184
ческая церковь стояла на страже феодального режима, оправдывая феодальную эксплуатацию. В виде мистики, ереси, восстания революционная оппозиция феодальному строю проходит через все средневековье [32], хотя в городах часто лишь как оппозиция «церковному феодализму». Об этом свидетельствуют выступления Арнольда Брешианского (Италия), альбигойцев (Южная Франция), Уиклифа (Англия), Гуса и чашников (Чехия). Но когда в движении участвовали городские низы и крестьяне и дело доходило до восстаний, то выдвигались требования восстановления раннехристианского строя. При этом из «равенства сынов божиих» выводилось «гражданское равенство и уже тогда отчасти даже равенство имуществ. Уравнение дворянства с крестьянами, патрициев и привилегированных горожан с плебеями, отмена барщины, оброков, налогов, привилегий и уничтожение по крайней мере наиболее кричащих имущественных различий — вот те требования, которые выдвигались с большей или меньшей определенностью»[33].
Конечно, ереси были весьма разнородны, но неизменно содержали антифеодальный элемент. Так, в Византии VIII в. развернулось иконоборческое движение, которое не сводилось только к распре между императором и церковниками. В нем отразились и антифеодальные настроения народных масс. В середине XI в. монах Арнольд громил в своих проповедях (в Милане) обогащение и роскошь церковников, находя отклик в сердцах горожан. В начале XIII в. популярной в Италии стала ересь катаров (чистых), требовавших возврата к принципам «евангельской бедности». Эта ересь проникла и в города Южной Франции, где катары (или альбигойцы) вслед за манихеями, павликанами, богомилами отрицали видимый мир со всеми его богатствами, роскошью, нищетой, страданиями. Он клеймился как порождение дьявола. Движение приобрело столь опасный для церкви характер, что в 1208— 1216 гг. папа Иннокентий III объявил крестовый поход против альбигойцев, сопровождавшийся жестокими погромами.
Более отчетливо экономические чаяния народных масс отразились в требованиях крестьянских восстаний. Так, на территории Саксонии в 841—842 гг. возникло восстание «детей древнего закона» (Стеллинга) под лозунгом возврата к свободной общине, ее старинным обычаям. Восстание явилось протестом крестьян против феодализма, насаждаемого франкскими королями.
185
В период классического средневековья по Западной Европе прокатилась широкая волна крестьянских восстаний большого исторического значения. К ним прежде всего относится восстание 1304—1307 гг. в Северо-Западной Италии под руководством Дольчино (беглого послушника францисканского монастыря). Он проповедовал общность имущества, отказ от частной собственности, поскольку она и обогащение отдельных лиц являются первопричиной всех бедствий. Однако Дольчино был казнен, восстание подавлено в результате крестового похода, организованного папой Климентом V [34].
Знаменитая Жакерия пронеслась в 1358 г. по территории Франции, как ураган. Это восстание крестьян возглавлял Гильом Каль. Оно носило антифеодальный характер, сопровождалось избиением дворян, разгромом их замков, сожжением сеньориальных документов, в которых фиксировались повинности сервов и вилланов.
Восстание английских крестьян под руководством кровельщика Уота Тайлера (1381) особенно примечательно тем, что были выдвинуты две программы антифеодального характера. Майл-Эндская программа, представленная королю Ричарду II, предусматривала отмену крепостничества, барщины и установление земельной ренты в 4 пенса с акра. К этому добавлялось провозглашение свободы торговли и амнистирование повстанцев. Смитфильдская программа была выдвинута крестьянами Кента и не ставила задачи ликвидации крепостничества (поскольку они были лично свободными). Зато она требовала раздела церковных земель, возврата деревням общинных земель (захваченных лордами), уравнения сословий в правах, Отмены «рабочего законодательства». В ходе восстания громились маноры и монастыри, сжигались манориальные документы. Все это свидетельствует об антифеодальных и общинных чаяниях английского крестьянства XIV в. Идеологом движения был проповедник Джон Болл, осуждавший крепостничество и привилегии лордов, ратовавший даже за общность имущества. Доказывая бесполезность дворянства, Болл задавал слушателям знаменитый вопрос: «Когда Адам пахал и Ева пряла, где был дворянин?»
К 1549 г. относится восстание английских крестьян под руководством Роберта Кета. Их программа из 29 пунктов требовала ликвидации остатков крепостничества и манориальных судов, снижения налогов, запрета переводить фригольды (свободные держания) в копигольды (оброч-
186
иые), отмены огораживаний и запрета лордам пользоваться общинной землей.
Как видим, крестьянские восстания были разнородны, их идеологическая зрелость оказывалась неодинаковой. Так, Жакерия 1358 г. была настоящим бунтом, не имевшим общей программы. О требованиях восставших можно судить лишь по их действиям. Но многие восстания имели продуманную и оформленную программу антифеодального характера, иногда предвосхищавшую ряд требований буржуазных революций. Некоторые восстания имели своих идеологов (Джон Болл и др.). Во всех программах осуждался в той или иной мере феодализм как антинародная эксплуататорская система.
Глава 9
ВИЗАНТИЯ
Византийская империя, история которой на-считырает более тысячелетия (с конца IV в. до захвата Константинополя турками в 1453 г.), познала на пути своего развития как периоды наивысшего расцвета, когда она превращалась в гигантскую державу, широким кольцом охватывавшую весь бассейн Средиземного моря, так и периоды глубокого упадка. В последние века своего существования она представляла собой уже в политическом отношении расчлененное, «остаточное» государство, которому на Балканах принадлежали лишь некоторые незначительные, разрозненные территории. Как государство Византия сохранила и продолжила римскую систему выборной, ненаследственной (по крайней мере вначале) и централизованной монархии, что резко выделяло ее во всем средневековье. У Рима же она заимствовала и развитое писаное право, покоящееся на принципе частной собственности.
В экономике Византии преобладало натуральное хозяйство, но было развито и товарное хозяйство. Сочетание товарно-денежных отношений с чисто средневековыми, феодальными формами ведения хозяйства и эксплуатации составляло, пожалуй, наиболее характерную ее черту. В сфере финансов господствовала монометаллическая система на золотой основе, а византийская золотая номисма была общепризнанной международной расчетной единицей, игравшей роль своеобразного «доллара средне-
187
вековья»[1]. Соответственно в Византии (особенно раннего периода) наблюдался сравнительно высокий уровень банковского дела. Стремясь способствовать развитию банков, византийское правительство (например, при императоре Никифоре Фоке, 963—969) боролось с тенденциями к изъятию денег из обращения, к их тезаврации. В сборнике уставов ремесленных корпораций X в. содержится запрет копить деньги «на время нужды», не сдавая их на хранение трапезитам [2]. Стабильности денежного обращения, устойчивости валюты придавал особое значение и Лев VI Мудрый (886—912), в 52-й Новелле которого «удобные для обращения деньги» названы «нервом всех дел»[3].
Понятие «справедливая цена», которое, как и на Западе, имело хождение в Византии, не было в условиях развитого рыночного обмена проблемой чисто теоретической или принципом морального воздействия. Оно отражало конъюнктуру рынка, применялось к ценообразованию на городском рынке. Будучи легализованным нормами действующего права, понятие «справедливая цена» использовалось и на практике, в частности получало свое отражение в актах купли-продажи.
