www.booksite.ru
Перейти к указателю

РУССКИЕ МОРЕХОДЫ
 В ЛЕДОВИТОМ И ТИХОМ ОКЕАНАХ

 СБОРНИК ДОКУМЕНТОВ
 О ВЕЛИКИХ РУССКИХ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ ОТКРЫТИЯХ НА СЕВЕРО-ВОСТОКЕ АЗИИ В XVII ВЕКЕ

 Составил
 М. И. БЕЛОВ
 

31.

1648 года до июня 20. Челобитная царю Михаилу Федоровичу ленского служилого человека Семена Иванова Дежнева о «воровстве»

служилого человека Герасима Анкудинова.1

ААН, фонд 21, кн. 30, № 149. Копия.

Царю государю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии бьет челом холоп твой ленской служивой человек Семейка Иванов Дежнев. В нынешнем, государь, во 156 году бил челом государю, а в Ковымском острожке подал челобитную ленскому служилому человеку Фторому Гаврилову да таможенному целовальнику Третьяку Заборцу ис прибыли, а явил я тебе, государю, прибыли с новые реки с Анандыря семь сороков десять соболей. И в нынешнем же, государь, во 156 году, умысля воровски, хотя твою государеву службу постановити и прибыль, которую я, Семейка, явил, Герасимко Анкудинов, и прибрал он к себе воровских людей человек с тритцать, и хотят оне торговых и промышленных людей побивати, которые со мною идут на ту новую реку, и животы их грабить, иноземцев хотят побивать же, с которых я прибыль явил. А мне, холопу твоему, с теми торговыми и с промышленными людьми та твоя государева служба служить и прибыль збирати. И те торговые и промышленные люди от их воровства, что оне хотят побивать и грабить, на ту новую реку итти не смеют потому, что тот Герасимко Анкудинов своими воровскими заговорщики хотят побивать и животы их грабить. Милосердный государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии, пожалуй меня, холопа своего, вели, государь, сию мою явку принять в Ленском остроге воеводам Василью Никитичю Пушкину да Кирилу Осиповичю Супоневу, да дьяку Петру Григорьевичю Стеншину и подписати, и чтобы им про то их воровство было ведомо, что оне хотят, воры, твою государеву службу поставить прибыль, и мне бы, холопу твоему, от их воровства вконец не погинуть, что они хотят побивать торговых и промышленных людей и иноземцов, с которых я прибыль явил. Царь государь, смилуйся, пожалуй.

1 Эта челобитная дошла до Якутска и находилась в деле ясачного сбора за 1649 г. По описи, составленной при приемке архива Якутской Приказной избы, в соответствующем столбце значилось: «Явка служилого человека Семена Иванова Дежнева на служилого человека на Герасимка Анкудинова, что де умысля воровски, государеву службу, куда он, Семейка, послан, хочет поставить» (ЯОУ, ст. 153, л. 67).

«Ворами» в древней Руси называли часто людей, восставших против существующего строя, против феодальных порядков, против власти Русского царя.

«Заворовал» - нарушил существующие законы. Семен Дежнев употребляет слово «воровски» в этом последнем значении, так как Анкудинов, с точки зрения казаков, поступил незаконно: еще в 1642 г. без разрешения якутского воеводы он «бежал» с реки Яны на северо-восток и, будучи на Колыме, занимался грабежами торговых людей; больше того, Анкудинов собирался повторить это и на новой реке Анадырь, куда должен был ехать Семен Дежнев. Таким образом, по мнению Семена Дежнева, Анкудинов нарушил правопорядок, за что должен был быть привлечен к суду.

32.

1648 года июля-августа. Из челобитной якутского казака Ивана Баранова о своих службах на реке Лене, Яне, Индигирке и Колыме, о своем неудачном походе по морю на реку Анадырь, с просьбой принять его служить по Нижнеколымску.

ААН, фонд 21, кн. 30, № 147. Копия.

Царю государю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии бьет челом холоп твой ленской служилой человек Ивашко Баранов. В прошлом, государь, во 151-м году послан я, холоп твой, из Якуцкого острогу на твою государеву службу на Янгу реку для твоего государева ясачного збору с сыном боярским Васильем Власьевым и на Янге реке с ыноземцов с якутов ясак тебе, государю, на прошлой на 151 год собрали и с прибылью. И с Янги реки перешел я, холоп твой, с ним, сыном боярским Васильем Власьевым, на Индигирку реку и с Ындигирки реки перешел я, холоп твой, на Ковыму реку в прошлом во 153-м году. И на Ковыме реке служил я, холоп твой, тебе, государю, в Нижнем ясашном зимовье всякую твою государеву службу с служилыми людьми вместе два годы, в прошлом во 154-м да во 155 году. И ясак тебе государю на те на 154-й и на 155-годы с ыноземцов с юкагирей собрался полной же и с прибылью. И всякую твою государеву службу служил я, холоп твой, и на Ковыме реке с служилыми людьми вместе и в походы ходил... И в прошлом же, государь, во 155-м году ведомо учинилось от иноземцов мне, холопу твоему, про новую реку Анандырь и про иные сторонние реки. И я, холоп твой, на ту новую реку Анандырь походил морем для прииску и приводу под твою государеву царскую высокую руку и для твоего государева ясашного збору в новые землицы. И грех ради моих, море меня, холопа твоего, не пропустило: был в тоя поры на море лед не проходимой.1 И я, холоп твой, воротясь с моря, зимовал на Ковыме реке у служилого человека у Второго Гаврилова не в прием. И в нынешнем, государь, во 156-м году, которые промышленные люди служили тебе, государю, на Ковыме реке по ясашным зимовьям по челобитными и те, государь, промышленные люди с Ковымы реки пошли на ту новую реку Анандырь, а иные пошли к Русе.2 И по тем, государь, ясашным зимовьям служить всякой твоей государевы службы некому, потому что служилых людей мало. Милосердный государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии, пожалуй меня, холопа своего, вели государь, мне служить на Ковыме реке всякую твою государеву службу.

1 Если верить Баранову, он первый услыхал о реке Анадырь и один из первых пытался летом 1647 г. пройти туда по морю. Подобную же инициативу проявили Федот Алексеев и С. И. Дежнев, находившиеся в те годы в Нижнеколымске. Возможно, что Баранов рассказывает здесь о своем участии в походе Федота Алексеева и С. И. Дежнева, предпринятом летом 1647 г.

2 «К Русе» - в Россию, здесь в сторону Лены, откуда обычно держали путь через Енисейск, Тобольск и Верхотурье в Европейскую часть Руси.

33.

1649 года не ранее сентября 7. Отписка с Колымы якутским воеводам Василию Пушкину, Кириллу Супоневу и дьяку Петру Григорьевичу Стеншину ленского служилого человека Михаила Стадухина с товарищами о походе к востоку от Колымы1

ААН, фонд 27, кн. 30, № 762. Копия

Государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии воеводам Василью Никитичю, Кирилу Осиповичю, Петру Григорьевичю Ленского острогу служилой человек Михалко Стадухин с товарищи челом бьют. В прошлом 157 году ходил я, Михалко, с Ковыми реки на новую Погычю реку в кочах морем, и от Ковыми реки морем бежали семеры сутки, паруса не отпущаючи, а реки не дошел, и поймал языков, живут возле моря на берегу, иноземцов коряцких людей; и в роспросе... сказывали, что де реки мы близко не знаем, потому что возле моря лежит Камень утес, конца Каменю не знают. А которые служилые и торговые люди, Ерасимко Анкидинов, Семейка Дежнев, а с ними девяносто человек в прошлом во 156 году с Ковыми реки пошли на ту же реку на семи кочах, и про них те ж языки сказывали: два коча де на море розбило, и наши де люди их побили, а достальные люди жили де край моря, и про них де мы не знаем, живы ли оне или нет. И по иноземцовым скаскам вперед по морю итти не посмели, потому чтоб служилые люди напрасною смертию не померли. И пришли на Ковыму реку в 158 году, сентября в 7 день. А моржа и зуба моржевого добре много, и буде государь произволит велит послать служилых людей с хлебными запасами, и в том море моржа добре много, и прибыль государю будет многая. А про тот морж и про зуб моржевой и про морской ход все знает Юшка Селиверстов, и то морское дело ему, Юшку, за обычай2. И я, Михалко, того Юшка с Ковымы реки выслал в Ленской острог з государевою казною,2 с моржевым зубом и велел явитца в съезжей избе с тою государевою казною, с моржевым зубом - две головы четыре зуба весом 29 фунтов, да спаской кости3 полпуда, а в полпуда четыре зуба, топор и два обломка. А у государевы казны у кости рыбья зуба печать и ярлыки. А про то мне, Михалку, учинилось ведомо, что та река через гору близко. И я, Михалко, с Ковыми реки пошел нартами с великою нужею. Да бил я челом торговому человеку Михаилу Баеву о подъеме и о ссуде. И он, Михайло, пошел с нами и поднял нас на государеву службу хлебными запасы и всяким заводом. А имали у него пуд муки по осьми рублев. А которые служилые люди сошли из Якуцкого без государева указу и без вашего воеводского отпуску - Васька Бугор с товарищи,4 и те служилые люди били челом государю царю и великому князю Алексею Михайловичю всеа Русии, а челобитные подали мне, Михалку, что служить государева служба со мною, Михалком, на новой реке. И я их принял и челобитные их послал к вам под сею отпискою.

1 Поход Михаила Стадухина вдоль берегов Чукотского полуострова на Анадырь происходил спустя год после плавания С. И. Дежнева. Предельной точкой этого похода, очевидно, был мыс Шелагский, за который Стадухину не удалось пройти.

2 Вместе со Стадухиным ходил в море промышленный человек Юрий Селиверстов, которому первый, направившийся на Анадырь по суше, поручил отвести собранную им «костяную казну» в Якутск. Это произошло летом 1650 г., когда Селиверстов прибыл на Лену в отряде торговых и промышленных людей (ЯОУ, ст. 102).

3 «Спаская кость» - кость, пожертвованная промышленниками и казаками якутскому Спасскому монастырю. Топор костяной, очевидно, сделанный из моржовой кости.

4 Казак Василий Бугор с товарищами летом 1647 г. восстал («заворовал») против насилия и издевательств якутского воеводы Василия Пушкина.

Одним из предлогов восстания явилось требование казаков об отпуске их на новую реку Погычу (Анадырь), на что воевода ответил отказом. Тогда восставшие, забрав у торговых людей морские суда и присоединив к себе их покрученников, не пожелавших дольше оставаться в кабале, бежали в низовья реки Лены и оттуда прошли на Яну, Индигирку и Колыму. В 1649 году Василий Бугор, руководитель восставших казаков, и остальные казаки ходили вместе со Стадухиным по морю на Анадырь.

Позднее, служа на Анадыре с Дежневым, эти люди получили полную защиту от отважного морехода, ответившего отказом на требование воеводы о присылке их для расправы в Якутск.

34.

7654 года осень1 Челобитная царю Алексею Михайловичу приказчика Анадырского острожка Семена Иванова Дежнева о выдаче ему жалованья и о перемене приказчика на реке Анадырь.

ААН, фонд 21, кн. 31, № 66. Копия.

Царю государю и великому князю Алексею Михайловичи) всеа Русии бьет челом холоп твой Ленсково острогу служилой человек Семейка Иванов Дежнев. В прошлом, государь, году, как наехал в Ленской острог твой государев стольник и воевода Петр Петрович Головин, и послал меня, холопа твоего, на твою государеву службу на Емекон реку. И с Емокона перешел я, холоп твой, на Ковыму реку морем. И на Ковыме реке взял я, холоп твой, аманатов и под те аманаты родники их дают тебе, государю, ясак и по се число, и то место прочно и постоятельно. Да яз же, холоп твой, в прошлом во 155 году с Ковымы реки посылан на твою государеву службу на новую Анандырь реку великим морем-окияном и того лета на море ледом до Анандыри реки не пропустило. И я, холоп твой, воротился назад на Ковыму реку и на Ковыме реке зимовал и, перезимовав, опять послан на ту же новую Анандырь реку тем же великим морем-окияном, и великие нужи и бедности и морские розбои принимал и до Анандыри реки дошел и в тех подъемах и в морских розбоях. Многие лета (служу) на твоей государевой службе без твоего государева хлебного и денежного жалованья будучи на твоей государеве службе на Онандыре реке, твоей государевы казны покупаючи - рыбный завод, сети пущальницы по тритцати рублев, мот прядена по пяти рублев, аршин холсту по два рубли, фунт пороху по пяти рублев, фунт свинцу по рублю. И я, холоп твой, обнищал и одолжал великим долгом. Милосердный государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Русии, пожалуй меня, холопа своего, своим государевым царским жалованьем и переменою на Онандырь реку, чтоб я, холоп твой, вконец не погиб. Царь государь, смилуйся, пожалуй.

