А.П.ЧЕХОВ
ЖЕНСКОЕ СЧАСТЬЕ
Хоронили генерал-лейтенанта Запупырина. К дому по-
койника, где гудели похоронная музыка и раздавались ко-
мандные слова, со всех сторон бежали толпы, желавшие
поглядеть на вынос. В одной из групп, спешивших к выно-
су, находились чиновники Пробкин и Свистков. Оба были
со своими женами.
- Нельзя-с! - остановил их помощник частного прис-
тава с добрым, симпатичным лицом, когда они подошли к
цепи. - Не-ельзя-с! Пра-ашу немножко назад! Господа,
ведь это не от нас зависит! Прошу назад! Впрочем, так и
быть, дамы могут пройти... пожалуйте, mesdames, но...
вы, господа, ради бога...
Жены Пробкина и Свисткова зарделись от неожиданной
любезности помощника пристава и юркнули сквозь цепь, а
мужья их остались по сю сторону живой стены и занялись
созерцанием спин пеших и конных блюстителей.
- Пролезли! - сказал Пробкин, с завистью и почти
ненавистью глядя на удалявшихся дам. - Счастье, ей-бо-
гу, этим шиньонам! Мужскому полу никогда таких привиле-
гий не будет, как ихнему, дамскому. Ну что вот в них
особенного? Женщины, можно сказать, самые обыкновенные,
с предрассудками, а их пропустили; а нас с тобой, будь
мы хоть статские советники, ни за что не пустят.
- Странно вы рассуждаете, господа! - сказал помощ-
ник пристава, укоризненно глядя на Пробкина. - Впусти
вас, так вы сейчас толкаться и безобразить начнете; да-
ма же, по своей деликатности, никогда себе не позволит
ничего подобного!
- Оставьте, пожалуйста! - рассердился Пробкин. -
Дама в толпе всегда первая толкается. Мужчина стоит и
глядит в одну точку, а дама растопыривает руки и толка-
ется, чтоб ее нарядов не помяли. Говорить уж нечего!
Женскому полу всегда во всем фортуна. Женщин и в солда-
ты не берут, и на танцевальные вечера им бесплатно, и
от телесного наказания освобождают... А за какие, спра-
шивается, заслуги? Девица платок уронила - ты поднимай,
она входит - ты вставай и давай ей свой стул, уходит -
ты провожай... А возьмите чины! Чтоб достигнуть, поло-
жим, статского советника, мне или тебе нужно всю жизнь
протрубить, а девица в какие-нибудь полчаса обвенчалась
со статским советником - вот уж она и персона. Чтобы
мне князем или графом сделаться, нужно весь свет поко-
рить, Шипку взять, в министрах побывать, а какая-ни-
будь, прости господи, Варенька или Катенька, молоко на
губах не обсохло, покрутит перед графом шлейфом, пощу-
рит глазки - вот и ваше сиятельство... Ты сейчас гу-
бернский секретарь... Чин этот себе ты, можно сказать,
кровью и потом добыл; а твоя Марья Фомишна? За что она
губернская секретарша? Из поповен и прямо в чиновницы.
Хороша чиновница! Дай ты ей наше дело, так она тебе и
впишет входящую в исходящие.
- Зато она в болезнях чад родит, - заметил Свист-
ков.
- Велика важность! Постояла бы она перед начальст-
вом, когда оно холоду напускает, так ей бы эти самые
чада удовольствием показались. Во всем и во всем им
привилегия! Какая-нибудь девица или дама из нашего кру-
га может генералу такое выпалить, чего ты и при экзеку-
торе не посмеешь сказать. Да... Твоя Марья Фоминишна
может смело со статским советником под ручку пройтись,
а возьми-ка ты статского советника под руку! Возьми-ка,
попробуй! В нашем доме, как раз под нами, брат, живет
какой-то профессор с женой... Генерал, понимаешь, Анну
первой степени имеет, а то и дело слышишь, как его жена
чешет: "Дурак! дурак! дурак!". А ведь баба простая, из
мещанок. Впрочем, тут законная, так тому и быть... ис-
покон века так положено, чтоб законные ругались, но ты
возьми незаконных! Что эти себе дозволяют! Во веки ве-
ков не забыть мне одного случая. Чуть было не погиб, да
так уж, знать, за молитвы родителей уцелел. В прошлом
году, помнишь, наш генерал, когда уезжал в отпуск к се-
бе в деревню, меня взял с собой, корреспонденцию вес-
ти... Дело пустяковое, на час работы. Отработал свое и
ступай по лесу ходить или в лакейскую романсы слушать.
