Невесту отдают за стол.
Она отцу.
Схожо красное совнышко
Да мой кормилец ты, батюшко,
Не спеши-ко, не тóропи!
Да не малинка я ягодка —
Час-от я не осыплюсе,
Да другим я не состáрюсе;
Не заставлю я, батюшка,
Ставить [Строить] светлы-то свитлицы,
Да я столовы-то горницы
Середь поля-то чистово,
Да на широку-ту улицу, /
Да ко краснóму крылечику [Старым девам ставят (строях) избу поособь. Родителям бесчестие видеть дочь таком положении (не вышедшей замуж)] —
Вас не введу-то в бесчес(т)ьицё,
Не пронесу, молодешенька,
Про себя худые-то славушки.
Отец снова просит к столу, берет за руку невесту и хочет вести. Она ему:
Схожо красное совнышко,
Да мой корминец-от, батюшко,
Тибе на що, мой татенька,
Да моя ручка-та прáвенька?
На моей правой рученьке
Да не письмо-то написано,
Не печать-та приложена,
Посмотри-ко, мой татюшка,
Одне колечка [Вм<есто> колечки] наложены.
Хоть бы и письмо-то написано,
Да не пером, не чернилами —
Все слезами горечими;
А и печать-та приложена —
Дак моя печель-то великая...
По-за столу-ту дубовому
Да нет ученых-то грамотных:
Не разобрать письма-грамоты.
Да схожо красное совнышко,
Да мой корминец ты, батюшко,
Помани-ко [Подожди, погоди] немношечко,
Уж как дай мне-ка, батюшко,
Постоеть-побиседовать,
Поговорить-посоветовать...
Ну, моўчи жо, мой батюшко,
Переживешь да спечалуешь (17):
Да без меня да послé меня
Не два света освититсе,
Да к вам во светлую свитлицу
Не два соўнышка зойдет...
Що отдашь — да спокаишьсе,
Погодя меня хватишьсе!
Да говориў-то мой татинька
До поры да до времечка —
Що с любою-ту дочерью
Да живой век не росстанусе...
Дак уж я вдивь сдиваваласе
Над корминецом батюшком
Да над родимой-то матушкой
Сейчас во это-то времечко:
Да куды жалос(т)ь деваласе
У татеньки да у мáменьки,
Видно, разошлось-то жаланьицо [Жаланье; жаланный — жалостливый, добросердечный, доброжелательный]
Да по сердечным-то детонькам,
По сыновьям — ясным сóколам,
По дочерям — белым лебедям!
Дак, охти, мне да тошнешенько!
Видно, я, молодешенька,
Не ваша дочка любимая,
Вам не дитя-та сердечная!
Не припало [Появилось, засело, охватило] жаланьицо
Все ко мне, молодешеньке:
Отдают да торопятся —
Им отдать больно хочитсе!
Родители торопят. Невеста:
Схожо красное совнышко,
Да мой корминец ты, батюшко,
Батюшко да и матушка,
Приходят нам росстанюшки!
Уж как мне, молодешеньке,
Да мне росстатьсе не хочитсе,
Да розойтись не подумано.
Обнимает отца, потом мать.
Отец, наконец, ведет невесту к столу. Она причитает:
«Невесту отдают за стол».
(Симулировано в деревне Харитонихе, Спасской волости.) Фото М. Б. Едемского. Воспроизводится по публикации в журнале «Живая старина».
Охти, мне да тошнешенько!
Я пошла-покатиласе.
Как меня, молодешеньки,
Да не несут ножки резвые,
Да не гледят очи ясные.
Схожо красное соўнышко,
Да мой корминец ты, батюшко,
Подойдем да подумаем,
Да постоим да погóворим,
(Все) Назадь заворотимсе,
Да у добрых людей спросимсе:
Останавливается и поворачивается назад.
Ощо ладно ли делаем?
В забытьях я позáбыла
Да со местóм-то проститисе...
Хрястается в углу, в «шомныше» [В кути, за перегородкой около печи] или в горнице.
Ты прощай-ко, прекрасной рай,
Оставайсе, зеленой сад,
Боле не бывать да не гуливать
Да и во саду-ту не сеживать
Красною-ту дивицею
Да чéсной-славной невестою! (52)
Отец опять ведет.
Схожо красное совнышко,
Да мой корминец ты, батюшко,
Подойдем да подумаем,
Дак постоим да погóворим,
Да мы ощо заворотимсе,
Да у добрых людей спросимсе...
Вырывается и бежит к подругам.
В забытьях-то позáбыла,
Позабыла жо, мóлода,
Да с девушкáм-то проститисе.
Прощается, обнимая каждую.
Прощайтé да оставайтесь,
Сизые вы голубушки,
Мои милые подруженьки,
Нам приходят-то росстанюшки...
Да мне росстатьсе не хочитсе,
Розойтись не подумано:
Розведут-то добры люди,
Да розвезут вороны кони,
Да розобьет-то погодушкой
Во все четыре сторонушки
(т. е. каждую из подруг выдадут в разные стороны).
Отец ее опять ведет. Она причитает:
Схожо красное соўнышко,
Да мой корминец ты, батюшко,
У меня, молодешеньки,
Ноженьки подшибаютсе,
Да ручки вниз опускаютсе,
Да захватило сердеченько:
Не могу сказать-то словеченька.
Схожо красное совнышко,
Подойдем да подумаем,
Постоим да погóворим,
Да мы ощо заворотимсе,
У всех крещеных-то спросимсе:
Ощо ладно ли делаем...
С трудом вырывается.
В забытьях-то позáбыла,
Позабыла я, мóлода,
Позвать сизых-то голубушек,
Позвать милых-то подруженек
Я с собой во товáрищи.
Вы пойдемте, голубушки,
Вы со мной во товарищи!
Каждую сдернет за пояс с места; потом у троих или четверых схватит концы поясов, обовьет их вокруг руки и не отпускает (53). Отец ведет. Она тащит девиц. Причитает:
Не осудите, добры люди,
Да не подивите, чесны гости,
Да на меня, молодешеньку:
Не сама я выхóдила —
Ещо вывеў-то батюшко
Меня за праву-ту рученьку (31)
Через светлу-ту свитлицу,
Через столову-ту горницу
Перед чужа-то-чуженина,
Перед чужа сына хрес(т)ьенина
Силою да неволею
Да большою неохотою.
Девушки отходят от нее.
Схожо красное совнышко,
Да мой корминец ты, батюшко,
Да не отлучай меня, батюшко,
Да от стадá белых лебедей,
Не прилучай меня, батюшко,
Да ко стадý-ту гусиному,
Да не отдай меня, татюшка,
Да из воли-то отецкие
Да во неволю молодецкую,
Да не отдай меня, батюшко,
Из бумажных-то рученек
Меня в рýки-те крепкие,
Да в когти-ногти золезные!
Отец передает руку её жениху.
Да стыдно-стыдно мне, мóлоде,
Подать ручка-та правая
Да чужомý-ту чуженину (31),
Да чужу сыну хрес(т)ьенину
Через столы-те дубовые,
Через хлебы-те белые!..
Видно, стыдом не устыдитьсе,
Злой фатой не укрытисе...
Ощо дай мне-ка, батюшко,
Хоть Богу мне помолитисе.
Вырывает руку из рук отца и жениха и молится, после чего отец берет ее руки и передает через стол жениху. Невеста причитает:
Благослови меня, Господи,
Душу красную девицу,
Да пособи мне-ка, Господи,
Да все пройти-прокатитисе
Во крутую-ту лисенку.
Да по-за трем-то заставушкам (за стол).
Крутая-та лисенка (54),
Она на трех-то ступенечках.
На пéрву ступень ступить —
Дак девушки-те останутсе,
На другýю ступень ступить —
Дак янтари-те россыплютсе;
На третьюю ступень ступить —
Дак жемчужки пороскатятсе —
Родима мать поросплачитсе:
Через перву заставушку —
Через лесливово сватушка,
Через другую заставушку -
Через княжово тысецка,
Через третьюю заставушку —
Через чужа-то чуженина,
Через чужа сына хрес(т)ьенина;
Плечьми мне не стоўкатисе [То есть так пройти, чтобы не задеть (не столкнуться) плечами]
Да платьицóм не змахатисе.
