Хочу подчеркнуть, что Анатолий Семенович был жестким, но по отношению к недисциплинированным кадрам, требовательным и в то же время чутким, внимательным руководителем, скромным и честным человеком. Он не нажил никакого богатства, не построил для себя коттедж, его зарплата была значительно меньше многих руководителей крупных предприятий и председателей передовых колхозов.
Хотя, к сожалению, в тот период недруги сочиняли всякие небылицы о нем. Говорили, будто у него несколько квартир в Москве, дача в Череповце и прочее. Но все, кто хорошо знал этого человека, а, по существу, его знало большинство жителей области, не верили байкам.
В Шексне я проработал девять лет и, на мой взгляд, оправдал доверие Анатолия Семеновича. Сумев выделить из множества направлений главные, партийному комитету удалось за короткие сроки вывести район в число лидеров.
После выхода Анатолия Семеновича на пенсию и до переезда в Москву мы с ним часто общались, поскольку жили в одном подъезде. Он постоянно интересовался делами области, продолжал жить ее интересами.
Положу цветы на могилу
Татьяна Озерова.
Бывшая доярка совхоза «Прогресс» Междуреченского района. Депутат Верховного Совета СССР двух созывов, делегат XXV съезда КПСС. Награждена орденом Ленина.
В один из холодных зимних дней 1970 года мне позвонили из райкома партии и сказали, что меня приглашает для беседы А.С.Дрыгин. Я, конечно, удивилась этому вызову, но потом подумала: наверное, приглашают не меня одну, речь, скорее всего, пойдет о работе молодежи в животноводстве. Я сама пришла работать на ферму по комсомольской путевке, была членом Междуреченского райкома комсомола. Поэтому казалось несложным предположить, зачем вызывают к первому руководителю области.
Но предположения не сбылись. В кабинете Анатолия Семеновича я оказалась одна. Поздоровавшись, он доброжелательно расспросил меня о моей семье и работе. Дав мне освоиться в непривычной обстановке, неожиданно сказал, что есть предложение выдвинуть меня кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР. Я от удивления не знала, что и сказать. Стала говорить, что у меня, мол, высшего образования нет, что на ферме работы много, что не справлюсь. Не помню уж, что еще говорила. Только замолчала, а Дрыгин спрашивает:
- Татьяна Владимировна, а если будет такое партийное поручение, то его надо выполнять?
Не скажешь ведь, что не надо. Райкомовские работники шутили потом:
- Татьяна, расскажи, чем это ты самому Дрыгину понравилась? Ему ведь и из других районов пять кандидатур предлагали. Все молодые, красивые, у всех показатели не хуже твоих.
Шутки шутками, а доступ к власти у простого народа был тогда куда больше. Ведь во всей России нынче не отыскали ни одного рядового труженика для работы в Госдуме. А вот результаты выборов в Верховный Совет СССР восьмого созыва, которые состоялись в июне 1970 года, были такими. В Совет Союза по нашей области избрали А.С. Дрыгина, сталевара В.Д. Попова, машиниста тепловоза А.А. Уханова и меня, совхозную доярку. Считаю, нашей делегации повезло, что во главе ее был Анатолий Семенович. Он имел большой опыт, знал в Москве многих высоких руководителей и особенности работы всех органов власти.
Нам, неопытным депутатам, часто приходилось обращаться к нему за советом. Мы ведь не только участвовали в сессиях Верховного Совета, но и заботились о выполнении наказов избирателей. Анатолий Семенович, конечно, знал об этих наказах и говорил нам, какие из них можно решить в области, а по каким надо работать в Москве, куда именно и как надо обращаться по этим делам в столице. Было приятно, если удавалось что-то сделать в интересах наших избирателей. И всегда в этом была большая доля заслуги Дрыгина. Он всех умел настроить на рабочий лад, помогал, но был требовательным, контролировал и строго спрашивал за результат. А что получается, если власть не в состоянии потребовать, мы видим сейчас, когда ответственности не стало. Что бы ни натворили, все с рук сходит.
Доводилось слышать, как строго спрашивал с подчиненных за работу Анатолий Семенович, иногда, может, и чересчур строго, но ведь старался для общего блага. А вот в общении он не зазнавался и стеной от людей не отгораживался. Запомнилось, как еще в начале нашей депутатской работы у него случился какой-то, точно уж не помню, семейный юбилей. И вот 23 февраля Анатолий Семенович всех нас, делегатов от Вологодской области, пригласил в ресторан, чтобы отметить это событие, совпавшее с Днем Советской Армии. В разных застольях мне доводилось и до того, и после бывать, но это запомнилось какой-то особенно доброжелательной обстановкой. Мы все чувствовали себя, как среди хороших друзей, когда старших уважают, но и старшие, более умные и знающие, не показывают своего превосходства. Я ведь по возрасту Анатолию Семеновичу в дочери годилась. Он другой раз так к нам и обращался: «Ну что, девчонки, надо то-то и то-то делать...».
У меня при встречах всегда интересовался: «Татьяна Владимировна, как дела на ферме? Что нового в хозяйстве?». Запомнилось, как Анатолий Семенович вручал мне орден Ленина. Принимать награду из рук такого уважаемого человека было особенно почетно. Так и говорили тогда: «Сам Дрыгин орден вручал!». Так говорила и моя свекровь, которая проработала дояркой на той же Макаровской ферме, что и я, почти всю жизнь, и которой в свое время орден Трудового Красного Знамени вручал тоже Дрыгин. За последние лет пятнадцать, а то и больше, что-то не приходилось слышать, чтобы кому-то из животноводов первые лица ордена вручали. А ведь с каким уважением начальство к народу, с таким - и народ к начальству. Таких руководителей, как Анатолий Семенович, было за что уважать, есть за что помнить. Я об одном жалею: не принесла, а принести обязательно надо, цветы на его могилу.
Против партийной линии
Александр Брызгалов.
Бывший комсомольский и партийный работник. Более 20 лет был заместителем председателя плановой комиссии Вологодского облисполкома. Награжден медалями «За освоение целинных земель», «За трудовое отличие», «За преобразование Нечерноземья».
В шестидесятые годы в сельской отрасли Вологодчины шло активное внедрение хозяйственного расчета. «Душой» и организатором этого дела был наш заведующий сельхозотделом обкома КПСС Юрий Васильевич Седых, а я, молодой инструктор, старался в меру своих сил участвовать в этом процессе, в том числе рассказывать об опыте внедрения хозрасчета на страницах «Красного Севера». Однажды после очередной публикации меня вызвал Анатолий Семенович и, показывая газету, строго спросил:
- Это ты написал про хозрасчет? Выходит, я требую добиваться повышения привесов молодняка, а ты за это критикуешь.
Наверное, не совсем внятно я попытался объяснить, что речь идет о племенном молодняке, вес которого должен соответствовать его возрасту, и если он оказался выше нормы, значит, нерационально израсходованы корма, допущен брак в работе. Об этом и шла речь в статье.
- Объясняешь около дела, а написал совсем не так. Даже я не понял - не поймут и другие.
- Виноват, Анатолий Семенович. Исправлю эту деталь в других публикациях, - поняв свою оплошность, заверил я.
К моему удивлению, дело обошлось без положенной в таких случаях взбучки, которую я, наверное, заслужил.
Помнится еще одна встреча с Дрыгиным. Когда восстанавливали ранее ликвидированный Нюксенский район и подбирали для него кадры, я оказался кандидатом на роль второго секретаря райкома - так решил орготдел, не получив согласия нашего заведующего. Узнав об этом, Седых возмутился, переговорил с Анатолием Семеновичем, убедил его, что не следует направлять меня туда. И вот я в кабинете первого.
- Ну как, чемодан собрал? - спросил Анатолий Семенович.
- Супруга ехать отказывается, - уклончиво ответил я.
- Мы тут посоветовались и решили поступить с тобой так: поезжай вместе с секретарем обкома Друговым в Нюксеницу восстанавливать район. Если на партконференции изберете вторым секретарем председателя колхоза Маркова, возвращайся в Вологду, если не изберете - останешься там в этой роли.
Мне довелось вернуться на прежнюю работу.
