|
Образование Российско-американской компании подвело итог
многочисленным коммерческим экспедициям на Тихом океане, а также
открыло новую страницу в истории русских заморских колоний. Вместе с
тем многие стороны активности торгово-промысловых товариществ нашли
свое продолжение и в судьбе монопольной организации, имевшей в своем
распоряжении огромные территории в Северной Америке. В ходе ее
образования произошло слияние одних компаний и уход с рынка других,
при этом многие элементы структуры и механизма промысловых
объединений были успешно интегрированы в одно целое и оставались
практически неизменными на всем протяжении существования РАК.
Думается, что для того чтобы разобраться во всех перипетиях ее
создания и дальнейшей истории, необходимо изучить
финансово-хозяйственную деятельность купеческих компаний,
занимавшихся меховым промыслом в северной части Тихого океана во
второй половине XVIII века.
С давних пор одним из способов, обеспечивающим большую устойчивость
капиталов и гарантию от разорения, являлись объединения купцов для
торговли, компании, или “складские торги”. Они возникли по причине
нехватки свободных денежных средств, а также вследствие того, что
проведение торговых операций в одиночку было подвержено большому
риску. Общим правилом стало то, что капитал, вложенный в товары и
заключенный в движимом и недвижимом имуществе, значительно
превосходил наличный. Стоит отметить, что уже в 60-х годах XVIII
века отменяются казенные регалии, за исключением винной и частично
соляной продажи. Тогда же были ликвидированы привилегии компаний,
обладавших монополиями на торговлю тем или иным видом товаров.
Образованная в 1760 г. Комиссия о коммерции, должна была выносить
решения по вопросам: “казенным товаром остаться ль в казенном
содержании или в вольной продаже”1.
При составлении инвентариумов (годовых балансов) купцы
руководствовались самыми разными соображениями, что приводило подчас
к путанице при различных расчетах, да и налаженного механизма
проверки финансового состояния компаний во второй половине XVIII
века в России не существовало. Тогда стали публиковаться книги, в
которых рассматривались передовые для того времени методы
бухгалтерскою учета. Но приобщение купечества к ведению торговых
книг происходило с трудом. Многие из них не спешили приобретать
новейшую литературу по коммерции полагаясь на то, что “...мы и без
бухгалтерии торговать и барыши с изъяном различать умеем”.
Осторожное отношение к новшествам торговой науки было характерной
чертой не только русского купечества. В Западной Европе двойная
бухгалтерия была систематически изложена еще в конце XV в., а в XVI
в вышел целый ряд учебников торгового счетоводства, однако ведение
торговых книг входило в обычай весьма медленно.
Не было и единых норм составления контрактов и иных финансовых
документов. Во многом те или иные образцы соглашений между купцами
были выработаны в процессе практической деятельности и могли
свободно быть изменены по той или иной причине. Особенно это
касалось торгово-промысловых компаний, основным объектом которых
была “мягкая рухлядь”, а в ней на первом месте - шкурки “морского
бобра” (морской выдры или калана). Охота на этих животных заставляла
русских промышленников (профессиональных охотников на морского
зверя) и купцов двигаться все дальше и дальше на Восток, в глубь
Сибири, к Охотску и Камчатке.
К 80-м годам XVI в. на пушном рынке определилась довольно сложная
система оценки шкур “морского бобра” на три сорта. Стоимость
зависела от размера, качества выделки, величины и густоты ворса,
однородности окраса. Цена за шкуры могла меняться подчас в десятки
раз, в зависимости от совокупности всех факторов. Столь значительным
колебаниям среди пушнины мог быть подвержен лишь мех соболя. Обычной
практикой стала отдельная продажа хвостов калана.
Партии промышленников, как правило, истребляли всю колонию этих
животных, включая и детенышей (или, как их называли промышленники,
“кошлоков”), шкурки которых продавались, например, на рынке в Москве
по цене 35-40 руб. в зависимости от качества3. Это приближалось к
цене четырех самых лучших шкурок черно-бурой лисы. Не меньше
пятидесяти руб. приходилось выкладывать покупателю за мех самки
калана, да и то если он был не одноцветный, а с палево-белым
оттенком. За однотонную темную пушнину платили больше.
Когда дело касалось меха самцов калана, то здесь цены взлетали до
невероятной высоты. Стоимость одной шкуры третьего сорта не
опускалась ниже ста руб. Если же ворс имел ровный темный оттенок, а
шкура была мягкой и высушенной качественно, эти “бобры” продавались
уже не менее чем за 130-150 руб.
Мех калана первого сорта стал поистине легендарным, не иначе, как
золотым: столь значительной была его стоимость. Пушнина такого
качества в основном использовалась купцами в виде подарков
влиятельным чиновникам в Сибири и С.-Петербурге. Если все же такие
шкуры попадали на рынок, они часто становились “гвоздем” ярмарки.
Это был действительно штучный товар, который купец показывал лишь
внушающим доверие покупателям. За первый сорт, не торгуясь, платили
по 200 руб. за штуку даже в Сибири. В Москве цена доходила до 250 и
300 руб.
Для того чтобы понять, какие это были огромные деньги по тому
времени, приведу два характерных сравнения. Уже во времена расцвета
русских колоний в северной части Тихого океана алеутам, работавшим
на Российско-американскую компанию, платили не более 15 руб. за
серого кита, хотя охота на этого гигантского млекопитающего была в
то время смертельно опасным занятием. За те же 300 руб. можно было
купить порядка 50 шкурок отборных соболей, сто “лучших” шкурок
красной лисы или пять тысяч беличьих4.
Отдельные самцы морской выдры достигали невероятно огромных
размеров, и добыть такое животное, имевшее густой черный мех, -
редкая удача даже в XVIII веке, когда прибрежные воды Русской
Америки были буквально заполнены каланом. Некоторые историки
утверждают, что за такой мех платили трудно поддающуюся для
восприятия здравого смысла сумму в 1000 руб. за шкурку, что было в
деньгах того времени целым состоянием5.
