Валерий Гаврилин. О музыке и не только...(7)

1970 год. Экзамен в музыкальном училище. Кафедра композиции.
На снимке (слева направо): Г. Уствольская, В. Гаврилин, В. Чистяков

1970-1979

      1970 — Вокальный цикл «Времена года» (слова народные, стихи С. Есенина, А. Твардовского).
      1971-1993 — Вокальный цикл «Песни Офелии» (слова В. Шекспира в переводе Б. Пастернака).
      1972 — Вокальный цикл «Немецкая тетрадь №2» на стихи Г. Гейне.
      Умерла крестная мать-няня А. А. Кондратьева.
      1973-1975 — Вокальный цикл «Вечерок», ч. I, «Альбомчик» на стихи А. Шульгиной.
      1974 — Вокально-симфоническая поэма «Военные письма» на стихи А. Шульгиной.
      1974 — Вокально-инструментальный цикл «Земля» на стихи А. Шульгиной.
      1976 — Первый авторский концерт в Ленинграде, в Концертном зале у Финляндского вокзала.
      1977 — Лауреат 1 премии Всесоюзного конкурса за песню «Два брата» на стихи В. Максимова. Первая статья о Г. В. Свиридове.
      1978 — Умерла мама К. М. Гаврилина.
      1979 — Присвоено звание заслуженного деятеля искусств.

Рассказ Димы — о детских лагерях под Тобольском, о волках, о крысах, нежности детей друг к другу.

      Есть целые группы людей, которые работают хорошо ради общества. Целые группы людей стараются для себя — на общественных предприятиях. Если каждый член большого общества работает, руководствуясь общественными интересами, т. е. часто и неизбежно отказываясь от, быть может, более возможной при каких-то обстоятельствах личной выгоды — общество выигрывает в целом и улучшение благосостояния происходит регулярно для всех его членов. Если каждый член коллектива работает не за страх, а на совесть с сознанием улучшить свое индивидуальное благосостояние, то выгоду получает каждый член общества, т. е. опять же улучшается жизнь общества в целом. В чем же разница?
      Дело в том, что второе базируется на обывательской идеологии, с ее приобретательским фетишизмом, фетишизмом вещей, фетишизмом личного мирка. Весь ужас этих качеств в том, что они «разобщают» общество, лишают его общих идейных установок, общности духовной жизни, ибо вещи, которые являются главным интересом жизни обывателя, не рождают идей, не рождают культуры, ибо по сути своей требуют разъединения людей, рождают завистливость и заставляют действовать в ущерб целой массе других членов общества.
      Поскольку и другие члены обывательского общества заражены тем же недугом, что и отдельный его член, то и ответные действия вытачивают, совершенствуют и выращивают приобретательскую страсть друг в друге. И вполне закономерно, что...

Так стали старики писать, что получается не желание (вполне естественное) чувствовать себя моложе своих лет, а просто — сокрытие возраста.

Профессиональное музыкальное искусство очень молодо. Народная музыка обеспечивала все вкусы. Теперь... время множества авторов, каждый из которых находит для себя друзей. Сам.

У нас сейчас тяга к простым жанрам — к песне (к игре — джаз), возможно, до появления нового Баха, с его решительной революцией в пользу романтизма, т. е. смысловой много елейности, многогибкой музыкальной интонации, к АКТЕРСКОСТИ интонации.

За углом меня поджидал человек с большой Буквы.

Сцена на трамвайной остановке: двое прощаются перед раскрытой дверью трамвая — не могут расстаться. Поцелуи, объятья. Двери закрываются, трамвай уходит. Двое поцелуйщиков начинают по этому поводу ссориться. Дело кончается дракой.

Что если изготовить ударные инструменты из оболочки амеб, птеродактилей? 1 (1 Птеродактили — вымершие крылатые пресмыкающиеся)

      Снился ужасный сон — Труффальдино разговаривает с кухаркой:
      — Что это?
      — Бантик.
      — А пуговка-то моя!
      Ты бы мне ее не подарил?
      Пу-пу-пу
      Гов-гов-гов!
      Ка-ка-ка!
      Подари мне
      пу-пу-пу-
      гов-гов-гов-
      ку-ку 2.    (2 Перефразированная В. Гаврилиным сцена из оперы С. Прокофьева «Любовь к трем апельсинам»)

Употребление больших эпизодов solo ударных в сочинениях современных авторов превратилось в какую-то обязательную мистерию, сделалось чем-то вроде академического крашеного яйца на Пасху или балета во французской большой опере.

Ну почему, почему французский deluge (делюж — потоп) лучше русской лужи??!!

— Нам песня строить и жить помогает! — заявили 30-е годы.
— А где мне взять такую песню? — спросили 70-е.

Воробей: «Все хорошо, даже прекрасно — квартира, работа, зарплата, снабжение, питание... Только вот чирикать не разрешают».

— Глянь-ко, что написано!
— Ой-ой-е!.. Милый, а ведь читать-то я не умею.

Первый бал Н. Ростовой. Болконский — Штирлиц1. (1 Имеется в виду фильм С. Бондарчука ((Война и мир», в котором роль Андрея Болконского играл В. Тихонов, сыгравший Штирлица в сериале «Семнадцать мгновений весны»)

Ритм — материя музыки... интонация — сознание.

Со времен Возрождения до теперешнего времени искусство всегда было созданием обособленного мира. Теперь вернулись времена Средних веков.

В портфЕле носят докумЕнты, а в пОртфеле — докУменты.

      Ученик 7-6 класса 171-й московской школы Николай Николаев вышел однажды из школы и женился. Жену он взял много моложе себя — шестиклассницу той же школы. Жизнь их текла тихо. Сам промышлял рыбной ловлей и охотой. Она пряла пряжу и ткала. По вечерам они сидели на берегу реки, смотрели на закат и пели красивые песни. Иногда Николай переставал петь и раздумчиво спрашивал: «И чего это такое Н2О?» Она смотрела на него с любовью и скрытой тревогой, и оба замирали вдруг, пораженные непостижимостью загадок этого удивительного мироздания, где кроме всех известных вещей: штанов, волос, учителей, Сочи и заграницы — была еще и Н2О, и картинки рано умерших художников, и даже минеральные удобрения.
      В такие минуты, томимая тайной тоской, она прижималась к нему и, перебирая браслеты на его давно не мытой руке и уткнувшись лицом в дурно пахнущую кофточку, осыпанную волосами и перхотью, спрашивала, сжимая во рту кулон, свисавший с его шеи: «Дорогой, не правда ли, мы ведь не пойдем завтра в школу?»
      «Не думай об этом, мочалка», — нежно бросал он и смотрел при этом в зеркальце, которое любил иметь при себе, — ему нравились свои кудри, потные штаны и нечищеные зубы, губы его складывались при этом для поцелуя, и он говорил: «Аида, в ресто!» И они шли туда, выбирали столик на самом видном месте, заказывали по тарелке резинки и, слушая музыку, вступали в беседу с соседями: «Вы знаете, какие трусы привез на днях отец?»

Пока жив орел, филин сидит в дупле. Он работает только ночами, когда орел спит... Когда кругом тьма — работают совы. Сфера их влияния мелкие грызуны. Благородная, крупная дичь им недоступна.

Жлобье — это представители человеческой породы, мысли которых зарождаются в мошонке и живут на прилавках магазинов (или наоборот — зарождаются на прилавках магазинов и живут в мошонке).

— И это твой хахаль?! Сколько ему лет? Семнадцать? Что ты в нем нашла? Ноги, локоны, штаны? А в штанах что?
— Ничего. Один запах.

Наш свет — это еще тот свет. А вот тот свет уже далеко совсем не тот свет.

      — У него, знаете, масса сочинений, и что самое удивительное — так похожи друг на друга, что не отличить. Он даже сам путает.
      А в сочинениях его какой-то особенный дух — после концерта открывают все окна, — и то мало помогает. Кроме того, он настолько опередил время, что оно потеряло его из виду.
      А он возьми да и окажись сзади — весь в мыле и с большим барабаном. По второму витку пошел.

— Помните того милого симпатичного парня — это такая гадина!! Не может быть, чтобы это были вы! Тогда пардон. А то я смотрю — какая гадина, а оказался очень милый симпатичный человек. Я точно помню, что я подумал тогда: не может быть, чтобы это были не вы!

      Игры всегда привлекали и будут привлекать человечество ЯСНОСТЬЮ ЦЕЛИ. В этом их великая сила и великая слабость. Помогая скрасить существование, они способны затупить сознание и мысль целых поколений, отвлекая их от поисков подлинных истин и целей, которые, впрочем, никому не дано узнать.
      1) Организация и роль игры в музыке. Формы. Геометрия. Связь с предметным миром, закономерности, связи предметного со звуковым [квадрат, треугольник, плоскость, круг, цвет, сила (удар, частота колебаний), скорость, направление].
      Инстинкт заставляет человека отыскивать смысл и цель. Это свойство организма. Без него невозможно существование. Так еж, живущий в теплых комнатах, начинает строить себе жилище из газет, хотя это не имеет никакого смысла, кроме одного — цели жизни ежа.
      Отнимите от него эту формальную заботу о своем организме — и он погибнет, хотя практически вы отнимаете от него ИГРУ, т. е. нечто, не имеющее прямого, здравого отношения к тому, будет он жить или нет.

      Symf— царица музыки (Д. Шостакович)
      ???
      А кто царь? Кажется, нет. По-видимому, она вдовствующая порфироносица.
      Царь музыки — человеческий голос. Границы его невелики, но глубина его бесконечна, как сама история человека!

      ...Вы энергичны
      А мы — безличны
      Вы впереди нас
      А мы — вторичны.

      Хотя идете
      За нами следом
      Но дом наш с вами
      Для нас не дом.

      Вы кудреваты
      Мы лысоваты
      Вы на пружинах,
      А мы — на вате.

      Вы не уживны,
      Мы тороваты,
      Вы яснооки
      А мы — соваты.

      Мы не дерзаем
      Мы в чувстве просты
      Мы прогрызаем
      Культур коросту.

      Что это — плохо?
      Что за вопрос —
      Мы просто старше,
      Какой с нас спрос?

      ...Пускай поносят —
      Я не тужу
      Пускай не спросят —
      Я сам скажу

      И мы горели
      Хоть вам не видно
      Пылайте жарче —
      Нам не завидно.

      Кипите, тлейте,
      Сосите, лейте —
      Мы отыграли
      На этой флейте.

      Как ни сильны вы —
      Собою —
      сам правлю
      И вам без спроса
      Завет свой оставлю

      Его создавал я
      Как почва цветок.
      В нем — лампа из правды,
      Из сердца — в ней ток:

      Любить, что помнишь,
      Не забывать.
      Пустое, злое —
      Не прозевать

      За деготь в слове —
      Всегда простить,
      А деготь в сердце
      Не пропустить.

      Что в жизни правда —
      То очень просто.
      Искусство — кровь.
      Да, А не короста.

Среди деятелей современного искусства есть совершенно одичавшие таланты, давно знающие только цену явлениям и потерявшие представление о их стоимости.
Категорий СЧАСТЬЯ или НЕСЧАСТЬЯ для них не существует. Для них есть только получилось или не получилось, вышло или не вышло. Это люди бытующие своим талантом.

      Его сочинения свидетельствуют о том, что он не столько открыватель, сколько сыщик.
      «Новые методы рационализированного сосания материнской груди» (из опыта, предложенного младенцами Ивановской и Калужской обл.). Пособие для новорожденных.
      Претворим в жизнь решения Всесоюзной конференции сосунков!

В культуре слишком много полагаемся на разговоры и знаменитые высказывания. А надо попробовать начать и вести дело своими руками — без ссылок на школы, на знаменитостей, на собственную значительность, — просто делать без пугания, без мании величия, без посылок в историю — история должна жить у нас в крови, а кровь — это невынимаемо.

Искусство — тогда, когда одни только делают, а другие только смотрят или слушают.
Это одна из форм разделения общества, враждебная обществу, его природе, но вместе с тем почему-то призванная приносить ему пользу. Искусство — продукт порабощения личности, ее распада, разрушения гармонии.

Музыка — единственное, что может остановить, увеличить, продлить мгновенье. Обладая всеми признаками и реакциями, свойственными живому организму, она движется сама, движет время, даже останавливая его. В этом ее волшебство.

Уехал, остался за границей Барышников. Как грустно. Печально, что все труды и средства, даваемые государством и народом, поставлены лишь на обслугу других народов, на то, чтоб вернуть эти средства только валютой, а не разработанными душами своих людей.
Высокое искусство выключено из жизни нашего общества, для него нет целей, для него нет добрых слов от родины: стали цениться только слова, сказанные на другом языке и оплаченные другими денежными знаками. Когда Большой балет был в Великих Луках? в Торопце? Знают ли они о тех, кто там живет? Откуда могут брать они любовь к родине, сострадание к ней? Где будут они черпать свои страсти, искать позиции, если они давно деклассированы, оторваны делом своим от помощи народу? Мы пожинаем плоды своей узколобости, непонимания роли искусства, двурушничества, мещанства, заразившего всех и вся.

Для художника, как и для всех живущих, есть один способ существования — узнавать жизнь.
Но ведь за это прохожие не кланяются друг другу.

Артисты ДОЛЖНЫ показываться там, где их могут принимать и оценивать.

Народное творчество поразительно соединяет в себе черты искусства и прикладной надобности. Это внешний пример жизни духа в союзе с жизнью тела.

      Ой, ты, черная река,
      Ой, да ты течешь-бежишь
      А я не знаю, я не угадаю,
      Как жить
      Разорвите белу грудь
      Посмотрите на тоску
      А по лицу
      Яйцу мойму красиву
      Слезы льют.
      Ой, ты, нонешний народ
      Ой, да все мучительный.
      А я не знаю, я не угадаю
      Как мне жить 1. ( 1 Текст к одному из номеров к «Скоморохам», 2-я редакция. Сочинен В. Гаврилиным)

Ленинградское академическое хореографическое училище готовит кадры эмигрантов для всех частей света. Академическое эмигрантское училище.

Алоль и Лилия:2 ( 2 Замысел сочинения) он большой, она маленькая. Ушел к другой гораздо более интересной. Гуляет с ней. Встречается с первой на улицах. Разговоры... Море... Он уплывает в лодке ко второй. Первая на берегу. Уплывает юность... будут встречи. В такой же вот вечер.

Чистой была только душа. Все остальное было очень грязным, особенно штаны и зубы. Впрочем, скоро выяснилось, что души у него не было.

«Как выпяленные из орбит глаза некоторых ученых, смущающихся взглядами подающей им жаркое кухарки... обуславливают успех людей менее честных и менее ученых, но более живых и чутких к общественному пульсу, так и не в меру выпяливаемые художественные прихоти и страсти художников обуславливают успех непримиримых врагов искусства: людей, не уважающих ничего, кроме положения и прибытка...»

Как мало поэтов в музыке. Все больше прозаики, очень хорошие, но прозаики.

Искусство — это когда не нарочно, само собою, нечаянно.

Э. Пьеха и госпожа Вербицкая («Ключи счастья») [наряды и содержание песен]. И нарядно, и народно. Гостиный двор. Легко обмануть молодежь. Чудовищный гибрид мещанства и идеологии.

Фельетоническая эпоха (Гессе) — это значит, когда говорят, говорят, пишут, пишут, сочиняют, сочиняют — обо всем без остановки, иначе никак будет нельзя создать видимость духовной жизни; даже борьба стала какой-то механистической привычкой, заменяющей натуру. Считается, что все это надо, кому и зачем — неизвестно; ведь за 1000 лет ничего не произошло, не изменился человек, предмет искусства — а наросла уже огромная мозоль от постоянного протирания одних и тех же, одинаковых событий, явлений, чувств, ситуаций, характеров, положений. И вот заранее знают, что вся наша деятельность — жвачка, от которой ни голодный не насытится, ни сытый не оголодает. Так, щекотание нервов.
Вряд ли это духовная жизнь. Это большая игра. Как правы индийские мудрецы, годами, мол, думающие свои думы. Это личное их дело до тех пор, пока не приступит к ним народ с просьбой поучить.

Плох тот солдат, который не хочет стать генералом. А еще хуже тот солдат, который хочет стать генералом.

Часто приходится слышать: «Я написал бы лучше». Это глупость, это все равно, что сказать: «От меня его ребенок был бы лучше».
Если бы я спал с его женой, то Его ребенок был бы лучше.

Самое ужасное, как сегодня понял, в том, что у хорошего нет врагов — кругом одни «друзья», не с кем драться, и все недвижимо, стоит на одном месте.

В прошлом коршун-стервятник, а ныне — сизый голубь.

Пипиндипелен 1. ( 1 Так В. Гаврилин называл чересчур педантичных людей)

Гусеница думала, что она всего лишь вегетарианка, а оказалось, что она портит огород.

