<.. .> Рапульский приход, расположенный по обеим сторонам Двины (первый на Двине), населен был чудскими племенами, где я поныне существует один дом по фамилии Чудиновых, а прежде еще была фамилия Чюхчиных.
Ефименко. Ч. 1. С. 17.
137. Происхождение фамилии Костиных
Интересно объяснение и происхождения здешней фамилии — Костины. Будто бы, когда пришли сюда новгородцы, один старик, из чуди, снял с головы шапку и, бросив ее на землю, заявил: «Кость моя здесь!» И никуда не ушел с этих мест.
Опубл. А. Тунгусов // Заря. 1971. № 25. 27 февраля.
ПРЕДАНИЯ О ПРОИСХОЖДЕНИИ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ (топонимов)
138. Чудской порог
От матери своей не раз слыхал устные предания о прошлом родных мест. Чудь будто бы двигалась на лодках по реке Сойге, в ее верховья, и застряла при этом на порогах. И поныне это место зовется Чудской порог, а от него — и деревня. Старожилы якобы находили здесь по берегам чудские могилы, пробовали даже заостренными кольями проткнуть их, и там, внутри, будто бы что-то глухо гудело.
Сообщ. Чернавинский Н. Я. из пос. Двинской Корниловского/лесопункта Верхнетоемского р-на Архангельской обл. Опубл. А. Тунгусов //Заря. 1971. № 66. 3 июня.
139. Чудское озеро
В четырех километрах от нашей деревни Карино есть Чудское озеро, расположенное справа от реки Поилы, впадающей в Виледь: дорога туда также называется Чудской.
<...> именно здесь и жила чудь.
Сообщ. Кучин А. П. из дер. Карино Вилегодского р-на Архангельской обл. // Правда Севера. 1970. № 268. 15 ноября.
140. Чудские говоры
Слово «Войезеро», по преданию, происходит от чудского говора и разделяется на две части: «Вой» — вот, «езеро» — озеро, а отсюда и произошло название местности «Войезеро» (пишется Воезеро), расположенной на берегу Спасского озера.
Про название речки «Воюшка» рассказывают:
Гуляли в лесу две чудские девушки, подошли к речке, и одна из них увидала своего милого, стоявшего на берегу, и воскликнула:
— Войюшка! (юшка-дружок), отчего и произошло назвавпе самой речки — Воюшка.
Зап. от Красновского П. в дер. Гришинской Воезерской вол. Каргополь-ского у. Олонецкой губ. А. А. Шустиков // Шустиков. С. 25; ИВОИСК. 1915. Вып. 2. С. 113.
ПРЕДАНИЯ О «ПАНАХ»
ПРЕДАНИЯ О ПРЕБЫВАНИИ «ПАНОВ» В КОНКРЕТНОЙ МЕСТНОСТИ
141. Панские замки
В Заонежье, в недальном расстоянии от селения Горки, на двух противоположных мысах: Шинков-наволок и Агафон-наволок, — жили паны в укрепленных замках... Эти здания имели огромные железные ворота, которые затворялись в определенное время как в том, так и в другом замке, и притом скрип или стук ворот у одного пана всякий раз бывал слышим в замке другого пана.
Теперь эти двери не существуют: они вместе с другими вещами
<...> брошены в воду самими панами, когда их начали теснить туземцы.
ОГВ. 1857. № 20. С. 111; П. кн. 1867. С. 114
142. Панский замок
В окрестностях Пудожа и в самом городе
<...> находится множество мест, где были паны и имели свои здания. Так, под мысом крутого берега, на котором расположен Пудож, называемым Жура-вицкий бор, течет речка Журавка, иначе Ольховипа, за которой лежит деревня Журавица.
Подле нее стоял прежде крест, и видны теперь еще остатки древнего строения, имеющие вид анбарушки, то есть малого анбара.
<…> Это древнее строение — остатки панского замка.
ОГВ. 1857. № 20. С. 112; П. кн. 1867. С. 115.
ПРЕДАНИЯ ОБ ИСЧЕЗАЮЩИХ «ПАНАХ»
143. Самопогребение панов и их сокровища
При деревне Кудаме (иначе — Рахкова Гора и Сидорова) стоит одиноко в поле роща с часовнею.
<...> в роще этой паны похоронили себя вместе с детьми д всеми сокровищами. Для этого вырыли они здесь несколько больших ям, поставили в них столбы, утвердили на них слабую крып!у, собрались в ямы со всеми ценностями и детьми и поручили рыть землю на крышу до тех пор, пока она провалилась и своею тяжестью придавила их там.
ОГВ. 1885. № 2. С. 11.
ПРЕДАНИЯ О ПАМЯТНИКАХ «ПАНСКОЙ» МАТЕРИАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ
144. Панское имущество
Тридцать лет тому назад близ мыса Кунявский нос, выдающегося в Водлу, один крестьянин нашел в земле две вещи: род; блюдца, но неизвестно, из какого металла, и золотую чашку. Эта вещи относят к животу, то есть имуществу, одного пана, жившего тут.
ОГВ. 1857. № 20. С. 112; П. кн. 1867. С. 114.
145. Панское печище
Паны жили в лесу: старики печища видели. Только сейчас все они заросли, пожни там были...
Зап. от Хотина Т. М. в дер. Лядина Авдеевского сельсовета Пудожского р-на Карельской АССР 21 июля 1940 г. Г. Н. Парилова, А. Д. Соймонов // АКФ. № 24. С. 3.
146. Стеклянный завод и печища панов
Здесь жили паны, дедко рассказывал наш. Некоторые с них уехали в Москву, а остальные куда делись — не знаю. Откуда они приехали, тоже никто не знает.
У панов был стеклянный завод, печища были на склонах, и посейчас еще эти горы печищами зовут.
Про клады говорили старики (их паны зарывали, а то и другие были). Прежде ведь человек помрет, все нужно с ним положить, будто он и там будет жить. Просто у них была религия такая.
Сейчас поминки вывелись, редко где осталися. Бывает, старуха спечет что-нибудь и говорит: надо на могилу снести.
Про стеклянный завод никто не помнит; старик здесь был боле ста лет, так когда он маленький был, так видел печище это. Здесь, наверно, паны и были. Завод кончился, и они разъехались...
Зап. от Сорокина Г. А. в дер. Бесов Нос Каршевского сельсовета Пудожского р-на Карельской АССР 14 июля 1940 г. О. Г. Большакова, В. Р. Дмит-риченко // АКФ. 8. № 87.
147. Селища панов
<.. .> Эта же литва имела кузницу на Олонке. На месте, где она находилась, около деревни Алексала, и теперь еще находят в земле огарины и угди.
Другое место с такими же признаками находится у погоста, против питейного Дома. Недалеко от погоста лежит обширное поле, где находят кости и оружие.
Зап. от Аникиева М. Е. в г. Олонце Олонецкой губ. Г. Н. Потанин//Русское слово. 1861. Июль. Смесь. С. 8—9.
148. Паны и клады
В Троицко-Енальской волости была прежде деревянная церковь. От того места, где она находилась, нужно взять прямую линию на гору, где стоял когда-то панский поселок. И вот при скрещивании этой линии с прямою же линиею от ближайшей деревни, Бакланова, зарыт в землю пивной котел серебра и золота, находящийся под громадным камнем.
В той же волости, по дороге на Вотчу, будет местечко, называемое Большая осина, где зарыт в землю панами целый котел денег, исключительно золотой монеты.
Близь деревни Заозерья Нижеслободской волости есть тоже клад — корчага золота.
Зап. А. А. Шустиков. Опубл. А. Е. Мерцалов//ВЕВ. 1902. № 11. Прибавл. С. 311.
