|
В 70-80-е годы, как свидетельствует обширная зарубежная, особенно
американская литература, большое внимание археологов, антропологов и
этнографов привлекает теория развития приморских адаптаций, в
которой последние рассматриваются как часть экологической системы и
особый культурно-экологический тип1. При этом особое внимание
уделяется островным цепям, поскольку они составляют закрытые
экологические системы и, следовательно, особенно удобные ареалы для
рассмотрения взаимосвязи окружающей среды с плотностью населения,
характером заселения, стратегией (т. е. способом) добывания средств
существования и особенностями культуры2. Большое значение имеет
также то, что островные системы интенсивно изучаются био- и
зоогеографами, которые выделяют основные биотические факторы в таких
экосистемах.
Одну из привлекающих внимание исследователей приморских адаптаций
охотников, рыболовов и собирателей, исключительно ориентированных на
ресурсы моря, представляют алеуты - островной народ тихоокеанского
Севера.
В советской исторической науке вопросы адаптации населения
тихоокеанского Севера связываются с проблемой сложения здесь
хозяйственно-культурного типа, представленного приморскими
культурами Северо-Восточной Азии, американской и канадской Арктики н
Субарктики с островными системами3. И советские, и зарубежные ученые
широко используют сейчас экологические исследования для определения
адаптивных функций развития культуры, хотя подходят к проблеме с
различных методологических позиций. Вопросы культурного родства в
этом регионе продолжают быть предметом дискуссии, в которой важная
роль отводится ранней истории алеутов.
О культурных приспособлениях, которые были выработаны алеутами в
процессе освоения окружающей среды, свидетельствуют прежде всего
материалы археологических раскопок; этно-графические и
этноисторические источники говорят о способах добывания жизненных
средств и изготовления орудий и других изделий, а также о культурных
феноменах, касающихся социально-экономических сторон жизни и области
духовной культуры.
С 1970-х годов характерной чертой изучения ранней истории алеутов
стало рассмотрение ее в экологическом и системном планах 4. При этом
одним из главных фокусов внимания археологов становится оценка
биомассы добываемой пищи вместе с сырьем для разных необходимых в
жизни изделий, приспособлений и т. п.5 Важным моментом в
интерпретации археологических материалов явилось и то, что в
указанные годы был произведен общий учет, составлены характеристики
фауны Алеутских островов6, а также проведены углубленные изучения
морских и наземных животных н растений7.
С развертыванием современных исследований, позволяющих количественно
характеризовать функциональные особенности экосистем, прежде всего
цепи питания, через которые осуществляется биологическая
трансформация вещества и энергии, стали использоваться методы
математического моделирования экологических систем; широкое
внедрение математических методов, системного подхода началось и в
изучении экологии человека, в частности этим методом была
исследована экосистема Алеутских островов.
Значение экологических факторов в адаптации населения Алеутских
островов начиная со времен древней Берингии (существовавшего в
позднем плейстоцене сухопутного моста между Азией и Америкой)
подробно освещается в работах В. С. Лафлина на материалах наиболее
интересных и фундаментально обследованных археологических стоянок на
Алеутских островах - Чалука н Анангула, а также по этнографическим
данным8.
Многослойная стоянка Чалука на берегу Никольского залива о-ва Умнак
(восточные Алеутские острова) является иллюстрацией к древней
истории алеутов начиная с четырехтысячелетней давности и до XII в.
(выше слоев с остатками древних поселений, в с. Никольском, и поныне
живут алеуты). У того же залива к северо-западу от стоянки Чалука
находится небольшой островок Анангула, отделенный от о-ва Умнак
узким и мелководным проливом. О-в Анангула во времена
Берингоморского моста был северо-западным продолжением о-ва Умнак и
береговым мысом моста. Здесь расположена самая ранняя на Алеутских
островах стоянка древнего человека, максимальный возраст которой
8700 лет. Открытие и исследование этой стоянки позволили отодвинуть
начало приморской адаптации алеутов на островах к 8 тыс. - 10 тыс.
