У меня в дому много житья-бытья,
Много злата и серебра;
Я с тобою бы казной поделился —
Что тебе надобно, то с меня возьми».
Анике же смерть проглаголила:
«Ты, храбрые человек Аника-воин!
Мрут на земле цари и царевичи,
Мрут на земле короли и королевичи,
Мрут на земле сильны и богаты,
И все православные христиане;
И те бы мне казной поделялись.
Кабы мне со всякого человека казны брати,
Была бы у меня гора золотая накладена
От востоку солнцу и до западу».
Плачет, рыдает храбрые человек Аника-воин1
Он смерть матерью родною называет:
«Ты, гордая мать сотворенна,
От Господа Бога попущенна!
Дай ты мне веку на три года,
107
Домою дай уехать.
Я поеду в свой-от дом, побываю,
У меня в дому житья-бытья много,
Много злата и серебра;
Я состроил бы тебе соборную церкву,
Я спишу твой лик на икону
И поставлю твой лик в Божию церкву
на престоле;
И станут к тебе съезжаться цари и царевичи,
Короли и королевичи,
Сильные и богатые
И все православные христиане.
Станут на тебя Богу молиться
И станут тебе местны молебны служити,
Частой канун говорити,
И станут тебя украшати
Каменьями драгоценными».
Анике смерть же проглаголила:
«Ты, храбрые человек Аника-воии!
Неможно мне строить соборную церковь,
Неможно мой лик писать на иконах,
Неможно мне стоять во Божьей церкви
на престоле:
И неможно на меня Богу молиться,
Неможно мне местны молебны служити,
Частой канун говорити,
И неможно меня украшати
Каменьями драгоценными».
Плачет, рыдает храбрые человек Аника-воин,
Он смерть матерью родною называет:
«Ты, гордая мать сотворенна,
От Господа Бога попущенна!
Дай ты мне веку на единый час, на единую
минуту.
Я поеду в дом-от свой, побываю,
У меня в дому есть отец и мать,
Есть и малые дети,
Есть молодая жена,
Есть и сродники и приятели.
Я с отцом бы, со матерью простился,
Я попросил бы великое благословленье
И благословил бы я своих малых деток,
И простился бы со своей молодой женой
И со сродниками и с приятелями».
Анике смерть же проглаголила:
«Ты, храбрые человек Аника-воин!
Нет у меня, у смерти, ни отца и ни матери,
Нет и малыих деток,
Нету и молодой жены,
Нет ни сродников, ни приятелёв.
Меня Господь возлюбил
И по земле попустил:
Я всякого раба вознимаю,
Я всякого раба воскошаю;
Я где раба застигаю,
Я тут раба воскошаю:
Хоть во чистыим поле,
Хоть на синиим море,
Хоть в темныим лесе,
Хоть при пути, при дороге
Я тут раба и воскошаю;
Где тужат, плачут,—
Тут мне, смерти, и праздник».
Сослал Господь по Аникину душу
Двух ангелов, двух архангелов;
И вынули Аникину душу
Сквозь рёбер, костей,
И не честно, не хвально и не радушно.
109
Посадили Аникину душу на копиё
И вознесли Аникину душу вельмы высоко,
И возрынули Аникину душу во тьму глыбоко
В муку вечную, в палящий огопь.
Славен Господи Бог прославился,
И велика его милость Господня!
ВОЗНЕСЕНИЕ
Середи было теплого лета
Накануне Вознесения Христова
Расплакалась нищая братья:
«Гой еси, Христос, Царь Небесный?
На кого-то ты нас оставляешь?
На кого-то ты нас покидаешь?
Кто нас поить-кормить станет,
Одевати станет, обувати,
От темныя ночи охраняти?»
Проглаголет Христос, Царь Небесный:
«Не плачьте вы, нищая братья!
Дам я вам, нищим-убогим,
Гору крутую золотую.
Умейте горою владати,
Промежду собою разделяти.
Будете вы сыты и довольны,
Обуты и одеты
И от темныя ночи приукрыты».
Проглаголет Ианн Златоустий:
«Гой еси, Христос, Царь Небесный!
Благослови меня слово промолвить
За нищую братью за убогую:
Не давай нищим гору крутую,
Что крутую гору, золотую.
Не уметь им горою владати,
Не уметь им золотые поверстати,
Промежду собой разделяти.
Зазнают гору князи и бояра,
Зазнают гору пастыри и власти,
111
Зазнают гору торговые гости;
Отоймут у них гору крутую,
Отоймут у них гору золотую;
По себе они гору разделят,
По князьям золотую разверстают
Да нищую братью не допустят.
Много у них будет убийства,
Много у них будет кроволитства,
Промежду собой уголовствия;
Да нечем будет нищим питатися,
Да нечем им будет приодетися
И от темныя ночи приукрытися.
Дадим мы нищим-убогим
Имя твое святое:
Будут нищие по миру ходити,
Тебя, Христа, величати,
В кажной час прославляти;
Будут они сыты и довольны,
Обуты будут и одеты
И от темныя ночи приукрыты».
Проглаголет Христос, Царь Небесный:
«Исполать тебе, Ианн Златоустий!
