В настоящее время трансепт с апсидой-алтарем, приходящиеся над пещерой Рождества Христова и имеющие несколько приподнятый над общим основанием деревянный пол, отделены от остального пространства базилики невысокой деревянной перегородкой, в которой проделаны три входные двери, из среднего и крайних боковых нефов. Трансепт и алтарная апсида и составляют в настоящее время храм в собственном смысле этого слова, а нефы, или корабли, базилики, отделенные упомянутой перегородкой, появившейся лишь в 1843 году, в обычное время исполняют роль двора: это место отдыха горожан, скрывающихся сюда, под своды древнего храма, от жгучих лучей солнца, чтобы отдохнуть и поболтать с приятелями; иногда нефы базилики служили даже казармой для солдат, загонами для скота и т.п. Только в праздник Рождества Христова, когда в Вифлееме бывает огромное стечение богомольцев и внутренняя литания совершается по всему храму, эти нефы, или корабли, вифлеемской базилики исполняют свое прямое назначение - служат местом молитвы христиан. Даже в канун Рождества Христова, когда совершается в присутствии патриарха литургия с вечерней, можно видеть здесь целую толпу местных ребятишек, играющих в мяч и бегающих взапуски с визгом и веселыми криками, которые смешиваются со звуками церковных песнопений.
Алтарь (восточная апсида) отделяется от храма невысоким деревянным резным иконостасом позднейшего происхождения, с Распятием наверху. Живопись в иконостасе современная.
У самой перегородки, отделяющей трансепт от нефов, с левой стороны базилики, для чтения Евангелия и произнесения проповедей устроен высокий амвон с витой лестницей к нему. С правой стороны за троном архиерея находится вертеп Рождества Христова, имеющий входы с севера и юга, со спусками вниз по мраморным лестницам. Длина вертепа около 37 футов, ширина около 8 футов, а высота – 7 футов, следовательно, размеры этого достопоклоняемого места весьма незначительны. Стены вертепа ныне задрапированы гобеленами ярко-багрового цвета, а пол устлан плитами из белого мрамора.
При спуске в пещеру по южной лестнице, на восток, в углублении находится место Рождества Христова, покрытое мрамором и обложенное серебром в виде звезды, с надписью на латинском языке: «Hie de Virgine Maria Jesus Christus natus est. 1717», – т.е.: «Здесь от Девы Марии родился Иисус Христос. 1717». Над этим местом устроен мраморный навес, верхняя доска которого служит престолом для православных и армян, а внутри его неугасимо горят многочисленные лампады – плод усердия разных христианских народов из почтения к данному месту. В южной части пещеры стоят ясли Спасителя, представляющие мраморный полированный ящик небольших размеров. Над ними также горят лампады. Близ святых яслей устроен католиками престол «трех королей», т.е. волхвов, которые приходили поклониться новорожденному Спасителю. С закоптелого потолка вертепа спускается множество лампад различной величины и ценности, возжигаемые при богослужениях в торжественных случаях.
При описании вифлеемской базилики заслуживает упоминания пристройка с правой стороны алтарной апсиды, служившая в древнее время сосудохранительницей, а ныне превращенная в крещальню. В дневнее время для крещения оглашенных при вифлеемской базилике, очевидно, не было отдельных помещений, и крещение совершалось в мраморной, красноватого цвета, крестильнице в виде чана, довольно обширных размеров, стоящей ныне в правом нефе базилики в полном забвении.
Стены базилики когда-то блистали превосходными мозаическими изображениями христианских праздников и отдельных святых, но большинство этих изображений ныне испорчено и осыпалось. Более или менее удовлетворительно сохранились в трансепте мозаики: Божия Матерь с ангелами, Иоанн Предтеча, Иоанн Златоуст, Вход Господень в Иерусалим и Осязание св. апостола Фомы. В нефах уцелели шесть ангелов. Мозаика эта относится, по сохранившейся надписи, ко времени между 1162– 1173 годов и сделана на иждивение императора Мануила Комнена неким художником Ефремом. Еще менее сохранилось памятников фресковой живописи, которой были украшены колонны и стены нефов базилики. С трудом великим можно различить на колоннах несколько полуистертых ликов преподобных отцов...
В десять с половиной часов вечера с высокой новой колокольни вифлеемского храма, устроенной на средства русских паломников, раздается звон ко всенощному бдению. Звон одиночного колокола скоро сменяется трезвоном «во вся тяжкая», возвещающим богомольцам, что к богослужению шествует сам патриарх Святого Града со своим синодом.
Патриарх, вступив в крещальню, облачается здесь в мантию, берет в руки крест и, при пении тропаря праздника, выходит в базилику и занимает свое место в троне среди храма, предварительно благословив народ святым крестом.
Богомольцы самых разных национальностей переполняют не только трансепт храма, но и все нефы базилики, в другое время обыкновенно пустующие, а некоторые принуждены бывают стоять даже во дворе.
Вся базилика блещет огнями, горящими в многочисленных лампадах, люстрах и разноцветных стаканчиках, развешанных на веревках по разным ее направлениям.
Начало всенощного бдения, которое называется на языке местного клира «утреней», до кафизм совершается таким образом. Вначале служат полунощницу, на которой выпевают вполне все стихиры литии и на стиховне, оставленные на вечернем богослужении. За полунощницей следует утреня с чтением Царских псалмов и шестопсалмия, которое исполняет в троне патриарх. После кафизм, при пении полиелея, называемого в нотных книгах греческой Церкви начальными словами стиха из псалма «Раби Господа», священники и диаконы, получив предварительно благословение патриарха, облачаются в священные одежды. Затем сходит с трона и патриарх, идет в алтарь и надевает на себя полное архиерейское облачение. То же самое делают и прочие архиереи, участвующие в совершении этого богослужения. При окончании полиелея все священники и диаконы, с зажженными свечами в руках, выходят из алтаря и становятся в два ряда от Царских дверей вплоть до южного входа в пещеру Рождества Христова. Затем, когда окончено пение полиелея, патриарх в сопровождении архиереев медленно выходит из алтаря и поет «косно и сладкогласно» седален по полиелее, который по своему содержанию вполне соответствует празднику, месту и данному моменту в чине утреннего богослужения:
«Приидите, видим, верный, где родился Христос, последуем прочее, аможе идет звезда с волхвы, восточными цари; Егоже ангели поют непрестанно тамо, пастырие свиряют песнь достойную, слава в Вышних, глаголюще, днес в вертепе Рождшемуся от Девы и Богородцы в Вифлееме иудейстем».
Этот седален поется три раза.
Когда патриарх со всем духовенством спустится в пещеру Рождества Христова, то кадит сначала по девяти раз место Рождества Христова и Божественные ясли, а затем и весь вертеп, при этом два диакона со свечами идут впереди и два– позади него. В это время поются на глас 5-й величания наподобие «Жизнь во гробе полагается», состоящие из следующих стихов:
Величаем Тя, Живодавче Христе, и чтем святое
Рождество Твое, имже спасл ecu нас от истления.
Величаем Тя, Иисусе Царю, в яслех бессловесных возлегл ecu,
бессловесие человеческое испражняя.
Величаем Тя, Иисусе Боже, от Девы, яко смертный,
плоть восприял ecu, в вертепе рожденный Творец.
После этих величаний поются антифоны 4-го гласа, возглашается праздничный прокимен и патриарх читает Евангелие о Рождестве Спасителя, после которого благословляет народ трикирием.
Далее читается 50-й псалом, поются стихи, положенные по чину, стихира евангельская, произносится диаконом молитва «Спаси, Боже», а другим диаконом – сугубая ектенья за всех православных христиан, патриарха, императора, императрицу и наследника России, короля, королевы, наследника и его супруги Греческих, короля, королевы и наследника Румынских, короля и наследника Сербских, князя, княгини и наследника Черногорских, за архиереев и духовенство, за всех православных христиан и поклонников, епитропов (попечителей.) и жертвователей святой богоявленной пещеры Рождества Христова.
