|
Более века с четвертью Россия владела огромной территорией Аляски и
Алеутскими островами и почти 30 лет (1812-1841) имела постоянные
поселения в Верхней Калифорнии. Эти территории составляли Русскую
Америку. С 1799 г. вплоть до дня продажи Россией Аляски США в 1867
г. этими территориями монопольно управляла и извлекала прибыли от
зверобойного морского и пушного промысла Российско-Американская
компания. До ее возникновения промысел осуществляли многочисленные
разрозненные конкурирующие между собой русские промыслово-купеческие
компании.
В советской исторической литературе социально-экономические аспекты
русского продвижения к востоку от Камчатки во второй половине XVIII
в. были поставлены и частично разрешены Р. В. Макаровой1 и О. М.
Медушевской2. Процесс русской колонизации периода
Российско-Американской компании нашел наиболее полное отражение в
многоплановой монографии С. Б. Окуня3. Акцент на
социально-этническую проблематику Русской Америки в целом был сделан
в монографии, изданной автором этой статьи в 1971 г.4
Из числа зарубежных следует выделить работу «Русская администрация
Аляски и статус аляскинских туземцев», в которой В. Гзовским5 были
собраны и прокомментированы многообразные источники, освещающие
изменения, происходившие в правовом положении русского, креольского
(метисного) и аборигенного населения Русской Америки в XVIII и XIX
вв.
Основными источниками для написания данной главы также послужили
законодательные акты, предоставлявшие Российско-Американской
компании привилегии в течение 70 лет6, два тома, объединившие доклад
Комитета об устройстве Русских Американских колоний, и отчеты двух
ревизоров, обследовавших русские колонии в Америке в 1860-1861 гг.,
- С. А. Костливцева и П. Н. Головина7.
На примере колонизации русскими Сибири XVI- XVIII вв. отчетливо
видно, что социальные группы, начинавшие продвижение на новые земли,
редко составляли основу постоянного оседлого населения. От Урала до
берегов Тихого океана первыми шли промышленные, служилые и торговые
люди. Однако процесс складывания постоянного русского населения
происходил на разных территориях по-разному, в значительной степени
под влиянием природных условий и географических факторов. Так, в
Западной Сибири постоянное русское население складывалось за счет
крестьян-землевладельцев, принесших из Европейской России навыки
обработки земли; на северо-востоке Сибири, где преобладали
беспашенные и малопашенные земли, основой складывавшегося
постоянного русского населения в конечном счете оказались служилые
люди и потомки казаков (так называемые казачьи дети), в меньшей
степени - промышленные люди8.
Продвижение русских на Алеутские острова и северо-западные берега
Америки было естественным продолжением походов русских по просторам
Сибири. Пока промысел был вольным (1743-1799 гг.), среди
промышленных людей преобладали крестьяне с севера Европейской России
и из Сибири, т. е. государственные крепостные крестьяне, обладавшие
в отличие от помещичьих крепостных большей хозяйственной
самостоятельностью и предприимчивостью; из тех же краев приходила
вторая по численности социальная группа - посадские. Подавляющее
число разночинцев, а также все цеховые н казаки приходили из разных
районов Сибири; лишь 5,9% общего числа крестьян - из центральных и
южных районов России и, следовательно, вопреки распространенному в
литературе взгляду, доля участия в вояжах крепостных крестьян,
бежавших от помещиков, и «оброчных» была совсем незначительной 9.
Социальный состав и география районов выхода русских колонистов на
Аляске претерпели существенные изменения с 1799 г. Основную массу
работных и служащих Российско-Американской компании в колониях в
первой четверти XIX в. составляли уже не крестьяне, а мещане
сибирских городов (Томска, Енисейска, Тобольска, Иркутска и др.);
процент крестьянского населения снизился на 14,1 (с 49 до 35%) и
главным районом их выхода стала Сибирь (Томская, Тобольская,
Иркутская губернии), откуда приходило теперь три четверти всех
крестьян. Однако на втором месте после Сибири были опять-таки
северные губернии России и по-прежнему главным образом - Вологодская
губерния. Купеческое сословие среди служащих все еще играло
значительную роль (6,3%). Новой социальной группой были ясашные
(4,9%), а также ямщики (2,8%), для которых районами выхода были
Томская, Тобольская и Якутская губернии. Примечательно, что
крепостные дворовые, оказавшиеся на службе компании, принадлежали не
дворянам, а купцам10.
Лишь отчасти можно согласиться с проф. А. А. Преображенским,
который, пытаясь объяснить причины социально-географической
переориентации, происшедшей в первой четверти XIX в. в составе
русских колонистов на Аляске, высказал предположение, что «известное
влияние на эти перемены оказало возникновение монопольной
Российско-Американской компании, организации более широкой, чем
предшествовавшие ей частные купеческие фирмы. Последние генетически
чаще всего были связаны с Русским Севером, чем определялся и состав
промышленников. Образование Российско-Американской компании,
вероятно, нарушило принцип северного «землячества» предпринимателей
и работников, что и могло привести к указанным переменам»11. Не
умаляя роли в этих переменах появления Российско-Американской
компании, мы все же склонны видеть их суть не столько в нарушении
«генетических связей» этой компании с Русским Севером, сколько в
новых ее задачах промыслово-хозяйственного освоения края. Эти задачи
включали ведение зверобойного морского промысла на основе постоянных
опорных баз в Америке и, следовательно, возведение вдали от
метрополии новых поселений, а также создание там судостроения,
обеспечивающего связь между поселениями и с метрополией. Кроме того,
Российско-Американская компания должна была позаботиться о
контингенте людей, способных обеспечить охрану поселений в первую
очередь от «туземных» жителей, а также от возможных претензий других
европейских держав.
В соответствии с новыми задачами в колонии направлялся иной состав
работных людей, главным образом ремесленники, промысловики-охотники,
матросы, солдаты. В «Постановлении Российско-Американской компании,
по которому должны быть принимаемы в службу ее рабочие люди для
промыслов и прочих исполнений в Американских колониях», утвержденном
главным правлением компании 14 декабря 1820 г., были особо оговорены
для нанимающихся «всякие по способностям каждого из них работы,
должности и обязанности, как то: при строении судов и зданий; при
вырубке лесов; при делании снастей; в разъездах морских как для
ловли зверей, так и по другим предметам; при ловле или запасе рыбы;
в матросах, стрелках, при артиллерии, при караулах по тамошним
постам; при кузнечной и медничной или слесарной работе, словом, при
всяких исправлениях; наипаче же, когда бы колония, или какой
тамошний пост, или корабль, или байдара, или лодка угрожались
нападением от диких, защищать оные с должною русскому храбростью, не
щадя живота своего...» 12
Первоначально предпринятая Г. И. Шелиховым попытка завести на
Северо-Американском материке земледелие и хлебопашество силами
полученных им по указу от 31 декабря 1793 г. сосланных на поселение
в Сибирь хлебопашцев (11 семей в составе 29 человек) и ремесленников
(16 семей в составе 22 человек)13 потерпела поражение: хлебопашество
на 60° с. ш. в то время оказалось невозможным. Новая попытка
Российско-Американской компании получить в 1825 г. крепостных
крестьян для использования их в селении Росс в Верхней Калифорнии
завершилась отказом правительства. Процент крестьянского населения,
способного заниматься сельскохозяйственными работами, сократился
настолько, что к 1855 г. уже некому было провести опыты по
выращиванию овса, ячменя и пшеницы в сельскохозяйственном поселении
Нинильчик в Кенайском заливе (залив Кука). «Если бы поселяне
Нинильчика были из крестьян наших хлеборобных губерний, - писал
служащий Российско-Американской компании Мургин, - то опыты посевов
могли бы быть правильнее, и земля под посев надлежащим образом
обработана. Тогда компании стоило бы только выписать необходимые
орудия для хлебопашества и семена. Но что может сделать горожанин,
оставивший родину лет 30 назад или около того и едва ли видевший
хлебопашество, или тем более креол14, никогда не видевший ни самой
работы, ни употребляемых при ней инструментов»15.