Театр Анны Семеновны Голубкиной в Зарайске, кабаки и полиция.

Крестная, никогда не видевшая арбуза, в ответ на мое предложение попробовать отвечала: «И убери, и боюсь, и пробовать не стану».

«Конфеты привезли!» — Все бабы устремились в аптеку при медпункте, куда и в самом деле привезли витамин «С». Вечером все упивались чаем.

Дети от 7 до 16 лет подвергаются среднему образованию...

Девочка: «Я засыпала, а потом опять разсыпалась».

      Бывает все на свете ого-го!
      В чем дело — сразу не поймешь:
      А это просто, черт-те, отчего
      У нас сменился вождь
      Взгляну в его могучее лицо
      В бесстрастные глаза
      Из них бежит на шею мне кольцо
      На голову — гроза.
      На нарах узких ватник расстелю
      И лягу спать не знаю с кем,
      А если вдруг желудком загрущу
      Под снегом я крапиву отыщу
      И с голодухи съем1. (1. Стихи на мотив песни А. Петрова «Я шагаю по Москве»)

Мать запела девичьим высоким голосом, и я вдруг понял, что она уже стара и что я буду когда-нибудь без нее... Это щемящее, юное всегда оживает для меня в голосе М. Пахоменко.

      — Посмотри, дружок, какие звездочки,
      Месяц август, ах, какие звездочки.
      — Только это может и не звездочки,
      Может это золотые ласточки.

      — Ну какие, милый друг мой, ласточки,
      Месяц август, золотые гвоздики.
      — Только это может и не гвоздики,
      Может это голубые капельки.

      — Ну какие, милый друг мой, капельки,
      Месяц август, голубые цветики.
      — Только это может и не цветики,
      Может это красные комарики.

      — Ну какие, милый друг, комарики,
      Месяц август, золотые зернышки.
      — Только это, может и не зернышки,
      Может это глазки Божьих ангелов.
                                                      1972

«В усах на закате», «Цапелька и Мармышка» «Утешения» (ввести кошачий концерт) 1.
(1. Перечислены сочинения, над которыми в это время работал В. Гаврилин)

Такая дама... если ее кольнуло в сердце, то значит муж лег не так.

Его мысли зарождались в мошонке.
Музыка кудреватая, как давно не мытые подмышки.

Утопить — лучший способ избавить от жажды жаждущего?

Раньше умирали от недостатка цивилизации. Теперь нужно довести цивилизацию до такой степени совершенства, чтобы умирали в таком же количестве и от цивилизации.
А потом с этим бороться при помощи еще большей цивилизации. Таков путь человечества.

Полный мужчина всю ночь пел тонким детским голосом.

Радио и композитор (право отказа автора от исполнения в случае неудачного времени).

Два пьяных паренька идут в обнимку и мечтают о любви.

Крупный общественный работник, герой войн. ...Потерял в боях руки и ноги, но, к сожалению, не свои.

Чтобы сварить суп, одного огня мало. Нужна еще и посуда. Без посуды невозможно вскипятить воду. Одного огня мало.

Эстетическое есть результат практического, и естественно, что оно, как и всякий результат вообще, идет следом за породившим его явлением. Но это вовсе не отставание, не недостаток. Это свойство. Более того — ребенок, появляющийся на свет, не только не отстает от родителей, но даже впереди их, хотя и идет вслед за ними.

      В бане — встреча учительницы с учеником.
      Учительница: Он не готовит уроки.
      Мать: Так он не готовит уроков!? Васька, иди-ка сюда, я тебе сейчас намылю шею.
      Васька (ученик): Здрасте, Марья Ванна!

      К окончанию года
      Коллектив завода
      Обязался сделать
      Тысячи вещей

      Тысячу портянок
      Тысячу лоханок
      И две тыщи ложек.
      Для разлива щей

      Тысячу подушек
      Тысячу избушек
      И две тыщи бодрых
      Бешеных клещей.

Видела дочь, разговаривала с ней. Но что самое удивительное — она значительно меня старше.

У Мусоргского техника не общецеховая, индивидуальная. Поэтому думают, что никакой техники нет. Он показывает только новое.

— Под кроватью у меня еще одна женщина, и я не знаю, когда смогу ее принять.

      Возможно, что в сочинениях Пендерецкого вполне выразительно показаны ужасы войны. Но ужасы эти — ужасы вообще, они оторваны от человека, от человеческой памяти.
      В этих сочинениях никогда нет начала, из которого делалось бы ясным, что теряют люди, что разрушается навеки, и даже того — кто теряет. Эти звучания — иллюстрация, сделанная от имени никого, изображающая то, что никто не увидит и не перечувствует, а потому не трогает сердца, а только поражает воображение как нечто до невероятной степени чужое, не свойственное человеческой памяти.
      А между тем смерть страшна лишь потому, что страшны именно понятные доступные сознанию вещи, которые страшат нас, и — в первую очередь — неизвестность, затем потеря всего, что имеешь, видишь, можешь трогать и т. д., разлука с дорогими людьми, бессилие...
      ...Мать или невесту ведут насиловать
      — а вы бессильны
      ...Ребенка вашего бьют, гонят в тюрьму
      — а вы бессильны
      ...Голодная смерть
      — а вы бессильны
      В сочинениях Пендерецкого нет выражения ПОТЕРИ, потому нет трагедии.

Уволили из театра — не мог 2 раза в день быть трезвым.

Кто-то может выразить в музыке 10. Я выражаю и любуюсь 1. Кто-то 2. Каждое составное, как бы мало оно ни было, имеет право быть предметом искусства.

Шпарит десятками, сотнями... Стрельба. Хорошо, чтобы сразить. А хочется ласки — хочется единиц, двоек... Научите чувствовать составные части.

Грипп опасен. Вирусы каждый год меняют строение белкового вещества. Он приспосабливается к тому, чтобы выжить. Он плохо поэтому истребим. Боже мой! Чем мельче существо, тем чаще и легче оно приспосабливается!

Разговор у ларька с пивом — женщина с перевязанной головой. Сквозь повязку на лбу выступила кровь. Лицо в синяках, пропитое. Сама сухая, ноги тонкие. Рост маленький. К продавщице:
— Не пускай своих на солнце без шапки... Утром стала кальсончики одевать ему — ножки в синих пятнах. Я говорю: «Коль, чего это?» — «Не знаю, мама». Я к доктору. Белокровие. Долго не живут. Все хорошо сделали — памятник поставили. Одиннадцать лет парнишке.

Сцены: соревнование оркестрантов в парке культуры (по Володину)1 (1. К спектаклю «С любимыми не расставайтесь...» А. Володина. В театре им. Ленинского комсомола (Ленинград)).

На танцах — остановка общего танца и явления отдельных пар на свою ЛИЧНУЮ музыку.

      В муках, тревогах
      Живем по правилу:
      С думой о Боге
      Прислуживать дьяволу.

      Тариэли, тариэли,
      Тариели притарнели
      Тариели притарнели,
      Тариели утарнэли.

      (Вечерок, ч. 2-я)
      Вот я иду,
      Тук-тук!
      Я иду, иду, иду!
      Я письмо!
      Тук-тук!

      Она: Откройся, письмо (письмо открывается)
      Читает: Добрый день...
      Добрый день, а может ночь...
      Добрый день, а может ночь, жена моя
      Бой — письма от нее
      Я тут выйду на крыльцо.

      — Трубы трубят,
      трубы трубят,
      трубы трубят,
      трубы трубят.
      — Что трубите, трубы?
      — Вестники мы,
      вестники мы,
      вестники,
      несем вести.
      — Тук-тук-тук.
      — Я письмо, и т. д.
      — Что трубите, трубы?1 (1. Один из вариантов «Военных писем»)

      Пусть было, как было —
      Ведь как-нибудь да было!
      Никогда так не было,
      Чтобы никак не было.

И зачем бы тебе не простить меня, не снять с меня проклятия своего и т. д.
(На финал «Вечерка».)

      Трубы трубят
      Кони бегут
      Стрелы летят
      Почту везут
      Она: А что там?
      Дети: А там письмо.
      Она: Кому?
      Дети: Тебе.
      Она: Где оно?
      Дети: Вот оно.
      Она: Брать ли?
      Дети: Бери!
      Она: Открыть ли?
      Дети: Открой.
      Она: Честь ли?
      Дети: Чти!
      Добрый день (Timp!!)
      Добрый день (Cel)
      А мо-жет-ночъ... (Timp)
      А может ночь... (Cel)
      Добрый день, а может ночь, жена моя
      (пошел оркестр)

Где оно!
В реку пало!1 ( 1. Еще один из вариантов «Военных писем»)

      Очень слышно хорошо,
      Очень видно хорошо.
      Огни горят,
      Очень греют горячо,
      Очень видно далеко.

Скрывают даже то, что читают (выступление Косыгина по телевидению 31. XII—72 г.).

«Они были первыми» — концерт лауреатов конкурса.

...Как автор вот уже давно испытываю ощущение человека, находящегося под следствием... Когда меня спрашивают, отчего я не приглашаю никого в свои концерты, обычно отвечаю, что приглашают лишь адвоката. Я же беден настолько, что поручаю выполнение этой приятной обязанности себе самому и самым близким родственникам.

      про «сто»
      сто«л» сто«к» сто«лбом»
      сто«н» «те»сто сто«ять»
      сто«г» сто«па» сто«ю» «ме»сто

      Об эклектизме. Эклектизм — общение от незнания собеседника.
      Эклектичен Антон Пафнутьич, воскликнувший («Дубровский»): «Пуркуа ву туше?! Я не могу дормир в потемках». Пушкин же, подметивший это, целостен в изображении этого характера. Эклектический стиль — стиль учебника, при помощи известных примеров в известном тоне доказывающий известные истины. (Истина — наше отношение к явлению. Всякое направление в искусстве, связанное с толкованием взаимосвязи явлений, носит следы эклектичности???)
      Эклектика— передача, пересказ уже известных состояний.
      Эклектика — эрудиция, «книжный ум». Путь очень длинный, но приходят в одно место!
      Ходят в одно место. А путей много.
      Эклектика и программность. Информационные сведения. Информация — не знание!

С годами даже постановка рук стала походить на постановку рук у педагога по фортепиано.

Истинное вокально-инструментальное сочинение тогда, когда музыка и текст независимы друг от друга, т. е., соединяясь вместе, не вредят друг другу, а разъединяясь, не теряют выразительности и привлекательности.

Стихи можно уподобить форме, в которую отливается музыкально-образное литье. Каждый брак в форме сказывается на качестве отливки. Поэтому текст и музыка зависимы друг от друга и соподчинены.

Никто не знает больше того, что может сделать. Знание — информация, подчиненная личности. Эклектика — личность, подчиненная информации.

Статья о Моисееве, восстанавливающем итальянскую танцевальную культуру, — монолог Хлестакова о том, как звали его управлять департаментом.
Статья о Биешу, скрывающей слезы на могиле отца, для того чтобы через день рассказать об этом корреспонденту «Известий».

У меня есть свое мнение по этому поводу, но, к сожалению, я с ним почти не знаком.

Был экономен — свои суждения берег, предпочитая пользоваться чужими.

      Ах вы мысли, мысли-гусли
      В голове моей загусли.
      Пусть плюют на них, пусть виснут
      От того они не скиснут.

На словах —
как на санях,
На думах —
как на вилах,
А на деле —
как — в яме.

27 мая 1973 г. Маленькая крошечная старушка-лилипутка, нищенка, стояла у Некрасовского рынка, на углу, на солнцепеке. Старый шерстяной платок на голове, полузимнее пальтишко, худенькие туфли... Ей стало, видно, жарко, и она пошла по тротуару вдоль улицы, посреди потока прохожих и просила милостыню, но ей не подавали, потому что люди не слышали ее маленького больного голоса и не видели ее маленькой старенькой руки, протянутой к ним. Они были настоящие большие люди...

У интеллигентного мужчины, пьющего регулярно и потерянно, всегда грязновато под ногтями. У пьющих женщин — худые ноги.

3 голубых цвета — рабочий, бросившийся под поезд (Вологда), парень, отравившийся йодом (Воздвиженье), голубые ноги девочки, попавшей под машину (Фонтанка).

Золотое на бархатно-коричневой коросте (покойница Настенька — девочка из маминого детдома).

      Жизнь народного искусства синтетична, люди поют, и то, что они поют, связано с обстановкой, с ситуацией, с компанией, с пейзажем, с погодой. Жизнь эта театральна и драматургична.
      Сидя тихим летним вечером на берегу реки, глядя на закат, слушая шорох засыпающих деревьев, будешь петь нечто, тесно связанное с этой обстановкой, продиктованное ею. Это гармоничная драматургия. Это театр со всеми своими прямыми и обратными связями. Музыка в кино и театре подметила эту синтетичность.
      Человек не воспринимает музыкальный момент исключительно как таковой, но воспринимает его в связи с тем, что конкретно окружает его в данный момент, а также в связи со всем тем, что заложено в его памяти со всеми сложными и многообразными связями и реакцией на явления прошлого и настоящего во всех их проявлениях — физиологических, этических, эстетических, общественных и т. д.
      Все это — драматургия жизни произведения, способ его существования. Способ этот — в синтезе произведения искусства со средой.

...Каждое воспроизведение любого творения музыки — это сцена, действо со своими декорациями, освещением и участниками, каждый из которых в момент воспроизведения двуедины, как и настоящий актер в настоящем театре — он и игрец, и самостоятельная личность одновременно.
Так некоторые сочинения одним людям ничего не говорят, мертвы для них, а для других — живее живых. Жизнь сочинений искусства во многом зависит от событий, с которыми оно связано (Марсельеза) - песни военных лет.

Имел небольшую, но очень миленькую идеологию со всеми удобствами.
Меняю небольшую идеологию со всеми удобствами, в центре на большую. Удобства те же.

К произведениям искусства отношусь как к людям — люблю со всеми слабостями и недостатками.

М. Бялик напечатал рецензию на телевстречу со Щедриным, которую, однако, все увидели лишь через 2 дня. В рецензии он посетовал на то, что такие передачи не анонсируются.
Между тем эта была проанонсирована, и в программах «РТ» был даже напечатан очень красивый портрет композитора.

Сыграть театральный спектакль для телевидения называется «сыграть в ящик». Если после этого спектакль идет в театре, то это уже загробная жизнь.

Государственные чернила. Стихи, написанные официальными чернилами.

Родился Миша, через минуту — Мойше, еще через минуту — Маша, еще через минуту — Алеша. И так далее — можно поминутно выстроить человечество в длинную очередь. Если самому старому на земле 100 лет, это значит, что всему человечеству 100 лет.

Новый молоденький человеческий помет уже не ходит стайками, как рыбки. Ходят в одиночку — все чаще и больше.

Сила игры в искусстве велика. Можно даже сделать работу хуже и скрыть это.

Раскрыл суть сочинения, а закрыть позабыл. И все поперли, поперли — кому не лень. Натоптали при этом ужасно.

...Она родилась уже пожилой, знающей жизнь девочкой.

...Каждый художник, прежде чем окончательно сформируется, проходит все стадии развития от низшей до высшей, подобно тому, как человеческий зародыш, проходит все стадии развития — от эмбриона до человекоподобного. Родившись, он еще долго растет, чтобы сделаться ПЛОДОНОСЯЩИМ... но эмблема эмбриона— ухо...

      Единица измерения успеха — УМФ (в умфах). Нормальный успех — 3 умфа.
      Имеются в продаже свежие овации.
      — Почем овации?
      — Сколько умф?
      Двуумф, триумф, пятиумф? Артист вечером дома считает. Просто умф. (3 умф — 2 умф) = 1 умф.

Аплодисменты хранил в больших дубовых бочках. Комплименты собирал в особые розовые пакетики.

Аплодисменты текли, как вода из детской лейки на большой огород.

      Поеду в Опочку
      Куплю себе бочку.
      Повалю на кровать
      Станем вместе ночевать.

      Ой, ты море синее
      А тоска зеленая
      Ты не плачь, красавица,
      Вода и так соленая.

      Чер-чер-черен
      Черен-черный ворон
      Чер-ный ворон.
      Ай-яй-яй-яй, яй-яй-яй.
      Ты ему наподдавай.
      Что-то времечко идет,
      Что-то времечко бежит,
      Может времечко уйдет
      Может времечко найдет1. (1 Припев к «Домашней песенке», сочиненный В. Гаврилиным)

...Тонкий, глубокий, умный, думающий музыкант. Вариант. Тонк, но не глубок, умный, но не думающий. Не тонк, но глубок, не умен, но думающий.

      Между нами все порвато
      И тропинка затоптата
      Не играй в мои игрушки
      И не писай в мой горшок.

