Теперь перенесемся мысленно на противоположную высоту, соседственную с
курганом Горецким. Ее легко отыскать у корпуса Дохтурова. Там также есть
человек замечательный. Он все на той же маленькой лошадке: все в той же,
как мы уже описали, одежде. Он окружен множеством офицеров, которых
беспрестанно рассылает с приказаниями. Одни скачут от него, другие к нему.
Он спокоен, совершенно спокоен, видит одним глазом, а глядит в оба,
хозяйственно распоряжается битвою; иногда весело потирает рука об руку (это
его привычка) и по временам разговаривает с окружающими, но чаще молчит и
наблюдает. Это Кутузов. К нему подъезжают генералы. Остановимся на одном.
Вот он, на прекрасной, прыгающей лошади, сидит свободно и весело. Лошадь
оседлана богато: чепрак залит золотом, украшен орденскими звездами. Он сам
одет щегольски, в блестящем генеральском мундире; на шее кресты (и сколько
крестов!), на груди звезды, на эфесе шпаги горит крупный алмаз. Но дороже
всех алмазов слова, вырезанные на этой достопамятной шпаге. На ней
написано: "Спасителю Бухареста!" Благодарный народ поднес этот трофей
победителю при Обилейшти. Средний рост, ширина в плечах, грудь высокая,
холмистая, черты лица, обличающие происхождение сербское: вот приметы
генерала приятной наружности, тогда еще в средних летах. Довольно большой
сербский нос не портил лица его, продолговато-округлого, веселого,
открытого. Русые волосы легко оттеняли чело, слегка прочеркнутое морщинами.
Очерк голубых глаз был продолговатый, что придавало им особенную
приятность. Улыбка скрашивала губы узкие, даже поджатые. У иных это
означает скупость, в нем могло означать какую-то внутреннюю силу, потому
что щедрость его доходила до расточительности. Высокий султан волновался на
высокой шляпе. Он, казалось, оделся на званый пир!.. Бодрый, говорливый
(таков он всегда бывал в сражении), он разъезжал на поле смерти, как в
своем домашнем парке: заставлял лошадь делать лансады, спокойно набивал
себе трубку, еще спокойнее раскуривал ее и дружески разговаривал с
солдатами. "Стой, ребята, не шевелись! дерись, где стоишь! Я далеко уезжал
назад: нет приюта, нет спасения! Везде долетают ядра, везде бьет! В этом
сражении трусу нет места!" Солдаты любовались такими выходками и бодрым
видом генерала, которого знали еще с италиянских походов. "Тут все в
беспорядке!" - говорили ему, указывая на разбитые колонны. "Бог мой! (его
привычное слово), я люблю это: порядок в беспорядке!" - повторял он
протяжно, как будто нараспев. Пули сшибали султан с его шляпы, ранили и
били под ним лошадей, он не смущался: переменял лошадь, закуривал трубку,
поправлял свои кресты и обвивал около шеи амарантовую шаль, которой концы
живописно развевались по воздуху. Французы называли его русским Баярдом; у
нас, за удальство, немного щеголеватое, сравнивали его с французским
Мюратом. И он не уступал в храбрости обоим! Один из самых неустрашимых
генералов, А. П. Ермолов, писал к нему: "Чтобы быть везде при вашем
превосходительстве, надобно иметь запасную жизнь". Это был генерал
Милорадович! Вызываемый на служение отечеству нарочными письмами прежнего
главнокомандующего Барклая-де-Толли, он за два дня перед великим сражением,
с суворовскою быстротою привел или, лучше сказать, привез из Калуги 15000
набранных им войск.
Другой, подъехавший к главнокомандующему, был росту высокого, лет,
приближавшихся к средним. Это был мужчина сухощавый, с темными, несколько
кудреватыми волосами, с орлиным носом, с темно-голубыми глазами, в которых
мелькала задумчивость, чаще рассеянность. Важные, резкие черты отличали его
смуглое, значительное лицо, по которому можно было отгадать характер
самостоятельный [5]. На этом лице, воинственно-красивом, приметны следы
какого-то внутреннего томления: это следы недавней болезни! Звук трубы
военной поднял генерала с одра и ринул его прямо в битву. Осанка и приемы
обличали в нем человека высшей аристократии, но в одежде был он небрежен,
лошадь имел простую. Он носил в сражении очки, в руке держал нагайку; бурка
или шинель свешивалась с плеча его. Отвага не раз увлекала его за пределы
всякого благоразумия. Часто, видя отстающего солдата, он замахивался
нагайкою, солдат на него оглядывался, и что ж?.. Оказывалось, что он
понукал вперед французского стрелка!.. Обманутый зрением, привычною
рассеянностию, а еще более врожденною запальчивостию, он миновал своих и
заезжал в линию стрелков французских, хозяйничая у неприятеля, как дома. Он
командовал под Витебском и велел удерживать один важный пункт. Долго
крепились наши; наконец, к нему прислан адъютант, с словами: "Неприятель
одолевает; что прикажете делать?" Понимая всю важность удерживаемого
пункта, он отвечает не обинуясь: "Стоять и умирать!" Это был граф Остерман!
Он командовал корпусом в Бородинском сражении. Беспрерывный прилив и отлив
лиц и мундиров происходил около главнокомандующего. Физиономия окружавшей
его толпы беспрестанно изменялась.
