Несколько особняком стоит превосходная лампада, хранящаяся в музее г. Великого Устюга. Она имеет форму полусферической вазы с двумя ручками, установленной на высоком постаменте с балясиной. На постаменте вырезана надпись, подпись Александра Жилина и дата – 1831 год.

      В списке мастеров серебряного цеха за 1836 г. сказано, что Александр Иванов Жилин работал «сам собою» с двумя работниками, которым платил 300 руб. (на сто рублей больше, чем платил Михаил Бушковский), и делал «серебряной резной черневой работы табакерки, панагии, ложки и пр.» 44. На его изделия, видимо, был большой спрос, не только превышавший спрос на работы Бушковского, что не кажется нам удивительным, но даже больший, чем на изделия Ильи Минеева, который бесспорно был лучшим мастером своего времени.

      После смерти Александра Жилина (по-видимому, в 1837 г.) остались два его сына – Иван (род. в 1822 г.) и Андрей (род. в 1824 г.). Иван самостоятельным мастером никогда не был, а работал впоследствии с братом Андреем. Что касается Андрея, то неизвестно, у кого он учился, оставшись сиротой в 13 лет. В документах 1842 г. о нем сказано, что «золотых и серебряных дел мастер Андрей Жилин, живущий в городе Великом Устюге, в первой части I квартала, в доме, доставшемся по наследству от родителей вместе с прочими под № 193, имеющий мастерскую свою в оном же доме и клеймо А. Ж., пошлину за записку в книгу один рубль серебром заплатил»45. В 1846 г. Андрей Жилин числился в списке одним из пяти мастеров серебряного дела города Великого Устюга46. В списках 1853 и 1856 гг. он уже не упоминается47.

      Так как клеймо Андрея Жилина ничем не отличалось от клейма его отца Александра Жилина, то до момента ознакомления с архивными материалами, точно указавшими дату смерти Александра, ему приписывались и работы его сына Андрея. Это обстоятельство вызывало недоумения исследователей, которые не могли объяснить разницу в изделиях первых и последних годов жизни одного мастера. Теперь Андрею Жилину мы можем приписать архиерейский гребень 1843 года (ГИМ, № 78817) с буквами «Е. И.» и черневыми атрибутами епископа, весьма посредственного исполнения. Чернь здесь резко отличается от черни на изделиях Александра Жилина. Она очень густа, неприятного однотонного оттенка, местами размазана, рисунок примитивен, композиция крайне неумелая. Из рук Андрея вышла и коробочка с видом Петербургской биржи на крышке и пейзажем на исподе дна (ГИМ, № 3552 щ, рис. 25). Пейзаж по исполнению резко отличается от такого же миниатюрного пейзажа, сделанного Александром Жилиным на уже описанном нами стаканчике (ГИМ, № 23508).

      Последний черневых дел мастер из рода Жилиных Иван Андреев Жилин, не фигурирует в списках цеховых мастеров после своего отца.

      Преемником Александра Жилина, которому он передал своё большое умение, был не сын и не внук, а его подмастерье Илья Степанов Минеев.

      Илья Минеев (или Миняев), сын Степана Сергеева Миняева, родился в начале XIX века и в 1820 г. поступил в ученики к Федору Бушковскому. Его отцом был заключен с этим мастером следующий договор: «16 декабря 1820 года записной крестьянин устюжского 2 гильдии купца П. М. Бундакова Стефан Сергеев Минеев учинил договор с великоустюжским гражданином и ремесленником серебряного черневого мастерства Федором Климентовым Бушковским в том, что отдал своего родного сына Илью Минеева Бушковскому для совершенного обучения серебряному, черневому мастерству на шесть годов, с тем, чтобы Илье Минееву находиться у Бушковского в учениках и работать его всякую серебряную и черневую работу в его хозяйском доме, на его содержании, исключая работу в воскресенье, двунадесятые праздники и высокоторжественные дни, всякий день без изъятия. И во все то время ему, Илье Минееву, как к нему Федору Бушковскому, так и домашним его быть верну, послушну, почтительному и тому серебряному черневому и белому ремеслу обучаться прилежно и до показанного срока от него Бушковского прочь не отходить, а особливо и не пьянствовать и тем ремесла его не останавливать, и без дозволения из дома его никуда не отлучаться. А ежели ему, Минееву, за каковою законною нуждою сколько рабочих дней работать не будет, то должен столько ж дней отработать после означенного срока, не требуя никакой платы, без всяких отговоров. И ему Бушковскому оного Минеева обучать ремеслу добропорядочно, не скрывая оного нимало, сколько сам умеет. А при том куда следовать будут подушные деньги за его за Минеева за одну душу платить Бушковский должен повсягодно и бездоимочно. А при том обувать и платье одевать, шапку, рукавицы, а летом шляпа и рубашка и подобувки Минееву иметь свои и тем быть довольну. А есть ли в воскресенью, двунадесятые и высокоторжественные дни, я Минеев буду работать на моего хозяина, то за работу положить мне плату. А буде он Бушковский со своей работы отлучится и возмет меня Минеева с собою, то я должен с ним вместе ехать на прогонах хозяина моего Бушковского и его содержании. И после означенного срока мне Минееву работать иное ремесло и на Бушковского три года по такой плате, какую или мастера будут мне давать, или цеховая управа мне назначит и что на ево же содержании. А дабы сей договор с обеих сторон был ненарушим и для того и мне Бушковскому сына твоего Илью Минеева в Велико-Устюжской серебряного цеха ремесленной управе в учиничьей книге записать при себе в учениках, в чем ему Бушковскому я Минеев при ниже подписавшихся свидетелях сие договорное письмо дал. Сие договорное письмо в Велико- Устюжской серебряного ремесла и цеховой управе явлено и в учиничью книгу под № 2 записано декабря 17 дня 1820 года» 48.

      Илья Минеев по окончании шестилетнего обучения пробыл в подмастерьях у Бушковского только 1 год и 2 месяца, выполняя все условия кабального договора, но на третьем месяце не выдержал тяжелого положения и мизерной оплаты по 35 копеек за золотник и перешел на работу к Александру Жилину.

      По выражению Бушковского в жалобе, которую он подал на Минеева и Жилина в Ремесленную управу, Минеев «вздумал самовластно от меня отходить».

