По окончании акта студенты вываливают на Большую Никитскую и толпами, распевая «Gaudeamus igitur» 1 [1 «Итак, радуйтесь, друзья...», название старинной студенческой песни на латинском языке], движутся к Никитским воротам и к Тверскому бульвару, в излюбленные свои пивные. Но идет исключительно беднота; белоподкладочники, надев «николаевские» шинели с бобровыми воротниками, уехали на рысаках в родительские палаты.
Зарядившись в пивных, студенчество толпами спускается по бульварам вниз на Трубную площадь, с песнями, но уже «Gaudeamus» заменен «Дубинушкой». К ним присоединилось уже несколько белоподкладочников, которые, не желая отставать от товарищей, сбросили свой щегольский наряд дома и в стареньких пальтишках вышагивают по бульварам. Перед «Московскими ведомостями» все останавливаются и орут:
И вырежем мы в заповедных лесах
На барскую спину дубину...
И с песнями вкатываются толпы в роскошный вестибюль «Эрмитажа», с зеркалами и статуями, шлепая сапогами по белокаменной лестнице, с которой предупредительно сняты, ради этого дня, обычные мягкие дорогие ковры.
Еще с семидесятых годов хозяин «Эрмитажа» француз Оливье отдавал студентам на этот день свой ресторан для гулянки.
Традиционно в ночь на 12 января огромный зал «Эрмитажа» преображался. Дорогая шелковая мебель исчезала, пол густо усыпался опилками, вносились простые деревянные столы, табуретки, венские стулья... В буфете и кухне оставлялись только холодные кушанья, водка, пиво и дешевое вино. Это был народный праздник в буржуазном дворце обжорства.
В этот день даже во времена самой злейшей реакции это был единственный зал в России, где легально произносились смелые речи. «Эрмитаж» был во власти студентов и их гостей – любимых профессоров, писателей, земцев, адвокатов.
Пели, говорили, кричали, заливали пивом и водкой пол – в зале дым коромыслом! Профессоров поднимали на столы... Ораторы сменялись один за другим.
Еще есть и теперь в живых люди, помнящие «Татьянин день» в «Эрмитаже», когда В.А. Гольцева после его речи так усиленно «качали», что сюртук его оказался разорванным пополам; когда после Гольцева так же энергично чествовали А.И. Чупрова и даже разбили ему очки, подбрасывая его к потолку».
Владимир Гиляровский.
Москва и москвичи
ПО ЦЕРКОВНЫМ КАНОНАМ
Как догнать сверстников
Об обращении к Богу с молитвой о помощи в учении. Молитва старца о преподобном Сергии. Учение Митрополита Петра.
«Настоящее поучение мое желаю к вам обратить, дети учащиеся. Зная, что большая часть из вас суть мальчики старательные и благонравные, я радуюсь за вас; ибо верно то, что Бог людей честных и трудолюбивых любит и оказывает им как в сей жизни свое благоволение, так и в будущей блаженство вечное радует. Но радуясь за одних, вместе с тем скорблю о других из вас – это о тех именно, которые при всем своем старании все-таки мало успевают в науках и далеко отстали от своих товарищей. Что вам делать? Как догнать сверстников? Где взять смысл к продолжению учения? К кому обратиться за помощью?
Прежде всего, дети, к Богу с молитвою. Он один может просветить ваш ум и укрепить память, и благословить вас успехами. И не забудьте, что усердная молитва ваша о сем скорее всех дойдет до Него. Так сам Он сказал: «Не возбраняйте детям приходить ко Мне, ибо их есть царство небесное».
Выслушайте со вниманием то, чем я буду доказывать истину слов моих.
Преподобного Сергия стали учить с семи лет. Вначале учение у него шло туго. Учитель наказывал его, родители увещевали; он сам старался сколько мог, но грамота ему не давалась. С ранних лет ему пришлось узнать, что во всем надобно прибегать к помощи Божией. Он усердно молился Богу, и Бог услышал его.
Однажды в лесу он увидел около дерева инока, стоявшего на молитве. Мальчик остановился и, выждав, пока тот кончил молитву, подошел к нему. «Что тебе надобно, чадо?» – спросил монах. «Я учусь грамоте, – отвечал отрок, – но мало успеваю, и это меня огорчает. Помолись за меня Богу, отче, чтобы Он мне помог». Старец помолился и благословил мальчика, и с тех пор последний стал оказывать значительные успехи в науке. Так и вы молитесь усерднее Господу, и вам Он поможет лучше учиться, чем учились прежде. Но чтобы успешнее была ваша молитва о даровании успеха в учении, не забывайте при ней упражняться и в других делах христианского благочестия. Ревность к подвигам христианской жизни в детях также весьма приятна Господу, привлекает Его к ним благоволение и малоспособных из них делает способными к учению и мудрыми.
Святой Петр, впоследствии Митрополит Московский, был выдан на обучение грамоте, подобно преподобному Сергию, также семи лет. Учился сначала тоже плохо и малоуспешностию немалую причинял печаль родителям. Но поелику он был скромен и благочестив, то за это вскоре Господь даровал ему и смысл к учению. Однажды во сне он увидел некоторого мужа, облеченного в архиерейские одежды, который сказал ему: «Чадо, открой уста твои».
Петр исполнил повеление.
Тогда святитель коснулся языка его, благословил и затем отошел от него. С тех пор все, что учитель ему преподавал, он весьма быстро усвоял и в короткое время превзошел в учении всех своих сверстников. – Так Господь награждает за благочестие!
Итак, вот вам мой совет, дети мало успевающие! Ведите себя кротко и благонравно и молитесь усердно Господу, чтобы Он просветил ум ваш к продолжению учения. Сердцеведец Господь услышит вашу молитву и даст вам смысл и премудрость к усвоению Его святой истины».
Свящ. Виктор Гурьев
Надзор за детьми в храме 1
[1 Слово в день Введения во храм Пресвятая Богородицы, говоренное Высокопреосвященнейшим Сергием, Архиепископом Кишиневским.]
«Оставите детей приходити
ко Мне» (Мрк. 10,14).
Дети в храме Божием. Следует ли допускать присутствия детей во время богослужения. Ответственность родителей за поведение детей в храме.
В младенческом возрасте приведена была святая Дева Мария в храм Господень. Хотя она и удостоилась там ангельского научения, однако по преданию известно, что за ее действиями имели наблюдение и священники, и приставницы храма.
Повсюду ныне приводят или приносят детей в церковь. Только надобно спросить: имеется ли достаточное за ними здесь наблюдение? А оно непременно быть должно.
Основание христианского воспитания есть страх Божий, таинственное вместилище которого есть храм Божий; здесь объемлет душу верующую священный ужас, «яко страшно место сие» (Быт. 28, 17). Посему в храме требуется, «да молчит всякая плоть человека», а следовательно, и юная, отроческая, «и да стоит со страхом и трепетом».
Идя в гости, берет мать с собою иногда и своих детей; но при сем внушает им, чтобы они в постороннем доме вели себя скромно и вежливо.
Не более ли мать, если она истинная христианка, обязана заботиться, чтобы ее дети, которых она приводит в храм, держали себя благоговейно и безмолвно в сем досточтимом святилище Божием?
Когда говорят старшие, детям свойственно молчать и слушать.
Чей же голос слышится в церкви на богослужении? Глас самого Спасителя, Апостолов Его и святых отцов. Удободопустимо ли, терпимо ли, чтобы слово святоотеческое, апостольское, Христово заглушаемо было младенческим криком?
Когда взрослые заняты своим делом, и притом важным, – они употребляют меры, чтобы дети им не мешали. В храме совершается дело, выше которого нет на земле: здесь богослужебные лица «славословят с ангелами, священнодействуют со Христом, и все множество людей предстоит, молитвы для» (Лук. 1, 10).
Не развлекается ли внимание молящихся, не страдает ли величие священнодействия, когда дети здесь разговаривают, смеются или громко плачут; перебегают с места на место, позволяют себе игривые действия?