лет давности.
Таким образом, зарегистрированная продолжительность человеческого
заселения вокруг Никольского залива, по утверждению В. С. Лафлина,
указывает на стабильность как экосистемы, таки обитания здесь
алеутов в качестве ее существенного компонента. Это объясняется
благоприятными экологическими условиями. Южный конец о-ва Умнак
очерчивается глубоким проливом Самалга (отмечавшим в древности конец
юго-западного протяжения Берингии). Он расположен в регионе, который
обладает одним высоких в мировом океане процентов концентрации
питательных веществ. Это связано с поднимающимися здесь
глубоководными течениями из Тихого океана в Берингово море.
Вынесенные с придонных горизонтов (где их особенно много) в
поверхностные освещаемые солнцем слои питательные вещества
становятся доступными для разнообразных жизненных форм, начиная с
микроскопических. Громадное фаунное богатство морских вод
проявляется в изобилии рыб, птиц, морских млекопитающих (котиков,
сивучей, морских выдр, тюленей, китов) и беспозвоночных. Пролив
Самалга служил как бы экологическим магнитом, привлекавшим население
о-ва Умнак.
По краю Берингоморской платформы распространялись два главных
приморских типа хозяйственно-культурной адаптации населения:
берингоморские арктические охотники на морских животных на льду, и
алеуты - морские охотники и собиратели более южной зоны Берингоморья,
свободной ото льда.
Ко времени открытия русскими Алеутских островов здесь проживало 16
тыс. человек постоянного оседлого населения (от самого западного
п-ова Атту до алеутских селений на юго-западной оконечности п-ова
Аляска). Алеуты имели свой особый расовый тип, язык, культуру.
Примечательными достижениями их культуры были совершенные в своем
роде кожаные лодки, искусство морской охоты и навигации,
изобразительное искусство, традиционная медицина. Большая
численность населения и сложная культура, по заключению Лафлина,
были результатом того, что алеуты тщательно подбирали ключи к
окружающей среде: «Они - классический пример человека в экосистеме,
и их популяционная структура демонстрирует использование ресурсов,
способствующее процветанию населения»9. По мнению Лафлина, плотность
населения по всей цепи постоянна (3,2 человека на квадрат обитания в
1 милю) и связана с морским собирательством: разновидность и
количество собираемой пищи и число потребителей составляют главные
факторы в этом унифицированном эксплуатационном аспекте экосистемы.
Возможность добывать круглый год морских животных, птиц, рыб и
беспозвоночных (особенно морских ежей и осьминогов) подтверждается
зоологическими исследованиями10 и материалами раскопок
археологических стоянок11. Острова окружены не замерзающим круглый
год морем и имеют многочисленные бухточки, маленькие заливы,
островки, рифы, отмели и проливы, что делало морских животных, дичь,
рыбу и продукты морского собирательства значительно более
доступными. Причем старики, старухи, женщины и дети могли собирать
значительную долю своего пропитания прямо у берега, а не зависеть
исключительно от промыслов мужчин-охотников. Прямой доступ всех
групп населения к пищевым ресурсам - важный ключевой фактор в
адаптации алеутов в этом ареале.
Богатые пищевые ресурсы окружающей среды и всеобщая доступность ко
многим из них оказались в процессе адаптации решающим фактором и в
увеличении продолжительности жизни алеутов, которая была значительно
выше, чем у эскимосов12, - более 60 лет. Диета, физические
тренировки с раннего детства, практика охраны здоровья, медицинские
знания способствовали их долгожительству.
Большинство зарубежных и советских ученых поддерживает концепции о
возникновении приморской адаптации алеутов именно на Алеутских
островах, расходясь во мнениях только по поводу времени ее
появления, родства с другими культурами и особенностей
распространения внутри архипелага. Так, Д. Дюмон полагает, что
прибытие предков алеутов в данный ареал произошло уже после
установления уровня моря, близкого к современному (IV- III
тысячелетия до н. э.), сомневается в принадлежности стоянки Анангула
именно предкам алеутов (относя ее к палеоарктической традиции)13.