      Как эксплуатировал Бушковский Минеева, можно заключить из того, что Александр Жилин стал платить Минееву почти вдвое больше, по 50 коп. за золотник с мелкой поделки и по 60 коп. с крупной, поштучно. Кроме того, он не заставлял его чистить хозяйский двор, убирать лошадь и пр. Эксплуатация Бушковским своего подмастерья была настолько очевидной, что управа безоговорочно стала на сторону Минеева и Жилина, признав в иске Бушковского «одно своекорыстие». У Александра Жилина Илья Минеев проработал не долго. Через год после поступления Ильи к Жилину, отец Ильи – Степан Минеев (род. в 1774 г., ум. в 1836 г.) был вновь причислен к серебряному цеху по указу Казённой палаты и состоял в нем до 1834 г. В 1832 г. Степан платил по окладному регистру за две души, – за себя и сына, который, очевидно, перешел к нему работать. В 1836 г., после смерти отца, Илья Минеев уже работал «сам собою» с одним работником, которому платил 300 руб. в год, т. е. столько же, сколько платил работникам Александр Жилин. Илья Минеев являлся одним из трёх цеховых черневого дела мастеров, имевших работников. В 1840 г. Илья Минеев делал «серебряной разной черневой работы табакерки, панагии, ложки и пр. «сам собою», с одним работником. Работнику платил в год 200 рублей, «недостатка» не имел. В том же году, по сведениям Устюжской пробирной палатки о мастерах, представивших вещи, выработанные ими из сплавленного в палатке серебра, следует, что Илья Минеев сделал 5 табакерок, 3 чарки, 18 панагий, 15 дессертных ложек, 6 столовых ложек, 73 чайных, 24 пуншевых, 6 ложечек для соли, 2 суповых ковша, оправу для ковша, 2 пары схватов с цепочками, 53 креста, 5 колец и 3 наперстка49. В 1842 г. Ильи Минеев записан как «золотых и серебряных дел мастер... живущий в городе В. Устюге во второй части 101 квартала, в доме родителя своего под № 948, имеющий свою мастерскую во второй же части 96 квартала, в доме такового же мастера Михаила Кошкова под № 1855, в оном же доме, и клеймо «И. М.». Пошлину за записку в книгу один рубль сребра заплатил»50.

      В 1846 г. Илья Минеев был избран старшиной серебряного цеха, а в 1857 г. он ещё работал с сыном. После этой даты имя Ильи Минеева среди работающих черневых дел мастеров нам больше не встречалось51. Его сын Николай упоминается ещё в 1877 г., но как мастер он ничем не выделялся и даже неизвестно, работал ли он вообще черневые изделия.

      В нашем собрании работы Ильи Минеева представлены довольно скупо. Три столовые ложки (ГИМ, №№ 6343 щ, 6327 щ и 39116) представляют собой обычные суповые ложки с округлыми чашечками и витыми стеблями с шариками на конце. На одной чашечке изображение женской фигуры в шлеме, с копьем и щитом, а на двух других архитектурные пейзажи и домик Петра Великого в Петербурге. Эта последняя ложка, кроме обычно клейма «И. М.», имеет ещё дату и подпись мастера: «1837 год Великий Устюг М. Илья Минеев». Надо полагать, что остальные две ложки также относятся к этому времени. Черен ножа (ГИМ, № 4215 щ) также ничем не отличается от таких же черенов Бушковского и Жилина. Складная гребёночка (ГИМ, № 50238) исполнена много лучше. Та часть, которая служит футляром, покрыта тонко сделанными белыми виноградными лозами по черневому фону и украшена гербами городов Вологды и Великого Устюга. Превосходна работа небольшой коробочки с изображением Александровской колонны на Дворцовой площади в Петербурге и обычным видом Великого Устюга на исподе дна (ГИМ, № 8384 щ, рис. 23).

      Лучшим образцом его работ, которые нам известны, несомненно, является стаканчик из трёх шариках (ГИМ, № 50223, рис. 29), по форме подобный стаканчикам работы Александра Жилина. Вся его поверхность покрыта тончайшим черневым орнаментом виноградной лозы с кистями ягод на белом едва мерцающем фоне. В двух медальонах на белом же фоне монограмма из букв «Т. Ж.» и удивительно свободно и мягко переданное аллегорическое изображение «Истины»; по белому низу верхнего и нижнего пояса расположены черневые надписи.

      Одной из лучших вещей нашего собрания – её мастера мы не решаемся окончательно назвать – является кружка № 2683 щ (рис. 28). Фон её вызолочен, опущен и покрыт канфареньем. По тулову расположены две полосы с белым орнаментом из виноградных листьев по черневому фону. Между ними помещены большие овальные медальоны. В одном изображена молодая женщина, играющая на арфе, на коленях у неё ребенок. В другом медальоне изображен молодой человек, сидящий в кресле, со стаканом в руке; на столике возле него стоит кофейник. Эти изображения намного превосходят по тонкости выполнения, по цвету черни и игре света и тени работы Александра Жилина. На крышке помещены черневые гирлянды на канфаренном золоченом фоне, а на золоченой ручке расположены сделанные оброном цветы. Те и другие очень близки к орнаментации большой кружки. Можно предположить, что обе вещи сделаны в годы работы Ильи Минеева у Александра Жилина и выполнены ими совместно.

     

      УПАДОК ПРОИЗВОДСТВА В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ XX ВЕКА

     

      О современнике Минеева Николае Григорьеве Мотохове в литературе нигде не упоминается. Судя по документам, он был сыном великоустюжского мещанина и был отдан в учение к Александру Жилину, у которого и прожил с 1822 по 1829 год. В 1835 году он получил звание мастера, а в следующем году уже работал «сам собою». В «Сведениях отобранных серебряного цеха от мастеров» сказано, что Мотохов работает «серебряной резной черневой и белой работ» ложки и пр. 52.

      Николай Мотохов занимался главным образом изготовлением рядовых вещей, не требовавших особенного умения и затраты времени, но, видимо, более доходных, так как он вполне покрывал свои потребности. В отличие от больших мастеров своего времени, Мотохов работал и черневое и белое серебро53. В 1846 году он в списках мастеров г. В. Устюга почему то не значится 54, а в списках 1853 года вновь показан мастером черневых дел 55.

      Из работ Николая Мотохова в собрании Государственного Исторического музея имеются две чайные ложечки (ГИМ, №№ 9854 щ и 9852 щ) и две пуншевые ложечки со стрельчатым стеблем (ГИМ, №№ 6423 щ и 6424 щ), мало чем отличающиеся от работ такого же рода Федора Бушковского и Александра Жилина, и стакан (ГИМ, № 8385 щ, рис. 30) с видами Александро-Невского монастыря и Казанского собора в Петербурге, сделанными чернью на белом фоне. По краям стакана вьется черневой цветочный орнамент, который мы встречаем на изделиях Жилина и Минеева. Как мастер, Мотохов не выделяется. Композиции его орнаментики очень неумелые. Оба вида на стакане весьма примитивно отделены друг от друга прямой чертой, без малейшей заботы о законченности архитектурного ансамбля, чернь без оттенков, смазана и густа. Ученик далеко отстал от своего учителя Александра Жилина и от современника Ильи Минеева.

