Я записал сейчас же сказки, стараясь придерживаться манеры рассказчика. Утром, когда я хотел познакомиться со сказочником, его уже не было. Очень рано вся компания ушла с постоялого двора, да и мне нужно было ехать. Так я и не видал в глаза сказочника.
222
Ворожея
Год был плохой, хлеб не родился, и работ никаких не было. Совсем плохо стало одному человеку: семейство большое, кормиться нечем. Написал он вывеску: «Ворожея» и прибил к воротам. А у барина перстень потерялся, украли его слуги, лакей Попков, повар Брюшков и кучер Жопкин. Едет барин мимо, видит вывеску, зашел и спрашивает: «Можешь перстень найти?» — «Так точно, могу». Посадил барин его в коляску, увёз в поместье, накормил, напоил, вина поднёс: «Ищи». — «На поиски три дня надо». — «Хоть неделю ищи». Велел подать Ворожея стакан воды, посмотрел на воду: «Один попался: Попков». А Попков был кучер барский. На другой день Ворожея и Брюшкова увидал, а на третий день и Жоп-кина. В воду смотрел Ворожея без барина, только при слугах этих. Они видят, что дело неминучо, дали Ворожее 300 рублей. «Пожалуйста, не сказывай барину на нас, а перстень возьми». Ворожея деньги и перстень взял, велел принести гуся из барского стада, затолкал ему перстень в горло, а к ноге привязал красный лоскуток и опять спустил в стадо. «Ну, што, — спрашивает барин, когда прошло три дня, — нашел вора?» — «Так точно, пойдём, барин, на двор». Пришли на двор, а там стадо гусей. Велел Ворожея схватить и зарезать гуся с красным лоскутком, зарезали, а в зобе у него перстень. «Как же к нему перстень мог попасть?» — спросил барин. — «А ты, верно, барин, когда умывался, перстень с руки снял, да на рукомойнике забыл, а перстень в лоханку упал, да его на помойку вылили, а гуси блестящее любят — один его и проглотил». — «А это верно», — говорит барин. Дал барин Ворожее за перстень 300 рублей. Захотел барин еще испытать Ворожею, велел убить ворону и так изжарить вкусно, чтобы Ворожея не узнал. Накормили Ворожею обедом, жарким, барин и спрашивает: «Знаешь ли, что ел?» А Ворожея не знает и думает: «Ну теперь беда, не сдобровать мне», — да и говорит вслух об себе: «Да, видно, залетела ворона в барские хоромы». — «Верно, — говорит барин, — ворона и была изжарена». Так Ворожея нечаенно и угадал. Захотел барин еще раз испытать Ворожею: поймал жука на дороге, зажал в кулак и спрашивает Ворожею: «Отгадай, что у меня в руке?» Думает Ворожея: «Вот теперь верно уж не сдобровать мне», — да и обмолвился вслух: «Да, верно, попался жучко к барски ручки». — «Верно ведь, — кричит барин, — жук и есть у меня в руках». И еще прибавил мужику сто рублей. А тот получил деньги, да поскорее содрал вывеску с ворот, стал жить да поживать.
223
Барин и плотник
Шел плотник между двумя деревнями — Райковой и Адковой. Встретился ему барин приезжий из другой губернии и спрашивает: «Ты, мужик, из какой деревни идешь?» — «Из Райковой». — «А я куда еду?» — «В Адкову». — «Ах ты, дурак! Ты мужик да из Райкова, а я барин да в Адкову... Слуги, взять его и всыпать ему хорошенько». Лакей соскочил, схватил плотника и давай его бить; били сильно, а потом уехали. «Ладно, — думает плотник, — не пройдёт это тебе даром!»
Узнал мужик, где барин живёт, и идёт к нему; приходит. А барин любил строиться и строил мызу. Барин не узнал плотника и подрядил его мызу строить. Зовёт его плотник в лес, бревна выбирать. Барин пошел. Пришли. Плотник ходит по лесу, да обухом по деревьям постукивает, да ухо прикладывает. «Ты что же это, как узнаёшь?» — «А ты обойми дерево, приложь ухо, и ты услышишь». — «Да у меня руки не хватают». — «Ну, я тебя привяжу». Привязал плотник барина к дереву, взял вожжи и давай дуть. Дул, дул, барин еле жив остался. А мужик бил да приговаривал: «Еще тебя, сукина сына , два раза взбучу: не обижай мастерового человека!» Взял барскую коляску и уехал. Барина еле нашли в лесу через три дня, уж при смерти был.
Хворает барин от мужицкого угощенья, а плотник переоделся так, что не узнать, и приходит лечить барина. Докладывают барину, что пришел лекарь. Барин обрадовался, а лекарь велел истопить байну. Пошли в байну. Помыл, потёр лекарь барина и говорит: «Ну, теперь надо, барин, тебя попарить; только тебе не вытерпеть, надо тебя привязать к скамье». Барин согласился, и опять плотник вздул барина, да еще по голому телу хуже пришлось. «Ну, еще раз от меня тебе битому быть: не обижай напрасно мастерового человека».
Сговорился плотник с братом: велел брату прогнать мимо барского дома, на барских лошадях, которых плотник угнал из лесу. Барин увидел в окно и послал всех своих слуг в погоню. Гнали, гнали слуги, вора не догнали, а пока ездили, барин был один дома, плотник пришел к барину и еще раз поколотил его: «Ну, барин, помни смотри, что нельзя напрасно обижать мастерового человека».
Наутро барин поехал в город, увидел плотника, спрашивает: «Мужичок, ты ведь вчерашний?» — «Никак нет, мне сорок пять лет, какой же я вчерашний».
224
Дуня и Маша
[Сказку передал В. И. Чернышов; записана она учеником городского училища Гороховым по рассказу прислуги из Петрозаводского уезда Олонецкой губ.]
Однажды в одной деревни отец и мать уехали в город, а дома оставили своих дочерей Дуню да Машу. Вот однажды к ним приходит монашинка и просит их, чтобы ее пустили ночевать. Дуня, как старшая дочка, спросила у Маши: «Пустить ли её?» Маша сказала: «Как ты хочешь». И оне решили пустить. Как только оне пустили монашинку, то она полезла прямо на печку. Маша поставила самовар и позвала монашинку чай пить. Вот с печи лезит мужик в красной рубашки и говорит: «Давайте мне лучше деньги, а то вас убью». Тогда Маша и Дуня повели его в чулан, и как Дуня открыла двери в чулан, Маша, не будь дурой, взяла да толкнула его туда, он пошатнулся и упал. А Дуня закрыла чулан, и мужик остался в чулане. На другой день принесли к ним покойника, поставили гроб на пол, а сами ушли. На гробу всё дырки наверчены. Маша взяла топор, а Дуня кочергу; вдруг крышка открылась. Маша ударила мужика топором по груди, а Дуня по руке и сломала ему руку; он застонал, а Маша подбежала и ударила ему по лбу, а из него и дух вон. Маша разрубила его на три части и положила в мешок, а сама оделась в отцовскую одежду. Вот приезжает тройка, Маша взяла мешок и отдала разбойникам; они схватили мешок и уехали. Вот приезжает отец и мать, оне рассказали обо всем, что с ними случилось.
225
Чертова благодарность
[Записана в Чердынском уезде Пермской губ. на р. Вишере, в деревне Сыпучих в 1900 году]
Жила-была старуха, был у ней сын Андрей. Андрей стал говорить: «Чего же я, мамка, живу и выживу, надо мне какой ни на есть промысел искать». Она ему говорит: «Чё ино, дитятко, где начеешь роботу натти?» Пошел Андрей роботу искать, походил несколько, доходит до озера, до озера не доходит — на липе висится цертёнок. Цертёнок говорит Андрею: «Спусти меня, я тебе много добра сделаю». Спехнул Андрей цертёнка, пошли они вместе к озеру. Говорит цертёнок Андрею: «Мой тятька будет набивать тебе денег, ты денег не бери, кольче проси». Подошли они к озеру, из озера вышол чёрт и в награду деньги дават, Андрей кольче просит. Вот кольче дал чёрт Андрею. Дал кольче, пошел Андрей с кольцём и думат сам себе: «Што в этом кольце есть?»
