Финансовая теория затрагивает также вопрос о планировании государственных расходов. Цель данного раздела экономического анализа – проследить, насколько экономно, эффективно используются средства. Практически это означает, что в ходе изучения различных инвестиционных проектов предпочтение должно быть отдано тому, который приносит наибольшую народнохозяйственную пользу. Принять решение о выборе варианта возможно на основе использования метода анализа, известного под названием "выгоды – издержки" (разновидность метода "затраты – результаты"). Однако в отличие от анализа, применяемого при осуществлении частных инвестиций, в данном случае в расчет принимаются не только внутренние (по отношению к общественным благам они называются прямыми), но и внешние издержки. Считается, что исчислить прямые издержки и выгоды, выраженные в доходах, относительно легко. И то и другое может быть оценено в рыночных ценах. Труднее определить внешние издержки и выгоды. В отношении внешних эффектов принято разделение на косвенные и неизмеримые. Косвенные внешние издержки могут возникнуть, например, при строительстве электростанции. Загрязнение воздуха в местности, где расположена станция, может вызвать сокращение потока людей, приезжающих (или проезжающих) в данную местность. Соответственно снижаются денежные поступления. И наоборот, строительство гидротехнического сооружения способно украсить местность, развить водный спорт, привлечь дополнительное число людей и соответственно активизировать деятельность отелей и ресторанов (косвенная выгода). Особенно сложно определить неизмеримые эффекты. Например, совокупную пользу от строительства больницы так же трудно определить количественно, как и издержки, возникающие при строительстве крупных автострад, ведущих к расчленению ландшафта. При этом считается, что если количественное измерение таких эффектов невозможно, то они по крайней мере должны быть учтены в ходе анализа "выгоды – издержки". Тем самым принятие решения будет сделано на более широкой базе.
Сама же методика определения соотношения сводится к нахождению частного от деления: стоимость всех полезных эффектов на стоимость всех издержек.
Реализации должны подлежать те инвестиции, соотношения которых по данной методике максимальны или по крайней мере больше 1. На основании этого соотношения должен решаться вопрос о приоритете различных проектов.
Завершая рассмотрение вопроса о трактовках проблемы государственных расходов, следует упомянуть о том, что в работах П. Самуэльсона и Р. Масгрейва исследовалась также проблема оптимального объема государственных расходов 10 [Samuelson P.A. Pure Theory of Public Expenditure and Taxation // Public Economics. L., 1969; Musgrave R.A., Musgrave P.B., Kullmer L. Die offentlichen Finanzen in Theorie und Praxis. T?bingen, 1986].
3. Государственные доходы
Проблематика государственных доходов образует большой самостоятельный раздел в финансовой теории. Под государственными доходами принято понимать текущие денежные и имущественные переводы (трансферт) от частного сектора в пользу государства. Такие переводы могут сопровождаться встречными услугами последнего либо осуществляться без них. Понимание (и практическая реализация) государственных доходов исторически развивалось в сторону постепенного отхода от так называемого принципа эквивалентности. Если первоначально каждому платежу жителя страны должно было соответствовать встречное деяние государства, то затем сформировалось понимание доходов, предусматривающее среди прочего и полное разделение между платежом и государственной услугой. Однако, несмотря на эту перемену взглядов, важной теоретической проблемой считается вопрос о том, кому государственные доходы приносят реальную пользу 11 [Recktenwald H.C. Worterbuch der Wirtschaft. Stuttgart, 1987. S. 534].
Исследователи отмечают следующие источники государственных доходов: 1) частные домашние хозяйства и предприятия; 2) имущество административно-территориальных единиц (территориальных корпораций); 3) прочие общественные образования; 4) заграничные источники.
Анализ роли государственных доходов включает в себя прежде всего их систематизацию и классификацию. В самом общем виде доходы принято делить на налоги и неналоговые доходы (сборы, взносы). Кроме того, различают обычные (или постоянные) и чрезвычайные (или временные, периодические) доходы. Последние представлены кредитами, получаемыми государством. Правда, с учетом ставшей стабильной государственной задолженности чрезвычайный характер второй группы доходов потерял свою исключительность.
Наиболее обстоятельная классификация доходов государства дана немецким экономистом Ф. Неймарком 12 [Neumark F. Zur Klassifikation der offentlichen Einnahmen // Wirtschafts- und Finanzprobleme des Interventionsstaates. T?bingen, 1961. S. 324]. Критерием его классификации служат экономические сферы, в которых создаются доходы. Он различает две группы: доходы от государственного и доходы от частного секторов экономики. Доходы от государственного сектора делятся в свою очередь на поступления от национального государства (государственные предприятия, территориальные корпорации) и от других государств (односторонние поступления, например помощь, репарации и поступления, полученные на основе обменных операций, например проценты за кредит).
Вторая группа доходов, получаемых от частного сектора, обусловлена прямым и косвенным участием государства в рыночных процессах. Прямое участие предполагает получение доходов от продажи услуг, производимых государственными предприятиями (например, электроэнергии), от сдачи в аренду и проката объектов государственной собственности. Косвенное участие государства в рыночных процессах приносит доходы в виде сборов, взносов, пошлин, налогов, принудительных кредитов, доходов от автобусного транспорта, штрафов, доходов, обусловленных монетарными действиями (чеканка монет).
Приведенная классификация – одна из возможных. Она, например, отличается от той, которая используется в налоговом праве 13 [Vallender K.A Gr?ndzuge des Kausal?bgabenrechts. Geb?hren, Vorzugslasten, Ersatzabgaben. Bern, 1976. S. 29]. В целом считается, что теоретически вопрос об оптимальной структуре всей совокупности государственных доходов решен не в такой степени, как вопрос об оптимальной структуре налогов.
Из широкого спектра государственных доходов налоги представляют собой в качественном отношении наиболее развитую форму принудительного изъятия средств без противопоставления встречной услуги. Налоги выступают важнейшим источником средств государства. Специалисты по финансовой теории отмечают, что налоговая система больше является продуктом исторического развития, чем рациональных рассуждений. В связи с этим система периодически подвергается реформации. Отсюда уместен вопрос, при каких условиях налоговая система может рассматриваться в качестве рациональной. Согласно известному теоретику в области финансов X. Халлеру, данная система может считаться рациональной, если она помимо присущих финансовой политике целей удовлетворяет восьми условиям 14 [Holler H. Finanzpolitik. T?bingen, 1957. S. 238] * [Для отечественных финансистов знакомство с этими условиями представляет особый интерес]:
1) налогообложение должно быть построено так, чтобы затраты государства на его реализацию были настолько низки, насколько это возможно (так называемый принцип дешевизны обложения);
2) налогообложение должно быть таким, чтобы затраты налогоплательщика, связанные со всей процедурой выплаты налога, были настолько низки, насколько это возможно (дешевизна уплаты налогов);
3) налогообложение должно быть как можно менее ощутимым бременем для налогоплательщика, с тем чтобы минимально снижать его экономическую активность (облегчение бремени налогов);
4) налогообложение должно быть организовано так, чтобы не мешать ни "внутренней" рациональной организации производства, ни его рациональной ориентации на структуру потребностей, т.е. "внешней рациональности" (принцип нейтральности);
5) налогообложение должно быть построено так, чтобы оно могло в наибольшей степени воздействовать финансовыми средствами на реализацию политики конъюнктуры и занятости (конъюнктурная эффективность);
6) налогообложение должно оказывать по возможности наиболее активное влияние на распределение доходов с целью придания ему большей справедливости (эффективность распределения);
7) налогообложение должно быть организовано так, чтобы в процессе определения "налоговой платежеспособности" частных лиц и уточнения расчетов с ними минимально требовать предъявления сведений, затрагивающих личную жизнь граждан (уважение к частной сфере);
8) налоговая система должна быть построена так, чтобы комбинация налогов образовывала единое целое, ориентированное на выполнение различных целей, при этом не должно быть ни взаимного "перехлеста" налогов, ни наличия "люков" между ними (внутренняя замкнутость).
