Вологодское Общество изучения Северного края. Известия Вологодского Общества изучения Северного края. Вып. 2. – Вологда : Тип. П. А. Цветова, 1915. – 195 с.


      От редакции.

     

      Около полугода прошло с того момента, как Вологодское Общество изучения Северного Края приступило к печатанию своих работ и появился в свет первый выпуск «Известий Общества».

      За эти полугода многое изменилось в жизни страны вообще, и эта перемена не могла не отразиться и на нашем Обществе. От Общества отвлечена немалая доля сил, работавших в нем, интересы передовых кругов страны прикованы грандиозными событиями, развертывающимися на театре войны, и естественно, отвлечены от мирного изучения края. Но с другой стороны, события современности воочию ставят пред нами настоятельную необходимость изучения края, его естественных богатств, его исторического прошлого.

      Еще Пушкин говорил, что «мы ленивы и нелюбопытны». И теперь, когда военные события нагнали в наш край сотни «военнообязанных» иностранных подданных, «немцев» или «фрязинов», по понятиям наших далеких предков, эти наши исторические свойства обнаружились сильнее и острее. Мы видим, как «немцы» ходят по нашим городам и деревням, ко всему присматриваются, прислушиваются, посещают постоянно наш музей, живо интересуются богатствами края и не скрывают ни своего восхищения пред этими колоссальными богатствами, ни своего удивления, что они лежат втуне. А мы, хозяева и распорядители края, может быть и испытываем гордость за то, что богатства края восхищают «немца», занесенного к нам волею судьбы, но в то же время начинаем остро сознавать, что к богатствам этим мы относимся, как евангельские нерадивые рабы, позволяя им лежать без употребления.

      С другой стороны, современные события поставили пред нами вопрос и о том, что давно пора нам приступить к утилизации того, что к нам привозят из-за границы, несмотря на то, что эти привозные блага у нас под руками дома, стоит нам только приняться за них. Из-за границы к нам текут фосфоритные туки, из-за границы мы получаем хотя бы висмут, из-за границы везут к нам, напр., ликоподиум и другие лекарственные травы. За все это мы платим «дикую пошлину», а между тем и фосфориты, и висмут, и ликоподиум у нас под боком, в Вологодской губернии. Все это - наше естественное богатство, а между тем мы ощущаем недостаток всего этого теперь, когда вследствие военных действий граница закрыта для провоза этих товаров.

      Точно также закрытие для русских западноевропейских курортов обнаружило сразу огромное богатство России вообще и нашего края в частности всевозможными лечебными местностями - источниками, озерами, грязями и т. п. И все эти лечебные местности, особенно у нас на Севере, оказались или недостаточно исследованными, или в большинстве случаев и вовсе неисследованными в научном отношении, и во всяком случае необорудованными и неприспособленными для приема и лечения больных.

      Нормально ли это, и не составляет ли задачу каждого, кому дороги интересы и развитие родины, всеми мерами содействовать росту ее производительных сил, развития и утилизации ее естественных богатств, а для этого первый шаг - изучение их в самом широком смысле этого слова.

      К этому изучению мы приглашаем наших земляков-северян. Мы зовем их сплотиться под знаменем Вологодского Общества изучения Северного Края и приложить все силы разумения своего к осуществлению этой громадной очередной задачи. Наш край так мало исследован и изучен, что всякий может принять посильное участие в осуществлении этой задачи, стоит только захотеть этого.

      И мы приглашаем «захотеть».

      Мы твердо верим, что этот призыв не останется пустым словом. В этой уверенности нас подкрепляет развитие издательского дела Общества. Вышедший около полугода тому назад первый выпуск «Известий», быть может, страдал некоторым однообразием материала, и это было вполне понятно: его содержание определялось предыдущими работами Общества, а они исчерпывались исследованием долины рек Сысолы и Визинги. Издаваемый ныне второй выпуск содержит уже несравненно более разнообразный материал, что является явным доказательством того, что около редакции начали сплачиваться люди, отдающие время изучению края в различных отношениях. В будущем, надо думать, количество этих исследователей и наблюдателей будет неизбежно повышаться.

      Появляясь ныне со вторым выпуском «Известий», редакция считает необходимым вновь обратиться к массе разбросанных по глухим селениям нашего края незаметных наблюдателей жизни, исследователей края и любителей его истории с прежним призывом «объединиться около «Известий» и сплотить свои усилия на изучении нашего края».

     

      Старый быт

     

      Губительное время молчаливо и неуклонно, как дорожную пыль в ветреный день, сметает одно поколение людей за другим. Эти смены всего безотраднее ощущаются в нашем быту, в бесконечных мелочах жизни, в наклонностях, вкусах и обыкновениях каждой эпохи. Через сто, двести лет дойдут нетронутыми произведения искусства: здания, картины, книги, рукописи, но тепло быта, его горести и радости неуловимы, странно далеки, как приснившийся в юности поцелуй первой любви, такой упокоительный и такой обманчивый.

      На нашу долю осталось только прислушиваться, как с потемневшего, истрепанного фолианта зазвучит неуверенный лепет старины или покажется маленький свет, прорвавшийся между складок опущенного сумрачного занавеса. Всякая, самая незначительная весть оттуда, «откуда никто не приходит» (по слову поэту А. Дельвига) необходима и драгоценна, как редкий самоцветный камень, как некоторое откровение, доселе неведомое.

      Впервые печатаемые нами записки о четырехдневном пребывании Императора Александра Благословенного в Вологде являются этой вестью, услышанной через девяносто лет, в условиях жизни, изменившейся до полного несхожества.

      Маленькая рукопись на пяти листах, запись впопыхах, старая синяя бумага (водяные знаки 1819 года), старательное сообщение о малейших словах и движениях Государя - все это так ярко и живо переносит нас в далекое и милое время; мы видим улицы, на которых толпится народ, мы остро и терпко ощущаем настроение горожан и понимаем, каким событием был для захолустного северного городка, по тогдашним временам, медвежьего угла, этот приезд Императора. Непритязательно и просто записывает неизвестный свои впечатления, боясь пропустить хотя бы одну маленькую черточку приемов, представлений, встреч, посещений монастырей и проч. Безыскусному составителю удалось вызвать перед нами тончайшие оттенки быта, милого и забавного, цельного и напудренного, простодушного и хитрого в меру. Перед нами проходит ряд живых личностей - Александра, губернатора Брусилова, Витушешникова, дам-дворянок, дворян...

      Но всего отчетливее виден сам составитель «записок» - мягкий, бескорыстный друг губернатора, гордящейся его успехами у Государя, типичный романтик того времени, быть может, отдыхающий в провинции от «ратных трудов» недавно закончившегося «ратоборства с Корсиканцем».

      Мелочи быта, сочный, как спелые осенние плоды, язык той эпохи, красочный, меткий, выпукло воссозданные фигуры позволяют нам заглянуть в провинциальную старину «дней Александровых».

      Личность императора, этого «очаровательного сфинкса», не разгаданного до гроба, всегда будет привлекать внимание исследователя, как она привлекала современников.

      На самом деле, Александр, пронизанный жадными и влюбленными глазами составителя «записок», встает пред нами со всеми характерными и загадочными чертами - выдержанностию, скрытостию, необыкновенной любезностию, обаятельностию обращения и двуликостию, словом, как в стихах Пушкина на известный бюст Торвальдсена в Имп. публ. библ.

     

      «Напрасно видят тут ошибку:

      Рука искусства навела

      На мрамор этих уст улыбку,

      И гнев на хладный лоск чела.

      Недаром лик сей двуязычен;

      Таков и был сей властелин:

      К противочувствиям привычен,

      В лице и в жизни арлекин!»