Начавшаяся с 1855 г. на Кенайском полуострове промышленная
разработка каменноугольных пластов вызвала необходимость отправки в
Америку рабочих: с 1857 по 1863 г. туда прибыло 409 человек. Кроме
того, в 1854 г. в связи с осложнением международной обстановки
русское правительство, желая усилить охрану колоний в Америке,
направило через Аянский порт в Ново-Архангельск 100 «нижних чинов»
сибирских линейных батальонов во главе с двумя обер-офицерами.
Отправка с устья Амура еще одной столь же крупной воинской группы -
из 100 рядовых и 4 унтер- и обер-офицеров - состоялась также в 1857
г. и вызвана была на сей раз опасностью повторения выступления
колошей (индейцев-тлинкитов), которые в 1855 г. напали на
Ново-Архангельск. Согласно оговоренным условиям, солдат в колониях
можно было использовать не только для военной охраны, но с их
согласия и для различных компанейских работ. «Вот почему, - писал в
1861 г. ревизовавший на местах деятельность Российско-Американской
компании П. Н. Головин, - почти вся военная команда оставлена в
Ново-Архангельске, судьба которого, по-видимому, вечно строиться и
никогда не выстроиться и где вследствие этого постоянно чувствуется
недостаток в рабочих; затем 11 человек находятся на Кадьяке, также
для компанейских работ, и 13 - в Кенайском заливе, для разработки
каменноугольных копей»16.
За период с 1852 по 1863 г. среднее число русских было наибольшим и
составляло 618 человек. Общая численность русских колонистов в
Америке никогда не была велика: в период деятельности частных
компаний наиболее высокая численность выходцев из России была
достигнута в 1797 г. (около 650 человек); с момента окончательного
оформления Российско-Американской компании минимум составлял 225
человек (1799 г.), достигнутый максимум - 823 человека (1839 г.)17.
В течение почти 70-летнего периода своего существования
Российско-Американская компания, используя предоставленную ей
монополию, строго регулировала приток новых поселенцев в Америку.
Можно согласиться с проф. С. Б. Окунем, что для
Российско-Американской компании, систематически испытывавшей
недостаток в рабочих руках в колониях, было чрезвычайно важно
создать там постоянное русское оседлое население, без чего прочное
освоение края было невозможно. Справедливо и то, что компания
наталкивалась на непреодолимые препятствия в разрешении этого
вопроса, ибо господство крепостнической системы снижало до минимума
количество свободных рук в стране и определяло политику
правительства, препятствовавшего оседанию русского населения в
Америке18. Однако сложность и противоречивость усматриваются в
действиях самой Российско-Американской компании, которая не только
стремилась привлечь рабочие руки в колонии, но и вовремя ограничить
их избыточный приток. Отвечая своим критикам, отстаивавшим принцип
отмены компанейской монополии и беспрепятственного допуска в Америку
вольных поселенцев, главное правление в 1863 г. писало: «Нужны ли
России поселения в местности, столь отдаленной и отрезанной от
метрополии океаном? Малейший политический переворот - и они будут от
нее отделены. Положительно можно сказать, что при всех этих
препятствиях и неудобствах не найдется порядочных людей, которые бы
решились на подобное переселение...»19.
Спор о том, возможно ли привлечь на Аляску вольных поселенцев и что
может послужить основой для создания там прочного массового
заселения, разгорелся в 1860-х годах при обсуждении вопроса о том,
существовать ли дальше Российско-Американской компании, сохранить ли
полностью или в ограниченном виде ее монополию. Комитет по
устройству Русских Американских колоний резко выступил за
ограничение привилегий и за привлечение на Аляску также и других
промышленных деятелей, ибо «средства компании оказались
несоразмерными с обширностью представленных в ее исключительное
пользование промыслов... почти вся деятельность компании
сосредоточена на одном пушном промысле; прочие естественные
богатства края остаются или совершенно не тронутыми, или
разрабатываются в самых ограниченных размерах, едва удовлетворяя
местным потребностям. Рыбные ловли, лесные и горные промыслы
занимают самое незначительное место в компанейском хозяйстве,
предпринимаемые опыты хлебопашества нигде не поддерживаются;
скотоводство и домашнее птицеводство и самое огородничество не
выходят из ничтожного положения. Наконец, и самый пушной промысел с
успехом производится компанией только в островном отделе колоний, в
котором уже он был сосредоточен в первый период ее существования, а
на твердой земле не только не распространяется, но пришел, напротив,
в совершенный упадок»20.
Против идеи вольной массовой колонизации Аляски выступала как сама
Российско-Американская компания, так и такие ее деятели, как горный
инженер (в 1859-1864 гг. главный правитель колоний) И. В. Фуругельм,
капитан-лейтенант Ф. К. Верман и ряд других.
Наиболее обоснованные и, на наш взгляд, справедливые доводы были
представлены И. В. Фуругельмом, который отмечал в качестве
противодействующих колонизации факторов суровость климата Аляски,
изолированное положение местностей, сколько-нибудь пригодных под
поселения, отсутствие путей сообщения, кроме морского, и, наконец,
соседство «незамиренных» коренных жителей. «Водворение всякой
промышленности, - писал И. В. Фуругельм, - должно превозмогать часто
непреодолимые препятствия климатические и происходящие от скудной
природы... довольно трудно предсказать какое-либо преуспеяние в этом
предприятии, и, по всей вероятности, может потребоваться полвека или
более для развития колоний»21. И. В. Фуругельм считал, что в случае
открытия колоний для свободной колонизации и торговли неизбежно
последуют истребление пушных зверей, деморализация и гибель
«туземцев». «Излишне упоминать, - писал он, - что ни один из меховых
торговцев не водворится на жительство в колониях»22. Поскольку
горное производство, требующее много времени и затрат труда, не
могло быть в то время, по мнению И. В. Фуругельма, основой для
колонизации, главный источник для полного обеспечения русского
населения колоний он видел в налаживании в колониях хлебопашества,
опыты которого также не дали положительных результатов. Таким
образом, крайне неблагоприятные для земледелия климатические условия
Аляски не способствовали сложению там значительного по численности
постоянного русского населения23.
Сама компания, в деятельности которой неизменно проявлялись
характерные черты промысловой монополии, главные источники дохода
связывала с эксплуатацией коренного населения: в морском зверобойном
промысле на нее трудились алеуты и кадьякские эскимосы, добычей
«земляного» зверя и посредничеством в обменных операциях с
эскимосами и индейцами на севере занимались главным образом индейцы
танаина и медновцы (группы атапасков), на юге - индейцы тлинкиты.
Первое постоянное достоверно известное поселение было основано
русскими на острове Уналашка предположительно между 1772 и 1775
гг.24 Уналашка стала важным перевалочным пунктом при дальнейшем
продвижении русских на восток: экспедиция Г. И. Шелихова в июле 1784
г. получила там десятидневный отдых и необходимые запасы. Можно
смело сказать, что русские постоянные поселения, основанные в
1784-1796 гг. компанией Г. И. Шелихова - И. И. Голикова на Кадьяке,
Афогнаке и на Американском материке (в Кенайском и Чугатском
заливах), а также поселения, возведенные в 1787-1793 гг. в Кенайском
и Чугатском заливах промысловой компанией якутского купца П. С.
