www.booksite.ru
Перейти к указателю

С. Г. ФЕДОРОВА

ПИСЬМО НА МОРЖОВОМ КЛЫКЕ

В фондах Государственного Исторического музея хранится необычное, пожелтевшее от времени письмо: оно вырезано на тщательно отполированной поверхности продольного среза моржового клыка длиной 36 см и шириной до 6,5 см.

Этот клык до его использования для письма, по-видимому, имел другое назначение: на одном грубо стесанном конце просверлено круглое отверстие, вероятно для подвешивания1; другой конец, полый, косо надломан. На необработанной поверхности клыка беспорядочно сделаны поперечные насечки.

Как полагают некоторые археологи, подобные моржовые клыки, обнаруженные при раскопках в районе Берингова пролива, использовались как колотушки2.

Письмо в 31 строку написано полууставом второй половины XVIII в. Оно лишено какого-либо художественного оформления, и это дает право предположить его чисто деловой характер.

Приводим текст письма, не изменяя его формы и орфографии:


1791 • года • июня

1 • дня • наместе • жи

лъ • ноняхъмуне –

во ожидание –

секретныхъ –

эспедицкихъ – же

судовъ • итого

июня – 11 • былъ –

наамериканъскихъ

берегахъ –

инаостровахъ

наимяхлине

инельлине • оки

бяне • 17 • байда

рахъ • вернопод

даными • счукоц

кимъ • народомъ

ис товарищемъ •

сотникомъ • Ивано

мъ (фамилия почти совсем стерта - С. Ф.)

сибирской • двор

янинъ • ичукоцко

й • перевотчикъ •

Николай •

Дауркинъ : •

подписалъ •

тогожъ • июня : •

30 • вожидании •

были : • ипаки

дожидались • до • 15 • июля
 

Это письмо раскрывает нам один из неизвестных эпизодов в истории освоения Россией самой дальней ее окраины - Чукотского полуострова и связанных с этим географических исследований.

О Николае Дауркине, авторе письма, именующем себя «сибирским дворянином и чукотским переводчиком», сохранились очень интересные сведения. Имя его знакомо нам по многим трудам, посвященным географическим открытиям в районе Берингова пролива. Чукча по национальности, Дауркин ребенком попал в плен к русским и вырос среди них. В детстве «токмо еще в полону он не взят был в Россию, в тогдашнее время... ево родственники возили в малых летах» по северу Сибири - от Чаунской губы по течению реки Омвон к озеру Кульчину (Колючину) и до губы Ночан3.

Благодаря хорошему знанию чукотского языка и местных условий, а возможно, и ввиду его личных качеств молодой чукча вскоре обратил на себя внимание главного анадырского командира подполковника Плениснера, в отряде которого он служил переводчиком.

С 1763 г. согласно специальной инструкции4 сибирского губернатора Плениснеру вменялось в обязанность «стараться о проведовании не только неизвестных островов около Чукотского Носу лежащих, но и о положении самой Америки, о которой давно думали, что северная ее часть недалеко отстоит от Чукотского Носа»5.

С детства Дауркин слышал рассказы чукчей о «Большой матерой земле», до которой «от устья Анадырского... впереди назат в одно лето обратитца можно нашими байдарами без опасности, что называетца (эта земля. - С. Ф.) Северная Америка»6.

Известно, что Дауркин по заданию подполковника Плениснера в сопровождении еще одного чукчи в октябре 1763 г. переехал на оленях по льду на остров Имоглин, ближайший к Чукотскому Носу.

Обо всем увиденном п услышанном во время похода Дауркин сообщил в своем отчете, представленном Плениснеру в 1765 г. Наряду с совершенно фантастическими рассказами, основанными, по-видимому, на чукотских преданиях7, отчет содержал настолько важные и интересные материалы, что академик П. С. Паллас впоследствии счел необходимым опубликовать его на немецком языке в одном из научных изданий8. Наибольший интерес при этом вызвало сообщение Дауркина о том, что «против Чукотского полуострова лежат как к северу, в Колымском море, так и к востоку, в Анадырском море, земли»9.

Эти «земли» в виде одного большого материка, простирающегося на северо-западе до меридиана Колымы, Дауркин и нанес на рукописную карту, составленную им по возвращении из похода. В рапорте иркутскому губернатору Брилю подполковник Плениснер особо отметил «об Американской матерой земле достоверные известия... полученные от бывшаго ж у тех чукочь их породы казака Дауркина скасок, и на оные особливо сочиненные два примечания, тож и против тех примечание две карты прилагаются у сего»10.