На сие могут возразить, что дети невинны; они не понимают ни закона, ни ответственности.
Остается, следовательно, не пускать их в церковь, если они не в состоянии там держать себя, как следует?
Совсем нет: необходимо, чтоб они бывали в церкви; но надобно смотреть за ними. Сам Христос, некогда увидев, что ученики хотят отклонить от Него детей, сказал-. «Не препятствуйте им приходить ко Мне». Так и теперь, когда Он в свитом храме таинственно и пресущественно присутствует, детей должно приводить и приносить к Нему сюда.
Но какие были тогда дети, которых Он благословил, – разве беспокойные, кричащие?
Нет, из евангельского сказания нужно заключить напротив. Когда вблизи Его в народе стояли женщины с детьми, Он рассуждал о важнейших предметах, – о браке и девстве; полагать надобно, что дети не мешали, были тихи и не затрудняли Его собеседования, чего ученики и опасались. Почему Он и присовокупил: «Таковых есть царствие Божие».
За что же им усвояется царствие небесное?
Конечно, не за вопли и беспорядочные движения их, ибо это есть недостаток младенческого возраста, а за их добрые качества, за то, что они спокойны, послушны, искренни, доверчивы, приветливы, незлобивы.
Последуя дозволению, данному Спасителем, древние христиане, идя в храм, приводили с собою и детей, постановили их на виду и зорко смотрели за ними.
В причащении соблюдалась своя последовательность: сначала приступали церковнослужители, затем девы, вдовы, потом дети и весь народ, «с стыдливостию, благоговением, без шуму». Святители от всех требовали благоприличия, и если где нарушаем был порядок, строго обличали. «Когда смехотворствует какой-нибудь шут, собрание зрителей сидит, соблюдая для его речей совершенное безмолвие. А здесь шум, смех и разговоры. Прежде дома были церквами, а ныне церковь стала домом, в котором недостает порядка».
Это обличение, направленное Златоустом против своих современников в Антиохии, не падает ли и в наше время? На зрелищных и лицедейных представлениях не позволят детям шуметь; а в храме им дают волю. «Ужели же, если дети наши будут беспорядочны, то мы будем подлежать за них ответу? – Да, если не употребляем строгих мер, какие следовало употребить».
Илий подвергся наказанию за то, что его возмужалые сыновья бесчинствовали в храме. Дадут ответ перед Богом те родители и приставники, которые оставляют малых детей без надзора и остережения. «Не призрите же неведения детей (Сир. 30, 11), но воспитывайте их в наказании и учении Господнем» (Еф. 6, 4). Аминь».
Высокопр. Сергий,
архиепископ Кишиневский
Кто родителей чтит, того Бог наградит
Любовь к родителям, достойная удивления. Ужели покойна твоя совесть? Слезы родителей – громы небесные.
Самым главным отличительным чувством детей должно быть их чувство сердечной любви к своим родителям. Любовь к родителям Господь вложил в сердце людей даже таких, которые живут в диком состоянии. Но что говорить о людях?
«Посмотрите на пчелок, – говорил известный проповедник протоиерей Наумович, – посмотрите на пчелок: они не покидают свою матку даже тогда, когда она уже не может для них ничего делать и искалеченная или больная падает на дно улья. Нельзя смотреть без сочувствия, как эти Божьи мушки всеми силами стараются поднять свою матку со дна кверху: они опускаются, цепляясь одна за другую, на дно улья и образуют из себя лестницу, в надежде, что матка по этой лестнице поднимется наверх, где ее ожидают самые усердные слуги. А если она так обессилела, что не может выбраться оттуда, то при ней остаются несколько пчелок с медом: они кормят больную матку и согревают ее, прижимаясь к ней. И трогательно бывает видеть, как эти усердные дети не покидают матку свою даже тогда, когда она уже умрет: они машут над нею крылышками, как бы стараются оживить ее, и только уж тогда, когда увидят, что все напрасно, – с жалостным жужжанием улетают от нее. Смотря на это, невольно подумаешь: подите сюда вы, разумные люди, поучитесь их трудолюбию, бережливости, их любви к своим деткам – молодым пчелкам, выводкам, но и подивитесь их любви к матке их, поучитесь у них и этой добродетели. Но ведь мы не животные, мы не дикари какие-нибудь, мы не язычники, Бога не ведущие: нам сказал Господь Бог. «Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет и да благолетен будеши на земли». Много, много нам писали о той заповеди великие учители ветхозаветные, много поучали нас ей святые апостолы и всегда учила и учит святая матерь наша, Церковь Православная. Она учит нас, что, кто почитает отца и мать, тому Господь ниспосылает Свое благословение и долгую жизнь, а кто не исполняет сей святой заповеди, того постигает Божие проклятие.
Слава Богу есть еще и теперь много таких христиан, у которых любовь к родителям достойна удивления.
Бывают случаи, когда отец или мать болеют по несколько лет и в болезни делаются нетерпеливыми, крайне требовательными и злыми, но дети терпеливо переносят все это.
Один священник рассказывает такой случай из своих наблюдений в приходе. Отец, пораженный многолетним недугом, был нестерпимым мученьем для семьи: он клял детей и внучат, злословил с утра до вечера; только и отдыхали они душой, когда были в работе, в поле или на гумне, а когда возвращались домой после целодневного труда, отец не давал им заснуть своим злословием и проклятиями. Мало того: в своей болезни он требовал себе водки и пил ее, как воду. Ему не давали, просили, умоляли его, – но он, как сумасшедший, всех бил и кусал зубами: бери, где хочешь денег, продавай последнюю мерку хлеба, неси последний лоскут в заклад, а отцу давай каждый день вина, сколько захочет... Так лишились эти несчастные люди и скота, и всего, и стали кругом в долгах. Наконец-то Господь разрешил грешную душу старика от тела. И что же? Добрый сын и невестка, столько терпевшие от него в продолжение целых шести лет, горько плакали по нем на похоронах. «Мне отрадно было, – говорил сын, – когда отец меня бил и бранил; ведь это не он меня бил, – болезнь у него такая была: а он все же был мне отец, и какой еще добрый отец, пока Господь не испустил на него эту болезнь».
Вот не выдуманный, а действительный пример любви к родителям.
И слава Богу, немало таких примеров можно указать среди нашего доброго русского народа. Знает наш православный народ, какая сила в благословении отца и матери и какое горе, если вместо благословения постигнет родительское проклятие. Сам Господь указал еще в Ветхом Завете на важность благословения отца перед смертью, и у нас существует добрый обычай, что родители на смертном одре благословляют своих детей. Только у тех, которые потеряли веру в Бога, нет этого святого обычая: оставив веру, они живут как животные, и часто бывает у них, что доброго отца или добрую мать их недобрые дети обижают всячески: не только не слушают их, но и помыкают ими, морят их голодом, не дают им, хотя бы и могли давать, ни одежды, ни обуви; родители не смеют отрезать ломоть хлеба, выпить молока, живут у детей своих точно в тюрьме, да и хуже тюрьмы.
Бывают и такие: отец из сил выбивался: работал, построил домик, развел скотинку, во всем отказывал себе, но пришла старость, не стало сил и сын говорит отцу: «Тебе бы, отец, взять суму да идти по миру, если уж тебе работать не под силу». И слезами заливаются старики, но голод – не свой брат: идут побираться они в чужие люди, горько жалуясь на свою судьбу... Придет праздник, а сын не зовет отца в свой дом, не спросит его, есть ли у него чем разговеться на Пасху? Это мы говорим про крестьян.
Не лучше бывает и у других людей, даже образованных. Иной отец тоже все силы употреблял, себе во всем отказывал, только бы вывести в люди сына, дать ему образование; но выучился сын, поступил на место и забыл родителей, забыл их заботы о нем, не вникает в их нужду, а сам живет в довольстве: сколько иному стоит устроить вечер для приятелей, сколько иной пропьет, проиграет в карты, а отцу жаль дать на хлеб, на необходимые потребности!