Как соболь заставлял русских людей двигаться в глубь Сибири, так и
“морской бобр” являлся своего рода звездой, манившей в тихоокеанские
просторы6. Отправлявшиеся за пушниной компании не ограничивались
только промыслом морского бобра. Песцы, лисицы, волки, медведи,
соболи также представляли интерес для промышленников, которые в
своем стремлении добыть как можно больше мехов стремились выменять
их у местных жителей. Стоит однако, отметить, что русские
торгово-промысловые компании не обладали монопольным правом на
контакты с коренным населением. Например, начиная с 80-х годов XVIII
века индейцы-тлинкиты продавали меха английским и американским
торговцам, располагая независимым от русских источником снабжения
европейскими товарами7. В то время, когда цены на шкурки “морского
бобра” по темпам роста значительно опережали стоимость мехов,
например, лис и песцов, успех той или иной компании в определенной
мере обусловливался ориентацией на добычу определенного вида пушнины
самостоятельно или с помощью местного островного или материкового
населения.
Первым человеком, рискнувшим своим капиталом для занятия пушным
промыслом на Алеутских островах, стал сержант команды Охотского
порта Емельян Басов8. Вместе с московским купцом А. Серебренниковым
он построил небольшое судно - шитик “Петр” и в августе 1743 г.
отправился к острову Беринга. После зимовки на этом острове он
возвратился на Камчатку с грузом пушнины из 4000 песцов и 1200
“морских бобров”. В 1745 г. Е. Басов в компании с другим купцом, Н.
Трапезниковым, после года промысла привез мехов на сумму, почти в
два раза превышавшую стоимость предыдущего груза. С этого года
основной упор в морской охоте стал делаться на мех калана, что
заставляло десятки купцов на свой страх и риск сооружать, утлые
суденышки и отправлять их в рискованное плавание.
Риск при огромных затратах на сооружение судна был очень велик.
Помимо того, что навигационный сезон по неспокойному морю
продолжался весьма короткий период, промышленников ждали голод и
нищета в случае непредвиденной зимовки; уцелевшие могли
подвергнуться нападению туземцев. Даже если промысел был успешным,
неопытных мореходов, не знавших фарватера входа в тот же Охотский
порт, подстерегало немало неприятных “сюрпризов” вплоть до крушения
судна. Однако все это не останавливало предприимчивых людей, число
которых с каждым годом увеличивалось. Районами промыслов были
ближние Алеутские и Командорские острова.
В середине XVIII в. купцы сделали первую попытку получить от
правительства права на монопольное использование пушных богатств
островов, лежащих к востоку от Камчатки9. Связана эта попытка с
именем иркутского купца Емельяна Югова. В 1748 г. Сенат специальным
указом предоставил ему исключительное право на меховой промысел. За
это иркутский купец по возвращении должен был заплатить казне не
одну десятую стоимости вывезенных мехов, как делали другие компании,
а треть. В 1750 г. бот “Иоанн” вышел в море. Через четыре года после
всевозможных приключений “Иоанн” вернулся в Охотск, доставив мехов
на сумму более шестидесяти пяти тысяч руб. Однако самому Е. Югову не
посчастливилось пожать плоды своего успеха, - он умер во время
вояжа. До образования Российско-американской компании это был
единственный в XVIII веке случай предоставления монопольных прав
купеческой компании на меховой промысел в северной части Тихого
океана11.
Развитию меховой тихоокеанской торговли способствовал отказ
Екатерины II в начале 60-х годов XVIII в. от политики привилегий и
провозглашение принципа свободной торговли12. В апреле 1764 г.
Екатерина направила специальное распоряжение в Иркутск для
распространения его на Камчатке, в котором поощрялись действия
купцов, занятых в промысле и продаже “мягкой рухляди”. Императрица
освобождала их от государственной службы, прощала им долги царскому
двору. Генерал-губернатору и правительственным чиновникам Сибири и
Дальнего Востока был дан указ “показывать самим делом всякое
возможное им вспоможение, под опасением, если хотя малейшие кому
воспоследуют огорчения и нападки”13.
Таким образом, купцы, стремясь получить прибыль, постепенно
способствовали распространению власти Российской империи на всю
Сибирь и далее на земли в северной части Тихого океана14.
Практика ведения купеческой промысловой деятельности утвердилась к
70-м годам XVIII в. и оставалась неизменной вплоть до его конца.
Сформировалась определенная схема, заключавшая в себе следующие
этапы: подготовка к промыслу, сам промысел, продажа мехов или обмен
на соответствующий товар на рынке. В ходе развития этого прибыльного
дела купцы совершенствовали и изменяли каждый из перечисленных
этапов, но не саму схему - отправлялся ли корабль из Охотска или
Камчатки, один ли купец организовывал вояж или в компании с
кем-либо.
В. Н. Берх и Р. В. Макарова достаточно обстоятельно описали в своих
работах деятельность первых промысловых компаний, поэтому здесь нет
необходимости на этом останавливаться. Между тем представляется
уместным дать общую картину складывавшегося рынка
купеческо-промысловых компаний, который впоследствии стал основой
для образования Российско-американской компании
Организация промысла и сбыта мехов была процессом, который постоянно
совершенствовался и достиг известной вершины в связи с образованием
мощного монопольного объединения15. При создании промысловых
компаний возникали проблемы, которые год от года требовали все более
быстрого и эффективного решения. Это были проблемы как внутреннего,
так и внешнего характера. Что касается внешних, то они заключались в
следующем. Как только купцы решали послать судно за пушниной,
следовало их распоряжение приказчикам найти достаточное количество
промышленников, необходимых для вояжа, и отослать их на место
строительства судна. Приказчикам также вменялось в обязанность
закупать необходимые материалы для строительства судна и
обеспечивать его экипаж всем необходимым16.
Это была непростая задача. Прежде всего потому что канаты, якоря,
железо, одежда, продовольствие - все доставлялись в основном из
Иркутска. При этом купцы могли разориться, еще не пустившись в
плавание, так как доставка этих вещей была далеко не проста - они
могли утонуть при переправе через реки, на них могли напасть
разбойники и т.п. Жалобы на такую доставку грузов в Охотск были
нередки, что часто являлось поводом для расторжения договоренностей
и предъявления претензий17. Путь в тысячу верст из Якутска в Охотск
через стремительные реки и непроходимые леса был как опасным, так и
накладным. Лошадь могла выдержать груз до пяти пудов, а стоимость
транспортировки на одну лошадь составляла 25 руб. зимой и до 35 руб.
летом. Якорь, весивший более 10 пудов, делили на четыре части, что,
в свою очередь, приводило к новым потерям. При плохом соединении
этих частей перед плаванием якорь быстро приходил в негодность во
время “морского вояжа”. Во второй половине XVIII в. купцам для
перевозки грузов требовалось в среднем около 15 тысяч лошадей18.
