П. И. Челищев. Путешествие по северу России в 1791(1)

      Издаваемый ныне дневник путешествия по северной России в 1791 году составляет большую, переплетенную в корешок, рукопись листового формата, писанную на 368 листах рукою писца, но с многочисленными и обширными дополнениями и приписками другой руки, без сомнения — автора. Рукопись украшена несколькими рисунками, чертежами и картами, из коих одни деланы от руки чернилом, а другие представляют как бы пробные оттиски с гравированных досок, приготовленных для печати. Рукопись эта принадлежит графу Сергию Дмитриевичу Шереметеву, который приобрел ее в Москве, в 1883 году.
      Имя и фамилия автора дневника не указаны в его заглавии, но усматриваются из самого сочинения (стр. 73, 123, 125 и 238): это был отставной секунд-майор Петр Челищев. В литературе нашей есть несколько сведений об этом лице, которые и приводим здесь 1) [1) Сведения эти заимствованы из следующих источников: 1) Сборник Русского Исторического Общества, т. X: Бумаги императрицы Екатерины II, хранящиеся в государственном архиве. С.-Пб. 1872. Стр. 112, 114, 118, 119, 125, 130, 131.—2) Гр. Гр. Ал. Милорадович. Материалы для истории пажеского Его Императорского Величества корпуса. Киев. 1876. Стр. 135.—3) Архив князя Воронцова. Книга XIII. М. 1879. Стр.200.—4) М. И. Сухомлинов. А. Н. Радищев, автор «Путешествия из Петербурга в Москву». С.-Пб. 1883. Стр. 29 и 39.— 5) В. И. Саитов. Петербургский некрополь. М. 1883. Стр.143. —6) М. П. Сухомлинов. История Российской Академии. Выпуск VII. С.-Пб. 1885. Стр. 399—415, 636—637].
      Петр Иванович Челищев родился 14-го августа 1745 года. Он происходил из дворян Смоленской губернии и был сын воронежского гарнизонного секунд-майора. 1-го января 1762 года он был принят в пажеский корпус и пробыл в этом заведении четыре с небольшим года. В то же время обучался там и Ал. Н. Радищев, известный впоследствии автор «Путешествия из Петербурга в Москву», книги, возбудившей крайнее неудовольствие императрицы Екатерины П. Основанный в 1759 году, пажеский корпус в первое время своего существования успел переменить нескольких начальников, так называемых гофмейстеров: с января 1762 года им управлял временно француз Моранбер, а в апреле того же года его заместил немец Ротштейн. Под гофмейстерством сего последнего Челищев и находился во всю бытность свою в корпусе. Порядок воспитания и обучения в этом заведении был установлен при самом его открытии первым пажеским гофмейстером бароном Чуди, но не далее как в 1765 году потребовалось уже составлять новый класс для обучения пажей, что и было возложено на известного Г.-Фр. Миллера. Как по первоначальному учреждению барона Чуди, так и по плану Миллера, предполагалось не только давать пажам элементарное гуманное образование, но и обучать их военным и юридическим наукам, чтобы приготовить из них людей, годных как к военной, так и к гражданской службе. На сколько достигались в действительности эти широкие цели, по крайней мере, в первой половине 1760-х годов, можно судить потому, что и лучше из пажей того времени, принадлежавшие к одному с Челищевым выпуску, оказались малосведущими даже в немецком языке.
      В начале 1766 года императрица Екатерина пожелала отправить нескольких воспитанников пажеского корпуса за границу для изучения наук в Лейпцигском университете. В числе выбранных двенадцати юношей находились и Челищев с Радищевым. Для надзора за молодыми людьми назначен был особый гофмейстер, майор Бокум, а в качестве духовника при них находился иеромонах Павел. Бокум оказался грубым и корыстолюбивым человеком: он не только не умел стать в добрые отношения к молодым людям, но и всячески притеснял их и доводил почти до отчаяния. Нарушение Бокумом данной ему инструкции (собственноручно написанной императрицею) доходило до крайних пределов. Об успехах русских студентов в науках он ничего не доносил в Петербург и только жаловался на их дурное поведение. Молодые люди в свою очередь жаловались на него, но в течение нескольких лет положение их не становилось от того лучше. Только в 1769 году объявлено было русским студентам благоволение императрицы за их прилежание и успехи. Из относящихся к тому же году сведений видно, что молодые люди должны были слушать в университете лекции философии, истории, математики, физики и юридических наук.
      Челищев пробыл в Лейпциг до половины 1770 года: в этом году, 25-го мая, состоялось именное повеление Бокуму отправить обратно в Россию Челищева и его товарища князя Трубецкого, выдав им на проезд по сто червонцев. Вызванные прибыли в Петербург в исходе 1770 года, совершив с немалою опасностью осеннее плавание по Балтийскому морю, и объяснениями своими разоблачили поступки Бокума с порученными ему молодыми людьми.
      Пребывание в Лейпцигском университете доставило Челищеву возможность приобрести хорошее образование. В числе профессоров, которых он мог слушать там, было несколько пользовавшихся большою известностью, в том числе Геллерт, преподававший словесные науки, и Эрнест Платнер, читавший философию и физиологию. Платнер в своем преподавании старался сближать отвлеченную науку с насущными потребностями жизни, затрагивал социальные вопросы, подвергал критике существующие законы и общественные порядки, указывал вопиющую неправду в отношениях между бедными и богатыми, сытыми и голодными и т. п. Влияние Платнера на Челищева не подлежит сомнению и доказывается многими страницами его путевого дневника.
      О службе Челищева по возвращении в Россию ничего почти не известно. Во всяком случае, видного служебного положения он не успел приобрести и в 1790 году был только секунд-майором в отставке. Когда, в июле этого года, поднялась тревога по поводу изданного Радищевым «Путешествия из Петербурга в Москву», императрица возымела подозрение, что Челищев принимал участие в сочинении и печатании этой книги. Очевидно, что Челищев был на дурном счету при дворе. Впрочем, подозрение это оказалось несправедливым, и Челищев не подвергся никакому преследованию.
      В мае 1791 года Челищев предпринял путешествие по северным областям России, при чем проехал в направлении с юго-запада на северо-восток Олонецкую губернию, посетил средние части губернии Архангельской, западные уезды Вологодской губернии и восточные — Новгородской; в декабре 1791 года он уже возвратился в Петербург. Путешествие это было совершено Челищевым на свой счет; странствовал он один, в сопровождении лишь нескольких своих слуг. Главным, по видимому, побуждением, которое руководило Челищевым, была любознательность; быть может, также и то, что, как человек, искренно религиозный, он желал поклониться многочисленным святыням Русского севера. Самые разнообразные предметы привлекали внимание его во время странствования, начиная от памятников благочестия и древности до мелких подробностей народного быта и состава чиновников в посещенных им городах; но в особенности занимало его все, что касается народного благосостояния: Челищев с живым сочувствием относится к бодрому и трудолюбивому населению Русского севера, обстоятельно описывает разнообразные его промыслы и нередко высказывает горькое сожаление о том небрежении к народным нуждам, которое обнаруживают правительственные лица и представители духовного сословия, обязанные пещись о развитии нравственных и материальных сил народа. Злоупотребления иностранцев в торговле и притеснения с их стороны русским промышленникам вызывают горячее его негодование. Весьма замечательны обильные статистические данные, сообщаемые Челищевым; по всей вероятности, они получены им от местных чиновников. Довольно много встречается у него и сведений исторических; автор почерпал их, как из устных рассказов, так и из письменных источников, которые не упускал случаев разыскивать и просматривать в разных местах; некоторые промахи в исторических его показаниях легко объясняются отсутствием в его руках общих пособий для справок. При всей своей набожности, Челищев является, однако, человеком своего века в отношении к предметам религиозным: он строго осуждает суеверие народа, а в расколе видит только «густой туман лжеверия». Во всяком случае, путевые записки Челищева представляют чрезвычайно богатый материал для изучения народной жизни Русского севера в конце прошлого века и, вместе с тем, свидетельствуют, что автор их был человек светлого ума, дельного образования и благородного, независимого образа мыслей.