149. Панское кладбище
По дороге к монастырю Александро-Ошевенскому, в двадцати верстах от города Каргополя, на третьей версте от деревни Воробьевой к городу, есть деревня Поздышево. В стороне от дороги, близ этой деревни, расположено кладбище, на котором схоронен не один пан.
ОГВ. 1857. № 20. С. 112; неточн. перепечатка: П. кн. 1867. С. 115.
150. Панская могила
Вот на котором месте у Ананиной часовни, здесь будто паны похоронены. Был у Ананиной Латинов Алексей, так он их боялся. Как затемнеет, так он говорит:
— Проводите меня, я панов боюсь.
А был Иван Осипович, родственник, тоже боялся. И получалось у их: «Ты меня проводи, я панов боюсь, а потом я тебя провожу». Так и ходят провожать друг друга.
Досюль место было нежилое, наймиты были, скрывалися по ямам, а другие распоселились. Распоселился пан, вот там у них и могила была.
Зап. от Фофанова И. Т. в дер. Климове Авдеевского сельсовета Пудожского р-на Карельской АССР в 1940 г. Г. Н. Парилова//АКф. 8. № 60.
151. Панская могила
Я слыхал, как будто эты паны под часовней в деревне Ананиной похоронены. И тут старичок жил, их боялся.
Зап. от Павкова М. А. в дер. Мелентьево Авдеевского сельсовета Пудожского р-на Карельской АССР 28 июля 1940 г. А. Д. Соймонов//АКФ. 8. № 33.
ПРЕДАНИЯ О КЛАДАХ
ПРЕДАНИЯ О ЧУДСКИХ КЛАДАХ
152. Чудской клад в Красном бору
А в Красном бору <...> есть клад: чудь когда-то была, дак зарыла. Зарыт за девять шагов от сосны, да сосен-то много, поди знай, от которой? Многие рыли, да не находят.
Зап. в с. Вохтоме Каргопольского у. Олонецкой губ. Г. И. Куликовский // ОГВ. 1887. № 97. С. 916.
ПРЕДАНИЯ О КЛАДАХ «ПАНОВ» - ПОЛЬСКО-ЛИТОВСКИХ ИНТЕРВЕНТОВ
153. Паны и клады близ Анхимова
<...> А на поле, между деревнями Брусовой и Тучковой, стоит одиноко огромная сосна, под которой скрыт клад во время набега на наш край панов.
Рассказывают, что клад этот являлся в виде досок, собак и мертвецов в следующих подробностях. Один крестьянин, проходя по полю, увидел у дерева покойника и, догадавшись, что это неспроста, зааминил его. Покойник рассыпался кладом, а мужик, собрав часть его, принес домой, но через три года умер.
Смерть его, по суеверному поверью не рассказывать никому о подобных находках, приписана тому, что он будто бы рассказал о кладе.
<...>
В Вытегре был какой-то чиновник; ему однажды во сне явилось несколько вооруженных панов, которые сказали:
— Если ты в Денисове построишь на поле часовню, то получишь из нее преогромный клад; если же нет, то в скором времени Утонешь.
Чиновник не исполнил приказания, а потому, говорят, и сбылось аад ним обещание панов.
<...>
Об этом же кладе рассказывают еще так: будто бы соседи замечали иногда на сосне, под которой он скрыт, множество горящих •свечей, которые исчезали, если кто осмеливался приблизиться к дереву, и что дерево это пытались срубить, но труд был напрасен, потому что топоры не могли взять его и тотчас ломались.
Зап. К. М. Петров // ОГВ. 1860. № 21. С. 76.
154. Паны и клады на Сегозере
В старину здесь по деревням ходили паны. Они грабили у народа имущество, у кого что взять могли, упрямых всячески мучили, жгли у них дома, а иных убивали. Деньги паны прятали в землю в намерении на обратном пути взять с собою. На Сонде-острове, говорят, спрятана ими в землю бочка с деньгами, которая и теперь =иногда показывается ночью в виде пылающего огонька. Говорят, кто мог бы перекинуть топор с наволока до острова (около шестидесяти сажен), тому бы и клад достался.
Другой клад есть между деревнями Петелнаволоком и Масельгою, на пожне. Каждою весною приносит водою на дорогу маленькие, продолговатые, серебряные монеты, которые иные счастливцы находят и хранят у себя для счастья.
Самим панам не удалось воротиться отсюда. Выехали они по Се-тозеру на Выгозеро на лодке — петельнаволокчанина взяли проводить. Въехали в Сегежму-реку, а тут есть большой весьма быстрый порог, над порогом, близь берега, — большой камень. Паны и не воображали себе смерти, а проводник, поровнявшись с камнем, без оглядки выскочил на него и остался жив, а панов пихнул вперед на «струю, которая быстро понесла их в порог. Тут лодка опрокинулась, «и все паны утонули.
ОГВ. 1870. № 55. С. 601—602; Хрест. по истор. Карелии. 1939. С. 132.
155. «Роспись о кладах во времена литвы»
«Есть река Хворосня крутоберега, еще малая Хворосня, третья -река Чернавка. На реке Хворосне есть погост, называемый Николой Лапотной, а второй погост Егорий, от Николы виден. При том погосте Николы есть топи, где и люди не ходят. Пониже топи есть земляной вал, в концах вала лежат по камню серых, под теми кам--нями по кубу денег серебряных.
Средь вала лежит плита красная, — на коне поворотиться можно, — под той плитой шестиуховой котел денег серебряных.
При том же погосте Николы есть колодезь, — вода кипучая, — и в нем спущено десять пудов посуды церковной серебряной и закрыто дубовой доской.
При том же погосте в горе есть печи кирпичные
<...> печеного хлеба в них ничего нет; противу печей на лугу есть камень, под ним куб денег серебряных.
При том же погосте есть два камня красные, выбиты на них петухи — один на одного глядит, — под ними по кубу денег золотых.
На том же погосте были сняты с колокольни взрубы двенадцать рядов и опущены в землю и обиты подниками, посыпано половина меди да половина серебра и насыпано на аршин золы да на аршин хрящу, и приметы на них положены: по двенадцати камнев белых.
При том же погосте на поле, есть три пруда, один кругом да велик, а другой челноком. С круглого в челноковый сделан водотек, я по тому водотеку опущено в землю двенадцать кубов; от куба по сажени и пропущена во уши их цепь железный. Один и все найдешь.
При том же погосте (есть полуторы версты или более) есть три сопки, в одной — ружьи, в другой — кости человеческие, в третьей — куб денег серебряных.
Есть на поле сопка, и на ней стоит рыбина, в ней бочка сороковая серебра.
При том же погосте близ погоста есть прудок, выкладен кирпичом, где мыли платье королевское. При том же погосте ест:, город «Огурьев; на погосте есть яма четырехугольная, где стоял королевский шатер, из той ямы есть под землею к колодцу выход. В том выходе висит пушка в сорок пудов, насыпана золотом и дорогими камнями, еще висит сундук с королевскою его милостью.
Близ погоста Николы Лапотного есть гора и ручей, где
<...> ло-шадины кости, и потому, кто кости найдет, тот все и деньги найдет.
От поклажа время нашествия литвы, то есть польского короля Костюшки».
Перепис. у Лукина Ф. В. в с. Тивдия Кондопожской вол. Петрозаводского у. Олонецкой губ. С. Лосев // ОГВ. 1905. № 59. С. 3.