Большое внимание в последние годы уделяется вопросу о родстве,
параллельности, или конвергентности возникновения различных
вариантов приморских культур северной части Тихого океана. В целом
на этих вопросах останавливается Р. С. Васильевский, определяя
развитие приморской экономики как адаптивную реакцию на перемены в
экосистеме (в связи с сокращением и даже исчезновением крупных
плейстоценовых животных)14. Современные исследования приморских
культурных адаптаций как части экологической системы ставят эти
проблемы на новую основу. Культуры Алеутских и Курильских островов в
данном аспекте специально рассматриваются А. Маккартни. Он
высказывает мнение, что у обитателей архипелагов в холодных водах
развиваются сходные черты культуры н адаптивные системы, поскольку
они обусловлены сходными геолого-топографическими условиями и
одинаковой окружающей средой. На охотничье-собирательском уровне
климатические и географические факторы, как считает Маккартни, будут
воздействовать через флору и фауну, от которых человек зависит,
заставив его эксплуатировать морские ресурсы для своих жизненных
потребностей. Таким образом он и объясняет сходство культурных
комплексов аборигенов Алеутских и Курильских (представителей
охотской культуры) островов, поскольку эти островные цепи очень
сходны по климату, фауне н флоре, видам каменных ресурсов и другим
характеристикам. Сравнение изделий показывает, утверждает Маккартни,
только общее сходство технологии их изготовления, но не позволяет
обнаружить близких стилистических черт в пропорциях или даже
категориях изделий, т. е. сходная окружающая среда обусловила
сходную культурную адаптацию16. Внутри самого Алеутского архипелага,
по мнению Маккартни, существует культурная гомогенность, вызванная
общей экологической обстановкой на островах, общей ориентированной
на море системой ресурсов, употреблением одних и тех же
биологических видов - при географической изоляции цепи от внешних
культурных влияний, исключая ее восточную окраину. Некоторые
культурные различия внутри цепи островов Маккартни определяет как
результат изоляции групп.
Вопросы предысторпческой культурной экологии и приморских адаптаций
активно исследовал в 70-е годы Д. Р. Джеснер16. Он приводит 10
основных черт, характеризующих культурные адаптации на морском
побережье вообще и у алеутов в частности: 1) большие и разнообразные
ресурсы биомассы; 2) наличие большого числа экологических ниш,
доставляющих пропитание тогда, когда биомасса предпочтительных
ресурсов низка; 3) большая сезонная стабильность окружающей морской
среды; 4) наличие ресурсов мигрирующих биологических видов
(животных, рыб); 5) линейная протяженность береговых поселений для
лучшей эксплуатации ресурсов береговой биомассы, причем
предпочтительны ареалы с защищенными и богатыми пищевыми ресурсами
заливами, с примыкающими речками и озерами, с приливно-отливной
зоной, богатой моллюсками, и проч.; 6) оседлость, которая лучше
способствует морскому собирательству, а при наличии лодок расширяет
территорию поиска ресурсов; 7) сложность технологических средств
промыслов и кооперация в эксплуатации ресурсов, так как рыболовство
и особенно охота на морских животных требуют более сложных орудий, а
также годных для морских плаваний лодок; 8) слабая зависимость
малотрудоспособной части населения от активных членов общины; в
подобных обществах наблюдается большая продолжительность жизни и
отсутствуют такие регулирующие численность населения феномены, как
детоубийство; 9) более высокая плотность населения группы по
сравнению с находящимися в данном биоме или широтной зоне группами;
так, на-пример, эскимосы восточной Арктики со смешанной экономикой
имеют средние величины демографических показателей, а алеуты, как
исключительно приморский народ, - наивысшую плотность населения и
самую большую продолжительность жизни среди северных циркумполярных
обществ17; 10) контроль над определенными территориями с ресурсами,
т. е. их нахождение в собственности у семейных общин и более крупных
объединений.