      В числе предметов, на которые Челищев обратил внимание во время своего путешествия, был народный язык и его местные особенности. Он собрал некоторое количество северно-русских провинциализмов и, видя в этих народных выражениях доказательство богатства Русского языка, богатства, которое не признавалось иностранцами, да и русским людям школьного образования было мало известно, - он задумал сообщить запас своих лингвистических наблюдений Российской академии. В 1793 году он представил академии записку по этому предмету, которая до сих пор хранилась в архиве и лишь в прошлом году обнародована академиком М. И. Сухомлиновым. Записка эта служит естественным дополнением к путевому дневнику Челищева и потому помещается здесь, вслед за его журналом.
      Челищев имел, по-видимому, намерение издать свои путевые записки в свет. Об этом можно догадываться потому, что некоторые изображения, предназначенные служить к ним приложением, как пример, портрет Ломоносова и карта окрестностей его родины, уже награвированы и присоединены к рукописи в виде печатный оттисков. Быть может, и дополнения, сделанные в рукописи почерком самого автора, а не писца, принадлежат также к числу приготовленных работ к изданию; по содержанию своему дополнения эти такого рода, что они не могли бы явиться в печати в царствование Екатерины пли Павла; поэтому можно предполагать, что издание дневника было затеяно уже в начале царствования императора Александра, когда, как известно, печать получила значительные облегчения. Как бы то ни было, путевые записки Челищева до сих пор не появлялись в свет. Единственный литературный труд ею, известный в печати есть русский перевод немецких стихов драматической кантаты «FeIiza, Mutter der Volker», появившейся в Петербурге в 1793 году; слова подлинника сочинял какой-то Vogd, а музыку — F. W. Hessler.
      Челищев умер 25-го сентября 1811 года и похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры, где свойственник его Ег. Андр. Кушелев поставил ему памятник.
      В настоящем издании путевой дневник Челищева напечатан во всей полноте, без всяких пропусков и изменений, с исправлением лишь правописания, но и в сем последнем сохранены некоторые особенности, свидетельствующие о выговоре писца, который, быть может, был уроженцем Малороссии. Приписки и дополнения, сделанные в рукописи рукою самого Челищева, внесены в текст, причем заключены в прямые скобки [ ]. Воспроизведены также все изображения, приложенные к рукописи дневника; два из них: портрет М. В. Ломоносова и памятник, поставленный ему Челищевым на месте его рождения, воспроизведены посредством гелиогравюры в экспедиции заготовления государственных бумаг, a прочие исполнены литографским способом в картографическом заведении А. А. Ильина. Должно заметить, что гравюры, приложенные к дневнику Челищева, известны только в единственных старых оттисках, вклеенных в подлинную рукопись.
      Настоящее издание исполнено по желанию члена-учредителя Императорского Общества любителей древней письменности графа С. Дм. Шереметева.
      Л. Майков.

      Взявши в Ладожского господина городничего Никиты Петушина на шесть почтовых лошадей подорожную до города Олонца и переложа в две кибитки свой экипаж, а отужинавши в трактире, где мы были приставши, поехали сухим путем в 10-м часу по полудни. На выезде из города переезжали на паромах реку Волхов, которая шириною от ста до полуторых сот сажень.
      Проехавши десять верст, в 12 часов переезжали на плоту реку Сязь, которая шириною до осмидесяти сажен. На другой стороне сей реки по течению ее на левой стороне дворцовое село Сязь; в нем две церкви, одна каменная — Сретению Господню, строена от подаяния доброхотных дателей, другая деревянная — Алексею Человеку Божию, построена царевичем Алексеем Петровичем.
      31-го числа, в субботу, отъехавши от Ладоги 30 верст, в два часа по полуночи для перемены лошадей остановился в первой станции Шахмы. Из оной, напившись чаю и перепрягши лошадей, въехал в три часа.
      От оной станции отъехавши три версты, в погосте Воронове во время утрени остановились, где дослушав утреню и заставную раннюю обедню, и потом поехали в 5 часов по полуночи ж. В оном погосте деревянная старая церковь — Введению во храм Богородицы и Николаю Чудотворцу. В сей церкви украшение весьма бедное, и священники, коих здесь имеется два, живут очень бедно.
      Проехавши от оного погоста 24, а от Шахмовской станции 27, а всего от Ладоги сухим путем 57 верст, подъезжаючи ко второй от Ладоги Якшинской станции, переезжали речку Козопашу, впадающую в реку Пашу; во оном устье погост Спасской Рожественской, в нем две каменных церкви: 1-я — Рождеству Христову, Преображению Господню и Илии Пророку; 2-я — Николаю Чудотворцу. Побывши я в сих церквах, во означенную деревню Якшину, в коей есть почтовая станция, в судах переезжали реку Пашу, которая шириною до полуторых сот сажен, а в деревню приехал в 11-м часу. Здесь отобедавши, нанял я до пристани Александр-Свирского монастыря за четыре рубли лодку и гребцов, а в час по полудни поехали вниз по течению воды рекою Пашею; проехавши ж ею до впадения ее в реку Свирь от деревни Якшиной десять верст, ехали вверх или против течения рекою Свирью.
      В десяти ж верстах от Якшина на реках Сермаксы и вниз Свири строят крестьяне купеческие корабли; а на Паше и Свири ж деревни Гнилкиной у крестьян главное происходит строение галиотов, ценою, кроме железа и снастей, до трех сот рублей. Работа изрядно чиста, только груба.
      Проехавши рекою Свирью 15 верст по течению воды, в правой стороне виден был погост Борок, в нем 3 церкви: 1-я, каменная — Сретению Господню, 2-я, деревянная — Николаю Чудотворцу, 3-я, деревянная ж — за ветхостью стоит без службы; в прежние времена здесь был Сретениевский мужеской монастырь. Во весь сей день и ночь от самой деревни Якшиной до пристани был сильный ветр и дождь, который всех нас перемочил, ибо судно наше было без палубы.
      Проехавши от деревни Якшиной реками Пашею и Свирью 55 верст, июня 1-го числа, в воскресенье, в Святые Живоначальные Троицы, во 2-м часу по полуночи приехали к Александровской пристани.
      Здесь саженях в 80 от речки, впадающей в реку Свирь, Рудны (в которую из Свири входят для пристани и отправки в Соловки с богомольцами небольшие суда), прежде бывшая _Александро-Свирского монастыря, а ныне экономическая деревня Пристань; в ней живет один крестьянин; у него во время моего приезду много было разного звания народу, поелику все едущие Свирью в Соловки богомольцы, иные дни за три Троицы, а другие на кануне, а некоторые и в самый праздник останавливаются здесь и, отслушавши в Троицын день в Свирском монастыре литургию, приходят опять сюда и отъезжают в судах, которые их здесь дожидаются. Я в избе сего крестьянина обогревшись напился чаю и переоделся, потом наняв до Свирского монастыря на шесть верст в простой крестьянской телеге за 80 коп. пару лошадей, поехал отсель в начале 5-го часа. Езда от оной деревни к монастырю боровым и часто гористым местом.