ПРЕДАНИЯ О КЛАДАХ РАЗБОЙНИКОВ
156. Паны и клады на реке Сити
Паны или разбойники <...> жили в двух местах: на пустоши Тяжковой и в дремучем лесу за Моюм — так называется место близь реки Сити, на небольшом лыпаке среди Кобылья болота. Занимались они разбоем и грабежом и награбленное имущество зарывали в землю, а нередко бросали в колодцы и реки
<...>. Между местными жителями и панами зачастую в то время были кровавые стычки, и наши своею многочисленностью побеждали их и разгоняли по лесам, конечно, впредь до следующей стычки.
Во время одной из побед наших паны имевшееся у них золото
<…> попрятали в дула своих ружей, которые бросили в реку Сить, именно близь того Кобылья болота, на котором они жили.
В других случаях они заюывали псе свое имущество в землю. Так, например, на пустоши Тяжковой они зарыли в землю котел золота, что якобы в пятнадцати саженях от какой-то древней постройки находится, следы которой заметны и по настоящее время. Другой котел с золотом будто бы панами брошен в какой-то ключ в той же пустоши.
Попыток отыскать эти клады было делаемо много, но все были безуспешны, исключая одной, будто бы увенчавшейся некогда успехом. Так, рассказывают, в давнее время крестьянину деревни Мака-ровской по имени Антону приснился однажды сон: какой-то старец пришел к нему и посылает на пенник Каменку пустоши Тяжковой, что там-де, под таким-то камнем, есть клад — кубышка серебра. Проснувшись утром, Антон отправился туда, и действительно, как рассказывал старец во сне, так и случилось — кубышку серебряных монет нашел, которые впоследствии и продал местному священнику. Это было так давно, что никто из теперешних жителей не помнит, а потому правда ли это, проверить и поверить сему трудно нам.
Зап. в дер. Хмелевской Нижеслободской вол. Кадниковского у. Вологодской губ. 24 января 1894 г. А. А. Шустиков//АВГО. Фонд 7. Опись 1. № 67. С. 37—39.
157. Паны и клады на Марьине
Говорят, в старину жили у нас какие-то паны и наезжали грабежом на деревни. Притон у них был на Марьине, под Кихтью. Тут, говорят, жила тогда какая-то барыня Марья, по ней и пустошь эта назвалась. Долго они воровали и грабили, народу было в те поры в наших местах малолюдно и деревни редки. Наедут они в деревню, все больше по праздникам, когда люди разойдутся к церкви или на базар, очистят все, что получше, да и деревню зажгут. Невмоготу стало православным терпеть лихо от разбойников, поднялись ловить их три волости: Грибцовская, Корневская и наша — Задносельская. Окружили их в притоне на Марьине, некуда им стало деваться. Видят они: дело худо. Вот и стали они награбленное добро в землю зарывать в большой кадке и зарывали не спроста, а с приговором, чтоб не досталось никому. Атаман их ударился о землю, обернулся вороном и улетел, а разбойников всех тут захватили и покоренили. С тех-то пор лежит на Марьине клад. Много народу пытались его добыть, и я бывало хаживал, да нет — не дается: наговор такой!
Есть и еще у нас клад — на пустоше Матюкове, в Новосельщине, тоже паны зарыли. Лежит он под треугольной плитой, под ней песочек мелконькой. Годов пятнадцать тому назад собирались человек до пятидесяти этот клад добывать... да тоже, видно, кладен с приговором, а отговору никто не знает. Копали, копали... запустят щуп — слышно, как бы в дерево ударяется и близко, покопают еще — все столь же глубоко, потому: клад в землю уходит. Помучились — да так и отступились.
Зап. от Алексеева А. в дер. Малый Туров Задносельской вол. Кадниковского у. Вологодской губ. А. Е. Мерцалов//PC. 1883. Т. .39. № 9. С. 654—656; ВЕВ. 1902. № 11. С. 311—312. Прибавл.; Сказки, песни, частушкм Вологодск. края. № 7. С. 285-286.
158. Разбойники и клады на Каргополье
Рассказывают, что в здешних, когда-то громадных, непроходимых лесах жило много разбойников. Разбойники эти, грабя и убивая народ, накопляли громадные богатства и по своем исчезновении будто бы оставили клады, зарытые в земле. Таких кладов насчитывают четыре и даже указывают места, где они скрыты. Так, в ста саженях от озера Иванова, находящегося в пятнадцати верстах от погоста на юго-восток, на том месте, где стояла Пономарева избушка, было станище разбойников. Разбойники эти часто нападали на людей и грабили их, но через несколько времени попали в руки полиции, их связали и отправили в Сибирь. Когда их вели по деревням, то они будто бы кричали:
— Ну, болыпешала и малошала, отыскивайте наше богатство, мы его зарыли в болоте под кривой березой и покрыли верхней половиной жернова, а скрыли мы столько богатства, что в сто лет не прожить обеим волостям вместе.
Другая же половина этого жернова и в настоящее время находится около того места, где была Пономарева избушка. Это и есть та самая, что оставили разбойники.
Искать кривую березу и добывать клад никто из жителей не пытался.
Второй клад находится около деревни Куршакова, отстоящей в двухстах саженях от Шенкурского тракта, под одной из столетних сосен, растущих здесь. У сосны, под которой находится клад, в корень вбит большой гвоздь.
Третий клад находится в двадцати саженях от церковной ограды под сосной, называемой Никольской (название сосна получила от явившейся на ней иконы Николая-чудотворца). Сосна эта считается священной, и никто из жителей не дерзает не только срубить ее, но даже сломать ветку; она громадной толщины (около полутора аршин в диаметре), кверху двойная.
Половина ее лет десять тому назад посохла, а года три тому назад, во время сильной бури, часть посохшей половины снесло ветром на землю. Упавшие сучья крестьянами старательно собраны и сложены в кучу у самой сосны.
На этой сосне, уверяют крестьяне, видели несколько раз зажженную свечу.
Четвертый клад находится за полями деревни Сидоровской,
около печища Сутулино.
Зап. от Киприянова А. в дер. Кустово Лодыгинской вол. Каргопольского у. Олонецкой губ. // ОГВ. 1888. № 98. С. 971.
159. Клад под плитой
В Ильинской волости, на пустоши Кашинке, недалеко от реки Кубены, разбойниками зарыт в землю котел серебра и золота. Клад этот находится под громадной плитой, каковых было привезено в то время разбойниками много с целью построить тут город.
Одна из попыток отыскания клада будто бы увенчалась успехом: крестьянин деревни Сидоровской нашел столько золота, что им наполнил обе свои рукавицы.
Зап. в Кадниковском у. Вологодской губ. 24 января 1894 г. А. А. Шусти-ков // АВГО. Фонд 7. Опись 1. № 67. С. 41.
160. Островок сокровищ
В Корбальской удельной даче, среди речки Нондрус, лежит маленький островок, носящий громкое название Островок сокровищ,
<...> островок этот создан не природой, а руками человеческими.
В эпоху колонизации края новгородцами последние позаботились обезопасить свои колонии и речное торговое судоходство or укрывавшихся в малонаселенном крае беглых и преступников, промышлявших разбоями и грабежами.
В одну из таких экспедиций новгородских ратников они натолкнулись на шайку из сорока человек вольницы. Члены шайки, нагруженные награбленным золотом, отчаялись скрыться от преследования и порешили припрятать сокровища. Самым надежным местом они нашли речку, на дно которой и опустили в одну кучу сорок нош золота (ноша — полтора пуда). Затопив золото, разбойники покрыли его камнями в таком количестве, что из них образовался островок. Так говорит предание.
Зап. в Ростовской вол. Шенкурского у. Архангельской губ. А. Малахов // Архангельск. 1908. № 274. 9 декабря.
