- Эта тайна касается молодой женщины, - быстро перебила его Джудит и тут же сама рассмеялась над своей несдержанностью и даже немного покраснела, оттого что ей прежде, чем другим, пришла в голову подобная мысль. - Если это дело не связано ни с войной, ни с охотой, то здесь должна быть замешана любовь.
      - Тот, кто молод, красив и часто слышит о любви, сразу готов предположить, будто всюду скрываются сердечные чувства, но я ничего не скажу по этому поводу.
      Чингачгук должен встретиться со мной завтра вечером, за час до заката, подле утеса, а потом мы пойдем дальше своей дорогой, не трогая никого, кроме врагов короля, которых мы по закону считаем и нашими собственными врагами. Издавна зная Непоседу, который ставил капканы в наших местах, и встретив его на Скохари, когда он собирался идти сюда, я сговорился совершить путешествие вместе с ним. Не столько из страха перед мингами, сколько для того, чтобы иметь доброю товарища и, как он говорит, скоротать вместе длинную дорогу.
      - И вы думаете, что след, который я видел, может быть оставлен вашим другом? - спросил Хатгер.
      - По-моему, да. Может быть, я заблуждаюсь, а может, и нет. Если бы я поглядел на мокасин, то сразу бы вам сказал, сплетен ли он на делаварский образец.
      - Ну так вот он, - сказала проворная Джудит, которая уже успела сбегать за ним в отцовскую пирогу. - Скажите, кого он сулит нам - друга или врага? Я считаю вас честным человеком и верю вам, что бы ни воображал мой отец.
      - Ты, Джудит, всегда находишь друзей там, где я подозреваю врагов, - проворчал Том. - Но говорите, молодой человек, что вы думаете об этом мокасине.
      - Это не делаварская работа, - ответил Зверобой, внимательно разглядывая изношенный и пришедший в негодность мокасин. - Я еще слишком неопытен и не показал себя на тропе войны, чтобы говорить уверенно, но мне кажется, что мокасин этот сплетен на севере и попал сюда из Страны Великих Озер.
      - Если это так, то здесь нельзя оставаться ни минуты, - сказал Хаттер, выглядывая из лиственного прикрытия, как будто он уже ожидал увидать, врагов на другом берегу узкого и извилистого протока. - До ночи осталось не больше часа, а в темноте невозможно двигаться без шума, и он непременно выдаст нас. Слышали вы эхо от выстрела в горах полчаса назад?
      - Да, старик, - ответил Непоседа, только теперь сообразивший, какую оплошность он допустил. - Я слышал выстрел, потому что ведь это я спустил курок.
      - А я боялся, что стреляют французские индейцы. Все равно - это могло заставить их насторожиться и навести на наш след. Ты худо сделал, выпалив без толку в военное время.
      - Я и сам так начинаю думать, дядя Том. Однако если человек даже в безлюдной глуши не смеет выстрелить из страха, что враг услышит его, то на кой черт носить при себе карабин!
      Хаттер еще долго совещался с обоими гостями, пока собеседники окончательно не уяснили себе создавшегося положения. Старик растолковал им, как трудно будет вывести в темноте ковчег из такого узкого и быстрого протока, не произведя шума, который неминуемо достигнет индейских ушей. Кто бы ни были пришельцы, бродящие по соседству, они, во всяком случае, станут держаться возможно ближе к озеру или к реке. Берега реки во многих местах заболочены: к тому же она извилиста и так заросла кустами, что по ней при дневном свете можно передвигаться, не подвергаясь ни малейшей опасности быть обнаруженными. Поэтому ушей следует остерегаться гораздо больше, чем глаз, особенно пока судно будет находиться в коротком, и прикрытом лиственным сводом участке протока.
      - Страна Великих Озер - побережье озер Верхнего, Онтарио, Эри, Мичигана в Гурона, населенное гуронами, или мингами.
      - Место это очень удобно, чтобы расставлять капканы, да и укрыто оно от любопытных глаз гораздо лучше, чем озеро. И все же я никогда не забираюсь сюда, не приняв предварительно всех мер, чтобы выбраться обратно, - продолжал старый чудак. - А выбираться отсюда гораздо легче, подтягивая судно на канате, чем отталкиваясь веслом. Якорь лежит в открытом озере, у начала протока, а здесь вы видите канат, за который можно тянуть. Но без вашей помощи, с одной только парой рук, было бы довольно тяжело протащить такую баржу вверх по течению. К счастью, Джуди орудует веслом не хуже меня, и когда мы не боимся неприятеля, то выбраться из реки бывает не слишком трудно.