      Всего проехавши я от города Новой Ладоги сухим путем 63, водами 55, и того 118 верст, в Троицкой и Александр Свирской монастыри в 6 часов приехали, и квартера мне была отведена в Троицком монастыре.
      Оные монастыри расстоянием один от другого саженях в полуторах стах, положение свое имеют при двух озерах — Святом и Рощинском, а неподалеку от них еще есть три озера — Долгое, Какуссное и Середнее; сквозь оныя озера протекают речки Середняя, Какуссная и Брынская; отсель есть реками и Немою, и Магилевою в город Олонец водяная коммуникация. Во оных монастырях каменных церквей, в Троицком: 1-я собор Святые Троицы, в нем предел апостолам, Петру и Павлу; 2-я — Покрову Божией Матери; 3-я — Усекновению честныя главы Иоанна Предтечи; 4-я — Иоанну Дамаскину. Оный монастырь строен при жизни преподобного Александр Свирского. Во 2-м Александр-Свирском монастыре один собор Преображению Господню, придел Александр Свирскому, в коем препочивают его мощи; еще в особом притворе придел Захарии и Елисаветы, где зимою бывает служба. Сей монастырь построен по обретении Александр Свирского мощей, на самом том месте, где он был погребен. В обоих сих монастырях все внутри строение (кроме архиерейских палат) каменное. Здесь архимандрит Парфений, четыре иеромонаха, один белый священник, иеродьякон один, да два чтятся к пострижению, штатных служителей шестнадцать человек. Архимандрит получает из казны годового штатного жалованья 300 рублей, иеромонахи, иеродьякон и белые священник и дьякон по 13, монахи по 9, два пономаря по 10 р.; сверх же сего, они делят по себе сборную от богомольцев за разные службы кружку, с которой в год простому иеромонаху достается от 25 до 40 р., и некоторую часть выделяют грамотным штатным служителям.
      Живущие в слободе сих монастырей и в прочих около лежащих деревнях крестьяне пропитание имеют от хлебопашества (которое у них за умалением удобной к хлебопашеству земли и за частыми неурожаями мало), и в рассуждении довольных на мшаринах и малых болотах сенокосных мест от скотоводства, зимою и летом, по исправлении нужных домашних работ, извозничают, а из больших семей отходят в Санкт-Петербург и в имеющиеся по Свири фабрики и заводы в разные работы, а отчасти и рыбною ловлею промышляют, а больше никакого промыслу и ремества не имеют; и большая часть живут очень бедно.
      Здесь в Троицком монастыре была, лет с тридцать, славная епархиальная консистория и семинария, которая теперь в городе Архангельске, и жили архиреи; но тому как все оное отсель переведено в город Архангельск минуло три года. Во оных монастырях пробыл с первого по третье число июня.

      А 3-го числа, во вторник, в 4-м часу по полудни, выехал из оных монастырей, вместе с тамошним архимандритом Парфением, на его и на данных от господина Олонецкого исправника Тихона Ивановича Быкова обывательских лошадях, под провожданием нарочито им оставленного для меня канцеляриста Егора Васильева.
      Отъехавши от монастыря, лежащего к городу Ладьину Полю большою дорогою пять верст, от дороги в четырех верстах виден был погоста Хондыши, в нем две деревянных церкви, 1-я — Сретению Господню, 2-я — Михаилу Архангелу, в коих отправляет службу один приходский священник.
      По переезде от монастыря шестнадцати верст на плоту, с большими из бревен сделанными веслами, переезжали реку Свирь. Проехавши от перевозу три, а от монастыря девятнадцать верст, в город Ладьино-Поле приехали в восьмом часу.
      Во оном вновь строящемся городе одна деревянная церковь во имя святых апостол Петра и Павла. Оная церковь построена была первым Российским императором Петром Великим; но как она за древностию к отправлению службы не способна, то на самом же том месте точно такая ж и с таковым же внутри и снаружи украшением недавно построена новая.
      Здесь Петром Великим для строения на берегу реки Свири военных кораблей, фрегатов и прочих судов, [основано] адмиралтейство и доки, в котором и теперь строят всякие военные суда, кроме кораблей. Купечество и мещанство сего города для продажи не только иностранных, но даже и самых простых московских товаров, кроме мелочного, железного и медного, никаких не имеют; да и то очень мало; а которые купцы изрядный имеют капитал, те производят торг в Санкт-Петербурге и Петрозаводске, а мещане на выгонной городовой земле имеют хлебопашество и нанимаются в разные работы и сидельцы.
      Отсель, побыв в церкви, по зову здешнего господина исправника Андрее Федоровича Мордвинова в 9-м часу, вместе с Свирским архимандритом, поехал в состоящее от города в шести верстах господина Ивана Демьяновича Белича село Речки. Во оный день, как до города, так и до села, ехал все боровым и часто гористым местом, сначала небольшою дождевою, а к вечеру благополучною погодою, а в село Речки приехал в десять часов, где нашел Олонецкого наместничества уголовной палаты советника Марка Сидоровича Киселева, уголовных дел стряпчего Ивана Григорьевича Купреенова, Олонецкого егарского баталиона подпоручика Василия Афонасьевича Губкова, с коими пробыл здесь до полден другого дня то есть, среды четвертого числа. Во оном селе на Безымянной речке, впадающей в Свирь, санкт-петербургского купца Майданова пильный завод или мельница; в ней три анбара, каждый же анбар в сутки распиливает шестьдесят бревен, который тес вниз по реке Свири отправляют на больших судах в Санкт-Петербург.
      Того ж четвертого числа, в среду, в час по полудни, наперед из оного села отправил экипаж и четыре человека людей в данной от Ладьинопольского исправника Андрея Федоровича Мордвинова лодки, в которую переложа, экипаж ехали, а не тою речкою, от пильных мельниц до впадения ее в реку Свирь три версты, а потом поднялись вверх рекою Свирью. Проехавши Свирью две версты от села Речек сухим путем, в трех верстах на левом берегу реки в виду было две церкви деревянных, расстоянием одна от другой с пол версты; 1-я, старая — Рождеству Христову, назад тому лет с двадцать за бывшею в ней дракою покровавлением крестьянина от исправления службы запрещена, а вместо ее выстроена другая — Михаилу Архангелу, и назван погост Перхинской. От села Речек проехавши двадцать верст, в 10-м часу пристали Олонецкого уезда к деревне Середних Мандрогов, в которой должно им брать другое судно и гребцов, но крестьяне, будто за неприисканием судна, ночным временем не повезли. А 5-го числа, в чертверток; по утру часу в 6-м, для провозу моего экипажа и людей крестьяне наняли до деревни Усланки ехавшую туда с мукою сойму. Переехавши от Мандрогов пятнадцать верст, к деревне Усланки пристали в седьмом часу. А я из показанного села Речек вместе с архимандритом и со всеми бывшими там вышеписанными господами того ж 4-го числа в 6 часов по полудни поехал сухим путем в деревню Важни к надзирателю над Свирью средней части Александр Алексеевичу Козляинову.