Умел ты словечко промолвить
За нищую братью за убогую.
Да вот тебе уста золотые!»
Мы песнь поем: аллилуйя.
ВОЗНЕСЕНИЕ
На шестой было на неделе,
В четверг у нас праздник Вознесения:
Вознесся сам Христос на небеса
Со ангелами и со херувимами,
И со своей со небесной силой;
А нищие Господа молили,
Много у Христа милости просили:
«Владыка Христов Царь Небесный!
Вознесешься ты, Царь, на небесы
Со ангелами и со херувимами,
И со своей со небесною силой.
Ино кто нас поить, кормить будет,
И кто обувати нас и одевати,
За что нам Мать Божию величати
И тебя, Христа Бога, прославляти?»
Речет им Христос, Царь Небесный:
«Не плачьте, мое меньшее братие,
Дарую я вам гору золотую
И пропущу я вам реку медовую.
Умейте-златой горой владети,
Промежду собой разделяти».
Речет ему Иван-архиепискуп:
«Владыко Христос, Царь Небесный!
Не возьми мое слово в досаду,
Не оставляй своей нищей братии
Этыи горы золотые.
Естьли пожертвуешь им гору золотую,
Наедут к ним сильные люди
И найдут к ним немилосливые власти,
113
Отоймут у них гору золотую,
Помрут нищие голодною смертью
И позябнут холодною зимою.
Оставь ты своей меньшей братии
Свое имечко Христово,—
Пойдут нищие по земле ходити,
Твое имя святое возносити.
Ино кто есть верный христианин,
Он их приобует и приоденет,—
Ты даруй ему нетленную ризу;
А кто их хлебом-солью напитает,—
Даруй тому райскую пищу;
Кто их от темной ночи оборонит,—
Даруй в раю тому место;
Кто им путь-дорогу указует,—
Незаперты в рай тому двери».
«Благодарю тебя, Иван-архиепискуп,
За твои за речи дорогие,
Дарую уста тебе золотые,
В году тебе празднички честные
Во имя Ивана Златоуста».
Мы славим тебя, Христа Бога.
ПРО ХРИСТА МИЛОСТИВА
С пятницы на субботу на великую страстную
Жиды-пилаты Христа распинали,
В ручки, в ножки гвоздики вбивали,
На буйную головку тернов венец надевали.
Уж как услышала Матушка Марея,—
Горючими слезьми обливалася,
Его святой одеженькой обтиралася,
Молилася Богу предвечному.
Свое горе ему выкладала,
Милости великой его вопрошала:
Того ли Воскресения тридневного.
Уж как воскрес наш Царь-Христос,—
Природушка взликовалася,
Жиды-пилаты в страхе разбежалися,
Мертвы тела воскресалися.
Уж как увидела Матушка Марея
Богородица
Свово Спаса Сына тридневного
Телом, плотью воскресённого,
Отцем Богом прославленного,
Сыном единородимым нареченного,—
Взликовала она, Матушка, со архандельми,
Со всеми со апостольми,
Со всеми со святыми со девами.
Возносили они песнию Христу
воскресенному.
Уж как пошел наш Иисус Христос,
Пошел на небеса в Вознесение,
А за ним-то пошли все апостолы,
115
А пошла за ним и вся нища братия
На гору высоку превознесенную.
«И куды ж ты от нас, Христос Бог, уходишь?
На кого ж ты нас оставляешь? —
Взголосили святые праведны апостолы,
Заплакала вся нища наша братия,—
Уж и кто же нас учить будет,
Учить будет словам Божиим?
Уж и кто же нас приютит в ночи,
Пропоит, прокормит во дни светлые?»
«Вы не плачьте-ка, святые апостолы,—
Я возьму вас во Царствие Небесное!
Вы не плачьте-ка, вся нища братия,—
Я создам-то вам гору золотую
И создам-то я вам реку медовую».
Отвечала ему вся нища братия:
«Ну, и где же нам владеть горою золотою,
Ну, и где же нам владеть рекою медовою:
Уж как отымут-то у нас, нищей братии,
Богатые люди, люди знатные,
Они отымут гору золотую и реку медовую.
Ты сподоби нас честным твоим именем,
Хлебцем черныим, куском вечныим!»
Благословил тут Христос нищу братию:
«Вы идите, просите, вся нища братия,
Моим именем Иисус Христовыем
Святую милостыню подаянную;
Во век веков будет она вам помощница, -
Мое имя свято будет вам кормилищем!»
СВЯТИТЕЛЬ НИКОЛА И НИЩАЯ БРАТИЯ
Эх, да святитель наш Микола Христов,
Эх, кормитель-поитель нищей братии,
Эх, сойди с небесныих высот
На сыру нашу землю грешную!
Ты снеси-ка нам подаяние
Чрез добра раба хрестиянина!
Ты укрой-ка нас, нищу братию,
Во хороминах приютителей!
А хрестьянинам-приютителям,
Подаятелям, покормителям
Упроси у Сына Божия
Ты чертогов в раю светлоем,
Где архангелы ликовствуются,
Где апостолы проповедь ведут,
Где дерева вся кипарисова,
Где трава-муравушка зеленая
Цветом алыим блауханныим
Приукрашена словом Божиим.