      Последним из числа выдающихся мастеров черневых дел XIX века был Михаил Иванов Кошков, родившийся около 1816 года в семье сына великоустюжского купца и черневых дел мастера Ивана Алексеева Кошкова, который был учеником Якова Моисеева и подмастерьем у Александра Жилина. Сам Михаил Кошков рано остался сиротой и научиться искусству черни у своего отца, вероятно, не мог, но он тоже пошел по черневому делу и достиг значительных результатов.

      По сведениям Шлягшна56, Михаил Кошков был учеником Александра Жилина, что вполне вероятно. В 1838 г. он получил звание мастера.

      По количеству сделанных в 1840 году вещей Кошков не только не уступал Минееву и Мотохову, но даже превосходил их57. В 1842 г. он проживал «во второй части 96 квартала под № 1855 в своем доме» и имел в том же доме мастерскую и клеймо «М. К.» 58.

      В 1846, 1853 и 1856 гг. он упоминается в списке цеховых мастеров на первом месте. В 1850 и 1858 гг. Кошков избирался ремесленным головою. О размерах его производства можно судить по тому, что у него было 7 подмастерьев и несколько учеников – явление небывалое в анналах Великого Устюга. В 1882 г. на первой Всероссийской художественной промышленной выставке в Москве Михаил Кошков получил награду.

      В собрании Государственного Исторического музея есть 6 предметов работы Михаила Кошкова. Из них выделяется серебряная солонка (ГИМ, № 1027 щ, рис. 22), поднесенная городом Великим Устюгом С. С. Веселовскому 20 октября 1844 г. На стенках солонки изображена тонко исполненная панорама Великого Устюга. Вдоль края по черневому фону вьется лиственный орнамент. Небольшой стаканчик (ГИМ, № 50226), также украшенный панорамой Великого Устюга, выполнен почти так же тонко. Мастер оригинально соединил оба конца панорамы небольшими столбиками, оканчивающимися на уровне городских зданий. Сверху и снизу идут полоски белого растительного орнамента по черневому фону. Обе эти вещи можно поставить на одном уровне с работами Александра Жилина и Ильи Минеева. Две ложечки (ГИМ, №№ 47942 и 47943), игольник ,ГИМ. № 3769 щ), напёрсток (ГИМ, № 6589 щ) и кольцо (ГИМ, № 12008 щ) покрыты растительным белым орнаментом по черневому фону. Чернь в изделиях Кошкова по мягкости и глубине тона очень напоминает черневые изделия Минеева. Михаил Кошков умер в 1896 году, прожив более 80 лет.

      Последний из мастеров XIX века, Михаил Павлович Чирков, был внуком Михаила Кошкова, у которого он и научился своему искусству. Самостоятельно стал работать с 1885 года. В 1897 году он был единственным черневых дел мастером в Великом Устюге, где и проживал на Петропавловской улице, в доме наследников мещ. Кошкова59. После Великой Октябрьской социалистической революции М. П. Чирков стал обучать молодых советских мастеров своему сложному искусству.

      В нашем собрании есть несколько образцов работы Чиркова. В их числе два широких браслета (ГИМ, №№ 13452 щ и 13453 щ) с видами города Устюга на белом фоне, и два кольца с такими же видами (ГИМ, №№ 78877 и 78879). В музее В. Устюга хранятся: набор запонок 1896 г. с изображениями Великого Устюга, золоченая пластинка с рисунком морской коровы и линейка с видом Великого Устюга и надписью: «заказано М. Чиркову в 1928 г.».

      Качество работ Чиркова сильно отстаёт от черневых изделий его предшественников. Поделки мелкие, рисунок однообразный и скучный, техника черни довольно низкого качества.

     

      *

     

      Устюжские мастера очень часто отлучались на работу в другие города. Это иногда предусматривалось договорами мастеров с учениками и подмастерьями, как в этом мы могли убедиться из договора, заключенного между Бушковским и Ильей Минеевым.

      Таким мастером, работавшим в Петербурге, а может быть и в других городах, был Василий Федоров Залесов, имя которого в документах Великого Устюга упоминается в 1832—1840 гг. В книге для сбора подушных податей и в окладном регистре того же года он записан как «причисленный из отставных от воинской службы».

      В Государственном Историческом музее хранится коробочка работы Залесова с видом Зимнего дворца и Петербургской биржи, напоминающая работы Ф. Бушковского и А. Жилина 30-х годов XIX века. Интерес представляет изображение на исподе дна: мужчина в халате и ночном колпаке что-то растирает в горшке, тут же лежат листья какого-то растения (табака?).

     

      *

     

      Из приведенных нами данных бесспорно можно вывести заключение о постепенном упадке черневого дела в Великом Устюге, начиная с 40-х годов XIX века. Это обстоятельство не укрылось от взоров местной администрации николаевского времени.

      В 1851 г. Михаил Кошков, как ремесленный глава города, отвечая на запрос из канцелярии Вологодского губернатора о причине упадка черневой работы в Великом Устюге, писал, что «упадок означенной устюжской промышленности происходит от соперничества производителей других городов, которые, не умея резать резцом по серебру, делают на нем только очертания фигур, запуская их худою чернью и продавая свои изделия весьма дешево, находят много покупателей, достоинство же устюжской работы состоит в чистоте рисунка, нарезанного по серебру довольно глубоко, с наложением на каждый предмет также ряда теней, и в прочности черни, составляющей старинный секрет Устюга, никогда не отстающей даже при ковке»60. Это последнее свойство устюжской черни (её прочность) действительно подтвердилось при опыте, который Кошков однажды проделал. «Взяв пластинку в вершок длины и полвершка ширины, покрытую черневым рисунком, Кошков ударами молота расплющил пластинку так, что её размеры удвоились. Однако чернь не только нигде не выкрошилась, но рисунок совершенно равномерно увеличился во все стороны, ничего не потеряв с пропорциях»6I.

      Мнение Кошкова о причинах падения черневой промышленности в Великом Устюге подтвердил с своей стороны и губернатор, который, впрочем, указал ещё одну причину уменьшения сбыта устюжских изделий, едва ли не главнейшую, а именно – деятельность в столицах крупных производителей (например, фабриканта Сазикова), которые, занимаясь изготовлением черневых изделий, «придают им художественную отделку, более соответствующую требованиям изящного вкуса».

      Такие же сведения о черневом промысле канцелярия Вологодского губернатора затребовала от устюжского городничего. Его просили сообщить, кто и когда занимался черневой работой в Великом Устюге, кто прекратил производство и где теперь находится, сколько времени он производил работу и почему её оставил, на какую сумму выпускал изделия и, наконец, какие меры следует принять для восстановления промысла62.