И вот подскакал какой-то стройный гвардейский адъютант, с легкими рябинами
на лице; левою сдержал коня, правою приподнял фуражку и, наклонясь к самому
лицу Главнокомандующего, доложил о чем-то тихо и стал наряду с другими. На
лице Кутузова мелькнуло легкое сомнение. Но, после минутной задумчивости,
он просиял, оборотился к своим, снял фуражку, перекрестился и сказал
громко: "Мне донесли, что король Неаполитанский взят в плен!" - прибавил:
"Надобно подождать подтверждения". Вот подъезжают два казака и между ними
кто-то на маленьком крестьянском коньке (которых французы называли коньяк);
этот кто-то малорослый, тучный, конечно, не сановитый король
Неаполитанский! Это генерал Бонами. В порыве отчаянной храбрости, впереди
30-го линейного полка, он вскочил на большой редут и взят в плен, покрытый
ранами. Солдаты, изумленные такою храбростью, почтили его, ошибкою,
названием Мюрата. И вот он, в страшном растрепе, подъезжает, пошатываясь то
на ту, то на другую сторону от ран или какой другой причины. "Доктора!" - закричал Кутузов и, сказав несколько слов с пленным, велел его перевязать.
Под мундиром французского храбреца нашли две фуфайки, а под ними - все
тело, исцарапанное штыками. Раны были легки, но многочисленны: их
насчитывали более 20-ти.
Кутузов остается все на том же месте. К нему, как к центру, стекаются все
нити, все радиусы. Подле него стоят длинные пушки, готовые заговорить.
Далее и ниже выставлены еще пушки, которые иногда палят и распугивают толпы
французов в Бородине. Красные космы пламени вырываются оттуда из-за дыма.
Бородино горит! Люди, с высоты кажущиеся маленькими, шевелятся между
распадающихся домов и лопающихся гранат. И так два вождя стояли на двух
возвышениях. Оба по положению своему были выше всего, что совершалось под
ними! Две воли сильные, две мысли могучие встречались между собою,
останавливались, мерили одна другую и потом схватывались и вступали в
борьбу небывалую. Движение 300 000 воинов, гром 1600 орудий - бой, какого
не видала земля русская после побоища Задонского, - были только более или
менее близкими развитиями встречи и борьбы этих двух властительных мыслей.
Но пора докончить общее обозрение. Вы видели Наполеона. Он один, с ним
только Бертье; немного поодаль за ним, на площадке, взрытой ядрами и
гранатами русскими, стоят офицеры его главного штаба.
Несколько правее от этого достопамятного места вы видите дивизию молодой
гвардии под начальством генерала Роге. Она в движении, она идет поддержать
дивизию генерала Фрияна, который и сам, помните, в главах ваших замкнулся в
каре с королем и другим генералом. Там, еще далее, у двух холмов,
ограничивающих даль, синеют длинные линии, целый лес железа и стали! Это
императорская гвардия! - последний резерв французский! Отсюда вы легко
можете увидеть изгибы (новой) Смоленской дороги, по которой пришла
французская армия и по которой теперь тянутся артиллерийские резервы,
парки, толпы отсталых, и все это пылит воздух, как будто идет другая армия.
Еще далее, почти на краю горизонта, за двумя округленными холмами, рисуются
колокольни Колоцкого монастыря, где Наполеон учредил подвижной госпиталь со
всеми снадобьями для больных и раненых. Перенесите теперь то, что мы видели
и записали, перенесите с бумаги на холст, размалюйте ваши смелые очерки
широкою кистью - и вы будете иметь ряд картин, соответственных ряду
моментов Бородинской битвы.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ВСТУПЛЕНИЕ К ОПИСАНИЮ БОРОДИНСКОГО СРАЖЕНИЯ
Мы отметили на плане деревни по категориям, по разрядам, так сказать, по
семействам. К первому разряду принадлежат деревни, облегающие наше правое и
французское левое крыло; ко второму - сгруппированные около французского
правого и нашего левого крыла, а к третьему, по ту и другую сторону Колочи,
приуроченные к нашему и неприятельскому центру. Семеновское - место роковое
и славное! - должно отличаться в семействе деревень и селений, прилегающих
к левому крылу.
Выясняя для себя более и более картину битвы Бородинской, обставьте
замеченные деревни и поименованные при них урочища - берега Колочи, Войни,
Стонца, Огника; оврагов: Горецкого, Семеновского, Шевардинского и проч. - Обставьте их войсками, руководствуясь прекрасным описанием и планом Д. П.
Бутурлина, и вы будете уже иметь две трети из целого, валового понятия о
битве Бородинской. Узнав, где стояли и кто где стоял, вам останется только
узнать, что делали.
Итак, остальная часть состоять будет в объяснении переходов (так сказать,
переливов одного протяжного звука) в обрисовке фаз, видов, эпох самого
сражения. Узнав места, лица и действия, вы узнаете все.
Попытаемся ж сказать по одному слову о каждом из этих переходов и пронять
их общею нитью хотя беглого, летучего рассказа.
Эти переходы, при всей своей неуловимости в их частных подробностях,
подходят также, в своем общем объеме, под три категории. Бои, троекратно
возобновлявшиеся за реданты Семеновские, атака Бородина и взятие большого
люнета, составляют эти три категории. Война Тучкова 1-го, командира
отдельного корпуса, есть четвертое действие кровавого драматического
представления на поле Бородинском.
Потеря редантов и высот, которые защищал храбрый Тучков; вторичное взятие
люнета; выезд Уварова против левого крыла французов и частные распоряжения
Кутузова и Наполеона составляют второй ряд явлений, сопровождавшихся, как и
прежние, непрерывным громом артиллерии и блестящими, часто разрушительными,
выездами обеих армий кавалерии. О действиях бородинской артиллерии можно
сказать одно и одним словом: во все продолжение битвы я слышал беспрерывный
батальный огонь из пушек. Батальный или беглый ружейный огонь исчезал в
пушечном в этой баталии пушек. Пройдем нить происшествий. В продолжение
ночи с 25-го на 26-е французские саперы рылись кротами в нашей русской
земле: делали эполементы; топоры стучали в глуши ночной: строили мосты на
Колочи.