И в живленьи на сырой земле
Пошли помощи во работушке.
Закрома наполнь всяким хлебушком,
Сбереги ты их во несчастиях,
А прославь ты их светом, радостью!
А мы молимся тебе, Микола Христов,
Земно кланяемся с хрестем Божиим,
Поем славу тебе — песню царскую.
Прослыхал тут Микола Христов
Песню царскую нищей братии,
А сошел-то он к ним на сыру землю
117
Со небесных высот, рая светлого,
А послал-то он нищей братии
Милосердого приютителя,
Хрестиянина-покормителя.
А подал ему, угодителю,
Нищей братии покормителю,
Подал дочушкам мужьев добрыих,
Наделил его доброй Славушкой,
Казной царскою, Божьей благостью.
ДВА БРАТА ЛАЗАРЯ
Живал себе славен на вольном свету,
Пивал-едал сладко, носил хорошо,
Дорогие одежды богат надевал,
Про милость про Божию богат не давал.
А был у богатого убогий Лазарь,
Он скорбен, болезнен, он весь во гною.
Восползет убогий к богатому на двор,
Воскрикнет убогий громким голосом:
«Милостивый братец, богатый Лазарь!
Ты выслушай, братец, прошенье мое,
Сотвори мне, братец, милостыню,
Про милость про Божью напой, накорми;
Не я тебе, братец, за то заплачу,—
Заплатит богатому Господь с небеси».
Как слышал богатый в своем терему,
Выходил богатый на красно крыльцо,
За ним выходили все рабы его,
За ним выносили все мед и вино.
То чаял богатый гостей к себе в дом,
Чаял: «Мои гостики возлюбленные».
А ижно убогий стоял у крыльца.
Как крикнул богатый громче того:
«Ах ты, смердин, смердин, смердящий ты сын,
Да как же ты смеешь к окну подходить?
Да как же ты смеешь братом называть?
У меня брата Лазаря в роду не было.
Такой хворобы слыхом не слыхал.
Есть у меня братия получше тебя,
У кого много злата, больше серебра,
119
Те — и моя братия возлюбленная.
А вон твои братья — два лютые пса,
Теи твои братия получше меня».
Речет же убогий брату своему:
«Милостивый братец, богатый Лазарь!
Напрасно, мой братец, отперся меня,
Напрасно, родимый, от рода своего;
Одна нас с тобой матушка на свет родила,
Один-то нас батюшка вспоил-воскормил,
Неровною долей Господь наделил:
Тебя наделил все богачеством,
Меня наделил все убожеством.
Спохватишься, братец, да не вовремя,
Вспокаешься, родимый мой,—возврату
не быть
«Да чем же, убогий, ты стал мне грозить,
А я не боюся ничем ничего,
А я не блюдуся никем никого.
Беда ко мне придет — казной откуплюсь,
От вора, разбойника ружьем отобьюсь,
От нищей от братии ворота запру.
Подите, рабы мои, спихните с двора,
Спустите, рабы мои, два лютые пса,
Пускай его псы те терзают всего».
Не стали же псы его ни рвать, ни терзать,
Понюхали псы его, сами прочь пошли.
Святым Духом Лазарь, он сыт пребывал,
Святым Духом Лазарь ничем невредим.
Как начал убогий молитву творить,
Как начал убогий Христа величать:
«Господи, Владыко, Спас милостивый!
Выслушай ты, Господи, молитву мою,
Все молитву мою неправедную.
Сошли мне, Владыко, грозных ангелей
120
По мою по душеньку, по Лазареву.
Как я жил, убогий, на вольном свету,
То-то моя душенька намучилася:
И голода, и холода, всего приняла,
Всякой она скверности навидалася,
Создай мне, Владыко, горчее того!»
И сам Господь выслушал молитву его,
Молитву его все праведную;
Ссылает Бог святых ангелей
Тихих и смирных, двух милостивых.
Как святые ангели солетывали,
Вынимали душеньку все Лазареву
Честно и хвально в сахарны уста,
Посадили душеньку-то на пелену,
Понесли они душеньку-то на небеса,
Отдали душеньку к Абрамию в рай.
Будет у богатого почетный пир
Про свою про братию возлюбленную.
Выходил богатый в зелен сад гулять.
Не успел богатый двора перейти,
Не успел богатый в саду погулять,
Не успел богатый чары выкушать,
Придет на богатого люта хворьба,
Вся Божия немочь уродливая:
Подымет богатого вельми высоко,
Ударит богатого о сыру землю.
Отбило у богатого ум и разум:
Не вспомнит богатый жития своего.
Не узрел богатый жены и детей.
Как видит богатый беду над собой,
Взирает богатый-то на небеса.
Как начал богатый молитву творить,
Как начал богатый Христа величать:
«Господи, Владыко, Спас милостивый!
121
Выслушай ты, Господи, молитву мою,
Создай ты мне, Господи, святых ангелей,
Тихих и смирных, двух милостивых.
