Достоевский и нигилизм - тема столь многоплановая и загадочная, что приступить к ней трудно с какой бы то ни было стороны; понятие "нигилизм" было для Достоевского исключительно широким. В "Бесах" во время пожара сходящий с ума губернатор фон Лембке кричит в отчаянии: "Все поджог! Это нигилизм! Если что пылает, то это нигилизм!" 2 Эта реплика, кажущаяся на первый взгляд курьезом и порождением больного сознания, заключает в себе глубокий смысл. Возможна ли, казалось бы, прямая связь между явлением, которое первым описал Тургенев в "Отцах и детях", и народными волнениями, вылившимися в поджог части города? Между тем связь эта существует; и для Достоевского в понятии "нигилизм" были связаны самые различные веяния современной ему российской жизни, самые разные настроения, пронизывавшие ее.
В "Дневнике писателя" за март 1876 г. есть глава "Обособление". Между строк здесь ясно читается, что одним из наиболее тревожных для Достоевского "обособлений" было то, что он именовал нигилизмом: "...не ушла ли огромная часть молодых, свежих и драгоценных сил в какую-то странную сторону, в обособление с глумлением и угрозой..." 3 Эти слова прямо перекликаются с тем, что пишет Достоевский Н.Н.Страхову в 1869 г. (речь идет о только начавшем выходить журнале "Заря", в котором печатались Страхов и Достоевский): "Не может... направление журнала не иметь успеха и не отозваться радостно в читателях, после нашего жалкого, напускного, с раздраженными нервами, одностороннего и бесплодного отрицания".4
"Обособление с глумлением и угрозой", "одностороннее и бесплодное отрицание", "верхний слой, оторвавшийся от почвы России... А мерзавцы, однако же!"5 - эти высказывания, самое раннее из которых датируется 1869 г., касаются именно того, что Достоевский понимал под нигилизмом. Однако об этом же им сказаны ранее и другие слова: "Разве не может увлекаться и ошибаться истинная, честная пытливость ума, честный и совестливый человек? С страданием ища выхода он спотыкается, падает... Да разве ошибающийся человек непременно подлец?.. Тут тоска, страдание... Те, отверженцы, хоть что-нибудь делают, хоть копаются, чтоб выйти на дорогу, хоть ошибаются... следственно, хоть отрицательно, да полезны".6 "Мы ведь этому, хотя бы нигилистическому или естественно-научному направлению даже рады. Оно придает некоторую смелость мысли, рутинно-чиновничьей забитости... Но не беспокойтесь, все это... придет на почву и к народным началам. Да и единственный ведь это путь. Нигилисты, стало быть, отстали. Ничего, догонят".7
Две последние цитаты относятся к первой половине 1860-х годов; в это время, по словам исследователя, "отношение Достоевского к нигилизму и нигилистам... не было непримиримо отрицательным".8 Но, несмотря на ослепленную ярость, с которой Достоевский приступал в 1870 г. к "Бесам" - роману о Нечаеве и нечаевцах, его отношение к нигилизму не стало непримиримо отрицательным ни тогда, ни позже. По этому поводу уместно процитировать Н.А.Добролюбова: "В произведениях г. Достоевского мы находим одну общую черту, более или менее заметную во всем, что он писал: это боль о человеке, который признает себя не в силах или, наконец, даже не в праве быть человеком настоящим, полным... самим по себе".9
Думается, что с Добролюбовым стоит согласиться; если в 1866 г. Достоевский пишет М.Н.Каткову: "Все нигилисты суть социалисты... Мошенников и пакостников между них бездна",10 то в это же время он создает образ Раскольникова, одного из наиболее значительных нигилистов среди своих героев. В случае, если бы отношение автора к этому персонажу было непримиримо отрицательным, роман "Преступление и наказание" не мог бы состояться как таковой. И когда четырьмя годами позже Достоевский потребует для нигилистов "окончательной плети", то и тогда во главе угла останется "боль о человеке".