      Из всех этих запросов можно убедиться в совершенной бесспорности факта быстрого сокращения количества мастеров черневого дела в Великом Устюге.

      В переписке городского головы Великого Устюга с Вологодским губернатором приведены интересные сведения о состоянии черневого дела в 1853 году. Отвечая на запрос, городничий сообщил, что в Устюге работало всего 10 мастеров серебряного цеха63. Из них черневых дел мастеров было только четверо: Михаил Кошков, Николай Мотохов, Прокопий Студенцов и Иван Игумнов. Что касается Прокопия Студенцова и Ивана Игумнова, то они занимались мелкими поделками и починками и потому в счет итти почти не могли. В 1856 г., по таким же сведениям, из 12 мастеров серебряного цеха оставалось только два мастера черневых дел – Мотохов и Кошков64. Из справки, написанной городничим в 1853 году, видно, что Кошков по заказам вологодского купца Ильи Грибанова и архангельского купца Морса производил обычный ассортимент изделий на сумму 1200 руб. в год. Грибанов и Морс заказывали ежегодно Кошкову эти изделия для перепродажи, так как его работу считали лучшей, нежели работу мастеров Москвы и других городов. Сам Кошков расценивал свою продукцию лишь на 20 коп. с золотника дороже изделий московских мастеров. По словам городничего, Бушковский, Мотохов и Минеев брали такую же цену, но они не имели постоянных заказчиков, которые перепродавали бы их изделия, и поэтому вынуждены были прекратить свое производство из-за отсутствия оборотных средств на покупку серебра. Этим, очевидно, и объясняется отсутствие имен Минеева и Бушковского в присланных городничим списках.

      Городничий выдвинул предложение «нанимать этих мастеров делать черневые работы поштучно, предоставляя им весь необходимый материал для работы».

      Однако все попытки чиновников воскресить черневое дело в Великом Устюге на старых основаниях ни к чему не привели и не могли привести и производство медленно угасало. В начале XX века черневые изделия работал в Великом Устюге только один М. П. Чирков, не имевший ни учеников, ни последователей.

     

      *

     

      Наблюдения над техникой мастеров XIX века, как мы уже указывали выше, обнаружили последовательное исчезновение фигурных форм изделий, сплошного их золочения, применения оброна и канфарения и, наконец, разнообразия в тематике изображений. Изделия XIX века плоски и в большинстве своем прямоугольны. Фон белый и гладкий, без рельефа, без просветов или какой-нибудь игры светотени, что так украшало черневые произведения мастеров XVIII века, умевших противопоставлять серебряные рельефы золоченому канференному фону. Тематика изображений свелась к воспроизведению видов городов Великого Устюга, Вологды и иногда Петербурга. Мастера перестали быть художниками и пошли по пути копиистов архитектурных гравюр. Но, наряду с оскудением оформления изделий и тематики, всё же сохранилось уменье тонкого исполнения этих изображений, которое могло бы сделать честь лучшим граверам XIX века.

      Искусство черни в Великом Устюге умирало, не выдержав конкуренции крупных капиталистических предприятий Москвы, в частности фабрик Сазикова, Овчинникова и Хлебникова.

      В общем круге использованных нами архивных материалов, наряду с историей черневого дела как такового, запечатлелись и некоторые моменты, характеризующие социально-экономическую структуру этого производства в XVIII—XIX вв. В основном, в ней выступает городской ремесленник – мелкий производитель, владеющий средствами производства и работающий как на заказ, так и на рынок. Имеются данные и о привлечении мастерами наёмной силы – подмастерьев и учеников, а равно об использовании в производстве и родственных связей. На примере «фабрики» братьев А. и С. Поповых (в XVIII веке) мы встречаемся с попыткой новой организации производства черневых изделий – мануфактурой; к сожалению, эта попытка не получила достаточного освещения в источниках.

     

      ВОЗРОЖДЕНИЕ ПРОИЗВОДСТВА. АРТЕЛЬ „СЕВЕРНАЯ ЧЕРНЬ"

     

      Ко времени Великой Октябрьской социалистической революции Михаил Чирков был единственным мастером, оставшимся в Великом Устюге, на долю которого и выпало обучение новых кадров мастеров искусства черни, которое пришло здесь к полному техническому и художественному упадку.

      В начале первой пятилетки в Великом Устюге была организована артель «Северная чернь», куда для обучения молодежи и был приглашен этот мастер. Личный состав артели сформировался из местной женской молодежи.

      Первым мастером черневых дел, получившим это звание в 1935 г., была 20-летняя М. Угловская, полностью усвоившая приёмы гравировки и чернения, которым обучил её М. П. Чирков. За нею овладели искусством ряд других девушек-устюжанок, среди которых лучшими граверами являются М. Л. Подсекина, П. Л. Попова, Л. Хохлова, В Угловская, Н. Макеевская, Сверкунова, Бондаренко. Технологом-черневиком работает М. Кузнецова.

      Бессменным художником артели является Е. П. Шильниковский, который до недавнего времени один давал рисунки для всех выполняемых артелью вещей. В последнее время молодые мастера переходят на самостоятельную работу, начав её с создания растительных орнаментов.

      Из тематики современных изделий почти совершенно исчезли виды старого Великого Устюга. Они заменяются теперь изображениями на темы современных событий, представляющих не местный, а общий и широкий интерес.

      Изделия артели уже стали известны за границей. В 1935 году ею был выполнен заказ из 130 предметов для Китая, украшенных стилизованным китайским орнаментом. Для Всемирной выставки в Париже в 1937 г. была сделана «Пушкинская серия», приуроченная к юбилейной дате – столетию со дня смерти поэта. На Всемирную выставку в Нью-Йорке в 1939 г. артель отправила 32 предмета, украшенные изображениями на тему «Открытие Северного полюса». К юбилею баснописца И. А. Крылова были изготовлены 32 предмета с черневыми рисунками.

      Развитие деятельности артели в годы Великой Отечественной войны замедлилось, но в послевоенную Сталинскую пятилетку ею были достигнуты большие успехи.

      Во время командировок в Москву Е. П. Шильниковский и некоторые работники артели знакомились в музеях с произведениями старых мастеров Великого Устюга, в частности с превосходным собранием черни Государственного Исторического музея. Они внимательно изучали приёмы и навыки своих предшественников и усвоили всё лучшее из художественного наследия прошлого. В результате был введен в произведениях артели опущенный золоченый канфаренный фон, так эффектно выделяющий основные мотивы и окружающие их обрамления в работах старых мастеров. В изделиях последних лет мы находим очень умелое соединений старых достижений с новой тематикой.

