Была программа и по жилью. Каждый год строили по одному квадратному метру жилья в расчете на каждого жителя области. Только в селах возводили по 300 тысяч квадратных метров жилья в год! Сегодня вся область не делает столько. Мы были уверены, что в области жилищная проблема к 1995 году будет снята.
А как следил Дрыгин за дорожной программой! Тысячу километров трасс с твердым покрытием вводили ежегодно.
И кто только их не строил. Мелиораторы, сами дорожники, строители имели задания по дорогам.
Многое делалось по перерабатывающей промышленности. После ввода в строй Вологодского мясокомбината там катастрофически не хватало кадров. Дошло до того, что его шефом стала вологодская тюрьма. Для работы в цехах ежедневно приходило несколько машин с заключенными, да и каждое предприятие по графику направляло туда людей. Нужно было что-то делать. Построили несколько домов для работников мясокомбината, поставили дополнительное оборудование, которое избавило от ручного труда. И предприятие нормально заработало.
В Череповце молочный комбинат тоже строил весь город. Главному механику металлургического завода Леониду Ивановичу Данилову пришлось освоить технологию животноводства не хуже любого зоотехника. Я с ним встречался каждый квартал, когда строили молкомбинат. Оборудование для него и конструировали, и производили металлурги под руководством Леонида Ивановича.
Еще одна черта Дрыгина: он очень не любил тех, кто использовал служебное положение. Руководителям, которые имели государственные машины и госдачи, запрещалось приобретать автомобили в частную собственность и строить дачи. Кстати, на дачу не разрешалось ездить на служебной машине. Для этого от облисполкома ездил специальный автобус, который делал три рейса в день. Даже заместители председателя облисполкома ездили на дачу на этом автобусе.
Однажды Анатолий Семенович позвонил мне и сказал:
- Снимай с работы своего заместителя! Он пять кубометров досок купил в колхозе, - и очень жестко добавил: - Пусть покупает на рынке - где хочет, но не в колхозе.
Тогда колхозные цены были намного ниже. Пришлось уволить, хотя специалист был очень квалифицированный. Я могу назвать не один десяток фамилий руководителей, которые поплатились своим креслом из-за подобных покупок. Дрыгин просто не терпел злоупотреблений и блата. Такой уж он был человек.
Я был строптивым директором
Виталий Русаков.
Много лет возглавлял колхоз «Красное знамя» Харовского района и совхоз «Красная звезда» Вологодского района. С 1969 года и до выхода на пенсию работал директором Вологодского треста молочно-овощеводческих совхозов, заместителем директора треста «Скотопром». Участник Великой Отечественной войны. Отмечен двумя орденами Славы, орденом «Красной Звезды», Отечественной войны I степени, Трудового Красного Знамени, двумя медалями «За отвагу» и многими другими правительственными наградами.
Вскоре после вступления Анатолия Семеновича Дрыгина в должность, он приехал в Харовский район, где я работал председателем укрупненного колхоза. Заинтересовался фермой романовских овец, которая, кстати, была участницей ВДНХ. Наверное, это и послужило в дальнейшем тому, что в Кумзере стали строить овцеводческий комплекс. В принципе я был против крупного комплекса, доказывал, что колхоз не имеет для такого поголовья в достатке сухих пастбищ. Интересовался Дрыгин моим мнением и по другим проблемам. Чувствовалось, что он присматривается ко мне. И точно. Осенью, когда я находился на переподготовке в молочном институте, меня вызвали к Анатолию Семеновичу. Поговорили о моей учебе, а затем он сказал:
- Я знаю о вашей работе в Харовском районе и считаю целесообразным перевести вас под Вологду, в совхоз «Красная звезда». Совхоз крупный, но убыточный, его надо укреплять кадрами.
Согласие я дал, но просил время закончить учебу, так как одновременно с переподготовкой заочно учился на агрономическом отделении. Анатолий Семенович сказал:
- Я позвоню в институт, а вы завтра же езжайте в совхоз, принимайте дела, а потом завершите учебу.
Начинать работу пришлось в очень трудное для совхоза время, летом здесь кормов заготовили мало, пришлось на Присухонье даже по льду косить осоку. Анатолий Семенович через месяц пригласил меня в обком и спросил:
- Как будем поднимать хозяйство?
Я подробно рассказал о своих намерениях. Он поддержал меня и напоследок сказал:
- Если будет трудно, обращайтесь за помощью.
Эта встреча меня очень воодушевила, работал, не покладая рук, и через три года при поддержке Анатолия Семеновича наш совхоз получил статус опытно-показательного хозяйства области. За все годы моей работы в «Красной звезде» Дрыгин много раз привозил к нам гостей из Минсельхоза, ЦК партии. Особенно часто посещали они совхоз в летний сезон, когда возделывали овощи и картофель. Однажды Дрыгин приехал вместе с министром сельского хозяйства Месяцем.
- Как вы смотрите, если хозяйство переведем на самостоятельное планирование? - спросили меня.
- Вопрос назрел, - сказал я. - Зачем нам, к примеру, занимать 450 гектаров земли картофелем, если мы выполним план сдачи с 300 гектаров, а на остальной площади посеем зерновые или кормовые культуры. Или, скажем, с нас требуют завершить посевную к указанному числу. А у нас ведь 1500 голов молочного стада, больше четырех тысяч килограммов на корову получаем. Поголовью нужна зеленая подкормка все лето, а если мы сеем к определенной дате, то никакого зеленого конвейера не получается и больших надоев не будет. Вот и приходится мудрить... Вопрос со штатом - еще интереснее. Нам не нужны 42 штатные руководящие единицы. Лучше оставить меньше, а остальным повысить зарплату.
Поставленные мной проблемы еще долго оставались нерешенными в московских верхах, а вот уменьшить площади под картофель Дрыгин разрешил сразу же.
Однажды в совхоз приехал инструктор ЦК партии, и у нас с ним получились разногласия. Я ему привел старую пословицу:
- Мы, как горох на большой дороге, нас все щиплют.
Ему это очень не понравилось, и он пожаловался Дрыгину, который тут же отрубил:
- Я думаю, что этот директор лучше нас с вами знает свое хозяйство.
Часто он защищал нас, председателей и директоров, от работников обкома. Такая моральная поддержка с его стороны многое для нас значила.
В мае 1970 года Дрыгин снова посетил наше хозяйство и в разговоре сказал:
- Создаем молочно-овощеводческий трест, и есть мнение, чтобы возглавили его вы.
Я поблагодарил за доверие, но просил оставить меня на месте. Разговор был долгий, и каждый стоял на своем. В конце, учитывая мое нежелание, Анатолий Семенович сказал:
- Ладно, если не хотите, мы найдем вам другую работу. Было понятно, что из «Красной звезды» мне надо уходить.
Так я без желания возглавил новый трест. Жаль, что оставил хороший коллектив специалистов и рабочих, которые замечательно ко мне относились, незавершенное задуманное и даже в зарплате потерял.
В новый трест вошли совхозы, которые занимались возделыванием картофеля и овощей в восьми районах области. Через год от нас выделился еще один трест. Их создание было инициативой Анатолия Семеновича, так как по овощам и картофелю государственные планы область выполняла со скрипом. Кстати, в систему нашего треста входил и строящийся тепличный комбинат, а во всех совхозах начали сооружать пленочные теплицы. Опыта не было, поэтому специалисты и директора совхозов ездили учиться в Ленинградскую и Московскую области. Анатолий Семенович пристально следил за нашей работой. Однажды позвонил по телефону:
- Поедем в «Передовой», там мне понравилось, что целый гектар пленочных плантаций взяли под свою опеку старушки, а командует ими дед. Поскольку рабочих рук не хватает - это выход. Надо внимательней посмотреть на этот опыт.
Особое внимание Дрыгин обращал на строительство тепличного комбината, приезжал на планерки, проводимые совместно строителями и заказчиками. После ввода комбината пленочные теплицы потеряли свое значение.
Часто встречался я с Анатолием Семеновичем и когда перешел работать в откормочный трест. Мы строили животноводческий комплекс «Васильевское» на 10 тысяч голов. Дрыгин не пропускал ни одной планерки, сам определял нам рубежи, а в дальнейшем спрашивал за их выполнение.