В общем и целом экономические воззрения византийцев складывались под влиянием классической традиции, суждений античной хрематистики, а также христианских норм, отраженных как в каноническом, так и в гражданском праве. Поэтому вплоть до последних веков существования империи не появилось ни одной сколько-нибудь оригинальной концепции в этом отношении. Даже в XIV в. в работах выдающегося византийского государственного деятеля, ученого и писателя Феодора Метохита (1260—1332) экономические идеи принимают форму абстрактных рассуждений об улучшении управления финансами, об экономном и умеренном их расходовании, об умножении общественного богатства, которое ассоциируется у Метохита с денежным богатством, и т. д. Общими положениями классической традиции руководствуется в своей критике финансовой и налоговой политики правительства, в попытках обосновать необходимость более широких реформ и другой византийский ученый этого времени Фома Магистр (ок. 1270 — ок. 1325) [4]. А видный церковный деятель эпохи Григорий Палама (1296—1359), явно находясь под влиянием Аристотеля, высказывает не лишенные интереса мысли о назначении денег как всеобщего эквивалента и посредника в сфере товарного обращения. «Один человек,— говорит Палама,— не может быть одно-
188
временно ученым и земледельцем, портным, ткачом, строителем, сапожником, врачом и сведущим в каждом из других искусств. И так как каждый в одиночку не может сам удовлетворять свои потребности, а во всем подобном непременно имеет нужду, то изобретено средство — деньги, с помощью которых с выгодой для жизни и избыток устраняется, и недостаток восполняется. Земледелец отдает свои излишки не занимающимся земледелием и, взяв за них плату, на нее покупает дом, например, или ткань, возмещает потребность в недостающем ему. И таким взаимным общением всех нас устраивается жизнь наша: от этого возникают поселения и государства, и человек есть общественное животное»[5].
Как и в феодальной Европе, византийские церковные теоретики в соответствии с положениями канонического права активно боролись с ростовщичеством (каноническое право осуждало как тяжкий грех дачу денег под проценты исходя из принципа «деньги не могут порождать деньги»). Эти представления проникали в светское законодательство. Эклога (византийский законодательный свод VIII в.) вообще не упоминает займа в рост, что было интерпретировано как запрет. Знаменитая 67-я глава юридической компиляции «Земледельческий закон» не запрещает дачу займа в рост, но предписывает, чтобы после семи лет доходы с земли, удерживаемой в качестве залога, были отнесены на счет должника [6]. И это с полным основанием было понято как желание ограничить широкую дачу займов в рост [7]. Законодательный сборник IX в. «Исагога», автором которой был патриарх Фотий, требовал упразднить всякий процент и запрещал крестьянам отдавать свои поля в качестве залога, «так как в действительности это вовсе не дача в залог его поля, но разрушение его жизни»[8]. Враждебную по отношению к ростовщичеству позицию продемонстрировал в XIV в константинопольский патриархат в ряде своих судебных решений, а ученик и последователь Григория Паламы, видный византийский богослов Николай Кавасила (ок. 1320—1363/91) в двух своих трактатах —«О ростовщичестве» и «Против ростовщиков»— развивает эти идеи применительно к той критической ситуации, в которой оказалась в это время Византия. Вдохновляясь библейскими текстами, Кавасила выдвигает тезис об обязательности труда для всех, ибо «не следует получать доход тем, кто не трудится». Именно поэтому ростовщичество не может считаться нравственным, ведь «процента никто не получает трудом»[9]. Труд в интер-
189
претации Кавасилы предстает в качестве не экономической категории, а моральной. И все призывы во имя абстрактной справедливости и христианской любви к ближнему запретить деятельность богачей-ростовщиков были в период зарождения элементов биржи и коммерческого кредитования (о чем так красноречиво свидетельствует книга счетов венецианского купца Джакомо Бадоэра) делом не только бесполезным, но и реакционным.
Наиболее своеобразно, полно и оригинально экономи-i ческие воззрения и идеи проявились в рамках гуманистического течения, которое развивалось в Византии в XIV — XV вв. и было прежде всего связано с именем выдающегося деятеля византийской культуры, философа-неоплатоника Георгия Плифона (ок. 1360—1452). Греческая историография наших дней рассматривает Плифона как «провозвестника и зачинателя экономической науки», «великого социолога и финансиста», утверждая, что уделом других национальных школ на протяжении веков оставалось лишь «развивать и аналитически излагать его; воззрения, разрабатывая таким образом теорию»[11]. Некоторые современные буржуазные ученые находят тождест- венными воззрения Плифона и таких школ, как физиократы и смитианство, по важнейшим разделам политэко-номической науки. Они усматривают наличие прямой «материальной» связи между ними, бездоказательно утверждая, что «по крайней мере наиболее значительные представители названных школ (Ж.Воден, Ж.Кольбер, Ф.Кенэ, А.Смит и др.), должно быть, имели перед глазами плифоновские тексты»[12].
В чем же состоит с точки зрения истории экономических учений сущность плифоновских идей? Правда, те главы его знаменитого трактата «Законы», в которых были изложены все его экономические взгляды (судя по оглавлению, это были частично вторая и главным образом третья книги), не сохранились. Но возможность составить о них довольно четкое представление есть, поскольку до нас дошли речи Плифона с предложением реформ. Одна из них адресована византийскому императору Мануилу II Палеологу, вторая — правителю Пелопоннеса Феодору Палеологу. Разумеется, в трактате Плифона еще не было и не могло быть теоретической разработки тех проблем, которые ему иногда приписываются, нет четкого понимания таких экономических категорий, как стоимость, товар, цена и т. д. Но им выдвинуты проекты ряда поистине pa
190
дикальных для того времени реформ, пусть и облеченных в одежду античных реминисценций.
Исходным пунктом в системе экономических воззрений Плифона было его положение об общественном богатстве как совокупности плодов земли, а более конкретно — как результате сельскохозяйственной деятельности. Это сугубо «вещественное» богатство возникает, по мысли Плифона, посредством сочетания трех составных элементов — труда, средств производства и управления. Мысль о труде как источнике богатства постоянно подчеркивается Плифоном. Он выделяет его из других факторов производства и тем самым дает повод некоторым буржуазным авторам говорить о зарождении у него трудовой теории стоимости. Однако Плифон не видел и не мог еще видеть труда в его стоимостной форме, как труда абстрактного, выражающегося в затрате общественно необходимого рабочего времени. Ведь, согласно представлению автора, общественный производительный труд всего лишь конкретный труд, затрачиваемый в сельском хозяйстве. Обращает на себя внимание также тот факт, что, хотя земля занимает у Плифона особое место как сфера приложения труда, она не включена в понятие средств производства, в число активных факторов создания общественного богатства. Благодаря этому он избежал ошибки, столь типичной для физиократов.
Главный тезис Плифона, проходящий красной нитью через все его проекты реформ,— необходимость защиты трудящегося человека, прежде всего земледельца, пастуха или виноградаря, труд которых рассматривался им в качестве основы экономического благосостояния государства, был весьма прогрессивным. Плифон призывал возможно лучше относиться к непосредственным производителям, «этим всеобщим кормильцам», не только защищать их от внешней опасности, но и облагать лишь единым, справедливым натуральным налогом. В иерархии сословий, на которые должно делиться общество, именно земледельцы-налогоплательщики поставлены на первое место. На втором оказались воины, освобожденные от налогов и обязанные защищать государство, на третьем — правители, чиновники во главе с самим императором.
