Девушки сидят у невесты на санях или тарантасе и поют следующую песню:
Отлетела лебедь белая
Что от стада лебединого,
Приставала лебедь белая
Что ко стаду гусей серыих.
Гуси стали лебедь щипати,
Лебедь начала кричати им:
«Не щиплите, гуси серые,
Не сама я к вам, лебедушка,
Залетела – не охотою:
Занесло меня погодою,
Что погодушкой ненастною,
С люта севера снежиского».
В продолжение всего просватанья невеста сидит за столом, покрытая платком, и лица посторонним людям не показывает, на работы домашние не ходит.
В церковь она тоже едет закрытая платком, и только тогда ей открывают лицо, когда наденут венцы и обводят вокруг налоя.
После венчанья все слезы и причитанья кончаются.
Новобрачных везут в дом жениха, отец и мать которого встречают их с хлебом-солью и с образами, благословляя: отец иконою, а мать – хлебом-солью и иконою, а затем новобрачных благословляют крестный и крестная жениха, а потом их вводят в особую избу или горницу, где их наскоро кормят, а поезжан-родных усаживают за столы. Новобрачных усаживают на шубу – шерстью кверху – среди стола, и начинается столованье: пьют, едят, что называется, до увалу; одни новобрачные не должны ни пить, ни есть, а сидят плотно за столом, рука с рукой, нога с ногой, чтобы кошка не пробежала. По окончании стола гости бьют тарелки и рюмки, а затем молодых отводят спать в особую горницу или холодную избу, у порога которой бьют горшки и прочее.
Новобрачных в спальню провожает сваха, делая разные наставления и приговорки непечатные вроде: «На первую ночку паренька и девочку».
Когда новобрачные остаются одни, молодая должна разуть мужа, у которого в сапоге положены деньги. Эти деньги новобрачная берет себе, благодарит мужа, а затем он укладывается на постель, а молодая, раздевшись, вскакивает через мужа к стене на постелю и ложится.
Новобрачных укладывают в холодную спальню для того, чтобы дети у них были здоровыми и не боялись холода, а молодая скачет через мужа на брачную постель для того, чтобы детей родить легко и благополучно.
Деньги муж кладет в сапог, чтобы они водились у жены всю жизнь.
Княжий стол
Княжий стол приготовляется у новобрачного на второй день после свадьбы.
Утром подгулявшие еще с вечера родные-поезжане идут «поднимать молодых», но в спальню будить молодых входит одна только сваха.
Прочие же родные стоят у повети или дверей горницы, бьют горшки, кринки, тарелки и проч. И при выходе новобрачных их поздравляют и стучат, разбивая посуду.
Новобрачные входят после умывания и наряжения в избу, и их садят за стол «княжий», а за новобрачными усаживаются и прочие родные, а затем начинается угощение – завтрак.
По окончании завтрака новобрачных снаряжают в путь к тестю и теще и прочим родным новобрачной, звать на княжий стол. Новобрачные уезжают одни.
У тестя их угощают чаем и закусками, приглашая вместе с ними и всю родню за княжий стол. Новобрачные, пригласив тестя и тещу с новой родней на княжий стол, возвращаются домой, а за ними тотчас же приезжают и званые гости.
Все, как приехавшие, так и ночевавшие гости, усаживаются за столы, и начинается княжий стол.
Новобрачные усаживаются посреди стола, а новая родня садится около новобрачных, занимая первое место в переднем углу.
Отец и мать новобрачной должны сидеть в переднем углу, если нет на свадьбе священника с матушкой, но когда они тут присутствуют, то они и занимают первое место, которое называется «попово место» или «для попов и дураков».
Отец и мать новобрачного не сидят за столом, а ходят у столов и кланяются, угощая гостей, а прочие родные новобрачного подают за столы кушанья и напитки. При каждом кушанье, поданном на стол, отец и мать новобрачных, а также и подающие говорят: «Покушайте, гости хорошие, дорогие!»
За княжим столом новобрачные тоже ничего не пьют и не едят, а только, если им подносят вино и пиво, то «пригубливают», т.е. обмачивают только губы. Новобрачных, как перед первым столом после брака, так и княжим, чтоб не возбудить в них аппетита, кормят отдельно в другой избе, что и называется «покормить молодых на особинку».
Подгулявшие поезжане за княжим столом очень часто обращаются к новобрачным и говорят: «Горько, очень горько!»; называя новобрачных по имени и отчеству, просят: «Нельзя ли подсластить?» Новобрачные должны встать, поклониться поцеловаться «крест на крест», сказать: «Покушайте, теперь сладко!» Гость допивает из стакана или рюмки и говорит: «Вот теперь очень сладко», а потом подходит к новобрачным и целует их. Таким образом за княжим столом только и слышится «горько», а потому поцелуям нет конца. Гости-супруги, не довольствуясь «подслащиванием» новобрачных, обращаются за словом «горько» муж к жене, жена к мужу и тоже «подслащивают» – целуются.
Затем по окончании стола, когда подадут жаркое, то каждый из гостей встает из-за стола и с кусочком почки на вилке идет к новобрачным, целуется, а затем подходит к своей жене или сватье, с которыми тоже целуется. Этот довольно продолжительный процесс целования приходится весьма по сердцу подгулявшим гостям.
На обязанности дружки лежит: солить, резать кушанье и разрезать помельче почку и начинать церемонию с «почкой» и «горько». На княжий стол посмотреть приходит очень много постороннего народа.
В иных местностях и у небогатых хозяев, когда бывает один стол после брака, то княжева стола не бывает, но все церемонии и обычаи происходят за первым столом после брака, как за княжим.
По окончании столования подгулявшие гости поют и пляшут до полуночи. Некоторые гости ночью уезжают по домам, а некоторые остаются и ночуют у новобрачных.
Третий день
Из поезжан и новой родни на третий день остаются очень немногие. Третий день имеет вид праздника семейного.
Утром молодую заставляют кое-какое дело поделать около печки и смотрят: умеет ли она приниматься за стряпню, но преимущественно ее заставляют стряпать и выпекать блины, которые она и подает от печки на стол, кланяясь и прося покушать ее печения.
После обеда, ввечеру, к новобрачным собираются посидеть девицы, молодые женщины и парни. Молодые люди поют песни, заводят разные игры и пляшут.
При этом собрании-вечере новобрачная знакомится с соседями и потчует их: блинами, пирогами, пряниками и орехами.
Отводины
Так называемые «отводины» бывают через неделю или более, а иногда и менее после свадьбы.
Отводины делает отец молодухи и все прочие ее родные, бывшие на свадебном пиру.
В назначенный день для отводин тесть едет звать к себе зятя и дочь, а также и всех родных зятя.
Когда приедут молодые к отцу и отпируют сват у свата, зять у тестя, тогда приглашают к себе по старшинству и прочие родные новобрачной.
На отводинах, таким образом, молодые ходят из дому в дом родных, у каждого угощаются: закусками, чаем и водкой.
С окончанием отводин свадьбу считают оконченной.
Свадебные суеверия
Когда сватья (сватунья) придет сватать невесту в ее дом, то во время разговора не должна садиться. Она будет говорить много и долго, хвалить жениха и договариваться обо всем, но все стоя на ногах. Если же сватья сядет, не будет пути! Опытная сватья такое правило очень помнит, сколько ее ни уговаривают, чтобы садилась, – не сядет, даже предлагают чай пить или сладится, или если и сладится, то у новобрачных дети будут «седуны», т.е. не будут долго ходить, а если будет пить, то дети будут охотники до питья, а если будет есть, то дети будут много есть (многоешки).