Заключив эту ектенью возгласом «Услыши ны, Боже», патриарх, при пении полной катавасии праздника, всех девяти песней, и особых величаний, через северный вход выходит из вертепа в храм со всем духовенством и совершает в базилике внутреннюю литанию.
Патриарший кавасы в расшитых золотом одеждах, держа в руках массивные булавы с серебряными набалдашниками, расчищают путь для процессии, затем идут мальчики в белых стихарях с крестом, хоругвями, рипидами и свечами по бокам, за ними певцы, потом следуют в два ряда священники, архимандриты и архиереи, далее – диаконы с кадильницами, непрерывно совершая каждение перед патриархом. Шествие замыкают чины русского консульства с почетными гостями, в блестящих мундирах, окруженные кавасами, и греческий консул со своей свитой. Литания из пещеры направляется через северные двери по северному боковому нефу базилики, поворачивая на запад, вступает в южный боковой неф и через южные двери в самый храм, а оттуда через северные двери снова в северный неф базилики и т.д. Таким образом, литания трижды проходит по базилике, переполненной множеством богомольцев, стоящих с зажженными свечами в руках. Патриарх святым крестом благословляет народ направо и налево. После третьего обхождения литании вступает уже в средний широкий неф и останавливается на большом ковре, разостланном посредине его. Патриарх, став на этот ковер, произносит сугубую ектенью за всех православных христиан, за царствующие дома православных государств, за клир своей Церкви, за поклонников, покровителей и жертвователей святых мест и, в частности, пещеры Рождества Христова и, после заключительного возгласа, со всеми участвовавшими в совершении литании вступает через средние двери в самый храм и направляется внутрь алтаря. Здесь все снимают с себя священные облачения. Патриарх и некоторые архиереи через крещальню удаляются из храма для временного отдыха.
В отсутствие патриарх место его в троне занимает один из старейших архиереев. Оба лика начинают пение канона праздника на греческом и арабском языках попеременно.
Ектеньи и возгласы на каноне произносятся иногда и по-славянски.
Епископ-игумен, в управлении которого находится вифлеемская церковь, взяв антиминс и священные сосуды, спускается в вертеп и здесь на престоле над местом Рождества Христова совершает литургию.
Поют эту литургию всю по-славянски наши русские богомолки, в громадном количестве собирающиеся на праздник в вертеп Вифлеемский.
Вифлеемское рождественское богослужение совершается обыкновенно на непонятных языках – греческом и арабском, и, несмотря на торжественность и величественность его, наши поклонники в большей своей части остаются все время холодными безучастными зрителями пышных церемоний и литаний и совершенно перерождаются за этой литургией, неоднократно повторяя общим хором чудные слова тропаря праздника: «Рождество Твое, Христе Боже наш», – перед самым местом празднуемого события. Лица всех сияют в это время неземной радостью, и сердца переполняются восторгом.
На литургии в вертепе возгласы, ектеньи в большей своей части, Апостол и Евангелие слышат наши богомольцы уже на славянском языке, так как для этого в служении здесь принимают участие священнослужители, владеющие этим языком, или даже паломники – русские священники.
При окончании канона патриарх снова появляется в храме, занимает место в троне и, при пении клира, благословив народ, начинает петь вторично все девять песней катавасии, а потом принимает участие и в пении стихир хвалитных. Последнюю стихиру на «Слава» («Днесь Христос в Вифлееме рождается от Девы») поет сладкогласный певец, который для сего выходит за солею перед Царские двери. Стихира эта поется трижды: первый и последний раз по-гречески, а второй – по-арабски.
После великого славословия, которое исполняется по клиросам, патриарх выходит на середину храма к заранее приготовленной для него кафедре и здесь облачается. Все священники на возглас протодиакона «Иереи, изыдите» выходят из алтаря в полном облачении; они несут на блюдах принадлежности патриаршего облачения и подают их по очереди патриарху, а диаконы помогают ему облачаться.
Певцы в это время поют праздничные стихиры. Протодиакон снова возглашает: «Архиереи, изыдите». Из алтаря выходят епископы-синодалы, в клобуках, с Архиератиконами в руках, и, поклонившись патриарху, становятся в ряды с пресвитерами.
По облачении патриарха и произнесении протодиаконом: «Тако да просветится свет твой пред человека», – патриарх благословляет народ дикирием и трикирием и молится перед началом литургии, которая совершается обычным, принятым для архиерейского священнослужения порядком. За литургией, совершаемой патриархом, все поется и читается на языках греческом и арабском, на славянском же языке произносятся только некоторые ектеньи и возгласы и читаются Апостол и Евангелие.
Евангелие на разных языках читается с разделениями по частям таким образом: патриарх у престола – по-гречески, русский архимандрит, если он участвует в богослужении, или архиерей, знающий славянский язык, – в Царских дверях, архиерей или священник – по-арабски у трона патриаршего, в стасидии патриаршего наместника – архиерей на каком-нибудь из славянских наречий, и на амвоне протодиакон – снова по-гречески.
После каждого чтения диакон в алтаре делает три удара в звонок, и бывает звон на колокольне, как на Пасху.
Литургия оканчивается около четырех часов утра.
Из храма патриарх с архиереями, высшим духовенством, чинами русского и греческого консульств и почетными гостями направляется в трапезу для «розговин», а затем все расходятся по своим комнатам на отдых.
На улицах догорают пылавшие в течение ночи костры. Шум и суета постепенно затихают, так как пришлые богомольцы начинают мало-помалу покидать тесные и совершенно не приспособленные для подобных многолюдных стечений монастырские гостиничные приюты, обыкновенно в это время переполненные знатными посетителями.
Богомольцы-простецы должны в этот день ютиться или в базилике, или в открытых монастырских коридорах, «зоне не бе им места, – выражаясь языком евангелиста Луки, – во обители». И такое их бесприютное положение в этот светлый праздник тем более тяжело, что ночь вифлеемская накануне Рождества Христова по состоянию погоды далеко не соответствует нашему представлению о восточной теплой ночи, навеянному нам, главным образом, не вполне правильно понимаемым повествованием святого евангелиста Луки: «И пастырие беху в той же стране, бдяще и стрегуще стражу нощную о стаде своем». В Рождественскую ночь нередко дует холодный пронзительный ветер и идет с редкими перерывами обильный дождь. Теплая поддевка и барашковый полушубок – истинное благодеяние для нашего богомольца в эту ночь... Неудивительно поэтому, что многие паломники, из тех, что уже не в первый раз являются на богомолье в Вифлеем, несмотря на усталость от продолжительных служб, без отдыха, «еще сущей тьме», партиями спешат в Иерусалим в теплые русские подворья.
Другие, кое-как переждав мрак ночи, с рассветом обозревают принадлежащую католикам и находящуюся в соседстве с вертепом пещеру, где явился ангел праведному Иосифу во сне и повелел ему с Младенцем Иисусом бежать в Египет, пещеру святых младенцев, «избиенных от Ирода», гробницу блаженного Иеронима и его учениц святых Павлы и Евстохии и келью блаженного Иеронима (умер в 420) и торопливо покидают Вифлеем, спеша посетить «млечную пещеру», «долину пастырей» и небольшой колодезь, по-гречески кафизма (седалище), близ монастыря святого пророка Илии, – места, с которыми так или иначе связываются воспоминаемые святой Церковью события настоящего праздника.
