|
Как мы уже сообщали, в Красноярске обнаружено неизвестное ранее
письмо Н. П. Резанова, написанное им незадолго до смерти.
Расшифровка письма и подготовка его к публикации осуществлена
красноярским филологом Анной Петровной Сурник. Письмо представляет
исключительную историческую ценность, являясь содержательным
документом той эпохи, документом, значительно дополняющим
характеристику Николая Петровича Резанова - выдающейся личности,
государственного деятеля начала 19 века.
Есть в России имена, окруженные ореолом почитания и славы как при
жизни, так и после смерти. Но немало и тех, кто, отдав себя
Отечеству, был обделен этим в силу различных обстоятельств и даже
лишен последнего пристанища - могилы.
Такова судьба Николая Петровича Резанова. Что известно о нем?
Возможно, кто-то пожмет плечами, а кто-то вспомнит историю
трагической любви блестящего камергера и пятнадцатилетней
«гишпанской» красавицы Кончиты, известную нам по поэме А.
Вознесенского «Юнона» и «Авось», да, пожалуй, еще то, что умер
Резанов в Красноярске по пути в Петербург. Как мало! А был он
человеком «большой прозорливости; кто знает, если бы не его
случайная смерть, то, может быть, в настоящее время Калифорния была
бы не американской, а русской!» - так напишет о нем в наши дни
адмирал ВМС США В. Дерс.
Сам Резанов в одном из писем скажет: «Потомству предоставлено
разбирать и утверждать славу великих мужей, и те большие люди, коих
история писана во время их жизни, должны твердо верить, что судить о
них будут не по тем описаниям, которые они сами читают, а по тем,
которые по их смерти свет увидят».
Со дня смерти Резанова прошло сто восемьдесят семь лет. Немалый
срок, но до сих пор этому человеку не воздали должного, по праву
заслуженного им.
Суждения о Резанове в литературе противоречивы. До сих пор
отсутствует полная объективная оценка деятельности Н. П. Резанова -
руководителя Первой русской кругосветной экспедиции, полномочного
посланника в Японию, доверенного правительства и главного правления
Российско-Американской компании.
В этой связи бесспорна важность недавней архивной находки -
неизвестного письма Резанова, написанного перед самой смертью, в
определенном смысле - письма-исповеди.
В Государственном архиве Красноярского края до 1959 года находилась
коллекция сибирского купца и промышленника Г. В. Юдина, отражающая
историю образования Российско-Американской компании. Впоследствии
часть этих материалов была передана в центральные архивы (РГАДА,
АВПР и др.), а в ГАКК(е) остались микрофильмы с них. Среди
отправленных документов находилось письмо неизвестного (Ф. 796, оп.
1, д. 273), которое было адресовано Михаилу Булдакову, одному из
учредителей и первых директоров РАК. Оно значится под заголовком
«Письмо брата», подписано инициалами Н. Р. и занимает два листа.
Датировано оно 24 и 26 января 1807 года, а было доставлено курьером
6 марта. Сопоставляя факты, приведенные в письме, с
историко-биографическими сведениями (см. комментарии), удалось
доказать принадлежность этого письма Н. П. Резанову.
Особая ценность данного документа в том, что его можно считать
последним, отправленным Резановым перед смертью (он умер в
Красноярске 1 марта 1807 года). Более позднего его послания не
обнаружено. Почерк письма не принадлежит Резанову, кроме того, оно
содержит несвойственные ему орфографические ошибки (нами изучено 36
подлинных писем Н. П. Резанова, хранящихся в РГА ВМФ, Ф. 14, оп. I,
Л. 16-67 об.). На этом основании можно утверждать, что данный
документ не только не является продиктованным автором письмом
(первоначально такая версия возникала), но представляет собой список
с письма Резанова, сделанный, видимо, значительно позже его
написания. Когда, где и кем сделан список - остается вопросом.
Возможно, самим Булдаковым - в пользу этого говорит надпись:
«Получено курьером...» - или Юдиным.
Мы глубоко признательны за оказанную в работе помощь директору
ГАКК(а) Карловой Альбине Николаевне, а также красноярской
журналистке Наталье Ольховой, выявившей данное письмо среди
материалов М. М. Булдакова.