После прибытия купцов и приказчиков в Охотск снаряжалось судно,
способное принять на борт до 30 промышленников. Его стоимость
достигала 15-20 тысяч руб.19 Таким образом, затраты организаторов
компании при существенном риске были значительными. Не случайно
стоимость товаров, производимых в центре России, была предельно
высокой. В го же время цены на пушнину были ниже, чем, например, в
том же Иркутске.
Следует остановиться и на внутреннем механизме организации
промысловых компаний. До отправления корабля в плавание подписывался
“валовой контракт” - специальное соглашение между купцами,
организующими промысел, промышленниками и работными людьми. Обычно
контракт состоял из двух, а иногда и из трех самостоятельных частей.
Самой важной была часть об условиях договора между основными
вкладчиками создаваемой компании. Речь шла о десятках тысяч руб.; и
от того, насколько тому или иному купцу удавалось обговорить условия
договора, зависело его финансовое положение.
Вторая часть контракта содержала пространное описание общих
обязанностей компаньонов. Третьей частью документа был собственно
договор купцов-компаньонов с промышленниками. Она могла быть
присоединена к контракту, но чаще такой договор заключался отдельно.
В литературе, посвященной истории Российско-американской компании и
русским купеческо-промысловым экспедициям на Тихом океане во второй
половине XVIII века, существуют разные точки зрения на
характеристику двух стержневых понятий, - пай и акция, которые
определяют степень долевого участия финансово-хозяйственной
деятельности компаний. Их не следует смешивать, а тем более
применять для анализа деятельности тортовых компаний XVIII века
такие определения, как “контрольный пакет акций-паев, которые
возникли значительно позже20.
Есть две основные исследовательские позиции, два описания
разновидности пая. Так, П. А. Тихменев полагал, что “паи, или
участки из промысла, были двух родов: валовые и суховые. Валовой пай
имел три подразделения, а именно: 1) принадлежал промышленному
пополам с хозяином (за судно последнего и прочие издержки по
снаряжению его и промышленных); 2) или весь пай принадлежал одному
хозяину, который обязывался состоящему на том пае промышленному
платить ежегодно условную сумму; 3) или весь пай принадлежал одному
промышленному и в таком случае назывался паем, данным на сход.
Суховой пай не принадлежал ни хозяину, ни рабочему и промышленному,
а предоставлялся или в церковь Божию, или мореходу, или правителю
компании за его труд, или назначался, с общего согласия компании
нужнейшим для нее людям, то есть имевшим влияние на ход
предприятия”21.
Описывая валовые контракты, Р. В. Макарова считает, что было три
вида паев. Так называемые валовые паи распределялись среди
компаньонов, каждый из которых обязан был выставить на один пай
работного человека или промышленника. “Суховые” паи, по мнению Р. В.
Макаровой, отличались от “основных” тем, что они не обеспечивались
работными людьми. И, наконец, “паи на сход” продавались лицам, не
участвовавшим в строительстве и снаряжении судна. Данный вид паев
покупался в долг и обычно употреблялся беспрепятственно на общие
расходы компании22.
Опираясь на определение Тихменева, которое представляется наиболее
точным, охарактеризуем пай как “участок из промысла”, выраженный в
пушнине или ее стоимости23. В отличие от акций, купля и особенно
продажа паев после заключения контракта были сильно ограничены.
Действие пая продолжалось в основном в течение одного промыслового
вояжа24. При длительном существовании компании (в представлении
купцов) паи входили в “дебет” активы компании, наравне с судами,
недвижимостью, товарами, свободными денежными суммами и т.д., в то
время как практика акционерного капитала предполагает рассчитывать
стоимость акций в правой стороне бухгалтерского баланса25.
Поясним эго следующим примером. Допустим, накопил купец в Иркутске
30 тысяч руб. и решил, что вполне может рискнуть двадцатью тысячами
и поучаствовать в меховом промысле, в надежде на сверхприбыль. На
эти двадцать тысяч руб., ему необходимо было построить или купить
судно, нанять промышленников, капитана корабля, матросов, пригласить
священника: все плавание могло длиться не один год. После того, как
затраты были определены, купец начинал заниматься наймом
промышленников - профессиональных охотников на морского зверя. К
началу навигационного сезона в крупных портовых городах Севера и
Сибири, где крестьяне могли уходить на промысел, поскольку не были
зависимы от помещика, как в средней части России, их скапливались
многие тысячи. Приказчики купца набирали этих людей по 30-50 человек
на судно.
С этими вольнонаемными промышленниками заключался контракт, который,
как уже говорилось, носил название “валовой”. Все было понятно даже
безграмотным крестьянам, а тогда и просто лихим людям, укрывающимся
на бескрайних сибирских просторах. Купец, приобретающий и
снаряжающий судно, становился хозяином компании. Название судна и
компании чаще всего совпадали.
Хозяин объявлял условия промышленникам, при которых они могли
участвовать в его компании. Мелкие и разорившиеся купцы при наличии
денег также могли купить себе место на судне и участвовать в морской
охоте. Таким образом, они получали или выкупали свой пай и были не
обязаны рассчитываться с организатором компании. Такой пай назывался
“паем на сход”, который принадлежал целиком промышленнику.
Но были и такие, кто в силу разных причин становились должниками
купцу-организатору. Им-то и полагалась заранее оговоренная сумма
денег, а часто платой было просто списание долгов. В этом случае
весь промысел с пая переходил купцу.
Существовал еще один вариант организации компании: купец на свои
деньги кормил и одевал промышленников, а добытый мех делился
поровну. Когда выяснялось, кто и на каких условиях участвуют в
компании, - составлялся контракт. После того, как расписывались паи
промышленников, скрупулезно заносились паи людей, формально не
участвующих в добыче. Известно, что ими могли быть мореход или
шкипер, а также священники Русской Православной церкви. Количество
“суховых” обычно не превышало 5-7% общего числа паев. Большинство
паев в компании было валовыми. Среди них те паи, которые
принадлежали целиком промышленнику или хозяину, были достаточно
редким явлением в 80-90-х годах XVIII в. В основном они встречались
в контрактах 1760-70-х. Указанные паи, как правило, призваны были
поддерживать организаторов компании в финансовом отношении.