Рукописная карта11, хранящаяся ныне в Центральном государственном архиве древних актов в Москве, является снятой в XVIII в. копией карты Дауркина. Об этом свидетельствуют надписи на карте следующего содержания: «На подлинной написано: сочинил и рисовал казак Николай Дауркин в Анадырске 1765 года. С подлинной12 копировал навигационных наук ученик Федор Мезенцев», «с подлинной копировал штюрман Иван Салакарев 1771 года». На карте изображен Чукотский полуостров от устья реки Колымы до реки Анадыря и побережье американского материка. Точечным пунктиром Дауркиным нанесен маршрут от Чукотского Носа в сторону американского материка. Он проходит через острова Имяглин, Инялин и далее - через «отпрядыш пустой Акивахай» - продолжается до острова Акибян. Здесь маршрут обрывается, не дойдя до берегов Америки.

Обращает на себя внимание очень близкое сходство географических названий этих островов с названиями, упомянутыми Дауркиным в 1791 г. в письме на моржовом клыке: «и того июня 11 был на островах на имяхлине, инельлине, окибяне».

На рукописной карте Дауркина 1765 г.

ИМЯГЛИНЪ

ИНЯЛИНЪ

АКИБЯНЪ

В письме Дауркина на клыке 1791 г.

ИМЯХЛИНЪ

ИНЕЛЬЛИНЪ

ОКИБЯНЪ

Ниже приводится таблица, основанная на сведениях из старых географических карт и данных из энциклопедических словарей.

Эта таблица позволяет сделать вывод, что разница в написании названий одних и тех же островов объясняется только различием их звучания в чукотском и эскимосском диалектах.

Остров Акибян положен Дауркиным на карту 1765 г. в непосредственной близости от американского материка, напротив устья реки Хеуверен. На правом берегу реки Дауркин изобразил крепость и ее защитников. В пояснении на карте Дауркин сообщает, что деревянная крепость нарисована им по сведениям, собранным «по опросу», что она была построена в 1761 г.13.


ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ НАЗВАНИЯ

ГРУППЫ ОСТРОВОВ ДИОМИДА В БЕРИНГОВОМ ПРОЛИВЕ

 

Изображение этой крепости, правда более условное, повторяется и на карте Дауркина, приложенной к «Экспликации» 1769 г.14 когда он совместно с «господами тремя прапорщиками» Леонтьевым, Лысовым и Пушкаревым совершил безуспешную попытку проникнуть на американский материк другим путем, продвигаясь к северу от пятого Медвежьего острова в поисках земли, якобы «увиденной» в 1764 г. сержантом Степаном Андреевым. Вместе с прапорщиками Дауркин дважды повторил этот маршрут - в марте 1770 г., а затем в марте 1771 г.

В 1773 г., получив согласие чукчей, живших на островах Берингова пролива, оказать ему необходимую помощь, Дауркин представил проект новой морской экспедиции из Анадыря в Америку15, и год спустя он снова добывал в этом районе16. Таким образом, до написания письма на моржовом клыке Дауркин неоднократно посещал острова Берингова пролива. В 1791 г. он вновь вернулся на эти острова.

Известно, что в связи с крайне противоречивым характером географических сведений о районах, примыкающих к Берингову проливу, русское правительство направило туда в 1785 г. Северо-Восточную секретную морскую географическую и астрономическую экспедицию, возглавлявшуюся англичанином Иосифом Биллингсом, участником третьего путешествия Джемса Кука. Помощником Биллингса был назначен молодой талантливый русский мореплаватель Гавриил Андреевич Сарычев.

В числе прочих задач экспедиции было поручено обследовать землю, будто бы «усмотренную» сержантом Андреевым и положенную на карту Николаем Дауркиным в 1765 г. к северу от Медвежьих островов, а также установить «остров ли оная или твердая протягивающаяся от Америки земля, обитаема ли жителями, и сколь оные многолюдны»17. К работе этой экспедиции был привлечен и Николай Дауркин.