     

      Уже с первых шагов Александра в Вологде мы чувствуем эту тонко рассчитанную манеру всем быть довольным, эту совершенно исключительную способность очаровывать людей и привлекать к себе. Доволен он приготовленною где-то в поле палаткою для переодевания при въезде в город; нерасчетливый губернатор Брусилов, явившийся встречать Императора в ботфортах и без пудры, немедленно получает милостивое разрешение «быть в сапогах», доволен он домом Витушешниковых, улицами, набережной, ни одного слова никому укора, везде милости, награды, сдержанность в комических положениях, в которые попадает Император через усердие Брусилова и т. д.

      Губернатор Брусилов рисуется старательным управителем, немного наивным и сентиментальным, настойчивым и упорным, с зычным голосом, вообще несколько провинциальным «недотёпой», здоровым, сильным и краснощеким.

      Богатые купцы Витушешниковы, счастливые уже навсегда пребыванием Государя в их доме, молчаливые и застенчивые, крепкая, многочисленная семья из стариков, невесток, снох, братьев и сестер.

      А этот, так удавшийся, дворянский бал, шумный, хмельной, наивный и неизгладимый, дорогой современному эстету, который, быть может, только теперь вполне очаровался Пушкинским балом в «Евгении Онегине».

     

      «Мазурка раздалась. Бывало,

      Когда гремел мазурки гром,

      В огромной зале все дрожало,

      Паркет трещал под каблуком,

      Тряслися дребезжали рамы;

      Теперь не то: и мы, как дамы,

      Скользим по лаковым доскам.

      Но в городах, по деревням,

      Еще мазурка сохранила,

      Первоначальныя красы:

      Приприжки, каблуки; усы

      Все те же; их не изменила

      Лихая мода, наш тиран,

      Недуг новейших россиян.

     

      Как гонит бич в песку манежном

      На корде, гордых кобылиц, -

      Мужчины в округе мятежном

      Погнали, дернули девиц.

      Подковы, шпоры Петушкова

      (Канцеляриста отставного)

      Стучат; Буянова каблук

      Так и ломает пол вокруг;

      Треск, топот, грохот по порядку:

      Чем дальше в лес, тем больше дров:

      Теперь пошло на молодцов:

      Пустились только не вприсядку.

      Ах, легче, легче: каблуки

      Отдавят дамские носки!

     

      Эта простая и красивая жизнь навсегда умерла, ни мы, ни наши потомки никогда не переживут здорового и пленительного чувства жизни, никогда не загорится над нашей и будущей жизнью примитивная и своеобразная иллюминация как бы из бумажных фонариков, которая горела над Александровским временем, таинственная и единственная.

      Губительное время ушло вперед - и так радостно и грустно подчас оглянуться на последнюю мирную остановку утомительной дороги, так близок и дорог неизвестный составитель «записок», который когда-то «улучив свободную минуту» передал синей бумаге, свои надежды и страхи, заставляя нас с первых же строк насторожиться и выслушать его повесть.

      ___

     

      15-го октября 1824 года.

      Сегодня в 8 часу вечера имели мы счастие встретить Государя. Улучив свободную минуту, тотчас беру перо, чтоб описать все с подробностию1).

      Проливной дождь погасил почти всю нашу иллюминацию, наипаче около собора; в полуверсте от города был приготовлен для Государя дом2) для переодевания, убран палаткою прелестно, и Государь очень был сим доволен.

      У собора встретил архиерей3), генерал-губернатор4), губернатор5) и все чиновники. Архиерей говорил речь краткую и сильную6). Все были в пудре и башмаках. Губернатор в ботфортах со шпорами и без пудры. Многие губернатора пугали насчет сего наряда, но напротив Государь через барона Дибича и при представлении приказал губернатору быть в сапогах.

      Из собора Государь в дорожном экипаже с генерал-губернатором поехали в назначенный дом7). Губернатор на крыльце встретил Государя, отрапортовал словесно и потом подал рапорт. Государь изволил принять и, сделав уже шага три, вдруг оборотился и изволил милостиво сказать:

      - Мне приятно сделать Ваше знакомство. Это точные его слова.

      Тотчас г-губ. позван к Государю, Губернатор оставался у Дибича. Когда г-губ. вышел, позвали губернатора.

      Государь изволил спросить - давно ли губернатор в Вологде, после кого принял должность и спрашивал о населении, о городе, о заведениях приказа, о тюрьме, изволил спросить: женат ли губернатор, на ком, есть ли дети, не родня ли губернатору Брусилов, бывший в уланах и губернатором в Вильне; потом изволил сказать, что г-губ. отменно порекомендовал его и что ему приятно будет дать знак его благоволения и проч.

      Минут 20 губернатор был у Его. Государь спросил - в каком доме живет губернатор, хорош ли дом.

      Губернатор воспользовался сим случаем доложить Государю: сколь для него и жены его прискорбно, что не имели счастья принять его в своем доме, и объяснил ему причины7в).

      - Это все равно, - сказал Государь. - Я доволен очень домом. Это приготовлено твоими трудами. Следственно все тоже, как бы я был у тебя.

      Государь столь был милостив, что не имею слов изъяснить.

      Оставя все относящееся до Вологды изволил даже губернатору рассказывать о своем путешествии и пр. и пр., два раза отпускал губернатора, и губернатор раскланивался, и два раза ворочал, хвалил дороги, город, - словом, осыпал милостями 7а).

     

      16-го числа 8а).

      Сегодня представлялись духовные, военные, потом гражданские чиновники и купечество.

      Когда Государь вышел, г-губ. представил губернатора.

      - Мы уже вчера познакомились - сказал Государь. - Я знаю его брата и дядю, - и, подойдя к губернатору, начал спрашивать; зачем его брат подал в отставку, где он и проч. Потом спросил:

      - Он меньшой тебе брат?

      - Государь! - отвечал губернатор - он мне двоюродной.

      - Я думал - родной.

      И тотчас оборотился к чиновникам. Губернатор начал ему представлять без всякого списка: было человек сорок.

      В продолжении представления Государь раза три быстро на губернатора взглядывал; губернатор думал не потому ли, что слишком резко говорил чины и фамилии, но губернатор, слава Богу, не смешался и продолжал все до конца.

      Государь откланялся и оборотясь сказал:

      - Громко любуюсь Вашей памятью.

      Прежде еще Дибич говорил губернатору.

      - Где же Ваш список?

      - У меня его нет.

      - Да вы собьетесь?

      - Нет!

      Так и было, ни в слове не ошибся!

      После представления Государь осматривал гимназию, заведения приказа, тюрьму и везде оставался доволен. Церковь в тюрьме ему очень понравилась.

      Войдя в одну камору, губернатор доложил, что здесь содержатся убийцы, и что они помещены в камору потому, что в тюрьме еще сыро 8).

      - Хорошо, но почему у них нет оков?

      - Ваше Величество, дело в том, что убийство не доказано. Они только под подозрением.

      - Прекрасно.

      Возвратясь домой и отдохнув немного, изволил один ездить в холодный собор и из оного к архиерею, в Духов монастырь и Прилуцкий монастырь за четыре версты от города.

      Ввечеру удостоил присутствием бал, дворянством данный.

      Губернатор встретил Государя у крыльца.

      Наверху лестницы встретили хозяйки: жена губернатора9), губернская предводительша10), контр-адмиральша Федорова, сенаторша Рындина и жена градского главы 11).

      Губернатор представил их Государю.

      Он изволил взять под руку губернатора жену и с нею вошел в зал, раскланиваясь, и открыл с нею польской в первой паре. Лишь кончил, подошел к губернатору и сказал:

      - Что ты не танцуешь?

      Потом танцевал с Федоровой, с Брянчаниновой, с Рындиной.