Как я жил, богатый, на вольном свету,
Много имел злата, больше серебра,
А больше того было цветного платья.
Создай мне, Владыко, получше того».
А сам Господь выслушал молитву его,
Молитву его неправедную.
Ссылает Господь Бог грозных ангелей,
Грозных и страшных, немилостивых.
Как грозные ангели солетывали,
Они грудь у богатого разламывали,
Скипетром душеньку вынимывали,
Вынули душеньку в кровавы уста,
Посадили душеньку на востро копье,
Понесли они душеньку крутя и вертя,
Вкинули душеньку в кипимый огонь.
Молился богатый день до вечера,
Не взможет богатый муки стерпеть,
Взирает богатый из муки на рай.
Как видит богатый Абрама в раю,
А возле Абрамия брата Лазаря.
Воскликнул богатый громким голосом:
«Милостивый братец, убогий Лазарь!
Выступи, братец, из раю ты вон,
Ты поди, родимый мой, на сине море,
Помокни ты, братец, мизинный свой перст,
Покропи мне, братец, кровавы уста.
Не дай, сударь братец, Вч огне исгореть,
Не дай мне, родимый мой, в смоле искипеть»,
Речет же убогий брату своему:
«Милостивый братец, богатый Лазарь,
А теперь нам, братец, не своя воля,
122
Как мы жили-были на вольном свету.
Чем же погасишь кипимый огонь?
Где же твое, братец, злато, серебро?»
«Милостивый братец, убогий Лазарь!
Злато мое, серебро землей пожрало,
Все мое имение прахом взялось,
Все мои товарищи разъехалися,
Все друзья-приятели отрекалися,
Рабы мои верные разно все пошли,
Остался я, братец, один во грехах».
«Милостивый братец, богатый Лазарь!
Помнишь ли ты, братец, помятуешь ли,
Как мы жили-были на вольном свету?
Ты нищую братию на двор не впущал,
Ты босого, нагого не обул, не одел,
От темной от ноченьки ты не укрывал,
С широка подворья ты не провожал,
Пути и дороги ты не указал,
Вдовиц и сирот ты не сберегал,
В тюрьму, в богадельню ты не подавал,
До Божией церкви ты не доходил,
Отца-то духовного ты не почитал.
Меня, брата Лазаря, братом не звал,
Меня, брата Лазаря, в роду не имел».
«Милостивый братец, убогий Лазарь!
Чего ты мне, братец, давно не сказал
Про муку про злую, превечную?
Кабы знал я, ведал, не то бы творил,
Я б нищую братию поил и кормил,
Босого и нагого обул бы, одел,
От темной от ночи всегда б укрывал,
С широка подворья всегда б провожал,
Путь бы я, дорогу всеё б указал.
Вдовиц бы, сирот я в дому сберегал,
123
В тюрьму, в богадельню всегда б подавал,
До Божией церкви всегда б доходил,
Отца бы духовного всегда уважал,
Тебя, брата Лазаря, братцем называл,
Тебя, брата Лазаря, в роду бы имел,
Имел тебя, братец, как душу свою,
Как бы свою душеньку во белом теле».
Спохватился Лазарь, да не вовремя,
Вскаялся богатый,— возврату не быть.
Как с небес ангели солетывали,
Они на землю ликовали,
Убогому Лазарю славу поют.
ДВА БРАТА ЛАЗАРЯ
Жили да были два брата родные,
Два брата родные — оба Лазаря.
Одна их матушка породила,
В одной купели окрестила.
Один их батюшка воспоил,
Один родной отец воскормил.
Не одним только великий Бог
Их на свете счастьем наделил:
Старшему-то Лазарю богатства — тьму,
Младшему-то Лазарю — убожество, рай.
Пришел к богачу беднейший брат,
Пришел к нечестивцу Лазарь-свят.
Взмолился убогий к Лазарю-богачу:
«Братец, мой братец, богатый ты, Лазарь,
Много палат у тебя и много богачеств,
Напой-накорми ты меня и от ночи сокрой,
Бог милосердый за это подаст венец золотой!»
«Что ты за братец, что за родимый! —
Гордо взглянул, прикрикнул богатый,
спесивый,—
Моя-то братия, мои-то родные —
Князья, да бояре, да дьяки умные,
Мои-то сроднички, мои-то близкие —
Купцы заморские, купцы торговые.
Твоя же братия, твои-то сродники —
Псы все смердячие, псины подстольные:
Под столом лазают, крохи собирают,
Твои болячки на ногах содирают,
126
Гной же вонючий языком подтирают».
Горько заплакал тут Лазарь убогий,
Крестом окрестился, пошел в путь далекий.
Пришел он на гору, на гору святую — .
В Ерусалимскую весь, Сион-гору крутую.
Тут он взмолился и сердцем открылся
Спасу-Христу, Судие-Царю, Иисусу пречистому;
«Господи, Господи, Спас многомилостив,
Услыши ты, Господи, Лазаря грешного,
Пошли ты мне, Господи, из ада кромешного
Двух-то тех ангелов грозных и сильных,
Огнем палящих людей нечестивых.