Сговоренку-невесту закрывают платком для того, чтобы не сглазили, а потому она до венца и не должна показывать лица. Тем более должна она скрывать свой «облик» – лицо, что во время свадьбы бывает много народу как из своего селения, так и из других, а известно, что у иных людей бывает дурной глаз – сглазят, а тем более что народ верит в знахарей, которые могут только одним взглядом в лицо напустить на человека разные болезни, как то: сухотку-чахотку, нытье сердца, порчу, плаксивость и прочь.
Когда невесту и жениха собирают-снаряжают к венцу – венчаться в церковь, насыпают им в обувь хлебных зерен и денег: первые для того, чтобы не нуждались в хлебе, а вторые, чтобы они водились, – первые имели хороший урожай на полях, а вторые легко добывались. Чаще жениха и невесту осыпают зерном и хмелем, когда они возвращаются после венчания. При этом поют, например, следующую песню:
Дружка идет,
И князя ведет,
Князь идет,
И княгиню ведет,
Позади княгини
посыпальная сестра,
Сыплет она,
Посыпает она и житом, и хмелем:
Пусть от жита –
Житье доброе,
А от хмеля – весела голова.
Невесте и жениху, едущим в церковь венчаться, втыкают в платье, в рубашку, в ворот и подол безухие иглы, безголовые булавки, на тело навертывают обрывки мережек. Все это делается для того, чтобы новобрачных во время свадьбы не испортили. Никакому знахарю невозможно испортить человека, у которого есть безухие и безголовые иглы и булавки, а тем более если у него на теле находится пелерина, на которой бесчисленное множество узелков.
Новобрачных за столом перед венцом и до венца садят на шубу, вывороченную вверх шерстью, чтобы их не испортили, да чтобы жили богато и водился у них в изобилии скот.
Во время столованья, как за первым столом, так и за княжим, новобрачные должны свои ноги переплести или поставить нога на ногу – для того, чтобы между ними не пробежала черная кошка. Для этой же цели они должны сидеть поплотнее между собой. Если же пробежит между ними кошка, то молодые будут жить несогласно, как кошка с собакою.
Когда жениха и невесту приведут на церковную паперть, то они должны взяться за скобу и сказать: «Пусть все наши скорби и болезни не пойдут с нами под венец, а останутся на тебе, железной скобе». Народ верит, что железо принимает – притягивает к себе всякую болезнь, как от человека, так и с «ветра», а в особенности ржавое железо, которое многие носят на кресте, особливо во время повальных болезней. У дверей многих домов, у порогов вбиваются в половицы скобы и подковы, для того, чтобы болезни повальные не входили в дом, а оставались на скобе или подкове у дверей порога.
Когда на врачующихся надевают венцы и священник говорит: «венчается раб божий такой-то», то последний должен креститься и говорить тихонько: «Я, раб божий (имя рек), венчаюсь, а болезни мои не венчаются». Народ верит, что если у врачующихся есть какие-то болезни, да с ними венчают, тогда их никогда не вылечить.
Во время венчания, когда под ноги подстилается ширинка – полотно или платок, - то, который на нее вперед ступит ногой, тот из новобрачных и будет большим – большаком в жизни.
Во время венчания замечают, что, у которого из врачующихся венчальная свеча скорее сгорит, тому прежде и умереть.
Во время венчания ни жениху, ни невесте не следует смотреть друг на друга, а если же будут, а в особенности посмотрят в глаза, то не возлюбят друг друга или который-нибудь изменит в супружеской жизни.
Если врачующиеся оба или один из них невинными венчаются (не познали блуда), тогда (говорят) венцы у обоих или у одного из них сияют от света-огня.
Когда от венца молодую вводят в дом к свекру, то он и свекровь встречают новобрачных у калитки, первый из них сует молодой в руки скляницу с вином или с пивом, а последняя кладет потихоньку в пазуху новобрачной пирог и под ноги кидает хмелю. Пирог новобрачные должны съесть пополам перед свадебным столом, на «особинке», вино или пиво тоже выпить пополам. Это делается для того, чтобы они жили всю жизнь сыто, в любви и согласии, а хмель рассыпается под ноги, чтобы жили век весело и в согласии.
Когда молодая входит в избу, то, ступая ногой за порог, должна сказать: «Я из меньших–большуха, буду, мама, стряпуха».
Когда приехавших от венца новобрачных будут благословлять, тогда новобрачная после благословения, кланяясь отцу с матерью в ноги, говорит потихоньку: «Я-то пришла, меня-то привели, не овечку, волчиху».
Когда новобрачная начинает на «особинке» пить и есть с новобрачным, то говорит тихонько: «Пить бы да есть досыта, а детей рожать по любви – легко».
Тот платок, под которым новобрачная, будучи еще сговоренною, плакала, оставляется навсегда в доме родителей; его не берут в приданое в новый дом, чтобы жить замужем – не плакаться.
ЮБИЛЕЙНЫЕ СВАДЬБЫ
Ситцевую свадьбу празднуют после первого года брака. Называется она так потому, что обыденность уже вошла в жизнь молодоженов, и они в этот день должны дарить друг другу платочки из ситца;
деревянной свадьбой отмечают первое 5-летие семейной жизни. В этот день обычно супруги одаривают друг друга разными деревянными поделками, украшениями;
медная отмечается через 7 лет. Супруги в знак будущего благополучия обмениваются медными монетками;
днем роз именуют 10-летие бракосочетания. Естественно, лучший подарок в этот день – алые розы;
стеклянная празднуется через 15 лет. В этот день дарят только стеклянные вещи;
фарфоровая – позади уже 20 лет супружества. Угощение подается гостям на новой фарфоровой посуде, так как считается, что от старых сервизов, подаренных на свадьбу, уже не осталось даже воспоминаний;
с серебряным юбилеем супругов поздравляют через 25 лет. Тут уж собирается вся родня. Рядом с золотым обручальным кольцом надевается серебряное;
жемчужная свадьба – символ того, что истекшие 30 лет супружеской жизни – это как нитка из тридцати жемчужин;
полотняная празднуется через 35 лет;
рубиновая отмечается спустя 40 лет. Обручальное кольцо украшается рубином – камнем любви и огня;
через полвека – на золотой свадьбе – золотые обручальные кольца часто заменяют новыми, так как старые поизносились, истерлись;
бриллиантовая свадьба – 60-летие супружества. Это свидетельство безошибочно сделанного выбора;
благодатной свадьбе – 70 лет!
коронной – 75!
СВАДЬБА В КЛАССИКЕ
«Два раза в неделю отправлялся я в Рогожскую часть, к Николе на ямах, в купеческую семью замоскворецкого склада, и преподавал два раза в неделю четырнадцатилетней барышне арифметику и географию, получая за это пять рублей в месяц. В конце урока, столь щедро оплачиваемого, мать моей ученицы – в шелковой повязке на голове и в турецкой шали – заставляла меня непременно выпить большой стакан крепчайшего чаю и «отведать» четырех сортов варенья. Так сливалась у них – людей весьма зажиточных – расчетливость с традиционным московским гостеприимством. Этот урок связан для меня со знакомством с картиной купеческой жизни в Москве того времени, показавшей мне, до какой степени был прав Островский в своих комедиях и как несправедливы были обвинения его в карикатурных преувеличениях изображаемого им быта.