Концепция нигилизма созревала у Достоевского долго и непросто. Первые ее ростки мы находим уже в "Ряде статей о русской литературе" - цикл был создан в 1861 г., еще до открытия Тургеневым нигилизма. В "Зимних заметках о летних впечатлениях" (1863) Достоевский приветствовал появление в русской литературе нового типа; тогда же единомышленник Достоевского, критик Н.Н.Страхов, предвещал типу "нового человека" большое литературное будущее. Для формирования концепции нигилизма у писателя важным моментом стала повесть "Записки из подполья" (1864). По типу герой повести был "лишним человеком"; однако и он уже отчасти напоминал Базарова своей твердой решимостью в том, чтобы "ни за что не приниматься" и "только ругаться".
Следующее крупное произведение Достоевского, "Преступление и наказание", было одним из основных звеньев в складывании видения нигилизма Достоевским. Главный герой романа. Раскольников, несомненно близок по духу главному нигилисту русской литературы; в отличие от Базарова, правда, он не "только ругался" и был практиком. Проверка своей теории в действии приводила Раскольникова к осознанию несостоятельности собственного "нигилизма"; автор давал герою возможность покаяния лишь после того, как тот терпел полный моральный крах. На этом этапе, таким образом, концепция нигилизма у Достоевского была еще не вполне сложившейся: те нигилисты, которых он изобразил позже, были гораздо более убежденными, и заставить их усомниться в своих любимых идеях было почти невозможно.
Позволим себе миновать "Идиота", содержащего в основном лишь типы "бессознательно-въевшейся нигилятины"11 и сразу перейти к "Бесам". Именно в этом романе видение Достоевским нигилизма достигло наиболее полного и совершенного выражения. Здесь (и ниже) мы хотели бы поспорить по этому поводу с Ю.Ф.Карякиным. В работе "Прозрения и ослепления (о "Бесах")" он говорит: осознание опасности "шигалевщины-верховенщины" было столь глубоким, что у Достоевского поначалу наступило "ослепление вследствие прозрения" - бесами стали казаться все подряд. Но это ослепление, по Карякину, постепенно преодолевалось писателем - изначальную тенденцию удалось подавить: "Первое, анафемское, слово не сделалось последним".12
Более того, на основании очерков из "Дневника писателя" 1873 г. "Нечто личное" и "Одна из современных фальшей", написанных в достаточно примирительном тоне, Карякин делает следующий вывод: неприятие "Бесов" обществом задело Достоевского за живое и заставило объяснить "публично свое отношение к социалистам, революционерам... которых называл три года назад так, что не хочется сейчас вспоминать (вероятно, и ему не хотелось)... И возникает вопрос: не оправдывается ли? Не мучила ли его мысль, рожденная высшей совестью и высшим мужеством: "Воистину и ты виноват, что не хотят тебя слушать"? А в 1875 году выходит "Подросток"... где Достоевский наконец изображает и других социалистов..."13
Таким образом, Карякин старается найти дополнительные аргументы в защиту тезиса, высказанного ранее Ю.В.Трифоновым: "Левый лагерь категорически признал книгу ["Бесов"] антиреволюционной, хотя она была антипсевдореволюционной".14 Однако упоминание в этом контексте "Подростка" ощутимо подрывает позиции самого Карякина; он приводит не попавшие в роман слова Версилова: "Нигилизм без социализма, - есть только отвратительная нигилятина, а вовсе не нигилизм". Цитату можно было бы и продолжить: "Настоящий нигилист не может, не должен, не может ни с чем из существующего примириться. На сделки он не смеет идти ни под каким видом." 15
На наш взгляд, упоминание Карякиным "нигилятины" нисколько не возвышает отношения Достоевского к социализму. Если и согласиться с тем, что "ослепление" писателя в период создания "Бесов" имело место, то и в этом случае разграничение подлинных нигилистов и профанов было строгим; к типу Ситниковых, Лебезятниковых и Лямшиных Достоевский был чуток всегда. Что же касается определения "настоящего нигилиста", то и здесь нет противоречия (тем более - подсознательной потребности оправдаться): созданные в "ослеплении" образы Ставрогина, Кириллова, Шатова, Виргинского (а также Раскольникова, Ивана Карамазова, Подпольного...) более чем соответствуют этому - более позднему - определению (хотя Карякин считает, что к моменту написания "Подростка" Достоевский был бы рад забыть то, что говорил о нигилистах тремя годами раньше ).