      Когда с хозяйками кончил танцы, губернатор начал подводить тех дам и девиц, коих сам Государь в списка изволил назначить, особенно воспитанниц институтов.

      Лишь губернатор подвел первую, Государь сказал:

      - Это сестра твоей жены?

      - Нет, Государь.

      - А где же они?

      - Она будет иметь счастье танцевать с Вашим Величеством после.

      И после она танцевала.

      Почти все польские был Государь в первой паре и брал тех, которые назначены были для танцев с ним. Губернатор доложил ему еще о даме.

      - Дай отдохнуть.

      - Если Вы устали вальсировать, Ваше Величество, тогда можно танцевать кадриль... Если Вы соблаговолите позволить?..

      - Прекрасно.

      В кадрили была и жена губернатора. Кадриль кончилась. Музыка играла. Губернатор несколько позамешкал и думал, что еще танцуют. Теснота была ужасная.

      Государь подозвал губернатора и сказал:

      - Перестали уж танцевать. Вели польской. Губернатор подвел даму. Государь оттанцевав, сказал:

      - Это не та дама, которую ты приводил ко мне.

      - Точно та, Государь.

      - Нет, та была в другом платье.

      - Государь! Та самая.

      - Ты думаешь, что та? Быть по-твоему!

      - Государь, виноват, может быть, я ошибся.

      - Покажи мне жену градского главы, я не танцевал с нею. Губернатор подвел купчиху Витушешникову, и Государь с нею танцевал.

      Всего танцевал 30 раз несказанно милостиво. Нигде не танцевал так много. На бале пробыл час с четвертью. При отъезде хозяйки хотели проводить его, он не допустил.

      - Mesdames, не беспокойтесь. Прошу Вас.

      На бале еще нисколько раз говорил губернатору:

      - Что ты не просишь дам садиться.

      Когда губернатор шел с лестницы, все дворяне за ним, Государь сказал:

      - Ваше Превосходительство! воротитесь на бал. Губернатор проводил его до коляски.

      Государь изволил сказать, что он благодарен, что все превзошло его ожидание 12).

      Не можете представить, какой восторг произвели слова сии! Все губернатора целуют и поздравляют. Генерал-губернатор благодарит. Слава Богу! 12).

     

      17-го числа.

      Сегодня в 8 часу утра Государь изволил ездить один в Девичий монастырь и, объехав весь бульвар, возвратился в 10 часу домой. После того, в целый день никуда не выезжал и занимался делами.

      В два часа были приглашены к столу: архиерей, генерал-губернатор, губернатор, губернский предводитель Брянчанинов и полковник Жолвинский. Сверх того обедали Дибич, Виллие и 5 класса Ващенко и Соломка. Всего десять человек. По правую руку Государя сидел архиерей, по левую г-губ., губернатор возле его. За столом Государь весьма много говорил с губернатором, расспрашивал о губернии, о зырянах, потом рассказывал ему о новых постройках в Москве.

      - Вы теперь не узнаете Москвы, - изволил сказать. - Помните, какое было неопрятное место вдоль стены? Все это обделано. Кузнецкого моста уже нет. Тут прекрасные дома, театры и проч. 13).

      Перед обедом хвалил еще бульвар, сравнивал это место города с Рождественской частью в Петербурге. После стола изволил выйти на балкон.

      Народ, собравшийся во множестве, закричал «Ура»!

      Государь, обращаясь к губернатору, сказал:

      - Какая прекрасная у Вас набережная!

      Словом, все изволил находить хорошим. Хвалил также иллюминацию, и губ. секретарю, который смотрел за работой, пожаловал 300 p. 14). Готовцовой за отделку комнат, где переодевался, Шипиловой и княжне Засекиной, подносившим свои работы, и крестнице своей Зубовой пожаловал фермуары. Многим пожаловал деньги, подарки и проч. За столом еще повторил, что бал ему очень понравился. Ссылаясь на своих дорожных товарищей (указывая на Дибича), что ни в каком губернском город не был на бале 15).

      Сегодня канун праздника городского 16). Государь изволил сказать, что завтра будет у обедни в Спасской церкви. Новый знак милости, ибо по маршруту назначен отъезд.

      Губернатор нашел свободную минуту съездить в церковь. Воротясь оттуда, сряду четыре фельдъегеря один за одним присылались к губернатору от Дибича, то с подарком кому-нибудь, то с деньгами, то с повелением быть вместо Государя воспреемником от купели 17).

      Наконец, часу в 9 вечера, можно сказать, вбегает к губернатору фельдъегерь...

      - Ваше Превосходительство! поздравляю с лентой! - и подает пакет.

      Вообразите губернатора положение?

      Губернатор видел милость Государя, но мог ли подумать, чтобы через два месяца после чина получить ленту.

      В ту же минуту надел ленту, поехал губернатор к Дибичу с ген.-губ. Оба сказали, что Государь во всех частях совершенно ими доволен...

      - Только одно находит Государь, - сказал Дибич. - Вы несколько круто принимаетесь за устройство.

     

      18-го числа.

      Сегодня в 7 ч. утра г-губ. и губернатор благодарили Государя. Подойдя к губернатору, он изволил сказать:

      - Ваше Превосходительство! Поздравляю Вас и повторяю Вам, что совершенно доволен устройством города, дорог, словом, все превзошло мое ожидание. Есть еще некоторые улицы и дома, которые не приведены в порядок, но по кратком времени нельзя было сего и сделать. Но я надеюсь, что Вы исподволь все исправите.

      С полными слез глазами, в умилении и благодарности хотел губернатор поцеловать его руку, он остановил его:

      - Нет, дай руку.

      Взял за руку и два раза губернатора поцеловал.

      - Прощай - изволил сказать, - жене кланяйся.

      Потом поехал в Спасскую церковь и, отслушав обедню, в 9 часу сел в дорожную коляску и поехал.

     

      17-го числа ввечеру Государь Император изволил пожаловать ген.-губ. орден Св. Владимира 2-ой ст. со звездой и 25000 рублей ассигнациями денег. Вологод. полицеймейстеру Домашневу состоять при армии подполковником, ибо оный чин хотя он и имел, но дан был ему при отставке и, 18-го числа утром, отправляясь в путь и, садясь в коляску, Государь сказал полицеймейстеру:

      - Для чего без эполет?

      Он ответил, что не имеет. Государь тотчас приказал надеть, что было и исполнено. 17-го числа ввечеру хозяев и хозяек дому купцов Витушешниковых пригласил к себе в комнаты и благодарил за доставленное ему удовольствие квартирой, отзываясь довольным, хвалил дом и пожаловал матери тех купцов перстень, жене старшего сына серьги, и малолетней дочери фермуар, стоящие немалой цены. И вот что еще служит особенным благоволением Государя, как к городу Вологде - и хозяевам квартиры, что всем при доме Витушешниковых людям пожаловал - мужчинам по 50 рублей, а женщинам по 10 рублей. Прикащику тех купцов, который находился при комнатах, часы золотые. И чтоб никто из служащих у купца Витушешникова не остался без награждения, то на имеющийся у них здесь сахарный завод работникам пожаловал 500 рублей.

      Все здешние чиновники представлены к разным награждениям, ибо Государь Император сего требовал от ген.-губ. и губернатора, говоря, что нет ли кого представить к награждениям.

      Но вот драгоценная черта царской милости, как истинного отца своих подданных: 16-го числа утром из комнат Государя выслан был флигель-адъютант Соломка, который именем Императора объявил всенародно, что не имеет ли кто прошений, чтобы оные представляли небоязненно, что и исполнилось.

      Но слава Богу по Вологодской губернии, как слышно, все было спокойно, и если поступили какие прошения, то о награждении и бедности.