Позднее доводилось наблюдать Анатолия Семеновича в разных ситуациях. Я вынес твердое мнение, что он был требовательным и справедливым руководителем, глубоко знал экономику области, умел влиять на сознание людей. Не терпел верхоглядства и формализма в делах. Я убежден, что вологжане искренне любили своего лидера за его неутомимую работу по развитию области, улучшению условий их жизни.
Огород для областного центра
Геннадий Шириков.
Длительное время на партийной и советской работе: вторым секретарем Чебсарского и Вологодского райкомов КПСС, председателем Вологодского райисполкома, заведующим организационно-инструкторским отделом облисполкома. Депутат областного Совета народных депутатов. Участник Великой Отечественной войны. Награжден орденами Отечественной войны второй степени, Трудового Красного Знамени, «Знак Почета», медалями.
Анатолия Семеновича Дрыгина я впервые увидел в 1962 году на совещании по сельскому хозяйству. Я в то время работал вторым секретарем Чебсарского райкома и, конечно же, имел свое мнение о том, как поднимать отрасль. Но выступление Дрыгина перевернуло все мои представления о завтрашнем дне села. Забегая вперед, замечу, что вскоре намеченное стало осуществляться на практике.
На том памятном для меня совещании бывший председатель облисполкома Воробьев по поручению Главвыставкома вручил Анатолию Семеновичу серебряную медаль ВДНХ. Дрыгин сказал:
- Медаль эта присуждена мне за работу в Ленинградской области. Теперь надо, чтобы Вологодчина заслужила награды выставки.
Уже в конце года был создан укрупненный Вологодский район, в который вошли Кубеноозерский и часть Чебсарского, исторически и экономически тяготеющие к Вологде. А вскоре Анатолий Семенович на первой партийной конференции поставил перед объединенным районом ответственную задачу - обеспечить в достатке население областного центра мясомолочной продукцией и овощами. Сделать это было непросто: если перед войной в Вологде проживало 95 тысяч человек, то в начале шестидесятых - 130 тысяч. И эта прибавка шла в основном за счет пригородных деревень. Но задача была поставлена, и ее стали выполнять.
Справедливости ради отмечу, что в экономическом отношении район был более развитым по сравнению с другими. Но тогдашний агротехнический уровень, сложившаяся система кормопроизводства не позволяли быстрыми темпами наращивать выпуск нужной Вологде продукции. Требовались решительные меры, и Анатолий Семенович в первую очередь сделал упор на укрепление руководящих кадров района.
Первым секретарем райкома был выдвинут В.А.Грибанов, секретарями избрали В.И.Исакова и меня. Имеющий большой опыт работы в сельском хозяйстве С.М.Усов возглавил сель-хозуправление. Со всеми нами Анатолий Семенович подолгу беседовал, интересовался мнением по самым разным проблемам.
В Вологодском районе Дрыгин стал бывать регулярно: участвовал в пленумах райкома и конференциях, старался не пропускать ежегодных совещаний по сельскому хозяйству. Чувствовалось, что болит у него душа за судьбу происходящих у нас перемен. В своих выступлениях он давал глубокий анализ проводимой в районе работы, ругал нас за недостатки, подсказывал, где есть неиспользованные резервы, ориентировал на достижение более высоких результатов. Во многом благодаря его настойчивости в шестидесятые годы удалось осуществить серьезные преобразования, позволившие району занять лидирующие позиции в области.
Если в 1962 году урожайность зерновых составляла в среднем 6,5 центнера, а надои молока на корову - 2166 килограммов, то уже к 1970-му урожайность утроилась, а надои выросли почти в полтора раза и достигли 3400 килограммов. Сотни доярок, целые фермы и хозяйства преодолели четырехтысячный рубеж.
По итогам работы за 1970 год району было присуждено Всесоюзное переходящее Красное знамя. Еще раз подчеркну, что таких результатов удалось добиться благодаря мерам, которые проводились во многом по инициативе и с согласия Анатолия Семеновича. Все колхозы, кроме «Родины», были преобразованы в совхозы, стали самостоятельными птицефабрика «Ермаково» и совхоз «Плодопитомнический» (ныне «Майский»), образован конный завод, проведена глубокая специализация всех хозяйств. Пересмотрели и структуру посевных площадей, заметно обновилось молочное стадо.
Большое значение Анатолий Семенович придавал укреплению материально-технической базы села. Дрыгин был убежден в том, что без создания надлежащей инфраструктуры решить проблему подъема экономики невозможно. За пятилетие инвестиции в сельское хозяйство района составили более 50 миллионов рублей. В 1966 году завершена сплошная электрификация района. Хозяйства перешли от сооружения мелких ферм к созданию крупных комплексов и полностью механизированных ферм.
По настоянию Анатолия Семеновича вплотную занялись повышением плодородия земель, их мелиорацией. Было осушено свыше 6 тысяч гектаров земли, в том числе 4,5 тысячи гектаров - закрытым дренажом. На поля за пятилетие было внесено более 1,2 миллиона тонн торфяных удобрений. Этот гигантский обновленный «огород» все больше давал Вологде овощей и картофеля, а пригородные фермы и комплексы наращивали производство молока и мяса.
Часто можно было видеть Дрыгина на полях колхоза «Родина». Здесь по его инициативе отрабатывались лучшие приемы ведения сельского хозяйства, была создана школа передового опыта. Складывалось впечатление, что Анатолия Семеновича легче застать на картофельных и овощных плантациях совхозов «Красная звезда», «Плодопитомнический», «Передовой», «Искра», на животноводческих комплексах и строящихся птицефабриках, чем в кабинете. На примере передовых хозяйств он учился сам и учил других.
Вскоре стало очевидно, что без развития социальной сферы, которая, к сожалению, отставала, трудно дальше двигать экономику. В сентябре 1966 года меня избрали председателем райисполкома, и на решение социальных задач мы направили деятельность всех местных Советов. Был разработан и получил одобрение пятилетний план социально-культурного строительства в районе. Особое отставание ощущалось в народном образовании. Достаточно сказать, что в крупнейшем районе были всего три средние школы - Погореловская, Кубенская и Новленская. Наблюдался большой отток населения, особенно молодежи, в город. Не хватало квалифицированных кадров животноводов и механизаторов. На одной из встреч в райкоме партии мы с Грибановым поставили этот вопрос перед Дрыгиным. И получили его полную поддержку. За короткий срок были построены средние школы в Огаркове, Ермакове, Куркино, Федотове, восьмилетние школы в Семенкове и Северной ферме. Молодежь стала получать дома среднее образование и охотнее оставаться на селе. В Кубенском и Куркино были открыты сельские профтехучилища для подготовки специалистов массовых профессий.
Много еще можно говорить о вкладе Анатолия Семеновича Дрыгина в подъем экономики Вологодского района в период моей работы здесь. Он умел видеть перспективу развития на долгие годы вперед, умел по-комиссарски зажечь людей. И они верили ему и шли за ним.
Анатолий Семенович был созидателем, оставившим добрый след на Вологодчине. Мы, кому довелось работать с ним, с благодарностью помним его.
ГЛАВА V
ГЛАВНЫЙ СТРОИТЕЛЬ ОБЛАСТИ
Удивительное дело: о какой бы новостройке не зашла речь в этих воспоминаниях, любую из них Анатолий Семенович Дрыгин много раз обошел в своих легендарных резиновых сапогах. И не в качестве любознательного туриста, а непосредственного участника. Каждой стройке он чем-то помог, сдвинул с места непосильную для других проблему.
К 1985 году на Вологодчине действовал мощнейший строительный комплекс, в котором работало почти 87 тысяч человек, или каждый шестой, занятый в экономике. Дрыгин не только как мудрый стратег принимал важнейшие решения по созданию этой гигантской махины, но и лепил ее «по кирпичику». Поэтому, когда авторы воспоминаний называют Анатолия Семеновича главным строителем Вологодчины, это не кажется преувеличением.
Иду на риск!
Анатолий Кужлев.
