Очерк развития науки о лесе в России(1)

      ВВЕДЕНИЕ

      СССР — самая богатая лесом страна: ей принадлежит более одной четверти лесов всего мира. Этим во многом определяются роль и значение отечественной науки о лесе.
      Знания о лесе начали складываться давно. Появление и развитие науки о лесе связаны с характером использования леса, с изменением его роли в истории общества.
      Лесоводство, сперва как искусство, зародилось еще в древнем Китае, Греции и Риме. За три столетия до нашей эры ученик Аристотеля греческий ученый Феофраст в научном трактате «Исследования о растениях» уделил много внимания древесным породам. Преимущественно им посвящены первые пять книг трактата, и одна книга — лесным деревьям. В этот же труд он включил обширные сведения о лесоматериалах, свойствах древесины, ее обработке и употреблении.
      Интерес к лесу и его изучению особенно усилился в Европе в XVIII в. (Россия, Швеция, Германия, Франция и другие страны).
      В России наука о лесе прошла нелегкий путь.
      Зарождение научного познания о лесе в России относится ко второй половине XVIII в. в связи с успехами естественных наук, особенно географии, и накоплением производственного опыта. Оно связано с именами М. В. Ломоносова, А. Т. Болотова, Фокеля, С. П. Крашенинникова, А. А. Нартова, В. Н. Татищева, П. И. Рычкова.
      В разработке научных знаний о лесе ученым нашей страны принадлежит почетная роль. Однако на протяже-


      Стр. 4.

      нии XIX в. в России подавлялось самобытное русское лесоводство. В учебной литературе настойчиво проводился тот взгляд, что русское лесоводство всем обязано западноевропейской науке, иностранным ученым. Такой взгляд приводил к недооценке и даже к забвению крупнейших отечественных достижений в лесоведении и лесоводстве.
      Передовые русские ученые стремились популяризировать достижения отечественных лесоводов. П. Н. Вереха совместно с А. Ф. Рудзким (1878) составил ряд указателей отечественной литературы о лесе. В их систематическом указателе одних только отдельных книг по лесоводству, изданных на русском языке до 1878 г., значилось 374 названия.
      Ряд разделов лесоводственной науки разработан целиком русскими учеными или при их участии, например, учение о смене пород. В России зародилось учение о типах леса. В его развитии еще в прошлом веке немалую роль сыграли русские лесоводы Севера.
      Многочисленные оригинальные работы наших лесоводов посвящены проблеме рубок и возобновления леса, прежде всего главнейших пород, распространенных на территории нашей страны, — сосны, ели и дуба.
      Наши лесоводы внесли огромный вклад в отечественную и мировую науку своим изучением природы девственных лесов, роли лесов в изменении гидроклиматических и почвенных условий, разработкой оригинальных методов выращивания, воспитания и охраны лесов.
      Русские ученые первые доказали возможность разведения леса в степях и разработали методы степного лесоразведения. В СССР изучаются и внедряются в практику новые древесные культуры.
      Существенные достижения имеются у нас в изучении строения и физико-механических свойств древесины, патологии леса, природы лесных пожаров и методов борьбы с ними.
      Работы многих отечественных лесоводов сыграли большую роль в развитии не только лесоводства, но и сопредельных наук — ботаники, почвоведения, зоологии, метеорологии и др., а многие отечественные представители этих наук немало способствовали научному прогрессу лесоводства.


      Стр. 5.

      Разрабатывая новые задачи, выдвинутые народным хозяйством СССР, советская лесная наука широко применяет накопленный опыт и развивает дальше важнейшие достижения русской и мировой лесной науки, активно укрепляя свои связи с передовыми учеными Запада и Востока.
      Наша наука использует все прогрессивное, что создано иностранными учеными, и берет все наиболее ценное из прошлого.
      Чтобы знать настоящее и создавать будущее, надо изучать прошлое.
      В СССР создано много научно-исследовательских учреждений с обширной опорной сетью по изучению и решению лесных проблем; открыты десятки лесных вузов и факультетов в высших учебных заведениях, образованы центры лесоводственной науки в Академии наук СССР и Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина.
      Перед советской наукой о лесе стоят большие и благородные задачи по дальнейшему изучению и всестороннему использованию лесных богатств страны на благо народа, по восстановлению и улучшению лесов, повышению их продуктивности, созданию новых лесов в степях, тундрах и пустынях.
      Выполняя решения XX съезда КПСС, советские лесоводы умножат свои теоретические достижения и практические мероприятия народнохозяйственного значения.
      Эта книга представляет собой попытку кратко осветить историю отечественного лесоводства и дать общую картину состояния науки о лесе в настоящее время. Само собой разумеется, книга не дает и не может дать исчерпывающего освещения этой большой темы. Такой задачи автор себе и не ставил.


      Стр. 6.

      Глава первая
      ЗНАЧЕНИЕ ЛЕСА НА РУСИ

      Лес в жизни русского народа всегда играл огромную роль. С давних времен русские люди использовали лес для различных нужд. Жилые и хозяйственные строения, особенно в лесной полосе Восточной Европы, уже в IV— V вв. [1] [Н. Н. В о р о н и н и др. История культуры Древней Руси. Т. I. Глава: Жилище. М., изд-во АН СССР, 1948.] сооружались из дерева в виде бревенчатых срубных построек. Высокой культуры русское деревянное зодчество достигло в XII—XIII вв. в первую очередь в северных городах (Новгород, Старая Русса, Псков и др.).
      Одна из старейших специальностей на Руси — плотничье дело. Искусные «древоделы», плотники, зодчие создавали из дерева величественные сооружения. В городах строились рубленные из дерева храмы, дворцы князей, гридницы, терема. В Новгороде из дерева возведен тридцатиглавый Софийский собор.
      Старый московский кремль окружали деревянные стены — вначале из сосны, затем, при Иване Калите (с 1339 г.), из дуба. Лишь в 1366—1367 гг., при Дмитрии Донском, стены из дерева начали заменять каменными. Крепостные стены других городов и дома в городах сооружались целиком из дерева. Особенно применялось дерево в строительстве, хозяйстве и быту сельским населением. «Рубка леса, — писал В. И. Ленин, — и первоначальная обработка его для собственного потребления составляют исконное занятие крестьянства, входящее почти повсюду в общий круг работ земледельца» [2] [В. И. Л е н и н. Развитие капитализма в России. Соч., т. 3, изд. 4-е, 1953, стр. 460.].


      Стр. 7.

      Много столетий насчитывает в России история смолокурения — этого старейшего способа химической переработки древесины. Смолокурение получило широкое распространение с XIV века, главным образом на Севере. По некоторым данным, смолокурение возникло в России даже в XII в. [3] [П. М. Л у к ь я н о в. История химических промыслов и химической промышленности России, т. III. М., 1951.] К нашим старейшим лесохимическим производствам относятся также углежжение и дегтекурение. В еще более глубокую древность уходят охотничий промысел и «бортные ухожья» (собирание меда диких пчел). Недаром «одним из первых славянских слов, записанных Приском, секретарем восточно-римского посольства в лагере Аттилы, был «мед» — древний славянский напиток, приготовляемый из пчелиного меда» [4] [П. Н. Т р е т ь я к о в. Подсечное земледелие в Восточной Европе. «Известия ГАИМК», т. XIV, вып. 1, 1932.].
      Жителям лесных районов пришлось отвоевывать у леса часть земель под сельскохозяйственное пользование. Но для земледелия были пригодны не всякие лесные площади. Это также заставляло русских людей присматриваться к лесу, различать его на пригодный и непригодный в зависимости от характера почвы. В «Сошенном письме» и в «Писцовых книгах» XV в. при описании земельных наделов встречается разделение лесов на «пашенные» и «непашенные», т. е. пригодные и непригодные для пашни. К «непашенным» относились, например, заболоченные леса.
      В глубокой древности теряются и истоки русской лесной терминологии. В последующие столетия, уже в XV—XVI вв., эта терминология отличалась большим разнообразием. Такие названия, как «бор», «лес по болоту», «лес бревенный», «лес дровяной», «лесная поросль» и другие, не утратившие значения до наших дней, встречаются еще в «писцовых книгах» Многие народные названия вошли и в современное лесоводство (бор, суборь, дубрава, рада и др.). Столетия назад было известно слово «тес» (от слова «тесать»), сохранившееся до настоящего времени.
      Попытки охранять леса нашего государства законом относятся к глубокой древности. В XI в., при Ярославе Мудром, поджог и порубка лесов строго наказывались.