      На 800-летие Москвы артель откликнулась целым рядом удачных изделий. Из них особое внимание привлекает ларец с видами Москвы, в изготовление которого вложили свой труд художник Е. П. Шильниковский, граверы М. Подсекина и П. Попова, черневик М. Кузнецова и ювелир Л. Коноплев.

      Ларец (№ 82639, рис. 32—33) по своей форме очень близок к русским костяным ларцам XVIII века, которыми славился наш Север. Он имеет прямоугольную форму и стоит на выступающем поддоне с четырьмя ножками. Крышка четырехскатная, с широким плоским верхом. По свободным от черни частям ларец вызолочен внутри и частично снаружи. Вся поверхность его покрыта черневыми изображениями в обрамлениях из сплошного растительного орнамента. Фон в промежутках опущен с помощью канфаренья и вызолочен. Тематика изображений – Государственный герб на фоне знамён и виды Москвы.

      В этой работе ясно видны сдвиги, достигнутые артелью в художественном оформлении изделий. Из приёмов старых мастеров использованы лучшие: опущенный фон, золочение и канфаренье. В видах Москвы удачно сочетается старинная архитектура города с новыми сооружениями советской эпохи.

      К недостаткам орнаментации можно, пожалуй, отнести излишек обрамления, несколько перегрузивший рисунок.

      В фондах Музея хранится ряд предметов, для которых рисунки были созданы молодыми мастерами и ими же выполнены в материале. Таковы изделия, принадлежащие В. Угловской (№ 82639/1), Н. Маклевской (№№ 82639/10 и 82639/11) и другие (рис. 34—40).

      Все эти чрезвычайно интересные искания и достижения артели «Северная чернь» не оставляют сомнения в том, что дело старых мастеров- устюжан, прославивших своим искусством родной город, находится в верных руках.

     

      СПИСОК ЧЕРНЕВЫХ ДЕЛ МАСТЕРОВ ВЕЛИКОГО УСТЮГА XVIII—XIX

     

      1. Белков Прокопий Тимофеев (ум. в 1805 г.).

      2. Белков Василий Прокопьев (род. в 1755 г., ум. в 1810 г.).

      3. Белков Алексей Прокопьев (род. в 1783 г.). Упоминается в 1796 году, когда взял «для научения серебряного белого и черневого ремесла, на его хозяйском столе и артеле», сроком на 5 лет, Казаманова Семена Иванова, 13 лет.

      4. Буравкин Никита Иванов, купец Великого Устюга, черневых дел мастер. В 1744 г. жительство имел в г. Соли Вычегодской.

      5. Буравкин Петр Алексеев, в 1787 г. был цеховым подмастерьем,

      6. Буравкин Григорий Петров (род. в 1775 г., умер в 1837 г.), в 1817—1820 гг. и в 1831 г. был подмастерьем у Федора Бушковского.

      7. Буравкин Василий Григорьев; упоминается в 1804 г., когда работал с братьями.

      8. Бушковский Федор Климов, «серебряной резной и черневой работы мастер» (род. в 1774 г., уп. в 1834 г.). В 1792 г. поступил в учение к мастеру Прокопию Молокову, в 1795 г. получил звание мастера. В 1823 г. ремесленный голова. Его ученики:

      а) Гущин Степан Яковлев (в 1803—1805 гг.), «уволен за непоспешеством по обучению», б) Минеев Илья Степанов (1820—1826 гг.), в) Подьяков Алексей Иванов (с 1823 года), г) Сорокин Василий Петров (в 1826—1833 гг.), д) Буравкин Александр Григорьев (с 1831 г.); подмастерья: а) Клестов Иван (с 1812 по 1816 г.), б) Кошков Иван (с 1812 по 1816 г.), в) Буравкин Григорий Петров (с 1817 по 1820 г. и вторично в 1831 г.), г) Сорокин Василий Петров (с 1833 г.) и д) Минеев Илья Степанов (в 1827 г.).

      9. Бушковский Михаил Федоров. Упоминается при отце (с 1828 года по 1836 г.), получил звание мастера; упоминается в документах до 1846 г.

      10. Жилин Петр Яковлев (родился в 1713 г.). В 1759 г. упоминается как «положенный в оклад» в размере 50 коп.

      11. Жилин Иван Петров (родился в 1750 г.; умер в 1810 г.); в 1804—1805 гг. ремесленный голова. Его ученик Иванов Иван.

      12. Жилин Петр Петров старший (род. в 1755 г., ум. в 1821 г.).

      13. Жилин Михаил Петров (род. в 1749 г., ум. в 1805 г.). Упоминается в 1787 г. Его ученик Русанов Петр (с 1790 по 1796 г.).

      14. Жилин Александр Иванов, «резной черневой работы мастер» (родился в 1800 г., ум. в 1836 г.). В 1821 г. старшинский товарищ, в 1836 г. ремесленный голова. Его ученик Мотохов Николай Григорьев, подмастерье Минеев Илья Степанов.

      15. Жилин Иван Александров (род. в 1822 г) Работал с братом Андреем

      16. Жилин Андрей Александров (род. в 1824 г.), черневого дела мастер, упом. в 1846—1868 гг., работал с братом Иваном.

      17. Жилин Иван Андреев. Работал с отцом и дядей. Упоминается еще в 1880 г.

      18. Кладовников Андрей Васильев. Упоминается в 1840—1862 гг.

      19. Кладовников Василий Львов (род. в 1786 г., ум. в 1834 г.) 14-ти лет поступил в ученики к мастеру Василию Романову.

      20. Климшин Андрей Матвеев. Опоминается в 1744 г., как черневых дел мастер; работал с братом Михаилом.

      21. Климшин Михаил Матвеев, купец г. В. Устюга, черневых дел мастер (род. в 1711 г., ум. в 1764 г.).

      22. Климшин Илья Михайлов. Упоминается в 1792 г. (умер в 1805 г.).

      23. Кошков Иван Алексеев, сын великоустюжского купца (род. в 1782 г., умер в 1821 г.). В 1798 г. поступил в ученики к Якову Моисееву. В 1812—1815 гг. работал подмастерьем у Федора Бушковского.

      24. Кошков Михаил Иванов (род. в 1816 г., ум. в 1896 г.), получил звание мастера в 1838 г. В 1847 г. имел собственную мастерскую, держал 7 подмастерьев и несколько учеников: Ремесленный голова в 1850—1858 г. В 1882 г. на Всероссийской художественной выставке в Москве получил награду.

      25. Минеев Степан Сергеев, серебряного дела цеховой мастер (род. в 1774 г., ум в 1836 г.).