На кольче десять шшерубчиков (вроде гвоздиков). Отвернул Андрей шшерубчик, из кольца вышли три молодца. Позатем он еще четыре шшерубчика отвернул, вышли всего двенадцать человек. Заставил он молодцев каменну стену через проежжу дорогу класть. Склали они каменну стену. Едет обвоз. Ямщики спрашивают: «Кто стену склал?» И стали Андрею молиться, чтобы убрал. «Сколько с лошади дадите? По полтине не жалко?» — «Сделай милость, возьми, только убери стену». Велел роскидать молодцам стену, проехали ямщики. Собрал он деньги и думат: «Что же я с едакими деньгами домой пойду?» Пошел Андрей еще денег зарабливать. Пришел в город; поряжает купец мост клась, Андрей порядился. Как только к ночи дело, заставил он своих молодцов роботать; к утру готово, просит утром рощёт. Проехал раз десять на лошади купец для пробы и отдал Андрею сто тысяч. Принажил Андрей денег, домой пошел. Пришел домой, являет матери: «Одному мне жить скука». Пошла мать свататься к дьячку. Приходит старуха, спрашивает дьячек: «Зачем ты, бабушка?» — «Я добрым делом, сватовством: у меня женишок, у тебя невеста». — «Это, бабушка, слов нет, я отдам, да у вас домик худой». Ушла старуха домой. «Что же, Андреюшко, где же нам с эдаким человеком схватываться: дом-то у нас плохой». — «Чё делать, мамка, ложись, спи». В ночь отвернул Андрей шесть шшерубчиков, выпустил молодцов, и отворотили они ему за ночь дом. На другой вечер посылает опять свататься мать Андрей. Пришла бабушка. «Что нужно, бабушка?» — «Я добрым делом, сватовством: у меня женишок, у тебя невеста». — «Это, бабушка, слов нет, отчего не отдать, да ходить грязно: пусть будет от моего дому до вашего каменной мост». В ночь своротили молодцы каменной мост. Вечером опять посылает старуху свататься. Пришла старуха, спрашивает дьячок: «Зачем ты, бабушка»? — «Я добрым делом, сватовством: у меня жених, у тебя невеста». — «Это, бабушка, слов нет, отчего не отдать, да в церковь грязно ходить: пусь будет от моего дому в одни двери мост, а от вашей в другие». Заставил Андрей и это сделать молодчиков; своротили ночью молодчики эти мосты. На четвертой вечер посылает опять свататься мать Андрей. Пришла бабушка, спрашивает дьячек: «Зачем ты, бабушка?» — «Я добрым делом, сватовством: у меня жених, у тебя невеста». — «Это, бабушка, слов нет, отчего не отдать, да только что надо три пары коней вороных с каретымя». Ушла старуха домой. «Что же, Андреюшко, где же нам с этим человеком схватываться: коней-де три пары вороных с каретымя надо». — «Чё делать, мамка, ложись спать». В ночь отвернул Андрей шесть шшерубчиков, выпустил молодцов. Купили молодчики ночью и коней на базаре. Вечером опять пошла свататься, приходит она, спрашивает дьячок: «Зачем бабушка?» — «Я добрым делом, сватовством: у меня женишок, у тебя невеста». — «Ну, ладно, бабушка, подите, поезжайте ко мне во дворец». Приехали, столовали, приехали, обвенчали; поехал к зятю в гости. И я там был, водку-пиво пил.
226
В работниках у лесного
[Чердынский уезд Пермской губ.]
Набивается мужик в строк, и некто его не берёт. Говорит мужик: «Хоть бы меня лесной взял». Немного время идет мужик с базара, а навстречу ему другой мужик: «Поряжаешься?» — «Поряжаюсь». И вспомнил, что говорил про лесного, и сказал: «Погоди, я к попу схожу». Сходил мужик к попу, списал молитвенник, приходит наниматься. «Пойдём», — говорит лесной, схватил мужика за крошки и потащил; тащил, тащил, у мужика колпачок слетел. «Стой, — говорит мужик, — у меня шапочка спала». — «Мы убежали, — говорит лесной, — сто вёрст, пока ты говорил». Доносит лесной мужика до дому; легли спать. В полночь хлест по стене батогом: «Айда на службу». Лесной отвечает: «Хорошо». Утром встали: «Пойдём на службу», — говорит лесной мужику, и строшного с собой. Пошли, подходят к озеру. Глядят, из озера летят каменья по кулю: шурят их черти в лесных; лесные выдергивают громатные ёлки из земли и хлещут ими по озеру. Воевали, воевали, черти одолевать стали. «Што ты, строшной, глядишь? Нас одолевают». Строшной выдернул из кормана молитвенник, стал махать им, а черти россыпались, как дождь. «Хорош, молодец строшной, молодец, давай домой пойдём». Пошли домой, а хозяин строшным не нахвалится. «Чего тебе нужно в награду?» — «Нечего мне не надо, отправьте меня домой». Дали строшному старого сивого мерина, наделили, сел строшной и поехал по указанной дороге. Доежжат до избы, привезал мерина ко столбу, сам входит в избу. Выходит мужик из избы, а у крыльца, у столба стоит седой-преседой старик. «Откуда ты, дедушка, взялса?» — «Спасибо тебе, дитетко, это ты на мне приехал. Взят я был маленькой лесным, оборотил он меня в коня, и всю жизнь я у него пробыл. Пришел ты, отдал он меня тебе, вот и вывел ты меня, и сам ты вышол в Россею умереть. Спасибо, дитетко». И пришли строшной и старик домой вместе.
227
Большая Лумпа
[Чердынский уезд Пермской губ.]
Лешой живет в лесах, живет в большой избе. Изба укрыта кожами, лешой ходит всегда в оболочке: в желтом зипуне, опоясан, в красной шапке, молодой, без бороды. Это скорее человек, живет лешней, ходит с собакой, женат, имеет детей. Рассказывают такую историю:
Идёт мужичек по лесу и дошел до большого топучего болота и видит: утонул в болоте большая лумпа (громадной, большой). И говорит большая лумпа: «Мужичек, иди к моей хозяйке и скажи: "Не большая-то ли де лумпа на большом болоте со зверем (с сохатым) да с медведем утонул"». Пошел мужик по указанной дороге. Приходит к большому дому, входит, сидит жена на лавке, спрашивает: «Зачем пришел, мужичёк?» Он сказал, как велел ему лешой. Жена бросилась, отворила и побежала, а потом приносит — она медведя, лешой зверя. Мужика за то угостили, а на прощанье отодрал от своего кафтана рукав. Дак мужик сшил из этого рукава кафтан до пят да колпаков.
228
Колдун и священник
Одного колдуна священник увещевал оставить свое ремесло, и колдун за это сердился на священника. Колдун умер; однажды вечером, вскоре после его смерти, у ворот священника кто-то постучался. Священник подошел к воротам и спросил: «Кто тут?» — «Я, батюшко, пономарь, — отвечал голос, — пришел благословиться звонить к заутрене». — «Что ты! Я еще спать не ложился, а ты уж звонить хочешь. Поди домой, рано еще». Через полчаса опять пришел пономарь, стучит и говорит: «Петухи пропели, батюшко, приходи». Священник отдал в окно ключи, а потом послышался и звон, который слышал он один. Потом священник оделся, помолился и пошел в церковь. Только священник вошел в церковь, как за ним с шумом растворились двери, и он увидел колдуна; колдун скрипел зубами и говорил: «Ага, попался-таки!» Священник скорее в алтарь; взял напрестольный крест, оградил себя им и вышел из алтаря. Колдун, увидя крест, упал навзничь. Петухи пропели, и колдуна не стало. Крестьяне потом разрывали могилу колдуна и увидели, что он перевернулся вниз лицом; между лопатками ему вбили осиновый кол, чтобы больше не вставал.
229
Бочка с золотом
В селе Мегры Лодейнопольского уезда рассказывают такое преданье.
Жил богатый мужик. Однажды осенью, ночью, кто-то постучался у него под окном. Богач подошел к окну и окликнул. Никто не ответил. Богач лег спать, но опять застучало. Богач опять окликнул; опять никого нет. Тогда богач подумал, что его хотят ограбить, снял со стены ружье и зарядил пулей. Когда опять под окном застучало, богач открыл окно и выстрелил, а под окном, как захохочет кто-то! Богач обмер и стал было запирать окно, а чья-то лохматая рука держит ставень. Богач было схватил нож, чтобы руку отрезать, да и увидел под окном рожу: глаза оловянные, лицо черное, изрытое оспою и с рыжими волосами. «Ступай за мной», — сказал черт. Богач, делать нечего, вышол; черт схватил его за левую руку, и они пошли; пришли к реке, черт и говорит: «Ты накопил бочку с золотом, отдай-ко мне ее. Я ведь помогал наживать тебе золото. А не отдашь, в воду брошу». Богач туда, сюда, делать нечего, согласился, и черт нырнул в воду. На другую ночь черт постучался под окном, богач вынес бочку с золотом, черт взвалил бочку на плечо и понес. Принесли бочку на берег реки, черт спустился в реку, вытащил оттуда железные цепи, обмотал бочку и спустил и ее в воду. Потом опять вынырнул, подал мужику горсть золота и сказал: «Это тебе за верность мне; да, смотри, не болтай»... А богач пришел домой и запил с горя. Долго он никому ничего не говорил, но однажны взял да проболтался по пьяному делу одному приятелю. Вот однажды пошел он с этим приятелем, а навстречу ему мужик, будто знакомый и зовет в гости. Мужички согласились и пошли. Шли долго, вдруг приятель зевнул и перекрестился и видит, что он бредет по колена в воде, а бывший богач еще глубже и наконец скрылся под водой. На другой день бывшего богача нашли на берегу реки мертвого обмотанного цепями, с пустой бочкою на шее. Богача тут же на берегу и похоронили. И вот рассказывают, что в полночь на могиле богача бывает спор о золоте. Богач упрекает черта в том, что после угощения черт обманул его и отпустил домой с пустой бочкой, а золото переложил в другую. Многие пытались достать бочку с золотом из воды, но безуспешно. Один рыбак было вытащил бочку, но черт увидел и утащил рыбака вместе и с лодкой. Часто черта видают на этом месте реки: сидит на камне и расчесывает медным гребнем волосы, а гребень с сажень величиною.