Отец передает руку ее жениху.
Проходит. В это время жених старается засесть платье невесты и заступить ноги, чтобы невеста была потом в подчинении.
Славá да славá Богý,
Я прошла-прокатиласе!
Топерь не знаю жо, мóлода, —
Куда голóвки приклóните,
С кем словечко-то мо(л)вити
Да как назвать-извиличети [Извеличать, поименовать по отчеству]
По правую-ту рученьку
Теперь эту-ту гостейку (31):
Как назвать-извиличети
Родимóй-то тётушкой —
Не одново роду-племени;
Как назвать тебя сéстрицей —
Не одново отца-матери;
Назову, молодешенька,
Раз(в)е сватьей-то княжьею...
Уж ты, сватья жо княжая,
Убери праву ноженьку (31),
Дай-ко путь-ту дороженьку
Мне-ка в куть за занáвесу
Да ко сизым-то голубушкам.
Да ко милым-то подруженькам
Да все пройти-прокатитисе;
Я в забытьях-то позáбыла —
Там оставку [Оставленное; подобно: посылка — посланное] оставила:
Янтари-наборочники
Да все гойташки серебряны —
Да свою дивью-ту красоту (19) —
На брусóвом окошечке
Да в лубяном-то лукошечке;
Со лица-то бумажново
Да все билильца-те белые,
Да все румéньца-те алые,
(Що) Со белых-то рученёк
Да перстеньки да колечушка... (20)
Да, охти, мне да тошнешенько!
Схожо красное солнышко, v
Да мой корминец ты, батюшко,
Дак ощо выкупи, батюшко,
Из-за стола-то дубовово
Да от чужа-то чуженина!
Дак отдай ему, батюшко,
Коня-то во сто рублей
Да коницу во тысичю
Вместо меня, молодешеньки.
Токо [Если] мало покажитсе,
Дак ещо дай ему, батюшко,
Онбар [Амбар] хлеба-то белово;
Так ощо мало покажитсе,
Так ты продай с меня, батюшко,
Скруту-сряду-ту добрую...
Мой корминец-от батюшко,
Он моўчит да не гóворит,
Да мне ответу-ту нé даёт!..
Дак ты не бойсе-ко, батюшко:
Да я коня сторублевово
Дак я ногами-те вытопчу [То есть если похожу (потопчусь) окало мелких, случайных и не особенно важных дел],
Я коницу во тысичу
Белым руками-те вымашу [То есть заработаю без всякого усилия, лишь руками помахавши (гипербола)].
Онбар хлеба-то белово
Однем летом-то выроблю.
Невеста пытается выйти: ее удерживают; жених садит на место.
Невеста:
Не уймайте, добры люди,
Не садите, чесны гости,
Не у вас-то в дому хожу,
Не за вашим столом сижу,
Не ваш-то хлеб кушаю
И не вас топерь слушаю:
У батюшкá-то в дому хожу,
За батюшкóвым столом сежу,
Батюшков-от хлеб кушаю, —
Батюшка топерь слушаю;
Когда буду жо, мóлода,
Да я у вас-то в дому ходить,
Уж я стану жо, молода,
Да я за вашим столом сидить
Да ваш-от хлеб кушати, —
Тогда стану вас слушати.
Ее унимают: «Не реви! Будет». Она продолжает:
Охти, мне да тошнешенько!
Да чула [Слыхала] я, молодешенька,
Що по зиме-то студеною
Да по снежкý-ту по белому,
По настý-ту по крепкому
Не ростет трава шёўкова,
Не цветут цветы алые (21):
После винца [Венца, то есть после обряда венчания]-то злаченóво
Уж как мне, молодешеньке,
Да не бывать-то дивицею,
Не слывать-то невестою...
Невесту окончательно усаживают.
Девицы, обращаясь к ней, причитают:
Наша лебедь ты белая,
Наша кручинная дéвица,
Мы чево станем спрашивать —
Ты изволь-ко нам сказывать,
Да сказывать — не обманывать,
На словах не затаивать:
Да не ступиў ли жо чуж-чужень
На твою ножку правую,
Да не пожаў ли жо чуж-чужень
Да твоей правой-то рученьки (31)
Да ко перстенью [Перстенье, вм<есто> перстни] злаченому?
Невеста отпричитывает:
Севогод да севогода,
Севоднишной-от Божей день
У корминеца батюшка
В хате все не потоплено,
В избе, как в поморознице, —
Дак у меня, молодешеньки,
Прищипало-то ноженьки
Да ко полý-ту пиленому,
Мое платье нелéнное [Не линючее, никогда не линяющее] —
Да ко лавке-то брусовою,
Мои белы-те рученьки —
Ко столу-ту дубовому,
Ко столу-ту дубовому
Да ко перстéнью злаченому,
Мою шаль семишоўкову —
Да ко лицу-ту бумажному...
Дак, охти, мне да тошнешенько!
Разве скажу, молодешенька:
Да, правда, правда, голубушки,
Що ступиў-то ведь чуж-чужень
Да мне на ножку-ту правую,
Да пожаў-то чуж-чужень
Мои [Вм<есто> моей] правы-то рученьки [Родит, п. ед. ч., вм<есто> винит]
Да ко перстенью злаченому.
Приборяна угощаются. Жених и невеста не едят до «винца».
Дружка женихов разносит крояное: по хворостку и рыбнику (маленькому, «рыбка с перст загнена» [Загнуть в пирог — положить начинку]) всем родным невесты, а девицам — по хворостку и по колобку. «Девкам крояно надо! — говорят бабы со стороны. — Оне за это нидилю-ту и шили да кроили; бегали всю нидилю, беспокоились». Разнося крояное, дружка приговаривает: «От князя молодово хлеба белово прошу покорно!»
В это время, когда крояно<е> разносится, девицы поют «припевку» жениху и невесте. Поют «припевку»: либо «большое виноградье», либо «малое».
Малое виноградье
Во поля-те я зайду —
Да тут поля широки.
Виноградье красно зеленовое (зелено мое) [Этот припев повторяется после каждых двух стихов]
Во лужья-те я зайду —
Да тут луга широки.
Во высок терéм зайду —
Да двери нá пяту отворю.
Да по зóлоту стóлу —
Сидят бояра да князья.
Они на ноги ставали
Жених и невеста встают на ноги и стоят.
Да чашу пива наливали,
Чашу пива наливали —
Да Олёксандре подавали.
Олександра приняла, —
Столько до губ донесла,
А до губ-то донесла —
Со товó стала пьяна,
Со тово стала пьяна —
Да сама спать ушла,
Жених и невеста садятся; иногда стоят до конца припевки.
Она за тридеветь замков
Да за двенадцеть сторожов.
Семен-от хоробёр —
Все замки-те приломаў,
Да все замки-те приломаў
Да сторожев всех пригоняў [Разогнал. Ср.: прибил].
Сторожев всех притоўкаў –
До Олёксандры доступаў.
До Олёксандры доступиў –
У их обыманьё пошло,
Обыманье пошло
Да поцелуи повелись.
Затем бить целом
Да со припевоцькой,
С Семеном-молодцом,
Да со Ивановичем.
С Олёксандрой-душой
Да с Алистаровной!..
Хоть не сóйдитсе [Не сойдется, не выйдет, не случится, не будет милости, чтобы...] тово —
Да вам на ножки стать,
Да на ножки стать,
Да нам поклон воздать;
Жених и невеста кланяются.
Хоть не сóйдитсе тово —
Да петь рублей на вино,
Хоть не сойдитсе тово —
Да три рубля на вино,
Хоть не сóйдитсе тово —
Да один рублик на вино,
Хоть не сóйдитсе тово —
Да нам по рюмочке винца,
Нам по рюмочке винца,
Да по братынечке пивца,
Хоть не сóйдитсе тово —
Да нам витушка с колесо.