      Отъехавши от села Речек с версту, возле часовни все мы остановились, и Александр-Свирской архимандрит Парфений, распрощавшись со мной, отсель поехал обратно в свой монастырь, а мы своим трактом; но, не доехавши до деревни Важни десяти верст, в 1-м часу по полуночи остановились для ужины в деревне Поречьи. Здесь поужинавши, немного отдохнули, а 5-го числа в четверток, в пять часов утра, поехали, а к Александр Алексеевичу в деревню Важни приехали в 8-м часу. У него, напившись чаю и откушавши, все ехавшие со мною господа и он, Козляинов, поехали показать мне пильные и железные заводы, до которых вниз по реке Свири пять верст. В 7-м часу пристали к деревне Усланки (в коей экипаж и люди меня дожидали). Во оной деревне на впадающей в Свирь речке Усланке в самом ее устье пильный завод санкт-петербургского аглицкого купца Тимофее Тимофеевича Рекса; в нем три пильных анбара, а четвертый в недавне сгорел; в каждом анбаре по два станка, в них безперерывно день и ночь водою пилят тес; в сутки в одном анбаре распиливается от 70 до 80 бревен; сей тес, совсем очистивши, отправляют в июле до августа месяца к нему, Рексу, в Санкт-Петербург, на сделанных здесь галиотах, а от него уже в Англию, отколь и получает немалую сумму денег, а также и в России желающим продает. На оной же речке от пильного заводу в полверсты его ж господина Рекса, железный завод; в нем три работающих водою анбара; при оном заводе железной руды нет, а производят новое железо из самых худых негодных никому железных обломков (которые сюда привозят из Санкт-Петербурга целыми галиотами), кои сплавливают в горну большими кусками и вытягивают самое хорошее новое железо большими и малыми штангами, и перерезывают оныя на мелкие прутья, и из этого же железа черное и белое делают листье и жесть, а также и самую чистую сталь, превосходящую аглицкую, ибо, как и данною мне пробою доказано, оная в преломленных частях гораздо мельче показываете состав, нежели аглицкой; равно же сему, делают и разные большие инструменты. В сем заводе всех оных железных дел главный мастер Француз Франц Иванович Ретрувей. По приезде сюда стал я с прочими приехавшими со мной господами у главного над обоими сими заводами от господина Рекса прикащика Андрея Юрьевича Балзера санкт-петербургского ж аглицкого купца, который принял нас весьма ласково и угощал того ж часа, когда приехали, в сделанной возле желязнаго заводу на высокой горке беседке, с пушечною, продолжавшеюся с перерывками более часа, пальбою. У него за рассматриванием заводов до полден другого дни.
      А 6-го числа, в пятницу, после обеда Андрей Юрьевичу дал мне до озера Онега или Вознесенской пристани свою лодку, на которой сделана была на скорую руку палуба; но за случившеюся сильною с большим громом, молниею и дождем грозою, во ожидании, по коль перестанет, принужден был остановиться. В 10-м часу гроза поутихла, остал маленький дождик, и, я, нанявши гребцов и лоцмана с заплатою им каждому по три копейки на версту, поехал вместе с Александр Алексеевичем Козляиновым до деревни Важни, где он жительство имеет, a прочие господа, разом же со мною отвалив от берегу, поехали вниз рекою Свирью к городу Ладьину-Полю. В 12 часов, отъехавши от Усланки пять верст, пристали к деревне Важни, стоящей против устья реки Важни, где она впадает в Свирь, в которой он, Козляинов, жительство имеет. Отсель взявши других гребцов, поехал во 2-м часу по полуночи.
      В субботу, 7-го числа, проехавши от Важни двенадцать верст, для перемены гребцов пристали к деревне Подпорожью, где в лодке напившись чаю, поехал в 8-м часу. В одиннадцать часов пристал к погосту Хавронскому, до которого от Подпорожья десять верст. Во оном погосте старая деревянная церковь рождеству Иоанна Предтечи, в коей отслужив молебен, ходил смотреть вновь старанием тамошнего священника от мирского подаяния построенную Рождеству Христову деревянную ж церковь, коя еще не священа, а приготовлялись святить в прошедшем июне месяце 23-го числа. Во оном погосте взял других гребцов и лоцмана за ту же цену; отобедавши поехал по полудни в первом часу. От погоста проехавши пять верст, в три часа для перемены же гребцов привалили к деревне Мятосови и в том же часу из выехали. Проехавши от деревни Мятосовой 12 верст, для перемены же гребцов остановились по полудни в шестом часу возле погоста Пильма. Во оном погосте деревянная церковь Преображению Господню и Варламию Хутынскому. Здесь на впадающей в Свирь речке Пильме, в самом устье два пильных анбара или мельницы олонецкого купца Патапа Терентьева Свисникова; в анбарах по два станка, один анбар распиливает в день от 60 до 65 бревен, и тес отправляют на больших барках в Санкт-Петербург и Олонец. Из оного погоста поехали в седьмом часу. Отсель проехав три версты, пристал к погосту Платяшну. Во оном погосте деревянная церковь Стретению Господню и Николаю Чудотворцу (строена при царе Алексее Михайловиче, чему по сей год минуло 140 лет). Здесь отслужив молебен и с тамошним священником напившись чаю и поужинавши, поехали в 10-м часу. Во оный день от Хавронского до сего погоста, то- есть, одиннадцать часов продолжался дождь, только без грому и молнии.
      Отъехавши от погоста Пильма 20 верст, в четыре часа утра, в воскресенье, 8-го числа в заговины перед Петровым постом, впадающею в реку Свирь рекою Ивиною пристали к состоящей над оною рекою деревни Миткиной, в которой последней части над Свирью господин смотритель секунд-майор Андрей Михайлович Косяков жительство имеет, у коего имел роздых. Напившись же с ним чаю, ходили сухим путем в погост Остречинский (к обедни), до коего сухим путем две, а водою верст 6.
      Оный погост положение свое имеет на ровном гористом месте, над речкою Остречинкою, впадающею в реку Ивину; в нем три деревянных церкви: 1-я — Рождеству Богородицы и Николаю Чудотворцу, строена весьма чудною снаружи архитектурою еще во время царствования Бориса Годунова; внутри она уже многократно переправлена и осевши в землю сажени с две; к удивлению ж моему, лес по поверхности земли, не смотря на древность до двухсотпятидесяти лет, еще здоров; 2-я — Покрову Пресвятыя жалованье и провиант получается из Архангельской же казенной палаты по третям. К Богородицы; оная строена при жизни Александр Свирского и им освящена; 3-я — в низу под колокольней Фролу и Лавру, построена тому назад лет тридцать-пять.
      Во оном погосте отслушавши обедню и молебен, с ним же, господином смотрителем Андреем Михайловичем, от самых церквей в небольшой его лодке поехали в деревню Миткину вниз речкою Остречинкою и рекою Ивиною. По приезде ж с погоста в него обедал и, за бывшим не малым дождем, во ожидании поколь перестанет, отдыхал. По утишении ж дождя, напившись чаю в начали 10-го часа, поехал также с наемными переменными ж 4 гребцами и 5-м лоцманом, но уже с зарплатою на версту каждому по две копейки, и провожал Андрей Михайлович до стоявших на реке Свири галиотов с грузом.
      По выезде на реку Свирь был на галиоте, в котором везли из Петрозаводска в Санкт-Петербург большие чугунные пушки и разных сортов ядры; доброта чугуну в тех пушках и ядрах чрезвычайно меня удивила: гладкость и пропорция странных сих орудий великую доставляет честь господину Гасканию, Агличанину и директору сей фабрики в городе Петрозаводске; на сем галиоте, с господином надзирателем Касяковым расставшись, поехал вверх же рекою Свирь к озеру Онегу.
