Отношение к прошлому формирует собственный национальный облик.
Ибо каждый человек - носитель прошлого и носитель национального характера.
Человек - часть общества и часть его истории.
Академик Д. С. Лихачев
Архивы есть учреждения, хранящие документы.
Энциклопедический словарь
Читателю предстоит трудное и, возможно, скучноватое путешествие, но, не совершив его, нельзя двигаться дальше. Дело в том, что выявление сведений о своей родословной напоминает, образно говоря, поиски иголки в стоге сена. Иголка может находиться в верхней части стога, в середине, у самой земли. Успех обнаружения вероятнее, если заранее знаешь, в каком месте она лежит. Одно дело - перебрать верхний слой стога, другое - весь стог по травинке, по каждому листочку. Поиску данных о родословии поселений и людей будет благоприятствовать знание опубликованных и неопубликованных письменных источников, в которых с большей или меньшей долей вероятности можно обнаружить время возникновения поселения, найти свидетельства о наших предках.
До конца 20-х годов нашего столетия насильственная и инициативная миграция была еще не столь массовой, связи с родственниками и малыми родинами пока еще ощутимо не рушились. Коллективизация и борьба "с врагами народа" были началом длительного периода разрушения рода, семьи, родословных контактов. Все это усложнило нынешние поиски своих родословий.
Однако вернемся к вопросу об источниках.
Ежели иметь в виду дворян, то их родословия стали публиковаться уже в XVI веке. Так, в середине XVI века был составлен "Государев родословец", а в 1687 году - "Бархатная книга" с родословиями наиболее знатных боярско-дворянских фамилий, включавшая и вышеназванный родословец. В 1854-1857 годах князь П. В. Долгоруков опубликовал "Российскую родословную книгу" в четырех томах, в которой, в отличие от предыдущих книг, имелись фамилии и более поздних лет. В 1886-1887 годах вышел двухтомный труд В. В. Руммеля и В. В. Голубцова "Родословный сборник русских дворянских фамилий". В губерниях велись свои родословные книги, материалы которых обычно хранятся в современных областных архивах в фонде губернского дворянского депутатского собрания. Историки советского периода также уделяли внимание генеалогии дворянства. Сошлемся на труды академика С. Б. Веселовского по ономастике (науке, изучающей имена собственные). Вышло в свет немало исследований по генеалогии А. С. Пушкина, А. Н. Радищева, семьи Аксаковых.1
Иное дело с родословиями представителей других сословий. Они почти не публиковались. Сведения о своих родовых хранились в людской памяти, откладывались в государственных и семейных архивах. Государственных архивов много: республиканские, краевые и областные. Все они имеют путеводители. Помимо них, много ведомственных, в том числе архивы МВД и бывшего КГБ. В последнее время засекреченные их фонды постепенно открываются для исследователей, что позволяет найти сведения о незаконно репрессированных. В бывшем Центральном партийном архиве в Москве (ныне РЦХИДНИ - Российском центре хранения и изучения документов новейшей истории) есть богатый материал об участниках революции и деятелях партии. Ищущие сведения об участниках Великой Отечественной войны обращаются в Федеральный архив Министерства обороны в г. Подольске (бывший ЦАМО СССР). Помню, как при подготовке двухтомника "Реквием. 1941-1945" долго уточняли и дополняли имевшиеся списки эвакуированных из блокадного Ленинграда, захороненных в Вологодской области. Месяцами студенты и учителя, ветераны войны и труда работали во многих архивах, но чувствовали, что надо искать еще и еще. И вдруг осенило: ведь смерть каждого человека оформлялась до революции в книгах церковных приходов, а сейчас - в ЗАГСах. Так, группа "Поиск" "открыла" архивы этих учреждений. И начался просмотр сотен тысяч актов записей о смерти. Выписывали на карточки тех, кто в период эвакуации умирал в поездах, в больницах и специальных госпиталях, открытых в области. Напомним, что всеми видами транспорта через территорию области было перевезено из Ленинграда и других северо-западных районов страны свыше трех миллионов человек. В скорбной книге "Реквием" более десяти тысяч фамилий умерших. Немало и безымянных. Вот краткие записи, трогающие сердце: "Славик... Русский, умер 24 февраля 1942 года, возраст 4 года"; "Неизвестный... 13 лет. Умер 12 января 1942 г."...
Поэт Михаил Дудин, представляя "Реквием", написал: "Память о погибших - святое дело. И я верю в то, что на нашей земле будет построен Храм Памяти, в котором будут храниться имена всех погибших в Великой Отечественной войне 1941-1945 трагичных лет".
Мне же хочется отдать дань уважения всем составителям "Реквиема" за их безвозмездный труд, который будет положен в Храм Памяти. К тому же эта книга, как и составляемые книги "Память" с именами всех, захороненных "в шар земной" во имя жизни последующих поколений, есть своего рода великая Родословная Книга почти трех поколений! В ней в XX-XXII столетиях будут находить звенья своих родословий. Ибо без Памяти нет жизни.
И еще краткий экскурс в то время, когда я впервые попал в Центральный архив и с какими прекрасными людьми встретился.
После ухода с преподавательской работы в Суворовском училище решил заняться изучением истории северных городов. Поехал в Москву, в Институт истории АН СССР. Зашел я в первую дверь третьего этажа.
- Вам кого? - спросила сразу внушившая доверие дама.
- Мне бы проконсультироваться по теме кандидатской диссертации.
- Вы откуда?
- Учитель из Устюжны.
- И какая же тема Вашей работы?
- Не знаю... Вот и приехал...