Как показала практика, невозможно изобрести единый налог, который бы отвечал всем требованиям. Поэтому налоговая система включает разнообразные виды налогов. Рациональной финансовая теория считает такую систему, которая состоит из двух групп: основные налоги и дополнительные налоги.
Основные налоги включают:
а) подоходный налог (с необлагаемым минимумом для работников наемного труда, прогрессивной шкалой, отсутствием двойного обложения). Ставка данного налога колеблется в большинстве европейских стран в настоящее время от 19 до 53%. Однако считается, что предельный уровень не должен превышать 30 – 35%. В противном случае происходит снижение склонности к сбережению и, следовательно, к инвестициям;
б) налог с оборота (общий потребительский налог с единой ставкой, недопустимо при этом обложение налогом жизненно необходимых благ). В большинстве западных стран (исключение составляют прежде всего США) данный налог употребляется в настоящее время в форме налога на добавленную стоимость (ценность). Мировая экономическая литература отмечает его высокие прогрессивные свойства. Обложению подлежит только чистый оборот, а все инвестиции не облагаются. Его ставка в странах Европейского сообщества составляет около 14 – 15%. Как отмечают специалисты, данный налог удобен также легкостью управления. Идея использования налога на добавленную стоимость была выдвинута в конце 50-х годов, в следующее десятилетие проходило ее практическое опробование, а с 1968 г. налог был полностью введен в практику.
С точки зрения доли подоходного налога и налога на добавленную стоимость в совокупных налоговых поступлениях картина складывается следующим образом: первый обеспечивает примерно 50%, второй – около 25% общих доходов бюджета.
Дополнительные налоги включают:
а) налог на имущество (с единой или слабо изменяемой ставкой, необлагаемым минимумом, особенно для нетрудоспособных, и отсутствием двойного обложения);
б) налог на наследство (с прогрессивной шкалой в зависимости от степени родства и величины наследства);
в) отдельные потребительские налоги (например, на спиртные напитки и табачные изделия – из соображения сохранения здоровья);
г) особые налоги, построенные по принципу эквивалентности (например, налог на грузовые автомобили, взимаемый с целью покрытия расходов государства на поддержание дорог и наблюдение за движением).
Финансовая теория рассматривает также вопрос о том, что налогоплательщик стремится, как правило, к максимальному снижению своей налоговой ноши. В связи с этим принято говорить о следующих легальных формах снижения налогообложения:
– уклонение от налога за счет отказа от сферы деятельности или объекта потребления, облагаемых высоким налогом. В федеративном государстве, например, налогоплательщик может перенести свою головную организацию в другой административный район путем создания там филиала. На международном уровне это выражается в стремлении переместить штаб-квартиру компании в так называемые налоговые оазисы. Налогоплательщик может отказаться также от потребления товара, облагаемого высоким налогом, в пользу другого товара;
– компенсация налоговых изъятий. С помощью повышения производительности труда и снижения издержек налогоплательщик-предприниматель стремится сохранить должный уровень чистой прибыли. Домашние хозяйства достигают той же цели за счет дополнительной работы;
– переложение ноши налога на других участников экономического процесса через цену.
4. Государственный бюджет
Раздел финансовой науки, посвященный государственному бюджету, выглядит вполне определившимся. Здесь уже давно выработаны теоретические и практические подходы, систематизированные в виде определенных черт, функций и принципов. Основными чертами бюджета, характеризующими его содержание, принято считать следующие:
– бюджет представляет собой числовое сопоставление государственных расходов и доходов;
– бюджет ориентирован на будущий период и имеет плановый характер;
– бюджет имеет определенную систематизацию;
– бюджет имеет обязательную правовую основу;
– бюджет построен по принципу покрытия потребностей: расходы и доходы должны соответствовать друг другу;
– бюджет представляет собой изложенную в цифрах программу правительства по решению задач в политической, экономической и социальной сферах.
Заслуживает внимания принятая в западной экономической науке систематизация выполняемых бюджетом функций (отличающаяся от принятой в советской экономической литературе). В качестве первой называется политическая функция бюджета. Она состоит в том, что бюджет выявляет издержки намеченной правительством политической программы. Политический момент заключается также в том, что бюджет утверждается парламентом, в связи с чем последнему дано право и обязанность по управлению бюджетной процедурой, а также по ограничению и контролю над исполнительной властью в этой сфере.
Бюджет выполняет также правовую функцию. Это реализуется в том, что исполнительные органы обязаны соблюдать правовые нормы при исполнении бюджета. Наконец, теоретики называют финансово-экономическую функцию, выражающуюся в противопоставлении финансовых потребностей государства и необходимых для их покрытия средств. С точки зрения этой функции бюджет направлен на выполнение разработанных государством целей в области фискальной, социальной, конъюнктурной политики, а также политики экономического роста.
Для того чтобы выполнять указанные функции, бюджет и вся бюджетная процедура должны соответствовать определенным принципам. Их формулировка в мировой науке сложилась давно, но для отечественного читателя практически малоизвестна. Между тем по мере вхождения в мировую рыночную экономику следует как можно быстрее воспринимать общепринятые нормы. Выработанная за рубежом классификация охватывает как формы бюджета, так и его содержание, а также аспекты его подготовки и выполнения.
1. Принцип полноты. Все ожидаемые доходы и расходы должны отражаться только в одном бюджете и в полном объеме. Сальдирование не допускается. В целом этот принцип соблюдается. Исключение представляет счетоводство (система счетов) государственных предприятий и особых фондов.
2. Принцип единства. Все доходы и расходы определенной государственной административно-территориальной единицы (корпорации) указываются в одном бюджете. На практике, правда, в конъюнктурных целях используются специальные бюджеты. С указанным принципом связано и то обстоятельство, что доходы не резервируются за определенными расходами. Поступления направляются в общий фонд, откуда могут быть предоставлены на различные цели (последнее обстоятельство признавалось, как правило, и в советской финансовой науке).
3. Принцип ясности предполагает обозримость бюджета и возможность понимания его устройства. Обозначения, формулировки, происхождение доходов, цель расходования средств должны быть однозначно понятны. Это важно для осуществления парламентом права контроля и утверждения. Бюджет должен быть понятен также и неспециалисту. (К сожалению, эта цель никогда не ставилась в бывшем СССР, где бюджет не предназначался для политического анализа.)
4. Принцип точности.
5. Принцип заблаговременности. До начала своей реализации бюджет должен быть утвержден парламентом (в отличие от этой практики в нашей стране бюджет часто начинал реализовываться до процесса его утверждения Верховным Советом).
6. Принцип доступности общественности: ей должны быть доступны все фазы бюджетного кругооборота (цикла). В этом проявляется отказ от прежней практики составления секретных бюджетов (для сравнения: советская бюджетная система была всегда одной из самых засекреченных в мире).
7. Принцип равновесия бюджета.
Интересен также подход американского ученого А. Даунса, который пытался определить оптимальное состояние бюджета через "политическую максимизацию голосов", имея в виду процесс демократического обсуждения бюджетной процедуры в парламенте 15 [Downs A. Economic Theory of Democracy. N.Y., 1957].