Не менее прогрессивен в обстановке господства феодальных отношений и тезис Плифона о том, что «вся земля, как это дано природой, должна быть общей для всех живущих и никто не должен превращать ее в личную собственность... Каждый должен считаться хозяином воз-
191
делываемого им участка до тех пор, пока он не оставляем работы на нем: он никому не должен ничего платить и никто не может вредить ему или препятствовать, кроме того только, кто раньше его получил (этот) участок для обработки,— как устанавливается законом в отношении общей, а не частной собственности»[13]. Конечно, в этом нельзя усматривать требование «обобществления земли», а в авторе — предшественника не только утопического, но и научного социализма, как это делает большинство буржуазных исследователей [14]. Трудно согласиться и с мнением, которое объясняет отрицание Плифоном частной собственности на землю его «капиталистическим» мышлением, приписывает ему антифеодальную направленность идей. Ведь, ратуя за то, чтобы земля была «общей», т. е. государственной (что для Плифона одно и то же, а термин «koine», которым он пользуется, может иметь оба этих значения), Плифон выступает как служилый мелкопоместный человек, как прониар, не имеющий крупной родовой земельной собственности и с ненавистью (а возможно, и с вожделением) взирающий на земельные владения родовой византийской знати. Отсюда беспощадная критика всевозможных «динатов» и «архонтов», крупнейших землевладельцев — вотчинников, носителей сепаратистских тенденций, которых прониарское сословие, связанное с императорским двором, считало своим врагом.
Характерны также рассуждения Плифона о распределении годового совокупного продукта производства по различным общественным группам населения ради осуществления социальной справедливости. Когда плоды трудов подсчитаны и земледельцам возвращены затраты на семена, писал он, подчеркивая тем самым необходимость производственного потребления, то затем весь доход следует разделить на три части и отдать первую часть тем, кто производит работу (т. е. земледельцам), вторую тем, кто вкладывает в производство свое имущество (т. е. собственникам средств производства), а третью — на содержание государственного аппарата [15]. Зато Плифон категорически отказывал в праве на участие в распределении общественного дохода паразитическим прослойкам общества, прежде всего монашеству. Только принимая во внимание конкретные взаимоотношения между прониарским и монастырским землевладением в Византии XIV — XV вв., частые перераспределения земельного фонда между этими двумя категориями византийских феодалов, можно понять ту страсть, с которой Плифон призывал ли-
192
шить этот, по его выражению, «рой трутней» доли и общественном богатстве как прослойку населения, не имевшую никаких обязательств перед обществом. Выступая против стяжательства монастырей, Плифон подчеркивал, что подобные явления «не согласуются с учением гех, кто первоначально установил этот (т. е. монашеский) образ жизни». Государство терпит ущерб из-за того, что удовлетворяются требования на бесконечные дарения из государственных запасов «людям, не имеющим никаких обязанностей»[16].
Многие планы плифонских реформ были навеяны внешней опасностью, грозившей Византии в XV в. Отсюда его тезис о необходимости замены наемного войска местной регулярной армией, ориентации на протекционистскую политику для ограждения ремесла и торговли Пелопоннеса (именно ему Плифон отводил роль «экспериментального цеха» своих реформ) от конкуренции иноземных, в первую очередь итальянских, купцов. Этот протекционизм, вытекающий из представлений Плифона об автаркическом государстве, о создании замкнутого хозяйства, обособленного от экономики других стран, диктовался также насущной необходимостью спасения местного производства и объективно отвечал интересам торгово-ремесленного населения страны.
Взгляды Плифона оказали большое влияние на его последователей и учеников. Некоторые из них, наиболее известные, не ограничивались теоретическим усвоением его экономических воззрений, а стремились провести их в жизнь.
В этом отношении особенно показательно письмо выдающегося деятеля Византии и итальянского Возрождения кардинала Виссариона Никейского (1403—1472) Константину Палеологу (тогда еще деспоту, позднее — последнему византийскому императору)[17]. По существу вся политическая, экономическая и военная программа, изложенная в письме Виссариона, основывалась на идеях его учителя — Плифона. Это явствует из самой терминологии Виссариона: когда он предлагает разделить население на сельскохозяйственный производительный класс и на военное сословие, то это лишь простое повторение соответствующих положений Плифона. Понимание законов хозяйственной деятельности, роли государства в этом процессе также зиждется на идеях Плифона. В частности, автор письма считал, что для нормального функционирования хозяйственного организма необходимы
193
охрана общественного богатства (а оно, видимо, понималось тоже как вещественное, как масса потребительных стоимостей), вывоз и реализация излишков продукции общественного производства, сохранение того, чего в стране нет в изобилии, наконец, ввоз тех товаров, в которых страна нуждается.
Однако в своих предложениях по оздоровлению экономики Византии Виссарион гораздо более практичен, чем Плифон. Будучи хорошо знаком с промышленным развитием Запада, и особенно Италии, Виссарион остро чувствовал экономическую отсталость страны. Поэтому свои теоретические положения и практические предложения он стремился подкрепить примерами из жизни итальянских городов. Именно под влиянием итальянской практики Виссарион в значительной мере отошел от взглядов своего учителя на земледелие как основу общественного производства и на земледельческий труд как на единственно производительный. Указывая Константину на наличие на Пелопоннесе железорудных месторождений и настоятельно рекомендуя систематически разрабатывать их для того, чтобы избежать импорта железа из-за границы, автор тем самым признавал роль промышленности как существенной составной части общественного производства. Речь при этом шла не только о добывающей промышленности, но и о перерабатывающей. По мнению Виссариона, производство железа «столь полезно и столь необходимо людям, что без этого невозможно добиться успеха ни в военных, ни в мирных, ни в государственных делах». В качестве практической меры он советовал Константину послать в Италию для обучения необходимым ремеслам молодых людей, добавляя, что такое непосредственное освоение ремесел на итальянских мануфактурах позволит легко и в короткий срок изучить их. Все эти положения знаменуют собой качественный скачок в представлениях византийцев, отход от ориентации на философскую традицию, на античность и характеризуют Виссариона как самостоятельного мыслителя.
Таким образом, экономическая мысль Византии отражала особенности становления отдельных феодальных институтов, своеобразие развития византийского феодализма в целом. Это была идеология общества, экономика которого в силу некоторых особых исторических условий сочетала натурально-хозяйственную основу с элементами развитого товарно-денежного хозяйства. Социальная тенденция византийских мыслителей состояла в том, чтобы
194
способствовать консолидации феодализма, упрочению классовых основ византийского государства. Народные массы, восстаниями которых полна история Византии, имели на этот счет свою собственную стихийную «политическую экономию», в которой скорее преобладали настроения и чувства, чем идеи и осознанные программы. В наиболее организованных выступлениях народных масс, каким, например, было восстание зилотов в Фессалонике в XIV в., на первый план как будто выступает элемент отрицания авторитета собственности, прерогатив имущих классов. Но и здесь классовое самосознание затемняется различного рода легитимистскими и религиозными предрассудками, не получая своего адекватного выражения. И в этом отношении экономическая мысль и социальная практика Византии вполне соответствовали уровню развития страны, были типичными для эпохи средневековья.
Глава 10
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ НАРОДОВ РОССИИ (IX—XVII вв.)
В истории формирования мировой духовной культуры России принадлежит важное место. В отличие от народов Востока, Средиземноморья (Греции, Рима) восточные славяне не имеют столь древнего культурного наследия. Но уже в средние века Русь освоила обширные пространства, расширила площадь агрикультуры, дала миру оригинальные произведения искусства, а позднее Россия встала во главе социального прогресса человечества.