Пошли ты их, Господи, к Лазарю грешному
За душой черной, душой многогрешною!»
И услышал Господь голос Лазаря,
И увидел Судья душу бедного,
И послал он к нему двух архангелов,
Духов светлыих, духов праведных.
И приняли они душу Лазаря,
И приняли они душу бедного
В пелены Царицы Богородицы,
На свои крылы угодничьи.
Понесли они душу Лазаря
На чертоги небес, во пресветлый рай
Ко Давиду-царю на коленочки.
И послал тут Господь за другою душей:
За душей богача — брата Лазаря.
Но послал тут Господь
Двух исподних духов,
Двух исподних духов —
Грозных ангелов.
Сатанинских духов, сильных нечистей.
Ухватили они душу Лазаря,
Душу Лазаря нечестивого, горделивого
В когти страшные, в когти медные
И внесли ее в ад, в пекло смердное.
А зачем ты, душа, а зачем богача
Ты в гордыне жила, никого не блюла;
Зачем нищих братьев ненавидела,
Зачем в пище, питье ты отказывала,
Зачем в темную ночь не укрывывала?
АЛЕКСЕЙ, ЧЕЛОВЕК БОЖИЙ
Во славном было во граде во Риме
При царе было при Онурие,
При втором при царе при Удее,
Славен был князь Ефимьяне.
У богатого князя Ефимьяна
Не было единого детища.
Великий князь Ефимьяне
Возмолился он Богу со слезами,
Со своей с благоверной со княгиней:
«Ты, свет, Пресвятая Богородица!
Воззри ты на наши моленья,
Прими Ефимьяновы молитвы,
Создай нам единое детище
При младости на утешенье,
При старости на погляжденье,
При кончине телам на погребенье,
При смерти душе на поминанье».
Выслушал Господь его моленье,
Принял Ефимьяновы молитвы,
Создал Бог единое детище.
Великий князь Ефимьяне
Священника в дом призывает,
Ему имя, младенцу, нарекает,
Нарекает ему имя Олексием;
В крещеную веру окрестили,
Злачен на нем крест возложили.
Как будет Олексий до семи лет,
Великий князь Ефимьяне
Сдавал сына в грамоты учити.
128
Грамота ему, свету, воздалася,
Он скоро писать обучился.
Как будет Олексий на возросте,
Великий князь Ефимьяне
Дозволил его младого женити.
Ему, свету, женитьба не по мыслу.
Прибрали ему младую княгиню
Во славноем во граде во Риме,
В Божью церкву приводили,
Под златыем венцом они стояли,
С единыя чаши испивали,
Круг налоя трижды обводили,
Един чуден крест целовали,
Весь Божий закон принимали.
Пошел Олексий с Божьей церквы
В свои белокаменны палаты.
Великий князь Ефимьяне,
Он его с хлебом-солью встречает,
Божьею иконой бласловляет;
Приказал его в палату приводити,
Приказал его за стол посадити,
Приказал его кормить хлебом-солью
Сидит Олексий-свет за трапезой,
Хлеба-соли свет не воскушает,
Медвяных питей не испивает,
Уливается горючима слезамы.
Речет Ефимьян-князь великой:
«Свет ты, мое любезное чадо!
Зачем ты хлеб-соль не воскушаешь,
Медвяных питей не испиваешь,
Уливаешься горючима слезамы?
Аль мы тебя младого женили,
Али тебе княгине не по мыслу?»
Сидит Олексий-свет за трапезой,
129
Ничего он на место не отвечает,
Уливается горючима слезамы.
Как взойдет во втором часу ночи,
Сходил Олексий-свет со трапезы,
Господу он Богу помолился,
С отцем он, со матушкой простился,
Пошел Олексий опочивати
Со младой с обручной со княгиной.
Как взойдет в шестом часу ночи,
Вставал он, Олексий, со ложницы,
Снимал с себя шелковый пояс,
Со правой руки снял злачен перстень,
Обручной княгины воздавает:
«Ах ты, моя обручная княгина!
Восстань ото сна, пробудися,
Бери от меня шелков пояс,
Со правой руки мой злачен перстень,
Трудися ты, Господу молися
За свои за младые лета».
Княгина перед ним измолчала,
Уливалася горючима слезамы.
На то Олекий не приглянулся,
На слезы ее не взирает.
Пошел Олексий к синю морю,
Становился он во маленький кораблик.
На море погода поставала,
Проносила корабль за сине море,
Приносила к городу Ефесу,
Ко святой соборной Божьей церквы.
Сходил Олексий вон из корабля,
Приходил он в Божью церкву,
Становился во Церквы на паперти
По правую сторону притвора.
Молился он Господу со слезамы
130
За свои за младые лета,
Земные поклоны исправляет.
Богатый князь Ефимьяне
Хватился он любезного сына,
Олексия, Божья человека:
Рабов Ефимьян-князь рассылает
Проведывать сына Олексия
По всем по градам, по пустыням,
По всем по церквам, по соборам.
Прошло того времени лет двенадцать,
Рабы ко Ефесу приезжали,
В Божью церкву оны заходили,
Нашли Олексия, не узнали,
Его милостыной наделяли,
Самого Олексия поминали.