      Стр. 8.

      Специальные лесоохранительные меры издавна вводились на Руси в некоторых монастырских лесах. Одну из первых «охранных грамот» выдал Иван III Троицко-Сергиеву монастырю в 1485 г. В XIV—XVI вв. соблюдался особый режим рубок в среднерусских лесах, имевших большое стратегическое значение (Тульские засеки) и сыгравших огромную роль в обороне страны от набегов татар. Недаром крымские татары, как указывает В. О. Ключевский, называли леса Московского государства «великими крепостями». Значительную роль леса сыграли в борьбе русского народа в XVI в. с Ливонским орденом, в XVII в. — с польскими интервентами, в начале XVIII в. — в войне со Швецией, в 1812 г. — с наполеоновской армией.
      Эксплуатация лесов в прежние времена производилась и в некоторых других районах, вошедших впоследствии в состав Российского государства. Еще в XIV в. на Черноморском побережье Кавказа велась торговля самшитом Потребителями самшита были генуэзцы. Они привозили из своих колоний соль в обмен на самшитовое дерево, доставляемое жителями горных селений по цене пуд дерева за пуд соли.
      Народнохозяйственное значение леса в нашей стране возрастает в XVII в., когда, по словам В. И. Ленина, отмечается новый период русской истории, характеризующийся «усиливающимся обменом между областями, постепенно растущим товарным обращением, концентрированием небольших местных рынков в один всероссийский рынок» [5] [В. И. Л е н и н. Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов? Соч., т. 1, стр. 137.].
      В конце XVII в. потребность в древесине возросла, в частности, в связи с возникновением в России, особенно на Урале, черной металлургии, для которой был нужен древесный уголь, являющийся «горючим и восстановителем при выплавке чугуна из железных руд» [6] [В. Н. К о з л о в. Пиролиз древесины. М, 1952.].
      В XVII в. появляются зачатки внешней торговли лесом и его продуктами — смолой и поташом. Их вывозили через Архангельск в Англию.


      Стр. 9.

      Глава вторая
      РАЗВИТИЕ ЛЕСОВОДСТВА В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII ВЕКА

      Кораблестроение и лесное дело

      С давних пор в нашей стране начали применять древесину в судостроении — сначала в речном, а затем и в морском.
      Еще в XVI в. при Иване Грозном, стремившемся укрепить позиции России на Белом море, в Вологде строили десятки судов [1] [См. В. В. М а в р о д и н. Русское полярное мореходство до XVI века. «Вопросы истории», № 8, 1954.]. Тогда же мачтовый лес заготовляли в Архангельской губернии, и русские ходили морем с Северной Двины на Енисей [2] [См. Л. С. Б е р г. Очерки по истории русских географических, открытий. М. — Л., 1946.]. На Севере работали водяные пильные мельницы и начинали строить корабельные верфи (в 1548 г. построена верфь в Соловецком монастыре). Одна из таких мельниц сооружена в 1553 г. на Северной Двине вблизи с. Вавчуга в 80 км от Архангельска [3] [См. В. Ч е р н ы ш е в. Вавчуга. Архангельский сборник, 1863.]. Большое количество леса, особенно начиная с XV в., шло для получения поташа, а также на топливо при солеварении.
      Пионеры отечественного морского кораблестроения Баженины в 1671 г. получили водяную пильную мельницу в Вавчуге, существовавшую там уже более ста лет, а в 1693 г. Петр Первый разрешил Бажениным открыть верфь. Это была первая русская купеческая верфь [4] [См. Л. У х т о м с к и й. Поездка речным путем от Петербурга до Архангельска в навигацию 1863 г. Морской сборник, т. 79, № 8, 1865.].


      Стр. 10.

      В начале XVIII столетия для постройки торговых и военных кораблей Петр I заложил казенную верфь в Соломбале. В 1706 г. под Архангельском, на речке Ширша, была устроена казенная водяная пильная мельница. Первоначально она предназначалась для распиловки досок на экспорт [5] [См. П. Г. Л ю б о м и р о в. Очерки по истории русской промышленности. М., 1947.]. Однако эта пильная мельница длительное время играла заметную роль и в отечественном кораблестроении. В 1791 г. упомянул о ней в своем дневнике П. И. Челищев, указав, что она имеет «для пиления на потребу Архангельского Соломбальского адмиралтейства тесу и брусья три пильных анбара, в каждом по два станка, и в водяной же молотовой кузнице на корабли и другие военные суда якори. и прочее кузло» [6] [П. И. Ч е л и щ е в. Путешествие по северу России в 1791 году. СПб., 1886.]. Пильная мельница, о которой пишет П. И. Челищев, существовала и в XIX в. Впоследствии этот вид лесопиления вытеснило на Севере введение паровых лесопилок. Мукомольная водяная мельница в Ширше просуществовала до тридцатых годов XX в.
      В связи с потребностями верфей и пильных мельниц в древесине усилилось в эти годы проведение выборочных рубок.
      В 1703 г. Петр I издал распоряжение о сохранении лесов на Двине у города Архангельского. Но уже в следующем году Баженины, сославшись на жалованную грамоту, исходатайствовали разрешение покупать или самим рубить ежегодно по 4000 дерев [7] [См. Н. П о п о в. О. А. Баженин. Древняя и новая Россия, вып. 9 и 10, 1877.]. Таким образом, если даже допустить, что ежегодный объем производимых ими заготовок леса не увеличивался, то и в этом случае в течение полустолетия только одни Баженины вырубили на Двине около 200 тысяч крупномерных стволов — количество по тем временам не малое. Правда, все эти деревья пошли на нужды отечественного судостроения.
      Большой ущерб северным лесам нанесли в дальнейшем иностранные предприниматели, заключившие во второй половине XVIII в. договоры на заготовку древесины,


      Стр. 11.