1. Период Древней Руси
Общественная мысль народов России уходит своими корнями в историю Древней Руси. Ее народы уже в IX в. образовали феодальное Киевское государство. Киевская Русь положила начало государственности у восточных славян. Русь не знала рабства. Основную массу населения составляли крестьяне. Одни из них находились в личной и экономической зависимости от крупных землевладельцев (смерды), другие были независимы и вели свое хозяйство на общинной земле. Со временем общинная земля стала собственностью великого князя.
195
Хозяйство Киевской Руси носило преимущественно натуральный характер. После принятия христианства (988—989) в Киевской Руси стало складываться монастырское и церковное землевладение. Возникали сложные взаимоотношения между светской властью великих князей, бояр, стремившихся к независимости и самостоятельности, и церковью, монархической властью Киева, между господствующими силами феодальной иерархии и порабощенными земледельцами на селе и ремесленным людом в городах. В ткань классовых противоречий постепенно вплетались интересы купцов.
Рост крупного феодального землевладения и усиление крепостничества вели к обострению классовых противоречий. Возникало много различных экономических и политических проблем в ходе становления, формирования и развития Древней Руси. В связи с этим в той или иной форме рождались экономические идеи. К источникам, по которым можно судить об уровне развития этих идей Древней Руси, следует отнести государственные документы, правовые акты, договоры, грамоты великих князей, летописи, сказания (фольклорное творчество). Особенно ценны летописи. В них отразились вопросы экономики (размеры дани, сборов, налогов), торговой политики, пошлин, чеканки монет, социального статуса населения и характера землевладения.
Выдающимся памятником общественной мысли Киевской Руси является Русская правда, первые сведения о которой относятся ко времени правления князя Ярослава Мудрого (1019—1054). Дальнейшее развитие она получила в период княжения его сыновей и внука — Владимира Мономаха (1113—1125).
Русская правда представляет собой свод юридических законов, касающихся имущественных отношений и ответственности за нарушение права феодальной собственности. Русская правда носила классовый характер, защищала частную собственность феодалов, торговцев, ростовщиков.
Речь шла прежде всего об охране собственности князей, феодальной знати на землю, закрепощенных крестьян, о праве получать с них налоги, натуральные повинности. Ограждались интересы ростовщиков, взимавших высокие проценты по займам. К социальным аспектам Пространной Русской правды относятся статьи, регулирующие отношения феодалов с холопами и особенно с закупами (смердами, попавшими в долговую зависимость
196
к господину). Так называемый Устав о закупах определял обязанности закупа, объем прав господина и его ответственность за превышение своих прав над закупом. Русская правда отражала процесс формирования феодальных производственных отношений в Киевской Руси, принципы экономической политики государства. В тексте употребляются термины, выражающие такие экономические понятия, как «истое» (ростовщический капитал), «рез» (процент), «вервь» (сельская община), «товар» и др. Конечно, эти понятия не экономические категории, но они фиксировали существовавшие в то время определенные имущественные и социальные отношения.
Важную роль в развитии феодальных отношений играло христианство, принятое на Руси в период княжения Владимира I. Монастыри и церкви были крупными землевладельцами, собиравшими огромные подати с живших на их землях крестьян. Церковь требовала от них полного повиновения богатым, покорности, смирения и неустанного труда на феодалов. Правда, христианская церковь способствовала распространению грамотности на Руси и культуры, была противником крайностей крепостничества, ратовала за умеренное взимание ростовщиками процентов за ссуды. Она наблюдала за точностью торговых мер и весов. Эталоны этих единиц хранились в церкви.
Взгляды угнетенных масс Киевской Руси нашли отражение в былинном творчестве, где воспевался труд земледельца, его трудолюбие, верность Руси, любовь к простому народу. Экономические идеи Киевской Руси лежали в основе возникновения и развития русской экономической мысли. Киевская Русь как мощное государственное образование просуществовала до середины XII в. Рост крупного феодального землевладения — княжеского, боярского, церковного — вел к расширению закабаления смердов, к захвату их общинных земель. Экономические интересы крупных землевладельцев требовали усиления их власти над порабощенными крестьянами. Это вызывало стремление феодалов к самостоятельности, к получению полной политической и административной власти над подчиненными им землями. Так на месте бывшей Киевской Руси в середине XII в. возник ряд самостоятельных феодальных княжеств. Начался период феодальной раздробленности. Русский народ вступил в сложный период своего развития, полный междоусобиц, раздоров, борьбы за власть, за территорию. Раздробленности Киевской Руси способствовал и рост крупных городов, усиление их эко-
197
комического и политического влияния. Такие города, как Псков и Новгород, стали самостоятельными центрами новых государств-республик.
Феодальная раздробленность ослабила мощь Русского государства, и в XIII в. русский народ подпал под иго монголо-татарских завоевателей. Стране был нанесен большой материальный и моральный урон: сельское хозяйство было разорено, пришли в расстройство ремесла, в упадок — промышленность и торговля. Страну стали грабить Ливонский и Тевтонский ордены и шведы. Но народ Руси не встал на колени и, разбив в 1240 и 1242 гг. под руководством Александра Невского шведов и немцев, отвел угрозу окончательного порабощения страны. Торговые связи русских земель переместились на юг. Великий Новгород, Псков, Москва вели широкую торговлю с западными странами и Азией. По-прежнему острыми оставались внутренние классовые противоречия, ибо главную тяжесть монголо-татарского ига несли крестьяне, ремесленники городов. К этому добавлялся гнет ростовщического и торгового капитала)
Период феодальной раздробленности характеризуется новым этапом в развитии экономической мысли. Это нашло отражение и в светской литературе XII—XV вв., представленной такими памятниками, как «Слово о полку Игореве», «Слово о погибели Русской земли», «Задонщина», «Моление Даниила Заточника».
В «Слове о полку Игореве» содержатся высказывания о земледельческих работах, о подневольном, почти рабском труде. Борьба русского народа с монголо-татарским нашествием отражена в «Слове о погибели Русской земли» и «Задонщине». В «Молении Даниила Заточника» выражено отрицательное отношение безымянного автора к образу жизни монахов, к сытой жизни богатых и сочувствие к жизни бедных.
Для характеристики экономической мысли юго-западных княжеств Русского государства важным источником является Галицко-Волынская летопись, содержащая описание событий с начала XIII в. до 1292 г. В ней рассказывается об экономической политике галицких и волынских князей, поощрявших развитие ремесел, торговли и торговых путей. С этой целью строились города (например, Львов), оказывалась помощь горожанам в их борьбе с боярами. Горожане высоко оценивали деятельность Даниила Галицкого как покровителя промышленности. Он приглашал в свое княжество умелых ремесленников, тор-
198
говых людей, что способствовало развитию производительных сил. Галицко-Волынская летопись содержала характеристику военной политики, наказы по использованию пленных и захваченного имущества [1].
2. Экономическая мысль на этапе образования централизованного Русского государства
В эпоху феодальной раздробленности прогрессивные общественные идеи служили объединению Руси. Этому способствовало изменение экономических условий хозяйствования, когда общественное разделение труда потребовало новых, устойчивых экономических связей различных частей страны, экономической и политической централизации государства. Объединение феодальных сил необходимо было и для борьбы с внешним врагом. Уплата огромной дани в пользу Золотой Орды требовала развития производства, торговли в вотчинных хозяйствах, расширения товарно-денежных отношений и экономических связей между княжествами. Политическая централизация стала настоятельной потребностью. Ведущая роль в деле объединения Русского государства выпала на долю Московского княжества, ставшего со времени Ивана Калиты (1325 — 1340) основой централизации разобщенных княжеств.
