Шов чужими-то полями,
Шов зелеными лугами:
(К) Кате на постелю.
-Ох, ты уж выдь-повыдь, Катюша,
Мы с тобой погочем (?)
Ох, право, милой, недосужно -
Постылой муж дома.
Ох, постояв (ли во печали?).
Да сам пошов печален.
Ох, пошов миленькой печален,
Головой кацяёт,
Писёнки тацяёт:
- Эхи-махи роздувахи,
Некого любити!
Чужа жонка хорошая,
Она часовая.
Ох, своя жонка некорыстна,
Она вековична.
Она встретит и проводит,
Воротця отворит, /2р.
Дорожку укажет:
- Поди милой, Бог с тобою,
В омут головою,
В омут, в омут головою
Со всей родовою,
Што с сестрой-то, было, с маткой,
С тётушкой- божаткой!
(д. Никитине)
Еще один популярный кружок - «При долинуше калинуша стоит». «На масленицу вечером соберемся - парни и девочки. Ну вот, станем играть в круги. Навставаем по паре и пойдем в круги играть, и песню запоём»:
- При долинуше калинуша стоит, /2р.
Да на калине соловей-птица сидит,
Горьку ягоду калину кушает,
Со малиною закусывоёт.
А прилетали к соловью два сокола, /2р.
Звали-брали соловейка с собою, /2р.
Ас собою на родимою сторону,
Да (на) сторонушку на батюшкову,
На родимою, на матушкину...
СЖИГАНИЕ МАСЛЕНИЦЫ. Обычай проводов и сожжения масленицы был известен почти повсеместно и приурочивался либо к Прощеному воскресенью, последнему дню масленица, либо (Бабуш., Кирил., Шк., Сямж., Тот.) к Чистому понедельнику, первому дню Великого поста (Великого говинья). В эти дни, к вечеру, жители деревень от мала до велика собирались вокруг костров жечь или жегчи масленку, жечь грудку (Вожег.). Давно утратив прежнее магическое значение, этот обычай превратился к рубежу веков в веселую и шумную забаву, особенно привлекательную для детей я молодежи.
Провода масленицы нередко сопровождались опециальными гуляниями, хороводами и плясками. Например, в Байдаровской вол. «в субботу на масленице вечером молодежь отправляется на «угор», место, где плясали даем. Здесь пляшут часов до семи, потом отправляются ужинать. На угоре девки дарят парням яйца, за все конфеты и пряники, полученные ими во время святок. После ужина отправляются на беседки, где сидят до полуночи».
В Семенцовской вол. провода завершались специальной игрой, напоминавшей игру «пшону сеять» («бояре»).
«В воскресенье жгут масленицу. Затем возвращаются в деревню. В деревне, найдя удобное место, девушки устанавливаются, и начинается гулянье «Рощей». Все девушки, к которым на это время примыкают и женщины, особенно молодые, разделяются на две партии и взявшись под руки, становятся на почтительном расстоянии друг or друга. Затем первая партия запевает «Рощу» и идет вперед, а когда кончает первый куплет, останавливается и повертывается лицом ко второй партии. В это время противоположная партия начинает второй куплет, подвигаясь по направлению к первой и т.д.»
Однако кульминацией проводов было все же сожжение масленки. Там, где его обрядовое значение еще осознавалось, оно устраивалось взрослыми или молодежью, в других местах это веселое действо становилось привилегией детей.
«На масленицу собирали тожо по деревне, хто цево даст: хто виник даст, хто дров даст, а хто цюрки не может расколоть, тот даст, хто деревянное лукошко, изломалосё, хто кузовок без дна. Всё брали. Робята да девки собирали взрослые. Детишек еще и не пустим к Масленке... В избу зайдём: «Тетенька, дайте нам цево-нибудь на масленку! Станем масленицю провожать!» Цево-нибудь да дадут (д. Дятаево).
В д. Фроловская (Череп.) обходили дворы, выкрикивая:
-Тётушка, дядюшка!
Веничка-голичка,
Подмитальничка;
Кузова ягнячья (=корзины),
Короба телячья,
Лодочки смолёные,
Бочечки дегтярные,
Кужелька-недопрядышка!
Чаще, однако просто просили: «Подайте на масленицу!» (дд. Мякса, Блиновская, Перекс) или приговаривали: «На Великий пост редьки хвост!» (д. Брунчаково).
