А.П.ЧЕХОВ
СЛЕДОВАТЕЛЬ
Уездный врач и судебный следователь ехали в один
хороший весенний полдень на вскрытие. Следователь, муж-
чина лет тридцати пяти, задумчиво глядел на лошадей и
говорил:
- В природе есть очень много загадочного и темно-
го, но и в обыденной жизни, доктор, часто приходится
наталкиваться на явления, которые решительно не подда-
ются объяснению. Так, я знаю несколько загадочных,
странных смертей, причину которых возьмутся объяснить
только спириты и мистики, человек же со свежей головой
в недоумении разведет руками, и только. Например, я
знаю одну очень интеллигентную даму, которая предсказа-
ла себе смерть и умерла без всякой видимой причины
именно в назначенный ею день. Сказала, что умрет тог-
да-то, и умерла.
- Нет действия без причины, - сказал доктор. -
Есть смерть, значит, есть и причина. А что касается
предсказания, то ведь тут мало диковинного. Все наши
дамы и бабы обладают даром пророчества и предчувствия.
- Так-то так, но моя дама, доктор, совсем особен-
ная. В ее предсказании и смерти не было ничего ни бабь-
его, ни дамского. Молодая женщина, здоровая, умница,
без всяких предрассудков. У нее были такие умные, яс-
ные, честные глаза; лицо открытое, разумное, с легкой,
чисто русской усмешечкой во взгляде и на губах. Дамско-
го или бабьего, если хотите, в ней только одно - красо-
та. Вся стройная, грациозная, как вот эта береза, воло-
са удивительные! Чтобы она не оставалась для вас непо-
нятной, прибавлю еще, что это был человек, полный самой
заразительной веселости, беспечности и того умного, хо-
рошего легкомыслия, которое бывает только у мыслящих,
простодушных, веселых людей. Может ли тут быть речь о
мистицизме, спиритизме, даре предчувствия или о чем-ни-
будь подобном? Над всем этим она смеялась. Докторская
бричка остановилась около колодца. Следователь и доктор
напились воды, потянулись и стали ждать, когда кучер
кончит поить лошадей.
- Ну-с, отчего же умерла та дама? - спросил док-
тор, когда бричка опять покатила по дороге.
- Умерла она странно. В один прекрасный день вхо-
дит к ней муж и говорит, что не дурно бы к весне про-
дать старую коляску, а вместо нее купить что-нибудь по-
новее и легче, и что не мешало бы переменить левую
пристяжную, а Бобчинского (была у мужа такая лошадь)
пустить в корень. Жена выслушала его и говорит:
- Делай, как знаешь, мне теперь все равно. К лету
я буду уже на кладбище. Муж, конечно, пожимает плечами
и улыбается.
- Я нисколько не шучу, - говорит она. - Объявляю
серьезно, что я скоро умру.
- То есть как скоро?
- Сейчас же после родов. Рожу и умру. Словам этим
муж не придал никакого значения. Он не верит ни в какие
предчувствия и к тому же отлично знает, что женщины в
интересном положении любят капризничать и вообще преда-
ваться мрачным мыслям. Прошел день, и жена опять ему о
том, что умрет тотчас же после родов, и потом каждый
день все о том же, а он смеялся и обзывал ее бабой, га-
далкой, кликушей. Близкая смерть стала idee fixe жены.
Когда муж не слушал ее, она шла в кухню и говорила там
о своей смерти с няней и кухаркой:
- Не много еще мне осталось жить, нянюшка. Как
только рожу, сейчас же и умру. Не хотелось бы умирать
так рано, да уж знать судьба моя такая. Нянька и кухар-
ка, конечно, в слезы. Бывало, приедет к ней попадья или
помещица, а она отведет ее в угол и давай душу отводить
- все о том же, о близкой смерти. Говорила она серьез-
но, с неприятной улыбкой, даже со злым лицом, не допус-
кая возражений. Была она модницей, щеголихой, но тут
ввиду скорой смерти все бросила и стала ходить неряхой;
уже не читала, не смеялась, не мечтала вслух... Мало
того, поехала с теткой на кладбище и облюбовала там
место для своей могилки, а дней за пять до родов напи-
сала завещание. И имейте в виду, все это творилось при
отличном здоровье, без малейших намеков на болезнь или
какую-нибудь опасность. Роды - трудная штука, иногда
смертельная, но у той, про которую я вам говорю, все
обстояло благополучно и бояться было решительно нечего.
Мужу в конце концов вся эта история надоела. Как-то за
обедом он рассердился и спросил:
- Послушай, Наташа, когда же будет конец этим глу-
постям?
- Это не глупости. Я говорю серьезно.
- Вздор! Я бы тебе советовал перестать глупить,
чтобы потом самой не было совестно. Но вот наступили и
роды. Муж привез из города самую лучшую акушерку. Роды
были у жены первые, но сошли как нельзя лучше. Когда
все кончилось, роженица пожелала взглянуть на младенца.