Чтобы определить, в какой момент работы экспедиции было написано Дауркиным интересующее нас письмо на клыке, необходимо коротко проследить за ходом экспедиции Биллингса - Сарычева. Она вышла в июне 1787 г. на двух судах из Верхне-Колымска и предприняла попытку пройти из Чукотского моря в Тихий океан через Берингов пролив. Однако проникнуть дальше Баранова камня из-за льдов и густых туманов не удалось, и экспедиция по суше в июне 1788 г. переправилась в Охотск, чтобы оттуда, построив новые суда, пройти к Берингову проливу по Тихому океану, обогнув Камчатку.

В поденном журнале Биллингса имеется запись: «...посланы от меня из Охотска двое унтер-офицеров в Чукотскую землю с тем, чтоб приготовить тамошний народ к принятию нас, как друзей; а те унтер-офицеры имеют от меня приказ, чтоб ждать на берегах Губы святого Лаврентия приезда моего в ту Губу»18. Одним из этих доверенных людей был Николай Дауркин, другим - анадырский казачий сотник Иван Кобелев.

О «сотнике Иване» имеется указание и в рассматриваемом нами письме Дауркина. Фамилия сотника почти стерта, как будто нарочито выскоблена. Однако при тщательном изучении письма на клыке удается прочесть: «Кобелев».

Как и Николай Дауркин, Кобелев был неутомимым искателем Нового Света. Но жизнь его мало изучена. Об одном из его походов сохранился интереснейший документ. Это «Экстракт, выбранный из журнала Казачьего Сотника Ивана Кобелева», опубликованный с некоторыми сокращениями в «Месяцеслове» на 1784 г.19.

В июле 1779 г. Кобелев побывал на островах в Беринговом проливе - Имоглине и Игеллине, то есть именно там, где задолго до него, в 1763-1765 и 1774 гг., был Николай Дауркин. От местных жителей Кобелев узнал, что на берегу реки Хеуверен на американском материке есть «острожек с российскими людьми». Кобелев упорно собирал сведения об этих людях, которых он счел потомками русских, попавших на американский материк в XVII в. с экспедицией Дежнева. Как известно, эта экспедиция перенесла сильный шторм в Беринговом проливе и потеряла без вести две «кочи» с людьми. Через местного старшину Кобелев отправил письмо «российским людям», но также, как и Дауркину, ему не удалось на этот раз самому добраться до берегов Америки.

Таким образом, и Дауркина, и Кобелева влекла к себе эта «Большая земля» с неведомой рекой Хеуверен, на берегу которой Дауркин предполагал найти деревянную крепость, построенную в 1761 г., а Кобелев - «острожек с российскими людьми», потомками экспедиции Дежнева 1648 г.

По утверждению некоторых исследователей, Кобелев в 1780 г. пересек Берингов пролив, высадился на американском берегу и проделал большой путь до устья реки Юкона (видимо Хеуверена)20. Действительно, на «Карту, принадлежащую к путешествию сотника Кобелева», опубликованную в «Месяцеслове» на 1784 г., нанесено множество названий селений на берегу Аляски. Однако в примечании на карте указано, что реки, речки и жилища обозначены по сведениям, собранным Кобелевым на острове Игельлине. Карта эта числится в реестре географических карт, полученных Биллингсом перед началом его экспедиции21. Во время пребывания Северо-Восточной экспедиции в Беринговом проливе в 1791 г. Г. А. Сарычев отметил, что, помимо других неточностей, сотник Кобелев «ошибся... в положении селениев по берегу Америки»22.

В надписи же на клыке указано определенно, что Николай Дауркин в 1791 г. «того июня 11 был на американских берегах... 17 байдарах верноподданными с чукоцким народов и с товарищем сотником Иваном Кобелевым». Этот документ подтверждает, что Дауркин и Кобелев наконец достигли своей заветной цели и высадились на берегах Америки. Будучи посланными Биллингсом в губу св. Лаврентия и ожидая его в продолжение двух лет, они стремились не только подготовить чукотское население к дружественной встрече экспедиции (с этой задачей они вполне справились), но и продолжить свою исследовательскую деятельность. Надо полагать, что за столь длительный срок они не раз с помощью чукчей сумели побывать на американском берегу.

Из письма на клыке мы узнаем, где исследователи ожидали экспедицию: «на месте жил ноняхмуне». «Ноняхмун» - это, по-видимому, местное название одного из селений на Чукотском Носу.

На копии карты Дауркина 1765 г.23 на восточной оконечности Чукотского Носа значится селение «Нюнегенин», а на «Карте Северо-Восточной Асии и Северной Америки»24, приписываемой Плениснеру, это место называется «Нюкегнин».