Активный участник строительства Череповецкого металлургического завода. С 1968 года - главный инженер, управляющий трестом «Вологдапромстрой». С 1977 по 1993 годы - директор института «Вологдагражданпроект». Заслуженный строитель РСФСР, почетный гражданин Вологды. Имеет правительственные награды.
Свои воспоминания об Анатолии Семеновиче Дрыгине начну с личных встреч. Первая состоялась в 1962 году. В конце сентября шли проливные дожди, да и все прошедшее лето было дождливым, холодным. Мы, строители третьей доменной печи, не снимали телогреек и резиновых сапог. Представляю, каково было селянам на уборке урожая в тот год. В такой обстановке пришлось начинать работу новому первому секретарю обкома КПСС, которому предстояло возрождать народное хозяйство региона.
Мне как прорабу после третьей домны поручили самостоятельный участок - строительство кислородного цеха. На площадке был вырыт котлован под главный корпус, началось возведение фундаментов. Во второй половине дня под проливным дождем на стройплощадке появилось несколько черных «Волг» и светлая - управляющего трестом «Череповецметаллургстрой» Д.Н. Мамлеева, которую мы хорошо знали. Я выбрался из котлована, подошел к свите. Высокий представительный товарищ подал мне руку:
- Дрыгин Анатолий Семенович.
- Прораб «Мартенстроя» Кужлев Анатолий Федорович, - доложил я.
Он стал расспрашивать о сроках ввода объекта, о снабжении материалами и обеспеченности рабочих бытовками, питанием, спецодеждой. Под конец сказал:
- Ты понимаешь, что сейчас это один из главных объектов для завода, поскольку повысит выпуск металла с действующих печей на 25-30 процентов. От тебя зависит судьба завода, не подведи!
Я доложил, что наш участок, кроме этого объекта, ведет газоотвод в мартеновский цех, что также интенсифицирует выплавку стали. Заверил, что не подведем.
Кстати, сегодняшние авторы недавно вышедшей книги о газификации области «забыли», кто стоял у ее истоков, с чего она начиналась. А вопрос о подаче газа в область на промышленные нужды пробил в высших правительственных инстанциях Дрыгин вместе с руководством облисполкома. На коммунальные нужды газ был выделен правительством в начале 70-х годов опять же после настойчивых просьб Анатолия Семеновича и других руководителей области.
После той встречи с ним на стройплощадке я стал внимательно следить за его выступлениями по радио и в газетах. Первую критику Дрыгина в свой адрес услышал в докладе на областной партконференции в начале 1963 года. Тогда назначили меня начальником участка «Мартенстроя» и поручили работы на очередном энергоблоке ТЭЦ. Под главный корпус здесь были сделаны фундаменты, смонтировано здание, кстати, впервые из сборных конструкций. Причем высота колонн достигала 42-х метров. Грунта же в здании для прохода тяжелых монтажных кранов было оставлено свыше трех тысяч кубов. Чтобы выполнить фундаменты под технологическое оборудование, его пришлось удалять вручную в 30-градусные морозы. Единственная техника - компрессор с отбойными молотками! Грунт, как скала. Бригада К.А. Синицына работала в три смены. Только сняли первый горизонт, последовала команда отдать компрессор. Переговоры не привели к положительному результату. Дал задание приварить компрессор к колонне здания, чтобы не смогли вывезти. Приехали корреспонденты, засняли мою «дерзость», дошло до управляющего. Он разобрался в конфликте, компрессор оставил. Так пришлось отстаивать свою правоту, что в дальнейшем обеспечило своевременный ввод энергоблока. Но я как строптивый молодой руководитель попал в доклад Дрыгина с негативной стороны. Руководитель треста Мамлеев запомнил меня, наоборот, с положительной стороны, и через год назначил главным инженером стройуправления.
Работая затем в аппарате треста «Череповецметаллургстрой», я воочию убедился в силе и мощи Анатолия Семеновича на встречах с руководителем стройки Д.Н. Мамлеевым, директорами металлургического завода А.И. Бородулиным, затем В.А. Ванчиковым, начальником «Главзапстроя» К.А. Глуховским, министрами Н.В. Голдиным, И.П. Казанцом, Ф.Б. Якубовским.
Как правило, при обходе стройки Мамлеев шел чуть-чуть впереди свиты или вместе с Дрыгиным, как бы показывая, кто на стройке хозяин. Остальные шли общей группой, готовые подключиться к объяснению конкретной обстановки. Совещания проводились в большом кабинете Мамлеева под его председательством. Бородулин, а после Ванчиков, не переходя на упреки строителей и монтажников, сосредоточивали внимание Дрыгина и министров, а зачастую и прибывшего в Череповец зампредсовмина СССР, на главных, не решаемых на их уровне, проблемах: нехватке трудовых ресурсов, металла, металлоконструкций, оборудования. На этих совещаниях Анатолий Семенович умел определить главную проблему, которая решала конечную цель - пуск мощностей. Повышая требовательность к местным руководителям, умел предъявить счет и высоким московским гостям, проконтролировать их обещания.
В основном работающие на стройке были выходцами из села. Большинство руководителей вырастали из рабочей среды через вечерние школы, техникумы, институты. Родители их остались на селе. Как правило, в выходные дни или отпуска они ехали к родителям помогать выращивать урожай. Власти того времени это учитывали, поощряли тягу нового поколения к земле, а затем приняли мудрое решение о создании садово-огородных товариществ. Предприятия всех уровней были обязаны заниматься обустройством дачных участков, осушением земель, строить к ним электролинии, дороги, водопроводы. Была создана мощная база садово-огородных товариществ. Горожане таким образом восстанавливали здоровье, очищая организм от промышленных выбросов, и значительно пополняли семейные продовольственные запасы. Дети, внуки также приобщались к посильному сельскохозяйственному труду, понимали, как нелегка, но и полезна работа на земле. На рубеже восьмидесятых - девяностых годов по расчету ведущих экономистов с приусадебных и садоводческих участков собиралось 90 процентов картофеля, 80 процентов овощей и 60 процентов лука.
В августе 1968 года меня вызвали в областной центр. Даже «Волгу» прислали в Череповец из обкома. Приехал я в проливной дождь вечером. Второй секретарь Владимир Александрович Шивринский представил меня Дрыгину. Обком размещался в здании, где сейчас находится администрация города. Анатолий Семенович поднял на меня строгий взгляд, поздоровался за руку, пригласил сесть. Отпустил Владимира Александровича и начал разговор:
- Почему собрался в Москву? Хорошим инженерам у нас есть достойные предложения.
Суть проблемы заключалась в следующем. За пять лет я прошел путь от мастера до начальника техотдела треста. Был всецело поглощен делами и заботами стройки, особенно техническими вопросами, что и оценил управляющий. Предложил должность заместителя главного инженера, но с этим не согласился главный инженер. В конце концов управляющий был вынужден кем-то жертвовать. Он сделал все, чтобы я не потерялся как специалист-строитель, послал меня по согласованию с министром Голдиным на стажировку в министерство. При успешном выполнении этой миссии решался вопрос о моем назначении главным инженером главка с пропиской и предоставлением квартиры в Москве.
От партийных вождей этот факт не ускользнул, хотя я был совсем молодой партиец. Видимо, Анатолий Семенович был проинформирован, потому и вызвал меня на беседу. Предложил мне место главного инженера треста «Вологдапромстрой»:
- Исправишь там положение, через два года сам определю на достойное место. Завтра поезжай по стройкам треста с инструктором обкома, срок два дня, затем доложишь мне свое мнение.
Я так и сделал. На правах гостя все объехал, посмотрел, побеседовал с работниками стройуправлений. Унылая, удручающая картина. Светлое, обнадеживающее впечатление произвел лишь завод железобетонных изделий на улице Элеваторной, особенно его высокоэрудированный главный инженер Павел Арсеньевич Сумин. Доложил свои впечатления Анатолию Семеновичу, выразил сомнения, высказал ряд предложений. Это, видимо, и решило мою судьбу как главного инженера треста «Вологдапромстрой».