      26. Минеев (или Миняев) Илья Степанов, «резной черневой работы мастер» (род. в начале XIX в.). В 1820 г. поступил на 6 лет в ученики к Федору Бушковскому, после чего проработал у него же в качестве подмастерья еще 1 год 2 мес. Получил звание мастера в 1835 г. В 1846 г. серебряного цеха старшина, в 1857 г. работал с сыном.

      27. Минеев Николай Ильин, золотых, серебряных и черневых дел мастер. Упоминается в 1877 г.

      28. Молоков Василий Дмитриев (род. в 1676 г., ум. в 1749 г.).

      29. Молоков Осип Васильев, черневых дел мастер, в 1744 г. жил «за своими нуждами» в г. Архангельске.

      30. Молоков Прокопий Осипов. Упоминается в 1787 г. В 1792 г. ремесленный старшина (ум. в 1805 г.). Его учеником был Бушковский Федор Климов (с 1792 по 1795 г.).

      31. Моисеев (или Мосеев) Яков Герасимов (род. в 1773 г.). Упоминается до 1811 г. Ученики: Кошков Иван (1798—1801 гг.), Кладовников Прокопий (в течение пяти лет), Козулин Алексей Федоров (в 1809—1811 гг.).

      32. Мотохов Николай Григорьев, сын великоустюжского мещанина, серебряных дел мастер, ученик Александра Жилина (с 1822 по 1829 г.), получил звание мастера в 1835 г. Упоминается до 1864 г.

      33. Мошнин Алексей Игнатьев (род. в 1721 г.). Сын серебряных дел мастера.

      34. Островских Иван Александров (род. в 1759 г., ум. в 1828 г.), черневых дел мастер и резчик печатей. Его ученик Козулин Алексей Федоров (с 1807 по 1809 г.).

      35. Пестовский Иван Федоров, серебряных дел мастер, упоминается в 1787 г. (ум. в 1821 г.).

      36. Песторжевский Иван Федоров, серебряных дел мастер (родился в 1746 г.).в 1806 г. еще состоял в цехе.

      37. Потапов Василий Петров (род. в 1783 г.). Двенадцати лет поступил в ученики к мастеру Василию Романову. В 1821 г. уже был мастером и работал с братом.

      38. Романов Василий Иванов (род. в 1772 г.). Упоминается до 1831 г. Его ученик Потапов Василий Петров (с 1796 г.).

      39. Романов Илья Иванов, работал с младшим братом.

      40. Рудаков Андрей Григорьев (род. в 1788 г.). В 1825 г. старшинский товарищ. Упоминается до 1868 г.

      41. Русанов Петр Прокофьев (родился в 1776 или 1777 г.). Учился у Петра Жилина старшего (с 1790 по 1796 г.). В 1798 г. получил звание мастера, в 1826 г. товарищ старшины, в 1831 г. старшина. Упоминается до 1840 г.

      42. Сорокин Василий Петров. В 1835 г. мастер. Упоминается в 1846 г.

      43. Студенцов Петр Алексеев, из крестьян (род. в 1762 г.). С 1799 г. работал с братом. Упоминается до 1821 г.

      44. Студенцов Прокопий Петров. В 1831 г. получил звание мастера за представленную им черневую работу. В 1832 г. работал только «разную мелочь»: кресты, перстни и пр. Упоминается до 1862 г.

      45. Торлов Прокопий Иванов. В 1791 г. старшинский товарищ (Умер в 1805 г.).

      46. Чирков Петр Михайлов. Упоминается в 1840 г. В 1851 г. ремесленный голова.

      47. Чирков Михаил Павлов. Упоминается в 1885 г. Умер после 1935 г.

     

      ПРИМЕЧАНИЯ

     

      1 Чернь делается так: на металлическую пластинку наносится резцом рисунок, подлежащий заполнению черневой массой (по латыни «nigellum», на всех западных европейских языках niello). Затем приступают к изготовлению самого состава черни, который состоит из сплава серебра, меди, свинца или олова и серы в следующих соотношениях: а) 1 часть серебра, 2 части меди и 3 части олова (состав Бенвенуто Челлини), или б) 1 часть серебра, 3—4 части меди и 3—4 части свинца, с добавлением впоследствии на 1 часть такого сплава 1,2 части серы. Следуя последнему рецепту, мы приведем и технологический процесс, рекомендуемый автором – проф. Ф. Я. Мишуковым.

      Серебро (1 ч.) и медь (3—4 ч.) сплавляются в тигле, после чего к ним добавляется нужная доля свинца. Этот сплав в горячем виде выливается в другой тигель, в котором уже находится расплавленная сера (на 1 часть сплава – 1,2 части серы). Сплав тщательно перемешивается, после чего его выливают на плиту или сковороду, толкут на мелкие части и вновь подвергают переплавке в горне, чтобы уничтожить в нём все остатки серы. Готовый остывший сплав вновь толкут в порошок и ссыпают в воду с добавлением буры. Затем этим порошком заполняют углубленные места на поверхности металлического предмета, который потом помещают в горн для обжига. После обжига с поверхности предмета удаляют путём полирования пемзой все излишние частички черни. В результате такой обработки получается или черневой орнамент на блестящей поверхности или же наоборот – полированный орнамент на черном фоне.

      Выражаю благодарность проф. Ф. Я. Мишукову за сообщение состава, применяемого им при производстве черновых изделий.

      2 И. Лепехин. Дневные записки путешествия Ивана Лепехина. СПб., 1814, т. II, стр. 300.

      3 «Вологодские губернские ведомости» за 1839 г. № 17 и за 1885 г. № 36 и 37.

      4 Изд. «Искусство», М-.Л,.1940.

      5 Записки Северо-Двинского общества изучения местного края. Великий Устюг, 1927, стр. 84—101.

      6 В. И. Ленин. Сочин., т. 3, изд. 4-е, стр. 318.

      7 Л. Л. Титов. Летопись Великоустюжская. М., 1889, стр. 48—49,

      8 Д. Е. Мерцалов. Устюг Великий в первой четверти XVII века. СПб., 1889, стр. .97.

      9 ЦГАДА, фонд Главного магистрата, св. 31, д. 862, л. 1—21.

      10 Там же, л. 2

      11 Там же, л. 2.

      12 Т. Г. Гольдберг. Очерки по истории серебряного дела в России первой половины XVIII века. Труды ГИМ, в. XVIII, М„ 1947, стр. 54—56.

      13 Т. Н. Тихомиров а. Устюжские эмали с серебряными накладками. Труды ГИМ, в. XIII, М„ 1941, стр. 209—211, рис. 25.

      14 Вологодский краевой музей, № 429.

      15 Оброн – углубленная резьба. Обычно применяется для обработки фона.

      16 Канфарник – чекан, имеющий форму трубочки. Ударяя по нему молотком, мастер придаёт поверхности предмета зернистый вид.

