|
В солнечном штате Калифорния мелкими брызгами вкраплены резервации
вымирающих индейских племен. Проходит время - исчезают следы древних
обитателей. Только археологи кропотливо ведут раскопки. Индейцы,
ассимилированные пришельцами, приобщаются к новому образу жизни,
забывают обычаи и язык своих отцов, становятся просто декоративным
фоном для фотоснимков туристов-зевак. Но язык одного их этих
вымирающих племен поразил бы нас. Разве не удивительно за 8500
километров от родной земли услышать в речи калифорнийских индейцев
русские слова! На своем родном языке индейцы предложат вам «молоко»,
«кофей», «чай», положат в «чашку» розовощекие «япалки». И это будет
«чудо без чудес»!
Русские, открыв Берингов пролив, Камчатку и гирлянду Алеутских
островов, первыми из европейцев осели на северо-западных берегах
Нового Света. Русские колонии на Аляске нуждались в продовольствии.
Доставлять его из европейских портов в обход мыса Доброй Надежды
(ведь Суэцкого канала еще не было) оказалось делом нелегким. А между
тем вблизи, южнее неприветливой Аляски, лежали благодатные земли,
где можно было создать житницу для Русской Америки.
С этой целью в конце 1808 года отправились на юг два корабля - «Кодьяк»
и «Святой Николай» под руководством замечательного морехода и
предприимчивого администратора Ивана Александровича Кускова. Бриг
«Святой Николай» южнее пролива Хуана де Фука потерпел крушение.
Часть команды попала в плен к индейцам. В числе их был приказчик по
хозяйственной и счетной части Тимофей Осипович Тараканов. Он провел
в плену 1 год и 8 месяцев, и только в июне 1810 года был выкуплен и
вернулся в столицу Русской Америки - Ново-Архангельск (ныне город
Ситка, Аляска) Зимой от безделья Тараканов мастерил деревянную
посуду – кадушки и бочонки, которые высоко ценились индейцами. Можно
полагать, что для совершенно новых предметов индейцы воспользовались
русскими словами.
Во время плавания Кусков приметил удобные земли севернее залива
Бодего, названного русскими заливом Румянцева, но только в плавание
1811 года, одарив медалями и скромными подарками индейского вождя,
он получил землю для поселения. В 1812 году, в тяжелую для России
годину, Кусков на судне «Чириков» прибыл со всем необходимым для
закладки колонии. В короткий срок была построена крепость 170 сажен
в окружности. Форт был сооружен на возвышенном плато с жилыми домами
и хозяйственными постройками у подножья. Селению дали звучное и
гордое имя Росс. Оно лежало в 30 милях севернее Сан-Франциско в
середине территории индейцев западных Помо.
В колонии обильно родились картофель, репа, редька, салат, капуста,
горох, бобы, дыни и арбузы – репа достигала веса в 13 фунтов, а
редька - часто около пуда, однажды даже в пуд п 13 фунтов. Урожай
картофеля снимали не раз в год. В большом фруктовом саду зеленело
260 фруктовых деревьев. На тучных пастбищах содержались большие
стада. В 1833 году в колонии насчитывалось постоянного населения
около 300 человек, в том числе 50 русских, 88 креолов, 83 алеута и
более 70 индейцев. Для сельскохозяйственных и других работ в
отдельные периоды привлекали еще до 150-200 индейцев, а по данным
некоторых американских авторов, общее число в колонии достигало 800
человек. О размахе морского промысла (осуществляемого алеутами)
можно судить по тому, что в начальный период бывали недели, когда в
районе залива Сан-Франциско с разрешения испанских властей
промышлялось по семь-восемь тысяч морских бобров, мех которых высоко
ценился во всем мире.
У русских колонистов сложились хорошие отношения с местным
населением. Как писал выдающийся мореплаватель Василий Михайлович
Головнин, в 1818 году посетивший колонию Росс, индейцы не признавали
испанских колониальных властей и были в постоянной вражде с ними, а
«русские промышленники по одному и по два ходят стрелять в леса
диких коз, часто ночуют у индейцев и возвращаются, не получив ни
вреда, ни обиды... Индейцы сии отдают своих дочерей в замужество за
русских и алеут, поселившихся у них; и в крепости Росс теперь их
много. Через сие составились не только дружество, но и родственные
связи».
Русские принесли в эти глухие места новую культуру, научили местных
жителей земледелию и животноводству, не известным ранее ремеслам,
ввели в их обиход множество предметов и понятий, что оставило
глубокий, неизгладимый след в языке индейцев Помо.
Связи русских поселенцев с исконными жителями Америки могли стать и
еще крепче. Дело в том, что Фердинанд Петрович Врангель, известный
русский мореплаватель, будучи правителем русских владений в Америке,
убедил республиканские власти Мексики уступить России плодородную
долину, лежавшую южнее Форта Росс, вблизи нынешнего Сан-Франциско.
Это давало возможность обеспечить русские колонии хлебом и другим
продовольствием. Оставалось только признать Мексиканскую республику.