По неизвестным мне причинам вскоре был заменен и управляющий трестом на череповецкого «выдвиженца». Тот, почуяв, что здесь надо работать, а не «руководить», быстро «заболел» на девять месяцев. Я остался почти на год в двух должностях, пока управляющий не уволился. В феврале 1970 года меня вызвал Дрыгин и предложил возглавить трест. Беседовали долго. Я убеждал его, что буду более полезен на месте главного инженера. Но в конце концов без особого давления он убедил меня, что мне под силу должность управляющего. Я сдался, но оговорил, что через месяц доложу ему развернутую программу действий по выводу треста из кризиса. С тем и поехал на утверждение к министру. Спустя месяц у нас с Дрыгиным состоялся обстоятельный разговор по программе действий на ближайшие годы.
Одна из первых задач - восстановить трест в комплексе, так как при создании союзных министерств в 1967 году из него были переданы «Вологдасельстрою» два лучших строительных управления, ПМК, автобаза, ДСК. Анатолий Семенович меня полностью поддержал и в дальнейшем помог в восстановлении треста. Во-вторых, я поставил вопрос, чтобы управляющего перестали дергать областные и городские чиновники, кроме первых лиц. Дрыгин дал на этот счет строгое указание, и без его разрешения никто не мог меня приглашать на беседу без согласования времени встречи.
Помог решить Дрыгин и кадровые вопросы: не было главного инженера и заместителей по производству, экономике, в ряде строительных управлений - начальников и заместителей. Да и специалистов, рабочих не хватало. При этом он ограничил перевод инженеров с «Череповецметаллургстроя» до 10 человек, а рабочие кадры поручил выращивать на месте, не привлекая людей из села.
Не только руководство, но и в целом коллектив вскоре почувствовал внимание к себе. После постоянной критики в печати, по радио стали освещать первые, хотя и незначительные успехи. Это положительно повлияло на стабилизацию коллектива, люди обретали уверенность в своих силах. Поднялась производительность труда, дисциплина, уменьшилась текучесть кадров. По итогам работы во втором квартале 1970 года трест вышел победителем социалистического соревнования среди организаций Минтяжстроя СССР с вручением переходящего Красного знамени. Коллектив треста как бы пробудился, рабочие и специалисты поняли, что их ценят.
Особый подъем царил, когда Дрыгин сам приехал вручать нам знамя. Небывалый случай. Это торжество проходило в старом здании драмтеатра на улице Октябрьской. Каждое управление прислало своих передовиков. Их впервые за всю историю треста благодарил за труд главный хозяин области. Он сказал добрые слова рабочим, как всегда, покритиковал руководство за упущения и поставил конкретные задачи на второе полугодие - безусловный ввод подшипникового завода. Прощаясь, он сказал:
- Убеждаюсь, что ты умеешь работать, не боишься трудностей.
После такой поддержки мы работали с утроенной силой, трест укреплялся, совершенствовался аппарат. Дрыгин периодически спрашивал о ходе работ на главном объекте, бывал там, слушал не только нас с директором завода, но и бригадиров, рабочих. Чаще всех с ним общался бригадир И.И. Николаев, причем на чистом строительном жаргоне, невзирая на лица. Настырность и рвение его в работе Анатолий Семенович запомнил. Это мне помогло реабилитировать Николаева (он был осужден в юности в голодные предвоенные годы на Украине, и поэтому наше представление его к правительственной награде не утверждали). Однажды, минуя все инстанции, я взял документы на Николаева, пришел к Дрыгину и все ему объяснил. Он сказал, что этот человек заслуживает награды. Так был реабилитирован один из лучших бригадиров Вологодчины!
В начале ноября 1970 года меня и директора подшипникового завода Ф.Я. Федулова пригласил Дрыгин. Он спросил нас, введем ли мы первую очередь завода в конце года. Федор Яковлевич сказал, что оборудование закомплектовано, эксплуатационники подключены к его монтажу, приемке и освоению сданных объектов, но работы у строителей и монтажников еще очень много. На стройке к тому времени было уже сосредоточено до трех тысяч работающих.
- Сейчас стройка укомплектована всем необходимым, работаем в три смены, но нужна ваша личная помощь, - осмелился сказать я.
- В чем она заключается?
- В оставшееся время посещать наши вечерние планерки хотя бы раз в неделю.
- Если этого будет достаточно для пуска завода, то я это сделаю, - пообещал Анатолий Семенович.
На следующий день собрались на планерку в 22 часа в будущем кабинете директора завода, в котором и сейчас работает председатель Совета директоров ВПЗ. И вдруг я вхожу, за мной - Дрыгин и Федулов, садимся за стол президиума. Началась планерка. Начальники строительных и монтажных организаций (а некоторые послали своих замов), не успев перестроиться, начали сваливать свои грехи на смежников.
- Теперь я понимаю, в чем кроется причина медленных темпов завершения объекта, - выслушав всех нас, заявил Анатолий Семенович. - Руководитель комплекса обратился ко мне за помощью. Так вот я даю указание сократить сроки исполнения работ, необходимых для гарантированного пуска завода в декабре. В случае срыва первые руководители будут заслушаны в моем кабинете со всей партийной принципиальностью!
Через несколько дней стройку было не узнать. До вечерней планерки каждый руководитель искал меня, чтобы доложить об исполнении предыдущих решений или просил конкретной помощи для ликвидации отставания. От меня зависело, кто кандидат на беседу в кабинете у Анатолия Семеновича. Стройка уверенно приближалась к завершению. Дрыгин периодически навещал наши планерки. Я предварительно звонил помощнику и докладывал о ходе работ. В результате ни один из руководителей не побывал на беседе у Дрыгина, все решилось на стройке. Через некоторое время Анатолий Семенович позвонил мне и сказал, что я был прав, прибегнув к такому виду помощи.
За несколько дней до нового года Анатолий Семенович опять пригласил меня с директором завода Федуловым к себе:
- Вы пускаете завод или нет, говорите честно.
Федор Яковлевич ответил утвердительно, я - тоже, но не с полной уверенностью, и Дрыгин это почувствовал.
- Ну тогда вот что, пускайте завод без торжеств, представителей обкома на пуске не будет. Я лично приму у вас завод через месяц, но чтобы продукция поступила в отгрузку потребителям. Договорились!
Вышли из кабинета, прекрасно понимая, сколько еще нужно сделать, чтобы завод начал работать в строгом технологическом режиме. Месяц напряженнейшей работы, еще более сложной, чем перед пуском. Но в установленный срок мы доложили о выполненной задаче. Мне это стоило первого гипертонического криза. Почти месяц меня ставили на ноги. Анатолий Семенович дал указание - обеспечить все условия для моего восстановления.
* * *
В новом году зона действия треста расширилась, начиналось строительство оптико-механического завода, станкозавода, собственной промбазы, жилья, сельских объектов, мощностей в Соколе, Харовске, Сямже, Великом Устюге. Как ни странно, первой крупной проблемой в Вологде стала нехватка песка, гравия, грунта для обратных засыпок в связи с заменой слабых грунтов или поднятием нулевых проектных отметок. Почти все объекты возводились на свайных основаниях. Под Вологдой не оказалось карьеров для добычи инертных материалов. В это время ко мне обратился директор завода железобетонных изделий Федор Пахомович Мыза. Его предложение заключалось в повторном освоении Лисицынского карьера под Вологдой, который был заброшен в конце пятидесятых годов, так как тогда не нашли способа откачки грунтовых вод. Поехали на место и убедились, что дороги к карьеру практически нет, что весной из протекающей рядом реки Лоста выработка затоплялась. Чтобы откачать воду, нужно было построить около пяти километров электролиний. Стоила ли игра свеч, было неясно. Ведь мы имели только несколько геологических колонок, в которых гравийно-песчаная смесь пересекалась с плотными глинистыми слоями. Причем выработка более десяти лет затоплена водой. Единственный плюс - несколько гектаров земли числилось за одним из наших строительных управлений. Что делать? Надо было рисковать. Видимо, безвыходность, молодость позволили принять такое решение. Срочно разработали проекты подачи к карьеру электроэнергии, защитной стенки от подтопления из реки, отвода ее русла. Установили дробильно-сортировочное оборудование, при управлении механизации создали хозрасчетный карьерный участок (впоследствии - управление). Но прежде всего приступили к откачке воды дизельными насосами, так называемыми «андижанцами». Поставили первый насос, после суточной работы отметка уровня воды не понизилась. Тогда собрали пять насосов, снова начали откачивать. Наконец, уровень начал понижаться. Изыскали средства на электролинию, дамбу, свезли карьерное оборудование, экскаваторы большой мощности, не пригодные для работы на стройплощадках. Глубина выработки была около пяти метров, зеркало воды - около пяти гектаров. Работы шли полным ходом. Вдруг все газеты города на нас ополчились: под Вологдой уничтожают озеро с большими запасами рыбы. И все это описывалось в красках. К делу подключились природоведы. Зашумели работники облисполкома, требуя остановить работы. А лето кончалось. Если работа будет остановлена, а еще хуже - бесполезна, моя карьера (я был тогда самым молодым в Минтяжстрое управляющим) закончится. Позвонил Анатолий Семенович, попросил объяснить, что происходит, за что меня критикуют газеты. Все объяснил, сказал, что без карьера все стройки остановятся.