      «Песня на 90 куплетов»
      Я сижу на берегу
      Не могу поднять ногу
      Не ногу, а ногу
      Все равно не могу!

      Заметки. Об авторах прошлого и настоящего.
      О времени множества авторов.
      1. Повторяемость тем, образов и т. п. в творчестве одного автора прошлого.
      2. Способность создавать новое (у каждого автора ограничена).
      3. Количественный рост авторов в настоящее время. Необходимость более точного выбора направления, тематика творчества. (Количество работы одного перекладывается на разных авторов.) Новые возможности авторства — кино, телевидение, радио.
      4. Разделение труда в промышленности — идентично разделению тематики творчества (деревенские писатели, рабочие писатели, фантасты, сказочники, очеркисты, юмористы, лирики, кинописатели, радио и т. д.).
      5. Количество написанного не обязательно переходит в качество (Грибоедов).
      6. О творческой болтливости авторов — не надо утомлять собой!

      Солнце льет на голову мне —
      Как хорошо моей голове!
      Дождик льет на голову мне —
      Как хорошо моей голове!
      Ничего не льет на голову мне —
      Как хорошо моей голове!
                                    (Голявкин В.)

...И все шло как обычно. Первые 2 месяца не было сахару. Потом сахар неожиданно появился, но зато исчезло все остальное. Покупать грабли Иван Кондратьевич ездил в Ленинград...

...Шофер успел пообедать, поспать и снова пообедать и теперь маялся в кабине под осоловелыми взглядами пассажиров, но с места не трогал. Маршрут в 50 км он, согласно графику, должен был одолевать в течение 8 часов, и потому на каждой остановке он должен был стоять — худо-бедно — от 40 до 60 минут.

Опера — балет про Жулика (и о растущих потребностях).

      Провинция не знает НАЧАЛА вещей, событий, идей. Начала эти — в духовности, в любви, в одержимости, т. с. в нематериальном, которое и рождает вполне реальные, ощутимые результаты...
      Так воспринимают нас все другие люди, кроме матерей, для которых начало наше было в духовном, в любви, в вынашивании, в нянченье, в страданиях, в заботах... Для всех прочих мы только готовая продукция — либо хорошая, либо дурная, либо полезная, либо бесполезная, приятная либо неприятная...
      И только в единицах мы возбуждаем любовь...
      Провинция — бездетная старая дева, обиженная на весь свет — имея все прелести и данные своего пола, не имеет только одного — возможности родить...

...провинциализм — это отсутствие веры в необходимость полного подвижного знания... все как в столицах, но кое-как... провинция — это формализм.
...в интеллигентском кругу можно одеваться скромно. Для поездки в провинцию надо одеваться шикарно.

Псковские реки: Алоль, Пуэна, Смердель, Насва, Усвяча, Кунья, Малый Тудер, Сережа (она), Халынья, Редья, Полнеть, Исса, Сороть (Пушк.), Уща, озеро Большой Иван, Тереха, Курея, Желча, Люта, Ситня, Мшага, Уза, Удоха, Псижа, Саба.

За все свои заслуги естественным путем получил звание. (Единственное звание — Александрович.) Особенно радует, что так меня называет молодежь — ведь она, как никто другой, реагирует на настоящее, подлинное.

...Принесли его в комнату и сложили в уголок. Так он и лежал себе несколько лет, пока кто-то об него не запнулся. Тогда он встал и сказал: «А сейчас я вас всех съем».

Не считайте меня плохим, не считайте меня хорошим. Считайте меня бурдовым.

Про себя он говорил: «Я человек нитойный, я человек — нисейный. Ни тоська, ни cecька".

г. Мерцанск, г. Шефск, д. Романтиково... а за окном мелькали голубые города с самыми ужасными названиями...
Интенсификанск, Большие Козлы, Малые Стимулищи... Ах, победит твою мать! Бодрит твою мать!

Оперы Вагнера превосходны по музыке, по развитию состояний. В них есть лишь один недостаток — полное отсутствие подлинно певческой интонации в партиях солистов. Это незначительное обстоятельство превращает все многочисленные достоинства его сцен в труху...
Человеческий голос вплетается в ткань его сцен на равных правах с голосами оркестра, и интонация его приобретает свойство интонации инструментальной. Видимо, недостаток вокально-мелодического дарования, отсутствие способности мыслить в голосе, развивать состояние, отталкиваясь в первую очередь от природы пения, и толкнуло Вагнера к его особенным взглядам на ведение оперного действия. Он не был театральным композитором в полном смысле. Он был и остается подлинным, замечательным в своем мастерстве и образности симфонистом.

      Прилетела песня,
      Села на крылечко
      За тебя замолвила
      Доброе словечко.

«Утешения другу» (Не надо рыданий!) — с хором друзей, вальсом цветов и детскими играми («Запрягу я тройку быстрых...»).

Подстасовать факты. Рассоллертировать музыку1 (1. Иронически обыграны фамилии В. В. Стасова и И. И. Соллертинского).

Ораты — монгольские крестьяне. Орать — пахать. Оратория — сельский жанр. Пахатория.

      Мой жестокий, милый век,
      Шумом-громом меченый —
      Это камни у людей
      Валятся из печени.

      Ах, надо бы, как надо бы
      Чтоб все всем были рады бы...
       ---------------
       ---------------

      До тла все в жизни вылюбить,
      Да жить, да не завидовать.
      Из песни слов не выкинуть,
      Да и к чему выкидывать?

Братья Турандот — Иван Алексеевич и Абрам Самуилович.

Мать о сыне-дирижере: «В этой симфонии он особенно хорош!»

      Малые, большие есть на свете миры
      Малые, большие есть на свете дары
      Но в большом и малом мире
      Дважды два всегда — четыре.
      Потому что это, братцы, правда
      Да-да!
      Много в мире разных истин:
      Бездна без дна!
      Мне из всех дороже, братцы,
      Только одна:
      Если трус - не надо браться,
      Если смелый - надо драться,
      Если браться - надо, братцы, драться
      Ага!
                       (будем)

Симфония кудрявая, как давно немытые подмышки.

      Черногрудисты и смуглы
      Вошли в президиум оглы
      Блондины со всего партера
      Вскричали: «На какого у....pal» —
      За что ужасные оглы
      Поставили их всех в углы.

      Спускалась ночная прохлада
      В аллеях заглохшего сада
      Я друга к себе поджидала
      И тихо себе напевала:

      «Белая роза — невинность
      Алая роза — любовь
      Желтая роза — измена
      Вся пожелтела от слез».

      Вышел немец из тумана
      Вынул ножик из кармана
      Дым валит, тебе водить
      (водить — с завязанными глазами ИСКАТЬ).

Сима (поет): Смерть от дурака, всеми оплеванного.

      Рассказ об игре на рояле... Знаю каждую клавишу, знаю, где как поставить палец, чтобы звучало как нужно...
      Хорошо играют другие, но больше всего люблю играть сам, ЛЮБЛЮ, как ЛЮБЛЮ...
      ...При посторонних стесняюсь, нет такого: «Пойди и посмотри, как я люблю». Любовь только для двоих. Я и рояль.

Духовное отношение к предметному — возможно и нормально. Предметное отношение к духовному — извращение... Цивилизация— предметный мир. Культура — духовный мир.

      1. Дождь дождит
      Молодец в чистом поле качается
      Дождь дождит
      Хорошенького мальчика с войны нету.
      Дождь дождит.
      2. На дворе смеркается
      Красного мальчика с войны нету
      На дворе поздным-поздно
      Красного мальчика с войны нету
      На дворе — глухая полночь
      Красного мальчика с войны нету
      На дворе — глухая полночь
      Красного мальчика с войны нету
      На дворе, заря — белый день
      Красный мальчик с войны идет
      Дождь дождит...

В маленьких, темноватых боковых фойе висели фотографии актеров — тружеников танца и пения. В великолепном центральном фойе с беломраморными колоннами никаких картин не висело. Со стен и потолка, расписанных гирляндами роз невозможной величины и пламенности, глядели на гуляющую публику нежные ангелочки с трубами и без труб, нарядные драконы с разинутыми пастями и кривыми, как турецкие сабли, зубами, и обнаженные красавицы, волнующие видом очаровательных ланит и персей.
В центре зала возвышалась скульптура главного бухгалтера, женщины волевой и мужественной, — никаких ланит, никаких персей — одни только щеки и груди.

«Зайди ко мне, — сказал Дыр-Дырьев. — Поговорить надо. С глазу на глаз, как говорят французы — титя о титю».

...Для удобства потребителей! — куриные яйца на молнии.

...Слава — это автомобиль, в котором едет певец со своей музой.

Сама из себя mezzo-soprano. И программа известно какая. Ни тоська, ни сеська — кабы знала я, кабы Эболи1 (1 Обыграны название романса П. И. Чайковского «Кабы знала я, кабы ведала» и имя персонажа оперы Д. Верди «Дон Карлос»).

      Все в одну смешалось груду,
      Все смеется и ликует,
      Все поет. А я не буду.
      У меня на сердце грусть
      Я, ребята, грустный груздь.

      Мне с собой лишь просто, вольно.
      Для себя себя довольно
      А когда с собой прощусь,
      К вам, ребята, обращусь.
      Подарю свои вам мысли,
      Лучшей выделки они
      В них я сам, да я - одни
      Словом - славно!
      Я да я над ними бились,
      Чтобы стройно шли, не сбились,
       Были ясны и чисты
       С миром были бы на ТЫ,
       Чтобы были мы друзья
       С вами оба - я и я
       Потому что с ним мы оба
       Вековечное в них влили:
       В них мы нежность сердца влили
       Скромность, доброту и честь
     Да всего не перечесть
       Потрудились славно оба
       Наделить их чувством, чтобы
     Как бы вы на них не висли
       Наши мысли не прокисли.

...Автор был из молодых — 30 лет, борода и небольшая лысина. Самовыявлялся на латинские тексты — не очень понятно все — кроме того, что надо бы в 4 раза короче.

Что вы нервничаете? У нас впереди столько же прекрасного, как и позади.

...семь коров тучных, семь коров тощих.
Семь дней отражал действительность, семь дней самовыявлялся.

Поскольку мороженого не было, подали студень...

Истинная аморальность в том, за что нельзя посадить в тюрьму.

Чем больше правил, тем больше бессовестности.

      Злая красная мышь с судками приходила за едой. Это была жена композитора, которого называли гениальным.
      Глубину его творений измерили вначале километрами, потом веками. Каждое из них было вехой в истории музыки, и когда последняя превратилась наконец в какой-то диковинный огород и городить уже было негде, и уже нельзя, а показатели километража и векажа перешли все границы возможного, прибегли к помощи
      мироздания. Отныне его музыка не была просто красивой, просто медленной или быстрой, а отражала глубину мироздания — иногда частично, иногда целиком, а иногда и духовный мир современных ему людей, подавляющее большинство которых было ему незнакомо, и в свою очередь не имели о нем никакого понятия.
      Знатоки искусства говорят, что он продукт эпохи, поскольку он бит, труслив, продажен, умен, завистлив, добр, зол, щедр, язвителен. Он стал музыкальным философом и украсил собою человеческое сословие, соединив в себе свойства корабельной мыши и лесной ящерицы. Подобно первой умел чувствовать беду, указывал на нее людям. Подобно второй он, увертливый и скорый, умел отращивать себе новый хвост взамен старого, оторванного злой рукой безжалостного грибника или ягодника.
      И поскольку далеко не каждому человеку дано предсказывать беду, получать подарки, отращивать новый хвост взамен оторванного, то он сделался герой и гений. В таком виде, с мудростью старой, много повидавшей мыши, пепельно-серый смотрит он осторожными, острыми, застекленными глазами на то, как другие, не «гении», не «герои», гибнут вместе со своими кораблями и теряют не хвосты, но головы. А он, чтобы, возможно, сделать из увиденного новое, возможно, нетленное полотно со всеми удивительными показателями по глубине вечности, которое, несомненно, будет еще одной вехой в истории искусства, но для которой на этот раз найдется место — будет торчать она, как кол, прошедший сквозь искусство и совесть художника.
      2) Как кол, прошедший меиеду чутким ко времени искусством и совестью художника.
      3) Как клин, вбитый между верой и идеалом, между человечеством и искусством.

Не сошлись характерами: один очень любил выпить, а другой любил выпить очень.

Человек — дитя природы. Нельзя Север засадить пальмами, нельзя Сахару засадить осинами. В человеке живет либо кипарис, либо рябина, т. е. его родина, и он сам — знак своей родины. Нет общей для всех родины, как нет любви вообще. Есть только общая земля, по которой мы можем прийти, прозвучать на родину других людей. Чтобы быть принятыми там, мы должны уметь и знать то, что умеют и знают они. Это сделает нас доступными друг другу, позволит общаться на одном уровне. Но чтобы стать интересными, мы должны принести свое — свое знание, свое умение, свое сердце, страсть и свое умение пользоваться их умением и знанием.

      К выступлению по телевидению:
      1. О популярности музыки кино и театра:
      a) ассоциации, образ, крупный план, «поза рожи».
      b) монтаж — создание состояния... для значительного отрезка музыки в кино — лицо, пейзаж и т. д. Монтаж в театре для значительного отрезка музыки — перестановка и никаких пейзажей, никакого состояния — ассоциации.
      2. Почему не показываю музыку — стесняюсь купаться на кривых ногах, а другие — хоть с «кавалерийскими» идут. Я же готов не купаться хоть всю жизнь, если ноги не «попрямеют», ...либо буду показываться в одиноких, не «пляжных», не позорных местах.
      3. Думать самому и мнение иметь только свое. Иной раз, читая чужие мнения — напугаешься (Богоявленский о квартете Д. Шостаковича). Три вопроса: а) откуда ему (Б) известна эта глубина?
      b) Физики и математики должны бросить свои эксперименты и составить перфокарты на этот квартет, и им сразу все откроется.
      c) Что же теперь писать нам, если уже все вскрыто и ясно? Несчастные, никому не нужные.
      4. О 10 и 1 в искусстве — каждое малое имеет право быть предметом искусства, и никто не ниже и не выше — все несравнимы.
      Океан и речки — что важнее (Бах, Шуберт?). Стол или шкаф? Может быть — солнце? Но одно не существует без другого.
      Видимо, самое важное — в нашей взаимосвязи, и она должна быть доброй, уважительной.

      (К статье «Мир современной музыки»)
      Когда я рассматриваю мир современного искусства, способы его существования, то все более и более склоняюсь к мысли, что настали, пожалуй, времена новых скоморохов, труверов, трубадуров...
      Вчера приятель моего сына, 14 лет парнишка, на мой вопрос, почему он не хочет пойти в театр, ответил, что он не любит.
      «Чего, — спросил, — как актеры играют?» — «Нет, это нравится».— «А что же?»— продолжал я допытываться. «Неправда!» Из дальнейшего разговора я понял, что не нравится ему само существование, вернее — способ существования искусства, т. е. такой способ, о котором я говорю как об отчуждении.
      1. Раздробление, разделение общества — очень сложное и многосоставное, многогрупповое.
      Разность эстетических пристрастий.
      2. Умирание народного искусства, которое раньше при более цельном составе общества удовлетворяло все запросы. [Пример т. н. слабо развитых народов, которые до сих пор довольствуются либо «натуральными» формами музыки (народное искусство), либо простейшими профессиональными — нет симфоний, опер и т. п.]
      3. Способ существования современного искусства
      a) Разделение, раздвоение каждого отдельного творца — дело и личность, дело и человек — приняло самые гадкие, самые уродливые формы, пронизанные ложью; великий симфонист — великий гражданин, и он же — растратчик, лицемер, двурушник.
      b) Век чрезвычайно быстрой информации — не только деловой, но и человеческой. О творце-человеке узнают быстро, знают много и интересуются знать, как о своем соседе, — это и естественно — каждому существу важно, любопытно знать, что за тип существует с ними рядом — в соседней комнате или на соседнем материке.
      c) Много грязи оставило большое искусство — интриги, воровство, взятки, подкуп. Сонмы жуликов, жучков, спекулянтов (протекционизм), подкуп прессы, служение выгоде и т. д. Все это было бы не так страшно — эти пороки распространены и в других сферах жизни, — но нигде они не выглядят так гадко, потому что нигде не отвратительна так хорошая мина при плохой игре, как в искусстве, самой природой призванного воспитывать человека, хотя человека воспитывает человек.
      d) Сравнительная жизнь советского театра и бродячей скоморошьей труппы:
      — служение только ради искусства и идеи, неподкупность, непродажность,
      — отсутствие лицемерия,
      — отсутствие ТАЙНЫ искусства (т. е. искусство хорошо, когда оно связано с организмом творца как КРОВЬ, но не как короста).
      (вариант... невидимая, как кровь... но не как пугающая короста)
      — за выступления — деньги в шапку, кто сколько может (без
      кассиров со скрытной торговлей, спекуляцией, с обеспечением за тряпки, за начальственные связи, за дружбу с милицией и т. д.). Если выступающий проворовался — упер, скажем, крынку молока, — его бьет вся публика, несмотря на его художественные достоинства.
      Если узнают, что труппа из прекрасных мастеров НЕ ЧИСТА — например, в ней сожительствуют друг с другом, — ее изгоняют из селения с позором.
      Т. е. человека в человеке воспитывает только человек. Искусство при этом лишь одно из орудий воспитания, и от того, в руки какого человека-воспитателя оно попадет, будет зависеть результат воспитания.
      На сегодняшний день искусство СТРАШИТ, как страшит двурушник. Большая нечистоплотность — жить с самим собою. Это распад. Искусство начало так жить. Это начало конца. (Хотя есть попытки обновиться, зажить другой жизнью... напоминает престарелого дегенерата Франца-Иосифа, который по совету врачей спал, положив себе на грудь маленького мальчика.)
      e) Бедное старое искусство... (как оно рождалось, зачем, для кого. Роль его в старых обществах, дать картину расслоения и морального состояния старого общества — в движении) ...но теперь время кризисное. И как во все кризисные времена скопившиеся ценности, которые никто не может приобрести (хотя они и всем нужны), — эти ценности ТОПЯТ.
      f) Начало начал нового времени. Ars nova 1. Бродячие ансамбли. Хиппи.
      Поп-музыка, их свойства.
      1) Свои ребята
      2) Нет тайн
      3) Без профчванства
      4)
      5) и т. д.
      Грозящие опасности: 1) Подкуп (попасть в ловушку порочного старца — современного общества с его искусством — сил мало, еще дите и — живет в вонючем дурном воздухе). (В примечание: Я бранюсь с большим искусством как свой, но не как чужой, который вообще считает занятием лишь хоккей. Есть у нас такие, в том числе и в среде крупных государственных руководителей искусством.)
      1 Новое искусство.
      Что дальше: 1) Межконтинентальные космические муз. концерты (перекличка материков). Создание производств по созданию глобальной музыки.
      2) Музыка на службе науки, хозяйства, медицины. (Здесь хорошо поговорить о программности музыки: темп, направление движения, продолжительность звука, ритм, высота, тембр, сложнейшая картина при взаимодействии этих показателей и их связь с физиологическими и психологическими данными человеческого организма.)