Промышленник, внося за участие в плавании заранее оговоренную сумму,
по окончании промысла забирал (если не попадал в долги) всю
причитающуюся ему с пая пушнину. Он определенным образом покупал
себе место на корабле. Если капиталы купцов, организующих компанию,
позволяли не прибегать к изысканию дополнительных финансов, то в
контракте фигурировали лишь валовые паи, обеспеченные пополам с
промышленниками, а также суховые паи, число которых стремились
ограничить.
В условиях контракта не оговаривался предполагаемый меховой промысел
и дележ мехов в зависимости от какой либо конкретной суммы. Штрафные
санкции предусматривались относительно исполнителей (т. е.
промышленников, работных людей и т.п.), но не касались заказчика.
Это оставляло купцам широкое поле для перераспределения денежных
средств за счет маневра денежною содержания суховых паев и паев на
сход, реальной и продажной стоимости валового пая, разницы охотских
и, например, иркутских цен, средств на строительство или
приобретение судна, взятых векселей и иных обязательств.
После заключения валового контракта покупалось или строилось судно,
которое затем отправлялось на промысел. Чем продолжительнее был
вояж, тем больше было надежды на богатую добычу. После возвращения
парусника производился раздел пушнины Многие промышленники вынуждены
были расплачиваться своей долей в промысле за те или иные долги
перед компанией. Но те, кому повезло, даже с одного плавания могли
полностью обеспечить себя на долгие годы. После произведения полного
расчета с промышленниками и выделения средств на суховые паи, купцы
занимались сбытом пушнины. Вплоть до 80-х годов XVIII в. купцы,
организовывавшие компанию, как правило, сами занимались продажей
“мягкой рухляди”, которую везли на сибирские рынки. Продав пушнину,
они покупали какой-то иной товар, который в свою очередь продавали в
Москве, С. -Петербурге или других русских городах. Полученные от
продажи деньги могли быть снова вложены в промысловую компанию, даже
спустя несколько лет.
Но материальное благополучие купцов, в свою очередь, было лишь
видимой стороной их деятельности. На деле, со стороны дворянства и
приказной бюрократии они были столь же подвержены различным
притеснениям, как и находящиеся в распоряжении купцов промышленники
и работные люди. Ни материальный достаток, ни положение бургомистра
городского магистрата или земского старосты не гарантировали купцу
уважение со стороны “благородного сословия”26. Для многих купцов
было характерно неприкрытое стремление любыми путями и способами
получить дворянское достоинство.
Особенно большой размах злоупотреблений совершался чиновниками в
отдаленной Сибири27. В своем большинстве жалобы купцов на
притеснения чиновников оставались без внимания. Купцам приходилось
мириться с тем, что на пути в Охотск, при отправлении судна, а также
при его возвращении с промысла приходилось так или иначе
рассчитываться с местной администрацией. Вопросы об оплате тех или
иных услуг чиновников решались по устной договоренности. Каких-либо
бумаг, подтверждающих злоупотребление властью, местная администрация
старалась не оставлять. Поэтому доказать причастность чиновника к
какому-либо нарушению было очень сложно, а порой и просто
невозможно.
Показательно дело иркутского генерал-губернатора и бригадира Ф. Г.
Немцова (иркутский генерал-губернатор и бригадир, ? - 1788). Против
него были выдвинуты серьезные обвинения, разбирательство которых в
Сенате длилось несколько лет. Дело, занимающее сотни страниц,
исписанных мелким убористым почерком, позволяет представить
обстановку, в которой жило купечество, и объясняет последующие
действия местных властей. Процесс по разбору поступков Ф. Г. Немцова
начался после получения Сенатом весной 1779 г. от Ф. Н. Клички
(?-1786, генерал-майор, губернатор Иркутска. 1778-1783) рапорта и
приложенного к нему экстракта из жалоб купцов.
Исходя из присланных бумаг, получалось, что бригадир Немцов взял у
Г. И. Шелихова “...и по принуждению и по поводу его другими, как
наличной, так и товарами по цене немалой суммы”28. Г. И. Шелихов был
вынужден рассчитываться деньгами и паями с мехового промысла. Кроме
дополнительной оплаты дворецких в размере 1000 руб., Г. И. Шелихова
и его компаньона П. С. Лебедева-Ласточкина ожидали поборы и со
стороны помощника Ф. Г. Немцова. Ф. Н. Кличка в своем рапорте
отметил, что у него имеются жалобы на “бывших при господине Немцове
помощников и общественных разорителей на подпоручика Титова,
лейтенанта Ленякова, прапорщика и сержанта Повалишиных, подпоручика
Тархова и поручика Шемякина в чинимых ими излишних, не указанных
отяготительных денежною и мягкой рухлядью поборах, по укреплении
собственно для себя в работы людей...и других многих народных
отягощениях”29.
Дело дошло до Екатерины II, которая приказала Правительствующему
сенату во всем тщательно разобраться30. Немцов признал лишь вину
комиссара Повалишина, при этом отметил, что он “отдан под стражу за
засечение до смерти Тунгузского князька”31. Что касается сержанта
Повалишина, то Г. И. Шелихова не смутило его дворянское
происхождение, и выяснение отношений закончилось в пользу сержанта.
27 ноября 1779 г. сержант Повалишин обратился с жалобой к Немцову на
рукоприкладство Г. И. Шелихова. Покушение на достоинство дворянина
могло дорого стоить Г. И. Шелихову, однако генерал-губернатор не дал
прошению хода и вспомнил об этом случае лишь в связи с обвинениями в
собственный адрес32. В остальном Немцов отрицал свою причастность к
злоупотреблениям, отмечая, что “по большей части клеветам нет ни
доносителя, ни обидчика”. Интересно мнение Немцова о причинах
появления жалоб в его адрес. Оказывается, у иркутского
генерал-губернатора не сложились отношения с городским прокурором
Бурцовым, который подговорил купцов обратиться с жалобой на Немцова.
По всей видимости, вопрос о взятках появился в результате выяснения
отношений среда местной администрации, которая использовала
некоторых купцов в своекорыстных интересах. Объяснения Немцова
показались Сенату убедительными.
Видя подобную безнаказанность, купцы предпочитали не вступать в
споры с “благородными” чиновниками и всячески старались заручиться
их благосклонностью. Обычным делом были “преподношения” купцов
сибирским властям для принятия того или иного решения и постоянная
готовность оказать ту или иную услугу33. Например, о богатстве И. В.