230
Рыбий клеек
Один крестьянин в Пудожском уезде отправился к светлой заутрене на погост с вечера в субботу. Идти ему надо было мимо озера. Идёт он берегом и видит: на другом берегу человек таскает что-то кошелем из воды в лодку. Ударили в колокол на погосте, и человек вдруг пропал. Крестьянин обошел озеро, подошел к лодке и видит, что она полна рыбьим клеском. «Не клад ли?» — подумал мужик; набрал клеску полные карманы и воротился домой. Дома он опорожнил карманы, захватил мешок и опять пошел на озеро к тому месту, но лодки уже не было. Тогда мужик пошел к заутрене. Воротился домой из церкви, захотел посмотреть свою находку, а вместо рыбьяго клеску — серебро. Мужик разбогател. А тот, что сидел в лодке, каждогодно в великую субботу кричит и жалуется на свою пропажу, и грозит мужику. Мужик с той поры никогда больше не подходил близко к озеру.
231
Чертовы коровы
Около Мегры есть небольшое круглое озеро, а посредине островок; на этот островок летом из воды выходят четыре коровы. Крестьяне делали попытки завладеть ими, но только что хотят подойти, как послышится свист, а коровы бросятся в воду. Однажды какой-то крестьянин проходил мимо озера, устал, лег на траву и заснул. Проснулся и видит: пасутся на траве четыре большие бурые коровы. Мужик перекрестился и пошел к ним. И вот озеро заволновалось, хотя ветру и не было, послышался свист, и коровы бросились в воду; но мужик все-таки успел дух коров перехватить и пригнал их домой. Коровы эти долго жили у мужика. (Приплод от них будто бы и сейчас живет в Мегре). Две коровы давали мужику по два ведра в день молока, и мужик разбогател. Потом мужик вздумал этих коров зарезать и когда зарезал, мясо и шкуры коров кто-то украл. Мужик подал прошение в суд, обвиняя в краже нескольких вороватых мужиков в деревне. Но однажды осенью, ночью кто-то постучался к мужику. Мужик вышол за ворота и увидал маленького человека в соломенной шляпе и коротком камзоле старинного покроя. Это, оказывается, был черт. Он сказал, что напрасно мужик тягается из-за коровьих кож с соседями: кожи взял он, черт. Мужик помирился с соседями и прекратил тяжбу.
232
Легенды про Панов
[Записаны от разных лиц в Койкинцах, Надвоинцах и др. селениях]
а) Когда Гришка Отрепьев воцарился, то Марина приказала ему звать в Москву поляков. Открыто им въезжать в город было нельзя, и поляков стали возить в бочках, по три-четыре человека в бочке. Много ли мало ли навозили, но один раз везли на санях бочки с поляками по Москве, а навстречу шел дьячок, к заутрени, благовестить. Увидел бочки и спросил:
— Што везете?
— Мариново придано.
Дьячок ударил посохом по бочке, поляки и заговорили.
Дьячок побежал на колокольню и стал звонить в набат. Кинулся народ, и поляков перебили. Те поляки, что были привезены раньше, испугались и убежали из Москвы. Бежали куда глаза глядят, часть добежали до Выгозера, поселились на одном острове и устроили городок [На Выгозере один из островов носит название Городовой], и стали грабить народ.
На «Деревенском» наволоке [В 3 верстах от села Койкинцы, на Выгозере. Что на Деревенском наволоке было селенье, показывают предметы домашнего обихода, которые и сейчас находят там.] жил тогда один житель — Койка. Паны-разбойники с Койкой ознакомились, к ему въезжали и Койку пока не трогали. Но полякам не нравилась жена Койки, злая и зубатая старуха. Вот они и собрались убить ее. Койка как-то ушел в лес, паны понаехали, а старуха догадалась, забилась под корыто и лежит. Паны искали, искали, не могли найти и говорят между собой:
— Куда к черту девалась эта зубатая старуха!.. Старуха под корытом и не вытерпела:
— Да, я словцо против слова ответить знаю.
Паны вытащили старуху из-под корыта и убили. Роззадорились, пошли искать и Койку; поймали и его хотели убить. Койка и говорит: «Что вам меня убивать, у меня ведь денег нету, я лучше вас отвезу к Надвоицам. Там богато живет Ругмак [Фамилия Ругмаковых есть в селе Надвойцах], у него денег много». Паны согласились. Койка посадил их в лодку и повез. Когда стали подъезжать к Надвоицам, Койка панам и говорит: «Смотрите, там много народу, надо подъехать скрытно. Я заверну вас в парус и скажу, что везу на мельницу хлеб». Паны согласились, Койка завертел их в парус и положил на дно лодки. Когда подъезжали к Падуну [Падун – водопад на Выг-реке, находящийся в 1,5 – 2 верстах от села Надвоиц] на Выг-реке, Койка выскочил из лодки на камень, лодку подтолкнул в Падун и закричал:
— Ну, теперь вставайте!
Паны вскочили и увидели, что перед ними Падун; остановить лодку не могли, все в Падуне потонули.
Койка знал, что на одном острове у панов деньги в котле закопаны, съездил на остров, выкопал котелок [На Выгозере есть остров Котельный. В рассказах про Панов, которых довольно много в Повенецком, Петрозаводском и других уездах Олонецкой губернии, в частности, на Выгозере, их всегда рисуют разбойниками. Об них слыхал и в Каргопольском уезде. Про панов известно и в Архангельской губернии. Так в с. Неноксе Архангельского уезда на кладбище указывают какие-то «панские могилы». В селе Нижмозере того же уезда есть целая шуточная песня, которая называется «Панья». В «Барине» и др. народных комедиях-играх тех мест есть действующее лицо – «Панья».] , а с Деревенского наволока переехал на то место, где теперь погост. Койкинцы от него и пошли.
б) В селе Мегре Лодейнопольского уезда есть озеро, про которое рассказывают такую легенду в связи с панами.
В смутное время паны, убежав из Москвы, пришли и в ньшешний Лодейнопольский уезд. Однажды один крестьянин пошел на охоту и увидел, что навстречу ему идут больше тысячи вооруженных людей, а за ними тянется обоз. Мужичек, чтобы спасти своих однодеревенцев, решил пожертвовать жизнью и пошел им навстречу. Паны схватили его и начали пытать, и спрашивать о местных богачах. Мужичек обещал указать богатство своих соседей, паны поверили, и крестьянин повел панов, отводя их от родного села все дальше и дальше. Настала ночь и мужичек пришел на какую-то равнину. Панам показалась тут деревня, они и бросились туда. Только что паны отбежали от мужика, и вдруг он видит, что на равнине панов нет, а перед ним круглое озеро, которое и теперь называется в народе Панское. Мужик, подивившись, хотел было поживиться с панских повозок, но только приблизился к ним, они и провалились, и образовался теперешний Панской ручей.
в) В селе же Меграх рассказывают еще другую легенду про панов:
Шайка панов зашла в Мегру и требовала выкупа. Крестьяне придумали, чтобы отделаться навсегда от непрошенных надоедливых гостей следующее. На озеро в семи верстах от села они послали несколько человек опешить озеро, т.е. подрубить лёд пешнями. А старики пришли к панам и говорят: «Мы, пожалуй, завтра покажем вам свои богатства, так и быть». Паны обрадовались, и на другой день старики повели панов к озеру, указали на средину его и сказали: «Вот там наши богатства». Паны поверили и бросились на лед и только достигли середины озера, лед подломился, все они и потонули. В Меграх до сих пор уверяют, что если подойти близко к воде, из этого озера слышатся стоны утопленников, умоляющих вытащить их из воды. В дни поминовения усопших паны особенно жалобно стонут и молятся настойчиво, а если в эти дни очень близко подойти к озеру, то растеряешь свое платье и никак не выйдешь от озера до следующего дня.
Кашин Петр Максимович
[С этого сказителя начинаются опять сказки, записанные в Архангельской губернии]
В Нёноксе, посаде на Летнем берегу Белого моря, когда я спросил про сказочников, мне указали на сына Петра Кашина, Григорья. Гриши дома не было, а Петр Максимович, узнав, в чем дело, сразу же согласился рассказывать сказки сам. Петру Максимовичу 54 года, он грамотный, бывалый и очень неглупый человек: изъездил всё Белое море, был на Новой Земле, даже зимовал там. Начал Петр Максимович с «похабных», потом перешел на сказки о попах и кончил про леших, к которым у него какое-то двойственное отношение: он не верит, что они есть, и ни разу в жизни их не видал; с другой стороны он постоянно слышит искренние совершенно серьезные рассказы о леших своих односельчан и знакомых, даже самых близких людей. Свое отношение к лешим Петр Максимович определяет так: «Я этому мало верю и ни разу на своем веку леших не видал. А старухи говорят, что видали. Мать видала, крёсной мой видел. Крёсной увидал лешого, хотел ему на плечи скочить. Только хотел скочить, его и не стало...»