Но с какою приятностью будешь есть ты, почтительный сын, свой хлеб, когда вспомнишь, что отец твой в чужом углу, может быть, голодный сидит? Что ж у тебя за душа? Ужели покойна твоя совесть, когда ты натягиваешь на себя теплую шубу и сапоги, а твой отец и твоя мать босы и не знают, чем прикрыться, чтобы пойти в Божий дом и заплакать, пожаловаться Богу на тебя?
Но все же их слезы упадут на тебя.
О, если бы ты хотя прочитал слово о той матке пчелиной, которая упала на дно улья, и о том как детки ее, маленькие, слабенькие мушки Божьи, не покидают ее до последнего издыхания и по смерти еще плачут над нею – прочтя это, ты, вероятно, устыдился бы своей черствости к родителям!
Не забывайся же, непочтительный сын!
Слезы родителей – это громы небесные, которые в черных тучах висят над тобою и целым родом твоим!»
МОЛИТВЫ
О развитии ума у детей
Пророку Науму
Тропарь
Пророка Твоего Наума, Господи, память празднующе, тем Тя молим, спаси души наша.
Кондак
Просветившееся Духом чистое твое сердце, пророчества бысть светлейшего приятелище, зриши бо яко настоящая далече сущая. Сего ради тя почитаем, пророче блаженне Науме, славне.
О детях, которым трудно в учении
Господи Иисусе Христе Боже наш, вселивыйся в сердца двунадесяти Апостолов нелицемерно, благодатию Всесвятого Духа, сшедшаго в виде огненных язык, и сих устне отверзый, и начаша глоголати иными языки: Сам Господи Иисусе Христе Боже наш, ниспосли Того Духа Твоего Святого на отроча сие (имя); и насади во ушеса сердца его священныя писания, яже рука Твоя Пречистая на скрижалех начерта законоположнику Моисею, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
МОЛОДО – ЗЕЛЕНО
Чтобы мудро жизнь прожить, знать надобно немало,
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.
Омар Хайам
Два века не изживешь,
две молодости не перейдешь.
В отличие от прочих глав, автор-составитель решил не предварять эту, посвященную прекрасному возрасту – молодости – своим вступлением.
Причина проста: лучше, чем написал об этом один из лучших, колоритнейших отечественных фольклористов, А.А. Коринфский, как ни старайся, не напишешь. Текст взят, из книги «Народная Русь», впервые изданной в 1901 году и широко известной публике в начале века.
«Молодость – цвет жизни – недолговечна... Особенно скоро осыпаются лепестки этого «цвета» у прекрасной половины рода человеческого. Девушка красная цветет-невестится. Придет ей судьба – и цветенью конец недалек в крестьянском суровом быту. «Расцветает – что маков цвет» красавица, – «Кровь с молоком!» – говорят о ней на деревне. Но недаром пословица молвится, что «красна девка до замужества», – года через два и не узнать недавней хороводницы веселой, раскрасавицы – знобившей сердца разгарчивые, как поется в поволжской весне, «без морозу, без осеннего дождя». Еще недавно, быть может, склонял к себе ее любовь заговорным словом удал добрый молодец, «замыкая» свой заговор «семидесятью семью замками, семидесятою семью цепями», посылая к зазнобившей сердце девице тоску полюбовную.
«На море на Окияне, на острове на Буяне, – вычитывалось-нашептывалось это заговорное слово, – есть бел-горюч камень Алатырь, никем неведомой; на том камне устроена огнепалимая баня, в той бане лежит разжигаемая доска, на той доске тридцать три тоски. Мечутся тоски, кидаются тоски и бросаются тоски из стены в стену, из угла в угол, от пола до потолка. Оттуда через все пути и дороги и перепутья, воздухом и аером. Мечитесь, тоски, киньтесь, тоски, и бросьтесь, тоски, в буйную ея голову, в тыл, в лик, в ясныя очи, в сахарные уста, в ретивое сердце, в ея ум и разум, в волю и хотение, во все ея тело белое и во всю кровь горячую, и во все ея кости, и во все суставы: в семьдесят суставов, полусуставов и подсуставов. И во все ея жилы: в семьдесят жил, полужил и поджилков, чтобы она тосковала, горевала, плакала бы и рыдала по всяк день, по всяк час, по всякое время, нигде б пробыть не могла, как рыба без воды! Кидалась бы, бросалась бы из окошка в окошко, из дверей в двери, из ворот в ворота, на все пути и дороги, и перепутья – с трепетом, тужением, с плачем и рыданием, зело спешно шла бы и бежала и пробыть без меня (имя-рек) ни единыя минуты не могла. Думала б обо мне – не задумала, спала б – не заспала, ела бы – не заела, пила б – не запила, и не боялась бы ничего, чтоб я ей казался милее свету белаго, милее солнца пресветлаго, милее луны прекрасный, милее всех и даже милее сну своего, во всякое время: на молоду, под полн, на перекрое и на исходе месяца»...
От этого ли слова-заговора, без него ли – приглянулся добрый молодец красной девице, сладилась и свадебка, «одной девкой на селе стало меньше, больше – одной молодицею». А «молодице» недолго превратиться и в «бабу», у которой одна тоска-сухота – хозяйство домашнее да ребята малые. И вот еще недавно развертывавшее перед нею «все пути-дороги, все перепутьица» народное слово изрекает: «Бабе одна дорога – от печи до порога!», «Дал муж жене волю – не быть добру в доме!», «Шубу бей – теплее, жену бей – милее!», «Побьешь бабу – ищи вкуснее!», «Все в девушках девки хороши, а отколь злые жены берутся? Bee парни-молодцы добрые, а откуда грозные мужья живут?» – Ответ на этот вопрос держит сама жизнь крестьянина, которая в детские да в ранние молодые годы кажется ему родимой матушкою, а потом оказывается мачехою лихой: «Учить начнет – в три погибели согнет, выучит – не выпрямиться!»
В хороводных песнях-играх - краса крестьянской молодости: ими красна и вся жизнь поселыцины-деревенщины, несмотря на то, что и девке, и парню – играть в хороводах только до «злата венца вековечного». Нет числа песням-припевам, нет счета играм.
Весна красная – сплошь хороводное время, словно созданное на утеху-усладу молодой деревне.
Лето – порушка страдная – и то не унимает голосистую молодежь. Словно и усталь не берет ее: только выдастся праздничек Божий, – чуть не до белой зорьки утренней песни-пляски, игры всякие.
Осенью – уберется люд честной в полях, свезет на гумна хлебушко, молотьба приспевает, а у молодого народа – опять забота веселая: хороводы доваживать, песни доигрывать, – к свадьбам дело близится, октябрь-свадебник через прясла заглядывает.
Как на улице дождик накрапает,
Хоровод красных девок прибывает.
Ох, вы, девушки, поиграйте!
Уж как вы, холостые, ни глядите:
Вам гляденъицем девушек не взяты,
Уж как взять ли, не взять ли
Что по батюшкину повеленью,
Что по матушкиному благословенью!
В этой старинной хороводной песне отразился, как в зеркале, взгляд народной Руси на святость родительской власти над детьми и на связанные с нею обычаи, ставшие законом семейного быта, до сих пор не утратившим своей силы. Но не так стал страшен для молодых любящих сердец этот некогда неумолимо-суровый «закон», зачастую ломавший-калечивший всю жизнь брачившихся. Свадьба – судьба, но и судьба не всем лиходейкою на роду написана. Из воли родительской редко кто выйдет в деревенском быту, да и отцу с матерью – не велика корысть делать своих детей несчастными. А если и не спросят отец-мать – сговорят, по рукам ударят, «пропьют» дочь не за того добра-молодца, для которого пелись-игрались ее хороводные веснянки, – то изольется ее тоска горючая в свадебных песнях, а там – «Стерпится – слюбится!» – если будет между молодоженами добрый совет.