После этого идут к столу девицы «сдавать припевку»; одна говорит жениху: «Бить целом [Челом], Семен Иванович, да с Олександрой с Алистаровной!» Другая: «Бить целом, Олександра Алистаровна, да с Семеном Ивановичем!» Обе кланяются, первая добавляет: «Мне припевочька сдавать, тибе, Семен Иванович, Олександра [Винит, п. с оконч. именит] целовать». Жених и невеста снимают с полицы заранее приготовленные витушки и подают девицам: «Прошу покорно! Пожалуйте-ко, берите!» Девицы кланяются и благодарят, и садятся на свои места.
Затем припевают тысяцкому и сватье; если это муж с женой — одну (общую) припевку, а в противном случае — разные, отдельно тому и другой.
Тысяцкому:
Що не штофики да по столикам стучат [Смотри мою статью «Припевки в Кокшеньге Тотемского уезда» в «Живой старине» за 1909 г. (Вып. 1) и за 1910 г. (Вып. 1—2)].
Сватье:
Сладка ягодка да изюминка [Там же].
Другие две девицы, сидевшие на вторых местах возле невесты, иду,. сдавать эти припевки тысяцкому и сватье. Приходят и кланяются; одна тысяцкому: «Бить целом, Осип Борисович, да с Анной с Ортемьёвной! Припевочка сдавать да на свиданье (Осипу Анну) целовать!»
Тысяцкой подает пива братыню и пряников '/2—1 ф.; если нет пряников, — деньги, 10—15 к. Сватье говорит другая: «Бить целом Миропия Михайловна да с Ефимом Олександровичем! Припевочка сдавать да на свиданье целовать!» Она вынимает из ящика, где и крояна были, витушку и подает. Девушки благодарят и уходят на свои места.
Припевают остальным приборянам (свату теперь уже чести меньше, чем раньше) из молодых; сначала «дружке»:
Ещо Оле [Ольге. Имя Ольга считается уменьшительным и даже уничижительным, а настоящим Оля или Олья] да захотелось жонишка
Да жониха-то надо хорошеньково [Там же].
Другому приборянину:
В заворе-то было да во кустóчику [Там же].
Другие две девицы идут «сдавать припевки» молодцам, кланяются, и говорит одна: «Бить целом, Иван Констенкинович, да с Олей с Осиповной! Бить целом, Оля Осиповна, да с Иваном Костенкиновичем! Припевочка сдавать, да прошу покорно Ивану Оля целовать!» Вторая: «Бить целом, Михайло Ефимович, да с Августой Аристаровной! Бить целом, Августа Аристаровна, да с Михаилом Ефимовичем!»
Вторая девушка добавляет: «Мне припевочка сдавать, прошу покорно, Михайло Ефимович, тибе Августу целовать!»
Приборяна «припетые» встают, просят по подносу, на которые высыпают пряников (14) и идут к «припетым» девушкам; подносят пряники, кланяются: «Прошу покорно! Пожалуйте!» Если нет пряников, то кладут по 20 к.
Девицы берут пряники, высыпав их в платок; их целуют (40) подошедшие приборяна-молодцы: «Извините, не осудите на гостинцы!» Оне (в)стают и кланяютсе, и говорят: «Благодарим покорно!» Если припевают еще и других, то поют иногда новые, а иногда и те же припевки.
После припевок девицы делят витушки и раздают по кусочку всем посторонним, не приборянам (соседям, соседкам, ребятам). Себе также оставляют по кусочку (несколько побольше) (23).
Столованье приходит к концу.
Девица, которая наряжала невесту на вывод, одевает теперь невесту к венцу (для дороги одевается наряд похуже того, в котором сидела невеста за столом). Невеста спрашивает разрешения жениха: «Семен Иванович, позвольте наредитьсе мне!» Он говорит: «Иди, с Богом, наряжайся поскоряе!» уходит и наряжается. Приходит и садится на свое место.
Ямщики запрягают коней и приготовляют все к отъезду.
Выходят из-за стола сват, тысяцкой и жених с невестой и остальные (всегда в одну сторону).
Невеста причитает, как только вышла из-за стола:
Стыдно-стыдно мне мóвити,
Стало нельзя-то минóвати:
Топерь не надо мне, мóлоде,
Вот не злата, не сéребра,
Да не иминьс(т)во-богатис(т)во,
Не скрута-сряда-та добрая, —
Столько надо жо, молоде,
От своих-то корминицов,
От батюшки да от матушки
Да Божьё благословлéньицо:
Уж ты дай мне-ка, татюшка,
Присвятую-ту Троицу,
Да Божью Мать Богородицу (42),
Да Божье блáгословлéньицо.
Благословляют отец и мать невесты обоих — жениха и невесту, которые становятся на скатерть перед столом и кланяются перед иконами три раза в землю, а четвертый — отцу и матери. Если есть крестный и крестная одного из брачущихся или с обеих сторон, то благословляют все четверо (отец жениха обыкновенно отсутствует поутру, но если тут, то и он благословляет после отца невесты).
Невеста причитает:
Тибе спасибо жо, батюшко,
Батюшку да и матушке
За Божье блáгословлéньицо:
Ваше блáгословлéньицо —
Да на огне не горящёё,
Да на воде не топящёё,
В добрых людях не просмиящёё,
На чужой дальней стороне
Да во семье не обидящёё.
Схожо красное совнышко,
Да мой корминец ты, батюшко,
Я чево стану спрашивать, —
Так ты изволь-ко мне сказывать!
Я спрошу-то по совисте, —
Ты скажи-ко мне, батюшко,
Да от велики-то жалости:
Как отказаў мне-ка, батюшко,
Да от села, от подвóрьица,
Мне от светлы-то свитлицы,
Да от столовы-то горницы,
От хлеба-то белово
Да от начлегу-ту теплово,
Мой корминец ты, батюшко,
Ты скажи-ко, Христа ради, —
Где найти мне-ка, батюшко,
Фатерка-та [Уменьш<тельное> от фатера, т. е. квартира, в смысле пристанище, приют, жилище] теплая
Да хозяйка-та добрая?
Где обеду-ту спрашивать
Да мне начлегу-ту зыскивать?
Я в людях не бываючи
Да и людей не видаючи:
У окна-то не постучетисе
Да и ночевать не попроситисе.
Идут из избы на двор, к саням.
Прощайте да оставайтесь,
Наши светлы-те свитлицы,
Все столóвы-те гóрницы!
Хоть бывать да мне хаживать
У корминица батюшка
Во столовых-то горницах,
Дак не красною-ту дивицею,
Не чесной-славной невестою,
Хоть во этом-то платьице,
Да все не это названьицо...
Схожо красное совнышко,
Да мой корминец ты, батюшко,
Уж ты дай-ко мне, батюшко,
Божью вольку-ту вольную —
Без меня да послé меня
Походить да погýлети
Моим сизым-то голýбушкам
Городочками-улочкам
Да баскими-то кружочками (27),
Попить весёлых-то писенок —
Да городочков-то улочек,
Да легоньких перегýдочёк
По гармонье веселою [Окончание, встречающееся не раз в причетах, не употребительно в разговорной]
Да по тальянке-то звонкою.
Идут в сани. Жених невесту садит, иначе она не сядет в сани. Жених садится с тысяцким; невеста со сватьей. Едут: сначала жених с тысяцким, потом невеста со сватьей и потом остальные, строго сохраняя этот порядок до церкви. При большом приборе набирается порядочная вереница саней; в каждые сани впрягают одну, иногда две лошади; к дугам привязаны колокольцы. Едущая таким образом свадьба называется поездом, а участники его — поезжанами. Поезд едет быстро и ни от кого с дороги не сворачивает. Усевшись в сани, невеста причитает:
Ты прощай-ко, высóк терéм,
Моя широкая улица,
Все сусиди, сусéдушки,
Молодцы да и девушки,
Дедюшки да и тётушки,
Братьица да и сéстрицы,
Кумовья да и кумушки,
Все спорядóвны суседушки!