Перечислим кратко основные поправки и текстовые изменения, которые
были сделаны при подготовке документа к печати. Прежде всего
пришлось отказаться от излишних выделений прописной буквой различных
слов. Исправлена устаревшая транскрипция в таких общеупотребительных
словах, как «не допущает», «безчотно цалую» и т. п. Окончания
прилагательных -аго, -ой («честнаго человека и добраго», «милой,
бесценной друг») заменены на современные -ого, -ый. Однако для
сохранения колорита языка начала 19 века в публикации оставлены
особенности старинной транскрипции и характерная лексика: «генваря»,
«оногдысь», «буде», «соотчичей», «сей день» и др. Собственные имена
воспроизводятся соответственно подлиннику.
От генваря 24 дня 1807. Получено с курьером 6-го марта 1807 года
Наконец я в Иркутске! Лишь увидел город сей, то и залился слезами.
Милый, бесценный друг мой /1/ живет в сердце моем одинаково! Я день,
взявшись за перо, лью слезы. Сегодня день свадьбы моей /2/, живо
смотрю я на картину прежнего счастья моего, смотрю на все и горько
плачу. Ты прольешь также слезу здесь, что делать, друг мой, пролей
ее, отдай приятную эту дань ей; она тебя любила искренне, ты ее
также. Я увижу ее прежде тебя, скажу ей. Силы мои меня оставляют. Я
день ото дня хуже и слабее. Не знаю, могу ли дотащиться до вас.
Разочтусь с собою и со временем, и буде нет, но не могу умирать на
дороге и возьму лучше здесь место, в Знаменском, близ отца ее /3/.
Письмо матушки и детей /4/, сегодня же с курьером полученное,
растравило все раны мои, они ждут меня к новому году, но не знают,
что, может быть, и век не увижусь. Матушка описывает, что граф Н. П.
/5/ столько к ней милостив, что присылает наведываться о сиротах
моих; у меня текут опять слезы, и благодарность извлекла их. Матушка
пеняет, что я причиною, что граф на меня в неудовольствии, но
обещает столько же быть ко мне благосклонным, как и прежде, и что
всякого мне добра желает. Сожалею, что старушка огорчается, жалею,
что и граф не снизошел моей слабости. Я был огорчен до крайности,
писал горячо, но умру с тем, что пишу правду, когда между тем
потерпел так, что ранее в гроб иду и так думаю, что надобно бы
видеть разницу между доброю и дурною нравственностью /6/. Но я не
виню графа, потому что нет ему пользы вредить мне, впрочем, теперь,
слава богу, все кончилось. Все получили награды, и один только я
ничего не желаю потому, что не о том мыслю и ничего не удобен
чувствовать. Видно, полно писать, я некстати слезлив сегодня 171. ,
P. S. Поклонись, мой друг, Евстрату Ивановичу /8/, Ивану Петровичу
/9/ и Ивану Осиповичу Зеленскому /10/. Много, много благодарен им,
что помнят меня. Бесценным Дружининым и Севастьяновым скажи, что я и
в Якутске часто был у них. Генваря 26 дня.
Не мог я оногдысь /на днях - см. словарь В. И. Даля/ кончить письма
моего, моральные страдания мои растравили еще более мою физику, все
эти дни я приметно слабеть начал. Между тем у меня беспрестанно
люди, а на них и смерть красна. Генерал-губернатор /11/ всякий день
у меня бывает, иногда раза по два, и вечера проводит. Дружба сего
честного человека и доброго услаждает меня. Он благодарит тебя за
доставленную о характерах здешних жителей записку. Говорит, что он
ничего не нашел справедливее, и мне приятно слышать твое
беспристрастие. Я говорил с ним о компании, о пользах ее, о
невозможности Сибири существовать без нее в благоденственном виде.