      реализуемой на иностранных рынках. В устьях некоторых рек, особенно на Онеге, англичанин Гом соорудил несколько верфей, на которых построил корабли и организовал вывоз за границу огромного количества лучшей северной древесины. Компания Гома, оказавшаяся в 1780 г. несостоятельной, оставила после себя тяжелое «наследство» в виде огромного скопления гниющих бревен по берегам Онеги и в лесу. Вот что писал по этому поводу П. И. Челищев:
      «Еще я там видел заготовленный англичанином Го-мом для строения кораблей лес, которого лежит вдоль на версту, да поперек саженей на сто, и гниет он непокрыт и не складен порядочно». Ссылаясь далее на показания очевидцев, П. И. Челищев добавлял: «если из любопытства рассмотреть в лесу, то на каждой версте такового для строения кораблей гниющего лесу можно най-дтить полмиллиона дерев» [8] [П. И. Ч е л и щ е в. Путешествие по северу России в 1791 году. СПб., 1886.].
      П. И. Челищева возмущала сложившаяся тогда (во второй половине XVIII в.) практика, при которой «англичане и голландцы в торговом обороте платят России мене по 25 копеек за бревно, и то пивом, портером да пряными кореньями, а когда бы казне случилось строить флот в тех местах, то бы принуждена была платить по рублю за собственное свое дерево пиловое, а о корабельных частях не знаю как и сказать» [9] [Там же, стр. 62.]. П. И. Челищев обнаружил на Онеге большие злоупотребления, чинимые иностранцами, выступающими порою в невинной роли директоров русских лесных экспортных контор.
      В своем дневнике он записал:
      «Никогда и нигде не было выдумано вреднее для истребления лесу заведение, как в Онегской лесной конторе, и способнее к тому не бывало человека, как приставленный сей нерадивый Ниман, природою Швед, по званию купец, по должности директор, а по промыслу разоритель» [10] [Там же, стр. 61.].
      О последствиях деятельности компании Гома В. Богуславский писал: «Прошло 70 лет с тех пор, как перестала действовать в Онежских лесах компания Гома, а время не


      Стр. 12.

      залечило и еще не скоро залечит нанесенные Гомом раны Архангельским лесам... Все построенные им из русского леса корабли, нагруженные русской сосной, отплыли за границу и, проданные там, спустили торговый русский флаг и пошли на службу иноземцам. А между тем, для создания этой гомовской флотилии и производства обширного торга сосновым товаром вырублены и засорены лучшие и для сплава удобнейшие леса» [11] [В. Б о г у с л а в с к и й. О купеческом судостроении в России, речном и прибрежном. СПб., 1859.].
      Вывоз корабельного леса за границу в ущерб интересам страны принял во второй половине XVIII в. такие размеры, что в 1798 г. правительство вынуждено было запретить отпуск бревен и досок из петербургского и архангельского портов. По существу этот запрет оказался пустой формальностью, как и поручение адмиралтейству и коммерц-коллегии составить проект правил для лесной торговли. К тому же, даже эти формальные ограничения вывоза лесоматериалов из казенных дач за границу были вскоре, в начале XIX в., отменены.
      На постройку кораблей на Севере сначала шла сосновая, а затем и лиственничная древесина.
      В 1695—1696 гг. в с. Преображенском (под Москвой) были построены первые суда для Азовского похода; впоследствии суда выпускались Воронежским и Тавровским адмиралтействами. В 1702 г. была основана олонецкая верфь на р. Свирь, а в 1704 г. — петербургская верфь. Действовали и другие верфи. Для судостроения корабельный лес заготовляли в Воронежской, Казанской и некоторых Других губерниях. В особенно большом количестве вырубали дуб.
      Развитие кораблестроения вызвало большой спрос на смолу, что вместе с усилившимся экспортом этого продукта также привело к интенсивной вырубке лесов. В связи с этим в 1743 г. был поднят вопрос о прекращении в Архангельске торговли смолой и об организации продажи лесоматериалов в обработанном виде (доски, брусья, мачты). Но такие предложения успеха не имели, и интенсивная порубка лесов для получения смолы продолжалась [12] [См. П. М. Л у к ь я н о в. История химических промыслов и химической промышленности России. Т. III, 1951.].


      Стр. 13.

      Потребность в лесоматериалах для кораблестроения и их быстрое истощение в районах первоначальных заготовок определили необходимость описания лесов. Естественно поэтому, что Петр I уделял русскому практическому лесоводству большое внимание. Он велел описать все леса вдоль больших рек по обе стороны на 50 верст и вдоль малых сплавных притоков их — на 20 верст, а также заповедные леса и составить карты с обозначением лесных дач, рек и пристаней, к которым удобно доставлять лесные материалы. Особое значение придавалось таким породам, как дуб, мачтовая сосна, лиственница, а также ильм, вяз, клен и ясень, предназначавшимся главным образом для нужд флота.
      Потребность в описании архангельских лесов возникла в первые годы XVIII в. В самом конце XVII и в начале XVIII в. проведена опись лесов в Воронежской губернии. В дальнейшем, с 1723 г., описания сопровождались составлением лесных ландкарт. На ландкартах отмечали места произрастания деревьев нужных пород и размеров. Деревья разделялись на уже годные и на способные стать годными в будущем для строительства военных кораблей [13] [См. М. А. Ц в е т к о в. Развитие лесопотребления в связи с судостроением. Труды Института леса АН СССР, т. X. М., 1953.].
      К корабельному лесу предъявляли исключительно высокие требования: мачтовая сосна в отрубе должна была иметь диаметр не менее 12 вершков (54 см).
      Первоначально выборочные рубки имели приисковый характер: лучшие деревья выбирали в любых местах лесной дачи, соблюдая лишь определенные расстояния от сплавных рек.
      Увеличение потребности в лесе обусловило и дальнейшее повышение практического интереса к нему, понемногу вызвало к жизни и задачи восстановления и разведения лесов.
      Недостаток в древесине в некоторых местах уже начинал чувствоваться по мере того, как, выражаясь словами русского лесовода первой трети XIX в. П. Перелыгина (1831), возникало «множество фабрик, мануфактур, заводов, мастерских и проч., требующих для поддержания своего огромного количества дерева или горючего мате-


      Стр. 14.

      риала, когда искусство устроения зданий стало нуждаться в дереве совершеннейших качеств и в большем количестве» [14] [П. П е р е л ы г и н. Начертание правил лесоводства. СПб., 1831.].
      На Карельском перешейке уже после смерти Петра I была создана Линтуловская лиственничная роща (рис. 1). Линтуловская роща, сохранившаяся до сих пор, представляет старейший в мировой практике положительный опыт искусственного разведения леса на Севере.
      Первый посев лиственницы семенами, полученными из. Архангельской губернии, произвел «лесной знатель» Фокель весной 1738 г.; лиственница разводилась здесь и позже — от 1743 г. до двадцатых годов XIX столетия.
      Ныне, через два столетия после закладки рощи, на ее отдельных участках запасы древесины составляют до 1800 м3 и более на 1 га, что сильно превышает обычные запасы лесов естественного происхождения в северных районах.
      Неподалеку от Петербурга Петр I сам выбрал и засадил дубом участок в 200 шагов длины и 50 шагов ширины. В 1696 г. он посеял желуди дуба вблизи Таганрога.
      В начале XVIII в. было создано своего рода лесное управление, а в 1722 г. — введен штат вальдмейстеров, издана инструкция по управлению лесами. Петр требовал бережно, рационально использовать лес и в 1715 г. дал указание — лес, годный на дома, не рубить на дрова, дрова заготовлять из ели, березы, ольхи и осины. Он советовал владельцам лесов малолесных губерний сеять дуб, липу, клен и другие древесные породы.
      В 1732 г. вышла инструкция (или указ) о ведении хозяйства в корабельных лесах, о севе лесов для флота. Адмиралтейств-коллегий поручалось подчищать и охранять дубовые и другие годные для флота деревья и производить в удобных местах посевы лесов. В этом указе впервые говорится о вызванных из Германии форстмейстерах [15] [Ученые лесоводы.], которым вверялся надзор за всеми подчищенными и засеянными пространствами и поручалось засевать выбранные участки — не слишком редко, не слиш-


      Стр. 15.


      Рис. 1. Линтуловская лиственничная роща.


      Стр. 16.

      ком густо, а «как к наилучшей пользе благопотребно быть может» [1б] [Ф. К. А р н о л ь д. История лесоводства. СПб., 1895, стр. 212.].
      Итак, развитие кораблестроения повлияло на масштабы и характер эксплуатации лесов и обусловило вместе с тем некоторые меры по охране и восстановлению леса.