Поглядела и сказала:
- Ну, а теперь и умереть можно. Простилась, закры-
ла глаза и через полчаса отдала богу душу. До самой
последней минуты она была в сознании. По крайней мере
когда ей вместо воды подали молока, то она тихо прошеп-
тала:
- Зачем же вы мне вместо воды молока даете? Так
вот какая история. Как предсказала, так и умерла.
Следователь помолчал, вздохнул и сказал:
- Вот и объясните, отчего она умерла? Уверяю вас
честным словом, это не выдумка, а факт. Размышляя, док-
тор поглядел на небо.
- Надо было бы вскрыть ее, - сказал он.
- Зачем?
- А затем, чтобы узнать причину смерти. Не от
предсказания же своего она умерла. Отравилась, по всей
вероятности. Следователь быстро повернулся лицом к док-
тору и, прищурив глаза, спросил:
- Из чего же вы заключаете, что она отравилась?
- Я не заключаю, а предполагаю. Она хорошо жила с
мужем?
- Гм... не совсем. Недоразумения начались вскоре
же после свадьбы. Было такое несчастное стечение обсто-
ятельств. Покойница однажды застала мужа с одной да-
мой... Впрочем, она скоро простила ему.
- А что раньше было, измена мужа или появление
идеи о смерти? Следователь пристально поглядел на док-
тора, как бы желая разгадать, зачем он задает такой
вопрос.
- Позвольте, - ответил он не сразу. - Позвольте,
дайте припомнить. - Следователь снял шляпу и потер себе
лоб. - Да, да... она стала говорить о смерти именно
вскорости после того случая. Да, да.
- Ну, вот видите ли... По всей вероятности, она
тогда же решила отравиться, но так как ей, вероятно,
вместе с собой не хотелось убивать и ребенка, то она
отложила самоубийство до родов.
- Едва ли, едва ли... Это невозможно. Она тогда же
простила.
- Скоро простила, значит, думала что-нибудь недоб-
рое. Молодые жены прощают не скоро. Следователь насиль-
но улыбнулся и, чтобы скрыть свое слишком заметное вол-
нение, стал закуривать папиросу.
- Едва ли, едва ли... - продолжал он. - Мне и в
голову не приходила мысль о такой возможности... Да и к
тому же... он не так уж виноват, как кажется... Изменил
как-то странно, сам того не желая: пришел домой ночью
навеселе, хочется приласкать кого-нибудь, а жена в ин-
тересном положении... а тут, черт ее побери, навстречу
попадается дама, приехавшая погостить на три дня, ба-
бенка пустая, глупая, некрасивая. Это даже и изменой
считать нельзя. Жена и сама так взглянула на это и ско-
ро... простила; потом об этом и разговора не было...
- Люди без причины не умирают, - сказал доктор.
- Это так, конечно, но все-таки... не могу допус-
тить, чтобы она отравилась. Но странно, как это до сих
пор мне в голову не приходило о возможности такой смер-
ти!.. И никто не думал об этом! Все были удивлены, что
ее предсказание сбылось, и мысль о возможности... такой
смерти была далекой... Да и не может быть, чтоб она от-
равилась! Нет! Следователь задумался. Мысль о странно
умершей женщине не оставляла его и во время вскрытия.
Записывая то, что диктовал доктор, он мрачно двигал
бровями и тер себе лоб.
- А разве есть такие яды, которые убивают в чет-
верть часа, мало-помалу и без всякой боли? - спросил он
доктора, когда тот вскрывал череп.
- Да, есть. Морфий, например.
- Гм... Странно... Помню, она держала у себя
что-то подобное... Но едва ли! На обратном пути следо-
ватель имел утомленный вид, нервно покусывал усы и го-
ворил неохотно.
- Давайте немного пешком пройдемся, - попросил он
доктора. - Надоело сидеть. Пройдя шагов сто, следова-
тель, как показалось доктору, совсем ослабел, как будто
взбирался на высокую гору. Он остановился и, глядя на
доктора странными, точно пьяными глазами, сказал:
- Боже мой, если ваше предположение справедливо,
то ведь это... это жестоко, бесчеловечно! Отравила се-
бя, чтобы казнить другого! Да разве грех так велик! Ах,
боже мой! И к чему вы мне подарили эту проклятую мысль,
доктор!
Следователь в отчаянии схватил себя за голову и
продолжал:
- Это я рассказывал вам про свою жену, про себя.
О, боже мой! Ну, я виноват, я оскорбил, но неужели уме-
реть легче, чем простить! Вот уж именно бабья логика,
жестокая, немилосердная логика. О, она и тогда, при
жизни, была жестокой! Теперь я припоминаю! Теперь для
меня все ясно!
Следователь говорил и - то пожимал плечами, то
хватал себя за голову. Он то садился в экипаж, то шел
пешком. Новая мысль, сообщенная ему доктором, казалось,
ошеломила его, отравила; он растерялся, ослабел душой и
телом, и когда вернулись в город, простился с доктором,
отказавшись от обеда, хотя накануне дал слово доктору
пообедать с ним вместе.