      - А что мы выиграем, мастер Хаттер, переменив позицию? - серьезно спросил Зверобой. - Здесь мы хорошо укрыты и, засев в каюте, можем упорно обороняться.
      Сам я никогда не участвовал в боях и знаю о них только понаслышке, но мне кажется, что мы могли бы одолеть двадцать мингов под защитой таких укреплений.
      - Эх, эх! Никогда не участвовали в боях и знаете о них только понаслышке! Это сразу заметно, молодой человек. Видели вы когда-нибудь озеро пошире этого, прежде чем явились сюда с Непоседой?
      - Не могу сказать, чтобы видел, - скромно ответил Зверобой. - В мои годы надо учиться, и я вовсе не желаю возвышать голос в совете, пока не наберусь достаточно опыта.
      - Хорошо. В таком случае я объясню вам все невыгоды этой позиции и все преимущества боя на открытом озере. Здесь, видите ли, дикари будут направлять свод выстрелы прямо в цель, и надо полагать, что несколько пуль все же попадут в щели между бревнами. Нам же придется стрелять наугад в лесную чащу. Кроме того, пока я здесь, дикари могут захватить и разграбить замок, и тогда пропадет все мое имущество. А когда мы выйдем на озеро, на нас могут напасть только в лодках или на плотах, и там мы можем заслонить замок ковчегом. Понятно ли все это, юноша?
      - Да, это звучит разумно, и я не стану с вами спорить.
      - Ладно, старый Том! - крикнул Непоседа. - Если надо убираться отсюда, то, чем скорее мы это сделаем, тем раньше узнаем, суждено ли нам воспользоваться сегодня нашими собственными волосами в качестве ночных колпаков.
      Предложение это было настолько благоразумно, что никто не подумал возражать против него. После краткого предварительного совещания трое мужчин поспешили сдвинуть ковчег с места.
      Причалы были отданы в один миг, и тяжелая махина медленно выплыла из-под прикрытия. Лишь только она освободилась от помехи, которую представаляли собой ветви, сила течения почти вплотную прибила ее к западному берегу.
      У всех невольно сжалось сердце, когда ковчег, ломая ветви, начал пробираться сквозь кусты и деревья: никто не знал, когда и где может появиться тайный лютый враг. Сумрачный свет, все еще струившийся через нависший лиственный покров и пролагавший себе дорогу сквозь узкий, похожий на ленту просвет над рекой, усиливал ощущение опасности: предметы видны, но очертания их расплывались. Солнце еще не закатилось, но прямые лучи его уже не проникали в долину; вечерние тени начали сгущаться, и лесной сумрак становился еще более жутким и унылым.
      Однако мужчины все время вытягивали канат, и ковчег медленно и безостановочно двигался вперед. У баржи было очень широкое днище, поэтому она неглубоко сидела в воде и плыла довольно легко.
      Опыт подсказал Хаттеру еще одну меру предосторожности, устранявшую препятствия, которые иначе неизбежно поджидали бы их у каждого изгиба реки. Когда ковчег спускался вниз по течению, Хаттер погрузил в воду на самой середине протока тяжелые камни, привязанные к канату. Благодаря этому образовалась цепь якорей: каждый из них удерживался на месте при помощи предыдущего. Не будь этих якорей, ковчег неминуемо цеплялся бы за берега; теперь же он плыл, легко и обходя их.
      Пользуясь всеми выгодами этой уловки и подгоняемые боязнью встретиться с индейцами, Плавучий Том и оба его товарища тянули ковчег вверх по течению с такой быстротой, какую только допустила прочность каната. На каждом повороте протока со дна поднимали камень, после чего курс баржи изменялся и она направлялась к следующему камню. Иногда Хаттер тихим, приглушенным голосом побуждал друзей напрячь все свои силы, иногда. Предостерегал их от излишнего усердия, которое в данном случае могло быть опасным.
      Несмотря на то что мужчины привыкли к лесам, угрюмый характер густо заросшей и затененной реки усиливал томившее их беспокойство. И когда наконец ковчег достиг первого поворота Саскуиханны, и глазу открылась широкая гладь озера, все испытали чувство облегчения, в котором, быть может, не хотели признаться. Со дна подняли последний камень; канат уже тянулся прямо к якорю, заброшенному, как объяснил Хаттер, в том месте, где начиналось течение.