1 Основанием датировки документа являлся следующий факт: осенью 1655 г. с Колымы по морю на Лену прибыл от С. И. Дежнева казак Данила Филиппов, привезший с собой «для опыту» пуд моржовой кости, которую С. И. Дежнев добыл на открытой им в 1652 г. отмели в устье Анадыря. С моржовыми клыками С. И. Дежнев послал и настоящую челобитную. Если принять в расчет, что с Колымы Данила Филиппов вышел на море не раньше июня 1655 г., то его поход с Анадыря в Нижнеколымск проходил, видимо, зимой 1654/55 гг. Следовательно, челобитная была составлена С. И. Дежневым не раньше зимы 1654/55 гг., а скорее всего осенью 1654 г., перед походом Филиппова (О плавании Данила Филиппова док. 39). Значение челобитной С. И. Дежнева бесспорно. В ней анадырский приказчик яснее, чем в других своих челобитных, рассказывает о морском походе с Колымы вокруг Чукотского полуострова, подчеркивая, что этот поход совершился «по великому морю-окияну», водами которого омывается весь северо-восток Сибири. К сожалению, эта челобитная не была отослана якутским воеводой в Москву. Впервые ее нашел Г. Ф. Миллер в Якутском архиве, но не придал ей должного значения. Позднее Археографическая комиссия, просматривая дела Г. Ф. Миллера, не сочла нужным опубликовать этот документ, который был напечатан первый раз нами (М. И. Белов, Семен Дежнев, М., 1948, приложение № 9).

35.

1654 года не позднее сентября 7. Из отписки якутского служилого человека Юрия Селиверстова с Анадыря якутскому воеводе Ивану Акинфову о переходе через «Камень» на Анадырь, приходе в русское зимовье и обнаружении служилых и промышленных людей во главе с Семеном Ивановым Дежневым и Никитой Семеновым1.

На обороте помета: 163 год.

ЛОМИ, Якутские акты, карт. 13, ст. 7, сст. 6-13.

Государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии в Якутцкой острог стольнику и воеводе Ивану Павловичю Акинфееву да дьяку Осипу Степанову Якутцкого острогу охочей служилой человек Юшко Селиверстов челом бьет. Послан яз, Юшко, из Якутцкого острогу по государеву (указу) и по наказной памете за государевою ленскою печатью и за дьячьею рукою вниз по Лене реке и морем за Ковыму реку на новые реки на Анадырь и Чендон и явлена у меня прибыль великая государю в казну - дать пятьдесят пуд кости моржевово зуба. Да на тех же реках Анадыре и Чендоне по государеву указу велено мне, Юшку, иноземцов неясачных людей ходынцов и анаулей, и коряков призывать ласкотою, а не жестокосчью для ради государева ясаку и чтобы были в вечном холопстве безоступно. И яз, Юшко, с охочими служилыми людьми с тритцетью з двема человеком перешли за Камень с Ковымы реке горою нартным путем весною. А шли мы, Юшко с охочими служилыми, через гору многие недели. И пришел яз, Юшко, на новую реку Анадырь и запасы у нас придержались. И шли мы, Юшко, по Анадырю на низ голодом многие дни... И пришел яз, Юшко, с охочими людьми к руским людем в зимовья и в зимовьях живут служилые и промышленые люди у них выбраны два приказных - Семен Иванов Дежнев да Микита Семенов. Имена служилым и промышленным людем: торговой человек Онисим Мартемьянов да служилые же люди: Павел Васильев Кокоулин, да Ортемей Федотов Салдат, да Федот Емельянов Ветошка, да Иван Яковлев, да Дмитрей Васильев, да промышленые люди: Василий Ермолаев Бугор молодой, дватцать пять человек, а Семена Моторы2 нет, убит. И оне, Семен Дежнев да Никита, в Моторино место выбраны и по Семенову Моторину наказу служат. И яз, Юшко, перед ними, Семеном да Никитою, наказ государев прочитал, что мне, Юшку, велено на Анадыре реке ведать и десятая велено государева имать. И оне, Семен Дежнев да Микита Семенов, да Онисим Костромин, живут на тех реках самовольны и самовласны...

И промеж собою оне, Семен, торгуют всякими товары и десятые государевы и перекупных пошлин не платят. Да в прошлом во 160 году ходили оне, Семен Дежнев да Микита Семенов, да Онисим Костромин, да Василей Ермолаев с товарищи, на море, на коргу и заморную кость3 подле моря и на корге выбрали всю. И тое кости моржевово зуба набрали пудов ста з два и больши, по семи костей в пуд, да мелкие кости и обломков пуд с восьмдесят и больши. Да в нынешном же во 162 году оне же служилые, Семен Дежнев да Микита Семенов, и Онисим Костромин, пошли к морю с Анадыря реки на море в кочах кости брать заморные, брать моржевово зуба. И яз, Юшко, стал им говорить, что ты, Семен, к морю ходишь и заморную кость всю прибрал для своих нажитков, ни десятые государю с того промыслу не даете, а у меня, Юшка, явлена государю прибыль великая - дать в казну пятьдесят пуд кости моржевово зуба. И мне, Юшко, где та кость будет брать? И яз, Юшко, на ту заморную кость надеючись, явил ту прибыль государю. И оне, Семен Дежнев с товарищи, меня, Юшка, не слушают и заморную кость подле море около анадырские губы обрали всю. И мне, Юшку, стало кость брать негде, потому что яз, Юшко, в Ленском перед воеводою похвалился Дмитрием Андриевичем Фронзбековым, да перед дьяком Осипом Степановым. Да в нынешном же, во 162 году пошел яз, Юшко, с охочими служилыми людьми на низ по Анадырю реке на море для ради кости моржевово зуба, а со мною охочих служилых людей пошло тритцеть один человек на двух кочах. Да со мною же, Юшком, послана наказная память Михалку Стадухину и его, Михалка, на той реке Анадыре нет - ушел вперед. И велено ему, Михалку, в наказной памяте тех Мотору с товарищи да Онисима Костромина выслать с Анадыря реки в Ленской острог.4 А Стадухин ушел на иные реки... И яз, Юшко, стал им говорить добром тому Никите да Онисиму Костромину: слушаете наказные памяти, что Вас велено выслать в Якутцкой острог. И оне, Никита Семенов да Онисим Костромин, твоего государева указу не послушали... Да в той же наказной памяте Михайлове написано: велено сказать збеглым, Ваське Бугру с товарищи, и велено государю служить с ним, Михайлом. И яз, Юшко, наказ прочитал и Васька Бугор да збеглых да Евсейко Павлов, слышачи такое жалованое слово государево, стали служить государеву службу со мною, Юшком, вместе. Да промышленой человек Юшко Трофимов, со мною же, Юшком, служит государю...

1 Наряду с этим документом сохранилась отписка Селиверстова о прибытии на Анадырь, о моржовом промысле и пр. Она напечатана в ДАИ, т. IV, № 5. Настоящий документ имеет преимущество перед опубликованным. Здесь более подробно изложен поход Ю. Селиверстова с Колымы на Анадырь и его совместная служба с С. И. Дежневым. Мы уже не говорим, что в этой отписке главное внимание сосредоточивается вокруг описания путешествия отряда Селиверстова с Лены на Колыму, затем на Анадырь и к морю для промысла кости «рыбий зуб», тогда как помещенная в ДАИ отписка полна Малоценных подробностей из взаимоотношений Ю. Селиверстова и С. И. Дежнева. Но и в этой отписке кое-где проскальзывает неприязненное отношение завистливого Селиверстова, составлявшего исключение в среде казаков, спаянных дружбой и товариществом. Селиверстов пытается создать впечатление у якутского воеводы, что Семен Дежнев и его товарищи грубо нарушают существующий порядок службы «на заморских реках», в частности, торгуя между собой, не платят казне пошлин, стесняют его моржовый промысел. Расчет Селиверстова был очень прост: якутские власти, нетерпимо относящиеся ко всему, что умаляло казенные доходы, часть из которых попадала им в карман, должны были, узнав о нарушениях таможенных и других порядков, отозвать Семена Дежнева на Лену. В таком случае Селиверстов остался бы единственным и полным хозяином в Анадырском зимовье.

Селиверстов провалился со своим расчетом. Как будет видно из дальнейшего, не Семену Дежневу, которого любили и уважали служилые и промышленные люди за честность, а ему, Селиверстову, пришлось покинуть Анадырь.

2 Казак Семен Иванов Мотора служил на Лене с первых лет ее открытия. В 1642 г. с отрядом Дмитрия Зыряна он прибыл на Индигирку, а затем на Алазею и Колыму, где безвыездно находился до похода на Анадырь летом 1651 г., когда он прибыл к С. И. Дежневу и они служили некоторое время вместе с ним.

3 «Заморная кость» - клыки моржей, пролежавшие долгое время в земле.

4 Указанные Селиверстовым люди примыкают к группе восставших летом 1647 г. в Якутске против воеводы В. Н. Пушкина. Казна не забыла им этого и требовала их выдачи у Дежнева, но С. И. Дежнев, как это подтверждается и Селиверстовым, отказался выдать своих товарищей.

36.

1655 года не раньше весны. Из челобитной служилых и промышленных людей Федота Емельянова Ветошки с товарищами, о назначении им денежных и хлебных окладов за службу на реке Анадырь.

ААН, фонд 21, кн. 31, №63. Копия. Полностью документ напечатан в ДАИ, т.IV, № 6.

Царю государю и великому князю Алексею Михайловичю всеа Русии бьют челом холопи и сироты твои служивые и промышленные люди, которые отпущены с Колымы реки от сына боярсково Василья Власьева да целовальника Кирила Коткина, и которые промышленные люди подали челобитные на Колыме реке, усть Анюя реки служивому человеку Семену Моторе, служим твоя государева служба с ним, Семеном, на Анандыре реке, и которые были на Анандыре реке в прошлом во... году с Семеном Дежневым служилые люди: Федотко Емельянов Ветошка, Артюшка Федотов Салдатко, торговый человек Онисимко Костромин, промышленные люди: Васька Ермолаев Бугор, Терешка Микитин, Васька Марков, Стенька Сидоров Вилюй, Стенька Петров Каканин, Петрушка Михайлов, Ивашка Казанец, Онтонка Андреев, Гришка Онтонов, Томилко Елфимов, Титко Семенов, Морозко Малафеев, Дружинка Алексеев, Сидорко Емельянов, Пашко Максимов, Фомка Семенов, Кирилко Степанов, Ивашко Лаврентьев, Тренька Курсов, Филька Данилов, Данилко Панкратов1. В прошлом, государь, во 157 году, ведомо учинилось на Колыме реки сыну боярскому Василью Власьеву да целовальнику Кирилу Коткину, по роспросным речам от ходынского аманата Ангары, которого взяли мы, холопи и сироты твои, сверху Анюя реки, и от ходынских ясырей.. . что новая захребетная река Анандырь подошла к вершине Анюя реки близко. И по тем роспросным речам прибралось нас охочих промышленных людей и били челом тебе государю царю и великому князю Алексею Михайловичю всеа Русии, а челобитную на Колыме реке сыну боярскому Василью Власьеву да целовальнику Кирилу Коткину, чтобы итти нам охочим промышленным людем в ту новую землю, на ту захребетную реку Анандырь... И мы, сироты твои, на ту твою государеву службу отпущены с служилыми людьми с Семеном Моторою с товарищи... Да в прошлом, государь, во 160 году пошли мы, холопы и сироты твои, в судах на море для прииску, чтоб тебе государю где учинить прибыль прочная, и нашли мы усть той Анандыри реки за губою коргу, вышла в море далеко, а на ту коргу вылегает много морской зверь морж, и есть на той корге заморной зуб зверя того. И мы того зверя промышляли. А до той Анандыри реки и до той корги, что твоим государевым счастьем приискали мы, холопи и сироты твои, и до того места Михайло Стадухин с товарищи не ходили, потому, государь, знатно, что в прошлом во 157 году с Колымы реки ходил Михайло Стадухин морем вперед на Погычу реку, а с моря пришел во 158 году, сентября в... день. И писал он, Михайло, с Колымы реки в Якуцкой острог к твоим государевым воеводам, что бежал де он, Михайло, морем вперед семеры сутки, а реки де не нашел никакой, нашел де он, Михайло, небольших людей коряцких и языков де переимал, а на роспросе языки сказали, что впереде де людей много есть, а реки де они не знают никакой. А он, Михайло, с товарищи воротились назад в Колыму реку. А впереди того места есть каменной Нос большей, вышел в море далеко и людей на нем добре много. А против того Носу есть острова в море. А на островах людей добре много ж. А мы, сироты твои, которые были с Семеном Дежневым, тот каменной Нос и островы знаем и людей видели, а не тот Нос, что есть первой Святой нос от Колымы реки, а Анандыря река от того Большого Носу и от островов далеко. Да в прошлом, государь, во 162 году охочей служивой человек Юрье Селиверстов писал в Якуцкой острог с Анандыря к твоим государевым воеводам, с промышленным человеком с Оверкою Мартемьяновым, что де то место преж сего проведал он, Юрья, а не мы, холопи и сироты твои. И то он, Юрья, писал ложно, и отписки послал он от нас тайно, зависти ради, хотя нашею службою и прииском быть в твоем государеве жалованье. А был он, Юрья, и ходил морем вперед с Михаилом Стадухиным, а Михайло до Анандыри реки не доходил добре далеко. А потому твоя государева ясачная и десятинная соболиная казна и рыбья зубу в нынешнем, во 163 году, весною, не вышла, что мы, холопи и сироты твои, кормом нужны: ядим мы красную заморную рыбу, а ныне по плесам кормимся, и поднятца с твоею государевою казною не могли. А в прошлом, государь, во 162 году, весною того аманата Чекчоя братья и родники их хотели твою государеву казну, посадить закладчиков ближних своих родников, через Камень везти на Анюй реку на оленях. И в нынешнем, государь, во 163 году, осенью, тех твоих государевых ясашных людей, пришед с Камени от Пянжины реки, многие немирные коряцкие люди их побили и погромили и жен и детей их поймали и оленей отогнали, и ныне де твоей государевы казны везти им не на чем. И тот аманат Чекчой и з братьями и с родниками своими били челом тебе, государю, челобитную подали на Анандыре реке служивым людем, Семену Дежневу да Миките Семенову с товарищи, чтоб их государь пожаловал, велел бы своим всяким служилым людем от тех иноземцов оборонить их. А впредь де, во 164 году они, ясашные иноземцы, твою государеву казну хотят перевезть на Анюй реку на оленях.2 Да в прошлом же, во 162 году для твоей государевы службы дали мы, холопи и сироты твои, Юрью Селиверстову с товарищи два коча деланые, готовые, и з снастью, и карбас, кроме паруса и якоря, чтоб та твоя государева служба в год не застоялась и времени б не испоздать к морскому промыслу. А живучи мы, холопи и сироты твои, на твоей государеве службе на Анандыре реке, что было сетяное и всякое промышленое заводишко, водяное и горное, со 158 году, и то придержали все, и в тех мы сетяных заводах задолжали великими долгами. Имали мы новую сеть в долг ценою рублев по пятнатцати и больше, а искупитца нечем, потому, государь, что Анандырь река не лесная и соболей на ней мало, а иноземцов неясашных людей добре много. А впредь нам должитца не у ково, что заводных людей пришло с нами мало. И кормимся мы красною заморною рыбою кетою. А та рыба кета внизу Анандыри реки от моря идет добра, а вверх приходит худа, потому что та рыба замирает вверху Анандыри, а назад к морю не выплывает. А белой, государь, рыбы добываем мы мало, потому что у нас сетей добрых нет. А что и промыслитца белой рыбы, и то мы пасем, и кормим потолику твоим государевым аманатом: а тою рыбою, кетою, кормить их не смеем, чтоб им, от того корму оцынжав, не помереть и нам бы, холопям и сиротам твоим, от тебя государя за то в опале и в казне не быть. Милосердный государь царь и великой князь Алексей Михайлович всеа Русии, пожалуй нас, холопей своих, своим государевым жалованьем по прежнему в наши оклады, для нашей службы и великой нужи и долгов, и вели, государь, нам, сиротам твоим, о той своей государеве службе указ учинить, и вели, государь, сию нашу челобитную на Анандыре в ясашном зимовье служивым людем, Семену Дежневу да Миките Семенову, принять и подпискою послать в Якуцкой острог к твоим государевым воеводам. Царь государь, смилуйся, пожалуй.