Помимо проблем, связанных с государственными расходами, доходами, бюджетом, мировая финансовая наука значительное внимание уделяет финансовой политике как таковой, анализу ее целей и роли в стабилизации экономики.
Эти аспекты восходят к понятию экономической политики государства, которая, согласно определению немецкого экономиста X. Гирша, охватывает действия и меры, нацеленные на оказание влияния, упорядочение или непосредственное осуществление экономических процессов в определенной области. Как известно, эти задачи в полной мере относятся и к конъюнктурной политике, являющейся частью общей экономической политики. В свои) очередь финансовые меры могут рассматриваться как инструмент конъюнктурной политики. В связи с этим цели общей экономической политики распространяются и на финансовую политику.
По поводу понимания целей экономической политики государства в демократических рыночных обществах существуют близкие позиции. Цели принято группировать вокруг понятия «магический многоугольник» и характеризовать их как краткосрочные (конъюнктурные) и долгосрочные (связанные с социальными, структурными задачами, а также с поддержкой экономического роста). В самом общем виде цели экономической политики могут быть охарактеризованы также как повышение благосостояния общества, народа, справедливое распределение национального продукта и, наконец, стабилизация конъюнктуры. Применительно к европейской экономике признание этих ценностей сопряжено с понятием (и признанием) основ "социального рыночного хозяйства".
Финансовая политика направлена на реализацию всех указанных целей. Ее роль в социальных вопросах достаточно очевидна. Поэтому наибольший теоретический интерес представляет роль финансовой политики в стабилизации экономики.
Известно, что цель стабилизации сводится к достижению равномерного, качественно желаемого роста. В рамках данной общей цели прослеживаются следующие моменты:
– полная занятость;
– стабильность цен;
– равновесие платежного баланса.
Для того чтобы охарактеризовать роль финансовых рычагов, следует затронуть некоторые макроэкономические понятия. Благосостояние общества определяется, как известно, потенциальными возможностями выпуска продукции, т.е. совокупным предложением. Потенциальное предложение может отклоняться от фактического под влиянием совокупного спроса, размеры которого могут колебаться. В свою очередь изменение масштабов производственного потенциала также влияет на спрос. Такая взаимозависимость находит свое отражение в теории мультипликатора – акселератора.
Соответственно этим теоретическим положениям экономическая, в частности конъюнктурная, политика должна проводиться таким образом, чтобы совокупный спрос соответствовал производственному потенциалу. Отсюда основные идеи финансовой политики принято выражать тремя правилами:
– если существует неполная занятость из-за несоответствия совокупного спроса совокупному предложению., то уровень занятости должен быть повышен с помощью соответствующих финансовых доходов и расходов (так называемая экспансивная бюджетная политика);
– если имеет место инфляция, то задача финансовой политики состоит в сокращении совокупного спроса (контрактивная бюджетная политика);
– если имеется полная занятость и стабильность цен, то бюджет должен быть составлен таким образом, чтобы обеспечить неизменность совокупного спроса (конъюнктурно-нейтральная бюджетная политика).
Затрагивая вопросы конкретных мер финансовой политики, финансовая теория выходит на проблему "автоматических стабилизаторов", связанных с определенными свойствами государственных доходов и расходов.
Понятие "автоматические стабилизаторы", или "встроенная гибкость", представляет собой такую гибкость, приспособляемость государственного бюджета, обладающую антициклическим воздействием, которая осуществляется сама по себе, без каких-либо мер и вытекает из природы определенных доходов или расходов.
Рассмотрим сначала процесс автоматического антициклического приспособления доходов. Он состоит в том, что в случае перегрева конъюнктуры происходит повышение объема национального дохода. При наличии же прогрессивно построенной шкалы налогообложения размеры выплат в бюджет возрастают, что оказывает сдерживающее влияние на дальнейшую экономическую активность. Кроме того, возросший объем государственного бюджета позволяет за счет средств социальной политики поднять уровень потребления малообеспеченных слоев населения и тем самым способствовать сближению совокупного спроса и совокупного предложения. В условиях же падения конъюнктуры происходит обратное.
Однако для того, чтобы имел место этот процесс автоматического приспособления, необходима предпосылка в виде высокой степени реакции налоговой системы на конъюнктуру. Различные налоги обладают различной степенью конъюнктурной эластичности. В свою очередь это обусловлено методами построения налоговых ставок, самой основой (объектом обложения), а также техникой взимания налогов. Повышенными антициклическими свойствами обладают те налоги, которые автоматически следуют за ходом конъюнктуры, благодаря основе, на которой они строятся: доход, оборот, прибыль и т.д. Поскольку в развитых индустриальных странах сердцевину налоговой системы составляют налоги на доходы, прибыль и оборот, то их налоговые системы обладают повышенной степенью конъюнктурной эластичности.
В финансовой теории принято использовать показатель эластичности налоговых поступлений. Он может определяться двояко: процентное изменение налоговых поступлений (доходов) к процентному изменению объема национального дохода или абсолютное изменение налоговых поступлений к абсолютному изменению объема национального дохода.
Более распространено в исследованиях применение первого варианта. Так, например, было установлено, что степень налогового реагирования в экономике ФРГ составляет 1,5. Это означает, что повышение или понижение национального дохода на 1% обусловливает рост или сокращение суммы поступлений от налогов в 1,5 % 16 [Vallender D.E. Einf?hrung in die Finanzwissenschaft. S. 116].
Принято считать, что наибольшей эластичностью обладает подоходный налог благодаря своей прогрессивной шкале. Несколько меньше это свойство выражено у налога на прибыль (шкала со слабой прогрессией, а иногда даже регрессией). Доходная эластичность налога с оборота обычно равна 1. Степень реакции других платежей такова: у налога на имущество и специальных потребительских налогов она низка, что объясняется базой исчисления налогов, не связанной с конъюнктурными колебаниями, пропорциональной шкалой обложения и низким уровнем обложения.
Отсюда следует вывод о том, что степень реакции на конъюнктуру всей налоговой системы зависит от того, какой удельный вес занимают в ней отдельные виды налогов. Должный уровень эластичности всей налоговой системы, равный 1 (такой уровень считается предпосылкой ее эффективного конъюнктурно-стабилизирующего действия), возможен обычно тогда, когда повышается относительное значение подоходного налога и налога на корпорации.
Свойством автоматического антициклического приспособления обладают и государственные расходы. Гибкость состоит в данном случае в том, что во время конъюнктурного подъема происходит автоматическое снижение государственных расходов и наоборот. Наибольшим антициклическим действием обладают финансовые расходы государства на поддержание безработных. В определенной степени это характерно и для других видов социальной помощи. Техника этого реагирования состоит в следующем: во время высокой конъюнктуры повышаются платежи подлежащих обязательному страхованию лиц (что имеет контрактивный эффект), одновременно снижаются выплаты по безработице. В период же конъюнктурного спада вместе с ростом безработицы повышаются государственные выплаты на социальную поддержку, одновременно наблюдается сокращение отчислений от получаемых доходов на цели страхования. В этой реакции проявляется так называемый экспансивный эффект.
В целом зарубежные экономисты отмечают, что высокая степень встроенной гибкости финансовой системы считается желательной для экономики. Встроенные финансовые стабилизаторы обладают тем позитивным моментом, что делают не столь необходимым точный диагноз и прогноз конъюнктурного положения. Поскольку встроенные стабилизаторы всегда действуют в направлении, желательном для проведения антициклической политики, они создают определенный простор для налоговой политики, лаг времени, в течение которого можно установить, какова природа экономических колебаний, и определить, нужны ли еще дополнительные меры финансовой политики. Вместе с тем финансовая теория отмечает, что достоинства встроенных стабилизаторов не должны приводить к переоценке их возможностей. Данные стабилизаторы, как правило, смягчают конъюнктурные колебания, но не могут им полностью помешать.