Лебедева-Ласточкина, лишь продолжили на новом этапе уже сложившуюся
у русских традицию промысла морского зверя на основе постоянных
морских баз. С начала 70-х годов XVIII в. по 1867 г. русские создали
на Аляске и в Верхней Калифорнии в общей сложности свыше 60
поселений. Большая часть этих поселений представляла собой
незначительные населенные пункты, где проживало от одного до трех
русских, возглавлявших промысловые артели аборигенов. Такой принцип
расселения, хотя он и был вызван постоянной острой нехваткой русских
поселенцев, объективно приводил к тому, что русские сближались с
аборигенами и это многолетнее общение смягчало жестокость
колонизационной политики Российско-Американской компании.
В XIX в. постоянное русское население в колониях складывалось из
людей, прибывавших туда по контрактам, заключенным с
Российско-Американской компанией. Если с 1799 г. всем отбывавшим в
колонии выдавался «пашпорт» сроком на
семь лет, то в 1821 г. при утверждении привилегий на новый срок
Российско-Американской компании удалось добиться у российского
правительства права продлевать срок пребывания своих работных в
колониях, «если они останутся ей должными по расчетам», и получать
для них новые паспорта без их обязательной личной явки в
присутственные места в России. Утвержденный в 1844 г. новый устав
компании на третье 20-летие подтвердил это право па задержку
промыслового рабочего в колониях до выплаты им долгов, т. е. по
существу до конца его жизни.
В Америку из России направлялся преимущественно мужской состав: это
были люди в расцвете творческих сил, холостые либо оставившие семью
на родине. Из сословия государственных крестьян компания по своему
уставу 1844 г. получила право нанимать на службу по губерниям, где
введена была система рекрутства по жребию, только людей, которым
исполнился 21 год и не подлежащих уже призыву (§ 222). За время
существования Российско-Американской компании русских женщин в
колониях постоянно было в десять раз меньше, чем мужчин. Отправка в
Америку женского населения из России была компании невыгодна и не
вызывалась необходимостью. Русские легко вступали в связи с
аборигенками - чаще всего с алеутками, кадьякскими эскимосками,
калифорнийскими индеанками, реже - с ситхинскими «колошенками» -
тлинкитскими женщинами. Хотя духовенство преследовало «незаконные»
связи, а с 1818 г. и само главное правление Российско-Американской
компании, стремясь к упорядочению поселений, стало более внимательно
следить за соблюдением брачных церковных обрядов, людям «простого
звания» трудно было получить разрешение на брак. Женатый
промышленный становился обузой компании, ибо он уже не питался из
общего котла, а норовил получить стоимость полагающегося ему на год
рациона деньгами. Поэтому компания часто закрывала глаза на
сожительство русских промышленных с аборигенками, особенно в тех
случаях, когда у этих промышленных в России имелись законные семьи,
которым отцы семейства обязаны были посылать вспомоществование.
Встречались семьи, где муж и жена были выходцами из России, и число
таких семей, по-видимому, возросло к 60-м годам XIX в., ибо, как
писал П. Н. Головин, «многие переезжают в колонии со своими
семействами, другие женятся на креолках, а из низшего класса и на
туземках»25. Крайне редки были браки аборигенов с русскими
женщинами.
Сожительства, равно как и браки, учитывались ведомостями, которые
управляющие отделами обязаны были направлять в Ново-Архангельск.
Сохранилась, например, написанная рукой И. А. Кускова «Ведомость
людей, находящихся в селении и крепости Росс русских, кадьяцких и
других племен, мужеска и женска пола» (1 июня 1820 г.)26. Это
поименная перепись всех находившихся в то время в крепости и селении
Росс с указанием национальности и семейных взаимосвязей. Например:
«Василий Грудинин, - при нем женщина кадьяцкая Вера... Сысой
Слободчиков, - при нем женщина кадьяцкая Катерина». Всего в крепости
находилось 273 человека (мужчин - 148,женщин - 71, малолетних детей
- 54).
Из числа мужчин русских было 23, якутов - 3, креолов - 5, кадьякских
эскимосов27, алеутов и аляскинских индейцев 116 (при этом лишь 7
кадьякских эскимосов считались «в службе компании»).
Из 12 женщин, состоявших в сожительстве и браках с русскими,
числилось креолок - 4, кадьякских эскимосок - 2, индеанок «из
окружных мест Росса» - 4, индеанок «бодегинских» - 1, без указания
национальности с русским именем Анисья - 1.
Из числа женщин, живших с креолами, было 3 кадьякских эскимоски,
креолка, лисьевская алеутка и одна индеанка «из окружных мест
Росса».
В числе районов выхода коренных жителей мужского пола28 названы
полуостров Аляска, остров Кадьяк, Кенайский полуостров и др.
(селения - «жила»: Килюдинское, Шашкацкое, Угатское, Чиниацкое,
Рубцовское, Игацкое, Алитацкое, Кашкацкое, Аляскинское, Катмайское,
Чугацкое и др.). Из находившихся с ними в связях 50 женщин -
«побочных жен» - насчитывалось: «из окрестных мест Росса» - 17, «из
реки Славянки» - 10, «бодегинских» - 9, «кадьяцких» - 8, креолка -
1, национальность остальных не указана. Лишь кадьякские женщины и
креолка названы русскими именами и, следовательно, были крещеными.
Таким образом, деятельность Российско-Американской компании,
связанная с необходимостью перемещения значительных групп аборигенов
па большие расстояния и сроки, объективно содействовала смешению
различных племен, нарушению установившихся и созданию новых
родственных связей, нарождению групп метисного населения.
Нередко работные компании, приехав в колонии и женившись па
аборигенках, имея детей, вместо семилетнего срока оставались служить
на большее время, возобновляя свои контракты до тех пор, пока «за
старостью и увечьями» сделаются уже неспособными продолжать службу.
Возвращаться после этого в Россию с семьей, без средств им было уже
не по силам,
и поэтому они оставались в колониях навсегда. Впервые в1806 г.
главное правление компании ходатайствовало у правительства о
разрешении 33 русским промышленным навсегда остаться в Америке.
Однако правительство сочло невыгодным для себя освободить этих людей
от земских и городских повинностей, а также от рекрутской
повинности, которые каждый из служащих и промышленных компании
обязан был выплачивать из своего заработка. Почти три десятилетия
спустя, когда оставшиеся еще в живых просители (и им подобные) -
старики и инвалиды - стали балластом не только для компании, но
потеряли интерес в качестве податных лиц и для государства,
правительство указом от 2 апреля 1835 г. пошло на создание так
называемого «колониального гражданства». Правом на поселение в
колониях разрешено было пользоваться только тем из промышленных
людей, кто провел на компанейской службе в колониях «безукоризненно»
не менее 15 лет. По утвержденному 10 октября 1844 г. уставу
Российско-Американской компании было учреждено особое сословие
«колониальных граждан». Из числа уволенных по старости 80 человек 57
человек с семьями и одиноких остались доживать свой век в колониях,
а 23 пожелали возвратиться в Россию. В 1858 г. сословие колониальных
граждан с семьями насчитывало 240 человек. В 1861 г. их оставалось
всего 94 человека (мужчин 54, женщин 40), из которых 10 проживало в
Ново-Архангельске, 74 - в Кадьякском и 10 - в Атхинском отделах. П.
