ВОПЛЬ ОХОТНИКОВ
Ральф затаился в зарослях и обдумывал, как ему
быть со своими ранами. На правом боку был большой кро-
воподтек, рана кровоточила и вздулась. В волосы ему на-
билась грязь, они торчали, как усики лиан. Продираясь
сквозь кусты, он набил синяков и весь исцарапался. На-
конец отдышавшись, он понял, что с мытьем придется по-
дождать. Ну как ты услышишь шаги голых ног, плескаясь в
воде? Как укроешься в ручье или на открытом берегу?
Ральф вслушался. Он был, в общем-то, совсем неда-
леко от Замка, и сначала ему показалось со страху, что
это погоня. Но охотники только пошарили по зеленой
опушке - наверное, собирали копья - и сразу бросились
обратно, к солнечным скалам, будто испугались лесной
тьмы. Одного он даже увидел - коричневого, черного,
красного - и узнал Билла. Да нет, тут же подумал Ральф,
какой же он Билл. Образ этого дикаря никак не хотел
сливаться с прежним портретом мальчика в рубашке и шор-
тах.
День угасал; круглые солнечные пятна ровно смеща-
лись по зеленым листам и по бурому пуху стволов, со
стороны Замка не доносилось ни звука. Наконец Ральф
выбрался из кустов и стал пробираться к заслонявшим пе-
решеек непролазным зарослям. Очень осторожно он выгля-
нул из-за веток и увидел, что Роберт сидит на посту, на
вершине скалы. В левой руке Роберт держал копье, а пра-
вой подбрасывал и ловил камушек. За его спиной подымал-
ся густой столб дыма, и у Ральфа защипало в ноздрях и
потекли слюнки. Он утерся ладонью и впервые с утра по-
чувствовал голод. Племя, наверное, обсело выпотрошенную
свинью и смотрит, как капает и сгорает в золе сало.
Смотрит, не отрывая глаз.
Кто-то еще, неопознаваемый, вырос рядом с Робер-
том, дал ему что-то и снова исчез за скалой. Роберт по-
ложил копье и, растопырив руки, заработал челюстями.
Значит, пир начался и часовой получил свою долю.
Значит, пока ему ничто не грозит. Ральф захромал
прочь, к фруктовым деревьям, к жалкой еде, терзаемый
горькой мыслью о пире. Сегодня у них пир, а завтра...
Он старался уговорить себя, что его оставят в по-
кое; ну, может, даже изгонят. Но никуда не мог деться
от нерассуждающей, страшной уверенности. Гибель рога,
смерть Хрюши и Саймона нависли над островом, как туман.
Раскрашенные дикари ни перед чем не остановятся. И еще
эта странная ниточка между ним и Джеком; нет, Джек не
уймется никогда, он не оставит его в покое. Ни за что.
Он замер, весь в солнечных пятнах, придерживая
поднятую ветку. И вдруг затрясся от ужаса и крикнул:
- Нет! Не могли они до такого дойти! Это несчаст-
ный случай.
Он нырнул под ветку, побежал, спотыкаясь, потом
остановился и прислушался.
Он вышел к вытоптанному месту, где были фрукты, и
начал жадно их обрывать. Встретил двух малышей и, не
имея понятия о своем виде, изумился, когда они с вопля-
ми бросились прочь.
Он поел и вышел к берегу. Солнце косо скользило по
стволам пальм возле разрушенного шалаша. Вот площадка.
Вот бухта. Всего бы лучше, не замечая подсказок давящей
на сердце свинцовой тоски, положиться на их здравый
смысл, на остатки соображенья. Теперь, когда племя на-
сытилось, может, стоит опять попытаться?.. Да и невоз-
можно тут вытерпеть ночь, в этом пустом шалаше возле
брошенной площадки. У него по спине побежали мурашки.
Костра нет. Дыма нет. Их теперь никогда не спасут. Он
повернул и заковылял к территории Джека.
Дротики света уже застревали в ветвях. Наконец он
дошел до прогалины, где всюду был камень и потому не
росли деревья. Темные тени затопили сейчас прогалину, и
Ральф чуть не бросился за дерево, когда увидел, что
что-то стоит прямо посредине; потом разглядел, что бе-
лое лицо - это голая кость и на палке торчит и скалится
на него свиной череп. Ральф медленно пошел на середину
прогалины, вглядываясь в череп, который блистал, в точ-
ности как раньше блистал белый рог, и будто цинично ух-
мылялся. Любознательный муравей копошился в пустой
глазнице, других признаков жизни там не было.
А вдруг...
Его проняла дрожь. Он стоял, обеими руками придер-
живал волосы, а череп был высоко, чуть не вровень с его
лицом. Зубы скалились, и властно и без усилья пустые
глазницы удерживали его взгляд.