      Проехавши ж от деревни Миткиной три версты, в 11 часов для ужины и заговен, за неимением по близости жила, пристал к пустой избы, в коей во время рыбной ловли живут рыбаки, где напившись чаю и поужинавши, поехал в последней четверти второго часа по полуночи. Проехавши от деревни Миткиной 10 верст, 9-го числа, в понедельник, в три часа утра остановился возле деревни Гак-Ручей, а от оной: по перемене гребцов, отвалили в половине 4-го часа. А в 8 часов для ж перемены гребцов пристал к погосту Иванков Остров, до которого от деревни Гак-Ручей 12 верст. Во оном погосте деревянная церковь Введению во Храм Богородицы и Николаю Чудотворцу. Из него, напившись в избе чаю, взявши других гребцов и лоцмана, выехал в десять часов.
      Проехавши от оного погоста десять верст, в два часа по полудни привалили к деревне Княж-Бара, в коей для обеда пристал в доме крестьянина Павла Якимова Вдовицина. Сей крестьянин живет довольно достаточно и дом имеет порядочный. Он собственным своим капиталом всякий год строит против своего дому от 4-х до 6 самых больших и середовых галиотов и, положив на них совсем исправную хорошую оснастку, прежде возит в них из Петрозаводска в Санкт-Петербург всякий тяжелый груз, как-то: пушки, ядры и прочее, за что и получает с казны хорошую плату, ибо галиоты его поднимают большие от 12 до 16, а середние от 8 до 10 тысяч пудов, и, выручив он сею возкою без мала что не все свои издержанные на строение, оснастку и провоз деньги, потом продает их петербургским и иностранным купцам: большой галиот — от двух до четырех, середний — от полуторых до двух тысяч рублей, от которого промыслу и капитал хороший имеет. По показанию ж его, Вдовицина, находится от него верстах в 30 самая лучшая глина, годная для стеклянных фабрик, которую возят даже в Петербург на фабрику святлейшего. Сверх же того, по его ж объявлению, имеется там самое большое количество песку самого лучшего для помянутых фабрик. Жалко, что никто не восхощет помочь сему голодному краю заведением стеклянных в сих местах фабрик. Вся Свирь чрезмерно бы могла обогатить неимущих ее жителей питанием, смолою, дегтем, угольем, железными рудами, обрабатыванием кож, а особливо пиловкою соснового лесу. Истечение Свири гораздо на все сии заведения способно, ибо вершины ее к Онегу по причине частых порогов делают транспорты затруднительными.
      Из оной деревни Княж-Бары, напившись чаю, отобедавши и переменив гребцов и лоцмана, выехал в половине четвертого часа. Проехавши от ней пять, а всего от Александр-Свирского монастыря сухим путем 25, рекою Свирью 144, и того 169 верст, в 6-м часу пристали к погосту Вознесенскому, где исток Свири в озеро Онего. В оном погосте две деревянных церкви: 1-я — Вознесению Господню и Благовещению Пресвятая Богородицы, 2-я — Николаю Чудотворцу. Живущие как около сего погоста, так и по обе стороны реки Свири дворцовые и экономические крестьяне (а помещичьих нет), очень бедны, затем что у них хлебопашество за неспособностию к тому земли, а притом и за неурожаем, так мало, что им своего хлеба не становится и самому богатому на полгода, а бедному и еще меньше, а покупают хлеб в Ладоге. Скота у них также мало, а у многих, кроме одной лошади, и совсем нет; снискивают же они себе весьма бедное пропитание от делания новых галиотов, которых, по объявлению Андрее Михайловича Косякова, строится ежегодно разной величины на реках: Паше, Сермаксы и Свири от трех до четырех сот, получая за работу с галиота пять и шесть человек, в 6 и 7 месяцев на своем хлебе, от 3-х до 4-х сот рублей, кроме оснастки и железного кузла; ездят на них с Петрозаводска с грузом в Санкт-Петербург, другие семьянистые нанимаются в Услан: и в прочие вышеписанные заводы, где кому ближе от дому на налето в работники, а в дальние города в работу не ходят; а зиму живут все дома, за неумением никаких реместв, без заработков праздно, а только ходят некоторые изредка в ближние свои леса за медведями и убивают малое число птиц глухих тетеревей, полевиков и рябчиков; хотя ж они в реке Свири и ловят рыбу — щук, лещей, окуней, платиц, внизу реки черных, а вверху белых сигов, однако ж, от нее они небольшой имеют прибыток, а только довольствуют сами. При всей же таковой их бедности, они столь честны, что я в некоторых местах забывал останавливаючись свои вещи, но они возвращали их мне, догонявши на дороге, и я, в проезд свой по Свири любопытствуя обо всем знать, не слышал ни от кого, чтоб они у проезжающих или промеж себя учинили когда-нибудь воровство или иное что вредное. Во оном погосте в вечеру отслушал всенощную, а во вторник 10-го числа, литургию и в дьячковой избе отобедал.

      Потом нанял пришедшую сюда с города Повенца с соловецкими богомольцами Повенецкого крестьянина Михайлы Федорова до пристани Пигматки сойму с палубою за шесть рублей, в которую переложивши экипаж, в озеро Онего поехал в половине пятого часа, с нанятыми мною 4 человеками гребцами. С начала по выезде из устья на озеро был маленький дождик, кой скоро и утих, потом настал большой нам боковой ветр, с помощью которого ехали парусом неподалеку от левого берега.
      Проехавши от Вознесенского погоста (или устья) 30 верст, в 11-м часу пристали к деревне Рыбной; в ней обогревшись и отужинавши, взяв в рассуждении попутного ветра гребцов только двух, поехали от нее в час по полуночи парусом без гребли, близь того ж левого берега.
      Отъехавши от деревни Рыбной 40 верст, в среду 11-го числа в семь часов утра пристали к острову Брусну. Сей остров во обширности до десяти верст; на нем был мужеской монастырь, который при положении монастырей в штат изпразднен, а теперь в имеющейся здесь старой деревянной во имя Николая Чудотворца церкви службу отправляет белый священник, который живет против церкви, от устья на левом берегу озера, расстоянием от того острова в версте. В доме оного священника напившись чаю и пофриштиковавши, при благополучной погоде и прямопопутном ветре (или фордовне) пустился отсель в 9 часов без гребцов, двумя парусами, самою большою озера Онега салмою или плесом на 60 верст, где нет с берега до берега островов. NB. Сия салма пролегает против Петрозаводской губы.
      Будучи ж самою срединою озера, подъезжаючи к Климентскому острову и монастырю, было в нашем виду в правой стороне шесть небольших островов, именующихся Климентскими. Проехавши от острова и погоста Брусна тою салмою 60 верст, в 6-м часу пристал к острову и монастырю Клиентскому. Сей остров в обширности длиною 30, шириною от двух до трех и до пяти верст, гораздо лесист и травлив. На нем с приезду на самом берегу Климонтской монастырь; в нем церквей: 1-я, деревянная Живоначальной Троицы; 2-я, деревянная ж, Сретению Господню и Николаю Чудотворцу; 3-я, каменная, Захарию и Елисаветы, построена от подаяния государыни Елисаветы Петровны 1000 руб. во имя ее патрона; во оной церкви препочивают под спудом мощи преподобного Ионы, уроженца Новгородского, который, собственным своим иждивением построивши сей монастырь, собрал до 50 человек монахов; но тому назад лет о 18 все монахи отсель разведены по другим монастырям, и хорошая церковная утварь, а также ризы и книги, и бывшие во владении крестьяне, земли и рыбные ловли отобраны; к отправлению ж в тех церквах Божией службы определен белый священник с дьячком и пономарем. Ям для прокормления себя приходских дворов не дано, и жалованья не определено, а кормятся от службы проезжающим в Соловки богомольцам молебнов, малым на том острове хлебопашеством и рыбною на озере Онеге (в котором ловится палья и лососи и лахи, сиги, язи и прочая озерная рыба) ловлею, а другого никакого промыслу не имеют, а оттого и живут очень бедно. На оном острове имеется в жительства писанных по четвертой ревизии дворцовых крестьян полторы тысячи душ, которые на одном же только оном острову имеют хлебопашество и сенной покос, промышляют же они в озере Онеге ловлею рыбы, отходят в заработки на состояние по Свири заводы строении галиотов и в Санкт-Петербург. Здесь есть два приходских погоста, первой — на Сенной Губы, в нем деревянная церковь Николаю Чудотворцу; второй — Кисской, в нем две деревянных церкви: первая — Преображению Господню, вторая — Иоанну Златоусту; и крестьяне, живущие на острову, на два оных погоста разделены поровну.