     

      ___

     

      Быть может, это письмо, в свое время, в далекой усадьбе было получено с трепетом и несказанным волнением, его читали и перечитывали; молоденькие помещицы завидовали счастливицам-горожанкам, танцевавшим с Государем польский; помещики мечтали о представлении; а старая, древняя бабушка, бывавшая при дворе Екатерины, в тысячный раз повторила рассказ о своей молодости под тихое мерцание Коллетовских свечей, сидя в глубоченном вольтеровском кресле, окруженная цветником из внук и внуков.

      На минуту отвлеченные от современности, мы молодеем, улыбаемся милой идиллии, улыбаемся снисходительно и с тайной грустью к невозвратимо миновавшему.

      И нам поют стихи великого поэта в утешение, поют настойчиво и ласково:

      Все мгновенно, все пройдет;

      Что пройдет, то будет мило.

     

      Иван Евдокимов.

      Петроград, 1914 год, октябрь.

     

      Примечания

      1) «Записки», по-видимому, принадлежат одному из тогдашних дворян, занимавших в Вологде служебное положение по выборам от дворянства. Фраза «улучив свободную минуту»... ясно указывает на то, что составитель обязан был участвовать во всех церемониях, вызванных приездом Государя.

      2) В с. Кобылине. Дом был украшен женой управляющего удельной конторой госпожой Готовцевой, которая в награду получила от императора бриллиантовый фермуар.

      3) Епископ Онисифор, коему Александр Павлович пожаловал бриллиантовую панагию, хранящуюся ныне в ризнице Вологодского Софийского собора. В 1814 году Онисифор был священником молдаванской армии. Он был духовником при кончине Кутузова в Бунцлау.

      4) Ген.-губ. был Миницкий.

      5) Брусилов, Ник. Петр. (1782-1849). С 1820 по 1834 был Вологодским Губернатором. Сентиментальный писатель. Журналист. В 1805 году издавал прогрессивный «Журнал Российской Словесности». Оставил небольшую брошюрку «Описание Волог. губ.» П. 1833 г.

      6) В речи Онисифор говорил о восторге жителей, не встречавших своих венценосных вождей со времени Петра Великого. - СПБ ведомости за 1824 год , № 89 (ноябрь).

      7) Дом бургомистра первой гильдии купца Витушешникова, ныне Вол. Губ. Зем. Управа. Дом Витушешникова был построен в 1822-1823 годах двухэтажным; нынешний третий этаж надстроен недавно.

      7а) «В этот вечер, и в следующие за ним два, Вологда была прекрасно иллюминована: лицевая сторона гимназии, семинария и присутственные места ярко освещены были шкаликами; по правую сторону набережной, начиная от церкви Николая Чудотворца, что на Извести до самого Красного моста устроено было несколько блестящих щитов и особенный против дома Витушешниковых, на реке, с вензелевым изображением имени императора... Долго горели огни в домах, долго толпился народ пред квартирой императора, без умолку продолжая восклицать приветствие «Ура!». Император к величайшему удовольствию народа, несмотря на октябрьский холод, не один раз выходил на балкон к восторженной и терпеливой толпе, которая, вероятно, простояла бы целую ночь, если бы не надобно было дать покой Высокому посетителю». Волог. Епарх. вед. за 1867 год, № 10, стр. 352. (Н. Суворов).

      7в) По-видимому был ремонт в доме.

      8) Тюремный замок был окончен постройкой незадолго до приезда Государя.

      8а) «На другой день (16 окт.) снова заликовала полная радости Вологда. Еще не проглянул свет Божий, как любопытная толпа ремесленников, работников и всякого другого рода людей собралась на набережную, и как пчелы около улья, роилась вокруг нового дворца Вологодского», ibidem, стр. 352.

      9) Брусилова.

      10) Брянчанинова, жена Н. И. Брянчанинова, состоявшего в звании предводителя дворянства с 1820 по 1826 год. Портрет Брянчанинова находится среди других портретов предводителей дворянства, висящих в Вол. Дв. Собрании.

      11) Витушешникова, урожд. Ягодникова.

      12) В Вол. Дв. Собр. в большом зале прибита на стене мраморная доска, по которой золотыми буквами вырезано: «Император Александр I, во время пребывания своего в Вологде 14 октября 1824 года, удостоил присутствием своим данный в доме сем вологодским дворянством бал и изволил выразить свое удовольствие в следующих словах «все мною виденное в Вологде далеко превзошло мое ожидание». Дата 14 октября не верна. Государь только 15 октября приехал в Вологду, 14 октября он был в г. Грязовце. Бал мог быть следовательно не ранее 16 октября. См. СПБ. ведомости за 1824 год, № 89 (ноябрь), а также книгу Н. Брусилова «Описание Вологодской губернии». СПБ. 1833, стр. 19.

      12а) Считаю здесь не лишним привести описание бала из «Война и мир» Л. Толстого, том II, стр. 277-278, М. 1887 г. Л. Н. Толстой, как известно, прекрасно изучил Александровское время, прежде чем приступить к своему роману. Наши «записки» как раз дают новое указание, насколько Толстому была хороша известна эпоха со многими ее интересными особенностями. «Вдруг все зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел Государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел, быстро кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли польский, известный тогда по словам, сочиненным на него! Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас». Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался Государь, разговаривая с хозяйкой. Какой-то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы, с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары польского. Все расступилось, и Государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной...». 13) Император Александр Павлович был страстным любителем зодчества, много строил в своей жизни, так что, по праву, сооружения его царствования должны называться построенными в стиле «Александровского классицизма». Н. П. Брусилов разделил его страсть к зодчеству. Брусилову Вологда обязана насаждением классических традиций зодчества. Затеянный Александром разговор с Брусиловым об отстройке Москвы, таким образом, является очень характерным. Разговор этот был приятен Брусилову, а у Александра было постоянное, какое-то нетерпение доставлять людям приятное.

      14) Угрюмовскому.

      15) Некоторая неточность. Государь сказал, что «он ни в одном губернском городе не был так долго на бале, как в Вологде». СПБургские ведомости за 1824 год, № 89 (ноябрь).

      16) Избавление от моровой язвы, свирепствовавшей в Вологде в 1656 году (так называемый Лукин день).

      17) Император Александр имел огромное количество крестников и крестниц. «Крестить» было положительно его страстью. Любопытно по этому поводу привести письмо Пушкина к Плетневу от 7-го января 1831 года, в котором сообщая Плетневу о «дерзком» приглашении Николая Первого С. Глинкой в кумовья, Пушкин писал «Нащокин уверяет, что всех избаловал покойник Царь (Александр Первый), который у всех крестил ребят».

      Иван Евдокимов.

     

     

      ВОЛОГОДСКАЯ ТИМОФЕЕВКА

      в ее прошлом и настоящем

      (К истории Вологодского травосеяния).

     

      Вологодская губерния, обширная по своей площади (37 милл. десятин) за последние 10 лет сильно изменила свою физиономию. Из лесистой, малонаселенной губернии, под именем какой она остается в учебниках географии, становится «промышленной», торговой. Особенно она теперь обращает на себя внимание быстрым ростом маслоделия в населенной юго-западной своей части и вообще «промышленным скотоводством». В связи с последним некоторые даже стали именовать Вологодскую губернию «классической Страной маслоделия и луговодства», по-видимому, перенося этот эпитет на нее со всей Северной области. Относительно маслоделия едва ли приходится сомневаться в справедливости этого названия, так как быстрый рост и укрепление масляного производства за последние годы очевидны:

      Вывоз масла по железной дороге из пределов Вологодской губ. был равен:

      в 1907 году - 303.205 пудов

      в 1908 году - 313.180 пудов

      в 1909 году - 363.267 пудов

      в 1910 году - 365.856 пудов1) [Ежегодники Вологодской губ. за 1911, 1912 гг. Издание Семенова. Вологда].