Несмотря на глубокие классовые противоречия между феодалами и закрепощенными крестьянами, русский народ нашел в себе силы для решительной борьбы против монголо-татарского ига. В 1380 г. на Куликовом поле русское воинство под руководством Дмитрия Донского нанесло решающее поражение иноземным захватчикам, а в 1480 г. Русское государство окончательно освободилось, от монголо-татарской зависимости.
Централизация Русского государства, начавшаяся еще при Иване Калите, закончилась при Иване IV Грозном (1530 — 1584). Особенно же активный процесс объединения русских земель приходится на период царствования Ивана III (1462 — 1505). Именно при нем начинает складываться централизованный аппарат власти, получает развитие поместное землевладение, сильно возрастает политическое значение дворянства. В этот же период наблюдался подъем земледелия, развивались товарно-денежные отношения. Натуральный оброк частично был заменен денежным, получила распространение денежная рента. Промышленность по-прежнему была тесно связана
199
с земледелием, перерабатывая его сырье. Развивалась внешняя торговля. Расширение Русского государства сопровождалось ростом классовых противоречий, восстаниями крепостных крестьян и бунтами городских низов. Иван IV юридически оформил окончательное прикрепление крестьян к земле, что еще более усилило их протест и явилось как бы прелюдией крестьянских войн в XVII в. Социальные противоречия существовали и внутри господствующих сил. В среде феодалов появилась служилая прослойка землевладельцев — дворян, несущих военную службу московскому государю.
Развитие русской экономической мысли в XIII — XV вв. было неотделимо от экономической и политической жизни государства. С одной стороны, происходит процесс дальнейшего закрепощения крестьянства феодалами, с другой — московские князья стремятся подчинить себе как можно больше светских феодалов, монастырей и церковных уделов, чтобы реально объединить русские территории. Эти идеи четко выявляются в многочисленных жалованных грамотах великих князей светским феодалам, монастырям и церкви с предоставлением им различных льгот и привилегий, минуя местные княжеские власти и тем самым как бы через голову последних подчиняя их себе. Раздача таких грамот особенно характерна для XIV и XV вв.[2].
Жалованные грамоты способствовали укреплению феодального строя и усилению эксплуатации крестьян. В них определялся объем прав феодала, уровень податного обложения или оброчных сборов с монастырей и церкви. Предоставляя феодалам всю полноту власти, они укрепляли их политические позиции по отношению к населению, усиливали крепостную зависимость крестьян. Экономическая политика князей преследовала цель расширения и укрепления феодальных отношений.
Междукняжеские договорные грамоты регламентировали экономические связи разных земель, прокламировали строгое невмешательство в дела друг друга, уважение суверенитета каждого, отказ от покупки или приема беглецов из числа крепостных крестьян чужого княжества, совместную борьбу против восставших крестьян (проведение единой социальной политики). Статьи определяли условия торгово-экономических связей между княжествами, размеры пошлин и сборов, порядок охраны торговых путей, устройство ярмарок, выработку единых условий торговли иностранных купцов. Важное место в междукня-
200
жеских договорных соглашениях занимали вопросы финансовой политики, монетной системы. Как правило; каждое княжество имело собственную чеканку монет.
Важным источником по истории экономической мысли того периода является церковная литература. Церковные догматы по-прежнему требовали повиновения крепостных крестьян своим господам, осуждали лишь высокий ростовщический процент и обман в торговле. Церковная идеология последовательно выступала в защиту феодально-крепостнических отношений.
Экономическая мысль периода создания централизованного Русского государства способствовала преодолению феодальной раздробленности. Это выражалось, например, в обосновании экономической политики Ивана III, служившей созданию и упрочению централизованного государства. Этой идее подчинены все мероприятия «государя всея Руси» в области землевладения, финансов, торговли, установления взаимоотношений между феодалами и крестьянами. Ставилась задача подорвать экономическую основу (наследственное боярское землевладение) крупных княжеских владений, стремившихся к сепаратизму, противопоставить боярской земельной собственности поместную систему землевладения. Это явилось глаиной причиной объединения поместных дворян вокруг государя, давшего им землю. Помещик мог существовать как хозяйствующий субъект и как деятель политически господствующего класса лишь под покровительством государя — главы централизованного государства. Верховным собственником земли поместного дворянства считался государь. Дворянам она давалась на период их службы царю и по наследству не передавалась. Служилые дворяне были социальной опорой московских князей в их борьбе против других князей, бояр, внешних врагов и восстававших эксплуатируемых масс.
Финансовая политика Ивана III также способствовала созданию и укреплению единого государства. Сбор податей в государственную казну стал осуществляться централизованно. Податной единицей обложения стала «соха», т. е. семья, состоящая из двух работающих членов. Политика в области внутренней торговли была направлена на создание единого рынка. При Иване III развивались ремесла, горнодобывающая промышленность, пушечное литье и др. Московский государь активно вел внешнюю торговлю, забрав в свои руки ее организацию и регламен-
201
тацию, что также способствовало объединению всех княжеских земель вокруг Москвы.
К этому времени относится сочинение Афанасия Никитина «Хожение за три моря» (1466—1472). В нем давалось первое в европейских письменных памятниках экономико-географическое описание Индии, ее природы, населения, городов, хозяйства, торгов, товаров, цен, таможенных сборов, торговых путей, дорог (сухопутных и морских), международных торговых связей.
Ценным документом, свидетельствующим о характере экономической политики, является Судебник 1497 г., которым устанавливался единый порядок судопроизводства для всего Русского государства. В ряде статей определялись имущественные отношения, положение крестьян, холопов, условия найма («наймитов») на работу, условия выдачи займов и т. д. Судебник усиливал закрепощение деревни, предоставляя крестьянам срок отказа от землевладельцев — одну неделю до и одну после Юрьева дня (26 ноября), когда можно было переходить от одного владельца к другому. При этом крестьянин обязывался выплатить феодалу определенную сумму «пожилого», т. е. сумму денег за пользование двором (хозяйственными постройками и жильем). Судебник 1497 г. был первым кодексом феодального права на Руси периода формирования централизованного государства, защищавшим интересы феодалов.
B конце XIV—начале XV в. появляются ереси. Как известно, глубинные причины ересей лежат в социально-экономических противоречиях феодализма «Революционная оппозиция феодализму проходит через все средневековье,— писал Ф. Энгельс.— Она выступает, соответственно условиям времени, то в виде мистики, то в виде открытой ереси, то в виде вооруженного восстания»[3]. В России ереси хотя и не имели большого значения, но тоже были формой борьбы против феодальной эксплуатации, прикрытой религиозной оболочкой. В конце XIV — начале XV в. возникает движение стригольников (суконщиков). Их ереси были направлены против господствующей феодальной церкви. Особенно широко они были распространены в Новгороде и Пскове. Стригольники выступали против всяких поборов в пользу церкви, против попов и лихоимства, критиковали феодальные порядки. Ереси стригольников зародились среди городских низов и были выражением протеста не только против церковной системы, но и против всякой феодальной эксплуатации.
202
Идеологи церкви рьяно обрушились на стригольников, требуя подавления их движения, даже физического уничтожения. Они решительно отстаивали теорию неприкосновенности церковных имуществ и доходов.
В конце XV — начале XVI в. в России обострилась борьба вокруг монастырского землевладения. Ее начали еще еретики в предшествующие периоды. Экономическое содержание идей новых еретиков сводилось к борьбе против монастырского землевладения, паразитической жизни монашества. Эту борьбу поддерживали социальные низы городов — посадские люди (ремесленники, мелкие торговцы), крестьяне. Ее направленность против феодальной эксплуатации очевидна и объективно носила прогрессивный характер. Но к этому течению общественной мысли присоединились те представители господствующего класса, высшего духовенства, которые хотели использовать это движение народных масс против централизации государства, что было реакционно. Церковные соборы 1490 и 1504 гг. осудили еретиков. Их заточали в монастыри, жгли на кострах.