Брат моей ученицы должен был жениться, и я получил приглашение на свадьбу (или, как некоторые в то время говорили в Москве, «сварьбу»), которая праздновалась в верхних покоях большого дома, нижний этаж которого был занят под квартиру молодых. Гости были самые разношерстные, одетые пестро, начиная с фраков с голубыми и розовыми пикейными поджилетниками и кончая длинными кафтанами и сапогами-бутылками. Был и свадебный генерал, поставленный кухмистером, – невзрачная фигура в поношенном, но чистеньком мундире николаевских времен, распространявшем легкий запах камфоры. Сведущие люди рассказывали мне, что ни одна свадьба или большое семейное торжество не обходилось в известном кругу Москвы без приглашения или поставки кухмистером такого генерала, обязанность которого на свадьбе состояла в провозглашении тоста за новобрачных и громогласном заявлении, что шампанское «горько», чем, к величайшему удовольствию присутствующих, сконфуженные молодые побуждались к поцелую. Говорили также, что размер вознаграждения за этих генералов зависел от того, имел ли генерал звезду настоящую или персидскую, или же не имел никакой. Штатские генералы приглашались лишь соmmе pis-aller 1 [1 В худшем случае, на худой конец (фр.).] и ценились граздо ниже.
По традиции полагалось, что новобрачная, встреченная родителями и склонившая перед их благословением колена, должна быть растрогана до слез и сохранять это настроение по возможности долго. В данном случае «молодая» – институтка из бедной семьи, желая следовать обычаям, принятым в среде, куда она вступала, очевидно, не без труда добыла несколько слезинок и тщательно старалась сохранить хоть одну из них на конце носа, для чего держала наклоненною вбок свою миловидную, с острыми чертами лица, головку. Но когда ее вместе с мужем поставили в дверях из залы в гостиную и стала подходить пестрая толпа поздравителей, веселый огонек забегал в ее глазах и невольная насмешливая улыбка заиграла на капризных очертаниях ее рта. Затем солидные мужчины пошли играть в карты, а солидные дамы удалились в гостиную, где тихо разговаривали, пытливо оглядывая наряды друг друга, стараясь незаметно попробовать рукой добротность материи у соседки и изредка поочередно направляясь в соседнюю небольшую комнату, где был накрыт стол со всевозможными закусками, винами и «горячими напитками». Молодежь пустилась танцевать с чрезвычайным увлечением под команду длинного молодого человека с косматой дьяконской шевелюрой, который выкрикивал: a deux colonnes, как I'eau de Cologne 2 [2 В два ряда; в плохом, как здесь, произношении – одеколон (фр.).].
Между гостями истово двигалась полная женщина в шали и повязке на голове и, подходя то к одному, то к другому, приглашала их за собой следовать. По ее настойчивому зову, спустился и я в нижний этаж, в квартиру новобрачных, и должен был осмотреть не только всю обстановку, но и разложенное на сундуках и на столах приданое во всех его подробностях, кончая кружевными наволочками и атласным одеялом на двуспальной кровати, у которой стояли туфельки, причем моя спутница, оказавшаяся свахой, показала мне лежащий в одной из них полуимпериал «на счастье». По обе стороны дверей стояли два небольших мешка с овсом для осыпания молодых, когда они вступят в опочивальню.
За ужином, чрезвычайно длинным и обильным, моим соседом был один из родственников новобрачных... «Как вы думаете, – спросил он меня, указывая на какое-то пестро украшенное перьями блюдо, разносимое гостям: – что это будет такое?» – «Какая-то птица», – ответил я. «Нет-с! – воскликнул он торжествующим тоном: – не птица, а рыба под птицу!»
В середине ужина произошло замешательство вследствие того, что один из самых почетных гостей, старик с двумя золотыми медалями на шее, вдруг, нетерпеливо ударяя кулаком по столу, стал требовать «яблочка». Все остановилось, ему почтительно и торопливо подали требуемое, он отрезал кусочек, пожевал с кислой гримасой и громко сказал: «Подавай дальше!» – и пиршество продолжалось с самыми неумеренными возлияниями.
После того как генерал произнес свой традиционный тост и молодые поцеловались, начался ряд непрерывных тостов за родных, за шаферов, за «его превосходительство» и гостей. Многие из тостов за общим шумным разговором трудно было иногда и разобрать. «Почетный гость», требовавший яблочка, заметив, что новобрачная не пьет, стал громко кричать мужу ее: «Заставь пить жену! Заставь!» Мой сосед тоже встал и заплетающимся языком, к моему удивлению, провозгласил, что желает предложить то, что всего дороже для русского сердца, а именно «п-п-а-атриотический тост». Но ему не дали договорить, все стали кричать «ура» и разбивать бокалы. А сваха встала с своего места и, всхлипывая, начала крестить пирующих.
Затем все направились в залу, откуда молодая должна была проследовать вниз. Ее, видимо, тяготила окружавшая обстановка, но с нею прощались, как будто она идет на заклание. Солидные дамы вытирали себе глаза, молодые переглядывались, а мать, поплакав на плече дочери, затем что-то внушительно и торопливо ей шептала на ухо. Вслед за нею подошла другая родственница с тем же таинственным шепотом, и, наконец, ведомая под руки, приблизилась старуха-бабушка и тоже стала шамкать в ухо новобрачной. Но терпение последней истощилось, и, резко сказав: «Да знаю, знаю!» – она двинулась вперед.
Оставшиеся мужчины продолжали пить без удержу, а затем появился и новобрачный в ярком шелковом халате и вышитых туфлях и, сопровождаемый шуточками и ободрениями, тоже проследовал вниз...
На другой день, часа в четыре, в дверь моей комнаты постучался «молодец из города» (так назывался Гостиный двор), где были лавки вчерашнего виновника торжества, и, подавая мне завернутую в салфетку корзиночку с фруктами, заявил, что молодые приказали кланяться и объяснить, что они в добром здоровье».
Анатолий Кони.
Купеческая свадьба
ПО ЦЕРКОВНЫМ КАНОНАМ
Совершение бракосочетания в русской церкви
В самый день брака жених приглашал к себе в дом священника, который читал над ним молитву: «Боже вечный расточенных собравый...», надписываемую «молитва жениху по невесту ехать». Из своего дома жених с провожатыми отправлялся за невестою в дом ее отца. Впереди ехал священник с крестом в руках.
В доме невесты гостей встречал ее отец и с почестью усаживал их за столы. После совершения необходимых в этом случае обрядов за стол садился и жених, заняв место около невесты, одетой уже в подвенечные одежды. Священник читал молитву «над порты 1 [1 Порты – одежды (ц. слав.).]»: «Господи Боже наш, обручивый Себе языческую церковь...»
Затем свахи расчесывали невесте волосы, заплетали их в две косы и возлагали на ее голову венец из тонкой золотой или серебряной нити. Священник произносил при этом молитву «еже одети главу жене»: «Господи Боже наш, иже во пророцех глагола-выи...»
После этого свахи покрывали голову невесты фатою. Священнику подносили каравай, сыр и хлеб под соболиною покрышкою, и он благословлял их.
Девушки во все это время пели свадебные песни.
Когда обряд одевания невесты был закончен, священник читал молитву «над женихом и невестою»: «Господи Боже наш, сподобивый спасительным Твоим смотрением...»