Интересными представляются выводы Д. Джеснера о различиях западной и
восточной частей Алеутских островов. Опираясь на анализ материалов,
раскопанных в разных частях архипелага стоянок, а также на
биогеографические исследования, он отмечает богатство ресурсами
восточной части островов (в зависимости от вертикальных течений в
проливах между островами, идущих из Тихого океана в Берингово море).
Этим Джеснер объясняет различие в количестве стоянок в восточной и
западной частях архипелага, их размерах, т. е. констатирует большую
плотность населения в восточной части островов, расположенных ближе
к материку. Последнее представляется более убедительным, ибо
соответствует ранним историческим сведениям о том, что восточные
Алеутские острова были заселены гуще, чем западные.
Механизмы приспособления населения к имеющимся ресурсом Д. Джеснер
анализирует через возможность эксплуатировать многие экологические
ниши - там, где они имеются, что приводит к долговременным
постоянным поселениям. В случае меньшего разнообразия ресурсов
поселения представляли собой временные лагеря. Свои выводы он
основывал на изучении фаунных остатков нескольких археологических
стоянок в юго-западной части о-ва Умнак18. Данные показывают, что
дисбаланс между количеством населения и ресурсами разрешался
перемещением селений с целью более интенсивной эксплуатации
прибрежной зоны.
Основой для утверждений Джеснера о биомассе добываемой алеутами пищи
в предысторический период и стратегии собирательства послужили также
материалы и исследования Г. Деннистон19. В своей работе она
анализирует фаунные остатки кухонных куч как важные факторы для
понимания состава пищевых ресурсов, их сезонного чередования,
питательного содержания. Деннистон основывает свои исследования на
материалах раскопок стоянки Ашишик-Пойнт на о-ве Умнак. Ею было
выявлено следующее соотношение употребляемой алеутами пищевой массы
(в частях): 1,0 - морские беспозвоночные; 1,8 - птицы, их яйца; 35,9
- рыба и 51,7 - морские животные. Морские и наземные растения, хотя
и не были определены в остатках кухонных куч, но, вероятно, служили
незначительным источником пищи.
На базе приморских адаптаций могут складываться и более сложные
общества, пишет Джеснер. Неудовлетворительные ресурсы, отсутствие
возможности миграций и проч. могут стимулировать, по его мнению,
инновации, ведущие к развитию таких обществ. Пути к ним он называет
разные: торговля, животноводство, огородничество. Таким образом,
Джеснер с позиций неоэволюционизма трактует вопрос о переходе
общества на новую социально-экономическую формацию - от
присваивающего хозяйства к производящим его типам.
Чисто экологические исследования по алеутской экосистеме были
проведены экологами Д. Хеттом и Р. О’Нейлом20. Авторы исходят из
предпосылки, что алеуты образуют неотъемлемую часть целого -
естественной экологической системы - и не могут быть поняты вне
этого контекста. Алеутскую экосистему они определяют как комплекс
физических и биологических компонентов с продолжающимся переходом,
аккумуляцией и движением материалов и энергии через систему. Техника
анализа построена в этом изучении так, чтобы все компоненты и
взаимодействующие силы алеутской экосистемы могли быть учтены
одновременно. Для этого алеутское население рассматривается как один
из компонентов биогеохимического углеродного цикла.
Хетт и О’Нейл рассматривают три вопроса: зависимость алеутов от
различных компонентов системы (иными словами, установление степени
чувствительности алеутского населения к небольшим изменениям в
других компонентах окружающей среды); наличие присущих системе
свойств, которые делают предпочтительным для алеутов употребление
продуктов морской среды в противоположность наземной; важность для
алеутов стабильности общей системы. Анализ полученных ими данных
показал, что алеуты намного больше связаны с морской экосистемой.