Якоби (1726-1803, генерал-поручик, генерал-губернатор Иркутской и
Колыванской губернии, 1783-1789) ходили легенды. “Можно себе
представить, какие богатые и редкие подарки несли торговые люди
такому сильному человеку, как наместнику сибирскому, и каким
поклонением окружали балованную дочку. Якоби вывез из Сибири и
редкие китайские материи, и дорогие меха и, наконец, значительную
сумму денег34. По случаю кяхтинского торга в 1780 г. иркутский
генерал-губернатор дал бал35.
Организация постоянных поселений, казалось, сулила большие выгоды.
Морские промыслы стали переводиться на регулярную основу, что
подразумевало непрерывность, а не относительно короткий срок одного
вояжа. К 1781 г. из-за активизации морской охоты на севере Тихого
океана популяции животных сильно сократились: тогда все компании
вместе взятые вывезли мехов на общую сумму едва ли превышавшую
300000 руб.36.
Между тем ошибки многих купцов в организации компаний, а также
появление новых реалий в их деятельности привели к тому, что на
рынке “мягкой рухляди” к 80-м годам XVIII в. активно действовало не
более 10 купеческих компаний: И. JI. Голикова и Г. И. Шелихова,
Пановых, Киселевых, П. С. Лебедева-Ласточкина, Як. Протасова, И. В.
Савельева, И. В. Лапина, Аф. Орехова. Необходимо принять во внимание
и то, что организация промысловых экспедиций и торговля пушниной в
Сибири, этом отдаленном и суровом крае, была по силам лишь наиболее
выносливым, рискованным и предприимчивым людям37. Сведения о
промысловых экспедициях и, прежде всего, о причинах уменьшения
участников торговых операций в литературе довольно противоречивы и
требуют тщательной проверки.
Так, Р. В. Макарова полагает, что к началу 80-х годов XVIII в. на
островах Тихого океана вели свою деятельность всего пять компаний.
По ее мнению, процесс их сокращения происходил из-за тенденции к
концентрации и централизации купеческого капитала при вытеснении
мелких компании более крупными38. В целом это верная, но, пожалуй,
слишком общая причина.
Думается, что для того, чтобы понять успех или неудачу той или иной
компании в северотихоокеанском пушном промысле, необходимо
проследить наиболее типичные черты поведения купцов при организации
промысловых объединений. Представляется, что стоит остановиться на
характеристике двух направлений, которые выделяются в структуре
промысловых компаний. Первое направление связано с деятельностью
купцов, которые организовывали промысел самостоятельно, в одиночку,
второе - с образованием объединений купцов для ведения промысла.
Среди тех, кто самостоятельно и довольно успешно отправлял свои
суда, выделялись купцы Яков Протасов и П. С. Лебедев-Ласточкин.
Тюменский купец Яков Протасов организовал отправление нескольких
судов, которые вернулись с грузом мехов стоимостью более 300 тысяч
руб.39. Деятельность этого купца является одной из наиболее
загадочных страниц в истории развития пушного промысла в северной
части Тихого океана. Его имя лишь эпизодически встречается как в
документах, так и в специальных работах, на основании которых
достаточно сложно сделать определенные выводы о методах и системе
организации им мехового промысла.
Гораздо больше повезло (в смысле документального освещения
промыслово-коммерческой деятельности) якутскому купцу Павлу
Сергеевичу Лебедеву-Ласточкину, чему, вероятно, способствовал
необычный колорит личности этого купца, прошедшего путь от простого
поверенного до одной из крупнейших фигур в меховом промысле.
Некоторые факты биографии Павла Сергеевича нуждаются в определенном
освещении не столько из-за присущей ему манеры ведения дел, сколько
из-за того, что с середины 90-х годов XVIII в. он оказался наиболее
последовательным противником объединения компании. В 1770-е гг.
Лебедев-Ласточкин был приказчиком у коронного поверенного по
питейным сборам московского купца Ивана Григорьевича Савельева,
открывшего в 1773 г. в Иркутске стекольную фабрику. Вместе со своим
сыном поручиком И. И. Савельевым тот владел чугуноплавильным и
железоделательным производством. Савельевы были богатыми и
влиятельными купцами в Иркутске, которые, занимаясь в основном
питейными откупами, принимали участие и в промысловых экспедициях.
II. С. Лебедев-Ласточкин исполнял поручения своего хозяина в
основном в Охотске и на Камчатке. Видя, какие доходы приносит
морской промысел, Павел Сергеевич решил сам принять участие в
выгодном деле, но денег на покупку и снаряжение судна у него явно
хватило. По всей видимости, выход был найден через договоренность с
Магнусом Бемом, премьер-майором и главным командиром Камчатки, об
отправлении разведывательной экспедиции к дальним Курильским
островам и берегам Японии. Существенную поддержку ему оказал
рыльский купец Г. И. Шелихов. Сибирский дворянин И. М. Антипин,
знавший японский язык, также принял участие в экспедиции. Судно
“Николай” постигла неудача на острове Уруп. Тайфун уничтожил
корабль, но люди остались целы. Спасательная экспедиция на паруснике
“Наталья” также завершилась гибелью судна и добытой пушнины.
Отчаянное финансовое положение толкает якутского купца на то, чтобы
одолжить деньги у И. Г. Савельева. Павел Сергеевич уговорил Г. И.
Шелихова в случае “насчета платить Савельеву”, но рыльский купец,
служивший в это время приказчиком у И. Л. Голикова, ничем не смог
помочь своему компаньону40. Когда дело дошло до третейского суда,
Лебедев-Ласточкин доплатил часть денег Савельеву, и спор был решен,
после чего он отравился в С. –Петербург, где предоставил А. А
Вяземскому отчеты о плавании, получившие затем одобрение Екатерины
II41. Якутский купец был награжден золотой медалью с надписью “За
полезные обществу труды”. Указ о награждении вышел 18 апреля 1779
г.42 Спустя несколько месяцев императрица узнала из объяснительных
записок Ф. Г. Немцова о деятельности Лебедева-Ласточкина лишь как о
сугубо корыстной, не отвечающей государственным интересам.
В ответ на жалобу Ф. Н. Клички о получении Немцовым значительной
суммы денег, о которой стало известно Сенату, последний изложил
некоторые подробности экспедиции на дальние Курильские острова,
которые были явно не в пользу Лебедева-Ласточкина. Обвинения в его
адрес были достаточно вескими, и оказали, по всей видимости,
значительное влияние на его дальнейшую деятельность. Из
объяснительной записки Немцова стало известно, что якутский купец
строил всяческие препятствия для участия Антипина в экспедиции.