Затем отец и мать невесты благословляли жениха и невесту иконами. Отец невесты, взяв потом руку невесты, передавал ее в руку жениха. Священник читал молитву «вести невесту в церковь»: «Боже благий, глаголавый пророки...».
Затем все выходили из дома и следовали в церковь. Впереди свадебного поезда ехал священник с крестом в руках.
По приезде в храм жених с невестою входили в притвор, где священник читал молитву: «Боже, глаголавый пророки...», кадил их и затем уже вводил их в самый храм.
В храме жених с невестою становились против царских врат на камке и соболях. Впереди и по бокам их становились участвовавшие в свадебном поезде. Пред невестою стояли с караваем и со свечою, а пред женихом только со свечою. Священник брал кольца у жениха золотое, а у невесты железное (хотя оно могло быть и золотым) и нес их в алтарь на престол, где они полагались «на десной стране святой трапезы, обращену убо железному ко десной стране, златому же ко левой и близ един другого».
Иногда вместо колец брачующиеся обручались крестами золотым и железным.
Последование таинства брака, или венчания
Как и для чего совершается последование таинства брака, или венчания ! 1 [1 Название венчание происходит от возложения венцов на брачующихся.]
Жених и невеста становятся среди церкви перед аналоем, на котором лежит крест и Евангелие. Здесь, как перед лицом Самого Христа, на вопрос священника, вслух всех, они объявляют, что вступают в брак добровольно, и дают обещание жить в любви и согласии и никогда не разлучаться. Тогда священник после известных молитв о благословении их супружеской жизни от Бога, надев на их головы венцы, благословляет их и обводит три раза вокруг аналоя. И в это время Сам Бог невидимо благословляет их на такую жизнь.
Как священник молится за жениха и невесту при их венчании?
Чтобы Господь, благословивший брак первых людей Адама и Евы, благословил и их брак, помог жить им в любви и согласии, дал им добрых детей, долгоденствие и блага земные и небесные.
Какие обряды мы видим при совершении брака?
При совершении таинства брака мы видим следующие из обрядов:
1) обручение жениха и невесты кольцами, выносимыми из алтаря с престола 1 [1 Сначала становятся они в притворе, где при особенных молитвах священник обручает их кольцами. Это называется обручением.],
2) надевание на них венцов,
3) хождение вокруг аналоя и
4) вкушение вина из одной чаши.
Что означает обручение жениха и невесты кольцами, и для чего эти кольца обыкновенно выносятся из алтаря с престола?
Кольца, – это знаки союза жениха и невесты. Кольца выносятся из алтаря с престола, это значит, что брачный союз благословляет Сам Бог.
Для чего надеваются венцы на жениха и невесту?
Венцы суть знаки царской власти. Надеваются венцы на жениха и невесту в знак того, что они имеют быть главами семейства.
Что означает хождение жениха и невесты вокруг аналоя при венчании?
Хождение вокруг аналоя, подобно хождению вокруг купели при крещении, означает, что венчаемые обещаются быть верными друг другу до самой своей смерти.
Что означает вкушение вина из одной чаши женихом и невестою при венчании?
Вкушение вина из одной чаши означает то, что у мужа и жены все должно быть общее: и радости, и горе.
Какое самое важное священнодействие при совершении таинства брака?
Возложение венцов и при этом благословение и молитва, чтобы Сам Господь венчал их славою и честью.
Что требуется от тех, которые вступают в брак?
Требуется, чтобы они:
1) были христиане, и притом веры православной, если не оба, то, по крайней мере, один из них, т.е. жених или невеста;
2) имели от роду жених не менее 18, и невеста 16 лет;
3) не состояли между собой в близком родстве плотском и духовном. (В первых четырех степенях плотского родства брак воспрещается, например, родным, двоюродным брату и сестре. В пятой и шестой степени брак может быть разрешен, в случае нужды, епархиальным архиереем. Что же касается до духовного родства, происходящего от восприятия при купели крещения, то брак воспрещается только между восприемниками, воспринятыми или крестниками и родителями сих последних.)
4) чтобы жених и невеста имели взаимное добровольное согласие на вступление в брак;
5) имели согласие от родителей или опекунов и попечителей, а служащие, кроме того, свидетельство от начальства о дозволении вступить в брак.
Напутствие новобрачным
«Сейчас вы, возлюбленные жених и невеста, соединившись руками друг с другом, приблизились к аналою, и какой же решительный шаг вы сделали!.. От него ведь зависит счастье и радость вашей дальнейшей жизни; еще несколько минут, и каждый из вас будет неразрывно принадлежать друг другу на целую жизнь... Но что вам много говорить о том, ведь вы и сами хорошо знаете решительность и важность сделанных вами шагов... Есть у нас обычай напутствовать своих ближних и друзей, когда кто из них отправляется куда-нибудь, пожеланием: «Добрый путь пошли вам, Господи!» И вам, ввиду важности вашего нового пути, из глубины сердце хочется повторить это напутствие. Но что наши пожелания, что наши приветствия, если на них не испрошено Божие благословение, не призвана Божия помощь!
Сейчас начнется священнодействие, так помолимся, возлюбленные, всем сердцем Господу, чтобы Он благословил ваш новый путь. Да продлит Он то доброе чувство любви, которое соединило вас здесь и привело сюда, на всю жизнь, без него брак не радость, не счастье, а мрак и горе...
– Вы уже обручились кольцами, как знаком вечности, дай Бог, чтобы ваш союз был неразрывен; ни бури, ни ветры житейские не разорвали бы его... Вы скоро будете пить общую чашу вина с водою – это значит, что вы дали друг другу обещание и пить общую жизненную чашу, обыкновенно смешанную из радостей, и опять напоминание вам, что вы неразрывно, рука об руку должны идти всю свою жизнь.
Сейчас услышите молитвы, в которых испрашивается все нужное для счастливой жизни. Внемлите им и сливайте с молитвами Церкви ваши усердные моления. Ваши сродники и друзья, здесь предстоящие, также постараются, по чувствам любви и дружбе к вам, присоединить свои молитвы к вашим и, верится, наши общие молитвы, как дым кадильный, поднимутся к небу и привлекут от Господа на вас благодатную росу Его милости!..
Но нельзя еще в сей, важный для вас, час не предупредить вас вот о чем: вы любите друг друга и знаете друг друга с хорошей стороны, до сих пор выказывали друг другу только хорошие качества; но не забывайте: нет человека без греха, без недостатков, разумеется, есть они и у каждого из вас. В жизни они обнаружатся, могут иногда доставлять неприятности; и чтобы при совместной жизни сохранить счастливый мир, взаимное уважение, необходимо терпеливо, снисходительно относиться друг к другу, и замеченными недостатками отнюдь не укорять друг друга, а с любовью исцелять от них друг друга... Как это делать? О, любовь вам подскажет, а Господь поможет!»
Свящ. В. Востоков
Несколько слов к новобрачным после венчания
Обручальные кольца. Венцы. Общая чаша
«Приветствую вас с бракосочетанием. Благодарите Господа, освятившего ваш супружеский союз своею благодатью в таинстве брака, и старайтесь устроить вашу супружескую жизнь согласно с тем назначением, для выполнения которого сообщена вам благодать сия. Чтобы вам лучше помнить, в чем состоит это назначение, или предстоящие вам супружеские обязанности, я не буду распространяться о том на словах, легко забываемых, а укажу вам на символические принадлежности, которые соединены были со священнодействием, над вами совершенным, и которых уж верно вы никогда не забудете. Вот эти принадлежности: перстни, венцы, общая чаша.
