|
Как только известие о послании президента Д. Монро от 2 декабря 1823
г. пришло в Европу, британский министр иностранных дел Д. Каннинг
поспешил заявить, что оно направлено главным образом против России.
Об этом он сообщил русскому послу в Лондоне графу X. А. Ливену,
который не замедлил послать в Петербург соответствующее донесение 2
(14) января 1824 года. Несмотря на свою всем известную проанглийскую
ориентацию, Ливен сумел на этот раз правильно разобраться в истинных
намерениях Д. Каннинга. «Эта инсинуация министра иностранных дел
имеет, как мне кажется, цель возбудить наше недовольство
американским правительством и спровоцировать с нашей стороны
замечания по поводу его преувеличенных притязаний...»1. Попытка
британского министра спровоцировать протест России по поводу
послания Монро оказалась безрезультатной. Зато впоследствии она
получила развитие в трудах ряда авторитетных западных историков.
Достаточно сослаться в этой связи на Г. Темперлея, который в 1925 г.
пришел к выводу, что Д. Каннинг разрешил «французскую проблему»
меморандумом Полиньяку, а государственный секретарь Соединенных
Штатов Д. К. Адамс – «русскую проблему» провозглашением доктрины
Монро2.
Об инсинуациях Д. Каннинга и выводах его маститого биографа,
возможно, не стоило и вспоминать, если бы в худшие годы «холодной
войны» история провозглашения доктрины Монро не стала вновь
использоваться для доказательства существования зловещей «угрозы
Москвы» западному полушарию еще в первой половине XIX в., а само
развитие отношений между Россией и США – изображаться как цепь
своеобразных «драматических столкновений»3. Об антирусской
направленности доктрины Монро заявил и Д. Ф. Даллес в своей речи по
радио 30 июня 1954 года. Угроза, которая вызвала в 1823 г. к жизни
доктрину Монро, по словам Даллеса, была «рождена в России». «Именно
русский царь Александр I и его деспотические союзники в Европе
стремились в начале прошлого века установить контроль над Южной
Америкой и западной частью Северной Америки»4.
Нам уже приходилось отмечать научную несостоятельность концепции о
чисто оборонительном характере доктрины Монро и в этой связи
подчеркивать роль националистических и экспансионистских тенденций в
политике Соединенных Штатов в первой половине XIX века. Подробной
критике был подвергнут и тезис об антирусской направленности
послания Монро от 2 декабря 1823 года5. Примерно к аналогичному
выводу, хотя и совершенно независимо от нас, пришел недавно
американский исследователь И. Николс6. Это позволяет нам, не
останавливаясь на всех деталях происхождения и характера знаменитой
доктрины и не повторяя уже известный материал, сосредоточить
внимание на наименее изученной проблеме генезиса так называемого
принципа неколонизации главным образом в свете новых документов,
обнаруженных нами в советских и американских архивах.
С самого начала хотелось бы подчеркнуть, что генезис доктрины Монро
и, в частности, происхождение «принципа неколонизации» связаны в
первую очередь не с указом Александра I от 4(16) сентября 1821 г.,
запрещавшим иностранным кораблям подходить ближе чем на 100
итальянских миль к тихоокеанскому побережью Русской Америки севернее
51-й параллели, а с действиями самих Соединенных Штатов, с
националистическими и экспансионистскими тенденциями их внешней
политики, со взглядами и теориями, которые получили распространение
среди руководящих деятелей американского правительства. Напомним,
что еще в 1811 г. Д. К. Адамс писал о США как о стране, которая
призвана играть особую роль на континенте Северной Америки. Он
утверждал, что «божественное провидение», по всей видимости,
предопределило, чтобы весь континент Северной Америки был населен
одной нацией, говорящей на одном языке, исповедующей одну, общую
религию, имеющей единые политические принципы и придерживающейся
одного, общего уклада в области социальных отношений и обычаев7. 16
ноября 1819 г., имея в виду в первую очередь Англию и другие
западноевропейские державы, Д. К. Адамс откровенно заявил: «Мир
должен освоиться с мыслью, что континент Северной Америки – наше
законное владение. С тех пор, как мы стали независимым народом, это
не только наша претензия, но в такой же мере и закон природы, как
то, что Миссисипи впадает в море»8.
Приехавший в 1819 г. в США новый русский посланник, П. И. Полетика,
был поражен активной экспансией американцев на запад. В письме к
Ливену от 26 августа (7 сентября) 1819 г. Полетика сообщал о том,
что поселения американцев неудержимо распространяются на запад от р.