В конце 50-х годов XVI в. Россию вновь охватило движение еретиков. Выразителями антифеодального направления этого движения были мелкий дворянин Матвей Башкин и холоп Феодосии Косой. Так, М.Башкин замечал противоречия между церковными догмами и реальной жизнью, осуждал эксплуатацию труда холопов и предлагал заменить его трудом вольнонаемным, за что был осужден и заточен в Волоколамский монастырь. Бежавший от своего господина Феодосии Косой постригся в монахи в Кирилло-Белозерском монастыре, но стал непримиримым врагом церкви и ее догматов. О взглядах Косого можно судить лишь косвенно — по критике его русским церковником Зиновием Отенским. Косой осуждал и категорически отрицал не только внешние атрибуты церкви — иконы, молитвы, обряды, храмы, но и правомерность существования церкви вообще, указывая на обман народа, выступал решительным противником церковного и монастырского землевладения, срывал покровы святости с них. Косой смело выступал против феодальной эксплуатации, заявляя, что «не подобает же повиноваться властям и попам» (как свидетельствовал Отенский)[4]. В самом обществе не должно быть ни бедных, ни богатых, утверждал Косой. Он стремился к имущественному равенству людей, так, как этого требовало раннее христиан-
203
ство. Косой отражал мечты эксплуатируемых народных масс, хотя иногда, правда, и в наивной форме.
Упорное отрицание права монастырей на владение землей сближало еретиков с нестяжателями — особым течением среди части русских церковников, направленным против монастырского землевладения в России в конце XV — начале XVI в. Против централизации государства активно выступали и бояре-вотчинники. Чтобы отвести удары от вотчин, они стремились направить царскую политику захвата земель для нужд поместного дворянства в сторону монастырских владений, против стяжательства сторонников монастырского землевладения — монахов, использования монастырских привилегий на землю и труд крепостных крестьян. Основоположником движения нестяжателей был Нил Сорский (1433—1508), постригшийся в монахи боярский сын, написавший в ските на реке Соре ряд сочинений («Предание ученикам», «Устав о жительстве скитском» и др.). Он резко выступал на соборах против монастырского землевладения и стяжания монахами плодов труда монастырских крестьян. Монастыри не должны пользоваться трудом крестьян, поучал он, монахи сами обязаны добывать себе средства к существованию, работать. Его сподвижником был Вассиан Патрикеев (Косой), выходец из боярского рода, а последователем — Максим Грек (1480—1556), образованный для того времени человек, знавший философию, богословие, античную литературу, историю и прибывший по приглашению великого князя Василия Ивановича (Василия III — 1479—1533) в Москву (1518 г.). Его перу принадлежит более 150 сочинений, написанных в защиту крестьян. Он был противником накопления богатства, роскоши и нетрудовых доходов монастырей, церкви и их ростовщической деятельности. В истории экономической мысли нестяжатели известны как защитники натурального хозяйства, противники развития товарно-денежных отношений, сторонники замкнутости и местничества.
Идейным вождем стяжателей был настоятель Волоколамского Успенского монастыря Иосиф Волоцкий (1439—1515), родом из дворян, автор более 40 публицистических сочинений. Особую известность получил его трактат «Просветитель»[5]. И. Волоцкий и его сторонники выступали за сильную власть московского князя, видели в нем защитника церкви и ее богатств, развивали идею о божественном происхождении царской власти. Выступление стяжателей против бояр, за объединение русских
204
земель вокруг московского государя имело прогрессивное значение.
О русской экономической мысли XVI в. можно судить по трудам идеологов поместного дворянства И. С. Пересветова и Ермолая-Еразма, выдающихся представителей общественной мысли того времени. И. Пересветов прибыл в Москву из Литвы в 30-х годах XVI в., выразив желание служить московскому царю. Для Ивана Грозного он написал ряд произведений: «Сказание о царе Константине», «Сказание о книгах», «Сказание о Магмете-салтане», «Предсказания философов и докторов», «Первая челобитная», «Вторая челобитная» и др.[6] Они были созданы в середине XVI в.
В своих работах Пересветов дает советы московскому царю опираться на мелких и средних служилых дворян, а не на бояр и знатных вельмож. Последние инертны и жадны, от них государство оскудевает. Он выступает за неограниченную власть царя-самодержца. Это совпадало со взглядами Ивана IV. В сочинениях Пересветова нет места заботам о крестьянах. Он считал эксплуатацию дворянами крепостного крестьянства нормой общественной жизни, но холопство осуждал, опираясь на моральные принципы и Священное писание. Главная цель этого осуждения — экономическое ослабление боярства, ибо труд холопов использовался преимущественно в боярских вотчинных хозяйствах. В вопросах торговой политики Пересветов был на стороне дворянства, предлагал царю регламентировать торговлю, устанавливать твердые цены, карать нарушителей. Пересветов чутко улавливал противоречия между дворянами и боярами, между дворянами и купцами. В интересах же дворянства выдвигались и предложения в области внешней политики. Проектировался поход на Казань, обещавший большие и плодородные земли, что было необходимо служилому дворянству. В трудах Пересветова были предвосхищены и обоснованы реформы, которые позднее осуществил Иван Грозный в области финансов, торговли и землевладения.
Среди церковной литературы, защищавшей интересы поместного дворянства, известный интерес представляют работы бывшего священника московской дворцовой церкви Ермолая-Еразма (середина XVI в.). Большая часть его произведений посвящена богословию и нравственности, но в них ставились и социальные вопросы. Он был противником боярских центробежных тенденций, направленных на ослабление единства Русского государства. Вместе с тем
205
Еразм выступал за независимость церкви от государства, доказывал превосходство духовной власти над царской. В его взглядах на богатство проскальзывает нравственное осуждение, источник обогащения усматривается в присвоении феодалами чужого труда, так как «вельможа (ничто же) имеюще от своего труда, но изъядающе и оде-яниа носящ людская труды». Еразм резко осуждал обогащение торговцев, ростовщиков Религиозная терминология рассуждений Еразма не исключала его сочувствия крестьянам, намерения ослабить крепостнический ярем, лежащий на них.
В своем произведении «Благохотящим царем правительница и землемерие», являющемся первым в России специальным экономико-политическим трактатом, он давал советы царю: чем руководствоваться в управлении государством, как учитывать и измерять землю. Его рекомендации были направлены на уменьшение и законодательное установление размеров повинностей крестьян (с тем чтобы положить конец произволу феодалов), утверждение определенного порядка поступления средств в царскую казну, упорядочение ямских повинностей, изменение системы измерения земли. Ермолай-Еразм считал, что крестьянин, зависимый от феодала-землевладельца, должен отдавать ему только 1/5добываемого им натурального продукта и при этом должен быть освобожден от всяких денежных уплат как землевладельцу, так и в царскую казну. Для получения средств, необходимых государю, он предлагал выделить в разных частях страны определенное количество земли, обрабатывая которую крестьяне, зависимые от государя, должны отдавать так-же 1/5 урожая в царскую казну. Это было значительно меньше, чем платили крестьяне в середине XVI в. землевладельцам в виде оброка. Оставаясь на позициях защитника натурального хозяйства, Еразм в то же время допускал, что землевладельцы и царь будут иметь необходимые им деньги путем продажи полученных от крестьян продуктов на рынке городским жителям. Предлагая освободить крестьян от ямской повинности, он хотел ее возложить на городских торговых людей, которые богатеют на купле-продаже товаров. Зато торговые люди городов должны быть освобождены, по его мнению, от пошлин и других платежей [7]. Конечно, значение этих мер не следует переоценивать. Они не упраздняли феодальный гнет, но все же могли бы уменьшить тяжесть эксплуатации, устранить ее крайности.