А не благословит им Бог – так, по крылатому слову народной Руси: «И любя поженишься, да наплачешься,'»... «Не всякая девица – невеста, что приглянется!» – говорят в народе. «Не всяк добрый молодец – жених, что присватается.» – приговаривают: «Не ищи красоты – ищи доброты!», «Красота приглядится, а добротою изба навек светла будет!» Не перечесть всех поговорок-пословиц, которыми окружил народ-пахарь «свадьбу-судьбу» своих сынов-дочерей.
«Скажи, скажи, воробышек, как девицы ходят?» – запевается одна хороводная песня. «Он этак и вот этак: туды глядь, сюды глядъ, где молодцы сидят!» – не замедляется ответ.
«Скажи, скажи, воробышек, как молодцы ходят?» – продолжает запевало. Ответ следует точно такой же, с тою лишь разницею, что «молодцы» высматривают: «где голубушки сидят». Иные слишком долго себе невест «высматривают», все раздумывают.
«На молодой жениться – с молодцами не водиться!» – подсмеивается над такой нерешительностью народное слово: «Богатую взять – станет попрекать; хорошую взять – не даст слова сказать; грамотницу взять–станет праздники разбирать; худую взять – стыдно в люди показать; убогую взять – нечем содержать!» и т.д.
По всему светлорусскому простору поется-распевается с незапамятных времен песня о молодце, собиравшемся жениться на вдовушке, но нашедшем свою судьбу в красной девице. «Как пошел наш молодец вдоль улицы на конец»... – начинается эта песня.
«Ах, Дон, ты наш Дон, сын Иванович, Дон!» – подхватывает хор. «Дон» в иных местностях заменяется «Дунаем», что нисколько, однако, не меняет сущности дела. «Ах, как звали молодца, позывали удальца!» – продолжает запевало, вызывая тот же самый припев.
А звали героя песни – «во пир пировать, во беседушке сидеть, на игрище поиграть!». Не идет он, отговаривается: «Уж как мне ли, молодцу, худо можется, худо мажется – нездоровится...»
Но все-таки, несмотря на «нездоровье», сдвинув шапку-мурмашку набекрень, с гуслями звончатыми под полою идет он «ко вдовушке на конец». Пришел, садится «против вдовушки на скамье», сел, – заиграл «во гусли во звончатые»... – обращается ко вдове с просьбой очестливою: «Уж ты, вдовушука моя, молодая вдова, подними шапку-мурмашку!»
«Не твоя сударь слуга, я не слушаю тебя!» – отвечает вдова, и опять – «пошел наш молодец вдоль улицы наконец». Снова звали, позывали его «во пир пировать, во беседушку сидеть, на игрище поиграть»; как и раньше, не пошел он ни в первый, ни на вторую, ни на третье, – пошел «ко девушке на конец». И вот, – продолжает песня:
Как садился молодец,
Как садился удалец
Против девушки на скамье.
Заиграл он во гусли,
Заиграл во звончатые свои.
Молодец девице челом,
Уронил шапку долой.
Уж ты, девушка моя,
Ты, красная моя,
подними шапку-мурмашку! –
обращается он к ней с тою же самой просьбою, как незадолго перед тем – ко вдовушке.
Глянула на добра-молодца красная девица – приглянулся; поняла она, какой затаенный смысл кроется в его просьбе. Ровно маков цвет, зарделася красавица, потупила свои очи девичьи, исполнила просьбу. Потеряла она над собою волю, готова навек отдать ее молодцу счастливому...
– Я твоя, сударь, слуга,
Я послушаюсь тебя! –
из ясной глубины сердца звучит ответ ее, полный той кроткой покорности, которою русская женщина способна победить самую могучую силу воли, обезоружить неукротимый гнев, приворожить к себе без наговоров, безо всяких зелий, – которою она сильна в своем нежном бессилии.
По словам одной песни – «не бесчестно молодцу вдоль по улице пройти, к хороводу подойти».
Другая прямо обращается к нему: «Гуляй, гуляй, молодец, поколь не женил отец.»
С этою песней словно сговорилась третья, начинающаяся словами: «Гуляй, гуляй, девушка, пока твоя волюшка, – скоро замуж отдадут – все гулянья отойдут.»
Громадное большинство песен рисует семейную жизнь самыми мрачными красками – для вступающей в чужую семью молодушки – семью, где, кроме мужа-хозяина, над нею являются набольшими «свекор грозен батюшка» да – пуще того «свекровь лютая». Много песен спелось-сложилось в русском народе про житье молодой невестки в мужниной семье, – грустные, тяжелые все это песни, горькою отравой жизни подсказанные-нашептанные.
И во всех-то них отзывается та грусть-тоска, которою напоена страшная песня про «Лучинушку». «Лучина, лучинушка березовая!» - запевается она. «Что же ты, моя лучинушка, не ясно горишь, не ясно горишь да не вспыхиваешь?» – Плачет-звенит напев, в душу просится. «...Да не вспыхиваешь...» – каким-то стоном вырывается из груди певца. Защемит-заноет сердце от этого стона... «Аль тебя, моя лучинушка, свекровь залила?..» Скорбная повесть загубленной молодости слышится в этом вопросе.
Народная жизнь на каждом шагу выдвигает из своей среды примеры самобытности, изумительной для незнакомых с нею близко. Что ни шаг в +ее до сих пор еще не проходимые для многих дебри, – то и тупик для привыкшего мерить все на короткий аршин своих предвзятых взглядов наблюдателя. Сплошь да рядом приходится встречаться здесь с самыми разительными противоречиями, не только мирно уживающимися бок о бок, но словно даже освещающими друг друга. Коренной русский человек весь соткан из противоречий. Особенно живо проступает эта своеобразность ею природы в народной жизни, ближе стоящей к первообразам бытия.
Вот, например, как ярко проявляется в русской народной песне построенное на противоречий чувство нежданно зарождающейся страсти.
«Пошел молодец на гулянье, к красным девушкам на свиданье, ой лелю, лелю, на свиданье,..» – начинается эта записанная в Ветлужском уезде Костромской губернии песня. «Мир вам, девушки, на гулянье, мир вам, красныя, на свиданье!» – продолжается песенное слово – очестливым поклоном-приветом, молодца: «Входит молодец в круг к девицам, ходит молодец по кружалу, просит молодец побороться».
Такая необычная просьба приводит в изумление: «Все тут девицы приутихли, все тут красныя приумолкли...»
Выискалась, однако, в хороводном кругу и такая, которой пришелся по нраву вызов молодца: «Одна девица всех смелея, всех смелея, всех веселея, девка, к молодцу выходила, выходила девка – с молодцем говорила: «Изволь, молодец, побороться!» В дочери современной деревни как бы проснулся дух богатырок древней Руси, удалых «палениц», выходивших на единоборство со своими побратимами – богатырями, с единого маху клавших наземь чужеземца-нахвальщину. Так и здесь: «Девка молодца споборола, черну шапку с кудер сшибла, на нем синь кафтан изорвала, any ленточку в грязь втоптала, кушак шелковый изщипала, за русы кудри теребила, во право плечо колотила, лицо белое пристыдила. Пошел молодец– сам заплакал, пришел к матери с жалобою...»
Читатель-слушатель песни невольно настраивается на смешливое отношение «к пристыженному» паленицею наших дней молодцу. Но рассказ совершенно неожиданно заканчивается на иной лад. Жалоба молодца показывает, что он-то смотрит на это совсем по-другому: «Уж ты матушка, мать родная! – говорит-жалобится он, – меня девушки не злюбили, все-то красныя меня не любят, одна девица сполюбила, меня молодца поборола, черну шапку с кудер сшибла, алу ленточку в грязь втоптала, кушак шелковый изщипала, на мне синь кафтан изорвала, а за русы кудри теребила, во право плечо колотила, лицо белое пристыдила!..»
Эта песня распевается в нескольких разносказах.