      Предпосылки развития лесоводства на Урале

      Развитие горнозаводского дела, особенно на Урале, оказало большое влияние на размеры эксплуатации лесов, на состояние и ведение лесного хозяйства в районах расположения горных заводов. Горнорудная промышленность, работавшая на древесном угле, требовала огромного количества древесины.
      В виде поощрения «за хорошее управление» горнорудной промышленностью Петр Первый передал заводам Демидова огромные лесные площади и предписал правила для хозяйствования в этих лесах. «Леса заводские велено было разделить на участки; по вырубке лесосек оставлять их под поросль, при этом наблюдать за молодняком и особенно предохранять их от огня» [17] [Н. В. Ш е л г у н о в. История русского лесного законодательства. СПб., 1859, стр. 71.].
      Сын тульского кузнеца Никита Демидов (1656—1725), ставший предприимчивым заводчиком и получивший звание дворянина, и его сын Акинфей (1678—1745), поставлявшие казне оружие и жестоко эксплуатировавшие труд уральских крестьян, значительно приумножили свои богатства благодаря лесу. К Невьянскому (Верхотур-скому) заводу указом 1702 г. были приписаны леса на 30 верст [18] [В то время верста равнялась тысяче русских сажен. Сажень равняется 2,134 м.] вокруг, а через 30 лет, к 1732 г., семи демидовским заводам были отведены леса, простирающиеся вокруг заводов на 30—60—90 верст. Кроме того, А. Демидов скупил большие площади лесов у местного населения и присоединил их к лесным урочищам, полученным от казны [19] [См. Б. Б. К а ф е н г а у з. История хозяйства Демидовых в XVIII—XIX вв. Т. 1, 1949.].


      Стр. 17.

      Дальнейшее расширение на Урале горнозаводской промышленности сопровождалось усилением эксплуатации лесов и разработкой техники углежжения. Вырубка лесов вызывала необходимость их восстановления для получения лесовладельцами постоянного дохода и создавала некоторые предпосылки для зарождения лесоводства, основанного на местном опыте.

      Интерес к лесу передовых деятелей культуры первой половины XVIII века

      Современник Петра, известный публицист и экономист И. Т. Посошков (1652—1726) [20] [Он же мастер «Серебряной палаты», оружейный техник и предприниматель.] в книге «О скудости и богатстве» подчеркивает необходимость рационального использования леса и дает советы по его разведению и охране. Этот автор выражает пожелание, чтобы лес, «кой годитца в строение, на дрова отнюд бы не рубили», требует использовать валеж и не трогать молодой лес. Посошков говорит о необходимости охраны лесов от пожаров и рекомендует осеннее выжигание травы вблизи леса, чтобы «вешнею порою степной пожар в лесу не дошел и не выжег бы».
      Посошков высказал взгляд на причины безлесья степей, сводившийся к тому, что «аще б не пожары, то и при степных местах леса б велики были». Подобный взгляд почти 200 лет спустя высказали также некоторые наши ученые, причем в отношении северной лесостепи его разделяют многие и в настоящее время (учитывая также влияние рубок).
      Посошков советовал высевать семена березы, липы, осины, клена, вяза, дуба, орешника и указывал на необходимость в первый год прополки, «чтобы степная трава не заглушила ево», т. е. он понимал отрицательную роль для лесопосадок травяной растительности. Рекомендуемый И. Т. Посошковым подбор древесных пород не случаен — он правильно намечал создание устойчивых смешанных степных лесонасаждений.
      Таким образом, работа И. Т. Посошкова содержит интересные лесоводственные предложения, но по усло-


      Стр. 18.

      виям того времени далеко не все из них могли быть осуществлены. К тому же книга И. Т. Посошкова не получила сколько-нибудь заметного распространения и в то время была мало известна [21] [Книга «О скудости и богатстве», написанная в 1724 г., впервые опубликована лишь в 1842 г., т. е. почти через 120 лет после ее написания. В XVIII в. она распространялась в рукописи, причем обратила на себя внимание М. В. Ломоносова и благодаря его заботам с этой работы был снят список для Академии наук.]. Труд И. Т. Посошкова имеет большое значение для истории русской лесной науки и является убедительным показателем самостоятельности нашего отечественного лесоводства. Он свидетельствует о том, что развитие у нас лесоводства началось задолго до того, как в России появились переводные ле-соводственные сочинения. Лесохозяйственные проблемы волновали умы передовых людей нашей страны еще до появления в России иностранных «лесных знателей» и независимо от них.
      Надо сказать, что попытка использования зарубежных «лесных знателей» не давала значительных результатов. «Выписываемые из Германии форстмейстеры приносили мало пользы, потому что не знали русского языка и употребляли много времени, пока изучали русскую речь, а изучивши, возвращались на родину, не успев что-либо полезное сделать» [22] [Ф. К. А р н о л ь д. История лесоводства. СПб., 1895, стр. 213—214.].
      Ценные сведения о лесных породах, произрастающих в России, имеются в сочинениях известного историка и географа XVIII в. В. Н. Татищева (1686—1750). Анкета для губернаторов, вице-губернаторов и «прочих управителей», детально разработанная В. Н. Татищевым, среди других содержала и следующие вопросы: «какие деревья разных родов в лесах с плодами и без плодов находятся, и ест-ли такие, которых в других российских странах не находится и не знают, то оные с их листьем и плодами описать обстоятельно, и ежели есть искусный иконник или живописец, то смалевать, притом же приобщить також и деревья, хотя таких во многих местах находится, да не такой доброты, яко в Орле и тамошних местах слоеватой и твердой дуб, в Вятке на березе капь, в Терках клен


      Стр. 19.

      узорчатый и тому подобное, то такие також обстоятельно описать» [23] [В. Н. Т а т и щ е в. Избранные труды по географии России. М., 1950, стр. 82.].
      Большой научный интерес имеет и такой вопрос анкеты: «В которое время и какое дерево в первых весною лист и цвет показывает и в осень отпадает» (стр. 82). Этот чисто фенологический вопрос, не утративший значения и поныне, позволяет считать В. Н. Татищева отечественным пионером в фенологии.
      Вопросы анкеты свидетельствуют о большой глубине, с какой В. Н. Татищев разработал программу изучения лесной растительности России.
      В другом труде («Введение к гисторическому и географическому описанию Великороссийской империи»), написанном в 1744 г., Татищев замечает: «Лесными деревьями Российская империя перед всеми протчими государствами избыточествует, между которыми дуб не только в разные строелные и столярные работы, но и к корабельному строению употребляемой, предпочтению достоин есть».
      В этой же работе Татищев приводит перечень и других пород. Он говорит о широком распространении сосны, ели, березы, липы и пр.; отмечает приуроченность орешника, клена и ясеня, как и дуба, к «теплым провинциям». Для Сибири в качестве характерных пород автор называет кедр, лиственницу, пихту. Татищеву были известны некоторые свойства древесины и способы использования ее. О лиственнице он пишет, что она «подобна сосне, токмо тверже и так тяжела, что на воде тонет и часто в реках окаменелую находят», и указывает, что из березовой коры «сидят деготь, из сосны, ели, пихты или лиственницы делаются смолы, из которых сосновая наибольше употребительна есть».
      Татищев установил, что к западу от Урала растут дуб и орешник, а в Сибири «оных и других многих деревьев нет» [24] [Там же. Общее географическое описание всея Сибири.].
      К сожалению, большая часть трудов В. Н. Татищева, в том числе и по вопросам леса, как и труд И. Т. Посошкова, своевременно опубликована не была.


      Стр. 20.