      17 Архив Великоустюжской ремесленной управы, фонд 4, св. 12, д. 35, 1803 г.

      18 В. П. Шляпин считает, что Поповы сначала выстроили фабрику на старой, снесенной наводнением земле, а после наводнения вновь выстроили её на новом участке, причем он относит день наводнения к 18 апреля 1762 г. (Указ. соч., стр. 84—85). На самом деле, согласно «Великоустюжской летописи», наводнение было не 18 апреля 1762 г., а того же числа в 1761 г. Учитывая, что указ помечен 7 марта 1761 г., можно с полным правом предположить, что к этому времени Поповы ничего не успели выстроить, а начали возводить дом и фабрику уже на вновь отведенной им земле.

      19 Л. Л. Титов, Летопись. Великоустюжская, стр. 87—88.

      20 Архив Ремесленной управы, фонд 4, св. 12, д. 35, 1803 г.

      21 Устюг Великий. Материалы для истории города XVII и XVIII столетий. М,, 1883, стр. 202—203.

      22 Архив Ремесленной управы, фонд 4, св. 12, д. 35.

      23 В. П. Шляпин. Указ. соч., стр. 86.

      24 «Вологодские губернские ведомости» за 1839 г., № 17.

      25 «Вологодские епархиальные -ведомости» за 1867 г., № 15, стр. 530—532.

      26 Архив Ремесленной управы, фонд 4, св. 8, д. 1.

      27 Там же, д. 44, св. 13.

      28 В. П. Шляпин. Указ. соч., стр. 90.

      29 И. Евдокимов. Север в истории русского искусства. Вологда, 1921, стр. 160.

      30 А. Е. Мерцалов. Указ. соч., стр. 177.

      31 Там же, стр. 201.

      32 В. П. Шляпин. Указ. соч., стр. 89. В том же году И. Жилиным было употреблено в поделки 5 фунтов серебра, из которых он сделал 12 табакерок и 10 перовников; на золочение было истрачено 10 червонцев. Он брал за свои изделия по 1 р. 50 к. за золотник.

      33 Там же, стр. 90.

      31 Архив Ремесленной управы, фонд 4, св. 8, д. 1.

      35 Там же, фонд 24, св. 13.

      36 А. Ф. Арсеньев. Очерк кустарных промыслов по изделиям, собранным Вологодским губернским земством в 1882 г., стр. 46—48.

      1 апреля 1807 г. Моисеев взял для обучения «серебряному черневому и обронному под золотом ремеслу», сроком на пять лет, «с содержанием в своем доме и на собственном своем хлебе и артеле с полаганием на него платья и обуви в срочное время», Прокопия Кладовникова 14 лет, который впоследствии продолжал работать черневые изделия. В 1809 г. он же взял у Аграфены Ивановой Козулиной её сына Алексея Федорова Козулина 15 лет для обучения «серебряному, черневому и обронному под золотом ремеслу» на три года с содержанием «в своем доме, на своем хлебе и харче и с оплачиванием в цеховую управу за одну его душу подушных денег». (Козулин перешел к нему от мастера Ивана Островского, у которого пробыл только два года).

      По окладному списку 1810 г. Яков Моисеев выработал 2 табакерки, 4 чайных «ситца» и 4 чайных ложки «черневых под золотом». Работал он «сам собою», с одним работником, которому платил 10 рублей в месяц. Серебра и золота в покупке у него было на 250 рублей. Его изделия расценивались «в поделках и в продаже» по 1 руб. 50 коп. и по 1 руб. 70 коп. за золотник; всего он продал за этот год на 440 руб. Свои недостатки он пополнял «от разной работы на вещах, приносимых разными людьми и от резьбы печатей». Из этого можно заключить, что Моисеев также орнаментировал готовые изделия, которые ему приносили заказчики, (В. П. Шляпв н. Указ, соч., стр. 90).

      37 Табакерка № 66136, две ложки № 6348щ и 9706щ, перовник № 50606, набалдашник № 8233щ и коробочка № 450щ.

      38 В. П. Шляпин. Указ, соч., стр. 89

      39 В 1803 г. к нему на обучение сроком на 7 лет поступил Стефан Яковлев Гущин, 13 лет, но через два года Бушковский был вынужден от него отказаться «за непоспешеством по обучению».

      В 1812 г, Бушковский заключил договор с двумя цеховыми мастерами Иваном Клестовым и Иваном Алексеевым Кошковым на работу в течение одного года, затем возобновил договор с Кошковым на тот же срок и заключил новый договор на один год с Григорием Ларионовым Гущиным. В 1815 г. он заключил договор с цеховым мастером Николаем Кирпичевым на один год, в 1817 г. с Григорием Петровым Буравкиным на три года, а в 1820 г. взял в ученики Илью Минеева сроком на шесть лет.

      В 1833 г. «он взял в обучение серебряного и черневого дела» сроком на пять лет Алексея Иванова Подьякова, а в 1826 г. на семь лет устюжского мещанина Василия Петрова Сорокина с обязательством работать: у него Бушковского, за положенную впоследствии плату, еще три года. Выдержал ли Подьяков эти кабальные 10 лет – нам установить не удалось (Архив Ремесленной управы. «Книга Великоустюжской ремесленной управы для записи контрактов с подмастерьями и учениками»).

      В 1831 г. Бушковский вновь заключает договор с Григорием Буравкиным (Архив Ремесленной управы, фонд 4, д 67).

      40 Архив Ремесленной управы, ф 4, д. 59.

      41 Там же, д. 179.

      42 В том же 1836 Михаил Бушковский взял к себе в работники Андрея Григорьева Рудакова. В сведениях, отобранных в 1836 г. «серебрянного цеха от мастеров», Михаил Бушковский числился мастером «серебряной резной черневой работы – табакерок, панагий, ложек и пр.» При этом он работал «сам собою» и с одним работником. Можно думать, что это был упомянутый Андрей Рудаков, которому он платил 200 руб. в год. (Архив Ремесленной управы, д. 179).

      В 1840 г. о Михаиле Федоровиче Бушковском в «Книге податей с мастеров серебрянного цеха в Великом Устюге» сказано, что он занимался производством разной черневой работы табакерок, панагий, ложек и пр. и работал «сам собою» (отец не упоминается), переработал 7 фунтов серебра по 75 коп. золотник на 504 руб., 5 червонцев по 12 руб. 50 коп. за золотник, на 62 руб. 50 коп., всего же на 566 руб. 50 коп. В продаже у него было 6 фунтов 72 зол. серебра по 1 руб. 80 коп. за золотник, на 1160 руб. 40 коп. Не- достатка не имел. В том же 1840 г., по сведениям Пробирной палатки, он представил к клеймению 1 прибор для дароносицы и 1 церковный ковш. (В. П. Шляпин. Указ. соч., стр. 94 и 95).