Армия французская состояла из 11 корпусов. Из них 8 сгустились вдоль нашего
левого крыла. Это была огромная, плотная масса, которую новый Эпаминонд
хотел обрушить на левое наше крыло. Ею-то, как могучим тараном, готовился
он бить нас по крылу, слегка защищенному.
Наши генералы с их корпусами стояли так, или почти так: Баговут и граф
Остерман от Московской дороги (смотря на Смоленск) направо над изгибистою
Колочею, Дохтуров возле Остермана - от большой дороги до большой батареи,
второй за Горецким курганом, называвшейся его именем или именем его
корпуса[6] , Раевский после Дохтурова: правым плечом у люнета, а левым у
Семеновского. Бороздин и граф Воронцов (оба с гренадерами) назначались к
защите редантов Семеновских: войска их правым плечом трогали Семеновское,
левым упирались в лес. На крайней оконечности левого крыла ратовал и
богатырствовал Тучков 1-й. Но ему, этому грозно выказавшемуся Тучкову,
надлежало бы исчезнуть, пропасть, затаиться, не стоять на страже, но
сторожить. По примеру прародителей наших, славян, Тучкову с его 3-м
корпусом надлежало залечь где-нибудь в лесу в кустах, в траве, притаить дух
и стеречь... Таково было намерение Кутузова! Он хотел употребить военную
хитрость, сделать засаду. Он распорядился, чтоб Тучков 1-й с 3-м корпусом и
граф Марков с 7000 ополчения засели, скрылись за курганом близ Утицы и
ударили бы неожиданно во фланг и в тыл, когда неприятель станет обходить
нас по старой Смоленской дороге. Так было сказано, но не так сделано.
Генерал Бенигсен, не вполне уведомленный о намерении Главнокомандующего,
выставил войско наружу и тем нарушил тайну засады. Кутузов хотел, может
быть, и смог бы обмануть Наполеона; но зоркий глаз Наполеона видел также
далеко: он угадал перемещение Тучкова по бивачным огням, угадал и взял свои
меры: Понятовскому предписано не обходить Тучкова, а сражаться с ним!
Гвардия составляла резерв - за Дохтуровым и Раевским. За каждым корпусом
пехоты стоял корпус кавалерии. Сам Кутузов, с своим штабом, находился при
войсках Дохтурова у большой дороги - на видном месте. Начальник всей
артиллерии - граф Кутайсов. При Главнокомандующем находился знаменитый
генерал Бенигсен. Барклай и Багратион командовали обеими западными армиями,
1-ю и 2-ю, а Милорадович правым крылом. Кутузов был военачальником всех
войск.
С французской стороны, сколько известно, сделаны следующие предположения:
Понятовский должен был идти по старой Смоленской дороге и, взойдя на одну
высоту с редантами Семеновскими, принять вправо для обхода левого крыла
русского. Впоследствии, как мы сказали, ему приказано не обходить, а
сражаться с корпусом Тучкова.
Даву и Ней имели приказание штурмовать три реданта, на долю вице-короля
оставлены Бородино и большой люнет. Наполеон надеялся сорвать реданты,
оттеснить наши войска и сбить их за большую дорогу, овладев ею. Короче, он
хотел загнать нашу армию в угол, составляемый Колочею при впадении ее в
реку Москву. Намерение дерзкое! Прижав таким образом армию в тесное место,
он думал отрезать ее от Москвы и полуденной России и заставить положить
ружье. Навести большое число войск на меньшее, рассечь нашу армию надвое и
бить по частям: вот замысел Наполеона, возможный по расчетам тактики, но
трудный в приложении к делу!
Ночные распоряжения неприятеля открылись, когда ободняло. Кутузов, с
высокого места, где стоял хозяином, увидел огромные массы пехоты и
кавалерии, расставленные против редантов Семеновских. Хвосты колонн
терялись в лесу и чрез этот оптический обман представляли армию
бесконечную!.. Это столпление войск на правом крыле неприятельском подало
мысль послать Баговута с правого на левое крыло наше.
Начнем сначала и постараемся означить эпохи по часам, сколько то возможно.
Сражение открылось в 6 часов утра.
120 орудий загремели со стороны французов. Когда боевые колонны
неприятельские во множестве стали видны в поле, было уже 7 часов утра.
Неприятель обставил все высоты ужасным количеством артиллерии. Пальба его
могла вредить более нашей: он, как зачинщик, действовал откуда и как хотел
и действовал концентрически (сосредоточенно); мы, как ответчики;
действовали, как позволяло местоположение, и потому часто разобщенно,
эксцентрически. Первый выступ французов был следующий: Понятовский шел
около большого леса на Утицу. Даву вдоль через лес. Две громадных батареи
потянулись прямо на позицию, чтоб бить по редантам. Маршалы Даву и Ней
воюют у этих окопов. Головы колонн их то выказываются, то прячутся в лес,
не вытерпливая пальбы нашей. Наконец, нападение на реданты начинается:
французы бегут в промежутки, чтоб захватить их с тылу. Сводные гренадерские
батальоны графа Воронцова отстаивают свои батареи. Но усилиям гренадер не
устоять против превосходной силы! Маршалы овладели всеми тремя редантами, а
генерал Дюфур захватил Семеновское. И тогда было 9, иные говорят 10 часов
утра. Некоторые (это любимое мнение французов), поверившие на слово
хвастливому 18-му бюллетеню Наполеона, полагают и хотят уверить, что в 9
или 10 часов утра мы были в величайшей опасности, что линия наша разрезана,
судьба сражения висела на волоске и проч. и проч. Помня ход сражения и быв
свидетелем духа и мужества наших, я не могу согласиться в мнении,
изложенном выше. О потере редантов Семеновских можно сказать то же, что
Кутузов сказал о потере Москвы, они не составили бы потери сражения. Но
скажут: "Армия могла быть разрезана, линия изломана и проч. и проч.".