- Если это поможет решить проблемы - продолжай работы. Мы прекратим нападки.
Справедливости ради надо сказать, что действительно при окончании откачки воды в карьере рыбы было выужено достаточно много, попадались и крупные щуки, которые выводили из строя насосы, пока на их всасывающие рукава мы не поставили сетки. К счастью, предложение директора завода оказалось верным. Пустили карьер, затем дробильно-сортировочное хозяйство. Завод железобетонных изделий и все стройки были обеспечены инертными материалами, грунтами для засыпки пазух фундаментов.
Это позволило значительно снизить стоимость строительства. За двадцать лет работы отсюда было вывезено до 15 миллионов кубометров материалов. Не вникни тогда Анатолий Семенович в проблему инертных, судьба объектов, возводимых трестом «Вологдапромстрой», сложилась бы совершенно иначе, так как поставки инертных шли через Ярославль и Сухонское речное пароходство и были в два раза дороже, чем из Лисицинского карьера. В 1991 году карьер был выработан. Я вскоре обратился к руководству области с предложением о проектировании и устройстве в нем водозапасника для Вологды. К сожалению, никто не занялся этой идеей. А ведь в карьере за счет подземных (отметка дна котлована около 35 метров) и дождевых вод их можно накопить более пяти миллионов кубометров. Убежден, что в ближайшее время идея будет востребована, если не «догадаются» превратить карьер в свалку отходов.
* * *
При решении проблемы домостроения мне снова пришлось обращаться к Дрыгину. Решив обычный ДСК превратить в завод объемно-блочного домостроения, я рассказал ему об этой идее. Он спросил, почему по столь сложному вопросу я обратился к агроному, направил меня к Ю.А. Комякову и Б.П. Парамонову, которые курировали строительство, и разрешил мне съездить в Минск на работающий там подобный завод. С группой специалистов мы побывали в Минске и убедились в эффективности идеи. На обратном пути по указанию Анатолия Семеновича заехал в Москву. Вечером в день открытия съезда партии я пришел к нему в гостиницу «Москва». Состоялся обстоятельный разговор. Он сказал, что с министром Голдиным переговорит. В случае взаимопонимания обсудим вопрос в Вологде после съезда. Действительно, вскоре он сам меня пригласил, еще раз все обсудили, съездили на ДСК. Я сказал, что, кроме обсужденных проблем, считаю необходимым удлинить основные производственные пролеты с 96 до 168 метров, чтобы в будущем в них могла разместиться любая технология. Он подумал и сказал:
- Делай как считаешь нужным. Все остальные вопросы по переводу на новую технологию я поручил рассмотреть Шивринскому, он лучше знает все ходы и выходы в Госплане и министерстве. Действуй!
Завод мы построили, первую очередь ввели в 1975 году. Но затем с моим уходом пришли новые руководители. Убедили вновь перестроить завод объемного домостроения на панельную технологию, хотя с него уже выходили блок-комнаты полной заводской готовности. Дома в 60 квартир при готовых сетях и фундаментах монтировали и вводили за один месяц. Гигантский, никому не нужный завод на 160 тысяч квадратных метров панельного жилья за десять лет так и не был достроен, сейчас разрушен, виновных нет. «Объемник» мог бы сейчас работать на рынок, так же, как подобный работает в Минске. Доверие ко мне Анатолия Семеновича даже в этой сложнейшей ситуации сохранилось.
* * *
В 1970 году после сдачи объектов в Грязовце передо мной встал вопрос, что делать с местным управлением треста, оставшимся без объемов работ? Ведь сельское строительство здесь вели подразделения «Вологдасельстроя». И я принял решение без ведома обкома открыть расчетный счет управления в Вологде, перевести сюда руководство и ориентировать воссозданное управление на жилищно-гражданское строительство в областном центре. По согласованию с министерством мы передали основные средства нашего управления Грязовецкой ПМК «Вологдасельстроя», которая очень в них нуждалась. Через некоторое время меня вызвал Анатолий Семенович:
- Почему занимаешься партизанщиной?
Объяснил, что в этом мероприятии пострадавших нет, все только в выигрыше:
- Мы отдали «Вологдасельстрою» производственную базу, рабочих и ИТР. Теперь в районе действует более крупная строительная организация, исключены случаи перетаскивания кадров. А в Вологде возрождаем под тем же номером новое управление для строительства жилья и соцкультбыта, так как два подобных управления в 1967 году были переданы в «Вологдасельстрой». Наше министерство очень трудно идет на создание нового управления. Опять требовалось бы ваше личное обращение к министру. Лучше использовать ваш авторитет на более серьезные проблемы.
Анатолий Семенович согласился с моими доводами, но оценил мое решение как своевольство, впредь недопустимое, хотя сказал это по-доброму, в хорошем тоне. Я заметил, что в своей деятельности мне часто приходится идти на риск. Иначе многие проблемы невозможно решить.
- Видимо, я социалистический авантюрист, - добавил я. Он на мгновение задумался, спросил:
- Что ты сказал?
А надо заметить, что в связи с ранением Анатолий Семенович слабо слышал на левое ухо. Я понял, что сказал не совсем то и поправился:
- Я же в своей деятельности - социалистический предприниматель!
- Ну, иди, работай, предприниматель! - по-доброму улыбнулся он.
А бывало, приходишь к нему на беседу, вдруг спрашивает:
- По какому документу прошел в обком: по партбилету или удостоверению?
- По партбилету, - говорю.
- Покажи.
Протягиваю ему партбилет, он смотрит, как плачу взносы, на заработок. Когда стал устойчиво работать трест, заработок резко увеличился, иногда с премиальными достигал тысячи рублей, а средний был - 500 - 600 рублей.
- Твой труд достойно оценивается. А знаешь, сколько я зарабатываю? Тоже 600 рублей. Так что нас с тобой одинаково оценивают.
Он долгие годы избирался депутатом Верховного Совета СССР, за что вознаграждался еще 150 рублями, следовательно, его доход был 750 рублей в месяц. Тогдашние персональные пенсионеры получали 132 рубля, так что Анатолий Семенович был богаче пенсионера в 5,68 раза. Сейчас доход министра, депутата Госдумы в 440 раз выше, чем у военного пенсионера, а у гражданского - в 1000 раз. Другой подобной страны наверняка нет!
* * *
В начале семидесятых годов на свой страх и риск по примеру Мамлеева и Ванчикова, я сагитировал руководителей строительных и монтажных организаций, и мы, заняв деньги у заказчиков, приступили к строительству собственного очага культуры и детского спорта «Спектр». Перед окончанием объекта нашлись «доброжелатели», обратились в Москву: «Строит без плана и финансирования никому не нужный объект. Разберитесь, накажите». Приехала авторитетная комиссия из комитета народного контроля, Минфина. Факт подтвердился, есть нарушение. Мне светил суд и срок до десяти лет. Зашел к Анатолию Семеновичу, доложил все как есть. Он спросил:
- Хоть один рубль взял себе?
- Нет, конечно.
- Иди, спокойно работай, разберемся.