      43 В. П. Шляпин сообщает, что в 1857 г. Михаил Бушковский значился в окладном листе «с отцом и сыном», и считает, что он работал еще в 1868 г. (В. П. Шляпин. Указ. соч., стр. 97 и 101). Нам эти документы видеть не удалось, но, по нашим сведениям, М. Бушковский после 1846 г. уже не работал. Изделия его не сохранились и поэтому о качестве его работы мы ничего не можем сказать.

      44 Архив Ремесленной управы, фонд 4, д. 179

      45 «Книга на записку фабрикантов, мастеров ювелирного, золотого и серебряного дела, купцов, производящих торг золотом и серебром». (Архив Пробирной палатки, д. 4 за 1842 г.).

      46 Архив Пробирной палатки, д. 4.

      47 По сведениям Шляпина значился в «податной» еще в 1880 г. (Указ. coч., стр. 92).

      48 В. П. Шляпин. Указ. соч., стр. 96.

      49 Архив Пробирной палатки. (См. В. П. Шляпин. Указ. соч., стр. 95).

      50 «Книга на записку фабрикантов, мастеров ювелирного, золотого и серебряного дела...», за 1842 г., л. 3, № 9.

      51 По утверждению В. П. Шляпина, он работал с сыном и будто бы упоминается еще в 1875 г. (Указ. соч., стр. 97). Мы не знаем, на какие документы опирается Шляпин в этих утверждениях, но имя Ильи Минаева среди работающих мастеров второй половины XIX века нам не встречалось. Наоборот, в официальных сведениях о мастерах серебряного и золотого дела и купцах, торгующих этими изделиями от 1853 до 1856 гг., его имя не упоминается.

      52 Архив Ремесленной управы, фонд 4, д. 179.

      53 В 1840 году в «сведениях отобранных серебряного цеха от мастеров» сказано: «Николай Григорьев сын Мотохов делал серебряной разной белой и черной работы табакерок, панагий, ложек и пр. Работал сам собою с работником, работнику платил в год 250 руб. Серебро 10 ф. по 99 коп. на 864 руб., червонцы по 12 р. 50 коп. на 125 руб., всего 939 руб., в продаже 9 ф. 70 зол. по 1 р. 80 коп. на 1681 р. 20 коп., здесь в городе недостатка не имеет». (В. П. Шляпин. Указ. соч., стр. 94).

      В том же 1840 г., по сведениям Устюжской пробирной палатки «О вещах, сделанных мастерами из сплавленного в Палатке серебра», значится: «Николай Мотохов: 1 панагия, ложек: 33 дессертных, 66 чайных, 78 пуншевых, 1 вилка, 2 столовых ножика, 34 креста, 4 подвески с иконам, 37 колец, 11 перстней. 4 супира, 6 колец столовых, 8 пар серег, 2 булавки, 1 наперсток, 1 детский рожок» (В. П. Шляпин. Указ. соч., стр. 95).

      В 1842 г. Николай Мотохов проживает «в городе В. Устюге в первой части в 1 квартале в доме жены своей под № 12», где значится и его мастерская. Его клеймо «Н. М_.» (Архив Пробирной палатки, «Книга на записку фабрикантов, мастеров...», л. 3).

      54 Архив Пробирной палатки, д. 4.

      55 Там же, д. 8 и 10.

      56 В. П. Шляп и н. Указ. соч., стр. 93.

      57 По материалам Пробирной палатки Михаил Иванов Кошков в 1840 г. сделал 12 табакерок, 2 чарки, 1 паникадило, 1 чайное ситечко, 14 вилок дессертных, 6 столовых, 47 чайных, 62 пуншевых, 1 лжицу, 44 дессертных ложки, два черенка к ножам, 4 пары схватков с цепочками, 77 крестов, 1 привесок к иконе, 30 колец, 11 перстней, 7 наперстков, замок к ридикюлю. (В. П. Шляпин. Указ. соч., стр. 95).

      58 Архив Пробирной палатки, «Книга на записку фабрикантов, мастеров...» за 1942 г., д. 3.

      53 Архив Ремесленной управы, наряд № 3 от 15 января 1897 г.

      60 «Правда», № 40 (6286) от 10 февраля 1935 г. и «Советская мысль» № 175 от 15 августа 1937 г.

      61 В. П. Шляпин. Указ, соч., стр. 98.

      62 Архив Пробирной палатки, отношение № 130 от 3 мая 1853 г.

      63 Архив Пробирной палатки, д. № 8, л. 18, рапорт от 31 августа 1853 г,

      64 Там же, № 10, от 11 декабря 1856 г.

     

      ПОЯСНЕНИЯ К РИСУНКАМ
     

1. Крышка табакерки работы Михаила Климшина, 1764 г. Собрание Госуд. Исторического музея, № 50621. Размеры 4,7X12X6 см.	3. Табакерка неизвестного мастера 60-х годов XVIII в. Собрание Музея, № 464 щ. Разм. 4,8X7,5X7,5 см.
2. Боковая стенка той же табакерки.
4. Флакон работы мастеров ф-ки Поповых, XVIII в.  Собрание Музея, № 50234. Разм, 9,8X3,5 см	5. Табакерка неизвестного мастера 60-х годов XVIII в. Собрание Музея, № 6946 щ. Разм. 5,1X11,2X7 см	6. Табакерка неизвестного мастера, XVIII в. Собрание Музея, № 53259. Разм. 5,2X6,2X6,2 см
7. Игольник или перница работы неизвестного мастера XVIII в. Собрание Музея, № 14342 Щ. Разм. 11,8X2,3X1,3 см	8. Перовник работы Ивана Жилина, вторая половина XVIII в. Собрание Музея, № 79015. Длина 10,5 см	9. Поднос работы Алексея Мошнина, 1779 г. Собрание Музея, № 14170, Разм. 3X34X28,4 см
10. Крышка большого ларца работы Алексея Мошнина, 1780 г. Собрание Музея, № 51408. Разм. 16,8X36,7X25 см	11. Дно табакерки работы неизвестного мастера, последняя треть XVIII в. Собрание Музея, № 3537 Щ. Разм. 2X9,5X9,5 см.	12. Табакерка работы Ивана Жилина, 1798 г. Собрание Музея, № 34309. Разм. 1,9X8,5X8,5 см.
13. Дно табакерки работы Ивана Пестовского (или Песторжевского), 1789 г. Собрание Музея, № 23511. Разм. 1,8X8,9X8,9 см	14. Крышка табакерки работы Ивана Жилина, 1787 г. Собрание Музея, № 462 щ. Разм. 3,5X10,4X10,4 см

К титульной странице
Вперед
Назад