Отвечаю: опыт показывает, что линия русская, пробитая, разрезанная,
изломанная, все еще дерется. В первом периоде сражения несколько конных
полков французских вдруг заскакали в тыл 6-му и 7-му корпусам. Линия
казалась разорванною, но полки Дохтурова и Раевского нисколько не
смешались: им пришла самая простая, естественная мысль: "Неприятель сзади,
выворотимся наизнанку, станем бить по передним с передних, по задним с
задних фасов". И, развернув эти фасы, они открыли такой огонь, что
неприятель, неистово-опрометчивый в своих наскоках, сам не знал, что с
собою делать! И один ли этот случай в продолжении Бородинского сражения?
Около 4-х часов пополудни я находился за последним резервом, где
перевязывали раненых. Я проводил раненого брата и был свидетелем, как
пилили ногу Алексею Николаевичу Бахметьеву. Вдруг видим вестфальцев.
Огромные, как старинные богатыри, они выехали из лесу, их было немного - и
стали. На вопрос "что вам надобно?" неприятельские воины, еще непленные,
отвечали: "Мы ищем короля Неаполитанского, он должен быть здесь".
Разумеется, их взяли, как баранов. Разрезать линию русскую можно, и бить
русских можно, но разбить и покорить мудрено! Я как теперь помню поле,
которое тянулось от Брина к Аустерлицу. Оно усеяно было обломками линии - колоннами разобщенными, раздвинутыми, гонимыми. Но эти колонны наши с утра
до вечера дрались и не поддавались, клали головы, не думая положить ружье!
Одну, как теперь вижу, бьют, другая, пользуясь минутою, продирается вперед;
налягут на ту, третья подвигается; и так все волновалось, мешалось и
дралось! подобное было и у редантов Семеновских!..
Подоспел Бороздин, генерал-лейтенант с гренадерами 2-й дивизии, примчался,
Коновницын, и первый - реданты, а последний - Семеновское отбили.
Маршалы, подкрепясь дивизиями Нансути и Латур-Мобура, опять завладели
редантами и опять выбиты из них дивизиею Коновницына. В это время
показывается 8-й корпус Жюно, и Ней отсылает его к Понятовскому с
поручением действовать на промежуток (между корпусом Тучкова и левым крылом
главной линии), не довольно защищенной. Граф Воронцов ранен; маршалы водят
на реданты, одну за другой, дивизии Кампана, Дессекса, Фрияна, прибывшего
позднее, Ледрю, Маршана, Разу и корпуса кавалерии. На левом крыле генерал
Тучков 1-й оттеснен, оттесняет и смертельно ранен. Его атаковали дивизии:
Заиончика, Княжевича и конница генерала Себастиани. С нашей стороны лес на
старой Смоленской дороге и сказанный выше промежуток храбро защищал с
стрелками князь Шаховской. Сражение, затихая и возгораясь, продолжается у
редантов и за реданты. Тучков 4-й убит при среднем. Мюрат с целою громадою
конницы наехал прямо на окопы; князь Голицын объехал его сбоку. Рубка
ужасная! Все это деялось еще до полудня. Неприятель приутих. Тишина перед
бурею!!!
Раздражаясь неудачами, Наполеон сосредоточивает 400 пушек и много пехоты,
много кавалерии. С нашей стороны выдвинуты резервы и перед ними тянутся 300
орудий.
Все это на левом крыле, все перед теми же роковыми редантами!
Французы дерутся жестоко, дерутся отчаянно, 700 пушек гремят на одной
квадратной версте; бой кипит; спорные окопы облиты кровью, переходят из рук
в руки и... остаются за неприятелем!
Тогда раздается повсеместное "ура!" на линии русской, сам Багратион ведет
свое левое крыло в штыки. Бой неимоверный! Люди олютели; пушки лопались от
разгорячения; зарядные ящики взлетают на воздух. Кони без седоков ржут и
бегают оседланными табунами. Все было кровь и сеча в огненной атмосфере
этого сражения. Багратион ранен. Стадо остается без пастыря; но Коновнидын
собирает войска, это было уже в 1-м часу дня, и уводит на высоты, построив
их между Семеновским каре Измайловского и Литовского полков, к которым
Васильчиков пристроил остатки своей и Неверовского дивизий.
Тут же собрались остатки дивизий Воронцова и принца Мекленбургского.
Измайловский и Литовский полки, став эшелонами в каре, отражают тяжелый
натиск железных людей (gens de fer): так называл Наполеон своих кирасир; а
кирасиры Бороздина (генерал-майора) и Кретова удачною атакою сгоняют с поля
неприятеля, расстроенного батальным огнем гвардейских каре. Чтоб дать
лучшее понятие о троекратном приступе маршалов к редантам, я прилагаю самую
краткую записку, из которой можно увидеть последовательный ход предприятий
у редантов Семеновских.
ПЕРВОЕ НАПАДЕНИЕ (НА РЕДАНТЫ) МАРШАЛОВ
Между 6-м и 7-м часами утра войска Наполеоновы на обоих крылах начали
вступать в сражение.
Главные силы направлены к редантам Семеновским. Маршал Даву изготовил к
атаке две дивизии: Кампана и Дессекса, пустя впереди их батареи. Намерение
было: прокравшись чрез леса, ударить на реданты с тылу. Переход через лес
представлял много препятствий. Наконец войска вышли, кинулись на реданты и
овладели одним. Но гренадеры Воронцова и дивизия 27-я Неверовского выбили
неприятеля.
Наполеон усугубляет силы присоединением Нея к Даву. Дивизия Ледрю идет
впереди, Маршан и Разу с своими за нею. 8-й корпус Жюно, из вестфальцев,
следует за 3-м. Туда же и Мюрат направляет: Пансути (1-й кавал. кор.),
Монбрена (2-й кавал. кор.) и Латур-Мобура (4-й кавал. кор.) вслед за
маршалами. Разумеется, все, что ни делалось, делалось с разрешения или
приказа самого Наполеона.