Да что же это такое?
Череп смотрел на Ральфа с таким видом, будто знает
ответы на все вопросы, только не хочет сказать. Тошный
страх и бешенство накатили на Ральфа, он ударил эту па-
кость, а она качнулась, вернулась на место, как игруш-
ка, и не переставала ухмыляться ему в лицо, и он ударил
еще, еще и заплакал от омерзенья. Потом он сосал разби-
тые кулаки, смотрел на голую палку, а череп, расколотый
надвое, ухмылялся теперь уже огромной шестифутовой ух-
мылкой. Он выдернул дрожащую палку из щели и, как копь-
ем, защищаясь от белых осколков, не сводя глаз с обра-
щенной в небо ухмылки, попятился в чащу.
Когда зеленое зарево погасло над горизонтом и сов-
сем наступила ночь, Ральф снова пошел к зарослям перед
Замком. Выглядывая из-за веток, он видел, что на верши-
не все еще кто-то стоит, и этот кто-то держал копье на-
готове.
Ральф стоял на коленках среди теней, и сердце у
него сжималось от одиночества. Ну, да, они дикари, и
пусть, но как-никак они - люди. А тут кругом залегли
ночные дремучие страхи.
Ральф застонал тихонько. Он устал, измучился, но
он боялся забыться, свалиться в колодец сна. Он боялся
их. А может, взять и смело пойти прямо в крепость, ска-
зать: "Чур, не трогать меня!" - засмеяться как ни в чем
не бывало и заснуть рядом со всеми? Притвориться, будто
они все еще мальчики, школьники, те самые, что говори-
ли. "Да, сэр!" - и ходили в школьных фуражках? Ясный
полдень еще мог бы ответить - да: но тьма и смертные
ужасы отвечали - нет. Он лежал во тьме и знал, что он
отщепенец.
- Потому что я еще что-то соображаю.
Он потерся щекой о руку, нюхая едкий запах соли и
пота, вонючей грязи. Слева дышал океан, всасывал волны,
снова вскипал над той квадратной скалой.
От Замка неслись звуки. Ральф оторвался от качания
вод, вслушался и различил знакомый ритм:
- Зверя бей! Глотку режь! Выпусти кровь!
Племя танцевало. Где-то по ту сторону скалистой
стены - темный круг, огонь и мясо. Там они смакуют еду,
наслаждаются безопасностью.
Он вздрогнул: ближе раздался еще звук. Дикари лез-
ли на самый верх, он узнал голоса. Он пробрался еще
немного вперед и увидел, как тень наверху изменилась,
расширилась. Так ходить и так говорить могли только
двое мальчиков на всем острове.
Ральф лег головой на руки, у него сжалось сердце
от этой новости. Ну вот, Эрикисэм теперь тоже в племе-
ни. И охраняют Замок - от него. И значит, нельзя уже их
спасти, создать племя изгнанников на другом конце ост-
рова. Эрикисэм теперь дикари, Хрюши нет, и рог разбит
вдребезги.
Наконец часовой спустился. Двое сменивших его ка-
зались черным наростом на скале. За ними зажглась звез-
да и сразу стерлась от их движенья.
Ральф пополз вперед, он ощупывал неровности, как
слепой. Справа были смутные воды, по левую руку, как
шахта колодца, зиял неуемный океан. Ежеминутно вокруг
смертной скалы вздыхала вода и расцветала белая кипень.
Ральф все крался вперед, наконец он нащупал выступ
вдоль стены. Пост был прямо над ним, он даже увидел вы-
сунутый кончик копья.
Он окликнул очень тихо.
- Эрикисэм...
Ответа не было. Значит, надо говорить громче. Но
тогда насторожишь полосатых врагов на пиру у костра. Он
сжал зубы и полез вверх, нащупывая опору. Палка, на ко-
торой раньше торчал череп, мешала ему, но он боялся
расстаться с последним оружием. Он почти совсем подоб-
рался к близнецам и тогда только снова окликнул:
- Эрикисэм...
Он услышал вскрик, шорох. Вцепившись друг в друга,
близнецы бормотали что-то.
- Это я - Ральф.
Он испугался, что они поднимут тревогу, и подтя-
нулся так, что голова и плечи показались над краем. Под
локтем, далеко-далеко внизу, вокруг той скалы, свети-
лась белизна.
- Да это же я - Ральф.
Наконец они подались вперед, они вглядывались ему
в лицо.
- Ой, а мы думали...
- Мы же не знали...
- Мы подумали...
И тут они вспомнили о своих новых постыдных обя-
занностях. Эрик молчал. Сэм попытался исполнить свой
долг:
- Ты лучше уходи, Ральф. Сейчас же уходи...