Н. Головин выбор мест для поселения колониальных граждан считал
неудачным, ибо «острова по климатическим условиям негодны для
земледелия и для какой-либо промышленности, кроме промысла морских
зверей и рыбы, а именно к этим промыслам русские поселенцы и имеют
отвращение»29. «Если же надеялись, - продолжал П. Н. Головин, -
утверждая сословие колониальных граждан, мало-помалу заселить край,
то и эта цель не достигнута; да и как было ожидать, чтобы
престарелые, дряхлые инвалиды содействовали увеличению населения?
Дело другое, если бы, разрешая молодым людям вступать в брак,
отводили им земли в вечное пользование и селили бы их по нескольку
семей вместе... Из подобных людей, конечно, образовалось бы со
временем сословие полезных и предприимчивых поселенцев...»30. Дети
колониальных граждан причислялись к сословию креолов. Колониальные
граждане и их дети не имели никаких обязанностей по отношению к
компании и могли быть приняты на службу не иначе как по собственному
желанию, за определенную плату. Подушные подати, следовавшие с
колониальных граждан по их первоначальному сословному званию (мещан
или крестьян), уплачивались главным правлением компании.
Креолы, число которых в колониях с каждым годом увеличивалось,
естественно должны были служить связующим звеном между русскими и
аборигенами. В 1821 г., когда их насчитывалось приблизительно 300
человек (до 180 мужского идо 120 женского пола), креолы были
выделены в особое сословие и как российские подданные приравнены к
сословию мещан, что позволяло им наравне с русскими продвигаться по
служебной лестнице и достигать офицерских чинов. Креолы не
облагались никакими налогами и были освобождены от государственных
податей и повинностей. Креолы, обучавшиеся в России наукам и
ремеслам на средства компании, обязаны были прослужить ей в колониях
не менее 10 лет; те же креолы, которые обучались на средства
компании в самих колониях, обязаны были прослужить там не менее 15
лет, считая с 17-летнего возраста. По истечении этих сроков креолы
получали право выезда из колоний или могли быть причислены к
сословию колониальных граждан. Креолы, обучавшиеся на счет компании,
были причислены к разряду «обязанных» креолов. Все прочие «вольные»
креолы никаких обязанностей в отношении компании не имели.
«Обязанные» креолы, отслужив свой срок, вместе с потомством
причислялись к разряду «вольных» креолов. Несмотря на возможность
заключать с компанией более выгодные для себя условия найма на
работу, немногие из креолов оставались на компанейской службе,
большая их часть стремилась поселиться на островах, в отведенных им
местах. «Нельзя не заметить, - писал П. Н. Головин, - что срок
обязательной службы для креолов слишком продолжителен. Если за
делаемое добро компания желает справедливого вознаграждения... то
пяти лет обязательной службы было бы слишком достаточно; по
окончании же этого срока от компании зависит предоставить служащим
ей такие выгоды, которые заставили бы их желать остаться на
компанейской службе» 31.
Многие русские путешественники и исследователи отмечали способности
креолов к наукам, искусству и ремеслам. В 1860-х годах половина
компанейских судов ходила под командованием креолов. Из сословия
креолов вышли талантливые исследователи Аляски и Калифорнии, в их
числе - воспитанники Кронштадтского штурманского училища А. И.
Климовский, А. Ф. Кашеваров, П. Ф. Колмаков, П. В. Малахов, а также
З. П. Чиченев, С. И. Лукин и др.
Сословие креолов оказалось промежуточным между русскими и
аборигенами. «Из них образовали особое сословие, не примыкающее ни к
той, ни к другой части колониального населения, - отмечал П. Н.
Головин, - Таким образом, это колониальное население постоянно
разъедается сословными предрассудками... С одной стороны, креол,
чувствуя в себе кровь европейскую, считает себя выше алеута и не
хочет жить и работать с ним заодно: несмотря на все побуждения
колониального начальства, креолы не выезжают и не посылают своих
детей в промысловые партии, лишая себя через то заработков. С другой
стороны, и русские, и сами алеуты помнят доселе еще первоначальное
происхождение креолов от незаконных связей с туземками и на каждом
шагу оказывают им неуважение и даже презрение»32.
По замыслам Российско-Американской компании, сословие креолов должно
было стать «со временем преобладающим над племенем коренных алеутов,
если не совсем заменить его»33. Рост креольского населения в
колониях был быстрый, и численность креолов увеличилась с 553
человек (в 1822 г.) до 1989 человек (в 1863 г.), т. е. в 3,6 раза.
Однако в последние годы своего существования Российско-Американская
компания пришла к диаметрально противоположным выводам: «Замена
алеутского племени креолами едва ли может состояться, - писало
главное правление компании в ответ на замечания ревизора С. А.
Костливцева 1861 г., - ...потому что отцы креолов ни в коем случае
не допустят, чтобы дети их воспитывались на алеутский лад, что было
бы, однако же, необходимо, ежели требовать от них впоследствии
исправления тех работ и занятий, на которые употребляются ныне
алеуты, и к чему ни русские, ни креолы не способны»34.
Из создавшейся ситуации Комитет, обсуждавший положение русских
колоний в Америке, сделал вывод о необходимости приблизить креолов к
русским: «Почти все креолы происходят от русских, - говорилось в
докладе Комитета, - и с некоторых пор число незаконнорожденных между
ними уменьшается: этим происхождением обусловливается их
национальность, и должно стараться всеми мерами обращать их в
настоящих русских, не отделяя от сих последних сословными
преградами»35.
Сословная иерархия в колониях имела свою специфику, отличную от
системы сословий, господствовавшей в метрополии. Верхнюю ступеньку
этой иерархической лестницы занимали русские, делившиеся в свою
очередь на три группы: «почетные» - лица, занимавшие высшие
должности в колониальном управлении, морские и сухопутные
штаб-офицеры, командиры судов; «полупочетные» (рангом пониже) -
вольные штурманы, приказчики и лица, занимавшие второстепенные
должности, казенные матросы и солдаты сибирских линейных батальонов,
«рабочие мужики»; на третьем месте - «колониальные граждане».
Дети креолов оставались креолами, как бы их кровь не перемешивалась:
дети от браков и связей креолов с русскими, а также креолов с
аборигенами пополняли сословие креолов. Однако дети от браков
«колониальных граждан» и креолов получали статус «колониальных
поселенцев» (т. е. не принадлежавших к алеутским поселениям).
«Образование нового класса людей под именем поселенцев, - писал С.
А. Костливцев, - доказывает несостоятельность меры отделения креолов
от «колониальных граждан» в какие-то особые сословия, тогда как все
эти три класса могут быть беспрепятственно соединены в один под
общим названием «колониальных поселенцев». Особые касты повсюду
вредны, а тем более в этом отдаленном крае; нужно стараться здешнее
народонаселение слить по возможности в одно целое, изгладив из
памяти воспоминания о различии племен, из которого оно
составилось»36.
Хотя с момента окончательного оформления Российско-Американской
компании в 1799 г. под ее управлением оказались огромные территории
с населением, находившимся на уровне первобытнообщинного строя,
этому населению в первично дарованных «Привилегиях» не было уделено
ни одной строки. В 1821 г. населявшие Аляску аборигенные племена,
«управляемые компаниею», были отнесены к особому сословию
«островитян», которое было признано «наравне с другими российскими
подданными». К «островитянам» принадлежали курильцы, алеуты (в их
числе кадьякские эскимосы), а также племена, жившие по берегам
Кенайского полуострова, - кенайцы и чугачи. Островитяне были
освобождены с 1779 г. от уплаты ясака и от других повинностей.