Запомнился такой разговор. Я был членом бюро Вологодского райкома партии, а нашего первого секретаря Виктора Алексеевича Грибанова как раз переводили в областной комитет. По этому поводу Анатолий Семенович спрашивал каждого члена бюро:
- Кого из двух кандидатур вы хотели бы видеть на посту секретаря обкома?
Я ответил, что хотел бы, чтобы Грибанов оставался руководить Вологодским райкомом, но раз человека повышают, счастливо ему. Так что бытующее мнение о том, что Дрыгин действовал волюнтаристски, все решал сам, неверно. Как видите, он считался с мнением членов бюро.
За все время моей долголетней работы Анатолий Семенович относился ко мне хорошо, и я вспоминаю его добрым словом. Хотя, конечно, бывали и неприятные разговоры. Случалось, что я перечил ему, проявлял строптивость. Однажды я был вынужден даже писать заявление об освобождении от работы. Но вскоре после таких разговоров он первым при встречах подавал руку, не возражал против выдвижения меня в состав руководящих партийных органов.
Я доволен, что встречал в партийных и государственных коридорах власти хороших и мудрых руководителей, - таких, как Анатолий Семенович Дрыгин, Виктор Алексеевич Грибанов, Станислав Александрович Осминин, Владимир Иванович Верейкин, Михаил Федорович Сычев.
Давайте поставим памятник
Анатолий Киселев.
Работал главным агрономом, директором совхоза «Майский». Заслуженный агроном РСФСР, кандидат сельскохозяйственных наук, лауреат премии Совета Министров СССР. Неоднократный участник ВДНХ. Награжден орденом «Знак Почета».
Первая моя встреча с Анатолием Семеновичем Дрыгиным состоялась в Ленинграде, на совещании в Смольном. В конце пятидесятых годов мы обсуждали здесь вопрос о развитии садоводства на Северо-Западе. Мне пришлось выступать там, рассказать о состоянии этой отрасли на Вологодчине. В перерыве мне сказали, что со мной хочет встретиться секретарь Ленинградского обкома по сельскому хозяйству Дрыгин. После знакомства он интересовался природно-климатическими условиями области, местным сортиментом яблонь и ягодников, сортами В.В.Спирина. Когда я выразил удивление о его осведомленности в вопросах садоводства, он сказал:
- Так ведь мы с вами - коллеги. Я окончил Мичуринский плодово-овощной институт, только значительно раньше вас. Кстати, в Вологде плодово-ягодным сортоучастком заведует мой однокашник, с которым мы учились в одной группе и жили в одной комнате общежития, Володя Андрианов. Передавайте ему привет, может, мы скоро увидимся, нам есть что вспомнить.
Вот такая была первая встреча. Ну а с началом работы Анатолия Семеновича в Вологде встреч было много. Летом он жил на даче под Молочным и ежедневно проезжал на работу по угодьям нашего хозяйства. По нему можно было сверять часы. Не позднее 6.30, когда я шел на утренний наряд, его черная «Волга» «пролетала» мимо центральной усадьбы совхоза. Вечером же она чаще возвращалась затемно. Так что рабочий день у него был далеко не нормированный. При всей занятости Анатолий Семенович выкраивал время и для посещения хозяйства: бывал на фермах, плантациях, в теплицах, где мы первыми в стране начали выращивать саженцы яблони и ягодников в цветочной оранжерее.
Он интересовался застройкой центральной усадьбы совхоза, ее озеленением и высказывал при этом много интересных предложений, которые были учтены при проектировании и строительстве. В процессе застройки центральной усадьбы неоднократно привозил руководителей районов. Здесь было что показать: детский комбинат и школу, библиотеку и Дом культуры, амбулаторию с водолечебницей и физкультурно-оздоровительный комплекс. Словом, образцовое сельское поселение. Анатолий Семенович видел в таких поселках залог закрепления молодежи на селе и подъема сельского хозяйства в целом.
Круг интересов его был очень широк, и критических замечаний было немало, но высказывались они всегда в корректной форме. А бесхозяйственности и разгильдяйства не выносил и давал нагоняи по полной программе. Периодически звонил, советовался и сам высказывал советы. Как-то в первых числах мая, проезжая на работу, увидел, что мы садим картофель. Звонит:
- А не торопитесь ли с посадкой картофеля, ведь земля еще не прогрелась, березы еще и листья не распустили.
Я объяснил, что мы на практике убедились: в наших условиях на легких супесчаных почвах для получения ранней продукции срок посадки картофеля надо определять готовностью почвы к обработке, а не ее температурой.
- Ну-ну, посмотрим осенью.
Во время уборки этого поля он подъезжал к механизаторам и убедился, что наша практика верна. Уже в начале августа урожай был отменный. А картофель в «Майском» и до сих пор начинают садить по мере готовности почвы, хотя в это время еще могут летать и «белые мухи».
Мы первые в области начинали выращивать новые кормовые культуры: козлятник, рапс, люцерну, белый клевер. Анатолий Семенович приезжал, осматривал посевы, интересовался кормовыми достоинствами новинок, их агротехникой. Он вникал во все: в сроки сева и жатвы, интересовался двухукосной по технологией уборки. Вообще сельское хозяйство было любимым коньком Дрыгина. Уделяя ему очень много времени, он работал самозабвенно. В результате почти за четверть века его секретарства все совхозы и колхозы области повысили урожайность полей и продуктивность ферм, улучшили финансово-экономические результаты. При нем на Вологодчине появились крупные птицефабрики и откормочные комплексы, построены современные тепличные хозяйства, снабжающие население круглый год свежими овощами. Шло становление таких крупных хозяйств, как «Родина», «Заря», «Майский», «Аврора», «Красная звезда», «Политотделец», имени 50-летия СССР и многих других, известных за пределами области. И главное тут было подобрать достойные кадры. Наш первый секретарь обладал в этом деле большим опытом в сочетании с интуицией. Ценил в руководителе в первую очередь профессионализм, но не в меньшей мере порядочность и честность. Не терпел малейшей лжи и тем более использования служебного положения в личных целях, за что безжалостно карал, несмотря ни на какие заслуги и чины. Не раз из его уст я слышал слова Аввакума: «Смело дерзайте, но не на пользу себе». Корыстолюбие, стяжательство считал в людях большим пороком и терял к таким кадрам всякий интерес. Сам же был весь в работе, а другие руководители подстраивались под него.
На партийно-хозяйственных активах и конференциях выступал с обстоятельными докладами, часто отрывался от текста, чтобы установить с аудиторией более тесный контакт. Я никогда не видел, чтобы во время его выступления кто-то читал газету или дремал. А в разговоре был краток и требовал этого же от других, руководствуясь такой истиной: «Да будет слово ваше «да-да», «нет-нет», а что сверх этого - от лукавого».
Интересно проводились у нас встречи с Анатолием Семеновичем как с депутатом на птицефабрике «Ермаково». Здесь всегда было многолюдно, проходили они живо, раскованно, было много наказов и вопросов, на которые депутат доходчиво, простым языком давал подробные ответы. А после в узком кругу руководителей мы вели доверительный разговор на производственные и житейские темы. Как говорится, ничто человеческое ему было не чуждо: любил послушать хорошую песню, занятный, не сальный анекдот, и сам умел рассказывать мастерски. Такие встречи сближали нас, заряжали энергией.
К садоводству Анатолий Семенович до конца своих дней оставался неравнодушен. Свободное время, которого у него было немного, он отдавал своему саду на государственной даче под Молочным. Поддерживал тесную связь с «альма-матер» - Мичуринским институтом. К нему приезжали научные сотрудники, с которыми прошли его студенческие годы. Они привозили ему саженцы и черенки новых ценных сортов яблонь, слив, он высаживал их, прививал в крону наших местных зимостойких сортов, а я ему ассистировал. В небольшой тепличке любил своими руками выращивать томаты, перцы, баклажаны. Он называл это занятие на даче «садотерапией», снимал здесь нервные перегрузки, поддерживал физическую форму, избегая, по возможности, приема лекарств.
А супруга его Антонина Григорьевна, прекрасной души человек, хранительница домашнего очага, добрая, гостеприимная, хлебосольная хозяйка, любила больше выращивать цветы. Своей длительной, активной трудоспособностью Анатолий Семенович, несомненно, во многом обязан супруге, которая посвятила ему свою жизнь, создав благоприятный микроклимат в семье, уют и комфорт в доме.