Перстни, данные вам при обряде обручения и обмененные между вами – это видимые залоги супружеской верности, это видимые знаки того, что вы поручились друг другу соблюдать ее неизменно, и никому больше не принадлежать, как только друг другу. Для всегдашнего напоминания об этом ручательстве перстни однажды навсегда благословлены вам для ношения на руках. Итак, согласно с данным вами ручательством, свято храните супружескую верность, бойтесь даже мыслию согрешить против этой обязанности и явиться пред очами Божиими виновными в сердечном прелюбодействе; а для избежания сей опасности удаляйтесь внешних искушений и соблазнов, могущих поколебать вашу верность супружеским обетам; паче всего не дозволяйте себе частых отлучек из дому для светских развлечений и увеселений и соединенных с ними опасных встреч с лицами другого пола, и старайтесь устроить вашу домашнюю жизнь так, чтобы не нужно было искать развлечений на стороне.
Венцы суть знамения царской власти. Возложение их на вас означало, что и вам дано некоторое подобие царской власти. Дом, в котором будете жить самостоятельно, вот ваше царство. Дети, которых вам даст Бог, и домочадцы, – вот ваши подданные, обязанные покоряться вашей домашней власти, подчиняться тем порядкам, которые заведете, тем распоряжениям, какие будут исходить от вас, даже тому суду над проступками, который будет принадлежать вам в пределах вашего домашнего царства. Итак, вы в своем роде цари или князи. Смотрите же, пользуйтесь принадлежащею вам властью ко благу ваших подчиненных, особенно духовному их благу; требуйте от них повиновения себе ради Господа, освятившего вашу власть над ними, но вместе не забывайте, что вы сами – рабы того же Господа, обязанные давать Ему отчет в употреблении своей власти. Вместе с ними служите Ему со страхом и почитайте величайшим грехом обращаться к ним с такими требованиями, которые могут отвлекать их от служения Богу, от исполнения религиозных обязанностей. Вообще ведите себя в отношении к ним так, чтобы они за вашу заботливость об их благе и особенно об их вечном спасении благословляли вас, как подданные благословляют добрых царей. Не забывайте, что в этом отношении много будет значить сила доброго примера с вашей стороны. Если хотите, чтобы домашние искренне уважали вашу власть, никогда не тяготились ею, – паче всего и прежде всего старайтесь приобрести власть над самим собою, сами себя подчиняйте во всех делах Закону Божию, требованиям христианского и гражданского долга, уставам святой Церкви; ничего не делайте по прихоти, во всем показывайте самообладание, и будьте уверены, что пример вашей собственной покорности закону, пример вашей власти над самим собою будет держать в покорности вам ваших домашних сильнее, чем слова и приказы.
Вам давали пить общую чашу. Это значит, что отселе все должно быть у вас общим. У вас должны быть одни радости и одни скорби, одни труды и заботы. Вы должны будете вместе радоваться о благодеяниях Божиих к вам и к вашему семейству; должны будете горе, постигающее одного, принимать к сердцу, как личное каждого из вас горе, и утешать в нем друг друга, удерживать друг друга от уныния и отчаяния. Вы должны будете делить друг с другом труды и заботы о благоустроении домашней жизни, особенно о воспитании детей; должны будете наконец споспешествовать друг другу в деле спасения души. Бойтесь думать, что спасение души есть только личное каждого дело, ни до кого не касающееся. Непростительно было бы равнодушие к спасению ближнего, кто бы он ни был, тем менее простительно равнодушие супругов к спасению друг друга. Вы должны рука об руку идти путем спасения, оберегать друг друга на этом пути от греховных претыканий и поощрять друг друга к преуспеянию в благочестии и добродетели.
Таково значение перстней, венцов и общей чаши. Помни, благословенная Богом чета, это поучительное значение и устрояй твою жизнь по тем указаниям, из которых мы позволили себе обратить твое внимание».
Епископ Виссарион
МОЛИТВА
О покровительстве вступающим в брак
Святым бессребреникам и чудотворцам Косме и Дамиану
К вам, святии безсребреницы и чудотворцы Космо и Дамиане, яко к скорым помощником и теплым молитвенником о спасении нашем мы, недостойнии, преклонше колена, прибегаем и припадающе усердно вопием: не презрите моления нас грешных, немощных, во многая беззакония впадших, и по вся дни и часы согрешающих. Умолите Господа, да пробавит нам, недостойным рабом Своим, великия и богатыя Своя милости: избавьте нас от всякия скорби и болезни, вы бо прияли есте от Бога и Спаса нашего Иисуса Христа неоскудную благодать исцелений, ради твердая веры, безмезднаго врачевания и мученическия кончины вашея... Ей, угодницы Божий, не престайте молящеся за ны, с верою к вам притекающия: аще бо по множеству грехов наших и несмы достойни милосердия вашего, обаче вы вернии подражателие человеколюбия Божия суще, сотворите, да принесем плоды достойны покаяния, и в вечный покой достигнем, хваляще и благословяще дивнаго во святых Своих Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и Пречистую Матерь Его, и ваше теплое заступление, всегда, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
СОЛДАТСКАЯ СЛУЖБА
ХРАНИТЕЛЬ-КРЕСТ
Мой крест, хранитель мой, с молитвой, с упованьем,
С живейшей верою тебя я берегу.
Тебе лишь одному – и пред тобой не лгу –
Я исповедуюсь и мыслью и желаньем...
Когда в скорбях земных душой изнемогу,
Когда терпение и бодрость потеряю,
Когда отчаянья всю горесть я узнаю,
Ты подкрепишь меня.
Елена Ростопчина
Солдат шилом бреется,
дымом греется.
Проводы в армию в том виде, в каком этот ритуал существует сейчас, ранее не отмечались. И это понятно. Даже в наши дни два года службы кажутся и самому призывнику, и его семье достаточно большим сроком и оставляют значительный след в жизни. А раньше молодых парней забривали в солдаты, в рекруты на двадцать пять лет – практически на всю жизнь. Особой радости это, естественно, не доставляло ни семье, ни самому солдату. Это особенно ярко выражено в солдатских песнях. В.В. Варганова, составившая сборник «Русских народных песен», пишет об этом так: «Среди песен солдат выделяются две разновидности: лирические песни о солдатской жизни и исторические песни о военных походах и сражениях... Большинство этих песен построено на традиционной крестьянской фольклорной образности, но само содержание, разумеется, иное: это песни о разлуке с родной стороной, о подневольной жизни, о бесконечных унижениях, о наказаниях, грозящих солдату, о смерти посреди поля на чужой земле...»
Сам ритуал проводов в рекруты развился после введения Петром I рекрутского набора в армию (1699 год). Служба отрывала крестьянина от родственников и хозяйства на двадцать пять лет (позднее – на двадцать). Немногие из солдат возвращались домой: они погибали во время войн, эпидемий, умирали от болезней, жестоких экзекуций. Те же, кто возвращался, оказывались не у дел. Потому рекрутство воспринималось крестьянами подобно смерти – как уход из этого мира в другой, почти в преисподнюю, и проводы рекрута сопровождались причитаниями.