206
Реформа единицы измерения земли, предлагаемая Еразмом, также преследовала цель снять с крестьян обременительные расходы, связанные с работой царских землемеров. Интересные соображения высказывал Еразм и в отношении наделения дворян землей и крестьянами. Он рекомендовал трактовать это наделение только как материальное обеспечение службы дворян государству, привязывающее поместное дворянство к государю, причем наивысший надел земли не должен восьмикратно превышать низший. Ермолай-Еразм понимал требования времени, поскольку мельчали вотчины и поместья. Его предложения противоречили интересам боярства. Еразм обходил вопрос о монастырском землевладении. Это была его молчаливая поддержка монастырей.
Хотя Ермолай-Еразм осуждал наличие у крупных феодалов огромных земельных владений и богатств, его экономические взгляды не выходили за рамки крепостнических отношений. Он считал, например, нормальным явлением феодальную эксплуатацию крепостных и несение ими повинностей в пользу государства. В трактовке ряда экономических проблем Еразм был реалистом, а иногда — утопистом, особенно в проектах защиты интересов крестьянства. Примирить экономические и политические интересы дворян и крестьян было невозможно, ибо они носили классовый антагонистический характер. Этого Еразм не понимал. Нельзя определенно утверждать, что Иван Грозный в своей политике руководствовался идеями Еразма, но тем не менее некоторые экономические реформы царя (расширение поместной системы) созвучны его проектам. Еразм выступал как идеолог поместного дворянства и создал произведения, которые являются оригинальным памятником русской экономической мысли. Заслуживают внимания принципы экономической политики Ивана Грозного (1547—1584), направленной на завершение феодализации деревни, упрочение единства Русского государства, укрепление самодержавной власти царя. Это не было проявлением субъективных стремлений московского царя, а отражало объективные потребности исторического развития России. Формирование русского феодализма в XVI в. вступило в новый этап. Настал конец миграции крестьян, их «праву на выход». Разграбление «черных земель» необычайно ускорилось. Об экономических воззрениях русского царя можно судить по царскому Судебнику 1550 г., многим указам, уставным и таможенным грамотам, а также по литературным произве-
207
дениям, из которых наибольшее значение имеют послания царя князю А. М. Курбскому (1564), английской королеве Елизавете (1570) и в Кирилло-Белозерский монастырь (1573)[8].
В системе экономических мероприятий Ивана Грозного следует выделить реформу в области крупного феодального землевладения. Она была направлена на укрепление позиций служилого дворянства путем «верстания поместьями». Смысл этой реформы состоял в том, чтобы законодательно закрепить связь военной службы государству с землевладением, ослабить боярство.
Иван Грозный предусматривал и перераспределение земли между вотчинниками, чтобы размер их вотчин соответствовал степени и значению государственной службы владельца. Эту реформу он провел в 50-х годах XVI в., чем и завершил создание поместной системы землевладения. По отношению к землевладению церкви и монастырей царь проводил умеренную политику, хотя бояре требовали секуляризации монастырской земельной собственности. Церковь была его союзницей. Он лишь сдерживал рост ее землевладения. Конечно, земельные реформы Ивана Грозного сопровождались усилением крепостничества и ухудшением положения крестьянства, задавленного налогами, поборами, повинностями. Отмена в 1581 г. Юрьева дня, т. е права перехода крестьянина от одного владельца к другому, еще более закрепостила их. Крепостничество стало юридически узаконенным
В вопросах торговой политики Иван IV придерживался идеи подчинения ее интересам государства и внешней политики. России нужны были свободные морские пути на Запад. Он всячески пытался привлечь Англию к союзу для борьбы с Прибалтийскими государствами, для чего установил право беспошлинной торговли английских купцов в России. Не достигнув цели, Иван IV отменил это право, ввел хлебную монополию, запретил вывоз денег и благородных металлов за рубеж, что было созвучно теории ранних меркантилистов (монетаристов) на Западе.
Иван IV ревниво относился к городам, стремясь подчинить их своей власти, получать налоги с посадских ремесленников и кустарей в пользу казны. Московский царь понимал важную роль купеческого капитала. Он всячески возвышал богатое купечество, привлекал его к участию в деятельности Земского собора.
Финансовая политика была подчинена решению основных задач государства. Иван IV изменил налоговую
208
систему, отменил систему «кормлений» (поборы в пользу наместников, волостелей). Вместо «кормлений» был установлен определенный сбор, передаваемый местными властями в государственную казну. Было введено множество временных налогов, связанных с расходами на войны и походы, а также изменена податная единица. Вместо разнообразных единиц податного обложения Иван IV ввел единую для всей страны так называемую большую московскую соху — земельную площадь, подлежащую податному обложению. Размер ее устанавливался с учетом качества земли и ее владельца (бояре, дворяне, церковь). Монастырские земли облагались больше, чем поместные. В области кредитных отношений законодательство Ивана IV преследовало цель искоренить кабальные отношения между ростовщиками и заемщиками. Однако это ему не удалось осуществить. Была проведена и реформа монетной системы. Строгое установление веса денежных единиц — рубля, полтины, гривны, алтына — помогло очистить денежное обращение от поддельных и неполноценных монет
Русская экономическая мысль в XVII в. формировалась под воздействием многих экономических и политических факторов. В это время Россия окончательно утвердилась как единое централизованное государство [9].
Рост производительных сил и общественного разделения труда способствовал становлению единого всероссийского рынка, развитию товарно-денежных отношений, возникновению торговых центров, росту промышленных сел (родоначальники первых мануфактур в России) и увеличению городов, накоплению торгового капитала и усилению влияния в общественной жизни купеческого сословия. Одновременно усиливается крепостничество. В принятом при царе Алексее Михайловиче (1645-1676) Соборном уложении 1649 г. было установлено, что беглые крестьяне могли быть возвращены помещику независимо от срока их побега. Таким образом, крестьянство было окончательно закрепощено. Все это происходило на фоне сложной для Русского государства внешней обстановки начала XVII в. Многочисленные войны со шведами, с польской шляхтой, турецкими завоевателями привели страну к глубокому экономическому кризису. Боярство, воспользовавшись интервенцией Польши, посадило на русский трон Василия Шуйского (1606—1610). После изгнания народным ополчением интервентов дворяне возве-
209
ли на престол Михаила Романова (1613). Дом Романовых царствовал в России более 300 лет (до марта 1917 г.).
Экономическая мысль России этого периода отражала сложное переплетение экономических и политических интересов дворянства, боярства, купечества и крестьянства. Поместное дворянство добилось права наследования пожалованных за службу государю земель, превращения их в вотчинные владения. Соборным уложением 1649 г. закреплялось это право дворян при условии возобновления воинской службы, разрешалось увеличивать размеры земельных владений или менять их на вотчинные имения. В политической области Соборное уложение содействовало упрочению абсолютистской монархии, наиболее приемлемой формы власти для дворян. Это важный для понимания сущности дворянской экономической мысли документ и свидетельство победы дворянства, укрепившего свое господствующее экономическое и политическое положение в стране.