Ни в коем случае нельзя делать в искусстве ни одного отступления от высокого. К такому ущербному сочинению можно быстро привыкнуть (особенно в наше время с его средствами пропаганды), и оно уже будет казаться допустимой нормой, и, таким образом, возможность падения искусства делается бесконечной.

      Есть нечто от китайской современной доктрины в рассуждениях целого ряда европейской творческой молодежи — все разрушить и из образовавшегося ничего создать нечто совершенно новое ...[но созданное человечеством — до такой степени продиктовано самой природой человеческого существования, что уничтожить его можно, лишь полностью уничтожив человеческое общество—т. е. не оставив ни одного человека в живых. А это возможно ли?]
      Страшна полукультура, полузнание, т. к. их, как правило, хватает лишь на то, чтобы скрыть другую половину — незнание. Отсюда невозможность работать в чистом стиле, неуважение к школе, традиции, вызванные лишь комплексом обидчивости, порождающим фрондерство...
      Как часто у нас решаются сделать (обновить) тот или иной вид художественного творчества по принципу: пусти козла в огород (или: лису сторожить курятник). Конечно, несомненно, что в этом случае возникнет курятник нового типа (либо огород — но без кур и без капусты).

Главная особенность творений народных — будь то художественные, либо любые другие — пожалуй, в том, что духовное и чувственное начала слиты в них неразделимо, потому что для народа-творца искусство — одна из составных частей жизни, тогда как для художника — жизнь одна из составных его искусства.
Искусство начинается там, где начинается раздвоение личности, разделение мира художника на реальные поступки и воображаемый идеал, где появляется возможность жить другим, нежелательным для них, способом и способ оправдать это желательным для себя способом.

      Там, где начинает выпирать личность — искусство кончается. Подлинное искусство — вовсе не искусство, ибо состоит в гармонии жизни тела и жизни духа, как любое творение природы — будь то кузнечик или Гималаи. Каждый из них занимает свое место, и глупо сказать, кто из них выше и значительней.
      Ах, как запутали нас старые эстеты! Как сделали все обыкновенное — необыкновенным, естественное — чудесным, требующее знания и постоянного изучения — непреходящим, должное — ценным, наиболее зависимое — гениальным. Великий испуг!!
      О, Моцарт! Ты гениален, потому что тебя не было бы без многих до тебя! Ты вскормился и вспоился молоком многих музык. Все, что до тебя, — все твое. Ты очаровательно аморален; как ребенок, на глазах у всех ты украдкой таскаешь подаренные тебе же лакомства. И ты не скрываешь того, что скрываешь это, и потому то, что до тебя считалось дурным, с тобой и после тебя стало нормой прекрасного, потому — что всегда прекрасен бесхитростный человек, а с ним и кузнечик, и птичка, и Гималаи, ибо они именно таковы, какими мы их принимаем.
      Да здравствует гармония чувственного и духовного! Долой союз кавалерствующего телесного творца с хитрой побирушкой — личностью!
      И в самом деле скажите — разве бывают на свете тяни-толкаи?

Ни искусство, ни наука, ни техника сами по себе человека не воспитывают. Человека воспитывает только человек...
Никакая кибернетика не имеет для меня ни малейшего смысла, если при помощи нее можно лишь изобрести новую кибернетику. Вот, если бы она злого могла сделать добрым — я сделался бы первым технократом...

Ничто невозможно переименовать. (Свердловск, бывший Екатеринбург)

...А история — не выдумка ли? Возможна ли вообще такая наука? Как невозможно воссоздать историю одного человека.

Везло в женщинах. Невозможно существование злодея, если его не поддерживает хотя бы одна женщина.

На старой земле родится новый урожай. Из старых книг родится новое знание (Чосер).
Новое искусство родится из старого.

Чтобы не отстать от времени, многие заказывают обувь у моднейших мастеров и месяцами ждут выполнения заказа.

Будучи больным и нищим, композитор работал над оперой. Она была поставлена с большими трудностями. Декорации были плохими. Костюмы такие же. Исполнители тоже. Опера провалилась.
Музыка, несмотря на ее выдающиеся достоинства, главными из которых были болезнь и нищета композитора, и в особенности его конфликт с современной ему действительностью, была освистана. Не пережив удара, композитор скончался через 25 лет после премьеры.

Девочка, убегая с занятия музыкального лектория через окно (через дверь нельзя — усиленный наряд учителей во главе с завучем по производству), сломала ногу. Какой вывод напрашивается из этого печального факта — то, что зал для массовых мероприятий помещался на первом этаже. Если бы этаж был 5-й, то число школьников, не охваченных эстетическим воспитанием, механически сократилось бы.

Эпоха бельканто... Значит, была эпоха и небельканто. В небельканто больше естественного. Может быть, и есть то пение, которое нужно нам сейчас в нашей опере.
Свежее, парное, с иголочки, с кровиночкой.

      Старый Маруська сидел на своем пне. Вокруг разливалась и кипела буйная тишина. И столько пронзительных птичьих трелей падало с неба на грешную эту землю, столько пьянящего багульника и чуть приметных в это золотистое утро лип колотилось и вилось в зеленом, похожем на голубое, воздухе, что хотелось плакать или смеяться, стоять или сидеть, или так вот просто лежать, прижавшись к старой колоде, бог весть кем и когда принесенной сюда с далекого угора, где недавно стояла еще маленькая — всего на 3 двора — деревенька Махлянка, начисто спаленная грозой в то далекое, чистое и мокряное лето, когда помер старый пастух Митя и занемогла ворожея Кобылиха, прозванная так за кривые свои ноги, вечный красный, яркого узорочья, платок на плечах да за неумеренное пристрастие свое к козьему молоку... Старики тогда сильно заглядывали на небо и на дальние черные леса, что желтой пеной текли в густых вечерних сумерках, похожих на вязкую кисею, которую хорошо умели делать здешние бабы.
      Когда-то во времена прошлые сама царица, говорят, просила представить пред очи свои диковины сих мастериц. Да не пошли бабы — горды были. Да и то сказать — по гатям да суметам, не считая мелкого проселочья с диким подлеском, замшелым да полысевшим от дождя да и от вёдра, — одних только верст 10 тысяч отшагать было надо до далекого, неведомого Петербурга...
      А парни, как всегда, с отцами, плечо о плечо, вкалывали день-деньской, кто на поле, кто в густом колючем орешнике, а кто и у себя на задворках, а вечерами, нарядившись в лучшие рубахи и пояса, ходили рядками по деревенским улицам, орали песни да тискали под суслонами девок.
      Старый Маруська приоткрыл глаза. Никто не знал, откуда пришел он в эти края, даже старый Прошка, на что уж стар был, и тот не помнил, потому так уж и повелось считать его, Маруську, местным старожилом... Маруська пошевелился и дерганул узенькими своими слезящимися глазами. Глаза болели уже давно, еще с гражданки, когда шальным осколком пробило ему насквозь всю левую ногу. Тогда полковой фельдшер, молодой еще парень, спас его от верной смерти, но с той поры Маруська стал глохнуть. Глохнул он долго и тяжело, почти вот уж 50 лет, а теперь глаза и вовсе слезятся...
      Маруська огляделся кругом — это было его хозяйство. В колхозном пневодстве, когда приставили к нему Маруську, не было ни одного пня, Маруська взялся за дело крепко и кряду. Часто уходил за гумно, где разгуливали черные важные вороны. Вороны знали и не боялись Маруську, и не улетали от него. Днем он заходил в контору, ругался с председателем и бригадирами, а вечером, осушив прихваченную еще с утра четвертинку, кряхтя забирался на скрипучую, устланную сеном, поветь и тихо засыпал со своими невеселыми стариковскими думами...
      Теперь хозяйство сильно разрослось, не узнать: «Гли-ко — почитай за мельен пней перевалило». Маруська любил свои пни одинаковой, ровной, спокойной, никудышной стариковской любовью. Но был у него и любимец. Он отличал его ото всех, холил и ласкал его наособицу, и не раз бывало, споткнувшись остатком ноги об его старый, обгорелый, изъеденный муравьями корень и бултыхнув-шись головой об покрывающий жесткую его мостолыгу прелый прошлогодний лист, с удовольствием и тайной радостью произносил: «Вот, едрит твою мать».

      Давно мы уже не солдаты
      Давно уж не те, что когда-то...
      Все ближе последняя дата
      Когда постучится мадам
      «Ко мне?»—я спрошу.
      «Да, я к вам. Казармы мои опустели
      Веду пополненье войскам».
      «По адресу ль ты прилетела?
      Смотри — я не стар, еще в теле
      Как будто любим и при деле
      Мне даже медаль дать хотели,
      Да я ль тебе нужен в солдаты?»
      Смерть просто ответит: «Да, ты».

      ...Один из замечательных мыслителей древности высказал как-то парадоксальную мысль: если, говорил он, к двум прибавить два, то в результате обязательно получится четыре. Перефразируя это, ставшее уже классическим, выражение, мне хочется сказать: «Если к трем прибавить один, то в результате также обязательно получится ЧЕТЫРЕ».
      Так и в сочинении, которое сейчас прозвучит, будет сыграно для вас, — сочинение, которое вы сейчас услышите, — вы обязательно обратите внимание на то, что любовная тема, тема любви, я бы сказал, любовного томления, некоего томительного экстаза или, точнее — экстатического томления, претерпевает в своем развитии как бы преграду от этого состояния, тематического эроса до кульминации, до этого мощного толчка, вернее бури, до этого развернутого плато, где эротический экстаз отступает, отходит на задний план перед томительным тематизмом, вернее или лучше... лучше — вернее — в конфликт, в схватку с темой и томлением, когда тематическое томление уже не в силах преодолеть томительности темы, а эротический экстаз уже не в состоянии победить экстатического эроса, и в этом кипении, бурлении, клокотании, нагнетании, накаливании, нагревании, бушевании, в этих взрывах медных, в этих порывах струнных, все увеличивается гроза, скапливается как бы электричество, как бы работает как бы невидимый, могучий, огромный механизм, переходящий в еле слышное шуршание pizz струнных, завершающееся до-мажорным трезвучием. В этом и проявляется великая гуманистическая мощь, или вернее сила, или лучше — мощное величие гуманистической силы, сильнейший гуманизм великой мощи, или сильнейшее величие мощности гуманизма, величавость мощности силового гуманизма или лучше — мощная сила гуманистической величавости, которую утверждает это сочинение, которое сейчас для вас прозвучит, будет для вас исполнено. И вы, конечно, обратите внимание на то возвышающее чувство очищения, если хотите — катарсиса, которое вызовет в вас эта возвышенная, очищающая, если хотите — катарсирующая музыка.
      Структура симфонии традиционна: сначала звучит первая часть, за ней следом — вторая, и завершается весь цикл 3-й и 4-й частями.
      Могучий взрыв страсти, переходящий в pizz струнных, которое перерастает затем C-durнoe трезвучие... Здесь мы слышим как бы голос самого героя, поддерживаемого ударами большого барабана, и ликование народа, приветствующего его аккордами меди в широком расположении.
      Итак, слушайте поэму «Памяти К. Чуковского». Вы услышите ее в исполнении оркестра современной музыки. Дирижер — Гозман.

У меня нет возраста — я молод, как новорожденный, и стар, как самый старый человек на земле.

Поверх белья проступило и явственно обозначилось сердце -небольшой, тугой кулачок, узловатый и очень усталый.

      — вечерний Невский. Извозчики. Разные гуляющие. Возникает ветер, увеличивается, все гонит. Акакий Акакиевич появляется — ветра как нет, — это уже ангельское шуршание, звоны, небесная музыка. Грабеж — пауза, затем клавесин, и барышня поет.
      Вы поедете на бал?
      Затем то же поет солидный чиновник.
      Затем то же поют господа.
      Затем — молодые люди.
      Все наступают на него, он только тут в ужасе кричит— и крик сливается с ветром, который гонит маски пританцовывающих людей по Невскому.
      Финал: Руки загребущие на музыку Шпанаты1 (1 Эта музыка впоследствии вошла в «Перезвоны». «Шинель» в Театре музыкальной комедии поставлена не была).

На руках браслеты, пальцы в перстнях, на шее кулон, широченные брюки, узенькая курточка, длинные завитые волосы, через плечо сумочка — в общем, настоящий мальчик.

Был он большой жрец — все ел — ничем не брезговал.

Она очень высоко подняла ногу. И все, кто видел это, очень удивились. И другие тоже стали стараться поднимать ногу выше. У одних это получалось лучше, у других хуже, но так или иначе началась эпоха «большого поднимания ноги». И все шло так сравнительно спокойно и обыкновенно, пока кто-то не написал статью «Поднимание ноги вверх». И хотя всем было понятно, что поднять ногу вниз невозможно, все сильно занервничали и стали говорить о том, что родилось такое, чему одно только имя — искусство.

      Кто-то первым узнает тебя,
      Кто-то первым скосит некошеное
      Кто-то первым пожнет, не любя
      Только мне,
      Не пойму —
      почему —
      Достается только поношенное.
                                                        26 мая 1974

Н. Н. был очень воспитанный человек — уходя из дома, всегда выключал утюг, не прыгал на ходу из трамвая, берег зеленые насаждения, не разрешал детям играть с огнем и не бросал окурков в писсуар. И какое счастье — слушал и никогда ничего не понимал.

      ХОТЕЛ
      Хотел в HOTEL — да не попал.
      В московские гостиницы приезжать не хочется.

      Бил оладью о ладью
      В кита кидал —
      Так мне кит дал
      В попа попал —
      И тот ПОП пал.

Чем меньше мужества, тем больше времени нужно, чтобы его собрать.

По утрам он разогревал на костре ноги, смазывал их постным маслом и посыпал зеленым луком.

Он задрожал от восторга, и из уха у него выпал маленький букетик ландышей и стакан с водой. Воду она выпила, а букет съела. Он так растерялся, что никто никак не мог его собрать. Долго потом мокли под дождями различные составные его части...

Великие творцы бывают двух типов — одни обобщают все, что было создано до них, и создают, подобно философам, из разрозненных течений одно огромное хранилище (Моцарт, Чайковский). Иногда их называют эклектиками, но это неверно — при эклектизме невозможно узнать автора целого.
Другие, отталкиваясь от всего созданного и вопреки ему, создают совершенно новое, что является действительным, в полном смысле открытием и обладает взрывчатой революционной силой, определяющей движение творчества следующих поколений (Эйнштейн, Мусоргский, Свиридов).