Живет Петр Максимович очень бедно, имеет очень большую семью, и чуть ли не причина бедности то, что любит выпить. Он рассказывает сам про себя, что «Пить не умею. Одну выпью, другую уж найду, а тут уж и пойду и непременно что-нибудь накуралешу!» Сказки знает главным образом порнографические или смешные, про попов.
233
Поп Пасху забыл
В одной деревни в Поморье был поп, роботника не имел, а церковной сторож у него всё управлял, дрова носил, колол. Дрова были не колки, он язык от колокола отвезал, да языком-то по обуху и колотил, дрова колол. Это было великим постом дело. В другой деревне тоже был поп, тоже не знал, когда будет Паска. И увидел: у одной старухи печка ввечёрях топитча; у старухи спросить попу не охота, он и посылает к соседнему попу за десять верст спросить, не завтра ли Паска. А тот тоже не знат и послал к нему спросить. Сторожа на дороге и встретились, оба и пошли до старухи, котора печь топит. Пришли в деревню, а старуха молока крынку тащит: «Бабушка, куды с молоком бежишь?» — «Што вы, деточки, ведь завтра Паска». Сторож и вернулса. Прибежал: «Батюшко, завтре ведь Паска, надо заутреню звонить». — «Бежи скорей, надо звонить, скоро двенадцать часов». Сторож прибежал на колокольню, а у колокола языка нет; сторож с колокольни вернулса, лопату взял и давай снег розрывать, языка искать. Нашел, да привязывал, светитца стало, и давай звонить; поп побежал в церковь да за снег и запнулса: «Ой, какой холод о Рожесви нынче». Миряне в церковь собрались. Поп с дьячком Рожество и заславили (поп да позабылся). Мужики говорят: «На-ко! Сей год Рожество впереди Паски».
234
В няньках у лешего
В Нёноксе жила старуха на веках, Савиха. Пошла она за ягодами и заблудилась. Пришел мужик: «Бабка, што плачешь?» — «А заблудилась, дитятко, дом не знаю с которой стороны». — «Пойдём, я выведу на дорогу». Старуха и пошла. Шла, шла: «Што этта лес-от больше стал? Ты не дальше-ле меня ведёшь?» Вывел на чисто место, дом стоит большой; старуха говорит: «Дёдюшка, куды ты меня увёл? Этта дом-то незнакомой?» — «Пойдём, бабка, отдохнём, дак я тебя домой сведу». Завёл в избу, зыбка вёснёт. «На, жонка, я тебе няньку привёл». Жонка у лешего была русска, тожа уведена, уташшона. Старуха и стала жить, и обжилась; три года прожила и стоснулась. Жонка зажалела. «Ты так не уйдёшь, от нас, а не ешь нашого хлеба, скажи, што не могу ись». Старуха и не стала; сутки и друга, и третьи не ес. Жонка мужа и заругала: «Каку ты эку няньку привёл, не лешого не жрёт и водичча не умет, отнеси ей домой». Лешой взял на плечи старуху, посадил да и потащил. Притащил, ко старухину двору бросил, весь костычёнко прирвал, едва и старик узнал старуху. Вот она и рассказывала, что у лешего жить хорошо, всего наносит, да только скушно: один дом, невесело.
235
Рассказы про лешего
а) В Нёноксы шел Петр Коковин по Солоному ручью, искать коня. Ему встретилса Павел Васильевич Непытаев с уздами, на солнце блестят. Павел Петру и говорит: «Куда пошел?» — «Коня искать, натти не могу». Павел и захохотал: «Ха, ха, коня не можот натти!» А на самом деле Павел Васильевич некуда не ходил.
б) На Кобелихах, за десять верст от Нёноксы, на пожнях была изба. Покойник Иван Чудинов ходил рябов промышлять, и в избушку ночевать пришел. Когда ночь пристигла (он ничего не боялса), его в этой избушке несколько раз за ноги к дверям сдёрнуло. Он поматерялса, поматерялса, да не вытерпел и ушел под зарод спать. Тут и ночь проспал.
в) Сюземский старик, Николай Кузьмин, промышлял рыбу в Островастом озере и хотел в избе спать... Не дало, выжило: ходит, гремит по крыши. Выйдет Николай с трубой (с берестом с горящим), засветит; три раза выходил, потом всё-таки не мог спать и под зарод спать ушел.
г) Из Куи о море, на Зимном берегу, лешой унёс будто бы девушку в Зимну Золотицу, за тридцать вёрст. Ехал какой-то их Золотицы на оленях, она ревит, он ей взял и привёз домой. Старухи замечают, скажот кто: «Уведи тя лешой!» И уведёт.
д) За четыре версты от посаду (от Нёноксы) у моря, на ямах (на реке) стоял карбас с солью. Павел Коковин караулил карбас. Кто-то по грязи идёт, тяпаится: тяп, тяп, тяп. Павел его спросил: «Кто идёт?» Тот молчит; он еще спросил, до трёх раз. Тот всё молчит; Павел и матюгнулся: «Кой кур идёт, не откликаится?» Лешой пошел и захохотал: «Ха, ха, ха, кой кур идёт не откликаится! Кой кур идёт не откликаится!» Паша в каюту ускочил, одеялом закуталса, а голос тут всё, как и есть.
236
Подойник
Была старуха Фадеиха, доила в подойник коров, заростила подойник, молоко не пошло в рожок. Пошла к соседам, спрашиват: «Над подойничком што-то сделалось, молоко в рожок нейдёт». Один старик был шутник и говорит: «Принеси, я сделаю, молоко пойдёт». Старуха пошла, принесла; старик взял вичу, кисель из рожка вытыкал, молоко и побежало. «А спасибо тебе, Андреян, хоть подойничек-от наладил».
237
Как звали?
Пришла баба, муж помер, к священнику. «Похорони, батюшко». Он приказал тащить в церковь. Покойника принесли, священник стал у жены спрашивать: «Как звали?» — «Батюшко, в гори забыла, не помню, как и звали». — «Дак, подумай, бабка, не придёт-ле на ум». — «А, батюшко, Наум и был, Наум».
238
Прибалутка-скороговорка
Бывал бывалко, живал живалко, насрал на горку, спустил под горку, катись, моё чадо, катись, моё мило, катись не ушибись, не о пень, не о дорогу, не о косую огороду. Бывал да живал, трои лыжи под пояс подтыкал, сам пошел дорогой, ноги стороной. Вырубил три палки: одну ледену, другу земленну, третью деревянну. Палкой шиб не дошиб, другой шиб перешиб, утка сколыбалась, озеро полетело. На море на окияне, на острове на Буяне стоял бык кормлёной, в жопы овёс толчёной, около маленьки ребятки поскакивали, да хлебом кусочком поманивали; это кушанье создрело, красным девкам на обед поспело. Солдатка ела,.....опрела, солдат ел, петух опрел. Петух да утка сидят, как дудка. Я-то ходил, опояску носил, опояска ремнёва, в опояске сёмисят иголок, иголки сверкают, девки в окошко глядают. «Это кто такой?» Старой сибирской бурлак. Я тырком да нырком верётенком, в хлоч хорнул, в кобылу торнул, три года мёртвой лежал, небо овчинкой казалось; встал да пошел, беда за бедой, жонку взял с рваной….. Пожили немного росспорились, взяли да и розделились: бабки сени да изба, дедку….. да…..
239
Прибалутка
Бывал да живал, на босу ногу топор надевал, топорищем подпоясывалса, кушаком дрова рубил. Дрова нарубил, по дорожке пошел; шел, подошол, заблудилса, до избушки добилса. «Избушка, избушка, на курьей ножке, на веретённой пятке, повернись к лесу глазами, ко мне воротами, ко мне тынцом, ко мне крыльцом». Избушка повернулась, зашел в избушку, сидит чесна квашня, женщину месит. Он был в порках, у порков гасник, он через гасник скочил, порог-от и сорвалса, он на печку забралса, да тут и поколел.
240
Прибалутка
Жил-был старик с мужом, да старуха с женой; детей у них не было, а полна изба робяток, жили они богато, денег скласть не во што, и кошелька купить не на што. Дом был у них новой, околенки двойны, только рамы одни. Жона была роскрасавица, из лохани брана, помелом наресована, за окошко зглянёт, дак три дня собаки лают, прочь не отходят. Рогатого скота было много: два кота убойных, да две кошки подойных, сука без хвоста, да ступа без песта; посуды было множество: медного, оловянного, полтора блюда деревянного; хлеба довольнё: есь нечего, дети ревя, жонка ругаится, и старик выйдет на улицу с народом награится: «Эх, робята, у Меня жонка ругаитця, ребята ревут, какое веселье в избы».