Так, в Тульской губернии певуны, продолжая песню, ведут речь и о том, что произошло вслед за жалобой молодца. Пошла мать пристыженного пенять девушке. «Девушка, ты девушка, невеста! – обращается она к ней, – Как тебе не стыдно? Как тебе недурно? Обидела молодца-парня при всем при мире, при мире, при народе, при большом хороводе!»
Обидчица утешает обиженного: «Не плачь, родимый (говорит она)! Русы кудри можно причесать, пухову шляпу можно надеть, на сборах поддевку все можно собрать, ситцеву рубашку можно зашить, козловые сапожки – можно надеть, а нам с тобою, молодец, все можно пожить, друг друга любить!»
В калужском разнопеве – девица отвечает матушке обиженного парня, что она – красная – «пожалеет» и, как видно из заключительных слов, действительно, пожалела его:
Назад-то молодца, назад ворочала:
– Воротися, молодец, воротися, удалой,
Не хвалися, молодец, да ты сам собой,
Ты сам собою, своей красотою! –
Все русые кудерки на нем причесала;
Пуховую шляпушку ему надевала,
Синенький халатик, сборы собирала,
Ситцеву рубашечку на нем зашивала,
Сафьяны сапоженьки ему надевала...
«Пошел, пошел молодец, пошел – взвеселился!..» – кончается песня.
Смоленские-бельские песенники дополняют ее и тем, что девица – «молодчика сладко целовала, сладко целовала, так ответ держала: – Тебе дела нету, что я друга била! Сама понимаю, друга утешаю, ой лешеньки, лешеньки! Друга утешаю!..»
Песенное народное слово всегда было склонно к смешливости. Вот какую, например, картину рисует оно: «...что и черная грязь-то старухи у нас; как и белая капуста – то молодушки у нас; что лазоревый цветок – красны девушки у нас» что гнилая-то солома – то ребятишки у нас. На гнилую-то солому ныне честь пришла, что гнилая-то солома ныне женится, а лазоревый цветок за них замуж идут»... и т.д.
Псковичи, певуны старинные, поднимают цену на девушек красных. «Вылетал соловей из Новагорода, – поют они, – выносил он весть нерадостну: коку нас на Руси мальцы дешевы – первый молодец хоть бы дров в костер; другой молодец хоть бы лык пучок, третий молодец хоть бы дегтю кувшин! Вылетал соловей из Новагорода, выносил он весть, весть нерадостну: как у нас на Руси девки дороги – перва девка во сто рублей, друга девка во тысячу, а третей девицы – цены нетути!»
В старинной песне – «Л мы просо сеяли, сеяли...», распевавшейся на Руси еще в незапамятные годы, кони, пойманные на вытоптанном просе и запертые в стойло, выкупаются у поймавших не ста рублями, не тысячей: «Мы дадим молодца, молодца!» – предлагают хозяева коней. «Нам молодец не надо, не надо!» – получается ответ.
«Мы дадим девицу, девицу!»
«Нам девица надобна, надобна!»
В одной калужской песне, занесенной П.В. Шейном в его песеную кошницу, есть такое место:
Погляди-ко-ся на сине море:
На синем море корабли плывут,
Корабли плывут со товарами,
Посреди – корабль с златом-серебром,
А другой корабль с мелким жемчугом.
Как третий корабль с красной девушкой...
– Злата, серебра девать некуда,
Мелка жемчуга сыпать не во что,
Красну девицу подавай сюда,
Ей надобно наперед идти,
Наперед идти, хоровод вести...
Действующие в ярославской-пошехонской песне красны девушки выносят в хоровод по соловью в руках.
«Уж ты пой, распевай, соловей: пока воля есть у батюшки, пока нега есть у матушки, пока воля есть у девушки!»
Отсюда – прямой переход: «Пой, распевай, красна девица, в хороводе разгуливай на вольной волюшке, во красе во девичьей!..»
Пермские песенники развивают основную мысль приведенной песни. «Поиграйте, красны девицы, пока весело во девушках!» – поется у них, – «Неравно-то замуж выйдется, не ровен муж навернется, либо старый-от удушливый, либо малый-от недошленький, либо ровнюшка хорошенькая»...
Недобрая «потеха» сулится песнею старому мужу: «Я бы и старого потешила – середи поля повесила, что на горькую осинушку и на самую вершинушку добрым людям на посмешище, черным воронам на граянье!»...
Вятская песня рассказывает о том, как стлала постельку мужу старому молодая жена. Начало этой песни веет на современного слушателя неподдельной одухотворенностью: «Как на море валы бьют, валики-валы бьют; черный ворон воду пил, воду пил, воду пил; он не напил, возмутил, возмутил, возмутивши говорил, говорил, говорил: «Выдьте, девки, замуж-от, замуж-от за старого старика, старика!» Затем песня переходит к обещанию молодушки молодой: «Я старому сноровлю, сноровлю, постельку постелю, постелю – в три рядочка кирпичу, кирпичу, во четверту шипицу, шипицу, в пятый рядик крапиву, крапиву; шипичушка колюча, колюча, крапивушка жалюча, жалюча»...
Не особенно очестливо относится к льстящейся на молодость старости песенник-народ, по словам которого и улица села-деревни украшается «молодцами, молодицами, душам красными девицами», как травой-муравою – зеленые луга.
Молодость в представлении русского народа является олицетворением воли, с которою связано понятие не только о широкой удали, а и о счастье. Беспечная веселость и свободный полет чувств открывают последнему широкий путь в жизнь человеческую, – и была бы она так богата им, кабы не залегали этот путь невзгоды житейские, затемняющие собою свет солнечный перед глазами изнемогающих под тяжкою ношею жизни.
«Ах ты, молодость моя, молодецкая! Ой ты, воля моя, воля девичья!»– рвется из стихийного сердца народа-песнотворца окрыленное мыслью слово.
«Мы когда-то с тобою, волюшка, разстанемся?» Не замедляется и ответ на этот вопрос: «Мы расстанемся с тобой, волюшка, у Божьей церкви, у Божьей церкви да под златым венцом, под златым венцом да с добрым молодцом!»
ПО ЦЕРКОВНЫМ КАНОНАМ
Вопрос юноши
«Учителю благий,
Что благо сотворю,
Да имам живет вечной?»
(Мф., 19,16)
Вопрос юноши-князя Спасителю. Как рано должно начинаться приготовление к духовному воспитанию человека. Забота родителей об умственном и нравственном благоустройстве детей. Время юности.
Сей вопрос предложен был Господу одним юношею, юношею богатым, юношей-князем, предложен был не с тем, чтобы искусить Господа, ибо нет основания предполагать в нем такое намерение; юноша с благоговением вопрошает Господа и называет Его «Учителем благим», т.е. совершеннейшим, высшем других учителей, и потому получает от Господа замечание, что название благого приличествует одному Богу; далее, когда Господь отвечал ему: «Аще хощеши внити в живот вечный, соблюди заповеди» (Мф. 19, 17), юноша говорит: «Вся сия сотворих от юности моея: что есмъ еще не докончал?» (20) – и говорит в некоторой степени правду, потому что после сих слов его, «Иисус воззрев нанъ возлюби его» (Мрк. 10, 21) и указал ему уже на путь высшего совершенства.
Не вступил юноша на сей путь. «Отъиде скорбя» (Мф. 19, 22). Кто не пожалеет о нем? Не знаем дальнейшей судьбы его, но кто бы не пожелал, чтобы не оказался он неспособным войти в Царство Небесное?
«Иисус воззрев нань возлюби его».
Действительно, есть в нем нечто, влекущее к нему, что может быть примером не только для юношей, но и для мужей и старцев. Молодость, особенно при богатстве и знатности, обыкновенно располагает к удовольствиям и блеску. Потому, когда мы видим молодого человека среди искушений юности, богатства и знатности, занимающегося такими предметами, как вечная жизнь, дающего себе и другим вопросы, вроде данного юношею Господу: «Что благо сотворю, да имам живот вечный?» – и упражняющегося не только в учении веры, но и в жизни по вере, мы невольно радуемся о нем, любим его, и желаем, чтоб больше было подобных юношей.