Верди и Тосканини — вот подлинные гении, рыцари искусства. Искусство и было их единственной жизнью. Они не делились на две части, отлично понимая, что искусство и человек неделимы, что человека воспитывает не искусство, а человек. Они были как небо, которым можно вечно любоваться, но нельзя топтать его ногами, нельзя сделать из него подстилку, и никому не позволяли относиться к себе как к прекрасным сернам или лебедям, которых при случае можно зажарить или съесть.

У каждого человека есть свое выражение лица, своя повадка, по которым мы его узнаем. Так и в творчестве — у каждого художника есть главный путь, про который людям известно больше и по которому его узнают. Но у каждого художника есть и другие, может быть не главные, не основные пути, но столь же неотделимые от главного, как найденная от большой дороги тропинка, бегущая рядом с ней.
Для меня такой тропинкой, которую я очень люблю, является работа над музыкой для театра. (Радиопередача 21. I. 74 г.)

Судьба и жизнь искусства — это судьбы и жизнь людей. Заботясь об искусстве, мы должны заботиться о людях. Если мы начнем обманывать людей, говорить неясные, нечестные речи, заниматься двурушничеством, лицемерить в прессе, а мудрость сохраним для узкого круга посвященных, — мы оторвемся от людей, отравим их души, их восприятие, их веру, а значит, подорвем устои искусства ибо люди в таком тумане быстро теряют ощущение цели, а цель истинного искусства — это цели людей. Только потому люди считают его прекрасным.

Никакая цепь не может быть сильнее своего слабого звена.

Современные музыкальные сочинения — запоздалая борода у покойника.

      И как будто у них
      Не будет оков,
      И больных детей и больших пупков
      И не будет вранья
      И ни сыщиков
      Ни предательства, и ни прыщиков.
      А заплачут — кто ж будет
      на чеку? Ихней кто щеке
      даст свою щеку?
      Я _ осмеянный, я — затравленный,
      Я, родней всем им миру явленный.
      Вы прильнете ко мне,
      как к милейшему.
      Хоть я был и буду —
      простейшее.
      Хоть заботы мои —
      титанические,
      Но болезни мои —
      ишемические.

Странные какие-то говорят вещи: пишите больше, пишите крупнее — какая-то мания величия. Количество и крупнота помогут мол, шире раскрыться. А я не хочу раскрываться, я не ворота.
Я хочу быть лишь полезным, толковым и не назойливым, я не хочу скрипеть при каждом порыве ветра. Многие раскрываются так широко, что уже из них воняет и вокруг натекла ужасная лужа из болтовни и величавости, только неизвестно ради чего... Может быть, чтобы быть более полезным обществу, нужно вообще молчать. Я не море, в которое впадают реки с громкими именами. Я маленький ручей, питаемый безвестными подземными ключами. И я буду счастлив, если какой-нибудь случайный путник набредет на меня, и я доставлю ему нечаянную радость и напою его влагой, какую он не будет пить ни в каком другом месте.

Все взволнованы. После концерта N... По прочтении авторского предуведомления, и в особенности после прослушивания 3-го фортепианного концерта, я понял, что совсем не обязательно, что удивительное — прекрасно, или гениально. Есть вещи просто удивительные, и не более. Например, вам ни за что ни про что съездили по физиономии. Это вызывает у вас удивление, но отнюдь не доставляет удовольствия и не заставляет считать это прекрасным.
Мне просто повезло — слушал, слушал и ничего не понял.

Июль, 11-го числа 1974 г., Устье-Кубенское.
В райотделе культуры слушал разговор начальника с председателем Вологодской филармонии. У отдела нет 600 руб., чтобы заплатить за годовой цикл концертов университета культуры. Возможный выход — отказаться от уборщицы.

Совсем утопает старое искусство: теряет слушателей. Без потребителя нет товара. Бегут из России в Европу лучшие музыканты, капитаны национального искусства. Бегут, как крысы с тонущего корабля, бегут как преступники, как предатели — нарушают главный капитанский закон: капитан погибает вместе со своим кораблем либо покидает его последним. Конечно, много в мире найдется еще кораблей, как много найдется домов для жилья — но плюнуть на свой первый — это значит — плюнуть на себя, плюнуть на лучшее, что дано человеческой душе, — благодарность, любовь, долг, т. е. плюнуть на все то, ради чего существует искусство, которому он, капитан, служит. Это есть пример отделения человеческой совести от дела, которому служишь.

      Д. Шостакович: ...symf— царица музыки... Только в крупной форме композитор выявляется наиболее полно...
      Какие странные, необдуманные высказывания...
      Почему в каких-то искусно сложившихся формах и живущих всего-навсего несколько десятков десятилетий предполагается выражение, причем наиболее полное, личности любого композитора, независимо от его пола, происхождения, судьбы, взглядов, пристрастий, морали, свойств характера, состояния здоровья, образования, местожительства, окружающей среды, отношения к общественной жизни, к друзьям и т. д.

Думаю поехать на Сахалин — говорят, интересно. Думаю симфонию написать — говорят, больше выявлюсь.

Сейчас, благодаря образованию, проснулось для участия в жизни искусства множество сердец, новых, молодых, свежих, парных, с иголочки, с кровиночкой. И не к лицу нам через их головы делать изящные кульбиты к необъятным высотам искусства, оставляя миллионы сердец на съедение жучкам из музыкальной помойки. Нужны новые, простые, доходчивые формы, как бы они ни назывались и каких бы размеров ни были — от микро до макро.
Самая главная задача композиторов — сохранить и завоевать слушателя — любыми путями, но только музыкальными, честными, неподдельными, без бульварщины, без сенсаций, без сплетен, без глазенья, без профчванства, без мании величия, без культа личности, без отвратительной, вонючей теории «лучших людей», без фаворитизма, который является злейшим врагом всякой подлинно творческой деятельности и способен остановить, изуродовать, свести к нулю не только результаты, но даже самые свойства любого искусства, ибо в этом случае нарушается гармония между способом существования искусства и целью искусства.

Одной из главных задач композиторского творчества является разрешение противоречия (несовместности) принципов построения музыкальной формы и принципов сценической формы (действия), из-за которого и образуется та чушь в оперном спектакле, к которой призывают привыкнуть, как к некоей особенной условности, но к которой тем не менее никто не привыкает, и все с отвращением и смехом на нее реагируют.

Научи меня, лес, умирать
Беспечально, как ты, увядать.

Прекратили все передачи, и голос сообщил: «Вы слышите шум самолета, на котором товарищ Б. улетает из Варшавы в Москву». На этом все и кончилось. Честное слово, можно заболеть.

Уже получило паспорта и замужало поколение, где я каждому гожусь в отцы. А я все еще молод — даже получил премию на смотре молодежи — большей оплеухи давно не получал.

Уходят, кончаются люди, с которыми я жил в одно время. Это я ухожу по частицам. И я оплакиваю их, я оплакиваю себя — скоро, очень скоро уйдет и последняя частица, уйду весь я, последний раз вобрав воздух этой земли и выдохнув его обратно — на память своим наследникам по шарику...

До широкого слушателя легче всего доходит музыка, в которой больше программно-литературного начала, чем игрового. Так, музыка Чайковского почти вся — программно-литературна; программны популярнейшие сочинения Бетховена...
Употребление интонации в их сочинениях — двойная программность, т. е. не только элементарная (физиологическая), но и сложная, т. о. связанная с другой музыкой, других авторов, с придачей нового смысла, смесью смыслов и т. д.

Музыка— самое игровое из искусств: подул в рог — и уже разувеличил призыв (лесной, хотя бы) голосом.

    Искусство в отличие от ремесла всегда выражает характер мастера и характер абстрактно поставленной цели. Например - ремесленник изобразит звуки охоты, рога, а художник подчеркнет в этих звуках, кто охотится — пышный или бедный, и даст свое отношение — ироническое, или уважительное, или еще какое-то. Утилитарное — знак рождения искусства, знак рождения музыкальной интонации; комплексы, которые нами воспринимаются как знак, как элемент, в самом деле являются уже сложными, программными (так, например, охотничий или военный сигнал).
      Взятые уже в таком готовом виде, с такой сложившейся идеей для использования в каком-нибудь сочинении, они приобретают, благодаря столкновению первоначальной идеи с идеями нового окружения, новый смысл, т. е. сложную программность, близкую к литературной, т. к. вносит элемент действующего лица.
      (о близости крупной формы к форме построения прозы).

Искусство вскармливает, но не воспитывает. Хорошая, здоровая пища — сильный организм. Почему здоровая: 1) Работа мозга 2) и т. д.

Развилка: идем по одному пути, но один говорит, что идем к прогрессу, другой — что к концу.

Радикальное средство от облысения: выпавшие волосы собрать, приложить к местам выпадения и втирать до полного прирастания. Успех лечения зависит от желания и воли больного.

Перистальтика, переходящая в прекратильтику.

После авторского вечера N со мной сделался гипертопический криз. Боже! Я не хочу скончаться ни от художественных фортепьянных концертов, ни от выдающихся терапевтов и настройщиков.
Я все думал, что значит «шут гороховый», пока не прочел «Игру в бисер» Гессе, и тогда понял, что речь идет о раздвоении личности, что определение ФЕЛЬЕТОНИЧЕСКАЯ эпоха означает: утром и днем делать то, что польешь дерьмом вечером и ночью.

      Я давно уже какой-то не такой
      Ты давно уже какая-то не та
      Надо 6 снова потакетъ — ну а на кой!?
      И с такими, и с сякими — маята!
      Ты дундишь, что между нами, мол, черта.
      Я дундю, что между нами нет черты.
      Все равно — черта не значит ни черта,
      Все равно — с тобою я, со мною ты!
      Я как будто много шляюсь, много пью
      Ты как будто истерзалася душой.
      Я как будто позлобел, посуду бью,
      Ты как будто ходишь в горести большой.
      Я дарил тебе как будто мало роз —
      Это правда, только правда не всерьез.
      Я с тобою, далее если врозь.
      А про прочее пусть треплют злые рты —
      Все равно — с тобою я. Со мною — ты.

Много вы, композиторы, о себе воображаете! Даже сам Моцарт был амудей, так неужели вы думаете, что вы лучше?

      Был такой разговор автора с редактором:
      — А перед этой пьесой мне хотелось бы поставить: «Посвящается моей жене Наташе».
      — Почему именно жене Наташе? У Вас, что — есть жена Люда? Или еще жена Оля? У Вас что — есть много жен?
      — Да нет, нету.
      — Тогда это посвящение звучит неясно.
      — Ну, тогда пусть будет просто: посвящается жене.
      — Жене? Какой жене? Это опять звучит неясно. Какой именно?

Пусть эти, не помнящие родства, москвичи играют ad libitum 1 (1 По влечению). Мы, ленинградцы, будем играть Admoni2 (2 Обыграна фамилия композитора И. Адмони-Красного).

Когда он случайно ударил меня молотком по лбу, я ему сказал: «Ты ошибся, Петя». А он мне ответил: «Прости, друг» (из протокола товарищеского суда).

      Стихира есть —
      «Достойно есть...»
      Что это значит,
      Что за честь?
      «Достойно есть...» —
      достойно есть.
      «Достойно есть...» —
      достойно пить.
      «Достойно есть...» —
      людей любить.
      «Достойно есть...» —
      слабца не бить.
      «Достойно есть...» —
      Достойным быть.

Качалов приковывает к себе всех без исключения людей как человек, сообщающий тайну, необычайно важную для них.

Дайте стационарного Дон Кихота, такого, чтобы выявлял недостатки, сидя на одном месте.

И тут случилась с ним лямур
А он в лямуре — ни мур-мур.

Темы вступили в противоборство, но это было чистое недоразумение, происшедшее по недосмотру автора — делить им было абсолютно нечего.

У негров любовь длится долго — в перерывах они успели создать лишь музыку для ударных и небольшие мотивы, которые дают втору ритму. Мы, славяне, ввиду очень короткого времени, необходимого нам на свершение любовного таинства, успели создать мелодии огромного распева, километровые simfoni, сонаты, длящиеся сутками, кроме того, еще создали теоретическое музыковедение, существующее совершенно независимо не только от самой музыки, но даже от времени и пространства. И — перл творения — парящая над всеми этими симфоническими пустырями, масса музыкальных учреждений и организаций, призванных принимать меры для устранения имеющихся недостатков, а также для создания новых.

Говорить с другими нужно только с высоты своего потолка. Остальное ложь.

Черное плохо. Черное — ночь, не видно, значит, неизвестность. А хуже нее ничего быть не может. В темноте работают носители человеческой темноты — воры, бандиты. А в темноте лица не видно.

      Пусть цвет увядший,
      Засохший сей
      Согреет фибры
      Души моей
      Его подержишь своей рукой —
      Он оросится твоей слезой.
      Волне подобна
      Слезинка та,
      Ко мне примчится,
      А в ней — мечта.
      И у камина ночной порой
      Я пианино расстрою строй
      И будет месяц
      В окне блистать,
      И буду нечто
      Я сочинять.
      Про цвет увядший, засохший тот,
      Над коим некто слезу прольет.
      Писано и отослано Л. Додину
      Ждущим ответа, как соловей лета.
      Угадай кто?

      За одного битового двух небитовых дают.
      Поп бит. Это рок?
      Гасил окурок о курок.
      Пел, пел и пал.
      Бит или не бит?
      Рок или рак?
      Несется рык —
      Танцует бесится арык.

Тонкие ценители и знатоки искусства любят с большим жаром говорить о произведениях, отмеченных талантом, фантазией, вкусом и т. п. и т. д., но, тем не менее, холодноватых. О холоднова-тости, впрочем, говорят спокойно, даже снисходительно, иногда даже как о достоинстве, выражающем победу рациональности над чувственным, что, как принято считать, является важной особенностью нашего времени.
Критиков такого рода можно понять, и их высказывания вполне естественны. Ведь речь идет, к счастью, не о зимней обуви, а всего лишь об искусстве. И то, чего ни один из них не простит сапожнику, вполне можно позволить художнику.

      1. Как совершенствовался фольклор — не алгеброй, но душой.
      2. Жить без воздуха, без пищи — болезнь. Без музыки — тоже.
      Парализуется важная часть мышления, физиоотправлений, реакций обмена. Человек заболевает, человек звереет. Это болезнь. Организм спасает себя. Человек пел. Это так же важно, как потовыделение, мочеиспускание, смех и т. д. и т. д., т. е. как любая разрядка, здоровый результат нормального обмена веществ, т. е. жизни.
      3. Потребность правды — это потребность гармонического сочетания явлений, логики равенства.
      4. Искусство — это повторение, повторение — это форма. Там, где начинается повторение, — начинается жизнь искусства.
      5. В природе нет тех повторений, которые рождают искусство. Так одна ель не является из тысячи, или даже больше и меньше елей. В произведении искусства единица, элемент — миллиарды, бесконечное множество элементов в одном элементе —
      нет, не составляющих, а являющихся им самим. Легче всего это представить, вникая в учение о Святой Троице. Отсюда божественная сила воздействия искусства, его способность увеличивать, длить, делать ощущаемыми незаметные явления жизни, выявлять неуловимое, останавливать мгновенье, растягивая его как угодно длинно.
      6. Музыка — отсюда может договорить то, что не в состоянии договорить человек — нет слов, нет подходящего мимического движения и т. д. (отсюда, в простонародье особенно, распространены такие объяснительные, универсальные емкости, как плевки, мат, зуботычины и т. п.).
      Правда, слово, музыка и мимика всегда жили вместе. Искусство музыки сделало и продолжает еще делать их целым.
      (Языки, в которых слово меняет смысл в зависимости от высоты, на какой оно произносится.)
      7. Почему плоха черная краска: неизвестность, неясность, что ждет. Тайны, воры, убийцы. И то, что не надо видеть — дорогое, истинное, то, что не на показ. То есть ЧЕРНОЕ ЗАКРЫВАЕТ СУЩЕЕ, т.е. ИСТИННОЕ.