Кашин Григорий Петрович
Григорий Петрович, а попросту Гриша Шалай (будучи лет десяти сказал как-то при людях «шалай» вместо «сарай», с той поры и получил это прозвище), безбородый и безусый, кудрявый блондин двадцати шести лет. Он только что вернулся в Нёноксу, когда я приехал туда, был он в Архангельске, ходил матросом на пароходе. С десяти лет Гриша стал бывать в море: ходил на судах, служил матросом на пароходе, работал на «грязных машинах»; везде бывал, много видал, знает много, несмотря на свои молодые годы, и очень толковый и неглупый парень. Бывал он на Новой Земле, на Мурмане, в Норвегии и дальше за границей; этой зимой тоже принужден «искать ваканции»: готов поступить в приказчики, в матросы, в кучера, вообще готов работать где и что придется.
Ходя на судах в море, работая на заготовках в лесу и на сплавах бревен на лесопильные заводы, слышал и перенял, имея задатки отца, множество сказок, часть которых охотно рассказал мне, без особых упрашиваний и ломаний; терпеливо сидел у меня на отводной с утра до полудня, а с полудня до вечера, стараясь добросовестно вспомнить и рассказать поскладнее. Жалуется, что будто бы у него стала плоха память, и что будто прежде сказок он знал гораздо больше, а теперь много забыл. Грамотность, знакомство с книгой и жизнь в городе, хотя и временами, сделала его язык совсем не деревенским, не местным; говорит довольно литературно и часто употребляет такие слова как: нация, франт, субъект, масса. В серии моих сказочников чуть ли не единственный, которому так мало лет. К сказкам относится серьезно, хотя к чудесам и к лешим относится так же двойственно, как и отец: и верит и не верит.
241
Сам с ноготь, борода с локоть
Бывало, живало, жили-были три брата, были они промышленники, промышляли на всём свете, а в своём перелеске на веку не бывали. Пошли они свой перелесок промышлять, увидали — течёт кровяна речка. Пошли они по этой речке, шли, шли, увидали скотный двор. В этом дворе быков, коров, телят масса; они выбрали самолучшего быка, зарезали, оставили старшого брата жарить, а сами пошли на охоту. Брат быка только успел ижжарить, являится кто-то ко дверям и кричит: «Отворяй двери». Открыл двери и увидел,, что прикатился Сам с нокоть, а борода с локоть и говорит: «Сади меня за стол». Старшой брат посадил за стол. «Неси быка». Принёс и быка. Сам с нокоть, борода с локоть стал быка ись; ел, ел и всего быка съел, а брата натрепал-натрепал и сам прочь укатилса. Братья вернулись с охоты и спросили есть. Старший брат отвечает: «Я сам угорел, и бык сгорел». Ночевали голодом. На другой день остался средний брат; то же случилось и с тем, как и первым. На третий день остался младшой брат, Иван. А Иван был дурак, но очень умный. Приготовил Иван быка, прикатается Сам с нокоть, борода с локоть и кричит: «Открывай двери». — «Не велик барин, откроешь и сам», — отвечает ему Иван. Тот открыл двери и опять командует: «Сади меня за стол». Иван отвечает: «Не велик барин, седёшь и сам». Тот сел за стол и командует: «Неси мне-ка быка». Иван поглядел, поглядел, захватил его за бороду и приткнул к матице.
Братья пришли, Иван и говорит: «Ешьте, да косточки покидывайте в бороду, она вас, наверно, мучила». Братья ели, косьё кидали в бороду; когда откушали, спустили его и сами пошли за ним, куда побежит. Сам с нокоть, борода с локоть бежал, бежал, добежал до камня и убежал под камень. Отворотили камень, Иван и говорит: «Ну, ладно, братья, спущусь я под камень, пойду на тот свет, там кабаков нет». Воротились братья к скотному двору, перерезали всего скота, сделали ремень. Когда Иван стал спускаться, братьям наказал: «Вы стойте здесь на вахте, когда я буду, когда я дёрну ремень, вы тените». Братья согласились и спустили Ивана на тот там свет. Пошел Иван по тому свету и видит, свет такой же как и ихной. Смотрит, стоит медное царство с решето величиной. Заходит в царство и видит: красная девушка красна ткёт, што набилками хлопнет, солдат да два выскочит. Подошел он к ей и говорит: «Сто локот на пришвицу». А она отвечат: «Сто невест тебе на листницу». — «На кого это войско ткёшь?» — «На Ивана-дурака, которой совсем умной». — «Не тки, прируби красна». Девушка говорит: «Меня хозяин забранит». Он говорит: «Ты не бойся, раз я велю, руби». Она прирубила красна, послала его дальше: «Там еще есть моя сестра, меня красивее». Пошел Иван дальше и видит: стоит серебряное царство с решето величиной. Заходит, красная девушка красна ткёт, еще красивее и той. Што набилками хлопнет, то офицер да два, то офицер да два. Иван говорит: «Сто локот на пришвицу». А она отвечат: «Сто невест тебе листницу». — «На кого это войско ткёшь?» — «На Ивана-дурака, которой совсем умной». — «Не тки, прируби красна». Девушка говорит: «Меня хозяин забранит». Он говорит: «Ты не бойся, раз я велю, руби». Она прирубила красна, послала его дальше. «Поди дальше, там моя сестра есть, она тебе всё и скажот». Вышол Иван и пошел дальше, увидел, стоит золотое царство с решето величиной. Зашел, смотрит, красна девица красна ткёт, што набилками хлопнет, генерал да два, генерал да два. Иван говорит: «Сто локот на пришвицу». А она отвечат: «Сто невест тебе листницу». — «На кого это войско ткёшь?» — «На Ивана-дурака, которой совсем умной». — «Не тки, прируби красна». Девушка говорит: «Меня хозяин забранит». Он говорит: «Ты не бойся, раз я велю — руби».
Она прирубила и села с ним розговаривать: «Ты пришел, наш спаситель, я тебя научу, как нас вывести отсюда». Стала его учить: «Пойдёшь дальше, увидишь море; вёрст за тридцать в море спит наш хозяин на камне; до моря дойдёшь, услышишь, как он сдышот, от него дух очень тежолый несёт; как до него дойдёшь, он скочит и схватится с тобой бороться; у вас будет сила в силу. Он повозится и захочет пить, будет тебя звать, ты с ним поди, а пить он пойдёт в чистом поли, там есь две чашки, одна с сильной водой, другая с пустой; а я воду переставлю, он придёт, схватит с левой руки, а ты бери с правой и пей». Так и сделалось. Когда они прибежали в чисто поле к воды, Сам с нокоть, борода с локоть бросился к воды, взял с левой руки стакан и выпил, и почуствовал, што силы в нём не прибыло. А Иван выпил сильную воду и почуствовал силы очень много. Тогда захватил Сам с ноготь, борода с локоть, посадил его на долонь, а другой рожжал (так!). Вернулся в золотое царство, скатал его в яйцо, положил в корман, взял девушку и пошел назад.
Так же и серебряно царство скатал в яйцо, положил в корман, взял девушку. Так же сделал и в медном.
Пошел к дыры, где стоят братья, дёрнул за верёвку, привязал девушку, братья подняли и заспорили между собой. Девушка им сказала: «Вы не спорьте, там еще есть две». Когда они вызняли остальных, то не хотели больше пускать верёвку за братом. Но котора девушка была из золотого царства, она запросила: «Он мой сужоной, достаньте его суда». Когда братья спустили верёвку, но Иван был не толь глуп, как бабий пуп, он привезал к верёвке камень и дёрнул. Братья не дозняли верёвку немного, обрезали, камень пал, а Иван отошел прочь и заплакал. Братья девушку из золотого царства просили вытти за них замуж, а если нейдёт, хотели убить; она посулилась, а когда пришли в деревню, не пошла в замуж, нанелась к попу в кухарки. А тее две девушки тоже не пошли взамуж, стали артачиться: «Не пойдём до тех пор, пока не приготовите такого платья, какое мы носили на том свете».
А наш Иван пошел по тому там свету; шел долго-ле, коротко-ле, дошел до дворца; заходит, видит старик слепой. «Здраствуй, дедушко». — «Здраствуй, дитятко, откуль попадаешь». — «Да вот, ходил на тот свет, а домой попасть не могу. У тебя, дедушко, скота много, нельзя ли к тебе в пастухи нанятьця?» — «Отчего, можно, да у меня пасти худо». — «Отчего?» — «А оттого, што у меня баба-яга глаза выкопала и у тебя выкопат». — «Нет, у меня погодит». Дедушко дал скота пасти. «Паси, да не гоняй в поле к баби-яги, а как загонишь, так голова с плеч».