Однако взамен этого они обязаны были служить компании для ловли
морских зверей: половина всех лиц мужского пола от 18 до 50 лет
могли быть забраны из каждого алеутского селения на компанейские
промыслы. Заплату мог быть использован труд женщин и детей. В
соответствии с правилами компании 1821 г., «снаряженных на промыслы
«островитян» компания должна была снабжать пристойною одеждою,
пищею, байдарками и сверх того производить им плату за уловленных
зверей не менее пятой части противу того, какую прежде получали
русские» (§ 53). Такса эта была заниженной. Однако все «островитяне»
(равно как и перечисленные выше группы населения) всю добытую
«мягкую рухлядь» обязаны были продавать только компании по
установленной ею таксе.
В деятельности компании имелась тенденция не подвергать слишком
большой ломке традиционное хозяйство и культуру алеутов и кадьякцев,
так как именно эти традиционные, выработанные веками хозяйственные и
культурные формы делали алеутов в высокой степени приспособленными к
промыслу морского зверя. На эту тенденцию обращал внимание ряд
авторов (К. Биркет-Смит, Т. Бенк, Дж. Берреман). Однако нельзя не
согласиться с мнением Л. А. Файнберга, который считает, что
указанные авторы несколько абсолютизируют эту тенденцию и
недооценивают тех изменений в жизни алеутов, которые вызвала
деятельность компании 37.
Колониальное начальство имело право по мере необходимости
сосредоточивать селения алеутов в удобных для себя местах, и алеутам
запрещено было отлучаться из этих мест без разрешения начальства.
Компания управляла алеутами с помощью тойонов, назначавшихся за
плату главным правителем колоний, под надзором старшин из русских
или креолов (позднее старшин стали назначать из алеутов).
Особый 3-й раздел в правилах 1821 г. регламентировал поведение
компании «в отношении к народам, обитающим по берегам Америки, где
компания имеет свои колонии». Компании не только запрещалось взимать
с этих народов дань и брать в мирное время аманатов (заложников), но
создавать свои фактории «в некоторых местах американского материка»
она имела право только «с согласия природных жителей тех мест», с
тем чтобы при этом «сохранить их доброе расположение, избегая всего
могущего возбудить в них подозрение о намерении нарушить их
зависимость» (§ 57). В случае, если кто-либо из «природных жителей»
американского берега изъявил бы желание переселиться в места
обитания «островитян», то эти переселенцы могли быть приняты в
сословие «островитян» и пользоваться «правами и преимуществами,
сословию сему дарованными» (§ 59).
По мере того как возрастало число аборигенных племен, с которыми
компания вступала в контакты, возникала необходимость введения новой
регламентации этих отношений. Однако четкости в этом делении не
было. Так, по уставу компании 1844 г., действовавшему до конца ее
существования, аборигенные народы подразделялись на три группы:
первая - «оседлые инородцы» (жители островов Курильских, Алеутских и
Кадьяка, полуострова Аляски и к ней прилежащих островов, а также
кенайцы и чугачи). При этом кенайцы и чугачи, а также курильцы не
могли уподобиться в своей зависимости алеутам. Их зависимость по
существу была номинальной. Вторая по значению (но не по численности)
группа племен была отнесена к «не совершенно зависящим от
колониальной власти, но обитающим во владении колоний». По сведениям
С. А. Костливцева, в 1860 г. к этим племенам принадлежали
кускоквигмюты, аглегмюты и медновцы, а также числившиеся по уставу в
полной зависимости курильцы, кенайцы и чугачи. К этому времени «не
совершенно зависимых» или «полузависимых» насчитывалось 3004
человека38. Эти аборигены могли по желанию наниматься на службу
компании, но в основном отношения с компанией ограничивались
торговыми обменными операциями. Наконец третья группа племен,
численность которой не могла быть точно установлена, принадлежала к
«независимым» от компании. «Сношения колониального управления с
независимыми инородцами, - говорилось в § 285 устава 1844 г., -
ограничиваются меною европейских изделий на мягкую рухлядь или
другие туземные произведения, по обоюдному согласию».
Если права «не совершенно зависимых» оговаривались тем, что эти
племена «пользуются покровительством и защитою колониального
управления единственно тогда, когда будут просить о том и просьбы их
окажутся уважительными» (§ 280), то сношения с «независимыми»
ограничивались выменом у них мехов на товары и попытками
распространить среди них христианство. В 1839 г. среди «немирных»
независимых колош (тлинкитов), живших под стенами Ново-Архангельска,
насчитывалось всего 20 крещеных; среди «мирных», но независимых -
кенайцев - 1628 и чугачей - 47139. Одним из доказательств
совершенной независимости этих племен от компании служило то, что
при обмене товаров на меха компанейским служителям не вменялось в
обязанность руководствоваться таксой (обязательной для «оседлых
инородцев»), а разрешалось платить дороже, по увеличенной таксе или
по усмотрению. В продолжение почти 70 лет, имея главное свое
поселение Ново-Архангельск в районе расселения воинственных племен
тлинкитов, компания не сумела покорить их. Объясняя непримиримость
колошей, редакция «Морского сборника» писала в 1862 г.: «Любить
русских служащих Российско-Американской компании они (колоши) не
видят никакого основания и скорее сходятся со всеми иностранцами,
заходящими к нашим берегам, потому что иностранцы платят за шкуры
дороже, а не по таксе, как наша компания, и дают дешево ром, оружие
и порох, тогда как компания ром продает дикарям только в
ограниченном количестве и по высокой цене (вероятно, боясь, чтобы
они не развратились), а оружия и пороха не продает вовсе»40. На
практике эти ограничения и неэквивалентный обмен компании с
аборигенами приводили к тому, что американские суда, часто
посещавшие, несмотря на запрет, русские колониальные владения для
контрабандной торговли, вооружали колошей и снабжали их ромом,
вывозя из российских владений большое количество ценной пушнины.
«Компания сделалась полною помещицею наших владений в Америке, -
писала редакция «Морского сборника» в комментарии на отчет П. Н.
Головина. - Но права ее гораздо шире известных нам помещичьих прав:
ей принадлежит монополия ловов, пользование трудом всех алеутов,
расселение их сообразно не их выгодам, а своим расчетам. Она скупает
у промышленника зверя по старой и весьма низкой таксе и другого
покупщика в скупу не допускает, она снабжает жителей всем, что они
требуют из своих магазинов по монопольной цене, и других продавцов,
кроме нее, также нет, да если бы они и были, то у них нельзя ничего
купить, потому что компания платит за работу и товар не деньгами, а
своими марками, которых нигде, кроме магазинов, не принимают»41.
Вся разработанная в продолжение почти 70 лет Российско-Американской
компанией регламентация взаимоотношений с аборигенами не нашла
должного отражения в Договоре о продаже Россией в 1867 г. своих
владений в Америке Северо-Американским Соединенным Штатам42.
Согласно ст. III Договора, все население российских колоний делилось
на три категории: 1) «жители» уступаемой территории, которые могли
«по своему желанию возвратиться в Россию в трехгодичный срок,
сохраняя свою национальность»; 2) те из «жителей», которые
«предпочитают оставаться в уступленной стране... за исключением,
однако ж, диких туземных племен... должны быть допущены к
пользованию всеми правами, преимуществами и льготами,
предоставленными гражданам Соединенных Штатов, и им должны быть
оказываемы помощь и покровительство в полном пользовании свободою,
правом собственности и исповедании веры»; 3) «дикие же племена будут
подчинены законам и правилам, которые от времени до времени могут
быть постановляемы Соединенными Штатами в отношении к туземным
племенам этой территории».