161. Клад на Федосове
В пяти верстах от города Кадникова, на Михалёве болоте, находится песчаное возвышение, называемое Федосовым, от имени атамана разбойников, которые имели здесь пристанище и в холме сокрыли клад
<...>. Касательно этого клада на Федосове разбойниками оставлена где-то роспись, по которой с выполнением предложенных в ней разных условий можно вынять там большое имущество я деньги, зарытые в разных сосудах в землю.
Назад тому лет с пятнадцать какая-то барони (помнят окрестные наши жители) откуда-то приезжала к ним и в карете: хотела на Федосове достать клад, набрала из одной деревни много мужиков с зобнями, чтобы скласти в их деньги, да столько и достала клад! Вишь, ручек-то белых не хотела сама марать, всё рыли мужики, а она только поглядывала. Как вдруг клад зашумел, зазвенел да и пошел глубже. Так барони-то с чем приехала, с тем и уехала.
Зап. в Кадниковском у. Вологодской губ. в 1847 г. Е. Кичин//АВГО. Фонд 7. Опись 1. № 15. С. 51—53.
162. «Роспись на клад»
«Пустошь Исакова на Поздеевской даче. От Исакова до речки до Томаша, до Блохина раменья, три версты. На Блохине раменье пенник, на пеннике есть гумно, у гумна стояла ель, в этой ели распятие Христа. Эта ель стояла в полдень.
Стоял на Блохине раменье эсавул Кутузов, с ним было сорок человек. Стала ему притуга от нашего народа — и он стал свое имущество раскладывать от той ели до ключа в восток двадцать сажень. Под этой елью положено кое в котел и кое в голенищах, кое в рукавицах тридцать тысяч. От этой ели в ключе стамыя бревна поставлены — и тут положено семь тысяч. И этот ключ засыпан песком. И на этом ключе поставлена ива. И на реке Томаше от пенника этого полтретьи версты и по течению в берегу на свисе есть три трубы. Под этими трубами положено три ведра: два ведра серебра, а третье золота. Подле этих труб заколочена свая железная для памяти своей».
Перепис. у Ордина Н. Е. в г. Кадникове Вологодской губ. А. А. Шусти-ков // АВГО. Фонд. 7. Опись 1. № 67. Прилож.
ПРЕДАНИЯ О КЛАДАХ БОГАТЫХ ЛЮДЕЙ
163. Клад князей Панкиных
<...> князья эти (Пецкины. — Н.К.) были очень богаты и пришли на означенное место построить тут город. В версте от старого кладбища, вниз по течению реки Кубины, на том же берегу, есть пустошь, называемая Кашиха
<...>. На этой пустоши князьями скрыто в земле несколько бочек золота.
Опубл. П. Ч. // ВЕВ. 1902. № 18. С. 545. Прибавл.
164. Клад князя Пенкина
Между деревнями Цецево и Митинское Васьяновской волости есть пруд.
<...> в средине этого пруда положена плита, под ней клад, состоящий из двух бочек золота, и положен он князем Пенкиным. Уверяют, что если плиту эту открыть, то из-под нее выйдет «только воды, что она затопит всю Васьяновскую волость.
Зап. в Кадниковском у. Вологодской губ. А. Неуступов // ЖС. 1907. Вып. 3. Отд. 5. С. 30.
165. Найденный клад
<...> Я сам очевидец этих кладов. У нас в деревне был, дети нашли, значит. Так ведь это одни закапывали, богатые там были в деревнях и помещики. И вот когда поляки-то находили да грабили, так вот они закопали эти деньги.
И у нас стояла сосна на берегу реки, где скот гоняли, мимо этого (дерева. — Н.К.). И вот тут старичок, дед был, дак он все говорил: «Вот тут клад зарыт, вот под этим деревом». А никто не интересовался.
А потом земля-то как осыпалась, и нашли ребята сорок пять монет серебряных (еще Василия Шуйского да князя Долгорукого). Они не похожи на деньги, такие треугольные да продолговатые, дак...
Богатые эти клады закапывали, сберегали от панов.
Зап. от Батулина И. Н. в дер. Анненский Мост Вытегорского р-на Вологодской обл. 24 июля 1971 г. Н. Криничная, В. Пулькин//АКФ. 134. № 136; Фонотека, 1626/1.
ПРЕДАНИЯ О СИЛАЧАХ (БОГАТЫРЯХ)
ПРЕДАНИЯ О СИЛАЧАХ (БОГАТЫРЯХ), ТЕРЯЮЩИХ (ОБРЕТАЮЩИХ) СИЛУ
166. Рахта Рагнозерский и разбойники
<...> Он (Рахта Рагнозерский. — Н.К.) однажды в одну охапку принес лесу (копыльев, вязьев и оглобель) на двенадцать дровней, в один день и без помощи выкосил все пожни по Рагнуксе, что теперь косит целое общество.
И еще: у Рахты была жена, а у ней любовник. Им хотелось извести Рахту. Вот жена в добрый час и спрашивает мужа:
— Всегда ли у тебя одинаковая сила, или бывает она иногда меньше?
Рахта проговорился, что когда он сотворит с нею блуд, тогда сила теряется. Жена воспользовалась этим, и Рахту связали. Лежит он посреди избы связанный, а жена забавляется с любовником.
Приходят Рахтины дети — дочь и сынишка маленький. Рахта просит подать ножик, но дочь не дает, говоря, что не смеет, боится богоданного батюшки. Сынишка же маленький подал отцу ножик. Он перерезал канаты, побежал к озеру, обмылся, сила возвратилась, и тогда он убил жену и любовника.
От сына Рахты и произошли рагнозеры, что жили в приходе^ теперь не существующем, на Белом острову.
Зап. от Иванова А. в дер. Рындозеро Пудожского у. Олонецкой губ. Сообщ. 22 августа 1875 г. К. Петров//ОГВ. 1875. № 81. С. 908; О. сб. Вып. 1. Отд. 2. С. 27.
167. Рахта Рагнозерский и разбойники
Жил-был мужик сильнющий, а звали его Рахта, а деревня та была Рагнозеро. Раньше ходили там разбойники-силачи. Вот узнали они, что Рахта такой богатый, и приходят к нему да и спрашивают:
— Где у него сила? Жена и рассказала:
— Как в озеро сходит, так и силы и поубавится.
Сходил он в байну, а потом в озере выкупался — силы меньше-у него и стало.
Пришли разбойники, к столбу на веревки его привязали, сорок-то человек. Тридцать девять человек легли спать в байну, а атаман с его женой лег спать.
А были у них дочка да сын, парню-то шесть лет, а девочке все семь. Вот стоит он у столба и просит у девочки:
— Подай ножик. А она и говорит:
— Не смею, высоко, папа. Парню говорит он:
— Дай мне ножичек.
Подал он, отец веревки разрезал и выпутался. Пришел в байнуг потолок проломил, всех и убил.
А атаман лежит, его и не тронул. Снова припутался к столбу.. Жона печь затопила, лепешки печет, не знает, что он отвязан. Атаман сел за чай, сидит и говорит:
— Что тебе во сне казалось? ||
— Пасть поставил — тридцать девять косачов и попало.
— Не скоро попадет сороковой.
— Нет, — говорит, — брюхан, попадешь. Веревки раскинул, в бок ткнул да и убил.
— Попал иль не попал? А жоне говорит:
— Ты что, б...., думаешь?
И так жону и девку пополам и перервал.
— Мне она ножичек не подала.
А парня в кошель клал, стал на лыжи и ушел за Рагнозеро.
168. (Рахта Рагнозерскпй и разбойники)
Я слышала, что у его было двое детей. Жена сходилась с каким-то атаманом-разбойником. Оны пришли, а его не было дома: он был в лесу, а с лесу ушел — он несет столько разных вичьев на спинег как байна. Так атаман устрашился сразу. Так он спрашивает у жены, когда он в бессильи бывает. Жена сказала, что после байны. Атаман велел байну стопить и его сводить.