Однако Николай I считал мексиканцев, добившихся независимости,
мятежниками и отверг предложение о признании республики.
Между тем колония Росс приносила убытки. К ней все ближе подступали
поселения американцев. Пришел день, когда ее имущество было продано
за 30000 пиастров немцу по рождению, швейцарцу по происхождению и
американцу по паспорту, одной из наиболее важных и красочных фигур
ранней Калифорнии, предприимчивому и удачливому авантюристу Джону
Суттеру. К 1842 году русские промышленники оставили Форт Росс, но
часть «вольных поселенцев», ушедших с ферм колонии и осевших в
долине реки Сакраменто, осталась.
Коротко остановимся на другом возможном контакте русских с
калифорнийскими индейцами. В 1808 году Василий Берх, моряк и историк
русского флота, обычно хорошо информированный и не склонный к
необоснованному сочинительству, в предисловии к книге Херна и
Мякензия (современная транскрипция - Макензи) о путешествии по
северу Америки к Ледовитому и Тихому океанам писал: «В 1788 году
была прислана от ишпанского двора бумага, которая извещая наше
правительство, что они нашли русских бородатых в Калифорнии, просили
уведомить себя, за чьих подданных их признавать?, Кто может
оспоривать, что ето не потомки тех людей, коих Чириков высадил; ибо
нам известно, что ни одно из русских судов не ходило ниже его к
югу». Действительно, судьба части экипажа, высаженного Чириковым на
берег в 1742 году (правда, значительно севернее калифорнийского
побережья) и не вернувшегося на корабль (15 человек), так и осталась
неразгаданной тайной, но «вряд ли речь могла идти именно о них.
Немало других русских судов пропадало без вести при плаваниях на
Алеуты и к Аляске. Впрочем, никаких подтверждений существования
подобной бумаги от испанского двора, насколько нам известно, не
обнаружено. Нет сведений и о других возможных влияниях русских на
американских туземцев помимо Аляски, где ряд эскимосских племен
сохранили в языке мощный слой русских слов.
Другая информация пришла непосредственно из Калифорнии и независимо
от Берха. Известный русский мореплаватель Отто Коцебу сообщил после
посещения колонии Росс в 1824 году, что «у индейцев существует
древнее предание, согласно которому у здешних берегов однажды
потерпело крушение судно. Спасшиеся с него белые люди поселились в
этой долине и жили в дружбе с индейцами. О том, что стало с ними в
дальнейшем, нет никаких сведений». Далее он пишет об одном племени
из этих мест, «принадлежащем к совершенно иной расе». Коцебу
считает, что оно произошло от смешения местного населения с
потерпевшими крушение. («Новое путешествие вокруг света в 1823-1826
годах»). Когда именно белые люди высадились на индейском берегу,
осталось неизвестным. Может быть, сообщение обоих – Берха и Коцебу,
- свидетельство об одном и том же факте? А американцы по понятным
причинам не заинтересованы в поисках или подтверждении свидетельств
ранних визитов русских на западное побережье Северной Америки. Так
же, как и Коцебу, мы не склонны отвести его информацию к возможно
раннему проникновению русских в Калифорнию и не имеем твердых
оснований связывать ее с сообщением Берха, но мы и не вправе целиком
исключать такую вероятность. В самом деле, не сметены ли следы
пребывания русских вместе со многими индейскими племенами
безжалостным «бульдозером» американской цивилизации?
Форт Росс оставил глубокий след не только в топонимике района (около
20 названий), но и в культуре и языке целого народа. На
географической карте вы найдете «Русскую реку», которую сами
поселенцы называли Славянкой. Здесь вам встретятся «Русские овраги»,
да самое имя Форт Росс до сих пор закреплено за остатками русского
поселения, которое реставрировано и стало мемориальным памятником
калифорнийского прошлого. Видимо, название горы «Святая Елена»
вблизи Форта Росс также реликт русских.
Еще в последней четверти прошлого века американский этнограф С.
Поуэрс в книге «Племена Калифорнии» (1877) впервые отметил, что
индейцы Помо продолжают использовать русские слова: мелуко «молоко»,
иногда слово ружье в форме soosho. Индейцев, проживающих вокруг
Форта Росс, они называют e-rus’si.
Ни наши, ни американские ученые длительное время не интересовались
влиянием русских на язык и культуру индейцев района Форта Росс.
Теперь, через век с четвертью после ликвидации колонии, трудно
восстановить воздействие русских на эволюцию культуры небольшого
индейского племени, испытавшего впоследствии испанское и
северо-американское влияние. Однако язык юго-западных Помо оказался
весьма ценным индикатором и хранителем русского «наследия».
Устойчивость этого влияния, несомненно, объясняется тем, что
заимствованные слова закрепились в языке для тех предметов, первому
знакомству с которыми индейцы Помо были обязаны русским.