      - Слава богу! - воскликнул Непоседа. - Наконец-то показался дневной свет, и мы скоро сможем увидеть наших врагов, если нам суждено иметь с ними дело!
      - Ну, этого еще нельзя сказать, - проворчал Хаттер. - На берегу, у самого истока, осталось одно местечко, где может притаиться целая шайка. Самая опасная минута настанет тогда, когда, миновав эти деревья, мы выйдем на открытое место: тогда враги останутся под прикрытием, а мы будем на виду... Джудит, моя девочка, брось весло и спрячься в каюту вместе с Хетти, и, пожалуйста, не высовывайтесь из окошка. Те, с кем, может быть, придется нам встретиться, вряд ли станут любоваться вашей красотой... А теперь, Непоседа, давай-ка тоже войдем внутрь и будем тянуть канат из-за двери; что, по крайней мере, избавит нас от всяких неожиданностей... Друг Зверобой, здесь течение гораздо слабее и канат лежит совершенно прямо, поэтому будет гораздо лучше, если вы станете переходить от окошка к окошку и следить за тем, что делается снаружи. Но помните: прячьте голову, если только вам дорога жизнь. Как знать, когда и где мы услышим о наших соседях.
      Зверобой повиновался, не испытывая страха. Он был сильно возбужден, оттого что попал в совершенно новое для него положение. Впервые в жизни он находился поблизости от врага или, во всяком случае, имел все основания предполагать это. Когда он занял место у окошка, ковчег проходил через самую узкую часть протока, откуда началась река в собственном смысле этого слова и где деревья переплетались наверху, прикрывая проток зеленым сводом.
      Ковчег уже оставлял за собой последнюю извилину этого лиственного коридора, когда Зверобой, высмотрев все, что можно было увидеть на восточном берегу реки, прошел через каюту, чтобы взглянуть на западный берег через другое окошко. Он появился у этого наблюдательного пункта как нельзя более вовремя: не успел он приложить глаз к щели, как увидел зрелище, способное, несомненно, напугать такого молодого и неопытного часового. Над водой, образуя дугу, свисало молодое деревце; когда-то оно тянулось к свету, а потом было придавлено тяжестью снега - случай нередкий в американских лесах. И вот на это дерево уже взбиралось человек шесть индейцев, а другие стояли внизу, готовясь последовать за первыми, лишь только освободится место Индейцы, очевидно, намеревались, перебравшись по стволу, соскочить на крышу ковчега, когда судно будет проплывать под ними. Это не представляло большой трудности, так как по склоненному дереву передвигаться были легко. Ветви служили достаточно прочной опорой рукам, а прыгнуть с такой высоты ничего не стоило. Зверобой увидел эту кучку краснокожих в ту минуту, когда они только что вышли из леса и начали карабкаться по стволу. Давнее знакомство с индейскими обычаями подсказало охотнику, что пришельцы в полной боевой раскраске и принадлежат к враждебному племени.
      - Тяни, Непоседа, - закричал он, - тяни изо всех сил, если любишь Джудит Хаттер! Тяни, малый, тяни!
      Молодой охотник знал, что обращается к человеку, обладающему исполинской мощью. Призыв прозвучал грозно и предостерегающе. Хаттер и Марч, поняв все его значение, в самый опасный момент изо всей мочи налегли на канат. Ковчег пошел вдвое быстрее и наконец выскользнул из-под лесного свода, словно сознавая нависшую над ним беду.
      Заметив, что они обнаружены, индейцы издали громкий боевой клич и сломя голову начали прыгать с дерева, стараясь попасть на кровлю ковчега. На дерево уже успели взобраться шесть человек, и они один за другим пытали свое счастье. Но все падали в воду - кто ближе, а кто дальше, в зависимости от того, раньше или позже оказались они на дереве.
      Лишь вождь, занимавший наиболее опасный пост впереди всех, прыгнул раньше других и упал на баржу как раз возле кормы. Однако он был так оглушен, что минуту стоял согнувшись, не соображая, что с ним происходит.