И помахал копьем, изображая свирепость.
- Лучше убирайся. Понял?
Эрик кивнул и ткнул в воздух копьем. Ральф опирал-
ся на руки и не уходил.
- А я-то шел к вам двоим...
У него сел голос. Горло болело, хоть там не было
раны.
- Я-то шел к вам двоим...
Эту тупую боль словами было не выразить. Он умолк.
Все небо забрызгали веселые звезды.
Сэм переминался с ноги на ногу.
- Честно, Ральф, ты лучше уйди.
Ральф снова поднял на них глаза:
- Вы же не накрашенные. Как вы можете?.. Да если б
было светло...
Если б было светло, они б сгорели со стыда. Но
кругом чернела ночь. Эрик заговорил опять; и опять по-
текла антифонная речь близнецов:
- Уходи, а то тебе же хуже будет...
- Они нас заставили. Они нас мучили...
- Кто? Джек?
- Ох, нет...
Они наклонились к нему, зашептали.
- Ральф, уходи...
- ...это же племя...
- ...они нас заставили...
- ...мы ничего не могли...
Ральф снова заговорил. Голос был сиплый. Его как
будто что-то душило.
- Что я ему сделал? Он же мне сразу понравился, я
только хотел, чтобы нас спасли...
Снова небо забрызгали звезды. Эрик истово тряс го-
ловой:
- Ральф, послушай. Ты не ищи тут смысла. Этого ни-
чего уже нет...
- И не ломай ты голову из-за Вождя...
- Лучше тебе уйти.
- Вождь и Роджер...
- Ох, Роджер...
- ...они тебя ненавидят, Ральф. Плохо тебе будет.
- Они завтра идут на тебя охотиться.
- За что?!
- Не знаю я, Ральф. И вот еще, Ральф. Джек, ну,
Вождь говорит, это будет опасно...
- ...и чтоб мы осторожно, и чтоб копья бросать,
как в свинью.
- ...мы растянемся цепью поперек острова...
- ...и пойдем с этого конца...
- ...пока тебя не найдем.
- Будем подавать вот такие сигналы.
Эрик задрал голову, постучал себя ладошкой по отк-
рытому рту - получился тихий звук, похожий на улюлю-
канье. И сразу же стал испуганно озираться.
- Вот такие...
- ...только громче, конечно.
- Да что я ему сделал? - горячо зашептал Ральф. -
Я же только хотел, чтоб горел костер!
Он умолк, секунду помолчал, горестно подумал про
завтра. Вопрос неслыханной важности пришел ему в голо-
ву.
- А что вы...
Он не сразу смог это выговорить, но подстрекнули
страх и тоска.
- Когда они меня найдут, они что сделают?
Близнецы молчали. Внизу, под его локтем, снова
опушилась белым цветом смертная скала.
- Что они... Господи, как есть хочется...
Отвесная стена будто качнулась под ним.
- Говорите! Что они?..
Близнецы избегали прямого ответа:
- Ты лучше уходи, Ральф.
- Тебе же лучше...
- Держись подальше. Пока можно.
- А вы со мной не пойдете? Трое - это ведь уже си-
ла.
Они промолчали, потом Сэм сдавленно выговорил:
- Ты Роджера не знаешь. Это ужас.
- Да и Вождь. Оба они...
- Ужас, ужас...
- А Роджер еще...
Оба вдруг застыли. Со стороны племени кто-то под-
нимался.
- Идет проверять, как мы дежурим. Скорее, Ральф!
Прежде чем скользнуть вниз, Ральф ухватился за
последнюю возможность, какую давала встреча.
- Я близко залягу; прямо тут, в зарослях, - шепнул
он. - Вы их уведите отсюда. Они так близко не станут
искать...
Шаги были пока далеко.
- Сэм, ведь все обойдется, ведь правда, Сэм?
Близнецы опять промолчали.
- На! - вдруг сказал Сэм. - Возьми...
Он бросил Ральфу кусок мяса, Ральф его схватил.
- Но что, что вы мне сделаете, когда поймаете?
И - молчанье наверху. Он сам понимал, как все это
глупо выходит. Он уже спускался.
- Что вы будете делать?..
Сверху, с нависшей громады скалы, пришел непонят-
ный ответ:
- Роджер заострил палку с обоих концов.