Каково реальное содержание термина «жители» для той или иной
категории - неясно. Можно лишь заключить, что возвратиться в Россию
в трехгодичный срок имели право не только русские, но и камчадалы,
якуты и другие российские поселенцы. Рассматривая эту часть статьи
Договора 1867 г. в совокупности со статьями Привилегий и Устава
Российско-Американской компании, можно полагать, что выехать из
колоний могли также узаконенные семьи (жены из числа аборигенок и
малолетние дети-креолы). Вероятно, право выезда также могло быть
предоставлено компанейским служащим-креолам, которые получили
образование в России или в колониях на средства компании.
Вопрос о «жителях» Аляски и Алеутских островов, отнесенных ко второй
и третьей категориям, также нуждается в уточнении. «Предпочесть
остаться в уступленной стране» могли лишь «жители» первой категории,
имевшие право выбора - уехать или остаться; они же в первую очередь
получали и гражданские права США, если оставались жить на Аляске. Но
в каком положении оставались остальные российские подданные - почти
полностью обрусевшие и принявшие христианство алеуты, кадьякские
эскимосы-коняги, нушагакские эскимосы-аглегмюты и др.? В каком
положении оказались «не совершенно зависимые» от компании племена?
Какие племена должны были или могли быть отнесены к разряду «диких»?
Ни на один из этих вопросов Договор 1867 г. не давал ответа.
По данным американских историков, получения американского
гражданства после ратификации Договора 1867 г. конгрессом США имели
права добиваться русские колонисты, оставшиеся на Аляске, креолы и
«оседлые инородцы», а также потомки этих групп населения 43.
Как отметил американский исследователь Г. У. Кларк, в связи с
трактовкой ст. III Договора 1867 г. возникло множество вопросов и в
первую очередь вопрос о том, какого принципа придерживаться при
определении «диких туземных племен» (по американским источникам -
«нецивилизованных племен») и какие права правительство САСШ
предоставит этим «нецивилизованным» племенам, когда и от кого они
могут получить поддержку и защиту в охране своих прав на личную
свободу, собственность и свободу вероисповедания. Аборигены Аляски
не имели ответа на эти вопросы почти 70 лет, в годы управления
Аляской Российско-Американской компанией, и после продажи этой
территории США в 1867 г. такое же неопределенное положение длилось
еще почти полвека, ибо к разряду «цивилизованных» в конце концов
были отнесены оставшиеся на Аляске русские, а также креолы, жившие
на Аляске во время ее продажи, и, кроме того, «туземцы», жившие вне
своих племен и усвоившие обычаи «цивилизованных людей».
«Нецивилизованные» же племена были лишены всех прав. В 1915 г. их
приравняли в правах к американским индейцам, и опеку над ними взяло
на себя Бюро по делам индейцев44. Лишь Актом, принятым конгрессом
США 2 июня 1924 г., аборигены Аляски, отнесенные в 1867 г. к разряду
«нецивилизованных», добились получения прав американского
гражданства.
По сообщению С. А. Костливцева, в 1860 г. в Русской Америке
насчитывалось 784 человека, имевших право покинуть колонии (из них
576 русских и 208 «состоящих за ними в замужестве колониальных
уроженок»), В 1867 г., по русским источникам, на Аляске находилось
812 русских граждан, имевших право вернуться в Россию согласно
контрактам, заключенным с ними Российско-Американской компанией.
Какое число русских в действительности находилось в рассеянных по
огромной территории поселениях, точно установить трудно45. Вывозить
креолов русское правительство намерения не имело. Так, по сведениям
американского историка К. Халли, к 1867 г. на Аляске насчитывалось:
русских - 500 человек, креолов - 1500, американцев и иностранцев -
около 300, «туземцев» - от 24 тыс. до 29 тыс. Основные группы
русских покинули Ново-Архангельск в декабре 1867 г. (на судне
«Царица» в Россию отбыло 168 русских), в январе 1868 г. (на судне «Аян»
в Сибирь было отправлено 69 солдат Ново-Архангельского гарнизона).
Более 300 колонистов покинули Ново-Архангельск на «Крылатой стреле»
также в 1968 г. Таким образом, в течение декабря 1867 и в 1868 г. с
Аляски в Россию только на судах компании было вывезено 537
человек46.
Согласно данным Г. У. Кларка, в 1867 г. на Аляске находилось 483
человека - белых, из числа которых 150 были американцами. Креолов
насчитывалось 1500, индейцев (аборигенов) - 26 тыс. Из общего числа
людей - 27 983 - лишь около 1300 человек было отнесено к разряду
«цивилизованных»47.
Сходные с этими, но, как мы полагаем, в определении численности
русских менее точные данные приведены К. А. Мэннингом на 1870 г.: на
Аляске находилось 483 русских, а также 1421 креол и 26 843 аборигена
48.
Американские «цензы» - переписи населения, которые проводятся в США
регулярно каждые 10 лет, исходят из расовых, а не из национальных
категорий. Поэтому по цензам невозможно определить численность
русского населения. В 1880 г. американцами была предпринята попытка
произвести на Аляске перепись населения, которая, однако, осталась
незаконченной. Тем не менее, по данным этой официальной переписи,
население Аляски достигало 33 426 человек, из них: белых - 430;
креолов - 1756; эскимосов - 17 517; алеутов - 2145; атапасков -
3927; тлинкитов - 6136 49.
С 1867 по 1884 г. Аляска пережила период военного управления,
история этого периода насыщена выступлениями и восстаниями индейцев.
После 17 лет господства военной администрации на Аляске в 1884 г.
создано было, наконец, гражданское управление и назначен губернатор;
Аляска получила статус «округа», в 1912 г.- статус «территории» с
местным самоуправлением. Лишь в 1958 г. Аляска сменила статус
«территории» на статус 49-го штата США.
Но, несмотря на приобретение нового статуса, проживающим на Аляске
жителям еще нужно было добиваться гражданских прав.
С 1867 вплоть до 1924 г. продолжалась борьба «нецивилизованных»
племен, а также бывших «оседлых инородцев» и креолов за получение
прав американского гражданства. Так, например, 16 мая 1904 г. в
Фербенксе (Аляска) судебные инстанции вынесли решение об отказе
признать креола Джона Минука (чье настоящее имя было Иван Павлов)
гражданином США. Джон Минук - сын русского промышленного человека,
служившего Российско-Американской компании в Михайловском редуте (в
заливе Нортон), и эскимоски. Родители принадлежали к русской
православной церкви и были обвенчаны в соответствии с ее обрядами.
Их сын Иван родился в Михайловском редуте в 1849 г. Родители жили на
Аляске вовремя ее продажи Россией США в 1867 г. и оставались там до
самой своей смерти. Джон Минук женился после 1867 г. на «туземной»
женщине. Своих детей они воспитывали и обучали, основываясь на
принципах христианской религии. Джон Минук стал горным рабочим, и в
воздаяние его заслуг и человеческих достоинств одно из крупнейших
угольных месторождений в округе Ремпат (Аляска) было названо в его
честь - «Минук-трек». Джон Минук, согласно показаниям представленных
им в суде свидетелей, усвоил образ жизни, одежду и обычаи,
свойственные «цивилизованным людям», овладел английским языком и
повиновался законам США. В августе 1900 г. началось это дело и
длилось более трех лет. Суд отказал в предоставлении Джону Минуку
американского гражданства на том основании, что истец называл себя
российским подданным и требовал предоставления ему американского
гражданства на основании ст. III Договора о продаже Аляски 1867 г. В
соответствии с этой статьей договора он якобы обязан был тогда же
объявить о своем желании сохранить российское подданство и выбрать
одни из двух вариантов, предоставленных указанной статьей
договора50.
