 |
| Рис. 31. Город Вытегра |
кову, близ оного погоста лежащую, где препроводил ночь у одного зажиточного крестьянина.
Сентября 14 дня поутру отправился верхом в город Вытегру через Вытегорский погост, от которого до города вниз по реке Вытегре считают семь верст. Погост оный лежит при реке Вытегре на весьма красивом месте; в нем две церкви – каменная и деревянная; через него идет большая Архангелогородская дорога, которая версты за две от города Вытегры отходит в сторону. На сем протяжении берега реки Вытегры сухи, ровны и для бечевника очень способны; в одном только месте между городом и погостом находится на реке сей порог, который невысок
[187]
и удобно расчистить его можно. Склоняющиеся к берегам реки косогоры усажены деревнями и окружены красивыми лесами.
Город Вытегра стоит на неровном месте и рекою разделен на две половины; в нем новая церковь, казначейская палатка, один купеческий дом и полотняная фабрика каменные, другая такая же фабрика деревянная, на обеих ткутся толстые полотна для парусов. Пряжу скупают заводчики около города Костромы. На одной из тех фабрик, принадлежащей тамошнему купцу Мартьянову, пряжи выходит в год до тысячи пудов; из каждого пуда оной выделывается кусок ревендука в 50 аршин. Льют также в Вытегре сальные свечи и отправляют оные в Петербург. Но всего важнее в сем городе пристань, возле которой строятся галиоты и спускаются в реку, которая возле пристани глубины имеет 8 1/2 футов, но против фабрики купца Рыборецкого в самом городе проходит луда, где глубины только 5 футов; далее становится река от часу глубже до самого устья, в 17 верстах от города отстоящего, так что глубины имеет до 18 футов и больше; в самом же устье глубина уменьшается и при втечении ее в Онежское озеро, на последнем форватере, глубины только 5 1/2 футов. В Вытегру с Бадожской пристани, что на реке Ковже, впадающей в Бело озеро, привозят хлеб гужом и на Вытегорской пристани грузят оный в галиоты для отправления по Онежскому озеру в разные места.
Из Вытегры в тот же день возвратился я в Тудозеро к моему судну и на другой день при способном ветре выехал в Онежское озеро, которым до устья реки Вытегры считается 15 верст. Между сею рекою и Тудозером в небольшом отдалении от онежского берега лежит обширное Лужанд-озеро, в котором окольные жители бьют острогами больших щук и одному из рыбаков случилось наехать на такую щуку, которая чрезвычайной была величины и на спине у себя имела как бы некоторую корону, что заставило испугавшегося рыбака, бросив в нее острогу, тотчас
[188]
от нее удалиться. Поутру нашлось, что вместо короны сидел на щуке большой орел, вонзивший кохти свои в щуку, которая, будучи чрезмерно велика, его потопила.
От Тудозера онежский берег песчаный до устья Вытегры, которое также засыпано песком и так искривлено, что суда должны входить в оное возле самого берега и нередко случается, что они в темные ночи и в сильную погоду на стезю сию не попадают и некоторые из водоходов лишились тут судов и потеряли жизнь, как доказывают стоящие при устье кресты, которые обыкновенно в память утопших поставляются.
За устьем Вытегры следует длинный наволок, называемый Петропавловским Носом по церкви Петра и Павла, которая осталась после бывшего тут монастыря. На оном носу растет крупный лес и по большей части осинник; самый же край сего носа усыпан булыжником. За Петропавловским Носом лежит на берегу маленькая деревушка Голяшй; за сею следует деревня Кюр-шава, от которой лежащие в конце озера селения и втекающие в оное реки суть следующие: в одной версте от Кюршавы деревня Ежина, за ней в 2 верстах Боровской Нос, от которого в 10 верстах устье реки Мегры, из Мегр-озера вытекающей, на которой верстах в 10 от устья в Мегорском погосте строятся галиоты и по Мегре весною без груза спускаются в Онежское озеро; с грузом же они в нее не входят. На сей реке в упомянутом погосте находится запущенный железоплавиленный завод французов Баралла, Фулона и Шанония. От устья Мегры верстах в трех втекает в Онегу река Новая, за которою выдается в озеро Новый нос; от сего носа через кенду (песчаный бор) в близком расстоянии от Онеги лежит Кедринское озеро длиною версты в две, из которого для рыбной ловли проведены в Онегу копани. Наконец следует река Ошта, на которой лежит Оштинский погост, где также строятся галиоты, кои выходят из нее без груза, ибо в устье глубины только 4 1/2 фута. От Ошты до Свирского Устья кроме рыбачьих избушек нет
[189]
больше никаких селений. От Свирского Устья начал я сие описание, которое им же и оканчиваю, присовокупляя последнее примечание об Онежском озере, что в нем тюленей нет и никогда не видывали, хотя оно посредством реки Свири и сообщается с Ладожским озером, в котором тюлени водятся, но Свирью в Онегу не заходят.