Иван Борисович со мною согласен, воспламенился обширными моими
планами, обещает всю помощь и искренне признался мне, что хотя граф
Н. П., как истинный патриот, поручил ему компании
покровительствовать, но что в то же время столь же близкие к
престолу люди совсем противные внушения ему сделали, так что, чему
верить, не знал он, но что нынешнее со мною свидание рассекло для
него этот гордиев узел. Не знаю, как у вас будет принят мой план, я
не щадил для него жизни. Горжусь им столько, что ничего, кроме
признательности потомства, не желаю. Патриотизм заставил меня
изнурить все силы мои; я плавал по морям, как утка; страдал от
голода, холода, в то же время от обиды и еще вдвое от сердечных ран
моих. Славный урок! Он меня, как кремень, ко всему обил, я сделался
равнодушен; и хотя жил с дикими, но признаюсь, что не погасло мое
самолюбие. Я увидел достоинство человека и несравненно чувствую себя
горделивее, нежели прежде был я. Я увидел, что одна счастливая мысль
моя ведет уже целые народы к счастью их, что могу на них разливать
себя. Испытал, что одна строка, мною подписанная, облегчает судьбы
их и доставляет мне такое удовольствие, какого никогда я себе
воображать не мог. А все это вообще говорит мне, что и я в мире не
безделка, и нечувствительно возродило во мне гордость духа. Но
гордость ту, чтоб в самом себе находить награды, а не от Монарха
получать их, да и не за что, когда один милостивый выбор его
доставил мне такое счастье, которого никогда ни я, ни дети мои
заслужить не в силах. Приехав в Якутск, видел я благодарность
соотчичей моих, весь город за рекою встретил меня, и наперерыв
угощали. Здесь, в Иркутске, еще более видел ласки их, меня задавили
поздравлениями. Начиная с генерал-губернатора и военного генерала
здешней инспекции, все наперерыв, как чиновники, так и граждане
давали всякий день праздники, обеды, балы, ужины. Я из
благодарности, хотя без удовольствия, но таскался всюду, и из той же
благодарности дал и я всему городу в доме училища на 300 человек
обед, бал и ужин, который мне 2 т. руб. стоил /12/. Из Томска
получил нарочного, что город приготовил мне дом со всею прислугою,
здесь также наперерыв иметь старались меня, и г-н Ситников, уступя
мне прекрасный дом свой, барски меблированный, дает мне стол, экипаж
и ни до малейшей не допускает издержи. Признаюсь, что искренний и
невынужденный прием сей для меня всех почестей лестнее. Остается мне
пожелать только того, чтоб труд мой Монарху угоден был, верь, что
мне собственно ничего не нужно. Не огорчайся, мой друг, что описывая
в настоящем виде компанию, не пощадил я ни мало дурного производства
ее, ты нисколько не виновен в том, но мне слишком дорого стоит труд
мой, чтобы я в чем-либо закрыл истину /слово неразборчиво - А. С/.
Как добрый купец, вникал я в торговлю вашу, я не думал быть им, но
Государю угодно меня в купцы пожаловать, и я все силы употребил,
чтоб в полном виде достичь звания сего. А видя успех, я горжусь им.
Много желал бы писать тебе, но истинно сил нет. Еще 23-го приготовил
бумаги, но по сей день эстафета не отправлена. А затем и к родным не
пишу. Пусть письмо это общим будет. Поклонись от меня всем нашим
друзьям и приятелям, вспомнившим меня, благодетелям моим, Александру
Андреевичу /13/ и Гавриле Романовичу /14/. Скажи, любезный друг,
всеусерднейшее мое почтение, в свое время увидят они благодарность
мою там, где не закрыты чувства каждого. Я забыл тебя поздравить с
орденом. Как мне жаль, что не могу я своих отдать тебе, они мне в
тягость. Прости, любезный друг Михайло Матвеевич, до свидания, верь,
что искренне любит тебя преданный тебе брат твой Н. Р.
P. S. Милую сестрицу /15/ с детьми бесчетно целую, за своих много,
много благодарю вас.
Из калифорнского донесения моего не сочти, мой друг, меня
ветреницей. Любовь моя у вас в Невском под куском мрамора /16/, а
здесь следствие энтузиазма и новая жертва Отечеству. Контенсия /17/
мила, как ангел, прекрасна, добра сердцем, любит меня; я люблю ее, и
плачу о том, что нет ей места в сердце моем, здесь я, друг мой, как
грешник на духу, каюсь, но ты, как пастырь мой, сохрани тайну.
Писем я не только от Гаврилы Романовича, но и ни от кого во всю
бытность мою не получил ни строчки. Не менее того, чувствительно
благодарю всех, кто меня вспомнили, я беспрестанно катался по морям,
и так мудрено было и письмам найти меня.
КОММЕНТАРИИ
1. Речь идет о жене Резанова, Анне Григорьевне (1780-1802),
урожденной Шелиховой. Скончалась 18 октября 1802 г. на 12-й день
после родов.
2. Свадьба А. Г. Шелиховой и Н. П. Резанова состоялась в январе 1794
г. в Иркутске.
3. Тесть Резанова - Григорий Иванович Шелихов (1748-1795). Похоронен
в Иркутске, в Знаменском монастыре.
4. Матушка - теща Резанова, Наталья Алексеевна Шелихова. У Н. П.
