|
В истории Российского флота наряду с победными и славными делами
есть и печальные страницы, связанные с кораблекрушениями и гибелью
судов. Многие из них достаточно известны. О некоторых же мы почти
ничего не знаем: время делает свое дело...
К таким почти забытым трагическим историям относится гибель судна
Российско-Американской компании (РАК) «Нева» недалеко от
Ново-Архангельска 9 января 1813 года. Возможно, что эта трагедия так
и осталась бы за семью печатями, ибо в РАК многого предпочитали не
раскрывать. И особенно по части происшествия с компанейскими судами
- а их только с 1807 по 1813 год было потеряно свыше 13, о чём
упоминалось весьма глухо.
Но гибель «Невы»- скрыть не удалось. Её исследовал и описал
знаменитый русский мореплаватель В. М. Головнин и описал в
специальной главе, добавленной им к переводу книги Д. Дункена
«Описание примечательных кораблекрушений…». Дополнительный свет на
эту историю проливает небольшая книжка, изданная в 1817 году под
названием: «Описание нещастного кораблекрушения фрегата (так в
тексте - А. Н.) «Нева» Российско-американской Компании». Ее автором
был известный историк флота и Русской Америки В. Н. Берх.
Итак, что же приключилось с «Невой» в тот туманный зимний рассвет 9
января 1813 года? Навстречу трагедии В погожий день 25 августа 1812 года на рейде Охотска снималось с
якоря судно РАК - знаменитый шлюп «Нева». Он был специально прислан
в Охотск, дабы встретить коллежского советника Тертия Степановича
Борноволокова и доставить его в Ново-Архангельск, где давно уже ждал
себе смену знаменитый «Российский Пизарро» - престарелый главный
правитель колоний Александр Андреевич Баранов. Кроме того, на судно
были приняты и пассажиры из числа служащих РАК и их семей. Всего на
борту «Невы», которой командовал лейтенант Яков Аникиевич Подушкин,
насчитывалось 62 человека команды и пассажиров.
Одним из них был штурман 9 класса Даниил Васильевич Калинин, который
в то время считался по праву одним из искуснейших и опытнейших
навигаторов. Ранее проходил он штурманскую науку и службу на
Балтике, в том числе и на тогдашнем флагмане флота – линейном
корабле «Елизавета». Благодаря своему высокому авторитету и
способностям Калинин попал главным штурманом к капитан-лейтенанту Ю.
Ф. Лисянскому в первое русское кругосветное плавание на этой же
самой «Неве». И именно как отменного специалиста его еще тогда
приглядел Баранов. После некоторого перерыва, в начале 1812 года,
Калинин был приглашен на службу в РАК. По сухопутью прибыл он в
Охотск, где в это время уже находилась «Нева», на которой вместе с
Борноволоковым ему надлежало перейти в Ситху.
Вначале все шло благополучно. Сразу же после выхода из Охотска и до
четвертого Курильского пролива плавание протекало спокойно и при
попутных ветрах. А далее Калинин «предложил идти до 150ooW между 46°
и 50°°N, используя благоприятные ветры, а от сего места подниматься
к Ситхе и войти в нее с юга. Г-н Борноволоков был с этим согласен и
я (В. Н. Берх - А. Н.) не знаю, как он решился переменить мысли свои
по совету неопытного офицера». А этим самым «неопытным офицером»
был... сам командир шлюпа - лейтенант Яков Подушкин, с1810 года
служивший в РАК. Амбиции заставили его наотрез отказаться от здравых
рекомендаций многоопытного штурмана и повести «Неву» вдоль Алеутской
гряды, где в это время уже свирепствовали штормы, а до самой
Уналашки не было подходящих укрытий.
Более чем два месяца «Нева» почти непрерывно боролась со встречными
штормами. Изрядно потрепанное судно находилось уже в бедственном
положении. Не выдержав свалившихся на него трудностей, лейтенант
Подушкин обратился к Борноволокову с беспрецедентным в истории флота
заявлением, «что он не в силах управлять кораблем и находит только
одно средство к спасению - ссадить команду на берег, а корабль
предать в жертву волнам» (!?). К чести Тертия Степановича, он,
человек сугубо сухопутный, в этой уникальной ситуации не растерялся
и принял, пожалуй, единственно правильное решение - передал
командование шлюпом штурману. Тот без колебаний принял на себя
ответственность за это, как оказалось, последнее плавание «Невы».
Зайти сразу для передышки в ближайшую гавань - Якутат - не
получилось. Только в ночь 16 ноября удалось войти в Чугацкий залив и
бросить якорь в Воскресенской гавани (губа Нучек - А. Н.), где была
пресная вода и относительно спокойная стоянка. Простояли там 11
суток. Немного починились и налились водой, и уже 27 ноября вышли в
океан. Борноволоков предложил «спуститься к Сандвичевым островам»,
но для этого могло не хватить принятого запаса воды.