Дама уже с явно снисходительной усмешкой пригласила присесть к одному из столов с завалом на нем книг и рукописей и, извинившись, вышла. Вскоре она уважительно пропустила вперед пожилого с бородкой и в очках мужчину и, представляя меня, сказала:
- Думаю, что Вам, Николай Владимирович, доставит удовольствие побеседовать с еще одним абитуриентом в "дикую" аспирантуру.
- Вы еще в офицерском кителе. Недавно в запас вышли?
- Да, почти год... Извините, что беспокою. Я никого не знаю здесь.
- Ничего, не смущайтесь, пойдемте ко мне и поговорим.
Так произошла встреча с Николаем Владимировичем Устюговым, ставшим на общественных началах моим научным руководителем. Наши отношения постепенно переросли в дружеские. Он воплощал в себе лучшие черты русского ученого, обладал высокой внутренней культурой. Прекрасно знал русскую и зарубежную литературу, искусство. Среди его любимых писателей были Ф. М. Достоевский, Г. И. Успенский, М. Е. Салтыков-Щедрин, А. П. Чехов. Так же, как А. А. Поздеев, Николай Владимирович цитировал на память произведения многих поэтов и писателей. Но главное, чем он меня поразил, - огромной эрудицией историка, историографа, архивиста, знатока и автора многих пособий по вспомогательным историческим дисциплинам. Он был ученым широкого диапазона, учил сопоставлять собственные наблюдения и выводы с работами по истории предшествующего и последующего периодов. Николай Владимирович воспитал много учеников, бесконечно благодарных ему, человеку многогранного таланта и редкой души.
Определяя тему, проблемы и задачи, Николай Владимирович предупредил, что на первых порах возникнут трудности, которые не все начинающие преодолевают.
- Знание общего курса истории, чтение монографий и публикаций в специальных журналах создают видимость легкости исследовательской работы. Но без документальных памятников письменности исследование невозможно.
- Но ведь есть архивы.
- Правильно. Однако документы Вашего периода написаны древнерусскими знаками письменности, получившими начало от созданного Кириллом и Мефодием фонетического славянского алфавита.
- В начальной школе я читал на русском и украинском языках, а также книги с церковно-славянским написанием.
- Современные церковные книги также не идентичны написанным в древности. Само кириллическое письмо, положенное в основу русского и многих других языков, в своем развитии прошло несколько этапов: это уставное - до конца XIV века, полууставное - до конца XV века, скоропись XVI, XVII веков, скоропись XVIII века после петровской реформы...
- Что же мне делать?
- Изучить вспомогательную историческую науку - палеографию, научиться читать документы уставного, полууставного и скорописного письма.
- А что еще надо изучить?
- Историческую хронологию - науку о времени и его измерении, о системах летоисчисления, единицах счета времени, о календарях. Необходимо знать историческую метрологию - науку о мерах длины, площадей, веса в их историческом развитии, о единицах налогового обложения и денежном счете. Необходимы знания по нумизматике, геральдике, генеалогии, этнографии, сфрагистике, ономастике и др.
Слушая Николая Владимировича, я понял, что моих знаний, за которые в институте даже получал пятерки, увы, абсолютно недостаточно для осуществления задуманного. Вспомнил, как в Ейске меня научили плавать. Завели на самый дальний конец мола и бросили в море: "А теперь плыви!" Плыл, ведь утонуть не хотелось. Не видел, что мои друзья плыли позади, для подстраховки. Другие, лежа на песке, похохатывали, а мне было не смешно. Однако же еще один раз проплыл в сопровождении телохранителей и вечером поплыл уже один. Страшновато, но зато сколько гордости! Николай Владимирович бросил меня в пучину исторических дисциплин. Но это только тренировка на берегу, надо было отправляться в плавание по необъятным просторам и глубинам в поисках документальных памятников истории и культуры.
Велика признательность Николаю Владимировичу и за то, что он познакомил меня еще с одним представителем той советской интеллигенции, которая сумела сберечь лучшие традиции русских дореволюционных научных школ. Член-корреспондент АН СССР Виктор Иванович Шунков, университетский товарищ и друг моего учителя, пришел в науку из семьи сибирских учителей. Возможно, поэтому он, еще будучи студентом Московского университета, проявил особый интерес к истории Сибири, к истории крестьянства, к развитию науки в регионах страны. Круг научных интересов Виктора Ивановича был широк и разнообразен. Более 17 лет, до самой смерти, возглавлял он фундаментальную библиотеку общественных наук АН СССР. Как заместитель академика-секретаря Отделения истории АН СССР по вопросам отечественной истории он внимательно отнесся к моему предложению о создании в Вологде Проблемного объединения по аграрной истории Европейского Севера, принял участие в 1967 году в работе учредительной конференции этого регионального научного центра, вот уже более тридцати лет не без успеха координирующего исследования по истории северного крестьянства и сельского хозяйства.
Влияние Виктора Ивановича Шункова на формирование многих историков было особенно значительно. Он учил широте исторического мышления. Доброжелательность и простота общения позволяли обратиться к нему с мыслями и предложениями, подчас наивными. Однако во всем он выделял рациональное зерно, поощрял инициативу выбора тем, методов и приемов исследования. Во время посещения Вологды состоялся интересный разговор об истории северных деревень, их будущем. Результатом этой беседы явилось начало публикации списков северных деревень на основе документов XVI-XVII веков, которые потом послужили основой для изучения родословия северных деревень. Для этого потребовалось поработать во многих архивах. Начнем же, читатель, наше по ним путешествие.