- Что ж, ладно, - сказал сэр Ивейн. - Я выеду против него первый; ибо я слабее вас, и, если он меня повергнет, тогда вы за меня отомстите.
      Вот сшиблись два рыцаря с такой страшной силой, и сэр Ивейн так ударил сэра Мархальта в середину щита, что копье его раскололось от удара на мелкие куски. А сэр Мархальт столь жестокий нанес ему удар, что сшиб на землю и коня и всадника и поразил сэра Ивейна в левый бок. Сэр же Мархальт повернул коня и отъехал туда, откуда начал поединок, и снова изготовился и поднял копье. Увидел это сэр Гавейн, перетянул наперед свой щит, уперли они оба копья в седельные упоры и ринулись друг на друга со всей мощью коней своих и ударили друг друга что было силы прямо в середину щита. Тут копье сэра Гавейна сломалось, а копье сэра Мархальта выдержало удар, и рухнул сэр Гавейн наземь вместе с конем.
      Но вскочил сэр Гавейн проворно на ноги, обнажил меч свой и пеший бросился на сэра Мархальта. Увидел сэр Мархальт, что он обнажил меч, и стал конем теснить сэра Гавейна.
      - Сэр рыцарь, - сказал тут сэр Гавейн, - должно тебе спешиться, иначе я зарублю твоего коня.
      - Грамерси, - отвечал сэр Мархальт, - вы очень великодушны. Вы обучаете меня рыцарскому обхождению, ведь в самом деле не подобает, чтобы один рыцарь сражался пеший, другой - верхом.
      И с тем сэр Мархальт прислонил копье свое к дереву, спешился, привязал к дереву коня и загородился щитом, и яростно ринулись они друг на друга. Ударили они мечами так, что от щитов щепы полетели, и рассекли они один на другом шлемы и кольчуги и нанесли один другому глубокие раны.
      Но у сэра Гавейна от девяти часов и до полудня сила прибавлялась и возрастала, так что к полуденному часу увеличилась его мощь втройне. А сэр Мархальт все это видел и очень дивился его возросшей мощи. И наносили они один другому жестокие раны. Но когда миновал полдень и день стал клониться к вечеру, сила сэра Гавейна начала убывать, и сделался он совсем слаб, так что едва мог уже ему противостоять, а сэр Мархальт все более укреплялся духом.
      - Сэр рыцарь, - сказал тут сэр Мархальт, - я убедился вполне, что вы славный рыцарь и муж великой мощи, я испытал ее на себе, пока она у вас не иссякла. Причины нам враждовать нет, и потому печально было бы, если бы я нанес вам увечья, ибо чувствую, что вы совсем ослабели.
      - О благородный рыцарь, - сказал сэр Гавейн, - вы произнесли слова, которые должен был бы сказать я.
      И с тем сняли они шлемы, поцеловались и дали клятву любить друг друга по-братски. И сэр Мархальт пригласил сэра Гавейна провести ту ночь у него. Так сели они на коней и поскакали к дому Мархальта.
      Едут, и по дороге сэр Гавейн говорит:
      - Очень дивлюсь я вам, сэр рыцарь, вы столь доблестный, столь благородный муж, отчего же вам быть ненавистником дам и девиц?
      - Сэр, - отвечал сэр Мархальт, - напрасно меня так называют, ведь это прозвание дали мне девушки из башни и прочие им подобные. Я сейчас открою вам, что за причина мне их ненавидеть: среди них есть злые волшебницы и чаровницы, и даже самого храброго рыцаря, могучего телом и доблестного духом, могут обратить они в жалкого труса, чтобы получить над ним власть. В этом причина моей ненависти к ним. А благородным дамам и девицам я всегда готов служить, как это и надлежит рыцарю.
      А во Французской Книге перечисляются те рыцари, которые одерживали верх над сэром Гавейном, несмотря на всю его втройне возраставшую мощь, и то были: сэр Ланселот Озерный, сэр Тристрам, сэр Борс Ганский, сэр Персиваль, сэр Пелеас, сэр Мархальт - эти шестеро рыцарей одержали победы над сэром Гавейном.
      Вот проехали они немного и очутились во владениях сэра Мархальта, вблизи небольшого монастыря. Там они спешились, дамы и девицы помогли им снять доспехи и поспешили осмотреть их раны, ибо все трое они имели увечья. И были приняты они у сэра Мархальта с превеликим радушием, ибо, когда он узнал, что они - племянники короля Артура, он постарался оказать им какое только мог доброе гостеприимство. Пробыли они там целую неделю, залечили надежно свои раны, а там и в путь собрались.
      - Нет, - сказал им сэр Мархальт, - так вот сразу мы не расстанемся, я провожу вас через наш лес.
      И поехали они все трое. А сэр Мархальт захватил с собой самое большое свое копье. Так ехали они по лесу день за днем чуть не целую неделю, прежде чем встретилось им на пути новое приключение.
      Въехали они в большой лес, носивший название, как и вся та сторона, Аррой - страна чудесных приключений.
      - В этой стране со времен, как утвердилась здесь христианская вера, - объяснил им Мархальт, - не проезжал еще ры,царь, чтобы не встретилось ему чудесное приключение.
      Поехали они дальше и очутились в глубокой долине, усеянной камнями, а по долине бежал чистый ручей. Тут же поблизости был его исток, светлый родник, и у того родника сидели три девицы. Подъехали рыцари, приветствуют девиц. А у старшей вкруг головы был златой венец, и от роду ей было шесть десятков зим, а то и более, и волосы у нее под венцом белы. Второй девице было тридцать зим, и вкруг головы у нее - золотой обручок. А третьей девице лишь пятнадцать лет, и на голове у нее венок из цветов.
      Поглядели на них рыцари и спрашивают, что за причина им так сидеть у родника.
      - Сидим мы здесь, - отвечали девицы, - вот по какой причине: мы высматриваем странствующих рыцарей, чтобы нам научить их, где найти чудесные приключения. Вот вы, трое рыцарей, ищете приключения, а нас трое девиц, и потому пусть каждый из вас изберет себе из нас одну. Потом мы отведем, вас туда, где разветвляется натрое дорога, и там каждый из вас поедет избранным путем, и девица его - с ним. А через двенадцать месяцев, день в день, съедетесь вы в том же месте опять, если даст вам Бог дожить. И в том должно вам честью поклясться.
      4
     
      - Отлично сказано, - молвил сэр Мархальт. - Пусть теперь каждый из нас изберет себе девицу.
      - Я так скажу, - выступил сэр Ивейн. - Я вас обоих моложе и слабее, и потому позвольте мне избрать старшую девицу, ибо она многое повидала на своем веку и всего лучше сумеет мне помочь, когда будет у меня в том нужда, ведь из нас троих я всех более нуждаюсь в помощи.
      - Тогда, - сказал сэр Мархальт, - я избираю ту, которой от роду тридцать зим, - она мне более всех приглянулась.
      - Ну что же, - сказал тут сэр Гавейн, - я благодарю вас за то, что вы оставили мне меньшую и собой прекраснейшую, - она мне пришлась более всех по душе.
      Тут взяли девицы за повод их коней и привели их туда, где дорога разветвляется натрое, и там дали рыцари клятву, что, живы будут, встретятся вновь у того родника ровно через год. Потом поцеловались они и разъехались, каждый рыцарь посадил свою девицу позади себя на коня. Сэр Ивейн поехал дорогою, что вела на запад, сэр Мархальт избрал дорогу, что вела на юг, а сэр Гавейн поскакал дорогой, что вела на север.
      Теперь мы начнем с Гавейна, который ехал своей дорогой до тех пор, пока не подъехал к прекрасному дому, где жил один старый рыцарь, рачительный хозяин. Спрашивает у него сэр Гавейн, нет ли поблизости каких приключений.
      - Завтра поутру, - отвечает рыцарь, - я покажу вам удивительнейшие приключения.
      Вот наутро поскакали они назад и углубились в лес, знаменитый чудесами. Выехали на поляну, увидели на ней крест, осадили коней, остановились, и в это время прискакал туда рыцарь собою статный и лицом прекраснейший, какого только случалось им видеть. Едет он и горько рыдает. Когда же заметил он сэра Гавейна, то приветствовал его и пожелал ему от Господа чести да славы.
      - Что до этого, - отвечал сэр Гавейн, - то я вас благодарю. И я тоже желаю вам от Господа чести и славы.
      - О, - сказал рыцарь, - Бог с ней, со славою. Ибо вслед за нею пришли ко мне позор и печаль.
      5
     