Что является преобладающим в помыслах, в надеждах и опасениях, в радостях и скорбях, в занятиях и стремлениях, во всем образе жизни современного юношества? Вечная ли жизнь? К сожалению, большая часть, волнуемая страстями, увлекаемая вольномыслием, равнодушно, а иногда и крайне неуважительно относится ко всему, что говорится о вечной жизни и ведет к ней. С любовию ли Господь взирает на такое юношество?..
Кто же тут виноват? Молодость ли, современное ли общество или само юношество? Все здесь принимает участие, но большая доля ответственности падает на само юношество, его родителей и руководителей. Худое и доброе направление юности и потом всей жизни главным образом зависит от того, какую цель имеют при воспитании, как стараются достигнуть сей цели воспитывающие и воспитываемые. Следовательно, на духовное воспитание человека должно быть обращено преимущественное внимание.
Остановимся на сем предмете.
Никто из предстоящих здесь, верно, не думает, что здешнею жизнию ограничивается бытие человека, а верует, что есть для него другая, вечная жизнь, что для сей жизни он главным образом и назначен, к ней он преимущественно и должен приготовлять себя.
" Таким образом вопрос: «Что благо сотворю, да имам живот вечный?» – должен быть главным вопросом всей жизни человека.
Как рано должно начинаться это приготовление или, что то же, духовное воспитание человека? Очень рано, – с детства, младенчества, даже ранее. С того времени, как два лица, в таинстве брака, благословлены Церковию для рождения и воспитания детей, с этого самого времени они становятся уже лицами ответственными пред детьми своими, пред Богом, пред обществом, с этого, следственно, времени они должны уже озабочиваться будущностию детей своих и стараться о правоте и чистоте своих мыслей и дел: ибо то или другое нравственное состояние родителей имеет влияние на имеющих родиться от них. Человек из утробы матери выносит не только телесную жизнь, но и семя известного образа мыслей, чувствований, наклонности, что составляет нравственный образ его.
Потом, рожденное дитя должно быть предметом самых нежных и разумных попечений, сколько в отношении к телесной, столько же и, еще более, в отношении к духовной его жизни. Христианская жизнь, которую он приемлет от Церкви в купели крещения, должна быть благоговейно охраняема и укрепляема в нем и таинствами Церкви, и молитвою, и добрым словом и добрым примером родителей и окружающих его.
Одно должно тщательно удалять от него, другое приближать к нему. Дитя, до известного времени, ничего не разумеет, ни худого, ни доброго. Но это никому не должно давать права относиться к нему, как к какому-нибудь растению или животному, имеющему нужду лишь в попечительном уходе за его телесною жизнию. Разуметь и действовать за него, в известных случаях, должны родители и пестуны.
Например, дитя причащается тела и крови Христовой; какое добро ему от этого, оно не разумеет. Знать, веровать за него должны родители, и не только веровать, но и при- готовлять за него, собственноручно, если то можно, и благоговейно подносить его к причащению; пусть устами телесными оно само приемлет тело и кровь Христову; пусть вера и благоговение родителей помогают ему усвоить силу таинства, точно так, как иногда уста матери или няньки помогают ему усвоять пищу телесную.
Дитя не разумеет, но тем не менее на мягкой душе его многое бессознательно печатлеется из того, что оно видит или слышит, и что впоследствии может сильно содействовать или противодействовать доброму направлению его деятельности. Посему неопустительно должно направлять душу его к истине и добру, знакомить его с церквию и исправлять всякое уклонение от должного пути.
Своенравием и шалостями детей не должно пренебрегать, тем более забавляться ими, думая: «Это дитя... вырастет, исправится»; нет, это грех против истины и добра, и вред в будущем для детей.
По мере возраста детей, должна возрастать и забота родителей об их умственном и нравственном благоустройстве, благоустройстве непременно в духе православной Христовой Церкви, чтоб из ребенка и отрока прежде всего вышли юноша и муж, знающие, уважающие, любящие учение, постановления и обряды своей Церкви, чтоб и они сами хорошо знали, и другие знали о них и видели, что они сыны Православной Церкви; без этого слаба надежда на их полезное общественное служение или действование.
Но вот дитя уже юноша. Кончено ли дело родителей в отношении к нему? Напротив, око родительское тем бдительнее должно быть в это время, власть их тем крепче, чем шире открывается детям их поприще, чем необходимее встретиться им на этом поприще со страстями собственными и других людей, тем, следственно, больше предстоит им всякого рода соблазнов и опасностей. Неразумно успокаивать себя словами, к сожалению столь обыкновенными: «Сам возраст иматъ». Но здесь же открывается поприще и для самодеятельности человека.
Юность и, частию, мужество – суть время, богатое силами духа и тела, полное жизни, время, в котором кипят и рвутся страсти, и хочется жить, как можно свободнее и веселее, время, между тем, такое, в которое определяется направление, устанавливается жизнь, время потому полное великих надежд и великих опасений! Сколько добра и сколько зла, какую мрачную и какую светлую будущность можно вынести из него на всю последующую жизнь и на целую вечность! Сколько, следовательно, необходимости направить себя по пути верному!
Куда теперь польется это обилие сил? Куда устремится эта полнота жизни? Кому, чему преимущественно посвятится это лучшее время?
«Повеселюсь пока, – говорит молодой человек, под влиянием мира и действующих в нем страстей, - а там примусь за дело, будет еще время для труда, для жизни степенной, тем более для спасения души». Так с молодыми говорят иные и немолодые родители их.
А кто поручится тебе, молодой человек, что ты доживешь до того времени, когда кровь течет медленнее, страсти становятся тише? Кто поручится тебе, что ты исправишься, сделаешься лучше? Кому не случалось видеть не только мужей, но и стариков с юношескими понятиями и образом жизни, ленивых, рассеянных, беспечных? Кто сказал тебе, что тебе легче будет исполнить долг после, нежели теперь, и что ты не будешь укрываться от долга под немощию старости, точно так же, как укрываешься теперь под живою и страстною силою молодости?
Каждое время имеет свои дела, которые должно исполнить, свои немощи и недостатки, с которыми должно бороться.
И будет ли у тебя какая-нибудь возможность, с расстроенными силами, да если бы и не были расстроены, и прошедшее возвратить, и настоящее исполнить? И сочтешь ли ты нужным и полезным принять этот труд, не привыкши к труду?
В человеческой природе есть врожденное зло – противление долгу, самоволие. Если это зло не подавляется, то оно растет и, наконец, образуется страшная сила греха, которая опутывает духовные отправления наши, извращает понятия, ослабляет всякое доброе движение, притупляет чувствительность совести и отвращение от греха, труд духовный и телесный делает тяжелым и скучным, рассеяние, удовлетворение страстями обращает в потребность; эта сила и тогда, когда благодать коснется сердца и возбудит в нем потребность исправления, мешает исправлению, из прошедшего непрестанно вызывая такие образы и воспоминания, которые разнообразно смущают и повергают человека в уныние. Таковы могут быть следствия жизни нерадивой, беспечной, самовольной в летах молодости!
Нет, лучше последуй совету мудрого: «От юности возми ярем твой», – возьми труд обучения себя тому, что Богу угодно, ближнему и тебе самому полезно.
Впрочем, благо человеку, если он и позже, в старости даже, принимается за дело спасения. Бог приемлет всякого, с верою приходящего к Нему, во всякое время.
Но что сказать о нерадении человека и тогда, когда продолжение жизни его становится время от времени сомнительнее, когда все начинает напоминать ему о близкой вечности, а он, между тем, все тот же малодушный и беспечный юноша, все так же любит рассеяние, или еще более, погружен в дела житейские, в виды корысти, чести, думает только о устроении и украшении жизни временной? Мало ли таких нерадивых старцев?
Не менее жалок и тот, кто, начав молодости, не старается блюсти себя в летах зрелых и в старости. Не мало и таких.