      Что же касается луговодства - то обилие лугов Вологодской губернии и, казалось бы, достаточный сбор сена по губернии, равный около 70 пудов с 1 (губернской) десятины, еще не дают права назвать в настоящем Вологодскую губернию «Страной луговодства». В будущем с развитием агрономической помощи населению, с увеличением мелиорации на болотах, неудобных землях и с улучшением естественных сенокосов2) [Что лежит на обязанности Правительственных специалистов по луговодству, теперь уже работающих в губернии с 1910 года] последнее, нужно думать, наступит и для Вологодской губернии.

      В настоящее же время качество обычного сена, по-видимому, не удовлетворяет основным требованиям науки о кормлении скота (диэтики). Присматриваясь к травостою наших лугов, обычно суходольных или низких, болотистых, мы находим в изобилии травы: вредные (осоки, хвощи, пушицы, лютики, курослеп...) и сорные (погремки, попик, колокольчики, чернушка, подорожники, гвоздики, дягили, лабазник и т. п.), а также безразличные в кормовом отношении (раковые шейки, манжетка, луговик-щучка, пахучий колосок). Зато реже на лугах, заливных преимущественно, попадаются ценные по своей питательности бобовые: клевера, вика, чина, горошки, редко язвенник, лядвенец, астрагал и такие сладкие злаки, как ежа сборная, костер безостный, пырей, овсяница, тимофеевка, лисохвост. Хорошими лугами, содержащими достаточно последних трав, можно назвать лишь заливные луга среднего уровня по берегам преимущественно больших рек - но их насчитывается очень немного. Вот цифры, указывающая их % распространения ко всей покосной площади по уездам (Земская статистика) 1) [«Матерьялы для оценки земель Вологодской губернии», тт. 1, 2. 3, 4, 5, 6].

      В Вологодском - 4 %

      в Грязовецком - 6 %

      в Кадниковском - 6,3 %

      в Вельском - 5,1 %

      в Тотемском - 9,6 %

      в Устюгском - 17,5 %.

      Лишь с удалением на Восток губернии, где встречаем большие реки: Северную Двину, Вычегду, еще далее Печеру с прекрасно выраженными поймами, расширяется и площадь ценных заливных лугов. В наиболее же населенной части губернии - к тому же захваченной маслоделием - заливных лугов меньше всего, и поддержание луговых угодий в приличном виде естественно является здесь насущно необходимым. Однако, не считая Вологодскую губернию «луговодственной», в ее прошлом можно найти интересные моменты, имеющие большое значение в истории Русского травосеяния, столь близко стоящего и к луговодству. Поэтому, как увидим, более справедливо назвать Вологодскую губернию «колыбелью русского травосеяния» 2) [См. Актовую речь Н. Червинского, произнесенную в Петровско-Разумовской академии (под Москвой) 21 ноября 1887 года - в отчете Академии].

      Если еще сейчас нельзя признать обеспеченность Вологодского скота кормами, столь необходимыми для поддержания «промышленного скотоводства», то раньше, сто и более лет тому назад, дело обстояло еще хуже. По данным Генерального межеванья, произведенного в 1782-1796 гг., в Вологодской губернии, на 100 десятин пашни приходилось 51,2 дес. покоса, причем в некоторых юго-западных уездах было значительно меньше и этой цифры. В Вологодском уезде - 32 десятины, а в Тотемском 37 десятин покоса падало на каждые 100 десятин пашни 3) [Бажаев. Крестьянское травопольное хозяйство в нечерноземной полосе Европейской России. М. 1900 г. стр. 38].

      Этот недостаток в кормах, необходимых для «навозного» скота XVIII ст., вынуждал крестьянское население губернии искать выхода, который и был найден совершенно самостоятельно в посеве тимофеевки 4) [Название тимофеевки производят обычно от имени Тимофея Ганзена, точнее Гансона (Timothu Hanson), по рекомендации которого разводили эту траву в С. Америке, откуда она была перенесена в Англию, Германию и т. д.], по местному «палошника», «сеянки», на подсеках, лесных палах, где велось тогда подсечное и огневое хозяйство.

      В глухом углу Вологодской губернии, на границе ее с Архангельской и Олонецкой, зародилось это исконное русское травосеяние в XVIII ст., если еще не раньше.

      Трудно и почти невозможно предположить заимствование культуры тимофеевки вологодскими крестьянами от западных соседей или от помещиков. Ведь по свидетельству самих ученых агрономов Тэйера и Гуго Вагнера сами немцы начали знакомиться с тимофеевкой в конце XVIII ст., прочное же водворение ее культуры в Германии имело место лишь в XIX столетии 1) [Другой немецкий автор, Гакстгаузен, занимавшийся вопросом о и ее истории, также признает ее культуру в Вологодской губернии, возникшей с «незапамятных времен» («seit invordenklicher Zeit»), по поводу чего Бажаев в упомянутой выше книжке логично прибавляет: «такие выражения неуместны по отношению к явлению, возраст которого не превышает каких-нибудь четырех десятков лет: это было бы на памяти у каждого старика» стр. 37], травосеяние же среди русских помещиков также стало распространяться лишь в начале XIX века, да и к тому же последних в центральных уездах Вологодской губернии, где зародилась культура тимофеевки в XVIII ст. (вероятно, ранее) почти не было вовсе! 2) [В книжке Н. Брусилова - первого Вологодского гражданского губернатора «Опыт описанья Вологодской губернии», СПБ. 1833 года приводятся следующие цифры помещичьих крестьян для центральных уездов: в Тотемском - 808, в Устюгском - 84, в Сольвычегодском - 23, тогда как в Кадниковском - 31,436 и т. д.]. Вот некоторые данные об этом любопытном явлении в истории сельского хозяйства России.

      Самое древнее указание в литературе на Вологодскую тимофеевку находится в «Трудах Вольно-Экономического Общества» 3) [Вольно-Экономическое общество основано Екатериной II в 1765 году] за 1809 год (стр. 99-101), где член этого общества, некий Борноволоков, описывая свой личный опыт посева тимофеевки, рассказывает, что эту идею он позаимствовал у крестьян Велико-Устюгской области «кои хотя никогда не слыхали о травосеянии и о правилах г. Шубарта и прочих, но научились сему у иных ближайших к ним наставников - у нужды и природы». Интересно, что в начале своего письма Борноволоков с огорчением, видимо, пишет: «В Вологде никто не мог показать мне сей травы, ибо не знали ее названия, между тем время приспевало к севу...». 4) [Часть этого письма Борноволокова (почему-то без указания автора) помещена в книге Советова «О разведении кормовых трав на полях», СПБ 1869 г.]. По-видимому, и в губернском городе Вологде в начале XIX столетия не знали еще о том, что тимофеевка разводится в пределах губернии. Значительно позднее на основании данных чиновника Министерства Государственных Имуществ Э. Лодэ, командированного в 1843 году для «Хозяйственного обозрения Вологодской губернии», мы находим опять определенные указания на Вологодскую тимофеевку и на давность ее культуры здесь: именно в «Описании Вологодской губернии», Ив. Пушкарева 1846 г. СПБ (т. I кн. IV Описания Российской Империи), который дословно пользовался отчетом Э. Лодэ, на странице 64 мы читаем:

      «Недостаток в корме, наиболее ощутительный в некоторых местах Устюгского и Вельского уездов, с давних времен побудил жителей прибегнуть к искусственному сеянию Тимофеевой травы, называемой ими палошником. Они высевают ее вместе с рожью на подсеках, и смотря по свойству места, более или менее влажному и пригодному для растения, пользуются им от 3 до 7 и 9 годов. Явление это, весьма замечательное в сельском хозяйстве, удостоверяет, что польза травосеяния на берегах Сухоны и Вели ранее была известна, чем в просвещенных странах Западной Европы, и не перенесено сюда из иностранных земель, а полагать должно порождено местною потребностью...». 1) [Почти то же самое написано и в журнале Министерства Государственных Имуществ 1841 г. ч. 2 стр. 343].