И вот он в байну когда сходил, его атаман взял со своей шайкойг а сам ушел с его женой спать, а его шайка спала в байне. Ну вотг а дети были на печи. Дочь была старшая. Он попросил у дочери ножика, а дочь ему ответила:
— Как я скажу дяденьке, так будет тебе не мало.
И тут он спросил сына. Сын опустился, ему нож подал, перерезал у отца веревки с рук. Тогда он освободился.
Пришел он в байну и выставил потолок, и сронил его по его» шайке, и всю убил.
И пришел домой, запутался также веревкамы, как и был. Когда встал атаман, и тут и подсмихивался:
— А, — говорит, — попал нонь к нам, никуда не уйдешь.
Ну вот, он тады размахнул руками и стал, как будто век ничего-не бывало, первый раз атамана убил, и жону убил, и эту девочку убил, а сына на плечи посадил и с сыном ушел и боле не знаем. куда он скрылся.
<.. .>
Знаю еще, что в Москву сбегал быстро, не помню, за сколько суток. Ему всё нипочем. Раньше-то были ведь сильными
<.. .>.
Он жил в Рагнозере давно, когда меня еще не было.
Зап. от Фофановой О. И. в дер. Климове Авдеевского сельсовета Пудожского р-на Карельской АССР 3 июля 1961 г. Г. Григорьева, Л. Лялина, А. Пашкова//АКФ. 21. № 67.
169. (Рахта Рагнозерский и разбойники)
Был крестьянин. Жил с женой о речку. Сынишка был у них № дочка. А в то время были разбойники. Муж говорил:
— Не спускай, — говорит, — мусора на речку, а то узнают, придут.
Вот разбойники пришли: увидали мусор — пришли, а мужа нет. Ихний капитан был очень красивый. Вот он говорит жене:
— Полюби меня.
И спросил про мужа:
— А когда он бывает бессильный?
— А бессильный бывает, когда только в байну сходит.
Ну, она, видимо, полюбила этого начальника ихнего. Пошла, затопила байну.
— Вот, — говорит, — Кузьма, иди в байну.
— Да что ты, я вчера был.
— Да иди с устатку.
Ушел в байну, она в это время сообщила. Вот когда он приходит с байны, они сразились. И он был бессильный, так тот связал ему руки, ноги и посадил его на грядку. Жена затопила печку, чай покушали, ушли в отдельную комнату. Остались робята. А парнишка все слышал, пятигодовый был. А дочка была постарше, годов семь. Ну вот, и когда они заснули, он говорит:
— Настенька, подай мне нож разрезать веревки. А она говорит:
— Ой, у нас молодой папа есть. Он говорит сыну:
— Подай!
А парнишка подал. Он хотел схватить, убить капитана этого парнишка говорит:
Их сорок человек. Они, наверное, в гумне.
Он пошел в гумно, плечом подпал — потолок пал и всех убил, тридцать девять человек. Ну, и пришел домой, опять скрутился, на это место и сел.
Женка утром стала, печку топит, лепешки пекет. Ну, и он встает, этот разбойник. Встал и говорит:
— Ну что, хозяин, во сне видел?
— Да, — говорит, — я сон хороший видел. Оставил сорок си-лов — и тридцать девять рябчиков мне в силья попали, а сороковой по крайчику ходит.
Ну, он схватил его и задушил. Жену разорвал пополам, дочку тоже, а с сыном остался жить.
Зап. от Канавина А. Е. в дер. Лукостров Авдеевского сельсовета Пудожского р-на Карельской АССР 9 июля 1961 г. Г. Григорьева//АКФ. 21. № 255.
170. (Рахта Рагнозерский и разбойники)
Досюль жил-был мужик да баба. У их был сын да дочь робят. По инно время хозяйка взяла (а мужик все ходил полёсывать), хозяйка взяла, упахала фатеру да на речку, на ледок, вытрясла сметья. А мужик пришел с охоты и сказал:
— Ты, хозягка, напрасно сметья вытащила на ледок. Разбойники весной пойдут, сметья потащит, они увидят и скажут, что есть жило. И придут к нам, нас могут убить, девять разбойников да десятый есавул.
Весной этой лед потащило, и разбойники идут, смотрят: где-то есть жило. И где это жило? Ну вот, оны и пришли потом, разбойники, к той к бабы. А мужика не было дома, было уйдено полесо-вать. И эты разбойники пришли и у ей попросили покушать, поесть. И она им на стол собрала, принесла хлеба три мякушки. Клала на стол. Оны сели есть, а съели всего, двух мякушек не съели, мя-кушку да полмякушки десять человек. Она и говорит:
— Что вы, добрые люди, мало едите? У меня мужик приходит с полёсной, так три мякушки один съест, а вы, десять человек, не можете.
Вот оны и говорят:
— Дак что же у тебя, — говорят, — такой мужик? Наверное, он порядочный?
— А его, — говорит, — никто победить не может.
— Дак что он живет когды слаб?
— А он слаб после байны. Когда в байну сходит, его малый ребенок победить может.
Этот есавул взял свел этых десять человек, положил в ригачу, в овин, а сам с той бабой ушел (оны уже слюбилися). А этой бабе сказал:
— Вытопи байну про мужика. А она говорит:
— Он сегодня не пойдет.
— А вытопи, — говорит, — может, как-нибудь смолишь.
Вот приходит мужик домой, она и говорит:
— У меня байна вытоплена, так поди в байну.
А время не указано. Нап в пятницу вытопить, а она раньше. Ну, послала его все-таки. Ну вот, с байны приходит, а есавул этот взял этого мужика, руки скрутил да к прилавку привязал на веревке, руки назад. Мужика привязал тут, а робят уложил в фатеру, тут на лавочку, а самы ушли в горницу. Она с есавулом этым пошла обниматься. А мужик, привязанный мужик-то, и говорит:
— Ванюшка! Ваня! Подь-ка. Не можешь ножичка найти где? Парень-то пошел, а девка говорит:
— Не ходи, я молодому батюшку скажу. (Вишь, сын-то по отцу, а дочь по матери). Ну, отец-то и говорит:
— Не ходи, не ходи, Ванюшка. (Разбудит девка, так его могут убить).
Он ворочался, ворочался, чтоб веревки сорвать. Так в силу-то как зашел, все веревки перервал. А потом пошел туды, на гумно. Выдернул потолок-балку выдернул — потолок пал, и их всех убило. Пришел опять, эдак руки назад клал, на старо место, и ждал до утра так. Ну и вот, потом оны спали там долго, обнимались с этым полюбовником. А он все стоит тут, руки складены, будто завязаны. Потом этот есавул вышел, отворил дверь:
— Ну, что, хозяин, какой тебе сон приснился?
— А мне приснилось, что девять мушников в одну пасть попало, а десятый ходит по крайчику.
А потом как отскочил от прилавка и этого мужика треснул об пол, да убил, да хозяйку убил, да дочку убил. А сынка взял с собой и перебрались в деревню жить (дом был у них маленько от деревни, а потом в деревню перебрались).
Зап. от Лотковой А. М. в дер. Микиткина Мельница Авдеевского сельсовета Пудожского р-на Карельской АССР 8 июля 1961 г. Г. Григорьева // АКФ. 21. № 240.
171. Силач и разбойники
Жил муж с женой. Исправно жили, имели двоих детей: девочку Дуняшу и мальчика Ваню.