«Млечная пещера» находится на восток от вифлеемской базилики, в 150-ти шагах. Пещера эта меловая, ограждена решетчатой дверью, с лестницей вниз из шестнадцати ступенек. Внутри она разделена на две части: в первом отделении устроен в 1871 году католический престол, а в другом в былое время в беспорядке валялись меловые осколки, известные в народе под именем «млека Богородицы», которыми запасались в достаточном количестве наши благочестивые богомолки. Ныне предприимчивые и корыстолюбивые обыватели Вифлеема сделали из этой пещеры источник довольно значительных доходов. Выделываемые из мнимого «млека» облатки сбываются ими в большом количестве нашим богомольцам, так как, по их убеждению, растворенные в воде частицы этого «млека» имеют будто бы целебную силу и помогают женщинам «при грудницах». Название свое пещера получила, несомненно, за свой белый цвет, подобный млеку, но фантазия благочестивых пилигримов связала с этой пещерой легенду, которая гласит, что здесь некоторое время скрывалась Матерь Божия с Богомладенцем Иисусом. Питая Спасителя млеком от Своих девственных персей, Пресвятая Дева якобы нечаянно брызнула каплей млека на стенку этой пещеры, которая с того времени и приняла свой настоящий «млечный» вид.
«Долина пастырей», известная у паломников под трогательным названием «Пастушков» (Бет-Сахур), находится к востоку от Вифлеема на расстоянии получаса хода. В этой долине, по преданию* оставались на ночлег со своими стадами вифлеемские пастыри, чудесным образом через ангелов первыми получившие радостную весть о рождении Спасителя мира. На этом месте когда-то стоял обширный христианский надземный храм, следы которого, в виде остатков колонн, капителей, места для престола и засоренной глубокой цистерны, налицо и по настоящее время. Но православный храм, имеющийся здесь ныне, представляет собой темную мрачную пещеру с 21 ступенями вниз, с убогими принадлежностями христианского храма и еще хранившиеся на полу остатки древней мозаики свидетельствуют о том, что это достопоклоняемое место некогда видело лучшие времена и обращало на себя большее внимание и клира Иерусалимской Церкви, и православных паломников всего христианского мира... В западной части этого пещерного храма указываются место явления вифлеемским пастырям ангелов с известием о рождении Спасителя. Это последнее обстоятельство, в связи с формой храма в виде пещеры, несомненно, еще раз указывает нам на то, что вифлеемские пастыри в ночь Рождества Спасителя, оставаясь вне града, «бдяще и стрегуще стражу мощную о стаде своем», находились, однако же, не в открытом поле, а ютились, и, быть может, даже вместе со своими стадами, в этой пещере. К тому их побуждало зимнее – по-восточному – время: холодное, ветреное и сырое...
Налево, близ монастыря святого пророка Илии, у самой дороги, паломники, с пением тропаря и кондака праздника посещают колодезь, у которого, по преданию, имела кратковременный отдых Богоматерь, отправляясь со своим праведным обручником Иосифом «во град Давидов, иже порицается Вифлеем» – «написатися», и где волхвы, «от восток» пришедшие в Иерусалим, спрашивали: «Где есть рождейся Царь Иудейский, видехом бо звезду Его на востоце и приидохом поклонитися Ему». Слова песнопений праздника: «В нем бо звездам служащий звездою учахуся», – и: «Волсви же со звездою путешествуют», – теперь в устах наших благочестивых паломников, в виду Вифлеема, получают ясный смысл и производят на них глубокое впечатление.
Утром в самый праздник Рождества Христова вифлеемский храм до вечера безмолвствует: служений в храме православном не совершается никаких. Но зато роскошный католический костел святой Екатерины, стоящий налево о бок с вифлеемской базиликой, переполнен бывает молящимися, и там совершается торжественная месса под мощные звуки дивного органа...
Православный патриарх, вифлеемский владыка-игумен и русский и греческий консулы заняты приемами посетителей. Местные почетные старейшины, называемые шейхами, являются теперь с поздравлениями, в надежде получить от почетных гостей щедрый «бакшиш» за свои вчерашние «фантазии» в честь их.
После торжественного обеда все почетные гости и патриарх со своей свитой отправляются назад в Иерусалим в том же порядке, как они ехали и на праздник. Только теперь не видно на пути палаток для встреч, шейхов на лихих скакунах, и нет того оживления, какое по всему пути царило накануне. Для временного отдыха и чины русского консульства, и патриарх со своей свитой заезжают на некоторое время в монастырь святого пророка Илии, торопясь к вечеру попасть в Иерусалим».
«12 дней после Рождества Христова называются Святками, т.е. святыми днями, потому что они освящены великими событиями Рождества Христова и Богоявления. Святки – праздник христианский, но к нему примешалось немало языческого, унаследованного от самых древнейших времен.
У славян с давних пор существовал во время Святок обычай – рядиться, надевать личины («окруты», «скураты»), «играть козу», чествовать «тура» (быка), производить гадания (на бобах, литьем олова, на прутиках, подслушиванием и т.д.) и птицеволхование, устраивать катанья и пляски, возжигать огни и т.д.
С распространением христианства на Руси все эти языческие обряды, обычаи и увеселения не потеряли всей своей силы, осложнившись новыми, образовавшимися на христианской основе. И в настоящее время продолжают существовать ряжения, гаданья и другие так называемые святочные забавы и развлечения.
Но Святки – это «святые» дни по преимуществу, а потому все, несоответствующее их святости, должно быть искореняемо. Уже Тертулиан вооружался против ношения личин; блаженный Августин осуждал ряжение и обычай «cervum facere», – вероятно, нечто вроде «играть козу» в Малороссии. Кормчая (по списку XIII в.) запрещает комические маски («в обличья игрец») и козлогласование, говоря, что святые отцы «не повелевают мужам облачатися в женские ризы, ни женам в мужские, еже творят на праздники Дионисовы пляшуще, ни лиц же косматых возлагати на ся, ни козлих, ни сатурских, косматыя лица убо суть на поругание неким ухищрена, козляя же яко жалостна и на плач подвизаюше» и т.д.
В «Номоканоне», изданном в Киеве в начале XVII в., повторяются жалобы, что «б одежду женскую мужие облачатся и жены в мужескую, или наличники, яко же в странах латинских, зле обыко-ша, творят различныя лица себе претворяюще».
В конце XVII в. патриарх Иоаким, описывая Московские Святки, возмущался тем, что «мужие с женами и девками ходят по улицам и к бесовским песням многия сквернословия присовокупляют, и плясания творят на разжение блудных нечистот, преобразующееся в неподобныя от Бога создания, образ человеческий применяюще, бесовское и кумирное личат, косматые и иными бесовскими ухищрениями содеянные образы надевающе, плясаньями и прочими ухищрениями православных христиан прельщают».
Что же касается гаданий, то и к ним наша Церковь издавна строго относилась и грозно запрещала их в среде христиан. Так, в 61 своем правиле VI Вселенский Собор говорит: «Предающиеся волшебникам, или другим подобным, дабы узнати от них, что восходят им открытия, согласно с прежними отеческими о них постановлениями, да подлежат правилу шестилетней епитимий. Той же епитимий подвергати и тех, кои произносят гадания о счастии, о судьбе, а равно и так именуемых обаятелей, деятелей предохранительных талисманов и колдунов. Закосневающих же в сем и не отвергающихся от таковых пагубных языческих вымыслов определяем совсем извергать из Церкви, как священныя правила повелевают».
Современные святочные гадания хотя и начинаются иногда шуткою, но оканчиваются почти всегда великим вредом для души. Нарушается святость этих дней и всякого рода другими неприличными для христиан шумными и разгульными забавами и развлечениями, которые приурочиваются у нас к святкам и которыми имеется в виду сделать эти дни приятными и веселыми. «Дух Христов, – по замечанию Московского митрополита Филарета, – не враг благозаконных радостей»; в невинных играх и забавах отдыхает душа, истомленная шумом суеты, поддерживается и питается чувство дружбы среди людей; с христианской точки зрения дозволительны игры и развлечения, которые не нарушают чистоты мыслей, чувств и слов, не оскорбляют слуха и очей, не унижают человеческого достоинства. Но нужно твердо помнить, что «где нега и роскошь, – как учит святой Иоанн Златоуст, – где пьянство и всякие забавы, там нет ничего твердого, а все шатко, непостоянно. Слушайте это вы, которые любите смотреть на пляшущих и тем растлеваете свое сердце». В «святые дни» должно усиленнее стараться не отвлекать ума и сердца своего от святых помыслов, чувствований и деяний; а это обязывает каждого устранять себя от всякого шума буйного веселия. Не разгул и шумное мирское веселье делает праздник Христов радостным и приятным для нас, а утешающая душу, услаждающая и веселящая сердце благодать Божия, даруемая свыше лишь тем, кто удаляет себя от всего того, чем оскорбляется любовь Божия, что отвращает от нас благоволительный взор Отца Небесного, чем бесчестится святое и достопоклоняемое имя Христово, чем нарушается святость праздника. Со стороны пастырей Церкви требуется много усилий и труда, чтобы празднованию святок придать истинно христианский характер.