Правительствующий сенат получил информацию и о притеснениях местного
населения промышленниками компании, но самым серьезным обвинением
было то, что П. С Лебедев Ласточкин в противность законов,
определенных с казенной стороны в вояж людей без ведома его, Бема,
задолжал разным товаром на немалую сумму с тем, чтобы они были в
промысле зверей на полупаях, и имели старание не о казенной, но о
его собственной пользе. По таковым поступкам получено в казну ясака
только 34, а в компанию добытых и выменянных до 80 бобров43. В
дальнейшем И. В. Якоби полностью подтвердил показания Немцова44.
Тем не менее, экспедиция компании П. С. Лебедева-Ласточкина на
Курильские острова, несмотря на гибель судов, имела большое
значение. Она сыграла важную роль в выяснении возможностей
установления торговых отношений с Японией. Отчеты И. М. Антипина и
П. С. Лебедева-Ласточкина помогли русскому правительству отправить в
начале 90-х годов XVIII в. специальную экспедицию во главе с Адамом
Лаксманом45.
Анализируя деятельность П. С. Лебедева-Ласточкина, необходимо
отметить, что с начала 80-х годов он организует одному ему известное
ведение дел. Этот купец умел удивительным образом находить деньги
для отправления все новых и новых промысловых экспедиций, оставаясь
при этом постоянным должником многих купцов и являясь весьма
преуспевающим купцом, объявившим свой капитал по первой купеческой
гильдии. Смысл финансовых операций Павла Сергеевича заключался в
займе и затем продаже своих долгов. Столь сложные финансовые
комбинации были возможны только при его большой предпринимательской
активности, выразившейся, по всей видимости, в организации
промысловых поселений в северной части Тихого океана46. Люди его
компании взаимодействовали с индейскими и эскимосскими племенами
материковой зоны, получая от них меха - в основном наземных
животных47.
Таким образом, в развитии торгово-промысловой деятельности на
крайнем Северо-Западе Америки несомненная заслуга принадлежала
купцам-одиночкам, таким как Яков Протасов и П. С. Лебедев-Ласточкин.
Вторым направлением была совместная деятельность купцов по созданию
промысловых компаний, которая, однако, в свою очередь приобретала
разные организационные формы.
Были такие, кто в силу устоявшейся совместной деловой практики в том
же составе вновь отправляли суда. Например, В. Шилов, И. Лапин и А.
Орехов организовали вместе несколько экспедиций, которые вывезли
мехов более чем на полмиллиона руб.48 Тульский купец Иван Орехов
помогал своему брату, закупая провиант.
Но чаще состав компаньонов не отличался постоянством участников, и
причины тому были различные. Думается, что стоит обратиться к
конкретным примерам и посмотреть, как появлялись те или иные
объединения купцов. Стоит, прежде всего, отметить, что в компаньоны
купцы старались привлекать своих земляков и родственников: поскольку
в валовом контракте не учитывались конкретные обязанности
компаньонов, при выделении средств на закупку провианта, припасов и
снаряжения судов нередко происходил обман.
Так, тотемский купец Федор Холодилов, создав с иркутским купцом
Никифором Трапезниковым промысловую компанию, снарядил судно и
отправил его на остров Беринга. Трижды это судно совершало плавания
к Командорским и ближним Алеутским островам. Итог промыслов и
удачное сотрудничество с Н. Трапезниковым привели Ф. Холодилова к
мысли об отправлении собственных судов. Пригласив своего племянника,
Холодилов более 40 лет занимался пушным промыслом, продолжая при
этом взаимодействовать с Н. Трапезниковым. Только одно судно Н.
Трапезникова “Андреян и Наталья” в 1759 г. привезло мехов на сумму
более чем в 300 тыс. руб.49
Вслед за Холодиловыми начинают свою предпринимательскую деятельность
тотемские купцы братья Григорий и Петр Пановы. Как и Холодилов, они
сначала попробовали себя в компании с другими купцами. В 1758 г.
вместе с Андреем Титовым они вошли в компанию московского купца
Ивана Никифорова, построили и снарядили судно “Иулиан”, мореходом на
котором был назначен посадский Степан Глотов. Промышляли на Лисьих
островах. Экспедиция закончилась в 1759 г. Ее результаты для Пановых
были весьма благоприятными. Промысел оказался удачным. В Охотск было
доставлено 1465 шкур “морского бобра”, более 2500 черных и
черно-бурых лисиц50. Деятельность купцов была замечена. 21 сентября
1764 г. был издан указ Сената, согласно которому компаниям
промышленников, пославшим суда “Иулиан” и “Гавриил” (1759-1761 г.
иркутский купец Иван Бечевин), разрешено было не выделять казенную
десятину, не возвращать взятые ими из казны 6 тыс. руб., выдать им
медали в 10 червонцев с портретом императрицы на одной стороне и
соответствующей надписью на другой и уволить их от гражданских
служб. Кроме данной привилегии, “за собственные лисицы выданы им
деньги по московской цене с наддачею за каждые 100 руб. по 15 руб.,
но впредь черных и черно-бурых лисиц не велено брать в казну, кроме
выделения в казну десятой части51.
Правительственная поддержка воодушевила Пановых: начиная с 1758 г.,
они направили на Командорские, Алеутские острова и к берегам
Северной Америки 11 партий промышленников. Добытая ими за более чем
13-летний срок пушнина оценивалась почти в миллион руб. - громадная
по тем временам сумма денег. Пановы принимали незначительное участие
в компаниях с другими купцами, но основной упор делали на
семейственность. Приказчиков, готовящих суда к отравлению, и
промышленников, участвующих в вояжах, братья Пановы старались
набирать в основном из своих земляков. Слаженность действий помогала
Пановым избегать многих трудностей, с которыми сталкивались
купцы-одиночки.
В этих условиях государственные власти могли поддержать одних купцов
и оказать давление на других. От их позиции подчас зависели не
только многотысячные состояния купцов, но и судьбы людей,
заброшенных в океан в надежде добыть свое “мягкое золото”. В начале
“меховой лихорадки” активное взаимодействие купцов-промышленников,
купцов-перекупщиков при поддержке их государственной властью было
желательным, но не являлось необходимым. Как правило, организатор
компании сам, или через своих приказчиков, снаряжал суда в плавание,
по их возвращении занимался реализацией мехов на рынке, а с
открытием китайской торговли направлялся в Кяхту для того, чтобы там
обменять пушнину на китайские товары, которые затем реализовывались
им на российских ярмарках. В итоге тот или иной купец подсчитывал
необходимые барыши для того, чтобы снова повторить эту цепочку,
спустя подчас долгие годы.