      В это мгновение Джудит, с разгоревшимися щеками и еще более красивая, чем всегда, выскочила из каюты и, собрав все свои силы, одним толчком сбросила индейца за борт, головой прямо в реку. Едва успела она совершить этот решительный поступок, как в ней пробудилась слабая женщина. Она наклонилась над кормой, желая узнать, что стало с упавшим, и выражение ее глаз смягчилось. Лицо девушки зарумянилось от стыда и удивления перед собственной смелостью, и она рассмеялась своим обычным приятным смехом. Все это было делом секунды. Потом рука Зверобоя обхватила ее за талию и увлекла обратно в каюту. Отступление произошло вовремя. Едва они очутились под прикрытием, как весь лес огласился воплями и пули застучали по бревнам.
      Тем временем ковчег продолжал продвигаться вперед: после этого небольшого происшествия ему уже не грозила опасность. Как только погасла первая вспышка гнева, дикари прекратили стрельбу, поняв, что лишь зря тратят заряды. Хаттер вытащил из воды последний якорь. Течение здесь было тихое, и судно продолжало медленно плыть вперед, пока не очутилось в открытом озере, хотя настолько близко от берега, что пули представляли еще некоторую угрозу. Хаттер и Марч под прикрытием бревенчатых стен налегли на весла и вскоре отвели ковчег настолько далеко, что враги потеряли желание снова напасть на них.
     
     
      Глава V
      Пусть раненый олень ревет,
      А уцелевший скачет.
      Где спят, а где - ночной обход;
      Кому что рок назначит.
      Шекспир, "Гамлет"
     
      На носу баржи состоялось новое совещание, на котором присутствовали Джудит и Хетти. Враг уже не мог напасть неожиданно, но ощущение непосредственной опасности сменилось тягостным сознанием и что на берегу притаилось много индейцев, которые, конечно, не упустят возможности погубить обитателей ковчега. Понятно, что больше всех беспокоился Хаттер, а дочери, привыкшие во всем полагаться на отца, не отдавали себе ясного отчета в том, что им грозило. Старик Хаттер прекрасно сознавал, что два товарища могут покинуть его в любую минуту. Это обстоятельство, как легко мог заметить внимательный наблюдатель, тревожило его сильнее всего.
      - У нас есть большое преимущество перед ирокезами и всеми другими врагами, как бы они там ни назывались, - сказал он, - потому что мы наконец, выбрались на чистую воду. На озере нет ни одной лодки, которой я бы не знал. Свою пирогу ты пригнал сюда, Непоседа, на берегу теперь осталось только две, и они так хороню спрятаны в дуплах деревьев, что как бы индейцы ни старались, они едва ли их отыщут.
      - Ну, этого нельзя утверждать, - заметил Зверобой. - Уж если краснокожий задумал что-нибудь отыскать, то чутье у него становится лучше, чем у собаки. Если они вышли на охоту за скальпами и надеются пограбить, то вряд ли какое-нибудь дупло укроет пирогу от их глаз.
      - Ты прав. Зверобой! - воскликнул Гарри Марч. - В таких вопросах ты непогрешим, и я рад, очень рад, что моя пирога здесь, у меня под рукой. Я полагаю, старый Том, что если они серьезно решили выкурить нас, то еще до завтрашнего вечера отыщут все пироги, а потому нам не мешает взяться за весла.
      Хаттер ответил не сразу. С минуту он молчаливо глядел по сторонам, осматривая небо, озеро и плотно охватывавшую его со всех сторон полосу леса. Нигде он не заметил тревожных примет. Бесконечные леса дремали в глубоком спокойствии. Небеса были безмятежно ясны, их еще золотил свет заходящего солнца, а озеро казалось более прекрасным и мирным, чем в течение всего этого дня. То было зрелище всеобщего умиротворения: оно убаюкивало человеческие страсти, навевало на них священный покой. Какое действие оно произвело на наших героев, покажет дальнейшее повествование.
      - Джудит, - сказал отец, закончив недолгий, но внимательный осмотр, - вот-вот наступит ночь. Приготовь нашим друзьям чего-нибудь поесть. После долгого перехода они, должно быть, здорово проголодались.
      - Мы не голодны, мастер Хаттер, - заметил Марч. - Мы основательно заправились, когда подошли к озеру. Что до меня, то общество Джуди я предпочитаю даже ужину, приготовленному ею. В такой тихий вечер приятно посидеть рядком.