Резанова было двое детей: Петр (1801-?) и Ольга (1802-1828), в
замужестве Кокошкина.
5. Румянцев Николай Петрович (1754-1826), граф, министр коммерции, с
1807 г. министр иностранных дел, принимал участие в организации
экспедиций в Русскую Америку.
6. Речь идет о реакции графа Румянцева на сообщение о конфликте Н.
П. Резанова и И. Ф. Крузенштерна (1770-1846). Причина конфликта
коренилась в подчинении Крузенштерна Резанову во время первого
российского кругосветного путешествия на кораблях «Надежда» и
«Нева». Резанов являлся начальником всей экспедиции. Крузенштерну
поручалось только командование над обоими судами в морском
отношении. Необоснованные притязания Крузенштерна на руководство
всей экспедицией, его незаконные действия по отношению к Резанову
ставили под угрозу реализацию планов экспедиции. Румянцев, видимо,
был недоволен тем, что Резанову не удалось избежать конфликта.
7. Из этой фразы следует, что Резанов располагал сведениями о том,
что лавры победителей за успешно закончившуюся в 1806 году Первую
русскую кругосветную экспедицию достались И. Ф. Крузенштерну и Ю. Ф.
Лисянскому. О своих наградах он узнал лишь через месяц, буквально
накануне смерти. Фельдъегерь, посланный в Петропавловск, нагнал его
на обратном пути, на почтовой станции за Красноярском и передал
высочайший рескрипт о награждении высшим орденом и подарок
Александра I - табакерку, усыпанную бриллиантами.
8. Деларов Евстратий Иванович (?-1806), по национальности грек,
опытный мореход. В течение семи лет водил судно «Св. Алексей»,
принадлежавшее купцам Пановым, одним из первых смог побывать в
Чугацком заливе. С его именем связано открытие острова Унга
(Шумагинские острова). В 1786 г. перешел на службу к Г. И. Шелихову.
Предшествовал А. А. Баранову на посту правителя русских поселений
Северо-восточной американской компании в Америке.
9. Шелихов Иван Петрович - один из директоров Российско-Американской
компании.
10. Зеленский Иван Осипович - член главного правления
Российско-Американской компании, правитель канцелярии, коллежский
асессор.
11. Пестель Иван Борисович (1765-1843) - генерал-губернатор Сибири в
1806-1819 гг. Отец декабриста Павла Пестеля.
12. Из «Иркутской летописи»: «1807 г. Январь. 10 числа с. м.
камергер Резанов дал Иркутскому благородному и купеческому сословию
(в доме училища) завтрак с танцами, на который приглашено было более
200 особ обоего пола. Приезд назначен был на 1 ч. утра, и в 12 ч.
началась музыка, в два часа пополудни был подан завтрак, после
которого танцы продолжались до 10 ч. вечера».
13. Какого Александра Андреевича Резанов относил к своим
благодетелям, называя вместе и впереди Державина, пока выяснить не
удалось. Не исключена ошибка при переписке.
14. Державин Гаврила Романович (1743-1816), русский поэт. Был дружен
с семьей Резановых, покровительствовал Николаю Петровичу Резанову. С
назначением Державина секретарем для доклада по сенатским мемориям
(1791-1793) Николай Резанов занял место правителя канцелярии
Державина. С 1794 г. Державин - президент Коммерц-коллегии, в
1802-1803 гг. - министр юстиции. С 1803 г. находился в отставке.
15. Булдакова Авдотья Григорьевна, урожденная Шелихова, младшая
сестра Анны.
16. Прах А. Г. Резановой покоится в Александро-Невской лавре на
Лазаревском кладбище. На могиле установлен памятник - усеченная
колонна из пятнистого мрамора (по каталогу музея Городской
скульптуры значится под № 240, колонна А. Г. Политковской, А. Г.
Резановой). Полная реставрация проведена в 1984-1985 гг.
17. Контенсия (Консепсион, Консепсия, Кончита), официальное имя:
Мария де ла Консепсион Марцелла Аргуэльо (Аргуэлло) (1791-1857),
дочь коменданта президио Св. Франциска, невеста Н. П. Резанова.
После трагически закончившегося романа Консепсьон Аргуэльо и Николая
Резанова она стала первой новицей Доминиканского конвента и, когда
его перевели в Бенишию, стала его Матерью Супериор (См. Шпилинский
А. Н. П. Резанов. Американская антология. New Jersey, 1969).
Работа выполнена при финансовой поддержке Красноярского краевого
фонда науки.
|