На другой день на стройку прибыл завотделом строительства обкома Парамонов. Дотошно изучил документацию. Все доложил Дрыгину. Через несколько дней меня вызвал руководитель московской комиссии, состоялась длительная и обстоятельная беседа. Он сказал, что нарушение налицо, мне грозили серьезные неприятности:
- По своему опыту знаю, что мало кто из первых лиц области взялся бы в этой ситуации защищать управляющего трестом. Вам крупно повезло, что область возглавляет Дрыгин.
Примерно через неделю позвонил Анатолий Семенович:
- Покажи мне свою подпольную стройку.
Приехали, обошли объект, убедились в его высокой готовности.
- Когда сдашь?
- В конце 1975 года.
- Смотри, не подведи, он будет полезен для областного центра. Полезен «Спектр» до сегодняшнего дня. Власти за 30 лет
ничего лучшего для спорта и детей так и не построили, а таких «партизан», как я, больше не находится.
Вскоре Анатолий Семенович позвонил еще раз:
- Ты в курсе, что срывается строительство здания обкома? Мои инженеры не могут решить вопрос с твоим заводом железобетонных изделий о получении свай длиной 14 метров.
Сваи для этого здания нужно было делать составными, так как стенд не вмещал большей длины, да и к перевозке они не подходили.
- Разберусь, - отвечаю, - решим вопрос. Мы тоже строим новое здание треста на улице Челюскинцев.
- Давай соревноваться, кто быстрей! - предложил он.
В результате мы въехали в свое здание в апреле, обком - в сентябре 1974 года.
* * *
Не могу не рассказать о пуске первой очереди станкозавода в Вологде. Во второй половине октября Анатолий Семенович решил проехать по пусковым объектам, побывал и на станкозаводе. Обошел, убедился, что готовность цехов в приличном состоянии, но надо было обязательно пустить котельную, где была проблема с водяным котлом. Он выразил сомнение в своевременном пуске.
- Давай спорить, что завод ты не пустишь.
- Пустим.
Решили спорить на ящик коньяка. Присутствовавший при этом секретарь парткома треста Г.Г. Филимонов нас разбил. Я, естественно, хотел доказать, что мы не лыком шиты. В корпусе уже монтировались технологические линии, станки, велось благоустройство территории, были проложены все подземные коммуникации. Но котельная меня очень беспокоила. Запоздала поставка котла с Барнаульского завода. Котел смонтировали, но, видимо, в спешке не сделали пробную опрессовку, а обмуровали и поставили на просушку. В начале ноября звонят ночью с котельной - течет пароперегреватель. Вызвали представителей завода для устранения брака. Но время шло. Утром поехал на котельную. Положение печальное. Можно заморозить и котельную, и главный корпус. Решили временно подогревать котельную, чтобы не останавливать работы по устранению брака и наладке систем. Затем позвонил Анатолию Семеновичу и доложил о случившемся. Перед октябрьскими праздниками привожу ящик коньяка. После праздника звонит Анатолий Семенович:
- Коньяк был хороший, - говорит. - Будешь еще спорить со мной?
Ответил, что завод будет пущен, и спорить по принципиальным вопросам все-таки буду.
В тот же день я съездил к начальнику Вологодского отделения железной дороги Ф.М. Котляренко. Попросил у него паровоз с круглосуточной обслугой. Он нашел резервный (к этому времени паровозы были сняты с линии, поставлены на консервацию и заменены тепловозами). Дал мне адреса ветеранов-паровозников, только что ушедших на пенсию. Если согласятся, то в их распоряжение он отдает паровоз на два месяца. Я сам поехал к одному из них. Он с интересом отнесся к просьбе, сам скомплектовал бригаду, заключили договор. Перегнали из Вожеги паровоз, установили его в складском пролете главного корпуса, утеплили, сделали примитивную подачу угля в тендер. Вместе с сантехниками подключили к системе отопления пусковой части станкозавода и аккуратно, без рывков запустили паровоз вместе с системой отопления. Каждый день я ездил проверять работу этого необычного объекта. Система работала, молодцы паровозники, знали свое дело, работали четко, без рывков, систему не разорвали, не сожгли, ведь она была смонтирована на водяное отопление, а мы подавали в нее пар. Рискованно, конечно, в какой-то мере даже опасно. Но пришлось идти на риск. Пусковую мощность отопили, прогрели, дали возможность монтажникам и эксплуатационникам смонтировать и наладить оборудование. Мощность в 12 тысяч квадратных метров площадей была готова к пуску, все акты подписаны, в том числе и акт государственной комиссии. На котельной устранялся брак. Звоню Анатолию Семеновичу 25 декабря, докладываю - первая очередь станкозавода готова к работе, акт госкомиссии подписан, котельная будет готова к концу января.
- Как ты умудрился такое сделать? - удивился он. - Даже не верится.
Послал Парамонова на объект. Приезжаем вместе. Действительно, в корпусе тепло, станы налаживаются, частично работают. В котельной - аврал. Спрашивает:
- Откуда тепло?
Показал. Увидел, чуть не обалдел (он умел это артистично делать). Говорит:
- Такое вижу впервые. Доложу шефу.
* * *
В 1973 году наши стройки посетил заведующий отделом строительства ЦК партии И.Н. Дмитриев вместе с руководителями строительных министерств Голдиным и Якубовским. Гостей сопровождал Дрыгин. Трест, по их мнению, стал авторитетной строительной организацией. Интерес высоких руководителей к нам был связан не только с пусковыми объектами, но и с перспективой строительства в Вологде мощного завода по выпуску труб большого и сверхбольшого диаметра (до 2,2 метра для транспортировки газа и нефти). Вслед за ними приехали ответственные работники Госстроя, Госплана, проектировщики. На совещании с высшими руководителями, а затем на ужине, где я был впервые на столь высоком уровне, на неоднократные ко мне обращения по этой проблеме я убежденно отвечал, что трест справится с задачей.
Здесь же я попросил Якубовского создать в Вологде управления: Стальконструкция, Металлургпрокатмонтаж, Сантехмонтаж, Промвентиляция, Гидроспецфундаментстрой, так как в Вологде работали лишь хозрасчетные участки этих управлений, расположенных в Череповце. Для них мы за свой счет строили базу. Меня поддержали и Анатолий Семенович, и Якубовский:
- Впервые встречаю строителя, который так заботится о монтажниках. Управления в Вологде будут созданы, - пообещал он, и через месяц пришел приказ об их создании.
В будущем, к сожалению, проект трубного завода так и не начал осуществляться, а вологодских строителей бросили на шекснинские стройки. Убежден, что это было крупнейшей ошибкой, а Анатолий Семенович не сумел предотвратить ее.
Стройки Вологды остались заброшенными, зияли ощетинившимися каркасами зданий, вызывая недоумение у горожан. А трубный завод остался только в воспоминаниях знающих проблему специалистов. Правда, единственный объект из этого проекта был построен - Кубенский водовод диаметром 1400 миллиметров для частичного обеспечения водой Вологды.
Кстати, по проблеме водоснабжения областного центра я беседовал с Анатолием Семеновичем. Тогда было разработано два технических проекта. Первый - строительство водохранилища на реке Вологде выше поселка Молочное у деревни Ильинское объемом до 50 миллионов кубометров воды для собственных нужд города. Второй - три нитки 26-километрового водовода диаметром до 1,4 метра из озера Кубенское с насосными станциями для нужд Вологды и трубного завода. Я пытался убедить Дрыгина, что нужно строить смешанный вариант, в том числе каскад водозапасников на реке Вологде, а не единое водохранилище, при котором происходит подтопление плодородных земель. Кубенский же вариант выполнять одновременно со строительством трубного завода, реконструкцией шлюза «Знаменитый» и решением вопроса с перебросом северных рек в бассейн реки Волги. Он меня спокойно выслушал и спросил:
- Из каких средств ты предлагаешь регулировать верховья реки Вологды?
- Надо вести работу поэтапно с финансированием из областного бюджета.
- Кубенский вариант включен в государственный план, его будет финансировать Москва. Деньги же областного бюджета необходимы на другие нужды и делятся буквально по рублю районам и городам области. Хотя в твоем предложении и есть рациональное зерно, больше не поднимай этот вопрос. У тебя и без этого много своих проблем, решай их.