Анатолий Семенович Дрыгин - созидатель, человек дела, железной воли, глубоко порядочный, строгий до жесткости, но справедливый. Не меньше, если не больше времени, чем подъему сельского хозяйства, он отдавал промышленности. Достаточно сказать, что в период его работы шло становление металлургического гиганта, заводов по производству минеральных удобрений в Череповце; подшипникового и оптико-механического - в Вологде и многих других предприятий. А как широко было развернуто гражданское строительство!
Да, для области он сделал столько, как никто другой до него. И я уверен, что вологжане будут помнить это. То, что Вологодчина сейчас самодостаточна и по многим показателям идет впереди других регионов - большая заслуга Анатолия Семеновича. Я считаю, что более чем скромная мемориальная доска на фасаде дома, где он жил, не отвечает его заслугам перед вологжанами. Мне думается, Анатолий Семенович Дрыгин заслуживает хорошего памятника на самом видном месте областного центра.
Как герой оброс травой
Александр Уханов.
Бригадир ордена Ленина совхоза «Красная звезда» Вологодского района. Герой Социалистического Труда.
В начале шестидесятых годов на Вологодчине было так плохо с кормовой базой, что животные едва выживали до пастбищного периода. Нередко случался и падеж. Продукции получали мизер. Вот тогда в печати да и в народе заговорили, что к нам на Вологодчину пришел первым секретарем обкома человек с агрономическим образованием.
Анатолий Семенович Дрыгин как специалист понимал, что без хорошей кормовой базы животноводство не поднять. С его жесткой руки начали закладывать долголетние культурные пастбища, увеличивали посевы многолетних трав, однолетних -на силос и сенаж. Сенаж трудно внедрялся в хозяйстве. Анатолий Семенович сумел убедить руководителей, что это ценный корм, и заставил этим заняться. С поступлением минеральных удобрений урожаи кормовых резко выросли.
Большое внимание Дрыгин уделял расширению посадок овощей. В его планах было выращивать столько овощей, чтобы хватило населению области на весь год. В бригаде, которой я руководил, было небольшое парниковое хозяйство. Первым рамооборотом выращивали рассаду капусты, вторым - огурцы с тем расчетом, чтобы получить за весну и лето два урожая. Анатолий Семенович, бывало, заезжал в бригаду. Однажды зашел на парники в апреле, когда сеяли капусту. Разговор зашел о готовности техники, о семенах. Дрыгин спросил, чем будут заняты парники после выгонки рассады. Я ответил, что засадим огурцами и они будут работать все лето, хотя в парниках выращивать овощи очень затратно, тяжелый ручной труд: вся прополка, прореживание, сбор, что называется, на коленях да на боку. Он со мной согласился и сказал, что планируется строительство тепличного комбината, чтобы вологжане смогли есть и зимой свежие овощи. Эту заслугу Дрыгина и сейчас вспоминают, но тогда в это не все верили.
Анатолий Семенович хотел, чтобы в области было много всего: молока и мяса, хлеба и овощей. Картофель только наша бригада выращивала на двухстах гектарах. Урожайность в лучшие годы доходила до 280 центнеров. Культура это трудоемкая, в то время много было ручного труда. Семена хранили в буртах прямо в поле. Однажды убирали клубни сорта «Столовый-19» на поле около Чашникова. Стоял прекрасный день бабьего лета. На поле работало три комбайна. От них машины отвозили клубни на сортировку, которую вели прямо в поле: семенной картофель закладывали в бурты, продовольственный - сдавали на базу, от деревни метров восемьсот. Смотрим, идет Дрыгин пешком в резиновых сапогах по убранному полю. Я вышел навстречу, чтобы ему не пришлось искать бригадира, да и скоро ли его найдешь на таком большом поле. Мне было приятно встретиться с хозяином области. Завели разговор об уборке, подъеме зяби, закладке картофеля на семена. Спросил, как урожай сорта «Столовый-19», я похвалил сорт, сказал, что идет около трехсот центнеров с гектара. Анатолий Семенович посмотрел на закладку буртов, а у нас их было около тридцати. Когда шли обратно к машине, Дрыгин расспрашивал о мелиорации. Он знал, что мелиоративных земель в бригаде больше тысячи гектаров. Я о мелиорации отозвался с восторгом, сказал, что обрабатывать лучше, поля большие - до трехсот гектаров, и урожай стал значительно выше, весенне-полевые работы начинались раньше. Дошли до машины, он снял резиновые сапоги, надел ботинки и сказал, что сапоги еще пригодятся, положив их в багажник.
В следующий раз примерно через год Анатолий Семенович приезжал в бригаду посмотреть культурные пастбища. Зашел и на летние дойки посмотреть на айрширский скот. По возвращении зашел в контору совхоза, директора Николая Павловича Шитова на месте не было. Дрыгин вечером позвонил Шитову:
- Был в бригаде Уханова на пастбищах: они подкошены, травостой хороший, скот выглядит хорошо и надои высокие. Возвращался из бригады по мелиоративному каналу, так обочины канала обросли травой. Надо обкосить завтра же. И передай Уханову, что герой оброс травой.
Директор стал объяснять, что вся техника занята на заготовке сена: косим, сушим, прессуем, пока стоит хорошая погода. Дрыгин свое гнет:
- Передай Уханову, чтобы обкосил канал. Я уверен, что этот канал он знает. Я проверю.
Хозяйский глаз Дрыгина замечал и такую мелочь, как неокошенный канал.
Виновным себя не считал
Владимир Бухонин.
Работал главным агрономом колхоза «Шексна» и председателем колхоза «Заря» Шекснинско-го района. Многие годы был на партийной работе - первым секретарем Кичменгско-Городецкого и Шекснинского райкомов КПСС, затем - главой администрации Шекснинского района. Отмечен орденом «Знак Почета и другими правительственными наградами. Сейчас депутат Законодательного Собрания области.
Я впервые увидел А.С. Дрыгина на ежегодной областной агропромышленной конференции. Это была хорошая школа. Программным для всего агрокомплекса, конечно же, было выступление Дрыгина. Позже неоднократно видел Анатолия Семеновича во время его посещения колхоза «Шексна». Наше хозяйство первым в области перешло на денежную оплату труда, среди первых стало колхозом высокой культуры земледелия, а в 1967 году получило Всесоюзное Красное знамя на вечное хранение.
Возглавлял колхоз Тимофей Александрович Иванов, кавалер ордена Ленина, который был подстать Дрыгину. Правда, образование имел всего четыре класса. Я сказал «подстать», так как оба были высокого роста, весом под сто килограммов, обоим мудрости не занимать. Я иногда сравнивал их и жалел, что Иванов вовремя не получил образование. Я даже сравнивал их кулаки. Если у Иванова кулаки были, как кувалды, то у Дрыгина - интеллигентные. Мне казалось это неестественным при его массе. Иванов, добившись отличных результатов в своем хозяйстве, мало кого признавал в сельскохозяйственных вопросах, но Дрыгина уважал. Тимофей Александрович понимал, что тот знает то, чего не знает он, что область под его руководством быстро развивается, что Анатолий Семенович не бросает слов на ветер.
Мне несколько раз довелось встречаться с Дрыгиным и в период моей работы председателем колхоза «Заря». Анатолий Семенович выдвинул Дмитрия Михайловича Кузовлева, до меня возглавлявшего «Зарю», первым секретарем райкома. Было у Дрыгина такое правило: при посещении районов он ежегодно заезжал в одни и те же хозяйства, как правило, «маяки». В Шекснинском районе это были колхозы «Шексна», имени Кирова, «Заря», иногда «Советская Россия» и «Встреча». Обычно приезжал к нам в начале уборки зерновых и льна. Помню, встретил я однажды Дрыгина и Кузовлева на границе колхоза. Пересели на наш «газик», я сам - за рулем, Анатолий Семенович - рядом на переднем сиденье, Дмитрий Михайлович - на заднем. Разговариваем. Перед деревней Добрец с насыпи дороги пришлось съехать, так как бетонная труба еще не была проложена. Ручей полон воды, но я здесь ездил каждый день, поэтому не сомневался, что проеду. И вот ужас! Машина заглохла. Я не успел переключиться на второй бак и «обсох». Что делать? Переключился на второй бак. Как-то выбрался из машины, кругом вода. Открыл капот, подсосал горючее, залез в машину, нажал стартер. Машина завелась. Выехали. Дрыгин меня не ругал, а Кузовлев сказал, что завтра же колхозу дадут бетонную трубу для дороги, и чтобы я доложил ему об этом. Конечно, трубу не дали, так как дорогу строила подрядная организация, и она вскоре сделала мост по всем правилам.