В журнале экспедиции Биллингса - Сарычева имеется запись: «сего числа пришедшими к нам от губы св. Лаврентия из селения Нюнягмыня чукчи...»25.

Именно в Нюнягмыне (или, как указано в письме на клыке, «Ноняхмуне») и жил в ожидании «секретных эспедицких судов» Николай Дауркин, вначале вместе с Иваном Кобелевым.

Но почему ожидание Дауркина в Ноняхмуне оказалось настолько длительным, что ему пришлось прибегнуть к написанию письма, почему автором письма сделана попытка тщательно выскоблить фамилию сотника Кобелева.

Вернемся к изучению дальнейшего хода экспедиции Биллингса- Сарычева. Известно, что на построенном в Охотске судне «Слава России» Биллингс в сентябре 1789 г. двинулся к Камчатке и провел первую зиму в Петропавловской гавани. Отправившись затем к берегам Америки, он вынужден был из-за недостатка провизии вновь вернуться на вторую зимовку в Петропавловск. В мае 1791 г. Биллингс долго ждал прихода второго судна экспедиции у о. Беринга и о. Уналашки. Только 8 июля 1791 г. в его дневнике появилась запись: «а ныне я оставил первое намерение мое (ждать второе судно. - С. Ф.), чтобы обозреть те части Американских берегов, которые неизвестны были Куку, и вознамерился я осмотреть острова, лежащие на моем пути в губе святого Лаврентия»26.

Николай Дауркин начал свое письмо 1 июня 1791 г. Он ждал экспедицию сначала до 30 июня («и того июня 30 в ожидании были»), а затем до 15 июля 1791 г. («и паки дожидались до 15 июля»). При внимательном рассмотрении надписи на клыке можно заметить, что последняя дата - 15 июля - исправлялась Дауркиным, по-видимому, в смысле сокращения срока. По каким-то причинам Дауркин более не мог оставаться на месте.

Лишь 4 августа 1791 г. «Слава России» вошла в губу св. Лаврентия. События этого дня подробно описаны в дневнике Сарычева27. Видимо, им придавалось большое значение.

«Едва успели мы бросить якорь, - пишет Сарычев, - и стали убирать паруса, как увидели едущих к нам с берега на большой байдаре чукоч, которые, не доходя до нашего судна, остановились, звали нас на берег и показывали сложенную наподобие письма бумагу.

Через бывшего у нас казака, знающего коряцкий язык, звали мы их на судно, но они, или не поняв его, или побоявшись нас, уехали назад.

Капитан Биллингс, доктор Мерк и я первые съехали на берег.

Чукчи встретили нас ласково и звали в свои юрты, только просили оставить в шлюпке свои шпаги... Желание их было удовлетворено, и тогда повели они нас в юрты. По входе в оные отдали бывшую у них сложенную бумагу. Она была рапорт к капитану Биллингсу от сотника Кобелева...

Кобелев в своем рапорте доносил, что он с оленными чукчами ожидал здесь и на Восточном мысу прибытия наших судов с 26 июня по 26 июля, и как чукчи не хотели долее ждать, то он принужден был с ними отправиться морем на байдарах к острову Колючину, лежащему на Ледовитом море, где у чукоч оставлены были стада оленей и находилось главное их стойбище.

Наконец уведомляет, что там простоят они до 15 августа и тогда отправятся все на оленях внутрь земли.

Сотник Кобелев ничего не писал в своем рапорте о толмаче Дауркине, почему спрашивали мы о нем здешних чукоч, которые сказали, что он живет у оленного чукчи, называемого Имлерата Киренева, кочующего не очень далеко от здешнего места, и обещали в то же время послать наречного дать ему знать о нашем прибытии».

Сопоставление дат двух писем, Дауркина - на клыке и Кобелева - на бумаге, приводит к заключению, что оба исследователя жили вместе в Ноняхмуне до 26 нюня 1791 года. Позднее, сообщая об ожидании экспедиции, Кобелев ни словом не упоминает о Николае Дауркине, что, естественно, вызвало недоумение у членов экспедиции, появившейся в заливе св. Лаврентия. 26 июля 1791 г. Кобелев, следуя за чукчами, вынужден был перебраться к их главному стойбищу на берегу Ледовитого моря против острова Колючина. Он собирался 15 августа вместе с оленными чукчами, уходящими осенью от сильных океанских ветров, кочевать «внутрь земли». Николай Дауркин, как говорилось выше, оставался в Ноняхмуне сначала до 30 июня, а затем до 15 июля. По-видимому, между Дауркиным и Кобелевым начались разногласия, послужившие поводом для разрыва. Стремление Дауркина уничтожить в своем письме фамилию Кобелева можно объяснить их ссорой. Однако изменить целиком текст письма, вырезанного на клыке, было уже затруднительно.