Утверждая нашу веру в величайшую тайну воплощения Господа нашего Иисуса Христа и обличая всех еретиков, исказивших своим суемудрием этот догмат, святая Церковь, празднуя Рождество Христово, в своих песнопениях изображает этот праздник, как день всеобщей радости, «якородися днесь Спас, Иже есть Христос Господь» (Лук. 2, 10–11). «Небо и земля, – восклицает святая Церковь, – днесь пророчески да возвеселятся»; «играет вся тварь рождшагося ради в Вифлееме Спаса Господа: яко всякая лесть идольская престо, и царствует Христос во веки».
Вместе с тем, святая Церковь празднованием Рождества Христова нравственно поучает нас святой жизни, достойной родившегося Господа. «Родися нам днесь спас, иже есть Христос Господь», «нас ра9и человек и нашего ради спасения», и мы, празднуя ныне это Рождение Христа Господа, естественно, должны возгреть в себе решимость возродиться от жизни греховной к жизни святой и богоугодной. Снисшедший на землю Господь наш Иисус Христос вступил в благодатное сродство с нами и «не стыдится братию нарицати» нас (Евр. 2, 11); но, чтобы нам быть достойными этого высокого общения и союза, чтобы не отвергнуть от себя снисшедшего с небес Господа, нам необходимо удаляться от тьмы греха и приближаться к свету веры, благочестия и добрых дел. Не в славе и великолепии, а в нищете, убожестве и уничижении является в мир Создатель и Владыка неба и земли; не роскошные палаты, а убогий вертеп приемлет Царя царствующих и Господа господствующих. Этим показывается нам величие смирения, нищеты, кротости, простоты и пагубность гордости, богатства, тщеславия и роскоши.
Удостаиваются первыми услышать благовестив ангелов о рождении Спасителя мира и первыми поклониться Ему простые вифлеемские пастухи, а после них мудрые восточные волхвы, и таким образом у яслей Спасителя мы видим два рода людей – пастырей и волхвов, т.е. людей самых простых и людей самых образованных. Этим внушается нам, что Господь приемлет всех и каждого: приятна Ему и простота бескнижная, когда она соединена с верным исполнением своего звания, с чистотою совести и жизни; не отриновенна у Него и мудрость человеческая, когда она умеет подчинить себя озарению свыше и употребляет свои познания во славу Божию и на пользу ближним. Это научает каждого довольствоваться своей участью и вместе с тем показывает, что никакое звание и состояние не препятствует приближаться к Богу, что честный и усердный труд, одушевляемое верою и упованием на Бога совестливое исполнение обязанностей всегда благоприятно Богу и привлекает Его благословение, что пред очами Божими драгоценны не внешние преимущества в свете, а чистота сердца и совести, кротость и смирение духа, покорность и послушание закону Божию, терпение и благодушие, упование и преданность воле Божией, незлобие и доброжелательство к ближним, хождение пред Богом во всех заповедях и оправданиях Его беспорочно, что эти драгоценные качества не принадлежат исключительно какому-либо сословию, что во всех званиях и состояниях человек может быть угоден Богу, если будет благоугождать Ему словом и делом, желанием и помышлением.
Вообще, живописно изображаемое в праздничном богослужении событие явления Бога во плоти со всеми сопровождавшими его обстоятельствами представляет собой неисчерпаемый источник для нашего назидания.
Среди христианских народов почти повсеместно настоящий праздник, как праздник рождения Богомладенца, считается по преимуществу праздником для детей, для которых вошло в обычай устраивать елку, украшенную разными игрушками и сластями и по вечерам освещаемую зажженными прикрепленными к ее ветвям свечами.
Считается, что этот обычай перешел к нам из Германии, где он существует с давних времен.
По мысли протоиерея И. Дебольского, ветви елки могут служить поучительным образом того, что природа наша сама по себе, как безжизненная и бесплодная ветвь, только во Христе Иисусе – Источнике жизни, света и радости – может принести духовные плоды (Гал. 5, 22–23).
По мнению других, елка служит символом древа жизни, возвращенного нам с рождением Христа Спасителя; будучи украшена зажженными свечами, она служит символом духовного света, просветившего мир с пришествием Христа и, будучи обвешана плодами, служит символом непрестающего царства благодати и ее спасительных плодов, открывшегося с рождеством Спасителя.
Но известный проповедник протоиерей И. Н. Полисадов в одной из своих проповедей называет обычай устраивать для детей елку – «совершенно нелепым, чисто немецким или, точнее говоря, каким-то языческим, вовсе неприличным Христову празднику, чистою бессмыслицею».
По мнению «Церковного Вестника» вполне естественно, что в седой древности елка составляла принадлежность какого-либо языческого празднества, но впоследствии весь языческий дух обычая рассеялся и уступил место другим мыслям и чувствам.
В Германии в прежнее время все члены семьи, мирно и чинно собираясь вокруг елки, наслаждались чтением рассказов о Рождестве Христове, распевая приличные празднику гимны и песни; считалось обязательным раздавать тогда же подарки детям, прислуге, беднякам; двери каждого дома гостеприимно раскрывались для голодных и неимущих; чины и ранги на это время забывались. Все это, конечно, вполне прилично Христову празднику. И, вообще, ныне нет ничего предосудительного в елке для детей, если это развлечение обставляется так, что имеет Для них нравственно-воспитательное значение, если воспитатели сумеют возвести их мысль от созерцания украшенной елки к Подателю всех благ – родившемуся Христу и возбудят в их сердцах чувство благоговения и благодарности за Его неизреченные благодеяния роду человеческому, если предстоящие им елочные дары служат поощрением для них к доброму поведению, если возбудят в них чувство сострадания к неимущим и потребности помогать им и делиться полученными дарами и т. д.
Рождество имеет 5 дней предпразднества (с 20 по 24 декабря) и 6 дней попразднества; отдание его бывает 31 декабря; кроме того, он предваряется и заключается особыми субботами и неделями.
В некоторых «Месяцесловах» праздник называется «пасхою тридневною».
По величию воспоминания этот праздник торжественнее всех праздников, за исключением Пасхи.
В течение трех дней (25–27 декабря) святая Церковь призывает своих чад к Богослужениям праздничным звоном.
Святой Иоанн Златоуст называет праздник Рождества Христова «честнейшим и важнейшим всех праздников», «материю всех праздников».
В Праздник Рождества, хотя бы он случился в среду или пяток, мирянам разрешается мясо, а монахам – сыр и яйца, «От Христова Рождества до Богоявлений ничтоже пост, ни коленопреклонения бывают ниже в церкви, ниже в келиях».
В дни Рождества Христова священнослужители ходят по домам своих прихожан «со славою», подобно ангелам, возвестившим великую радость о рождении Спасителя мира Вифлеемским пастырям, возвещая и воспевая славу Богу и родившемуся Спасителю пением тропаря и кондака празднику...»
Подробно, с историческими экскурсами говорит о других праздниках в своих «Сказаниях русского народа» И.П. Сахаров:
Свадебные недели
Так исстари называются на Руси те недели, которые начинаются с 6 января и продолжаются до масленицы. В эти недели производятся: сватовство, разыгрывание свадеб, княжьин и отводные столы.
В некоторых местах свадебными неделями называются дни с 1 сентября до 15 ноября.