Роджер заострил палку с обоих концов. Ральф мучил-
ся, ломал голову, но не мог докопаться до смысла. Он
перебрал все ругательные слова, какие знал, в припадке
ярости, вдруг вылившемся в зевоту. Сколько можно не
спать? Ох, сейчас бы очутиться в постели, на простыне -
но ничего тут не было белого, только медлящее свеченье
молока, пролитого вокруг той скалы в сорока футах под
ним, на которую упал Хрюша. Хрюша теперь был везде, он
сидел у него на закорках, он стал страшный теперь из-за
тьмы, из-за смерти. Если бы Хрюша вдруг вышел сейчас из
воды - с пустой головой... Ральф застонал и опять раз-
зевался, как маленький. Хорошо, что в руке у него была
палка, он качнулся и оперся на нее, как на костыль.
Он снова насторожился, Над Замком зашумели голоса.
Эрикисэм громко спорили с кем-то. Ничего, папоротники и
трава близко уже. Там можно спрятаться, а рядом чащоба,
которая завтра ему послужит. Ну вот - рука нащупала
траву, - здесь можно переночевать, совсем рядышком с
племенем...
И когда нависнет ужас перед непонятным, можно за-
теряться среди людей, даже если...
Если - если. Палка, заточенная с обоих концов. Ну
и что? Они уже бросали в него копья. И промахнулись,
только одно попало. Ничего, может, еще опять промахнут-
ся.
Он сел на корточки в высокой траве, вспомнил мясо,
которое дал ему Сэм, и жадно на него набросился. Пока
ел, он услышал еще звуки - крики Эрикисэма, крики боли,
страха, чьи-то злые голоса. Значит... Значит, не только
ему плохо, по крайней мере одному из близнецов тоже,
видно, досталось. Потом звуки слились, удалились, ушли
за скалу, он про них забыл. Под руками были гладкие,
прохладные листы, перед самой чащобой. Он в нее забе-
рется чуть свет, протиснется между сплетенных стволов,
так глубоко заползет, что никому не пролезть, только
тоже ползком. Но для того ползуна у него наготове пал-
ка. Вот он и отсидится, и облава пройдет мимо, прочешут
весь остров, пробегут, прокричат, а он останется на
свободе.
Он прополз еще немного, зарылся в папоротники.
Палку положил рядом и залег в черноте. Только не прос-
пать, только проснуться чуть свет, чтоб обдурить дика-
рей, - и тут его настиг врасплох и вниз, вниз, в темную
пропасть поволок сон.
Он проснулся, еще не открыв глаза. Звуки были
близко. Он открыл один глаз, увидел совсем рядом со ще-
кой рыхлую землю и загреб ее пальцами, а по папоротни-
кам на него стекал свет. Он успел сообразить, что дол-
гое-долгое падение, смерть - остались во сне, позади,
что уже утро. И тут он нова услышал звук. На морском
берегу улюлюкали, вблизи ответили, еще ответили. Прон-
зая узкий конец острова от моря до лагуны, крик несся и
ухал, как крик птицы на лету. Ральф не раздумывая схва-
тил свою острую палку и снова отпрянул в папоротники.
Через несколько секунд он ползком пробирался в чащобе,
прочь от надвигающихся прямо на него ног дикаря. В па-
поротники падали тупые, рубящие звуки - стук, плюханье;
шуршала трава. Дикарь - кто, неизвестно - прокричал
дважды; ему отозвались с обеих сторон, крик замер.
Ральф съежился в зарослях. Снова все было тихо.
Наконец он осмотрелся. Да, здесь его никто не
возьмет, не сунутся. Вдобавок ему вообще просто повез-
ло. Глыба, убившая Хрюшу, влетела в заросли и проложила
в самой середке узкий след. Тут безопасно. Он порадо-
вался своему везению и находчивости. Осторожно присел
среди разбитых стволов - ждать, когда охота пройдет ми-
мо. Выглянул из-за листвы, и в глаза сразу мелькнуло
что-то красное. Ну да, это верх Замка, дальний, нест-
рашный. Он устроился поудобней и приготовился слушать,
как будут замирать вдалеке звуки охоты.
Но звуков этих не было; шли минуты, и его торжест-
во растворялось в зеленой тени.
Наконец он услышал голос - голос Джека, но приглу-
шенный:
- Это точно?
Дикарь, которого он спрашивал, не ответил. Навер-
ное, кивнул головой.
Потом голос Роджера:
- Смотри, если ты нас дурачишь...
И - сразу - стон, вопль. Ральф съежился. Значит,
тут один из близнецов, и Джек, и Роджер.
- Ты точно понял? Он тут хотел?
Близнец охнул и снова взвыл.
- Он тут хотел спрятаться?
- Да... да... ой!
По деревьям рассыпался серебряный смех.
Значит, знают.
Ральф схватился за палку. Да что они ему сделают?
Им и за неделю не проложить тропу в этих зарослях; ну,
а если кто-то один попробует проползти сюда так же, как
он, то пусть на себя пеняет. Он потрогал пальцем кончик
копья и невесело усмехнулся. Да, кто бы он ни был, го-
лубчик, он у него завизжит, как свинья.