      1. Цель жизни — поиск, открытия. Ребенок из любопытства раздирает свой пуп и гибнет.
      2. Если что-то будет жить вечно, значит это что-то не так уж необходимо.
      3. Что имеет значение для своего народа, то, в конечном итоге, имеет значение и для всех народов. Каждый народ имеет мировое значение.
      4. Интернациональное — это наиболее ясное и полное выражение национального.
      5. О тщеславии в искусстве.
      Маленькие уступки, компромиссы в деятельности художников, творцов, наслаиваясь веками, сделавшись привычными и даже необходимым условием работы, изуродовали в конце концов представление о роли искусства в обществе, о роли художника, о прогрессе искусства, о способах его (искусства) жизни...
      (Школы Глинки и Чайковского. У первого всегда прекрасен исходный материал. Второй — более практичен, хозяйственен, у второго — много попутного материала, оттеняющего подлинные находки.)
      Он меньше стесняется, больше высказывается. Это как в доме, где с бабушкиной козеткой уживается новейший диван, с лубком — творение Брюллова. Здесь все берегут, здесь уютно, здесь всего много. Здесь смеются и плачут открыто, не считаясь с приличиями.
      В доме Глинки не так много. Здесь отбирают и хранят только драгоценные вещи. Он холодноват, не так уютен на вид, но пронизан насквозь тем светом чистоты и вольной сдержанности, какой свойственен лишь высоким великим звездам. Глинка все-таки фарфор, он первый и подлинный аристократ российского музыкального духа.
      6. О судьбе П. Егорова. Барское отношение педагогов. Множество гибнущих в России наших дней музыкальных талантов.
      7. Театр А. С. Голубкиной в г. Зарайске (искусство и торгаши с полицией).
      8. Судьба Фидия — творец не выше своего творения.
      9. Коммуникабельность искусства. Букет (сочинение, автор, легенды о сочинении и об авторе, время, обстановка, ситуация, время суток, пол, настроение, возраст — все это букет, который мы называем сочинением или произведением искусства).
      10. Сомнения в глинкинских заветах.
      Пути их исполнения в наше время (будущее — в самодеятельности).
      11. Нет царствующих жанров.
      12. Почему вся музыкальная жизнь — это театр, филармония, эстрада?
      А весь народ, его каждодневные музыкальные отправления?
      Делается очень стыдно и неловко, когда видишь Москву, беременную всякими архитектурными затеями, а потом — разваливающуюся, сползающую в реку Вологду.
      13. Теоретические труды балерин Большого театра. Пение Е. Образцовой по-французски.
      14. Прощание с ботинками. (Уходят вещи... Раньше поколения теснее ощущали связь друг с другом — вещи жили до 10 поколений.)
      15. Судьба песни наиболее схожа с жизнью, судьбой человеческой, более других (жанров) подчиняется правилам человечьего существования: мода, наряды, питание (хорошее, дурное), похожесть, непохожесть (как мой предок похож и не похож на меня), гены, память, смерть и даже... воскрешение. Самых святых, конечно.
      А живописец, наверное, сказал бы, что песенный мир — это луг.
      С каждой весной вновь зеленеет, он и привычный, и свежий, и старый, и новый, во влажных местах зеленее, где посуше — посветлее. Или как дерево с листами.
      16. Теперешнее развитие искусства — вновь выросшие зубы у глубокого старца. Или — совершенно лысая голова, а волосы из нее высажены отдельно, на грядку, дозреют. А идеи и эстетика — под лысиной тоже отдельно, и тоже все зреют. И все растут, как борода у покойника.
      17. Человеческая текучесть.
      18. Бабур, основатель династии Великих Моголов, об искусственной пальмовой косточке (лучше настоящей, но из нее никогда не вырастет пальма).

      С другом дыню ели,
      Ели еле-еле.
      Не взлюбил я дыню,
      А взлюбил я Дуню

      Дуню с чудным выменем.
      Не судите вы меня,
      Мово добра имени:
      Дыню ту без вымени
      Я на Дуню выменял.

      Грудь у Дуни — целый вал
      Как ее я целовал!
      Губы крепче стали,
      А все равно устали.

      С Дуней еле-еле
      Мы на ножки встали
      Через красный тальник
      Добрались до ели,

      Гимн культуре спели
      С тем и захрапели...
      И с тем захрапели...
      Во сне дыню ели...

Все думали, что он мерзавец, а оказалось, что это у него такие убеждения.

Раскокала такую утварь!
У, пакостница! У, тварь!

И Михаила Потык и Атта Троль 1 (1 Михаила Потык — былинный герой баллады А. К. Толстого, Атта Троль — герой поэмы Г. Гейне) — два великих философа-страдальца, две жертвы женского коварства и женской недоброкачественности, с той только разницей, что один из Киева, другой — с Гарца, один человек, а другой — медведь.

Процесс самосознания народов продолжается и не остановится до тех пор, пока не будет осознана и разработана последняя капелька национального. То, что разработано у всех народов, сливается в общечеловеческое культурное достояние. То, что в данный момент наиболее популярно, зависит от степени, глубины обобщения национального. Все интернациональное прежде всего глубоко национально. Поучительно даже то, что происходит в дикой музыкальной культуре Африки. Даже областные русские диалекты влияют на интернациональное постольку, поскольку русское в интернациональное входит, а начинается русское — с каждого отдельного русского, чей дух напитан и настоен и на этих говорах, и многом, и многом другом, иногда очень мелком и малозаметном в мировом масштабе.

Купола художественного держатся на кирпичах.

О главном редакторе К-м: ясно, что он не интеллигент. Он оборотень. Интеллигентный человек не может быть трусом.

Главная особенность народной музыки — отсутствие повторяющихся построений внутри формы.
Поэтому композиторы, берущиеся за разработку народно-музыкального материала и пользующиеся бытующими в профессиональной муз. культуре средствами, неизбежно вступают в конфликт с материалом, задавая ему неестественные, натянутые, фальшивые качества. Избежал этого по сегодняшний день один только автор — М. Мусоргский, который не пользовался (или очень мало пользовался) общецеховой композиторской техникой (отчего считали, что техники у него никакой нет).

Расстояние в степи — два часа езды на сусликах.

Как бы сложна и тяжела ни была жизнь, она не в состоянии переделать голубя в крысу, а удава — в лебедя. Крыса всегда останется крысой, а ехидна — ехидной. Голубю не внушить убеждения крысы. Крысиные замашки может перенять только крыса.

Хата-хама (в переводе с японского) — кабинет директора.

Без слов!! Как многое понятно без слов — гораздо больше, чем мы привыкли думать. И это все вещи — наиболее важные и определяющие в нашей жизни.

Человек, говорящий правду, умирает не от болезни.

Пока Колумб не зафиксировал открытие Америки, существование ее было неправдой. К сожалению, человечество до сих пор считает правдой и верит только в известное, верит в проверенное. В этом и состоит сущность всякого безверия и, стало быть, прагматизма, делающих людей хищниками, заставляющих жить по единственно возможному при безверии закону — закону борьбы.

      Море, море голубое
      Золотое, как ты жило,
      Когда я тебя не видел?
      Ты мне голову вскружило
      Мое сердце ты испило,
      Захлебнуло, утопило
      И живу теперь довольный
      Голубой средь голубого,
      Чистый, добрый, смелый, вольный.

      Пусть не кажется странна,
      Вот она моя страна:
      Здесь со мною рядом ходят
      Девы — «Цапелька с Мормышкой»,
      На своей играет скрипке
      Тихий Ваня Утешенья,
      И моряк, любовь забывший
      Ждет рябины воскрешенья.

      Дружбу с крабами вожу
      И со всякою букашкой.
      Скачут кони по ночам —
      То летит ко мне Наташка.

Пока государства будут подкупать своих граждан только обещаниями благоденствия — на земле не будет покоя.
Лучшее из всего, чему можно научить людей, — бережливое отношение к вещам и скромность в потребностях. Лучшая красота человека — в красоте здоровой наготы, не занавешенной тряпками, шерстью, кожей, снятой с трупов животных. Взяли от хиппи только вид и осмеяли его. А великую идею — борьба против рабства вещей — не заметили.

      Самолет не несет яиц, не высиживает самолетчьих птенцов. Гибнут и самолет, и птица. Зато птица оставляет после себя потомство, которое оживляет природу, тогда как искусственный летающий прибор оставляет после себя груду хлама, природу убивающего.
      Большое возможно уничтожить только малым. Бесконечно малые частицы уничтожают огромные города, крошечные организмы изъедают богатырей, мелочи жизни убивают самую жизнь, ничтожный вирус низвергает вкус великий; и беда вся в том, что малого больше, оно с легкостью проникает в микроскопические ссадины жизни, превращая их в гигантские, смертоносные язвы. И удел малого — жить вечно, ибо чем мельче организм или явление, тем легче они мутируют, приспосабливаясь к любым новым условиям.
      Удел великого — вечно погибать, и вечно воссоздаваться. Каждый новый родившийся человек творит его для себя, для других. И каждый раз оно погибает от проникшего в него и паразитирующего им вируса, всосавшего в себя соки, силы, идеи великого, для того, чтобы стать еще мощнее, мельче и смертоноснее. Только великое способно породить ничтожное. Таковы законы, порожденные человеческими устремлениями по выдуманному пути — так называемого «прогресса», — пути борьбы, неизбежно приводящей к делению на низкое и высокое, бесконечно гнусное и бесконечно благородное, чудесно гуманное и чудовищно жестокое, сосуществующее лишь одним способом — ложью, ибо для сосуществования столь полярных начал нужно оправдание. (Если не оправдывать, то необходимо будет признаться в безумии мира, как мыслящего, так и немыслящего.)
      А ложь возможно оправдать лишь ложью. Правда не нуждается в оправдании.
      Правда истинная — это признание во лжи, признание лжи — наша правда.

      Однажды Маргарита
      Сидела у окошка,
      Пряла пряжу.
      Сидела Маргарита
      И песню напевала,
      Так звонко, так нежно,
      И дивно так (И чудно так)
      Свою песенку пела Маргарита.
      Тир-ли, муp-ли, люр,
      Тюр-ли, тюр-ли, лир.
      Тюр-ли,
      Лиp-ли.
      — Прялочка прядет,
      Ниточка бежит,
      Прялочка жужжит (поет)
      Колесо кружится.
      «Мур-мур-мур-мур» — кот
      «Зум-зум-зум-зум» — жук
      Кто-то у ворот
      Нынче постучится.
      Что ж ты не придешь?
      Что ус не прибежишь?
      Что ж не прилетишь?
      Стану я красивой! (Жду тебя, красивый.)
      Приходи скорей,
      Прибегай скорей,
      Прилетай скорей —
      Стану я счастливой!
      — Ути-тюти-тют,
      Мур -мур -мурмулей.
      Если верят — ждут     (var. если любят — ждут)
      Не страдай напрасно. (Не грустят.)
      Мур-мур-мурмулей,
      Зум-зум-зумзулей,
      Ути-тюти-тют,
      Будет все прекрасно.

Я приду к тебе,
Прибегу к тебе,
Прилечу к тебе!
Колесо кружится,
Ниточка бежит,
Прялочка прядет

var. Он придет ко мне,
       Прибежит ко мне,
       Прилетит ко мне,
       Колесо кружится.

Ниточка поет (жужжит)
Кто-то в дверь стучится 1 (1. Текст, сочиненный В. Гаврилиным к одному из номеров «Вечерка», ч. I).

80 рублей (восемьдесят), черные очки и непролазный комплекс полноценности — редактор телевидения.

      Русский человек на чужих людях сдержан в проявлении чувства.
      У нас не выявлено в музыке языковое (интонационное) многообразие способов выражать чувства пением, свойственное многочисленным группам общества нашего, каждая из которых живет полной, не рабской жизнью. Его (общество) не устраивает искусство сверху, искусство, рожденное от освоения искусства же. А инициатива в создании нового — в создании вещей, связанных с непосредственным, открытым наблюдением жизни групп общества, — очень слаба, в отличие от западного мира, где все гораздо раскованнее, непринужденнее.
      Много невыявленных манер пения, поведения, темперамента, звукоизвлечения и т. д. и т. п. Потребность же каждой группы общества познакомиться, пообщаться со своей музыкальной физиономией, узнать в ней себя и получить удовольствие от полноты самопознания — колоссальна. Отсюда грандиозные проникновения западных способов (о том вреде, что наши песенники не создали оркестрового стиля).
      Искусство будет жить до тех пор, пока будут рождаться дети с непреодолимой тягой заниматься музыкой или живописью, или ваянием. Тяга эта — дитя природы, и так же неистребима, как неистребима в природе жажда жить.
      Все разговоры о конце искусства — разговоры ленивых, которым искусством заниматься и нет нужды, которые не нашли еще (или не найдут никогда) себя в жизни, люди без природы, без своего мира, без своей страны, люди — циники, которые думают, что если их несет куда-то, то и всех несет, или понесет туда же и так же.
      Сегодня видел — маленький мальчик, сын композитора К, стоял под моими окнами около часу, пока я играл, и никакими уговорами нельзя было увести его домой. Когда его взяли силой, так он заплакал и успокоился только от обещания родителей играть ему дома.

Очень интересовался, почем золотые часы, а думал, что слушает время. Шел в ресторан, а думал, что шагает в ногу со временем. Выигрывал в карты, а думал, что выигрывает схватку с жизнью. Обманул человека, а думал, что умеет жить. Зарабатывал деньги, а думал, что работает. А другие все думали, что он мерзавец — а оказалось, что у него такие убеждения. Родился, чтобы съесть несколько тонн мяса, сходить в гости, посмотреть телевизор, купить замечательные штаны и умереть.

Иван Петрович Сидоров в качестве Ивана Петровича Сидорова — гениален и неповторим. Более совершенного Ивана Петровича Сидорова, чем сам Иван Петрович Сидоров, нельзя себе вообразить. В чем-то близок ему Петр Сидорович Иванов, но все-таки более яркого Ивана Петровича Сидорова, чем сам Иван Петрович Сидоров — нет, и не будет. Будут другие, они придут и уйдут, так же как пришел и ушел Иван Петрович Сидоров, но такой Иван Петрович Сидоров, как сам Иван Петрович Сидоров, не повторится. В этом и состоит величие Ивана Петровича Сидорова. В этом его историческая ценность. В этом его непреходящее значение. Но Иван Петрович не одинок — у него есть наследники. И люди говорят про них: это — дети Ивана Петровича Сидорова.

Я хотел бы быть, как мудрые. Но боюсь, что этого не поймут и решат, что я выскочка. Вот если бы меня выдвинули в мудрецы. Я бы оправдал. Я бы старался, работал бы и над собой, и над чем-нибудь еще. Меня бы признали. А со временем и присвоили бы какое-нибудь почетное звание. Например — Народный мудрец СССР. Как это красиво! Боже мой! Как это удивительно!

1. В финале симфонии композитор разрабатывает известную народную песню, а также план на второй квартал будущего года.
2. Справочник для гармонично развитой личности: «Обработка цветных металлов и народных песен». В чем различие этих процессов? В первом случае вы берете барахло и делаете из них вещь, во втором случае вы берете вещь и делаете из нее барахло.

Я придерживаюсь того взгляда, что все люди — дети природы. Я пишу для них, и отсюда вся направленность моего творчества — молодежная.

Это был молоденький старичок, начинающий пенсионер.

Выхожу один я на дорогу вместе с тещей, женой и двумя малолетними детьми. Все тоже вышли одни на дорогу со своими семьями. И только один вышел с любовницей. Мимо маршировали солдаты и пели песню, летели самолеты и ехали машины с восклицательным словом «Дети!». Все были одни-одинешеньки, кроме того, с любовницей. Ох, уж эти женщины! Такой стих способны испортить. Нет, мы должны их осудить и осудим. Мы за одиночество. Будем одиноки! Мужественно, самоотверженно одиноки. Порукой тому жена, семья, теща, приятельница тещи и приятельница приятельницы. Дичайте, мужчины!

Сегодня я познакомился с одним человеком. Это был я. Надо сказать, что я не произвел на себя такого уж впечатления. Со стороны я как-то интереснее. И чего такого во мне находят? Больше всего меня поразила собственная глупость. Думаю, думаю и в результате придумываю что-нибудь общественно вредное. Нет, такие, как я, нам не нужны. Со мной надо бороться, пока я еще в силах. Потом будет поздно. Когда я подряхлею, я буду неистребим.

Соломон сказал: все проходит. Может, это и верно, но как все-таки долго!! Я уже жизнь доживаю, а все проходит да проходит, конца краю не видать. Иной раз думаешь — вот уже проходит, а кто-то вдруг возьми да и скажи: «Это, браток, только начало. Конец еще впереди».
Ну, если конец впереди, так, может, ничего не проходит? Ведь если конец впереди, то он вовсе и не конец, а всего лишь начало. А если конец позади, то что же тогда проходит? Ведь проходит же что-то!

Неповторимый, значит, смертный. Хочу повторяться и быть бессмертным. Хочу повторять любимое и обессмертить его. Это мое кредо.