Тогда ходило двенадцать разбойников, одиннадцать разбойников, Двенадцатый сам атаман. Сам в комнатку заходит, когда одиннадцать в байне, и вот он, атаман, стал звать замуж хозяйку, что пойди за меня замуж.
Она говорит:
— А ты мужа убей, повесь или зарежь, застрели. Что-нибудь сделай с мужем.
Муж был сильный-сильный, был и работящий. Он вот (атаман) и говорит:
— Когда у вашего мужа силы больше — до байны или после байны?
Она говорит:
— У него после байны силы нет.
Вот хозяин ушел на работу. Атаман заставил мальчика байну топить: хозяин вечером придет с работы — так байну ему.
Хозяин с работы пришел. Она и кушать ему ничего не дала.
— Иди в байну, бегом-бегом иди.
Когда он из байны вышел, атаман говорит хозяину:
— Давай поборемся. Он ему говорит:
— Нет, я не могу уже голова поднять, не то что. Лег он на лавочку отдохнуть, а жонка так говорит:
— Ну, хозяин, как ты хозяин, все гадали, то какую смерть хочешь: застрелить тебя, или заколоть тебя, или повесить тебя.
Атаман говорит:
— Ну, хозяин, все-таки ты хозяин — сейчас тебя убивать не будем, до утра оставим.
До утра его оставили. Связали его веревками — руки, ноги — и яод лавку бросили. Ни кушать, ни пить — ничего не дали, а сами ушли приготавливать все свадебное, петь да гулять.
Погуляли там, успокоились, опять улеглись. Вот ночью девочка вышла (десять-двенадцать лет ей было). Он (хозяин-то) и говорит:
— Дунюшка, подай-тко с полки самый большой нож.
— Не дам. Я сейчас татку разбужу.
— Не надо, Дунюшка, не буди татку! Это я так, во снях вижу. Потом мальчик встал, пошел на двор писать, Ваня-то. Теперячи он, атаман-то, и говорит:
— Ваня, подай ты мне нож. Ваня не схотел, бросился к отцу.
— Татка, где у тебя нож?
— Он во креслях.
— Татка, а татка, мне тебя жалко стало, как тебе не дали есть.
Поднял нож сын, он веревку-то перерезал от рук и от ног. Хозяин встал, подпер байнку, где разбойники были, зажег байнку, вочыо, а сам на лавку опять лег.
Утром встали. Она блины печь заводит. Хозяйка потчует атамана:
— Скорее реши мужа смерти. Муж-то хозяин все-таки, но жалко, надо дать ему выпить стакан вина. Так не могу.
— Как спал, хозяин? — говорит она.
— Нет, я не спал.
— А может быть, во снях что-нибудь видел?
— Во снях-то я видел, как будто бы я ловлю силушками, и мне одиннадцать разбойничков попало в силушку, а двенадцатый, — атаман-то, бегал по краюшку, только и ему попасть.
— Ах, какой интересный сон ты видел.
— Да, — говорит — сон-то интересный. И стакан-то взял вина выпить. Атаман-то и говорит:
— Выпьет, а потом я его и прикончу.
А он-то (хозяин-то) в это время как вскочит из-под лавки и его большим-то ножом так в горло, да свалил, да до смерти зарезал атамана-то того. И жену зарезал, и девочку зарезал. А золото в сумку положил-поклал, взял с собою сына, с домом покончил и пошел путешествовать.
Зап. от Завьяловой А. Я. в дер. Гарницы Сенногубского сельсовета Мед-вежьегорского р-на Карельской АССР 12 июля 1956 г. Э. В. Померанцева, Е. А. Ремезова, О. Л. Свешникова // АКФ. 79. № 627.
172. Полесник и разбойники
Досюльне время жил полесник один. Ну, он жил с жоной и детьмы. Он ловил пастямы мошников. Потом к нему стали разбойники ходить, он был этакой сильный старик этот, их десять человек было, этых разбойников. Его жена этого-то атамана полюбила. Этот атаман говорит:
— Хозяина твоего, — скае, — перевесть.
Так он был этакой сильный, они спрашивают:
— В какое время, — скае, — перевесть его надо? Потом скае:
— Надо байну натопить, испарится он после байны, и тогда меньше у него поры будет в то время.
Потом он ушел на полесье. Она и байну ему сготовила к вечеру. Потом он сходил в байну, оны на него и напали артелью, оны уж приготовились днем. Потом его взяли, связали артелью. Потом под лавкой клали его ночью. Потом эта жена с этым атаманом спать пошла. Ну, а этых девятерых в особо место в байну положили спать. Потом он ночью спит в фатере под лавкой, робята только в фатере. Потом он дочки говорит:
— Подай, — скае, — ножик с воронца. Дочка скае:
— Нет, у меня новый татенька, мать бранится буде.
Потом он мальчика стал заставлять, так мальчик достать не может, руки не хватят. Отец говорит:
— Возьми лучинку на печи, возьми лучинкой, не можешь ли, — скае.
Потом он взял лучинку, начал в сторону и в другу, достал ножик с воронца, упал на зень, потом скае:
— Не можешь ли как-нибудь веревок пересечь?
А веревки новые, мальчик и пересек ножом веревки. Потом, как руки вольны стали, он ноги сам сбавил (уже руки слободны стали, так...). Потом робяткам говорит:
— Ну, лягте, — скае, — спать, спите ноне.
Взял лег спать под лавку до утра опять. Потом жона встала утром, блины заводит печь, ну и видит: жонка стряпну заводит новому мужу. Потом он говорит ей:
— Жона, развяжи, — скае, — меня. А она говорит:
— Для меня кто дюж, — скае, — тот и муж.
Потом она блинов напекла, стряпну наготовила, потом и приходит атаман, разбудила стряпну есть. Потом приходит и спрашивает:
— А, ну, что, — скае, — ты во сне видел, полесник? Потом:
— Видел я ночесь: быдто полесовать ходил, потом, — скае, — мошника одного заловил сначала, потом девять мошников, скае, ходят и тых охота заловить, ходят по бору.
Ему сон рассказал, потом этого атамана поймал, выстал с-под лавочки.
— Теперь я сон тебе рассказал, вот я теперь этого мошника поймал его.
И укокошил его тут же. Потом шел в байну, у них потолок был на одном дереви, видишь ты, как-то. Потом пришел да взял и весь потолок съекнул (сронил) на них, всех там задавил, и ни один не выстал. Потом пришел домой и тую жону начал теребить и дочь, обых перевел. Потом сынка взял и:
— Полно, — скае, — мне полесовать, уйду я. И ушел. Только и было.
Зап. от крестьянина в дер. Илемской Сельге Кондопожской вол. Петрозаводского у. Олонецкой губ. в 1884 г. А. А. Шахматов // Северные сказки. № 122. С. 292—293.
173. Гусь-богатырь и разбойники
Мне вот уже восемьдесят годов теперь, а когда была маленькат слышала от покойного дедушки, что за двадцать верст, вверх по-реке Сойде, есть ручей Гусинец, подле которого жил когда-то Гусь-богатырь. Подле ручья, текущего в левую сторону реки Сойды, есть Гусева поляна, теперь сделавшаяся бором, на котором растут огромные сосны. Здесь еще видно место, где было Гусево жилище, по остаткам груды каменьев. Недалеко есть большой порог, вниз па реке Сойде. В этом месте жил богатырь со своею семьею, которая состояла из жены, дочери и маленького сына.
В давние времена ходило по Руси много разбойников. Одни из разбойников со своим атаманом после грабежей и убийств привыкли ходить в одно уединенное и сокрытое место для пристанища. Атаман хотел убить Гуся по любви к его жене. Убить однако же н&; мог: не хватало сил против богатыря. Раз жена подпоила своего мужа хмельными напитками и стала спрашивать:
— Скажи, дружок, чего-ни уж ты боишься? Чего-ни есть такое, от чего ты слабеешь?