Было, помню, и такое. Разгар уборки. Зерносушилки не справляются, время уходит. Но не просушить зерно - все равно, что погубить его. Анатолий Семенович дает нам наказ - продолжать жатву. Ведь кабинет председателя, как он выразился, еще не завален зерном. Дал нам срок пять дней для завершения уборки и уехал. Конечно, за пять дней мы не закончили, это было нереально. Наверное, на сей раз первый секретарь поступил неправильно, но это были мелочи по сравнению с тем большим, что делал Анатолий Семенович в области.
Для «Зари» этим «большим» стала мелиорация. Я написал на имя Анатолия Семеновича письмо о том, что наши поля равнинные, оторфованные, мешает только избыток влаги. Если сделать мелиорацию, то производство животноводческой продукции можно увеличить в несколько раз. Приложили подробные расчеты, и Анатолий Семенович согласился с нашими выводами. Институт обследовал земли, быстро началось проектирование и строительство мелиоративных систем. Прокладывались дороги, велась заготовка торфа для удобрения. Поля преображались на глазах. К сожалению, реформы последних двадцати лет погубили многое из того, что было сделано в те годы.
Вспоминаются эпизоды и из того периода жизни, когда я после окончания Академии общественных наук в 1979 году по воле Дрыгина оказался первым секретарем райкома в Кичменгском Городке. Анатолий Семенович, как правило, приезжал в район в начале уборки урожая, чтобы сравнить, подтолкнуть, посоветовать.
Тогда селу много внимания уделялось. Требовалось подобрать руководителей, которые могли бы грамотно использовать огромные государственные средства. Учили кадры, закрепляли молодежь на селе, повышали культуру земледелия. И результаты были неплохие. Урожай зерновых по району рос ежегодно на два центнера с гектара. Настойчиво внедряли новинки. Обстановка в районе становилась благополучнее, увереннее. По крайней мере, так ее оценивали мы, моя команда. И в этот момент на одном из пленумов обкома Дрыгин подверг критике наш район и лично меня. У нас, мол, дела хуже, чем в соревнующемся районе. Критика была необъективна, так как мы производили на сто гектаров угодий животноводческой продукции процентов на двадцать больше, чем наши соперники.
Мне дали слово в прениях. Я с критикой не согласился и сказал, что если дело во мне, то я готов уступить свое место другому хоть завтра. Конечно, это было что-то: так Дрыгину мало кто мог возразить. Считали, что дни мои как секретаря сочтены. И действительно, через два дня в район приехала комиссия в составе 17 человек во главе с начальником областного сельхозуправления В.Г. Барышниковым. Результаты ее работы рассматривались на пленуме райкома. Я выступал с докладом по внедрению прогрессивных технологий, ораторы делились своим опытом. На пленум специально приехал Дрыгин. В зале - напряженная тишина. У кого-то на глазах слезинки. Естественно, мне тоже было не по себе, но что делать, виноватым я себя не считал. Да и обсуждение вопроса на пленуме подтверждало мою правоту. И вот выходит на трибуну Дрыгин со справкой комиссии в руках. Зал онемел. Анатолий Семенович начал с того, что у района большие возможности, но они недостаточно быстро используются, что обком ждет более эффективной работы. Но вдруг стал отмечать и положительные моменты, а закончил тем, что наш и соседний районы действительно работают в трудных условиях, что бюро обкома и облисполком приняли специальное постановление о помощи. А справку комиссии он вручил мне как руководство к действию. Зал на какое-то мгновение не понял, что произошло, затем взорвался аплодисментами. Все встали. Я до сих пор помню это в деталях и очень благодарен Дрыгину за то, что он сумел разобраться по существу в наших разногласиях и даже решил помочь нам, дальним районам.
По этому постановлению наши районы получали солидную помощь. Правда, уже без меня, так как вскоре я был переведен на работу в Шексну.
Уже прошло много времени, как не стало Дрыгина. Говорят: лицом к лицу - лица не увидать, большое видится на расстоянии. Думаю, что сегодня можно попытаться оценить незаурядную личность Дрыгина. Прежде всего это была цельная, сильная личность, настоящий коммунист, очень многое сделавший для людей, для которого главным было служение Родине.
Без недостатков людей не бывает. К недостаткам Анатолия Семеновича я бы отнес то, что он порой бывал груб. К сожалению, этот недостаток стал присущ и многим секретарям райкомов, которые брали с него пример.
Он покорил наших доярок
Клавдия Грачева.
Известный на Вологодчине инструктор-мастер машинного доения коров колхоза «Родина» Вологодского района, Герой Социалистического Труда.
Я работала дояркой в те годы, когда первым секретарем обкома был Анатолий Семенович Дрыгин. Мое первое знакомство произошло с ним в далекие семидесятые. Я работала тогда на ферме «Погорелово-2», обслуживала пятьдесят коров. Заработки у нас были хорошие, я получала не меньше председателя колхоза Михаила Григорьевича Лобытова. Председатель часто бывал на нашей ферме, проверял содержание скота, условия труда доярок, учет надоев молока. Дисциплина у нас была хорошая, ухаживали за коровами тщательно, поэтому и надои доходили до пяти тысяч, а затем - и шести тысяч килограммов от коровы.
Однажды Михаил Григорьевич приехал на ферму с группой людей. Среди них особо выделялся высоким ростом, крупной фигурой и строгим видом один гость. Когда группа подошла к дояркам, Лобытов познакомил с гостями. Высоким мужчиной был Анатолий Семенович Дрыгин. Мы, конечно, насторожились: такой большой человек приехал к нам на ферму. Он со знанием дела стал расспрашивать нас о кормах, об условиях содержания и ухода за коровами. Завязалась беседа. Многое высказали мы тогда Дрыгину, все жалобы, что накопились у нас. После отъезда долго обсуждали эту встречу и его слова о том, что доярок надо любить за их нелегкий труд, создавать условия для труда и отдыха. На прощание пожелал нам надаивать молока больше. Он нам очень понравился. Ведь, занимая такой высокий пост, он находил время для посещения ферм, заботы о нас, доярках.
Многое изменилось после приезда Дрыгина в наш поселок и на ферму. Руководство колхоза стало наводить чистоту и порядок, улучшать организацию труда, обеспечение кормами, ремонтировать дороги. Дрыгин в дальнейшем неоднократно бывал на наших фермах, интересовался, как идут дела, всегда проявлял заботу о простых тружениках села. Он был очень доступным человеком, простым и в то же время требовательным. Благодаря вниманию к нам со стороны Лобытова и Дрыгина мы работали не покладая рук. Наши доярки поощрялись различными призами, подарками, грамотами, орденами и медалями. А мне в 1973 году было присвоено звание Героя Социалистического Труда.
Еще помню, что Дрыгин часто приезжал к нам на посевную и уборку урожая. И всегда после его приездов в колхозе что-то менялось в лучшую сторону. Я скажу, что это был руководитель с большой буквы, он любил рядовых тружеников, заботился о нас, это я знаю по себе.
Справедливым быть обязан
Александр Кузнецов.
Работал на руководящих должностях в Тарногском районе и областных организациях, в том числе директором треста «Скотопром». Двадцать лет возглавлял областную ветеринарную службу. Заслуженный ветеринарный врач РСФСР. Отмечен правительственными наградами.
Хотя в «обойме» обкома я был всего семь лет, решил все-таки написать - может, и моя точка зрения на события того времени поможет создать более цельный образ Анатолия Семеновича Дрыгина.