Наш генерал - человек холостой. Дом - полная чаша,
прислуги как собак, а жены нет, управлять некому. Народ
все распущенный, непослушный... и над всеми командует
баба, экономка Вера Никитишна. Она и чай наливает, и
обед заказывает, и на лакеев кричит... Баба, братец ты
мой, скверная, ядовитая, сатаной глядит. Толстая, крас-
ная, визгливая... Как начнет на кого кричать, как под-
нимет визг, так хоть святых выноси. Не так руготня до-
нимала, как этот самый визг. О господи! Никому от нее
житья не было. Не только прислугу, но и меня, бестия,
задирала... Ну, думаю, погоди; улучу минутку и все про
тебя генералу расскажу. Он погружен, думаю, в службу и
не видит, как ты его обкрадываешь и народ жуешь, постой
же, открою я ему глаза. И открыл, брат, глаза, да так
открыл, что чуть было у самого глаза не закрылись наве-
ки, что даже теперь, как вспомню, страшно делается. Иду
я однажды по коридору и вдруг слышу визг. Сначала ду-
мал, что свинью режут, потом же прислушался и слышу,
что это Вера Никитишна с кем-то бранится: "Тварь! Дрянь
ты этакая! Черт!" - Кого это? - думаю. И вдруг, братец
ты мой, вижу, отворяется дверь и из нее вылетает наш
генерал, весь красный, глаза выпученные, волосы, словно
черт на них подул. А она ему вслед: "Дрянь! Черт!"
- Врешь!
- Честное мое слово. Меня, знаешь, в жар бросило.
Наш убежал к себе, а я стою в коридоре и, как дурак,
ничего не понимаю. Простая, необразованная баба, кухар-
ка, смерд - и вдруг позволяет себе такие слова и пос-
тупки! Это, значит, думаю, генерал хотел рассчитать, а
она воспользовалась тем, что нет свидетелей, и отчека-
нила его на все корки. Все одно, мол, уходить! Взорвало
меня... Пошел я к ней в комнату и говорю: "Как ты сме-
ла, негодница, говорить такие слова высокопоставленному
лицу? Ты думаешь, что как он слабый старик, так за него
некому вступиться?" - Взял, знаешь, да и смазал ее по
жирным щекам разика два. Как подняла, братец ты мой,
визг, как заорала, так будь ты трижды неладна, унеси ты
мое горе! Заткнул я уши и пошел в лес. Этак часика че-
рез два бежит навстречу мальчишка. "Пожалуйте к бари-
ну". Иду. Вхожу. Сидит, насупившись, как индюк, и не
глядит.
"Вы что же, говорит, это у меня в доме выстраивае-
те?" - То есть как? говорю. Ежели, говорю, это вы нас-
чет Никитишны, ваше-ство, то я за вас же вступился. -
"Не ваше дело, говорит, вмешиваться в чужие семейные
дела!" - Понимаешь? Семейные! И как начал, брат, он ме-
ня отчитывать, как начал печь - чуть я не помер! Гово-
рил-говорил, ворчал-ворчал да вдруг, брат, как захохо-
чет ни с того ни с сего. - "И как, говорит, это вы
смогли?!. Как это у вас хватило храбрости? Удивительно!
Но надеюсь, друг мой, что все это останется между на-
ми... Ваша горячность мне понятна, но согласитесь, что
дальнейшее пребывание ваше в моем доме невозможно..." -
Вот, брат! Ему даже удивительно, как это я смог такую
важную паву побить. Ослепила баба! Тайный советник, Бе-
лого Орла имеет, начальства над собой не знает, а бабе
поддался... Ба-альшие, брат, привилегии у женского по-
ла! Но... снимай шапку! Несут генерала... Орденов-то
сколько, батюшки светы! Ну, что, ей-богу, пустили дам
вперед, разве они понимают что-нибудь в орденах?
Заиграла музыка.