Наше предположение о ссоре, происшедшей между Дауркиным и Кобелевым, подтверждается также более поздними записями в путевых журналах экспедиции Биллингса - Сарычева. Известно, что вскоре после того, как «Слава России» бросила якорь в губе св. Лаврентия, на судно прибыл на двенадцати байдарах Николай Дауркин с оленными чукчами и их тойоном Имлератом Киреневым. Узнав от них, что по Ледовитому морю, покрытому льдами, нет возможности плавать не только на больших судах, но даже на чукотских байдарах, капитан Биллингс отменил предполагавшийся поход через Берингов пролив и Ледовитое море к Шелагскому Носу. Биллингс сдал командование судном Сарычеву, а сам с небольшим отрядом двинулся на оленях в Нижне-Колымск через Чукотский полуостров, намереваясь по пути также обследовать его северное побережье.

Отправляя 11 августа 1791 г. сержанта Гилева морем на чукотской байдаре описывать берег вокруг Чукотского мыса до острова Колючина, Биллингс приказал отыскать сотника Кобелева и с ним вместе выехать сухопутному отряду навстречу. Дауркин, как единственный человек, умеющий изъясняться с чукчами, должен был сопровождать Биллингса. Остальные же, «не понимая их языка и не имея переводчика кроме Дауркина, который неотлучно находился при г-не Биллингсе, принуждены были... знаками испрашивать у них воду, дрова и разные потребные вещи, и платить за оные в ту же самую минуту»28.

Когда же Биллингс решил отправиться вместе с Иваном Кобелевым, приехавшим к нему в отряд, к Колючинской губе в стан старшины Паграиче, которого он щедро одарил табаком и корольками - это было 5 октября 1791 г., - Дауркин крайне резко выразил оставшимся с ним членам отряда недовольство поступком своего начальника. В журнале экспедиции об этом появилась следующая запись:

«Таковые худые поступки чукчей против наших путешественников происходили от неудовольствия толмача Дауркина и старшины Имлерата на Капитана Биллингса за то, что он оставил их и показал более доверенности к Кобелеву и Пагранчи, нежели к ним»29.

Таким образом, ссора между Дауркиным и Кобелевым со временем не только не ослабевала, но усугублялась. Более того, Дауркин стал проявлять и к Биллингсу явное непочтение. В журнале Биллингса30 имеется запись от 6 ноября 1791 г. о том, что после двухдневного отсутствия «Сибирской Дворянин Доуркин из сторонних юрт возвратился, которому командующей выговаривал, чтоб бес позволения не ездить. Оной ответствовал неучтиво».

Однако надо отметить к чести обоих, что разногласия между Кобелевым и Дауркиным отступали на второй план, когда речь шла о защите интересов чукотского населения. Тесная дружба связывала Ивана Кобелева с чукотским старшиной Паграиче. «Сей человек, - записано в журнале Биллингса от 4 октября 1791 г., - взял того сотника под свое смотрение в Инжигинске в 1789 году и не переставал с тех пор оказывать ему всякие услуги»31. Чукча Дауркин нашел помощь и поддержку в стане тойона Имлерата Киренева. Чукчи не только оказывали гостеприимство обоим исследователям, но и сопровождали их на своих байдарках в плаваниях по заливу и на американский материк.

Сохранилось адресованное Биллингсу ходатайство чукчей (среди которых упоминается имя Паграиче) от 1 февраля 1792 г. о возобновлении уничтоженной в 1764 г. Анадырской крепости, столь необходимой для торговли чукчей с русскими. Под ходатайством чукчей сказано, что «их наличным прозьбою чукоцкой переводчик Николай Дауркин руку приложил. При переводе вышеписанного был и подписуюсь сотник Иван Кобелев»32.