      - Природа остается природой, - возразил Хаттер, - и желудок требует пищи... Джудит, приготовь чего-нибудь поесть, и пусть сестра тебе поможет... Мне надо побеседовать с вами, друзья, - продолжал он, лишь только дочери удалились, - я не хочу, чтобы девочки были при этом. Вы видите, в каком я положении. Мне хотелось бы услышать ваше мнение о том, как лучше поступить. Уже три раза поджигали мой дом, но это было на берегу. Я считал себя в полной безопасности, с тех пор как построил замок и ковчег. Однако раньше все неприятности случались со мной в мирное время, и это были сущие пустяки, к которым должен быть готов всякий, кто живет в лесу. Но теперь дело приняло серьезный оборот, и я надеюсь, что ваши соображения на этот счет облегчат мне душу.
      - По-моему, старый Том, и ты сам, и твоя хижина, и твои капканы, и все твои владения попали в отчаянную переделку, - деловито ответил Непоседа, не считавший нужным стесняться. - Насколько я понимаю, они не стоят сегодня И половины того, что стоили вчера. Я бы не дал за них больше, если бы даже пришлось рассчитываться шкурами.
      - Но у меня дети! - продолжал отец таким тоном, что даже самый проницательный наблюдатель затруднился бы сказать, что это: искусное притворство или же искреннее выражение родительской тревоги. - Дочери, Непоседа, и к тому же хорошие девушки, смею сказать, хоть я их отец.
      - Всякий имеет право говорить что угодно, мастер Хаттер, особенно когда ему приходится круто. У тебя и впрямь две дочки, и одна из них по красоте не имеет себе равной на всей границе, хотя манеры у нее могли бы быть получше. А что до бедной Хетти, то она - Хетти Хаттер, и это все, что можно сказать о бедном создании. Я бы попросил у тебя руки Джудит, если бы ее доведение было под стать ее наружности.
      - Вижу, Гарри Марч, что на тебя особенно нечего рассчитывать. Вероятно, твой товарищ рассуждает так же, - возразил старик с некоторой надменностью, не лишенной достоинства. - Ладно, буду уповать на провидение, оно, быть может, не останется глухим к отцовским молитвам.
      - Если вы подозреваете, что Непоседа собирается бросить вас, - сказал Зверобой с простодушной серьезностью, придававшей еще большее значение его словам, - то я думаю, что вы к нему несправедливы. Я думаю, что вы несправедливы и ко мне, предполагая, что я последую за ним, если он окажется таким бессердечным, что на всей границе-то есть в обширной полосе, где поселения европейских колонистов граничили с девственным лесом. Граница эта непрерывно перемещалась с востока на запад, бросит в беде целое семейство. Я пришел на это озеро, мастер Хаттер, повидаться с другом. Не сомневаюсь поэтому, что завтра на закате солнца найдется еще один карабин, чтобы защищать вас. Правда, этот карабин так же, как и мой, еще не испытан в бою, однако он не раз уже доказал свою меткость на охоте как по мелкой, так и по крупной дичи.
      - Стало быть, я могу надеяться, что вы останетесь защищать меня и моих дочерей? - спросил старик с выражением отцовской тревоги на лице.
      - Можете, Плавучий Том, если позволите так называть вас. Я буду защищать вас, как брат сестру, как муж жену или как поклонник свою возлюбленную. В этой беде вы можете рассчитывать на меня во всем, и я думаю, что Непоседа изменит своему характеру и своим желаниям, если не скажет вам того же.
      - Ну вот еще! - крикнула Джудит, выглядывая изза двери. - Он непоседа и по прозвищу и по характеру и, уж конечно, не станет сидеть на месте, когда почувствует, что опасность грозит его смазливой физиономии. Ни "старый Том", ни его "девочки" не рассчитывают на мастера Марча: они достаточно его знают. Но на вас они надеются. Зверобой. Ваше честное лицо и честное сердце порука тому, что вы исполните ваше обещание.
      Все это было сказано скорее с притворным, чем с искренним гневом на Непоседу. И все же подлинное чувство звучало в словах девушки. Выразительное лицо Джудит достаточно красноречиво говорило об этом. И если Марчу показалось, что еще ни разу он не видел на этом лице такого горделивого презрения (чувство, которое особенно было свойственно красавице), то, уж конечно, еще никогда не светилось оно такой нежностью, как в тот миг, когда голубые глаза взглянули на Зверобоя.