Князь Багратион, видя массы неприятельские, спешит подкрепить свое левое
крыло. У Тучкова 1-го взята 3-я дивизия Коновницына. 2-я кирасирская
выдвинута перед дер. Семеновскою. Кутузов, с тою же заботливостью о левом
крыле, присылает в подмогу ему три кирасирских полка и 8 орудий конной
гвардейской артиллерии с полковником Козеным. И вслед за этими отряжены
туда же полки Измайловский и Литовский, покрывшие себя славою. И 2-й
пехотный корпус (Баговута) переведен также на левое крыло.
Но все это не помешало трем французским дивизиям, Кампана, Дессекса и
Ледрю, подступить и кинуться на реданты и завладеть одним. Сводные
гренадеры идут драться за свой окоп. Граф Сиверс подводит полки:
Новороссийский драгунский, Ахтырский гусарский и Литовский уланский, да
несколько конных орудий, и неприятель выбит и гоним. Дивизия Маршана и
бригада Бермана поддерживают своих. Тут граф Воронцов ранен.
ВТОРОЕ НАПАДЕНИЕ МАРШАЛОВ НА РЕДАНТЫ
Наполеон велит, и маршалы опять приступают к редантам. Дивизия (27)
Неверовского несколько раз их отражает. Дорохов, с конницею, рубит и
врубается. Но все-таки французы овладевают укреплениями между 10-м и 11-м
часами утра. Генерал Дюфур взял деревню Семеновскую. Но Коновницын и
Бороздин лишают всех успехов неприятеля. Тогда Ней, пустив вперед дивизию
Разу с корпусами Нансути и Латур-Мобура, идет и берет реданты. Но
Коновницын наступает и отнимает.
ТРЕТЬЕ НАПАДЕНИЕ МАРШАЛОВ
Колонны неприятельские роились в поле, 400 орудий покровительствовали им.
Картечь наших 300 пушек не могла остановить их. Они падали, сжимались и
шли! Тогда Багратион ведет все левое крыло в штыки. Сшиблись, освирепели и
дрались до упаду! Багратион ранен. Реданты в руках французов. Нансути и
Латур несутся, чтобы отсечь левое крыло от средины главной линии нашей.
Каре гвардейские отражают атаку. Бороздин и Кретов, уже раненный, с полками
громких имен: Екатеринославским и Орденским кирасирскими, прогоняют тучи
неприятельской кавалерии за овраг. Кончились атаки маршалов, и позднее один
Ней, исполняя мысль Наполеона, с двумя корпусами пехоты и двумя кавалерии,
повел свою огромную атаку на середину нашей линии. Наши колонны
встретились, сшиблись и дрались с Неем отчаянно.
Между тем, отражаемый на левом крыле, и это было уже около 2-го часа
пополудни, неприятель, неутомимый в предприятиях, потянулся против нашего
центра. Вице-король выслал, с своей стороны, большие силы и, чрез
совокупную атаку, захвачен большой люнет, важнейший пункт центра. Ермолов и
Кутайсов, понимая всю важность серединного пункта, в котором вице-король
хотел прорвать нашу линию, понимая всю опасность положения русской армии,
не стерпели потери и, взяв один батальон Уфимского полка, идут и отбивают
люнет. Генерал Бонами, захвативший укрепление, сам захвачен. Вице-король
отвел войска, но навел выстрелы многочисленной артиллерии. Батареи
стрелялись с батареями несколько часов сряду. Это был истинный поединок
батарей! Желая отвлечь избыток сил неприятельских от левого крыла нашего,
что, может быть, должно бы было сделать еще накануне, Кутузов посылает
Уварова с своего правого крыла атаковать левое крыло французское. Атака эта
не произвела ничего решительного в частном, но последствия ее были весьма
важны для целого. Критическая минута выиграна! Наполеон задумался: наше
левое крыло вздохнуло! Вице-король, отвлеченный на минуту выездом Уварова,
спешит опять к своему месту, соединяет огромные силы и батареи против
нашего центра, идет и берет большой люнет. Этот полудержавный воин, сам, с
своим штабом, со шпагою в руках, вошел в укрепление, которому предлагал
сдачу, нашими отвергнутую. Люнет в другой раз остается за французами; но
войска наши: дивизии Капцевича, Бахметьева 2-го, Бахметьева 1-го и остатки
дивизий Паскевича и Лихачева стоят за Горецким оврагом целы и готовы к бою.
Милорадович заменяет Дохтурова, посланного командовать вместо Багратиона,
делает приличный обстоятельствам поворот на оси и устраивает, на картечный
выстрел, батареи, которые режут продольно потерянный люнет и толпящиеся
около него войска французские. Многие и, с первого взгляда, как будто
дельно пеняют Наполеону, почему не подкрепил он частных усилий маршалов
всеми силами своей гвардии? Конечно, свежие 25 000 могли бы наделать много
шуму; но что же осталось бы тогда у Наполеона? Ровно ничего! Пустив
гвардию, он бросил бы в роковую чашу судеб последнюю свою лепту. У нас
после дела осталось еще не участвовавших в деле 11 батальонов и 6
артиллерийских рот; наши казаки (более 10000) с своим знаменитым атаманом
были еще свежи и бодры; в наших двух ополчениях (Московское и Смоленское)
можно было насчитать до 20 000. Если бы все это с разных сторон, с одним
кличем: "Москва и Россия!" кинулось в общую сечу, бог знает, на чью сторону
склонились бы весы правды? Всего вероятнее, могло случиться, что к Москве
не дошли бы ни французы, ни русские, а явились бы, под стенами столицы,
обломки двух армий, в толпах, пестрых составом и вооружением. Обе армии,
если б дошло до крайности, могли разложиться. Но потеря армии, потеря
великая, еще не составила бы потери России, которая могла дать новую армию.