Можно предположить, что они в основном ориентировались на море как
на более надежный источник пищи, не реагирующий на изменения в
окружающей среде, чем на пищу, предоставляемую сушей. Кроме того,
стабильность экосистемы почти не зависела или совсем незначительно
зависела от активности населения.
В выводах авторы подчеркивают, что предложенная модель полностью
подтверждает прежние предположения об ориентации системы
жизнеобеспечения алеутов на море и о сравнительной стабильности
морской экологической системы. Влияние алеутского населения на
поддержание стабильности экосистемы было определено как сравнительно
слабое.
В последние годы рассмотрены также вопросы о роли вулканической
деятельности в морской адаптации алеутов. У. Воркман сравнивает
значение вулканических пеплопадов для внутриматериковых жителей
бассейна р. Юкон, характеризуемого низкой плотностью населения и его
высокой мобильностью, в отличие от алеутов восточных Алеутских
островов, имеющих высокую концентрацию населения, живущего в
постоянных селениях21.
Над территорией Юкона довольно редки пеплопады, но они резко снижают
обеспечение жизненными средствами внутриматериковых обитателей,
вызывая даже падение их численности. Исходя из этого можно было бы
предполагать, как считает Воркман, что восточные алеуты, значительно
чаще испытывавшие извержения вулканов, должны были бы ощущать на
себе губительное их влияние. Но на деле этого не происходило, хотя
вулканическая деятельность являлась причиной бедственных изменений
во флоре и фауне литоральной зоны. Зависимость от морских ресурсов в
этом случае нарушалось. Но жители, судя по ряду археологических
данных и исторических свидетельств, временно меняли места обитания
на более безопасные и иногда на долгий срок, но позже возвращались
обратно.
Согласно исследованиям Л. Т. Блэк, подводная вулканическая
деятельность в ареале Алеутских островов оказывала разрушительный
эффект на береговую биоту и на население, которое зависело от нее22.
В то же время ученые отмечают, что в результате подводного
вулканизма увеличивается питательное содержание ресурсов береговых
зон23. Это можно проиллюстрировать достоверными историческими
свидетельствами относительно возникшего в 1796 г. к северу от о-ва
Умнак нового вулканического острова - Богослова: через несколько лет
здесь обитало огромное стадо сивучей (окружающие воды содержали
богатую пищу для этого немигрирующего вида морских животных), а
скалы, по свидетельству очевидцев, были буквально окутаны огромными
стаями птиц 24.
Представленный в данной статье краткий обзор исследований последних
десятилетий, касающихся алеутов и их экосистемы в связи с проблемой
адаптации, позволяет говорить о большом интересе к вопросу
формирования приморских культур северной части Тихого океана. Можно
заметить, что в настоящее время преобладают выводы о конвергентном
(а не зависимом от культур Старого Света) развитии алеутской
культуры, так же, как и других древних американских культур. В связи
с этим хотелось бы напомнить о некоторых свидетельствах, допускающих
возможность древних этногенетических и этнокультурных связей алеутов
с народами Дальнего Востока, а может быть, с южными островными
системами и с австрало-океанийским миром. Подобные вопросы ставились
ранее, ставятся они и теперь как советскими, так и зарубежными
учеными. В. П. Алексеев говорит о влиянии на соматологические
особенности алеутов каких-то элементов южного происхождения 25. Эта
точка зрения подтверждается и южными аналогиями археологическому
инвентарю Анангулы и Чалуки на тихоокеанском побережье Азиатского
материка с прилегающими островами26.
Анализ этнографических материалов приводит к выводу о длительном
периоде развития культуры алеутов именно в экологических условиях
Алеутских островов, позволяет определить специфику алеутской
культуры в отличие от родственной ей культуры эскимосов, а также
отметить любопытные свидетельства южного происхождения ряда
элементов культуры алеутов 27. Остановимся здесь только на некоторых
чертах, говорящих в пользу последнего предположения.