У них Олексий принимает,
По нищей по братье разделяет,
Сам Господа Бога прославляет:
«Сподобил Творец меня, Владыка,
У рабов своих милостына взяти,
За своих рабов Бога молити».
Семнадцать лет Господу трудился,
Всякую неделю споведался,
Всякую субботу причащался,
Кушал Олексий со укропом.
С небес ему глас прогласивши,
Речет Пресвятая Богородица:
«Святой Олексий, человек Божий!
Пришел ты ко мне, свет, помолился;
За младые лета потрудился,
Всеужель ты до Господа доходен,
Молитва твоя Богу приятна.
Полно прогневлять тебе отца-матерь
Да младу обручную княгину.
131
Поезжай ты во свой славен Рим-град,
Отец тебя мать в доме не спознают,
Ни младая обручная княгина».
Гласу Олексий удивился,
Сам стоючись прослезился,
Господу, свет, Богу помолился,
Земные поклоны исправляет,
Уливался горючима слезамы.
Пошел Олексий ко синю морю,
Становился в маленький кораблик.
На море погода восставала,
Понесло корабль за сине море,
Принесло во Римское царство
Ко святей соборной Божьей церквы.
Сходил Олексий вон из корабля,
Приходил он в соборну Божью церкву,
Становился во церквы на паперти
По правою сторону притвора,
Молился он Господу со слезамы
За свои за младые лета.
Земные поклоны исправляет,
Уливался горючима слезамы.
Богатый князь Ефимьяне
Идет он от соборныя обедни,
Князь милостыною наделяет,
Сам он Олексия поминает.
Олексий отцу, свет, поклонился,
Сам Олексий прослезился:
«Великий князь Ефимьяне!
Построй мне, убогому, келью
Ближе своей каменной палаты
Для-ради имени Христова,
Для своего сына Олексия».
Гласу Ефимьян-князь удивился,
132
Сам стоючись он прослезился:
«А, рабе Божий, человече!
Не радостную весть возвестуешь
Про моего сына Олексия.
Я сам про него, света, не знаю,
Семнадцать я лет поминаю,
В коей стороны, свет, пребывает,
В котором он граде проживает?»
Олексий же на место отвечает:
«Богатый князь Ефимьяне!
Остроишь убогому келью
Ближе своей каменной палаты —
Обрящешь любезного сына
В своей белокаменной палаты:
В одной стороны с ним пребывали,
В единой пустыне проживали,
Со единый трапезы воскушали,
Едину одежду с ним носили».
Богатый князь Ефимьяне
Велел взять его, нищего, в палаты,
Велел накормить его хлебом-солью;
Отстроил убогому келью
Ближе своей каменной палаты,
Выдал ему младого келейника
Келью топить, пищу носить,
Его, убогого, сберегати.
Котору князь еству воскушает,
Тоё ко убогому воссылает.
Злы были у князя рабы его,
Всее оны самы еству поедали,
Все оны питья испивали,
Блюда-сосуды омывали,
Промги на главу ему выливали,
Ничего к святому не доносили.
133
Все он принимает, свет, за благо,
На то Олексий не прогневился,
Всю с радостью нужду принимает,
Сам Господа Бога прославляет.
Трудился, свет, Господу молился
Тридесять он лет со четыре.
Спроведал Олексий житья кончину,
Речет Олексий своим гласом:
«Аи же ты, раб мой возлюбленный,
Слуга ли ты был мой келейный!
Достань мне чернил, лист бумаги.
За тебя я Господу помолюся
За твои за младые лета».
Начал Олексий житье писати:
В котором же во граде родился,
В коей стороне Богу молился;
Написал Олексий рукописанье,
Написавши, он, свет, преставился.
Фимьяном, ладаном запахло
По всему по граду по Риму.
Святейшему патриарху
Святой глас во церкви явился:
«Взыщите вы во граде святого
Да в доме у князя Ефимьяна».
Онурий же царь поднимался
С тем со святейшим патриярхом,
Со всем пресвященным собором.
Приходили оны в дом к Ефимьяну,
С молитвою келью отпирали.
Труждающаго в келье не стало,
Держит Олексий рукописанье.
Царь до мощей он доступает,
Патриярх к мощам приложился:
«Святыя, святыя вы мощи!
134
Отдайте свое рукописанье,
По чему же нам вас будет знати,
Как же ваше имя звеличати?»
Патриярху рукописанье не сдалося.
Идет Ефимьян-князь богатый,
Ко святым мощам он приложился:
«Святыя, святыя вы мощи!
Отдайте свое рукописанье,
По чему же нам вас будет знати,
Как же ваше имя звеличати?»
Ефимьяну рукописанье воздалося.
Имел Ефимьян-князь прочитати,
Дочелся он любезного сына,
Олексия, Божья человека;
Не мог Ефимьян больше читати,
Сдавал он патриярху прочитати.
Имел патриярх дочитати —
Чудеса являет всему миру.