Это должно научить нас, как постоянно должно трудиться над собою, и никогда не почитать дела воспитания своего оконченным.
Итак, «что благо сотворю, да имам живот вечный?»
Сей вопрос юноши, при всей очевидности пути к жизни вечной и известности главных средств к достижению оной, по множеству разного рода искушений, как можно чаще должны обращать к себе и к другим и особенно к Тому, Кто есть «путь и истина и живот» (Ин. 14, 6Х и юноша, и муж, и старец; и, если есть время, когда особенно полезно заниматься решением сего вопроса, то это время молодости, и, если кому особенно нужно помогать в этом деле молодости, то это родителям и наставникам.
МОЛИТВА
О благосостоянии детей в обществе
Святителю Митрофану Воронежскому
О, всехвальный святителю Христов и чудотворче Митрофане. Приими сие малое моление от нас грешных к тебе прибегающих, и теплым твоим предстательством умоли Господа и Бога нашего, Иисуса Христа, яко да призрев на ны милостивно, подаст нам согрешений наших вольных и невольных прощение, и по велицей Своей милости избавит нас от бед, печалей, скорбей и болезней душевных и телесных, обдержащих нас: да подаст земли плодоносив, и вся на пользу жития нашего потребная; да дарует нам скончати житие сие привременное в покаянии, и да сподобит нас, грешных и недостойных, Небеснаго Царствия Своего, во еже со всеми святыми славити Его безконечное милосердие, со безначальным Его Отцем, и Святым Духом, во веки веков. Аминь.
СВАДЬБА,
ВЕНЧАНИЕ
Изначальней всего остального – любовь,
В песне юности первое слово – любовь.
О, несведущий в мире любви горемыка,
Знай, что всей нашей жизни основа – любовь!
Омар Хайам
Идучи на войну – молись,
идучи в море – молись вдвое,
хочешь жениться – молись втрое!
Сейчас молодые люди, увы, редко спрашивают у родителей совета, когда речь заходит о выборе супруга или супруги. Многие даже и не ставят родителей в известность о своих намерениях – только о дне свадьбы, что, естественно, является верхом неучтивости. Поэтому, не настаивая на беспрекословном следовании традициям, все же напомним, как было принято делать предложение раньше. Эти же правила приличия и хорошего тона остаются актуальными по сей день.
Молодой человек, избравший себе будущую жену, покажет себя благоразумным и избежит неловкости, если, прежде чем делать предложение, убедится в том, что сама девушка и ее семья хотят с ним породниться.
Девушка же, если она видит, что кому-то нравится, должна тонким намеком дать понять, довольна она этим или нет. Вовсе не следует подавать надежды зря, тем самым ставя в очень неловкое положение и себя, и молодого человека. Когда речь идет о серьезных намерениях, кокетство неуместно.
С предложением (если сама девушка не против) мужчина обращается к отцу девушки. Как правило, при обсуждении мужчинами деловых, финансовых вопросов невеста не присутствует.
Если родители жениха и невесты еще не знакомы (или если родители жениха не знакомы с невестой), то по получении согласия невесты следует в ближайшее же время нанести визит для знакомства; а спустя три дня – ответный визит. Одеваются в этом случае нарядно, платье невесты непременно должно быть светлое.
Если родители живут в разных городах, то принято, что мать жениха пишет письмо своей будущей невестке, в котором высказывает желание видеть ее членом семьи. Невеста, конечно же, должна сразу ответить на это письмо с благодарностью и высказать матери своего будущего мужа чувства уважения и почтения.
Жених и невеста должны относиться друг к другу с самым искренним уважением и нежностью, с вниманием и предупредительностью. Подобная манера поведения – свидетельство взаимной привязанности, что не оставляет места для кривотолков.
Что касается подарков (до свадьбы), то четких правил на сей счет нет. Каждый жених и каждая невеста сами должны знать, какой подарок наиболее всего подходит и в то же время наименее всего обязывает. Единственное правило – следует избегать дарить предметы туалета и платья. Другое дело – украшения, книги, медальоны.
О продолжительности времени, которое предшествует свадьбе, договариваются сами обе стороны – на сей счет тоже нет установленных правил, так как у каждого могут возникнуть свои обстоятельства. Но чем этот срок – от помолвки до свадьбы – меньше, тем лучше. Это, конечно, не относится к тем случаям, когда срок безусловно должен быть продлен: например, если кто-то из близких родственников тяжело заболел или умер. Понятно, что бракосочетание в этот период неуместно и даже неприлично. Если назначен траур, то его надо переждать.
После того как предложение принято, обе семьи извещают своих родных и знакомых о предстоящем браке своих сына или дочери.
Если вы получили такое извещение, то на него следует тут же ответить поздравлением и добрыми пожеланиями, независимо от вашего отношения к этому браку.
Помолвка обычно совершается в доме родителей невесты. Приглашаются на нее только близкие родственники. На следующий после помолвки день родители жениха ждут к обеду невесту с ее родителями. И лишь после этого жених и невеста начинают наносить визиты членам ее и его семьи, с которыми помолвленные еще не знакомы.
Бывает, что свадьба и расстраивается. Тогда обе стороны возвращают друг другу полученные ранее подарки (хотя приличия обязывают это делать в первую очередь того, по чьей вине разорваны отношения).
Если невеста отказала жениху, то лучше всего сохранить отношение к семье невесты таким же, как и прежде – словно ничего не произошло.
Если отказ исходит от жениха, то желательно, чтобы он на какое-то время не омрачал своим появлением настроение невесты и ее семьи.
Ну и, конечно же, обе стороны должны избегать говорить друг о друге, особенно в невыдержанном тоне. Молчание и в этом случае – золото.
Значительная часть перечисленных правил применима и тогда, когда замуж выходит вдова или женщина, вступающая в брак второй раз. Но следует помнить о том, что общество следит за ними с гораздо более пристальным вниманием и готово осудить за малейшую ошибку против правил приличий.
Сейчас наряду с обязательной регистрацией брака в Бюро ЗАГСа молодые все чаще венчаются в церкви. Поэтому есть смысл и необходимость остановиться отдельно на правилах поведения в том и другом случаях.
Приглашение на свадьбу отправляют родственникам и знакомым родители невесты. Друзей приглашают сами молодые. В приглашении должно быть точно указано время и место торжества. Уведомления в виде открыток или писем рассылаются за две-три недели до свадьбы, чтобы получившие их могли планировать свое время, выбрать подарок, подготовиться. Наиболее уважаемых гостей и пожилых членов семьи лучше всего пригласить лично, не прибегая к услугам почты.
Получив приглашение, вы должны сразу же ответить о вашем решении: будете вы на свадебном приеме или нет. Если какие-либо обстоятельства мешают вам приехать, то следует выслать поздравительную телеграмму, в которой будет названа уже новая фамилия невесты (например: «Борису и Наталии Петровым»).
Некоторые авторы, исследующие развитие правил хорошего тона (например, И. Аасамаа в книге «Как себя вести»), упоминают и старый обычай, по которому празднество «начинается еще накануне свадьбы, когда молодежь собирается для прощания с холостой жизнью. В центре внимания и в этот вечер должны быть молодожены.
Им адресуют шутливые речи, читают соответствующие наставления, разумеется, тоже юмористические, предсказывают будущее и т.д. В остротах и шутках нужно знать меру, стараться не обидеть молодых. В этот предсвадебный вечер обычно накрывают холодный стол с лимонадом, пивом, вином. Под конец можно подать кофе или чай. Крепкие спиртные напитки на этом вечере излишни. Здесь не обязательно сидеть за столом. Гостей зовут к 19 – 20 часам, а расходятся они не позже 24 часов. Если на следующий день празднуют свадьбу, не обязательно звать тех, кто принимал участие в проводах холостой жизни... На «проводы» невеста надевает светлое праздничное платье, но не свадебное, жених – в темном костюме».