1 Большая часть челобитчиков - восставшие против воеводы Пушкина служилые и промышленные люди, ушедшие без воеводского разрешения 1 июня 1647 г. из Якутска на «дальние сторонние реки». Другая их часть - участники похода Семена Моторы с Колымы на Анадырь. И только незначительная их группа - участники дежневского похода. Это Сидор Емельянов, Фома Семенов Пермяк, Дружина Алексеев.

2 В делах сохранилась челобитная князца Чекчоя на коряков, которые еще до прихода русских производили набеги на его род. Е этой своей челобитной Чекчой просил царя Алексея Михайловича отправить в Коряцкую землю вооруженные отряды, что, по его мнению, должно окончиться приведением в русское подданство многочисленных коряцких племен, отказывавшихся платить ясак русскому царю. Сам Чекчой обещал царю всемерную помощь и послать в поход вместе с русскими войсками своих родичей. Рассказанный Семеном Дежневым факт защиты казаками племен, признавших за собой власть русского Царя, от тех, кто еще не признавал ее, не единичен, больше того, Характерен.

В наказных памятях казакам, отправлявшимся на новые службы, имелся даже специальный пункт, в котором говорилось о защите «иноземцев", согласившихся платить ясак, от нападений на них племен, не вошедших в состав Русского государства. Казаки должны были решительно пресекать межплеменные стычки и войны, подрывавшие платежеспособность ясачного населения.

37.

7655 года апреля 4. Из отписки якутскому воеводе Ивану Акинфову служилых людей Семена Лежнева и Никиты Семенова о походе на реку Анадырь, о текущих делах Анадырского острожка и другом.

ААН, фонд 21, кн. 31, №61. Копия. Полностью документ напечатан в ДАИ, т. IV, №7.

Государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии стольнику и воеводе Ивану Павловичю Акинфиеву да дьяку Осипу Степанову с новые реки Анандыру служилые и промышленные люди Семейка Дежнев да Микитка Семенов челом бьют...

И того ж 160 году пошли мы в судах на море, чтоб где государю учинить прибыль большая, и нашли усть той Анандыру реки корга1 за губою вышла в море, а на той корге много вылягает морской зверь морж и на той же корге заморной зуб зверя того. И мы, служилые и промышленные люди, того зверя промышляли и заморной зуб брали. А зверя на коргу вылегает добре много, на самом мысу вкруг с морскую сторону на полверсты и больше места, а в гору сажен на тритцать и на сорок. А весь зверь с воды с моря землю не вылегал, в море зверя добре много, у берегу. А потому всего зверя на землю не выжидали, что ясашное зимовье вверху Анандыри реки и рыбные ловли высоко в шиверах2, а корму у нас нет, и того б рыбного промыслу не проходить и не опоздать и голодною смертью не помереть бы... А с корги мы пошли вверх по Анандырю июля в 17 день, а зверей промышлять ходили четырежды, и зверь прилегает скоро на землю; а во 162 году зверь вылегал пошже, первой промысел был о Ильине дни, а потому вылегал пошже, что льды от берегу не отнесло. А которые промышленные люди - поморцы, и они сказывают, что в Руском де Поморье столь много зверя того нет. А положили мы в государеву казну, служилые и промышленные, того рыбья зубу весом три пуда, а числом четырнатцать. А во 161 году мы, Семейка и Микитка с товарищи, лес добыли, а хотели з государевою казною отпустить морем в Якуцкой острог. И яз, Семейка, с товарищи то ведаем, что море большее и сувой; великие о землю близко, без доброй снасти судовой, и без добрового паруса и якоря, итти не смели, и иноземцы говорят: не по вся де годы льды от берегов относит в море; а горою через Камень государевы казны с невеликими людьми через многие неясашные люди розных родов выслать не смели, потому что служивые и промышленные люди на государевых службах побиты, а иные промышленные люди отошли к Михаилу Стадухину: Матюшка Калин, Калинко Куропот, Ивашко Вахов, Ивашко Суворов, Семейка Зайко, Богдашко Анисимов. А хто для чего ушел, и тому записка, покойного Семена Маторы, а з записки список под сею отпискою... А в прошлом во 162 году, зимою и весною ясашные люди ходынцы, аманата Чекчоя братья и родники их, говорили, что де во 163 году перевезем де государеву казну всю через Камень на оленях на Анюй реку, только де родников нашим дадите ль железа всяково дельново. И того ж 162 году, апреля в 27 день, с Колымы реки пришел охочей служивой человек Юрья Селиверстов, а с ним охочие служилые и промышленные люди... Да того ж 162 году он, Юрье, походя к морю, а при собе изготовил с отписками в Якуцкой острог промышленново человека Аверку Мартемьянова от нас тайно, зависти ради, не хотя он,. Юрья, нас, холопей и сирот государевых, видеть в его царском милостивом призренье. А сам он, Юрье, нашею службою и происком хочет быть в государеве жалованье. Писал де он, Юрья, в Якуцкой острог, что ту коргу и морсково зверя и заморную кость зверя того приискал он, Юрья, преж сего, как был с Михаилом Стадухиным, а не мы, служивые и промышленные люди. И то он писал ложно потому, знатно, что в прошлом во 158 году писал с Колымы реки Михайло Стадухин: ходил де он, Михайло, с товарищи с Колымы реки морем вперед на Погычу реку, и он, Михайло, бежал де по морю семеры сутки, а реку де не дошли никакой, нашол де он, Михайло, коряцких людей небольших и языков де переимал, а на роспросе языки людей впереде сказали, а реки де впереде не знают никакой. И он, Михайло, с товарищи и з беглыми служивыми людьми воротились в Колыму реку. И он, Юрья, был с ним же, Михаилом. И то он, Юрья, писал ложно, потому что не доходил он, Михайло, до Большово каменново Носу, а тот Нос вышел в море гораздо далеко, а живут на нем люди чухчи добре много. Против того ж Носу, на островах живут люди, называют их зубатыми4, потому что пронимают они сквозь губу по два зуба немалых костяных, а не тот, что есть первой Святой Нос от Коломы. А тот большей Нос мы, Семейка с товарищи, знаем, потому что розбило у того носу судно служивого человека Ярасима Онкудинова с товарищи. И мы, Семейка с товарищи, тех розбойных людей имали на свои суды и тех зубатых людей на острову видели ж. А от того Носу та Анандырь река и корга далеко. Да мы ж, Семейка и Микитка с товарищи, с служивыми и промышленными людьми, для государевы службы дали ему Юрью с товарищи два судна деланы и готовые кочи и со всею снастью именною и карбас, чтоб у них государева служба, без судов и без снасти, в год не застоялась и путем бы не испоздать к морскому промыслу, и чтоб государеве казне учинилась прибыль большая. А приняв суды, он, Юрья, сам смотрил и людей и товарищев своих досматривать посылал и те суды к морскому ходу.

А в тех судах и в снасте и в карбасе он, Юрье, нам и отпись дал. И он, Юрье, одно судно потерял своим небереженьем, опоздав поры гораздо, к тому судну послал невеликих людей,- а под то судно с горы вода подошла, и круг жить стало не можно, и то судно он, Юрье, покинул. И мы тех его Юрьевых товарищей, которым было быть на том судне, розняли их по иным своим судам. И пошли он, Юрье, к тому морскому промыслу с нами вместе ... А река Анандырь не лесна и соболей по ней мало, с вершины малой лисвяк днищей на шесть или на семь, а иного черново лесу нет никаково, кроме березнику и осинника. А от Малого Маена6 кроме тальника нет лесу никаково, а от берегов лесу не широко, все тундра да Камень. А той реки Анандыре (сделан) чертеж с Онюя реки и за Камень на вершину Анандыру и которые реки впали большие и малые, и до моря, и до той корги, где вылягает зверь. А ходу с вершины Анандыру до ясашново зимовья с Камени грузными нартами недели две или больше. А государевых всяких дел писать не на чем, бумаги писчей нет. И чтоб государь нас пожаловал, своим государевым аманатом для рыбной ловли, сетя нову заводу на мережы и на пущальницы.7 А большей промысел здесь пущальницами, потому что река каменная, крутая, коли бывает осень дождлива, и той осени езов8 у нас не живет, что вода велика. А рыбы красной9 приходит много. И та рыба внизу Анандыру от моря идет добра, а вверх приходит худа, потому что та рыба замирает вверху Анандыру реки, а назад к морю не выплывает. А белой рыбы добываем мы мало, потому что сетей добрых у нас нет. Емлем мы новые сети ценою в долг рублев по пятнатцати и больши. А государевых аманатов тою красною рыбою кормить мы не смеем, потому чтоб им, с того нужного корму, оцынжав, не помереть и нам бы от государя за то в опале и в казне не быть. А пасем мы им и кормим потолику белою рыбою. А людей у нас заводных пришло мало, платным и сетяным и всяким заводом должитца не у ково. А государева ясашново сбору со 158 году и всего, что и выше сего писано, на 158 год взято государева ясаку под аманата Чекчоя девять соболей. А во 159 году того аманата Чекчоя братья и родники ево не приходили к ясашному зимовью, потому что де корму не были и оне де разошлися вдаль по промыслом... Да в нынешнем, во 163 году, марта в 25 день, в ясашном зимовье посылали мы з государевою казною служилых и промышленных людей в Якуцкой острог. И оне поднятца з государевою казною не могли, потому что де мы голодны, кормом нужны, едим де мы заморную рыбу киту, в том оне и челобитную подали, за руками. Да в нынешнем во 163 году, марта в 26 день, в ясашном зимовье охочей служивой человек Юрья Селиверстов прочитал наказную память, которая послана к Михаилу Стадухину. И велено ему, Михаилу, по той наказной памяти с Анандыру реки выслать служивых людей Семена Мотору с товарищи, да торгового человека Анисимка Костромина да промышленного человека Ивана Бугра с товарищи. И яз, Семейко, от государевы казны тех людей не отпустил, потому что служили мы государеву службу с ними вместе, и что есть государевы казны в зборе, и мы тое государеву казну и отпровадим вместеж. Да роспись послана у ково сколько явлено кости рыбья зубу 160 году промыслу да 162 году промыслу. Послана под сею отпискою челобитная служивых и промышленных людей Федотка Ветошкин да Онисимка Костромина с товарищи о нужах...

1 Корга - морская отмель; здесь - коса Русская Кошка, расположенная в устье реки Анадырь и прикрывающая вход в реку с моря.

2 Шиверы - речные пороги.

3 Сувой, воронуха, толкуша - волнение, толчея в море от столкновения двух встречных течений при начале прилива.

4 «Зубатые люди» - эскимосы. Объясняя это место отписки Дежнева, акад. Л. С. Берг пишет: «Зубатые чукчи» - это эскимосы, которые прежде на о-вах Диомида носили в прорезах нижней губы украшения из моржового зуба, камня, кости. Эскимосы протыкают нижнюю губу, близ углов рта и вставляют втулки в виде округлых бляшек, зубьев или запонок и т. д., иногда размерами до 90 мм (на берегах Берингова пролива - 35-50 мм). Тяжелые каменные втулки оттягивают нижнюю губу, обнажая зубы и десны. Иногда их на время еды удаляют. Чукчи, которые никогда не носили подобных украшений, прозвали из-за этого эскимосов о-вов Диомида, а также противолежащего берега Америки, «ротастыми» (ииныргаулыт), а русские называли – «зубатыми» (Л. С.Берг. Открытие Камчатки и экспедиция Беринга. Л., 1946, стр. 3.).

5 Святой Нос - в данном случае мыс Шелагский.

6 Река Майн - правый приток Анадыря, при разветвлении образует Малый и Большой Майн.

7 Пущальница - ставная сеть длиною в 15-20 сажен, с ячеями в 1 – 1¼ вершка. Употребляется для ловли сигов.

8 Езы -небольшой забор из кольев, вбитых в речное дно, к которым прикрепляют конусообразные плетеные ловушки для рыбы.

9 Красная рыба - кета, горбуша, красная или нерпа, кичуж, чавыча, вероятно и голец. Белая рыба - сиги, востряк, ряпушка, чир, горбун, валек и нельма. В отличие от белой рыбы красная мечет икру один раз в своей жизни, уходя для этого из моря вверх по реке, в самое ее верховье. В этот период брачного путешествия красная рыба становится непригодна в пищу. После икрометания красная рыба засыпает. Белая рыба мечет икру несколько раз (И. Д. Агапов. Рыбы и рыбные промыслы Анадырского лимана. Труды НИИПЗЖПХ. Серия - промысловое хозяйство, вып. 16, М. - Л., 1941, стр. 73-113).

38.

1655 года не ранее апреля 75. Из отписки якутскому воеводе Ивану Акинфову казака Семена Дежнева о походе на Анадырь, о судьбе его спутников

и о поведении казаков Михаила Стадухина и Евсея Павлова.

ААН, фонд 21, кн. 31, № 65. Копия. Полностью документ напечатан в ДАИ, т.IV, №7.

Государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии, воеводе Ивану Павловичю да дьяку Осипу Степановичю Ленского острогу служилой человек Семейка Иванов Дежнев челом бьет. В прошлом во 156 году, июня в 20 день, с Ковымы реки послан я, Семейка, на новую реку на Анандырь для прииску новых неясачных людей. И в прошлом же во 157 году, месяца сентября в 20 день, идучи с Ковымы реки морем, на пристанище торгового человека Федота Алексеева чухочьи люди на драке ранили, и того Федота со мною, Семейкою, на море рознесло без вести. И носило меня, Семейку, по морю после покрова богородицы всюда неволею, и выбросило на берег в передней конец за Анандырь реку. А было нас на коче всех дватцать пять человек. И пошли мы все в гору, сами пути себе не знаем, холодны и голодны, наги и босы. А шел я, бедной Семейка, с товарищи до Анандиры реки ровно десять недель, и пали на Анандырь реку вниз близко моря, и рыбы добыть не могли, лесу нет. И з голоду мы, бедные, врознь розбрелись. И вверх по Анандыре пошло двенатцать человек, и ходили дватцать ден, людей и аргишниц, дорог иноземских не видали и воротились назад и, не дошед за три дня днища до стану, обначевались, почели в снегу ямы копать. А с ними был промышленой человек Фомка Семенов Пермяк, учал им говорить, что де тут нам ночевать нечево, пойдем де к стану к товарищем. И с ним, Фомкою, только пошел промышленой человек Сидорко Емельянов да Ивашко Зырянин, а достальные люди тут остались, потому что з голоду итти не могут. А приказали ему, Фомке, чтоб де я, Семейка, послал им постеленко спальные, и парки худые чем бы де нам напитатися и к стану добрести. И Фомка и Сидорко до стану дошли, и мне, Семейке, сказали. И я, Семейка, последнее свое постеленка и одеялишка и с ним Фомкою к ним на Камень послал, и тех достальных людей на том месте не нашли, неведомо их иноземцы розвезли. А что статков записных прикащиков Безсона Астафьева, Офанасья Андреева осталось, и у тех статков оставлен был и приказано ему покрученик их Елфимко Меркурьев. А в те поры у нас не было подъячих, записывать некому. А осталось нас от дватцати пяти человек всего нас двенатцать человек. И пошли мы двенатцать человек в судах вверх по Анандыре реке, и шли до онаульских людей... и ясак с них взяли, и тем ясачным книгам поимянно с кого что взято и что взято государева ясаку. И больше того я, Семейка, у тех анаульских людей, что взял, государева ясаку хочу. И те анаульские люди говорили, что де у нас соболя нет, живем де не в лесу, и приходят де к нам оленные люди. И те оленные люди придут и мы де у них соболи купим и ясак государю принесем. И пришел Михайло Стадухин, к ясачному зимовью не приворачивал и тех анаульских людей погромил, и после того анаульские люди, Лок и Колупай, на прошлые на 159 и на 160 год дать нечего... А с Ковымы реки итти морем на Анандырь реку, и есть Нос, вышел в море Далеко, а не тот Нос, который от Чухочьи реки лежит, до того Носу Михайло Стадухин не доходил, а против того Носу есть два острова, а на тех островах живут чухчи, а врезываны у них зубы, прорезываны губы, кость рыбей зуб, а лежит тот Нос промеж сивер на полуношник. А с рускую сторону Носа признака: вышла речка, становье тут у чухоч делано1, что башни ис кости китовой. Нос поворотит кругом, к Онандыре реке подлегло. А доброго побегу от Носа до Онандыри реки трои сутки, а боле нет. А итти от берегу до реки недале, потому что река Анандырь пала в губу. А в прошлом 162 году ходил я, Семейка, возле моря в поход. И отгромил я, Семейка, у коряков якуцкую бабу Федота Алексеева. И та баба сказывала, что де Федот и служилой человек Герасим померли цынгою, а иные товарищи побиты, и остались невеликие люди и побежали в лодках с одною душею, не знаю де куда. А что я, Семейка, государева ясаку взял соболей, и та соболиная казна на Анандыре реке. Служилого человека убитого Семена Моторы статки взял служилой человек Никита Семенов...

1 С. И. Дежнев отмечает самые существенные признаки мыса, ныне носящего его имя. Уже указывалось в литературе (см. Л. С. Берг. «Открытие Камчатки», стр. 32), что упоминаемая Дежневым речка есть, по всей вероятности, расположенная по берегу в трех милях к западу от мыса лагуна, принимающая много пресной воды и соединяющаяся с морем узким перешейком. Становье же чукчей - это селение Уэлен. Так комментировал Л. С. Берг данное место отписки С. И. Дежнева на основании современных известий о мысе Дежнева.

В Архиве Военно-Морского Флота СССР (фонд Биллингса), в журнале похода осенью 1791 г. от бухты Св. Лаврентия вдоль берега к Восточному мысу и дальше к Колючинской губе (дело 117) геодезии сержанта Гилева имеется описание мыса и близлежащего района, весьма схожее с описанием С. И. Дежнева.

Подходя к Восточному мысу с юга, Гилев отметил впадающие в море речки Иган, Кейкан. Здесь же им было обнаружено 13 зимних и 10 летних юрт эскимосов и вдоль низменного берега - довольно большое число гребных байдар. В бухту восточного мыса, куда Гилев прибыл 21 августа (С. И. Дежнев был здесь 143 года назад, 1 сентября), нанесло много льда. У селения Еымитагин находилось озеро. Перетащив свою байдару через мыс, Гилев пошел на запад. В 2 ½ (итал.) милях от Восточного мыса 22 августа он прибыл на речку, которая по-чукотски называлась Веем, шириной 15 саженей.

Эту речку, видимо, и имел в виду С. И. Дежнев. В первом же заливчике, куда в этот же день прибыл Гилев, он нашел селение Уэлен, в 70 саженях от моря, а заливчик назывался Кымнанкин. В селении было 7 зимних и 26 летних юрт. Восточный мыс, пишет Гилев, носит название Тугнехалха. По всей вероятности такое название мысу дали жившие здесь во времена Дежнева и Гилева эскимосы. Таким образом, сведения, сообщенные С. И. Дежневым, вполне совпадают с данными журнала Гилева. К западу от мыса действительно протекала речка и находилось эскимосское селение.

39.

1655 года не раньше августа 16. Отписка казака Данила Филиппова воеводе Михаилу Лодыженскому с товарищами о доставке с Анадыря от Семена Дежнева

кости «рыбьего зуба».

ААН, фонд 21, кн. 31, № 60. Копия.

Государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии стольнику и воеводе Михаилу Семеновичю да дьяку Федору Васильевичю Якуцкого острогу служилой человек Данилко Филипов челом бьет. В прошлом, государь, во 162 году послан я из-за Камени с новые реки с Онандыря от служилого человека от Семена Дежнева да от Микиты Семенова с ево государевою казною, с костью с рыбьим зубом, а кости рыбья зуба пуд. И ныне, государь, та твоя государева казна рыбей зуб милостью божиею и государским щастием дошла до Ижиган августа в 16 день дал бог здорово. И из Жиган, государь, я с тою государевою казною и иттить для заморозу не посмел, чтоб, государь, той ево государеве казне в заморозе порухи не учинилось. И ныне, государь, я с тою ево государевою казною в Жиганех.

40.

1661 года июль1 Из челобитной якутского казака Федота Емельянова Ветошки царю Алексею Михайловичу о жалованьи, заслуженном во время пребывания на реках Колыме и Анадыре.

На обороте решение воеводы: Послать выписку к великому государю, к Москве.

ЛОИИ, Якутские акты, карт. 18, ст. 11, сст. 33-34.

Царю государю и великому князю Алексею Михайловичю всеа великия и малыя и белыя Росии самодержцу бьет челом холоп твой Якутцкого острогу служилой человек Федотко Емельянов сын Ветошка. В прошлом, государь, во 156 году из Якутцкого острогу послан был я, твой холоп, для твоего великого государя ясачного збору с сыном боярским с Васильем Власьевым на Колыму реку. И на Колыме я, холоп твой, служил тебе, великому государю, всякие твои государевы службы отъезжие и пешие и струговые и зимовейные со 156 году по 159 год с сыном боярским с Васильем Власьевым. И во 159 году послал меня, холопа твоего, сын боярской Василей Власьев на новые реки тебе ж великому государю служить... с служилым человеком с Моторою Ивановым, подымаючись своими подъемы, займучи из великих ростов, где б тебе, великому государю, прибыль учинить, своими заводы на нартах, покупая лыжи и нарты и хлебные запасы и платье и обувь зимную и порох и свинец и для тяги собаки добрые дорогою ценою.. . И на новую реку Анадырь перешли и зимовье поставили во 160 году... весною, поделав суды со всякою судовою снастью своими подъемы и на море выплыв, на тебя, великаго государя, кости рыбья зубу промышляли. Да и по другой, государь, год, во 162 году, на тож море выплывали, а подымаючись, государь, своими ж дорогими подъемы кость ж промышляли. Да в прошлом ж, государь, во 164 году служилые люди, Семен Иванов Дежнев да Микита Семенов, остався на той Анадыре реке, и меня, холопа твоего, послали с твоею великого государя ясачною соболиного казною с невеликими людьми через волок иноземцам на Колыму реку. И волоком, государь, ходу семь ден. И идучи волоком и на плотбище живучи всякие нужи, холод и голод терпели, ели лиственичную кору и олени, кои помирали голодные смертью, а купить было негде, а суды делали собою. И того, государь, году с Колымы реки я, холоп твой, пошел с тою ж твоею великого государя казною в Якутцкой острог морем. И на море, государь, судом божиим коч розбило, и у моря, государь, зимовали и хлеб дорогою ценою покупали; не хотя твоей великого государя казны потерять, наймовали, государь, работников по шти и по семи и по восьми рублев и коч делали, а твоей, великого государя, казны не покинули. А на тех твоих нужных и бедных и голодных службах я, холоп твой, обдолжал и обсиротал великими долги. А взяти, государь, мне, холопу твоему, из твоей великого государя казны твоего великого государя жалованья на девять лет денежное, а на десять лет, хлебново: на 159, и на 160, и на 161, и на 162, и на 163, и на 164, и на 165, и на 166 хлеб и деньги, а на 157 год - хлебное одно.

Милосердный государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа великий и малыя и белыя Росии самодержец, пожалуй меня, холопа своего, за мою к тебе, великому государю, службу, вели, государь, то заслуженное мое хлебное и денежное жалованье мне, холопу своему, выдать из своей великого государя казны на Москве, в Сибирском приказе, а за кровавые раны и за голодное терпенье и за всякую скверность, чем тебе, великому государю, бог по сердцу положит, чтоб мне, бедному, и досталь не обсиротать и от твоей великого государя службы не отбыть...

1 Датирована на основании пометы Якутской съезжей избы.

41.

1662 года. Отписка якутского воеводы Ивана Большого Голенищева-Кутузова в Москву о прибытии с рек Анадыря и Колымы служилых людей Ивана Ерастова и Семена Дежнева с товарищами, о привозе кости «рыбьего зуба» и об отсылке ее в Сибирский приказ с служилым человеком Семеном Дежневым1.

ЛОМИ, Якутские акты, карт. 18, ст. 4, сст. 4-5.

Государю царю и великому князю Алексею Михайловичю всеа великия и малыя и белыя Росии самодержцу холоп твой Ивашка Большой Голенищев-Кутузов челом бьет. В нынешнем, великий государь, в 170 году привезли с Ковымы и с Анандыри рек сын боярской Иван Ярастов да целовальник Стенькя. Журливой, да служилые люди: Сенька Дежнев да Ортюшко Салдат твоей великого государя костяной казны рыбья зуба, что промышляли на карге на тебя, великого государя, и десятинной и что за пошлинные деньги имано восемь пуд девятнатцать гривенок. Да они ж, государь, Сенька Дежнев да Стенька Журливой, привезли умерших статков пятьдесят восемь пуд дватцать две гривенки, да дельной кости весом дватцать пять гривевенок, да церковной кости рыбья зуб по разным прилатам в розные городы - два пуда дватцать одна гривенка с полугривенкою. Да на тебя ж, великого государя, по твоему, великого государя указу и по грамоте взяли у сына боярского у Ивана Ярастова да у служилых людей, у Сеньки Дежнева да у Ортюшки Салдата, у Потапка Мухоплева, да у торгового человека Стеньки Журливого, да у промышленных людей у Томилко Елфимова, у Фильки Данилова - всего у семи человек - сто дватцать семь пуд четыре гривенки. И за ту, государь, кость в Якутцком остроге из твоей великого государя казны тем людем денег не дано, потому что, государь, в Якутцком в твоей великого государя казне денег нет. Да на тебя ж, великого государя, взял я, холоп твой, у промышленного человека у Пименка Максимова пуд семерной кости, да пуд же деветерной кости, да четыре кости весом двенатцать гривенок и за ту, государь, кость тому Пименку в Якутцком из твоей великого государя казны выдал по твоему великого государя указу и по грамоте - за семерную кость за пуд пятнатцать рублев, за деветерную кость за пуд двенатцать рублев, за четыре кости, весом за двенатцать гривенок - три рубли дватцать алтын. И всего, государь, из твоей великого государя казны тому Пименку за ту ево кость дано тритцать рублев дватцать алтын. А даны, государь, тому Пименку из твоей великого государя казны деньги в Якутцком для ево нужи потому, что, государь, тот Пименко ослеп и скитаетца по миру. А сколько, государь, твоей великого государя костяной казны и сколько умерших статков и церковной кости и сколько, государь, на тебя, великого государя, у сына у боярского и у служилых, и у торгового, и у промышленных людей взято порознь пудов, и тому, государь, послал я, холоп твой, под сею отпискою роспись за своею рукою. А ту, государь, кость послал к тебе, великому государю, к Москве я, холоп твой, с служилыми людьми: с Сенькою Дежневым да с Ортюшкою Салдатом, да с Гришкою Пискуном, с Федькою Копыловым, с Мишкою Мощинцевым с целовальники, с промышлеными людьми, с Филькою Даниловым да с Томилком Елфимовым. А Стеньки, государь, Журливого кость, которая взята на тебя, великого государя, послана с ним, Стенькою, за ево ответом. А безмен, государь, с которой весил кость в Якутцком, послал к тебе ж, великому государю, к Москве, запечатав твоею великого государя печатью, с целовальники - с Филькою Даниловым да с Томилком Даниловым.

1 Семен Дежнев переехал с Анадыря на Колыму в 1660 г. и летом того же года просил приказчика Ивана Ерастова направить в Якутск «костяную казну» - 130 пудов моржовых клыков, из них 50 пудов своего промысла. Однако едущие на Лену торговые люди - Андрей Юрьев Косицын, Прокопий Аминев, Емельян Яковлев Варыпаев, служилые люди - Дружина Чистяков, Иван Борисов Пинега, сопровождавшие колымскую ясачную и десятинную соболиную казну, отказались погрузить моржовые клыки Дежнева на свой коч, ссылаясь на его ветхость. Кстати говоря, эти люди осенью 1660 г. прибыли в Жиганск, благополучно переплыв море. Воеводе Голенищеву-Кутузову они писали: «Море перешли с его государевой казной здраво, стройно и безмятежно и до Жиган дошли и из Жиган не пошли для ради того, что пора поздняя, для заморозу» (ЯОУ, ст. б/н, 1660-1663 гг. на 201 листе, лл. 3-6).

В связи с отказом торговых людей перевезти моржовые клыки на Лену, Дежнев прожил на Колыме еще год, дожидаясь попутчика. Следующим летом вместе с Иваном Ерастовым на его коче он вышел в море. На другом коче плыл колымский целовальник Степан Журливый. На коче Ерастова было 7 служилых и 13 торговых и промышленных людей, кроме Семена Дежнева и Артемия Салдата. На коче же Степана Журливого и торгового человека Андрея Ворыпаева - 14 человек (там же, л. 38). Во время похода на Лену коч Ерастова вблизи Святого Носа попал в лед, затем его прижало к земле. Журливый, успевший миновать Святой Нос, знал об этом несчастье, но не оказал товарищам помощи и, как пишет Ерастов, даже порадовался их беде. Дело заключалось в том, что во время пребывания на Колыме Ерастов и Журливый враждовали между собой. Благодаря большому морскому опыту и смелости, Дежневу и Ерастову удалось вывести свое судно в открытое море и к осени прибыть в Жиганск. В апреле 1662 г. с началом навигации «костяная казна» была доставлена в Якутск по Лене.

Приложенная к этому документу роспись посланной в Москву «костяной казны» полна мелких, но любопытных подробностей. Так, например, выясняется, что Семен Дежнев пожертвовал часть моржовых клыков в презент церкви Ивана Уродливого. Подобные религиозные приношения в старину имели глубокий смысл. Было бы чрезвычайно важно знать местонахождение указанной церкви, существовавшей в Поморье, на родине Дежнева. Тогда можно было точнее, чем до сих пор, определить село или город, где родился и вырос великий мореход. В росписи же мы узнаем, что товарищ С. Дежнева Артемий Салдат пожертвовал моржовые клыки церкви Спаса в г. Вятке. С Вяткой, очевидно, он издавна был связан.

42.

7662 года июля... Отписка якутского воеводы Ивана Большого Голенищева-Кутузова о челобитье енисейского служилого человека Семена Дежнева.

ЦГАДА, Якутская Приказная изба, ст. 174, лл. 144-145.

Государю царю и великому князю Алексею Михайловичю всеа великий и малыя и белыя . Росии самодержцу холоп твой Ивашка Большой Голенищев-Кутузов челом бьет. В нынешнем, великий государь, во 170 году, июля 17 день, бил челом тебе, великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичю всеа великия и малыя и белыя Росии самодержцу, а мне, холопу твоему, в Якутцком остроге в съезжей избе Енисейского острогу служилой человек Сенька Дежнев подал челобитную о службе своей тебе, великому государю, и о заслуженном жалованье на прошлые годы. И я, холоп твой, тое ево челобитною и под тою челобитною выписки из окладных и имяных книг послал к тебе, великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичю всеа великия и малыя и белыя Росии самодержцу, к Москве под сею отпискою. И против сего челобитья выписано, в окладных книгах прошлого 155 году при воеводе при Василье Пушкине с товарищи за рукою дьяка Петра Стеншина написано:

По енисейскому окладу денег 5 рублев, хлеба 5 четвертей с осьминою ржи, четыре четверти овса, два пуда без четверти соли. Сенька Дежнев.

А в розборной росписи воевод Василья Пушкина с товарищи 154 году написано:

Сенька Дежнев великого государя на службе на Ковыме реке послан во 149 году, и воеводы Василей Пушкин с товарищи велели ему, Сеньке, быть великого государя в службе до указу великого государя, потому что тот Сенька Дежнев великого государя на службе.

Да по росписи же под памятью 148 года, февраля 16 день, какова подана в Енисейском остроге окольничему Петру Петровичю Головину с товарищи от воеводы от Никифора Веревкина за рукою отца ево духовного попа Кузьмы Ортемьева написано: сын боярской Парфен Ходырев принял на великой реке Лене в новом Ленском острожке енисейских служилых людей у енисейского сына боярского у Петра Бекетова 30 человек, в том числе он, Сенька Дежнев, написан же, а великого государя денежное жалованье на 147 год дано в Енисейском остроге, а хлебное и соляное жалованье ему, Сеньке, на 147 год не дано.

А по росходным Якутцкого острогу книгам со 151 году ему, Сеньке, великого государя денежного и хлебного жалованья по нынешней 170 год не дано, потому что он, Сенька, все был великого государя на службе на Ковыме и на Анадыре реках для великого государя ясачного збору и прииску новых землиц и аманатов имал. А служил он, Сенька, в Якутцком остроге сверх государева указного числа, сверх якутцких служилых людей в Енисейском прежнем своем окладе. И в нынешнем во 170 году дано ему, Сеньке, великого государя денежное и хлебное и соляное жалованье на нынешней на 170 год и вперед на 171 годы. Да вперед же дано ему ж, Сеньке, великого государя денежное жалованье по его окладу: денег - 5 рублев, а хлебное жалованье не дано, а соляное жалованье и на прошлые годы со 151 году дано в Якутцком остроге.

43.

1662 года июля 18. Наказная память якутского воеводы Ивана Большого Голенищева-Кутузова сыну боярскому Ивану Ерастову с товарищами, в том числе енисейскому казаку Семену Дежневу, о доставке в Москву соболиной ясачной, десятинной и костяной казны.

ЦГ АДА, Якутская Приказная изба, ст. 174,1 лл. 91-97.

Лета 7170 года, июля в 18 день, по указу великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа великия и малыя и белыя Росии самодержца и по приказу стольника и воеводы Ивана Федоровича Большово Голенищева-Кутузова память Якутцкого острогу сыну боярскому Ивану Ярастову да с ним служилым людем. В нынешнем во 170 году отпущена с великой реки Лены из якутцкого острогу к великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичю всеа великия и малыя и белыя Росии самодержцу, к Москве ево великого государя ленская соболиная казна и всякая мяхкая рухлядь збору нынешнего 170 году и доимочная прошлых годов из съезжей избы ясачной и поминочной и десятиной соболиной мяхкой рухляди в семидесяти одной суме оленьи..., а в ящиках деревяных головные сороки и одинцы, а лисицы в сороке в одном, мехах холщевых да в восьми бочках, и в дватцати сумах кости рыбья зуба великого государя Ленского Якутцкого острогу печатью с ним, Иваном; для береженья в провожатых за тою великого государя соболиного казною и костью рыбья зуба посланы до Москвы из Якутцкого острогу ленских служилых людей шестнадцать человек да енисейской служилой человек Сенька Дежнев. Да у той же великого государя соболиной казны и у кости рыбья зуба ныне у приему и на Москве для отдачи посланы два человека целовальников торговых людей - Ивашко Павлов да Юшко Щепеткин, а у кости рыбья зуба Филька Данилов Лалетин да Томилко Елфимов Сысолетин. И сыну боярскому с служилыми итти из Якуцкого острогу, вверх Леною рекою на судах с промышленный людьми, которые им под ту великого государя казну для работы и провожанья в прибавку к ним к служилым людем в Якутцком остроге даны, итти днем и ночью наспех, не приставая к берегу ни на один час, а из судов на бечеве великого государя под соболиного казною служилым и промышленым людем быть днем и ночью по переменам, а в перемене б было человек по десять и больши, кем бы мочно итти без мешкоты, по скольку человек пригоже, смотря по нынешнему верховому водяному пути. А служилых людей, которые будут у той великого государя соболиной казны ночью не в работе, велеть им караулить на судне по переменно по скольку человек пригоже. А оружие б у них, служилых и у промышленых людей, заряжено без престани было на готове, чтоб над тою великого государя соболиного казною и над теми служилыми, и над целовальники, и над промышлеными людьми, пришед безвестно, государевы изменники воровские люди браты и мунгалы, и якуты, и тунгусы, какова дурна не учинили. А будет какие воровские братцкие люди или какие иноземцы великого государя на казну и на них служилых людей и на целовальников и на промышленых каким воровским умыслом напуск учинят и битца с ними станут, и ему, Ивану, и служилым людем и целовальником, и промышленым людем с теми воровскими иноземцаы битца, не щадя головы своей, до смерти и над теми воровскими людьми промышлять всякими мерами, как бог помощи подаст. А будет у тех воровских людей встреча и бой учинитца на воде, и ему, Ивану, с товарищи промышленых людей, которые будут на бечеве, уберечь к себе на суды, в лехких судах тотчас перевесть; а судами к берегу не приставать и битца с теми братцкими воровскими людьми и над ними промышлять как бог помощи подаст, чтоб им великого государя казну и себя от таких воровских иноземцов оберечь и за то себя видеть от великого государя в милостивой жалованье и призренье. А как он, Иван, и служилые люди с тою великого государя соболиною казною Леною рекою придут на усть Куты реки, и им от воров, от немирных от братцких людей, которые великому государю учинятца не послушны, держать великое береженье. Потому ж великого государя соболиною казною итти Кутою и Купою реками в тех же дощаниках до усть Муки реки или до коих мест мочно дойти. И, пришед на усть Куты реки, про немирных про братцких людей вместе проведывать у служилых и у промышленых людей, которые придут из Верхоленского братцкого острожку; их роспрашивать и тынгусами проведывать, не чают ли немирных братцких воровских людей войною приходу; и будет про тех воинских братцких людей по роспросу и проведав подлинно приходу чают, братцких людей, жить с великим береженьем, не распуская промышленых людей всех. И самому ему, Ивану, и служилым, и промышленым людем, у которых пищалей не будет, велеть быть с луками и копьи, всем готовым. И будет приход тех братцких людей, и ему, Ивану, с служилыми людьми седеть от тех воинских людей в осаде и с ними, братцкими людьми, потому ж битца, не выходя из острогу, и радеть и промышлять сколько милосердный бог помощи подаст, чтоб однолично ту великого государя соболиную казну и себя от тех братцких воинских воровских людей уберечь и к великому государю к Москве в целости здорово довести. А суды и судовые снасти отдать на усть Куты или Муки2 реке служилым людем, кому то приказано, и в том во всем росписатца. И с усть Куты или усть Муки реки, или откуды пригоже для поспешенья, послать для подвод на Ленской волок к воеводе к Тихону Вындомскому с отпискою и с подорожною сколько человек пригоже. И взяв подводы великого государя под соболиною казну, ехать тотчас, не мешкав. А едучи ему, Ивану, с служилыми людьми и с целовальники через волок, великого государя соболиной казны досматривать почасту, чтоб великого государя соболиной казны сысподу грязью, а сверху дождем не подмочило и порухи не учинило. А приехав в Илимской острог, ему, Ивану, и служилым людем взять у воеводы у Тихона Вындомского суды и подводы по подорожной и плыть в Енисейской острог. А приплыв в Енисейской острог, у воеводы у Ивана Ржевского, взяв подорожную под ту великого государя соболиную казну, подводы и провожатых, ехать в Маковской острожек, не измешкав ни одного часу... А... в Енисейском остроге не зимовать, осенним путем итти великого государя казною до Маковского острогу. А в Енисейской острог прислана великого государя грамота к воеводе к Ивану Ржевскому, великого государя ленские казны держать в Енисейском остроге не указано, а указано переводить ево великого государя казна, как приедет из Якутцкого острогу. А будет воевода Иван Ржевский великого государя под казну подвод не учнет давать, и тебе, Ивану, в Енисейском остроге воеводе Ивану Ржевскому говорить, чтоб дал подводы великого государя под казну безо всякого мотчанья. И будет подвод не даст, и тебе, Ивану, на него воеводу Ивана Ржевского являть на гостине дворе и у посадских людей и по приходе роздать письменые явки и к стольнику и воеводе к Ивану Федоровичю Большому Голенищеву-Кутузову о том для ведома с ездоки отписать. И в Маковском острожке тое великого государя соболиную казну покласть в дощеник,3 каков велит дать воевода Иван Ржевской, плыти с тою великого государя соболиною казною Кетью рекою до Кетцкого острогу, а от Кетцкого острогу до Оби реки и Обью рекою до Нарыму и до Сургута и до Иртишского устья и вверх по Иртишу в Тоболеск, а и с Тобольска до Тюмени и до Туринского и с Туринского до Верхотурья через Верхотурский волок и рускими городами и до Москвы с ево великого государя соболиною казною, ехать потому ж наскоро днем и ночью безо всякой мешкоты. А подводы им под ту великого государя соболиную казну и под кость рыбья зубу имать по подорожной. И за тою великого государя соболиною казною провожатых имать от города до города посколько человек пригоже. А едучи дорогою, в городех и в селех, и в деревнях на дворех, и на станех с ево великого государя казною стоять с великим береженьем и караули б великого государя у казны были беспрестанные, чтоб над ево великого государя соболиною казною какие воровские люди какова дурна не учинили и, сум подрезав, не покрали. А где будет на городе, в Тобольску или на иных городех, той великого государя ленской соболиной казне в подводах или за провожатыми или за каким иным делом какое будет издержанье, и ему, Ивану, в Тобольску боярину князю Ивану Андреевичю Хилкову с товарищи бить челом, а в иных городех воеводам и дьяком говорити, чтоб они той великого государя ленской соболиной казны не держали и отпущали к великому государю, к Москве везде без задержанья и тем бы великого государя казне в задержаньи порухи не учинили. А едучи, ему, Ивану, над якутцкими служилыми людьми смотреть и беречь накрепко, чтоб они в городех и в селех, и на ямах, и по слободам не воровали и по кабакам не пили и не бражничали и зернью и карты не играли и... и дурна великого государя над казною... и меж себя ни в чем не чинили. А будет хто и с тех служилых людей с тою великого государя соболиною казною, едучи к великому государю, к Москве, по городам и по ямам, и по слободам, и по селам, и по деревням учнут бражничать и воровать, и грабить, и зернью и карты играть, и... великого государя под соболиною казною учнут не береженье держать или в чем ему, Ивану, не послушны будут, и ему тех служилых людей, хто из них учнет воровать, и от воровства унимать и, смотря по вине, бить батоги нещадно. А будет которые служилые люди учнут воровать, а унять себя от того дурна не дадут, и ему, Ивану, на тех не послушников бити челом о управе в городех, в Тобольску боярину князю Ивану Андреевичю) Хилкову с товарищи, и в ыных городех воеводам и дьяком. А которые служилые люди никоими мерами от воровства до Чючюйского волоку не уймутца, и тех сослать в Якутцкой острог с кем пригоже. А которые учнут воровать меж городов, и тех отдавать в городех воеводам и бить челом о том, чтоб они, воеводы, взяв у него, Ивана, тех воров, велели посадить в тюрьму и из тюрьмы отослали их в Якутцкой с кем пригоже. И самому ему, Ивану, и служилым людем без вины не приметыватца и налоги и обиды ни в чем никому никаким людем не чинить и по городам великого государя с казною нигде простою не было. И едучи реками, великого государя ясачным людем в юртах грабления не было, ехать к великому государю к Москве не оплошно, наскоре безо всякого мотчанья, чтоб им поспеть нынешным летом до Тобольска и до Тюмени водяным путем. А будет он, Иван, с служилыми людьми великого государя с казною поедут мешкотно и оплошно и тою их оплошкою великого государя над казною учинитца какое дурно или в проезде мешкота, и ему, Ивану, с товарищи быти от великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа великия и малые белыя Росии самодержца в великом наказанье. А в провожатых за тою великого государя казною посланы с ним, Иваном, служилые люди: Федька Жеребец, Сенька Сероутко, Ивашко Буднаро, Ивашко Захаров Потаповых, Матюшка Курочкин, Мишка Архипов, Мишка Безмощинцев, Софонко Симанов, Безсонко Васильев, Мишка Савин Коневал, Федька Копылов, Андрюшка Булычев, Пронька Дудин, Ивашко Белокопыт, Гришка Федоров Пискун, Петрушка Оболтин, Енисейского острогу служилой человек Сенька Дежнев.

1 В этом же столбце (лл. 98-99) имеется наказная память Ивану Ерастову, в которой, между прочим, сказано, что в провожатых отпущено с ним 16 казаков, да енисейский служилый человек Семен Дежнев. В подорожной грамоте (лл. 100-101) также вписан Семен Дежнев.

Дорога в Москву, по которой ехали Ерастов и Дежнев с соболиною казной, была обычным сухопутно-речным путем с Лены в Россию на протяжении всего XVII века.

Отправляющиеся из Якутска в Россию летом обычно плыли на дощаниках до Ленского волока, откуда переходили на реку Верхнюю Тунгуску. По Тунгуске они снова шли на речных судах до Енисейска.-"В Енисейске была первая крупная остановка, чаще всего совпадающая с зимовкой.

На следующий год люди переходили волок и продолжали плавание по реке Кеть, откуда они попадали в Обь, а затем в Иртыш и Туру. Верхотурье было последней остановкой на сибирском пути.

С Лены имелась еще другая московская дорога, но по ней ездили только с легкими грузами. Она начиналась у Чечуйского волока, проходила по Нижней Тунгуске до Туруханска и реки Таз, а оттуда по морю до Березова.

С Березова имелось два пути в Россию: один шел в Тобольск по Оби, другой - через Уральские горы, систему притоков Печоры, с Печоры на Вологду, а оттуда в Москву. Этот путь был самым коротким.

9 декабря 1641 г. прибыли в Сибирский приказ с отписками ленского воеводы П. П. Головина десятники Сухан Ермолин и Ларион Кузьмин. Они рассказали, что вышли в дорогу 29 июня этого года с Чечуйского волока, прошли за полдня волок и за 3 недели и 3 дня Нижнюю Тунгуску до Туруханска. Простояв здесь 2 дня, они 6 дней ехали до Мангазеи, где им пришлось дожидаться 12 дней попутного судна. До Обдорской заставы казаки шли три с половиной недели «потому что их на море задержала погода». Спустя 6 дней они вышли в Тобольск. На Оби их застали заморозы, так что вся дорога от Обдорска до Тобольска заняла четыре с половиной недели. В Тобольске они жили две недели, а до Москвы шли 8 недель.

«А мешкота де, - пояснили они, - им дорогою была большая, потому что пути доброго не было, реки и болота не промерзли все, то мы брели многое время пеши» (Сибирский приказ, ст. 115, л. 178-179).

Таким образом, за 5 месяцев и 13 дней эти казаки прошли свыше 5 тыс. км, что для того времени было исключительно быстро. Обычно с Лены в Москву через Енисейск, Тобольск и Верхотурье ходили не менее полутора-двух лет.

2 Купа и Кута - левые притоки Лены.

3 Дощаник - речное судно грузоподъемностью от 2 до 10 тыс. пудов.

44.

1662 года июля 21. Из наказной памяти якутского воеводы Ивана Голенищева-Кутузова сыну боярскому Ивану Ерастову, целовальникам Ивану Павлову и Юрию Щепеткину, «да костяные казны Сеньке Дежневу» с выговором за медленное продвижение по Лене и приказом тотчас выйти в дорогу с государевой казной.

ЦГАДА, Якутская Приказная изба, ст. 174, лл. 147-150.

Лета 7170 году, июля в 21 день, по указу великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа великия и малыя и белыя Росии самодержца память сыну боярскому Ивану Яраставу да целовальникам Ивашку Павлову, да Юшку Щепеткину, да костяные казны Сеньке Дежневу. В нынешнем во 170 году отпущен ты, Иван, к великому государю с соболиною казною, к Москве с служилыми людьми наспех, а велено тебе итти днем и ночью, нигде к берегу не приставая. А отпущен ты из Якутцкого острогу июля в 18 день и дано тебе для поспешенья великого государя казны сорок пять человек да илимских и енисейских служилых людей восемь человек в прибавку к якутцким служилым людем к шестнатцати человеком и всего всех шестидесят девять человек. А прежние приказные дети боярские, которые посыланы по указу великого государя с казною в прошлых годех, Трифан Евсеев да Кузьма Лошаков, а дано им в прибавку к служилым людем промышленые люди по сороку человек. И ты, Иван, забыв великого государя страх и крестное целование, пристал у Коврига для своей бездельной корости. А промышленые люди, которые посланы с тобою, и те сшедши с судов, по кустам поставя майданы, играют зернью, а ты, Иван, того не смотришь, от воровства не унимаешь и г кустов на суды не зазываешь и великого государя казне и поспешенью не радеешь и делаешь не по указу великого государя и не по наказной памяти, какова тебе наказная память от стольника и воеводы от Ивана Федоровича Большого Голенищева-Кутузова. Да как ты отпущен из Якутцкого острогу великого государя с ленскою казною, милостью божиею и великого государя счастием подал милосердный погоду по Вас. И ты, добежав до Ковриги, стал для своих прихотей и погодою дале не бежал. А то тебе и самому, Ивану, ведомо, что в Якутцком остроге промышленые люди собраны с великими нужами и боем и посажены к тебе на суды, а больше того в Якутцком остроге и по твоей росписи, какову ты прислал, промышленых людей не сыскано. А только промышленых людей в Якутцком сыскано, которые идут от торговых людей по покрутным на соболиные промыслы. И с ними, с торговыми людьми, их же покрученики идут до Илимского острогу человек по пяти и по шти на судех. И как тебе, Ивану, ся великого государя память от стольника и воеводы от Ивана Федоровича Большого Голенищева-Кутузова придет, и тебе б, Ивану, тотчас итти великого государя с казною, ни часу нигде не мешкав, вверх Леною рекою со всяким успехом, поделя людей по ровну на оба суды. А будет ты, Иван, сей великого государя памяти не послушаешь и пойдешь Леною рекою великого государя с казною мешкотно, и тебе, Ивану, за то быть от великого государя в жестоком наказанье и в смертной казни. Да ты ж, Иван, с товарищи своими всуе мятешься и затеваешь и говоришь с ними, будто я отпущу с сыном боярским с Петром Ярышкиным да с служилым человеком Епишевым многих промышленых людей. И то Вы говорите, за такую речь по своим прихотям не делом. Будет с Петром Ярышкиным и с Семеном Епишевым отпущены сего ж числа из Якутцкого острогу с ними служилые люди, а промышленых ни единого человека. Да в нынешнем же во 170 году прислана ко мне в Якутцкой острог от великого государя и великого князя Алексея Михайловича всеа великия и малыя и белыя Росии самодержца грамота с Леонтием Кетевым, а в той великого государя грамоте написано: за молитвы святых отец подаровал господь бог ему великому государю - царевича Федора Алексеевича всеа великия и малыя и белыя Росии, а нам великого государя. И для поспешенья великого государя казны отнял у него Леонтия одинатцать человек промышленых людей, которые у него были наняты и того и сам все видел, как на меня являл таможеной и заставочной голова, что я многих в неволю послал без отпуску и голодны... от Якутцкова в малых часях...

45.

1662 года не позже июля 18. Из челобитной ленского казака Семена Иванова Дежнева царю Алексею Михайловичу о своих походах на северо-восточные сибирские реки с просьбой выдать денежное и хлебное жалованье1

ЦГАДА, Сибирский приказ, ст. 768, лл. 2-7. Полностью документ опубликован Н. Н. Оглоблиным в «Журнале Министерства Народного Просвещения», ч. 272, декабрь 1890 г.

Царю государю и великому князю Алексею Михайловичю всеа великия и малыя и белыя Росии самодержцу бьет челом холоп твой великие реки Лены Якутцкого острогу служилой человек Семейка Иванов Дежнев. В прошлом, великий государь, во 146 году послан я, холоп твой, из Енисейского острогу в Якутцкой острог для твоего государева ясачного збору с сыном боярским с Петром Бекетовым и с служилыми людьми, и я, холоп твой, с ним Петром Бекетовым. И в прошлом во 147 году с сыном боярским с Парфеном Ходыревым и служилыми людьми служил я, холоп твой, с ними в Якутцком остроге всякие твои государевы службы. И при нем, Парфене Ходыреве, Кангаласково роду князец Сахей убил дву человек служилых людей, Федотка Шиврина да Елфима Зипунка и, убив тех служилых людей, тот Сахейко збежал с своих жилищ в дальные места - в Оргутцкую волость.2 И в тое Оргутцкую волость посылан был служилой человек Иван Метлех для твоего государева ясачного збору, и сын ево Сахеев Тоглойко и того служилого Ивана Метлеха убил. И сын боярской Парфеней Ходырев посылал меня, холопа твоего, для твоего государева ясачного збору в тое ж Оргутцкую волость. И я, холоп твой, с того князца Сахея и с ево детей и с ево родников и с иных оргутцких якутов взял с них твоего государева ясаку три сорока дватцать соболей. И в прошлом же, великий государь, во 149 году, осенью, писмяной голова Василей Поярков3 послал меня, холопа твоего, из Якутцкого острогу с служилым человеком с Дмитреем Михайловым с товарищи, зимним путем на своих лошадех на твою государеву службу через Камень на Яну реку, для твоего государева ясачного збору, пятнатцатью человеки. И я, холоп твой, для твоей государевой службы купил две лошади, дал восемьдесят пять рублев, и платьишко, и обувь, и всякой служебной завод, покупаючи в Якутцком остроге у торговых и у промышленых людей дорогою ценою: стал подъем мне, холопу твоему, больши 100 рублев. И мы, холопи твои, на Яне реке с Якутцких людей твоего великого государя ясаку взяли восемь сороков двадцать соболей, да две лисицы бурых. И Дмитрей Михайлов с Яны реки с твоим государевым ясашным збором, с собольми, послал меня, холопа твоего Семейку, саму четверту4 в Якутцкой острог к твоим государевым стольником и воеводам, к Петру Петровичю Головину с товарищи... И в прошлом же, великий государь, во .150 году стольник и воевода Петр Головин с товарищи послал меня, холопа твоего, из Якутцкого острогу на Оемокон реку,5 для твоего государева ясачного збору с служилым человеком с Михаилом Стадухиным с товарищи 14 человек, без твоего государева денежного и хлебного жалованья, и на своих лошадех о-два-конь. И мы, холопи твои, покупаючи кони дорогою ж ценою: и платьишко, и обувь, и всякой служебной подъем стал нам, холопем твоим, по сту по пятидесяти рублев. И мы, холопи твои, на Оемоконе с Тунгусково князца Чоны и с ево братьев и родников, и с якутов взяли твоего государева ясаку против прежнего с прибылью... А мы, холопи твои, с Михаилом Стадухиным с товарищи, роспрося у ламсково ясачново тунгуса Чоны, для прииску новых неясачных людей, где б нам, холопем твоим, мочно было вновь тебе, великому государю, в ясачном зборе прибыль учинить, зделав коч, сверх Оемокону реки выплыли на Индигирку реку, и всего тринатцатью человеки, а по Индигирке выплыли на море. А по скаске иноземцов, ходил я, холоп твой, с Романом Немчином к служилому человеку Дмитрею Михайлову с товарищи, для совету, чтоб нам, холопем твоим, с ним Дмитреем вместе служить твои государевы службы и в ясачном зборе прибыль чинить и непокорных и непослушных иноземцов под твою царскую высокую руку приводить... (На Колыме) збирали твоего государева ясаку по три годы. И Дмитрей Михайлов да Михайло Стадухин вместе с товарищи морем на коче пошли с твоею государевою ясачною соболиного казною в Якутцкой острог, а я, холоп твой Сенька, от них остался на Ковыме реке в острожке с служилым человеком со Вторым Гавриловым с товарищи, всего тринатцатью человеки, для твоего государева ясачного збору. И те иноземцы юкагири, видя нас, холопей твоих, немногих людей, собрався сот пять и больше, приходили к нам, холопем твоим, к острожку приступом и обсадили нас в острожке, и многих переранили, меня, холопа твоего Сеньку, в голову, стрелою железнецею ранили, и в острожек многие иноземцы к нам сильно вломились... А Дмитрей Михайлов да Михайло Стадухин с товарищи, едучи в Якутцкой острог, встретили на море таможенново целовальника Петра Новоселова, с торговыми и с промышлеными людьми. И тот Петр Новоселов из Якутцкого острогу от стольников и воевод, от Петра Головина с товарищи, к служилому человеку к Дмитрею Михайлову привез наказную память, что ему, Дмитрею, велено быть на Ковыме реке приказным, до твоего государева указу, на тех новоприискных реках - на Индигирке, и на Алазейке, и на Ковыме, и на Собачье, и новые реки приискивать ему, Дмитрею, с таможенным целовальником с Петром Новоселовым и с нами, холопи твоими, велено со всяким раденьем тебе, великому государю, прибыль чинить... И после того торговые и промышленые люди били челом тебе, великому государю, а на Ковыме реке таможенному целовальнику Петру Новоселову6 подали челобитную, чтоб их торговых и промышленых людей, Федота Алексеева с товарищи, отпустили по твоему государеву указу на новую на Анандырь реку и на иные на сторонные реки, для прииску новых неясачных людей, где б тебе, великому государю, мочно было в ясачном зборе прибыль учинить. А обо мне, холопе твоем Семейке, те торговые и промышленые люди били ж челом, чтоб мне, холопу твоему, идти с ним и вместе для твоего государева ясачного збору и для прииску новых неясачных людей и для твоих государевых всяких дел. И я, холоп твой, с ними торговыми и с промышлеными людьми шли морем, на шти кочах, девяносто человек. И прошед Анандырское устье, судом божиим те наши все кочи море розбило, и тех торговых и промышленых людей от того морского розбою на море потонуло и на тундре от иноземцов побитых, а иные голодною смертью померли, итого всех изгибло шестьдесят четыре человеки. А я, холоп твой, от тех товарищей своих остался всего дватцатью четырми человеки, и тех товарищей моих зимним путем на лыжах, с нарты, - со стыди, и з голоду и со всякой нужи; недошед Анандыря реки, дорогою идучи двенадцать человек безвестно не стало. А я, холоп твой, на Анандырь реку доволокся всего двенатцатью человеки ... Ив прошлом же, великий государь, во 167 году, по твоему государеву указу, Якутцкого острогу сын боярской Курбат Иванов с служилыми людьми на Анандыре реке принял у меня, холопа твоего, острожек и аманатов.7 А я, холоп твой, пошед из Енисейского острогу, служил тебе, великому государю, всякие твои государевы службы и твой государев ясак збирал на великой реке Лене и по иным дальным сторонным рекам в новых местах - на Яне, и на Оемоконе, и на Индигирке, и на Алазейке, и на Ковыме, и на Анандыре реках - без твоего государева денежного и хлебного жалованья, своими подъемы. И будучи на тех твоих государевых службах, в те многие годы всякую нужу и бедность терпел и сосновую и лиственную кору ел и всякую скверну приимал дватцать один год.

Милосердный государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа великия и малыя и белыя Росии самодержец, пожалуй меня, холопа своего, своим государевым денежным и хлебным жалованьем за те за прошлые годы, а за мое службишко и за кровь и за раны, и за многое терпенье пожалуй, государь, меня, холопа своего, прибавочным жалованьем, чем тебе, великому государю, бог известит. И вели, государь, сию мою челобитную в Якутцком остроге в съезжей избе своему государеву стольнику и воеводе Ивану Федоровичю Большому Голенищеву-Кутузову принять и под отпискою послать к тебе, великому государю, к Москве. Царь, государь, смилуйся.

1 Основанием датировки является наказная память якутского воеводы Голенищева-Кутузова от 21 июля 1662 г. (док. 43).

2 Оргутская волость расположена на Среднем Вилюе.

3 Письменный голова - приказный для особых поручений при воеводе. В 1640 г. воевода Петр Головин послал Пояркова с Ленского волока в Якутский острог с заданием принять дела и острог у атамана Осипа Галкина.

4 Как видно из записей о посылке на службу, спутниками Дежнева при переезде с Яны на Лену были казаки Григорий Фофанов Простокиша, Иван Иванов Новик и Иван Степанов Рябов (ЯОУ, ст. 21, л. 5).

5 Отъезд Дежнева на Оймекон состоялся осенью 1641 г.

6 Это событие произошло до 15 июня 1647 г., так как Петр Новоселов в этот день вышел с Колымы на Лену (док. 17). После Новоселова целовальником Колымы был Третьяк Заборец.

7 Сын боярский Курбат Иванов принял у Дежнева Анадырский острог 29 мая 1659 г. [ЯОУ, ст. б/н (1650-1663 гг.) на 201 листе, лл. 15- 16].

46.

1664 года сентября 23. Челобитная ленского казака Семена Иванова Дежнева царю Алексею Михайловичу об открытии «новой землицы» - реки Анадыря, о постройке острожка, сборе ясака с «иноземцов» и о промысле моржовых клыков.

Помета дьяка Сибирского приказа: 173 году, сентября в 23 день, выписать.

ЦГАДА, Сибирский приказ, ст. 768, лл. 10-11. Опубликована Н. Н. Оглоблиным в «Журнале Министерства Народного Просвещения», ч. 272, декабрь 1890 г.

Царю государю и великому князю Алексею Михайловичю всеа великия и малыя и белыя Росии самодержцу бьет челом холоп твой великие реки Лены Якутцкого острогу служилой человек Сенька Дежнев. Служил я, холоп твой, блаженные памяти отцу твоему государеву великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии на Яне, и на Индигирке, и на Алазейке, и на Колыме реках, с служилыми и с приказными людьми, з Дмитреем Михайловым да с Михаилом Стадухиным, и в ясачном зборе в вашей великих государей казне учинили великую прибыль. И с Колымы реки поднялся я, холоп твой, морем - проведывать новых рек, и приискал вновь, сверх тех прежних рек, новую реку Анандырь, и на той новой на Анандыре реке, будучи на твоей, великого государя, службе, зимовье и острог поставил, и аманатов поймал, и ясаку тебе, великому государю, и десятые собрал на той новой реке шесть сороков тритцать девять соболей и пластин собольих, семь сороков четыре пупка собольих, пятнатцать пуд тритцать шесть фунт кости рыбьи моржевого зубу. Да я ж, холоп твой, с товарищи на Анандыре реке тебе, великому государю, челом ударил два зуба моржевые рыбьи кости, весом тритцать два фунта. И с той новой с Анандыря реки ясак соболи и кость рыбья тебе, великому государю, идет и по се число.

А поднимался я, холоп твой, на ту твою великого государя службу, на те новые реки своими деньгами и своими подъемы, а твоего великого государя жалованья мне, холопу твоему, денежного и хлебново и соляново со 151-го году и по 170-й год ничего не дано. И в прошлом, великий государь, во 170-м году в Якутцком остроге стольник и воевода Иван Большой Голенищев-Кутузов твое великого государя соляное жалованье со 151-го году по 170-й год ис твоей великого государя казны мне, холопу твоему, выдал, а денежное и хлебное твое великого государя жалованье для денежной и хлебной скудости на прошлые годы мне, Сеньке, не дано, и о той моей службе к тебе, великому государю, из Якутцкого острогу писано. И будучи на той твоей великого государя службе, поднимаючи собою, и служа тебе, великому государю, многое время без твоего великого государя жалованья, имаючи иноземцев в аманаты, голову свою складывал, раны великие приимал и кровь свою проливал, холод и голод великий терпел, и помирал голодной смертью, и на той службе будучи, и от морского розбою обнищал и обдолжал великими неокупными долги, и в тех долгах вконец погибаю.

Милосердный государь, царь и великий князь Алексей Михайлович всеа великия и малыя и белыя Росии самодержец, пожалуй меня, холопа своего, за мое службишко к тебе, великому государю, и за подъем, и за аманатцкое иманье, и за раны, и за кровь, и за морские розбои, и за всякое нужное терпенье своим, великого государя, хлебным и денежным жалованьем на прошлые годы со 151-го и по 170-й год мой заслуженой оклад сполна, чтоб мне, холопу твоему, в кабальных долгах на правеже убиту не быть и впредь бы твоей, великого государя, службы не отбыть и вконец не погинуть. Царь государь, смилуйся, пожалуй.

47.

1665 года февраля 13. Челобитная ленского казака Семена Иванова Дежнева царю Алексею Михайловичу о своей прежней службе в Сибири

с просьбой поверстать в сотники по Якутскому острогу.

Помета дьяка Сибирского приказа: 173 году, февраля в 13 день, выписать ево службы из отписок воеводских.

ЦГАДА, Сибирский приказ, ст. 762, л. 1. Опубликована Н. Н. Оглоблиным в «Журнале Министерства Народного Просвещения», ч. 272, декабрь 7890 г.

Царю государю и великому князю Алексею Михайловичю всеа великия и малыя и белыя Росии самодержцу бьет челом холоп твой, великие реки Лены Якуцкого острогу служилой человек Сенька Дежнев. Служил я, холоп твой, отцу твоему великого государя, блаженные памяти великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии и тебе, великому государю, - в Сибири по Тобольску и по Енисейску, и по великой реке Лене, и по иным рекам - дватцать лет приказным человеком вместо атамана, и кровь свою проливал, и многие раны принимал, и аманатов поймал, и ясак вновь тебе, великому государю, под тех аманатов збирал, и рыбей зуб - моржевую кость проведал и промышлял, и та моя служба тебе, великому государю, ведома и в Сибирском приказе записана. Милосердный государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа великия и малыя и белыя Росии самодержец, пожалуй меня, холопа своего, за ту мою службу, и за кровь, и за раны, и за ясачную прибыль: вели, государь,, меня поверстать за свою великого государя службу по Якутцкому острогу в сотники, или как тебе, великому государю, господь бог о мне известит, и вели, государь, мне, холопу своему, про свой обиход купить хлебных запасов про себя пуд ста по три на Ленском волоку по вся годы. Царь государь, смилуйся, пожалуй.

48.

1665 года февраля 25. Челобитная ленского казака Семена Иванова Дежнева царю Алексею Михайловичу с просьбой отпустить из Устюга Великого в Якутск племянника его Ивана Иванова.1

На обороте решение: 173 году, февраля 25 день, велеть ему того племянника своего вести собою в Сибирь на своих подводах, буде он вольной, а не тяглой.

ЦГАДА, Сибирский приказ, ст. 762, л. 10. Опубликована Н. Н. Оглоблиным в «Журнале Министерства Народного Просвещения», ч. 272, декабрь 1890 г.

Царю государю и великому князю Алексею Михайловичю всеа великия и малыя и белыя Росии самодержцу бьет челом холоп твой Сенька Дежнев. В нынешнем, государь, во 173-м году, по твоему великого государя указу волокусь я, холоп твой, в Якутцкой острог, на Твою великого государя службу, а племянник мой Ивашко Иванов живет на Устюге Великом ни в тягле, ни в посаде - скитаетца меж двор и с женою своею с Татьянкою Григорьевою дочерью. Милосердный государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа великия и малыя и белыя Росии самодержец, пожалуй меня, холопа своего, вели государь, того моего племянника Ивашку с женою его Татьянкою с Устюга Великого ваять с собою в Сибирь, в Якуцкой острог, и вели, государь, о том дать свою великого государя проезжую грамоту.2 Царь государь, смилуйся, пожалуй.

1 Эта челобитная до сих пор является единственным документом, указывающим место происхождения С. И. Дежнева. Однако нельзя определенно сказать, где именно он родился. Иван Иванов, племянник Дежнева, в 1665 г. проживал в Великом Устюге, но положение его было там неопределенное, он считался «ни в тягле, ни в посаде, - скитался меж двор», т. е. принадлежал к разряду гулящих, бездомных людей.

В переписных книгах Устюга Великого фамилии Дежнева нет.

2 Семен Дежнев прибыл из Москвы в Якутск не позднее 1 августа 1665 г., когда он с другими старыми казаками подписал ряд поручных записей по вновь поступающим на казачью службу. Вместе с атаманом Михаилом Стадухиным атаман Дежнев поручился за казачьих сыновей: Никиту Алексеева, Петра Михайлова вятчанина, Федора Пантелеева, Павла Мартемьянова Весну (ЯОУ, ст. б/н. (1664-1667 гг.) лл. 269, 287, 302, 310). Дежнев и Ерастов доставили в Якутск из Сибирского приказа 2912 рублей (ЯОУ, ст. 151, л. 150).

49.

1668 года не позже июля 12. Отписка атамана казачьего Семена Дежнева якутскому воеводе Ивану Борятинскому с Оленька реки о приходе туда ессейских тунгусов боягирского рода1

Помета дьяка Сибирского приказа: 176 года, июля в 12 день, подал служилой человек Сидор Возмищев.

ЦГАДА. Якутская Приказная изба, ст. 474, л. 153.

Великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа великия и малыя и белыя Росии самодержца окольничему и воеводе князь Ивану Петровичю Борятинскому с Оленька реки казачей атаман Сенька Дежнев челом бьет. В нынешнем во 176 году пришли на Оленек реку к ясачному зимовью с Есея озера ясачные тунгусы Мангазейского присуду боягирского роду Баликан с товарищи по прежнего своего полоненого холопа Узона, потому что в прошлых годех оне, боягирского роду тунгусы, громили ясачных тунгусов озянского роду: ево узонова отца с родом побили и ево Узона взяли в полон. И в прошлом во 175 году он, Узон, от них, боягирских тунгусов, пришел к ясачному зимовью и ясак с себя заплатил, и живет у братии своей на Оленьке, а у них боягирских тунгусов в холопях жить не хочет потому, что от служилых людей Мангазейского города бывает им тунгусом изгоня большая, ис своих нажитков бьют батоги и насмерть. И принесли оне, боягирского рода тунгусы, ко мне от них, от служилых людей, грамотку о том мужике. И он, Баликан, в роспросе мне сказал, что де нам, тунгусом, те служилые люди ево, Узона, велели имать за боем и за дракой, буде не учнут давать. И аз при нем тое грамотку у тех тунгусов и скаску послал под сею отпискою в съезжую избу к тебе, окольничему и воеводе князь Ивану Петровичю, а ево, Узона, без указу великого государя и без твоего приказу отдать им тунгусом не посмел. И он, Узон, бил челом великому государю, а мне, Сеньке, в ясачном зимовье на Оленьке реке подавал челобитную, чтоб ево Узона не отдать, потому что боитца он, Узон, смертного убойства и от них, служилых людей, повешенья. И о том о всем что ты окольничий и воевода князь Иван Петрович укажешь? И челобитную ево, Узонову я, Сенька, послал в Якутской острог.

1 Открытый еще в начале 20-х годов XVII века Оленек долгое время не привлекал внимания воевод. Обстановка изменилась с тех пор, как мангазейские казаки, продвигаясь с Хатанги, пришли на реку Анабар (первый дошел туда в 1643 г. десятник Василий Сычев, а по морю, летом 1648 г. - казак Яков Семенов. См. М. И. Белов. Семен Дежнев. М., 1948, стр. 113). К востоку от реки Анабар прошла граница между Мангазейским и Якутским уездами. Сибирские власти разделили весь анабарско-оленекский район на две части. Жившие там тунгусские племена оказались также поделенными, причем ессейские ясачные тунгусы, кочевавшие у оз. Ессей, попали под власть Мангазеи, оленекские же - под власть Якутска. Воеводы этих городов под предлогом полного сбора «государевой ясачной казны» ссорили друг с другом племена, как это видно из данного документа. Атаман Семен Дежнев занял иную позицию. Он предотвратил неизбежное столкновение боягиров с оленекскими тунгусами. Из документа видно также, что ессейские тунгусы охотно согласились с Дежневым на мирное разрешение вопроса.

Эта отписка С. И. Дежнева была доставлена в Якутск, как видно по помете дьяка, 32 июля 1668 года. В следующем году якутский воевода Иван Борятинский на основании этой отписки составил донесение царю Алексею Михайловичу (отписку Ивана Борятинского см. М. И. Белов. Семен Дежнев, М., 1948, прилож. № 11). Решение царя по данному вопросу неизвестно. Во всяком случае спор между ессейскими и оленекскими тунгусами был решен мирно. Таким образом, Семен Дежнев в данном случае поступил гуманно: он примирил два племени. Заметим, что это второй из известных случаев, когда Семен Дежнев выступил в подобной роли. Первый раз в 1640 году он мирил якутские роды. Эти и другие факты свидетельствуют о том, что, выходец из голытьбы, казак, а затем атаман Семен Дежнев питал симпатию к коренному населению, выступал против разжигания межплеменных распрей, стоял в общественно-моральном отношении на голову выше многих своих товарищей из казачьей старшины.

50.

7668 года июля 12. Отписка оленекского приказчика казачьего атамана Семена Дежнева якутскому воеводе Ивану Борятинскому о сборе ясака на реке Оленек и других делах.1

На обороте помета дьяка: 176 года, июля в 12 день, подал

служилой человек Федор Возмищев.

ЦГАДА, Якутская Приказная изба, ст. 474, л. 152.

Государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа великия и малыя и белыя Росии самодержца указу, по приказу окольничья князь Ивана Петровича Болятинского послан из Якутцкого острогу атаманишко казачей Сенька Дежнев служилыми людьми на Оленек реку для великого государя ясашного збору к тынгусам и к якутам. И будучи, Сенька Дежнев служилыми людьми собрал на великого государя с ыноземцов, с тынгусов и якутов, три сорока дватцать семь соболей и выслал тое государеву казну служилыми людьми Сидором Емельяновым да с Ивашком Аргуновым в Якуцкой острог к окольничью князь Ивану Петровичу Болятинскому. И я, Сенька, остался на Оленьке реке с аманаты, с тремя человеки, с тынгусами в Оленском зимовье. И живучи служилыми людьми, и помираем голодною смертью. Что дано нам, холопам, хлебного жалованья непомногу, и что взяли, и тем долги платили. А ныне живем, не зная ни среды, ни пятницы, души свои скверним, всякою скверность приимаем. Что дано, то все съели, а впредь не знаем, чем питаца на твоей государеве службе. Да я ж, атаманишко Сенька Дежнев, посылал в Мег2 и для государева ясашного збору двух служилых людей. И ходили пеши в Мег вверх Оленька реки и ходили десять недель. А ясак взял в Жиганех Ортемий атаман Петриловский3 со всех и отписи дал за своею рукою.

1 По возвращении из Москвы Дежнев служил на реке Оленек (1666-68 г.).

2 Мег - правый приток реки Оленек.

3 Атаман Артемий Петриловский - приказчик Жиганского зимовья.

Далее