На другой день Иван скота погнал, да к баби-яги на крайчик поля и загонил. Увидала баба-яга, посылат младшу дочь: «Иди, затрехни его, мошенника, что он к нам скота пригнал». Выехала младшая дочь на лопаты, едет и кричит: «Я те лопатишшой-то по мудишшам-то! Попался нам в кохти». Поехала, он захватил ей, голову оторвал, как пуговицу, и пошел преспокойно домой. Пришел домой, бросил голову под лавку, услыхал дедушко, кричит: «Што ты принёс бросил?» — «А это берёста для лаптей». На другой день погонил, в серёдку поля загонил. Выехала втора дочь на помели; едет и кричит: «Я те помелишшом-то по мудишшам-то! Попался нам в кохти». Подъехала, он захватил ей, голову оторвал, как пуговицу, и пошел преспокойно домой. Пришел домой, бросил голову под лавку, услыхал дедко, кричит: «Што, дитятко, роешь?» — «А это, дедушко, для другого лаптя берёсто клуб». На третий день Иван гонил скота, а дедко захотел посмотреть, што за берёсто Иван носит, пощупал и выщупал глаза и нос и видит, што не ладно. А Иван пригонил скота к самому двору яги-бабы. Выехала баба-яга сама на ухвате и говорит: «Я тебя ухватишшом-то, по мудишшам-то! Ты у меня двух дочерей уходил, меня не уходишь». Иван заскочил на бабу-ягу верхом, схватил за косы и поехал. Долго отдувалась баба-яга, не хотела бежать, да побежала. Приехал к дедку и говорит: «Дедушко, нет ли цепочки, бабу-ягу привезать?» — «Есь, да разве легка». — «А тяжела-ле?» — «А так что звено (17 сажень смычка) пудов тридцать потянет». — «Ну, ладно, така и надо». Вытащил цепь, привезал бабу-ягу к дубу, пришел и говорит: «Дедушко, нет-ле близко кузенки?» — «Есть да далёко». — «А сколь далёко?» — «А тридцать вёрст». — «Ничего, сбегаю». Сбегал в кузницу, сковал два прутка железных, принёс и стал бабу-ягу сечь. Сек, сек, до того сек, што сказала она, где дедковы глаза. Сел на бабу-ягу: «Вези меня за глазами». Она повезла; приехал он, взял глаза, взял живой воды и поехал к дедку. Приехал, вставил дедку глаза, сплеснул живой водой и дедко стал видеть, как и прежде. И спрашиват: «Эта-ле баба-яга тебе глаза выкопала?» — «Эта сама; убей ей, а то она мне опять глаза выкопат». Иван ей до смерти засек и говорит: «Ну, дедко, теперь нельзя-ле мне-ка выбиться на тот свет, на Русь?» Дедко вышол на улицу, кликнул птицу и говорит: «Садись на птицу и полетай». Дал ему с собой бочку мяса. «Как птица оглянется, так ты ей мяса и рой, как оглянется, так ты ей мяса и рой».
Иван полетел через моря, через горы, через реки, и вынесла домой; пришел в свою деревню; сапожник ему сказал, что братья женятся, берут девушок с того свету, а девушки нейдут, артачатся, просят того платья, какое на том свете носили. Иван велел сапожнику взяться шить платье. Сапожник взялся, повалился спать. Иван сходил в поле, роскинул царство, вынял обувь и платье, а царство закатал, положил в карман. Сапожник проснулся, обувь и платье готово, на лавке. Подали невестам, они и говорят: «Ох, где-то вышол наш Иван, живой». Братья обвенчались на сестрах из медного и серебряного царства, а Иван повенчался на поповой кухарке из золотого царства.
(Слышал в море от поморов.)
242
Философ и Калика
Жил-был бедной мужик, в вечерях повалился, поужинал, а в утрях и поесь нечего, станет, и семья голодна. Вот он повалился спать и видит ночью сон; во снях видит, кто-то ему говорит: «Есь у тебя, мужик, клад, да не знашь, где взять, а позови Философа, он тебе разгадат». Мужик стал в утрях, обрадовалса и поехал за Философом. Приехал к Философу. «Поедем сон разгадать». Философ согласился, и поехали. Приехали в деревню и пристали к старику да ко старухи; у них был сын двенадцети лет, Калика, не говорил, не ходил и руками не мог ничего делать. Старик да старуха вышли из избы, Калика и говорит: «Философ, я знаю ты куда поехал, тебе сну не разгадать до тех пор, покуда я не скажу». Философ спросил: «Где-ка, скажи?» — «Ищи у мужика на заднем двори, в петнадцетой головни, там клад найдёшь». (У мужика был прежде дом большой, да сгорел, а головни в земли не гниют.) Приехали к бедному мужику, стали рыться, дорылись до петнадцетой головни, поднели ей, деньги и посыпались. Мужик Философу дал сколько следовало, а сам стал жить хорошо и богато. А Философ, поехавши домой, приворотил в ту же деревню, на ту же саму квартиру. Стал чай пить, а Калика и говорит: «Философ, разгадал сон?» — «Разгадал». — «Купи меня у отца у матери, по времени я тебе пригожусь; они меня незадорого отдадут». Старик, старуха пришли, Философ и говорит: «У вас этот парень вместо колотки живёт, продайте мне его». — «А тебе на што?» — «А я его буду вместо музея держать». Средились за полторы тыщи рублей; когда Философ запоежжал, Калика вскочил на ноги, поклонился отцу-матери в ноги и говорит: «Спасибо, что двенадцеть лет прокормили и пропоили, а теперь я вам не слуга». Отец и мать заревели, стали сына обратно просить, но Философ не отдал. Приехали к Философу домой; у Философа немного пожили, приснилса царю сон. Царь призвал Философа и говорит: «Мне приснилса сон, розгадай». Философ розгадывал, розгадывал, некак не мог розгадать, обратилса к царю: «У меня есь слуга верной, он, наверно, разгадает». Царь велел позвать слугу. Слуга пришел и говорит: «Философ человек грамотной, а я был калекой до двенадцети лет, неграмотной, где мне разгадать». Философ пришел домой и задумалса, а жона у него была гордая, хитрая и говорит: «Что ж ты задумалса? Возми этого слугу, зарежь, вынь серце, съешь и будешь, как и он, всё знать, чем ему конатця». Философ приказал своим слугам этого слугу зарезать. Слуги его отвезли и хотели зарезать, он им сказал: «Здря вы меня не губите, отпустите на волю, а зарежьте собаку, выньте собачье сердце и на торелке отнесите Философу; которой слуга понесёт, запнись о порог и пади, серце падёт на пол, прибежат две собаки, сердце съедят; а Философ не заругается, только скажет: "Собаке собачья смерть"». Слуги так и сделали. Философу было дано трои сутки для розгадки сну; думал, думал, сон не мог розгадать, на третьи сутки вышол на крыльце охолодиться и плачет, а слуги и говорят: «Вот был бы верной слуга, розгадал бы». А он говорит: «А нету, дак негде взять». Вдруг откуда ни возьмись этот слуга вышол и говорит: «Ну, давай, Философ, я тебе розгадаю». Зашли к царю и говорит: «Я до тех пор не могу розгадать, покуда не отрубите Философу головы». Царь приказал отрубить Философу голову, тогда слуга говорит: «Ну, царь, теперь што я не скажу, худо ли, хорошо, меня отпустить, на сколько я буду проситься». Царь дал слово. Когда они укрепились, слуга и говорит: «Ну, ваше Царское величество, вам к тому сон приснилса, что я через три года вашу дочку в...». Царь хотел слугу арестовать, но народ не позволил: «До слова крепись, а за слово держись». Царь дал слуги паспорт на три года, он на три года и уехал за границу. Там научился играть на всяких музыкальных инструментах и устроил себе серебреного льва. Фрактовал карап, чтобы идти в это царство; когда стал подходить, наказал капитану и всем служашшым: «Вы, когда придёт царь, у вас будет льва покупать, вы ему не продавайте, а отдайте из фракту: по три тыщи рублей в сутки, а если лев поломаитца, тридцеть тысяч за поправку и льва обратно». Когда стали подходить к этой нации, он сам и зашел во льва, сел, заиграл на всяких инструментах. Царь услыхал, пришел и стал спрашивать продать льва. Ему не продали, царь согласилса платить фракту; льва увезли и поставили в столову; царь стал собирать пир. Угощались на пиру три дня; когда трои сутки прошли, все устали и придумали льва поставить к царской дочери в спальну. Все уложились спать; когда заспали, он изо льва вышол и к дочке. Когда он ей захватил, она дрогнула и закричала. Слуга во льва обратно. Услыхал царь и прибежал в спальну к дочери: «Что ж ты шумишь?» — «А мне во снях приснилось, что пришел мужчина и хотел меня обнасильничать». — «Ах вы, подлые, наслушаетесь разных розговоров, вам во снях и бредит, только родителей беспокоите». Царь повесил дочери над голову саблю и сказал: «Если еще закричишь, приду и тебе голову отрублю, меня не беспокой». Отец ушел, слуга и выходит снова. Она еще не спала и было ужахнулась, а он и говорит: «Если скричишь, тебе всё равно смерть». Тогда она его пригласила. Потом зашел во льва и уснул крепким сном с передряги. Царь в утрях пробудился, лев не играт, поломался. Вот они давай льва поправлять, нечего не могли поправить. Льва на корабль отправили, слуга из него вышол. Пришел ему строк к царю являться, везде розыски поданы. Около последнего времени слуга сам во дворец явился; государь спрашиват: «Ну, скоро ли на казнь пойдёшь?» — «А там посмотрим, пойдём или нет». — «А пришлось ли сделать что с моей дочкой?» — «А то и пришлось, что обещал». Царь пошел к дочке, та говорит: «Да, действительно, было». Слуга россказал, как дело было. Царь: «Ну ладно, когда умел так хитро сделать, умей дочь взять». За него дочь выдал и отдал полцарства.