Случаи образования компании на длительный срок единичны, купцы в
основном участвовали в промысле во время одного вояжа, после
которого происходил полный расчет, и компания прекращала свое
существование. Стоит еще раз отметить, что за каждой компанией
стояли конкретные купцы, которые надеялись на получение наибольшей
прибыли в результате конкретного же вояжа, а о следующем промысловом
сезоне задумывались лишь после успешной реализации пушнины.
В 1780-е годы положение меняется. Становятся необходимыми регулярный
промысел, постоянный и надежный сбыт “мягкой рухляди” и очень
быстрый оборот денежных средств. Остаются купцы, обладавшие
значительными финансовыми возможностями, чутко реагировавшие на
изменяющиеся условия и сочетавшие различные методы участия в
промысловых компаниях, а также рассматривавшие меховой промысел как
возможность освоения новых земель при непосредственной поддержке
чиновников самого разного уровня и положения.
В последней четверти XVIII века купцов, которые впервые решали
испытать судьбу в пушном промысле, как правило, ждала неудача. Так,
судно купцов Журавлева и Криворотова потерпело крушение. Камчатский
купец Козицин, промышлявший длительное время у Командорских
островов, не сумел приобрести капитала. Многие пионеры промысловых
компаний в своем большинстве возвращались на родину. Их сыновья уже
не рисковали отправляться в Сибирь и принимать участие в промысловых
компаниях, стоимость долевого участия в которых увеличивалась каждый
год52. Немалые затраты при возрастающем риске дальних плаваний,
временное закрытие пушного рынка в Кяхте стали для многих купцов
причинами изменения их деятельности. Так, Яков Протасов в начале
90-х годов продал судно “Зосим и Савватий” купцам Киселевым. Пановы
же после у спешного завершения плавания в 1793 году уступили судно
“Георгий” П. С. Лебедеву-Ласточкину. “Около 1795 года осталось
только три компании: Шелиховская, Киселевская и Лебедевская”, -
полагает В. Н. Берх53. По мнению этого исследователя, уменьшение
количества компании связано с тем, что русские охотники на морского
зверя в ходе промысла у берегов Северной Америки встретили
враждебное отношение аборигенов, которые все менее охотно стали
продавать пушнину, “и надобно было ездить за оною по разным, весьма
отдаленным жилищам”54.
Характерно то, что все оставшиеся компании были постоянно
действовавшие. Район промысла в основном был поделен. Киселевы
предпочитали гряду Алеутских островов, П. С. Лебедев-Ласточкин -
Чугацкую губу, И. Л. Голиков и Г. И. Шелихов при объявлении “своей
территорией” острова Кадьяк сумели охватить промыслово-торговой
деятельностью и другие районы Киселевых и П. С. Лебедева-Ласточкина.
Стоит отметить, что не принимавшие участия в создании промысловых
объединений многие богатые иркутские купцы занимали долгое время
выжидательную позицию, подчас предоставляя крупные кредиты
организаторам компаний. Деятельность компаний была подвержена
немалому риску, и остаться на рынке могли реально только те, кто
сумел выстроить продуманную структуру и увидеть перспективу в
развитии новых идей в основании компании.
Среди тех коммерческих организаций, которые развивали свою
финансово-хозяйственную деятельность на Северо-Западе Америки, явно
выделялась компания Голикова-Шелихова, образованная 17 августа 1781
г. Купцы, создавшие эту компанию, учли изменения в
торгово-промысловой деятельности и объединились не на срок одного
вояжа, как было принято, а на 10 лет, в течение которых
предполагалось добывать пушнину как на уже известных островах, так и
на неисследованных территориях, где планировалось основать
постоянные поселения. Этим компаньоны стремились уменьшить риск
операций по добыче и сбыту пушнины. Им была свойственна
предпринимательская инициатива, упорство в достижении поставленной
цели, умение угадывать перспективу не только собственной компании,
но и всего пушного рынка на Тихоокеанском Севере, развитие которого
оказало значительное влияние на отношение России к этому региону.
Созданная этими компаньонами структура явилась основой для появления
крупной монопольной организации. Голиковы, особенно семья Шелиховых,
стали крупнейшими акционерами РАК.
Таким образом, на рынке купеческих промысловых компаний видна
определенная тенденция и прослеживается несколько этапов. Время от
начала 50-х, вплоть до 80-х годов XVIII века, можно назвать периодом
насыщения рынка при отсутствии ярко выраженной конкурентной борьбы.
Эта пора завершилась слиянием одних компаний и уходом других. В свою
очередь, данный этап закончился, когда после 1795 г. началось
поглощение крупнейшими компаниями своих конкурентов. И, наконец,
весь процесс увенчался привлечением государства, командным запретом
некоторых объединений и появлением единой монопольной акционерной
организации55. Она обладала монопольным правом на
финансово-хозяйственную деятельность на Северо-Западе Америки.
1Полное собрание законов Российской империи (далее ПCЗPИ) в 45 тт.
СПб.. 1830. Т. XV. №11117.
2Почтенный купец или бухгалтерия. М.. 1799 Ч 1. С. 1.
3Г. И. Шелихов В. И. Шелихову. 4 декабря 1789 г. // OHS Microfilm
47. Reel 6.
4Г. И. Шелихов В. И. Шелихову. 4 декабря 1789 г. // OHS Microfilm
47. Reel 6.
5Galbraith J. S. The Hudson's Bay Company as an Imperial Factor,
1821-1869. University of California, Octogon Books, New York. N. Y.
1977. P. 114
6Gibson J. Russian Expansion in Siberia and America // The
Geographical Review. Vol. 70. № 2. April 1980. P. 128.
7Истомин А. А. Русско-тлинкитские контакты (XVIII-XIX вв.) //
Исторические судьбы американских индейцев. М., 1985. С. 146-147.
8Следует, однако, отметить, что экспедиция Беринга-Чирикова 1741 г.