Словом, проблема водоснабжения Вологды так и осталась нерешенной по сей день.
* * *
После того как удалось стабилизировать работу треста, Анатолий Семенович все больше требовал от нас улучшать условия быта строителей. При его посещении стройки мы гадали, куда он пойдет в первую очередь: в бытовки, столовую или сразу на объект. Он все время повторял:
- Создавайте для рабочих нормальные условия, берегите от травм, несчастных случаев.
Ему было с чем сравнивать. На стройки Череповца целевым путем направлялись сборные городки, бытовые комплексы. Нам же приходилось для бытовых условий строителей все делать собственными силами. Нареканий со стороны Дрыгина было все меньше, мы постепенно вышли на уровень Череповца.
Он также постоянно требовал от нас, повышая производительность труда, платить за честный труд достойную зарплату. Аккордная и аккордно-премиальная система, бригадный подряд прочно входили в строительство. Рабочий человек был главным в обществе. Если на стройке Анатолий Семенович видел рабочего в плохой спецодежде, доставалось всем, в том числе управляющему. Мы организовали мастерские по стирке и ремонту спецодежды. Грустно смотреть нам, ветеранам-руководителям, на сегодняшних строителей, их бытовые условия, одежду, питание из авоськи, в лучшем случае с термосом, прием пищи непосредственно на рабочем месте. О каком же здоровье строителей можно говорить. Понятие о зарплате за конкретный, обсчитываемый труд давно забыто. Рабочий получает сумму, которую определяет работодатель. Такие понятия, как новаторство, рационализация, производительность, также исчезли из обращения.
Анатолий Семенович не забывал и об условиях труда и быта руководителей всех уровней. Я, к примеру, приехал в Вологду из Череповца, где имел полнометражную квартиру в центре города. Здесь сначала получил жилье в крупнопанельном доме на значительном удалении от центра, но ни разу не заикался об улучшении условий. Вдруг мне звонят из обкома, прихожу, сообщают о выделении четырехкомнатной квартиры по улице Октябрьской, 8. Я говорю, что не просил, на что мне отвечают, показывая пальцем вверх, что Сам внес меня в список жильцов этого дома. Я знал, что претенденты сюда утверждались Анатолием Семеновичем. Факт обладания здесь квартирой говорил об отношении к ее владельцу первого лица области!
А вот другой случай. Весной 1972 года позвонил Дрыгин:
- У тебя есть дача?
- Нет, - отвечаю.
- Мы решили выделить тебе участок вместе с Федуловым на территории дач облисполкома, постройте там дом на двоих и отдыхайте.
- Анатолий Семенович, спасибо за заботу, но по моей инициативе и при личном физическом участии в нерабочее время мы строим базу отдыха строителей и монтажников. Если я не буду участвовать в работах, стройка замрет, на два фронта мне не хватит сил. Разрешите закончить начатое, а потом, если можно, вернемся к вашему предложению.
- Молодец, правильное решение, - сказал он. Вспоминаю еще один диалог с Анатолием Семеновичем по личному вопросу. В то время приобрести легковую машину было проблемой. При переезде в Вологду мы в Череповце продали нашу машину, так как здесь не было гаража. В начале семидесятых я узнал, что в область пришли новые «Волги». При встрече с Дрыгиным, решив производственные вопросы, я заговорил о приобретении автомашины.
- За тобой закреплена служебная машина? Сколько времени занимают твои поездки? - спросил он.
- Примерно половину рабочего времени.
- Давай решим так: бери второго шофера, если нужно для личных целей - используй эту машину. Самому за руль запрещаю садиться, можешь стать причиной аварии. А мне хороший управляющий дороже любой машины. Если при мне будешь работать в другой должности, полегче, приходи, решу этот вопрос. Договорились?
Думаю, что большинство работающих при нем руководителей могли бы вспомнить подобные факты. Особенно от многих ветеранов войны я слышал добрые отзывы о хозяине области. Есть, конечно, и недовольные какими-то его решениями. Ведь Анатолий Семенович требовал от нас максимальной отдачи на своих постах, добивался максимального эффекта, но и заботился о нас.
К каждому у него был свой подход. Как правило, прогрессивных, ищущих руководителей он критиковал на партактивах за какое-то решение, не давшее эффекта. Мы знали, что самым интересным в докладе будет его отступление от текста. Порой зачитает он написанные хвалебные цифры, потом вдруг отодвинет доклад и говорит:
- Вообще-то, особенно нечего хвалиться, вот я был в таком-то районе и видел (в большинстве случаев называя фамилии секретарей райкомов Валюженича, Кузовлева, строителя Кужлева), до чего там додумались ... - дальше описывались наши «художества», но на другой день, как правило, звонил и говорил:
- Ну, как я тебе всыпал? Исправляйся.
- Конечно.
И снова в бой! Зла никогда не держал.
* * *
Многие партийные и советские руководители той поры были под стать хозяину области. Конечно, у каждого были свои приемы, свой стиль, свой характер. Но большинство были реальными помощниками для нас, хозяйственников, в решении крупных проблем, которые не под силу были нам самим. Таким остался в моей памяти второй секретарь обкома Владимир Александрович Шивринский, а потом первый заместитель председателя облисполкома, с которым я познакомился еще в 1964 году в Череповце. Он был доступен, без всяких амбиций. Если спрашивал с нас за упущения, то без нервотрепок и унижений. Прекрасно знал череповецкие стройки, также активно помогал нам и при создании Вологодского промышленного узла.
Но были руководители и другого типа, которые любили говорить, что партия - не толкач, а орган принципиального спроса. Они якобы должны делать дело не вместе с нами, хозяйственниками, а быть над нами, как бы созерцая все со стороны. Они умели только запутывать обстановку, а затем угрожали партийными взысканиями. Мне, например, все выговоры были «подарены» в отсутствие Анатолия Семеновича и вскоре снимались по его указанию.
В конце девятой пятилетки при уже утвержденной перегруженной программе треста «продавливались» новые задельные объекты, хотя ежегодный прирост у нас и без того был самым высоким среди строительных организаций области. Сначала от меня добивались подписания протокола-заказа, а затем его протаскивали в министерстве, представляя как нашу собственную инициативу на увеличение программы. Так, например, подписывался протокол на включение в план гостиницы «Интурист» в Вологде, которую «достроили» уже без меня, а теперь корпус разбирают.
Подписание закончилось конфликтом в одном из кабинетов обкома, из которого я не помню, как вышел, как добрался до своего кабинета, не помню, как написал заявления на имя Дрыгина и министра с просьбой освободить от работы. Запечатал в конверт и попросил секретаря немедленно отправить. Сижу, никого не принимаю. Вдруг звонит Анатолий Семенович, спрашивает, чем занимаюсь. Докладываю, что написал заявление об освобождении от работы.
- Успокойся, зайди сейчас ко мне, - доброжелательно говорит он.
Прихожу. Перед ним стоит навытяжку ретивый партбосс, он его отчитывает в моем присутствии в грозных тонах:
- Мне о случившемся доложили. Вы много себе позволяете, жалобы на вас все больше и больше до меня доходят. Одумайтесь, это не партийный стиль руководства. Я запрещаю трогать Кужлева.
Слово свое Анатолий Семенович сдержал, и даже при уходе на пенсию дал соответствующий наказ своему преемнику. Вот такое отношение было у Анатолия Семеновича к человеку, которому он верил. Партбосс был стреножен, но какой ценой для меня!
Наш коллектив (около 12 тысяч человек) в содружестве с заказчиками успешно закончил девятую пятилетку с вручением нам знака «За трудовую доблесть», победив при этом прославленный трест «Череповецметаллургстрой». Многие наши работники были тогда удостоены правительственных наград.
Десятая пятилетка началась вновь с повышенных объемов. Хотя назвали ее пятилеткой технического прогресса, но это, к сожалению, осталось лишь благим пожеланием. Предприятия из государственной казны получали средства на мнимое техническое перевооружение и реконструкцию, а фактически около карликовых предприятий возводились новые большепролетные корпуса, здания заводоуправлений, но оборудование устанавливалось устаревшее. Как строители, так и эксплуатационники не были готовы к новой технической политике. В промышленное строительство шло более 70 процентов госкапвложений. Этим необоснованным строительным бумом, к сожалению, увлекались власти нашей области. В эти годы мне стало ясно, что молодая поросль партийных руководителей стремится к красивым рапортам. Хозяин области в эти годы уже был не тот, не успевал контролировать ключевые проблемы, доверяясь молодым.