Он обладал очень многими привлекательными чертами характера, которые и позволили ему добиться такого влияния на руководителей всех рангов, что они не механически исполняли решения, а делали это охотно, творчески, зажигая энтузиазмом и своих подчиненных. Дрыгин бережно относился к молодым и ветеранам, заботился даже о тех, кого сам же освобождал от должностей. Анатолий Семенович проводил большую, скажем так, профилактическую работу среди руководителей верхнего эшелона власти. В чем она заключалась? Он терпеть не мог зазнайства, высокомерия, самолюбования, и не стеснялся открыто говорить об этом. К сожалению, бичуя других, он мог быть грубым и нетерпимым к чужим недостаткам.
Свои воспоминания хочу начать с того важного в моей жизни момента, когда я был назначен директором треста «Скотопром», и заведующий сельхозотделом обкома М.Ф. Сычев пригласил меня для разговора.
- Основные разногласия у нас с тобой возникнут по сверхплановым поставкам скота в другие области, - без обиняков начал он. - Осенью, во время массового забоя, когда свои мясокомбинаты не будут справляться с объемом работ, ты будешь стараться сбыть скот в Архангельск и Ленинград. Но необходимо понять, что, забивая и сверхплановый скот у себя в области, мы будем иметь дополнительные рабочие места, у нас останутся все продукты переработки включая мясо.
Помня это наставление Михаила Федоровича, я первым делом уточнил цифры поставок скота за пределы области. Выяснилось, что постановления Совмина России по этому вопросу пока не вышло, но были две телеграммы из главка. Оказалось, что «предварительный план поставок скота в Ленинград в первом квартале составляет 1000 тонн». Устюжна и Бабаево уже начали отправлять вагоны. И только в начале марта пришло постановление Совмина, где Ленинград вообще не значился. Что делать? Мой заместитель по заготовкам А.А. Тараторин дня три «поворачивал» вагоны со скотом, а с теми, что уже пересекли границу области, уехал разбираться в Волховстрой. Наконец, позвонил: вагоны возвращены в Череповец. А что такое «повернуть» вагоны, руководители тех лет знают - план-то верстался за 45 дней до начала месяца.
Вскоре в приемной у секретаря обкома Ю.В. Седых мы случайно встретились с завотделом торговли обкома Мухиным, и он обрушился на меня с обвинениями:
- Почему скот гонишь в Ленинград без плана, а у нас мяса не хватает.
Я пробовал объяснить ситуацию, но он и слушать не стал. Взволнованный, я пришел к Седых, но он меня успокоил:
- Недодашь во втором квартале.
И вдруг в середине апреля сам Дрыгин звонит по «тройке»:
- Зайди, объясни, почему ленинградцев кормишь мясом, а вологжан не хочешь.
Я захватил с собой подлинники телеграмм и постановления, данные по тресту. Зашел в кабинет. Дрыгин листал какой-то «гроссбух», похоже годовые сводки ЦСУ по России, и вдруг, подняв голову, доброжелательно спросил:
- Сколько времени работаешь?
- Два месяца.
- Сколько всего совхозов в тресте?
- Двадцать три.
- В скольких побывал?
- В восьми.
- Молодец. Вот когда я приехал в Вологду, то председатель облисполкома Волков пожаловался, что катастрофически не хватает времени для поездок в районы: проработал четыре года, а в двух районах еще не бывал. - Потом последовал главный вопрос. - Почему Мухин жалуется на тебя, что гонишь скот в Ленинград?
Я показал Анатолию Семеновичу подлинники телеграмм. Он их смотреть не стал, а вот на постановление Совмина, где явно был виден день его поступления в трест, взглянул, даже полистал. Я доложил, когда были «повернуты» вагоны в Череповец.
- Ну и сколько же ушло в Ленинград за эти 10 дней? - спросил Дрыгин.
- Всего 10 тонн.
Дрыгин скомандовал помощнику:
- Мухина ко мне.
Тот буквально через минуту появился из «предбанника»:
- Можно, Анатолий Семенович?
«Папа Толя» привстал, навис над столом всей своей громадной фигурой. Мухин дверь в «предбанник» закрыл и остался стоять у дверей.
- Можно, можно. Значит, сам работать не умеешь, так хотел на молодом отыграться...
И пошло столько выражений, подобных которым даже я, выросший в деревне, не слышал. (Потом Мухин со мной месяца два не здоровался). Минут через пять Анатолий Семенович успокоился: Мухина отпустил, сел за стол и почти таким же, как и в начале беседы, тоном стал интересоваться моими впечатлениями о совхозах треста, о директорах.
Дрыгин часто прислушивался к другим мнениям. В этом я убедился на собственном опыте, когда работал заместителем начальника сельхозуправления в укрупненном Тарногском районе, куда входил и бывший Нюксенский. В субботу, а она тогда была рабочим днем, мы с начальником управления К.А. Дорониным поехали в нюксенскую «половину», побывали в трех хозяйствах. Встречались с руководителями, специалистами, посещали фермы. Доронин мне целую экскурсию устроил, подробно рассказал, что хорошо, что плохо. Приезжаю вечером домой, а на столе лежит командировка - быть в понедельник в обкоме партии. Раз командировка в обком, а Доронин мне ничего не сказал, значит, что-то тут не так. Позвонил первому секретарю райкома М.В. Одинцову. Он пригласил в гости. Часа три посидели, чаю попили, по рюмке выпили. Он тоже о поездке в Вологду ни словечка. И только когда пошел провожать, промолвил на прощанье:
- На Нюксеницу не соглашайся.
В это время шло восстановление нескольких районов, в том числе Нюксенского. Собралось нас в обкоме, наверное, больше тридцати человек. Вызывали пофамильно в кабинет к Дрыгину. В четвертом часу дошла очередь и до меня, а осталось нас всего человек пять. Усадили нас к столу Дрыгина, а тот - сходу:
- Одинцов просил тебя утвердить начальником райсельхозуправления в Тарноге.
На мои возражения, что я по сравнению с Дорониным - не фигура, он опять напомнил, что Одинцов просил меня утвердить. Вдруг раздался из угла кабинета голос секретаря обкома В.И.Другова, уроженца Тарноги:
- Вы же работали у Доронина год замом, в районе вас хорошо знают...
Дрыгин обрадовался поддержке:
- Ну вот видишь, все ладно. Есть мнение утвердить, - весь разговор занял не больше пяти минут.
Дрыгин не любил засиживаться в кабинете. В нашем Тарногском районе он бывал ежегодно, обычно в первой половине августа. Ездил вдвоем с помощником. Обычно маршрут выбирал такой: прилетал на трехместном самолете в Нюксенский район, там был сутки, утром на границе нюксяне передавали его нам. Под наблюдением у него было обычно три тарногских хозяйства. Утром на следующий день собирал членов бюро райкома, делился своими наблюдениями и улетал в Великий Устюг.
В этот приезд Дрыгин определил биологическую урожайность на трех полях с разными зерновыми культурами, в каждом хозяйстве по одному: овес, ячмень, пшеница. В середине сентября нас, начальников райсельхозуправлений, вызвали в обком с годовым балансом зерна. Мы у себя подсчитали все статьи расхода, подвели баланс. На всякий случай я узнал урожайность на тех самых полях, которые осматривал Дрыгин. Ячмень и пшеница уже были убраны, а овес - еще нет. На отчете в обкоме до Тарноги очередь дошла около 15 часов. Дрыгин сидел за столом в малом зале обкома один, разложив бумаги. При докладе по балансу был только один вопрос: когда закончим уборку. Потом помолчал немного и спросил, какая урожайность на каждом из трех полей, которые он осмотрел. Я доложил. И уж не знаю, то ли по памяти, то ли по записям, но он дал точную оценку:
- С уборкой ячменя опоздали, центнер потеряли, пшеницу убрали вовремя и не потеряли, не прозевайте овес - должно быть столько-то.
О том, что Дрыгин внимательно следил за многими моментами в жизни даже отдельных хозяйств, я понял, уже работая начальником ветотдела. В 1979 году на Святогорской ферме совхоза «Шуйский» был выявлен туберкулез у коров. По отчетным данным в этом хозяйстве с момента его образования в 1932 году туберкулез повторялся каждые 4-5 лет. Учитывая эту периодичность и то, что хозяйство было последним неблагополучным по туберкулезу пунктом в области, мы составили радикальный план действий, который предусматривал за четыре года полную замену старых коров, капитальный ремонт всех скотопомещений с заменой полов, земли под полами, кормушек... За четыре года мы заменили скот на четырех фермах. Раз в квартал я докладывал заместителю председателя облисполкома Л.Н. Вологдину и секретарю обкома С.А. Осминину о выполнении плана. И как я потом узнал, Осминин постоянно держал Дрыгина в курсе дел. Кроме того, Анатолий Семенович регулярно посещал эти фермы.