И, отступая, мы сближались с нашими средствами, к нашим резервам; а
Наполеон?! Пусти он свою гвардию, и сгори эта гвардия в общем разгаре
Бородинского пожара, с чем дошел бы он до Москвы и на что мог бы опереться
при своих предложениях о мире? Не знаю, что после этого должно сделать:
порицать ли Наполеона за его нерешительность или хвалить за благоразумное
сбережение резервов. По крайней мере Кутузов в своем приказе накануне
Бородина говорит: "Генерал, умевший сберечь свои резервы, еще не побежден!"
Не подслушал ли Наполеон этих слов мудрого старца?
И ВОТ УЖЕ 4 ЧАСА ПОПОЛУДНИ!..
В это время Наполеон, производя лично обозрение линий, направляет удар на
наш фронт (Une charge de front). Его кавалерия, большею частию латники,
несется на нашу пехоту, - и отбита.
В 5 ЧАСОВ ПОПОЛУДНИ
Все наши реданты и большой люнет решительно и уже не в первый раз
захвачены. Французы синим шарфом опоясали позицию от Утицы через
Семеновское. Но две массы русских войск еще целы: одна на высотах
Семеновских, другая за курганом Горецким.
Барклай и Бенигсен, прискакав еще прежде на место разгрома, загнули наше
левое крыло крюком, уперли его в лес, таивший в себе ополчение, и тем
усилились и обезопасились от дальнейших обходов и новых покушений Нея. А
Ней, пока все это происходит, отправляется добывать себе титул князя
Москворецкого[7] и, в намерении загнать наших в Москву-реку, берет с собой
все, что ни находит под рукою справа и слева. Он успел, как говорили,
сосредоточить шестьдесят батальонов пехоты и более 100 эскадронов
кавалерии, со множеством пушек. С этою массою, огромною, как иная армия,
направляется он на центральную нашу батарею, грозя разрезать армию пополам.
Не та ли это атака, о которой Наполеон в 18-м бюллетене говорит: "Император
велел повести атаку правым крылом на фронте: сим движением отняли мы 3/4
поля у неприятеля". Войска Нея и наши, уже бежавшие к ним навстречу,
сшиблись и расшиблись. Смешанные толпы боролись, резались, уничтожались...
Такое взаимное разрушение продолжалось около двух часов.
УЖЕ БЫЛО 6 ЧАСОВ ВЕЧЕРА
Есть люди, которые стараются доказать, что сражение Бородинское притихло,
зачахло, даже, как они выражаются, "замерло" еще в 4 часа пополудни. С того
же времени до 9-ти вечера (целых 5 часов!) продолжалась только пушечная
пальба. На это да позволено будет сделать несколько вопросов: что ж делали
войска, если действовали одни батареи? Что ж делал Наполеон? Согласимся с
теми, которые говорят, будто с утра стоял он (в положении бесстрастном),
скрестя руки на груди. Но они же сами соглашаются со всеми другими, что в 4
часа пополудни он (Наполеон) лично выехал на линию и обозревал положение
дел. Продолжаем вопросы: к чему ж был этот выезд? К чему это обозрение?
Разве он выехал для того, чтобы кончить, а не продолжать? Тогда как сам[8]
хотел даже повторить сражение! Если Наполеон (этот оборотливый, деятельный,
пылкий воин) не делал ничего, то что ж делали наши? Ужели, под воздушным
поединком батарей, полки и дивизии стояли спустя ружья? Нет! Всякий, кто
действительно был и варился в кипятке Бородинского сражения, согласится,
что не только 5 часов (от 4-х до 9-ти вечера), но и 5-ти часовых четвертей
не было совершенно праздного времени в битве, где дрались почти без
передышки. Иначе откуда последовала бы такая огромная, с обеих сторон,
потеря в людях?.. И зачем Наполеону вдруг прекратить линейное сражение
(кроме артиллерии) именно тогда (в 4 часа пополудни), когда он оттеснил
(польскими войсками) корпус Тучкова 1-го, овладел через посредство маршалов
всеми (так дорого стоившими) редантами Семеновскими, обеспечился на счет
левого своего крыла (после попытки Уварова) и имел за собою наш центральный
люнет? Наполеон был человек нрава крутого и не имел, кажется, обычая так
великодушно останавливаться среди успехов, хотя и не дешево купленных.
Из свода этих вопросов само собою следует, что сражение, в котором умирали
тысячи, и после 4-х часов за полдень не замирало и не замерло, а
продолжалось, разумеется, с большим или меньшим напором с той или другой
стороны. Наполеон и Кутузов не уставали соображать, не переставали
действовать. Наполеон направлял атаку (charge de front) серединную. Ней
двигался с огромными силами. А что делал Кутузов? Полководцы встретились на
одной мысли. Каждый метил своему противнику в грудь!.. Кутузов (и это было
позже 4-х часов пополудни), усмотрев, что пехота французская стянута на
крылья, а центр неприятеля разжидел и состоял из одной почти кавалерии,
предпринял нанести удар на этот центр и нарядил несколько полков пехоты
(менее пострадавшей из полков гвардейских) и часть кавалерии для этого
дела. Наполеон понял опасность такого предприятия и решился двинуть вперед
часть молодой гвардии. Удайся это движение, Кутузов превратил бы свое
положение оборонительное в наступательное. Он уже и сделал было попытку к
этому, выслав Уварова, которому велел сказать: "Напасть и пропасть, если
необходимо!" В то же время к Дохтурову на левое крыло послал своеручную
записку карандашом: "Стоять до последней крайности!" Из таких распоряжений,
твердых, решительных, видно, что сражение Бородинское было битва на жизнь
или на смерть и что прекратить ее могло только одно наступление ночи.