      Техника этой первобытной культуры тимофеевки у крестьян была крайне проста; она остается таковой, впрочем, и по сие время. Высевая хлеб (рожь, ячмень, овес) на подсеках или лесных палах вологодские крестьяне XVIII столетия ограничивались лишь одним легким боронованием обнаженной лесной земли «смыком»; этим царапанием моховой, еще сохранившейся после «паленины», лесной подстилки, ограничивалась вся обработка под хлеб. По последнему хлебу на такой подсеке и высевалась тимофеевка, которая, вероятно, впервые была принесена с заливных лугов. В первый год по снятии хлеба - тимофеевки не получали, и лишь со второго - начинали ее косить, продолжая это делать в течение примерно 7-10 лет, после чего она уже вырождалась, и подсека забрасывалась. При обилии леса в то время свободно можно было переходить на следующее выбранное с этой целью место. Но по мере сокращения лесной площади и ограничения права крестьян делать подсеки в казенных и удельных лесах, большая часть которых находилась еще в центральных уездах Вологодской губернии, культура тимофеевки стала сокращаться.

      Правда есть указания, что она переходит в XVIII же столетии в соседние губернии: Олонецкую и Архангельскую, но, вероятно, и там судьба ее та же, что и в нашей губернии. На сокращение культуры тимофеевки в Тотемском уезде, где она безусловно была распространена в первой половине XIX века, указывает командированный сюда в 1883 г. чиновник Министерства Государственных Имуществ - Загорский 2) [«Первый шаг в деле улучшения полевой культуры у крестьян Тотемского уезда. Москва. 1885 г. стр. 66]. Отмечая развитие посевов льна на подсеках, которое стало в некоторых волостях более выгодным, он пишет: «На участках же более удаленных, при затруднительности доставки навоза, сеют иногда вместе с рожью - прежде чаще, в настоящее время реже 1) [Курсив наш. - Н. И.] -траву тимофеевку («сеянец») и косят ее до тех пор, пока только возможно, а потом участок забрасывают и если возвращаются к тому опять, то это дело случая (волости Харинская, Устьпеченгская) 2) [Вообще Загорский очень мало говорит в своей книжке о тимофеевке. Это, по-моему, объясняется тем, что крестьяне скрывали от правительственного чиновника свои «явочные» подсеки с тимофеевкой на казенных землях. С этим явлением пришлось встречаться и пишущему эти строки]. В тех же 90-х годах прошлого столетия, очевидны были и причины падения исконной культуры тимофеевки в Вологодской губернии. Профессор Н. Червинский в своей Актовой речи о состоянии скотоводства на севере России, произнесенной в Петровско-Разумовской Академии 21 ноября 1887 года, говоря о вологодской тимофеевке, добавляет:

      «К сожалению, травосеяние в этом крае значительно упало в последнее время, благодаря сокращению подсечного хозяйства, а местами даже и совсем прекратилось. Сократилось же подсечное хозяйство вследствие введения владенных записей и уничтожения права расчисток в казенных лесах».

      В настоящее время стародавняя культура тимофеевки близка к упадку, если только не к полному исчезновению. При наличности казенных и удельных лесов в центральных уездах Вологодской губернии она еще держится на подсеках, которые имеют уже иное значение, чем раньше при подсечном хозяйстве. Теперь ведь в Вологодской губернии почти всюду трехпольное полевое хозяйство, а потому подсеки засеваются лишь для побочного дохода льном или тимофеевкой на семена, редко клевером (с первого же года их пользования); хлеб на них сеется, как покровное растение 3) [В северо-восточных уездах (Сольвычегодский и Устьсысольский) имеет значение еще и самый хлеб, ради которого выбирается место выше, и тимофеевка там подсевается на траву. На семена же ее, ради отсутствия рынка там высевают очень мало (Воробинская волость)]. При недостатке же крестьянских лесов (купчих и надельных) в некоторых местах Тотемского, Кадниковского и даже Устюгского уездов тимофеевка выносится и на поля, утрачивая, конечно, некоторые из своих прежних свойств (меньшая кустистость, семена держатся в пленках хуже) и приобретая новые (вес семян больше, колос длиннее, лист шире). По данным губернского специалиста по луговодству Л. И. Молякова (см. доклад его о «Вологодской тимофеевке» Съезду председателей Управ, агрономов и специалистов 5-16 марта 1914 г.) на основании исследований лета 1913 г. 4) [В которых принимал участие нижеподписавшийся в качестве руководителя партии по исследованию. См. также статью Л. Молякова в «Земледельческой Газете» 1915 г. № 1, составленную на основании собранных материалов, с нашими фотографиями - «Вологодская тимофеевка»] тимофеевка на подсеках разводится:

      в Вельском уезде в 100%

      в Сольвычегодском уезде в 100%

      в Кадниковском уезде в 98%

      в Устюгском уезде в 80%

      в Тотемском уезде в 75%

      Как видно, по-прежнему, тимофеевка преобладает на подсеках. Посмотрим же, каковы естественно-исторические и технические условия современного производства тимофеевки, которым занимаются исключительно крестьяне лесистых уездов: Сольвычегодского, Устюгского, Вельского, Тотемского, Никольского и Кадниковского.