Давали «на масленку» разное старье, вышедший из употребления инвентарь, худую посуду и т.п. В некоторых деревнях дрова, сани и другой материал для костра было принято красть у односельчан (дд. Сафроново, Ульяновская). Иногда участники обхода тащили за собой санки или чунки, на которые сбрасывался собранный хлам: «Грудку жгли; бывало бочку из-под смолы найдут, на плохонькие санки положат, подожгут и таскают по всей деревне» (дд. Патракеевская, Ямская). «Масленицу жгли в Чистый понедельник: голики, опорки (=старую обувь) кладут на санки, поджигают и свезут через всю деревню в болото» (д. Пялнобово). Обход сопровождался шумом, гамом, веселыми шутками и прибаутками,
Очистительный смысл таскания подожженной «масленицы по деревне особенно очевиден в вариантах с чучелом. Скажем, в д. Брунчаково молодежь сооружала чучело из подвешенных на жердь «мазутных» тряпок и обходила с ним днем деревню, прося в каждом доме какого-нибудь старья, «чтобы сжечь масленицу», то есть как бы понуждая хозяев избавиться от всего старого, негодного в хозяйстве. Саму масленицу жгли уже вечером, за околицей, причем в этой деревне каждый хозяин в тот же вечер обязательно что-нибудь поджигал у себя во дворе. В дд. Дивково, Ульяновская чучело делали в понедельник после завтрака, проткнув от» поперек палкой. Затем на получившиеся в результате этой, операции «руки» масленицы навешивали подвязанные за комель веники. В д. Сумино на чучело надевали сарафан. Затем ставили сноп в ящик, укрепленный на корыте, и волокли его по деревне. На околице веники и сноп поджигали с криком: «Масленицу жгём! « После этого возвращались по домам и вечером обязательно мылись в бане.
Иногда чучело сжигали и посреди деревни: устанавливали шест, «обряжали» его, то есть обвязывали разными горючими материалами, а затем поджигали (д. Дереке). Очень близки к такого рода «чучелу» и варианты со сжиганием смоляной или дегтярной бочки, в особенности в тех случаях, когда ее укрепляли на высоком шесте (д. Будринская) или же складывали одна на другую несколько бочек (д. Пустошь Тот.). Бочку часто обматывали соломой, тряпьем или старыми, обтрепанными вениками, которые, кстати, довольно часто использовались в шуточных масленичных обычаях.
Форма костра отличалась по местностям. Например, в Заднесельской вол. костры-»масленки» представляли от себя груда хвороста и равного сора, снесенного со всей деревни (отсюда, видимо, и одно из названий костра: грудка - Boxer.). В Череповецком районе собранный по домам хлам складывали поверх конусообразного костра (о. Мякса) или вокруг вбитого в землю кола с надетым на него просмоленным бочонком или корзиной (д. Фроловская). В Сямженском районе на кол могли набивать колеса, а в д. Дружинине костер посреди деревни сооружали из стащенной с гумен соломы. Нередко для этой цели использовали также бревна и поленницу, из которых были сложены катушки, а иногда и сами срубы-городки (дд. Мишутинская, Синицино).
Основное веселье разгоралось вокруг костров уже вечером. По свидетельству одного из очевидцев, в Заднесельской вол. «в церемонии сожжения участвуют больше дети, но бывают и взрослые. Зажегши «масленку», дети прыгают вокруг нее и кричат: «Наша масленка, гори вплоть до Петрова дня!»
Б д. Фроловская вокруг горящего костра водили хороводы, а дети бегала и кричали: «Молоко и мясо горит!» хотя на самом деле ни молока ни мяса в огонь не бросали. В д. Дружинине к сооруженной посреди деревни из соломы масленце сходилось вечером почти все взрослое население. Как только смеркалось, солому поджигали, и раздавались дружные крики: «Масленця горит! Масленая горит!» -
а дети пели:
- Сидит кошка на окошке,
Отшиваёт себе хвост.
Прошла масленка-вертушка,
Наступив Великой пост!
Затем начиналось веселье: пение, пляска под гармонь. Подростки бегали вокруг костра, прыгали через тлеющие утольки. Примерно через час все расходились по домам.
