Эрехтейон  -  т.  е.  храм  Эрехтея  -   замечательное   произведение
древнегреческой архитектуры, остатки которого сохранились в  Афинах.  То
было одно из главных святилищ, красовавшееся  на  акропольской  горе,  к
северу от Парфенона. Оно занимало то  самое  место,  где,  по  верованию
греков,  произошел  спор  между  Афиною  и  Посейдоном  из-за  обладания
Аттикой; в нем находились оливковое дерево, произращенное Афиною, и ключ
соленой воды, начавший бить по манию Посейдона; в нем  хранились  другие
святыни, чтимые афинянами: деревянный истукан Афины, будто бы упавший  с
неба, статуя Гермеса, принесенная  в  Афины  Кекропсом,  след  на  скале
трезубца, которым Посейдон извлек из  нее  воду,  светильник  Каллимаха,
горевший непрестанно, несмотря на то, что масло наливалось в него только
однажды в году, остатки гроба Эрехтея и других  героев  Аттики,  трофеи,
добытые на войне, и т. п. Э. заменил собою находившийся на том же  месте
более древний храм, разрушенный  персами  при  их  нашествии;  постройка
нового храма была  начата  при  Перикле  и  продолжалась  с  перерывами,
вероятно, до 407 г. до Р. Хр. Так как он стоял на неровной почве и  был,
собственно говоря, не одним храмом, а совокупностью нескольких святилищ,
то  его  план   представлял   значительное   отступление   от   обычного
расположения греческих храмов; он не имел снаружи окружной колоннады, но
был украшен с трех сторон отдельными портиками. Перед входом в восточную
целлу, посвященную Афине-Палладе (градохранительнице), находился  портик
о шести стройных колоннах, вытянутых в ряд,  без  антов.  Лицевая  стена
западной целлы посвященной трем древним аттическим божествам земли, была
с  наружной  стороны  ограничена  двумя  антами  и  расчленена  четырьмя
великолепными, также аттическими полуколоннами,  в  пространствах  между
которыми были проделаны четыре высоких окна. К этой целле примыкали  два
портика, один с северной стороны,  другой-с  южной.  В  северный  портик
выходила главная входная дверь целлы, роскошно обрамленная  и  осененная
карнизом на консолях. Южный портик, называвшийся Пандрозейоном, по имени
одной из дочерей Кекропса, Пандрозы, не  имел  фриза,  и  его  архитрав,
состоявший из трех горизонтальных полос, подпирали не колонны,  а  шесть
кор или кариатид, помещенных на высоком парапете, -шесть  фигур  молодых
женщин, одетых в афинский  костюм  (тунику,  гемидиплодий  и  пеплос)  и
несущих на головах корзины и лежащие на этих последних квадратные плиты,
Здесь мы  встречаем  первый  в  истории  искусства  случай  употребления
подобных женских фигур для поддержки балок -  употребления,  перешедшего
из греческого зодчества во всемирное.  Пять  кариатид  Пандрозейона  еще
стоят на своих местах; шестая увезена,  вместе  с  частями  архитрава  и
парапета, лордом  Эльджином  в  Лондон  и  теперь  хранится  в  тамошнем
Британском музее; в Афинах она заменена теперь  терракотовой  копией.  В
позах этих здоровых, стройных фигур незаметно ни малейшего  принуждения;
они несут лежащую на их головах тяжесть легко, что  особенно  выражается
тем, что у них только одна нога  плотно  упирается  в  землю,  а  другая
слегка согнута в колене  и  выдается  вперед.  Одежда  ниспадает  с  них
плавными, красивыми складками,  напоминающими  собою  каннелюры;  на  их
правильных, благородных  лицах  рисуется  строгое  спокойствие,  как  бы
сознание важности их служения Афине. Обломки фриза Э., сюжетом  которого
был, очевидно, миф об Эрехтее и кекропидах,  хранящиеся  в  акропольском
музее, свидетельствуют о том, что и  прочие  скульптурные  украшения  Э.
были  превосходны.  Он  отличался  большой  оживленностью  и   тонкостью
отделки, и  его  эффектность  увеличивалась  темным  фоном  элевзинского
мрамора,  на  котором  были  укреплены  фигуры,  изваянные   из   белого
паросского мрамора. В архитектурном отношении все части Э.  должны  были
очаровывать зрителя чистою красотою своих форм, гармоничностью пропорций
и тонкою  обработкой  деталей;  ни  одно  из  созданий  древнегреческого
зодчества  не  было  так  свободно  и  живописно  по  расположению,  так
грациозно и изящно, как это образцовое сооружение  аттическо-ионического
стиля. До XVII стол. Э. существовал еще в довольно  сохранном  виде;  но
венецианцы в 1687  г.,  при  осаде  Афин,  страшно  изуродовали  его.  В
настоящее время  он,  насколько  было  возможно,  исправлен  при  помощи
принадлежавших  к  нему  фрагментов,  но  все-таки  представляет   собою
печальные развалины; лучше других его частей уцелел портик Пандрозы.

 

Оглавление