Тема "Достоевский и нигилизм" почти не разработана научно. Вместе с тем огромное количество литературы о Достоевском касается этой темы с той или иной стороны; нигилизм понимался писателем столь широко, что разговор о социализме, об атеизме у Достоевского неизбежно приводит к вопросу о том, что же писатель называл нигилизмом. Насколько сложен ответ на этот вопрос, отчасти видно из нашей попытки спора с Ю.Ф.Карякиным, где двойственен и противоречив любой аргумент.
Значительное внимание уделяется теме "Достоевский и нигилизм" в следующих известных нам работах последних лет (помимо вышеназванного цикла статей Ю.Ф.Карякина): "Достоевский и Тургенев : творческий диалог" Н.Ф.Будановой, "Достоевский в общественной жизни России" В.А.Твардовской, "Федор Достоевский : одоление демонов" Л.И.Сараскиной. Любая из этих работ вносит неоценимый вклад в разработку нашей темы, но основное внимание авторов уделяется решению иных задач. Поэтому ответ на вопрос: что именно понимал Достоевский под нигилизмом и насколько цельной является его концепция нигилизма, - пока не дан.
Хронологические рамки нашей работы в основном охватывают полтора десятилетия литературной деятельности Достоевского: с 1861 г., к которому относятся первые публицистические выступления писателя по возвращении из ссылки (а также выход романа "Отцы и дети"), - по 1875 г., когда вышел роман "Подросток".16 Вместе с тем, исследование отчасти выходит за рамки этих лет; нам приходится обращаться к биографии Джорджа Ноэля Гордона Байрона (1788-1824), а также к 1830-1840-м годам, на которые пришлись юность Ф.М.Достоевского и его знакомство с Н.А.Спешневым.
Согласно традиционно принятому плану, наша работа состоит из трех частей. Первая часть включает в себя введение, в котором дается постановка проблемы и обоснование темы; за введением следуют обзоры использованных источников и литературы. Вторая часть является основной и делится, в свою очередь, на две части. В первой из них. исследуется вопрос генезиса нигилизма в видении Достоевского, поскольку в нигилизме одной из основных проблем для писателя была проблема отцов и детей. Во второй половине основной части мы анализируем - как цельное и многоплановое явление - собственно нигилизм и нигилистов в понимании и изображении Достоевского. В заключительной части кратко сформулированы выводы, к которым мы пришли в исследовании.
Продолжение
Примечания:
1 Кудрявцев Ю.Г. Три круга Достоевского (Событийное. Социальное. Философское). М., 1979. С.113.
2 Достоевский Ф.М. Бесы // Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений в 30 томах. Л., 1972-1990. Т.10. С.395. В дальнейшем ссылки на все произведения Ф.М.Достоевского, за исключением статей из "Дневника писателя", даются по вышеуказанному изданию.
3 Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 15 томах. T.12. СПб., 1994. С.94.
4 Т.29 (1). С.30-31.
5 Там же. С.119.
6 По поводу элегической заметки "Русского вестника". Т. 19, С.173-176.
7 Записная книжка 1863-1864 гг. Т.20. С.176.
8 Буданова Н.Ф. Достоевский и Тургенев : творческий диалог. Л., 1987. С.46.
9 Добролюбов Н.А. Забитые люди // Добролюбов Н.А. Избранные сочинения. М.-Л., 1947. С.332.
10 Т.28 (2). С.154.
11 Т.29 (1). С.315.
12 Карякин Ю.Ф. Прозрения и ослепления (о "Бесах") // Карякин Ю.Ф. Достоевский и канун XXI века. М., 1989. С.220, 224.
13 Там же. С.239.
14 Трифонов Ю.В. Нечаев, Верховенский и другие. // Трифонов Ю.В. Собр. соч. в 4 т. Т.4. С.558.
15 Т.16. С.77.
16 Мы почти исключаем "Братьев Карамазовых" из охвата нашей работы; проблематика романа столь сложна, что рамки дипломной работы не позволяют рассмотреть здесь последний роман Достоевского наряду с "Бесами" и "Преступлением и наказанием". Безусловно, подробное обращение к "Братьям Карамазовым" обогатило бы наше исследование; в то же время, цельность концепции нигилизма у Достоевского позволяет отнести сделанные нами выводы и к этому роману.