Перепрыгивание через кострище имело когда-то ритуально-магический смысл. Например, в д. Дягилеве девушки с парнями перепрыгивали через уголья, «якобы вторая масленица (на следующий год) лучче этой была». В с. Никольское (Ник.), где масленицу жгли вечером на дороге, развлекались тем, что проезжали на лошадях черев огонь. В с. Кумзеро проводе масленицы состояли в катании всю ночь напролет с гор, причем катающиеся составляли иногда поезда из 10-12 саней. На середине горы, немного в стороне от ската, разжигали большой костер и, завершая катание, обязательно проезжали напоследок через кострище.
Сжигание масленицы довольно часто сопровождалось бросанием в огонь саней. Так, по свидетельству А.Шустикова: на: «В д. Хмелевской Нижнеслободской вол. катание с горы в масленицу заканчивается сожжением на р. Кубене дегтярной бочки, где разбиваются об лед и корёжки». В с. Никольское (Ник.) участники обряда воровали во дворах детские коньки и санки и бросали их в огонь. В д. Сафонове подростки также нередко уволакивали у хозяев сани для масленичного костра, поэтому перед этим днем те старались их спрятать. Нетрудно заметить, что это все очень напоминало святочные шалости молодежи.
На этом фоне вполне естественно выглядят варианты, в которых сжигание масленицы связано с катанием с гор. Так, в д. Леуниха ребятня и молодежь катались о горы на санях, на которых возили по деревне горящую масленицу. «На передок саней поставят ведро, туда бересты положат и подожгут. На сани веники старые навешают. Девки и парни сядут и с горы скатятся». Больше на этих санях уже не катались, а притаскивали вместо них на гору дровни, которые также обвешивали вениками. В деревнях Харовского района нередко съезжали с горы, держа в руках палку о надетой на нее небольшой, горящей берестинкой или подожженным старым лаптем (дд. Новец, Кумзеро).
Беганье по деревне или по полям с подожженными лаптями относится к редким разновидностям проводов масленицу. В д. Борисовская (Хар.) дети с горящими ступнями на палках бегали вокруг костра, а в д. Плесниха, выстроившись в цепочку и крича: «Маслена горит!» - по деревне. В д. Малая Красимиха шалуны приводили хозяев в ужас, тыча горящими ступнями в окна. Подобные формы проводов были известны и в Велико-Устюгском и Кичменгско-Городецком районах.
Еще один несомненно старинный вариант проводов существовал в д. Арганово: «На санях едут да кросна («ткацкий стан) поставят большие. Мужики везут и робята. Сами не наряжались, а лошадь - немножко на обрать да на шлее-то привисят какие кисточки. Выредят как от раньше в свадьбу-ту выряжали, дак. Едут. «О, - говорят, - масленицу везут! « И много-те тут робят. И тутока поставят ведро ли в серёдку, корчагу ли, и тут засвитят лучину ли вот, костичю (=очески льна) ли - и горит! А уш как приедут на край-от туда, на конец (деревни), вот уш там костёр разожгут большой. Высыпают тутока на этот костер костичю и жгут костёр: «Жгём гладку масленицу!»
На кросна набевки (=часть стана) тут положат ешо, все целиком. Ешо тутока к этим батогам нависят по два на сторону ли по три виника - виники вот, (которыми) парицця, голяки, старые, пареные, негодные. Вот эти (голяки) тутока и жгут, всё и складывают на этот на костёр. А кросна не бросают, кросна-ти хорошие!»
Многие поверья показывают, что сжиганию масленицы когда-то придавался особый, магический смысл. Например, считали, что чем выше будет пламя костра, тем лучше будет в этом году урожай. Масленицу специально жгли на ростанях (перекрестке дорог), чтобы женихи невест не обегали и не объезжали (д. Колтыриха) и т.п.
* * *
С концом масленицы и началом Великого поста завершался очень важный период народного календаря, до предела насыщенный разнообразнейшими развлечениями и играми, праздничными церемониями, обходами, шуточными формами обрядов. Все они группируются вокруг, двух основных тем: темы брака (свадьбы, женитьбы, чествования молодоженов) и более общей темы плодородия (урожая, приплода скота, обилия детей, семейного достатка). Всему этому были призваны способствовать временно возвращающиеся на землю духи предков, намеками на присутствие которых пронизаны все осенне-зимние жанры фольклора.