Пестрые недели
Пестрыми неделями называются на Руси последние недели перед постами; они обыкновенно следуют после всеедных недель.
Богатые люди, одни из тщеславия, другие по старым приметам, не решаются играть свадеб на этих неделях.
В народе распространены поговорки: На пестрой неделе женится голь да беда. – На пестрой жениться с бедой породниться. – От того и баба пестра, что на пестрой замуж шла.
Масленица
Русский народ свою масленицу величает: честная масленица – широкая масленица – веселая масленица. В наших церковных книгах масленица называется сырною неделею.
Все дни масленой недели имеют свои особенные названия:
встреча – понедельник,
заигрыши – вторник,
лакомка – среда,
разгул, перелом, широкий четверг – четверток,
тещины вечерки – пятница,
золовкины посиделки – суббота,
проводы, прощанья, целовник, прощеный день – воскресенье.
На первый день масленицы наш народ справляет встречу честной масленицы, широкой боярыни.
Дети с утра выходят на улицу строить снежные горы. Здесь они, устроивши горы, скороговоркою причитывают: «Звал, позывал честной семик широкую масленицу к себе в гости во двор. Душа ль ты моя, масленица, перепелиные косточки, бумажное твое тельце, сахарные твои уста, сладкая твоя речь! Приезжай ко мне в гости на широк двор на горах покататься, в блинах поваляться, сердцем потешаться. Уж ты ль, моя масленица, красная краса, русая коса, тридцати братов сестра, сорока бабушек внучка, трех-материна дочка, кветочка, ясочка, ты же моя перепелочка! Приезжай ко мне во тесовой дом душой потешиться, умом повеселиться, речью насладиться. Выезжала честная масленица, широкая боярыня на семидесяти семи санях козырных, во широкой лодочке, во велик город пировать, душой потешиться, умом повеселиться, речью насладиться. Как навстречу масленице выезжал честной семик на салазочках, в одних протяночках без лапоток. Приезжала честная масленица, широкая боярыня к семику во двор на горах покататься, в блинах поваляться, сердцем потешиться. Ей-то семик бьет челом на салазочках, в одних протяночках, без лапоток. Как и тут ли честная масленица на горах покаталася, в блинах повалялася, сердцем потешалася. Ей-то семик бьет челом, кланяется, зовет во тесовой терем, за дубовый стол, к зелену вину. Входила честная масленица, широкая боярыня, к семику во тесовой терем, садилась за дубовый стол к зелену вину. Как и она ль, честная масленица, душой потешалася, умом повеселялася, речью наслаждалася».
После этой встречи дети сбегают с гор и кричат: «Приехала Масленица! Приехала Масленица!»
Встреча оканчивается кулачным боем.
В некоторых местах мне случалось видеть, как дети приготовляли утром соломенную куклу-Масленицу. На Масленицу надевали кафтан и шапку, опоясывали кушаком, ноги обували в лапти. Эту Масленицу-куклу на салазках ввозили на гору с причитанием встречи.
Неизвестно, когда и кем позывание Масленицы перенесено было на лубочные картинки.
Наш степенный народ, люди зажиточные, встречу масленицы начинали посещением родных. С утра свекор со свекровью отправляли невестку на день к отцу с матерью, а вечером сами приходили к сватам в гости. Здесь, за круговой чашей, условливались: когда и где проводить время? кого звать в гости? когда кататься по улицам?
К первому дню масленицы устраиваются общественные горы, качели, вислые и круглые, балаганы для скоморохов (паяцев и комедиантов), столы с сладимыми яствами: здесь народ торговый сбирает дань с праздности и лени; здесь копейка ставится на ребро.
Не ходить на горы, не качаться на качелях, не потешаться над скоморохами, не отведать сладимых яств – значило в старину: жить в горькой беде, и то при старости, лежать на смертном одре, сидеть калекой без ног.
В старину москвичи масленицу справляли у Красных Ворот. Здесь Петр Великий открывал масленицу с понедельника и качался на качелях с офицерами.
Богатые люди с понедельника начинают печь блины, а бедные с четверга или пятницы. В старину первый блин отдавался нищей братии на помин усопших.
В степных селениях первый блин кладут на слуховое окошко для душ родительских. Старухи, кладя блин на это окно, приговаривают: «Честные наши родители! Вот для вашей душки блинок».
Прежде печения блинов наши женщины-стряпухи изготовляют опару с особенными обрядами.
Одни опару готовят из снега, на дворе, когда взойдет месяц. Здесь они причитывают: «Месяц, ты месяц, золотые твои рожки! Выглянь в окошко, подуй на опару». Они остаются в полной уверенности, что месяц выглядывает из окошка и дует на опару. От этого будто блины бывают белые, рыхлые.
Другие выходят вечером готовить опару на речки, колодези и озера, когда появятся звезды. Приготовление первой опары содержится в величайшей тайне от всех домашних и посторонних. Малейшая неосторожность стряпухи наводит на хозяйку тоску в продолжение всей недели. Где нет свекра и свекрови, где молодые встречают первую масленицу, тещи приходят к зятьям в дом учить своих дочек печь блины. В старину зятья и дочери приглашали заранее таких гостей поучить уму-разуму. Это призвание считалось нашими бабушками за великую честь; об нем говорили все соседи и родные. Званая теща обязана была прислать с вечера весь блинный снаряд: таган, сковороды, дежники, половник и кадку, в чем ставить блины. Тесть присылал: мешок манной грешневой муки и коровьего масла. Неуважение зятя к сему обычаю считалось бесчестием и обидой и поселяло вечную вражду между тещей и зятем.
На заигрыши с утра приглашаются девицы и молодцы покататься на горах, поесть блинов.
В богатых домах к этому дню братцы устраивали горы для сестриц среди двора.
Матушки посылали позываток звать по родным и знакомым дочек и сынков, с наказом: у нас, де, горы готовы и блины испечены – просим жаловать.
Позываток встречали с почетом и приветом, угощали вином и блинами и отпускали с наказом: «Кланяться хозяину и хозяйке с детками, со всеми домочадцами; а деток своих пришлем к вечеру». Отказ всегда объявлялся условленным, общим выражением: «Унос, де, состроены у самих горы и прошены гости». Соседи толковали такие отказы по-своему. «Здесь, де, начинается разлад и дочку прочат за другого». Гостей принимали с встречами у ворот, крыльца и образной.
После нескольких угощений гостей отпускали потешиться на горы. Здесь братцы высматривали невест, а сестрицы поглядывали украдкой на суженых. Нянюшки, матушки, бабушки все это знают; с ними встарь то же бывало; теперь они радуются на веселости своих деток, воображая их будущее счастье.
На лакомки, в среду, тещи приглашали своих зятьев к блинам, а для забавы любимого зятя сзывали всех своих родных.
В Туле тещи для зятя пекут еще блинцы, оладьи и творожнички.
В Нерехте бывает съезд из деревень девиц, молодых и пожилых, где они, в праздничных платьях, катаются отдельно от мужчин.
Насмешливый русский народ составил несколько песен о заботливости тещи при угощении зятя. Эти песни вечером поют холостые, с разными олицетворениями. Здесь наряженный медведь играет разные фарсы, «как теща про зятя блины пекла – как у тещи головушка болит – как зять-то удал теще спасибо сказал».
В широкий четверг начинается масленичный разгул: катанье по улицам, разные обряды и кулачные бои.
В Переславле-Залесском, Юрьеве Польском и Владимире возят по улицам мужика. Для поезда выбирают огромные сани, утверждают в середине столб, на столбе привязывают колесо, на колесо сажают мужика с вином и калачами. За этими санями тянется поезд с народом, который поет и играет.
В старину в Зарайске возили на санях дерево, украшенное лоскутами и бубенчиками в сопровождении народа.
В Архангельске прежде мясники возили быка по городу на огромных санях, к которым прицеплялся поезд с народом.