положила начало освоению богатых ценной пушниной Алеутских островов
и северо-западного побережья Америки. См.: Болховитинов Н.Н. Россия
открывает Америку. 1732-1799. М.. 1993. С. 174.
9Макарова Р. В. Указ. соч. С. 51-52.
10Имеются различные указания как о сроках “вояжирования” Е. Югова и
стоимости ввезенных мехов, так и о месте гибели Е. Югова (на о-ве
Беринга или на Командорских островах). См.: Макарова Р. В. Указ.
соч. С. 51- 52; Wheeler М. Op. cit. Р. 11-12.
11Ibid. Р. 12.
12ПСЗРИ. Т. XVI. №11630
13К истории Российско-американской компании. Сб. документов. С. 15-
16.
14Макарова Р. В. Указ. соч. С. 99.
15Некоторые исследователи не усматривают процесса по
совершенствованию организации мехового промысла и приходят к
заключению, что к моменту своего образования Российско-американская
компания была уже устаревшим институтом. См.: Макарова Р. В. Указ.
соч. С. 9, 100-107. Подробнее о полемике с Р. В. Макаровой см.:
Федорова С. Г. Указ. соч. С. 121-123; Мирзоев В. (Рец. на кн.:) Р.
В. Макарова. Русские на Тихом океане во второй половине XVIII в. //
История СССР. 1969. № 4. С. 171-172.
16Берх В. Н. Указ. соч. С. 19.
17РО. С. 363-364.
18Веселаго Ф. Ф. Краткая история русского флота. Т. I-II. СПб..
1895. Т. I.C. 290.
19Р. В. Макарова полагает, что стоимость промысловых судов
составляла 6-10 тыс. руб. Представляется, однако, что столько могла
стоить лишь транспортировка из Иркутска в Охотск грузов и иных
припасов на судно Для команды судна, приблизительно в 30 человек.
См.: Макарова Р. В. Указ. соч. С. 107.
20Ситников JI. С. Указ. соч. С. 47-48.
21Тихменев II. А. Указ. соч. Ч. I. С. 7.
22Макарова Р. В. Указ. соч. С. 100-105.
23Окунь С. Б. Возникновение Российско-американской компании.//
Исторический сборник. М.-Л., 1936. Т. 5. С. 258. Контракт о продаже
паев И. Л. Голиковым Я. А. Шмиту 13 марта 1790 г. // АВПРИ. Ф. РАК.
Д. 71. Л.1; Валовой контракт Г. И. Шелихова с промышленниками. 14
августа 1790 г. //АВПРИ. Ф. РАК. Д. 123. Л. 309-310.
24Макарова Р. В. Указ. соч. С. 164-181.
25Кулишер И. М. История экономического быта Западной Европы. Т. 1-2.
М.-Л.. 1931. Т. 2. С. 254-266.
26Козлова Н. II. Купцы в структуре государственного управления
России XVIII в. // Вестник МГУ. Сер. 8. История. 1994. № 6. С. 13.
27Разгон В. И. Указ. соч. С. 11-12.
28Рапорт иркутского генерал-губернатора Ф. Н. Клички в
Правительствующий сенат 1 марта 1799 // РГАДА. Ф. 24. On. 1. Д. 56.
Л. 70-70 об.
29Там же. Л. 68 об.
30Указ Екатерины II Правительствующему сенату, 14 августа 1779 г. //
Там же. Л. 99.
31Объяснения Немцова в Сенате 8 октября 1779 г. // Там же. Л. 216.
32Там же. Л. 207 об. -208.
33Г. И. Шелихова - Ф. П. Щегорину, 10 сентября 1793 г. // АВПРИ. Ф.
РАК. Д. 102. JI. 2-3.
34Воспоминания Полины Анненковой. М., 1932. С. 87.
35Иркутская летопись. Иркутск, 1911. С. 111.
36Для сравнения: в 1779 г. лишь одно судно Афанасия Орехова привезло
“мягкой рухляди” почти на такую же сумму. См.: Макарова Р. В. Указ.
соч. С. 185.
37Разгон В. Н. Менталитет сибирского купечества в XVIII - первой
половине XIX в. // Предпринимательство в Сибири. Материалы научной
конференции. Барнаул, 7-9 сентября 1993 г. Барнаул, 1994. С. 12.
38Макарова Р. В. Указ. соч. С. 115-116.
39Р. В. Макарова не упоминает в своей таблице этого купца, заслуги
которого отмечались В. Н. Берхом. См.: Макарова Р. В. Указ. соч. С.
182-188; Берх В. Н. Указ. соч. С. 115.
40РГАДА. ф. 24. Оп. 1. Д. 56. Л. 208.
41Алексеев A. И. Освоение русскими людьми Дальнего Востока и Русской
Америки. М.. 1982. С. 70.
42РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 2539. Л. 193.
43Записка бригадира Немцова об отправлении экспедиций на Курильские
острова. 5 декабря 1779 г. // РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 2539. Л. 13-14
44II. В. Якоби - Правительствующему сенату. 30 сентября 1785 г. //
РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 2539. JI. 495-497.
45Макарова Р. В. Указ. соч. С. 94-95.
46Окунь С. Б. Российско-американская компания. С. 25.
47Гринев А. В. Некоторые тенденции в отечественной историографии
российской колонизации Аляски. С. 166.
48Цифровые данные о суммах промысла приводятся на основании данных
“Исторического календаря”, В. Н. Берха, Р. В. Макаровой, а также
дополнительной источниковой базы. Подробнее см.:
Российско-американская компания. С. 9-15, 20-23; Берх В. Н. Указ.
соч. Приложения; Макарова Р. В. Указ. соч. С. 182-188.
49Pierce R. Op. cit. Р. 511.
50Соболев И. А. Тотьма. Архангельск. 1987. С. 37-38.
51РО. С 62-63.
52Соболев И. А. Указ. соч. С. 35.41; Батаков Н. М. Великий Устюг.
Вологда. 1976. С. 32-33.
53Берх В. Н. Указ. соч. С. 114.
54Там же. С. 143-144.
55 Здесь речь идет уже об акциях, а не о паях. Это были еще не те
акции, которые свободно могли продаваться на бирже, однако, это уже
стало шагом на пути к предприятию открытого типа, в то время как паи
являются особенностью закрытости компании. О переходном положении
данной компании свидетельствует наличие в ее капитале как акций, так
и паев. Присутствие в рамках одной компании паевой и акционерной
систем способствовало появлению споров между ее участниками.
|