Единственный вид одежды алеутов - длинная парка из птичьих шкурок
или шкур морских животных, покрой которой (так же как кишечных
камлеек) отличается от эскимосских парок и камлеек, - при отсутствии
поясной одежды (штанов) и обуви кажется привнесенным (и
сохранившимся по традиции) из более южных мест расселения. Тип
алеутской кожаной лодки может быть генетически связан с одним из
вариантов амурской берестяной лодки (с полузакрытой палубой).
Криволинейный орнамент алеутов, состоящий из сочетаний завитков и
спиралей, имеет, очевидно, неслучайное сходство с орнаментом народов
Амура и Дальнего Востока в целом. Интересны в этом плане указания В.
Р. Кабо на возможные связи амурского орнамента с характерным
орнаментальным стилем народов Океании и Австралии28. При этом он
опирается на выводы А. П. Окладникова об особенностях петроглифов
нижнего Амура с преобладающими в них спиральными мотивами:
«Этнографические аналогии петроглифам Амура ведут нас... в южные
моря Тихого океана»29. Очень интересно утверждение Г. Коллинза о
том, что в знаменитых алеутских масках с островов Шумагина вполне
различимо японское культурное влияние30.
Таким образом, современные комплексные исследования проблем экологии
позволяют осветить неизвестные ранее аспекты этногенеза и этнической
истории не только алеутов, но и всей древней «большой тихоокеанской
этнокультурной общности»31.
Примечания
1 Casteel R. W., Quimby G. F. Maritime adaptations of the Pacific.
The Hague, 1975; Prehistoric maritime adaptions of the Circumpolar
zone / Ed. by W. W. Fitzhugh. Chicago, 1975; McCartney A. P.
Maritime adaptations in cold archipelagoes: An analysis of
environment and culture in the Aleutian and other island chains //
Prehistoric maritime adaptations of the Circumpolar zone; Laughlin
W. S. Ecology and populations / Ed. by G. A. Harrison, A. J. Boyce.
Oxford, 1972; Yesner D. R. Maritime hunter-gatherers: ecology and
prehistory // Curr. Anthropol. 1980. V. 21, N 6.
2 McCartney A. P. Maritime adaptations...
3 Васильевский P. С. Вопросы адаптации населения к прибрежным
условиям на тихоокеанском Севере // Соотношение древних культур
Сибири с культурами сопредельных территорий. Новосибирск. 1975; Он
же. Древние культуры тихоокеанского Севера. Новосибирск, 1973;
Арутюнов С. А., Сергеев Д. А. Проблемы этнической истории
Берингоморья. М., 1975; Диков Н. Н. Археологические памятники
Камчатки, Чукотки и Верхней Колымы: Азия на стыке с Америкой в
древности. М., 1977; Он же. Древние культуры Северо-Восточной Азии.
М.. 1979.
4 McCartney А. P. Maritime adaptations...: Idem. Prehistory of the
Aleutian Region // Handbook of North American Indians. Wash., 1984.
V. 5: Arctic; Laughlin W. S. Holocene history of Nikolski bay,
Alaska and Aleut evolution 11 Folk. 1974/1975. Y. 16/17; Laughlin W.
S. Aleuts: Ecosystem, Holocene history and Siberian origin//Science.
1975. V. 189, 4202; Idem. Aleuts: Survivors of the Bering land
bridge. N. Y., 1980; Yesner D. R. Mari-time hunter-gatherers...
5 Yesner D. R.. Aigner J. S. Comparative biomass estimates and
prehistoric cultural ecology of the southwest Umnak region, Aleutian
Islands // Arct. Anthropol. 1976. V. 13.
6 Sekora P. Aleutian Islands national wildlife refuge wiltledness
study report: Mimeo. S. 1., 1973.
7 The environment of Amchitka Island, Alaska /Ed. M. L. Merritt, R.
G. Euller. Wash., 1977.
8 Laughlin W. S. Notes on an Aleutian core and blade industry //
Amer. Antiquity. 1951. V. 17. N 1; Idem. Aleutian Studies:
Introduction // Arct. Anthropol. 1966. V. 3. N 2.