      - Оставь нас, Джудит! - строго приказал Хаттер, прежде чем молодые люди успели ответить. - Оставь нас и не возвращайся, пока не приготовишь дичь и рыбу. Девушка избалована лестью офицеров, которые иногда забираются сюда, мастер Марч, и ты не станешь обижаться на ее глупые слова.
      - Ничего умнее ты никогда не говорил, старый Том! - возразил Непоседа, которого покоробило от заме-
      чания Джудит. - Молодцы из форта испортили ее сво- ими чертовскими языками. Я едва узнаю Джуди и скоро стану поклонником ее сестры, она мне гораздо больше по вкусу.
      - Рад слышать это, Гарри, и вижу в этом признак того, что ты готов остепениться. Хетти будет гораздо более верной и рассудительной спутницей жизни, чем Джудит, и, вероятно, охотнее примет твои ухаживания. Я очень боюсь, что офицеры вскружили голову ее сестрице.
      - Не может быть на свете более верной жопы, чем Хетти, - ответил Непоседа, смеясь, - хотя я не ручаюсь за ее рассудительность. Но все равно: Зверобой не ошибся, когда сказал, что вы найдете меня на посту. Я не брошу тебя, дядя Том, каковы бы ни были мои чувства и намерения насчет твоей старшей дочки.
      За свою удаль Непоседа пользовался заслуженным уважением среди товарищей, и - потому Хаттер с нескрываемым удовольствием выслушал его обещание. Огромная физическая сила Непоседы была неоценимой подмогой даже теперь, когда нужно было только продвинуть ковчег, а как же она сможет пригодиться во время рукопашных схваток в лесу! Ни один военачальник, очутившийся в трудной боевой обстановке, не радовался так, услышав о прибытии - подкреплений, как обрадовался Плавучий Том, узнав, что могучий союзник не покинет его. За минуту до того Хаттер готов был ограничиться одной обороной, но лишь только он почувствовал себя в безопасности, как неугомонный дух внушил ему желание перенести военные действия на неприятельскую территорию.
      - За скальпы дают большие премии, - заметил он с мрачной улыбкой, как бы ощущая всю силу искушения и в тоже время давая понять, что считает не совсем удобным зарабатывать деньги способом, который внушает отвращение всем цивилизованным людям. - Быть может, и не очень хорошо получать деньги за человеческую кровь, но если уж люди начали истреблять друг друга, то почему бы не присоединить маленький кусочек кожи к остальной добыче? Что ты думаешь об этом, Непоседа?
      - Думаю, что ты здорово дал маху, старик, назвав дикарскую кровь человеческой кровью, только и всего! Снять скальп с краснокожею, по-моему, все равно что отрезать пару волчьих млей, и я с легким сердцем готов брать деньги и за то и за другое. Что касается белых, то это иное дело, потому что в них врожденное отвращение к скальпировке, тогда как индеец бреет себе голову в ожидании ножа и отращивает на макушке чуб, словно для того, чтобы удобнее было схватить его.
      - Вот это значит рассуждать, как подобает мужчине, и я сразу понял, что если уж ты на нашей стороне, то будешь помогать нам всем сердцем, - подхватил Том, отбрасывая всякую сдержанность, лишь только заметил настроение товарища - Это нашествие краснокожих может кончиться так, как им и не снилось. Полагаю, Зверобой, что вы согласны с Гарри и также считаете, что этим способом можно заработать деньги не менее достойно, чем охотой.
      - Нет, я этому не сочувствую, - возразил молодой человек. - Я не способен снимать скальпы. Если вы и Непоседа собираетесь заработать деньги, которые посулило колониальное начальство, добывайте их сами, а женщин оставьте на мое попечение, Я не разделяю ваших взглядов на обязанности белого человека, но уверен, что долг сильного заключается в том, чтобы защищать слабого.
      - Гарри Непоседа, вот урок, который вам надо затвердить наизусть и применять на деле, - донесся из каюты приятный голос Джудит - явное доказательство того, что она подслушала весь разговор.
      - Довольно глупостей, Джудит! - крикнул отец сердито. - Отойди подальше, мы говорим о том, о чем женщинам слушать не следует.
      Отнако Хаттер даже не оглянулся, что удостовериться, что его приказание исполнено. Он понизил голос и продолжал:
      - Молодой человек прав - мы можем оставить детей на его попечение. А моя мысль такова, и, я ты найдешь ее правильной. На берегу собралось скопище дикарей, среди них есть и женщины. Я говорил об этом при девочках, они могут расстроиться, когда дойдет до настоящего дела. Я узнал это, рассматривая следы мокасин; возможно, что эти индейцы просто охотники, которые еще ничего не слыхали о войне и о премиях за скальпы.