      Крестьяне для посева тимофеевки выбирают место среди смешанного леса с оподзоленной суглиной или глиной, о чем они судят по составу насаждений. Так называемые «бельники», т, е. береза или осина или их преобладание в смешанном лесе, обычно останавливают внимание посевщиков. По рельефу эти места - склоны, западины, низинки с толстым моховым и торфянистым покровом, доходящим до 30 и более сантиметров. Очевидно, тимофеевка на подсеках примиряется с кислотностью мертвого напочвенного покрова. Грунтовые воды на таких подсеках стоят обычно на глубине около 100 см. Выбрав место для «новины», как обыкновенно называют крестьяне свою подсеку, они сводят крупный лес и кустарники, вывозя с подсеки лишь строевые деревья; жердняк же, сучья, пни и прочий валежник, а часто и лиственные деревья (осина) оставляются до следующего лета 1) [Осина оставляется нередко и на корню], когда все это поджигается. Такая подготовка «новины» при найме двух работников (для сжигания и уборки крупных деревьев) обходится 10-12 руб. с одной десятины. Однако часто и ничего не стоит такая незамысловатая подсека, когда довольствуются только работой и уборкой огня. Подсеки в одну десятину встречаются редко, обычно он в ? - ? десятины, по крайней мере, в центральных уездах. Около Петрова дня (29 июня), когда горелые деревья, валежник увезут или просто растаскают, на такой «паленине» сеют покровный хлеб: чаще всего рожь, 2) [Реже ячмень, пшеницу, клевер; последние (яровые) высевают, конечно, раньше в мае] к которому примешивают и семена тимофеевки, беря обычно на 1 пуд ржи 1? - 2 фунта последней (на десятину в среднем 10-15 фунтов). Семена забораниваются в два следа (вдоль и поперек) бороной «суковаткой», сделанной из сучьев. Этим заканчиваются все работы и заботы о посеве - до следующего года, когда вместе с рожью (обычно) получается небольшой урожай и семян тимофеевки (до 1-2 пудов). Как в первый год с рожью, так и во второй (чистую) тимофеевку жнут серпами, Время ее уборки, в большинстве случаев, падает на вторую половину августа, иногда и значительно позже: так в Сольвычегодском уезде (Воробинская волость) жнут по первому снегу, то есть после окончания всех полевых работ, обмолота хлеба и когда бывает легче всего пробраться к «новине», закинутой часто в глухом лесу верст за 20 от селения. Вид тимофеевки на второй год в низменных местах довольно приличный, высота стебля достигает более метра (127 см.) колос - 10 см., число листьев обычно - 4, кустистость в среднем 15; на более сухих же местах тимофеевка в 1? - 2 раза ниже и травостой ее значительно реже. При посещении «новины» с тимофеевкой, поражаешься засоренностью посевов ее; здесь встречаются и остатки лесной флоры (их большинство) как то: иван-чай, вейники, сушеница лесная, земляника, малина, и луговые травы: луговик-щучка, полевицы, попик, тысячелистник, особенно много щавеля, пахучего колоска, кипреев; полевые сорники: желтушник, осоты, зябра, ромашка - сравнительно редки. Попадаются и совершенно сырые подсеки с обильным покровом кукушкина льна, среди которого часты осоки. Иногда сорники достигают 45% участия в травостое. Такая засоренность посевов тимофеевки является, как результат отсутствия обработки и ухода за подсокой, так и плохой очистки семян обычными «мучными» решетами. Встречались случаи высева и остатков после продажи очищенных семян тимофеевки («вычистки»). Из паразитов тимофеевки, порой заметно вредящих ей (уничтожение колоса) следует отметить трипсов и пилильщиков. В общем, тимофеевка с подсек довольно устойчива и вымерзает лишь в особо суровые зимы, что, конечно, находится в связи с развитием корневой системы этого злака 1) [Полевая тимофеевка менее устойчива, как более изнеженное растение]. Первый урожай тимофеевки (с рожью), как видели, ничтожен. Второй же (т. е. на следующий год ) дает до 10-15 пудов семян. Сжатая тимофеевка связывается в снопики и укладывается для предварительной просушки в суслоны, которые в Тотемском уезде еще перекладываются в длинные копны – «кладушки», и так оставляется до первого снега, когда свозится в овин. В последнем снопики тимофеевки окончательно просушиваются в течение, обычно, одной ночи, после чего вымолачиваются, как и рожь, цепами 2) [В В.-Устюгском и Никольском уездах некоторые крестьяне имеют кустарные молотилки и веялки-сортировки (влияние Вятской губернии)].

      Отделение семян тимофеевки от ржи делается на ветру лопатами, а от сора и семян сорных трав обычными (мучными) решетами (в 2 и 1 мм.). Последнее делается не всегда, часто ограничиваются также отвеиванием (Тотемский уезд). Благодаря сушке в овинах, где дым считается крестьянами необходимым для просушки, благодаря запаренности семян и часто залежалости - всхожесть их получается значительно ниже нормальной. По определениям Л. И. Молякова вместо требуемых 95%, в среднем по губернии имеется 77%. Считая получение на второй год (вместе с первогодним урожаем) семян тимофеевки 15 пудов, а продажную цену, устанавливаемую скупщиками, и земствами 3 рубля - можно признать валовую доходность с подсеки в одну десятину равной 45 рублям; расход же (на приготовление подсеки 12 рублей, уборку урожая, заделку семян - 12 рублей, стоимость 10-12 фунтов семян 1 рубль) равным 25 рублям, тогда чистая доходность на второй год (не считая аренды) равна 20 рублям 1) [Расчет сделан по данным, собранным в Тотемском уезде]. На третий год сбор семян получается почти тот же и только с четвертого года падает. Тимофеевку на семена снимают до 4-5 лет (низкие места иногда и 6 лет), далее же ее косят на сено с остальными травами, которые появляются в большом количестве (на 6-й год до 50% травостоя).

      Таково первобытное производство тимофеевки на семена в Вологодской губернии - дошедшее и до наших дней!

      Принимая во внимание низкое качество получаемых семян тимофеевки, как следствие примитивной техники, а также полную неосведомленность населения центральных уездов о существующих ценах на семена, доходящую до полного невежества в рыночной ценности их 2) [Факт в Никольском уезде 1911 года: крестьяне после использования семян тимофеевки на залужение своих покосов - скормили остатки семян (7 пудов) свиньям, не зная ее продажного значения (Панферов)], наконец, зависимость от скупщиков - становится понятным падеж этого исконного производства в Вологодской губернии, несмотря даже на возможность льготного пользования казенным лесом.

      Однако нельзя отрицать живучести этого промысла потому только, что материал плох, низка его техника... Ведь при экстенсивном хозяйстве на севере, при обилии лесов, часто негодных в лесотехническом отношении (большинство «бельников» на болотистой почве) указанный способ использования земли крестьянами безусловно, как видели, экономически выгоден. Кормовое же значение тимофеевки, как сладкого злака (особенно ценного для лошадей), входящего в луговую смесь, - едва ли кто будет оспаривать.

      Тенденция же роста цен на семена луговых трав, в которых нуждается и Вологодская губерния, ибо луга наши требуют качественного улучшения естественного травостоя (см. начало статьи) указывает указы на необходимость поддержать эту падающую отрасль крестьянского хозяйства. Мало того - пустошные земли (лесные) ближе стоят к луговым, чем полевые, а потому тимофеевка с подсек при ее положительных качествах (кустистость, выносливость) является незаменимым злаком в настоящее время для Севера.

      Итак, поддержание культуры Вологодской тимофеевки на подсеках, хотя временной (леса не вечны!), но жизненной меры для Северной России - следует приветствовать и пожелать скорейшего осуществления постановлений, которые были приняты на Общегубернском съезде председателей Управ, агрономов и специалистов в марте 1914 года 3) [Постановления сводятся: 1) к льготной выдач разрешений со стороны Казны и Удела на устройство подсек; 2) к привлечению общественных организаций (Земства, кооперативы) к закупке семян, к рассылке поставщикам бюллетеней с рыночными ценами; 3) к оказыванию помощи посевщикам тимофеевки со стороны агрономов].

      Н. Ильинский.

     

      Хозяйственно - экономическое значение Вологодской тимофеевки.

     

      Один из выдающихся крупных сельских хозяев А. С. Ермолов, автор труда: «Организация полевого хозяйства», говорить, что под системою земледелия или системою полевого хозяйства понимается способ пользования территорией имения по отношению собственно к производству растительных продуктов. Главные системы хозяйства следующие: 1) Переложенная и притом Лесопольная или Залежная; 2) Паровая зерновая, улучшенная зерновая; 3) Многопольно-травяная или выгонная, и т. д. Их можно разделить на три группы: 1) Системы первобытные - экстенсивные, к которым мы относим системы пастбищную и переложную, в трех видах последней: лесопольной, залежной и залежно-паровой. 2) Системы паровые зерновые, многопольно-травяные и улучшенные зерновые и 3) Интенсивные системы.

      Вологодская губерния являет собой пример того, что первобытная система полеводства держится здесь местами весьма устойчиво и выражается главным образом в первой форме - лесопольной (или огневой). Это будут новины или росчисти, пальники и подсеки. Засеваются они рожью (Кадниковский уезд), льном (Сольвычегодский уезд) и т. д., и по всей территории губернии - тимофеевкой. Оставляя в стороне технику этой системы полеводства, этот факт интересен, как показатель уровня крестьянского хозяйства, что в свою очередь покоится на весьма веских данных, проистекающих из особенностей Вологодской губернии. В конечном итоге к числу этих данных должна быть отнесена тимофеевка, обеспечивающая собою, по-видимому, при minimum'е затрат maximum доходности, ибо бюджет крестьянского хозяйства, особенно в условиях Севера, строится на таких выкладках и расчетах, которые не предусмотрены никакой бухгалтерией, и статистике, как науке, иногда уже из анализа этих бюджетов приходится выводить ту или иную формулу. Одним из наиболее крупных факторов, обусловивших появление и обеспечивающих существование высевов тимофеевки, является, несомненно, обилие леса и низкая его доходность. Так лесистость 25 лет тому назад определялась по Вологодской губернии в 87%. Общая же площадь лесов по Арнольду определялась в 30.259,000 десятин, причем казенные и крестьянские земли в %%от общей площади по уездам являют такую картину:

     

     

      Таким образом, с удалением от запада на восток значительно увеличивается площадь казенных земель, возрастает лесистость и падает густота населения, и Сольвычегодский у., славящийся своим Вилегодским льном и подсечной тимофеевкой (Воробинская вол.), имеет 82,7% казенных земель (крестьянских земель в уезде только 6,9%, а лесистость 90% и стоит по числу жителей (на 1 кв. версту 4 челов.) на одном из последних мест.