Они удалялись, шли обратно, к Замку. Топот, чье-то
хихиканье. И снова этот тонкий, как птичий, летящий над
островом крик. Значит, кто-то остался тут, стеречь его,
ну а кто-то...
Долгая, ошалелая тишина. Ральф выплюнул кору от
обглоданного копья. И встал, посмотрел на Замок.
И сразу услышал сверху голос Джека:
- Раз, два - взяли!
Красную глыбу на стене сорвало, как занавес, ого-
лилась синь неба и фигурки на сини. Земля дрогнула,
воздух вспоролся свистом, по верху чащобы прошелся
удар, как гигантской рукой. Глыба, стуча и круша, нес-
лась уже дальше, к берегу, а Ральфа засыпало градом по-
ломанных веток и листьев. За чащей радостно взвыло пле-
мя.
И - опять тишина.
Ральф зажал кулаком рот, прикусил пальцы. Осталась
еще только одна глыба, которую можно сдвинуть, но она с
полдома, с машину, с танк. Он мучительно ясно предста-
вил себе, как она стронется, медленно, с уступа на ус-
туп, и огромным паровым катком покатит по перешейку.
- Раз, два! Взяли!
Ральф положил копье, снова поднял. Откинул с лица
несносные волосы, шагнул два шага в своем тайнике, вер-
нулся. И замер, глядя на обломанные ветки.
Пока тихо, пока тихо.
Он заметил, как у него часто-часто, ходуном ходит
грудь, и удивился. И было видно, как чуть слева от се-
редины колотится сердце. Он опять положил копье.
- Раз, два! Взяли!
И - долгий, заливистый крик.
Потом на красной вершине грохнуло, земля подпрыг-
нула, стала ровно трястись, и так же ровно нарастал
грохот. Ральфа подбросило, перевернуло, швырнуло на
ветки. Справа, совсем рядом, чащоба накренилась строем
и корни взвыли и полезли наружу, что-то красное вороча-
лось наверху, медленно, как мельничное колесо. И потом
это красное сразу пронесло, будто мимо, к морю, проло-
милось стадо слонов.
Ральф, стоя на коленках в колдобине, пережидал,
когда земля перестанет дрожать. Наконец разбитые белые
пни, расколотые ветки, вся расплющенная чаща дрогнули и
стали на место. Что-то давило Ральфа, было трудно ды-
шать.
Опять стало тихо.
Но не совсем. Где-то близко шептались. И вдруг
справа сразу в двух местах бешено затряслись ветки. Вы-
сунулся конец копья. Ральф в ужасе выбросил вперед
копье, изо всех сил ударил.
- А-а-а!
Копье дрогнуло в руке, он его отдернул.
- О-о-о!
Кто-то стонал рядом. Все громче говорили, говори-
ли. Бешено спорили, и стонал раненый дикарь. Потом ста-
ло тихо, и голос - нет, это не Джек - сказал:
- Ну что? Я говорил, он опасен!
И опять застонал раненый дикарь.
Что будет, что будет?
Ральф сжал изо всех сил изжеванное копье, опять на
лицо ему упали волосы. Бормотали всего в нескольких яр-
дах от него со стороны Замка. Вот один дикарь охнул:
"Ну да?" задушенным голосом; другой тихонько прыснул.
На корточках, оскалясь, Ральф посмотрел на стену зарос-
лей, поднял копье, зарычал, стал ждать.
В невидимой группке опять захихикали. А потом он
услышал странный, струящийся звук и тотчас за ним уже
более громкое потрескивание - будто разворачивают боль-
шие листы целлофана. Хрустнул куст. Ральф подавился
кашлем. Сквозь ветки белыми и желтыми клоками лез дым,
и синий лоскут неба над головой сразу сделался темным,
как туча, и вот уже густой дым бился вокруг.
Кто-то захохотал радостно, и голос крикнул:
- Дым!
Ральф пополз по чащобе к лесу, прижимаясь к земле,
чтоб его не душил дым. Вот и открытое место, уже видно
зелень опушки. Совсем маленький дикарь стоял между ним
и лесом, размалеванный красным и белым, с копьем в ру-
ках. Он кашлял и, ничего не видя в дыму, тер ладошкой
глаза и размазывал краску. Ральф бросился на него, как
кошка; зарычал, ударил копьем, дикарь согнулся надвое.
В чаще снова орали, а страх уже гнал Ральфа через под-
лесок. Он добрался до лаза, пробежал по нему ярдов сто,
бросился в сторону. Сзади, пересекая остров, опять про-
неслось улюлюканье и трижды прокричал одинокий голос.