Из Онежского озера выехал я обратно в реку Свирь. Свирью выехал в Ладожское озеро, .по которому от Свири до Волхова через 80 верст, нигде не останавливаясь по причине позднего осеннего времени, 23 сентября приехал в Новую Ладогу, где против устья Волхова сентября 24 дня, сделав опыты с маслом над волнением Ладожского озера, отправился Ладожским каналом в Шлиссельбург и 26 сентября 1785 года возвратился в С.-Петербург. О действии масла над волнением воды присовокупляю здесь следующее рассуждение.
Аристотель, Плиний и Плутарх написали, что масло укрощает морские волны и что в их времена водолазы брали оное в рот, чтоб выбрызгивать в море. Г. Гилфред-Лавсон, служивший долгое время в гибралтарском войске, уверяет, что гибралтарские рыбаки обыкновенно льют на море несколько масла, чтоб, укротя его волнение, можно было видеть устриц на дне лежащих; то же самое делают и в других частях испанского берега. В наши времена приметили еще мореходцы, что след корабля, недавно салом вымазанного, гораздо меньше волнует воду, нежели стезя такого судна, которое давно не было мазано. Г. Пен-нант объявляет другое наблюдение, сделанное тюленьими промышленниками в Шотландии, а именно, когда звери сии едят очень жирную рыбу, что удобно делают они на дне моря, будучи совершенно земноводные животные, то приметно бывает, что море на поверхности отменную имеет там тишину и по тому промышленники узнают, что в тех местах тюленям быть должно. Кавалер Прингль, будучи в Шотландии, слышал, что китовые промышленники узнают издалека, где находятся станицы сельдей, потому что вода в тех местах бывает тиха и гладка по причине масле-
[190]
ных или жирных частиц, которые из оных рыбок выходят испарением. Итак, Плиний еще раз будет оправдан. Ежели объявленные наблюдения суть верны и справедливы, то можно поверить и другому гораздо чуднейшему явлению, о котором говорил Плиний: писатель сей уверяет также, что буря укрощается, ежели бросишь на воздух несколько уксусу. Но что он сказал о масле, то подтверждают, во-первых, наблюдения доктора Франклина, из письма которого сообщим мы здесь перечень.