(Слышал в море от помора из Мудьюги.)
243
Деревянный орел
В одном небольшом месте стояло царство, величиною с решето. В этом царстве у царя был сын, остальной народ был пьяница табачной. Раз три человека сошлись в кабаку, сидят, выпивают и говорят меж собой. Один говорит: «Если бы у меня был инструмент, я бы, нечего что пьяница — сделал бы деревянного орла». Другой говорит: «А я бы мог винт нарезать, чтобы мог летать, влево вертеть, полетел бы книзу, а вправо — кверху». Третий говорит: «А я золотарь хорошей руки, я бы мог его позолотить». В это время зашел царский сынок, посмотрел на их, спросил имя и фамилью и купил им бутылку водки. Они выпили, поблагодарили и сами пошли. Прошел день-другой, их требуют к царю. Пришли, их спрашивают, как зовут и какие фамильи. Царь спросил: «Вы хотели сделать деревянного орла?» — «Мы». — «Сколько за это возьмете?» — «Тыща рублей надо». Взяли пятьсот рублей задатку, деньги пропили, а орла делать не подумали. Прошло несколько дней, они опять являются к царю за деньгами. «Дай, пожалуйста, денег, не хватило на позолоту». Царь выдал им остальные пятьсот. Пропили четыреста, а на сотню купили инструмент, принялись делать орла. Сроботали, как следно быть, доложили государю, что готов. Царский сын склал в орла провизии, поднялся кверху и улетел неизвестно куда. Улетел и не является месец и больше. Царь затосковал. «Это подлог сделали, чтобы подловить моего сына». Царь захватил этих трёх субъектов и арестовал. А эфтот сын летел, летел и прилетел в одно царство; пришел к старушке и поселилса жить на квартиры. Пожил и роспроведал, что в городе какая-то башня. Старуха росказывает, что в башне посажена королева безо всякой вины, своим отцом заклята.
Когда-то у русского царя сын родилса, а у нашего короля дочь, и они дали друг другу слово, чтобы дети были жених да невеста. Вот царь и посадил дочь в башню до тех пор, пока не увидат своего суженого. Царской сын положил в узелок орла (он свёртывался и развертывался) и отправилса к башни; сел на орла и стал подниматься на башню, сел на крышу, а с крыши был ход сделан, с крыши не имели некакой опасности. Было уже темно, няньки и мамки спали. Крышой зашел, везде хрустальные двери, и негде не может нечего открыть; коё-как добралса до спальни, отворил двери, царевна спит раскиналась. Посмотрел, посмотрел и дотронулся до ей рукой. Она пробудилась, увидела, что мужской пол, и сказала: «Выйдите отсюда, дайте мне одеться». Он вышол вон, она оделась и стала его спрашивать, кто он и что ему надо. Он объяснил, как сюда попал. Посидели, потолковали, порозговаривали и розошлись. На другой день снова сошлись, он ей попробовал; она сделалась нездорова, написала письмо матери-отцу, что во снях к ней приходил сужоной и она замарала сорочку; а самой было наяву. Отец улыбнулса: «Как это можот быть: век не видала мужского полу и могла это увидать во снях! Не ходит ли кто к ей наеву?» Отец выкрасил к ночи крышу суриком. «Если кто к ей ходит, от пальта ворса останется или крышу смарат». Царской сын этого ничего не опасалса, ночью полетел, сел на крышу, стал заходить, стёр краску и перемарал одежду, пальто и калоши. Проспавши с ей ночь, пришел к старухи, как не в чём не бывало, розделса и повалилса спать. В утрях царь посмотрел на крыше, ворса и краска смарана; царь дал розыски по всему городу. Полиция, солдаты стали искать, некого найти не можут. Шел полицейской мимо саму эту старуху, у которой царский сын на квартиры, и кричит: «Кума, дайте, пожалуста, спичку, роскурить». Она ответила: «Мне не свободно, зайдите сами и роскурите». Полицейской зашел и увидал пальто, всё замарано в сурику. Полицейской стал будить его. Напилса царской сын чаю, кофею и пошел к царю на допросы. Царь стал спрашивать: «Как ты мог туда попась? Хто тебя пропустил?» — «Я у вас не был». Царь сказал: «Если ты не покаешься, не скажешь, что был, я тебя буду судить». Царской сын сказал: «Суди, а я к ей не хожру». И царска дочь отпираится. Царь стал его судить и осудил на смёртну казь. В вечерях прочитали ешафёт и вывезли казнить. Когда вывезли на ешафёт, царской сын сказал: «Ваше императорское величество, дайте, пожалуйста, одно слово заговорить». Царь дозволил. «Ваше императорское величество, дайте мне на полчаса времени пожить». Царь позволил; а царской сын развернул этого орла, вернул вправо — поднялся кверху, где находилась его невеста; подлетел к башне, взял ее с собой и поехали. Полетел в своё царство. А эти субъекты сидели, им стали выходить последни дни, когда стали последни часы, они выпросили у царя подзорной трубы и стали смотреть вдаль: не увидят ли где этой птицы. Один увидал, что летит птица и не машет крыльём. Дождались до того, что увидели: летит тот самой орёл. Царской сын прилетел. Царь дал субъектам свободу ходить по всем кабакам, пьянствовать сколько хотят. Царской сын женилса на королевы, котору привёз.
(Слышал на море, от поморов.)
244
Солдат и три офицера
В одном прекрасном месте стоял солдат на часах; похаживает взад, вперёд, идут три офицера и меж собой розговаривают; один говорит: «Я в Испании был, видел прынцесу и за то, что удостоился ей видеть, заплатил пять тысеч рублей». Другой говорит: «Я тоже там был и тоже видел, и чай вместе пил, заплатил пятнадцеть тысеч рублей». А третий говорит: «Я тоже был и за то, что кофей пил и разговаривал вместях, заплатил двадцеть тысеч рублей». И прошли мимо. А этот солдат позавидовал, взял и написал наверху, на дверях, на будке: «А у солдата ума много, да денег нету; а я бы на эти деньги женилса на той же королевы». И подписал в какое время стоял и в которы чесы. С чесов сменился и забыл стереть мел этот. Через несколько времени проежжал мимо царь, увидал надпись, остановился, прочитал и удивился, што это за штука така. Дозналса, кто в это время на чесах стоял, и спрашивает солдата. Солдат россказал, што слышал от офицеров. Царь спрашиват: «Неужто ты бы на эти деньги женилса на королевы?» — «Так точно, ваша царская милость, женилса бы». — «Ну хорошо, вот тебе пятьдесят тысеч, десять тысеч в запас — женись на этой королевы, тогда награду получишь». Взял солдат деньги и поехал в Испанию. Приехавши в этот город, спрашивает у старушки, где ос-тановилса на фатеры: «Што у вас хорошего в городе?» — «А вот хорошо, прынцёса походит замуж за прынца». Солдат спрашивает: «А они делают ли где свиданье?» — «Они свиданье делают в гостинице, занимают первые номера». Приходит солдат в гостиницу: «Позвольте первой номер?» — «Первый номер занят». — «Сколько они платят?» — «Пять рублей». — «Я десять заплачу». Хозяин согласился: «Ну иди». Солдат поместилси в номер, сел нога на ногу, навалил себе трубку махорки и сидит, покуриват; накурил полной номер. Вдруг прибегает принцесса и заскакивает в номер к солдату — и обратно. Поместились принцесса во втором номеру; сели, разговаривают, принц и спрашивает: «Половой, неси полдюжины шампанского!» А солдат кричит: «Половой, неси мне целую дюжину». Услыхала принцеса и говорит: «Солдат один дюжину, а ты, милой, на двоих полдюжины». На другой день солдат перевёлся в этот номер, где был прынц с принцессой. «Вот, хозяин, сколько они сегодня стребуют шампании, мне неси вдвое больше». Является принцеса, впёрвых приехала. Солдат сидит нога на ноги, полной номер махорки накурено.