Не менее пронизана болью и трагизмом и песня самого рекрута, который понимает, что ему уже не суждено увидеть семью, обнять детей:
Ах, пал туман на сине море,
Вселилася кручина в ретиво сердце,
Не осаживать туману со синя моря,
Злодейке кручине с ретива сердца!
Что далече, далече во чистом поле,
Стояла тут дубровушка зеленая,
Среди ее стоял золотой курган,
На кургане раскладен был огничек,
Возле огничка постлан войлочек,
На войлочке лежит ли добрый молодец,
Припекает свои ранушки боевые,
Болевые ранушки кровавые.
Что издалека, далека, из чиста поля
Приходят к нему братцы-товарищи,
Зовут ли доброго молодца на святую Русь.
Ответ держит добрый молодец:
«Подите, братцы, на святую Русь,
Приходит мне смертонька скорая,
Отцу-матери скажите челобитьице,
Роду-племени скажите по поклону всем,
Молодой жене скажите свою волюшку
На все ли на четыре на сторонушки,
Малым детушкам скажите благословеньеце.
Ах, не жаль-то мне роду-племени,
Не жаль-то мне молодой жены,
Мне жаль-то малых детушек,
Осталися детушки малешеньки.
Малешеньки детушки, глупешеньки;
Натерпятся голоду и холоду.
Не случайно появились в народе и специальные заговоры, которые призваны были уберечь солдата от пуль, от стрел, сохранить ему жизнь. Вот лишь три из них: аналогичные свадебным и похоронным.
Причитания молодой жены, на долгие годы оставшейся без мужа, говорят сами за себя:
Мне, матушка, тошнехонько,
Государыня, грустнехонъко,
Мне пить и есть не хочется,
Мне гульба, прохлад на ум нейдут:
Мне милый друг с ума нейдет.
Сильна-крепка я разумом,
Но я пала-перепалася:
С милым другом давно виделася,
Через речку ему поклонилася.
Через поле слово молвила.
Все полки домой идут,
Моего дружка коня ведут,
Буланого, приубранного,
Сивогривого, белокопытного;
В тороках везут его рубашечку.
Рубашечку боевую, кровавую.
Умирал мой друг, приказывал:
«Вы братцы мои, товарищи,
Может, Бог велит вам домой прийти –
Поклонитесь вы моему батюшке,
Сударыне родной матушке;
Милой жене слово молвите,
Чтобы вымыла мою рубашечку
Не на речке, не в колодезе,
А вымыла горючей своей слезой;
Чтоб высушила мою рубашечку
Не на ветре, не на солнышке,
А высушила на белой своей груди.
Заговор от пищалей и стрел
За дальними горами есть Окиан-море железное, на том море есть столб медный, на том столбе медном есть пастух чугунный, а стоит столб от земли до неба, от востока до запада, завещает и заповедывает тот пастух своим детям: железу, укладу, булату красному и синему, стали, меди, проволоке, свинцу, олову, сребру, золоту, каменьям, пищалям и стрелам, борцам и кулачным бойцам, большой завет.
Подите вы: железо, каменья и свинец, в свою мать землю от раба такого-то, а дерево к берегу, а перья в птицу, а птица в небо, а клей в рыбу, а рыба в море, сокройтесь от раба такого-то. А велит он: ножу, топору, рогатине, кинжалу, пищалям, стрелам, борцам, кулачным бойцам быть тихим и смирным. А велит он: не давать выстреливать на меня всякому ратоборцу из пищали, а велит схватить у луков тетивы и бросить стрелы в землю. А будет мое тело крепче камня, тверже булату, платье и колпак крепче панциря и кольчуги. Замыкаю свои словеса замками, бросаю ключи под бел-горюч камень Алатырь. А как у замков смычи крепки, так мои словеса метки.
Заговор от ратных орудий
Летел орел из-за Хвалынского моря, разбросал кремни и кремницы по крутым берегам, кинул Громову стрелу во сыру землю. И как отродилась от кремня и кремницы искра, от громовой стрелы полымя, и как выходила грозная туча, и как проливал сильный дождь, что им покорилась и поклонилась селитра-порох, смирным-смирнехонько. Как дождь воды не пробил, так бы меня, такого-то, и моего коня искры и пули не пробивали, тело мое было бы крепче белого камня. И как от воды камни отпрядывают, и пузыри вскакивают, так бы от ратных орудий прядали мимо меня стрелы и порох-селитра. Слово мое крепко!
Заговор от пуль свинцовых, медных, каменных
В высоком терему, в понизовском, за рекою Волгою, стоит красная девица, покрашается, добрым людям похваляется, ратным делом красуется. Во правой руке держит пули свинцовые, во левой медные, а в ногах каменные. Ты, красная девица, отбери ружья: турецкие, татарские, немецкие, черкасские, русские, мордовские, всяких языков и супостатов: заколоти ты своею невидимою силою ружья вражья. Будут ли стрелять из ружья, и их пули были бы не в пули; а пошли бы эти пули во сыру землю, во чисто поле. А был бы я на войне цел и невредим, и мой конь был бы цел и невредим; а была бы моя одежда крепче панциря. Замыкаю свои приговорные словеса замком и ключ кидаю в Окиан-море, под горюч камень Алатырь. И как морю не высыхать, камня невидать, ключей не доставать, так меня пулям не убивать, до моего живота, по конец века.
Сейчас, когда условия и жизни, и воинской службы изменились, подобные причитания и песни уже не звучат. Сам ритуал оформлен как торжественный. Как правило, там, где дело не пущено на самотек и проводы не становятся только застольем, призывники заранее уведомляются о вечере, посвященном проводам в армию. На такие вечера приглашаются и друзья, родственники призывников. Перед собравшимися выступают заслуженные, авторитетные люди, которые не только рассказывают о службе, не только напутствуют, но и помогают добрым советом, прилюдным обещанием помочь семье в отсутствие будущего солдата, сохранить за ним место на заводе и т.д.
Обычно подобные торжества проводятся по месту работы или в клубе, по месту жительства. Наказ, который зачитывается или ветераном, или руководителем предприятия, содержит в себе не только общие слова и пожелания служить честно и быть доблестным воином, но и обращает внимание на то, чтобы призывник не забывал, откуда он, из какого коллектива, что все будут следить за его успехом в службе, что он все равно будет оставаться на виду у товарищей.
После официальной части следует концерт, специально подготовленный к этому дню; в концерте используются песни и сюжеты, связанные с историей России, с армией, со славой русского оружия и т.д.
В зависимости от обстоятельств, обряд несколько видоизменяется, если проводы осуществляются из трудового коллектива, из дома и т.д. На предприятии или по месту учебы специально оборудуются помещения, сцена, фойе – чтобы мероприятие было торжественным с первой минуты. Заранее продумывается музыкальное оформление, состав и последовательность выступающих. Как правило, присутствует представитель военкомата, который зачитывает приказ министра обороны об очередном призыве на действительную военную службу. Предоставляется слово родителям призывников, если они хотят сказать напутственные слова. Традицией стало фотографироваться вместе с трудовым коллективом.
Проводы из дома зависят большей частью от семьи призывника, устоев, материального положения и других критериев. Обычно семейный праздник не заключается только в застолье. Друзья призывника готовят танцевальный вечер, оформляют красочные плакаты, стараются скрасить грусть прощания веселыми песнями, шутками. В сельской местности перед уходом в армию молодой человек сажает деревья: через два года самому интересно посмотреть, как они выросли. Затем всей семьей призывника провожают на призывной пункт, где тоже может быть организовано мероприятие, продолжающее обряд. Как правило, это митинг, на котором выступают военный комиссар и сами призывники.
