К северу от главного дома по Сретенской улице всегда стояла большая лавка – одноэтажная постройка под вальмовой кровлей.
К заднему (восточному) фасаду сделаны поздние пристройки, которые объединены с каменным сараем конца XIX века. На боковых фасадах видны два окна. Фасадный декор несложен и выдержан в формах, свойственных позднему классицизму. По верху кирпичных стен проходит ступенчатый карниз. Окна главного фасада обведены рамочными профилированными наличниками с выкружным профилем. Под окнами имеются массивные ступенчатые полочки. По углам здания сделаны широкие пилястры. Пилястры также разбивают главный фасад здания на три неодинаковых по ширине прясла.
Нельзя не упомянуть об усадьбе известного в Никольске владельца винного завода, купца П. А. Ильина (улица Советская, 86/24), построенной в начале XX столетия. Принадлежала она, впоследствии зятю П. А. Ильина – земскому врачу М. А. Перову. Следует отметить, что этот большой купеческий особняк выделяется из купеческой застройки своими размерами и фасадным декором в манере эклектики.
Посмотрите, читатель, на угловое здание Миллионной и Банковской улиц. Памятник является большим кирпичным зданием под вальмовой кровлей. Задняя (южная) часть дома несколько меньше передней части по ширине, отчего на восточном дворовом фасаде в левой трети протяженности имеется уступ. Северо-восточный угол дома скруглен. Вход в здание находится со стороны уличного (западного) фасада. Над входом имеется большой односкатный навес на четырех консолях с завитками.
Уличные фасады насчитывают семь оконных осей. Композиция фасадов лишена симметрии. Северный уличный фасад разделен пилястрой на два неравных прясла. В левом по фасаду прясле помещено два окна, а в правом – остальные пять, разделенные узкими простенками. Похожа композиция и западного фасада, в левом прясле которого помещаются два окна, а в правом – пять окон.
Фасадный декор выполнен в манере эклектики, в технике кирпичной кладки. Кладка стен из темно-красного кирпича придает зданию мрачноватый облик. Декор фасадов весьма насыщен и изобилует горизонтальными членениями. В нижней части стен пояском с уступом выделен цоколь. Между окнами первого и второго этажей проходит ступенчатый межэтажный карниз, прикрытый железным сливом. По верху стен, под свесом кровли проходит широкий ступенчатый венчающий карниз, украшенный уступами и четвертым валом. Карниз повторяет округление северо-восточного угла. Окна в обоих этажах обведены рамочными наличниками из пояска и полочки с выкружкой внутри, объединенной поверху общим пояском. Простенки между окнами второго этажа отделаны частыми горизонтальными поясками. Под окнами обоих этажей помещены неглубокие ниши со скошенными углами. На углах дома, за исключением скругленного северо-восточного, имеются тонкие пилястры с капителями, раскрепованными в венчающем и междуэтажном карнизах. Пилястры отделаны вытянутыми к нишкам со скругленными углами. Похожие пилястры делят на прясла уличные фасады. На северо-восточном углу помещена широкая трехчетвертная колонна, уступом отделенная от плоскости фасадов.
Внутри здания северная его часть отделена капитальной кирпичной стеной и разделена на три помещения в каждом этаже. Перпендикулярно этой стене в задней части дома проходит вторая капитальная стена, делящая заднюю часть примерно пополам. Восточная половина разделена на два помещения капитальной стеной. В западной половине выделены холл при входе с коридором в нижнем этаже и холл при входе внутренней лестницы на второй этаж. На второй этаж ведет одномаршевая лестница.
Другими интересными объектами в усадьбе П. А. Ильина являются ограда и ворота. К востоку от дома сохранились два участка ограды, ограничивающих проем ворот и поверху объединенных аркой с килевидно вытянутой верхней частью. Кирпичная ограда – спияшная, отделана по северному фасаду нишками со скругленными углами. Проем ворот фланкирован пилонами более широкими, чем толщина ограды. С востока ограда оканчивается таким же, более узким по фасаду столбом. Арка ворот по верху обведена профилем из полочки и четвертного вала; на лицевом фасаде в килевидном выступе устроена квадратная нишка. Задний фасад ворот и ограды гладкий, без декора.
Принадлежал П. А. Ильину и второй дом на Миллионной улице (улица Советская, 83), построенный в начале XX века. Он располагался на северной стороне названной магистрали. Его соседями являлись несколько деревянных купеческих особняков конца XIX – начала XX века. Памятник отличается оформлением уличного угла основного объема здания в виде трехгранной беседки, выделенной уступом из стен основного объема. Стены здания обшиты досками. В нижней части стен выделен низкий цоколь, покрытый сливными досками. На главном фасаде, в связи с незначительным падением рельефа в сторону улицы, цоколь имеет большую высоту, чем на прочих фасадах. Под свесом кровли проходит подшивной профилированный карниз с узкой фризовой доской. Фасады дома не имеют вертикальных членений, кроме широкой, зашитой горизонтальными досками, лопатки на восточном боковом фасаде. Окна обведены профилированными рамочными наличниками, а на первом этаже дополнительно украшены вершниками из досок с фигурно выпиленными концами. Интересны старинные оконные рамы с двойной расстекловкой фрамуг, и филенчатые двери. Парадная лестница сохранила ограждение из точеного балясинка, с профилированными перилами и столбиками круглого сечения по углам лестницы, причем верхние столбики ограждения точеные, с дыньками и перехватами.
Следующим памятником купеческого происхождения является дом торговца Султам-Гарима Джафарова (улица Советская, 81), который в начале XX века в Никольске содержал ресторан.
Посмотрите, читатель на этот двухэтажный деревянный дом. Главный фасад его имеет симметричную композицию. В нижнем этаже в боковых пряслах фасада находится по широкому тройному окну. Средняя часть его скрыта пристроенной пятигранной беседкой-тамбуром с застекленными стенами. На боковых фасадах здания – по пять окон. Правое по фасаду прясло в нижнем этаже западного фасада не имело окон.
Фасадный декор выдержан в формах классицизма. Нижний этаж (на главном и восточном боковом фасадах) отделан «кирпичным» рустом, выполненным из набитых на основную обшивку прямоугольных филенок. Второй этаж обшит широкими досками. Под свесом кровли проходит подшивной профилированный карниз. Между окнами первого и второго этажей проходит межэтажный карниз с дощатым сливом. По углам здания и в местах перерубов внутренних стен помещены дощатые пилястры, разделенные по высоте на филенки неодинаковой величины. Они украшены накладными ромбами и стреловидными накладками. На главном фасаде во втором этаже накладки на пилястрах имеют наклонные прорези по бокам (наподобие елочек). Окна обрамлены тонкими профилированными наличниками.
Интересной конструктивной деталью являются продухи в венчающем карнизе, расположенные на боковых фасадах, которые служат для вентиляции чердака.
Напротив здания дома торговца Султам-Гарима Джафарова стоит небольшая лавка конца XIX века Никольского купца Ивана Трофимовича Смирнова (улица Советская, 76), который торговал «красным» товаром. Своеобразное определение, не правда ли, читатель? Оно возникло по нескольким причинам: во-первых, «красным» товаром называли изделия из красного дерева, во-вторых, весь внутренний интерьер помещения лавки и ее витрины в конце XIX – начале XX века владельцем были отделаны подобным материалом. Перед нами небольшое кирпичное здание. Композиция его главного фасада почти симметрична: по средней оси фасада расположена дверь в лавку, перед которой устроена открытая лестничная площадка с подъемом в четыре ступени. По сторонам двери, отделенные неодинаковыми по ширине простенками, находятся двойные окна, а по углам фасада – более узкие одинарные оконные проемы. В нижней части стен уступом выделен невысокий цоколь. По верху каменных стен проходит карниз из двух полочек (возможно, существовал и деревянный подшивной карниз). В межоконных простенках по главному фасаду помещены ниши с верхом различных очертаний – прямым и в виде двойной волны. Очевидно, ниши использовались для помещения вывесок. Прочие фасады здания не имеют такого декора.
Нельзя не упомянуть среди купеческих зданий и дом конца XIX века Никольского купца Н. Н. Попова (ул. Советская, 70). Следует отметить, что датировка памятника обосновывается стилистическим анализом декора постройки.
Купеческий дом Н. Н. Попова является большим деревянным одноэтажным зданием с мезонином и с балконом на западном фасаде. К восточному (дворовому) фасаду сделаны две пристройки под односкатными кровлями, в которых находятся холодные сени и чуланы. Балкон на уличном фасаде имеет традиционную для Никольских особняков композицию – с четырьмя колонками, поддерживающими вынос кровли, с полукруглым вырезом во фронтоне. На дворовом фасаде стену мезонина завершает треугольный фронтон. Площадка балкона поддерживается двумя круглыми столбами, а по сторонам площадки – коваными консолями с завитками. Западный уличный фасад симметрично расчленен на три прясла дощатыми пилястрами, набитыми на выпуски стен под мезонином; в среднем прясле два широко разнесенных окна, а в боковых симметрия нарушается, так как в левой части фасада – три окна, а в правой – пять окон. На углах основного объема помещены также дощатые пилястры. В нижней части стен выделен цоколь; под свесом кровли проходит подшивной карниз с фризом. На северном уличном фасаде окна имеют рамочные наличники с резными накладками. На западном фасаде оконные наличники по верху украшены зубцом, а боковые обвязки оканчиваются вытянутыми кистями. Интересны точеные колонки балкона мезонина, с тонкими точеными балясинами ограждения.
Следует отметить, что все вышеописанные здания находятся по соседству с Соборной площадью, где обычно по воскресеньям активно велась торговля различными товарами и снадобьями. Но торговля была самой интересной под Рождество, когда в Никольске в течение трех дней проходили ярмарки, на которые съезжались крестьяне и купечество со всех близлежащих деревень и из отдаленных уголков различных губерний.
Заполнялась Соборная площадь обычно в такие дни народом так, что «яблоку негде было упасть». Желающих что-либо приобрести было столько, сколько в повседневные дни просто не собиралось. В воздухе стоял характерный гул массы. Кроме того, до начала ярмарки на Соборной площади строились балаганы, к которым подходили горожане посмотреть театральное действо.
Первый день ярмарки проходил не очень бурно. Люди ходили смотрели товар, приглядывались, приценивались. На второй день уже начиналась торговля более оживленная. Последний день ярмарки приходился на сочельник. И каждый торговец в этот день старался продать свой залежалый товар. И цены продавцы очень понижали. Ярмарка представляла из себя разбушевавшееся море, людской гул увеличивался, и часто слышались выкрики: «Ну да, ладно, забирай, отдаю почти даром». Кто-то на ярмарках крепко наживался, кто-то много терял, а некоторые продавали только часть товара и остальной увозили обратно.
Ярмарка располагалась на всей протяженности Миллионной улицы, начиная от земской аптеки. До самого конца этой магистрали стояли возы с продуктами, мукой, промышленными товарами. Ходили продавцы с лотками, на которых стояли различные игрушки. Справа от церкви цыгане торговали лошадьми и меняли одну лошадь на другую. У каждого продавца был свой покупатель, который обычно рядился, а продавец хвалил товар и по копейке скидывал. Торгуясь, они кричали, божились, смеялись, шутили, и все это сливалось в общий гул. Торговали сеном, овсом и разным зерном. Торговали разными санями и санками, кашовками и розвальнями, всякой упряжью, льном, щетиной, кожей, телегами, колесами, дугами и прочим товаром. Сретенская улица также была заполнена разными товарами. Так уж повелось, что именно там торговали мясными продуктами. Торговля велась за земляным мостом и за городским садом.
Местоположение города Никольска благоприятствовало развитию торговли. Именно богатство Никольского уезда реками и наличие здесь водораздела между двумя речными бассейнами испокон веков способствовали становлению обширных торговых связей и вывозу товаров из внутренних районов Поюжья в Подвинье и Поволжье. Крупная судоходная река Юг открывала путь к Великому Устюгу и Архангельску. Реки южной части уезда – Унжа, Ветлуга, Молома – обеспечивали выход на Волгу.
Следует отметить, что долгое время названные реки были главными торговыми артериями для всего Поюжья и играли определяющую роль в развитии хозяйственных связей. В XVI – XVII веках Никольская Слободка и Подосиновец служили важными перевалочными базами при проведении торговых операций на Севере. С падением прежнего торгового значения Архангельска и перемещением основной массы торговых потоков на Балтику торгово-экономическое значение Поюжья снижалось.
В XIX – начале XX века с уменьшением числа грузов, перевозимых по рекам, начало возрастать значение сухопутных путей сообщения. В это время по территории Никольского уезда проходило несколько торговых трактов: Лальский, Вятско-Костромской, Устюгский, Тотемский. Рынок города Никольска в этот период оставался главным рынком уезда. Никольск также являлся центром концентрации товарной продукции, отправлявшейся в другие регионы. Все вывозимые из Никольска товары можно условно разделить на три группы: первая группа – лес и лесопродукция; вторая группа – продукция сельскохозяйственного производства и третья группа – продукция промыслов.
Наибольшую прибыль приносила торговля лесом и лесопродуктами. В Никольском уезде имелись государственные и частные лесные дачи, в которых шла вырубка леса на продажу. Местное купечество, прекрасно понимая всю выгоду торговых операций с лесом, старалось увеличить свои лесные владения. По данным статистики, к началу XX века более половины всех частновладельческих земель в уезде принадлежало купцам, причем лесные угодья занимали до 95 процентов от всей площади частных владений. На торговых операциях с лесом сделали свои состояния многие крупные Никольские купцы и промышленники. Например, кемский лесопромышленник И. П. Сергеев долгое время занимался скупкой земель и имел огромные лесные участки на реках Юг, Кеме, Унже. Его частные владения протянулись от Кемской волости до Кологрива. Купцы И. П. Сергеев и И. Н. Зырин отправляли товарный лес в Германию и Великобританию. Торговцы помельче поставляли лес для барочного строительства в Никольск и Подосиновец. С пристани Подосиновца ежегодно отправлялось до семидесяти готовых судов. Примерно столько же барок строилось в городе Никольске.
Помимо леса, на рынок поставлялась продукция дегтекуренного производства. Заводы по производству дегтя имелись повсюду, но более всего они получили распространение в Байдаровской, Волмановской и Вознесенской волостях. Развитию этого вида производства благоприятствовали наличие достаточного количества сырья (бересты) и устойчивый спрос на него на рынке. Впечатляют объемы производства дегтя. Заводы только трех владельцев (Морозова, Зубова и Глебова) перерабатывали по восемьдесят тысяч пудов бересты в год, из которой выходило около тридцати тысяч пудов дегтя. Дегтярные предприятия обслуживали в основном местный рынок, хотя известны примеры продажи дегтя и за пределы уезда. Например, часть дегтя отправляли по реке Унже в волжское село Богородское, где были сосредоточены кожевенные заводы. По реке Юг деготь поступал на рынок Архангельска и далее – за границу.
К предприятиям, связанным с промышленным использованием леса, относились заводы по добыванию древесных семян: ели, сосны, пихты. Семена поставлялись в Москву и продавались по цене до сорока рублей за пуд.
Никольские купцы, как правило, владели несколькими предприятиями разного профиля. Так, купец и заводчик И. П. Смирнов, помимо заводов по переработке древесных семян, имел еще и завод по производству кирпича.
Производство кирпича являлось новой отраслью местной промышленности и развернулось оно лишь к концу XIX века. Местный кирпич пользовался спросом только на территории уезда и практически не вывозился за его пределы. Потребителями кирпича были волостные центры и город: здесь строили кирпичные здания.
Помимо перечисленных выше производств, Никольский уезд имел красильные, маслобойные, кузнечные, кожевенные, овчинные предприятия, продукция которых шла на удовлетворение потребностей местного рынка.
Вторая группа товаров представляла продукцию сельскохозяйственного производства. Данные статистики по второй половине XIX – началу XX века показывают преобладающее значение этого вида продукции на рынке города Никольска и уездных сельских рынках. И это неудивительно: данные переписи населения 1917 года зафиксировали наличие только одного процента горожан от общего числа живущих в уезде.
Составлявшие подавляющее большинство крестьяне занимались землепашеством и разведением крупного рогатого скота. Их трудами выращивались различные сельскохозяйственные культуры, основное место среди которых занимали рожь, овес, лен. По данным статистических исследований за 1912 год, под вышеперечисленными культурами было занято следующее количество культивируемых площадей: рожью – 41 процент; овсом – 35,6 процента; льном – 8,6 процента. В небольших количествах на участках крестьян выращивались ячмень и пшеница. Последняя занимала всего около трех процентов общей посевной площади. Преобладание определенных культур зависело прежде всего от природных условий края. Приживались неприхотливые сорта, устойчивые к непогоде и прежде всего заморозкам.
Несмотря на тяжелые климатические условия для сельскохозяйственного производства, крестьяне обеспечивали зерном не только собственные потребности, но и производили излишки, отправляемые на рынок. Как известно, торговля хлебом получила широкое развитие еще в XVII веке. К началу XX столетия общая картина торговых операций с хлебом не претерпела существенных изменений (за исключением, конечно, объемов продаж). Как и прежде, устойчивую прибыль приносила крупная хлебная торговля. Небольшие излишки, которые продавались крестьянами самостоятельно, минуя посредников, больших барышей не приносили, едва порой покрывая себестоимость зерна. Продажа зерна внутри уезда происходила на мелких сельских рынках и торжках.
Большое хозяйственное значение для уезда имел лен. По площадям, используемым под посевы этой технической культуры, Никольский уезд занимал второе место в губернии, уступая лишь Грязовецкому уезду. Выделялись три основных льноводческих района: волости, занимавшие южную и юго-восточную часть уезда; северные волости по реке Юг; волости западной части уезда.
Лен, выращиваемый во втором районе, так и назывался – «югский». Высокое качество «югского» («южского») льна обеспечивало большие объемы продаж на внутриуездном, губернском и всероссийском рынках. Например, в 1846 году от Никольской пристани было отправлено на продажу за пределы уезда более двадцати тысяч пудов льняной пакли. В 1861 году пристань Подосиновца отправила шестьдесят тысяч пудов льна, принадлежащих купцу В. И. Грибанову.
Продажа льна давала крестьянину «живые» деньги для уплаты налогов и развития своего хозяйства. За пуд хорошего льна производитель мог получить от скупщика до пяти рублей.
Переработка льна, впрочем, как и леса, в уезде была развита слабо. Последнее обстоятельство отражало общий невысокий уровень хозяйственного развития уезда. В целом Никольский уезд можно охарактеризовать как сырьевой.
Предметы, ввозимые в Никольский уезд извне, по большей части представляли из себя готовую продукцию швейной промышленности и продовольственные товары: соль, чай, сахар, рыбу.
Частные лавки, в которых эти товары приобретались местным населением, густой сетью охватывали всю территорию уезда. Данные за 1907 год показывают наличие 495 таких лавок. В среднем на каждые 5 селений приходилось по одной такой торговой точке.
В самом Никольске к концу XIX века насчитывалось более трех десятков лавок, торгующих бакалейным, мануфактурным и «колониальным» товаром. Некоторые владельцы лавок придерживались определенной специализации. Например, были лавки, торгующие только готовым платьем, или, допустим, шапками. Широкую известность и популярность имели в Никольске винные лавки купца первой гильдии П. А. Ильина, мясная лавка М. Фромзеля, лавки М. П. Попова, торговавшего изделиями из железа, чайные лавки Губкина и Кузнецова.
Для того чтобы удовлетворять потребности никольчан во всем необходимом, местным купцам приходилось налаживать обширные торговые связи во многих российских городах. Например, упоминавшийся выше торговец изделиями железоделательного производства М. П. Попов закупал товары в Москве, Нижнем Новгороде, Вологде, Великом Устюге.
Основываясь на данных местной торговли, можно обозначить примерный перечень основных городов и местностей, в которых осуществлялись закупки необходимых товаров. Традиционным центром тяготения Никольского купечества был, конечно, Великий Устюг, где закупалась большая часть товаров. Значительный процент товаров закупался также в городах Вятской, Северо-Двинской губерний. Способствовали этому налаженные речные и сухопутные пути сообщения: Лальский торговый тракт вел на Вятку; Устюгский – на Устюг; Тотемский – на Вологду.
Крупные населенные пункты, расположенные вдоль торговых трактов, становились местами проведения ярмарок и торжков. Купечество города Никольска, производя оптовые закупки товаров за пределами уезда, ориентировалось, конечно, и на сельского потребителя, но подробный обзор уездной торговли, надеемся, будет представлен в другой книге.
Средоточием Миллионной улицы, как уже отмечалось, была Соборная площадь. Организация площади вокруг собора в центре города была предусмотрена первым планом городской застройки 1784 года. Следует отметить, что, помимо соборной церкви с оградой, согласно плану, там предусматривалось поместить торговые лавки. Планировали власти обустроить в означенном месте и здание присутственных мест (к юго-западу от собора). Однако на деле крупных зданий, помимо собора, построено не было, и к середине XIX века площадь представляла собой обширное открытое пространство, в середине которого стоял Сретенский собор, окруженный оградой.
Кроме того, площадь (во всяком случае, к югу от собора) не была благоустроена. Перед собором в западную часть ограды включался длинный каменный сарай под односкатной кровлей. В 1886 году его перестроили под одноклассную церковно-приходскую школу. В 1893 году было возведено новое здание двухклассной образцовой церковно-приходской школы, которая находилась к югу от предыдущего.
Получается, что постепенно на Соборной площади сложился комплекс церковных построек XVIII-XIX веков.
Сокровищницей Никольска считается Сретенский собор. Подойдем к нему поближе, читатель, дабы познакомиться с его историческими и архитектурными особенностями.
Представленный памятник является большой соборной церковью, построенной «кораблем». Северный фасад храма всегда был обращен в сторону Миллионной улицы.
Строительство Сретенского собора приходилось на 1788-1833 годы. Проектировал храм губернский архитектор Петр Бортников. Возведение церкви на Руси всегда считалось делом благородным. И крестьяне, и горожане всем миром в конце XVIII века пытались возобновить богослужения в новом Сретенском соборе после пожара, который 27 октября 1776 года постиг прежде существовавшую деревянную церковь.
Сретенский собор состоял из двух этажей: теплой и холодной церквей. Клировые ведомости сообщали, что теплая церковь была освящена в 1790 году, а холодная - в 1835 году. В храме имелось три престола: главный – в нижним этаже – во имя Сретения Господня, второй – в нижнем этаже – во имя святых великомучеников Флора и Лавра и один – в верхнем этаже – во имя святителя Николая. После упразднения Дуниловской пустыни в Сретенском соборе находилась чудотворная икона Казанской Божией Матери. Поскольку названная икона являлась почитаемой во всем Никольском крае, то целесообразно остановиться на ее истории. Предоставим слово о. Сергию (Колчееву):
Дуниловская чудотворная явленная икона Божией Матери – главная святыня Никольского края. Во всей России едва ли найдется несколько мест, в которых сохранились до наших дней живые святыни родной веры, живые святыни православия. Дуниловская икона является средоточием духовной жизни православного населения Никольской земли, она неразрывно связана с его историческими судьбами в прошедшем, настоящем и будущем.
Иконография Дуниловской иконы следующая: размеры деревянной доски, на которой написана икона, – 62,5 на 37,3 сантиметра. В верхней части иконы – образ Казанской Божией Матери с предстоящими святым пророком Илией и святым Архангелом Михаилом, держащим в руках скипетр и державу. В нижней половине изображен святитель Николай, архиепископ Мир Ликийских, чудотворец; по бокам в круглых медальонах – святитель Тихон Амафунтский и святая великомученица Параскева «Пятница».
Чудесное явление Дуниловской иконы произошло 12 июля (по новому стилю) 1677 года. Государственный крестьянин из Кичменгского Городка Диомид Крохалевский перебрался со всей семьей на жительство в Никольскую Слободку, теперешний город Никольск. В стародавние времена Никольская Слободка со всех сторон была окружена непроходимыми лесами. Диомид Крохалевский вместе с сыновьями расчищал места под сенные покосы по берегам Юга-реки и добрался до устья речки Дуниловки. Место ему понравилось, и он решил здесь задержаться. 12 июля, в праздник святых апостолов Петра и Павла, Диомид сидел на берегу Юга и ловил рыбу. Внезапно его внимание привлек некий предмет, находящийся неподалеку. Он увидел икону, стоящую вертикально на сухих сучьях, никем не поддерживаемую. От иконы исходил необыкновенный свет.
Пораженный удивительным явлением Диомид стал молиться, затем высек в большом дереве углубление и поставил туда икону, а сам поспешил в ближайшее селение, чтобы поведать о случившемся. Благая весть быстро разнеслась по округе – люди из окрестных сел и деревень спешили поклониться новоявленной иконе Пресвятой Богородицы. Священники с причтом церковным приходили на место явления и совершали молебны. Благодать Божия совершала чудотворения. По вере своей больные получали исцеление, помолясь от всего сердца перед новоявленной иконой и приложившись к святыне.
Диомид с сыновьями вскоре поставил на месте явления часовню и поместил в ней икону. Постепенно вокруг часовни стали селиться крестьяне – так возникла деревня Дунилово, существующая и поныне. Местные жители в Дунилове и сегодня с благоговением укажут вам место явления чудотворной иконы на берегу Юга, где некогда стояла деревянная часовня с граненым алтарем и одной главкой, крытой осиновым лемехом.
Сын Диомида Никита после смерти отца стал трудиться возле часовни как монах-отшельник. Он был доброго нрава и крепкой веры: принимал богомольцев, заботился о них и так прожил двадцать лет; умер и похоронен здесь же, на берегу Юга-реки.
Место явления иконы, где стояла часовня, весною затоплялось. Поэтому дуниловские крестьяне с благословения священноначалия решили построить на новом месте, но уже не часовню, а церковь. По молебствии Пресвятой Богородице была пущена стрела из лука; стрела упала на другой берег Юга, прямо против места явления, где вскоре – в 1712 году – была построена деревянная церковь в честь Казанской иконы Божией Матери.
Итак, место постройки храма как бы указала Сама Пречистая. Здесь на горке и поныне стоят две церкви: деревянная 1712 года и каменная, построенная позже, в 1865 году. В XVIII веке здесь была основана Дуниловская Богородицкая пустынь – небольшой монастырь. Через полстолетия обитель упразднили из-за бедности, но в XIX веке пустынь возродилась и имела при себе небольшое хозяйство, богадельню (дом для престарелых и немощных людей), школу и библиотеку. В таком виде обитель дожила до 20-х годов XX столетия.
В июне 1815 года Дуниловская пустынь была приписана к Сретенскому собору в Никольске, а явленная икона торжественно перенесена в город. Жители Дунилова на протяжении всего века сетовали и просили вернуть им святыню, но безуспешно. Всех желающих поклониться иконе мог вместить только Сретенский собор. Отныне летом икона находилась в верхней церкви собора, освященной в честь святителя Николая, а зимой – в нижнем храме, в иконостасе. А в Дунилове находился список иконы, который также сохранился до наших дней.
На средства Никольского купца А. П. Рыжкова для иконы был изготовлен великоустюгскими мастерами серебряный оклад, около восьми фунтов весом, с эмалевыми полями и ценными камнями в венцах. Стоил оклад свыше шестисот рублей – сумма по тем временам немалая.
К тому же времени – второй половине XIX века – следует отнести написание Акафиста Божией Матери в честь Ее Дуниловской иконы – замечательного местно-чтимого памятника духовной поэзии, в котором продолжают жить молитвенные устремления и крепкая вера народа.
Дуниловская икона почиталась не только жителями Никольского уезда, но и соседних губерний – Вятской и Костромской, и даже паломники с Поволжья и Поморья приходили к святыне. Каждый год 10 июля (по новому стилю) в четыре часа вечера крестный ход выходил из Никольска с иконой, направляясь в Дунилово. Множество жителей выходило проводить святыню. Несли ее на особых носилках, в особом киоте, с непрестанными песнопениями. Ночевала икона в деревне Козловка, в часовне, где совершался первый молебен Заступнице Усердной. В четыре часа утра 11 июля прихожане и паломники отправлялись в дальнейший путь.
Замечательное описание крестного хода оставил Василий Лебедев, преподаватель Вологодской Духовной Семинарии, в своей книге «Сказание о чудотворной Дуниловской иконе Божией Матери и о Дуниловской Богородицкой пустыни». Живые впечатления участника священного шествия сохранили свою свежесть до наших дней, словно шагаешь вслед за Пречистой... «22 версты дорога идет громадным сосновым бором. Идущие поют вместе с первыми птицами, восходит солнце; в бору, словно в храме, тихо, светло и прохладно. По дороге народ все прибывает, так что на половине волока (леса) сплошная вереница людей, лошадей, повозок растягивается на целую версту. Не доходя трех верст до Дунилова, священник отправляется на лошади вперед, чтобы с Крестным ходом встретить икону. Встреча двух Крестных ходов происходит на месте явления, около часовни, в которой совершается молебен. Затем с иконой поднимаются на берег и вносят ее сначала в деревянную церковь, там совершают еще один молебен, а после отдыха бывает благовест и звон к царскому молебну «в воспоминание победы под Полтавой».
Богослужение продолжалось два дня; на второй день перед храмом накрывались столы и всем желающим предлагали отобедать: рыбу с квасом и уху с хлебом, сколько кому угодно.
Богомольцев за трапезой бывало от пятисот до тысячи человек.
13 июля икона возвращалась в Никольск. Эта трогательная картина заслуживает подробного описания. До отправления святой иконы никто из богомольцев не уходил, но к 12 часам дня все уже были готовы в путь. Лишь только услышав благовест в один колокол, все выходили на дорогу и вставали по два и по три человека в ряд. Когда слышали звон во все колокола, все падали на колени и святую икону проносили над лежащими ниц. Вереница богомольцев шла на коленях от самой церкви на четверть версты, затем они вставали, делали земной поклон Царице Небесной и отправлялись каждый своей дорогой. Пение не умолкало до самого Никольска.
Многие никольчане выходили встречать крестный ход в Козловку. Когда икона находилась от города в семи верстах, в соборе били в большой колокол. Тогда все, кто находился в городе, стар и млад, выходили встречать «Дуниловскую дорогую гостью». Крестные хода встречались в Никольске около десяти часов вечера. В это время всегда бывала тихая погода. Сотни голосов взлетали к вечернему небу, поющие позади и впереди святыни, бесчисленная толпа народа – на версту, зажженные свечи, звон колоколов, слезы радости...»
Какое удивительное единодушие и какая светлая радость жила в сердцах наших предков! И какое опустошение и оскудение духовное постигло нас за какое-то семидесятилетие...
С каждым годом к иконе приходило все больше и больше людей. Причина тому – благодатная помощь, которую получали приходящие по своей вере и получают по сей день. К сожалению, далеко не все случаи исцелений и другие необыкновенные явления, связанные с Дуниловской иконой, были засвидетельствованы документально. И все же имеются свидетельства, запечатленные в Акафисте, в соборной церковной летописи и в преданиях народных. Вот некоторые из них:
«В 1860 году в Никольске случился пожар в доме Щукиной. Порывистый ветер сносил огонь прямо на сеновал: уголья и кипы бумаг с чердака летели дальше, чем за версту, стекла винного погреба лопались от жара. Большая часть города неизбежно должна была выгореть. Вдруг кому-то пришла мысль принести из собора Дуниловскую икону Богородицы. Бросились за ней в церковь, обошли с ней квартал, где был пожар, и остановились у дома под самым пламенем. Ветер внезапно стих и огонь пошел резко вверх, наподобие пламени горящей свечи; обгоревшие стены упали внутрь, и огонь не перекинулся на постройки, которые стояли вплотную к пожарищу. Город был спасен от огня».
«В 1866 году некая крестьянка деревни Чешувина долгое время каждую неделю была искушаема во сне, после чего всегда чувствовала сильное расслабление всего тела. Такая страшная и мучительная напасть от злого духа очень беспокоила ее, и она по невежеству и суеверию отправилась к знахарю (колдуну). Проезжая через Никольск, она встретилась с родственником, и тот отговорил ее от такого безрассудного намерения и посоветовал обратиться с молитвой к явленной Дуниловской иконе, сам просил местного протоиерея отслужить молебен перед иконой. Во время молебна больная переносила ужасные страдания, однако молилась на коленях. После молебна она встала с колен очень спокойно, священник окропил ее святой водой, и она вернулась домой. Страшных искушений с ней больше не повторялось».
«В 1859 году весна была сухая, дождя не было до июня, озимые и яровые не росли, а в июне стали сохнуть. Приближался страшный голод. Раньше всегда молебствовали на полях перед началом сева, но в том году крестьяне в начале июня решились молебствовать вторично: на полях и в деревнях с изнесением чудотворной Дуниловской иконы. Молились в деревне Осиново. Здесь увидели православные, со слезами молясь Царице Небесной: солнце по-прежнему палило и жгло землю. Но только лишь начался молебен перед иконой, явилось маленькое облачко, а в середине водосвятия ударил гром с сильнейшей молнией, хлынул ливень, да такой, что на улице в деревне не осталось ни одной сухой щепки. Так под ливнем и заканчивался молебен, а потом снова засияло солнце. Во всех других деревнях дождь также шел только во время молебна, а в следующую деревню переходили при ясной погоде. Молебствовали четыре дня: земля ожила, посевы исправились, и была в то лето 1859 года обильная жатва, какую никто не ожидал».
«Зимой 1869 года и до весны 1870 года в деревне Верхний Рыстюг свирепствовала болезнь черная оспа, от которой умирали многие. Врачи были бессильны. Когда больные были уже в каждом доме, крестьяне вспомнили о Заступнице Усердной: Дуниловскую икону принесли в марте и стали молебствовать. К маю болезнь исчезла».
«Летом 1882 года от жары начался падеж скота в деревне Кожаево: эпидемия сибирской язвы. 30 июня в Кожаево был перенесен чудотворный образ Дуниловской Божией Матери и другие чтимые иконы. Среди деревни совершили водосвятный молебен, окропили святой водой скотину и скотные дворы с внесением в них иконы. Дали обет: в случае избавления от мора поставить на месте молебствия деревянный крест с надписью о чуде. Язва очень скоро отступила, и в Кожаеве был поставлен обетный крест, а затем часовня».
«В 1883 – 1884 году Господь посетил деревню Дор червобоем озимых, и трижды в деревне начинался пожар. Крестьяне дали обет устроить посреди деревни деревянный крест со списком Дуниловской иконы. Ее принесли в Дор и начали молебен. Одновременно сооружали крест. И в тот же вечер, не успели окончить молебна, как на озимое поле слетелось такое множество птиц, что они покрыли собою всю землю.
Птицы склевали червей. В 1897 году вместо деревянного креста была поставлена часовня – шестигранная, застекленная, она была украшением деревни, рядом был разбит сквер, посажены деревья».
В 1890 году 25 октября город Никольск праздновал столетний юбилей со дня освящения Сретенского собора. В программу торжеств 1890 года вошли молебствия Пресвятой Богородице с привнесением Дуниловского чудотворного образа во все дома городских жителей и в приходские деревни. Город был распределен на особые участки: по 20 – 25 домов на один день. Вынесение из церкви и возвращение святой иконы должно было сопровождаться торжественным колокольным звоном ежедневно. Этот светлый праздник настолько понравился никольчанам, что решено было проводить его ежегодно. Торжество сие было установлено как «благодарность Божией Матери за Ее милость и благодеяния ко граду Никольску и округе, за Ее покров града и весей и спасение от всех бед и напастей». С 1892 года торжества начинались 2 октября и заканчивались 4 ноября.
С началом гонений на церковь в 20-е годы XX века явленная икона была перенесена из Никольска обратно в Дунилово и помещена в каменном храме. В то время в бывшей Богородицкой пустыни, возле храма на горке, проживало десятка полтора монашествующих и мирян. В основном это были пожилые люди из числа церковного причта. На покое здесь пребывал владыка Варсонофий – первый викарный епископ Никольский, отец Сергий Военский, воспринявший священный сан от самого святителя Тихона, исповедника земли Русской. Никольчане и поныне почитают отца Сергия (в схиме – иеросхимонаха Серафима) за благодатные дары сердечной молитвы, прозорливость и исцеления. Настоятелем дуниловской Казанской церкви являлся протоиерей Владимир Сумароков. Вместе со вторым священником, отцом Димитрием, он был арестован в начале 30-х годов, а затем расстрелян.
Вслед за арестом настоятеля в Дунилово явилась комиссия из уезда, чтобы изъять икону. Добравшись до деревни к вечеру, прибывшие зашли в храм и попытались извлечь образ из киота в иконостасе, но безуспешно. Икона, по рассказам очевидцев, «ушла в пол», под солею. Решили отложить дело до утра. А после ухода приезжих в храм проникли местные жители, чтобы спасти икону, и попытались ее отыскать, но также неудачно. И вот, когда прихожане уже были близки к отчаянию, видно Сама Пречистая надоумила кого-то послать маленькую девочку: та пробралась под полом и к великой радости нашла там пропавшую икону. Комиссия наутро иконы не обнаружила. Пытались расспросить, выяснить, но тщетно. Так и уехали ни с чем.
Попытки конфисковать икону предпринимались регулярно. Выполняя строгие указания сверху, за ней приезжали наряды милиции и различные уполномоченные – группами и поодиночке. Дуниловцы хранили святыню как зеницу ока, пряча икону на чердаках, в голбцах (подвалах), на сеновалах, в детских колыбелях, уносили в лес. Притом знали: каждого могла постичь участь отца Владимира Сумарокова, в лучшем случае – восемь – десять лет лагерей, и дети твои по миру пойдут. Спасало еще то, что в округе знают все друг друга очень хорошо: кто есть кто. Знали и «ненадежных» и были с ними настороже. К счастью, добрых людей было больше: они-то и предупреждали вовремя об опасности.
Рассказывают, бывало, прискачет верхом из соседней деревни, верст за двенадцать, Василий Александрович Чегодаев, – он тогда председателем колхоза был, – а дело уж к ночи. Ему по рации начальство сообщает из города, мол, едем, встречай. А у него эти самые богомольные женщины – лучшие работницы, да и родня к тому же. Вот он и предупредит: «Бабы, по икону по вашу едут, забирайте ее куда-ни-то скорей!»
Икону в первое время постоянно переносили из избы в избу, в одном дому она подолгу не оставалась. Носили тайно, по ночам, но свои верные всегда знали, у кого икона. Дуниловцы, конечно, и тогда, и сейчас понимают: если бы очень надо было, нашли бы икону и отобрали... Да, видно, Господь Бог не допустил. Обычай снимать шапки, креститься и поклоняться святыне при встрече на улице сохранился в Дунилове до сего дня.
В самые безбожные времена приходили сюда богомольцы со всего Никольского района, тайно, скрываясь, порой километров за восемьдесят, за сто, за исцелением, за утешением к Царице Небесной в той исключительно тяжелой судьбе, которая досталась русскому крестьянству в кровавый XX век. Молились в баньках по ночам, в лесу, в поле, на берегу реки Юг. Узнав о месте молебствий, которые происходили обыкновенно на большие праздники, преследователи обливали поляну или берег реки мазутом, чтобы в том месте больше не молились. А на могилке отца Сергия в Никольске, где тоже собирались молиться (догадался же кто-то!), зарывали кишки, привезенные со скотобойни, – с той же целью. Земля все терпит.
Когда преследования несколько ослабли, к концу 60-х годов Дуниловская икона обрела пристанище в избе одной благочестивой женщины по имени Любовь. Долгое время она являлась ревностной хранительницей святыни. Рассказывают о некоторых случаях исцелений в то время. Так, один мужчина из деревни Пермас был частично парализован. По обету, данному Богу, он, преодолев дорогу, припал к образу Божией Матери и получил полное исцеление от своего недуга. К исцелению и врачеванию души и тела служила вода с киота чудотворного образа, которую брали по окончании молитв Пречистой. Этот благочестивый обычай сохранился и сегодня.
Однако враг рода человеческого все же ополчился на крестьян. Не имея возможности получать благодатную помощь в Таинствах церковных, дух слабеет. Ослабела и Люба, стала забываться, и односельчане снова решили хранить икону сообща, всем миром, перенося из дома в дом.
В 1990 году в Дунилове была создана церковная община. Ее первым настоятелем указом Преосвященнейшего Михаила (Мудьюгина), архиепископа Вологодского и Великоустюжского, был определен иеромонах Ефрем (Виноградов), а через год – иерей Сергий Колчеев. В 1991 году каменный храм передают общине и дуниловцы всем миром приступают к его восстановлению. Ранее там помещался клуб; снесена была восьмигранная шатровая колокольня, кровля церковного купола отсутствовала, там росли молодые березки... До боли знакомая картина! И, тем не менее, ничем не закрытая кирпичная кладка купола за несколько десятков лет не протекла и не дала ни одной трещины.
Весной 1992 года икона Божией Матери торжественно вернулась под своды Казанской церкви: внесла ее на руках под несмолкающие песнопения Заступнице Усердной раба Божия Любовь. Годы состарили ее, согнули, ступала она с трудом, но слезы радости текли по ее щекам, соединяясь со святой крещенской водой, которой священник окроплял возрожденный храм. Все плакали и радовались о Господе несказанно: это была победа! Царица Небесная нас не оставила, грешных.
Дуниловская икона является сегодня местночтимой святыней Вологодской епархии. Все больше паломников и из других областей России приходят в Дунилово на поклонение. Возрождается благочестивый обычай совершать крестный ход из Никольска в Дунилово, в котором принимают участие и дети – ученики воскресной школы в Никольске. В Дуниловском храме вновь приносится бескровная Жертва, совершаются церковные Таинства.
Преосвященнейший Максимилиан, епископ Вологодский и Великоустюгский, в каждый свой приезд на Никольскую землю непременно посещает дуниловский храм. С особым благоговением владыка совершает пред чудотворным образом молебен с Акафистом Пречистой.
Недавно Епархиальный Совет утвердил новую редакцию Акафиста, который до того времени переписывался от руки и не всегда безошибочно, а прилуцкие мастера восстанавливают серебряный оклад. Художники-иконописцы выполняют несколько списков Дуниловской иконы для храмов Вологодчины: дабы не умолкал в землях Фиваиды Северной архангельский глас радования, согласно славящий Богоизбранную Отроковицу, Заступницу рода христианского: Радуйся, Благодатная, иконою Твоею на путь спасения нас наставляющая!
Познакомившись с историческими особенностями Сретенского собора, а особенно с его главной святыней, некогда находившей в храме, позвольте, читатель, показать вам архитектурную ценность памятника.
Сретенский собор всегда хорошо просматривался как с севера (с Миллионной улицы), так и с реки Юг, с южной стороны. Памятник является большой кирпичной двухэтажной церковью и состоит из кубического объема храма, к которому с востока примыкает более низкий прямоугольный объем алтарной части с полукруглым выступом апсиды, а с запада – такой же по величине объем трапезной. Трапезная соединялась с колокольней протяженной, более низкой, чем объем трапезной, галереей под двускатной кровлей. Колокольня, судя по старым фотографиям, имела три четвериковых яруса (верхний ярус звона – со скошенными углами) и была завершена восьмигранным куполом на двухступенчатом основании; на куполе, на шее с перехватом был установлен массивный шпиль, увенчанный яблоком и крестом. Старые фотографии дают представление и о характере завершения храма: над сохранившимся доныне объемом помещался низкий четвериковый полуярус с треугольными фронтонами по четырем сторонам. По углам полуяруса стояли квадратные в плане башенки с боковыми луковичными главками храма, а над ним помещался вытянутый по вертикали восьмигранный купол, завершавшийся восьмигранным световым барабаном с центральной главой больших, чем боковые, размеров.
Фасадный декор Сретенского собора выдержан в формах классицизма, хотя в декоре стен нижнего этажа ощущается влияние барочных традиций (обрамление окон галереи, развитый межэтажный карниз). Некоторая разностильность декоративного убранства объясняется неодновременностью сооружения отдельных частей здания. Фасады имеют ярко выраженные, общие для разных частей здания горизонтальные членения – цоколь, ступенчатый межэтажный карниз. Углы объемов храма, трапезной и алтаря в нижнем этаже отделаны лопатками с капителями; во втором этаже на углах храма помещены рустованные пилястры. На боковых фасадах храма во втором этаже расположены портики из четырех полуколонн тосканского ордера со ступенчатыми капителями. Арочные окна первого света верхнего храма обведены по верху поясом с замковым камнем. Окна второго света обведены штукатурными рамочными наличниками, по низу снабжены профилированными полками. Интересен декор окон галереи, в нижнем этаже украшенных большими полукруглыми нишами над проемами, с массивными замковыми камнями; в простенках находятся полукруглые колонны. Во втором этаже простенки рустованы, а арочные окна объединены ступенчатыми поясками. На фасадах нижнего яруса колокольни – четырехколонные портики с полуколоннами тосканского ордера.
Убранство интерьеров не сохранилось (кроме фрагментов лепных тяг в нижнем храме). В нижнем этаже галереи сохранились участки пола из белокаменных плит.
К западу от Сретенского собора, в удалении от паперти при колокольне, стоит одноэтажное каменное здание – школа грамоты. Сооруженное в нынешнем виде, по-видимому, в 1886 году здание было переделано из кирпичного церковного сарая, сооруженного, в свою очередь, еще в середине XIX века.
Сейчас это одноэтажная кирпичная постройка, прямоугольная в плане и вытянутая по оси север – юг, под пологой двускатной кровлей. Входы в здание ныне ведут со стороны западного фасада, обращенного вовне некогда существовавшей церковной ограды. Первоначально, следует полагать, входы располагались с дворовой, восточной стороны, и ныне старые дверные проемы превращены в окна.
На протяженных боковых фасадах оконные проемы разделены неодинаковыми по ширине простенками и сами имеют разную ширину. Северный торцевой фасад имеет симметричную композицию, с тремя окнами – широким двойным в центре и более узкими по бокам.
Фасадный декор крайне скуп и представлен горизонтальными членениями – венчающим карнизом под свесом кровли. В нижней части стены западного фасада проходит поясок, уступчато понижающийся в соответствии с падением рельефа к югу. Северо-западный угол здания украшают декоративные накладки, выполненные из тесаного кирпича, со стреловидным завершением, очевидно, такие же накладки оформляли столбы ограды.
Здание школы грамоты соединено поздней кирпичной пристройкой с одноэтажным кирпичным зданием церковно-приходской школы. Ее здание расположено к юго-западу от Сретенского собора и, по-видимому, занимало место в углу церковной ограды. Оно расположено на рельефе таким образом, что с южной и западной сторон стены подвала возвышаются над уровнем земли и имеют окна, в то время как со стороны дворовых фасадов (с севера и востока) подвал засыпан землей.
Образцовая двухклассная церковно-приходская школа была построена на средства земства и открыта 10 октября 1893 года.
Ее корпус представляет собой одноэтажное (с подвалом) кирпичное здание, состоящее из двух неодинаковых по величине крыльев – протяженного по широтной оси восточного и меньшего по размерам западного.
Вовне церковной ограды (ныне утраченной) обращены два фасада – западный и южный, оставшиеся неоштукатуренными. Протяженные фасады имеют асимметричную композицию и насчитывают: западный фасад – пять окон, а южный фасад – восемь окон, разделенных неодинаковыми по ширине простенками. Торцевой восточный фасад имеет симметричную композицию.
Фасадный декор выполнен в манере эклектики, в технике кирпичной кладки. На углах здания помещены пилястры, в которых – большие филенки со скошенными углами. Интересно, что на оштукатуренном восточном фасаде правое по фасаду окно не имеет рамочного обрамления, и поясок обводит только арочный верх проема. Пилястры делят фасады здания на прясла, по ширине соответствующие расположению внутренних стен подвала. Подвал расположен только под южной частью здания и разделен на четыре помещения неодинаковой ширины.
Следует отметить, расположение корпусов школы грамоты и церковно-приходской школы повторяет контуры первоначальной церковной ограды.
Продолжением зданий духовного ведомства является комплекс, принадлежавший в XIX – начале XX века Никольскому Духовному училищу (улица Советская, 67). Постройки этого учебного заведения всегда находились в центральной части Никольска. Занимаемая училищем площадь имеет неправильные очертания и выходит на северную сторону Миллионной улицы. Вероятно, в прошлом столетии территория была хорошо озеленена.
Познакомимся, читатель, с историей Никольского Духовного училища.
До 1822 года уездный Никольск с двумя тысячами населения не имел ни одного учебного заведения. Возможно, в городе некогда существовало народное училище, в котором обучались мещане и жители близлежащих деревень. Получалось, что никольчане испытывали острую потребность в открытии хотя бы одного просветительского учреждения, в котором могли обучаться и получать образование молодые горожане. Особенно эта насущная проблема волновала никольское духовенство, поскольку в XIX столетии оно являлось довольно многочисленным сословием.
Подобное заключение можно сделать на основании «Ведомостей о числе населения по сословиям» по городу Никольску и Никольскому уезду. По данным этого источника, к началу прошлого столетия в окрестных волостях насчитывалось 48 церквей и 220 священников, а в 1864 году в самом Никольске проживало 143 человека духовного звания. Согласитесь, читатель, что это были люди с невысоким достатком и они не могли позволить себе обучать своих детей в Великом Устюге и Тотьме, где находились ближайшие учебные заведения. Поэтому часть Никольских священников обучала подрастающих отпрысков только чтению и письму в домашних условиях.
Понимая всю сложность подобной ситуации, в 1820 году Никольские священники обратились с просьбой в правящему вологодскому архиерею с просьбой открыть на северо-востоке Вологодской губернии Духовное училище и несколько приходских училищ для жителей Никольского уезда. После рассмотрения этого вопроса в 1821 году Комиссия духовных училищ приняла решение на учреждение в Никольске требуемых учебных заведений. Кроме того, комиссия посчитала необходимым открыть подписку на сбор пожертвований в пользу уездного и приходского училищ. И 17 декабря 1822 года в Никольске состоялось торжественное открытие Никольского Духовного училища.
Настоятелям нового заведения приходилось начинать обучение почти на пустом месте. Назначенные первым смотрителем училища выпускник Московской Духовной академии, кандидат богословия Василий Иванович Нордов, и преподаватели, выпускники Вологодской Духовной семинарии А. П. Жуков, П. Г. Аполлосов, Н. В. Бенедицкий приняли на свои плечи нелегкие трудности времени становления училища. Им приходилось изыскивать средства на оборудование и учебные принадлежности. Из мебели в наличии имелись только «одна небольшая и три большие скамьи, три стола классических белых и один стул». [Следует отметить, что первый смотритель Никольского Духовного училища В. И. Нордов, будучи человеком прямым, решительным и требовательным, не мог терпеть такое положение дел. Через некоторое время после назначения у смотрителя с вышестоящими властями, в частности, с казначейством, произошел конфликт, который вызвал его скорый отъезд из Никольска. В мае 1824 года В. И. Нордов передал свои полномочия новому смотрителю И. М. Чапурскому. Названный священник находился в этой должности 16 лет – ред].
Получается, что ученики не могли полноценно заниматься и познавать неизведанный мир богословия и других учебных дисциплин. Элементарных письменных принадлежностей, тетрадей, учебников также не хватало в Духовном училище. Ощущая необходимость во всем перечисленном, в 1825 году новый смотритель училища И. М. Чапурский неоднократно сообщал вышестоящим инстанциям о трудностях единственного в Никольске учебного заведения. Например, он жаловался, что учебников по географии «не было в присылке с начала существования училища». Священник просил помочь всем необходимым. Однако ответов никаких не последовало.
Испытывали сложности преподаватели и учащиеся и со зданием, в котором проходили занятия. Помещения Духовного училища были старые и требовали безотлагательного ремонта. Кроме того, подходил к завершению срок их аренды, поскольку они были предоставлены причтом Сретенского собора. Но деньги все же власти выделили, однако И. М. Чапурский из-за путаницы и неразберихи не смог получить их вовремя.
Со временем Духовное училище свое материальное благосостояние поправило. Понимая необходимость увеличения средств обучения, администрация учебного заведения в 1859 году много сделала для открытия училищной библиотеки, которая состояла из фондов фундаментального (научного) и ученического характера. В 1900 году фундаментальная библиотека насчитывала 595 томов религиозного и педагогического содержания, а ученическая библиотека содержала 595 книг детской, учебной и классической литературы. Выписывались библиотекой тринадцать периодических изданий. В 1874 году власти при училище открыли склад письменных принадлежностей, где продавалось все необходимое по более низким ценам. В 1882 году было построено общежитие для учащихся. [Поскольку до этого момента у Духовного училища не было своих приспособленных для жилья помещений, многие учащиеся в Никольске снимали квартиры, условия в которых были ужасными. Приведем в качестве подтверждения этого высказывания отрывок из отчета ревизора Н. Василевского 1840 года: «Многие ученики по неимению пристойных квартир вынужденными находится квартировать у бедных людей, в теснейших квартирах, где по многолюдству не имеют иногда места для своих занятий...» Об этом же сообщал в 1875 году ревизор Г. Григоревский: «Ученики размещены на 30 квартирах, большая часть которых состоит из одной комнаты, она же и кухня, где ученики живут вместе с хозяевами, а нередко и с другими квартирантами, – как то: судовщики, плотники и т. п.». Поэтому открытие общежития считалось важным делом для учащихся и администрации училища – ред]. Оно состояло из двух этажей. В подвальном помещении находились кухня, сени, гардероб. На первом этаже расположились столовая, рекреационный зал, квартира помощника смотрителя, больничный покой, помещение для училищного правления. На втором этаже имелись три комнаты для спален, умывальни и надзирателя. Позднее на втором этаже разместилась домовая церковь. В 1892 году администрация училища купила отдельное здание под больницу для учащихся. Первыми врачами ее являлись А. А. Алексеев, Д. П. Жуков и М. А. Перов.
Подчеркнем, что первоначально учащимися училища стали ученики Великоустюгского и Тотемского приходских училищ, которых перевели для завершения обучения. Со временем в Никольском Духовном училище стали получать знания в основном отпрыски местного духовенства и дети из других сословий. Принимались в училище позднее и жители Костромской губернии. Приехавшие на обучение из отдаленных местностей учащиеся, а также выходцы из других сословий ежегодно обязаны были вносить плату за обучение. Источники показывают, что она в разные времена доходила от 10 и 17 рублей до 25 рублей в год. Количество учащихся в разные годы колебалось от 83 до 129 человек.
Поступали в Никольское Духовное училище мальчики шести- и семилетнего возраста. Программа обучения состояла из шестилетнего цикла изучения предметов различного профиля. Закончив его, учащиеся в двенадцатилетнем возрасте по возможности переходили в следующие учебные заведения. Однако, как отмечали современники, были среди обучающихся и великовозрастные ученики. Преподаватели их называли «учениками с бородами», поскольку некоторым из них уже было на третий десяток. Объяснялся такой разновозрастной состав учащихся довольно просто: детей в училище принимали каждый год, а переводили в семинарию раз в два года. И получалось, что некоторые ученики проходили не шестилетний, а семилетний срок обучения. Кроме того, как и во всех учебных заведениях, в Духовном училище особенно нерадивых учеников разрешалось оставлять на второй год не по одному разу с целью надлежащего исправления и поучения. Главное внимание преподаватели училища обращали на изучение латинского и греческого языков, арифметики, географии, пения и катехизиса. Гораздо меньше изучались русский и славянский языки, история, Священное Писание. Недельная нагрузка учеников состояла из семнадцати двухчасовых уроков. Некоторые ученики с ней не справлялись, и поэтому для них в 1852 году при училище власти открыли класс причетников с практической направленностью изучаемых предметов. Наряду с церковным пением, историей и чистописанием, в этом классе преподавались «учение об утвари» и оспопрививание. Представляется, что немногие из учителей хотели преподавать в таковых классах. Наблюдались случаи, когда они предпочитали увольняться из училища, если вставал вопрос об их работе с нерадивыми учениками. Просуществовал причетнический класс совсем недолго, и в 1864 году «за бесполезностью» его закрыли. Подобная участь постигла и приготовительный класс, в котором готовились к поступлению в училище будущие ученики. Этот класс просуществовал около трех десятков лет, после чего его закрыли за ненадобностью, поскольку подготовка поступающих детей из уезда становилась со временем ничем не хуже, чем детей, закончивших этот класс.
Подготовку учащихся в Духовном училище осуществляли преподаватели высочайшей квалификации. Наиболее известными педагогами являлись: первый смотритель училища В. И. Нордов; второй смотритель училища, протоиерей Сретенского собора И. М. Чапурский; преподаватель словесности Н. Б. Бенедиктов; преподаватель церковного устава, арифметики, Священной истории П. Г. Аполлосов; преподаватель греческого языка, катехизиса, арифметики и пения в 1824 – 1830 годах П. М. Черняев; преподаватель Священной истории, чтения, чистописания А. П. Караулов; преподаватель церковного пения, чтения и катехизиса В. В. Глубоковский [В. В. Глубоковский в 1859 году переведен на службу в Вологодское Духовное училище – ред.]; преподаватель славянской грамматики, арифметики и географии А. П. Одинцов [После долгой преподавательской деятельности А. П. Одинцов вышел в отставку в чине надворного советника. За успешное преподавание был награжден орденом Святого Станислава 3-й степени – ред.]; преподаватель русского и славянского языков Я. Д. Доброумов [Я. Д. Доброумов имел чин надворного советника и должность старшего преподавателя – ред.]; преподаватель русского и славянского языков, грамматики и церковного устава И. С. Кубасов.
Позвольте, читатель, в память о замечательном человеке и педагоге Иване Степановиче Кубасове привести некоторые сведения из его биографии. Современники вспоминали, что Иван Степанович родился в 1834 году в небогатой большой семье. По этой причине он отказался от мечты учиться в Духовной академии. После завершения Вологодской Духовной семинарии поехал преподавать в Аргуновское сельское училище. Приобретенные знания по богословию, философии, словесности, истории, математике, естественной истории, медицине, сельскому хозяйству создавали прочную основу в его преподавательской практике. Затем преподавал в своей «alma mater», но в 1869 году по личной просьбе Ивана Степановича духовные власти перевели на службу в Никольское Духовное училище вместо преподавателя словесности И. Г. Кузнецова. Наставник старался привить своим ученикам любовь к русскому языку, грамматике, он старался научить учащихся правильному толкованию церковного устава. И это у него получалось. Современники вспоминали, что Иван Степанович являлся одним из признанных учениками педагогов. Его занятия отличались особой атмосферой поглощения неизведанной учениками информации научного характера. За особые отличия в обучении воспитанников, «за разумное преподавание, постоянное доброе и внимательное отношение с учениками, заслужившее ему не только любовь самих учеников, но их родителей» Иван Степанович был награжден орденом Святого Станислава 3-й степени, неоднократно получал благодарности от администрации Духовного училища.
Особенно ярко сказал о педагогическом таланте наставника и подвижника из Никольска в траурных словах на кончину Ивана Степановича бывший настоятель Сретенского собора И. М. Гвоздев: «Ты шел прямо тернистым путем, не оглядываясь и не уклоняясь ни вправо, ни влево, отдав все силы и время великому труду и делу воспитания детей; скромно, благоразумно, терпеливо совершал ты это дело: всегда с учениками неразлучно в училище на уроках – ни гневного выражения, ни суровой насмешки, ни грубого наказания не видел и не испытал на себе от тебя ни один ученик; в перемену ты был всегда с ними милый, ласковый участник, разумный руководитель детских игр. Как свидетель этого и твой ученик могу сказать, как искренно, как горячо любили тебя дети, и уверен, что за всю твою службу едва ли было хоть одно детское сердце, которое не горело бы любовью и уважением к тебе, или которое омрачено было тобою суровым наказанием. Больше 25 лет протекло в этом чисто педагогическом труде, все свои молодые лучшие, цветущие годы ты, не жалея сил, отдал этому труду». Известный в Никольске педагог всегда делился «своею многостороннею опытностью и своим добрым советом». Особенно часто прибегали за помощью к Ивану Степановичу его питомцы. Воспитанники Никольского Духовного училища вспоминали, что педагог «всегда держал по отношению к ним любовно, кротко и отечески просто и с сердечным участием заботился о физическом и умственном воспитании». Вероятно, не лишним читателю будет напомнить о существовании в российских школах XIX века строгой и суровой системы физического воздействия на учащихся. И Иван Степанович в этой ситуации был ярым ее противником. По признанию никольчан, педагог никогда не применял физических наказаний и «таким образом по взглядам на воспитание шел далеко впереди своего времени». Иван Степанович заботился не только о собственных учениках, но и бывших своих учащихся, которые в силу каких-либо причин оставляли училище преждевременно. Педагог заботился, «чтобы и этим несчастным детям доставить уже вне стен Духовного училища возможность получить необходимую подготовку для полезной общественной деятельности и особенно убогим и нищим в так называемых домах трудолюбия». Об этих заведениях Иван Степанович непрестанно говорил с властями. Он написал проект создания таких домов. Обращаясь к вышестоящим инстанциям, он замечал: «для многих, даже очень многих тружеников и обремененных, одно уже существование дома трудолюбия доставит им большое душевное спокойствие, так как они будут жить с полною надеждою, что в случае каких-либо житейских невзгод, они всегда могут рассчитывать, что и дети их, если останутся сиротами, будут отечестки призреваемы в этом доме...» К сожалению, от начальства педагог получил резолюцию: «Преждевременно». Идея Кубасова по вине властей потерпела крах.
Зачинателем был Иван Степанович и строго научного подхода в обучении учащихся Никольского Духовного училища: «Обладая замечательной любознательностью и приобретенными не только в школе, но и путем самообразования разнообразными научными сведениями он хотел привить научную любознательность и к ученикам училища». Иван Степанович любил природу и приучал к этому своих учеников во время загородных прогулок. Принадлежала известному Никольскому педагогу, с подачи Г. Н. Потанина, идея создания первой библиотеки. Основой ее стало личное книжное собрание Ивана Степановича. [Первоначально библиотека находилась в доме Кубасовых, поскольку Никольское уездное земство не соизволило выделить под это культурно-просветительское заведение ни помещения, ни средств на его существование. Библиотека содержалась на средства Ивана Степановича около пяти десятилетий – ред.]
Кроме того, Иван Степанович был известным исследователем местной истории. Он написал несколько очерков краеведческого характера по истории и естественным наукам. Предлагали Ивану Степановичу возглавить дело издания местной газеты с описанием края. Собирался подвижник краеведения создать в Никольске музей для хранения древностей и рукописей, основой которого могли бы стать документы Никольского Духовного училища. Под конец своей жизни Иван Степанович занялся их изучением и описанием. Последней задумкой педагога было написать книгу о Никольске и его окрестностях. Однако ей так и не суждено было сбыться...
Современники Никольского педагога вспоминали всегда его талант «мудрого сотрудника по управлению духовным училищем, школами уезда». После выхода на пенсию И. С. Кубасов поехал в деревню Кумбисер, «где в одной избе открыл маленькую школку для детей, сам жил где-то в сторожке». В Никольск учитель приезжал нечасто, «иногда в грязное осеннее время на верховой лошади, или шел пешком, несмотря на свой возраст». Преподаватель трудился бесплатно. За свою жизнь где он только не работал: временно исполнял обязанности смотрителя Духовного училища (1876 – 1877), занимал должность делопроизводителя и казначея Никольского отделения Великоустюгского Стафано-Прокопьевского братства (1866).
 |
 |
| Общий вид г. Никольска. Фото 60-х гг. XIX в. «С.-Пет. фот. каб. А. Шевякова» | Г. Никольск. Казанская церковь и Казначейство на Банковской улице. Открытка начала XX в. |
 |
 |
| Г. Никольск. Миллионная улица. Открытка. Изд-во «С. П. С.». Фото И. И.Якубова, 1910-е г.г. | Г. Никольск, Здание Духовного училища на Миллионной улице. Открытка. Изд-во «С. П. С.». Фото И. И.Якубова, 1910-е г.г. |