Поэтому проложили курс на Ситху и вначале шли очень ходко - уже
через трое суток на горизонте открылась гора Этжком, до которой
подсчитали около 130 верст, или полсуток такого же хода. Но в ночь
на 1 декабря снова задул жестокий NO, и все началось сначала - до 1
января 1813 года (!) «Нева» была, в сущности, игрушкой волн и
ветров, когда в сутки курс менялся 5-6 раз.
Но, как определенно свидетельствовал впоследствии обо всем один из
спасшихся - гардемарин Михаил Терпигорев, и в этих ужасных условиях
Калинин прослеживал путь судна по карте, хотя солнце не появлялось
неделями. К январю работоспособных осталось человек десять.
Обстановка на судне накалялась, беспорядки достигли всех мыслимых
пределов. На исходе были вода и провизия. Измученные непрерывными
штормами и качкой пассажиры, среди которых были женщины и дети,
пришли в совершенно жалкое состояние. И ещё чувствовалось, что
кто-то стремится ухудшить положение и усугубить и без того ужасающие
многодневные трудности. Характерный факт: «Нередко случалось, что,
выходя наверх, он (Калинин) замечал, что рулевой правит не так,
иначе, чем ему было приказано». По своей или чужой воле - осталось
невыясненным, но вскоре это сказалось в самой тяжкой и роковой
ситуации.
Наконец-то, со 2 января уже нового 1813 года погода вроде
наладилась, и установились тихие ветры. «Нева» подошла ко входу в
Ситхинский залив. Калинину показалось, что все худшее уже позади.
Еще раз определившись по знакомым ориентирам, он в час ночи 9 января
заметил: «Теперь выпью и стакан чаю, лягу отдохнуть часа на два, и
надеюсь стать на якорь под самой гаванью прежде рассвета». На вахте
оставался штурманский ученик Тровин, который ранее плавал здесь с
Гагемейстером, и тоже эти места знал.
Примерно через час пошел мелкий дождик и спустился туман – «Нева»
двигалась тем же курсом. Вот эта ситуация обычно трактуется, как
главное упущение Калинина, приведшее к кораблекрушению. Возможно,
это отчасти и так - при таких условиях плавания он должен был
находиться наверху.
Ночью, в условиях плохой видимости, «Нева» шла навстречу своей
судьбе. И на рассвете 9 января впередсмотрящий обнаружил землю -
прямо перед форштевнем из тумана открылся скалистый берег. На борту
шлюпа тут же началась паника: никто не слушал команд, царила полная
разноголосица и разброд. Кое-как убрали паруса, начали отдавать
якорь, но он быстро ушел на дно, не будучи застопоренным. И «Нева» с
ходу выскочила на камни у скалистых берегов острова Круза. Ирония
судьбы - этот самый остров Круза был нанесен на карту и описан
именно штурманом Данилой Калининым. Беда, как всегда, одна не
приходит: ветер посвежел и через короткое время набрал силу шторма.
Ударами штормовых волн беспомощная «Нева» была за считанные часы
разбита вдребезги о прибрежные скалы. Спаслись и добрались до берега
лишь 25 человек; на берег была выброшена и чудотворная икона
Михаила-архангела. Погибло 37 человек: все женщины и дети, а также
часть команды. Такой трагедии Русская Америка еще не переживала.
Так кто же виноват? А что наши герои? Данила Калинин пытался что-то сделать, чтобы
спасти людей и судно, но стихия оказалась сильнее. Как он принял
свою смерть, никто не видел - его обезглавленный труп был
впоследствии обнаружен на береговых скалах. Погиб и Тертий
Степанович Борноволоков, как глубоко сухопутный человек, он в такой
ситуации шансов на спасение практически не имел. Зато экс-командир
Яков Подушкин, сразу сообразив, что в этой гибельной кутерьме ставки
слишком высоки, хладнокровно позаботился о своей персоне.
Предусмотрительно переодевшись в теплое белье и надев еще сверху
легкий фланелевый костюм, он спустился за борт и... уцелел,
оказавшись единственным спасшимся из командования «Невы».
Но так и остается необъяснимой поистине детективная цепь фактов,
непосредственно предшествовавших самой катастрофе. Так, сам Калинин
в час ночи определил гору Этжком в 30-35 верстах по левой руке;
ветер при этом был тихий, и «Нева» находилась в безопасном
положении. Но уже через три часа «на том же курсе»(!?) эта гора
оказалась справа. А к моменту посадки на камни (около 6.30 утра)
гора вообще была за кормой. Объяснений этим загадкам нет. Весьма
подозрительна и история с якорным канатом, который оказался
отсоединенным от жвака-галса и в момент аварийной отдачи якоря весь
высучился из клюза и ушел на дно. Тот же свидетель Терпигорев
указывает здесь на прямого виновника - боцмана Григорьева, «который
пренебрегал своей должностью и пристал к противной партии». Итак,
оказывается, на «Неве» была и «противная партия» - тоже весьма
красноречивый факт. Сам же боцман Григорьев оказался в числе 25-ти
спасшихся. Но на берегу он сошел с ума («бросался на всех и
кусался») и скончался в мучениях.