Что касается дальнейшей роли Дауркина и Кобелева в экспедиции, то в «Секретном письме иркутского генерал-губернатора Пиля капитану Биллингсу от 20 ноября 1792 года»33 мы находим лишь указание на то, что сотник Иван Кобелев в сентябре 1792 г. «со всеми порученными ему делами отправлен в Санкт-Петербург при случившейся оказии».

О Николае Дауркине в письме не упоминается, и о дальнейшей его судьбе нам пока больше ничего не удалось узнать.


* * *


Ни в одном из дневников экспедиции Биллингса - Сарычева не встречается упоминания о передаче чукчами участникам похода письма на моржовом клыке – своеобразного рапорта-отчета Дауркина о проведенных исследованиях.

Но какой же путь прошел этот интересный памятник до того, как попал в хранилища Государственного Исторического музея!

Первое указание на это дает надпись черной тушью в верхней части лицевой стороны клыка, выше письма, вырезанного Дауркиным: «1852 г. из Публичной библиотеки в Оружейную Палату».

В архиве Государственной публичной библиотеки имени Салтыкова-Щедрина в Ленинграде имеется список предметов, приложенный к письму министерства императорского двора от 14 апреля 1852 г. «О вещах, хранившихся в Публичной Библиотеке»34. В нем есть указание на то, что в Оружейную палату из публичной библиотеки в числе других предметов передается не отвечающий профилю ее фондов «рог с надписью, вырезанной на нем в 1791 году каким-то чиновником».

На оборотной стороне клыка размашистым четким почерком тушью написано: «Получено 4-го февраля 1822 года от доктора Ремана». Несмотря на тщательную проверку списков предметов как подаренных разного рода лицами, так и приобретенных библиотекой, нам, однако, не удалось обнаружить записи, подтверждающей поступление клыка именно 4 февраля 1822 г.

Продолжая поиски, мы нашли в архиве библиотеки (дело № 13) переписку некоего доктора О. Ремана с дирекцией библиотеки, датированную 1831 г., из которой можно заключить, что Реман был постоянным читателем библиотеки. Надо полагать, именно он передал в публичную библиотеку клык с надписью.

Кто такой доктор Реман? Как попал к нему этот клык? В томе XVI «Русского биографического словаря»35 упоминается доктор медицины Осип Осипович Реман, сын баденского тайного советника. Он родился в 1776 г. По окончании Венского университета Реман прибыл в Россию и в 1820-х гг. был назначен лейб-медиком высочайшего двора и генерал-штаб-доктором по гражданской части. К 1822 г., то есть к моменту передачи клыка с надписью в публичную библиотеку, Реман состоял членом Московского общества испытателей природы, Медико-филантропического комитета, почетным членом Московского университета и других научных обществ.

Однако ни разносторонняя деятельность Ремана, ни факты из его биографии не дают еще достаточных данных для ответа на вопрос, каким образом он оказался владельцем моржового клыка.

На искомый след натолкнуло нас сообщение в одном из томов «Трудов Вольно-экономического общества»36, где в списке членов, вновь принятых в это общество в 1811-812 гг., рядом стоят два имени: вице-адмирала и кавалера Гавриила Андреевича Сарычева, известного уже нам помощника Биллингса по Северо-Восточной экспедиции, и коллежского советника, медицины доктора и кавалера Осипа Осиповича Ремана. Это дает повод предположить, что Г. А. Сарычев и О. О. Реман если и не были друзьями, то, во всяком случае, были знакомы. Клык с надписью мог быть передан Реману самим Сарычевым.

В 1868 г. Оружейная палата передала клык в Румянцевский музей. Это видно как из полустертой надписи черной тушью на оборотной стороне клыка: «Из Оружейной Палаты...», так и из сведений, почерпнутых нами в книге поступлений Государственного Исторического музея, куда клык поступил из Румянцевского музея 20 марта 1923 г. и числится под номером 54 477/2 715.

Этот интереснейший памятник открывает новые страницы в жизни двух неутомимых исследователей, выходцев из народа - Николая Дауркина и Ивана Кобелева, посвятивших большую часть своей жизни последовательному, настойчивому изучению далекой, малоосвоенной северной окраины России и поискам новых путей в Америку.


Примечания

1 При археологических раскопках в Энмылене (юго-западная часть Чукотского полуострова) был найден моржовый клык, похожий на клык из фондов музея. Он несколько меньше: длина его 27 см., и ширина до 4 см. См. Руденко. Древняя культура Берингова моря и эскимосская проблема. М.-Л., 1947, стр. 63; табл. 35, рис. 32.