Раздел VI
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ:
СТРАНОВАЯ СПЕЦИФИКА
Глава 21
США: МЕЖДУ КЕЙНСИАНСТВОМ И МОНЕТАРИЗМОМ
Экономическую мысль отдельной страны мы рассматриваем прежде всего в двух аспектах: ее оригинального вклада в мировую науку и ее роли в осознании и решении специфических проблем данной страны.
После второй мировой войны США стали бесспорным лидером Запада – в экономическом, политическом и наручном плане. В основе этого явления лежал прежде всего глубокий сдвиг в соотношении мировых сил. В значительной мере ему способствовали также конфронтация двух мировых систем и массовая иммиграция ученых из Европы в предвоенное и послевоенное десятилетие, а также другие факторы.
Однако в обществоведческой литературе Соединенных Штатов преобладает иное суждение – об особом характере американского общества, благодаря которому оно естественно заняло авангардные позиции в развитии современной цивилизации. В качестве объяснения приводятся ссылки на то, что США – это общество, свободное от исторически унаследованных социальных структур и традиций, в основу которого с самого начала были положены принципы индивидуальной свободы и демократии. Именно поэтому, по мнению Д. Белла, США всегда были не государством, а гражданским обществом, что обеспечивало наилучшие условия для развития и перемен 1 [Bell D. American Exeptionalism Revised: The Role of a Civil Society // Dialogue. 1990. № 1. P. 9–14].
Подтверждается ли доктрина исключительности США послевоенным развитием ее экономической мысли?
Так же как и весь западный мир, послевоенные Соединенные Штаты жили под двойным прессом угрозы повторения кризиса 1929 – 1933 гг. и памяти о впечатляющем росте производства в результате колоссальных военных расходов.
Однако если в разоренной войной Западной Европе реакция на причины и последствия войны состояла в резком сдвиге политического вектора влево, проведении широкой национализации и в частичном переходе к прямому плановому воздействию на экономику, то в процветающей Америке этот сдвиг выразился в развитии косвенных форм государственного регулирования рынка. И это создало почву для быстрого распространения именно в США кейнсианства в его классической форме.
1. Центр послевоенного кейнсианства
Средоточием кейнсианских идей в США был Гарвардский университет, с которым так или иначе были связаны все видные американские сторонники данной доктрины. Как будет видно из. дальнейшего, этот университет служил пристанищем для представителей различных течений экономической мысли. Но здесь преобладал дух социального реформизма (по американской терминологии – "либерализма" в отличие от "консерватизма") , и поэтому центральное место занимали концепции государственного регулирования. Именно в Гарварде долгие годы после второй мировой войны преподавал "американский Кейнс" – Элвин Хансен, здесь был впервые отмечен наградой в 1947 г. будущий лауреат Нобелевской премии Поль Самуэльсон. Последний вместе с воспитанником Гарвардского университета Робертом Солоу, еще одним будущим нобелевским лауреатом, создали подлинный оплот кейнсианства на сформированном Самуэльсоном экономическом факультете Массачусетского технологического института (расположенного по соседству с Гарвардом). И хотя в Англии работало немало выдающихся кейнсианцев, главный центр этого течения постепенно перемещался в США.
Э. Хансен был экономическим советником в администрации президента Ф. Рузвельта. П. Самуэльсон, Р. Солоу, а также кейнсианцы Артур Окан, Уолтер Хеллер и другие играли ключевую роль в составлении экономических программ при правительствах, возглавляемых демократами. А государственный секретарь при президенте Р. Рейгане Джордж Шульц начинал карьеру (вместе с Солоу) как ассистент профессора П. Самуэльсона.
На послевоенных трудах Э. Хансена воспитаны целые поколения американских экономистов. В них теория Кейнса представлена в виде тщательно разработанной модели, в рамках которой можно оперировать данными народнохозяйственной статистики и которую можно использовать для исследования государственного воздействия на макроэкономические параметры: потребление, сбережения, инвестиции и уровень национального дохода в целом.
В центре внимания Хансена и его последователей исследования механизма циклических колебаний. По существу он является (вместе с англичанином Дж. Хиксом) создателем кейнсианской теории цикла (которой не было у самого Кейнса) 2 [Основная работа Э. Хансена – "Экономические циклы и национальный доход" (М., 1959)].
В развороте теории лицом к проблемам цикла и состояла первая общая перестройка кейнсианства, ведущую роль в которой играли американские экономисты.
Чтобы понять направление и рамки исследований американских кейнсианцев, немаловажно учесть такой исторический факт. В разгар "великой депрессии" правительство Рузвельта учредило Национальную администрацию промышленного восстановления (National Industrial Recovery Administration), которая вводила обязательные правила и цены в главных отраслях экономики.
Такие действия можно истолковывать как противоречащие общему смыслу теории Кейнса. Последний исходил из того, что в условиях полной занятости стихийный рыночный механизм конкурентных цен и распределения доходов является наилучшим средством эффективного применения ресурсов. Государственное регулирование, ориентированное на повышение общего уровня занятости, должно было оперировать такими инструментами, которые воздействуют на макропропорции в экономике и не нарушают распределительных функций рынка. Иначе говоря, усиление государственного регулирования хорошо лишь постольку, поскольку оно укрепляет рыночный механизм, а не разрушает и не подменяет его.
Экономическая философия Кейнса если не соответствовала, то во всяком случае не противоречила главным принципам философии индивидуализма и свободы предпринимательства, укоренившимся в США. "Новый курс" Рузвельта поначалу нарушал эти принципы, исходил из более радикальной доктрины социал-реформизма, включавшей частичную национализацию и прямое плановое регулирование в ряде ключевых отраслей экономики. Верховный суд США объявил неконституционными меры "корпоративистского планирования". С тех пор "новый курс" Рузвельта повернул в русло рыночного регулирования, уже не ставя задач перестройки самого механизма рынка. Тем самым было определено и магистральное направление для американского кейнсианства.
Как уже отмечалось, Хансен и большинство американских кейнсианцев в первое послевоенное десятилетие сосредоточили главное внимание на проблемах антициклического регулирования. При их активном участии был создан мощный бюджетный и кредитный "волнолом", способный гасить значительную часть разрушительной энергии периодических взлетов и падений конъюнктуры. В систему разработанных Э. Хансеном и его единомышленниками "стабилизаторов" в США входило изъятие в бюджет в периоды подъема через прогрессивные налоги растущей доли доходов, повышение для банков обязательной доли резервов и тем самым ограничение кредита, сокращение государственных расходов. Все это преследовало цель ограничить рост платежеспособного спроса и "перегрев" экономики. В периоды спада государство, наоборот, могло уменьшать ставки налоговых изъятий в бюджет, увеличивать расходы (в том числе и за счет наращивания государственного долга, т.е. эмиссии денег), содействовать понижению банковского процента, т.е. противодействовать падению спроса и деловой активности.
В первое послевоенное десятилетие в США наблюдался относительно быстрый и устойчивый рост. Угроза глубокого кризиса постепенно перестала доминировать над экономической наукой. Был ли этот рост результатом кейнсианского регулирования, или он явился продуктом взаимодействия иных факторов? Видимо, имело место и то и другое. Возросший государственный бюджет и мощная федеральная система резервных банков не могли не оказывать стабилизирующее влияние на конъюнктуру, хотя не все американские экономисты с этим согласны. Однако не меньшее значение имели отложенный потребительский и производственный спрос военного времени, демографический взрыв, внешняя экспансия.
Постепенно проблема долговременного роста и его факторов оттеснила вопрос о циклах и встала в центр дискуссий американских экономистов. Капиталовложения гигантских корпораций требовали учета долгосрочных тенденций в области спроса и ресурсов в масштабах всей страны.
Для правительства США изучение проблемы роста было связано с разработкой глобальной стратегии в отношении Западной Европы, восточного блока, стран "третьего мира".
Результатом явилась вторая перестройка кейнсианской теории. В довоенной кейнсианской теории проблемы роста были исследованы в еще меньшей степени, чем проблемы цикла. Кейнс полагал, что в индустриально развитой, "зрелой" экономике неизбежна тенденция к падению предельной производительности инвестиций. Развивая эту мысль, Э. Хансен выдвинул концепцию общей тенденции к стагнации капитализма по мере завершения освоения новых природных ресурсов, исчерпания возможностей научно-технического прогресса и замедления темпов роста населения.
Вопреки этим явно пессимистическим взглядам кейнсианцы Рой Харрод (Англия) и Евсей Домар (США) примерно одновременно и независимо друг от друга выдвинули сходные концепции роста, обосновывающие возможность поддержания устойчивых темпов развития в длительной перспективе. Домар учился в Харбине, а затем в Калифорнийском, Мичиганском и Гарвардском университетах (США). В своих "Очерках теории экономического роста" (1957) он выдвинул тезис о двойственной функции инвестиций. В то время как Кейнс рассматривал инвестиции лишь как фактор создания дохода, Домар подчеркивал, что одновременно инвестиции создают производственные мощности. Для поддержания устойчивого роста при полной занятости необходимо, чтобы рост доходов (т.е. спрос) соответствовал росту производственных мощностей. Чтобы увеличение производственных мощностей не превышало дохода (т.е. спроса), важно, чтобы инвестиции росли быстрее "добровольных" сбережений населения.
Для этого требуется,, очевидно, политика государства, поощряющая инвестиции (путем, например, понижения процента по долгосрочным кредитам, налоговых мер и др.). При этом повышение фондоемкости производства явится фактором, способствующим полной занятости (тогда как снижение фондоемкости, напротив, способствует образованию избытка сбережений над инвестициями).
Однако неокейнсианская теория роста, как и сам Кейнс, не отрицала исторической тенденции убывающей производительности капиталовложений. Она лишь выдвинула концепцию нейтрализации влияния этой тенденции на уровень деловой активности посредством долговременной государственной политики.
Как видно, неокейнсианская теория роста в центр внимания ставила объем капиталовложений, полагая, что это и есть ключевой фактор роста. Однако уже к середине 50-х годов утверждение о ключевом значении капиталовложений и тезис о падающей (в исторической перспективе) производительности капитала все более ставились под сомнение.
Исследования, проведенные кейнсианцем Р. Солоу на базе производственной функции, показали, что ни увеличение трудозатрат, ни рост размеров капитала не являются определяющими факторами долговременного экономического роста. Производственная функция была первоначально разработана в 1947 г. американским маржиналистом Полем Дугласом совместно с математиком Чарльзом Коббом в иных целях (а именно чтобы доказать равенство долей продукта, "производимого" трудом и капиталом, с долей каждого из этих факторов в распределении национального дохода). Роберт Солоу использовал производственную функцию в иных, и, можно сказать, "антимаржиналистских", целях, а именно чтобы доказать, что основная часть прироста национального дохода за длительные промежутки времени не может быть объяснена увеличением объема труда либо капитала; ее следует приписать роли "остаточного фактора", каковым являются нововведения. Солоу показал это на статистических данных о зарплате и доходах от собственности за 1909 – 1957 гг.
Статьи Солоу, опубликованные в 1956 и 1957 гг., оказали большое влияние на направление работ американских экономистов, которые занялись выявлением и измерением системы качественных факторов экономического роста 3 [Solow R.M. A Contribution to the Theory of Economic Growth // Quarterly Journal of Economics. 1956. II. P. 65 – 94]. (Особенно следует в этой связи отметить исследования Эдварда Денисона из Брукингского и Эдвина Мэнсфилда из Пенсильванского университетов.) 4 [Denison E.F. The Sources of Economic Growth in the United States and the Alternatives before Us. N.Y., 1962; Mansfield E. Industrial Research and Technological Innovation: An Econometric Analysis. N.Y., 1968]. Концепция Солоу дала также толчок тому направлению исследований, которое получило наименование "вложения в человеческий капитал".
Практический вывод из концепции Солоу состоял в том, что для долговременного роста государственное регулирование научно-технического и организационного прогресса имеет значительно большее значение, чем регулирование инвестиций как таковых. В теории же был открыт путь для преодоления как кейнсианского тезиса о тенденции к стагнации (Э. Хансен), так и неокейнсианского вывода о необходимости понижения фондоотдачи и повышения доли инвестиций в национальном доходе для поддержания полной занятости (Е. Домар). И все же потребовались десятилетия научно-технической революции, чтобы открытие Р. Солоу было оценено во всем его значении; Нобелевская премия ему была присуждена только в 1987 г.
2. Социальная напряженность в зеркале институционализма и радикализма
Экономический рост в США в 50-е и 60-е годы сопровождался значительным повышением жизненного уровня большинства населения, формированием многочисленного среднего класса. Одновременно, однако, продолжала нарастать безработица, сохранялись неимущие слои, шла концентрация производства и экономической власти, возрастал разрыв между богатством верхнего слоя и доходами среднего американца.
Во второй половине 60-х годов США сотрясают острые социальные конфликты. Все более очевидно, что кейнсианские концепции регулирования макроэкономических пропорций не дают ответа на острые социальные проблемы. На авансцену выдвигались проблемы изучения, регулирования и трансформации социально-экономической структуры американского общества. Этим объясняется ренессанс американского институционализма, а также формирование радикализма, свидетелем которых стали 60-е годы.
Если теоретические корни кейнсианства явно импортные, то институционализм имеет сравнительно давние традиции в истории американской мысли. Он сложился как самостоятельное и активное течение на рубеже XIX |и XX вв. и был с самого начала тесно связан с реформизмом. История экономической мысли США не подтверждает мнения, будто в отличие от Европы здесь традиционно преобладает консерватизм. Напротив, именно в США был всегда силен дух социального реформаторства. Но это реформаторство существенно отличалось от западноевропейского. В последнем до сих пор центральное место занимает принцип социального баланса и соответствующего перераспределения собственности, доходов, власти. В американском реформизме принцип социальной справедливости подчинен основной идее – идее эффективности, т.е. той же самой, что у американской экономической мысли в целом.
Так, американских реформистов никогда не пугала концентрация экономического контроля в руках корпораций и финансовых магнатов – они заботились о том, чтобы держателям контрольных пакетов акций противопоставить уравновешивающие силы – давление профсоюзов, объединений покупателей, строгое законодательство. С теорией, уравновешивающей силы, выступил известный политик и профессор Гарвардского университета Дж. К. Гэлбрейт 5 [Galbraith J.K. American Capitalism: The Concept of Countervailing Power. Boston, 1952]. Однако экономическая эффективность еще не означает социальной эффективности. В своей книге "Общество изобилия" (1958) Гэлбрейт весьма убедительно нарисовал картину неудовлетворенных социальных потребностей в США, где экономическая мощь подчинена в огромной мере ложным, искусственно насаждаемым рекламой потребностям 6 [Galbraith J.K The Affluent Society. Boston, 1958]. Производственной мощи корпораций должно быть противопоставлено направляющее государственное планирование, подчиненное задачам социального оздоровления нации. Развернутое обоснование этого тезиса было дано в третьей крупной работе Гэлбрейта "Новое индустриальное общество", где, в частности, содержалась резкая критика милитаризации экономики США и ставился вопрос о необходимости перехода контроля над правительством от техноструктуры корпораций к научно-преподавательскому сословию 7 [См.: Гэлбрейт Дж. Новое индустриальное общество. М., 1969]. В книге "Экономические теории и цели общества" 8 [См.: Гэлбрейт Дж. К. Экономические теории и цели общества. М., 1976] Гэлбрейт старается показать, что традиционная (т.е. маржиналистская и кейнсианская) западная теория игнорирует центральные проблемы социально-экономического развития американского общества.
Развернутая и во многом убедительная критика неоклассической теории содержится в работах профессора Мичиганского университета Кеннета Боулдинга, чьи позиции примыкают к институционализму. В то время как в маржиналистской теории фирмы определяющим является стремление к максимуму дохода, в действительности фирма решает также проблемы равновесия задолженности и активов, ликвидности, соотношения доходов и расходов, инвестиционной программы, т.е. ставит ряд разнородных целей одновременно. При этом определяющее значение имеют не доходы, а фонды, их поддержание.
Если "не работает" предпосылка о максимизации дохода, то не верна и маржиналистская теория предельной производительности факторов, т.е. теория распределения доходов. В частности, вопреки маржинализму сокращение занятости ведет не к повышению, а к снижению заработной платы, сокращение производства сопровождается не повышением, а падением цен. Боулдинг считает, что методологический порок маржинализма – в перенесении свойств частного (фирмы) на целое (общество) и в игнорировании законов социального поведения. Кейнсианство лишь начало необходимый анализ; задача же состоит в том, чтобы разработать математическую систему, описывающую в совокупности законы производства и законы человеческого поведения.
Поскольку принципиальный тезис Боулдинга состоит в том, что не запасы являются функцией потоков, а, наоборот, потоки, т.е. доходы, есть функция запасов, т.е. капитала, то поведение агентов на рынке, их предпочтения зависят не от "максимизации удовлетворения", а определяются целью поддержания фондов.
Главную проблему капитализма Боулдинг видел в том, что накопление основного капитала может происходить до определенного момента, после которого оно перестает быть выгодным, так как норма накопления снижается. В этих условиях необходимо увеличение потребления либо сокращение производства.
В абстрактной постановке вопрос о том, что является определяющим мотивом – сохранение накопленного или увеличение дохода, представляется столь же неразрешимым, что и проблема яйца и курицы. Однако в конкретной исторической обстановке тот или иной мотив может стать явно преобладающим. И очевидно, что для тех, чей капитал вложен в ценные бумаги и банки, первостепенное значение имеет предохранение капитала от обесценения (из-за инфляции, падения курса акций вследствие различного рода кризисов).
Задачу аналитической теории К. Боулдинг видел в разработке бихевиористской модели общества, позволяющей сознательно регулировать связи между фирмами и домохозяйствами таким образом, чтобы у тех и других поддерживать оптимальный баланс между накоплением "запасов" благ и увеличением их текущего расходования.
Для обеспечения жизнеспособности системы необходим поток информации о всех происходящих в ней изменениях как основа для такого регулирования.
В американской литературе не оспаривается влияние, которое оказал на экономическую мысль (особенно на неокейнсианство и институционализм) марксизм. После кризиса 1929 – 1933 гг. и особенно после второй мировой войны американские экономисты всерьез занялись изучением "Капитала" Маркса, о чем свидетельствуют книги и целые серии статей, принадлежащие перу видных теоретиков. В 1967 г. в Сан-Франциско состоялась научная конференция, посвященная 100-летию со времени выхода I тома "Капитала", на которой выступили П. Самуэльсон, Е. Домар, Дж. Летич, Х.С. Гордон, К. Эрлих, М. Бронфенбрениер и др.
На этой конференции звучало несколько мотивов. В одних выступлениях подчеркивались идеологическая заданность и политическая направленность теории Маркса, делающие ее неприемлемой для науки. В других отмечались ошибки и изъяны этой теории, как действительные, так и мнимые. П. Самуэльсоном акцент был поставлен на принципиально новых явлениях в экономике капитализма, которые сделали Марксову теорию устаревшей. Но наиболее интересно то, что на конференции прямо были названы и те направления, по которым марксизм оказал и продолжает оказывать влияние на американскую и всю западную экономическую мысль.
В докладе Бронфенбрениера было сформулировано девять таких направлений. Во-первых, Маркс заложил основы исследованиям соотношения между потреблением и накоплением, которым принадлежит центральное место в современной экономической теории: речь идет о "делении частнопредпринимательской экономики на инвестиционный и потребительский секторы, которое явно ведет свою родословную от Маркса". Во-вторых, по мнению Бронфенбрениера, К. Маркс еще до Л. Вальраса создал основу теории общего рыночного равновесия. Имеется в виду выявление механизмов рыночного выравнивания спроса и предложения на основе формирования цены производства и рыночной стоимости.
Известно, далее, что Маркс показал, как в рыночной экономике формируется "избыток капитала при избытке населения". Тем самым "Маркс задолго до Кейнса разработал теорию равновесия при неполной занятости". Эта проблема стала доминирующей для кейнсианского течения, которое придало ей иную трактовку. Это – четвертое направление. В-пятых, Маркс оказывает влияние на современную мысль тем, что показал ограниченную роль фактора статического рыночного равновесия в сравнении с технической, производственной структурой как определяющим моментом развития. Он, по мнению Бронфенбрениера, "предвосхитил теории институционалистов, структуралистов – от Веблена... до Леонтьева и Ченери". Действительно, концепция трёх стадий развития капитализма в промышленности, представление о системе машин, росте технического и органического строения капитала и другие идеи "Капитала" являются питательной почвой для современных западных теорий промышленного прогресса, разработки матриц технических коэффициентов в балансах затраты – выпуск и др. Шестое направление – теория циклического развития. Здесь важное значение имеет констатация В. Леонтьева, сделанная им еще в 1937 г.: "Современные концепции экономических циклов явно в долгу перед Марксовой теорией. Вряд ли было бы преувеличением сказать, что три тома "Капитала" помогли больше, чем какая-либо другая книга, выдвижению проблемы циклов на авансцену экономических дискуссий" 9 [American Economic Review. 1967. N 2. P. 628]. В качестве седьмого Бронфенбрениер называет обоснование Марксом наличия в капиталистической экономике "напряженности", т.е. противоречий, проявляющихся в циклических колебаниях и росте монополий. Действительно, в подавляющем большинстве работ теоретиков-экономистов хозяйственная система рассматривалась как сфера гармонического равновесия, нарушаемого лишь случайными внешними факторами. Современная же западная теория признала тезис Маркса о том, что противоречия и напряженность присущи самой рыночной системе экономических отношений, хотя разные течения мысли трактуют эти противоречия неодинаково. В-восьмых, современные западные теории роста, динамики являются лишь началом возрождения "динамического подхода" классиков и Маркса. Последний, продолжая традиции своих классических предшественников, сочетал статический и динамический подходы, что отсутствовало у последующих экономистов. "Статический анализ с 1870-х годов захватил арену, и мы до сих пор не поднялись вновь до Марксова уровня". Наконец, девятым направлением являются те стимулы, которые дает марксизм тенденции к синтезу экономической теории с другими социальными науками. В теории Маркса "ассимилированы теория и практика, экономика и другие социальные науки... Маркс является последним и, возможно, величайшим представителем традиции научной многогранности, которая вела родословную от Локка через Юма, Смита, Рикардо и Милля" 10 [Ibid. P. 628 – 629].
В США активно работала небольшая группа известных экономистов-марксистов, исследовавшая актуальные проблемы монополии, расовых конфликтов, безработицы и др., – В. Перло, П. Суизи, П. Баран, Э. Женовезе 11 [Baran P., Sweesy P. Monopoly Capital. N.Y., 1966; Perlo V. Economics of Racism in USA. N.Y., 1975]. Их работы сыграли также важную роль в формировании в стране в 60-х годах довольно многочисленного нового направления – современной радикальной экономической теории.
Эта теория, заимствуя многие положения у марксизма и институционализма, занимает между ними промежуточное положение. У марксизма она заимствует положения о способах производства, классах, накоплении капитала, роли государства; у институционализма – ряд представлений об экономической власти, собственности, управлении, стимулах и др. В программном документе данного направления "Радикальный подход к экономической теории" указывалось: бедность, расизм, дискриминация женщин, разрушение окружающей среды, отчуждение рабочих, империализм – "это не патологические отклонения от нормального состояния системы, а прямые последствия нормального функционирования капитализма". По мнению экономистов-радикалов, "главные социально-экономические проблемы могут быть решены только путем радикальной перестройки... общества, т.е. через смену основных институтов" 12 [Цит. по: Modern Economic Thought / Ed. by S. Weintraub. Oxford, 1977. P. 560] * [К числу представителей данного направления относятся также Д.М. Гордон, Р.С. Франклин, В.К. Табб и др.]. В качестве общей цели выдвигается построение социалистического общества (общественная собственность на средства производства, уравнительное распределение дохода и богатства и др.). При этом большинство "новых радикалов" высказываются за децентрализованное планирование, чтобы сохранить за работниками и покупателями контроль над производством и продуктом. Для данного направления характерно то, что в иерархии признаваемых им приоритетов равенство стоит намного выше роста. Иначе говоря, дележ национального дохода рассматривается в качестве значительно более важной задачи, чем его увеличение.
Традиционная теория не исследовала проблемы, выдвигаемые институционалистами и радикалами. Однако критика с их стороны заставила вносить коррективы и ограничения в абстрактный анализ рынка, разрабатывать дополнительную аргументацию в его защиту.
3. Оживить рыночные силы – ответ неоконсерваторов
Рынок действительно стоял в центре борьбы между различными течениями послевоенной американской экономической мысли. Рынок в США – наиболее свободная от ограничений и самая "емкая" хозяйственная система, долгое время монопольно занимавшая центральное место в мировой экономике. Американские экономисты сознавали то ключевое значение для судеб всемирного рынка, которое имело направление эволюции хозяйственного строя в этом главном и, пожалуй, единственном в первое послевоенное десятилетие крупном бастионе свободного предпринимательства.
Цитаделью, которая долгие годы отстаивала идею свободного саморегулирующегося рынка, была чикагская школа экономической мысли. Ее представители решительно отвергали основной кейнсианский тезис о неспособности стихийного рынка эффективно регулировать макроэкономические пропорции хозяйства. Столь же конкретно они выступали и против претензий институционалистов на возможность централизованно определять и регулировать систему общественных потребностей.
Основателем чикагской школы можно считать профессора Фрэнка Найта, возглавлявшего кафедру экономической теории в Чикагском университете с 1928 г. Найт занимал весьма крайние и бескомпромиссные позиции в методологии: экономическую теорию рассматривал как "чистую науку", законы которой выводятся логическим путем из ограниченного числа априорных истин, определяемых "интуитивно". С этих позиций он вел полемику с теми, кто включал в экономическую теорию различные факторы исторического порядка: технологические, социальные, структурные и т.д. Даже с лидерами австрийской школы Ф. Хайеком и Ф. Махлупом он вел пятилетнюю дискуссию, упорно отвергая правомерность трехчленного деления факторов производства в экономической теории (т.е. "формулу Сэя"). Указанное деление вносит технический и социальный элемент и тем самым нарушает чистоту абстрактной теории. Такая приверженность формализму тем более показательна, что Найт обладал широкими познаниями в социальных и естественных науках. Экономическая теория, по его мнению, с этими элементами не связана.
На таком методологическом фундаменте и сложилась чикагская школа, играющая, бесспорно, ведущую роль в послевоенном ренессансе неоклассической теории в США и во всем мире. В числе ее ведущих представителей – Джекоб Вайнер, Генри Саймонс, Ллойд Минтс, Джордж Стиглер, Милтон Фридмен.
Имя лауреата Нобелевской премии Милтона Фридмена к середине 80-х годов стало столь же известным, как и его покойного антипода М. Кейнса. Хотя на знамени Фридмена (как и всей чикагской школы) начертано: "чем меньше экономическая теория вмешивается в экономическую действительность, тем лучше", – этот ученый явился идейным вдохновителем "тэтчеризма" и "рейганомики", автором практических программ по "демонтажу" системы государственного социально-экономического регулирования в Англии, Израиле, Чили, но прежде всего, разумеется, в США.
Методологически Фридмен опирается на взгляды Найта, полагая, что обоснованность исходных посылок теории не имеет значения; правильность теории проверяется лишь ее способностью предсказать реальные тенденции. Стремясь опровергнуть концепции институционалистов (и социал-реформистов в целом), М. Фридмен подчеркивает, что только полная свобода выбора в действиях экономических субъектов ведет к максимизации полезности (т.е. к максимальной сумме реальных доходов) в обществе. Игнорируя исходные возможности субъектов (определяемые собственностью, образованием, связями и т.п.), Фридмен объясняет неравенство в богатстве и доходах различной психологической склонностью индивидов и классов к экономическому риску, который неотъемлемо связан со свободой выбора. Стремление социал-реформистов ограничить риск и свободу выбора, перераспределять доходы ведет, согласно такой логике, к понижению общего уровня благосостояния.
Институционалистскую аргументацию в пользу социальных программ, направленных на борьбу с бедностью и нищетой, неоконсерваторы опровергают, ссылаясь на так называемый обратный эффект, в силу которого подобные программы не преодолевают бедность, а закрепляют и умножают ее. Полагаясь на пособия, пассивная часть населения перестает прилагать усилия к тому, чтобы самим зарабатывать доход.
Столь же решительно М. Фридмен атаковал главные устои кейнсианства – тезис о понижающейся с ростом доходов склонности к потреблению и теорию мультипликатора.
Вывод Кейнса о том, что с ростом дохода его доля, идущая на потребление, снижается, а доля сбережений возрастает, после второй мировой войны неоднократно проверялся американскими экономистами (С. Кузнецом, Р. Голдсмитом и др.); вывод этот опровергнут не был, но и не получил определенного подтверждения данными статистики. Фридмен же выдвинул концепцию, согласно которой в рамках некоторого времени тенденции в сфере потребления устойчивы и не зависят от изменений в доходах. Временную нехватку доходов индивиды будут компенсировать займами, а увеличение доходов сберегать. (Эта аргументация была использована против законодательства о минимуме заработной платы, поскольку, дескать, введение такого минимума не повысит, а сократит совокупный платежеспособный спрос на рынке.) Из тезиса о стабильности потребления следует, что инвестиции не способны оказать мультипликационное воздействие на потребление. Все это подрывает кейнсианское объяснение причин кризисов, а одновременно и веру в способность государства регулировать макропропорции, уровень спроса и деловой активности в целом.
Спады производства и роль государства М. Фридмен (как и чикагская школа в целом) объясняет процессами в сфере денежного обращения (почему это-течение получило и более узкое наименование "монетаризм"). Разработка нового понимания денежного фактора в экономике считается главным вкладом М. Фридмена в науку. Развивая взгляды известного американского неоклассика Ирвинга Фишера, Фридмен разработал теорию денег как формы богатства (т.е. как разновидности "полезности" для потребителей и разновидности "капитала" для предпринимателей). Такой подход принципиально отличается от кейнсианского, где деньги рассматриваются прежде всего как инструмент хозяйствования. Он позволил Фридмену подробно развить теорию спроса на деньги и прийти к выводу, что этот спрос устойчив. Хотя он и определяется многими разнородными факторами, в целом можно считать, что его объем возрастает тем же темпом, что и объем выпуска продукции.
Однако предложение денег зависит от политики банков и государства, и это, по мнению Фридмена, есть главный дестабилизирующий фактор в экономике. Федеральная резервная система (ФРС) США всегда запаздывает и поэтому увеличивает денежную массу в период бума (когда ее надо ограничивать) и сокращает в период спада (когда ее следует наращивать). В частности, по мнению Фридмена, "великая депрессия" окончилась бы в 1931 г., если бы ФРС не сократила в этот период денежную массу. Поэтому регулирующая роль государства и ФРС должна сводиться только к тому, чтобы рост предложения денег соответствовал долговременной тенденции роста национального дохода.
Стихийные циклические колебания производства и безработицу чикагская школа рассматривает как естественные проявления саморегулирования рынка, а кейнсианскую политику – как деформирующий фактор, понижающий общую эффективность народного хозяйства. Иначе говоря, чикагская школа по существу выступает за невмешательство государства в социально-экономические процессы, за полную свободу рыночных сил. Антиэтатистская позиция этого течения подкрепляется также резкой критикой в адрес бюрократического аппарата, из-за косности и незаинтересованности не способного быстро принимать и реализовывать необходимые решения.
Все это не означает, что чикагская школа выступает против крупных правительственных расходов, например военных. Родственное ей направление теории предложения подчеркивает необходимость разностороннего стимулирования активности и продуктивности производственных факторов не только путем снижения налогов, но и путем государственных программ развития ресурсов (наука, подготовка кадров, естественные ресурсы и т.д.). И монетаризм, и теория предложения выступают за демонтаж вовсе не государственного бюджета» а регулирующей роли государства в отношении рыночного механизма и общества в целом. Они стремятся к тому, чтобы бюджет был подчинен стихийным законам рынка, а не наоборот.
В начале 80-х годов монетаризм в США (а затем и во всем мире) одержал явную победу. Одновременно с дальнейшим наращиванием государственного бюджета начался многосторонний процесс ослабления государственного социально-экономического регулирования (снижение налогов, сокращение социальных программ, отмена контроля над ценами там, где он был, и др.).
Вытекает ли эта победа из превосходства монетаризма над кейнсианством и институционализмом, или она предопределена коренным изменением объективных условий хозяйствования?
Есть основания считать второе объяснение более убедительным.
Во-первых, за послевоенные два-три десятилетия рынок из преимущественно монополизированного превратился в преимущественно конкурентный, т.е. возвратил себе роль механизма, повышающего эффективность производства. Весьма знаменательно, что вопросы монополии, которые стояли в центре экономических дискуссий в США в межвоенный период, в послевоенные десятилетия все более отходят на задний план. Время от времени общественность США будоражат разбирательства по поводу монополистической практики (например, в начале 60-х годов – вопрос о высоких ценах, практикуемых стальными корпорациями; в 1984 г. – решение федерального суда о разделе АТТ, чей контроль над телефонной сетью США явно нарушал антитрестовское законодательство, и др.). Однако в целом в послевоенный период степень монополизации рынка снижалась, острота конкуренции возрастала в такой степени, что американские экономисты пишут уже о "гиперконкуренции".
Разумеется, это не значит, что в США прекратились процессы концентрации производства. Однако в экономике, основанной на инфрасистемах (энергетических, транспортных, информационных), эти процессы протекают принципиально иначе, чем в экономике, базой которой служила автономная фабричная система машин. Инфраиндустрия создает основу для высокой эффективности среднего и мелкого хозяйства, а тем самым – для деконцентрации и "рассеивания" производства во многих отраслях. Этому же способствовала научно-техническая революция, значительно изменившая формы инновационной деятельности и придавшая ей децентрализованный характер. Прежняя круговая зависимость, когда монополия тормозила контролируемый ею технический прогресс, а это торможение закрепляло монополию, сменилась на прямо противоположную: научно-техническая революция стимулирует конкуренцию, а конкуренция подхлестывает научно-технический прогресс. Мощным фактором ренессанса конкурентных отношений явилась политика ослабления внешнеэкономических барьеров в обстановке стремительной мирохозяйственной интеграции. Либерализация внешней торговли, "втягивание" экономики США в мировую конкуренцию сознательно использовались правительством Рейгана как рычаги повышения эффективности производства, снижения издержек, ускорения НТП.
Во-вторых, профсоюзы при поддержке государства завоевали практическую возможность повышать заработную плату пропорционально повышению эффективности производства. Хотя экономисты неоконсервативной волны изощряются в нападках и на профсоюзы, и на социал-реформистские концепции, обосновывающие участие рабочих в собственности, прибылях и управлении корпорациями, однако именно совокупность значительных перемен в положении наемного труда предопределила непрерывное расширение рынка и ослабила необходимость государственного поддержания эффективного спроса.
В-третьих, за указанный период сложились мощные негосударственные децентрализованные системы экономического и социального регулирования – страховые компании, пенсионные и другие социальные фонды, региональные и локальные регулирующие механизмы.
В-четвертых, немаловажное значение имело изменение социальной структуры американского общества, быстрый рост среднего класса. Располагая собственностью в виде мелких предприятий, недвижимости, личного имущества, ценных бумаг, накоплений в банках и в различных фондах, средний класс остро заинтересован в стабильности покупательной силы денег как формы богатства, и в этом его антиинфляционные (антикейнсианские, упрощенно говоря) интересы совпадают с интересами крупного финансового капитала. Так образовалась социально-политическая база для монетаристского "переворота".
Наконец, тяжелой гирей, резко склонившей чашу весов в пользу "рейганомики", явилось ухудшающееся положение США на мировых рынках, где уже к концу 60-х годов Западная Европа и Япония начали решительно теснить США как за счет более низкой себестоимости, так и вследствие лучшего качества многих товаров. Устойчиво повысить конкурентоспособность американского экспорта можно было лишь одним путем – создавая условия для свободной конкуренции на внутреннем рынке и сокращая разного рода льготы, дотации, ограничения.
4. Борьба и синтез направлений в американской мысли
Для того чтобы разобраться с общей картиной экономической мысли в конкретной стране в определенный период, важно иметь в виду два взаимосвязанных аспекта любого из ее течений. Один аспект отражает специфические интересы, подходы, цели отдельных классов и слоев данной страны, тогда как другой аспект охватывает общенациональные интересы и цели. Первый аспект преимущественно связан с трактовками структуры собственности, доходов, экономического контроля, тогда как второй – с объяснением эффективности, научно-технического прогресса, роста. Эти аспекты не могут быть исследованы в отрыве друг от друга, однако проблема в том, какой из них доминирует в анализе.