Богатый князь Ефимьяне
Сам начал он жалобно плакать,
Браду и власы обрывает,
Цветную ризу раздирает,
Об сыру землю бросает,
Горючие слезы проливает:
«Свет ты, мое любезное чадо,
Святой Олексий, человек Божий!
Чего ради во плоти не сказался,
Пришел из великия пустыни?
Построил бы тебе я келью не такую,
Еще не в таком бы тебе месте».
Сказали его матушке, главы его.
Его мать благоверная княгина
Течет ко святому, сама плачет,
Она мощи слезамы обливает,
135
Свой жалкий глас распущает,
Умильныма слезамы причитает:
«Святыя, святыя вы мощи,
Сын ли ты мой спорожденный,
Святой Олексий, человек Божий!
Чего ради мне, матери, не сказался,
Пришел из великия пустыни?
Аль ты плачи нашей не слышал?
Сама бы я, мать, к тебе приходила,
Сахарны бы ествы приносила,
Одежду бы с тебя перенадела».
Сведала обручная княгина,
Течет ко святому, сама плачет,
Она мощи слезамы обливает,
Свой жалкий глас распущает,
Умильныма словамы причитает:
«Святыя, святыя вы мощи,
Святой ли ты мой князь обрученный,
Жених ли ты мой, Богом сужденный,
Святой Олексий, человек Божий!
Чего ради мне, младый, не сказался,
Пришел из великия пустыни?
Аль ты плачи нашей не слышал?
Втай бы к тебе, млада, приходила,
За едино с тобой Господу молилась,
Вообще бы мы девство сохраняли,
За едино бы спасенье получали,
Промеж нами был бы святой Дух».
Олексия, Божья человека
Понесли в соборну Божью церкву.
Множество народа соходилось,
Не можно святых мощей проносити.
Народов же князь не допустит
До любимого сына Олексия.
136
Повелел князь казну свою растощати,
По улицам злато рассыпати,—
Мир же на злато не напались,
Ко святыим мощам прилагались.
От святыих мощей было явленье:
Слепыим Господь давал прозренье,
Глухиим давал Бог прослышенье,
Скорбным-болящим исцеленье,
А расслабленным было здравие,
Грешныим Господь давал прощенье,
Праведным душам на спасенье.
Олексия, Божья человека
Несли его, света, по три дни,
По три дни и по три ночи,
Пронесли в соборну Божью церкву,
Со славою света погребали
Во славном во граде во Риме
У святой соборной Божьей церквы,
У свята Нифанья-чудотворца.
Лико его пишут на иконы,
Житье Олексиево во книгах.
Кто Олексия воспоминает,
На всяк день его, света, на молитвах,
Тот сбавлен будет вечныя муки,
Доставлен в Небесное Царство.
Ему уже слава и ныне,
Во веки веком, аминь.
АЛЕКСЕЙ, ЧЕЛОВЕК БОЖИЙ
Во славном во городе во в Рыме
При том царе Онории
Молился, трудился Орхимиан-кпязь.
Он и так-то молился со слезами,
Умолял он у Господа Бога:
«О Господи Боже, Спас милосливый,
Создай ты нам единую чаду:
При молодости лет — на погляденье,
При старости лет — на призренье,
При последнем конце — на помин души.
Да ни от их то было подумления,
Ни от их то было помышления:
Молодая княгиня покосы покосила,
Покосы покосила, чаду породила.
Орхимиан-князь взрадовался,
Собирал попов, дьяков, патриархов
И всех князьев и боярев.
Нарекали ему имя — Еменуилы
Алексея, Божья человека.
Да и кто растет три годочка —
Алексей-свет три недельки,
Да и кто растет три недельки —
Алексей-свет три денечка,
Да и кто растет три денечка —
Алексей-свет растет три часочка.
Да сравнялось Алексею ровно восемь лет,-
Отдает его батюшка в школу
Грамоте Божьей поучаться.
Он так-то грамоте изучался,
138
Что и ухаря того не знают,
Что Алексей ведь, свет, знает.
Сравнялось Алексею двенадцать лет —
Хочет его батюшка женити.
Он своему батюшке говорит:
«Батюшка, Орхимиан-князь,
На что мне так рано жениться?
Я пойду во ины земли турецкие,
Буду я Богу молиться и трудиться».
А батюшка Орхимиан-князь,
Он на это не удивляет,
А свое дело справляет.
Он засватал за него обрученную невесту.
Во первом часу было ночи
Стали Алексея собирати.
Во другом часу было ночи
Стали Алексея бласловляти.
В третьем часу было ночи
Стали Алексея за дубовый стол сажати.
Во четвертом часу было ночи
Стали Алексея на добрых коней сажати.
Во пятом часу было ночи
Стал Алексей со двора съезжати.
Во шестом часу было ночи
Стал Алексей к Божьей церкви подъезжати.
Во семом часу было ночи
Стал Алексей в Божью церковь входити.
Во осьмом часу было ночи
Стали на Алексея венцы надевати.
Во девятом часу было ночи
Стал Алексей к своему дому подъезжати.
Сустречает Алексея, Божьего человека,
Батюшка Орхимиан-князь
И с хлебом, солью, с милостию Господней.