      Уже этих данных достаточно, чтобы видеть, в каких, в сущности, девственных условиях приходится вести крестьянину свое хозяйство. Сплошной лес, крайняя редкость населения, отсутствие сколько-нибудь достаточной и удобной сети путей сообщения, удаленность от торгово-промышленных центров, - все это породило, а в настоящее время поддерживает первобытную систему подсечного хозяйства. Население вынуждено вести борьбу с лесом; лес в силу указанных условий не имеет надлежащей цены. Лес сваливается и сжигается, но для подсек с тимофеевкой лес - не имеющий особенной ценности, так как выбирается смешанное насаждение, так называемые «бельники», где преобладающими породами являются средневозрастные - ель, береза, осина, иногда сосна; крестьяне по характеру насаждения судят о почве, которая им желательна: оподзоленный суглинок, лежащий на глине. Наличность такого растения, как тимофеевка, - она же «палошник», «сеянка», - которое может мириться с самыми первобытными приемами сельскохозяйственной техники (покрытую золою землю царапают деревянной бороной – суковаткой от 1 до 6 следов) и в то же время имеет большое сельскохозяйственное значение, как корм, делает более выгодною для населения борьбу с лесом. В сельскохозяйственной литературе прошлого столетия неоднократно делались указания на Вологодскую тимофеевку, и первые указания, которые нам встретились, относятся к 1862-65 г. («Основания сельского хозяйства для северной полосы России», изд. Министерства Государственных Имуществ, стр. 13, §§ 202 и 203; С. А. Скворцов «Основания Сельского Хозяйства», Москва, стр. 116, а также проф. Червинского и др.). Всецело соглашаясь с тем, что подсечное хозяйство есть хозяйство хищническое, как это указывалось агрономами на Вологодском Губернском Агрономическом Съезде 5-14 марта 1914 г. (Труды Съезда, стр. 84), тем не менее полагаем, что данное явление должно быть не только терпимо, но и всесторонне используемо местными агрономами, если только персонал мыслит свою работу в области учета фактов действительности, ибо давно уже сказано:

      «гони Природу в дверь,

      она летит в окно»...

     

      Обращаясь к тимофеевке вообще, как к корму, мы имеем состав:

      Протеина 6,9%

      Жира 2,6%

      Безазотистых экстрактивных веществ 45%

      Древесины 26,2%

      Следовательно, тимофеевка содержит все необходимые вещества в весьма благоприятной пропорции. Вот почему издавна в северной полосе России, где лошадь особенно ценна, как средство передвижения по бесконечным дорогам, сено из тимофеевки особо высоко расценивалось крестьянами, как корм для лошадей. В Америке тимофеевка уже давно привлекает внимание селекционеров, и там стремятся получить разновидности тимофеевки применительно к почве, климату и т. п. Вологодская тимофеевка в этом отношении заслуживает большого внимания, так как, в зависимости от мест ее произрастания, она обладает весьма характерными и ценными особенностями: пышным ростом в Вельском у., хорошее облиствение и колос при низком росте у тимофеевки Тотемского у. и т. п. В докладе Тотемской Управы минувшему Земскому Собранию «О полевой культуре кормовых растений» сказано:

      «Тимофеевки скуплено складом 156 п. 3972 ф. по цене от 3 до 4 р. за пуд. Что касается качества скупленных семян, то они превосходны. Семена получены хорошей всхожести и по виду своему нисколько не уступают выписным, главное, что без всякой фальсификации, что теперь сильно распространено в рыночном товаре».

      Обращаясь к урожайности тимофеевки вообще в чистом посеве имеем по данным Дымковского опорного пункта (г. Устюг, Вологодской губ.) следующие цифры:

     

      Урожай 1914 года искусственных лугов на суходолах оказался ниже на 36% сравнительно с урожаем 1913 г., также бывшим ниже нормы, откуда, приводя урожайность к нормальной, можем получить 200 п. прекрасного сена из чистой тимофеевки с десятины, но в чистом посеве травы на сено никогда не высеваются.

      Спрос мирового рынка на семена тимофеевки уже давно привлек в Вологодскую губернию предприимчивых людей, и Пустораменская волость Кадниковского уезда являлась одним из главных центров производства тимофеевки на семена. Из этого района ежегодно выпускалось более 1000 п. семян. Такое же количество семян продают некоторые районы Устюгского у., Сольвычегодский у. и др., причем перекупщики наживали на семенах тимофеевки громадный процент, так, напр., весной 1912 г. цены на семена тимофеевки стояли в г. Вологде необычайно высоко - 11 р. 50 к. пуд, а большая часть семян была скуплена на местах перекупщиками по 2-3 р. за пуд. Конечно, в лучшем случае эти семена вернулись потом по удвоенной, а иногда и утроенной цене обратно. Вот почему Тотемская Уездная Земская Управа доказывала минувшему Собранию, что:

      «Тимофеевка добывается в Тотемском уезде давно и в довольно значительных размерах; скупку ее следовало бы производить не только для нужд склада, но и вообще в целях распространения и упорядочения этой отрасли в уезде. Не надо забывать, что производимые семена уходят от нас через разные руки, и затем нами же покупаются от фирм уже чуть не по двойной цене».

      С развитием травосеяния как полевого, что констатируют почти все доклады Земских Управ в минувшую сессию, так и лугового, - с одной стороны, и при необходимости по возможности совершенно освободиться от заграничных семенных рынков, что особенно резко чувствуется в настоящую войну - с другой, все это рисует весьма широкие перспективы для будущего Вологодской тимофеевки, так как именно Вологодская тимофеевка может дать тот стойкий семенной материал, который необходим для дерново-подзолистых почв северной полосы Европейской России. Спрос на тимофеевку, входящую непременной частью в состав простой смеси при полевом травосеянии 1) [Так в 1913 г. 30 ф. красн. клевера + 10 ф. тимофеевки, дали урожай 384 пуда на десятину (см. прилож. II, стр. 9 «Доклады по Агрономии. Отд. Губ. Земск. Собр. сессии 1913 года)] и в составе сложной смеси при луговом всегда обеспечен. Взять на себя операции по концентрированию скупки в одних руках в губернии могла бы такая сильная организация, как Вологодское Общество Сельского Хозяйства при посредстве местных кооперативов и Коммерческого Отдела, на каковой путь Общество как будто и вступило.

      Во всяком случае, в вологодской тимофеевке, как в Домшинском, Вондокурском и Вымском рогатом скоте, Вилегодском льне, быть может в Устьсысольских серных колчеданах и Ухтинской нефти, мы имеем перед собою один из тех даров угрюмой природы Севера, которые в состоянии обогатить край. А кроме тимофеевки в губернии имеются еще целые чистые заросли полезных в луговодстве трав: лисохвоста, канареечника, овсяницы, среднего клевера и т. д. и т. п.

К титульной странице
Вперед