Прощайтé да оставайтеся,
Все поля-те с припольками
Да луговья с пригородками,
Все гульбища-те игрыща,
Да все качульки-те круглые,
Все годовы честны прáзднички!
Поезд направляет в путь обыкновенно «сторож» (знахарь), ведя некоторое расстояние первых лошадей за поводья и читая соответствующие заговоры (см. заговоры в прилож<ении>). Невеста едет все время закрытая (шалью) (5).
К венцу уехали. Девушки остаются и играют с молодцами в городки (27). Или садятся и поют песни до вечера. (Поезд едет к венцу около полудня.) К вечеру все расходятся по домам.
ВЕНЧАНЬЕ И ПРИЕЗД В ДОМ ЖЕНИХА (МОЛОДОГО)
Подъехавши к церкви, свадьба не сразу идет в церковь, а направляется обыкновенно в церковную сторожку, чтобы обогреться, оправиться, иногда переодеться и дожидаться очереди винчéнья (венчанья). Ждать приходится иногда и долго, особенно если свадьба не богатая. В это время ведутся расчеты с попами, пишется «обыск» и проч. Плата за венчанье отдается всегда вперед, иначе попы и не «винчеют». В сторожке, где свадьба ждет венчания, невеста обращается к жениху: «Сыми-ко перстянки (перчатки) да дай-ко мне, у меня що-то руки озебли!» Жених подает. Она их кладет и садится на них (чтобы у жениха руки выше головы невестиной не подымались, не дрался бы).
Когда подходят к церкви и начинают подниматься на лестницу, невеста «перебирает» семью жениха по именам [Примета: чтобы жить потом в ладу со всей семьей].
Когда входят в церковь, невеста говорит жениху: «Семен, огленись-ко!» Он оглянется. Она ему: «Век бы тебе гледить на меня, да век не наглядитьсе!»
Когда ведут жениха и невесту на место в церкви, каждый из них старается на подножник стать первым (чтобы быть первым, старшим, «на большине»).
Когда венчают, дарят попа и причт [См. о дарах выше, в начале «Сватального дня»], дают крояное (колобок с хворостком) попу, попадье, дьякону, дьячку и другим, причту.
После «винца» невесте заплетают косы, две, «по-бабьему», а не по-девичьи; одну косу, по обычаю, раньше заплетала попадья, а другую — сватья. Косы заплетут, окрутят [Обычный термин дня обознач<ения> способа завивки волос замужней женщины], наложат борушку и оповяжут (головодец предварительно снимают) (46). Молодая после этого кланяется в ноги тысяцкому, сватье и остальным приборянам, говоря: «Здорово живешь, хресной!» [Тысяцким бывает обыкнов<енно> крестный отец жениха; называя тысяцкого «хресным» или сватью божаткой, молодая хочет показать, что она уж член новой семь и отец мужа — ее отец, его крестный — ее крестный и т. д.] (или «божатушка»), или по именам называет их. После чего вынимает из пазухи рыбник; жених тоже; невеста быстро разламывает рыбник и приглашает молодого: «Прошу покорно, С. И., хлеба кушать». Едят рыбник невесты и потом женихов; остаются нижние корки, которые складывают потом вместе и привозят домой, где скармливает их молодая скоту (23).
В пазухе же у невесты во время венчания бывают лен, шерсть, хлеб. Все положено с соответствующими приговорами. Этим хлебом после скот кормит, чтоб дружнее жил; шерсть кладет под ясли, чтобы овцы велись; а лен — в угол на полицу выше голов, чтобы лен рос долгий (выше головы).
Молодые от церкви едут рядом во 2-ой паре (в 1-ой тысяцкой и сватья).
Когда подъедут к дому, молодая приговаривает: «Слава Богу, на свою улицу приехала, ко своему двору подъехала! Греми гром во всю землю — я пришла всех любяе в семью!» Въезжают через скотной двор. У ворот не вдруг пропускают. В это время все ворота заперты, никого не впускают. Отец и мать жениха встречают с хлебом на мосту (в сенях), а тысяцкой входит первый и возвращается с пивом. Когда въехали на двор, молодая выходит и обнимает столб (55), приговаривая: «Сколь крепко стоит этот стоўбичек, так бы у меня стояла и скотинка!» (3 раза). При подъеме на лестницу опять называет (про себя) семью жениха. И когда подымутся, кланяются в ноги родителям, сначала молодой, потом молодая, и оба говорят: «Здорово, батюшко!» Потом матери: «Здорово, матушка!» — и целуются (40). Родители благословляют хлебом (23) (короваем), отец — сына, мать — сноху. Те идут с короваями на головах. При подъеме со двора в молодых кидают житом. Бывает, что отец и мать жениха встречают молодых в вывороченных наизнанку шубах. Тогда молодая должна спросить: «Батюшко и матушка, отчего вы мохнаты?» Они отвечают: «Оттого мохнаты, чтобы вы жили богато» (56). Входят в избу, молятся и садятся за стол, накрытый еще в «сватальной день», когда уезжали по невесту.
Когда зашли за стол, тысяцкой сымает короваи с голов молодых и, потерев коровай о коровай, кладет на полицу. Садятся, перекрестясь. Молодая еще не раскрыта. Приподнимая несколько шаль, делает вид, что ищет глазами свою свекровь, и говорит: «Где у меня матушка-та? — Надо идти коров посмотрить!» Молодая выходит и идет со свекровью смотреть коров и овец. Заходят в хлев, и здесь молодая дает по кусочку того хлеба, который был во время венчания у ней в пазухе, и гладит скотину [Единствен, ч. употреб<ляется> вм<есто> множествен. — вм<есто> обыкн<овенного>: весь скот], называя ласкательными именами [Такой заботливостью о скоте молодая желает показать, что она хорошо понимает свои будущие обязанности в новой семье (в числе которых на первом плане стоит уход за скотом), не гнушается ими и не заставит других напоминать себе об этих обязанностях]. Приходят назад в избу, и молодая садится на свое место. (Стол в летней избе.) Потом молодую свекровь или золовка уводят в скотную избу наряжаться, причем она снимает с себя шубу или иную верхнюю одежду и дорожный сарафан и одевает лучший наряд (20). Одевают в сутках. Наряженную молодую уводит муж и садит за стол (закрытую). За другим столом садятся все родственники и даже некоторые из соседей — «полные столы». Отец приносит вино и подает новобрачному сыну. Под полати ставят бочку пива. Отец скрывает молодую (5), снимая с головы ее шаль, которую обводит три раза вокруг ее головы, и подает эту шаль молодому; а он кладет ее в шапку. Затем, обращаясь к посторонним, (отец) говорит: «Хвалите молодую, дак пива бочка!» — «Хороша, хороша!» — кричат из всех углов избы. И сейчас же угощают пивом. Когда сняли шаль у молодой, она дарит свекра полотенцем, а свекровь— «четвертухой» [Так называют кусок материк, почти квадратный по форме и заключ<ающий > в себе обыкновенно четверть квадратного арш<ина> этой материи; из «четвертухи» как раз выходит одна «борушка»] да «плетнем» [Галун на «борушку»]. Молодая выходит и кланяется в ноги свекру, свекрови, приборянам, родным молодого, и здоровается, говоря: «Здорово живешь, батюшко! Здорово живешь, матушка!» и т. д., при чем каждого целует (40). Затем снова садится на место. Муж подает ей поднос с двумя рюмками, а сам наливает вино; она призывает: «Батюшко, матушка, подходите-ко, пожалуйте, прошу покорно!» — «Кушайте-ко самите напередь-ту!» Новобрачные пьют по полной и, указывая на то, что начисто выпито, говорят (друг другу): «Вот как я вас люблю-то!» Потом наливают и подают родителям снова. Те поздравляют «с законным браком» и пьют, после чего кладут «в стол» по рублю и больше. Затем угощают всю родню (39). И родня тоже кладет в стол, сообразно с подарком молодой, от 10 к. до 1 р. Молодая кладет поднос и обращается: «Батюшко, матушка, благословите хлеба кушать!» — «Кушай на здоровье, молодая!» — отвечают те. Иногда добавляет свекровь: «Ешь — не стыдись, а робь [Работай] — не ленись, от соўнышка под кусточки не садись!» За каждым кушаньем подают вино (водку). Угощают и посторонних вином, по одному разу. И те кладут в стол 5 коп. — 10 коп. У кого денег нет — не подходят и не пьют. Время от времени, за всяким новым кушаньем, молодая обращается к гостям: «Кушайте на здоровье!» — и кланяется.