Ссылаясь на Договор 1867 г., аборигены Аляски стремились обосновать
свое право на получение денежного возмещения заземли, переданные
федеральным правительством в пользование различным фирмам. Земли,
еще до недавнего времени не привлекавшие особого внимания (в
частности, на Севере и в Центральной Аляске), необычайно вздорожали
в связи с открытием крупнейших залежей нефти на побережье Северного
Ледовитого океана и начавшегося в конце 1960-х годов «нефтяного
бума». Находя претензии аборигенного населения обоснованными,
конгресс США в конце 1971 г. принял закон, согласно которому
«туземцам» Аляски в течение ближайших 10- 12 лет должно быть
выплачено 962 млн. долл.
Таким образом, статьи Договора о продаже Аляски 1867 г., а также
«привилегии», «правила», устав и другие законодательные акты,
связанные с деятельностью Российско-Американской компании, изучаются
специалистами, главным образом борцами за права аборигенного
населения, и не теряют своей злободневности до настоящего времени.
Креолы, почти поголовно крещеные алеуты и эскимосы некоторых районов
оказались той средой, где наиболее стойко сохранялись русские
традиции на Аляске после ее продажи. В сохранении и поддержании этих
традиций большую роль сыграла русская православная церковь. Согласно
Договору о продаже Аляски, русская православная церковь сохраняла за
собой принадлежавшие ей постройки и землю, на которых они
располагались, и получала право продолжать свою деятельность на
Аляске: архиерейская кафедра после 1867 г. находилась в
Сан-Франциско, с 1905 г.- в Нью-Йорке. Ситка (бывший
Ново-Архангельск) оставалась резиденцией епископа (иерея). Все
высшие церковные посты вплоть до недавнего времени, когда русская
православная церковь США стала автокефальной (т. е.
самостоятельной), занимали лица, прибывшие из России. В развитии
грамотности среди аборигенного населения в период деятельности
Российско-Американской компании несомненна роль русских миссионеров,
в числе которых по сей день хорошо помнят и чтут И. Е. Вениаминова,
миссионера Иллариона, а также одного из первых миссионеров -
Германа, прибывшего на Аляску в 1794 г. в составе первой духовной
миссии и жившего близ Кадьяка на острове Еловом до самой своей
смерти в 1837 г.
При церковных приходах и после продажи Аляски продолжали действовать
русские школы. В 1876 г. такая школа была открыта на острове
Уналашка (там обучалось 47 мальчиков и 27 девочек) и на острове Св.
Павла. В 1878 г. местными причетниками и священниками были открыты
школы в Нушагаке (для 19 человек) и на Кадьяке (для 16 человек). В
1879 г. начала действовать школа в селении Бельковском (для 48
человек), в 1881 г.- в Квихпаке (для 14 человек). Во всех этих
школах преимущественно обучались дети аборигенов. В Ситке
действовали две школы: одна из них - частная русская при доме
священника (действовала с 1880 г.), в ней учили читать и писать
по-русски и «по-американски», арифметике, географии, закону божьему.
Последний предмет преподавал священник, остальные - псаломщик Андрей
Кашеваров51.
Деятельность русских миссионеров в области школьного образования
вызывала возражения властей США: «К чему, - говорили они, - на этих
островах (Алеутских) еще «острова» (наши школы)? Ведь это
государство в государстве!» Считая свою школу за средство
американизации, они и нашу считают проводниками русификации, тем
более что преподавание у нас ведется на русском языке, а английский
редко где изучается», - писал в 1900 г. алеутский и
североамериканский епископ Тихон52. Таким образом, очаги русской
культуры продолжали действовать на Аляске после перехода ее во
владение США. Именно этим можно объяснить живучесть русских
культурных традиций на Аляске, в частности русского языка.
По свидетельству сотрудницы Музея истории Аляски X. Шенитц,
некоторые черты русских национальных традиций наблюдались на Аляске
и в 50-х годах нашего столетия, особенно у алеутов, а также у
эскимосов Бристольского залива. «Кроме множества слов явно русского
происхождения и приверженности к русскому православному ритуалу, у
них отмечались и некоторые параллели в местной и русской
крестьянской культуре»53. Среди таких параллелей Е. Шенитц указывает
использование аборигенами коромысел для переноски ведер, сохранение
обряда посиделок, игру на гармони и проч.
Еще более устойчивым оказалось влияние русского языка в окрестностях
селения и крепости Росс в Верхней Калифорнии.80-летний индеец по
имени Герман, оказавшийся внуком русского промышленного человека,
покинувшего Росс в 1841 г., и крещеной калифорнийской индеанки, в
1950-х годах отвечал на вопросы русского исследователя А. Ф.
Долгополова - жителя Калифорнии. Со слов Германа А. Ф. Долгополову
удалось составить список русских слов, сохранившихся в языке
калифорнийских индейцев: молоко, мальчишка, девчонка, шпонка,
здорово, ничего не знаю, порох, табак, вино, пшеница, маис, хмель,
яблоко, кошка, ложка, нос, чулки, яманы (овцы). Некоторые слова
сохранились в искаженном виде (корошо - хорошо, паскудо - плохой,
паскудный, хатга - хата, ого - огонь, сапа-ту - сапоги, печка -
кирпич, чашка - посуда, тополо - топор, цвити - цветы, водки -
водка, рос - рис, чайо - чай, иичо - яйцо, супо - суп, мула - мул,
имех - мех и др.) 54.
Американские археологи и этноисторики Дж. У. Ван Стоун и У. X.
Освальт также отмечают, что у эскимосов Юго-Западной Аляски в наши
дни проявляются элементы русского культурного наследия: язык,
несомненно, содержит много слов русского происхождения, и многие
эскимосы, даже младшего поколения, имеют русские имена. Православная
русская церковь все еще оказывает большое влияние на образ жизни
этого народа, и в некоторых местах служба ведется на русском языке.
Во многих эскимосских селениях имеются бани, топящиеся по-черному.
Но наиболее существенным, как отмечают эти американские
исследователи, признаком русского влияния «является та гордость
русским наследием, которая находит свое выражение в языке эскимосов
Кускоквима. У них существуют особые термины для обозначения людей,
не схожих с ними в расовом и культурном отношениях. Так, обычный
белый человек, американец, обозначается ими как «гуссук», тогда как
русский человек называется «гуссукпиак» - «истинно белый» 55.
Таким образом, несмотря на то что сложный узел этнических процессов,
развивавшихся на Аляске в течение 126 лет, был «разрублен» в 1867 г.
актом продажи Россией русских территорий США, русское влияние
оказалось столь сильным, что отголоски его наблюдаются даже в
глубинных районах Аляски и в наши дни.
Примечания
1 Р. В. Макарова. Русские па Тихом океане во второй
половине XVIII в. М., 1968.
2 О. М. Медушевская. Русские географические открытия на Тихом океане
и в Северной Америке (50-х - начала 80-х годов XVIII в.). Канд. дисс.
М., 1952.
3 С. Б. Окунь. Российско-Американская компания. М. - Л., 1939.
4 С. Г. Федорова. Русское население Аляски и Калифорнии. Конец XVIII
в, - 1867 г. М., 1971.
5 V. Gsovski. Russian Administration of Alaska and the Status of the
Alaskan Natives. 81-st Congress 2d Session Senate, Documents N 152,
Library of Congress. Washington, 1950.