      1. Слушал один опус.
      Симфония. Сонатная форма. Странное ощущение. Сначала автор долго и значительно сооружает нечто вроде курятника на две половины, потом все это разрушает, а затем с пыхтеньем и натугой восстанавливает все сооруженное в прежнем виде, причем окна иногда получаются где-то в полу, а сам пол на огороде. От беспрестанного брожения по нотам бедняга совсем потерял голову. Слушать таких надо!
      2. Еще один опус: столкнулись два начала — светлое и темное. Получилось серое... Вообще с этими столкновениями что-то ужасно запущено. Возможно, ими должна заниматься прокуратура. А занимаются почему-то музыковеды, хотя их задачи давно всем ясны — избегать столкновений с авторами и исполнителями.
      3. Еще один опус: схватка автора со слушателями. Автор победил. Слушатели позорно отступили. Больше они не придут.
      4. Дирижер так глубоко вскрыл суть произведения, что сразу стало ясно — перед нами мерзейшее творение. До сих пор мы заблуждались.

Поговорка «Хорошая мина при плохой игре» родилась в эпоху сольного исполнительства. Сейчас, в эпоху развитой симфонической культуры, каждая филармония, имеющая оркестр, должна обзавестись минным складом. Располагать его нужно, по возможности, под эстрадой. В случае отсутствия этой возможности, мины можно вручать слушателям через контролеров. Можно также наладить получение мин через гардероб — вместе с биноклями. Мины вручать только взрослым слушателям. Не разрешайте ДЕТЯМ пользоваться минами. Это опасно — дети могут привести их в негодность.

      Жалоба побочной темы:
      «Главная тема совсем распустилась: используя свое положение, она так набросилась на меня при разработке, что я не смогла даже показаться в репризе. Я вынуждена была покинуть дружный коллектив первых скрипок, которые меня очень ценили, и отдаться мрачному, несимпатичному фаготу, чтобы хоть как-то появиться в самой CODe. Прошу Вас, принимая во внимание мое положение, мои заслуги, а также то, что без меня главной теме просто нечего было бы делать, более того — она и не была бы без меня главной, ведь я создавала ей условия для работы, — прошу отвести мне достойное место хотя бы в финале.
      Я думаю, что заслужила это. Я не прошу для себя место главной темы — ее обязанности мне не по силам, я признаю это, но мне нужен стимул для того, чтобы в дальнейшем работать совместно с нею. Да и главная от этого только бы выиграла — не дать захиреть, погибнуть коллеге, уступить более слабому — это так великодушно! Ведь я, кроме того, прекрасна. Я красива, и не скрываю этого. Пожалейте мою красоту».

Искусство как лекарство — им можно лечить, но можно и отравиться.

Табличка на здании филармонии — «Овационный институт».

Странно, но факт — человек с обыкновенной болячкой на носу производит на публику гораздо более отталкивающее впечатление, чем, скажем, больной язвой желудка. Нечто очень похожее происходит с произведениями искусства: пороки явные и легко изживаемые вызывают ожесточенный лай критики, пороки глубинные считаются нетленными и почти священными, во всяком случае в расчет не принимаются.

Ни дня без строчки. День кончился. Надо записать строчку. Записал.

Любопытная штука — великое искусство (об искусстве ведь не говорят без этого эпитета) создало столько подонков, как и вино, наркотики, жадность, завистливость, секс и т. д.

Честное слово, я не знаю, что будет жить вечно! Может быть, шум? Или самолюбие? Эгоизм? Ведь только эгоизм порождает шум. Других причин для шума нет. Причина одна — самоутверждение. На чем угодно, и на ком угодно. Стоит ли ценить так бессовестно дорого свои пуды мяса?.. Честное слово, тишина дороже.

Памятники сооружаются затем, чтобы разгрузить память. Они нужны только для того, о чем люди все равно забудут. Лучший памятник — память, не притупляющаяся память сердца.

      1. Если в рубель ты,
      и в рангель —
      Ты для всех святой,
      архангел.

      2. Чином — мал,
      В кармане — рублик —
      Ты для всех
      От дырки бублик.

      Доктора поживы ищут
      Точно звери по лесам.
      Вот и я попал к ним в лапы,
      Ах, как жаль — не помер сам!

      Человеку лечили кожу,
      Человеку лечили кости,
      Человеку лечили печень,
      Человеку лечили пуп.
      А он ждал, что ему помогут...
      Боже, боже! Как он был глуп.

      Волк, если он сыт — не съест волка.
      Собака, если она сыта — не съест собаку.
      Крыса, если она сыта — не станет есть крысу.
      Так повелось от века.
      И только сытый человек
      Способен убить
      И съесть человека.

      Я прокаженный.
      От меня бегут.
      Беги и ты. Я скроюсь.
      Но если побегут от тебя
      Я появлюсь.
      И руку протяну тебе.
      Я прокаженный.

      Меня часто упрекают в том, что моя якобы чрезмерная строгость к своим сочинениям стала для меня тормозом творчества. Что я могу возразить?
      Во-первых, строгость никак не может быть чрезмерной. Всякое другое отношение к своей работе, кроме чистого, строгого, — попустительство. А им мы и так объелись, у нас уже расстройство желудков, отчего мы и несем всенародно всяческое дерьмо, и не в силах остановиться. У нас художественный понос.
      Во-вторых, строгость не может быть тормозом творчества. Она может быть тормозом только для болтовни и лишнего шума, от которого все устали. Я жалею людей и стыжусь занимать их собою, если чувствую, что не имею права сказать.
      В общем-то, каждый имеет право сказать, спеть, потанцевать — но совсем не обязательно делать из этого общественное явление, взбираться на кафедру или на сцену. Захотелось потанцевать — съезди в лесок или зайди в темную подворотню и там танцуй. Не надо только занимать этим людей. Честное слово, они не виноваты в том, что вы танцевать не умеете и что в вас заложена непобедимая страсть к самовыявлению. Они тоже хотят самовыявляться. Оставьте им для этого время.
      Как все у нас любят красить масляной краской! Красят панели из дуба, красят мраморные стены и подоконники. Красили бы и хрусталь, да его столько нету. Замазывается подлинная красота, замазывается упорно и настойчиво, без всякой мысли о том, что постоянное закрашивание облезшей олифы новой обходится обществу много дороже, чем мрамор. Дороже и впрямую, и переносно.

Скажи мне, положив руку на сердце, а ногу на ногу: не дурак ли ты, не обдуришь ли меня?

      Дивные вещи творятся
      В мире давным-предавно:
      Пашня рожает пшеницу
      Львяток рожает львица
      Тигров рожает тигрица,
      Люди рожают г...

Его взгляды на искусство стары и незыблемы, как египетские пирамиды, и точно так же бесплодны и ничего не производят.

      Для того чтобы перестать интересоваться человечеством, нужны три причины — как минимум:
      1. Знать все.
      2. Не знать ничего.
      3. Знать наполовину.
      4. Знать на 3/4
      5. Знать на 1/4
      6. Знать на 1/8
      7. Знать на 1/16 и
      8. Окончательно потерять всякий стыд.

Вчера позвонил певец В. К-с и с огорчением сказал, что не получил 1-й премии на песенном конкурсе в Сочи. Я его успокоил, сказав, что его еще не так низко ценят и он должен радоваться. Получить призовое место на таком конкурсе — все равно что завоевать первенство на конкурсе б...ей.

      4 декабря 1976 г.
      Сегодня праздник — проиграл всё Шумана. Играл 5 лет.
      Какое диво, чудо. Плачу, реву, улыбаюсь, чувствую себя рыцарем. Слов нет. Мысль пока одна — весь Чайковский вышел из Шумана. Но за всю жизнь ни разу не сказал об этом... Ну, по меньшей мере, балетный Чайковский. Ура, Шуман!!!

Нет большей и лучшей формы богатства, чем опыт, — только он никуда не исчезает и становится все больше.

      Национальное в искусстве можно уподобить ребенку — пока он мал — он интересен только матери. Когда он созревает — он становится деятельной частью всего человечества.
      В произведениях искусства, как в технике. Представьте себе огромный, мощный прекрасный паровой котел. На его постройку потрачена уйма денег, времени, сил. И имеет этот котел только один изъян. Совсем маленький, крошечный, незаметный глазу. Это малюсенькая, величиной с булавочную головку дырка. И весь котел ни к черту не годится — работать он не будет.
      А все многочисленные компоненты спектакля — в таких вот дырках. Мелких, незаметных. И результат — ноль. Зрительская отдача не задерживается, не концентрируется. Он уходит ничем не наполненный, ничего не получив.

Допуск — ужасная вещь в искусстве. Каждое время образовывало свои допуски. Века наносного, нечистого, сработанного не душою, а руками. Туча, куча допусков сделалась даже рабочим кодексом для авторов. Неопределенное стало считаться невозможным, непреодолимым.

Современное музыкальное творчество, продукция его, возможности новых открытий в языке музыки, в формах и т. д. — находятся в первобытном состоянии разработки, так когда-то преподносили людям яблоки картофеля, непригодные для еды, и долго не могли сообразить покопаться в земле, у корней найти необходимые и вкусные клубни.
Так же точно когда-то из каменного угля получали лишь сажу и не умели добыть из него ароматические вещества.

Графоманство — обратная сторона гениальности. Что такое графоманство — всерьез? Вернее, что называют этим словом?

В дни народных торжеств деятельность художественных редакций радио всегда очень напряженна. Готовятся передачи, годами проверенные, привычные, и дается всегда одно и то же: «Третья патетическая» Н. Погодина и романс Д. Шостаковича из музыки к к/ф «Овод».

Рабиндранат — кагор — это да! А то подумаешь — Тагор!

Современная песня — рождественская похлебка для бедных.

Самое трудное в жизни — связать. Связать, соединить в единое целое, связать красиво, прочно. Дело в том, что тут всегда необходима лишняя, посторонняя, а иногда и прямо чужеродная сила, причем количество силы в зависимости от сложности необходимой связи увеличивается в прогрессии и усложняется качественно. Так, для того, чтобы соединить прямой линией две точки на плоскости, нужен карандаш, линейка — вещи сложные и не рожденные таким понятием, как «точка». А чтобы соединить 3 точки — нужны уже 5 линий и изменение рабочего положения листа, либо линейки.
Когда же речь пойдет о простейшем даже соединении двух простейших мысленных или чувственных начал — связка так сложна, что проанализировать ее до конца практически невозможно. Нет ничего в жизни сложнее связок.

Мне все представляется, что все, или подавляющее большинство знакомых мне людей, живут и мыслят из каких-то неестественных положений. Так, зацепившись штаниной за гвоздь, можно делать самые разные вещи — петь, плясать, влюбляться, читать политический доклад и сочинять стихи, и даже командовать армией. Но все эти танцы, стихи, доклады и команды будут танцами, стихами, докладами и командами человека, зацепившегося штанами за гвоздь. И это самое главное. И поэтому все остальное (т. е. танцевание и командование) выглядит странно, смешно и жалко.

Театр и насилие неразделимы. Нужно выровнять всех актеров, как деревья на бульваре, чтобы они выглядели так же неестественно красиво и выразительно, иначе невозможно было бы играть хорошо ту неестественную жизнь, которую себе выбрали и которой живут люди. В жизни, устроенной по законам истины, т. е. законам Христовым, театр, как и всякое другое искусство, не может родиться, потому что цель искусства — это приманка к жизни, к той именно жизни, какою и живут сейчас люди, — к жизни, устроенной по законам борьбы и насилия, по законам государственности, которая тем только и существует, и держится, что обрубает людей, как ветки и стволы на деревьях бульваров.

Общественное мнение не говорит уже: «Берегите, храните вещи, экономьте разумно пищу». Напротив того, с каждым днем говорят все чаще: «Завтра будет вещей больше, дешевле, берите их! Еды будет больше! Ешьте сегодня много, завтра будете есть еще больше!» Мне это страшно.
Жизнь в мире разумном должна быть устроена так, чтобы каждый (без исключения) человек на земном шаре, неустанно трудясь, имел еды ровно столько, чтобы поддерживать ежедневно свои силы, и одежды и платья — чтобы не лечь в гроб голым. Дети его должны повторить его путь в точности.

Театр И. Владимирова едет в Париж. Ничего особенного. Если из Парижа привозят презервативы, то почему нам не повезти туда нечто в этом духе?

Песни G. всегда производят впечатление очень искусственных, сработанных из отходов, замешанных из отбросов в бульонку, без собственного жара, без искренности, очень рациональных и рассчитанных. В них все, как настоящее, но ничего настоящего. Сам язык его песен напоминает язык иностранца, говорящего без акцента, так чисто, что сразу видно, что он иностранец. В каждой песне заметна большая тщательная работа, но, слушая их, постоянно испытываю такое ощущение, как если бы получил любовную записку, переписанную гравером, — слова те же, но аккуратность, расчет и обезличен-ность почерка угнетают. Песни эти — типичный продукт времени, — времени стереотипа, штамповки, конвейера и равнения на серость.

Искусство — это создание иллюзии целого с помощью изолированно взятого свойства, реально существующего только в неразрывном единстве с другими (звук, краска, линия, речь, движение, зрение). Реальные ощущения реально не существующим способом.
О чистоте искусства, о нечистоте искусств (пение — все-таки с телом связано, игра — с механическими телами).
Интересно: нет искусства, связанного с обонянием (животные) и осязанием (начала) (?!!). Что это значит? У самых низких людей они развиты больше всего. Например, у торговцев.

А. Колкер доказал свою любовь к России «Делом»1 (1. Мюзикл А. Колкера по пьесе А. В. Сухово-Кобылина).
(Саша, ты России «Делом» доказал любовь свою)

Мне деньги не нужны. Они нужны тем, чьими услугами я пользуюсь.

Народная песня и танец отличаются от профессиональных колоссальной концентрированностью образа, удивительной сжатостью во времени. То, на что профессиональное искусство тратит минуты, — народное высказывает в несколько секунд. Это еще раз доказывает, что искусство по происхождению — аристократ, а народное — создание занятых людей, у которых со временем для веселья — туго.
Любопытно, что понимание искусства требует знаний, эрудиции, соблюдения правил традиции и т. д. и т. п. Народные творения понятны сразу — без объяснений, без литературы, без наговоров, без знания исторических условий того или иного времени — они сразу говорят сами за себя и про себя.

Г. Свиридов — единственный после М. Глинки композитор, в котором живет ощущение слова — не смысла слова, а именно красоты звучания русского слова, которое становится неделимым с звучанием музыки (лук — чиполло) (т. е., скажем, что по-итальянски поется как ЧИПОЛЛО, в русском переводе будет издевательством над музыкой, и наоборот).

И все-таки я предпочитаю простое, необработанное пение тошнотворному, рвотному «бельканто» оперы.

Сегодня Ремир Левитан сказал мне: «Представляешь, я видел собачку, которая играет в футбол!», на что мне пришлось ответить: «Подумаешь, удивил! А вот я видел людей, которые играют в футбол».

Искусства — это разрушение гармонии, раздергивание на части того, что природой дано в единстве, и выращивание каждой части изолированно от другой. Вот почему чистые искусства воспринимаются людьми с трудом, как всякое ненатуральное вообще. В этом сказывается инерция гармонии, заложенной в человеке от рождения, — ведь нет нормальных людей, которые бы только видели, или бы только слышали, или бы только двигались.
Стремление к воссозданию гармонии чувств и приводит к тому, что синтетические искусства воспринимаются лучше. В цельном, неразделенном обществе искусство умрет. Останется жить лишь творчество.

В. И. Белов — чистая литература (но сама литература — явление наиболее из всех искусств синтетическое). У него нет сюжета, ситуации в качестве решающей силы. Главная сила — в смысле слова, в звучании слова, в темпах фраз, предложений, в их комбинации, в чередовании слов по окраске и т. д. Именно отсюда, и так вырастает литературный образ его творений.
Распутин, Абрамов, Васильев — более сюжетны, ситуационны, у них больше заданности, отчетливо выстраиваемой идеи, поставленности задач.

Репетиция — т. е. повторение, воспроизведение — это способ познания. Искусство — это репетиция, бесконечная, как атом, повторение во всем — от мельчайших элементов до крупных данностей. И каждый раз эта репетиция, т. е. повторение, в новом ряду окружающих. В этом тактика познания.
И коль скоро человечество существует только благодаря познанию — всего и во всем (кусок хлеба, атом, характеры, болезни) — все познается без конца, бесконечно и каждым новым поколением заново — постольку искусство необходимо всегда будет людям — пусть в самых опосредованных, не заметных им самим формах. Имитация — примерка на себя, испытание на себе. От вызванных ощущений рождается образ явления. Это начало художественной азбуки, из которой и складывается со временем Художественный ряд, т. е. произведение искусства. Вернее — первоискусство.

Короткая форма — как удар кинжала. Крупная форма — медленное, обстоятельное вскрытие с потрошением кишок, желудка и черепа.

      Купеческие склонности — наслаждаться симфонией, тянуть ее, как чай с блюдечка, и целый самовар маленькими глоточками и с огрызком сахара.
      Никакого, никакого наполнения. Пусто, пусто. Одна арматура. Непонятные порывы непонятных чувств. Чувство здесь действительно среднего рода, и от него никогда ничего не родится. Нет, человек, сваривший этот нотный огород, не композитор — он арматурщик, арматурщик, арматурщик.
      (Одесса, 1976 г.)