«В 1757 году, – говорит он, – находился я на море посреди флота, состоявшего из девяноста кораблей, назначенных против Люисбурга, и приметил, что колыхание воды под двумя кораблями было гладко и тихо, а под другими в самое то время вода очень волновалась от сильного ветра. Не зная, чему приписать сие различие, сказал я о том капитану и спросил, что он о сем думает. Без сумнения повара, отвечал он мне, лили жирные помои в збеги (бортовые отверстия) и от того бока сих судов несколько позасалилисъ. Решение его сперва меня не удовольствовало, но, подумав, вспомнил я то, что о самом сем сказал Плиний; и так решился при первом случае изведать опытами действие масла над водою. В 1762 году ездил я еще морем и в первый раз приметил тишину, которую производило масло на воде колышущейся в стеклянной лампаде, которую привесил я к потолку капитанской каюты. Явление сие наблюдал я беспрестанно и старался открыть тому причину. Один старый морской капитан сказал мне, что сие происходит от свойства масла, которое делает воду гладкою, когда ево на нее нальешь; к сему присовокупил он, что жители Бермудских островов в Северной Америке употребляют сие средство для багренья рыбы, которую не могут видеть, когда поверхность моря от ветра колеблется. Он сказал мне еще, что когда лиссабонские рыбаки хотят с моря забираться в реку Таг, то ежели очень сильный взводень [Волнение, после ветра продолжающееся] на
[191]
обмелевшем устье заставляет их опасаться, чтоб волнами не залило их судов, выливают они в море одну или две бутылки масла, что укрощает волнение и доставляет им безопасный проезд; слышал я также, что когда водолазы в Средиземном море работают под водою и поелику солнечный свет, преломляем будучи множеством маленьких волн, доходит до них уже очень слаб, то выпускают они изо рта с поры на пору понемногу масла, которое, поднимаясь к поверхности, делает ее гладкою и дает свету доходить до них прямее. Я однажды сделал сей опыт на пруде Клафантском; ветер поднимал тогда на поверхности большие валики, я вылил на них часть масла из маленькой бутылки и увидел, что масло сие с удивительною скоростию распространилось по поверхности воды, однако волн оно не загладило, потому что сперва выплеснул я оное от берега под ветер, где волны были крупнее, и ветер выкидывал масло на берег. Потом зашел я со стороны ветра, откуда волны начали подниматься, вылил там ложку масла, и оно тотчас на большом пространстве произвело тишину, которая постепенно до тех пор распростиралась, пока не достигла до берега под ветром лежащего, и вскоре вся оная часть пруда, обширностию около полудесятины, сделалась гладка как стекло».
В подтверждение наблюдений г. Франклина присовокуплю я теперь собственный мой опыт, который делал я с маслом пред устьем реки Волхова на Ладожском озере. В то время волны на озере были невелики, и я для того больше избрал такую пору, чтоб удобнее было приметить явления, какие от льняного масла на воде оказаться могут. Из устья реки Волхова выехал я в озеро нарочито далеко и, кинув якорь, остановился на месте. С носу судна выливал я против волн масло, которого имел с собой сорок один фунт и которое с недолгой перемешкою вылито было на воду в четыре раза. Маслом сим покрылось довольно великое пространство воды, так что судно мое, которое длиною было с лишком в три сажени, на оном пространстве установиться
[192]
могло. Все место, маслом покрытое, сделалось гладко и чисто как зеркало, а хотя находившие издали волны под маслом и отдавались, но они были невысоки и поверхности не пестрили. Сравнивая низкость сих волн с возвышением других, которые маслом не были покрыты, казалось, как будто бы воду под маслом давила какая-нибудь тяжесть или связывала некоторая сила, ибо волнение воды не только не разрывало масленой поверхности, но и не делало на ней никаких рябин или пестроты, а только тихо подвигало ее в ту сторону, куда ветер гнал воду. Когда масло далеко от моего судна уплыло, то, пока можно было его видеть, поверхность воды им покрытая приметно отличалась своею гладкостию среди целого озера. Во время сего опыта казалось мне, что самое волнение воды способствовало к совокуплению вылитого масла в одно плесо, сталкивая или содвигая масленые звездочки одне с другими, ибо вылитое на воду в разные приемы масло в короткое время все сошлось в одно место и составило как бы некоторое покрывало, которого волнующаяся вода разорвать не могла, не имея с маслом никакого сродства или способности смешиваться. Из сего опыта заключил я, что употребление масла в опасных морских случаях действительно может быть полезно.