В начале 70-х годов по стране прокатился призыв «Даешь кроличье диетическое мясо!» Докатился он и до нас: в области решение этой задачи поручили нескольким ведомствам. Было определено задание и нашему тресту. Организовали областное общество «Кролиководсоюз», дали задание отделу образования по разведению кроликов даже в школах и детских домах (помните у Сергея Викулова «... и дух кролячий все школы пропитал»). Всю эту работу координировал начальник областной инспекции по заготовкам сельхозпродуктов В.Л. Кужман. Но, видимо, область работала в этом направлении недостаточно, и вот после телефонного звонка предсовмина России Воронова непосредственно Дрыгину на бюро обкома был поставлен вопрос о развитии кролиководства в области. Отчитывались В.Л. Кужман, М.И. Чекалов и я. Разговор был недолгим: «За невыполнение постановления обкома и облисполкома о развитии кролиководства в области освободить А.П. Кузнецова от занимаемой должности». В частной беседе, состоявшейся через пятнадцать минут, Осминин меня «успокоил»:
- Нужно было освободить от работы кого-то из вас троих, ну и выбрали тебя - самого молодого и ни разу не битого.
В ответ на мое замечание, что с освобождением согласен, а с формой, в которой оно было преподнесено, - нет, я сослался на разговор с Сычевым, состоявшийся при переводе меня на эту должность. Я тогда сказал, что если увидите, что я не на месте, позовите и прямо скажите мне об этом. Сычев подтвердил этот разговор. И тогда в выписку из постановления записали обычную формулировку: «Освободить от занимаемой должности в связи с переходом на другую работу». И тут же Осминин мне предложил на выбор две должности. Но мне уже поступило предложение директора сельхозтехникума С.И. Силина пойти к нему замом по производственному обучению, и я его принял. Примерно через год в техникум приехала инструктор обкома В.А. Добрынина, у которой под наблюдением были и сельскохозяйственные учебные заведения. С ней мы были знакомы еще до Тарноги. За полтора дня я показал ей в техникуме все, что ее интересовало. Прощаясь, она меня с улыбкой спрашивает:
- Думаешь, Петрович, я зачем приходила?
- Посмотреть техникум, базу, кадры, планы...
- То, что узнала, это пригодится, но приходила-то я посмотреть на тебя. Осминин меня отправил взглянуть, как ты себя чувствуешь в непринужденной обстановке, как настроение. Ну и что мне ему ответить?
- Нормальное, обиды ни на кого не держу.
Оглядываясь назад, думаю, что, возможно, Осминин сам проявил тогда инициативу в этом вопросе и не было прямого поручения Дрыгина. Но в любом случае это значит, что в обкоме была создана атмосфера, которая заставляла проявлять заботу и об освобожденных кадрах. Вот вспомнили и обо мне, предложили должность начальника ветотдела. Осминин меня увидел в приемной и сразу пригласил к себе в кабинет и без обиняков предложил мне эту работу. Я дал согласие, несмотря на то что уже знал, что в техникуме после выхода СИ. Силина на пенсию буду директором.
За семь лет пребывания на должностях, «подконтрольных» обкому, мне дважды пришлось бывать на необычных сборах. Собирали районные «тройки» (первый секретарь, предрик, начальник сельхозуправления) и областных руководителей в малом зале. Почти весь зал занят, Дрыгин - один за столом на сцене. Следовало небольшое предисловие о морали, о чистоте рядов и затем - индивидуально о каждом провинившемся. Мне запомнились две фамилии, потому что знал этих людей.
- Вот Пологлазков Александр Иванович, новый начальник сельхозуправления в Тотьме, жену туда не везет, она в Вологде квартиру стережет. Уснул пьяный и чуть 12-квартирный дом не сжег.
В перекур подходим к Пологлазкову и расспрашиваем, что да как. Оказывается, уснул с сигаретой.
- Или вот Усов Алексей Алексеевич. Избрали первым в Харовске. Понятно, что двухкомнатной квартиры мало, занял бы трехкомнатную. Так нет же. Соединил две двухкомнатные и занял.
В перерыве Усов почти матюгался. У бывшего «первого» семья большая, даже трехкомнатная квартира была мала, а четырехкомнатных не было во вновь строящемся доме. Тогда с общего согласия всего районного руководства для него соединили две двухкомнатные. А Усов въехал в его освободившуюся квартиру, ничего другого просто не было.
Звучали замечания и об использовании служебных автомашин, об излишнем увлечении спиртным, об использовании служебного положения при трудоустройстве родственников... Конечно, о некоторых фактах Дрыгину было доложено предвзято (как в случае с Усовым), но в целом считаю, что это были хорошие профилактические меры.
Сам Дрыгин был исключительно порядочным человеком, того же требовал и от других. Он так говорил:
- Руководитель должен быть честным и справедливым.
Районные будни
Валентин Елхачев.
Более 25 лет трудился на партийной работе в Белозерске, Кириллове, Чагоде, Шексне и в Вологодском обкоме КПСС. С 1991 по 2000 годы - на руководящей работе в областных организациях, консультант Законодательного Собрания области. Кандидат экономических наук. Отмечен двумя орденами «Знак Почета», Трудового Красного Знамени и другими правительственными наградами.
Говорят, первое впечатление о человеке - самое верное. Вот и на меня Анатолий Семенович Дрыгин сразу же произвел впечатление как собранный и строгий, немногословный и нетерпимый к недостаткам и хвастовству, жесткий и справедливый руководитель, обладающий исключительными организаторскими способностями и настойчивостью в достижении цели. Проявление этих качеств я ощущал потом на протяжении всей нашей долгой совместной работы.
В конце 1964 года после критики хрущевских экспериментов стали упразднять и отраслевые парткомы. Естественно, приказал долго жить и партийный комитет Белозерской промышленно-производственной зоны, где я работал заместителем секретаря. Нас сократили и зачислили в резерв обкома. Я в это время заочно учился в Лесотехнической академии, любил лесную отрасль и просился на работу по специальности. Но в начале 1965 года меня пригласили на беседу к Дрыгину, из которой я узнал, что рекомендован вторым секретарем Кирилловского райкома.
- Мне всего 28 лет, опыта маловато для такой серьезной работы, - взмолился я и напомнил о своей просьбе перевести работать по специальности, одновременно обещал на общественных началах выполнять любые партийные поручения.
- А ты думаешь, Дрыгин всегда писал статьи на партийные темы, - остановил меня Анатолий Семенович, потрясая газетой с только что опубликованной статьей. - Так вот, перед войной у этого Дрыгина вышла книжка, которая называлась «Культура ягодников в Башкирии». Я и после войны о диссертации помышлял, а мне сказали: «Будешь председателем райисполкома». Вот и тебя будем рекомендовать не лесорубом, а вторым секретарем райкома. Закончишь академию, направим в партшколу, а перспектива будет зависеть от тебя.
На том разговор и закончился. Вскоре я переехал в Кириллов. Сначала жил на кухне в доме политпроса, а через шесть месяцев семья получила трехкомнатную квартиру с тремя печками, воду носили из колонки за 200 метров. Но и это было неплохо, так как благоустроенного жилья в городе еще не было.
Интерес к Кириллову и Ферапонтову, их монастырям и фрескам Дионисия проявляли многие, а вот организованного массового туризма еще не было. Мне как куратору этой отрасли надо было с чего-то начинать. Стали возрождать монастырскую кухню - пироги по-монастырски, щи, сусло... Поручили этим заниматься известному в то время в Кириллове повару Пыпиной, которая успешно справилась с делом, а впоследствии даже была награждена орденом Трудового Красного Знамени. Когда приезжали высокопоставленные гости из Москвы, то угощали этими блюдами только их, поскольку массового производства еще не организовали. Первым секретарем райкома тогда работал А.И. Кавин, участник войны, который часто болел. Поэтому встречать и сопровождать высоких московских гостей приходилось мне с председателем райисполкома А.Е. Тихомировым, тоже фронтовиком, который пользовался особым уважением у Дрыгина.