В Ярославле с четверга начинают колядовщики петь Коляду. Там фабричные ходят по домам с бубнами, рожками и балалайками для поздравления с праздником: «Прикажи, сударь-хозяин, Коляду пропеть». За колядские песни колядовщиков угощают пивом и награждают деньгами.
В Сольвычегодске на мирскую складчину варят пиво. Братчина, разгульный народ, сходится в назначенное место пить пиво и петь песни. В Сибири масленица возится на нескольких санях, на которых устраивается корабль с парусами и снастями. Здесь усаживаются люди, медведь и честная Масленица. Сани, запряженные в 20 лошадей, возят Масленицу по улицам в сопровождении поезда песенников и шутов.
Кулачные бои начинаются с утра и продолжаются до вечера. Сначала начинают бои сам на сам, один на один, а потом уже стена на стену. В кулачных боях прежде принимали участие все возрасты; но ныне они находят редких поборников и только одни мальчики напоминают о старых потехах.
В XVIII столетии Москва видела три царственные увеселения на масленице.
В 1722 году, после Нейштадтского мира, Великий Петр снарядил масленичный поезд из Всесвятского села через Тверские Ворота прямо в Кремль. Празднество продолжалось четыре дня.
Императрица Елизавета Петровна открывала масленицу в селе Покровском.
Императрица Екатерина II, после своей коронации, справляла на масленице трехдневный маскарад на городских улицах.
На тещины вечерки зятья угощают своих тещей блинами. Приглашения бывают почетные, со всею роднёю, к обеду, или запросто, на один ужин. В старину зять обязан был с вечера лично приглашать тещу, а потом, утром, присылать нарядных зватых. Чем более бывало зватых, тем теще более оказывалось почести. Дружко или сват приглашались к таким нарядным позывам и за свои хлопоты с обеих сторон получали подарки.
На золовкины посиделки молодая невестка приглашала своих родных к себе. Если золовки были еще в девушках, тогда невестка сзывала старых своих подруг-девиц; если они были выданы замуж, тогда она приглашала родню замужнюю и со всем поездом развозила гостей по золовкам. Новобрачная невестка обязана была дарить своих золовок подарками.
В Тульской, Пензенской и Симбирской губерниях в субботу дети строят на реках, прудах и полях снежный городок с башнями и воротами. После своей работы они разделяются на две стороны, одна принимает на себя охранять городок, другая должна отбоем занять его. Охранители вооружаются метлами и помелами, а храбрецы палками. Когда порядятся взять городок, тогда вдруг нападают на охранителей, и после битвы врываются в ворота и разрушают городок. В этой игре принимают участие и взрослые. Тогда храбрецы садятся на лошадей и конные нападают на городок. После взятия городка взрослые воеводу купают в проруби. После сего начинается всеобщее угощение и с песнями возвращаются по домам.
Проводы масленицы и прощание отправляются на Руси с разными обрядами.
Проводы честной масленицы в Симбирской, Саратовской и Пензенской губерниях состояли в поездке по городу и селам. Для поезда сколачивали несколько дровень и саней. В средние дровни ставили большой столб, на него клали колесо, на колесо сажали мужика, опытного в разных забавах и причитаниях. Вместо лошадей запрягали разукрашенных людей. Такой поезд разъезжал по всем улицам; впереди и вокруг его пели, играли и плясали скоморохи и колоброды, приходившие из деревень забавляться с городскими весельчаками. Прощальный поезд в Ярославле называется: околка, в Нерехте: обоз, в Туле: круг и конец.
В Нерехте на проводах сожигают Масленицу. Вечером, после всех гуляний и забав, выходит молодой народ, мужчины, женщины, девицы и дети, из своих дворов с соломою. При пении песен сожигается солома-Прощание бывает с живыми и покойниками. В Туле и Зарайске выходят на кладбища утром и на могилах просят прощения у покойников. С кладбищ заходят прощаться к священникам. В Нерехте сей обряд отправляется вечером.
Новобрачные ездят по своим родным отдаривать тестя с тещею, сватов и дружек за свадебные подарки. Здесь, кроме подарков, приносились и пряники, испещренные узорами и надписями: Кого люблю, того дарю. – От милого подарок дороже золота. – Чин чина почитай, и подарок не забывай. – Милости просим нашей хлеба-соли. – За все благости наше низкое челобитьице. Тульские пряники, белевские медовики, вяземские коврижки считались у наших отцов дорогими подарками.
На прощеный день ездят отдаривать кума с кумой. За ризки и зубок привозят соответственные подарки равным по состоянию, щедрые бедным. И здесь пряники составляют необходимую принадлежность. В деревнях самый почетный подарок для кума состоит из полотенца, для кумы из бруска мыла.
Прощание между родными и знакомыми происходит вечером. Прощаться приходят родные к старшему в роде, бедные к богатым. В старые годы на прощанье приносили пряники. Прощаясь, говорили, по обыкновению, друг другу: «Прости меня, пожалуй, буде в чем виноват пред тобою». Прощание заключалось
поцелуем и низким поклоном. Прощание между домашними бывало после ужина, пред сном, Здесь дети кланялись в ноги своим родителям и просили прощения. После их приходили все находящиеся в услужении и справляли свое челобитье.
В XVII столетии государи хаживали на прощанье к патриарху с боярами, окольничими и думными людьми. Патриарх угощал дорогих гостей медами и романеею. Маржерет, очевидец русской масленицы, описал только одно прощание. Неизвестный сочинитель книги: Angang von der Russischen oder Moskowitischen Religion1 [1 Дополнение к русской, или московской, религии (нем.).], бывший в Москве, описал нашу масленицу с самой невыгодной стороны; выдумал, что будто патриарх хотел уничтожить этот праздник, но не успел, и только сократил его на восемь дней, тогда как прежде он продолжался четырнадцать дней; сравнивал нашу масленицу с итальянским карнавалом.
О русской масленице между народом сохранились поговорки: Не житье, а масленица. – Не всегда коту масленица. – Масленица семь дней гуляет. – Милости просим к нам об масленице с своим добром, с честным животом. – Сваталась Маланья на масленице, думала-гадала замуж пойти, а того Маланья не ведала, что масленица только ставит молодых на показ. – Пируй и гуляй баба на масленице, а про пост вспоминай. – Выпили пиво об масленице, а с похмелья ломало после Радуницы.
Седокрестная неделя
Так на Руси называется четвертая неделя Великого Поста.
В народе есть поверье, что будто бы в среду на этой неделе переламывается пост в переднем углу. Нянюшки и бабушки, забавляя детей, садятся в передний угол, за стол, и стучат под лавкой. Этот стук, как уверяют они детей, будто происходит от ломанья поста.
По замечанию старушек, будто с этого дня щука разбивает хвостом лед.
Святая неделя
Святая неделя называется у народа: великоденскою, славною, великою и радостною.
Первый день Пасхи они называют: Велик день,
утро вторника: купалищем,
пятницу: прощеный день,
субботу: хороводицы.
Поселяне Черниговской губернии эту неделю называют: гремяцкою.
С Святой недели начинаются городские и сельские гулянья, разыгрывание хороводов и окликание весны. В Туле гулянье называется тюльпою.
В первый день Святой недели поселяне Тульской губернии выходят смотреть на играние солнца. Взрослые мужчины выходят смотреть на колокольни, как будет играть солнце; а женщины и дети наблюдают появление его на пригорках и крышах домов. При появлении солнца дети поют:
Солнышко, ведрышко,
Выгляни в окошечко!
Твои детки плачут,
Сыр колупают,
Собакам бросают;
Собаки-то не едят,
А куры-то не клюют.
Солнышко, покажись,
Красное, снарядись!
Едут господа-бояре
К тебе в гости во двор,
На пиры пировать,
Во столы столовать.
По замечаниям поселян, появление солнца на чистом небе и его играние предвещает хорошее лето, благополучный урожай и счастливые свадьбы. Старушки, при появлении солнца, умываются с золота, серебра и красного яйца, в надежде разбогатеть и помолодеть. Старики расчесывают тогда же свои волосы с причитанием: сколько в голове волосков, столько бы было и внучат.