Он понял - это сигнал, они надвигаются, и снова побежал
так, что у него чуть не выпрыгнуло сердце. Он свалился
под куст, лежал, стараясь немного отдышаться. Щупал
языком зубы и губы и слушал крики погони.
Можно еще всякое сделать. Влезть на дерево, напри-
мер, - но нет, это слишком рискованно. Обнаружат - и
тогда им только выждать останется.
Ах, если б было время подумать!
Снова с того же расстояния прокричали два раза, и
он разгадал их план. Тот, кто застрянет в зарослях,
должен крикнуть два раза - сигнал всей цепи подождать,
пока он не выберется. Чтобы так, сплошной цепью, проче-
сывать остров. Ральф вспомнил, как легко прорвал тогда
цепь тот кабан. Значит, если они подойдут совсем близ-
ко, можно прорваться и убежать. Убежать... Но куда? Они
повернут и снова его погонят. А потом... надо же еще
когда-то есть, спать, и проснется он уже в их кольце. И
его затравят.
Что делать, что делать? На дерево? Прорваться, как
тот кабан? Нет, и то и другое - ужас.
Снова - одинокий крик, сердце у него оборвалось,
он вскочил, бросился в сторону океана, по непроходимым
джунглям, застрял и повис в лианах. На миг он замер,
только дрожали икры. Ох, если б пощада, передышка, вре-
мя подумать!
И снова, дерущее, неотвратимое, по острову понес-
лось улюлюканье. Он прянул, как конь, опять побежал,
опять задохнулся. Опять плашмя бросился в папоротник.
На дерево? Или прорваться? На миг он перевел дух, вытер
рот, приказал себе успокоиться. Где-то в этой цепи идут
же Эрикисэм, и они-то сами не рады. Хотя... Да и не
обязательно он попадет на Эрикисэма, можно наткнуться
на Вождя, на Роджера, а Роджер - сама смерть...
Ральф откинул с лица спутанные лохмы, стер с не-
распухшего глаза пот. Сказал вслух:
- Думай.
Как тут поступить разумно?
Нет рядом Хрюши. Некому надоумить. И собрания нет
- все б обсудили серьезно, - и нет защиты рога.
- Думай.
Больше всего он теперь боялся этого занавеса, ко-
торый мог вдруг снова затрепыхаться в мозгу, заслонить
ощущенье опасности, сделать из него несмышленыша.
Третий выход - запрятаться так, чтоб они не заме-
тили и прошли.
Он поднял голову от земли, прислушался. К прежним
звукам прибавился новый - низкое бормотанье, ворчанье,
будто сам лес сердится на него - густой, темный гул, и
по нему, царапаньем мела по грифелю, мерзко взвизгивало
улюлюканье. Он узнал этот гул, он уже его слышал рань-
ше, только не было времени вспомнить, где и когда.
Прорваться.
Влезть на дерево.
Спрятаться, и пусть пройдут.
Крик раздался вдруг совсем рядом, и он вскочил на
ноги, побежал сквозь кусты терновника, ежевики. Вдруг
вылетел на прогалину - опять на ту же, но саженная рас-
колотая улыбка свиного черепа теперь не посылалась с
вызовом просвету сини, а глумливо дразнила дымный на-
вес. Ральф снова вбежал под деревья, и смысл темного
гула открылся ему. Его выкуривают. Они подпалили ост-
ров.
Спрятаться лучше, чем лезть на дерево: если най-
дут, еще можно будет прорваться.
Значит - спрятаться.
Интересно, согласилась бы с ним свинья? И Ральф
скорчил деревьям гримасу. Значит - найти самые густые
заросли, самую темную дыру на всем острове и туда за-
лезть. Он теперь осматривался на бегу. По нему прыгали
солнечные штрихи и кляксы, высвечивали на грязном теле
блестящие полоски пота. Крики были уже далеко, еле
слышны.
Наконец он выбрал подходящее место, да и некогда
было раздумывать. Кусты и лианы соткали тут плотный ко-
вер, не пропускавший солнца. Под ним оставалось прост-
ранство примерно с фут высотой, правда повсюду проткну-
тое торчащими ростками. Можно туда заползти, в самую
глубь, на пять ярдов от края, запрятаться. Вряд ли ка-
кому-нибудь дикарю придет в голову ложиться на землю и
тебя высматривать; да то ты будешь во тьме. Ну, а в
случае чего, если он тебя даже увидит - можно броситься
на него, прорвать их строй, сбить, сделать петлю и ос-
таться сзади.
Волоча за собой копье, Ральф осторожно полез между
торчащими ростками. Забрался в середину, залег и прис-
лушался.