Что касается общей и общественной части этого ритуала, то она проводится сейчас далеко не везде; главное же – теплая, добрая обстановка, которую могут и должны обеспечить трудовой коллектив и семья, чтобы призывник чувствовал, что его уважают, любят, проявляют о нем заботу и будут ждать его возвращения из армии.
РЕКРУТСКИЕ ПЕСНИ
Как никто про то не знает, не ведает,
Что куда наш государь-царь снаряжается...
Снаряжается государь-царь в землю шведскую,
Он меня ли, добра молодца, с собой берет.
Уж как мне ли, добру молодцу, не хотелося –
Мне хотелось, добру молодцу, при Москве пожить,
При Москве пожить, при дворце служить,
При дворце служить при государевом.
Как не жаль-то мне, молодцу, золотой казны,
Только жаль-то мне, молодцу, зелена сада.
Что во зеленом во садике три деревца:
Уж как первое в саду деревце – кедровое,
А другое в саду древо – кипарисное,
А третье в саду древо – сладка яблонька.
Что кедрово древо в саду – родной батюшка;
Кипарис-древо в саду – родна матушка;
Сладка яблоня в саду – молода жена;
Отросточки у яблоньки – малы детушки.
* * *
Я несчастный уродился: –
Не с кем жеребий метать,
Не с кем горя горевать
Нету маменьки родной,
Я не вижу пред собой!
Пойду схожу на кладбище,
Побужу родную мать: Т
ы вставай, родная мать,
Со мной горе горевать,
Во солдатушки сбирать!
Уж ты, тятенька родной,
Сядь на лавочку со мной!
Я не пахарь полевой,
Не косец я луговой,
Не рачитель домовой,
Я солдатик рядовой!
***
Чем-то наша славная земелюшка распахана?
Не сохами-то славная земелюшка наша распахана,
не плугами –
Распахана наша земелюшка лошадиными копытами;
А засеяна славная земелюшка казацкими головами!
Чем-то наш батюшка славный тихий Дон украшен?
Украшен-то наш тихий Дон молодыми вдовами!
Чем-то наш батюшка славный тихий Дон цветен?
Цветен наш батюшка славный тихий Дон сиротами!
Чем-то во славном тихом Дону волна наполнена?
Наполнена волна в тихом Дону отцовскими, матерними
слезами!
***
Запобедны наши головушки молодецкие,
Заунывны наши сердечушки рекрутские:
На остаточках доброму молодцу погуляти
Мне по своей по родимой по сторонке,
По любезной, по веселой, по Воложской.
Я в последни, добрый молодец, гуляю.
Ты еще прости во последний раз!
Мне не жаль, не жаль самого себя,
Только жаль мне, жаль красной девицы.
Ты прости, прости родимая мать;
Ты еще прости, родной батюшка.
Ты на что, родной батюшка, меня засеял,
На несчастьеце, родна матушка, спородила?
Уж ты отдал меня, батюшка, во солдатушки
За тех ли братьев за родимых.
Ты прости, прости, красна девица,
Во последний раз полюбовница!
Ты не плачь, не плачь, красна девица,
Не тужи обо мне, полюбовница:
Если хуже меня наживешь, заплачешь;
Если лучше меня наживешь, меня забудешь.
Ты прости, прости, моя милая!
Во последний раз я целую вас.
Не судачъте-ко, родны братьица,
Ты не плачь, не тужи, родна матушка:
Я пойду волей во солдатушки.
* * *
Не былинушка в чистом поле зашаталася,
Зашаталася бесприютная моя головушка,
Бесприютная моя головка молодецкая,
Уж куды-то я, добрый молодец, ни кинуся,
Что по лесам, по деревням все заставы,
На заставах ли все крепки караулы,
Спрашивают печатного пашпорта,
Что за красною печатью сургучевой.
У меня ль, у доброго молодца, своеручный.
Что на тоненькой на белой на бумажке.
Что куды-то ни пойду, братцы, ни поеду,
Что ни в чем-то мне, добру молодцу, нет счастья.
Я с дороженьки, добрый молодец, ворочуся,
Государыни своей матушки спрошуся:
Ты скажи, скажи, моя матушка родная,
Под которой ты меня звездой породила,
Ты каким меня и счастьем наделила?
* **
Ты пеки, пеки, красно солнышко,
Ты свети, свети, светел месяц,
Ты со чистыми со звездами,
Ты со светлою со луною.
Чтобы нам, старикам, ворам-мироедам,
Чтобы видно было на кабак идти,
На кабак идти да думу думати:
У богатого взять – не отдати,
У бедного взять, дак разорити!
Есть за реченькою, за рекою,
У вдовушки у старушки
Один, одинокий сын Иванушка,
Нам того отдать да во солдаты.
Он хорош, пригож да уродился,
Он девушкам да прилюбился,
Он всему миру да пригодился.
СКАЗКИ О СОЛДАТЕ
Заколдованная королевна
В некоем королевстве служил у короля солдат в конной гвардии, прослужил двадцать пять лет верою и правдою; за его честное поведение приказал король отпустить его в чистую отставку и отдать ему в награду ту самую лошадь, на которой в полку ездил, с седлом и со всею сбруею.
Простился солдат со своими товарищами и поехал на родину; день едет, и другой, и третий... вот и вся неделя прошла; и другая, и третья – не хватает у солдата денег, нечем кормить ни себя, ни лошади, а до дому далеко-далёко! Видит, что дело-то больно плохо, сильно есть хочется; стал по сторонам глазеть и увидел в стороне большой замок. «Ну-ка, – думает, – не заехать ли туда; авось хоть на время в службу возьмут – что-нибудь да заработаю».
Поворотил к замку, взъехал на двор, лошадь на конюшню поставил и задал ей корму, а сам в палаты пошел. В палатах стол накрыт, на столе и вина и яства, чего только душа хочет! Солдат наелся-напился. «Теперь, – думает, – и соснуть можно!»
Вдруг входит медведица:
– Не бойся меня, добрый молодец, ты на добро сюда попал: я не лютая медведица, а красная девица – заколдованная королевна. Если ты устоишь да переночуешь здесь три ночи, то колдовство разрушится – я сделаюсь по-прежнему королевною и выйду за тебя замуж.
Солдат согласился, медведица ушла, и остался он один. Тут напала на него такая тоска, что на свет бы не смотрел, а чем дальше – тем сильнее; если б не вино, кажись бы, одной ночи не выдержал!
На третьи сутки до того дошло, что решился солдат бросить все и бежать из замка; только как ни бился, как ни старался – не нашел выхода. Нечего делать, поневоле пришлось оставаться.
Переночевал и третью ночь, поутру является к нему королевна красоты неописанной, благодарит его за услугу и велит к венцу снаряжаться. Тотчас они свадьбу сыграли и стали вместе жить, ни о чем не тужить.
Через сколько-то времени вздумал солдат об своей родной стороне, захотел там побывать; королевна стала его отговаривать:
– Оставайся, друг, не езди; чего тебе здесь не хватает? Нет, не могла отговорить. Прощается она с мужем, дает ему мешочек – сполна семечками насыпан, и говорит:
– По какой дороге поедешь, по обеим сторонам кидай это семя: где оно упадет, там в ту же минуту деревья повырастут; на деревьях станут дорогие плоды красоваться, разные птицы песни петь, а заморские коты сказки сказывать.