      В Климентском монастыре, отслужив храмам и преподобному молебен, напившись чаю и отужинавши, поехал в 10 часов вечера парусом. Отъехавши от монастыря верст 8, за утишением ветра, стали на якоре.
      А 12-го числа, в четверток, с помощью малого ветра, пустились греблею, и, проехавши версты две, виден был в левой стороне на матерой земле погост Типиницкой; в нем деревянная церковь Нерукотворенному Образу и апостолом Петру и Павлу. Проехав от Климентского монастыря 80 верст, в 11 часов утра остановился для обеда возле погоста и деревни Кузарана. Здесь деревянная церковь, в ней три престола (или храма): 1-я Рождеству Богородицы, 2-я Рождеству Иоанна Предтечи, 3-я Варвары великомученицы. Из оной деревни, напившись чаю, пообедавши и взяв четырех гребцов, при тихой погоде, поехал греблею по полудни в два часа. Отъехавши от деревни верст пять, был в стороне на Вырозере (так называется выдавшийся в левый берег в матерую землю из озера Онега изрядной величины залив) погост Вырозерский; в нем деревянная церковь Николаю Чудотворцу. Отсель стал нам боковой попутный ветр, и, отпустя гребцов, поехал парусом. А как езда была неподалеку от левого берега, то видны были погосты: 1-й Тавосский, в нем две деревянных церкви, одна Живоначальной Троицы, другая великомученику Георгию; 2-й Шуйский, в нем три деревянных церкви, первая — Благовещению Пресвятая Богородицы, вторая — Николаю Чудотворцу, а третья — Илии Пророку.
      Неподалеку от Вырозера на берегу озера Изавони, на мысу, где поворачивают в Палиостровский и Соловецкий монастыри, построена Зосиму и Савватии маленькая деревянная часовня, возле которой все проезжающее богомольцы, купечество и прочие люди для поклонения преподобным Зосиму и Савватии), останавливаются и, в случае противной большой погоды, в сделанный возле ее нарочно для того кельи ожидают попутного ветра или тишины.
      Проехавши от деревни и погоста Кузарана 50 верст, в 10 часов вечера пристали к Палиостровскому монастырю и острову. Сей монастырь построен на состоящем на озере Онеге длиною до трех, шириною до двух верст каменном, в некоторых местах голом, а в других мхом, лесом и землею немного покрытом острове; в нем две старых деревянных церкви: 1-я Рождеству Богородицы, 2-я, теплая, Захарии и Елисаветы; между оных церквей деревянная часовня, в которой препочивают под спудом мощи преподобного Корнилия, уроженца Псковского, начальника и строителя из своего имения оного монастыря, кои хранятся в запечатанной государем Петром Великим гробнице. Здесь в часовне лежать в виду зрителей железные вериги и пояс, в коих, сказывают, он спасался. Строение во оном монастыре все старое деревянное, весьма обветшавшее, а ничего не починивают. В нем теперь живут один иеромонах, два монаха и один белец; им, как на починку церквей и монастыря, так и на содержание себя, денег нисколько из казны за неположением сего монастыря в штат не выдается, и богомольцев мимо проезжающих бывает гораздо мало; а содержать они монастырь и себя очень бедно: десятьми пустошами или селами и четырьмя водяными мучными мельницами (а особливо, как мне видится, приемом беглых), кои даны от разных близ сего острова живущих господ во владение оного монастыря при жизни преподобного Корнилия, чему поныне минуло семьсот лет; при отобрании ж от монастырей всех таковых земель и крестьян, от оного показанные земли и мельницы затем не взяты, что имеются в нем на них от Бориса Годунова, Ивана Васильевича, Алексия Михайловича, Петра Великого, Елисаветы Петровны и от прочих прежних государей и царей, за собственноручным их подписанием, числом 23 грамоты (оригинальные взяты в синод, а в монастырь даны с них копии), по которым они и поныне владеют и обмежеваны под монастыри же; землю они обрабатывают сами, для чего и бывает у них в рабочую летнюю пору работных людей человек сто и больше, а мельницы отдают в оброк.
      [По преданиям словесным известно происхождение следующее в сем монастыре. Когда своенравные старообрядцы в Соловецком монастыри упорством здравому рассудку и законодательной власти навлекли на себя строгое наказание от царя Алексее Михайловича, тогда оставшиеся ханжи с учителями своими разбрелись в разные стороны, между которыми тысячи полторы скрылись в Палиостровском сем острове и монастыре. Воинский наряд после помянутого наказания в Соловках возвращался уже обратно к Москве и, может быть, ни намерения, ни приказания не имел, чтоб заехать к ним для их обращения; но развращенные их умы и расстроенные страхом воображения такое им вдохнули отчаяние, что засели в церковь деревянную числом до полуторых тысяч и с своими настоятелями, и там, в страшном заблуждении мнимого их страдальчества, сожглись беспощадно.
      [Достопамятно еще и то в сем монастыре, что в него посылалися знатные особы княжеских фамилий на заточения и пострижения, но какие именно, то за похищением летописцев, за невежеством живущих ныне в нем, добраться не можно. На нем показывают еще пещеру каменную, в которой будто преподобный Корнилий спасался: в нее ход из деревянной часовни; тесная сия ущелина не имеет довольно места, чтоб лечь и вытянуться человеку, не имеет ни окна, ни печи, ни горна, ниже крышки для защиты от дождя, снега и ветров; и для того думать надобно, что это баснь выдуманная лжеверием, а простодушным суеверием подкрепленная].
      Во оном монастыре отпраздновавши храмам и отслушавши 13-го числа, в пятницу, литургию, покопавшись в их бумагах, пообедавши, поехал с помощью попутного ветра в половине 2-го часа по полудни.
      Отъехавши от монастыря 16, а всего от Вознесенского устья и погоста озером Онегом 275 верст, в четыре часа по полудни ж пристали к Суземской или Данилова раскольничьего монастыря пристани Пигматки.