В середине XVII в. такие государственные деятели России, как Б.И. Морозов, А.С. Матвеев, А.Л. Ордин-Нащокин и др., поднимали ряд насущных для страны экономических проблем. Для передовых мыслителей этого времени был характерен широкий подход к судьбам хозяйственного развития России. Их волновали вопросы ликвидации экономической отсталости страны и сохранения политической независимости Русского государства. Главный рычаг решения этих задач они видели в развитии промышленности, сельского хозяйства, внутренней и внешней торговли, в создании собственного торгового флота, водных и сухопутных путей сообщения. Но это не могло быть осуществлено без активного вмешательства государства в дела хозяйственного развития страны. Однако такой широкий государственный подход к решению насущных задач сочетался и у передовых деятелей России с идеей сохранения крепостной системы хозяйства, с упрочением абсолютистской монархии. Это и стало основной причиной исторической ограниченности их экономических воззрений.
Б. И. Морозов (1590—1661) — боярин, воспитатель царевича Алексея Михайловича, фактический глава правительства в 1645—1648 гг. Активно содействовал развитию торговли и промышленности, возвышению купцов, развитию городов, ориентировался в вопросах государственных финансов. Имея большое влияние в правительственных кругах, Морозов добился отмены привилегий
210
иностранных купцов в России. В развитии торговли он видел один из источников пополнения государственной казны. Будучи начальником Большой казны, Морозов провел ряд мероприятий, укрепляющих государственные финансы и денежное обращение в стране. В целях мобилизации денежных средств в царскую казну он ограничил доходы монастырей, ввел косвенные налоги.
А. С. Матвеев (1625—1682), приближенный царя Алексея Михайловича, принял ряд мер по упорядочению работы Монетного двора. Возглавляя с 1671 г. русскую дицломатию, способствовал расширению торговых связей с зарубежными странами и организовал одну из первых экспедиций в Китай.
Видным представителем русской экономической мысли XVII в. был выдающийся государственный деятель, дипломат и политик А. Л. Ордин-Нащокин (ок. 1605— 1680) *.
В оппозиции к дворянству по-прежнему находились идеологи боярства. В работах Ивана Тимофеева, Авраамия Палицына, И. М. Катырева-Ростовского и др. выдвигался ряд реакционных идей, предлагавших возвращение России на путь патриархальной старины во главе с феодальным монархом, опирающимся на боярство. В историко-политическом трактате «Временник Ивана Тимофеева», в «Повестях» Катырева-Ростовского и «Сказании» Палицына содержались обвинения Ивана Грозного в том, что он привлек к управлению государством дворянство, чем вызвал раскол в правящем классе феодалов. Дворянству ставили в вину возникновение крестьянских восстаний, неспособность управлять государством. Перед опасностью иностранного порабощения страны в начале XVII в. часть бояр заняла патриотическую позицию и поддерживала борьбу народа за независимость Русского государства. Но их стремление установить феодальную монархию, опирающуюся на боярство, носило реакционный характер, шло вразрез с историческими потребностями развития России.
Экономические взгляды растущего социального слоя — купечества России отражены в челобитных посадских торговых людей, в правительственных актах и постановлениях, в Соборном уложении 1649 г., в Торговой уставной грамоте 1654 г. и в Новоторговом уставе 1667 г. Торговые люди требовали избавить их от притеснений со
_______________________
* А. Л., Ордин-Нащокин являлся одним из первых меркантилистов; его экономические взгляды рассматриваются в гл. 19.
_______________________
211
стороны крупных феодалов (города находились, как правило, на боярской земле), ставили вопрос о предоставлении им монопольного права на занятие ремеслами и торговлей, настойчиво высказывались против сохранения «тарханов» (монополий и привилегий), которые предоставлялись правительством крупным монастырям, богатым вотчинникам, группам «гостей» и иностранным купцам. Особенно остро стоял вопрос об упразднении привилегий иностранных купцов, которым были предоставлены льготы в транзитной торговле и в торговле внутри страны, что отрицательно сказывалось на развитии торговли русских купцов.
Для создания благоприятных условий, нужных для торгово-промышленной деятельности русского купечества, его идеологи требовали выделить посадское население городов в особое податное, или «тяглое», сословие, разрешить купцам наем вольных людей, ликвидировать «белые слободы» и закладничество.
Усиление закрепощения крестьянства, его феодальной эксплуатации вело к обострению классовых противоречий, особенно между феодалами и крестьянами. Сопротивление крестьян растущей эксплуатации выражалось в разных формах. Одной из них являлись многочисленные восстания: под руководством Ивана Болотникова (1606— 1607), Василия Уса (1666), Степана Разина (1670— 1671). Обострялись противоречия в городах, о чем свидетельствовали «соляной бунт» (1648) и «медный бунт» (1662) в Москве. Все это нашло отражение и в экономической мысли. Об экономических требованиях восставшего крестьянства можно судить по содержанию «Листов» (призывы Болотникова), «Прелестных писем» и «Грамот» Степана Разина[10]. Они свидетельствуют, что основная цель крестьянских восстаний заключалась в уничтожении крепостничества, хотя у их вождей и не было разработанной и оформленной в особом документе цельной и четкой экономической и политической программы.
Забитое и неграмотное крепостное крестьянство было не в состоянии сформулировать программу классовой борьбы. Она носила стихийный характер. Зато основным был вопрос об уничтожении крепостной зависимости. С этой целью сжигались кабальные грамоты в поместьях, писцовые книги в городах, долговые обязательства, захватывались монастырские земли, имущество казненных бояр и дворян, которое делилось между бедными крестьянами, упразднялись налоги, повинности, поборы. В осво-
212
божденных районах крестьяне отпускались на волю, а власть передавалась казацкому «кругу». Каков будет строй без «насильников и грабителей»— бояр и дворян, у вождей крестьянского движения не было представления. Их политическая программа оставалась неясной. Но, несмотря на стихийность крестьянских восстаний, они свидетельствовали о глубоких противоречиях крепостнического строя России. Экономические и социальные требования восставшего крестьянства в XVII в. оказали влияние на развитие общественной мысли последующих поколений.
3. Экономическая мысль Украины
Нашествие в 1239—1240 гг. монголо-татар на южнорусские земли привело к их опустошению, разорению Переяслава, Чернигова, Киева, других городов. Усилилась феодальная раздробленность. Воспользовавшись этим, крупные соседние государства, и прежде всего Великое княжество Литовское и Польша, в середине XIV в. завладели большей частью южнорусских земель (Чернигово-Северщиной, Подолией, Киевщиной, Волынью и Галичиной). Однако, находясь в условиях иноземного господства, украинские * земли сохраняли связи с основными русскими княжествами.
На рубеже XIII — XIV вв. формируется украинский язык, выделяющийся из древнерусской языковой основы. Это время можно считать и временем образования украинской народности из древнерусской этнической основы. С этого момента можно говорить об украинской экономической мысли. Староукраинский язык XIV — XV вв. богат экономической терминологией. Она отражает сословно-социальную структуру населения, систему феодальных повинностей, некоторые моменты денежного обращения, торговли, развития ремесел, роста городов и сдвиги в сельскохозяйственном производстве. Документами XIV в. давалось определение вотчинной формы собственности, при которой земля жаловалась вместе с тяглым населением в наследственное владение (с разрешением обмена, сделок, дарения, продажи имения). Владелец (вотчины) должен был выставлять воинов от своего владения. В ряде жалованных грамот обусловливалось изъятие вотчины