139
И повел он Алексея в свои каменны палаты,
И сажал Алексея за дубовые столы.
И сидел он много ли, мало ли за дубовым
столом,—
И повели Алексея, Божья человека,
спать-почивать.
И говорит Алексей, Божий человек,
Своей молодой княгине:
«Ох ты, молодая княгиня,
На тебе мой золот перстень и шелковый пояс.
Я пойду во те земли турецкие
Богу молиться и трудиться!»
Вот приходит молодая княгиня
К своему батюшке Орхимиану-князю:
«Батюшка Орхимиан-князь,
Ушел твой сын, мой обрученный муж,
Во те земли во турецкие
Богу молиться и трудиться!»
Вот он заплакал:
«Ох ты, мое чадо, мое чадо,
Алексей, человек Божий!»
Через десять лет приходит Алексей из
иных земель,
И приходит в Божью церковь,
И говорит Орхимиану-князю:
«О, Орхимиан-князь, был ли у тебя сын
Алексей, Божий человек?»
Он и говорит, Алексей, Божий человек:
«Поставь ты келью позади каменных палат
Ни для меня, для своего сына
Алексея, Божья человека».
Он послухал и справил ему келью
Позади каменных палат своих.
Он много ль, мало время жил —
140
Помирает Алексей, Божий человек.
И по всём городу, по в Рыму
Росным ладаном запахло.
Стали люди-то догадываться:
«Чтой-то у нас во городе во в Рыме
Росным ладаном запахло?
Надо разослать по церквам, по кельям:
Нет ли у нас святого человека?»
Вот и нашли его в этой келье,
Позади каменных палат ли тех,
А в руках рукописанье.
То и глянул батюшка Орхимиан-князь,
Посмотрел князь на рукописанье,
Сам слезно заплакал:
«Ох ты, чадо мое, Алексей, Божий человек,
Когда бы ты мне сказал про то,
Построил бы тебе келью
Впереди и повыше своих каменных палат».
СТИХ ОБ ИОСИФЕ ПРЕКРАСНОМ
Жил блажен муж Иаков Израиль,
Имел у себя он двенадесять сынов,
Зело любил из меньшиих
Иосифа, света, Прекрасного.
Его братья старейшие
На горах овцы пасоша.
Иосиф, свет, Прекрасный
В доме своем пребывает,
Отцову старость сохраняет
И печаль его утешает
Своей красотой и лепотою.
Блажен отец Иаков
Посылает Иосифа к братьям на горы
Братию навестити
С великим своим благословением.
Послал хлеба-соли им на трапезу.
Иосиф же Прекрасный
Надевал на себя пёстру ризу,
Идет к своим братьям старейшим.
Приходит ко братьям на горы
И он громким голосом возппяет:
«Мир вам, братие, всем сказую!
Пришел я вас, братья, навестити,
Отца нашего благословенье
Блаженного Иакова,
Принес хлеб-соль на трапезу вам!»
Его братья старейшие
Свирепо на Иосифа взирают,
Хотят же Иосифа убити,
142
Иосифа затребити
И злой смерти его предати.
А меньший брат, по имени Вельямин,
Жалко ко братиям взмолился:
«За что бы нам Иосифа убити?
Злой смерти его предати?
Выроем глубокие ровы!»
И пеструю ризу соблекали,
В глубокий ров его свергали,
Над ризою совет советали:
«Как бы нам отцу Иакову сказати,
Пестру ризу объявити? —
Зарежемте в стаде козлища,
Над ризою над пестрою кровь проточимте,
Ризу мы кровью окровянимте!»
В стаде козла зарезали,
Над ризою кровь проточили
И ризу его окровянили.
Посылали ризу ко Израилю
С меньшим братом Вельямином.
Неправду отцу Иакову сказали:
«Блажен ты наш отец Иаков!
Дома ли наш меньший брат Иосиф?
Мы его ризу нахождали
Во чистоем поле, при долине;
Риза его вся кровяная!
Невесть его люди убили,
Невесть его люты зверья растерзали!»
Блаженный отец Иаков
С печалию ризу принимает,
На белые руки воскладает:
«Когда б его люди убили,
Они с ризой бы его не расстались;
Кабы зверья его растерзали,
143
Было бы на ризе цепловапье.
Подумаю, погадаю,—
Без вести головушка пропадает!
Кого призову ко рыданию?
Кому поведать печаль мою?
Кому в моем доме пребывати,
Кому мою старость сохраняти,
Кому мою древность призирати?
Кабы у меня было прежнее зренье,
Пошел бы я тебя, чадо, искати;
Наплакался бы и нарыдался
Над твоею бы красотою!»
Иосиф, свет, Прекрасный,
Во рве сидя, слезы точает,
Ко сырой земле припадает,
Устами своими глаголет:
«Увы, земля-мать сырая!
Кабы ты, земля, вещая мать, голубица,
Поведала бы ты печаль мою!
Отцу бы моему ты сказала
Блаженному Иакову,
Что, во рве сидя, погибаю,
Напрасную смерть принимаю
От своих старейших от братьев!»
И едут купцы измайловцы