Между тем как мы еще с маслом над водою делаем опыты, может быть многие из мореходцев средством сим уже и пользуются, но не сообщают свету своих наблюдений. Ибо при всем том есть достоверные известия, что некоторые мореходцы средство сие с пользою употребляли. Г. Тетгагель писал из Батавии (генваря 15 дня 1770 года) к графу Бентинку, что Голландская компания должна спасением одного из ее кораблей знатному количеству масла, вылитого на море во время бури близ островов Павлуса и Амстердама. Архангелогородским мореходцам, которые ежегодно ездят по Северному окиану на Шпицберген 'и на Новую Землю, с давних времен известно, что самые жестокие волны от масла укрощаются, и у них взошло в обыкновение, чтоб
[193]
от сильных морских валов отливаться тресковым и ворванным салом, которое из тюленьего, моржового и других морских зверей жиру вытапливается. На такой конец держат они сало в котлах поверх судна и во время жестоких бурь плещут оным из ковшика на воду, отчего валы вдруг усмиряются и плесков более не делают. Явление сие описывают некоторые, сравнивая плеск масла на морской вал с ударом, о стеклянную утварь сделанным, от которого она распадается; так, говорят, и морские волны от брошенного на них сала как бы расшибаются. Другие из них привязывают по сторонам судна кожаные мешочки, салом наполненные, которые прикрепляют к судну наискось и в горле завязывают не очень плотно, чтоб сало из них на воду помаленьку вытекать могло; сказывают, что и сей также способ в опасных случаях много помогает.
Из вышеобъявленных явлений, которые производит масло, на воду вылитое, можно некоторым образом заключать и о причинах, для чего плескание волн от масла укрощается. Первым явления сего основанием кажется быть противоборство масленых и водяных частиц или взаимное их между собою отражение, которое делает, что масло с водою не только не мешается, но и нимало не вдается и не проницает в существо воды, а распростирается по ее поверхности, потому широко по воде оно и расходится. Разлившееся таким образом масло держится в одном плесе, по цепкости частиц оное составляющих и потому, что от союза с водой отвращается. И так закрывает оно воду от действия ветра, который, упираясь в масло, проходит по нем скользко, а проходя, придавливает и прижимает оное к воде своею упругостию; потому самый ветер препятствует волноваться воде под маслом. .Думать надобно, что и масло, подвигаемо будучи силою ветра, скользит по поверхности воды и, переменяя место, укрощает брызги валов ему встречающихся.
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] ...поднялся я на судне... – Как следует из дальнейшего текста «Путешествия», основным средством передвижения по озеру Озерецковскому служила сойма – примитивное парусное судно небольших размеров, каким обычно пользовались ладожские рыбаки. Озерецковский сообщает размеры своей соймы: «с лишком в три сажени», т. е. около 7 метров. «Судя по конструкции сойм и способу постройки, – указывал крупнейший специалист по истории отечественного судостроения Н. Боголюбов, – можно предполагать, что они принадлежат к отдаленной древности, когда искусство судостроения было далеко назетейливым и над приданием этому судну порядочных мореходных качеств работала природная сметливость местных прибрежных жителей».
[2] Ладожский канал. – В 80-х годах XVIII века функционировала только западная часть Старо-Ладожского канала протяженностью 104 версты, прорытая в 30-х годах между устьем Волхова и истоком Невы «для отвращения опасности судового хода» по озеру. Ширина канала составляла 10, глубина 2,25 сажени. Уровень воды в канале был на 2 метра выше, нежели в озере, и поддерживался при помощи шлюзов. Питание канала осуществлялось из рек – южных притоков Ладоги и из специально построенных водоемов. По всей трассе канала были установлены каменные верстовые столбы. Навигация продолжалась от 165 до 205 дней.
[3] Ценовка – род ткани.
[4] Финляндия; – Во время путешествия Н. Я. Озерецковского Финляндия входила в состав Швеции. В состав России вошла 24 года спустя – в 1809 году.
[5] Чухонец – согласно «Толковому словарю живого великорусского языка» В. Даля, «петербургское прозвание пригородных финнов».
[6] Галиот – парусное озерно-морское судно, первоначально сконструированное в Голландии. Озабоченный развитием отечественного торгового мореплавания, Петр I в 1714 году специальным указом повелел, чтобы на верфях Русского Севера «делали морские суда галиоты». С этого времени этот тип преимущественно грузового («ластового») судна вошел в практику русского судостроения. Галиот имел длину до
[195]
30 – 50 метров, полные обводы корпуса и небольшую осадку. Его парусное вооружение состояло из грот-мачты с прямыми парусами и бизани с косым парусом. Грузоподъемность обычно составляла около 100 тонн. Галиоты использовались для каботажного плавания в Белом, Баренцевом и Балтийском морях, а также на Ладожском и Онежском озерах.