      * * *
      Постепенно, хотя и с большими трудностями, лесные знания в России и практика лесоводства пробивали себе дорогу.
      Давнюю историю имеет разведение на Европейском Севере за пределами их естественных границ ряда древесных пород, а среди них — кедра, лиственницы и пихты.
      Во многих районах Севера можно и теперь встретить следы кедровых рощиц, заложенных два века назад. На одном из островов Вавчугского озера (остров «Городище») была создана небольшая кедровая роща (по преданию, в честь посещения этого района Петром Первым) [25] [По другой версии, эти кедры посажены самим Петром. Однако подсчет годичных слоев, произведенный нами в 1951 г., этого не подтверждает. Вероятнее, что эти кедры были посажены в год смерти Петра (1725 г.) или несколько позднее.]. Часть этих кедров сохранилась. Еще недавно на острове рос величественный кедр диаметром 1 м у шейки корня (85 см на высоте 1,3 м). Остатки кедровой рощи, заложенной в VIII в., сохранились в Сольвычегодском районе (Коряжма).
      В дальнейшем кедр и некоторые другие породы культивировались на Соловецких островах. В ряде мест на Севере, вокруг церквей и на кладбищах, старые кедры встречаются и в настоящее время.
      На Кондострове (в Онежском заливе) сохранилось несколько посаженных монахами лип, кедров, яблонь, а также желтая акация и другие кустарники. Удачен был выбор места посадки: обрывистыми скалистыми отрогами оно отгорожено от северных, западных и восточных ветров — самых холодных — и открыто южным и юго-западным ветрам — самым теплым на Севере.
      Таким образом, посадки лесных пород и охрана леса производились не только на юге, но и на севере России, где испокон веков приходилось отвоевывать землю под пашню.


      Стр. 21.

      Глава третья
      РУССКОЕ ЛЕСОВОДСТВО ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII ВЕКА

      Развитие русскими учеными науки о лесе.
      М. В. Ломоносов и лесная наука. Роль Российской Академии наук в изучении лесов

      Изучению лесов России в XVIII в. немало способствовали географические экспедиции академии (под руководством Палласа, Лепехина и др.), накапливавшие ценный фактический материал; начало же научного познания леса положил М. В. Ломоносов (1711—1765). В перечень предполагаемых работ, составленный М. В. Ломоносовым, была включена тема «О лесах», фигурирующая также в его записке «Мнение о учреждении государственной коллегии» (1760 г.).
      М. В. Ломоносова глубоко интересовала проблема сбережения лесов путем их рационального использования и, в частности, использования в России торфа.
      В труде «О слоях земных» М. В. Ломоносов пишет: «Что турф есть в России, о том сомневаться не должно... Есть у нас не хуже Голландских луга, болота, топи, валежники оброслые мхами... Но о сем пространнее должно изъясниться в нарочном рассуждении о збережении лесов, вместо коих служат на многих местах горные уголья» [1] [М. В. Л о м о н о с о в. О слоях земных. Соч., т. VII, под ред. Б. Н. Меншуткина, 1934, стр. 246.].


      Стр. 22.

      М. В. Ломоносов предвосхитил важные положения учения о лесе, в том числе о воздушном питании растений, о почве (особенно о гумусе [2] [Гумус — перегной, образовавшийся от разложения мертвых растительных и животных остатков.]), даже о роли различных древесных пород в образовании гумуса и др.
      Особенно большой интерес для лесоводственной науки представляют рассуждения М. В. Ломоносова о влиянии леса на почву. Он говорит: «В лесах, кои стоят всегда зелены и на зиму листа не роняют (т. е. хвойные. — И. М.), обыкновенно бывает земля песчаная; каковы в наших краях сосняки и ельники. Напротив того, в берез-никах и в других лесах, кои лист в осень теряют, больше преимуществует чернозем. А как известно, что лист на земли согнивает и в навоз перетлевает, то не дивно, что чрез них пески, глины и другия подошвы черною землею покрываются... Сосновые, еловые и других подобных дерев иглы спадают в малом количестве, и для того не могут с листами сравниться» [3] [М. В. Л о м о н о с о в. Соч., т. VII, 1934, стр. 228.].
      Наибольший интерес для лесоводственной науки представляют воззрения М. В. Ломоносова о влиянии различных древесных пород на образование органического вещества почвы, гумуса, не утратившие значения и до настоящего времени. «Когда ж где и есть чернозем в ельнике, то, конечно, от близости и соседства других [лиственных. — И. М.] дерев», — пишет М. В. Ломоносов [3] [М. В. Л о м о н о с о в. Соч., т. VII, 1934, стр. 228.].
      О положительном влиянии примеси лиственных пород (прежде всего березы к хвойным и именно к ели) были высказаны предположения затем в XIX в., но только в XX столетии эти предположения полностью подтвердились после экспериментального изучения свойств различных подстилок. Теперь береза (вместе с рядом других древесных растений) — общепризнанная почвоулучшающая порода.
      Этот вывод наша лесоводственная наука могла сделать значительно раньше, если бы своевременно были развиты положения М. В. Ломоносова.
      Известную положительную роль в развитии русского лесоводства сыграла книга Фокеля «Описание естественного состояния растущих в северных Российских странах лесов с различными примечаниями и наставлениями как


      Стр. 23.

      Михаил Васильевич Ломоносов (1711—1765).
      оные разводить», появившаяся одновременно с большой лесоводственной работой А. Т. Болотова в 1766 г. (после смерти М. В. Ломоносова).
      В книге Фокеля довольно подробно показано значение дерева для человека; дано описание многих древесных пород — дуба, ясеня, клена, березы, осины, осокоря, лиственницы, сосны, сибирского кедра, ели, пихты и др., а также кустарников; указаны условия произрастания древесных пород и способы их разведения. Материалы для книги были получены в России, что и делает ее цен-


      Стр. 24.

      Рис. 2. Фотокопия протокола заседания Академии наук, на котором рассматривалась рукопись Фокеля.
      ной для русского лесоводства. Сам Фокель прожил в России 25 лет (с 1735 по 1760 г.).

      Судьба книги Фокеля в немалой степени была определена М. В. Ломоносовым и первым русским ботаником С. П. Крашенинниковым [4] [Степан Петрович Крашенинников (1713—1755) — выдающийся русский ученый и исследователь Камчатки.], способствовавшим ее опубликованию. М. В. Ломоносов не только читал рукопись, но и высказал свои соображения о том, каким должен быть учебник по лесоводству для подготовки специалистов лесного дела в России. Об этом свидетельствует протокольная запись Академии наук от 4 мая 1752 г. (рис. 2).
      С. П. Крашенинников [5] [Архив АН СССР, ф. 1, оп. 2, 1752, № 1.] (рис. 3) критиковал язык рукописи Фокеля («Слог в книге так темен, что местами


      Стр. 25.

      Рис. 3. Фотокопия отзыва С. П. Крашенинникова о рукописи Фокеля.


      Стр. 26.