В понедельник Святой недели в Туле и других местах выходят на кладбища похристосоваться со своими и погоревать о житье-бытье.
Здесь вдовушки, помышляющие о замужестве, часто находят себе женихов.
В старину на могилки выхаживали всей семьей и пировали до вечера.
В Шенкурском и Вельском округах хождение на кладбище называется на горы итить.
Во вторник Святой недели утром народ исправляет купалище. Молодые и старики обливают холодной водой тех, которые просыпают заутреню.
В указе Правительствующего Синода 1721 года, апреля 17, находим строгое запрещение сего обычая: «В Российском государстве как в городах, так и в весях происходит от невежд некоторое непотребство, а именно, во всю Светлую седмицу Пасхи, ежели кто не бывает у утрени, такового, аки бы штрафуя, обливают водою и в реках и в прудах купают; и хотя простой народ делает себе будто забаву праздничную, однако от той суетной забавы делается не токмо здравию, но и животу человеческому тщета; ибо оным от невежд купанием в глубинах иногда людей потопляют, или разбивают, а сонных и хмельных внезапно облиянием ума лишают».
В Белоруссии на Святой неделе поют великоденные песни под окнами, ходят играть с музыкою по домам. Таких песенников называют волочебниками, а запевал починальниками. В Минской губернии и окрестностях местечка Юрьевичи пляшут на игрищах метелицу и завейницу.
На прощеный день в Тульской губернии сзывают тесть и теща зятниных родных на молодое пиво.
В Костромской губернии варят моленое пиво, козьмодемьянское, в складчину. При сливании пива в лагуны сходятся молодые и старые распивать остаток. Каждый из них, отведывая пиво, обязан говорить: «Пиво не диво, и мед не хвала, а всему голова, что любовь дорога». Царь Иоанн Васильевич дозволял народу пировать на Святой неделе в кабаках. В уставной Пермской грамоте 1555 года дозволено было народу на великолепной неделе варить питья и пить их.
С Святой недели начинают повсеместно разыгрывать хороводы.
Радуницкая неделя
Радуницкая неделя начинается с Фомина воскресенья и вмещает в себе старые обряды наших отцов.
Первый день сей недели называют: Красная горка,
понедельник: Радуницею,
вторник: Ноской, или Навий день, или Усопшие радаваницы.
На этой неделе отправляют: хождение вьюнитства.
Малоруссы Фомин понедельник называют: могилками, гробками, проводами; а в Мохновском округе Киевской губернии величают сей день: бабским праздником.
В Киеве наша Радуница известна под именем: проводов.
Болгары справляют свою Радуницу на могилах родителей, пируют с родными и катают по могилам красные яйца.
Красная горка
Красная горка на Руси составляет первый весенний праздник. Великоруссы здесь встречают весну, венчают суженых, разыгрывают хороводы. Малоруссы отправляют свои веснянки, ходят с песнями по улицам.
Поселяне Тульской губернии на Красную горку закликают весну с хороводными песнями. При восхождении солнца они выходят на холм или пригорок, под предводительством хороводницы. Обращаясь на восток, хороводница, проговорив молитву, входит в круг с круглым хлебцем в одной руке и с красным яйцом в другой и начинает песню:
Весна красна!
На чем пришла?
На чем приехала?
На сошечке.
На бороночке и прочь.
В Калужской губернии поселяне зазывают весну также с песнями. Соломенное чучело, укрепленное на длинном шесте, ставится на горке; кругом его сбираются женщины и мужчины. После песен садятся вокруг горки, угощают друг друга яичницами. Вечером сожигают чучело с песнями и плясками.
В степных селениях встречают весну с одними песнями, без всяких обрядов.
В Вязьме выходят невесты и женихи в праздничных нарядах погулять на Красную горку. Здесь невесты выглядывают своих женихов. Там очень часто случается, что на этот день происходят и самые рукобитья.
В Буйском уезде для встречи весны взрослые девицы и холостые ребята, при восхождении солнца, обливают себя водою на открытом воздухе.
Отчаянные и смелые купаются в реках.
После на сходбище поют песни, перепрыгивают через плетень огорода, взлезают на деревья, ходят вереницами вокруг сенных стогов. В это время они поют:
Весна, весна красная
Приди, весна, с радостью и проч.
На Красную горку начинается и поминовение родителей. В Спасске-Рязанском девицы и женщины в жаленом платье (траурном) выходят на кладбище поклониться своим родителям. Сначала, по обыкновению, плачут на могилах с разными причитаниями о житье-бытье покойников, потом принимаются раскладывать по могилам кушанья и напитки. Родные и знакомые ходят по могилам в гости. Здесь старые занимаются угощением, а молодые катают по могилам красные яйца. Остатки вина выливаются на могилы. С кладбищ отправляются в праздничных платьях разыгрывать Красную горку в хороводах.
На Красную горку начинают играть: в горелки, сеять просо, плести плетень, прославлять заинку, сходбище Дона Ивановича.
В Малороссии и по всей Украине ходят дети по домам славить ярь и зеленачку. Дети носят с собою в руках деревянную ласточку. Девушки ходят по улицам и поют веснянки.
Вьюнец
Вьюнец принадлежит к незапамятным, старым русским обрядам. Этот обряд, доселе не вполне объяснимый, упоминается в 25 вопросе Стоглава: «И на Рабуницу Вьюнец и всяко в них бесование». Остатки сего обряда состоят в хождении по улице – с вьюнитством, в пении обрядных песен в честь новобрачных. Вьюнец справляют в одних местах в субботу на Святой неделе, в других в Фомино воскресенье.
В селениях Семеновского уезда Нижегородской губернии Вьюнец справляют в субботу на Святой неделе. Там поселяне сбираются с рассветом за околицею, а потом толпою ходят по улицам. Подходя к дому, они поют песни. Молодые угощают взрослых вином, а детей оделяют деньгами. Вечером на эти деньги покупается вино и пряники. Девицы разыгрывают хороводы, а молодцы бьются на кулачки и борются один на один.
В Переславле-Залесском народ хаживал по улицам для отыскания молодых, вьюна и вьюницы. Подходя к их домам, холостые приговаривали у окон: «Вьюн-вьюница, отдай наши яйцы!» Молодые обязаны были выдавать из окна кулич, окрашенные яйца, поить вином и брагой.
В селениях Нерехтского уезда ходят ребята беседами по домам и поют под окнами: «Вьюн да вьюница, давай яйцо,- а не дашь яйцо, придет ветрица». Окликалыцикам выдаются яйца, а где есть новобрачные, там угощают их вином и брагой. Собранные яйца употребляют на яичницы.
В Галиче хождение народа происходит ночью, до самого рассвета. Выонишники распевают под окнами: «Юница, молодица! Подай яйцо в перелечу». Молодые угощают ребят вином и брагой, детей ладышками и казанками, девиц пряниками и красными яйцами.
Радуница
Радуница, называемая иначе: радунец, радоница, радавница, радованица, сопровождается особенными обрядами и песнями.
В Нерехте сохранилась поговорка: Расплакалася, как усопшая радуница. В одной народной песне поют: «Как зять звал ли тешу ко Радунице». В Костромской губернии Радуница бывает в Фомино воскресенье, а в других в понедельник. Белорусы справляют свою Радуницу во вторник, как и рязанцы.
В наших летописях слово радуница принималось за времяисчисление. Так в Киевской летописи бывший пожар 16 апреля 1493 года показан, что был на Рудинцу. Апреля 16 приходилось тогда на вторник Фоминой недели. Троицкий летописец, упоминая в 1372 году о нападении Литвы на Переславль, говорит, что оно было по Велице дни на другой неделе во вторник, на заутрие по Радунице. В Стоглаве находим обвинение на тех, которые оклички на Радуницы творят.
В Москве в Фомин понедельник сохранилось гулянье в гостином ряду. Сюда женщины сходятся покупать остатки за дешевую цену.