[7] Романовна – речное судно, использовалось, в частности, для перевозки леса.
[8] Подвязной лес – лес, идущий на подвязку, наставку столбов при строительстве.
[9] ...дрова березовые однополенные и еловые четырехполенные. – Длина одного полена считалась в три четверти сажени. Могли быть дрова одно-двух-трех- и т. д. поленные.
[10] Вольное экономическое общество. – Учреждено в 1765 году в Петербурге в качестве первого в России экономического общества в целях «распространения в государстве полезных для земледелия и промышленности сведений». В XVIII – начале XIX века сыграло значительную роль в экономической и культурной жизни страны. С 1766 года периодически издавало свои труды, а также статистико-географи-ческие исследования. В деятельности общества участвовали многие видные русские ученые.
[11] Ижора, ижорцы – народ финской группы, населявший Ижорскую землю.
[12] Кулишки – лесные поляны, расчищенные под пашню.
[13] Матица, мотка, мотня – средняя часть невода в виде мешка, куда попадает рыба при ловле.
[14] Прасол – скупщик мяса, рыбы и других сельскохозяйственных продуктов.
[15] Водовик – небольшое судно, чаще употреблявшееся для подвозки наливаемой в его емкости воды к судам больших размеров.
[16] Рипукса – вид сига.
[17] Плавающие по Ладожскому озеру... россияне обыкли называть главные ветры русскими наименованиями, кои почти те же самые, какие в употреблении у всех наших поморцов, около Белого моря и по берегам Северного окиана живущих. – Это представление Озерецковского объясняется тем, что побережье Ледовитого океана он посетил ранее берегов Ладоги. Там он и познакомился с народными наименованиями «ветров» – румбов компаса. Фактически же названия румбов поморского компаса изначально сложились именно у ладожан, выходцев из Новгорода, а отсюда, по мере продвижения в Двинскую землю и в Поморье, получили и там свое хождение. При этом ладожская терминология претерпела на севере некоторые изменения.
[18] Гофман Петр (даты жизни неизвестны) – один из первых отечественных ботаников, профессор и доктор Петербургской Академии наук. Его основной труд «Собрание любопытства достойных предметов из царства произрастений, содержащее в себе изображения главнейших целительных и домоводственных прозябений, с описанием о родине, качествах, действии и употреблении оных» (1803). Издание сопро-
[196]
вождалось цветными (раскрашенными от руки) рисунками растений. Большая часть экземпляров книги погибла при пожаре Москвы в 1812 году, а сохранившиеся представляют большую библиографическую редкость.
Интересно, что после выхода в отставку Гофман жил в селе Носкове Дмитровского уезда Московской губернии, т. е. в непосредственной близости от села Озерецкого – родины Н. Я. Озерецковского.
[19] Коневский (Коневецкий) монастырь – основан в 1393 году иноком Арсением, который, согласно легенде, принес сюда с горы Афон икону божьей матери. Сохранившиеся до наших дней постройки (колокольня, каменный собор, две небольшие церкви и часовни) – все XIX века.
[20] Кексголъм – ныне г. Приозерск – районный центр одноименного района Ленинградской области – древний город Корела. Возник в конце XIII – начале XIV века как город русских и карельских поселенцев и являлся административным и культурным центром на Карельском перешейке. Ко времени путешествия Н. Я. Озерецковского Кексгольм еще сохранял роль стратегически важного пункта на границе между Россией и Швецией, но экономическое значение города было невелико.
[21] ...походил на течу лапландских пеструшек... – Лапландская пеструшка или норвежский лемминг – мелкий грызун из подсемейства полевок. Ассоциация с течей лапландских пеструшек возникла у Озерецковского в связи с личными наблюдениями этого явления. В «Описании Колы и Астрахани» он вспоминал, как пеструшки «изнутри Лапландии приходят к морским берегам, пускаются плыть морем, в котором наибольшая часть потопает, а некоторым удается достигнуть до островов, на которых и остаются. Ко времени течи в самую Колу приходят из тьмы и в великом сообществе спутниц до того бывают смелы, что грызутся, когда в дороге сделает им кто-нибудь помешательство».