      разумети нельзя»), отмечал ошибки в ботанической классификации древесных пород и, в частности, указал, что «сочинитель во многих местах вступает не в свое дело, как например, в рассуждение о разности родов и о цветах показывает тем, что оного дела не знает основательно. В § 181 и 182 доказывает он, что ильм и вяз не одного рода». Указав и на другие недостатки рукописи Фокеля, С. П. Крашенинников подчеркнул вместе с тем важность разработанной в ней темы и необходимость подобных книг, «которые однакож в рассуждении недостатка лесов во многих местах весьма надобны» (рис. 3).
      Во время своих путешествий С. П. Крашенинников проявил непосредственный научный интерес и к древесной растительности. Он подробно описал границы леса и распространение различных древесных пород на Камчатке, их употребление. По его наблюдениям, основной пригодный для употребления лес состоял там из лиственницы и топольника, но лиственничники распространены только вдоль р. Камчатки и ее притоков, сосна же на Камчатке не встречается, камчатские березы отличаются от европейских («серее, весьма шероховаты и тверды»). С. П. Крашенинников обратил внимание на то, что на восточном берегу Камчатки леса обильнее, а около узкого перешейка, которым полуостров соединяется с материком, кроме стланца, ольхового и березового ерника и тальника, леса нет. Он впервые обнаружил и описал реликтовую рощу на Камчатке из пихты (Pinus picea) называемой сейчас пихтой «грациозной» [6] [С. П К р а ш е н и н н и к о в. Описание земли Камчатки, СПб., 1755.] Эта роща сохранилась до сих пор и продолжает интересовать различных исследователей. В частности, академик В. Л. Комаров и другие исследователи уделяли большое внимание пихте грациозной (Abies gracilis Kom).
      Приведенные материалы убедительно свидетельствуют о том, что Российская Академия наук серьезно интересовалась лесоводственными проблемами еще во времена М. В. Ломоносова.
      Это подтверждает также и своеобразный конкурс, объявленный Академией наук в 1779 г., на разработку способов сохранения дубового и другого корабельного леса,


      Стр. 27.

      Рис. 4. Титульный лист работы Фокеля.


      Стр. 28.

      который мог бы сопротивляться гниению, сохраняя свои технические качества.
      Однако в дальнейшем, если не считать редких выступлений в печати отдельных деятелей Академии (например, адъюнкта Германа, опубликовавшего в 1806 г. статью «История лесоводства в 1804 году») и академических экспедиций, попутно затрагивавших и некоторые вопросы леса, Академия наук эти начинания, к сожалению, не закрепила и не развила.
      М. В. Ломоносов, много сделавший для развития в России экспедиционных исследований, тем самым предопределил дальнейшее изучение природных ресурсов, в частности и растительности, в том числе и лесной. В работе «Краткое описание разных путешествий по Северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию» [7] [М. В. Л о м о н о с о в. Соч., т. VII, 1934.] (1763 г.) М. В. Ломоносов указывал на важное экономическое значение леса в связи с проблемой освоения естественных богатств дальневосточных окраин России.
      Частичное осуществление планов М. В. Ломоносова географического изучения России началось только после его смерти: в 1768—1774 гг. Академия наук снарядила ряд экспедиций, возглавлявшихся П. С. Палласом, И. И. Лепехиным и др
      П. С. Паллас [8] [Петр Симон Паллас (1741—1811) — естествоиспытатель, член Петербургской Академии наук.], вся научная деятельность которого прошла в России, обратил внимание на произрастание в рыньпесках (по маршруту из Уральска в Астрахань), при засухе, древесных и кустарниковых пород — тополя белого, ивы, лоха, скумпии. П. С. Паллас первый после В. Н. Татищева отметил в литературе, что восточной границей дуба является Урал. Ему принадлежит «Описание растений Российского государства с их изображениями» [9] [Издано в 1786 г. в Петербурге.]. Путешествуя по Сибири, П. С. Паллас подметил, что лиственница выделяет гумми — камедеобразную массу, растворимую в воде и обладающую клеящими свойствами. Многие свои выводы о Сибири П. С. Паллас сделал на основе сообщений местных жителей и работ своих помощников, впоследствии академиков — Зуева и Соколова.


      Стр. 29.

      И. И. Лепехин (1740—1802) — ученик С. П. Крашенинникова, исключительно много сделал для раскрытия особенностей природы разных районов России, главным образом Севера. Он обратил внимание на тугой рост деревьев на границе леса с тундрой, описал тундру и многие северные растения, привел их русские народные названия, интересовался вопросами лесохимии.
      Наблюдения и научные выводы И. И. Лепехина, в отличие от прочих академических изданий того времени, были неоднократно напечатаны на русском языке; они опубликованы и в наше время.
      Экспедиции дали ценный фактический материал, характеризующий некоторые природные особенности лесной растительности в разных частях нашей страны, но это не были специальные лесоводственные работы — материал, относящийся к лесу, терялся среди обширного географического материала и самостоятельного значения не имел.

      Первые специальные лесоводственные сочинения

      Особенно заметное развитие лесоводственная литература получила к 70-м годам XVIII в., когда стали издаваться Труды Вольного Экономического общества — старейшего научного общества в России, учрежденного в 1765 г. В этих Трудах опубликован ряд работ пионеров отечественного лесоводства. Через 42 года после написания книги И. Т. Посошковым, одновременно с выходом в свет работы Фокеля (рис. 4), о которой мы уже говорили, в 1766 г. было опубликовано сочинение А. Т. Болотова (1738—1833) «О рублении, поправлении и заведении лесов» (рис. 5). В этом сочинении, основанном на личном практическом опыте ведения лесного хозяйства в Каширском уезде Тульской губернии, А. Т. Болотов разработал научные принципы рубок леса и искусственного лесовозобновления и описал свойства древесных пород.
      А. Т. Болотов известен как широко образованный человек, оставивший глубокий след в ряде отраслей знаний, особенно в растениеводстве и, в частности, лесоводстве. А. Т. Болотову принадлежат интересные высказывания о преимуществе сплошных рубок.
      На основе многолетних наблюдений он пришел к ряду важных выводов относительно разведения различных


      Стр. 30.

      Андрей Тимофеевич Болотов (1738—1833)

      древесных пород в связи с условиями произрастания. Так, он рекомендует разводить на буграх клен и березу, около рек и «других вод» — ясень и ольху, в сырых местах — ольху и липу. О сосне он писал: «Сосна любит расти на сухой и песчаной почве и чем выше и пригористее положение места, тем для нее лучше» [10] [А. Т. Б о л о т о в. О рублении, поправлении и заведении лесов. Труды Вольного Экономического общества, ч IV, СПб., 1766, ч. V, СПб, 1767.]. А. Т. Болотов указывал на необходимость создания в России лесных питомников — «древесных рассадников». Он отметил разнообразие форм дуба («одни растут от природы криво и негодно; другие прямо и гладко») и, что особенно важно, рекомендовал «желуди собирать с таких деревьев, кото-


      Стр. 31.

      Рис. 5. Фотокопия первой страницы сочинения А. Т. Болотова, опубликованного в Трудах Вольного Экономического общества. 1766 г.


      Стр. 32.

      рые от природы растут высоко и прямо и лучше прочих». Таким образом, А. Т. Болотова можно считать пионером в разработке вопросов селекции не только в сельском хозяйстве, но и в лесоводстве. Ему же принадлежит приоритет в установлении зависимости порослевой способности от толщины пня.
      О многогранности научных интересов А. Т. Болотова свидетельствуют его крупные работы по плодоводству и сельскому хозяйству, в которых он приобрел наибольшую известность, а также работы по разведению леса и т. д. Обладая большой наблюдательностью, он подметил связь различных видов грибов с характером леса. Интересные суждения высказал А. Т. Болотов о грибородии в березовых рощах в связи с возрастом березы и с почвенными условиями. Он отметил, что в молодости эти рощи «... и вид составляют хороший и грибов производят великое множество, особливо если земля употребится под них не пышная черная..., а плотная твердая с наглинком, какая наиболее таким рощам свойственна» [11] [А. Т. Б о л о т о в. Некоторые замечания об усадебных рощах. Труды Вольного Экономического общества, ч. 56, СПб., 1804.].
      В год выхода сочинений Фокеля и Болотова были опубликованы статьи И. Г. Лемана «Мнение о лесах» и «Как лучшим способом жечь из дров уголья» [12] [См. Труды Вольного Экономического общества. Ч. I, СПб., 1765.], отражающие тесную связь лесного дела с горным. И. Г. Леман писал: «... Почитаю за некоторую должность уведомить каждого упражняющегося в горных и рудокопных делах, в варении соли, квасцов, купороса и селитры, чтоб иметь и о лесах хотя б малое знание; потому что такие фабрики и мануфактуры состоят в некоторой с лесами неразлучности» [подчеркнуто нами. — И. М.]. В первой статье И. Г. Леман рассматривает следующие вопросы: 1) о присмотре и сбережении лесов (разведение новых лесов, присмотр за разведенными и старыми лесами); 2) о правильном и «полезном оных употреблении». Он дает и практические рекомендации, причем обращает внимание на соответствие древесных пород определенным условиям местообитания.
      К числу зачинателей русского лесоводства надо отнести и академика А. А. Нартова — известного деятеля


      Стр. 33.

      науки и культуры конца XVIII и начала XIX в., президента Российской Академии наук. В 1765 г. А. А. Нартов опубликовал статью «О посеве леса» и в последующие годы — ряд других статей по лесному делу [13] [См. Труды Вольного Экономического общества, ч. III, СПб., 1766 и др.]. В лесоводственных работах А. А. Нартова приводятся не только рецептурные советы, но и поднимаются теоретические вопросы, касающиеся биологии леса — отношений древесных пород к почве, взаимоотношений растений между собой и т. д.
      В 1767 г. вышла работа первого члена-корреспондента Петербургской Академии наук П. И. Рычкова «О сбережении и размножении лесов» [14] [П. И. Р ы ч к о в. О сбережении и размножении лесов. Труды Вольного Экономического общества к поощрению в России земледелия и домостроительства. Ч. VI, СПб., 1767, стр. 84—112.]. Она охватывает большой круг вопросов — от общего значения леса, описания древесных пород (дуба, сосны, ели, липы, березы, вяза, осины, осокоря, ветлы) и качества древесины до оценки роли степных палов, рекомендаций по разведению леса, уходу за ним и по экономии древесины. Кроме того, он поставил вопрос о разведении леса в степи. П. И. Рычков впервые в отечественной литературе разработал научные основы лесного товароведения, проявил значительный интерес к вопросам лесной экономики. Он разработал ценные материалы о распространении лесов в Оренбургском крае в XVIII в. и установил границы произрастания некоторых древесных пород. П. И. Рычков был близко связан с В. Н. Татищевым, который являлся его учителем.
      П. И. Рычков был передовым практическим деятелем лесного хозяйства. В принадлежащих ему лесах он ввел ряд улучшений, например уборку валежника и окорку бревен. Он критиковал соседей-помещиков за равнодушное отношение к захламлению лесов, за невнимание к ним: «... много таких лесных мест от меня неподалеку, в коих для великого множества валежнику пройтить никоим образом невозможно; отчего они так заглохли, что никакой лес вверх и прямо подниматься тут не может. Вместо хороших и толстых деревьев растут тут только разные кустарники, ни в какое почти употребление негодные; а когда очищены они будут от валежника, то без вся-


      Стр. 34.

      кого сомнения пойдут в рост самые хорошие и нужные деревья. Сие могу я доказать в собственных моих дачах примерами» [15] [П. И. Р ы ч к о в. О сбережении и размножении лесов. Труды Вольного Экономического общества к поощрению в России земледелия и домостроительства. Ч. VI, СПб., 1767, стр. 84—112.].
      Лесоводственные работы П. И. Рычкова, как и А. Т. Болотова, основаны на личном опыте, на многолетних наблюдениях в натуре.
      В 1798 г. вышла в свет «Краткая Российская дендрология или общие правила о российских лесах, в пользу любителей лесоводства изданные». В этой книге леса разделены на черный, белый и красный и рекомендованы кустарники и иноземные древесные породы, пригодные для разведения в России. Таким образом, вопросы интродукции лесных древесных пород в нашей стране также имеют уже давнюю историю.
      Мы уже говорили, что в конце XVII в. и особенно в последующие годы начинает заметно развиваться горнорудное дело на Урале, в Сибири и других местах России. Это вызвало усиленную вырубку не только лесов Урала, но и Алтая. С 1743 г. успешно эксплуатируются ленточные сосновые боры Сибири [16] [Г. В. К р ы л о в и Н. Г. С а л а т о в а. Леса Западной Сибири, Новосибирск, 1950.]. В связи с этим почти повсеместно назрела необходимость в лесовозобновлении на месте вырубленных и выгоревших лесов.
      Но эти вопросы, волновавшие передовых людей того времени, практически оставались нерешенными.
      Член-корреспондент Российской Академии наук, впоследствии академик К. Г. Лаксман [17] [В начале своей деятельности в Барнауле К. Г. Лаксман занимался технической и горнозаводской химией под руководством И. Ползунова, что во многом определило его будущие научные интересы.], близко познакомившийся в 70-х годах XVIII в. с природными и хозяйственными условиями Сибири, опубликовал в «Трудах Вольного Экономического общества» статьи: «Наилучший способ сеять древесные семена для произращения лесов в сибирских степях» [18] [Труды Вольного Экономического общества, ч. XII, СПб, 1769] и «О посеве древесных семян в северных странах» [19] [Там же, ч. XXVII, СПб., 1774.].


      Стр. 35.

      Нельзя не отметить, что успеху лесоразведения, которым занимались некоторые русские помещики, благоприятствовало в этот период (особенно на юге) наличие в их распоряжении бесплатной рабочей силы (использование труда крепостных).
      Теоретические же работы отдельных ученых, непосредственно не связанных с лесовладением, очень медленно проникали в практику. Однако часть накопленных знаний о лесах России сыграла свою роль при составлении проекта Устава о лесах (1785) и их дальнейшем изучении.
      По уставу, леса России были разделены на три полосы (северная, средняя и полуденная), причем в каждой из них предусматривались различные хозяйственные мероприятия, оставшиеся не реализованными.
      Один из вариантов Устава о лесах датирован 1793 г. Копию этого «Полного Устава о лесах» сенатор П. А. Сой-монов переслал в 1793 г. из Петербурга в Барнаул начальнику Колыванских заводов [20] [Документ сопровожден письмом, в котором говорится:
      «Устав о лесах 1793 г. № 738 30 майя 1793 г.
      От генерал-поручика сенатора и кавалера Соймонова начальнику Колыванских заводов 2-му статскому советнику и кавалеру Качке.
      Препровождая при сем копию с полного Устава о лесах. Рекомендую Вашему Высокородию изображения в оном сеянию, насаждению, чистке — расположению на делянке, рубке и вообще всему бережению оных правил присвоить для состоящих под Вашим Управлением Колыванских заводов, что же касается до означенных в нем самовольную порубку и всякое повреждение оных взысканий, то довоспоследования высочайшей конфирмации оному Уставу благоволить держаться узаконений, ныне существующих. Но чтобы и Нерчинские заводы оным могли также воспользоваться, то приказав списать с оного копию, препроводить оную к начальствующему в тех заводах от себя Апрель 18 дня Петр Соймонов».
      1793 г.
      О нахождении этого документа в Барнаульском музее сообщил нам Г. В. Крылов.].
      Устав отражал лесохозяйственные знания в России конца XVIII в. В нем приводятся следующие положения: «О статейном разделении лесов с показанием какой статьи леса природны которой полосе, и какие леса расти могут в которой полосе»; «О разделении и употреблении


      Стр. 36.

      лесов»; «О умножении и разведении лесов» и др. В Уставе дано подробное описание деревьев и кустарников, их свойств, «на какой земле растут и как оные размножать». Отечественные древесные и кустарниковые породы (числом более сотни) разделены в Уставе на деревья первой, второй и третьей статей, деревья малорослого леса и кустарники. В Уставе приводятся данные «о деревьях иностранных, которые расти могут в России».
      Представляет интерес географический подход при лесохозяйственном разделении лесов. Даны, например, указания, на сколько частей надо делить в северной, средней и полуденной полосе лес первой, второй и третьей статей, а также малорослый и кустарник. Много внимания уделено в Уставе порядку рубки. Например, «о рубке лесосеки, которая портится, вместо очередной, о нарезке лесосек в зависимости от ветра, в гористых местах, при заводах, о введении в употребление пил для пиления и для свалки деревьев, об употреблении каждого дерева на что годно окажется»; «какой лес давать для адмиралтейства, какой для артиллерии, какой лес употреблять на дрова и на уголье». В Уставе говорится и «о предосторожности от лесных пожаров». В разделе «О умножении и разведении лесов» разрешаются, например, такие вопросы: «как в случае скудости в лесах поступать»; «сажать и сеять деревья на закраинах паств, пашен и дорог, на берегах рек и речек»; «какой статьи лес в котором округе нужнее, тот по свойству земли в той полосе стараться разводить»; «где на вырубленных лесосеках лес третьей статьи самосевом слабо растет, как поступать»; «в какое время года собирать семена со срубленного лесу третьей статьи»; «в которой полосе и на какой земле какого рода деревья сеять и садить» и т. д. В разделе «Запрещении» значатся, между прочим, такие вопросы: «подтверждение запрещения рубить в казенных лесах дуб, чинар, клен, илим, вяз, ясень, лиственницу и сосну, которая в отрубе 12 вершков и больше»; «подтверждение запрещения рубить на дрова строевой лес и годный к корабельному строению», «запрещение оставлять пень выше фута»; «запрещение из казенных рощ употреблять лес инако, как по именному и сенатскому указу» и др.
      Этот Устав представлял для того времени своеобразную энциклопедию лесохозяйственных знаний и рецептов.


      Стр. 37.

      Не все они были практически выполнимы, однако многие вопросы, рассматриваемые в этом документе, свидетельствуют о заметных сдвигах в лесохозяйственных знаниях и в практике лесного дела России к концу XVIII в.
      Значительный шаг вперед сделали в XVIII в. в области лесоводственных и лесохозяйственных знаний ученые Западной Европы.
      В XVIII в. заметное внимание изучению лесов уделял выдающийся шведский естествоиспытатель Карл Линней (1707—1778), подробно разработавший вопрос о разделении хвойного леса и написавший специальную работу о лесоразведении, изданную в 1748 г. Шведской Академией наук. Из наиболее крупных работ иностранных авторов следует назвать сочинения Дюгамеля дю-Монсо, изданные в 1755—1767 гг. во Франции в шести томах; первый том посвящен естественной истории деревьев и кустарников; во втором томе дано описание физических свойств деревьев; в третьем — рассказано о посеве и посадке деревьев; остальные тома посвящены эксплуатации лесов, транспорту и хранению древесины и, наконец, углежжению.
      Известный русский лесовод второй половины XIX в. Ф. К. Арнольд (1895) пишет: «Весь ряд этих замечательных сочинений представляет труд, какой нельзя было ожидать в XVIII веке. Все немецкие сочинения того времени, вместе взятые, не заключают в себе столько новых научных взглядов и выводов, как труд Дюгамеля. Этот ученый сразу завоевал себе громкое имя, и немцы не замедлили тотчас перевести на немецкий язык все эти выдающиеся книги».
      Большое значение сочинений Дюгамеля дю-Монсо отмечено и немецкими историками лесоводства, например Бернгардтом [21] [B e r n h a r d t A. Geschichte des Waldeigentums, der Waldwirtschaft in Deutschland. Berlin, 1872.], указывавшим на то, что труды Дюгамеля составили эпоху и повлияли на немецкую лесо-хозяйственную науку так сильно, как никакие другие. Прогрессивное значение труда Дюгамеля состоит в систематизации лесных знаний и попытке подведения под них научной основы (вплоть до обоснования их с позиций физиологии растений), чем ослаблялся голый эмпиризм, господствовавший в этой области.


      Стр. 38.

      Труд Дюгамеля дю-Монсо оказал влияние на формирование взглядов ряда немецких ботаников и лесоводов конца XVIII и начала XIX в. Мы имеем в виду Г. Котту (1763—1844), Ф. Пфейля (1783—1859) и др. Прогрессивные идеи воспринимались, однако, не всеми лесоводами. Так, лесоводственные положения, разрабатывавшиеся одним из крупнейших германских лесоводов, Г. Л. Гартигом (1764—1837), особенно отличались догматичностью, установлением неукоснительных «генеральных правил», независимо от местных условий. И все же надо отметить большое на первых порах положительное влияние Г. Л. Гартига на развитие лесоводства не только в Германии, но и в других странах. Широкую известность в мировой лесоводственной литературе получила разработанная Г. Л. Гартигом схема постепенных четырех-приемных рубок.
      Русская лесохозяйственная литература XIX в. уделила немало внимания работам Г. Котты, Г. Л. Гартига, Ф. Пфейля и других зарубежных ученых как основоположников науки о лесе. Это закономерно и понятно, но, к сожалению, она ни словом не обмолвилась о нашем великом соотечественнике М. В. Ломоносове и его современниках, например, о С. П. Крашенинникове.

      * * *
      В связи с общими успехами в области естественных наук, особенно географии, и накопленным практическим опытом во второй половине XVIII в. произошли сдвиги и в русском лесоводстве. В этот период появились специальные лесоводственные сочинения, в которых были даны впервые научные положения о лесе.
      Русские ученые XVIII в. — географы, естествоиспытатели, историки (В. Н. Татищев, С. П. Крашенинников, П. С. Паллас, В. Ф. Зуев, И. И. Лепехин, И. П. Фальк, П. И. Рычков и др.) сыграли значительную роль в сборе фактического материала о растительности России, ее лесах, породном составе лесов, распространении древесных и других лесных растений, о практическом значении и употреблении древесных и кустарниковых пород и пр. Все это способствовало расширению знаний о наших


      Стр. 39.

      лесах. Одновременно накапливался и начинал освещаться практический опыт и по выращиванию леса в России (А. Т. Болотов, Фокель, П. И. Рычков, К. Г. Лаксман, А. А. Мусин-Пушкин). В Западной Европе в разработке знаний о лесе также заметную роль в XVIII в. сыграли естествоиспытатели (Дюгамель дю-Монсо, Линней) и получили некоторое развитие технические приемы лесоводства, разработанные различными учеными (Г. Л. Гартиг, Г. Котта, Ф. Пфейль и др.). В основном это был период накопления фактов, продолжавшийся и в XIX в.
      Однако развитие лесоводства как науки шло все же медленно. Главные успехи в XVIII в. были достигнуты преимущественно в области точных наук, а наука о живой природе мало двигалась вперед, несмотря на накопленный эмпирический материал. Науке того времени были еще чужды представления о развитии, об эволюции; это задерживало ее развитие (наряду с недостаточным накоплением и эмпирического материала) и, в частности, формирование лесоводства как науки, которое долгое время продолжало оставаться в большой мере искусством.


      Стр. 40.

      Глава четвертая
      РУССКОЕ ЛЕСОВОДСТВО ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА

      Весьма важным этапом в развитии самобытного русского лесоводства было учреждение в России высшей лесной школы. В 1803 г. в Петербурге (до 1807 г. в Царском Селе) был открыт Лесной институт, в наше время преобразованный в Лесотехническую академию им. С. М. Кирова.