Самым крупным предприятием района был в ту пору Пришекснинский леспромхоз, который работал нестабильно, постоянно не выполнял планов. Главные причины, на мой взгляд, были в том, что заканчивался закрепленный за ним лесосечный фонд и что возглавлял предприятие хотя и высококвалифицированный инженер-технолог, но слабый организатор. Спросить же с него я не мог, поскольку он был другом первого секретаря и предрика. Как-то позвонил Анатолий Семенович:
- Как же так, в районе одно крупное предприятие - леспромхоз, а ты специалист лесного хозяйства и не можешь сделать, чтобы предприятие заработало стабильно.
- Пока коллектив возглавляет нынешний директор, - отвечаю, - стабильной работы не будет.
- Тогда почему не ставишь вопрос об освобождении?
- Я не могу решать это, минуя первого секретаря.
Через некоторое время Анатолий Семенович сам приехал в Кириллов, и мы вместе поехали знакомиться с делами леспромхоза.
Через некоторое время директора заменили. Новый руководитель М.А. Осовской так организовал дело, что леспромхоз стал стабильно работать и даже выходил в лидеры областного соревнования.
Однажды в Кирилловский район приехал в командировку прокурор РСФСР В.М. Блинов, с которым прибыли Дрыгин и прокурор области Зубов. На ужин повара приготовили блюда по-монастырски. Первым стал есть наши фирменные щи Зубов, который, обнаружив в них снеток, удивленно взглянул на официантку. Подумал, что рыба случайно попала в щи, сваренные из капусты. Чтобы разрядить обстановку, Анатолий Семенович сказал:
- А вы не удивляйтесь. Он в монастырских щах разбирается, как в законодательстве.
Это вызвало смех, напряжение было снято, стали говорить о рецептах монастырской кухни.
В тот период я довольно часто курил. Но, соблюдая этику, спросил у Анатолия Семеновича разрешение закурить. В ответ он прочитал мне лекцию о вреде курения и назвал меня слабовольным человеком. Сказал, что сам он бросил курить на фронте. А минут через двадцать как-то по-доброму спросил меня:
- Так курить-то хочется? Да закури уж.
В июне 1967 года мне позвонили из обкома и попросили в селе Волокославино встретить Анатолия Семеновича, который должен прибыть на катере. Я съездил к рыбакам, заказал рыбы на уху. Те пообещали наловить, но напомнили пословицу: если месяц июнь, то на рыбку плюнь. Мы с предриком Тихомировым прибыли в Волокославино к назначенному времени. На катере были Анатолий Семенович, председатель облисполкома Леонид Андреевич Власенко и председатель облпотребсоюза Дмитрий Яковлевич Сазонов, который часто ездил в командировки с Дрыгиным. Гости уже собирались выходить на берег. Мы с Тихомировым сказали, что привезли свежей рыбы и предложили сварить уху.
- Наверное, у вас и водка есть напоить первого секретаря, чтобы он на полях ничего не увидел, - пошутил Дрыгин.
- Мы уже пообедали и пора работать, - добавил Власенко. Но Анатолий Семенович все же предложил уху сварить, поскольку мужики старались. Общим миром сварили уху на газовой плите. В роли главного повара выступал Сазонов, нарядившийся в белую куртку.
После кратковременного полдника сели в машины и поехали по дороге на Кириллов. Анатолий Семенович просил останавливаться у каждого поля. Внимательно осматривал посевы, высказывал замечания. Заходили и на фермы, где беседовал с доярками, интересовался условиями и оплатой труда, личной жизнью.
Хотя в Кириллов прибыли около 23 часов ночи, Анатолий Семенович попросил показать строящееся здание райкома, которое было уже подведено под крышу. В самом здании ровными штабелями лежали половые доски для просушки.
- Вот это по-хозяйски, - похвалил он. Это была для меня первая и последняя его похвала. Он был скуп на это, никогда не удовлетворялся достигнутым и нас к этому приучал, чтобы не расслаблялись.
Ночью наши гости ужинать отказались и ушли ночевать на катер, который уже пришел из Волокославина. Договорились встретиться утром в 6.30. Мы с Тихомировым подошли к назначенному времени, но Анатолий Семенович успел уже обойти многие улицы и сразу высказал упрек:
- Собираетесь организовывать туризм, а город содержите плохо.
В августе 1969 года меня направили на учебу в высшую партийную школу, после окончания которой зачислили в резерв обкома. При первой встрече Анатолий Семенович посоветовал поездить по Вологодскому району, поизучать опыт в сельском хозяйстве. А вскоре меня избрали первым секретарем Чагодощенского райкома. Начал со знакомства с передовыми хозяйствами Ленинградской области. Как раз в ту пору реализовывалось постановление ЦК об интенсификации сельскохозяйственного производства в этой области. С руководителями Бокситогорского, Тихвинского, Волховского районов, многими директорами предприятий и совхозов у меня сложились дружеские отношения. Почти ежемесячно я выезжал туда, участвовал в проводимых там семинарах. Организовывал поездки своих делегаций, вплоть до мастеров машинного доения.
Прежде всего мы обратили внимание, что ленинградцы строят крупные животноводческие комплексы и фермы, где все механизировано. Повторять этот опыт один к одному в Чагодощенском районе было нецелесообразно, так как хозяйства имели мало пашни и не могли обеспечить комплексы кормами и культурными пастбищами. Поэтому мы пошли другим путем, стали реконструировать существующие коровники. Благо, что их к тому времени понастроили в каждом хозяйстве, хотя производительность труда здесь была вдвое ниже, чем на комплексах. Стали механизировать раздачу кормов, уборку навоза и доение. В качестве подстилки использовали торф. Молодняк размещали в специально пристроенном помещении, возвели новые родильные отделения. Получался «миникомплекс», где возможности доярок увеличились вдвое. Первой реконструировали Оксюховскую ферму в колхозе «Правда», который возглавлял В.Н. Петров, нынешний заместитель председателя Законодательного Собрания области. Впоследствии всего за два года мы реконструировали семь коровников, смонтировали одиннадцать молокопроводов.
В 1973 году Анатолий Семенович приехал к нам и при встрече на границе с Устюженским районом сразу же спросил:
- Что появилось нового?
По дороге в машине я стал рассказывать о реконструкции животноводческих помещений.
- Вроде бы недавно построены коровники, - сказал Анатолий Семенович, - а ты уже переделываешь, не рановато ли?
- Нет! - твердо сказал я, так как к разговору был готов, и начал «сыпать» цифрами. - Вот, например, на Оксюховской ферме все затраченные средства окупились сразу. Здесь после реконструкции удалось разместить на сорок коров больше, чем прежде. Стоимость одного скотоместа уменьшилась на 160 рублей. Одна доярка обслуживает теперь 52 коровы вместо 23-х. Затраты труда на центнер молока снизились с 7,4 до 4,5 человеко-часа.
- Вроде убедил, - сказал Анатолий Семенович. - Ну, посмотрим.
Когда приехали на ферму, он в первую очередь попросил шофера вынуть сапоги из багажника. Кстати, я уже знал: где бы он ни бывал - при осмотре поля, стройплощадки или фермы - сразу же надевал сапоги. И нас к этому приучал, не терпел ложной интеллигентности. Я сказал, что на этот раз сапоги не потребуются, так как ферма построена на высоком и сухом месте, а навоз с торфом (по существу готовый торфонавозный компост) подается транспортером на телегу и в тот же день вывозится в поле.
Анатолий Семенович внимательно осмотрел все помещения, задал много вопросов работникам фермы, и среди них главный: легче ли стало работать после реконструкции?
Никакой похвалы мы с Петровым от Анатолия Семеновича в тот раз не услышали. А позднее в статье «Авторитет руководителя», опубликованной в газете «Сельская жизнь», Анатолий Семенович напишет: «Мы очень ценим в руководителе чувство нового, умение видеть перспективу, вести смелый поиск, находить лучшие пути к решению задач. Такие качества воспитывает в руководителях и специалистах, например, Чагодощенский райком КПСС, и прежде всего сам первый секретарь В.Елхачев. Проявляя заботу о развитии главной отрасли - животноводства, здесь не стали ждать, когда согласно областному плану специализации построят в районе необходимое количество комплексов, а взялись настойчиво, целеустремленно внедрять новую технологию на существующих фермах. И вот итог: производительность труда на реконструированных фермах возросла более чем на 80 процентов».