Зашла в первой номер, мало и прынц туда заходит. Сели, прынц заказывает: «Половой, тащи дюжину шампанского». Солдат кричит: «Половой, мне две дюжины тащы». Принцесса приглашает принца: «Вы являйтесь сегодня ко мне в двенадцеть чесов ночи». — «Хорошо, приеду». — «А как нам времё узнать?» — «А мы зайдём в магазин, купим по парным чесам и заведем по-магазинному, чтобы в одно времё сойтись». Прынцесса пошла впервых, пошла покупать чесы. Она купила и вышла, а солдат зашел вслед и тоже такие чесы потребовал, завёл по магазинским и говорит магазинщику: «Отведи полчаса назад, я тебе заплачу за это сто рублей». Магазинщик отвёл, солдат сидит и розговариват. Приходит прынц за чесами, купил чесы, поставил по магазинским и ушел. Хозяин чесы отвёл на старо место. Когда стало подходить двенадцать чесов, солдат и пошел вместо прынца к прынцессе попадать. «Што будет». Пришел, за верёвочку дёрнул, в окошко полотно спустили и солдата кверху подняли. Солдата прынцесса принела за прынца. Сели, полюбезничали, повалились спать, солдат и говорит: «Так как мы сосватались, то нам можно и грех сделать». Она согласилась, солдат ей преспокойно и ... как следует. Пред светом стала солдата отправлять. «У меня родители есть, они тебя зарубят, если увидят». Солдат стал отправляться, взял пуговицу от шинели оторвал и бросил: «Што уронили?» — «А порсигар уронил, не во што папирос клась». — «Ну, некогда искать, возьми мой, да иди скорей». Запоходил и другу пуговицу в дверях оборвал, бросил. «Эх, черт подери! От часов медальвончик уронил». — «На, возьми мой, завтре переменимся». Он пошел, да в коридоре третью оборвал и бросил: «Ах, кольцо уронил». — «Ну, некогда искать, возьми моё, прислуги будут пахать, найдут». Солдат ушел, а принц явился, стучится под окном; прынцесса его не признала, взяла да облила его кислотой из лоханки, которой обмывались. В утрях прислуга стала пол пахать и нашла пуговицу солдацку, а потом и еще две нашла. А солдат в гостинице опять в первой номер выпросился, порсигар, медальвончик и кольцо положил на стол и сидит покуриват трубку, полон номер махорки напустил. Принцесса приежжат, засавыватся в номер и вон обратно в другой номер. Ждала, ждала принца, сегодня нету, не приежжат. Она посылат за ним слугу: «Что же он, взял невинность мою и не является до сей поры; смеяться стал?» Принц приходит, сели, розговаривают, глядит: у него порсигар свой, медальвончик свой, кольцо своё. «А где же мои веши, я вам вчера дала?» — «Хорошо вы мне вчера дали!» Она смекнула и к солдату побежала, посмотрела — на столе её вещи; она бац солдату в ноги: «Вы вчера были, вы мою невинность взяли, вы меня и обирайте». Вернулась к прынцу, поклонилась в пояс и говорит: «Так как по-вороньи жил, не умел владать, дак до свиданья». Вернулась к солдату и говорит: «Как ты меня будешь получать? Ты солдат простой, а я дочь принца». Дала солдату денег: «Открой здесь магазин и сделайся хорошим приежжим купцом». Солдат купил товаров и открыл магазин первый по городу и стал считаться первой русской купец. Пожил и приехал к прынцу сватаца; принцесса пожелала за него взамуж и вышла, и дал ей отец приданого двенадцеть кораблей, которые двенадцеть лет не были дома, всё плавали неизвестно где. Когда свадьбу стали играть, эти корабли возвратились. Солдат склал на эти корабли всё своё именье и уехал в Россию. Приехал домой, одел шинель и сделался таким же солдатом, и явился к государю, и дал рапорт. Государь спрашивает: «Женилса?» — «Женилса». И жену показал. Царь вздумал сбирать бал, чтобы все были чиновники и нижны чины, и пригласили трёх офицеров, которы шли да розговаривали о прынцессе. На балу сидели, пировали, вздумали россказывать сказки. Царь призывал солдата, он стал россказывать свою жись. (Повторяется подробно сначала, все как было.) Первый офицер, как дело дошло до него, кричит: «Врёт он». Царь говорит: «Не вашо дело, молчите». Так и второй, и третий офицер. Когда солдат сказал, что «Я бы на эти деньги женился», офицера и говорят: «Поспел бы ты жениться». А он и ответил: «Да я уж женился». И вывел жену. Все удивились, царь солдата вознаградил, произвёл хорошим офицером, а трех офицеров розжаловал и поставил нижними чинами: «Вы в России деньги здря проживаите».
(Слышал в море, рассказывал помор из Сумы.)
245
Вор Афоныга
В некотором царстве, в некотором государстве, именно в том, в котором мы живём, на гладком месте, как на бороне, стояло небольшое село. В селе жил старик со старухой, у них был одинакий сын, имя которого было Афоныга. Когда сын стал рости, подыматься, старик и говорит: «Што, старуха, будет у нас Афоныга большой, будет только годной водку пить да табак курить, — отдаём его на какое-нибудь ремесло учиться». И повёл сына. Навстречу идёт старик. «Куда сына повёл?» — «А повёл поучить божьего слова или чего-нибудь такого». — «Отдай мне, я его выучу, славного парня сделаю». Старик и отдал сына. Афоныга спрашивает: «А ты, дедушко, чему меня учить будешь?» — «Наперво буду учить воровать, можешь, нет эгзамен сдать». Стал учиться, на это грамота далась, через три года эгзамен сдал и к отцу на побывку поехал. «Поеду, попроведаю». Приехал домой, идёт по деревне и встречается со своим купцом. «Здраствуй, Афоныга». — «Здравствуй, барин». — «Ишь как тебя образовали, что немца сделали, куда с добром, а раньше был — пуста голова совсем. А чего тебя учили?» — «Меня учили воровать». Купец ужахнулса: «Как воровать?» — «Так, я эгзамен сдал». — «Что же ты можешь украсть?» — «Что близко лежит, то и украду». — «У меня конь за двенадцети замками, можь-ле украсть?» — «Сегодня ночью будет украден». Побились об залог о ста рублях. Барин воротился домой и наказывает своим казакам: «Вот, казаки, сегодня Афоныга придёт воровать коня, поберегите, близко не подпущайте к конюшны». Афоныга взял бочку водки купил, повёз, бочку против купца в грязи и завезил; лошадь повалилась, он и закричал, стал просить помочь. Козаки выскочили, все двенадцать человек, бочку не могли вытащить, он вино распечатал, пьяными всех напоил; выпили до улогу и повалились; он из карманов ключи вынял, розомнул коня, достал и угонил. Наутро купец стават, козаки спят в грязи рылом, и лошади нету.
[Афоныга после этого крадет у барина постель, деньги и барыню, так же, как это описано у Афанасьева и в этой же книге в записях Шахматова, Пришвина и моих. Потом грозит украсть барыню и выжить самого барина из дому. Барин откупается от вора за 1000 рублей. «Только ты меня не беспокой».]
246
Повар и графиня
В некотором царстве, в некотором государстве стоял дворец, в этом дворце жила прынцесса; была у ней кухарка да повар. Повару кухарка пондравилась, он к ей подскакивал, она его не приглашала. Раз она пожаловалась своей барыне, что «Меня Иван хочет обнасильничать». А бароня и говорит: «Ты раздразни его, скажи, штобы купил свинины, со свинины у меня заиграт плоть, тогда тебе могу дать». Он свинины купил, нажарил, наелись. Надо было ложиться спать, а кухарка ушла с бароней мытца в баню. Повар подождал, повалился спать и ночевал ночь один. В утрях стал, хозяйка его и задразнила: «Фу, как у вас на кухне свининой пахнёт». Повар хозяйки ничего не сказал, а на другой день смекнул,
что они в баню ходят не одны, с нима есть провожатой. Он и напросилса в следующую субботу баньщиком быть, а хозяйка бани и согласилась за сто рублей. Повар в субботу пришел, вымаралса в саже и поступил в баню; пришла графиня и кухарка, хозяйка и говорит, что у меня другой банщик, чорный арап. Когда они розделись, он их обоих в..., они для того в баню и ходили, чтобы с баньщиком сношение иметь. Вымылись в бане, пришли домой, и повар пришел домой. В утрях графиня встала, пришла в кухню и опять смеется: «Фу, как здесь свининой пахнёт». Он ей отвечат: «Да, у нас свининой пахнёт, да ведь и в бане-то хорошо моют». Графиня убежала, и переговариваются с куфаркой: «Его надо отказать, штобы он не знал, куда мы ходим». А в том городе таких прав не было, штобы без вины человека отказать, нужно было вину натти. Вот графиня убила своего попугая, бросила в помойну яму, пришла на куфню и говорит: «Вот што, повар, у меня потерялса попугай, найди его, а не найдёшь — я тебя ращитаю». Хорошо, повар пошел искать. Вышол в сад и видит, что графиня гуляет по саду с афицером; повар ей заметил и стал приследовать. Графиня ходила, ходила с афицером и села на лавочку; стали розговаривать, а повар подкралса незаметно и заполз под лавку, и слушает розговоры. Потом графиня выстала, одну ногу положила на траву (поставила), другу на лавку, офицер наклонилса ей меж ног смотреть. Смотрел, смотрел и говорит: «Фу, барына, у вас сколько там войсков, народу, городов, деревён, сёл и просёлков». А повар и говорит: «Барин, а барин, посмотри, нет ли там моего попугая». Барына испугалась и убежала домой; повар пришел домой, они его рощитали.