И вот еще о чем свидетельствует Терпигорев: «Один из наших офицеров
(чье имя я не хочу упоминать (Sic!)) тоже был в недолгом
помешательстве, которое хотя и не лишило его жизни, но подает также
повод к различным заключениям». А на берегу у мыса Трубицына тогда
единственным офицером мог быть только лейтенант Яков Подушкин -
остальные погибли в кораблекрушении.
Вспомним факты: отказ от командования «Невой» в море (таких
прецедентов на нашем флоте вообще не было); существование «противной
партии», чинившей помехи Калинину и в без того сложной ситуации. В
их свете можно скептически взглянуть на сумасшествие Подушкина 9
января, когда на усеянном обломками и трупами берегу собрались 25
человек, чудом спасшихся от страшной гибели. Никто уже не скажет,
был ли он на самом деле не в себе или просто симулировал.
Позже он сочинил любопытный документ – «Экстракт его
высокоблагородию А. А.Баранову от флота лейтенанта Я. Подушкина о
разбитии корабля "Нева"». Он интересен прежде всего странностями и
несуразностями в изложении событий. Так, согласно «Экстракту», 29
октября «Нева» оказывается в 120 милях от Ситхи, а уже 4-5 ноября -
возле Сан-Франциско, т.е. за 5 тысяч верст (?!). Далее, уже 6 ноября
открылся ему Якутат (?!), а 7 ноября утром огибали о. Кадьяк с юга
(?!).
При этом заметно, что автор отнюдь не утратил инстинкта
самосохранения, ибо ни разу нигде не упомянул, а что же предпринимал
и как спасся сам лейтенант Подушкин? Все события и факты поданы в
безличной форме: пустились, пришли, стали и т.д.
Такой вот небезынтересный документ собственноручно изготовил после
гибели «Невы» единственный оставшийся в живых из командного состава
шлюпа - лейтенант Яков Подушкин. Видимо, ему этого было достаточно,
чтобы доложить главному правителю Баранову свою версию
кораблекрушения, обвинив во всём своевольного штурмана Калинина,
пренебрегшего его, подушкинскими советами.
Поверил этой версии Баранов или нет - сейчас судить трудно, но
уцелевший экс-командир Подушкин ни к каким расследованиям по этому
поводу не привлекался, а вскоре и получил под команду очередное
компанейское судно. Хотя вряд ли такой незаурядный и умудренный
жизнью человек, как Александр Андреевич Баранов, не заметил многих
«странностей» в делах и писаниях своего верного слуги. Но об этом он
умалчивал. Так, в своем письме В. Н. Берху от 15 апреля 1814 года он
совсем коротко сообщает, что «Нева» была выброшена у мыса Трубицына.
И всё, хотя прекрасно знал, что историку Берху и точные факты, и его
личное мнение очень небезынтересны. В результате многое в
трагической гибели «Невы» так и осталось тайной.
На основе изложенных сведений можно утверждать, что к гибели «Невы»
привел низкий профессионализм, малоопытность лейтенанта Подушкина,
сказавшиеся в первой половине плавания, и его бездействие, а может
быть, и действия, но тайные (организация «противной партии», чудеса
с корабельным курсом и якорем) во второй половине. И неизвестно
поэтому, кто больше виноват в этой трагедии - командир-отказник
Подушкин или его вынужденный преемник, взваливший на себя всю
ответственность, а заодно и вину перед историей и потомками.
А подтасовки, оговоры и прямая ложь, запущенные сразу же по свежим
следам катастрофы, оказались очень живучими. Долгое время бытовала
версия, что главным и безусловным виновником гибели «Невы» являлся
ее штурман Данила Калинин. Хотя и тогда уже и впоследствии моряки,
люди, как правило, высокопрофессиональные и порядочные, без особого
труда распознали подноготную этого дела и определили истинных
виновников. Это мнение морских офицеров и других сведущих лиц было в
итоге так выражено В. Н. Берхом: «Достойно сожаления, что его
(Калинина) имя упоминается редко и не так, как бы должно».
И с этим, очевидно, трудно не согласиться - имя штурмана знаменитой
«Невы» Даниила Васильевича Калинина по справедливости должно
занимать достойное место в истории нашего флота.
Небывалая в истории Русской Америки трагедия, разыгравшаяся на
рассвете 9 января 1813 года у пустынных берегов острова Круза до сих
пор сохраняет в себе ряд невыясненных деталей. Автор попытался на
основе известных фактов и свидетельств хотя бы частично
реконструировать те события, отчетливо понимая, что до конца
раскрыть все их обстоятельства ныне вряд ли возможно. Удалось ли это
- судить другим. |