Это для меня была самая высокая похвала. А вскоре обком организовал в Чагоде семинар первых секретарей для изучения опыта работы райкома по повышению эффективности сельского хозяйства.
Незадолго до семинара Анатолий Семенович позвонил мне и спросил:
- А что, кроме реконструкции, можно еще показать в Чагоде?
- Посевы кукурузы, - ответил я.
- Что? - удивленно переспросил он.
- Мы посеяли в порядке эксперимента кукурузу после картошки, где внесли около ста тонн органики на гектар.
- Ну, такие эксперименты уже были, - съязвил Дрыгин.
- А вот в Ленинградской области кукурузу на силос сеют и получают высокие урожаи, - защищался я.
- А какой сорт? - спросил он.
- Буковинский.
- Это сорт ранний, - после недолгого раздумья сказал Анатолий Семенович, - и может дать на удобренном поле хороший урожай. Надо показать.
Всходы кукурузы перед семинаром были хорошие. Я заглядывал туда практически ежедневно. За день до начала семинара снова съездил на поле и был крайне огорчен, так как на поле появились сплошные всходы картофеля, а кукурузы не было видно. Произошло это потому, что осенью убирали картофель школьники и много мелких клубней оставили на поле. Зима была теплая, и сохранившийся картофель хорошо взошел.
Уже на семинаре я сказал Анатолию Семеновичу, что поле с кукурузой показывать нельзя. Там, мол, сплошной картофель. Вскоре после отъезда гостей я снова приехал на кукурузное поле и был в восторге от увиденного. Кукуруза давала в теплые дни за сутки до 12 сантиметров прироста, поднялась выше картофеля, темно-зеленые стебли заглушили всю ботву.
Я позвонил Анатолию Семеновичу и рассказал о ситуации с сожалением, что не показали участникам семинара. Анатолий Семенович в ответ сказал:
- Ну вот, получишь два урожая - картофель и кукурузу. Картофеля мы не получили, а зеленой массы с небольшого поля накосили 600 тонн! Так что хрущевскую кукурузу мы в какой-то мере реабилитировали.
Несколько раньше, в начале 1975 года, Дрыгин пригласил меня в обком и предложил переехать на аналогичную должность в один из восточных районов. При этом сказал:
- Наберешься дополнительного опыта, и мы будем рекомендовать тебя секретарем обкома партии, ведающего лесной промышленностью.
Я попросил дать возможность отработать в Чагодощенском районе хотя бы пять лет. Просьбу Анатолий Семенович удовлетворил, но об этом разговоре не забыл. В конце 1976 года он напомнил:
- Пять лет прошло. Хватит тебе руководить районом, где с крыши райкома виден весь район. Приезжай в обком - поговорим.
В разговоре он сказал, что есть мнение рекомендовать меня первым секретарем Шекснинского райкома. В общих чертах рассказал, что, занимая выгодное географическое положение, район в последние годы значительно отставал в развитии. Райком в своей работе использовал преимущественно энтузиазм и патриотизм людей, не уделял должного внимания научно-техническому прогрессу. Не внедрялись прогрессивные технологии в животноводстве и льноводстве. Медленно росла производительность труда.
- У тебя по этим направлениям есть наработки, и мы уверены, что ты справишься, - сказал Анатолий Семенович. - А нынешний первый секретарь Дмитрий Михайлович Кузовлев по состоянию здоровья уходит на пенсию.
В феврале 1977 года я был избран в Шексне первым секретарем, хотя некоторые члены райкома отнеслись ко мне настороженно: привезли, мол, какого-то «стекольщика», намекая на развитую в Чагоде стекольную промышленность. Однако в высшей партийной школе я подробно изучал экономику сельского хозяйства и в последующем защитил кандидатскую диссертацию. Так что с сельским хозяйством был знаком. Правда, в Шексне с первого дня работы усилия районной парторганизации пришлось нацелить на капитальное строительство. В ту пору в районе работало одиннадцать строительных организаций, в которых было занято более 1500 человек, не считая тех, кто возводил объекты хозспособом. Только за десятую пятилетку мы сдали в строй вторую линию цеха древесностружечных плит, птицефабрику и льнозавод, комбикормовый завод и базу мелиораторов, хлебозавод и много других объектов. Велось строительство второй нитки седьмого шлюза Волго-Балта. Нередко, проезжая Череповец, Анатолий Семенович просил встретить его на границе района. Посещая разные хозяйства, ходил по полям, тщательно изучал состояние посевов, прогнозировал будущий урожай. В последующем нередко звонил по телефону и спрашивал:
- Какая высота овса на поле около деревни Слизово, где мы с тобой были? Сколько зерен в колоске ржи около деревни Пача.
Такими регулярными вопросами Анатолий Семенович воспитывал у нас, руководителей районов, потребность в наблюдении, умении прогнозировать урожай. В связи с этим у меня в машине всегда была рулетка. Осенью, когда убирали урожай, он снова дотошно интересовался:
- Какую урожайность овса получили около деревни Чуровское.
- Тридцать шесть центнеров, - отвечаю.
- Так вот, вы потеряли там не меньше двух центнеров.
В этом можно было убедиться, когда на убранном поле осенью появлялись зеленые всходы.
В январе 1983 года в Доме культуры состоялся шестой слет передовиков. Для вручения району Всесоюзного переходящего Красного знамени за успехи в льноводстве прибыл Дрыгин. В своей речи Анатолий Семенович сказал, что эта трудовая победа особенно приятна, так как район второй год подряд становится победителем всесоюзного соревнования. Он подчеркнул, что райком осуществляет крупные меры по укреплению материально-технической базы льноводства, по переводу его на промышленную основу. По сравнению со среднегодовыми показателями десятой пятилетки продажа государству льноволокна возросла на 15 процентов, льносемян - почти в два раза. С каждого гектара получено по пять центнеров льноволокна и 3,6 центнера льносемян.
Вспоминаю, как летом 1983 года в Шексну прибыл член Политбюро ЦК КПСС, первый заместитель Председателя Совмина страны Г.А. Алиев. Он особенно интересовался строительством второй нитки седьмого шлюза, подготовкой к переброске северных рек на юг. Я решил показать свою осведомленность в вопросах переработки и стал рассказывать Алиеву, что часть воды через Кирилловский район пойдет в Волгу, что в Шексне планируют построить вторую электростанцию. Услышав разговор, Анатолий Семенович наклонился к моему уху и резко сказал:
- Не каркай, едрена мать.
Так кратко и образно он выразил свое негативное отношение к идее переброски северных рек. К счастью, пока эту идею похоронили, но я не уверен, что навсегда.
Особый разговор о кадрах. Анатолий Семенович очень взвешенно подходил при их выдвижении на руководящую должность. Стремился вовремя сменить масштаб работы, не дать «закиснуть» в рутинном круге дел. При этом тщательно изучал деловые качества. Советовался с большим кругом лиц, знающих выдвигаемого человека. Не раз и со мной советовался по кадровым вопросам. Спрашивал прежде всего о недостатках и уточнял, не помешают ли они выдвиженцу на новом месте. Просил аргументированно обосновать свою точку зрения.
Однажды я лежал в больнице, куда Анатолий Семенович приходил на процедуры. Причем находил время зайти в палату, поинтересоваться здоровьем, узнать мое мнение о том или ином руководителе, находящемся в резерве на выдвижение. Как потом выяснялось, об этих же кадрах он беседовал и с другими секретарями райкомов.
Когда же дело касалось авторитета руководителя и коммуниста, он не признавал компромиссов. Требовал строгого наказания, а иногда и освобождения от работы, казалось бы, не за такие уж большие грехи. Особенно был нетерпим к злоупотребляющим служебным положением. Помню, как один из первых секретарей райкома купил запчасть для личной машины в «Сельхозтехнике» по оптовой цене и был освобожден от занимаемой должности. И такие примеры неединичны. Поэтому приходилось многие годы хранить квитанции об уплате за купленный в колхозе семенной картофель, за пиломатериалы в лесхозе, за древесную плиту на заводе.