      По правой или по Вытегорской стороне озера Онега есть чья-то стеклянная фабрика, но работа оной не дошла до моего сведения. А левая сторона озера занятая частию Корелами, говорят, имеет множество жителей, которые по изобилии железных руд имеют множество частных железных заводцев; в некоторых из них, сказывают, делают нарочитый уклад не высокой цены и порядочное количество. Живущие по обеим сторонам Онега дворцовые и экономические крестьяна почти все раскольники, живут очень бедно, ибо хлебопашества у них еще меньше, нежели у крестьян, живущих по Свири, да и урожай гораздо хуже, а привозят себе рожь, овес и ячмень водою, покупаючи без мало что не на весь год в городе Ладоге и Вытегре, на что зарабатывают деньги, отходя мужчины в Петербург и Петрозаводск в разные работы, иные на целый год, а другие на лето, а оставшиеся дома жгут в Петрозаводск для продажи на заводы уголье, гонят деготь и ездят с грузом с Петрозаводска в Петербурга, а больше никакого промыслу не имеют. Хотя ж в озере Онеге и довольно ловится разной рыбы, а именно: пальи и лососей и лохов, лещей, судаков, сигов, щук, окуней и прочих мелких озерных и речных рыб, а изредка и шерашперов, однако ж, они от оной ловли большой прибыли не имеют, затем что только продают одним проезжающим, да и то весьма дешевою ценою, а в города продавать не возят, а довольствуются сами рыбою во весь год.

      Во оной раскольничьей пристани переночевав, на другой день в субботу 14-го числа июня расплатившись с тем крестьянином, который вез через озеро Онего, нанял здешних обывательских шести лошадей две для людей верховых, для экипажа две ж, запряженных в две простых телеги о двух сделанных из корня весьма тяжелых колесах, да для меня простую телегу о четырех таких же колесах, поехал отсель в раскольничий монастырь Суземки или Данилов сухим путем, изрядно прочищенною большою столбовою, только не широкою дорогою, боровым местом, в восьмом часу утра.
      Проехавши от Пигматки 13 верст, остановился в раскольничьем скиту, называемом Пельеки, в котором ходил смотреть их деревянную часовню, в коей празднуют они Вознесению Господню; здесь, поколь перепрягали лошадей, пробыл на улице с полчаса. [Тут мне удалось видеть славное обольщение богатых раскольников под именем богоугодного подаяния. Петербургский богатый купец, торгующий мукою, знатный в расколе, присылает ежегодно кулей по сту муки для раздачи бедным. Сия милостыня не столь полезна нищете принимающих, сколько тщеславию подающих, ибо на квадрате ста верст длины, на 80-ти ширины, где находятся все нищие почти поголовно велика ль милостыня сто кулей, и что она может помочь во всеобщей сей нищете? Но мне скажут, ежели сто человек пришлют по сту кулей, то бедным там нищета не будет страшна.
      Однако ж я знаю, что присылает только один, да и то может быть с складки. Да хотя бы и десять тысяч кулей присылали, то какая б из того была выгода, ибо сим самым только приучались бы ленивые бродяги к вящщей праздности, а может быть, к порокам и злодеяниям. При сей раздаче видел я великое пристрастие в раздатчиках: они не смотрели на старость, на немощь и на бедность просящих, а давали скорее и больше девкам, которые помоложе и покрасивее, да мужикам, которые поздоровее, поспособнее к работе, и поопрятнее одеты. Я видел одного бедного крестьянина, приехавшего за полтораста верст на лошаде за сею дачею; он думал, что его лошадь не подоймет сие лестное ему подаяние, но, получив только полпуда худой муки, поехал с великим роптанием и неудовольствием].
      Будучи ж из сего скита часто гористыми и болотистыми местами и проехавши от скита Пельеков тринадцать же верст, видно было над озерами Лукиным и Боровом и на протекающей сквозь их вышедшей из болота речки Тихвинки, на бору, называемом Тихвинским, много таковых же скитов; при них деревянная часовня, в коей они празднуют Тихвинской Богоматери. Оный бор именуется Тихвинским потому, что на нем начально жить начали уроженцы города Тихвина.
      В 3-м часу по полудни в том же бору, близ выше писанных озерок, для перемены лошадей и повозок, а также и для обеда остановился в раскольничьем же скиту, называемом Перестрел; в нем деревянная ж часовня Преображению Господню. Здесь в избе напившись чаю и отобедавши, за переменою лошадей пробыл до 8-го часу, а выехал в половине оного. От оного скита десять верст ехали боровым местом хребтами длинных, а не широких, гор; сей хребет гор имеет,_то примечания достойного, что горбом своим разделяет течение южных вод от северных, ибо, доселева ехав_водами все вверх, разом все стремление поведет вниз к полуночной стороне. Потом от оных гор ехали пять верст болотами и мхами, три версты бором, а последние две мостом по мху; по сей от Пигматки дороге на каждых пяти верстах поставлены большие восьмиконечные под крышкою выкрашенные кресты с написанием на них трости и копия. Проехавши ж от пристани Пигматки таковою весьма затруднительною и тесною дорогою на тех, к езде неспособных, телегах 45 верст, 15-го числа, в воскресенье, в два часа по полуночи пристали к Суземскому раскольничьему монастырю во время их всеночной. По тамошнему наречию «суземками» называется всякий пустой край в лесу, а как оный монастырь построен в пустом и глухом месте, то посему и называют его Суземками, а он особое имеет название Данилов.
      Здесь два монастыря: один мужеский, а другой женский, они разделяются один от другого одними только деревянными простыми оградами, и сделанною между ними дорогою; положение свое имеют над рекою Выгом. В мужеском монастыре две деревянных часовни: 1-я настоящая большая для всего монастыря, в ней празднуют они Преображении Господню и Рождеству Иоанна Предтечи, 2-я больничная, Богоявлению Господню и Алексею Человеку Божию; в нем старшина Архип Дементьев, городничий Иван Иванов, земский или письмоводитель Яков Леонтьев, главный над певчими Григорий Никитин, монах у них только один, a прочие все (коих есть всегда здесь живущих до полуторых сот человек, кроме больных, которых при моей бытности в больнице было до ста человек) бельцы, из числа ж их другие есть и мастеровые, их обряда иконописцы, столяры, чеботари или сапожники, портные и кузнецы, которые и медники, исправляют всякую нужную для тех монастырей по своему ремеслу работу, а сапожники шьют в монастырь для продажи оленьи сапоги и кенги. Они для промыслу морских зверей и оленей всякий год на острова Севернаго окияна к Килдюин, Груенланд и к Новой Земли с довольным числом работников отправляют свои большие ладьи; сверх же того изрядное имеют хлебопашество и сенной покос.
      В женском или девичьем монастыре две же часовни: одна общая для всего монастыря Покрову Божией Матери, другая, больничная, Николаю Чудотворцу; в нем монахинь нет, а все белицы, коих, кроме находившихся при мне в женской больнице по их объявлению больных двух сот, четыреста с лишним девиц и женщин. Набольшая над ними Агафья Васильевна Алонка. Они на продажу в пользу монастырей прядут изрядно тонкие и белые нитки и ткут полотны; на содержание ж себя держат в коровьем дворе до ста коров, и для пахоты и прочих потреб до восьмидесяти лошадей.
      В обоих сих монастырях всякий день в часовнях отправляют они сами без священника заутрени, часы, обедницы, вечерни, молебны и панихиды, в праздничные ж и воскресные дни всенощные, и погребают также без священника своих умерших, а обедни у них никогда, как они сказывают, не бывает.