Отчего ж иные пишут: "С 4-х часов пополудни вообще видно было всеобщее
изнеможение: выстрелы час от часу редели, и битва замирала"? А между тем
сами же говорят далее: "Ночь прекратила сражение; оно кончилось в 9 часов
вечера". Я, с своей стороны, никак не мог решиться у 15-часового сражения
Бородинского похитить пять часов великих пожертвований и славы! В
доказательство, что схватки, и схватки сильные, происходили на линии уже на
исходе дня, я предлагаю взглянуть в книгу Любенкова[9] . Сказав: "Уже
вечерело", - он продолжает: "Густая колонна французских гренадер, до 5000 с
красными распущенными знаменами, музыкою и барабанным боем, как черная
громовая туча, неслась прямо на нас. Казалось, ей велено погибнуть или
взять нашу батарею". Таких явлений не бывает, когда сражение замерло!
Около 7-го часа вечера сражение, может быть, за общим изнуром сражающихся,
мало-помалу ослабевало, но батареи еще гремели и громили. Под вечер Мюрат
делает большую кавалерийскую атаку: это последняя вспышка догоравшего
пожара - и французы занимают лес за Семеновским, откуда выбиты финляндцами.
Настало 9 часов вечера, и не стало сражения Бородинского! Оно продолжалось
15 часов. Это сражение было генеральное и генеральское.
У французов:
убито.......... 9
Генералов {
ранено......... 30
Штаб- и обер- офицеров ................... 1500
убито.......... 20 000
Рядовых {
ранено......... 40 000
Наша потеря[10]:
убито.......... 2
Генералов {
ранено......... 12
Офицеров ................... 800
убито.......... 15 000
Рядовых {
ранено......... 30 000
Механизм этой огромной битвы был самый простой. Наполеон нападал, мы
отражали. Нападение, отражение; опять нападение, опять отражение - вот и
все!
Со стороны французов - порывы и сила; со стороны русских - стойкость и
мужество. Об этой битве можно сказать почти то же, что Веллингтон позднее
сказал о битве при Ватерлоо: "Наполеон шел просто, по-старинному и разбит
просто... по-старинному!" Мы только должны поставить вместо слова "разбит"
другое: "отбит", и будет верно. О Кутузове можно сказать то же, что древние
говорили о своем Зевсе: "Разбросав все свои громы в сражении с Титанами, он
отражал неприятеля терпением!" О Наполеоне должно сказать его же
собственными словами: "Роковое определение судеб увлекало его!.."
Я хотел было описать Бородинское сражение по часам, но слишком
разнообразные показания о ходе его не дозволили этого сделать. Всякий
описывал с своей точки зрения, всякий рассказывал по-своему. Я сделал, что
мог, согласив несогласных и приведя все по возможности в одну картину. Все
писатели по крайней мере мне известные, о битве Бородинской соглашаются
беспрекословно только в одном, что к половине дня неприятель приутих и
вслед за тем выдвинул 400 пушек и усугубил жар нападения. В других частях
описания одни с другими не согласны. Чтоб уяснить дело и представить в
самых простых формах, в самом малом объеме, в нескольких строках главные
виды Бородинского сражения, я помещаю здесь еще одну уцелевшую в бумагах
моих выписку.
1
Густой лес, на нашем левом крыле, стал за своих и препятствовал быстроте
наступления неприятельского; но в 7 часов утра главные силы его выказались
боевыми колоннами. Понятовский идет в обход на старую Смоленскую дорогу.
Маршалы (Ней и Даву) атакуют со 130 орудиями. Сводные гренадерские
баталионы отстаивают батареи. Граф Воронцов ранен. Генерал-лейтенант Тучков
отбрасывает поляков от старой Смоленской дороги и смертельно ранен.
Неприятель захватывает реданты, Коновницын отбивает их назад. Тучков 4-й
убит. Князь Голицын с кирасирами врубается во французскую конницу.
2
ПОЛДЕНЬ
Неприятель приутих. Но вскоре явился с 400 пушками и новыми силами. С нашей
стороны подвинули резервы и 300 пушек. Картина ужасная, бой ужасный! По
жесточайшей пальбе все наше левое крыло идет в штыки. Все смешалось и
обагрилось кровью.
БАГРАТИОН РАНЕН
Коновницын переводит войска за овраг Семеновский. Измайловский и Литовский
полки отражают железных людей (gens de fer) Наполеоновых.
3
ДВА ЧАСА ПОПОЛУДНИ
Между тем, испытав неудачи на левом нашем крыле, неприятель с великими
силами тянется на наш центр и захватывает люнет. Генерал Бонами берет это
укрепление; генералы Ермолов и Кутайсов отнимают его.
4
ЧЕТЫРЕ ЧАСА ПОПОЛУДНИ
Наполеон атакует линии нашей пехоты своею кавалериею и отбит. Люнет взят
(самим вице-королем) во второй раз.
5
ПЯТЬ ЧАСОВ ПОПОЛУДНИ
Почти все укрепления наши захвачены, но войска стоят твердою ногою и бьются
до смерти. Ней пытает еще раз счастье: сбирает до 120 эскадронов и,
подкрепясь многочисленною пехотою и артиллериею, бьет вразрез на
центральную батарею.
6
ШЕСТЬ ЧАСОВ ВЕЧЕРА
Наполеон остановил свои порывы и как будто сделал шаг назад; но все еще в
разных частях линии французы свирепствовали, многолюдствовали, губили и
погибали. Многочисленная артиллерия гремела и громила.