6 «Привилегии, высочайше пожалованные компании 8 июля 1799 г.»
«Полное собрание законов Российской империи» (далее - ПСЗР). Собр.
1-е, т. XXV. СПб., 1830, № 19030; «Привилегии, даруемые впредь от
сего времени на 20 лет Российско-Американской компании, 13 сентября
1821 г.». ПСЗР. Собр. 1-е, т. XXXVII, № 28756; «Привилегии, даруемые
впредь от сего времени на 20 лет, 5 марта 1841 г.» ПСЗР. Собр. 2-е,
т. XVI. СПб., 1871, № 14324; «Устав Российско-Американской компании,
10 октября 1844 г.» ПСЗР. Собр. 2-е, т. XIX, отд. 1, № 18290; «Мая
5. Высочайше ратифицированная конвенция об уступке
Северо-Американским Соединенным Штатам Российских
Северо-Американских колоний. Указ Правительствующего сената 6
октября 1867 г.». ПСЗР. Собр. 2-е, т. XLII, отд. 1, 1867 г., №
44518.
7 «Доклад Комитета об устройстве Русских Американских колоний».
СПб.,1863; «Приложения к докладу Комитета об устройстве Русских
Американских колоний». СПб., 1863.
8 См., например: В. И. Шунков. Очерки по истории земледелия в Сибири
(XVII в.). М., 1956; В. А. Александров. Русское население Сибири
XVII - начала XVIII в. (Енисейский край). М., 1964; И. С. Гурвич.
Русские на северо-востоке Сибири в XVII в. «Сибирский
этнографический сборник», № 5. М., 1963 и др.
9 О. М. Медушевская. Указ. соч.
10 С. Г. Федорова. Указ. соч., стр. 153-156.
11 А. А. Преображенский. О Русской Америке. Рецензия на кн.: С. Г.
Федорова. Русское население Аляски и Калифорнии... («Новый мир»,
1973, № 2, стр. 282).
12 National Archives Film microcopy, Series 11. The Russian American
Company, 1802- 1867. Washington, 1942, Roll 2, folio 197 reverse (АВПР,
ф. 341, оп. 888, д. 964, мкф. 2, л. 197 об).
13 «Список выбранным в Америку мастеровым и хлебопашцам, отданным
Американской компании компаньону, Рыльскому именитому гражданину
Шелихову, с показанием их лет, 12 мая 1794 г.» ЦГАВМФ, ф. 198
(Канцелярия адмирала Г. Г. Кушелева), оп. 1, д. 79, лл. 42 об.- 43
об.
14 Термин «креол» в Русской Америке имел иное значение, чем в других
районах Американского материка, где креолы чаще всего - потомки
выходцев из Европы, родившиеся в Америке. В Русской Америке креолами
называли родившихся от смешанных браков русских с алеутами,
эскимосами и индейцами.
15 П. А. Тихменев. Историческое обозрение образования
Российско-Американской компании и действий ее до настоящего времени,
ч. II. СПб., 1863, стр. 322- 323.
16 «Обзор русских колоний в Северной Америке капитана 2-го ранга
Головина». «Приложения к докладу Комитета...», стр. 339.
17 Таблицу «Народонаселение Русской Америки (1799- 1867 гг.)» см. в
кн.: С. Г. Федорова. Указ. соч., приложение.
18 С. Б. Окунь. Указ. соч., стр. 162.
19 «Отзыв Российско-Американской компании на заключение Комитета
обустройстве Российско-Американских колоний». «Доклад Комитета...»,
стр. 345.
20 «Доклад Комитета...», стр. 163.
21 «Записка бергмейстера Фуругельма о Российско-Американских
колониях и условиях развития в оных горного промысла». «Приложения к
докладу Комитета...», стр. 569.
22 Там же, стр. 575.
23 Отсутствие массовой крестьянской колонизации в XVIII и XIX вв.
делало освоение Русской Америки менее прочным. Это явление, по
мнению Г. А. Аграната, в значительной степени обусловливалось
природными условиями Аляски. Как справедливо отметил Г. А. Агранат,
природные условия Аляски даже на современном уровне развития науки и
техники являются серьезным препятствием к ее широкому
сельскохозяйственному освоению (Г. А. Агранат. Об освоении русскими
Аляски. «Летопись Севера», т. V. М., 1971, стр. 188; он же.
Зарубежный Север: опыт освоения. М., 1970).
24 С. Г. Федорова. Первое постоянное поселение русских в Америке и
Дж. Кук. «Новое в изучении Австралии и Океании». М., 1972, стр.
228-236.
25 «Обзор русских колоний...», стр. 286.
26 Отдел рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина,
ф. 204 (ОИДР), Акты, к. 32, № 40, лл. 1-10.
27 В русских источниках XIX в. кадьякские эскимосы именовались либо
«алеутами» острова Кадьяк, либо «кадьякскими».
28 Следует оговориться, что лишь условно в число коренных жителей мы
не включаем креолов.
29 «Обзор русских колоний...», стр. 290.
30 Там же, стр. 291.
31 Там же, стр. 295.
32 «Доклад Комитета...», стр. 160.
33 П. А. Тихменев. Указ. соч., ч. II, стр. 382.
34 «Отчет по образованию Российско-Американских колоний
действительного статского советника Костливцева». «Приложения к
докладу Комитета...», стр. 473- 474.
35 «Доклад Комитета...», стр. 212.
36 «Отчет по обозрению...», стр. 43.
37 Л. А. Файнберг. Общественный строй эскимосов и алеутов (от
материнского рода к соседской общине). М., 1964, стр. 77.
38 «Отчет по образованию...», стр. 63- 66.
39 «Доклад Комитета...», стр. 44.
40 «Морской сборник», т. 58, № 3, март 1862, отд. «Современное
обозрение», стр. 37.
41 «Морской сборник», т. 58, № 3, стр. 41.
42 «Сборник пограничных договоров, заключенных Россией с соседними
государствами». СПб., 1891, стр. 302.
43 V. Gsovski. Op. cit., p. 12-13; G. VT. Spicer. The Constitutional
Status and Government of Alaska. Baltimore, 1927, p. 39.
44 H. W. Clark. Alaska; The Last Frontier. New York, 1930, p. 82-85.
45 С. Г. Федорова. Русское население Аляски и Калифорнии..., стр.
242-245.
46 С1. С. Hulley. Alaska 1741-1953. Portland, 1953, p. 182.
47 H. W. Clark. Op. cit., p. 82.
48 Cl. A. Manning. Russian Influence on Early America. New York,
1953, p. 182.
49 Ivan Petroff. Report on the Population Industries and Resources
of Alaska. «10-th US Census Office, 1880», vol. VIII. Washington,
1884.
50 V. Gsovski. Op. cit., Appendix 4.
51 ЦГИА, ф. 796, оп. 442, 1881 г., д. 917. «Отчет Нестора Засса,
епископа алеутского, 4/16 января 1882 г.».
52 Там же, 1900 г., д. 1820, лл. 8, 8 об. «Отчет Тихона, епископа
алеутского и североамериканского, Сан-Франциско. 21 марта 1901 г.»
53 Н. A. Shenitz. Vestiges of old Russia in Alaska today.
Proceedings of IV Alaskan Science conference, 1953. «Science in
Alaska», 1956.
54 А. Долгополов. Русские индейцы. «Новая заря», № 3, Сан-Франциско,
13 сентября 1952 г.
55 Дж. У. Ван Стоун, У. X. Освальт. Русское наследие на Аляске
(перспективы этнографического изучения). «Советская этнография»,
1968 № 2, стр. 131.
|