[22] Валаамский монастырь – возник не позднее XIV века. В настоящее время на острове Валаам создается историко-архитектурный и природный музей-заповедник.
[23] Сердоболъ – ныне г. Сортавала Карельской АССР – основан в 1617 году и с тех пор играл значительную роль в качестве порта, связывавшего южную Карелию с Балтикой, а также торгового центра, где происходили ярмарки пушнины и домашнего скота.
[24] Алопеус Самуил (1720 – 1794) – пастор в г. Сердоболе, затем – старший пастор южной Карелии. Окончил академическую гимназию в г. Або (Турку), после 1755 года направлен в Сердоболь. Проявил большой интерес к естественным наукам, в особенности к геологии. Его наблюдения охватили обширные территории Карелии, в том числе окрестности Петрозаводска, ему приписывается, в частности, открытие в 1765 году месторождения мрамора в районе Рускеала. Его книга «Краткое описание мраморных и других каменных ломок, гор и каменных пород, находящихся в Российской Карелии», написанная на немецком языке, одновременно была переведена на русский язык. Содержание труда шире загла-
[197]
вия. Он посвящен характеристике природы южной Карелии в целом, ее водам, описанию островов Ладоги и т. д. Алопеусу принадлежит также статья «Воды, находящиеся в Карелии» в «Трудах Вольного экономического общества». По существу, сочинения Алопеуса являются первыми исследованиями в области краеведения в Карелии. Умер и похоронен в Сортавале.
[25] Александро-Свирский монастырь – основан в 1487 году на правом берегу Свири местным уроженцем, выходцем из приладожского села Мандеры Александром Свирским (1449 – 1533). Приняв постриг в Валаамском монастыре и изучив там грамоту, он долгое время пребывал в отшельничестве на' острове Святом, к северу от Валаама. С его пребыванием там связывается ряд примечательных мест: пещера Александра Свирского, выкопанная им для себя могила, скит Александра Свирского.
Монастырь приобрел значительную известность и по распоряжению Василия III здесь были построены две каменные церкви. Помимо широко поставленного хозяйства монастырь известен прекрасными образцами книгописания и иконописи. Ему принадлежит приоритет в распространении на севере мелкой пластики – литых медных украшенных эмалью иконок, крестов и т. д.
[26] По новому городовому положению... – 21 апреля 1785 года было издано новое городовое положение или «Грамота на права и выгоды городов Российской империи», по которой городскими обывателями признавались «все те, кои в том городе или старожилы, или родились, или поселились, или домы, или иное строение, или места, или землю имеют, или в гильдии или в цех записаны, или службу городскую исправляли, или в оклад записаны и по тому городу носят службу или тягость».
[27] Торица или спергула – однолетнее сорное растение, обычно встречается в посевах, около жилья и по окраинам дорог.
[28] Закол – перегородка из дерева (камня), сооружаемая поперек реки или в вершине залива для ловли рыбы.
[29] Экономическая деревня (село) – деревня, в которой жили так называемые экономические крестьяне, т. е. бывшие монастырские крестьяне, переданные в 1764 году под управление Коллегии экономии. В 1786 году перешли в ведение местных органов (казенных палат).
[30] Пинк, прам – парусные коммерческие суда типа барка грузоподъемностью около 200 тонн.
[31] Государственная деревня – деревня, в которой жили государственные крестьяне – крестьяне, находившиеся в крепостной зависимости непосредственно от государства. Они жили на казенных землях, платили казне денежный оброк, подчинялись управлению государственных органов и считались лично свободными.
[32] Потесь – правильное весло, вытесанное из бревна. Потеси навешивались на вертикальные штыри на носу и корме барки с перевесом в воду. Ими правили вместо руля.
[198]
[33] Земляные яблоки. – Так еще во времена Озерецковского называли картофель.
[34] Маймисты – бытовавшее тогда прозвище ингерманланд-цев (от финского эн муйста – не знаю, не понимаю).