Тогда Гусь сказал:
— Боюсь я женских волос: если хоть одним волосом обмотаешь мою руку, я не могу тронуться с места.
Тогда жена перевязала сонного мужа своими волосами. Он проснулся и понял свою ошибку. А жена уж спала в виду мужа с разбойничьим атаманом. Дети Гуся еще не спали. Дочь была старше, сын младше. Свеча на столе горела. Гусь тогда велел дочери взять свечку и пережечь на руках материи волосы. Дочь ответила:
— Я как скажу на тебя молодому батюшке, так он тебе задаст! Отец велел дочери замолчать.
Когда дочь уснула, маленькому сыну, сидевшему на шестке, стало жаль отца — он взял свечу и пережег волосяную перевязку. Тогда отец вскочил с печи и тихонько подошел к бане, в которой спало сорок разбойников. Он выдернул баянну матицу и свалившимся потолком убил сорок разбойников. Сам же пошел и лег на печь по-старому. Атаман проснулся утром и спрашивает у Гуся:
— Каков ты сон видел? Гусь отвечал:
— Поставил я во сне слопец (пасть, кляпцы), в которой попало сорок тетеревей; один еще ходит, и тому не миновать.
Атаман понял, в чем дело, стал ругать Гуся. А Гусь схватил палицу и зараз снес ему голову. Жену и дочку связал вместе спинами и пустил на плоту с речного порога вниз по реке Сойде. Они пропали без вести. Сам Гусь с сыном переселился в Каргополь и вскоре умер.
А сын его уже давным-давно писал из Питера к ухтозерским крестьянам, чтобы они искали на Гусевой поляне богатство, покрытое сверху каменьями и бороной. Ухтозеры искали этого клада, но нашли только куски какой-то истлевшей материи.
Зап. от Ганевой В. в Вытегорском у. Олонецкой губ. К. Маклионов / Из материалов К. М. Петрова // Русский филологический вестник. 1885. Т. XIII. № 1. С. 58—60; Сказки, песни, частушки Вологодского края. № 3. С. 283—284.
174. Ковчак
Кончак <...> жил в нынешней деревне Дураково. Однажды к этому месту пристала лодья, шедшая в Поморье. В числе пассажиров на лодье был один поп с молоденькою женою. Узнав об этом, Кончак решился завладеть прекрасною попадьею, и это ему ничего не стоило. Он был и великан, и такой силач, что на него не действовало никакое оружие.
Сделавшись обладателем красавицы, Кончак удалился с нею в свое жилище. Между тем лодья стояла у острова, потому что поп, сожалея о несчастной участи своей жены, приискивал средство, как бы освободить ее от колдуна Кончака.
Так прошло несколько дней. Между тем жена попа успела увидеться с одним из своих спутников, который просил ее разведать У Кончака, какая сила на него действует, чтобы, узнавши это, Можно было приступить к освобождению несчастной пленницы. Хитрая красавица так искусно начала свои расспросы, что Кончак проболтался и высказал ей свою заветную тайну:
— Когда я сух, — говорил он, — то на меня не действует никакая сила; но когда я выйду из байны и пока не обсохну, тогда и Малый ребенок уходит меня.
Эти слова попадья поспешила, разумеется, передать своему мужу, который, собрав всех бывших на лодье людей, вооружив их и. вооружившись сам, приготовился к нападению на Кончака и ждал только благоприятного случая. Этот случай вскоре представился.
Выходя однажды из бани, великан Кончак был окружен вооруженною толпою и, жестоко раненный, обратился в бегство. Он бежал по морскому берегу верст восемь или девять, но, истощенный, упал на землю и умер на берегу, в том месте, где ныне Кончаков наволок, названный этим именем в память злого колдуна Кончака. Недалеко от этого места есть маленький бугор, называемый могиль-ницею. Под этим бугром лежит тело Кончака.
Зап. В. П. Верещагин // АГВ. 1862. № 39. С. 330.
ПРЕДАНИЯ О СИЛАЧАХ (БОГАТЫРЯХ)-БОРЦАХ
175. О Рахкое-борце
Опись его читал. Выходил он на поединок из-за красного уголк (городка, что ли) с иноземцами.
— Если я повалю, то наш будет, — говорит, — а если он, то ваш. Грозный царь послал в Рагнозеро, а он был в лесу.
Хозяйка спрашивает:
— Зачем пожаловали?
Они сказали. А потом она говорит:
— Придет домой — ничего не говорите ему, покуда вас н спросит.
Идет Рахта, на семь дровней несет копыльев, вязьев, кинул — избенка встряхнулась.
Болыпуха накрывает стол, пообедали. Взглянул на послов:
— Об чем, добры люди, пожаловали?
— Грозный царь просит вас в Москву.
— Через семь суток буду.
Семь суток дома прожил и на лыжах сошел в Москву. (Я и кар»-тинку видел). Царь спрашивает:
— Конный, или пешим, или гужом шел?
— Пешим на лыжах шел.
— Дать три дня отдыху! Три дня прошло.
— Ну, теперь на кулачный бой.
Кииули жребий, кому первому стоять. Выпало Рахкою стоять. Стой как пень! Ударил его в грудь — кровь со рта и носа полетела.
— Дайте омалтаться часа два! Прошло два часа.
— Ну, как себя чувствуешь?
— Дайте час еще!
Через час пошел на бой. Иноземец стоит, как пень. Рахкой треснул ему в висок — голова и полетела. Государь одарил деньгами:
— А что тебе еще?
— Дай мне безданно-беспошлинно рыбу ловить в Рагнозере. (Это действительная былина. О Рахкое слух носился, картины были на стене, как он идет на лыжах).
Зап. от Ремизова Н. А. в дер. Алексеевской Авдеевского сельсовета Пудожского р-на Карельской АССР в 1940 г. Г. Н. Парилова//АКФ. 8. № 49; Труды КФ АН СССР. Вып. XX. № 15. С. 138.
176. Михаиле Рак — борец
В Москвы были борцы, бороться хотели. Борец приезжал чужой, из-за границы, что ль. А один мужчина и говорит:
— С этим борцом наш Михайло Рак поборолся бы.
Ну, а его за плеча и вывели. «Какой, — говорят, — Михайло
Рак?»
И повезли этого мужика к Рахке. В Рагнозеро приезжают — его нет. Потом приходит из лесу, на семь дровней принес с лесу полозья, вязья, все материалы.
— Ну, — гыт, — мы за тобой приехали, бороться надо.
— Я не отказываюсь, вы поезжайте на лошади, а я пеший пойду.
Ну, а мужика повезли туда опять в Москву. А он, Рахкой-то, за трое сутки раньше на лыжах пришел в Москву. А те приехали, им и говорят:
— Ну что, привезли Михаилу Рахкоя? А Рак встречает их:
— Вы что долго? Я уж трое суток прожил, вас прождал. Ну вот, — гыт, — где у вас борец?
Ну, там вышел борец.
— Ну что, на смерть тебя бороть или на живот?
— Бори прямо на смерть! (Тот-то еще пофастал).
Он повел раз, два да три, как тропнул, дак тут и конец борцу. Ему царь кафтан дал, а он на лыжи стал да и опять в Рагнозеро.
Тут и жил.
(В Рагнозере был я молодым на вывозках, там был Проня, старик девяноста лет. Он рассказывал про Рахка. Раньше ведь у нас дико было).