После столованья, или «стола», расходятся соседи и посторонние. Приборяна и родня уходят в другую избу.
Молодая дарит родных мужа подарками. Молодые переужнывают, т. е. ужинают вторично, и чаю попьют, и идут «на подклет» спать. Спать отводят «сторож» [Знахарь, колдун — необходимое лицо на всех свадьбах; в настоящее время стали, впрочем, обходиться и без «сторожей»] или родители. Спать уходят в летнюю избу. Иногда и здесь у молодых ведутся разговоры по заведенному шаблону, вроде таких, например. Молодой спрашивает: «Почем овес?» Та отвечает: «Ты меня привез». — «Почем пшона?» — «Я твоя жона!» — «Почем рожь?» — «Ты — мой муж хорош!» — «Почем жито?» — «Привез, дак жить уж!» Муж говорит: «Сголовье низко!» Жена должна догадаться, что нужно подложить руку...
На этом можно было бы и закончить. Молодые «на подклете»: свадьба сыграна. Конец хрястанью и причетам. Конец и той необыкновенной боязливой напряженности с обеих сторон, с какою ожидается благополучный исход свадебных хлопот. Пир еще продолжается, но уже носит более спокойный и бесшабашный характер. Обязательными моментами дальнейшего пиршества являются так называемые хлибины и процéсьё, о которых ниже коротенько и сказано.
На другой день после венца бывают «хлибины» у родителей новобрачной. На хлибины едут молодые, свекор, свекровь, деверья, отданные золовки (девицы, незамужние, не ездят), дяди, тетки, двоюродные братья.
Молодая поутру кланяется всякому из них в ноги и приглашает в свою родину в гости.
Молодые едут наперед, затем свекор с свекровью и другие. Там встречают молодых родители новобрачной с хлебом и солью и с пивом (в первую братыню вливают того пива, которое было в бане и над которым мылась невеста). Новобрачные заходят в избу с короваями на головах и, зайдя за стол, слагают их с головы на полицу (23). Садятся по-прежнему [Все время жених с невестой садятся на подостланную полсть с саней, а не на голую лавку]. Посидев немного, выходят и пьют чай. Чаепитие идет с вином за каждым стаканом [То есть перед или во время питья каждого стакана подносят рюмку (стаканчик) водки] где-нибудь в горнице.
(Кроме приезжих, собирается и местная родня, которая садится за второй стол). После чаю снова садятся за «княжей стол». Прежде всего приносят на стол блины, намазанные маслом (так называемые масляные блины из пшеничной муки — одно из самых лакомых кушаний); верхний блин сухой, на нем полотенце — подарок тещи молодому зятю. Зять берет полотенце, в сухой блин кладет деньги теще (30 к. — 1 1/2 руб.); из-под него (сухого блина) первый блин съедают молодые тут же, а остальные — теща уносит в печь, чтобы не остыли (угощают блинами в конце).
Разрезывают пирог с рыбой и угощаются, с вином, при чем молодых поздравляют. Дальше идет черед другим кушаньям. По окончании столованья (хлибин) сразу же уезжают обратно.
Отъезжая, приглашают к себе в гости. Сначала, обыкновенно, молодая говорит: «Гостите, мама (или татя), к нам на процесье-то!» Подобным образом приглашает и зять молодой или сват [На хлибины молодая привозит витушку, рыбник, хворостков стопу, пряников от 3-х до 5 фунтов и угощает (39) сначала своих — свекра и свекровь и прочих, потом отца и мать и других; наконец, — соседей и девиц. Девицам всем по горсти пряников (14) и в ноги поклонится каждой].
На процесье [Откуда такое название этого заключительного (из обязательных) свадебного угощения (столованья) в доме новобрачного, мне выяснить не удалось], на следующий день или через день, молодые встречают приехавшую родню (на лошадях тоже въезжают во двор). При встрече молодая кланяется всем в ноги. Угощают молодые, уже как хозяева. Стол накрыт торжественно. На процесье приезжают отец, мать, братья, «отданные» (замужние) сестры и прочая родня с стороны новобрачной, отчасти и новобрачного.
Упомянем еще, как о дополнительном послесвадебном, но обязательном акте — о гостьбе: неделю спустя после свадьбы новая родня обменивается гостьбой, посещениями, как бы визитами, чисто по-семейному, без прибора и лишних церемоний.
ИМЕЮЩИЕ МЕСТО НА КОКШЕНЬГСКОЙ СВАДЬБЕ [Переписано с рукописи О. И. Е-го, который списал с зыковских и костенских («назв<ания> деревень) заговоров. Сохранена орфография и пунктуация рукописи. (Р. Б - раб Божий;и. р. — имя рек. — Примечание составителей.)]
1
Господи Боже благослови.
Стану я раб Божий Благословесь пойду перекрестесь, из избы дверьми с двора воротами, в чистое поле в Восточную сторону. Помолюся и поклонюся пред всеми небесными силами, Господу Богу и Его угодникам. Егорей храброй Апостол Лука Евангелист случи и сведи и смири сердца гневливые (у р. Б. и. р.) в чистом поле темном лесе друг возле друга живут, в месте молчат, нечегоже собою не творят, такобы и ты (и. р.) свекорь и свекровь молчали и любили и как дитя свое родное, и как не может быть и жить рыба без воды, и птица без еды и такобы не могла без меня (и. р.) Божия не могла не быть не жить часу. От всяких ветров мудрости от земли крепости, от моря сила, от всяких рек источников. Любовь и буди же тако у нас (у р. Б.) в месте плоть с плотию с мужем своим Аминь.
2.
Воимя Отца и Сына и Св. д. Аминь.
Стану я раб Божий Благословесь, пойду перекрестесь, из избы дверьми, из двора воротами, в чистое поле, и насей день белой под солнце красное, под луну небесную под зорю утреннюю под зорю вечернюю. Под млад светлый месяц под частая звезды. В чистом поле Аз (р. Б.) свою горячую из своих точных жил, и беземянных перстов, будиже моя кровь с кровию (и. р.) (моим или моей) эдина дума и эдина плоть с плотию. Аминь.
3.
Стану я раб Божий (и. р.) пойду кокиану морю. На синем море окияне есть белый остров, на белом острове есть горючий камень, на горючем камне сидит стар муж человек, волосистой сединный седит и держит в руках, тридевять золотых ключей, и тридевять серебрянных, запрети сего молитву, и снеси сии ключи, положить в сине море под бел горючь камень, и поте ключи без Тебя Мати Пресвятая Богородица, ни кому не сходить, и нечего не принести и меня раба Божия не испортить. Аминь.
4
НА ОГРАЖДЕНЕЕ ПОЕЗДА
Воимя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.
Стану я раб Божий (и. р.) Благословесь, пойду перекрестесь из избы дверьми, со двора воротами, в чистое поле под ясное небо, под красное солнце, под млад светлый месяц в Восточную сторону. В восточной стороне, есть окиян море, покрай окияна поколенки моря лежит серый горячий камень, на сером горючем камне стоит золот престол, на золотом престоле сидит Пресвятая Мати Богородица Сам Иисус Христос, Царь Небесный, Свет Петр и Павел, Михайло Архангел Егорей Храброй, Святые святители, святые Апостолы, пойду я раб Божий (и. р.) к Тебе Пресвятая Мати Божия Богородица, Со Иисусовой Молитвой, и с Пречестным крестом, Помолюсь и поклонюсь Тебе Мати Божия Богородица, Сам Иисус Христос Царь небесный, Свет Петр и Павел, Михайло Архангел, Егорей Храброй поставте круг меня (и. р.) и круг княжескаго моего большого прибору. Круг тысяцкаго, круг большого боярина (и. р.) князя молодого круг княгини молодой, круг сватьи княжной, круг заседливово Боярина, кр[уг] [за]седливой Боярыни, круг хряпца Боярина, круг дружки, сподружьем круг конных малых Бояр. Поставте вы тын железный, от земли до небесной Высоты, от востоку и до западу, от западу и до востоку и пропустит круг меня раба Божия (и. р.) огненную реку, и засыплете желтыми сыпучими песками, ради колдуна и колдуницы еретика и еретицы, блядуна и блядуницы, чер(н)еца и черцаци [чернцицы?] краснеца и краснецицы, лисаца и лисацицы, одножена и двоежена, и троежена, от черноглаза и сероглаза, от дьяка и от дьяконихи, от всякаго злого лихаго человека кто бы на меня раба Божея (и. р.) на мой княжеской большой прибор кто зло и лихо подумал на стрице (т. е. на встрече) и на постишке, сведит ему злому лихому человеку. В солнечную гоните его дальше в чистое поле в темные леса, на мховое зыбучее болото. Где люди не забегают и птицы не залетают звери не забегают, всякой день и всякой час и во всякое время днем и ночью ему злому лихому человеку на меня и на мой прибор думой не думать, и на ум не держать и на не [за?]говорить, на стрице и на постишке глазами не засмотрить. Гой Еси ты Пресвятая Богородица Сам Иисус Христос Царь небесный, Свет Петр и Павел Михайло Архангел. Егорей Храброй. Все превышние дванадесять Апостолов. Вам покорюсь и помолюсь заприте меня (и. р.) и мой княжеской большой прибор тысяцкаго, большого боярина, князя молодово, княгину молодую, сватью княжью заседливого боярина, дружку с подружкам (с подружками?) конных малых бояр Вы заприте сею молитву, и весь княжеской большой прибор, и ключи снесите в синее море окиян и положите под белой горючий камень и не кому, без Тебя Пресвятая Мати Богородица в синее море не сходить и ничево не принести и р. Б. не испортить и моего большого прибору. Тысяцкаго большаго боярина князя молодово, княгину молодую заседливаго боярина Хряпцаго Боярина Дружку с подружкам. Конных молодых бояр и не кому не испортить, не колдуну не колдунье, не эретику не эретице, не блядуну не блядунице, не краснику не краснице, не лисацу не лисаице, не одножену не двоежену не троежену. Не однозубу не двоезубу не троезубу. Не черноглазу не сероглазу не белоглазу, не девке лиходумке не бабе белогоголовке. Кто бы на мене р. Б. (и. р.) и на мой княжеской большой прибор, кто зло лихо подумал настрице и напостишке, от ведите ему злому лихому человеку на мха на болота где люди не захождают и птицы не залетают и звери не забегают. По всякой день и по всякой час. Гой Еси Ты Пресвятая Мати Божия Богородица, покатись на перед с моим княжеским Большим прибором, Петр и Павел по правую руку Михайло Архангел по левую руку Егорей Храброй покатись позади. Постерегите меня р. Б. (и. р.) и мой княжескей большой прибор тысяцкаго большого боярина князя молодово княгину молодую дружку с подружкам Хряпцаго, Конных, Малых Бояр сведит ему злому лихому человеку. В соунышную полинницу (?) гонит дальше в чистое поле, на зыбучее болото. Гой Еси Ты Пресвятая Мати Божия Богородица Сам Иисус Христос Царь Небесный, Свет Петр и Павел Михайло Архангел Егорей Храброй поставьте булатной тын от земли до неба от востоку до западу, от полудня до северу круг меня р. Б. (и. р.) круг моего княжескаго прибору и заприте тридеветью золотыми замками и тридевятью серебренными ключами и снесите ключи в синее море положите ключи под кален камень, под кита рыбу чтобы злому лихому человеку по те ключи не сходить и меня р. Б. не испортить. Век повеку и во веки веков. Аминь.
5.
ЯАНТОРОВИРП (ЧИТАЙ НАЗАД)
Стану Блáгословесь пойду перекрестесь из избы дверьми со двора воротами в чистое поле в завор тут есть стар муж у его жена большуха и она сподобляет и наживляет хлебы живит и разживляет и так наживи у р. Б. (и. р.) девицы в ретивом сердце на печене и на легке, на селезне и на икажной косте, и жиле и наживи и разожги ея обо мне щобы она обомне (и. р.) сохла и пеклась и щобы без меня не могла не жить не быть часу не миновать не ночи спать все щобы бежала ко мне, садилась на колени целовала и миловала, крепко ко своему сердцу прижимала, щобы она от ступилась от дому и от роду и от племени скота и живота от имеенья своего от отца от матери от ступилась и ото всех родных от ступилась а ко мне прилестилась, и сохла и пеклась обо мне. Как хлеб в пече сохнет и пекетсе так щобы она обо мне сохни и пекись. И ка утрешни зори схожо солнышко ждут и дожидаютсе так щобы она на меня, зрила и смотрила ждала и дожидалась. Во всякой день и час и минуту, и подите эти слова ей в питье ли в еде ли в умыванье и подите во ясные очи в ретивое сердце в горячую печень легко селезень печень и кажну кость и жилу и сустав и разожгите и распеките и эти слова не бойтесь не дутья и не ветру не рек и не ручьей щобы она не могла не обдуть не носом не ротом и не запить и не заись (не заесть) и не заспать и бытьте мои слова крепче замков и ключов от ныне и довеку от веки [века?] и по веку. Аминь, ключь трою читать.
6.
ОТНАЯ (ОТВОРОТНАЯ)
Стану не благословесь пойду не перекрестесь из избы не дверьми со двора не воротами в чистое поле не в завор, тут есть бежит река Матка. По этой реке бежит черт водой лешей горой он бьютсе и дерутсе и так щобы (и. р.) бивсе [бился] и дравсе во всякой день и час и минуту. Как гора с горой берег с берегом не когда не сходитсе не сбегаитсе и как кошка и собака постоянно бьютсе и дерутсе и так щобы (он с ней) бивсе и дравсе по всякой день и час и минуту и подите эти слова им в питье ли в еде ли в умыванье и подите во ясные очи в ретивое сердце и разожгите и распалите эти слова не бойтесь не дутья и не ветру и не рек и не ручьей и бытьте мои слова крепче замков и ключов от ныне и до веку от веку и до веку.
М. Едемский
№2. СВАДЕБНЫЕ ПРИПЕВКИ, УПОМИНАЕМЫЕ В ОПИСАНИИ М. Б. ЕДЕМСКОГО
Тексты приводятся по статье М. Б. Едемского «Припевки в Кокшеньге Тотемского уезда» (Живая старина. — 1909. — Вып. 1. Тексты № 1,3,4,5,6).
1. Виноградьё большое
Вó поле, во пóле,
Во чистóм во полé (2 р.)
Да на крутой на горе,
На зеленом на лужку
Да возле речушку,
На жеўтом на песку
Чей двор-от стоит, (2 р.)
Да чей высок терéм?
Двор-от стоит
Да Ивана молодца;
А высокой терéм
Да Марьи-души,
Со крутым красным крыльцóм
Да со косящатым окном, (2 р.)
Да со хрустальным со стеклом.
А во том терему
Есть кровать тесова (2 р.)
Да перина пуховá,
Сголовьицо парчевó
Да одиялышко тепло;
Оно бóбром пушенó,
Шéўком выстрочено, (2 р.)
Билью вывожено,
А на той же на кровате
Да не кум с кумой, —
Господин с госпожёй,
Да Иван-от со женой,
Що ведь с Марьей-душой
Да свет с Михайловной,
А промежу ими катаўсе
Золочён перстень —
Не злачён перстень катаўсе —
Дума крепкая (2 р.)
Да слово верное.
Оне думали-гадали, —
Черна соболя сряжали
Да во чисто поле спущали.
Чорной соболь-от идет
Да соболят стадо ведет —
Ивану молодцу
На шапочку, да на бухарочку,
А Марье-то-душе
(Да свет Михайловне)
На шубочку да на кошулечку.
Оне думали-гадали
Да белý лебедь сряжали, (2 р.)
По поднебесью спущали.
Белая лебедь идет
Да лебедят стадо ведет —
Ивану молодцу
Да на княжьей стоў,
А Марье-душе
Да на кушанье,
Им на кушаньё да на рушаньё,
Они думали-гадали
Да червлён караб(л)ь снастили, (2 р.)
На сине море спустили,
Червлён караб(л)ь идет
Да живота много несет —
Ивану молодцу
Да на житье да на бытье,
А Ивановой жёне
Да на богатис(т)во.
Примечания М. Б. Едемского
В записи сохранены главнейшие особенности языка. Чистых «ц» и «ч» в Кокшеньгском говоре нет, однако там, где произносят близко к «ц», поставлена эта буква; то же и относительно «ч». На конце слов и перед согласными «л» произносится как краткое «у», близкое к «в», и в большинстве случаев отмечено знаком «ў», местами — буквой «в». См. также мою ст<атью> «Говор жителей Кокшеньги, Тот<емского> у<езда>» (Живая старина. — 1905, — Вып. 1—2).
После каждых двух стихов этой припевки, равно как и <...> «Виноградья малого», следует припев: «Виноградье красно-зеленовое (зелено мое?)». Почему одно «виноградье» называется большим, а другое малым, я не мог получить от крестьян достаточно определенного объяснения; по-видимому, первое, несколько большее по размерам, является и наиболее древнею и наиболее торжественною припевкою. Большое виноградье под именем свадебной песни было единственной из кокшеньгских песен, попавших в собрании Н. А. Иваницкого в «Великорусе» Шейна 1900 года (№ 1561, стр. 455) и, хотя оно покойному Н. А. было сообщено мною же, но так как туда вкрались некоторые редакционные неточности, то я и решил здесь поместить его с надлежащими поправками.
2.
Що не штофики да по столикам стучат,
Да не стаканчики да выговаривают —
Анна-та ходит с-по тéрему,
Да свет-Ортемьевна да с-по высокому;
Она билитсе да руменитсе,
Да сама баско-то наряжаитсе, —
У Осипа-то в гости проситсе:
«Уж ты, Осипушко, да удáлой молодец,
Упусти-ко в гости да ко батюшку
Да ко родимой-то своей матушке». —
Да дорогая ты люба гостейка,
Що ведь Анна да свет-Ортемьевна,
Да погости-ко ты да у меня в гостях,
Да погляди-ко да на меня, на молодца,
Да на Осипа да свет-Борисовича».
(На свадьбе припевают тысяцкому.)
3.
Сладка ягодка да изюминка,
Да хорош яблочёк да наливчатой,
Он по блюдичку да катаитсе,
Да ровно сахар-от да рассыпаитсе,
Дак у Ефима-то да лицо белое,
У Олёксандровича лицо румяное:
Да не за то ли ёво царь-от полюбиў,
Ево царица-та пожаловала —
Да каленгору-ту на рубашку дала,
Да гленентуру да на жулеточку,
Да для китаю да алу ленточку,
Да на запивку да горьки водочки,
На закуску да сладких преничков,
Да на забаву да красну девушку —
(Да) Миропию да свет-Михайловну.
Припевается во время свадьбы сватье.
Китай — говорится о наряде из китайки, в настоящее время не употребляемом.
4.
Ешо Марье да захотелось жёнишка,
Да жёнишка-то надо хорошеньково,
Надо сивово да красивово,
Да ученово да грамотново...
Дак жонишка-то зовут
Дак Иваном-те молодцом,
Да виличетъ-то Костенкиновичем.
5.
Во заворе-то было да во кусточику,
Да во зеленом-то было во садочику,
Да Росцветало да два цветочика,
(Да) росцветало да два лазуревых.
«Да скажи, Аўгуста, — как жениха у тя зовут,
Скажи, Аристаровна, — да как ёво величеть?» —
«Жониха-то зовут да Михаилом молодцом,
Да величеют да свет-Ефимовичем».
I. МИХАИЛ БОРИСОВИЧ ЕДЕМСКИЙ (1870—1933)
Михаил Борисович Едемский, уроженец Тотемского уезда Вологодской губернии краевед, этнограф, фольклорист, обратил на себя внимание широкой научной общественности серией публикаций фольклорно-этнографического характера, которые с 1905 года стали систематически появляться на страницах «Живой старины» и других научно-краеведческих изданий. Его очерки воссоздали целостную и многогранную картину культурной истории Кокшеньги конца XIX — начала XX века — одного из очагов традиционной культуры Русского Севера. Они осветили разные стороны жизни кокшаров: хозяйственный быт, типы построек, торговые связи, ремесла, историю, обряды, обычаи, нравы, народное творчество, язык, календарь, праздники и т. д.
Едемский [1] принадлежит к плеяде фольклористов-краеведов, пришедших в науку в последнее десятилетие XIX века. По системе взглядов, методике собирательской работы его можно отнести к так называемой школе «русских фольклористов». М. К. Азадовский называл М. Б. Едемского в ряду последователей творческого метода П. Н. Рыбникова — А. Ф. Гильфердинга [2], воплотивших в своей собирательской практике идею Н. А. Добролюбова о необходимости изучать народное поэтическое творчество в тесной связи с социально-экономической и внутренней жизнью его носителей.
Для М. Б. Едемского знание народного быта было органичным: он родился в семье крестьянина в д. Рыкаловской Тотемского уезда Вологодской губернии и провел в крестьянской среде почти 30 лет своей жизни. Окончив Тотемскую учительскую семинарию, он работал в деревне до 1903 года. Знание народной среды, народных обычаев, языка сделало из Едемского, по верному замечанию С. Ф. Ольденбурга, «образцового экспедиционного работника», «превосходного собирателя и записывателя» [3], свободно проникающего в народную «творческую лабораторию».
В 1899 году молодой исследователь направляет свою первую работу в комиссию по составлению «Словаря русского языка» Академии наук под председательством А. А. Шахматова, с которым у него завязываются теплые неофициальные отношения. [4] Знакомство с вологодским этнографом-краеведом Н. А. Иваницким утвердило М. Б. Едемского в правильности избранного им пути. «Везло» М. Б. Едемскому и в последующие годы: его становление как ученого-краеведа завершалось в блестящем кругу молодых талантливых этнографов-фольклористов: Д. К. Зеленина, Н. Е. Ончукова. В. И. Чернышева, сгруппировавшихся вокруг «Живой старины».
В «Живой старине», начиная с 1905 и до 1913 года, ежегодно появляются фольклорно-этнографические публикации Едемского: «Говор жителей Кокшеньги Тотемского уезда» (1905 г.), «Из Кокшеньгских преданий» (1905, 1908 гг.), «Вечерованье, городки и песни в Кокшеньге Тотемского уезда» (1905 г.), «Загадки в Кокшеньге Тотемского уезда» (1906 г.), «Прозвища в Кокшеньге» (1907 г.), «Припевки в Кокшеньге» (1910 г.), «Семнадцать сказок, записанных в Тотемском уезде Вологодской губернии» (1912 г.), «О крестьянских постройках на севере России» (1913 г.) [5].
В других изданиях печатаются «О старых торговых путях на севере России», «Кокшеньгская старина» [6] и др.
Десять лет сотрудничества с «Живой стариной» были очень продуктивны. В эти годы (1903—1913) научные интересы Едемского сосредоточились главным образом в сфере фольклора и краеведения.
Предметом всестороннего фольклорно-этнографического изучения становится Кокшеньга Тотемского уезда — родина исследователя. И все работы этой поры связаны с ней: они посвящены истории Кокшеньги, ее говору, духовной жизни, народному творчеству.
Едемский никогда не был «чистым» фольклористом. Он смотрел на фольклор как на составную часть народной жизни. И поэтому не являются случайными его работы такого типа, как «О старых торговых путях на севере России», «О крестьянских постройках на севере России», «Обрядовое и праздничное пивоварение на севере России», «Пчеловодство в Тотемском уезде», а позднее — «Природные краски на севере Европейской части СССР», «Деревенская фенология», «Детские игры и игрушки». Все это для Едемского — разные стороны единой народной крестьянской жизни.
В 1912 году, в 42-летнем возрасте, «сторонним слушателем» (то есть заочно), Едемский с отличием заканчивает физико-математический факультет Петербургского университета по отделению геологии. На первый взгляд, в этом нет логики. Но только на первый взгляд. Изучение духовных богатств России приводит Едемского к мысли быть полезным народу, помочь ему овладеть богатствами земли.
Едемский написал около пятидесяти работ по вопросам геологии, принимал участие в тридцати геологических экспедициях — и в качестве экспедиционного работника, и в качестве руководителя. И здесь, в геологии, он не сосредоточивается полностью на чем-то одном. Он изучает полезные ископаемые Севера, чтобы использовать их сейчас, в трудные для страны годы (1918—1929). «Перед нами все еще в отношении Северного края стоит та задача, которая была поставлена перед Академией наук в 1918 году, — пишет Едемский, — особенно внимательно относиться к вопросам изучения производительных сил и возможного приближения сырья к промышленности».[7]
Исследование полезных ископаемых Севера ставит перед Едемским новые научные проблемы: он начинает осознавать как насущную необходимость познать историческое прошлое земли, ее географические и биологические особенности. Круг геологических интересов исследователя расширяется, в него входят стратография, палеонтология, палеофитология. И хотя во всех своих многочисленных экспедициях он не забывал изучать материальную и духовную культуру народа, не переставал быть членом Географического общества СССР, активно участвовал в работе «Сказочной комиссии», фольклорные интересы начали отходить на второй план. Едемский уже не успевает обрабатывать собранные материалы. Фольклорные публикации этих лет редки, они не образуют такой стройной системы, как ранние. «У него две специальности. И главная — геология», — значится против его фамилии в карточке учета научных интересов работников АН СССР тех лет. [8]
Едемский — «один из самых добросовестных и упорных работников», он работник «не только полевой, но и научный», — «настойчивый и добросовестный», «многогранный и разносторонний», «активный» и «отличающийся большой работоспособностью» [9], — так характеризовали ученого люди, с которыми он работал.
Трудовой стаж М. Б. Едемского — 42 года. Трудовая книжка [10] отразила этапы трудной и напряженной жизни. Она рассказывает о том, о чем сам Едемский никому не рассказывал: о том, что он был безработным, стоял в очереди на бирже труда, брался за временную работу, «сокращался» из-за реорганизации учреждений и т. д. и т. п. Но никогда не изменял он любимому делу. Когда не было другой работы, он даже не гнушался быть рассыльным в Комиссии по изучению Русского Севера (1919 г.). Доводилось ему бывать и простым рабочим в экспедиции (1922 г.). Несмотря ни на что, он продолжал заниматься наукой.
Умер Едемский 28 декабря 1933 года, в возрасте 63 лет. «В основном он был, конечно, геолог, — писал в некрологе Н. Е. Ончукова, — но оставил след и как этнограф, главам образом, как фольклорист-собиратель, как глубокий и вдумчивый наблюдатель крестьянской жизни», проведший всю свою жизнь «в бесконечных, буквально ежегодных экспедициях». [11]
Едемский оставил более сорока работ по фольклору и этнографии, 27 из них опубликованы, 14 остались в рукописях и затерялись в редакциях. Остался неизданным огромный фольклорный архив — 1178 единиц хранения в РГАЛИ и ГЛМ, 74 листа записей сказок М. Шабунина в архиве Русского географического общества. [12]
За научную работу в области фольклора и этнографии М. Б. Едемский награждав серебряной (1906 г.) и малой золотой (1912 г.) медалями Русского географического общества. Были у него звания и должности, соответствующие его научной специализации: действительный член РГО, научный сотрудник РГО, научный сотрудник РГО первого разряда по этнографии, пожизненный член Вологодского общества изучения Северного края (ВОИСК).
Можно согласиться с Д. К. Зелениным, так охарактеризовавшим научную работу Едемского: «Это целый подвиг, за который русские фольклористы не могут не быть благодарны ученому».'
Примечания
1. Материалы к биографии М. Б. Едемского:
Вавилова М. А. Из истории вологодского краеведения: Михаил Борисович Едемский (1870—1933 гг.) // Вологда: Краеведческий альманах. — Вып. 3. — Вологда, 2000 — С. 576—588. Библиография. — С. 589—591.
2. Азадовский М. К. История русской фольклористики. — Т. 2. — М., 1963. — С. 244.
3. Из отзыва С. Ф. Ольденбурга // Архив РГАЛИ, фонд 573, оп. 1., ед. хр. 23.
4. Письма М. Б. Едемского академику А. А. Шахматову (1914—1919 гг.) // Архив СПбФИРИ РАН, фонд 134, оп. 3, Д. 509. В одном из них М. Б. Едемский, находясь в больнице, жалуется на тяжелое состояние здоровья: «Сердце и артерия не в порядке <...>. Ужасно хочется есть <...>. Рад уж и тому, что хоть лежать можно, а не стоять в очередях <-..>». И о работе: «Пополняю предметный указатель к сказкам Смирнова». — 7. VII 1919 г.
5. Работы М. Б. Едемского по фольклору и этнографии:
Говор жителей Кокшеньги // Живая старина. — 1905. — Вып. 1—2. — С. 97—101.
Из кокшеньгских преданий // Живая старина. — 1905. — Вып. 1—2. — С. 102—106; 1908. — Вып. 1.— С. 75—83; Вып. 2. — С. 211—218.
Вечерования, городки и песни в Кокшеньге Тотемского уезда // Живая старина. — 1905. — Вып. 3—4. — С. 459—512.
Загадки в Кокшеньге Тотемского уезда // Живая старина. — 1906. — Вып. 1. — С. 268.
Прозвища в Кокшеньге // Живая старина — 1907. — Вып. 1. — Отд. 5. — С. 2.
Свадьба в Кокшеньге Тотемского уезда // Живая старина. — 1910. — Вып. 1—2. — С. 1—48; Вып. 3. — С. 49—96; Вып. 4. — С. 97—113.
Семнадцать сказок, записанных в Тотемском уезде Вологодской губернии // Живая старина — 1912. — Вып. 2—4. — С. 221—258.
О крестьянских постройках на севере России // Живая старина. — 1913. — Вып. 1—2.
6. О старых торговых путях на севере России // Записки русского отдела Императорского Археографического общества. — Т. IX. — С. 39—62.
7. Едемский М. Б. Полезные ископаемые Северного края. — М.; Л., 1932. — С. 5. Подробное описание полезных ископаемых Северного края см. в монографии М. Б. Едемского: Геология и полезные ископаемые Северного края. — Архангельск, 1934.
8. Архив СПбФИРИ РАН, фонд 135, оп. 1, ед. хр. 310.
9. Отзывы о М. Б. Едемском академиков А. Е. Ферсмана, А. Д. Архангельского, проф. Р. Я. Самойловича и др. см.: Архив РГАЛИ, фонд 573, оп. 1. ед. хр. 23—25.
10. Архив СПбФИРИ РАН, фонд 4, оп. 4, № 5109. Труд, книжка № 28 / 1643.
11. Ончуков Н. М. Б. Едемский. Некролог // Советская этнография. — 1934. -— № 1—2, —С. 233.
12. Зеленин Д. К. О трудах главного сотрудника М. Б. Едемского //Архив РГО, фонд 1—1858,оп. 1,ед. хр. 110, № 273.