Пожар был большой. Барабанный бой, который, он ду-
мал, остался далеко позади, снова стал ближе. Вообще-то
ведь огонь обгоняет бегущую лошадь? В пятидесяти ярдах
от него землю забрызгали солнечные пятна. И вдруг у не-
го на глазах каждое пятнышко подмигнуло. Это было так
похоже на порханье злосчастного занавеса, что сперва он
решил - показалось. Но вот они замигали все чаще, по-
меркли и стерлись, и он увидел, что дым тяжко пролег
между солнцем и островом.
Ну, пусть даже кто-то заглянет в кусты, даже раз-
личит человеческое тело, так, может, это будут Эрики-
сэм, и они притворятся, что ничего не заметили, они
промолчат. Он лег на темно-шоколадную землю щекой, об-
лизал сухие губы, закрыл глаза. Под чащобой легонько
дрожала земля; а может, это был звук, тихий, неразличи-
мый за темным гулом пламени и царапающими взвизгами
улюлюканья.
Кто-то крикнул. Ральф оторвал щеку от земли, уста-
вился на мутный свет. Они уже близко. Сердце ухало и
обрывалось. Спрятаться, прорваться, залезть на дерево?
Что делать? Выбрать, выбрать - потом не исправишь.
Огонь подбирался. Залпы - это трещат и взрываются
ветки, даже стволы. Идиоты! Вот идиоты несчастные!
Фруктовые деревья сгорят - а что они завтра есть будут?
Ральф съежился на своей узкой постели. Терять-то
уже нечего! Да и что они ему сделают? Изобьют? Подума-
ешь? Убьют? Палка, заостренная с обоих концов...
Крики были совсем близко, его подбросило, как на
пружине. Полосатый дикарь быстро шел из зеленых зарос-
лей к его укрытию, дикарь с копьем. Ральф впился ногтя-
ми в землю. Что ж. Приготовиться.
Ральф повертел копье. Острием надо вперед. Но пал-
ка оказывается, была заострена с обоих концов.
Дикарь остановился в пятнадцати ярдах и - крикнул.
Может, услышал в шуме костра, как стучит мое серд-
це. Только не крикнуть. Приготовиться.
Дикарь надвигался. Уже только ноги видны. И копье.
Вот уже выше колен ничего не видно. Только не крикнуть.
Стадо свиней с визгом выскочило из зелени у дикаря
за спиной и метнулось в лес. Вопили птицы, пищали мыши,
кто-то крошечный прыгнул к нему под ковер, затаился.
Вот дикарь совсем близко, в пяти ярдах стоит. И опять
закричал. Ральф подтянул ноги, приподнялся, готовый к
прыжку. У него в руках был кол, заостренный с обоих
концов кол, этот кол дрожал и метался, стал короче,
длиннее, короче, длиннее, тяжелее, легче опять.
Улюлюканье разлетелось от берега до берега. Дикарь
опускался на колени у зарослей, а сзади по лесу мета-
лись огни. Вот колено вмялось в землю. Теперь второе.
Обе руки. Копье.
Лицо.
Дикарь вглядывался во тьму. По сторонам он, конеч-
но, еще видел свет, но только не тут, в середине. В се-
редине - плотный ком темноты. Дикарь весь сморщился,
расшифровывая темноту.
Секунды тянулись. Ральф смотрел дикарю прямо в
глаза.
Только не крикнуть.
Ты еще вернешься домой.
Увидел. Проверяет. Заостренной палкой.
Ральф крикнул - от страха, отчаянья, злости. Ноги
у него сами распрямились, он кричал и кричал, он не мог
перестать. Он метнулся вперед, в чащобу, вылетел на
прогалину, он кричал, он рычал, а кровь капала. Он уда-
рил колом, дикарь покатился; но на него уже неслись
другие, орали. Он увернулся от летящего копья, дальше
побежал уже молча. Вдруг мелькающие впереди огоньки
слились, рев леса стал громом, и куст на его пути рас-
сыпался огромным веером пламени. Ральф бросился вправо,
сердце выпрыгивало, он мчался, огонь накатывал, как
прибой. За ним летело улюлюканье, коротенькие, тонкие
выкрики: видят, видят. Справа вырос кто-то темный, ос-
тался сзади. Все бежали, голосили как бешеные. Вломи-
лись в подлесок, а слева гремел горячий огненный гром.
Ральф забыл раны, голод, жажду, он весь обратился в
страх. Страх на летящих ногах мчался лесом к открытому
берегу. Перед глазами прыгали точки, делались красными
кольцами, расползались, стирались. Ноги, чужие ноги под
ним устали, а бешеный крик стегал, надвигался зубчатой
кромкой беды, совсем накрывал.