2 Там же.

3 Центральный государственный архив древних актов (далее ЦГАДА), ф. 199, д. 539, ч. 1, отд. 1а, лл. 20. 20а; Сб. «Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов в XVII веке», М., 1951, прил. 18.

4 Месяцеслов исторический и географический. СПб., 1780, стр. 36.

5 Л. С. Берг. Первые сведения русских об Америке. - «Известия Всесоюзного географического общества», 1945, № 3, стр. 173-174.

6 ЦГАДА, ф. 199, д. 539, ч. 1, отд. 1а, л. 20.

7 В. Ю. Визе. Земля Андреева. - «Арктика», кн. 1, Л., 1933, стр. 11-15.

8 «Neue Nordische Beitrage», St.-Petersburg und Leipzig, 1781, Bd. 1, Teil 1, S. 245-248.

9 Там же. стр. 247.

10 H. Н. Зубов, К. С. Бадигин. Разгадка тайны земли Андреева. М., 1953, стр. 119, прил. 12.

11 ЦГАДА, ф. 192, л. 246.

12 Возможность ознакомиться с фотокопией подлинной карты Н. Дауркина 1765 г., еще не опубликованной, была любезно предоставлена автору членом-корреспондентом АН СССР А. В. Ефимовым.

13 ЦГАДА, ф. 192, л. 246.

14 ЦГАДА, ф. 199, д. 539, ч. 1, отд. 1а, лл. 20, 20а.

15 М. И. Белов. История открытия и освоения Северного морского пути. Т. 1. М., 1956, стр. 354.

16 Русские мореплаватели. М., 1953, стр. 499.

17 Г. А. Сарычев. Путешествие капитана Биллингса и плавание капитана Галла. СПб., 1811, стр. 190-191.

18 Государственная публичная библиотека имени Салтыкова-Щедрина (далее ГПБ), отдел рукописей. Продолжение журнала морского, или поденника, флотского капитана Иосифа Биллингса, год 1790 и 1791, тетрадь 6, стр. 557.

19 ЦГА ВМФ, ф. 913, on. 1, д. 152, лл. 1-4; Месяцеслов исторический и географический. СПб., 1784, стр. 1-8.

20 И. П. Магидович. Известные русские мореплаватели. - Сб. «Русские мореплаватели», М., 1953, стр. 511-512; А. Г. Адамов. Первые русские исследователи Аляски. М., 1950, стр. 46.

21 Центральный государственный исторический архив в Ленинграде, ф. 468, оп. 43, д. 208. л. 103.

22 ИГА ВМФ. ф. 913, оп. 1, д. 170, л. 1696

23 ЦГАДА, ф. 192, л. 246.

24 Библиотека АН СССР в Ленинграде, отдел рукописей. Портфель 37, № 355/3562; Л. С. Берг. Открытие Камчатки и экспедиция Беринга. Л., 1935, стр. 108, 120; А. В. Ефимов. Из истории великих русских географических открытий. М., I949, стр. 53, 57.

25 ЦГА ВМФ, ф. 913, оп. 1, дело 260, л. 18.

26 ГПБ, отдел рукописей. Продолжение журнала морского или поденника флотского капитана Иосифа Биллингса, год 1790 и 1791, тетрадь 6.

27 Г. А. Сарычев. Путешествие по Северо-Восточной части Сибири к Ледовитому морю и Восточному океану. М., 1952, стр. 182-183.

28 Путешествие капитана Биллингса через Чукотскую землю от Берингова пролива до Нижне-Колымского острога в 1791 году. СПб., 1811, стр. 2.

29 Там же, стр. 25-26.

30 ЦГА ВМФ. ф. 913, оп. 1, д. 260, л. 59, 61.

31 ЦГА ВМФ, ф. 913, оп. 1, дело 259, л. 36.

32 Колониальная политика царизма на Камчатке и Чукотке в XVIII в. Л„ 1935, стр. 189-190.

33 Там же, стр. 190-192.

34 ГПБ, архив, д. 24.

35 Русский биографический словарь, т. XVI, СПб., 1919, стр. 45-46.

36 Труды Вольно-экономического общества. СПб., 1812, ч. 64, стр. VI.
 

Источник: Федорова С. Г. Письмо на моржовом клыке / С. Г. Федорова // Ежегодник Государственного исторического музея. – М., 1960. - 1958. - С. 147-161