9 Laughlin W. S. Aleuts: Ecosystem... P. 508.
10 Kenyon K. Sea otter in the Eastern Pacific Ocean//US Fish and
Wild Life Serv. N. Amer. Fauna. 1969. N 68.
11 Aigner J. S. Bone tools and decorative motifs from Chaluka, Umnak
Island // Arct. Anthropol. 1966. V. 3, N 2; Laughlin W. S.
Archaeological investigations on Umnak Island, Aleutians // Arct.
Antliropol. 1962. V. 1, N 1.
12 Laughlin W. S. Ecology and population structure... P. 379-392.
13 Dumon D. E. The Eskimos and Aleuts. L., 1977.
14 Васильевский P. С. Вопросы адаптации населения...
15 McCartney A. P. Maritime adaptations on the North Pacific Rim //
Arct. Antliropol. 1974. V. 11, Suppl.; Idem. A proposed western
Aleutian phase in the Near Islands, Alaska // Arct. Antliropol.
1971. V. 8, N 2; Dumon D. E. The Eskimos and Aleuts... P. 77.
16 Yesner D. R. Maritime hunter-gatherers...; Idem. Archaeological
applications of optimal foraging theory: Harvesting strategies of
Aleut hunter-gatherers // Hunter-gatherer foraging behavior/Ed. by
B. Winterhalder, E. Smith. Chicago, 1981.
17 Harper Л. B. Aleut life expectancy and adaptation // Amer. J.
Phys. Anthropol. 1976; V. 44, N 183; Idem. Life expectancy and
population adaptation: The Aleut centenarian approach // The first
Americans: Origins, affinities and adaptations / Ed. by WT S.
Laughlin, A. B. Harper. N. Y.; Stuttgart, 1979.
18 Yesner D. R. Resource diversity and population stability among
hunter-gatherers // West. Canad. J. Anthropol. 1977. N 7; Yesner D.
R., Aigner J. S. Comparative biomass...
19 Denniston G. B. The diet of the ancient inhabitants of the
Ashishik Points an Aleut community // Arct. Anthropol. 1974. V. 11,
N 1.
20 Hett J. М., O’Neill R. V. System analysis of the Aleut ecosystem
// Ibid.
21 Workman W. B. The significance of volcanism in the prehistory of
subarctic north-west North America // Volcanic activity and human
ecology / Ed.by P. Sheets, D. Grayson. N. Y. 1979.
22 Black L. T. Volcanism as a factor in human ecology: The Aleut
case // Ethnohistory. 1981.
23 Buljan M. Deep submarine volcanism and the chemistry of the ocean
// Bull. Volcanol. 1955. V. 17.
21 Зубкова З. H. Алеутские острова. М., 1948. С. 185-201; Вениаминов
И. Записки об островах Уналашкинского отдела. СПб., 1840. Ч. 1. С.
29-39.
25 Алексеев В. П. Алеуты Командорских островов // Традиционные
культуры Северной Сибири и Северной Америки. М., 1981; Алексеев В.
П., Трубникова О. Б. Некоторые проблемы таксонометрии и генеалогии
азиатских монголоидов. Новосибирск, 1984. С. 73-76.
26 Васильевский Р. С. Древние культуры тихоокеанского Севера...;
Окладников А. П., Васильевский Р. С. По Аляске и Алеутским островам.
Новосибирск, 1976.
27 Ляпунова Р. Г. Очерки по этнографии алеутов. Л., 1975.
28 Кабо В. Р. Север Тихого океана: этногенетические проблемы //
Соотношение древних культур Сибири с культурами сопредельных
территорий. Новосибирск. 1975.
29 Окладников А. П. Петроглифы Нижнего Амура. Л., 1971. С. 92, 95-
98,106. 116-121.
30 Collins Н. В. Eskimo art // The Far North. Bloomington, 1974. P.
18.
31 Окладников А. П. Петроглифы Нижнего Амура. С. 121.
|