Сел добрый молодец на своего заслуженного коня и поехал в дорогу; где ни едет, по обеим сторонам семя бросает, и следом за ним леса подымаются; так и ползут из сырой земли!
Едет день, другой, третий и увидал: в чистом поле караван стоит, на травке, на муравке купцы сидят, в карты поигрывают, а возле них котел висит; хоть огня и нет под котлом, а варево ключом кипит.
«Экое диво! – подумал солдат. – Огня не видать, а варево в котле так и бьет ключом; дай поближе взгляну». Своротил коня в сторону. Подъезжает к купцам:
– Здравствуйте, господа честные!
А того и невдомек, что это не купцы, а все нечистые.
– Хороша ваша штука: котел без огня кипит! Да у меня лучше есть.
Вынул из мешка одно зернышко и бросил наземь – в ту ж минуту выросло вековое дерево, на том дереве дорогие плоды красуются, разные птицы песни поют, заморские коты сказки сказывают. По той похвальбе узнали его нечистые.
– Ах, – говорят меж собой, – да ведь это тот самый, что королевну избавил; давайте-ка, братцы, опоим его за то зельем, и пусть он полгода спит.
Принялись его угощать и опоили волшебным зельем; солдат упал на траву и заснул крепким, беспробудным сном; а купцы, караван и котел вмиг исчезли.
Вскоре после того вышла королевна в сад погулять; смотрит – на всех деревьях стали верхушки сохнуть. «Не к добру! – думает. – Видно, с мужем что худое приключилося! Три месяца прошло, пора бы ему и назад вернуться, а его нет как нету!»
Собралась королевна и поехала его разыскивать. Едет по той дороге, по какой и солдат держал, по обеим сторонам леса растут, и птицы поют, и заморские коты сказки мурлыкают.
Доезжает до того места, что деревьев не стало больше – извивается дорога по чистому полю, и думает: «Куда ж он девался? Не сквозь землю же провалился!» Глядь – стоит в сторонке такое же чудное дерево и лежит под ним ее милый друг.
Подбежала к нему и ну толкать-будить – нет, не просыпается; принялась щипать его, колоть под бока булавками, колола, колола – он и боли не чувствует, точно мертвый лежит – не ворохнется. Рассердилась королевна и с сердцов проклятье промолвила:
– Чтоб тебя, соню негодного, буйным ветром подхватило, в безвестные страны занесло!
Только успела вымолвить, как вдруг засвитали-зашумели ветры, и в один миг подхватило солдата буйным вихрем и унесло из глаз королевны.
Поздно одумалась королевна, что сказала слово нехорошее, заплакала горькими слезами, воротилась домой и стала жить одна-одинехонька.
А бедного солдата занесло вихрем далеко-далеко, за тридевять земель, в тридесятое государство, и бросило на косе промеж двух морей; упал он на самый узенький клинышек; направо ли сонный оборотится, налево ли повернется – тотчас в море свалится, и поминай как звали!
Полгода проспал добрый молодец, ни пальцем не шевельнул; а как проснулся – сразу вскочил прямо на ноги, смотрит – с обеих сторон волны подымаются, и конца не видать морю широкому; стоит да в раздумье сам себя спрашивает: «Каким чудом я сюда попал? Кто меня затащил?»
Пошел по косе и вышел на остров; на том острове – гора высокая да крутая, верхушкою до облаков хватает, а на горе лежит большой камень.
Подходит к этой горе и видит – три черта дерутся, кровь с них так и льется, клочья так и летят!
– Стойте, окаянные! За что вы деретесь?
– Да, вишь, третьего дня помер у нас отец, и остались после него три чудные вещи: ковер-самолет, сапоги-скороходы да шапка-невидимка, так мы поделить не можем.
– Эх вы, проклятые! Из таких пустяков бой затеяли. Хотите, я вас разделю; все будете довольны, никого не обижу.
– А ну, земляк, раздели, пожалуйста!
– Ладно! Бегите скорей по сосновым лесам, наберите смолы по сту пудов и несите сюда.
Черти бросились по сосновым лесам, набрали смолы триста пудов и принесли к солдату.
– Теперь притащите из пекла самый большой котел. Черти приволокли большущий котел – бочек сорок войдет! – и поклали в него всю смолу.
Солдат развел огонь и, как только смола растаяла, приказал чертям тащить котел на гору и поливать ее сверху донизу… Черти мигом и это исполнили.
– Ну-ка, – говорит солдат, – пихните теперь вон энтот камень; пусть он с горы катится, а вы трое за ним вдогонку приударьте: кто прежде всех догонит, тот выбирай себе любую из трех диковинок; кто второй догонит, тот из двух остальных бери какая покажется; а затем последняя диковинка пусть достанется третьему.
Черти пихнули камень, и покатился он с горы шибко-шибко; бросились все трое вдогонку; вот один черт нагнал, ухватился за камень – камень тотчас повернулся, подворотил его под себя и вогнал в смолу. Нагнал другой черт, а потом и третий, и с ними то же самое! Прилипли крепко-накрепко к смоле!
Солдат взял под мышку сапоги-скороходы да шапку невидимку, сел на ковер-самолет и полетел искать свое царство.
Долго ли, коротко ли – прилетает к избушке, входит – в избушке сидит Баба-Яга Костяная Нога, старая, беззубая.
– Здравствуй, бабушка! Скажи, как бы мне отыскать мою прекрасную королевну?
– Не знаю, голубчик! Видом ее не видала, слыхом про нее не слыхала. Ступай ты за столько-то морей, за столько-то земель – там живет моя середняя сестра, она знает больше моего; может, она тебе скажет.
Солдат сел на ковер-самолет и полетел; долго пришлось ему по белу свету странствовать. Захочется ли ему есть-пить, сейчас наденет на себя шапку-невидимку, спустится в какой-нибудь город, зайдет в лавки, наберет – чего только душа пожелает, на ковер – и летит дальше.
Прилетает к другой избушке, входит – там сидит Баба-Яга Костяная Нога, старая, беззубая.
– Здравствуй, бабушка! Не знаешь ли, где найти мне прекрасную королевну?
– Нет, голубчик, не знаю: поезжай-ка ты за столько-то морей, за столько-то земель – там живет моя старшая сестра; может, она ведает.
– Эх ты, старая хрычовка! Сколько лет на свете живешь, все зубы повывалились, а доброго ничего не знаешь.
Сел на ковер-самолет и полетел к старшей сестре.
Долго-долго странствовал, много земель и много морей видел, наконец прилетел на край света, стоит избушка, а дальше никакого ходу нет – одна тьма кромешная, ничего не видать! «Ну, – думает, – коли здесь не добьюсь толку, больше лететь некуда!»
Входит в избушку – там сидит Баба-Яга Костяная Нога, седая, беззубая.
– Здравствуй, бабушка! Скажи, где мне искать мою королевну?
– Подожди немножко; вот я созову всех своих ветров и у них спрошу. Ведь они по всему свету дуют, так должны знать, где она теперь проживает.
Вышла старуха на крыльцо, крикнула громким голосом, свистнула молодецким посвистом; вдруг со всех сторон поднялись-повеяли ветры буйные, только изба трясется!
– Тише, тише! – кричит Баба-Яга.
И как только собрались ветры, начала их спрашивать: