Глава третья
СЕВЕРНЕЕ НИЖНЕЙ КАЛИФОРНИИ
Первое беглое упоминание о продвижении русских к Алеутским о-вам на протяжении двух десятилетий после Второй Камчатской экспедиции содержалось в рукописи Ф. И. Соймонова «Продолжение о древней пословице: Сибирь - золотое дно», опубликованной анонимно Г. Ф. Миллером в начале 1764 г.1 [Ежемесячные сочинения и известия о ученых делах. СПб., 1764. Янв. С. 54-55. См. также: Гольденберг Л А. Указ. соч. С. 254-255]. Вслед за завершением экспедиции Креницына - Левашова (осень 1771 г.) ее результаты нашли отражение в переизданной Петербургской Академией наук (весна 1773 г.) карте 1758 г. Сравнивая оба издания, немецкий географ и картограф Антон Фридрих Бюшинг указывал в своем еженедельнике, что во втором иначе обозначены линия и конфигурация берега Американского материка к востоку от Камчатки, координаты ряда островов в Анадырском заливе, ширина Берингова пролива.2 [Wochentliche Nachrichten von neuen Landcharten, geographischen, statistischen und historischen Buchern und Sachen. В., 1773. 5. Juli. S. 214-215].
Если упомянутая выше записка Соймонова, видимо, осталась почти незамеченной за пределами России, то выпущенное секретарем Академии наук академиком Якобом фон Штелином в начале 1774 г. вместе с наброском карты «Краткое известие о новоизобретенном Северном архипелаге»3 [См.: Географический месяцослов на 1774 год. СПб., Б. г. «Новым Северным архипелагом» автор именовал Алеутские о-ва. Ссылаясь на поступившие в сенат из Иркутской и Большерецкой канцелярий «репорты» об открытии островов промышленниками, «за Камчаткою бывшими в морском вояже», Штелин ограничился туманным упоминанием экспедиции Синдта и скудным путаным описанием восьми островов - Андреяновских (Адак, Канага, Большой Ситкин, Тагалак, Атка, Амля), Умнака, Кадьяка, исследованных русскими с начала 60-х годов по 1767 г.] сразу привлекло внимание в Западной Европе. Уже в феврале того же года А. Ф. Бюшинг оповестил читателей о выходе в свет указанного сообщения, кратко изложив его содержание и приложив немецкий перевод текста донесений из Иркутска и Большерецка.4 [Wochentliche Nachrichten. 1774. 14. Febr. S. 56; 21. Febr. S. 57-64; 28. Febr. S. 65-70]. Весной 1774 г. Г. Ф. Миллер на страницах издаваемого Бюшингом еженедельника, отметив грубые фактические ошибки, допущенные Штелином, подверг критике многие утверждения своего ученого коллеги относительно географического положения и времени открытия земель, обнаруженных русскими в северной части Тихого океана. Он уточнил при этом их координаты и названия, маршрут экспедиции Синдта, береговую линию Американского материка, перечислив поименно 56 островов, принадлежащих к группам Командорских, Ближних, Крысьих, Андреяновских, Лисьих5 [См.: Ibid. 18. Apr. S. 122-124; 25. Apr. S. 129-132; 2. Mai. S. 137-138. Следует иметь в виду, что академик, ставший с 1766 г. управляющим Московским архивом Коллегии иностранных дел, получал материалы также и из других архивов. Существенные дефекты публикации Штелина констатировал в дальнейшем и академик П. С. Паллас в письме английскому зоологу и путешественнику Томасу Пеннанту от 4 (15) апреля 1779 г. См.: A Naturalist in Russia. Minneapolis, 1967. P. 55].
Тем не менее еще в марте того же года появился немецкий перевод произведения Штелина, а спустя три месяца - по инициативе нескольких членов лондонского Королевского общества - было выпущено английское издание. В предисловии к нему, написанном доктором Метью Мейти, ставился, в частности, вопрос о том, является ли открытая русскими «аргонавтами» Аляска частью Американского материка или отделена от него проливом6 [Stahlin J. von. Das von den Russen in den Jahren 1765, 66, 67 entdekte nordliche Insel-Meer, zwischen Kamtschatka und Nordamerika. Stuttgart, 1774; Idem. An Account of the New Northern Archipelago, Lately discovered by the Russians in the Seas of Kamtschatka and Anadir. L., 1774. P. XI-XII].
Сравнительно широкое распространение ошибочных и неточных представлений, возникших с легкой руки Штелина, пробудило в научных кругах России стремление внести в данный вопрос полную ясность и восстановить истину. С этой целью в Германии было издано более или менее подробное и достоверное сообщение под названием «Новые известия о вновь открытых островах в море между Азией и Америкой», подписанное инициалами J. L. S**7 [J. L. S.** Neue Nachrichten von denen neuentdekten Insuln in der See zwischen Asien und Amerika...Hamburg; Leipzig, 1776]. Это сочинение содержало сведения о 24 экспедициях русских промышленников с середины 40-х до конца 60-х годов, изложенные на основе подлинных документов из архива Академии наук и других официальных источников. По мнению североамериканского исследователя Леонарда Стейнегера, указанная публикация, подготовленная при активном содействии академиков Миллера и Палласа, принадлежала перу архивариуса Петербургской Академии наук Иоганна Лоренц Штавенхагена8 [Stejneger L. Who was J. L. S**? // The Library Quarterly. Chicago, 1934. Apr. Vol. 4, N 2. P. 338-340. Впрочем, в исторической литературе высказывались и иные, на наш взгляд менее убедительные или вовсе не мотивированные, соображения по поводу возможного авторства данной работы (см., например: Гренадер М. Б. Северо-восточная географическая экспедиция 1785-1795 гг.: Дис. ... канд. ист. наук. Б. м., 1956. Т. 1. С. 60-61; Он же. Историческая обусловленность... С. 154; Марков С. И. Земной круг. М., 1976. С. 550; Адамов А. Правда о русских открытиях в Америке. М., 1952. С. 9). С точки зрения некоторых историков, вопрос, кто написал рассматриваемую книгу, и поныне остается открытым. См.: Masterson J.-R., Brower H. Bering's Successors, 1745-1780. Seattle, 1948. P. 7; Макарова Р. B. Открытие и освоение русскими Алеутских островов во II половине XVIII века.: Дис. ... канд. ист. наук. М., 1949. С. 43].
Что касается экспедиции Креницына-Левашова, то в «Новых известиях...» упоминалось с ней лишь мимоходом. Значительно большее внимание уделил этому плаванию королевский историограф Шотландии Уильям Робертсон, который в процессе подготовки двухтомного труда «История Америки» посетил Петербург (в 1783 г. избран иностранным членом Петербургской Академии наук). Вопреки утверждениям ряда иностранных авторов, будто «российский двор старательно скрывает недавние успехи мореплавателей и позволяет занимать публику ложными россказнями об их маршруте», шотландскому ученому (при помощи его земляка, лейб-медика императрицы д-ра И. С. Роджерсона) удалось ознакомиться с переводом судового журнала и копией карты указанной экспедиции, которые Адмиралтейство держало в секрете даже от Академии наук. Таким образом, историк получил, как он считал, возможность «дать более точное представление о ходе и границах русских открытий, чем до сих пор сообщалось публике»9 [Robertson W. The History of America. L., 1777. Vol. 1. p. XII].
Однако, сравнивая с этой целью результаты плаваний Беринга-Чирикова и Креницына-Левашова, Робертсон ошибочно полагал, что последние якобы доказали, будто их знаменитые предшественники обнаружили летом 1741 г. вовсе не побережье Американского континента, а всего только «продолжение цепи островов»10 [Ibid. P. 459]. Разумеется, явная и грубая ошибка, допущенная маститым ученым, не дает никаких оснований обвинять его в умышленной фальсификации и преднамеренном искажении исторических фактов, как заявляли когда-то некоторые исследователи11 [См., например: Гренадер М. Б. Северо-восточная географическая экспедиция... Т. 1. С. 61; Он же. Историческая обусловленность... С. 154; Дивин В. А. Указ. соч. С. 252, 341].
Робертсон использовал далеко не все материалы, предоставленные ему по приказанию Екатерины II. Но он передал их капеллану герцога Мальборо Уильяму Коксу - члену совета королевского колледжа в Кембридже. Неутомимый путешественник, весьма интересовавшийся историей и географией, Кокс в ходе поездки по Северной Европе около полугода провел в России (20 августа 1778 - 3 февраля 1779 г.). В Москве он беседовал с Г. Ф. Миллером, показавшим ему свое обширное собрание рукописей, а в Петербурге был представлен самой императрице, по распоряжению которой получил доступ к важным документам, касавшимся российских экспедиций в северной части Тихого океана. П. С. Паллас вручил ему составленное ранее (на основе публикации J. L. S**) по просьбе французского естествоиспытателя Ж. Л. Л. Бюффона описание островов, открытых русскими между Камчаткой и Америкой в 40-60-х годах, а также копию карты плавания Афанасия Очередина (1766-1770 гг.)12 [О пребывании У. Кокса в России См.: Сохе W. Travels in Poland, Russia, Sweden and Denmark. Dublin, 1784. Vol. 2; Vol. 1. P. 285-499; Vol. 3. P. 3-76. Рус. пер.: Кокс У. Путешествие Уильяма Кокса (1778) // Русская старина. 1877. Т. 18, № 2. С. 309-324; Т. 19, № 5. С. 23-52]. Этот текст, написанный по-французски, директор Петербургской Академии наук13 [В 1766 г. наряду с президентом Академии наук (которым продолжал оставаться К. Г. Разумовский) для практического руководства ее делами была учреждена должность директора] С. Г. Домашнев вместе с указанной картой 27 октября 1777 г. отправил в Париж, и Бюффон в дальнейшем частично включил его в одно из приложений к своему многотомному труду «Естественная история», вышедшее в 1778 г. 26 октября (6 ноября)
1779 г. Паллас послал экземпляры упомянутых описания и карты своему другу, английскому зоологу и путешественнику Томасу Пеннанту, предоставив ему право воспользоваться ими по собственному усмотрению и при желании даже опубликовать отдельной брошюрой на французском, английском или обоих языках. В последнем случае он просил, однако, опустить сведения об экспедиции Креницына-Левашова и дать понять, будто издание осуществлено без ведома автора14 [A Naturalist in Russia. P. 108-110].
Собрав множество различных материалов, Кокс с помощью Палласа составил обстоятельное описание российских открытий «между Азией и Америкой» и по возвращении в Англию издал его в начале 1780 т.15 [Сохе W. Account of the Russian Discoveries between Asia and America. L., 1780]. Часть I этого довольно пространного сочинения представляла собой почти дословный, но несколько сокращенный английский перевод немецкой публикации 1776 г. «Neue Nachrichten...», а часть III включала изложение бортовых журналов Креницына и Левашова (до того не издававшихся даже в России) и ряд других документов с пояснениями автора и приложением карты.
В ближайшие годы книга Кокса была переведена на французский и немецкий языки, а самый важный ее раздел, посвященный секретной экспедиции Креницына-Левашова, Паллас опубликовал отдельно в немецком переводе с комментариями на страницах основанного им периодического издания16 [Bericht von der in den Jahren 1768 und 1769 auf allerhochsten Befehl der russischen Monarchinn unter Anfuhrung des Capitains Krenizyn und Lieutenants Lewaschef von Kamtschatka nach den neuentdeckten Inseln und bis an Alaska oder das feste Land von America vollbrachten Seereise // NNB. St. Petersburg; Leipzig, 1781. Bd. 1. S. 249-272]. В том же выпуске он поместил материал, подготовленный в свое время для Бюффона, с исправлениями и пояснениями17 [Erlauterungen uber die im ostlichen Ocean zwischen Sibirien und America geschehenen Entdeckungen // Ibid. S. 273-313]. Наиболее существенные положения труда Кокса с рядом дополнений вошли в известную работу Палласа «О российских открытиях на морях между Азией и Америкой»18 [МИГ на 1781 год. СПб., Б. г. С. 1-150]. Отметив, что И. Федоров и М. Гвоздев действительно подошли полвека назад «к тому краю Америки, который лежит насупротив Чукотского Носа», академик под влиянием У. Робертсона оставил открытым вопрос о том, достигла ли Вторая Камчатская экспедиция американского континента. Не сомневаясь, что ее суда близко подходили к материку, Паллас осторожно заметил: «... и поныне заподлинно еще не известно, к Америке ли принадлежала та земля, которую видели Беринг и Чириков»19 [Там же. С. 142-143, 6. Вряд ли справедливо обвинять на этом основании ученого в «умалении роли русских открытий на Тихом океане» (Медушевская О. М. Картографические источники по истории русских географических открытий на Тихом океане во второй половине XVIII века // Тр. Моск. гос. ист.-арх. ин-та. 1954. Т. 7. С. 125). Думается, прав М. Б. Гренадер, когда, отмечая недостатки этого труда Палласа, видит в нем все же «значительный шаг вперед» (Гренадер М. Б. Историческая обусловленность... С. 174)]. Однако в отличие от своих предшественников он решительно заявил, что Аляска не остров, а полуостровное продолжение материка20 [МИГ на 1781 год. С. 117, 143].
Это важное обстоятельство установил английский мореплаватель Джеймс Кук в ходе своего третьего кругосветного путешествия. Покинув в июле 1776 г. Плимут, его корабли «Резолюшн», и «Дискавери» после открытия Гавайских о-вов (январь 1778 г.), в поисках северо-западного прохода из Атлантического в Тихий океан направились на северо-восток и 7 марта подошли к западному побережью Северной Америки на широте 44° 30', откуда двинулись вдоль берега в северном направлении. К началу июня 1778 г. они пересекли 60-ю параллель, затем, повернув на юго-запад, обогнули Аляску и снова взяли курс на север. Пройдя через Берингов пролив, Кук продолжал плыть параллельно берегу, пока в конце августа тяжелые льды не остановили его на широте 70°20', у мыса Айси-Кейп.
Появление британских кораблей в районе Чукотки (август 1778 г.) привлекло внимание русских. Камчатские власти поспешили доложить в Иркутск «о подходивших к помянутым берегам нераспознатых иностранных судах». Для выяснения их принадлежности в марте следующего года из Гижигинской крепости был отправлен на Чукотский Нос казачий сотник Иван Кобелев, которого чукчи по его требованию переправили через Берингов пролив на о-ва Диомида (о-ва Ратманова и Крузенштерна). Оттуда он отчетливо видел побережье Америки. Местные жители подтвердили, что к этим островам подходили английские суда21 [См.: PC. С. 58; Экстракт, выбранный из журнала казачьева сотника Ивана Кобелева... // Ефимов А. В. Из истории русских экспедиций... С. 229, 232].
Получив в середине 1779 г. донесение о появившихся у побережья Чукотки чужеземных кораблях, иркутский губернатор Ф. Н. Кличка 16 (27) июля уведомил об этом А. А. Безбородко. 11 (22) октября Н. И. Панин поручил И. С. Барятинскому запросить представителя Континентального конгресса в Париже Б. Франклина, не американские ли это суда. Два месяца спустя посланник доложил, что, по мнению Франклина, неопознанные корабли, скорее всего, либо японские, либо входят в состав экспедиции Кука, «который поехал из Англии тому три года объезжать свет»22 [PC. С. 58-59].
Между тем английский мореплаватель, вынужденный повернуть обратно, 23 сентября 1778 г. достиг о-ва Уналашка, где обнаружил русских промышленников. Кук и его спутники встретились там с опытным мореходом Герасимом Измайловым, о чем последний составил рапорт23 [См.: Третье плавание капитана Джемса Кука. М., 1971. С. 572. Вскоре Кук имел также беседу с передовщиком Яковом Сапожниковым], переданный им англичанам для доставки в Большерецкую канцелярию. Однако экспедиция поплыла от Лисьих о-вов не к Камчатке, а к Гавайским о-вам и открыла самый крупный из них - Гавайи. Там 14 февраля 1779 г. Кук был убит в стычке с местными жителями. «Резолюшн», и «Дискавери» под командованием Чарльза Кларка взяли курс на северо-запад и 18 (29) апреля бросили якорь в Петропавловской гавани. Через день рапорт Измайлова поступил в Большерецкую канцелярию, в связи с чем главный командир Камчатки премьер-майор М. К. Бем (уже успевший сдать дела своему преемнику Василию Ивановичу Шмалеву) срочно выехал в Петропавловск. Кларк подробно информировал его о маршруте экспедиции, ее плавании вдоль побережья Америки и проходе через Берингов пролив, о посещении Уналашки и последующей гибели Кука, уточнил координаты ряда островов Берингова моря и береговую линию Американского материка, подтвердив, что Аляска является его частью. Капитан передал также Бему карту открытий, совершенных в ходе кругосветного путешествия.
Летом 1779 г. сведения, полученные Бемом, вместе с картой дошли до Иркутска и были отправлены в столицу. 18 ноября генерал-прокурор сената А. А. Вяземский с ведома императрицы зачитал на заседании Совета при высочайшем дворе «известие из Иркуцка о приходивших в Камчатку прошедшею весною двух аглинских кораблях, кои плавают для получения новых познаний». А 29 ноября (10 декабря) губернатор Ф. Н. Кличка доложил Вяземскому, что иностранные корабли, замеченные более года назад у побережья Чукотки, были «Куковы суда». Весной 1780 г. материалы о третьем плавании Кука были получены в Петербурге. 12 (23) апреля - по крайней мере за полгода до того, как «Резолюшн» и «Дискавери» под командованием Джона Гора (Кларк скончался в августе 1779 г.), завершив 4-летнее путешествие, вошли в устье Темзы - Паллас сообщил об этом Пеннанту24 [ЦГИА. Ф. 1146. Оп. 1. Д. 34. л. 201; PC. С. 59; A Naturalist in Russia. P. 128-129]. Поэтому независимо от появления в европейской печати первых сведений о завершившейся кругосветной экспедиции, академик имел возможность почти одновременно констатировать: «Мореплавание капитана Кука удостоверило нас совершенно, что сей мыс, или полуостров, называемый нашими мореходцами островом Аляскою, есть действительно часть Америки». В 1781-1783 гг. Паллас опубликовал также судовые журналы и описания плаваний Потапа Зайкова, Ивана Соловьева, Дмитрия Полутова25 [Journal of Captain Cook's Last Voyage to the Pacific Ocean. L., 1781; Zimmermann H. Reise um die Welt mit Capitain Cook. Mannheim, 1781. Полное описание третьего плавания Кука увидело свет лишь несколько лет спустя (см.: Cook J., King J. A Voyage to the Pacific Ocean...: In the yeans 1776, 1777, 1778, 1779 and 1780. L., 1784. Vol. 1-3; Паллас П. Указ. соч. С. 117; МИГ на 1782 год. СПб., Б. г. С. 138-160; NNB. Bd. 2 (1781). S. 308-324, 325-341; МИГ на 1783 год. СПб., Б. г. С. 170-188). В NNB. Bd. 2 опубликован составленный передовщиком Д. Брагиным путевой журнал плавания Д. Полутова в немецком переводе, а в МИГ (1783) - его русский текст].
Таким образом, информация о приближении русских к северо-западному побережью Америки, получившем импульс в результате Второй Камчатской экспедиции и нараставшем на протяжении 40- 60-х годов XVIII в., нашла достаточно широкое распространение. Достигнув наиболее заинтересованных европейских дворов, она особенно встревожила мадридское правительство, использовавшее восстановление дипломатических отношений с Россией, чтобы внимательно следить за ее действиями в северной части Тихого океана. В инструкции новому посланнику маркизу де Альмодовару предписывалось установить «границы открытий, сделанных русскими при попытках плаваний к Калифорнии», причем выражалась уверенность, что «в этих попытках они преуспели больше, чем другие страны». Перед дипломатом ставилась задача по возможности препятствовать дальнейшему продвижению России в данном регионе26 [СДМА. Р. 13-14].
Вскоре по прибытии в Петербург посланник поспешил доложить в Мадрид, что не видит в настоящее время реальной угрозы испанским интересам в Америке со стороны России, хотя не исключает возникновения такой опасности в будущем. Вместе с тем в донесении первому министру Рикардо Уоллу (26 сентября) 7 октября 1761 г. он указывал, что если бы Беринг и Чириков, подойдя к Американскому континенту, не повернули на северо-запад, а поплыли на юг, то достигли бы владений Испании. Почти полтора года спустя маркиз сообщил о намерении российского правительства снарядить новую экспедицию для исследования Америки к северо-западу от Калифорнии27 [Hull А. Я. Op. cit. P. 43-46; СДМА. Р. 295] (вероятно, имелась в виду экспедиция И. Синдта).
Преемник Альмодовара виконт де ла Эррериа 19 (30) марта 1764 г. уведомил маркиза Гримальди о плавании русского судна из Авачинской губы на северо-восток (можно предполагать, что речь шла об упомянутом выше боте «Св. Гавриил» под командованием Г. Пушкарева) и о другой экспедиции (вероятно, Н. Шалаурова), которой предстояло, двигаясь от устья Колымы в восточном направлении, обогнуть Чукотский полуостров и пересечь Берингов пролив. Через полгода он доложил в Мадрид о подготовке еще одной экспедиции (видимо, Креницына-Левашова) в северной части Тихого океана, приложив к своему донесению карту русских открытий на северо-западе Америки с обозначением маршрутов плаваний Беринга и Чирикова, составленную на основе той, что была издана в 1758 г. Петербургской Академией наук. Тремя годами позже посланник с тревогой сообщал, что Россия не отказалась от намерений в отношении Америки, и с этой целью русские, продвинувшись через Берингов пролив в Тихий океан, уже высаживались на побережье Американского материка, предположительно в районе полуостровов Сьюард и Аляска28 [См.: Hull А. Я. Op. cit. P. 48-50, 57, 271, 61-62].
Донесение от 19 (30) ноября 1767 г., как и более ранняя информация, весьма обеспокоило мадридское правительство, усмотревшее в приближении российских мореплавателей и промышленников к берегам Америки потенциальную опасность для Калифорнии. Последняя, как представлялось, находилась недалеко от Аляски. Однако испанцы закрепили за собой к тому времени лишь большую часть Нижней Калифорнии (почти до 30-й параллели29 [Основанная в мае 1767 г. францисканская миссия Санта-Мария-де-лос-Анхелес была расположена на широте 29°42′]).
Гримальди поспешил ознакомить с упомянутым ноябрьским сообщением де ла Эррериа министра по делам Индий и флота Хулиана де Аррьягу, а 23 января 1768 г. уведомил о его содержании вице-короля Новой Испании маркиза де Круа. «Русские несколько раз пытались отыскать путь к Америке и недавно осуществили свое намерение, предприняв плавание в северной части Тихого океана, - писал первый министр. - Мы уверены, что они добились успеха и достигли материка, но не знаем, на какой широте они высадились... Вследствие сказанного полагаем, что они снарядят новые экспедиции для продолжения своих открытий, предположительно сделанных в тех местах». Вице-королю предписывалось поручить губернатору Калифорнии внимательно следить за вероятными попытками дальнейшего продвижения русских и по возможности препятствовать им30 [См.: Treutlein Th. E. San Francisco Bay: Discovery and Colonization, 1769-1776. San Francisco, 1968. P. 2-3]. 30 апреля глава колониальной администрации переправил циркуляр первого министра прибывшему для очередной инспекции вице-королевства генеральному ревизору Хосе де Гальвесу.
Последний был послан в колонию с почти неограниченными полномочиями еще в 1765 г. в целях проверки и контроля поступления доходов в королевскую казну, упорядочения сбора налогов и пошлин. Кроме того, на него возлагалось общее руководство подавлением народных восстаний, охвативших в 1766-1767 гг. Гуанахуато, Мичоакан, Сан-Луис-Потоси, где выступления крестьян-индейцев, горняков, городской бедноты, вызванные произволом властей, усилились в связи с указом Карла III об изгнании иезуитов из Испании и всех ее владений от 27 февраля 1767 г. Во второй половине года правительственные войска под командованием Галь-веса навели порядок в названных провинциях, жестоко расправившись с бунтовщиками. Но на северо-западе вице-королевства сохранялся очаг сопротивления, поскольку колониальной администрации не удавалось покорить восставших индейцев Соноры.
В целях умиротворения этого района и укрепления там позиций Испании была задумана реорганизация системы управления. 23 января 1768 г. Гальвес и вице-король де Круа выступили с идеей создать самостоятельное главное командование внутренних провинций (Comandancia General de las Provincias Internas), подчинив ему Сонору, Синалоа, Новую Бискайю и п-ов Калифорнию. Чтобы предотвратить возможные попытки англичан, голландцев и русских проникнуть в Калифорнию, высказывалось пожелание основать испанское поселение на берегу залива Монтерей или в другом пункте Тихоокеанского побережья31 [Документ опубликован в английском переводе. См.: Ibid. P. 109-117].
Разработав подробный план действий, одобренный вице-королем, Гальвес выехал из Мехико в Гвадалахару, а оттуда направился в порт Сан-Блас. В пути его нагнал курьер маркиза де Круа, вручивший упоминавшееся выше послание Гримальди вице-королю от 23 января. Ознакомившись с этим письмом, виситадор интерпретировал его как прямой приказ занять Монтерей и построить там укрепление. Характеризуя сложившуюся ситуацию, североамериканский историк Чарлз Э. Чапман считает, что предприимчивый Гальвес задумал экспедицию на север еще до того, как узнал об активизации русских. Сведения о ней могли лишь ускорить его действия32 [Chapman Ch. Е. The Founding of Spanish California. N. Y., 1973 (1st ed. - 1916). P. 70, 84]. Еще более определенно высказался Джон У. Кахи, который не усматривает реальной опасности для испанских владений в Америке со стороны России в конце 60-х годов: «Тревожные слухи, исходившие от посланника в Санкт-Петербурге, преувеличивали угрозу Новой Испании... Испанский двор не был встревожен в такой мере, как принято считать. Вице-королю Новой Испании был послан приказ разузнать о русской опасности, но ему не предписывалось колонизовать Калифорнию. Он передал этот приказ генеральному ревизору, и именно указанный чиновник в действительности предрешил, что Верхняя Калифорния должна быть колонизована. При подобном истолковании российская угроза выглядит просто предлогом». Однако, по мнению испанского исследователя Луиса Наварро Гарсии, приближение русских к Американскому континенту побудило Гальвеса «поторопиться продвинуть форпост империи до самого порта Сан-Франциско»33 [Caughey J. W. California. N. Y., 1940. P. 118, 120; Navarro Garcia L. Don Jose de Galvez у la Comandancia General de las Provincias Internes del Norte de Nueva Espana. Sevilla, 1964. P. 536].
По прибытии в Сан-Блас, ставший морской базой операций в Верхней Калифорнии, виситадор созвал 16 мая военный совет, утвердивший конкретный план действий. Он предусматривал одновременную отправку на север кораблей и сухопутных экспедиций34 [См.: The Spanish Occupation of California/Ed. D. S. Watson. San Francisco, 1934. P. 19-23]. Их подготовкой руководил Гальвес, высадившийся в начале июля на юге Нижней Калифорнии. В январе-феврале 1769 г. оттуда в северном направлении отплыли одно за другим суда «Сан-Карлос» и «Сан-Антонио», а в марте выступил в поход отряд Фернандо де Риверы-и-Монкады, за которым в мае последовала экспедиция Гаспара де Портолы. Основав в июле миссию Сан-Диего, испанцы продолжали продвижение и вскоре на широте 37°48' открыли вход в залив Сан-Франциско. В мае 1770 г. была учреждена миссия и построен форт на берегу залива Монтерей, а затем основан еще ряд миссий между Сан-Диего и Сан-Франциско35 [Путевые дневники и заметки участников испанских экспедиций 1769-1770 гг. в Верхней Калифорнии см.: Publications of the Academy of Pacific Coast History. Berkeley (Calif.), 1909. Vol. 1, N 2. P. 6-15; Vol. 1, N 3. P. 8-51; Berkeley, 1910. Vol. 1, N 4. P. 6-69; Berkeley, 1911. Vol. 2, N 4. P. 3-167; Richman I. B. California under Spain and Mexico, 1535-1847. N. Y., 1965 (1st ed.- 1911). P. 514-519; Noticias у documentos acerca de las Califomias, 1764-1795. Madrid, 1959. P. 43-123. Подробное описание экспедиции Портолы см.: Treutlein Th. E. The Portola Expedition of 1769-1770//California Historical Society Quarterly. 1968. Dec. Vol. XLVH, N 4. P. 291-313].
Для последующего освоения Верхней Калифорнии важное значение имели известия, продолжавшие поступать из Петербурга, куда в сентябре 1772 г. прибыл новый испанский посланник граф Ласи. В данных ему инструкциях специально говорилось о «плаваниях, которые неоднократно совершали в Калифорнию русские с большим успехом, нежели другие народы». Посланнику вменялось в обязанность выяснить, «предпринимались ли повторно такие экспедиции и с каким результатом или же от этой идеи отказались». Уже 11 (22) октября Ласи доложил в Мадрид о стремлении Екатерины II стимулировать поиски неизвестных земель в северной части Тихого океана36 [CDHR. Р. 185; Volkl E. Rusland und Lateinamerika, 1741-1841. Wiesbaden, 1968. S. 73]. А на протяжении первой половины следующего года прислал несколько донесений, содержавших вполне конкретную информацию. 7 февраля 1773 г. Ласи уведомил Гримальди о плавании русских судов с Камчатки в Америку и обратно в 1769-1771 гг., отметив, что его материалы хранятся в строжайшей тайне. Видимо, речь шла об экспедиции Креницына-Левашова, хотя посланник по ошибке назвал ее начальника Чириковым. В пространном донесении 19 марта давалось подробное описание плаваний Чичагова и Креницына-Левашова, полученное от некого лица, имевшего доступ к императорским архивам. При этом, подчеркивал Ласи, русские считали открытые ими земли продолжением Калифорнии, простиравшейся, по их мнению, до 75-й параллели. По словам дипломата, в середине 60-х годов императрица разрешила купеческой компании, действующей на Камчатке, основать на Американском материке постоянное поселение в районе 64-й параллели37 [Hull A. H. Op. cit. P. 54-55; Badura B. Z pramenu k ruskym objevnym cestaffl v 2. pol. 18. stol. v mexicke'm archivnfm fondu // Ceskoslovensky casopis historicky. 1963 N 6. S. 809-810].
Подтверждая и конкретизируя эти данные, посланник 23 апреля со ссылкой на беседу с прибывшим в Петербург неким камчатским жителем, уточнил, что на островах, расположенных между Камчаткой и Американским континентом, имеются три русских селения: два на Командорских о-вах (о-вах Беринга и Медном), а третье на о-ве Семидок (видимо, подразумевался один из островов Семиди, к востоку от п-ова Аляски, примерно на широте 56°). На последнем находились якобы 4 тыс. охотников - преимущественно казаков и несколько принудительно переселенных американцев. Считая очевидным создание русских поселений поблизости от владений Испании в Америке, Ласи полагал, что это обстоятельство «заслуживает самого серьезного внимания и требует своевременного принятия мер, чтобы противодействовать успехам этой нации»38 [Op. cit. S. 811-812. См. также: Hull A. H. Op. cit. P. 66-69].
11 мая испанский дипломат сообщил Гримальди о полученном императрицей предложении по окончании войны с турками отправить часть российской эскадры из Средиземного моря вокруг мыса Доброй Надежды на Камчатку, а оттуда в Америку. По утверждению автора этого проекта, Россия имела больше оснований претендовать на американские земли, нежели какая-либо иная держава, так как в прошлом они заселялись выходцами из Сибири39 [Badura В. Op. cit. S. 811. Подробнее см.: Chapman Ch. E. Op. cit. P. 224-226].
Под влиянием тревожных вестей из Петербурга в Мадриде возникли сомнения, достаточны ли предпринятые усилия по колонизации Верхней Калифорнии, чтобы сдержать возможный натиск русских. 11 апреля 1773 г. министр по делам Индий Аррьяга поручил вице-королю Новой Испании Букарели-и-Урсуа принять необходимые меры для выяснения границ их продвижения. 25 сентября министр переслал в Мехико копии упомянутых выше донесений Ласи от 19 марта и 11 мая, предписав главе колониальной администрации постараться выяснить, «продвигаются ли русские в тех местах, и сообщить, что там происходит». Правда, 4 месяца спустя в очередном послании вице-королю он заметил, что не придает особого значения российским открытиям и не видит пока оснований волноваться по этому поводу, но считает намечаемые акции целесообразными, поскольку они способствуют распространению власти Испании на новые территории. 15 июня 1774 г., направляя Букарели копию прошлогоднего донесения Ласи от 23 апреля, Аррьяга еще раз напомнил о необходимости внимательно следить за действиями русских на побережье Америки и подробно сообщать обо всем в Мадрид40 [Badura B. Op. cit. S. 809, 811; Chapman Ch. E. Op. cit. P. 227].
Между тем, получив указания правительства, вице-король 18 июля 1773 г. приказал опытному морскому офицеру Хуану Хосе Пересу Эрнандесу составить план разведывательного плавания вдоль побережья Калифорнии в северном направлении, о чем 27 июля доложил Аррьяге. 1 сентября Перес завершил разработку документа, а 24 декабря Букарели подписал секретные инструкции, определявшие задачу экспедиции. На нее возлагалось исследование побережья к северу от Монтерея, по меньшей мере до 60° с. ш., т. е. севернее широты, достигнутой в свое время Берингом, и предписывалось в местах, подходящих для основания поселений, сооружать на берегу крест и осуществлять формальную церемонию вступления во владение данной территорией. Если по пути где-либо будут обнаружены иностранные селения, следует точно установить их координаты и, высадившись севернее, именем короля объявить соответствующий участок побережья принадлежащим испанской короне41 [Chapman Ch. E. Op. cit. P. 228-229].
25 января 1774 г. фрегат «Сантьяго» под командованием Переса отплыл из Сан-Бласа, но лишь в середине июня покинул гавань Монтерея. Продвигаясь на север, он через пять недель достиг примерно 55° с. ш., откуда из-за сильных течений, встречных ветров и сплошных туманов вынужден был повернуть назад. На обратном пути, следуя вдоль западного берега о-ва Ванкувер, Перес 8 августа обнаружил на широте 49°35' вход в узкий залив, отделяющий от Ванкувера лежащий западнее его центральной части небольшой островок. Назвав свое открытие «Якорной стоянкой Сан-Лоренсо»42 [Cook W. Z. Flood Tide of Empire. New Haven; L., 1973. P. 63], мореплаватель продолжал путь на юг и в начале ноября того же года возвратился в Сан-Блас.
26 ноября 1774 г. Букарели доложил в Мадрид, что, хотя Перес не выполнил полностью данное ему поручение, удалось установить отсутствие иностранцев в обследованной им части Калифорнийского побережья. Однако еще до того как это сообщение было получено в испанской столице, оттуда последовал приказ перейти к более решительным действиям. Толчком к нему послужило очередное донесение Ласи от 25 января 1774 г., к которому прилагалась карта, где был показан открытый русскими архипелаг в Тихом океане. Отправляя копии этих документов в Мехико, Аррьяга вновь напомнил вице-королю о необходимости внимательно наблюдать за поведением русских, хотя и оговорился, что считает угрозу с их стороны весьма отдаленной. Но 23 декабря того же года министр передал Букарели указ Карла III, предлагавший, если на побережье Калифорнии будут обнаружены чужеземцы, категорически потребовать их ухода, а в случае отказа удалить силой43 [Chapman Ch. E. Op. cit. P. 235-238, 233, 239-240].
Ко времени получения этого предписания вице-король успел снарядить новую морскую экспедицию. Поставив перед ней в основном ту же задачу, что и перед предыдущей, он приказал проплыть дальше на север - до 65° с. ш., избегая иностранных поселений, если таковые окажутся где-либо. При этом, базируясь на наблюдениях Переса, Букарели был убежден в их отсутствии на расстоянии 20° севернее Монтерея, о чем доложил в Мадрид 26 апреля 1775 г.44 [Ibid. P. 239-240]
Поступивший из Мехико отчет об итогах плавания Переса, вероятно, в какой-то мере успокоил мадридское правительство. 1 июня Аррьяга направил донесение вице-короля вместе с путевым журналом капитана «Сантьяго» на отзыв известному астроному Висенте Досу, несколькими годами раньше побывавшему в Нижней Калифорнии. Хорошо знакомый с описаниями русских открытий в Северной Америке, Дос, отметив давнее стремление России достигнуть испанских владений, констатировал тщетность предпринимавшихся до сих пор попыток и высказал мнение, что пока Испании нечего опасаться45 [Ibid. P. 240-241]. Оптимистический прогноз Доса, должно быть, тоже успокаивающе подействовал на правящие круги. А в начале следующего года мнение ученого подтвердили вести, поступившие из Америки.
16 марта 1775 г. из Сан-Бласа отправились в плавание три судна: уже известный нам фрегат «Сантьяго» (на сей раз им командовал Бруно де Эсета), шхуна «Сонора» (капитан Хуан Франсиско де ла Бодега-и-Куадра) и пакетбот «Сан-Карлос» (под командованием Хуана де Айялы). Новая экспедиция, продолжавшаяся около 8 месяцев, достигла 58° с. ш., так и не встретив русских. В ходе ее мореплаватели высаживались в нескольких пунктах нынешнего Архипелага Александра (о-ва Чичагова, Принца Уэльского), между 55 и 57°, совершая обычную процедуру взятия этих земель во владение испанской монархии46 [Полный отчет об этом плавании вице-король Букарели отослал в Мадрид 26 ноября 1775 г.].
Одновременно происходила колонизация Верхней Калифорнии сухопутными отрядами. Еще в мае 1772 г. комендант крепости Тубак - самой северной в Новой Испании (провинция Сонора) - Хуан Баутиста де Анса представил вице-королю проект похода с целью проложить маршрут к Сан-Диего и Монтерею. В сентябре следующего года это предложение с ведома мадридского правительства было одобрено, и в январе 1774 г. Анса в сопровождении монаха-францисканца Франсиско Гарсеса отправился в путь. Двигаясь на северо-запад, он переправился через реку Колорадо и 22 марта вышел к океану в районе миссии Сан-Габриэль (на месте которой вырос впоследствии Лос-Анджелес), откуда повернул к Монтерею. В мае Анса возвратился в Сонору47 [Descubrimiento de Sonora a Californias en el anfo de 1774 // Noticias у documentos... P. 137-157]. Но уже в ноябре он получил распоряжение доставить в Верхнюю Калифорнию большую группу колонистов и домашний скот. В октябре 1775 г. возглавляемая им экспедиция вторично выступила в дальний поход, прошла уже изведанным ранее маршрутом и далее вдоль побережья до залива Сан-Франциско, после чего к июню следующего года отряд Ансы вернулся в Тубак. А колонисты приступили к освоению территории и в сентябре 1776 г. основали форт, а вслед за тем и миссию Сан-Франциско.
Энергичные и эффективные поиски прохода из Верхней Калифорнии в Новую Мексику предпринял упоминавшийся Франсиско Гарсес, который в 1776 г. пересек пустыню Мохаве и открыл Калифорнийскую долину48 [Diario del viaje del padre Francisco Garces (1775-1776). Mexico, 1968. P. 13-87. Об экспедициях Ансы и Гарсеса см. также: Hague H. The Road to California. Glendale, 1978. P. 58-98].
Если вести из Новой Испании, казалось, не подтверждали наличия реальной угрозы со стороны России, то Ласи не переставал повторять об интересах и действиях русских в северной части Тихого океана. Так, в конце апреля 1775 г. он писал из Москвы о беспокойстве российского правительства в связи с плаванием Переса, о котором в Петербурге узнали из заметки в лейденской газете от 21 марта. 1 мая посланник повторно коснулся этого вопроса. В подтверждение прежней информации о деятельности русских в Америке к его донесению был приложен испанский перевод документа о российской торговле на северо-западном побережье Северной Америки. Там говорилось, в частности, что русскими открыты земли, простирающиеся от севера Калифорнии примерно до 67° с. ш., и сообщалось о создании в 1763 г. купеческой компании для торговли с Камчаткой и вновь открытыми островами, а также для продолжения исследований.
С 1768 no 1773 г. компания якобы снарядила и отправила к западному побережью Северной Америки семь кораблей49 [Barras у de Arag6n F. de las. Los rusos en el noroeste de America // Anales de la Asociacion Espanola para el Progreso de las Ciencias. Madrid, 1956, ano XXI, N 1. P. 116, 124-126].
26 (15) июня 1775 г. Ласи послал в Мадрид копию карты русских открытий в Америке, хранившейся у академика Миллера, с приложением французского перевода составленного академиком пояснительного текста, излагающего предысторию, ход и результаты исследования Алеутского архипелага в 1764-1767 гг. и содержащего описание обнаруженных в тот период островов, а также Камчатки50 [Ibid. P. 117-124]. В октябре 1775 г. Гримальди переправил эти донесения Аррьяге. Выслал ли тот копии вице-королю Букарели, осталось неизвестным, но во всяком случае, как справедливо заметил Чарлз Э. Чапман, с испанской стороны предостережениям Ласи, судя по всему, не придали серьезного значения51 [Chapman Ch. E. Op. cit. P. 247].
Активизации действий Испании на северо-западном побережье Америки наряду с опасениями, вызванными российскими открытиями, способствовало и то обстоятельство, что этот регион привлекал растущее внимание Англии. В связи с подготовкой третьего кругосветного плавания Дж. Кука еще за несколько месяцев до того, как его корабли покинули Плимут, испанская агентура установила, что одна из главных задач нового путешествия знаменитого морехода - посещение северо-западных берегов Америки в поисках северо-западного прохода из Атлантического в Тихий океан52 [Об этом говорилось в указе Карла III от 23 марта 1776 г.]. Учитывая это, Хосе де Гальвес, занявший после смерти X. де Аррьяги пост министра по делам Индий, в мае 1776 г. предписал вице-королю Букарели-и-Урсуа отправить в будущем году экспедицию для закрепления контроля над побережьем, открытым испанцами в первой половине 70-х годов. Уже через несколько дней после отплытия Кука из Плимута Гальвес уведомил об этом Букарели, а 18 октября 1776 г. Карл III распорядился при первой же возможности арестовать Кука и его людей и предать их суду.
Но снаряжение испанских кораблей затянулось, а тем временем мадридское правительство, внимательно следившее за маршрутом Кука, в конце концов все же потеряло его из виду. Когда английский мореплаватель от Гавайских о-вов направился к американским берегам, испанские власти понятия не имели о его местонахождении. Между тем «Резолюшн» и «Дискавери» 29 марта 1778 г. вошли в залив Сан-Лоренсо, впервые обнаруженный почти 4 года назад Пересом. В устье его оказалась удобная бухта, названная Куком «Friendly Harbor» («Дружественная гавань»). Со временем первоначальное испанское обозначение в сочетании с тем, которое употребляли местные жители, превратилось в Сан-Лоренсо де Нутка (у англичан Нутка-зунд).
Продолжая плавание, Кук, как уже отмечалось, достиг мыса Айси-Кейп, а на обратном пути был убит гавайцами.
Лишь за три дня до гибели Кука испанские фрегаты «Принцесса» и «Фаворита» под командованием капитанов Игнасио де Артеаги и Бодеги-и-Куадры после долгих приготовлений отплыли наконец из Сан-Бласа и через пять с половиной месяцев достигли 61° с. ш. Там, на берегу бухты острова Хинчинбрук, у входа в залив Принс-Уильям (русские называли его обычно Чугацким заливом), они 22 июля 1779 г. объявили эту землю испанским владением и соорудили крест53 [Noticias у documentos... P. 159-214]. Это была самая северная точка, достигнутая в Америке испанцами, чьи притязания распространялись впоследствии на территорию до 61°.
Итак, в течение десятилетия граница государственных интересов Испании на Американском континенте переместилась далеко на север - к 61-й параллели. В дальнейшем исследовании этого региона с конца 70-х годов временно возникла пауза в связи с вступлением пиренейской монархии в войну с Англией.
Подводя итог рассматриваемому этапу испанской экспансии в Северо-Западной Америке, следует заметить, что высказываемое нередко в исторической литературе мнение, будто он был обусловлен исключительно «русской угрозой»54 [Мирошевский В. М. Освободительные движения в американских колониях Испании от их завоевания до войны за независимость, 1492-1810 гг. М.; Л., 1946. С. 87-88; Макарова Р. В. Русские на Тихом океане... С. 147; Hernandez Sdnchez-Barba М. La ultima expansion espanola en America. Madrid, 1957. P. 292; Volkl E. Op. cit. S. 48, 70-71; Archer Ch. I. The Transient Presence: A Reappraisal of Spanish Attitudes toward the Northwest Coast in the Eighteenth Century//Western Perspectives 1. Toronto; Montreal, 1974. P. 45; Bartley R. H. Imperial Russia and the Struggle for Latin American Independence, 1808-1828. Austin, 1978. P. 22], вызывает серьезные возражения. Думается, такой точки зрения придерживаются преимущественно историки, не занимавшиеся специально данным вопросом и исходившие, видимо, из поверхностной оценки фактов и чисто логических умозаключений. Поскольку исследованию и колонизации Верхней Калифорнии испанцами предшествовало продвижение русских к Северо-Западу Америки, эти авторы, ориентируясь на хронологическую последовательность событий, склонны рассматривать действия Испании всего лишь как ответную реакцию на российские открытия.
Между тем в действительности дело обстояло вовсе не так просто. Как показано выше, мадридское правительство в ряде случаев не придавало серьезного значения тревожным сигналам из Петербурга, считая опасения своих посланников при дворе Екатерины II преувеличенными. Подобная позиция побудила и колониальную администрацию Новой Испании ставить перед отправляемыми на север экспедициями только исследовательские задачи, особенно когда выяснилось отсутствие русских в этом районе.
Заслуживают внимания красноречивые свидетельства современников. Примечательно, например, что в поденном журнале второго штурмана шхуны «Сонора» (которой командовал в 1775 г. X. Ф. де ла Бодега-и-Куадра) Франсиско Антонио Мореля, опубликованном на английском языке с его замечаниями и предисловием, мы не находим ни единого упоминания о России и русских. Издатель же этой публикации, член Лондонского Королевского общества и член-корреспондент Академий наук в Париже, Мадриде и Петербурге Жуан Жасинту ди Магеллан (Магальяинш) - потомок великого португальского мореплавателя, полагал, будто, несмотря на наличие потенциальной угрозы с российской стороны, на самом деле плавания испанцев середины 70-х годов вдоль берегов Калифорнии были вызваны беспочвенными подозрениями по поводу агрессивных намерений англичан и их попытками найти северо-западный проход55 [Maurelle F. A. Journal of a Voyage in 1775. [L., 1780]. P. 3-57, IV, VIII].
В итоге тщательного анализа дипломатической переписки и иных источников Чарлз Э. Чапман в начале текущего столетия пришел к выводу, что продвижение русских явилось лишь одной из причин испанской колонизации Верхней Калифорнии. Отправка экспедиций на север была задумана, по его словам, еще до того, как донеслись тревожные вести с берегов Невы, хотя он допускает, что это могло ускорить действия испанцев56 [Chapman Ch. E. Op. cit. P. 70, 84, 174, 183, 186, 217]. Развивая и конкретизируя эту мысль, соотечественники Чапмана Джон У. Кахи, Стюарт Р. Томпкинс и Макс Л. Мурхед, Энтони X. Хэлл, испанский историк Энрикета Вила Вилар и др. в числе прочих факторов, стимулировавших экспансию Испании в северной части Тихого океана, помимо активизации усилий англичан, называют стремление к географическому исследованию Калифорнии в свете планов ее дальнейшего освоения, потребность в дополнительных морских базах для промежуточных стоянок манильского галиона, давление на мадридское правительство францисканского ордена, нуждавшегося в территории для развертывания миссионерской деятельности57 [Caughey J. W. Op. cit. P. 141; Tompkins S. R., Moorhead M. L. Russia's Approach to America. Pt II//The British Columbia Historical Quarterly. Victoria, 1949. Vol. 13, N 3/4. P. 254-255; Hull A. H. Op. cit. P. 72, 74-75; Vila Vilar E. Los rusos en America. Sevilla, 1966. P. 65, 92].
Хотя испанские экспедиции осуществлялись тайно и их результаты не подлежали огласке, кое-что все же проникло в печать. Так, открытия экспедиции Гаспара де Портолы нашли отражение в путевых записках ее участника Мигеля Костансо58 [По мнению большинства специалистов, эти записки, завершенные в Мехико 24 октября 1770 г., были тогда же опубликованы, однако власти распорядились уничтожить весь тираж, опасаясь разглашения сведений об испанских владениях в Америке (см.: The Costanso Narrative of the Portola Expedition. Newhall (Calif), 1970. P. 15-16). Практически сочинение Костансо стало известно в основном благодаря английскому переводу с испанской рукописи (An Historical Journal of the Expeditions by Sea and Land to the North of California, in 1768, 1769 and 1770. L., 1790). Оригинальный текст документа издан под названием: The Narrative of the Portola Exspedition of 1769-1770 by Miguel Costanso//Publications of the Academy of Pacific Coast History. Berkeley (Calif), 1910. Vol. 1, N 4. P. 6-69] и на составленной им карте, изданной в Мадриде в 1771 г. Она включала п-ов Калифорнию, Калифорнийский залив и побережье Северной Америки от 43 до 20°24' с. ш. Краткие сообщения о плавании Переса появились в Лейдене (1775) и Лондоне (1776), а в 1780 г. увидел свет бортовой журнал Ф. А. Мореля.
Все эти данные стали известны и в России. Но еще раньше до Петербурга по дипломатическим каналам дошла важная информация - в конце января 1774 г. из Кадиса поступило донесение Бранденбурга о подготовке к дальнему рейсу 36-пушечного фрегата под командованием знатока Тихого океана Хуана де Лангара. Вероятно, сообщал консул, корабль направится к берегам Перу, а затем будут вестись исследования вдоль побережья Калифорнии. Две недели спустя С. С. Зиновьев доложил о том же, добавив, что «повелено оному капитану продолжать путь свой по Калифорнским берегам, сколь далеко возможно будет, стараться всеми силами искать проход к Камчатке, также где возможно выходить на берег для открытия новых земель. Есть ли все сии слухи справедливы, - замечал он,- то сыскание толь важного прохода как для них, так и для России полезен быть может»59 [АВПР. Ф. СРИсп. Оп. 58. Д. 600. Л. 11; Д. 351. Л. 4 об-5].
В апреле 1775 г. Зиновьев отослал в Петербург французский перевод двух писем из Новой Испании, оказавшихся в распоряжении Бранденбурга. В одном из них говорилось о прибытии в Сан-Блас фрегата «Сантьяго», дошедшего до 55-й параллели, в другом - о предстоящем отплытии из этого порта следующей экспедиции (Эсеты-Бодеги-и-Куадры) на север. Не прошло и года, как последовало донесение из Мадрида, что «экспедиция для изобретения новых в Северной Калифорнии земель продолжается с успехом. По последним известиям вицероя мексиканского (под ведомством которого сие производится) уведомляет, что дошли с лишком до 58 градуса». В мае 1776 г. посланник, сообщая о возвращении экспедиционных судов, констатировал, что, как явствует из бортовых журналов, участники плавания «землями от порта Монтерей до 58 градуса высоты именем короля Гишпанского овладели, с соглашением тамошних жителей»60 [Там же. Д. 358. Л. 94-95; Д. 362. Л. 35, 69].
В 1777 г. Зиновьев прислал в Коллегию иностранных дел упомянутые выше карту и рукописную копию описания «последнего путешествия в Калифорнию», где нашли отражение итоги сухопутной и морской экспедиций 1769-1770 гг. Вслед за выходом из печати журнала Мореля Магеллан немедленно отправил его с дарственной надписью Петербургской Академии наук. На основе этой публикации академик П. С. Паллас со ссылкой на английские источники уже в 1781 г. издал предварительный обзор плавания Эсеты-Бодеги-и-Куадры, а в 1782 г. - немецкий перевод самого журнала61 [Там же. Д. 368. Л. 30, 32, 33-69; NNB. Bd. 1. S. 269-272; Bd. 3. (1782). S. 198-273]. Как только в Лондоне вышло трехтомное описание третьего кругосветного путешествия Дж. Кука, находившийся в британской столице по поручению Российской Академии наук профессор А. И. Лексель сразу же отослал эти книги в Петербург62 [Cook J., King J. Op. cit. На генеральной карте России, изданной в 1786 г. Академией наук, открытия Кука были учтены].
далее |