В Туле на этот день ходят женщины на кладбище поминать родителей с калачами и кануном.
В Устюге Великом, в память события 1445 года, бывает крестное хождение на убогий дом, а вечером отправляется гулянье в сосновой роще, при кладбище.
В Иркутске Радуницу справляют на Крестовой горе. Сюда, как на общее кладбище, сходятся поминать усопших, гулять с родными и знакомыми и пировать за упокой родителей, чем Бог послал. В Киеве поминали прежде родителей на горе Скавице. Здесь, после панихиды, происходило в семейных кружках угощение. Бурсаки певали тогда особенные плачевные канты.
Белорусы выходят во вторник на могилы своих родителей, в 2 часа пополудни, обедать и поминать их за упокой. Сначала начинается катание на могилах красных яиц, потом обливание могил медом и вином. Яйца раздаются нищим. Могилы накрываются белым столечником, устанавливаются кушаньями. По старым приметам кушанье должно состоять из нечетных блюд и сухих. Богатые снабжают бедных кушаньями для родительской трапезы. После сего приветствуют родителей: «Святые родзицели, ходзице к нам хлеба-соли кушацъ!» – И садятся на могилах поминать их. По окончании поминок говорят: «Мои родзицели, выбачайте, не дзивицесь, чем хата богата, тем и рада». Остатки кушанья раздаются нищим, и день оканчивается при корчмах с песнями и плясками. Славянские Дзяды, по своему сходству с нашей Радуницею, заслуживают особенное внимание.
Обкладывание родительских могил на Фоминой неделе почитается у русских в числе необходимой принадлежности старых людей. Сюда сходятся женихи и невесты испрашивать благословение у своих покойных родителей на любовь и союз и в воспоминание своего обета кладут на могилы красные яйца.
Радуницы напоминают нам древние тризны наших праотцев, сопровождаемые поминками, жертвами и возлияниями в память усопших. Дьякон Лев Калойский говорит: «Русские, следуя языческим обрядам греков, совершали жертвы и возлияния в честь усопших». Кажется, что русские переняли у греков и римлян только возлагание яиц на могилах. У греков этот обряд принадлежал к числу умилостивительных жертв над усопшими.
В Орловской губернии на Радуницкой неделе поселяне прогоняют смерть из своего села. В полночь девицы выходят с метлами и кочергами и гоняют по полю смерть. В степных губерниях женщины убирают всю неделю свои избы и на ночь оставляют на столе кушанье для покойных родителей. Они твердо уверены, что их покойные родители на Радуницкой неделе заглядывают в избы к своим родным и наказывают тех, которые не приготовятся к этому.
В Тульской и Костромской губерниях на Радуницкой неделе поселяне и горожане окликают первый дождь. По преданиям известно, что прежде в окликании дождя участвовали все возрасты; а ныне только этим делом занимаются одни дети. При появлении тучи или облаков дети выбегают на улицу и нараспев причитывают:
Дождик, дождик!
Снаряжайся напоказ.
Дождик, припусти,
Мы поедем во кусты,
На дедову пшеницу,
Надевкин лен
Поливай ведром.
Дождь, дождь, припусти,
Посильней, поскорей,
Нас, ребят, обогрей.
После сего дети дожидаются дождя, распевая свою окличку несколько раз; а когда пойдет дождь, то они умывают им лицо и руки.
Если при дожде появится молния, тогда выбегают на двор девицы и женщины и умываются дождем с золота и серебра. Для сего выносят в чашке каждая из них золотые и серебряные кольца. Все это делается с полной уверенностью помолодеть и похорошеть.
Семицкая неделя
Семицкая неделя бывает на седьмой неделе после Пасхи и получила такое народное название от Семика. Эта неделя в старину известна была под именем Русальной.
Малоруссы называют ее зеленою, клечальною, а последние три дня зелеными святками. Около Стародуба ее величают Греною, где и семицкие песни называются Гренухами.
Дни семицкой недели наш народ называет особенными именами:
вторник – задушными поминками,
четверг – семиком,
субботу – клечальным днем,
семицкие ночи называются воробьиными.
Литовцы и поляки называют нашу Семицкую неделю зеленою неделею, чехи и словаки – Русольдою, карпато-руссы – Русалье.
На Семицкой неделе отправляются разные обряды: Задушные поминки, Семик, Кукушки, Моргостъе, завивание венков, поются особенные семицкие и троицкие песни.
Задушные поминки
В народе существует странное понятие о покойниках: будто они вспоминают о старой своей жизни, бродят в Семицкую неделю по кладбищам без пристанища. Добродушные старушки, из жалости, приходят беседовать во вторник на их могилы и справляют по них задушные поминки. По их предположениям, покойники, довольные таким угощением, уже не выходят из могил.
Забытые покойники часто вступают в ссоры и драки с русалками, а русалки за все обиды мстят уже живым.
Подобное же понятие существует об удавленниках и утопленных.
Поселянки Тульской губернии выходят и на их могилы для поминок. Здесь для них оставляют яйца и блины, с полной уверенностью, что все их приношения будут съедены покойниками.
Семик
Семик отправляется народом в четверг в рощах, лесах, на берегах рек и прудов.
К этому дню рубят березки, красят яйца в желтую краску, готовят караваи, сдобники, драчены и яичницы.
С рассветом дня молодежь расставляет березки по домам, улицам и дворам.
В Тульской губернии семицкая береза называется кумою. Напротив того, в замосковных селениях мужчину с березкою в руках называют кумом, а девицу в венке кумою.
В старину наши старики хаживали встречать семик на могилах родителей, где, после поминовения, они со своими семействами разъедали яичницы и драчены. Отсюда молодежь отправлялась в рощи завивать венки из берез. Здесь пели, плясали, играли в хороводы до глубокой ночи. После игр «всею гурьбою» заламывали березку, обвешивали ее лентами и лоскутками, и с песнями возвращались домой.
Московский Семик справляется ныне в Марьиной роще, в виде одного гулянья; а прежде каждое семейство выходило веселиться на свое родовое кладбище. В Сибири Семик называют тюльпою. В городе Туле не справляют Семика, а он известен только в некоторых уездах сей губернии.
В старину на Семик отправлялся древний обычай поминовение убогих на убогих домах, или божедомках, или скудельницах. Убогие домы в Тверской и Псковской губерниях назывались буйвищами, а в Новгородской жалями и жальниками. Охранители убогих домов назывались божедомами, а в Новгородской и Псковской губерниях богорадными и божатыми.
В народе об них сохранились доселе поговорки: Живет один как божедом; божатому и хлеб и изба готова.
Сюда свозились покойники: люди или несчастно умершие, или удавленники, или утопленники, или найденные в окрестностях.
Из ближайшей церкви бывал крестный ход на убогий дом. Наши добродушные отцы приходили с рубашками, саванами и фобами для покойников; сами рыли могилы, сами опрятывали покойников в саваны и рубашки. В успокоение их душ возносили к богу бескорыстные молитвы. В убогий дом был отвезен и Лжедимитрий.
Местные обряды, отправляемые народом в Семик, заслуживают особенного внимания.
В Покрове, уездном городе Владимирской губернии, девушки ходят с пирогом сбирать деньги. Вероятно, что это старый божедомский остаток, когда собирались деньги для похорон в убогом доме.
В степных селениях девушки сносят ссыпчину – муку, крупу, хлеб и блины. Ссыпчину раздают нищей братии.
В селениях Нерехотского уезда девушки изготовляют козули – круглые лепешки с яйцами в виде венка.
С этими козулями они ходят в лес завивать венки. Обвивая плакучие березы лентами, нитками, привязывают венки к ветвям, а из ветвей делают один венок. Подходя к венку, целуются и приговаривают: «Здравствуй, кум и кума, березку завивши!» После этого обвивают березу поясом и лентами и поют песни. По окончании всех игр садятся под березки, съедают козули и яичницы.