[35] Госпожинки – двухнедельный пост перед христианским праздником Успения богородицы, который отмечался 15 августа.
[36] Доншкот или доншкоут – парусное судно местной ладожской постройки длиной 11 – 14 и шириной 2,8 – 3,4 сажени грузоподъемностью до 200 тонн, имело команду в 3 – 5 человек.
[37] Суровские товары – шелковые или хлопчатобумажные ткани.
[38] Уклад – сталь, получаемая путем ковки из железных криц.
[39] ...до гор Поясных... – т. е. до Уральских гор.
[40] Татищев Василий Никитич (1686 – 1750) – русский государственный деятель и историк. Первый ввел в научный оборот текст Русской Правды, ему принадлежит и первый научный обобщающий труд по отечественной истории – «История Российская с самых древнейших времен» (кн. 1 – 4, 1768-1784; кн. 5, 1848).
[41] ...славу соединения их предоставил времени... царствования Великой Екатерины... – Канал, соединивший Волгу и Балтийское море – Мариинский – был построен уже при Александре I.
[42] Фламское полотно – сорт льняного полотна.
[43] Лопские или Лапландские погосты – собирательное название погостов северной Карелии, на территории которых некогда жили саамы (лопь). К описываемому времени здесь жили в основном карелы.
[44] Амиант – разновидность горной породы серпентинита, вид асбеста или горного льна – мягкий волокнистый камень.
[45] Друза – форма природного кристаллического минерального агрегата. Представляет собой совокупность свободных кристаллов, наросших одним концом на стенки трещин или замкнутых пустот в горных породах.
[46] Геннин (де Геннин) Виллим Иванович (Георг Вильгельм) (1676 – 1750) – инженер, военный и административный деятель. Родился в Голландии. Был принят на русскую службу в 1697 году во время пребывания в Голландии Петра I. В 1713 – 1722 годах комендант Олонца и начальник Олонецких заводов. С 1722 года – управляющий горными заводами Урала.
[47] Бергмейстер, гиттенфервалътер, маркшейдер, берггеш-ворен, унтер-штейгер, шихтмейстер – звания горных чиновников.
[48] ... серого гяасъерца с медною зеленью флец... – Гласъерц (гласэрц) – стекловатая руда; флец – слой, пласт.
[49] Иготь – ручная ступа.
[50] Даниловский монастырь – основная цитадель старообрядчества на Русском Севере. Первые полстолетия деятельности общежительства описаны настоятелем монастыря,
[199]
крестьянином Шуйского Погоста Иваном Филипповым: «История о зачале Выговской пустыни, како зачася, и в коих летах, и от каковых жителей населися, и в ней о зачале двух обителей и разных скитов».
Со временем монастырское хозяйство необычайно разрослось, оно охватывало до 30 селений, в которых жило более 17 тысяч человек. Значителен вклад Даниловского монастыря в народную культуру Русского Севера: в нем были мастерские иконописи, переписки и оформления книг, изготовления церковной утвари. Монастырь был ликвидирован в 50-х годах прошлого столетия.
[51] Муромский монастырь – основан в XIV или в начале XV века и сыграл заметную роль на начальном этапе освоения края. История основания монастыря освещена в интересном литературном памятнике – «Повести о Муромском острове». Там рассказывается, что инок Лазарь «родом из славного града Рима», находившийся при дворе новгородского архиепископа Василия, направился «на северную сторону близ окиана-моря», на озеро Онего. На Муромском острове он построил «малую хижу». Однако жившие вокруг «лопляне и чудь, страшивые сыроядцы», всячески докучали Лазарю: поджигали его жилище, пытались убить. Победа осталась за Лазарем. С помощью других иноков он построил церковь Во имя воскрешения Лазаря, затем получил из Новгорода дарственную грамоту на земли: «на Онеге озере остров Мучь со всею землею, и озеро Муромское, и около озера речки и островки, и в сих воды, и ловища, и перевесища... и сенные покосы». Некоторые исследователи ставят под сомнение древность этого произведения, считая его сравнительно поздним (XVII век), созданным в целях прославления монастыря.