      - В таком случае, старый Том, почему они, вместо того чтобы приветствовать нас, хотели перерезать нам глотки? - спросил Гарри.
      - Мы не знаем, так ли кровожадны были их намерения. Индейцы привыкли нападать врасплох из засады и, наверное, хотели сначала забраться на борт ковчега, а потом поставить нам свои условия. Если дикари стреляли в нас, обманувшись в своих ожиданиях, то это дело обычное, и я не придаю ему большого значения. Сколько раз в мирное время они поджигали мой дом, воровали дичь из моих капканов и стреляли в меня!
      - Я знаю, негодяи любят проделывать такие штуки, и Мы имеем право платить им той же монетой. Женщины действительно не следуют за мужчинами по тропе войны, так что, может быть, ты и прав.
      - Но охотники не выступают в боевой раскраске, - возразил Зверобой. - Я хорошо рассмотрел этих мингов и знаю, что они пустились на охоту за людьми, а не за бобрами или другой дичью.
      - А что ты на это скажешь, старик? - подхватил Непоседа.
      - Уж если речь идет о зоркости глаза, то я скоро буду верить этому молодому человеку не меньше, чем самому старому поселенцу во всей нашей Колонии. Если он говорит, что индейцы в боевой раскраске, то, стало быть, так оно и есть. Военный отряд повстречался, должно быть с толпой охотников, а среди них, несомненно, есть женщины. Гонец, принесший весть о войне, проходил здесь всего несколько дней назад, и, может быть, воины пришли теперь, чтобы отправить обратно женщин и детей и нанести первый удар.
      - Любой согласится с этим, и это истинная правда! - вскричал Непоседа. - Ты угадал, старый Том, и мне хочется послушать, что ты предлагаешь делать.
      - Заработать побольше денег на премиях, - отвечал собеседник холодно и мрачно. Лицо его выражало скорее бессердечную жадность, чем злобу или жажду мести. - Если там есть женщины и дети, то, значит, можно раздобыть всякие скальпы: и большие и маленькие. Колония платит за все одинаково...
      - Тем хуже, - перебил Зверобой, - тем больше позора для всех нас!
      - Обожди, парень, и не кричи, пока не обмозгуешь этого дела, - невозмутимо возразил Непоседа. - Дикари снимают скальпы с твоих друзей-делаваров и могикан; почему б и нам не снимать с них скальпы в свой черед? Признаю, было бы очень нехорошо, если бы мы с тобой отправились за скальпами в селения бледнолицых. Но что касается индейцев, то это статья иная. Человек, который охотится за скальпами, не должен обижаться, если его собственную голову обдерут при удобном случае. Как аукнется, так и откликнется - это известно всему свету. По-моему, это вполне разумно и, надеюсь, не противоречит религии.
      - Эх, мастер Марч! - снова раздался голос Джудит. - Очевидно, вы думаете, что религия поощряет грязные поступки.
      - Я никогда не спорю с вами, Джудит: вы побеждаете меня вашей красотой, если не можете победить разумными доводами. Канадские французы платят своим индейцам за скальпы, почему бы и нам не платить...
      - ...нашим индейцам! - воскликнула девушка, рассмеявшись невеселым "смехом. - Отец, отец, брось думать об этом и слушай только советы Зверобоя - у него есть совесть. Я не могу сказать того же о Гарри Марче.
      Тут Хаттер встал и, войдя в каюту, заставил своих дочерей удалиться на другой конец баржи, потом запер обе двери и вернулся. Он и Непоседа продолжали разговаривать. Так как содержание их речей выяснится из дальнейшего рассказа, то нет надобности излагать его здесь со всеми подробностями. Совещание длилось до тех пор, пока Джудит не подала простой, но вкусный ужин. Марч с некоторым удивлением заметил, что самые лучшие куски она подкладывает Зверобою, как бы желая показать, что считает его почетным гостем. Впрочем, давно привыкнув к кокетству своей ветреной красавицы, Непоседа не почувствовал особой досады и тотчас же начал есть с аппетитом, которого не портили соображения нравственного порядка.

К титульной странице
Вперед
Назад