Он споткнулся о корень, настигающий крик взвился
еще выше. Шалаш взорвался в огне, огонь хлопал за пра-
вым плечом, впереди блеснула вода. И он упал, он куба-
рем покатился на горячий песок, он заслонялся руками и
старался вытолкнуть из горла крик о пощаде.
Потом он встал, качаясь, весь натянулся, пригото-
вился к новому ужасу, поднял глаза и увидел огромную
фуражку. У фуражки был белый верх, а над зеленым ко-
зырьком были корона, якорь, золотые листы. Он увидел
белый тик, эполеты, револьвер, золотые пуговицы на мун-
дире.
Морской офицер стоял на песке и настороженно,
удивленно разглядывал Ральфа. За ним, на берегу был ка-
тер, его вытащили из воды и держали за нос двое матро-
сов. В катере стоял еще матрос и держал автомат.
Крик охотников запнулся и оборвался.
Офицер еще поглядел на Ральфа с сомненьем, потом
снял руку с револьвера.
- Здравствуй.
Думая о том, как постыдно он выглядит, ежась,
Ральф робко ответил:
- Здравствуйте.
Офицер кивнул, будто услышал ответ на какой-то
вопрос.
- Взрослых здесь нет?
Ральф затряс головой, как немой. Он повернулся. На
берегу полукругом тихо-тихо стояли мальчики с острыми
палками в руках, перемазанные цветной глиной.
- Доигрались? - сказал офицер.
Огонь добрался до кокосовых пальм на берегу и с
шумом их проглотил. Подпрыгнув, как акробат, пламя выб-
росило отдельный язык и слизнуло верхушки пальм на пло-
щадке. Небо было черное.
Офицер весело улыбался Ральфу:
- Мы увидели ваш дым. У вас тут что? Война?
Ральф кивнул.
Офицер разглядывал маленькое пугало. Ребенка над-
лежало срочно помыть, подстричь, утереть ему нос, сма-
зать как следует ссадины.
- Обошлось без смертоубийства, надеюсь? Нет мерт-
вых тел?
- Только два. Но их нет. Унесло.
Офицер наклонился и пристально вглядывался в лицо
Ральфа.
- Двое? Убитых?
Ральф снова кивнул. За его спиной весь остров дро-
жал в пламени.
Офицер разбирался, как правило, когда ему лгут, а
когда говорят правду. Он тихонько присвистнул.
Появлялись еще мальчики, некоторые совсем клопы,
темные, с выпяченными, как у маленьких дикарей, живота-
ми. Один подошел к офицеру вплотную, поднял глаза.
- Я... я...
Далее ничего не последовало. Персиваль Уимз Меди-
сон откапывал в памяти свою магическую формулу, но она
затерялась там без следа.
Офицер повернулся к Ральфу:
- Мы вас заберем. Сколько вас тут?
Ральф только тряс головой. Офицер посмотрел мимо
него на размалеванных мальчишек:
- Кто у вас главный?
- Я, - громко сказал Ральф.
Мальчуган в остатках немыслимой шапочки на рыжих
волосах, с разбитыми очками, болтавшимися на поясе,
шагнул вперед, но тут же передумал и замер.
- Мы увидели ваш дым... Так вы даже не знаете,
сколько вас тут?
- Нет, сэр.
- Казалось бы, - офицер прикидывал предстоящие
хлопоты, розыски, - казалось бы, английские мальчики -
вы ведь все англичане, не так ли? - могли выглядеть и
попристойней...
- Так сначала и было, - сказал Ральф, - пока...
Он запнулся.
- Мы тогда были все вместе...
Офицер понимающе закивал:
- Ну да. И все тогда чудно выглядело, Просто "Ко-
ралловый остров".
Ральф стоял и смотрел на него, как немой. На миг
привиделось - снова берег опутан теми странными чарами
первого дня. Но остров сгорел, как труха. Саймон умер,
а Джек... Из глаз у Ральфа брызнули слезы, его трясло
от рыданий. Он не стал им противиться; впервые с тех
пор, как оказался на этом острове, он дал себе волю,
спазмы горя, отчаянные, неудержимые, казалось, сейчас
вывернут его наизнанку. Голос поднялся под черным ды-
мом, застлавшим гибнущий остров. Заразившись от него,
другие дети тоже зашлись от плача. И, стоя среди них,
грязный, косматый, с неутертым носом, Ральф рыдал над
прежней невинностью, над тем, как темна человеческая
душа, над тем, как переворачивался тогда на лету верный
мудрый друг по прозвищу Хрюша.
Офицер был тронут и немного смущен. Он отвернулся,
давая им время овладеть собой, и ждал, отдыхая взглядом
на четком силуэте крейсера в отдаленье.