Зап. от Кережина И. А. в дер. Бураково Авдеевского сельсовета Пудожского р-на Карельской АССР в июле 1940 г. Г. Н. Парилова//АКФ. 8. № 58; Труды КФ АН СССР. Вып. XX. № 6. С. 127-128.
177. Pax Рагнозерский — борец
Это в старое время было, в Ленинграде. Приехал, значит, из Англии борец, силач в общем. И вызывает, значит, что есть ли у вас такой богатырь, чтобы со мной бороться. Нашему царю предъявляет. Вот царь дал приказ по всему государству, чтобы выписать борца, в общем, на поединок чтобы мог выйти. Ну, и попало это дело сюда в Рагнозеро.
Вот, сельсовет тогда вызывает в Куганаволок: тогда в Куганаво-локе было правление, а рагнозеры были нашего сельсовета, Кугана-волокского. Ну, значит, Pax Рагнозерский изъявил желание съездить в Ленинград, побывать. Вот, тогда сообщают, конечно, царю, что изъявил желание. Царь тогда посылает сюда генерала за ним, чтобы увезти его. Вот, генерал приехал, значит, на подводы в Рагнозеро, на лошади. Снег уже выпал. Парой приехал, чтобы увезти этого Раха в Ленинград (тогда ведь дорог железных не было).
Вот приезжает генерал в деревню Рагнозеро и спрашивает:
— Где здесь, — говорит, — Pax Рагнозерский?
— Да есть, — говорят, — такой, здесь стоит, а самого нет дома. Ну, деревенская баба увидала генерала, немножко острашилася, что приехал в таких погонах золотистых.
— Дак скажите, — говорит, — гражданин, на что он вам нужен? — жена спрашивает.
— Да в общем, приедет сам, я поговорю. Нужно, — говорит, — царю.
— Так его, — говорит, — не знаю, как титло ваше, его, — говорит, — дома нету, ушел в лес. Ну, наверно, скоро будет из лесу.
— А чего он ушел в лес?
— Он, — говорит, — занимается мастерством, дровни вяжет. Есть-то как-то надо. У нас, — говорит, — здесь заготовки, дровни нужны.
Вот жена наливает самовар.
— Уже время-то. Должен, — говорит, — скоро прийти. Посмотрела в окно и говорит:
— Вот и идет.
Генерал:
— Где, — говорит, — покажите.
— ...А вот, мол, там, видишь? Лес, как остров, поднялся.
— Так там, — говорит, — не человек.
— Нет, — говорит, — человек катится на лыжах, везет материал на дровни, на сорок штук: полозья, копылья, вязье, нащепы, — одним словом, на сорок штук дровен.
Он посидел у окошка и головой пошатал: как остров, столько у него навалено на плечи.
Прикатил к дому, дак ажио дом задрожал! Это с плеч бросил на землю. Лыжи сынок сдернул, захватил за угол хату и сунул туда. Значит, никто не унесет. Заходил Pax Рагнозерский в помещение, поздоровался с этим:
— Здравствуй, гражданин.
(Ну, мужик деревенский, не знает тут ни титула, ничего).
Жена подняла самовар на стол и принесла три буханки хлеба. Пока Pax пил три стакана чаю, и три буханки хлеба съел. Генерал смотрит. (Вот, аппетит был у старика!)
Посматривал генерал, глядит долго на него, любуется, а он еще два выпил, без хлеба хотя, а выпил. Когда вышел из-за чаю, генерал и говорит:
— Ну вот, Pax Рагнозерский, я приехал на пары лошадей за вами. Вам было извещено у царя, и сельсовет известил. Приехал заграничный силач, ищет поединков, померяться силой, выйти на поединок. Ну, как вы изъявили желание, так я и за вами приехал.
— Я, — говорит, — согласен, да только вам меня не увезти. Пары лошадей делать нечего.
— Ну, я могу, — говорит, — нанять и тройку.
— Все равно не уехать; и на тройке не уехать. (Вот силач-то какой).
— Ну, вот что, — говорит генералу, — вы поезжайте, я за сутки буду там, на лыжах приеду.
Он говорит:
— Семь дней ехать!
— О, — говорит, — так я вперед вас попаду.
— Ну, дак вы, — говорит, — торопитесь, я на свое число буду. Ну, и прожил он пять дней — пусть генерал съедет, семь дней пройдет.
Ну, и вышел Pax Рагнозерский, смазал свои лыжи. Пришел тот день, что ему нужно отходить, ну и пошел.
Когда он уже прибыл в Ленинград на лыжах, обращается — к дворцу прикатил. Там, значит, часовой стоит.
— Кто вы, — говорит, — такой?
— Я есть Pax Рагнозерский, прибыл по приказу царскому. Какой, — говорит, — здесь иностранный хват приехал, ищет выйти на дуэль, так вот я изъявил желание посмотреть этого иностранца, что он за человек.
Ему, конечно, отвели помещение. Ну, там доложили.
— А вот мне, — говорит, — лыжи надо убрать.
— Так вот лыжи ваши мы уберем куда-нибудь.
— Нет, этого мало.
Пятиэтажный дом стоит рядом. Он подходит, берет за фундамент, взял и сунул лыжи туда, под дом. Этот часовой стоит и думает: «Пятиэтажный дом одной рукой поднял».
Вот, на второй день, значит, приехал иностранец. Значит, требует.
— Давайте, я приехал измерить силы. Найдется, — говорит, — в России такой человек, который мог бы со мной справиться.
Вот, когда уже приводят Рахка на дуэль, где уже нужно им бороться-сходиться, то этот молодец-бахвалец стоит, хвастает:
— Ох, мол, знаешь, ха-ха-ха, я ему сейчас покажу. Я, — говорит, — все государство объехал, а тут деревенского какого-то мужика поставили. Ну, не знаю, что русский мужик со мной справится.
Pax Рагнозерский посмотрел на него немножко так:
— Рано, — говорит, — молодой человек, бахвалишь! Попосле, — говорит, — будем рассуждать.
Ну, стали сходиться два молодца. Pax Рагнозерский раздевает себя, а одна рубаха домотканная, крепкая (раньше, знаешь, в деревнях ткали, дан своей работы). Вот, значит, захватил Pax Рагно-зерский его в свои руки и говорит:
— Ну что, — говорит, — если подниму да на этой панели тебя хлопну, то один пепел от тебя останется.
А царь уже стоит, вся свита — полно, раз на дуэль выходят. Обращается Pax Рагнозерский, хоть деревенский мужик, к царю:
— Дак вот, — говорит, — ваше величество, вы дайте мне такую бумажку, что если я, в крайнем случае, его не сдержу и убью, дак мне не отвечать, если что получится, несчастный какой случай, если не выдержит моего, в общем, удара.
Но когда он получил этот документ, тогда подходит. Схватились.
— Как, — говорит, — желаешь бороться, на одну ручку или в обхватку?
— Я, — говорит, — всяко умею. Обнял его, значит, Pax.
— Ну, бери, — говорит, — а то жди меня. Ну, давай, — говорит, — начинай!
Он было взял Раха Рагнозерского — ни поднять не может, ни пошевелить не может, — брызгун, который хвастал.
— Ну, значит, что, всё? Ну, — говорит, — все слушатели и зрители, смотрите, как русский Pax будет поднимать, деревенский мужик Рагнозерский.
Все глаза-то опили, смотрят на этого несчастного хвастуна. Pax его как поднял, как не сдержал, бросил об землю — сразу насмерть. Тут все закричали. Значит, погиб, ну и отвоевался, богу душу отдал. Тут его прибрали и сообщили туда, за границу: «На дуэли, значит, ваш боец погиб от сильного удару, потому что рано похвастал, Pax его поднял и не сдержал, так его тряхнул, что у него все легкие отскочили к черту».