      И с тем проехал он на край поляны, а в это время на другой край поляны выехали десять рыцарей, осадили коней, перетянули щиты и наставили копья и изготовились к бою с тем рыцарем, что проехал мимо сэра Гавейна. Тот рыцарь упер в седло большое копье, поскакал и на всем скаку сшибся с одним из своих преследователей. И так этот печальный рыцарь его ударил, что перелетел он через круп своего коня. Подобным же образом расправился грустный рыцарь со всеми десятью: повергал их наземь, и коней и всадников, и все это одним копьем. Когда же они все десятеро очутились пеши, подбежали они к нему, а он сидит в седле неподвижно, как каменный, и, не сопротивляясь, позволил он стащить себя с коня, спутать веревкой по рукам и ногам и подвязать коню под брюхо. Так они повезли его с собою.
      - О Господи! - воскликнул сэр Гавейн. - Горько видеть, как обращаются с этим рыцарем. А ведь он, кажется, вовсе и не сопротивлялся, а позволил им себя связать.
      - Так оно и есть, - отвечал его хозяин. - Ведь захоти он только, и им бы его никогда не одолеть.
      - Сэр, - сказала тут девица сэру Гавейну. - Мне кажется, ваш рыцарский долг - помочь этому грустному рыцарю, ибо, по-моему, он из лучших рыцарей, когда-либо мною виденных.
      - Я бы вступился за него, - отвечал сэр Гавейн. - Но, кажется, он не желает принимать помощь. - Нет, - возразила девица. - А мне кажется, вы просто не хотите ему помочь. Но пока они так говорили, появился вдруг на поляне с одной стороны рыцарь, весь закованный в латы, но с обнаженной головой. А с другой стороны выехал на поляну карла на коне, тоже весь в латах, только голова открыта, рот до ушей, нос - обрубок. Подъехал к ним карла и говорит: - Где же эта дама, что должна нас тут встретить?
      И тут выходит из лесу дама. Сразу затеялся между ними спор, ибо рыцарь потребовал, чтобы она досталась ему.
      - Правильно ли мы поступаем? - сказал тогда карла. - Вон там, у креста, стоит рыцарь, давайте возложим решение на него: как он рассудит, так тому и быть.
      - Я согласен, - отвечал рыцарь.
      Подъехали они втроем к сэру Гавейну и рассказали, о чем у них спор. - Что же, сэры? Вы желаете предоставить решение вашего спора мне? - Да, сэр, - отвечали они оба. - В таком случае, девица, - сказал сэр Гавейн, - встаньте вы между ними, и тот, к кому вы предпочтете подойти, вас и получит.
      Когда же ее между ними поставили, она отвернулась от рыцаря и подошла к карле. И тогда карла поднял ее к себе в седло и ускакал, весело распевая, а рыцарь поехал своей дорогой, горько плача.
      Тут выехали на поляну два рыцаря в полных доспехах, и громко вскричал один:
      - Сэр Гавейн, рыцарь Артурова королевского двора! Не медли, готовься сразиться со мною!
      Сшиблись они с силою и оба вылетели из седел. Тогда пеши схватились они за мечи и рубились отчаянно. А тем временем второй рыцарь подъехал к девице и спрашивает ее, отчего она с этим рыцарем, и говорит:
      - Если согласитесь вы уехать со мной, я буду вашим верным рыцарем.
      - Я охотно уеду с вами, - отвечала девица, - мне не по душе дальше оставаться с ним, ибо у него на глазах только что один рыцарь победил десятерых, но под конец его подло уволокли отсюда. Потому давайте уедем, покуда длится поединок.
      А сэр Гавейн еще долго бился с первым рыцарем, но под конец они помирились. И стал рыцарь приглашать Гавейна, чтобы он остановился у него на эту ночь.
      Сэр Гавейн с ним поехал, а по пути и спрашивает:
      - Что за рыцарь в вашей стороне один смог победить десятерых? И после такого мужественного подвига он позволил им связать себя по рукам и ногам и увезти прочь.
      - А, - отвечал рыцарь, - это, как я полагаю, лучший на свете рыцарь и доблестнейший муж, и он достоин превеликого сострадания - ведь то, что произошло сегодня, уже было с ним более десяти раз. Имя же ему - сэр Пелеас; и он любит одну знатную даму в этой стране по имени леди Этарда. Случилось однажды, когда он ее полюбил, что стали сзывать рыцарей по всей стране на трехдневный турнир, и съехались туда все рыцари этой страны и все дамы. Тому, кто выказал бы себя лучшим рыцарем, назначен был в награду добрый меч и золотой венец, и тот венец победитель должен был вручить прекраснейшей из дам, какие собрались на турнир.
      Всех рыцарей там намного превосходил силою и искусством этот самый сэр Пелеас, а было там пять сотен рыцарей. Но из них не было ни одного, кого бы сэр Пелеас не вышиб из седла или не сбил бы с ног; он каждый день в течение трех дней побеждал по двадцать рыцарей. И за то награда была присуждена ему. А он в тот же миг поскакал туда, где сидела леди Этарда, и преподнес ей венец, объявив ее прекраснейшей из всех дам, а кто не согласен, тому готов он доказать это с оружием в руках.
      6
     
      Так он избрал ее своей дамой и госпожой и поклялся кроме нее никогда никого не любить. Но она была так горда, что презрела его и отвергла и сказала, что никогда его не полюбит, пусть бы он хоть умер за нее; а все дамы осудили ее за такую гордость, ибо там были и красивее ее, но не нашлось бы ни, одной, которая, предложи ей сэр Пелеас свою любовь, не ответила бы ему любовью за благородство его и доблесть. Но рыцарь поклялся, что последует за Этардой в эти края и не отступится, пока она его не полюбит; вот так он оказался здесь и проводит дни поблизости от ее жилища, а ночи в монастыре.
      А она каждую неделю высылает против него рыцарей, он же, одолев их всех, нарочно дает им потом захватить себя, потому что только так может увидеть свою даму. Она же обращается с ним всегда презрительно и жестоко, иной раз велит своим рыцарям привязать его к хвосту лошади, иной же раз подвязать лошади под брюхо. И таким постыдным способом доставляют его пред ее лицо, и все это делает она затем, чтобы заставить его уехать и отказаться от своей любви. Но ничто не может заставить его уехать. А ведь он бы и пеший одолел этих десятерых рыцарей, если бы захотел, будь они хоть пеши, хоть верхами.
      - Увы, - сказал тут сэр Гавейн, - мне очень жаль его. После сегодняшней ночи я его утром отыщу в лесу, чтобы оказать ему помощь, какую только смогу.
      И вот наутро сэр Гавейн распрощался со своим хозяином сэром Карадосом и поехал по лесу. Наконец встретил он сэра Пелеаса, предававшегося горю сверх меры и громко стенавшего. Они приветствовали друг друга, и сэр Гавейн спросил, отчего он так страдает. Сэр Пелеас поведал сэру Гавейну все, как о том выше говорилось.
      - Но всякий раз, позволяя ее рыцарям так со мной обходиться, как вы вчера видели, я надеюсь в конце концов завоевать ее любовь; ведь она знает, что ее рыцарям так легко меня не одолеть, захоти только я биться с ними всерьез. Если бы я не любил ее так сильно, я бы предпочел сто раз умереть, окажись это возможным, нежели терпеть все ее надругательства; но я верю, что в конце концов она сжалится надо мною. Ведь любовь многих славных рыцарей принуждала страдать ради того, чтобы добиться желанной цели, но мне - увы! - нет удачи.
      И он так горько заплакал, что едва не упал с лошади.
      - Ну вот что, - сказал сэр Гавейн, - оставьте свои стенания, а я клянусь вам жизнью сделать все, что в моей власти, для того, чтобы добыть вам любовь вашей дамы, и в том даю вам свое честное слово.
      - О, - сказал сэр Пелеас. - А откуда вы?
      - Сэр, я состою при дворе короля Артура, я племянник его, сын его сестры, и король Лот Оркнейский был моим отцом. Имя же мое сэр Гавейн.
      - А мое имя - сэр Пелеас, рожденный на Островах и многих Островов властелин, и по сей день не любил я еще ни одной дамы, ни девицы. О сэр рыцарь, поскольку вы столь близкий родич королю Артуру и сами - королевский сын, то не предайте меня, но окажите мне помощь, ибо мне никогда не добиться ее любви без помощи какого-нибудь доброго рыцаря - она живет в неприступном замке здесь поблизости, милях в четырех, и владеет всем здешним краем, и мне иначе к ней не проникнуть, как только позволив ее рыцарям меня схватить, но если б я терпел такое не ради того, чтобы ее увидеть, я бы уже давно умер. А ведь я от нее не услышал еще доброго слова. Когда меня к ней приводят, она насмехается надо мною самым жестоким образом, а потом мне возращают коня и доспехи и выпроваживают за ворота - она не удостаивает меня ни единым словом и не дает мне ни есть, ни пить. Я же всякий раз предлагаю остаться ее пленником, но она и с этим не соглашается, а я бы о большем и не мечтал, несмотря на все страдания, какие я принял, - мне бы только видеть ее каждый день.
      - Ну, - сказал сэр Гавейн, - я знаю средство все это исправить, если только вы послушаетесь моего совета. Я облачусь в ваши доспехи и так поскачу в ее замок и скажу ей, что я вас убил. Она за это примет меня ласково и будет ко мне благосклонна. И вот тогда-то и исполню я мой дружеский долг, так что вам непременно достанется ее любовь.
      7
     
      Тут поклялся сэр Гавейн честью сэру Пелеасу быть верным и преданным ему, и оба они дали друг другу клятвы верности, а потом обменялись конями и доспехами.
      Распрощался с ним сэр Гавейн и приехал к замку, где стояли ее шатры перед воротами. Как увидела его Этарда, поспешила укрыться за стенами замка. Но сэр Гавейн окликнул ее громким голосом и сказал, чтобы она остановилась, ибо он - не сэр Пелеас.
      - Я другой рыцарь, я убил сэра Пелеаса.
      - Тогда поднимите забрало, - отвечала леди Этарда, - чтобы мне увидеть ваше лицо.
      Когда уверилась она, что это не сэр Пелеас, пригласила его спешиться и провела в замок. Там стала она его допрашивать, верно ли, точно ли, что убил он сэра Пелеаса, и он отвечал ей, что так оно и есть. Потом рассказал он ей, Что имя ему - сэр Гавейн, что он состоит при дворе короля Артура и ему племянник, и поведал ей, как он убил сэра Пелеаса.
      - Воистину, - сказала она, - это превеликой жалости достойно, ведь он был прекрасный рыцарь. Но изо всех мужчин на свете я более всех его ненавидела, ибо не было мне от него ни минуты покоя. И раз вы его убили, то я к вашим услугам и все готова сделать по вашему изволению.
      И она принимала его ласково и радушно.
      Но сэр Гавейн сказал ей, что он любит одну даму, а она ни за что не хочет полюбить его.
      - Она достойна порицания, - сказала Этарда, - если она не любит вас, ведь вы такого высокого рождения и сами столь доблестны, нет на свете дамы, что была бы слишком хороша для вас.
      - Обещаете ли вы мне, - спросил ее Гавейн, - поклянетесь ли душою и телом сделать все, что только сможете, чтобы мне досталась любовь моей дамы?
      - О да, сэр, в этом я вам клянусь.
      - Ну вот, - сказал сэр Гавейн. - Это вы сами - та дама, которую я столь сильно люблю; и потому исполните ваше обещание.
      - Ничего не поделаешь, - сказала леди Этарда, - раз уж я дала клятву. И она согласилась исполнить его желание.
      И вот майским вечером они с сэром Гавейном вышли из замка и ужинали в шатре, и было им там постлано ложе, и они возлегли на то ложе вдвоем. А в соседнем шатре ночевали ее прислужницы, а в третьем - лишь несколько рыцарей, ведь она больше не боялась появления сэра Пелеаса. Так провел с ней сэр Гавейн в шатре два дня и две ночи. На третий день рано поутру облачился в доспехи сэр Пелеас - он глаз не сомкнул с той поры, как сэр Гавейн поклялся ему честью и жизнью прийти за ним в его шатер у монастыря самое позднее через день. Вот сел он на коня и прискакал к воротам замка, где стояли шатры. В первом шатре, видит он, трое рыцарей спят на трех ложах, а в изножьях у них лежат трое оруженосцев. Он ко второму шатру, а там четыре дамы спят на четырех ложах. Тогда пошел он в третий шатер и там увидел сэра Гавейна, лежащего на ложе с его дамой леди Этардой, и они спят, крепко обнявшись. Как увидел он это, сердце его едва не разорвалось от боли, и он сказал:
      - Увы, как мог рыцарь оказаться столь вероломен!
      И снова сел на коня, ибо от горя не в силах был более там оставаться, но, не отъехав и на полмили, повернул обратно, ибо он решил зарубить их обоих. Но, увидев их обоих крепко спящими в объятиях друг у друга, от горя чуть было не упал с коня и так сказал себе: - Пусть этот рыцарь и вероломен, я не стану убивать его спящего, ибо я никогда не нарушу правил высокого Рыцарского Ордена.
      И с тем снова поскакал прочь. Но снова, не проехав и полмили, повернул коня, решившись их все же убить, и на скаку прегорестно сетовал и стенал. Подъехав к шатрам, он спешился, привязал коня к дереву и сам, подняв в руке обнаженный меч свой, пошел туда, где они лежали. Но опять подумал он, что позорно ему убивать их, положил свой обнаженный меч им обоим поперек горл, сел на коня и ускакал.
      Вернувшись к своим шатрам, поведал сэр Пелеас рыцарям своим и оруженосцам о том, что увидел, и так сказал им:
      - За верную вашу и честную службу я отдаю вам все мое имущество, ибо сам я сейчас лягу в постель и буду лежать не вставая, пока не умру. Когда же умру я, то велю вам: выньте сердце у меня из груди и снесите ей на серебряном блюде под серебряной крышкой и расскажите о том, как я увидел ее на ложе с этим вероломным рыцарем сэром Гавейном.
      И с такими словами совлек сэр Пелеас с себя доспехи и лег на свое ложе, прегорестно плача и стеная.
      А сэр Гавейн и леди Этарда пробудились ото сна, а у них поперек горл лежит обнаженный меч. И она узнала меч Пелеаса.
      - Увы! - сказала она, - сэр Гавейн, вы предали сэра Пелеаса и, меня, ибо вы сказали, что он вами убит, но я теперь знаю наверное, что он жив. А ведь поступи он с вами так же неблагородно, как вы с ним, были бы вы сейчас мертвы. Но вы обманули меня, да послужит мой пример всем дамам и девицам в назидание.
      Тут сэр Гавейн собрался и ускакал в лес.
      Случилось же так, что Владычица Озера Нинева повстречала одного из рыцарей сэра Пелеаса, пешком блуждавшего по лесу и громко стенавшего. Спросила она его, в чем причина его печали. И горестный рыцарь поведал ей все про своего господина и лорда, как его предали рыцарь и дама и как он решился лежать в постели не вставая, пока не умрет.
      - Отведите меня к нему, - сказала она, - и я спасу ему жизнь. Он не умрет, от любви, а та, что внушила ему столь безнадежную любовь, в скором времени сама окажется в таком же положении, ибо не будет радостей, для такой гордой дамы, которая не желает сжалиться над столь доблестным рыцарем.
      Привел ее к нему тот рыцарь, она увидела его лежащим на ложе и подумала, что в жизни не встречался ей рыцарь прекраснее. И тут же навела она на него чары, так что он вдруг крепко уснул. Она же поскакала к леди Этарде, а им сказала, чтобы никто не будил его, покуда она не вернется.
      Не прошло и двух часов, как она возвратилась с леди Этардой, и застали его обе дамы спящим.
      - Взгляните, - говорит Владычица Озера, - вам должно стыдиться, что вы губите такого рыцаря.
      И с тем навела на нее чары, и та вдруг полюбила его так сильно, что едва рассудок не потеряла.
      - Ах, Господи Иисусе! - воскликнула леди Этарда. - Как могло это статься, чтобы я теперь полюбила, кого прежде более всех на свете ненавидела?
      - То праведный суд Божий, - отвечала Нинева.
      Тем временем пробудился сэр Пелеас, поглядел на Этарду и, как увидел, сразу ее признал, а признав, возненавидел более всех женщин на свете.
      И сказал он так:
      - Прочь ступай, изменница, исчезни с глаз моих навсегда!
      Она же, услышав такие его слова, стала плакать и убиваться, как безумная.
      8
     
      - Сэр рыцарь Пелеас, - сказала Владычица Озера, - садитесь на своего коня и уезжайте из этой страны. Вы полюбите другую даму, которая ответит вам на любовь.
      - Охотно, - отвечал сэр Пелеас, - ибо эта леди Этарда подвергала меня великому позору и надругательству.
      И рассказал он ей все от начала и до конца, как он решился уже никогда не вставать со своего ложа, покуда не умрет.
      - И вот теперь послал мне Бог такую милость, что я возненавидел ее столь же сильно, как прежде любил.
      - За это благодарите меня, - сказала Владычица Озера.
      Вот снарядился сэр Пелеас, облачился в доспехи, сел на коня и наказал своим людям везти за ним его шатры и все имущество, куда назначит им Владычица Озера. Леди же Этарда умерла от горя, а Владычица Озера утешила его с радостью, и они любили друг друга всю жизнь.
      9
     
      Теперь возвратимся мы к сэру Мархальту, который с девицею тридцати лет поехал к югу. Заехали они в дремучий лес, и так случилось, что там застала их ночь. Долго ехали они, пробираясь сквозь чащу, покуда не выехали к подворью, и там попросили приюта. Но хозяин двора не согласился пустить их на ночлег, как они его ни просили.
      Так отвечал им добрый человек:
      - Если не побоитесь вы встретить опасность, добывая себе приют, то я отведу вас туда, где могли бы вы с удобством расположиться.
      - Что же эта за опасность, что ждет меня там, где можно бы нам расположиться на ночлег? - спросил сэр Мархальт.
      - Вот приедете туда и узнаете, - отвечал добрый человек.
      - Сэр, какая бы опасность меня там ни ждала, прошу вас, поспешите отвести нас туда, ибо сам я устал и дама моя, и конь мой нуждаются в отдыхе.
      И зашагал добрый человек по лесной дороге, а они - за ним, и не прошло и часу, как вывел он их к прекрасному замку. Окликнул бедный человек привратника, и тот пропустил его в замок. Он явился к владельцу замка и рассказал ему, что привел с собой странствующего рыцаря и его даму, которые хотят остановиться у него на ночлег.
      - Впустите его, - распорядился владелец замка, - и может статься, он еще раскается, что попросил у меня приюта.
      Вот при свете факелов впустили в замок сэра Мархальта, и встречали его рыцари добрые - любо-дорого взглянуть. Коня его свели в конюшню, самого его с его дамою проводили в залу, а там стоял могучий герцог в окружении многих добрых рыцарей.
      И спрашивает у него герцог, как он прозывается, откуда путь держит, у кого живет.
      - Сэр, - отвечает он, - я рыцарь короля Артура, рыцарь Круглого Стола, имя же мое - сэр Мархальт, а рожден я в Ирландии.
      - Это мне не нравится, - сказал тогда владелец замка, - ибо я не люблю ни господина твоего и никого из твоих товарищей по Круглому Столу. А потому отдохни как следует этой ночью, ибо завтра я и шесть моих сыновей с тобой сразимся.
      - А нельзя ли как-нибудь избегнуть этого, - спросил сэр Мархальт, - чтобы я не вынужден был вести бой с вами и вашими шестью сыновьями зараз?
      - Нельзя, - отвечал владелец замка, - и вот по какой причине. Я дал клятву: за то, что сэр Гавейн убил в поединке моего седьмого сына, я поклялся, что ни один рыцарь Артурова королевского двора не заночует у меня и не проедет без того, чтобы я не вступил с ним в бой, дабы я мог отомстить за смерть моего сына.
      - А как ваше имя? - спросил тогда сэр Мархальт. - Я прошу вас, назовите мне его, если это вам будет угодно.
      - Знай же, что я - герцог Южных окраин.
      - А! - сказал сэр Мархальт. - Слышал я, что вы издавна были злым врагом господину моему Артуру и его рыцарям.
      - И в этом вы завтра сами убедитесь, - отвечал герцог, - если только доживете до утра.
      - Значит, мне придется биться с вами? - спросил сэр Мархальт.
      - Да, - ответил герцог, - хочешь ты того или нет. И потому отведите его покуда в его покои, и пусть ни в чем ему не будет недостатка. С тем он сэра Мархальта отпустил, и проводили его в покои, ему предназначенные, а даму его отвели в другие покои.
      А наутро послал герцог к сэру Мархальту и велел сказать, чтобы тот готовился к предстоящему бою. Сэр Мархальт встал со своего ложа и облачился в доспехи. Потом отслужили для него обедню, а после утолил он голод и сел на коня своего во дворе замка, где предстояло быть сражению.
      А там уже ждал его герцог, верхом на коне и закованный в латы, и с ним его шесть сыновей, и у каждого в руке копье. Начался у них бой, и герцог и все его сыновья обломали об него свои копья, он же острие своего копья поднял вверх и не коснулся ни одного их них.
      10
     
      Тогда четверо сыновей поскакали на него попарно и двое первых поломали копья, а за ними и вторые двое. И снова сэр Мархальт не коснулся никого из них. Но потом поскакал сэр Мархальт на герцога и так ударил его копьем, что тот повалился наземь, конь и всадник вместе. Так же расправился он и с его сыновьями. А затем спешился и велел герцогу сдаваться, а не то ему смерть. Тем временем кое-кто из герцогских сыновей уже снова был на ногах, и стали они наседать на сэра Мархальта. И сказал тогда сэр Мархальт: - Сэр герцог, останови своих сыновей, иначе не будет вам от меня пощады! Видит герцог, что не избежать ему гибели, и тогда крикнул он своим сыновьям, чтобы они сдавались сэру Мархальту, и все они опустились перед ним на колени, протянули ему мечи свои рукоятями, признали себя побежденными, а затем подняли на ноги своею отца. Потом, по общему согласию, поклялись они сэру Мархальту, что не будут больше врагами королю Артуру, а на будущую Троицу приедут все в Камелот, и сам он, и все его сыновья, и предадут себя на милость короля. С тем сэр Мархальт с ними простился и уехал.
      По прошествии же двух дней привела сэра Мархальта его дама туда, где леди де Ване созвала большой турнир, на котором победителю назначался в награду золотой венец ценою в тысячу безантов. И на том турнире сэр Мархальт так отличился, что пошла о нем слава; он одолел в поединках сорок рыцарей, и золотой Венец был присужден ему. И отбыл он оттуда с честью.
      А к исходу недели привела его девица к замку одного графа. Имя его владельца было граф Фергус, потом стал он рыцарем сэра Тристрама, а тогда был он еще молод и лишь недавно вступил во владение своими землями. А по соседству с ним обитал великан по имени Таулурд, и был у него в Корнуэле брат по имени Таулас, которого сэр Тристрам потом убил, когда лишился рассудка. Вот стал тот граф жаловаться сэру Мархальту на великана, что по соседству с ним обитает и разоряет все его земли, и что из-за этого великана не смеет он ни на коне куда проехать, ни пешком пройти.
      - Сэр, - спрашивает Мархальт, - какое у него обыкновение: верхом сражаться или же пешим?
      - Нет, нет, - отвечал граф, - нет такого коня, чтобы выдержал его.
      - Ну что ж, - сказал сэр Мархальт, - в таком случае, я померюсь с ним силой в пешем бою.
      Вот наутро просит сэр Мархальт графа, чтобы кто-нибудь из его людей проводил его туда, где обитает великан. Повели его, и видит он, сидит великан под дубом, а вокруг разбросаны во множестве дубинки, железом окованные, и топоры боевые. Пошел на великана рыцарь, прикрываясь щитом, а великан схватил в руку дубинку и с первого удара расколол его щит. Грозит рыцарю жестокая опасность, ибо великан тот - хитрый боец. Но изловчился рыцарь и отсек великану правую руку повыше локтя.
      Тут великан пустился в бегство, а рыцарь за ним и загнал его в реку; но великан-то был ростом огромен, зашел глубоко, куда рыцарю за ним не пройти. Но сэр Мархальт велел тут человеку графа Фергуса натаскать камней, и теми камнями закидал он великана, нанося ему жестокие удары, покуда не рухнул тот в воду, и тут ему и смерть пришла.
      А сэр Мархальт отправился в великанов замок и вызволил из великановой темницы двадцать четыре рыцаря и двенадцать дам; и завладел он там бесчисленными богатствами, так что до конца дней своих не знал бедности. Потом вернулся он к графу Фергусу, и тот благодарил его горячо и хотел отдать ему половину своих земель, но он отказался их принять.
      Прожил сэр Мархальт у графа без малого полгода, потому что был сильно изранен в бою с великаном. Но наконец все же распрощался с графом и поехал своей дорогой вместе с девицею, чтобы встретиться с сэром Гавейном и сэром Ивейном.
      Но повстречались ему в пути четыре рыцаря от Артурова двора: первый был сэр Саграмур Желанный, а еще - сэр Озанна Храброе Сердце, сэр Додинас Свирепый и сэр Фелот Листенойзский. И всех их сэр Мархальт вышиб из седел одним копьем и нанес им жестокие увечья. И поскакал дальше к условленному месту встречи.
      11
     
      Теперь возвратимся мы к сэру Ивейну, который свернул на запад со своей девицей, что была шестидесяти лет от роду. Достигли они границ Уэльса и там попали на турнир, и на том турнире сэр Ивейн победил тридцать рыцарей. За то была ему дана награда - охотничий кречет и белый конь под золотым ковром. А после того, наставляемый той старой девицей, свершил сэр Ивейн множество чудесных подвигов, под конец же привела она его к даме, которая прозывалась Владычицей Скалы и была весьма любезного обхождения.
      А были в том краю два рыцаря, два родные брата, которых называли Страшными Рыцарями: одному имя было сэр Эдвард из Красного Замка, другому - сэр Хью из Красного Замка. И эти два брата силой отняли у той дамы, Владычицы Скалы, целое баронство. И вот когда сэр Ивейн остановился у нее на ночлег, она стала жаловаться ему на тех двух рыцарей.
      - Госпожа, - сказал ей сэр Ивейн, - велика их вина, ибо они преступают законы высокого Рыцарского Ордена, нарушают данную ими клятву. Хотите, я поговорю с ними, ведь я рыцарь короля Артура и могу добром их уговорить. Если же они не согласятся, я буду биться с ними во имя Господа и в защиту ваших прав.
      - Грамерси, - отвечала дама. - И в чем я не смогу вас за это отблагодарить, наградит вас Бог.
      Вот наутро послали за теми двумя рыцарями, чтобы прибыли поговорить с Владычицей Скалы, и, уж конечно, они не замедлили явиться - прискакали в сопровождении сотни всадников. Но когда эта дама увидела, какая у них сила, она ни за что не позволила сэру Ивейну выйти к ним - ни под честное их поручительство и ни под какие заверения - и заставила его говорить с ними из башни. Но как их ни увещевали, братья не соглашались, отвечали, что захваченного не отдадут.
      - Ну что ж, - сказал сэр Ивейн, - тогда я буду биться с одним из вас и докажу, что вы против этой дамы не правы.
      - Ну нет, тому не бывать, - отвечали они, - ибо мы если бьемся, то бьемся только оба вместе против одного рыцаря. И потому, если хотите сразиться на таких условиях, мы будем готовы в любой час, какой вы ни назначите, и, если вы одолеете нас в бою, тогда она получит свои земли назад.
      - Отлично, - сказал сэр Ивейн, - в таком случае, готовьтесь и будьте здесь завтра, я встречусь с вами для защиты прав этой дамы.
      12
     
      Обменялись они клятвенными заверениями, что бой будет честный, без предательства, и те рыцари уехали облачаться к сражению.
      В ту ночь потчевали сэра Ивейна и спать укладывали с превеликим радушием, а наутро поднялся он рано, прослушал обедню, утолил голод и выехал за ворота на лужайку, где уже стояли оба брата, его поджидая. Вот ринулись они навстречу ему, сшиблись, да так, что сэр Эдвард и сэр Хью обломали об сэра Ивейна копья, а сэр Ивейн так ударил сэра Эдварда, что тот перелетел через лошадь, и, однако, копье его осталось цело. Тогда пришпорил он коня, налетел на сэра Хью и поверг его наземь. Но они скоро от ударов оправились, загородились щитами, обнажили мечи и стали вызывать сэра Ивейна, чтобы он спешился и вел с ними бой до последнего.
      Тут сэр Ивейн соскочил ловко с коня, выставил перед собой щит и обнажил меч, и стали они втроем рубиться, нанося друг другу могучие удары. Поначалу поранили сэра Ивейна братья так жестоко, что Владычица Скалы уже и не чаяла, что он выживет. И так бились они целых пять часов, в ярости утратив всякий рассудок, но наконец сэр Ивейн нанес сэру Эдварду столь сильный удар по шлему, что меч рассек череп и вонзился в ключицу; и при виде того умерилась храбрость сэра Хью, но сэр Ивейн продолжал его теснить - вот-вот зарубит его насмерть. Видит это сэр Хью, упал на колени и сдался сэру Ивейну, а тот по-рыцарски принял у него меч, взял его за руку, и они вместе вошли в замок.
      Владычица Скалы очень обрадовалась, а сэр Хью горько печалился о смерти своего брата. Ей же возвращены были все ее земли, а сэру Хью было наказано на следующий праздник Пятидесятницы явиться ко двору короля Артура. И прожил сэр Ивейн у этой дамы без малого полгода, ибо ему не скоро удалось залечить свои глубокие раны.
      А между тем подошел срок, когда сэр Гавейн, сэр Мархальт и сэр Ивейн должны были съехаться вновь на перекрестке дорог, и каждый из них направился туда, чтобы сдержать данное ими обещание. Сэр Мархальт и сэр Ивейн привезли с собою своих девиц, и только сэр Гавейн свою девицу потерял.
      13
     
      И вот точно на исходе двенадцатого месяца съехались все три рыцаря у родника, а с ними и их девицы, но та девица, которую выбрал сэр Гавейн, не много могла сказать к его чести. Потом они расстались с девицами и поехали густым лесом, и повстречался им вестник от Артурова двора. От него они узнали, что король уже скоро двенадцать месяцев разыскивает их по всей Англии, Уэльсу и Шотландии и что приказано ему, если он найдет сэра Гавейна и сэра Ивейна, пусть поторопит их возвратиться к королевскому двору. Тут они оба возрадовались и пригласили сэра Мархальта поехать с ними к королю Артуру.
      На исходе двенадцати дней прибыли они в Камелот, и король был очень рад их приезду, и весь двор тоже. Король повелел им поклясться на книге, что они правдиво расскажут обо всех своих приключениях за минувшие двенадцать месяцев, и они так и сделали. И сэр Мархальт был там всем хорошо известен, ибо многим из рыцарей приходилось в прежние времена с ним сражаться и его числили среди лучших рыцарей на свете.
      А накануне праздника Пятидесятницы приехала туда Владычица Озера и привезла с собой сэра Пелеаса, и в дни праздников были устроены большие турниры.
      Из всех рыцарей, там выступавших, награду завоевал сэр Пелеас, сэр же Мархальт был возглашен вторым. Сэр Пелеас был столь силен, что мало кто из рыцарей мог выдержать удар его копья. А в следующий праздник сэр Пелеас и сэр Мархальт были приняты в рыцари Круглого Стола; там как раз было два свободных места, ибо за тот год два рыцаря были убиты.
      И корвль Артур ласково принял сэра Пелеаса и сэра Мархальта, но Пелеас с тех пор навсегда невзлюбил сэра Гавейна, однако щадил его ради короля; и только на игрищах и турнирах сэр Пелеас часто проучивал Сэра Гавейна, как о том повествуется во Французской Книге.
      А с сэром Мархальтрм много дней спустя сражался на одном острове сэр Тристрам. Между ними был великий бой, но под конец сэр Тристрам его убил. Сэр Тристрам и сам был столь тяжко ранен, что не скоро мог оправиться, но целых полгода пролежал в монастыре у монахинь.
      И сэр Пелеас был славным рыцарем, он был одним из четырех, которые достигли Святого Грааля. А Владычица Озера чарами своими устроила так, что ему ни разу, не пришлось сразиться с сэром Ланселотом Озерным: когда сэр Ланселот сражался на каком-нибудь турнире или в битве, она устраивала так, чтобы его в тот день там вовсе не было или же он выступал на Ланселотовой стороне.
      Здесь кончается эта повесть, как она рассказана во Французской Книге, от женитьбы короля Утера и далее про короля Артура, что правил после него и победил во многих битвах.
      Кончается эта книга на том, как сэр Ланселот и сэр Тристрам прибыли ко двору. Пусть тот, кто задумает писать дальше, ищет другие книги о короле Артуре, или о сэре Ланселоте, или о сэре Тристраме; а эту книгу изложил рыцарь-узник Томас Мэлори, да пошлет ему Бог благополучное вызволение. Аминь.
     
      * КНИГА ВТОРАЯ *
      ПОВЕСТЬ О БЛАГОРОДНОМ КОРОЛЕ АРТУРЕ, КАК ОН СТАЛ ИМПЕРАТОРОМ ЧЕРЕЗ ДОБЛЕСТЬ СВОИХ РУК
     
      1
     
      Случилось так, когда король Артур обвенчался с королевой Гвиневерой и заполнил все места за Круглым Столом и затем вместе со своими чудесными рыцарями победил почти всех своих врагов, а вскоре после того прибыл ко двору сэр Ланселот Озерный, и сэр Тристрам приехал тоже, тогда король Артур устроил царский пир и Круглый Стол.
      И так случилось, что император Луций, прокуратор государства Римского, прислал к Артуру послов, дабы потребовали с него дани, которую платили до него еще его предки. Когда услышал король Артур, с чем они прибыли, он взглянул на них своими серыми глазами и жестоко разгневался на послов Луция. Затрепетали послы, бросились на колени и не смели подняться - так устрашило их его гневное лицо.
      Затем сказал один из рыцарей посольства:
      - Венчанный король, не причиняй обиды послам, ибо мы прибыли сюда по императорскому велению, как верные слуги.
      И отвечал Завоеватель:
      - Ты, жалкий и трусливый рыцарь, отчего убоялся ты моего взгляда? Здесь, в этой зале, есть многие, кому, во гневе, ты за целое герцогство не осмелился бы взглянуть в лицо.
      - Сэр, - отвечал один из сенаторов, - помоги мне Христос, я так устрашился, когда взглянул тебе в лицо, что не имел духу пересказать тебе наше посольство.
      Однако я все же намерен сказать тебе то, что мне поручено, - что Луций, император Рима, тебя приветствует и повелевает тебе под страхом кары отослать ему дань с этой земли, которую платил еще отец твой Утер Пендрагон, а иначе он отнимет у тебя все твои владения и королевства и ты будешь мятежник, не признающий своего сюзерена, ибо не приносишь и не платишь того, что причитается, и тем нарушаешь законы и установления, принятые славным и благородным Юлием Цезарем, Завоевателем этой страны.
      - Хорошо сказано, - отвечал Артур. - Но, несмотря на твои заносчивые речи, я не стану торопиться, и ты просидишь здесь с товарищами семь дней. Я же призову к себе на совет моих самых доверенных рыцарей, и герцогов, и вассальных королей, и графов, и баронов, и моих самых ученых мудрецов, и, когда мы примем решение, вы получите от меня ясный ответ, какой я пожелаю дать.
      А там были иные из молодых рыцарей, которые, услыша, о чем было то посольство, хотели наброситься на послов и зарубить их, ибо они сочли оскорблением для всех рыцарей, что с их королем так непочтительно говорили. Но король под страхом смерти запретил оспаривать послов и причинять им вред.
      И повелел благородный король сэру Клегису позаботиться об устройстве послов и о том, чтобы у них было все лучшее, чтобы не было им недостатку в изысканных яствах и чтобы ни паж, ни конюх не задевали их и не вступали с ними в перебранку, ибо они все королевской крови.
      - И хотя они оскорбили меня и мой двор, наша забота - не уронить нашей чести.
      Итак, отвели их в богатые покои и подносили им щедро самые изысканные яства. И римляне тому весьма дивились.
      Король же созвал к себе на совет своих благородных баронов и рыцарей, и собрались в высокой башне чуть ли не все рыцари Круглого Стола. И повелел король, чтобы каждый, по своему разумению, дал наилучший совет.
      - Сэр, - сказал сэр Кадор Корнуэльский, - что до меня, то я не печалюсь этому посольству. Ведь мы уже давно на отдыхе И я рад письму императора Луция, ибо теперь нам предстоит война и слава.
      - Клянусь Богом, я охотно верю, - сказал король, - что тебе, сэр Кадор, по душе это посольство. Но ведь нельзя же им так ответить, ибо их злобные речи язвили мое сердце. Эту дань Риму я платить никогда не буду. И потому, ради Христа на небе, подавайте мне советы, мои благородные рыцари. Ибо вот что обнаружил я в хрониках этой страны: что предки мои сэр Белин и сэр Брин, рожденные в Британии, сто шестьдесят лет владели императорским престолом, а после них наш родич Константин, сын королевы Елены Английской, завоевал его и был императором Римским, и еще он добыл крест, на котором Христос принял смерть. Так что моему роду некогда принадлежала императорская корона, и у нас есть довольно прав, чтобы притязать на всю Римскую империю.
      2
     
      И тогда ответил Артуру король Ангвисанс:
      - Сэр, тебе надлежит занять место надо всеми христианскими королями, по твоей рыцарской доблести и доброму разумению, никогда тебя не оставляющему. Шотландия никогда не терпела урону с тех пор, как ты коронован королем, а когда нами правили римляне, они грабили наших старейшин и губили наши жизни. И потому перед кроткой Марией и Иисусом Христом я даю нынче клятву, что отомщу римлянам и, чтобы поддержать тебя в твоей войне, приведу тебе ярых бойцов общим числом в двадцать тысяч бывалых воинов. Я сам буду выплачивать им содержание за то, чтобы они отправились войной на римлян и их разбили. И будут они погружены на два корабля, готовые отплыть, куда ты ни повелишь им.
      Затем сказал королю Артуру король Малой Британии:
      - Сэр, не задерживайте этих чужеземцев, дайте им достойный ответ, я же призову моих людей, и вы получите от меня тридцать тысяч воинов на моем жалованье и содержании.
      - Это хорошо сказано, - сказал король Артур.
      Затем говорил могущественный герцог, владыка Западного Уэльса:
      - Сэр, я даю перед Богом клятву отомстить римлянам, и отправить туда передовой отряд, и одержать победу над римским воеводой. Ибо однажды, когда я шел на поклонение в Святую Землю через Понт-Тремоли, он находился в Тоскане и пленил моих рыцарей и взял с них непомерный выкуп. Тогда я пожаловался самому всемогущему папе римскому, но сподобился одних только любезных речей. Больше в Риме мне негде было искать заступничества, и я отправился в дальнейший путь, жестоко оскорбленный. Потому, ради отмщения, я соберу моих доблестных валлийцев и на моем жалованье приведу вам их тридцать тысяч.
      Затем держали речь сэр Ивейн и сын его Идрис, близкие родичи Завоевателю и кузены. Они держали Ирландию, Аргалию и все Внешние Острова.
      - Сэр, - сказали они королю Артуру, - перед Христом Богом даем мы клятву проехать по Ломбардии под стены-Милана, а оттуда через Понт-Тремоли в долину Витербо и там добыть провиант нашим рыцарям. А чтобы отомстить римлянам, мы даем тебе тридцать тысяч добрых воинов.
      Затем вскочил юный Ланселот Озерный с легким сердцем и так сказал королю Артуру:
      - Хоть мои владения соседствуют с землями твоих врагов, я все же клянусь по мере моих сил привести с собою добрых воинов из моего рода числом в двадцать тысяч шлемов, и они не подведут тебя, покуда живы.
      Тут и сэр Бодуин молвил с улыбкой королю:
      - А я даю верную клятву привести с собою десять тысяч добрых воинов, которые не подведут, покуда живы.
      - Благодарствуйте все, - сказал король, - благодарю вас от всего сердца. Сдается мне, когда дело будет сделано, римляне пожалеют о своем дерзком посольстве.
      И вот по прошествии недели сенаторы стали просить у короля ответа.
      - Хорошо, - сказал им король. - Передайте же своему императору, что я с моими горячими рыцарями, как смогу, поспешу и у реки, на которой стоит Рим, поставлю мой Круглый Стол. И приведу я с собой лучших бойцов из пятнадцати королевств и с ними проеду по горам и долам к стенам гордого Милана, а оттуда - к Риму с благородными моими рыцарями. Вот вам мой ответ.
      А теперь поспешайте отсюда, покиньте мой замок вон через те ворота, и даю вам семь дней на то, чтобы добраться до Сандуича. Поторопитесь же - мой вам совет; и не жалейте лошадей, да смотрите скачите только по Уотлингской дороге и никуда не сворачивайте, и где ночь вас застанет, там и ночуйте, будь то селение или открытое поле, ибо негоже чужеземцам ездить по нашим дорогам ночной порою. Если же кто из вас хоть на шаг уклонится в сторону и если через неделю вы не отплывете, никакому золоту на Божьем свете не выкупить вас из плена.
      - Сэр, - отвечали сенаторы, - это тяжкие условия. Мы просим у вас свободного проезда.
      - Нет нужды, - сказал король, - вы под королевской защитой.
      И тогда выехали они из Карлайля и пустились в путь к Сандуичу, и было у них на всю дорогу семь дней, сопровождал же их сэр Кадор. И сенаторы не жалели лошадей, от города - к городу нанимали себе подставы и к закату седьмого дня прискакали в Сандуич - никогда еще не ездили они так поспешно.
      В ту же ночь отплыли они из Англии и прибыли во Фландрию и Аллеманию, а оттуда через высокую гору Годард и через Ломбардию и Тоскану и скоро явились к императору Луцию и вручили ему письма короля Артура и рассказали о беспримерном его бесстрашии.
      Император же Луций, прочтя те письма и узнав печати, едва не обезумел от ярости.
      - Я полагал, что Артур послушает вас и сам станет вам прислуживать в своей земле, ибо надлежит ему, равно как и любому христианскому королю, подчиняться всякому сенатору, посланному от моей персоны.
      - Сэр, - отвечали сенаторы, - оставьте такие слова, ибо за то, что мы вернулись живыми, вечно должно нам благодарить Бога. Во второй раз мы даже за все ваши бескрайние земли не отправились бы с таким посольством. А потому, верьте нашим словам, вы найдете в нем неукротимого врага и можете не искать с ним встречи, он сам прибудет сюда, не пройдет и полугода, ибо он задумал сам сделаться императором. Он говорит, что вы заняли престол великой неправдой, а что ранее все его предки, кроме отца его Утера, сидели императорами в Риме. И изо всех монархов, каких мы видели на свете, он - самый великий король, ибо мы видели на Новый год за его Круглым Столом девятерых королей и наилучшую рыцарскую дружину, какая существует на земле, ибо они всем взяли: и мудростью, и красноречием, и доблестью, и богатством. А потому, сэр, наш совет таков: собирайте своих людей и шлите во все концы своих владений королей и герцогов за подмогой, да пусть крепко стерегут Аллеманские горные проходы.
      - К Пасхе, - сказал император, - я намерен вторгнуться в Аллеманию и оттуда во Францию и отобрать там его земли. Я приведу с собою генуэзских великанов, из коих один стоит ста рыцарей, а опасные проходы будут охраняться моими славными рыцарями.
      И разослал император с посольствами своих старых и мудрых рыцарей - в Амбагию и Аррагию, и в Александрию, и в Индию, и в Германию, - где протекает река Евфрат, и в Азию, и в Африку и Европу бескрайнюю, в Еретанию, Эламию и на Внешние Острова, в Аравию, в Египет, в Дамаск и в Дамиак - ко всем благородным герцогам и графам. И также к королю Кападокии, и к королю Тарса и Турции, Понтии и Памполии, и в земли пресвитера Иоанна, и в Судан и Сирию. И от Нерона до Назарета, и от Греции до Галахии, где сарацины были подданными Рима. И стали прибывать они в галеонах и галерах, и прибыл также король Кипра, и собрались греки в богатых облачениях, и с ними король Македонии, и короли и герцоги Калабрии и Каталонии, и король Португалии со многими тысячами испанцев.
      Так собрались все короли и герцоги и благородные эмиры, всего шестнадцать монархов, и прибыли они в Рим, и с ними людей без числа. Узнав об их прибытии, император повелел снаряжать всех своих благородных римлян и всех воинов от Рима до Фландрии. И еще взял он с собою пятьдесят великанов, от диаволов рожденных, - их он оставил при своей персоне, дабы прорвать передние ряды Артурова войска; были же они так тяжелы, что кони не могли их носить. И вот со всем этим ужасным воинством двинулся Луций через Аллеманию, желая разорить земли Артура, которые тот со своими рыцарями завоевал в честном бою.
      Прибыл Луций в Колонию, обложил там замок, захватил его в краткий срок и отдал своим сарацинам. И так в недолгом времени разорил Луций многие прекрасные земли, отвоеванные Артуром у могучего короля Клаудаса. Растянул Луций свое войско на шестьдесят миль, повелев всем сойтись к нему в Нормандию, в землю Константина. - И там, в Барфлете, все вы меня поджидайте, а я покуда предам разорению герцогство Бретонское.
      3
     
      Мы же теперь оставим Луция и поведем речь о короле Артуре, который повелел всем своим подданным и вассалам после Дня святого Гилария съехаться устроить парламент в Йорке, внутри городских стен. И на том парламенте решено было забрать все суда в стране и через пятнадцати дней быть всем наготове в Сандуиче.
      - Сэры, - сказал Артур, - я задумал пройти путями войны и захватить императорский престол, который некогда принадлежал моим предкам. И об этом прошу вас высказывать ваши суждения, как велит вам честь.
      Собрались на совет короли и рыцари, и решено было назначить двух правителей сэра Бодуина Бретонского, рыцаря старого и доблестнейшего, - для совета и порядка, и сына сэра Кадора Корнуэльского, который звался Константином и стал королем после смерти Артура. И вот в присутствии всех лордов король поручил им попечение о своем королевстве - этим двум баронам и королеве Гвиневере.
      И еще сэр Тристрам остался с королем Марком Корнуэльским ради любви Прекрасной Изольды, отчего весьма разгневался сэр Ланселот.
      Королева же Гвиневера очень убивалась из-за предстоящего отъезда короля и всех лордов и наконец упала без чувств, и тогда ее дамы отнесли ее в ее покои.
      И вот король призвал на всех Божье благословение и поручил свою королеву попечению сэра Константина и сэра Бодуина, а также и всю святую Англию, дабы правили по наилучшему своему разумению.
      И когда король был уже на коне, так сказал он во всеуслышанье своим лордам:
      - Если погибну я в этом походе, тебя, сэр Константин, объявляю я своим истинным наследником, ибо ты мой самый близкий родич, не считая отца твоего сэра Кадора, и потому, если я умру, я хочу, чтобы ты был коронован королем.
      И тот же час пустился он со своими рыцарями в путь к Сандуичу, и там застали они на берегу почти всех рыцарей Круглого Стола готовыми к отплытию по воле короля.
      И вот со всей возможной поспешностью погрузили они на корабль своих коней и латы и все снаряжение, потребное для войны, палатки, шатры, с кистями и без кистей, и отчалили от берега многие большие карраки, и бревенчатые барки, и галеоны, и благородные спиннеты, и галеры, и галеоты, со многими гребцами. И выплыли они на стрежень, многие сотни судов.
      Далее следует сон короля Артура.
      4
     
      И вот когда плыл король в своей барке, задремал он, и приснился ему сон, будто ужасный дракон потопил его людей, прилетев на крыльях с западной стороны. Голова того дракона была как бы крыта лазурной эмалью, плечи сияли золотом, а брюхо покрывала чешуя дивных цветов, хвост был изодран клоками, ноги же покрывал черный пух. А когти его были чистого золота, из глотки же изрыгалось ужасное пламя, так что и земля и вода полыхали огнем. Но тут, видится ему, появился с востока на облаке страшный медведь, весь черный и ноги как столбы. Весь он был покрыт спутанными космами, и ужаснее зверя не видывал человек. Он ревел и грозно рычал, так что дивно было слышать.
      Вот обернулся к нему ужасный дракон, взвился по ветру, точно ястреб, и набросился на медведя. А свирепый медведь разит его страшными клыками, и вся его грудь и шея уже залиты кровью, и красная кровь разлита по морю. Вот отпрянул змей, снова взлетел к небесам и с силою обрушился сверху медведю на хребет и на холку, а было в том от головы до хвоста добрых десять футов. И когтит он медведя, и пламенем сжигает, так что осыпались пеплом плоть его и кости и широко развеялся пепел по морским волнам.
      Пробудился король, смущенный своим сновидением, и посылает он поспешно за мудрым философом и велит ему растолковать, что сей сон означает.
      - Сэр, - отвечал ему философ, - дракон, что тебе приснился, означает тебя самого, отплывающего вместе со своими верными рыцарями; и цвета его крыльев - это цвета твоих королевств, которые ты завоевал со своими рыцарями. А хвост его, изодранный клоками, означает твое рыцарство Круглого Стола. Медведь же, которого дракон убил в облаках, означает тирана, угнетающего твой народ, или же великана, которого тебе предстоит победить в доблестном поединке. По всему этому пусть не страшит тебя твой страшный сон, и не печалься, славный Завоеватель, но будь спокоен и радостен.
      И вот по прошествии недолгого времени завидели они берега Нормандии, и с тем же приливом причалил король в Барфлете и там уже застал наготове многих своих славных баронов, как он сам повелел им перед Рождеством.
      5
     
      А потом явился к нему один местный поселянин и обратился к королю с дивными словами и сказал ему так:
      - Сэр, здесь по соседству находится страшный генуэзский великан, и он мучает твой народ. Пятьсот наших детей и еще более того пожрал он за последние семь лет. И этого обжоре мало, он и во владении Константина убил и пожрал всех детей мужского пола, а нынче ночью он схватил герцогиню Бретонскую, когда она ехала вдоль берега со своей богатой свитой, и уволок ее вон на ту гору, дабы возлежать с нею, покуда она не испустит дух.
      Многие гнались за ним, более пятисот баронов, бойцов и благородных рыцарей, но вызволить ее не смогли, она же так громко и страшно кричала, что муку этой дамы не забыть нам никогда. А была она женой твоего кузена сэра Хоуэлла, который, как мы знаем, состоит с тобой в близком родстве. И, потому, как есть ты наш законный король, сжалься над этой дамой и над своими подданными и отомсти за нас, как надлежит благородному завоевателю.
      - Увы, - сказал король Артур, - это страшное злодейство. Я отдал бы все владения моей короны, чтобы только быть вблизи от этого разбойника и спасти несчастную даму по мере моих сил. А теперь, друг, - сказал Артур, - не покажешь ли ты мне, где обитает этот злодей? Я надеюсь, что разделаюсь с ним, прежде чем мне отправиться в дальнейший путь.
      - Господин наш Завоеватель, - отвечал добрый человек, - видишь, вон там два костра? Там над холодным ручьем ты найдешь злодея, а также, наверное, всевозможных бессчетных сокровищ более, я полагаю, нежели имеется во всей остальной Франции.
      И сказал король:
      - Будь же спокоен, добрый человек, и ни слова более. Твои справедливые речи уязвили мое сердце.
      И вернулся он к своим шатрам, не промолвив более ничего. Призвал к себе король на совет сэра Кэя и сэра Бедивера доблестного и сказал так:
      - Смотрите после вечерни облачитесь вы двое в крепкие доспехи и берите лучших коней, ибо я собираюсь в тайное странствие и никого, кроме вас двоих, не возьму с собою. Когда кончится служба Господу, мы отправимся на гору святого Михаила, где объявились разные чудеса.
      И вот удалился сэр Артур и облачился в доспехи, надел кольчугу и панцирь, взял широкий щит. И приблизился он к своему коню, что стоял у обочины, и поднялся в седло, и пустился вскачь, и повстречал своих двух рыцарей в добром облачении. Пустились они рысью без дальних речей, едут вместе по богатому краю, а вокруг весело распевают птицы. Достигнув же подножья горы, спешились они, и повелел им король остаться там.
      - А теперь, - сказал Артур, - привяжем коней наших одного подле другого. Я же один навещу святого Михаила и перемолвлюсь словом со здешним властелином, забравшим в свою власть эту гору.
      И поднялся король на самую вершину и вдохнул освежающего холодного ветра, а затем пошел он между двумя ручьями и увидел два костра, полыхающих до самого неба. Подле одного из костров он нашел горькую вдовицу, ломающую руки над свежей могилой. Приветствовал ее Артур и спросил, о чем она так убивается.
      - Увы, - отвечала она, - бедный ты рыцарь! Слишком громок твой голос! Вон там сидит страшный злодей, который убьет нас обоих. Не к добру ты здесь очутился. Чего ищешь ты на этой горе? Да будь здесь таких, как ты, полсотни, и тогда не совладать вам с ним всем вместе. Для чего ты в рыцарском облачении? Не много тебе от него будет проку, ибо он не нуждается в ином оружии, кроме своего голого кулака. А здесь лежит погубленная герцогиня, краше которой не было на свете. Он убил ее, кроткую, безо всякого сожаления - учинил над нею грязное насилие и разорвал ее до самого пупа.
      - Дамы, - сказал король, - я прибыл от благородного Завоевателя сэра Артура, и мне поручено рассчитаться за его подданных с этим тираном.
      - Тьфу на такое поручение! - сказала она тогда. - Ибо он ставит ни во что твоего короля, как и любого другого человека. Вот если бы ты привез сюда Артурову жену, даму Гвиневеру, ей бы он обрадовался более, нежели отдай ты ему пол-Франции в подарок. А раз ты не привез королеву, то и сам держись от него подальше. Или ты не знаешь, что учинил он над пятнадцатью королями? Он сшил себе плащ, унизанный драгоценными камнями, и отсрочил его бородами пятнадцати королей из самых великих родов, какие есть на земле. Иной дани он не стребовал с этих пятнадцати королевств. А бороды они прислали ему в подарок на Рождество, чая тем самым спасти своих подданных. Здесь же, на горе, он засел ради жены короля Артура, ибо сокровищ у него побольше, чем у Артура и любого из его предков. Ты застанешь его сейчас за трапезой - он ужинает шестью младенцами мужского пола, заедает соленьями да вареньями, запивает драгоценными винами, и поворачивают ему вертелы три прекрасные девицы, которым предстоит затем взойти на его ложе, и все три умрут, не пройдет и четырех часов, как будет сделано грязное дело насыщения его плоти.
      - Нужды нет, - сказал Артур, - несмотря на все ваши грозные слова, я выполню, то, что мне поручено.
      - Тогда ступай вон к тому костру, что полыхает так высоко, и там ты, верно, его найдешь.
      И поднялся он снова на хребет холма и оттуда увидел: сидит великан без штанов в одиночестве за ужином, глодает ногу человеческую и греет у огня свои огромные ляжки. А три девицы вращают три вертела, а на вертелах новорожденные младенцы числом двенадцать нанизаны, точно куропатки. И при виде этого горестного зрелища облилось кровью королевское сердце. Обратился он к нему с гневными словами;
      - Ах ты, вор, да поразит тебя Тот, Кто владеет миром! Ибо ты мерзейший негодяй, когда-либо живший на свете, и кормишься по-злодейски, дьявол да заберет твою душу! По какой такой причине убил ты, мужлан, этих христианских младенцев? Многих ты сделал мучениками в этой земле! И потому теперь получишь и ты свою меру с помощью святого Михаила, которому принадлежит эта гора. Почему погубил ты прекрасную герцогиню? Готовься же, песий сын, ибо нынче ты умрешь от моей руки!
      Зарычал и завыл тут грязный обжора. Клыки у него были как у гончей собаки, и мерзее зрелища не видывал человек, ибо никогда еще подобный ему не родился на земле и сам диавол в преисподней был не ужаснее его видом. А был он с головы до ног высотою и толщиною в пятнадцать локтей. Вот вскочил он грозно на ноги и в руку схватил свою палицу кованого железа. Замахнулся он на короля этим оружием. И сшиб с его головы на сырую землю королевскую корону. Король загородился щитом и достал его мечом, поразил прямо в лоб, так что пробил кость клинок и впился в мозг. Но он все наступает на сэра Артура, а король чуть пригнулся и с размаху поразил его в ляжку и отсек ему мечом срамные части.
      Взвыл, взревел великан и еще яростнее ударил палицей, да промахнулся и не задел сэра Артура, а ударил палицей оземь, так что взрыл борозду на три фута в глубину. Тут подскочил к нему король и нанес ему мечом удар такой силы, что раскроил череп, и хлынула кровь, запятнав кругом всю землю и траву. Отшвырнул тогда тот палицу, обхватил короля ручищами и так сдавил, что затрещали ребра. И тогда упали на колени злосчастные девицы, заломили руки и воззвали ко Христу о помощи и поддержке Артуру. И злодей повалил Артура наземь, и покатились они оба по кустам и каменьям, крепко сжимая один другого в железных объятьях. И оказывался Артур то сверху, то снизу, и так, борясь и кувыркаясь, скатились они по склону горы, не разжимая рук, до самой кромки виды. Но, все время катясь вниз, Артур разил и колол его коротким кинжалом, вонзая его по самую рукоять, а упав с горы, великан сломал себе сразу три ребра.
      По счастью, случилось так, что они свалились прямо на то место, где поджидали при лошадях два королевских рыцаря. Увидел сэр Кэй короля и великана, сжимающих один другого в объятиях, и говорит:
      - Увы! Мы навечно пропали. Вот господин наш, схваченный диаволом.
      - Ну нет, - отозвался Артур. - Но помогите мне, сэр Кэй, ибо вот какие святые мощи выкопал я из грота там, на вершине горы.
      - Да, правду сказать, - промолвил сэр Бедивер, - это мерзкий урод.
      И принял он его из рук короля и сказал так:
      - Дивлюсь я, неужто святой Михаил таков собою? В таком случае, как Господь наш терпит его у себя на небе? И если таковы святые - слуги Иисусовы, клянусь верой, мне они не по душе!
      Засмеялся король Бедиверовым словам и сказал:
      - Этого святого я захватил, едва не поплатившись жизнью. Отрубите же ему голову и насадите на древко копья и отдайте тому из слуг ваших, кто всех быстрее скачет на коне, - пусть отвезет ее сэру Хоуэллу, дабы он возвеселился, ибо супостат его убит. А после в Барфлете выставите ее на стене городского замка всем жителям этой страны на обозрение! Сами же вы двое подымитесь на эту гору и принесите мне щит мой и меч да захватите тяжелую железную палицу, а если будет вам охота по сокровищ, берите все, что захотите ибо там вы найдете любых сокровищ без счета. Мне отдайте только плащ и палицу, а Больше мне ничего не надо. Этот великан был свиреп и весьма могуч, я за пятнадцать последних лет не встречал такого, лишь однажды в горах Аравии попался мне один, равный этому, но этот еще свирепее, и в том я едва не убедился на себе, не окажись судьба ко мне милостива.
      Принесли ему рыцари палицу, плащ и все остальное, а с собой захватили столько сокровищ, сколько им хотелось. И вот сели они все трое на коней и ускакали оттуда тем же путем, каким прибыли.

К титульной странице
Вперед
Назад