      Что в ей находится,
      В данной жидкости?
      В данной жидкости семь утопленниц:
      Горе и радость, старость и младость,
      Любовь да совет, да 18 лет.
      Все я вспоминаю, как ее выпиваю.

      Музыка — как игра. (Кричал — не докричался. Взял рог — и увеличил призыв.) Попробовать так что-то выстроить — на подмене голосового инструментальным.
      [Потом все вместе соединить — в sjmfoni-ю
      Так Ваня2 (2 Персонаж из очерков Г. Успенского «Разоренье». Герой сочинения В. Гаврилина «Утешения»), вспоминая (услышит), скажет: «Симфония! Вот она какая!»
      или: «А ведь это была симфония!»]

Ленинградская музыкальная весна — книги, статьи, буклеты, пустые залы, афиши за 2 дня до окончания фестиваля. О том, что это был праздник музыки, сообщила пресса на другой день по окончании фестиваля, хотя до этого понятия об этом не имел никто в городе.

      Альбина, друг, моя стихия!
      Сегодня поменяем языки:
      Вам напишу любовные стихи я,
      От Вас на них жду музыки.

      От сумерек сиреневых
      В хрустальном башмачке
      Сбежали Вы в мой дождичек
      Ловить письмо в реке.
      С веселым ветром песенок
      Я Вам прислать не мог.
      Но как прекрасно ждали Вы!
      И я у Ваших ног!

      Миша, Вы как будто Стасов.
      Я как будто бы Есенин.
      Вы при вилах, с бородою.
      Рядом я — гляжу на сено.

      А люди уходят в море,
      А люди уходят к звездам,
      А звезды уходят в вечность,
      Всё шлепает, кто куда.
      А я не пойду в море,
      А я не хочу в вечность,
      А я ухожу к Хилю —
      Это моя звезда.

      Как мало тебе хорошего
      Я сделал — душою болею!
      Ведь ты полюбил меня черненьким,
      Не ждал, пока побелею.

Тяга к развлечениям и увеселениям — признак ожесточения общества. Чем распространеннее, изобретательнее развлечения и увеселения, тем ожесточеннее и эгоистичнее общество. От экстаза увеселения, удовольствия до экстаза убийства — один шаг. Время удовольствий и время войны — соседи (г. Опочка, июль 77 г.).

Бедное, прекрасное племя, братья мои, русская интеллигенция. Вы выросли в России, как незабудки на болоте. Вас нельзя было взять, не провалившись в гниль. Теперь вас используют как фиалку в табаке — для запаха. Бедное, эксплуатируемое, гонимое племя. Вы живете пока только воспроизводством. Будет ли эта жизнь вечной?

      S — холодная певица, малоартистичная и очень самоуверенная. Все, что она делает, — выполнено одной краской — будь то Верди или Свиридов. Голос ее неровен по регистрам — очень, если не некрасив, то зауряден в среднем и высоком и эффектно экспрессивен и силен в нижнем, которым она злоупотребляет.
      Вообще же она сама — как женщина, как характер — впереди создаваемого ею. То есть на переднем плане всегда она, а только потом уже, скажем, Кармен, т. е. всегда она в искусстве. Это производит тяжелое, неприятное впечатление. Кроме того, это неистребимое желание ошеломить голосом — ой!..
      Кстати, это отталкивающее соотношение — когда артист выше создаваемого образа — весьма распространено в наше время у крупных художников.
      Эта дисгармония — тяжелый этический дефект из тысячи других, занесенных в тело искусства, которое пока еще плодоносит и рождает неисправимо, органически пораженных детенышей, которые, неправильно развиваясь и воздействуя на публику, сводят результаты деятельности искусства к нулю.

У каждого есть свое представление о том, что такое титан. В моем представлении, натвердо укрепившемся с раннего детства, — это кипятильник. Поэтому, например, когда кто-нибудь кого-нибудь называет титаном, я моментально начинаю соображать, что общего между человеком, заслужившим это прозвище, и цилиндрическим котлом с маленькой печуркой внизу. И я никак до сих пор не могу понять, что значат такие выражения, как «титанический смех» (водяной? котельный? вроде паровозного?) или «титаническая фигура». Услышав последнее, я, уже в возрасте 38 лет и имея взрослого сына, упорно вижу широкую металлическую трубу с крышкой и пупочкой на крышке. И никакая критика — ни сама, ни со стороны — не помогла мне изменить представление о титанах. Оно всегда такое. Я так их вижу.

Талант — это как земля: без ухода и обработки и на хорошей земле могут вырасти сорняки, а при хорошем уходе и труде и плохая земля может оказаться более плодоносной.

Во время последней встречи Г. В. Свиридов между прочим сказал: «Надо, надо сочинять, не бояться. Наша музыка — наше оружие. Пускай нас бьют, пускай мы погибнем в этой борьбе, но погибнуть мы должны с оружием в руках».

Современные передовые люди кажутся мне иногда вырвавшимися из упряжи — несутся вперед, задрав головы, вертя хвостами, мелькая ногами и оглушая все встречное ржаньем, а воз далеко стоит на месте, и никому нет пользы от этого лихого, горделивого поспешания.

После «Литургии» С. Рахманинова Г. В. Свиридов сказал мне: «Рахманинов был последний великий композитор на Руси. Величие остальных проблематично».

Г. В., говоря о делах Большого театра, назвал его гауптвахтой для интуристов.

Юридическая музыка R... Она всегда кажется исполняющей обязанности на основании каких-то кодексов и уложений и облачена в ведомственные мундиры по жанрам.

Общественный деятель, борец. Сын трех рабочих и одной крестьянки.

Кто-то открыл Северный морской путь. Но ведь водить по нему суда — тоже искусство. (Гармоничное общество поморов. Искусство прямо необходимо в длинные полярные ночи. Без него заболевали и сходили с ума.)

О. Сулейменов показался мне очень злым и капризным, очень уверенным в себе и любящим себя, свою непогрешимость.

Сознание портит и помрачает почти все, до чего дотрагивается.

Возглас восторга: Ашенафеза! 1 ( 1 Такой возглас часто слышался в интернате музыкальной школы-десятилетки)

Публичное исполнение, кроме прочих, порождает еще эффект братства.

КПД машины оперы очень низок, и сама машина очень сложна и украшена нелепо, вызывая в памяти виды старинных автомобилей.

Когда мы слышим возвышающие нас слова, надо тут же вспомнить, кто мы есть на самом деле.

Современные композиторы мало рассчитывают на то, что петь под музыку будет артист, способный и простую интонацию сделать образной; они бесконечно усложняют строчку, пытаясь дорисовать образ единственно своими средствами, не рассчитывая на соучастие живого артиста, и тем самым ужасно ему мешают. Блудливый по интонации, скачущий с ноты на ноту, как с кочки на кочку, рисунок сведет на нет все усилия и композитора, и певца. Образ не родится.
Так точно, как не будет никакого движения, если вы вздумаете помочь человеку, везущему тележку с грузом, стараясь крутить уже вертящееся колесо. Вы не поможете, а замучаете человека.

Когда уйдут из жизни вещи непонятные, странные, нелепые и пугающие, тогда уйдут они и из произведений искусства.
В том, что сейчас масса произведений искусства непонятна людям, я склонен винить, однако, не миллионы людей, а само искусство. Пословицы и народные поговорки ясны, мудры — и понятны всем, а в умном вызывают еще и восхищение.

Г. В. Свиридов — один из немногих художников, чья муза никогда не вдохновлялась грязью. Он весь от света.

У нынешней творческой молодежи нет сознания ПРОТИВ ЧЕГО они. Они прямо пристраиваются в кильватер существующим тенденциям.

      — Что ты, Аннушка, форсишь,
      Да к себе не пригласишь? —
      А что ты косишься,
      Сам ко мне не просишься?

      — Что с вас, милый, капает
      На пол разливается?
      — То из глаз слезиночки
      Падают, роняются.

      Трусики без дырочек,
      Все одни резиночки.
      Я в одних окрайностях,
      Весь без серединочки.

      Голова печальная
      По полу катается,
      В ней идеология
      Ядом наливается.

      Приехал к Маше ночевать,
      Лег на прекрасную кровать,
      Да разломилася кровать,
      Пришлось ее выкидывать.
      Вот так прошла моя лямур.
      Знать я в лямуре ни мур-мур.
      Ох, я в лямуре ни мур-мур!
      Такая жуткая лямур!

Многие пугаются пошлости связок и переходов, не владея их техникой и не умея обыграть их содержанием.

Незвонкая слава лучше звонкой. В пустоте и плевок разрывается гранатой.

Подвиг — всегда подвиг, и не делится на степени трудности. Свиридов совершил подвиг музыкантский во имя сохранения тех ценностей, которые могли быть растоптаны, сметены, осмеяны. Он выстоял, спас.

Художники не должны походить на мальчишку, мнящего себя силачом и из хвастовства и, искреннего даже усердия, берущегося тащить полное ведро с водой. По дороге нужная жидкость разливается и остается на донышке. Лучше сходить 100 раз.

Неистовые обличители тирании, придя к власти, сами становятся тиранами.

Гроб Чехова привезли в Москву в вагоне из-под устриц (и с военной музыкой).

Людовик XI пожаловал Пр. Деве Марии герцогский титул и назначил ее капитаном своей гвардии.

Музыка с «душком» отвратительна — даже если «душок» фольклорный.

Законом «песня должна быть узнаваемой» пользуются немилосердно. В результате большинство песенных новинок напоминают деревья, склеенные из щепы и опилок.

Народная интонация не панацея. Она не избавляет от творческой импотенции.

      Композитор, дирижер!
      И в кого такой он вышел!
      Хоть с Бетховеном равняй!
      Только тот похуже слышал.

      Под Новый год, под елочки
      Родилась Зоя-старшая,
      За столько лет—расцветшая,
      За столько зим—уставшая.
      Ей скажем поздравления
      Под Новый год у елочки
      И пожелаем выглядеть
      Лет до ста как с иголочки.

      Это Зойная красотка,
      Та, чей взор из страсти соткан
      Не березка, не рябина,
      Не черемуха, не липа:
      Главный персонаж романа
      Эдуарда де Хилиппо.

      Сегодня мы спать не будем, сынок.
      Мы, взрослые, будем шуметь — прости.
      Сегодня мы с шумом будем стареть,
      А ты — тихо спать и расти.

      Как Владимир Иванович мамины деньги ищет.
      — Что-то выпить хочется, мама!
      — Може, не надо, сынок?
      — Охота, мама!
      Ну, нальет стаканчик, выпью, закушу. Через некоторое время:
      — Что-то выпить охота, мама!
      — Може... и т. д.
      Напившись, В. И. выходит на крыльцо, становится на четвереньки и воет на луну.
      После смерти матери он ищет деньги за обоями комнаты. Комната его уже почти вся ободрана.

- Когда лучше всего и спокойнее с вами повидаться?
- Заходите после гражданской панихиды.

На показах музыки в Доме композиторов чувствуешь себя совершенно как в доме мод: неизвестно, кому все это понадобится.

Творчество — свойство организма. В профессиональном искусстве процент творчества незначителен.

      Народное художество в отличие от профессионального искусства:
      a) не нуждается в специальной подготовке для восприятия,
      b) понятно без объяснений,
      c) не требует специального времени для потребления,
      d) не нуждается в специальном «охранительном» букете (в виде ученых трудов, толкований, биографий, исторических выкладок и т. д.),
      e) не требует создания специальных учреждений (для сохранения, обслуживания, руководства, размещения, обучения и т. д.)
      f) не требует денег и не пристраивается ближе к ним,
      g) может быть освоено каждым.
      Процент творчества в народном художестве очень высок.

Я не верю в современное — меня интересует только вечное.

С падением нравственности граждан пала и их музыка, сделавшаяся профессией авантюристов и иностранцев (вообще о Риме).

...Мороз. Радио. Печка. Лопаются рельсы. Голубые морозные молнии на проводах от проходящих электричек. Дальние зарева. Дыхание теплого зала в запахах духов, конфет, пота. И стареющая еврейская женщина танцевала танец смерти.

Процесс обмена происходил в его организме с выделением не только тепла, но сажи.

Мы к старости выслуживаем свое лицо, как солдаты - Георгия (А. Мельников-Печерский).

Оценка произведения — «современное» — часто звучит как синоним положительного. Верно ли это?

Пьянство, наркомания, истребление фауны и флоры, ханжество, фарисейство, шум, грязный воздух — прогрессирующие явления современности, но так ли уж они хороши? Может быть, скоро прогресс будет состоять в том, чтобы идти вспять, пытаться вернуться к тому, от чего ушли.

Если художник тянется к свету — время его не согнет. Даже на крутых откосах деревья вырастают прямо.

Сейчас главное — не дать обывателю утвердиться, не давать ему музыки.

...И сделали ему яичницу из одного старенького яичка.

      Чтоб дефакцией хорошей
      Мог порадовать ты мир
      По утрам рекомендуем
      Однодневный пить кефир.

И изо рта его большого
Летело огненное слово.

      Быть, или не быть?
      Быт, или не быт?
      Бит, или не бит?
      Бить, или не бить?
      «Бит», или не «бит»?
      За одного «битового» двух «небитовых» дают.

Поевка с последующей поспавкой. Засим сочинка музыки.

Часто грызутся как бы за истину, на самом же деле демонстрируют крепость своих зубов (а концепцию создает на деле укрепленный забор вокруг себя), они иногда вставные. Вообще наши знания, наши концепции часто не истины, а всего лишь средства обороны. Каждый, думая, что стремится создать концепцию, на деле создает укрепленный забор вокруг себя.

Первые были коммунистами по зову сердца. Их положение не только не сулило никаких выгод, но зачастую было сопряжено с опасностью для жизни.

Игра привлекательна тем, что соединяет в себе ясность цели и ясность способов ее достижения. В жизни это встречается — увы! — очень редко.

Каждой возможности выступить с печатным словом радуюсь как встрече с хорошей, дружественной компанией.

Если мы кого-то обидели — наша работа уже теряет часть смысла.

Утверждение, что большая форма помогает полнее высказаться, не вполне справедливо. Для многих она велика. Так, сапоги не по размеру набивают мозоли, и человек идти не может. А мог бы идти и быть полезным, будь они не велики и не малы. Важно полное соответствие. (Печь для одного яичка.)

Одной рукой метал дерьмо,
Другой — приподымал шляпу. (Г. Гейне)

Мечтает разбогатеть и пасти своих свиней, сидя верхом на лошади. (Г. Г.)

Едут за границу, чтобы показать, что они не пророки также и на чужбине. (Г. Г.)

К чему воспевать розу, аристократ ты эдакий? Воспой демократический картофель, которым кормится народ. (Г. Гейне)

Держаться партии народной
И современно, и доходно.

      Вологодские слова:
      дрязг — мусор
      пазгать — хлестать
      варзать — блудить, шалить
      санапал — озорник
      изгваздать — запачкать
      стеклянёшенька — полная (банка, посуда)

У заболевшего солнца подымается температура.

...Я стою на лестнице, собираю яблоки. Вокруг царственная красота. Солнце. Впереди лес. Справа доносится песня — слева отборный мат. Это сосед пашет на зиму поле.

Чтобы знать, куда идти, нужно знать, откуда идешь.

...А ножки у ей тоненькие, тоненькие, на таких дак теперь уже и не ходят.

Все было всегда: апокалипсис. Ожидание конца мира — в каждое столетие. Теперь это называется атомной войной. Современно лишь название. Содержание — вечное, всегдашнее.

Труд не должен превращаться в наркотик. Лао-цзы — «не делать»!
Величайшие злодеи — величайшие труженики.

Перед Богом нет дел великих и малых — есть дела прямые и кривые.

В Тихвине 1 (1 Тезисы к выступлению на торжественном вечере, посвященном 135-летию со дня рождения Н. А. Римского-Корсакова, г. Тихвин, 18 марта 1979 г.)— дом на берегу реки, откуда пошло то могучее течение — которое захватило весь мир — Римский-Корсаков.
Италия (Респиги, Казелла), Россия (Стравинский, Прокофьев).

      Почему — русская история, философия, мировоззрение, фольклор. Знание истоков. Без попугая. Без пошлости.
      Настоящее интернациональное — прежде всего высокоразвитое национальное.
      Память. То, что делает человека человеком. Она делает человека целомудреннее, создает инстинкт насыщения.
      Гражданин.

Жена на мгновение. Поваляюсь в грязи, а потом буду хорошей. Воспитание двуличности.
А. Морозов о погрузке вагонов (нужны деньги). Писать халтуру = грузить вагоны. Но от вагонов — польза, а от халтуры — отрава.