Реально чувствуя ситуацию по итогам работы за 1976 год, я решил привлечь внимание обкома и министерства к этой проблеме. В январе 1977 года мы провели собрание актива треста, приняли упреки за невыполнение показателей необоснованного плана, хотя все пусковые объекты были введены. Затем я убрал согласованный с парткомом текст и доложил участникам собрания, что наш строительный комплекс идет в тупик, деньги тратятся не в соответствии с партийными директивами, не на реконструкцию, а на новые и новые пристраиваемые корпуса. Вводим их с несколькими станками старого образца вместо современных технологических линий. Объекты социальной сферы отстают на 3-5 лет от введенных мощностей. В результате на сданных мощностях работает лишь треть оборудования и рабочих, предусмотренных проектом. Необходимо, как минимум, 70 процентов строительного комплекса переориентировать на решение социальных задач, коммунального хозяйства и обустройство городов и поселков. Кроме проведенного анализа введенных мощностей, я, бывая за границей (в Финляндии, Венгрии), видел, что там на предприятиях, построенных даже по нашим проектам, производственные площади и оборудование используются эффективнее. Когда закончил доклад, увидел, что с первого ряда исчезли представители обкома, горкома и облисполкома. Ясно, что пошли докладывать об «искривлении» линии партии.
С утра последовали звонки Дрыгина, затем министра. На срочно собранном совещании в обкоме я сидел как бы лишний, конченый человек. Почувствовал, что резко поднялось давление, температура упала до 35 градусов. Вскоре пришлось лечь в областную больницу на обследование, которое длилось около месяца. «Доброжелатели» шептались: «Кужлев косит от наказания». Наказание за настоящую принципиальность! По указанию Анатолия Семеновича вызвали из Москвы доктора медицинских наук. Он меня осмотрел, изучил анализы, предложил операцию в московском онкоцентре. Я согласился оперироваться, но в областной больнице. За несколько дней до операции «доброжелатели» посоветовали подать заявление об уходе с работы по собственному желанию, иначе вопрос будет решен круто. Я отказался. Вскоре после операции, видимо, по заданию Дрыгина меня первым навестил Виталий Александрович Жуков, работавший секретарем обкома по идеологии. Сказал, что в обкоме обеспокоены состоянием моего здоровья, передал привет и наилучшие пожелания от Анатолия Семеновича и обещал меня посетить вновь. Немного окрепнув, я написал Анатолию Семеновичу обширную докладную записку о необходимости реконструкции и расширении областной больницы. В очередной приход ко мне Виталия Александровича мы обсудили этот вопрос, с ним я и передал свою докладную записку.
После выписки приехал домой. Первым раздался телефонный звонок из приемной Дрыгина. Анатолий Семенович спросил, как себя чувствую, у меня - комок в горле, но ответил, что терпимо. Спросил, какие есть просьбы. Я попросил поменять квартиру на улице Октябрьской на более скромную и ниже этажом, а также решить вопрос о работе с менее напряженным режимом. Он ответил:
- С работой решим по выписке с больничного, но подумай о должности директора проектного института. Прочитал твою докладную записку по областной больнице, ты в этом вопросе прав. По квартире не думай, что я собираюсь выселять тебя. И вообще не падай духом, все будет нормально.
Такой разговор был важней любого лекарства. Я мог восстанавливаться более полугода, но в середине мая вышел на работу. Об одном сожалею, что не попросил принять меня для обсуждения проблемы, которая побудила меня сделать столь резкое заявление на собрании актива об использовании строительного комплекса как орудия бессмысленного превращения государственных средств в гектары пустующих производственных площадей. Думаю, что, вникнув в проблему, он как крупный государственный деятель наверняка нашел бы рациональное зерно в моем выступлении, а может, и предложил бы рассмотреть эту проблему в правительстве.
Однако, будучи в те годы активным участником строительства, находясь на его острие, я не из кабинета, а со строительной площадки ощущал сначала в Череповце, затем в Вологде, как, несмотря на все промахи, поднималась в полный рост страна. Даже несмотря на столь серьезные ошибки, мы не на словах, а на деле вставали вровень с цивилизованными странами. Теперь, анализируя минувший с 1985 года двадцатилетний период, приходишь к печальному выводу: хотя нынешним правителям не пришлось вытаскивать страну после разрушительной войны и заново создавать промышленный потенциал, им не удалось исправить ошибки предшественников, выровнять и сбалансировать народное хозяйство страны на научной основе и во благо человека. Более того, сейчас, по моему глубокому убеждению, при складывании нефтедолларов в «кубышку» ситуация в стране развивается с еще более трагическими последствиями, чем в наше время. Валюта вкладывается в иностранные банки и работает на развитие других стран. У нас же после причиненной реформами разрухи восстановление народного хозяйства не ведется, около двадцати лет не выделяется на это никаких средств.
* * *
Вспоминая 60-80-е годы прошлого столетия, некоторые сегодняшние политики пытаются обвинить руководителей области того времени в неправильном комплектовании кадрами рабочих промышленности и строительства за счет села. В те годы действительно произошел отток селян, и прежде всего в строительный комплекс. Он тогда был ключевым в развитии всех остальных отраслей.
В результате этот отток трудовых ресурсов обернулся не снижением, а увеличением выпуска сельхозпродукции за счет новой техники, мелиорации земель, создания мощностей по углубленной переработке сельхозпродукции внутри области. Все это было осуществлено с помощью мощного строительного комплекса, а главным дирижером процесса был, конечно, Анатолий Семенович.
Зато сейчас тенденция сокращения населения в деревнях не может не пугать. Так, в 2003 году в нашей области число родившихся на селе составило 3757 младенцев, а умерших - 9444 человека. Молодежь не может найти работу да и не желает работать здесь. Уехавшие - не возвращаются. За последние десять лет в области закрылось 157 школ. Село просто вымирает. Не лучше положение и в целом по стране. Ежедневно исчезает по две деревни. За 13 лет с карты России исчезли 11 тысяч сел, еще 13 тысяч деревень остались без жителей. Сошлюсь на данные, приведенные в газете «Комсомольская правда» от 29 октября 2004 года в статье «Рожай детей - спасай Россию». Каждый год в стране вымирает по губернии, последние 12 лет в год «выстригают» из России по одному миллиону. По прогнозу демографов, к 2025 году вместо сегодняшних 143,7 миллиона человек будет жить 125 миллионов, а к 2050 - 100 миллионов.
Вспоминаю, как в середине семидесятых при очередной встрече с Анатолием Семеновичем я осмелился обратиться к нему с предложением:
- Почему бы не использовать все средства, выделяемые на село, в центральных и южных районах области? Увеличим количество хозяйств типа «Родина», «Красная Звезда» под Вологдой, аналогичных под Череповцом и Грязовцем. Так можно быстрее решить продовольственную проблему!
- Ты один это придумал или с кем-то советовался?
- Один.
- Смотри, выйдешь из моего кабинета - забудь об этом. Что будет с дальними районами, если принять такое решение? Они же погибнут!
Сегодняшняя действительность показывает его правоту.
* * *
В конце семидесятых годов, перейдя на работу директором института «Вологдагражданпроект», я с головой ушел в решение проблем обустройства института, докомплектования коллектива на все возрастающие объемы работ, в том числе по проектированию, а затем и строительству нового 600-коечного комплекса областной больницы № 1. Я был сторонником ее строительства непосредственно у корпусов действующей больницы в Октябрьском поселке. Несмотря на мое обращение к Дрыгину и Грибанову, переубедить их не удалось, начали строить на Пошехонском шоссе. И тогда, и сейчас твердо убежден в правильности своего предложения. Думаю, что те издержки, которые несет областная больница, бюджет области, а также трудности врачей и больных тому подтверждение.