7
В 9 ЧАСОВ ВЕЧЕРА
Французы отступают на прежние свои позиции [11] . С своей стороны, в
дополнение к сказанному, я могу сказать только одно: битва Бородинская не
должна идти в разряд ни с какою другою. В этой битве было по крайней мере
12 боев, и каждый, произведенный отдельно, мог бы перейти на страницы
истории. Чтоб убедить вас в этом, я намекнул на самые бои. За Семеновские
реданты было (разумеется, более значительных) 6 боев; за большой люнет - 2;
у Тучкова (более жестоких) два. Выезд Уварова - одиннадцатый бой; атака Нея
на фронт, с огромными силами, - 12-й и один из самых замечательных боев. Я
не хочу испортить четного числа причетом к нему всех кавалерийских выездов
и схваток, всех пылких наскоков Мюрата с его 40000 палашей и сабель[12]. Не
причисляю сюда также и знаменитого отпорного боя, который выдержали
Измайловские и Литовские каре против (тяжелой французской кавалерии)
железных людей Наполеоновых.
Заключая сим приуготовительные статьи мои, я приступаю к описанию, в
очерках, самого сражения. И если в этом описании найдете вы противоречия,
найдете много смешанного, даже хаотического (и могло ли быть это иначе при
таком положении дел, когда свои, как, напр., вестфальцы, стреляли по своим
и неприятель разъезжал и гибнул в тылу некоторых корпусов наших), если
найдете неясность в целом, неопределительность в действиях, нечто
лабиринтическое в движениях и переездах: то не соблазняйтесь и верьте, что
все это вместе составит истинную физиономию великой, смею сказать, в наше
время беспримерной, гомерической битвы между российскою, из всех народов и
племен России, и французскою армиею, из войск всех держав Западной Европы,
битвы, происходившей 26-го августа 1812-го года, на поле Бородинском, на
большой дороге к Москве, за право: быть или не быть Москве и России!
ОЧЕРКИ БОРОДИНСКОГО СРАЖЕНИЯ
1
Позиция, в которой я остановился, при селе Бородине, в 12 верст впереди
Можайска; одна из наилучших, какую только на плоских местах найти можно.
Слабое место сей позиции, которое находится с левого фланга, постараюсь я
исправить посредством искусства.
(Слова М. И. Кутузова в донесении его государю императору)
2
Сражение было общее и продолжалось до самой ночи.
(Донесение Кутузова)
3
Батареи переходили из рук в руки; неприятель, несмотря на превосходство
сил, ничего не выиграл.
(Донесение Кутузова императору)
4
Баталия 26-го была самая кровопролитнейшая из всех, которые в новейших
временах известны.
(Донесение Кутузова)
5
Сражение не умолкало ни на минуту, и целый день продолжался беглый огонь из
пушек.
(Письма русского офицера)
6
Наши дрались как львы: это был ад, а не сражение.
(Последние слова раненого полковника)
7
Описание Бородинского сражения будет всегда несовершенным, какая бы кисть
или перо ни предприняли начертать оное.
(Из книги "Русские и Наполеон Вонапарт")
8
Сего дня будет сражение; а что такое сражение? Трагедия: сперва выставка
лиц, потом игра страстей, а там развязка.
(Слова Наполеона графу Нарбану перед сражением Бородинским)
26-го августа[13] был великий день битвы, беспримерной в новейшие времена.
Великое сражение Бородинское начато в 6 часов утра правым крылом
французов[14].
Генерал Сорбье, командир страшной батареи на правом фланге, подал вестовой
знак; 120 орудий отвечали ему - и сражение закипело! В продолжение ночи
сделан наскоро полевой окоп (epaulemant). Из-за него торжественно выехала
длинная цепь орудий и, направясь прямо на один из редантов, прикрывавших
левое крыло наше, построилась в батарею и завела с ним жестокий размен
пальбы убийственной. Сражение загорелось с обеих сторон. Тридцать орудий
под начальством генерала Перисти становится в голове дивизии Кампана,
построенной в две большие колонны.
Утаивая несколько времени поход свой в густой опушке леса, первая из этих
колонн наконец выказалась, кинулась прямо на один из редантов при
Семеновском и завладела им сразу[15].
Но сам генерал Кампан ранен; русские, сперва оттесненные, храбро воротились
назад, кинулись на схватку и отняли свой редант, проводя французов на
штыках до самого леса[16].
Тут-то одна бригада, из дивизии Дессекса, тянувшаяся по кустарникам, имея
108-й полк в голове, ударила на тот же редант сбоку, осыпала жестоким
ружейным огнем русских кирасир, захвативших в смелом наскоке часть
артиллерии Кампана, и заставила их расстаться со своею добычею. Кирасиры
отступили, но тихо, стройно, жертвуя людьми порядку. Генерал Дессекс велел
ударить еще раз на редант, и спорный окоп еще раз захвачен неприятелем[17].
Но перед глазами войск, выдержавших самый ужасный огонь с батарей русских,
не стало и другого генерала: картечь раздробила руку Дессексу. Ашард,
полковник 108-го полка, сбит русским ядром. Русские сделали еще один
натиск, и редант опять в руках у своих!..[18] Множество трупов уже валялось
около этого спорного окопа, так быстро из рук в руки переходившего.
Тогда-то двинулись дивизии 3-го корпуса. Наполеон приказал Нею пристроиться
к левому флангу Даву. Маршал Ней сформировал своих в колонны к атаке, а 8-й
корпус (Жюно), построенный в две линии, следовал за ними поодаль, в виде
подкрепления. Множество русских стрелков сидели по лесам и перелескам.
Нелегко подойти к нашему левому флангу! Нападающие должны проходить по
захолустьям, рытвинам и кустарникам, где нет проложенных дорог, и, выходя
из чащи, формироваться под картечью русских! Зато головы колонн французских
не раз ныряли обратно в лес. При первом нападении на реданты под Даву убита
лошадь и сам он контужен. Мюрат, услышав о том, уже прискакал было занять
место маршала; но маршал не сдал команды и продолжал сражаться сам.