Другими словами, речь идет о том, что у нас называется «мальчишник» (когда жених прощается со своими неженатыми друзьями) и «девишник» (когда невеста собирает незамужних подруг). Однако эти вечера сейчас практикуются реже, чем раньше.
Итак, свадебному торжеству и застолью предшествует церемония регистрации брака. Об этом заранее должен позаботиться жених (оформление документов, заказ автомобиля, покупка колец и передача их сотруднику ЗАГСа и т.д.). Невеста может быть в белом или светлом платье; белое в этот день – преимущество невесты, и другие женщины должны довольствоваться другим цветом своего платья. Невеста сама решает, будет ли платье длинным или коротким, будет ли на голове фата или шляпка, но обязательно должна держать в руках свадебный букет, подаренный ей утром женихом.
Жених и невеста могут прибыть к месту регистрации вдвоем, с родственниками, в сопровождении друзей и т.д. Но обязательно – вовремя, без опозданий. Если молодожены и приглашенные присутствовать при церемонии добираются отдельно, необходимо, чтобы гости прибыли чуть раньше, чем виновники торжества.
В ЗАГСе жених стоит справа от невесты; стоя слушают объявление и напутствие работника ЗАГСа и гости. Кольца, заранее переданные сотруднику, надевают после того, как брачующиеся распишутся в книге актов о браке. Сначала жених надевает кольцо невесте, затем – невеста жениху.
Эта церемония занимает всего несколько минут, но обычно молодожены так волнуются, что способны перепутать последовательность. В сущности, ничего страшного нет, последовательность действий подсказывает сама логика и правила хорошего тона, применяемые в прочих ситуациях. Так, естественно, после работника ЗАГСа первыми поздравляют молодых родители; приглашенные же поздравляют не только новобрачных, но и их родителей; из зала первыми выходят молодожены, а за ними – все остальные и т.д.
Не обязательно, чтобы регистрация брака и свадебное застолье были в один и тот же день. Но это удобно в чисто бытовом плане, и поэтому чаще всего торжества совпадают.
После небольшой прогулки по городу, после волнующей церемонии регистрации брака новобрачные едут в дом родителей невесты, где их уже ждут гости. Нередко застолье устраивают в кафе или в ресторане, но традиционно принято, чтобы оно по возможности состоялось в доме родителей невесты.
Сразу же по приезде молодых отец невесты провозглашает тост за них, их здоровье, счастье и долгую совместную жизнь. Только после этого все могут направиться к праздничному столу.
Если стол еще не полностью накрыт, гости могут постоять с бокалами в руках, продолжая беседу с молодоженами, пока не последует приглашение занять места за столом.
Во избежание недоразумений места за столом можно пометить заранее написанными карточками, изготовленными в произвольной форме: на них могут быть указаны имя и отчество или фамилия с инициалами. Может рассадить гостей и хозяйка дома, указывая каждому на его место. Молодые сидят рядом друг с другом, посередине стола. Рядом с женихом – мать невесты, рядом с невестой – ее отец. Затем, рядом с ее отцом – мать жениха, и рядом с матерью невесты – отец жениха.
Как правило, мужчин и женщин рассаживают вперемежку, при этом стараясь разъединить супругов (кроме, конечно, новобрачных).
Рассаживаясь, мужчины должны помочь сесть женщинам: каждый – своей соседке, для чего стул, взятый двумя руками, отодвигается от стола снова пододвигается, когда дама готова сесть.
Мужчины, приглашенные на свадебное торжество, должны помнить, что приходить следует в парадном костюме. Женщины, как уже говорилось, могут быть в платьях любого цвета, кроме белого.
За столом зачитываются поступившие приветственные телеграммы, произносятся тосты за здоровье и благополучие молодых, причем первый тост обычно говорит самый почетный гость или самый пожилой член семьи.
Молодоженам рекомендуется молча, с благодарностью слушать речи, стараясь не говорить самим.
В отличие от тостующих виновники торжества не встают.
Заключают тосты отец жениха и отец невесты. Их напутственные речи – знак к тому, что застолье, длящееся несколько часов, завершается.
Чаще всего сразу после праздничного обеда объявляют танцы. Невеста к этому времени может снять фату и сменить платье. Первый танец – это танец жениха и невесты, как правило, – это вальс. После совместного танца жених приглашает сначала тещу, а затем свою мать, а невеста, соответственно – сначала свекра, а затем – своего отца. После этого танцуют все остальные, причем жених с невестой на это время могут покинуть общество гостей и побыть наедине, отдохнуть, привести себя в порядок.
Приходя на свадьбу, мы всегда приносим подарок молодым. Выбор подарка – дело сложное, но в любом случае надо помнить о двух золотых правилах: во-первых, подарок не должен быть слишком дорогим, во-вторых, он должен быть полезным. Что касается именно свадебных, то чаще всего это предметы обихода, полезные в хозяйстве, деньги (обязательно в открытом конверте), цветы и т.д. Молодожены обязательно должны поблагодарить каждого за подарок, а тем, кто прислал его, но сам не смог присутствовать на торжестве, отправить письменную благодарность.
Теперь отдельно – о венчании и правилах, связанных с этим прекрасным торжественным обрядом.
Платье невесты должно быть белое, желательно – с высоким воротом, с длинным рукавом. На голове – венок из померанцевых цветов или мирт.
Кольца, свечи и т.д. – это забота жениха и его шафера; обычно на внутренней стороне колец выгравировывают имя и дату венчания (на кольце невесты – имя жениха, на кольце жениха – имя невесты).
Жених и невеста в день свадьбы впервые видятся только в церкви. При этом жених приезжает туда заранее, вместе с родственниками и знакомыми, и только тогда отправляет шафера с букетом цветов к невесте.
Букет должен состоять только из белых цветов.
Шафер сообщает, что жених уже в церкви, и только после этого невеста в сопровождении посаженного отца и мальчика с образом выходит из дома.
Невеста входит в церковь под руку с отцом и становится по левую сторону, ожидая, пока священник поставит их с женихом рядом, начиная обряд обручения, а затем и венчания. Допускается, чтобы молодые подошли к алтарю вместе, держась за руки; или невеста берет жениха под левую руку.
Родственники невесты находятся слева, родственники жениха – справа.
Шаферы стоят позади невесты и жениха, чуть справа.
Если невеста в перчатках, то она должна снять перчатку с правой руки и вместе с букетом отдать шаферу.
Конечно, во время венчания недопустимо смеяться, разговаривать, делать кому-либо какие-либо знаки и т.д. Не следует делать порывистых движений, особенно во время троекратного обхождения аналоя – это мешает шаферу правильно держать венец над головой.
Когда венчание и молебен окончены, жених идет к Царским вратам, чтобы поклониться образу Спасителя, а невесту шафер ведет под руку к иконе Богородицы, перед которой она делает земной поклон. Затем его подводят к образу Богородицы, а ее – к иконе Спасителя.
Только после этого молодые начинают принимать поздравления. Из церкви жених и невеста уходят последними, чтобы дать возможность гостям и родственникам добраться до дома раньше них.
Особенно это касается посаженных отца и матери, которым предстоит встретить молодых на пороге дома с хлебом-солью и иконой в руках.
Свадебное застолье – отдельный разговор.
Как мы видели, определенные традиции и здесь существуют в народе не один век. Делались попытки разработать сценарии современных свадеб, но признать эти попытки очень удачными можно с натяжкой. Видимо, поэтому сами по себе свадьбы сейчас празднуют каждый по-своему, исходя из возможностей, а не из предписаний.
Кроме обычных свадеб нередко люди, которым посчастливилось прожить вместе 25 или 50 лет, отмечают серебряные или золотые свадьбы.
Как правило, это – теплый домашний, семейный праздник, который не выносится на всеобщее обозрение. Обыгрывается серебряный или золотой цвет, дарят соответственные подарки, цифры «25» и «50» так или иначе фигурируют и на подарках, и в поздравлениях. Друзья, дети и внуки, как правило, готовят небольшое, чисто семейное представление, напоминающее юбилярам о светлых страницах их жизни.