'Только в 1957 году служба калифорнийских индейских языков
департамента лингвистики Калифорнийского университета в Беркли
заинтересовалась поиском возможных заимствований из русского у
юго-западных Помо. Летом того же года в результате полевых
исследований было обнаружено не менее 12 таких слов. Однако это
исследование вряд ли было исчерпывающим. Естественно было ожидать,
что слова подвергнутся существенной переработке в соответствии с
грамматическим и звуковым строем языков, весьма далеких от
славянских. Но этого не произошло. Значительно больше искажались
русские слова эскимосами Аляски и даже нашими бурятами, которые
несравненно более длительное время и более тесно общались с
русскими. Петряев в книге «Исследователи и литераторы старого
Забайкалья» (1954), например, привел следующие образцы переделки
бурятами русских слов: шонипеэ - 'пшеница’, ешмээн - 'ячмень’,
кортообко - ‘картофель’ (картошка) гуреэ - ‘огурец’, боожо -
'вожжи’, оглеобо - 'оглобли’, калааса - 'калач’.
Заимствованные русские слова в языке Помо можно разбить на четыре
группы (по три слова в каждой): 1) растительный мир, 2) пища, 3)
посуда и предметы домашнего обихода и 4) разное.
В первую группу мы включаем слова пшеница, горчица, яблоки.
Научившись от русских земледелию, Помо, естественно, получили от них
и название основной зерновой культуры, возделываемой колонистами, -
пшеницы, которое зазвучало не так уж близко - sinitca. Значительной
адаптации подверглось название основного продукта садоводства
колонии - яблока. Помо его сохранили в форме japalka. Тот же переход
б в п замечен и у эскимосов залива Принца Уэльского (по Хаммериху) -
ia:palageg. Более сложной метаморфозе подверглось слово горчица.
Дикая горчица в огромном количестве росла в окрестностях форта Росс
и вероятно местные жители имели для нее свое собственное название до
тех пор, пока не научились использовать этот дар природы в пищевых
целях. Русское название «гибридизировалось» с индейским и стало
звучать как kulucitca. Здесь сказалось действие народной этимологии,
заместившей слог гор туземным словом kulu, означавшим 'лесная’ пли
'дикая’.
Ко второй группе мы относим слова молоко, чай, кофе. Развитие
животноводства в колонии требовало большого количества рабочей силы.
Здесь-то индейцы и узнали вкус нового для них продукта питания; они
использовали русское слово с оканьем - molokko, в то время как
эскимосы восприняли его в иной форме: malakoq (Тунивак), а алеуты
как - muluku. Индейцы Помо научились от русских пить чай и кофе,
использовав без особых изменений соответствующие слова: ca•yu и
kofey (в народной разговорной форме).
Третья группа состоит из слов ложка, чашка и мешок. Ложка вошла в
язык Помо в неизменной форме: logka (на Юконе, Аляска - luskaq).
Фонетические изменения претерпело слово мешок - musik (таким же оно
стало и на Аляске).В слове чашка звук ш перешел в с - caska. Оно
было использовано индейцами для образования составного слова (нового
понятия - шкаф для посуды). Помо не воспользовались русским словом
для этого вида мебели, а назвали его образным выражением - «дом
чашек» - caska•hco, где последний слог на туземном языке означает
'дом’, 'хижина’.
Четвертая группа включает слова чулки, кошка, парус. Можно полагать,
что привычку содержать домашних кошек индейцы заимствовали у
русских, обогатив свой лексикон словом kuska (на Кодьяке это слово
получило форму koshkak, в Бристольском заливе – kug, у алеутов -
ku:ski). По-видимому, у индейцев Помо предмета, подобного чулкам, до
контакта с русскими не было. Так же, как на Кодьяке и в Бристольском
заливе, индейцы Помо опускают звук л получают слово, мало похожее на
русское - cu-ki. Слово парус они произносят точно так же, как мы с
вами, читатель. Почти все племена не использовали парус до контактов
с европейцами, хотя, по-видимому, и раньше видели парусные суда, но
только после встречи с русскими, парус стал близко знаком Помо.
Мы видим, что русские слова, вошедшие в лексикон юго-западных Помо,
охватывают широкий круг предметов из различных областей труда и
быта. Весьма примечательно и то, что ряд слов из языка юго-западных
Помо, имевших непосредственный контакт с русскими, вошел в лексикон
центральных Помо, расположенных значительно севернее. Это слова -
ложка, парус, чай, и, возможно, кофе, если оно не пришло из
испанского. Таким образом, влияние русского языка оказалось
значительно шире зоны непосредственного контакта с русскими. То же
было отмечено Хаммерихом на Аляске. Там русские слова проникли
вместе с предметами на о. Нунивак, где не было русских поселений.
В заключение остается только пожелать, чтобы американские
исследователи попытались выявить влияние русских на хозяйство,
культуру и быт индейцев Помо. Тогда полностью будет очерчена
культурно-историческая роль колонии русских в северной Калифорнии.
С. Р. Варшавский,
действительный член Географического общества СССР.
|