      По последнему межеванию отмежевано под сей сбор отщепленцев со ста верст длиннику и верст 80 широты земли. В нарочитом сем пространстве довольно находится жителей не природных, а чаятельно с разных мест сшедшихся. Я проезжая от самой Пигматки до скита Таинского селения, что составит близ осьмидесяти верст, не нашел ни одной церкви, а всякое селение под именем скитов имеет свою часовню и с колоколами, в которых они производят молитву и, чаятельно, собственными своими обрядами, потому что они во время молитвы вход иноверцам в самую молельню воспрещают, а хотя и пущают смотреть в особливое отделение, но и то в маленькое стекло, то оное самое доказывает, что в отсутствии чужих зрителей есть непременно у них какие-нибудь противу закону обряды или непозволительные враки или упущения чиноположении, которых либо они боятся или стыдятся. Всякая часовня по сим скитам и во оных монастырях разделена на две части, в которые не только вход, но даже и крыльцы с разных сторон. По их словам, одна половина для мужчин, а другая для женщин; но я не надеюсь, чтоб мнимая сия к женскому полу холодность была искренна, и думаю, что ежели они лишают себя обращения в часовнях, то награждают со излишеством при выходе из оных. Обширный сей край покрыт общественно и всеместно густым туманом лжеверия и буйства: повсюду видны знаки коварного их обольщения, которое тем легче усиливается на душами, "чем глубже нищета простирает свои отрасли по суеверной черни. Сия молитва их состоит в чтении заутрени, часов, вечерни и молебна, которые им читает почти безграмотный поселянин безо всякой расстановки и понятая, а прочий народ кладет свои листовки, то есть, по четкам поклоны, и чем больше оных положить, также что больше сожжет перед образами свеч, или побольше накурит ладаном, тем более мнит угодил Всевышнему.
      От оного Данилова монастыря вверх проехавши рекою Выгом десять, да сухим путем также как и с Пигматки отделанною дорогою десять, а всего двадцать верст, придешь в другой их же монастырь Лексо; назван так по причини текущей там реки Лексы, над которою он построен, коя течение до него имеет верст на сто и впадает в Выг реку. Строение сего монастыря во всем сходствует с тем, что и в Данилове, только с тою разностию, что один, в котором по объявлению их мужчин очень мало, из коих набольшой в сие время был Семен Титов, а женщин и девиц до семисот, в большой их часовне празднуют Иоанну Предтечи, оный монастырь во всем зависит от Данилова монастыря, однако ж я во оном монастыре Лексо за поспешение в Соловки не был.
      В понедельник, 16-го числа, в данной из Данилова монастыря лодке, а по тамошнему названию карбусе, с их же четырьмя гребцами и пятым лоцманом, в девять часов утра поехал вверх рекою Выгом. Оная река вышла Вытегорского уезда из небольшого озерка Выг и протекает до Суземского или Данилова монастыря верст сто, она усыпана частыми и многими непроходимыми порогами. Проехавши девять верст, в 12-м часу пристал к раскольничьему скиту, называемому Березовый; живущие в нем крестьяне промышляют писанием в раскольничьи часовни образов и рыбною ловлею в Выг реке, а хлебопашество у них за малостию удобной к тому земли столь же мало, как и у живущих над озером Онегом. Здесь часовня Преображению Господню. Возле оного скита, на берегу реки отобедавши, поехал от него в час по полудни. Отъехавши от него две версты остановился возле Шолтова порога, простирающегося на семь верст, Здесь выбрав из лодки экипаж на берег, и отпустя лодку и гребцов обратно в Данилов монастырь, во ожидании пока привели для перевозки экипажа из Шолтова скита лошадей, пробыл с час, потом разложа экипаж на два зимних волока, запряженных парами, на которых до того Шолтова скита везли экипаж пять верст сухим путем около реки Выга весьма тесною и не только к езде, но даже и к ходьбе неспособною дорогою, а мы все ишли пешие. Проехавши от Березового скита семь верст, остановился в Шолтовом ските (в нем деревянная часовня Ильи Пророку), в котором в волоки запрягли других лошадей, а для себя и людей взяв верховых, поехал такою ж затруднительною дорогою боровым местом около ж реки Выга. Не доезжая впадающей в Выг реку речки Сосновки, на коей для дороги сделан небольшенький мостик, из числа моих людей Платон Иванов скрылся близ дороги в бору, но старанием тоя вотчины волостного старосты Евсея Миронова посланными от него крестьянами найден и приведен в опоследний раскольничий скит, называемый Рай порок, в котором, по переезде от Шолтова скита семнадцати верст, остановился для найму до деревни Таинского селения лодки, и за поздним во оный скит приездом, на берегу реки ночевал.
      А во вторник, 17-го числа, наняв лодку, 4-х гребцов и лоцмана, с заплатою каждому человеку по две копейки на версту, поехал опять вниз рекою Выгом в восьмом часу утра. От опоследнего раскольничьего скита Рай порок, проехавши рекою десять верст, для перемены карбуса (или лодки), гребцов и лоцмана в 10 часов пристал к деревни Таинского селения. Из оной вместе Выгозерского погоста с священником, который здесь быть случился для исправления некоих мирских треб, выехал, в половине одиннадцатого часа. Отъехавши от оной деревни 12 верст, проехавши Мешок порог, возле Пыженского порога пристали к берегу в начали 1-го часа по полуночи, где, отобедавши экипаж переносили за Пыженский порог саженей сто на себе, а через порог перегоняли одну порозную лодку. Проехавши от Пыженского порога шесть, а всего от Данилова раскольничьего монастыря водою 37, переволоками 24, итого 61 версту, для найму лодки или судна, в два часа по полудни пристал к Выгозерскому погосту, где в Выг pека впадает в Выгоозеро. Во оном погосте две деревянных церкви: 1-я Преображению Господню, 2-я Илии Пророку. Сей погост старинный; в нем в священниковом доме ночевали.
      А 18-го числа, в среду, отслушавши литургию, в нанятой у тамошнего дворцового крестьянина Ивана Савельева за два рубля лодке, при благополучной погоде и попутном ветре, в 9 часов утра поехали парусом. Отъехавши от погоста 30 верст, в три четверти 12-го часа для обеда пристали к Родительскому острову (тамошние жители так его называют потому, что на нем спасались каких-то два человека и по умертвии их здесь они погребены, ибо, когда для погребения тела их брали в Выгозерский погост, тогда на озере становились сильные и противные ветры, чтоб их с острова не пустить). Сей остров положение имеет боровое, низкое и ровное, он в окружности от двух до трех верст; лес на нем за густотою тончавый, ни к какому крестьянскому строению не годный. Отобедавши, от оного острова поехали парусом в исходи 1-го часа по полудни при дождевой погоди, продолжавшейся до ночи, и мрачном небе; при перемении ж попутного ветра в противный, верст десять ехали греблею. На оном Выг-озере столь много весьма частых островов, что ни от какого сильного ветра гораздо большего волнения быть не может; сколько ж их счетом, никто из тамошних жителей подлинно за множеством не знает, а говорят по своему только, как мне видится, мнении или по старинной пословице: «сколько в году дней, столько на Выг-озере и островов». Частые его и каменистые, покрытые лесом острова во время моего проезда были еще покрыты водою; по объявлению жителей, оные острова способны для прокормления животины, куда они и отвозят свою молодую скотину на все лето; по всему сему пространству воды указали мне только одного жильца на островах. Чрез все расстояние 60-ти верст не потерял с виду берегов и проплывал безмятежно на малом карбасе обширные сии и безплодные пустыни. Во все время оставалося загадкою, небрежением ли правительства или суровостию климата предавала расточивая природа обширные сии поля и леса опустению гладу и общественной нищете. Во оном Выг-озере ловится рыба: лещи, сиги, щуки, окуни, плотицы, ерши и ряпуга.
      Отъехавши от Выгозерского погоста Выгозером 60 верст, с версту ехали вытекающею из его Выг рекою, потом в 9-м часу по полудни пристали к Воицкому золотому руднику, так называющемуся по волости и погосту, до которого от раскольничьей пристани Пигматки 168 верст.