Миссисипи. Это продвижение казалось ему «всеобщей манией», и он
отмечал, что поистине недалеко то время, когда поселения американцев
будут составлять непрерывную цепь, простирающуюся от берегов
Атлантики до Тихого океана9. Предметом специального обсуждения в
конгрессе США с начала 20-х годов XIX в. стал вопрос об оккупации
бассейна р. Колумбия, инициаторами и активными пропагандистами
которой выступали член палаты представителей Д. Флойд и сенатор Т.
Бентон10. Здесь сказалось и влияние заинтересованного в освоении
этого района Д. Д. Астора, основателя известной династии
миллионеров. 19 декабря 1820 г. для изучения положения на
тихоокеанском побережье и целесообразности овладения бассейном р.
Колумбии был образован специальный комитет, руководящую роль в
котором играл Флойд11. 25 января 1821 г. этот комитет представил
конгрессу подробный доклад с «обоснованием» права США на указанный
район и приложением законопроекта о его оккупации12.
Хотя дебаты в конгрессе в то время не дали каких-либо практических
результатов, они вызвали определенную обеспокоенность представителей
России и Англии в Вашингтоне. Показательно, что уже 21 января (2
февраля) 1821 г. Полетика направил в Петербург подробное донесение,
в котором обращал внимание на все возрастающий интерес в Соединенных
Штатах к территориям северо-запада Америки. Посланник ссылался при
этом на статьи, появившиеся в американской печати, на условия
договора 22 февраля 1819 г. с Испанией. Он также переслал К. В.
Нессельроде копию доклада комитета Флойда от 25 января 1821 года 13.
В дальнейшем Полетика продолжал систематически следить за ходом
обсуждения этого вопроса в конгрессе, пересылая все основные
документы со своими комментариями в Петербург.
Гораздо более активной оказалась реакция английского посланника в
Вашингтоне Стрэтфорда Каннинга. 27 января 1821 г., взбешенный
агитацией Флойда и его сторонников в конгрессе, британский дипломат
явился в кабинет Д. К. Адамса за объяснениями. Государственный
секретарь отнюдь не был расположен отчитываться перед британским
посланником и тем более связывать себя какими-либо обязательствами.
Адамс предложил Каннингу изложить свои претензии в письменном виде.
«Полагаете ли вы, – возразил Стрэтфорд Каннинг, – что мне надо
указывать форму, которую я считаю целесообразной для обращения к
американскому правительству?» Оба собеседника были настроены весьма
агрессивно и вели полемику в самых откровенных выражениях. «Имеете
ли вы какие-нибудь притязания, – спросил Адамс14, – в отношении
устья реки Колумбии?
– Да разве вы не знаете, – ответил Стрэтфорд Каннинг,– что мы имеем
притязания?
– Я не знаю, – возразил Адамс, – на что вы претендуете и на что вы
не претендуете. Вы претендуете на Индию, вы претендуете на Африку,
вы претендуете...
– Может быть, – ехидно заметил английский посланник, – на часть
Луны.
– Нет, – ответил государственный секретарь, – я не слышал, чтобы вы
претендовали на какую-либо определенную часть Луны, но нет места на
этой обитаемой планете, о котором я мог бы дать заверение в том, что
вы на него не претендуете, и нет другого места, на которое вы могли
бы претендовать с меньшим правом, чем на реку Колумбию и ее устье.
– И как далеко распространяется это исключение? – поинтересовался
Стрэтфорд Каннинг.
– На все берега Южного моря, – ответил Адамс. – Мы не знаем ни о
каких ваших правах в этом районе. Мы предполагали, что английское
правительство пришло к выводу, что нет ни смысла, ни выгоды
придираться к нам в отношении территории на севере Американского
континента.
– И в это, – спросил британский дипломат, – вы включаете наши
северные провинции на этом континенте?
– Нет, – ответил Адамс, – там определена граница, и мы не собираемся
нарушить ее. Сохраняйте то, что принадлежит вам, но оставьте весь
остальной континент нам»15.
Беседа Д. К. Адамса со Стрэтфордом Каннингом вряд ли нуждается в
подробных комментариях. Государственный секретарь недвусмысленно
сформулировал требование предоставить Соединенным Штатам весь
континент Северной Америки, за исключением уже существующих владений
Англии. Фактически здесь содержались все основные элементы будущего
«принципа неколонизации», который, как это видно из приведенного
диалога, был прежде всего направлен против Англии, поскольку именно
она обладала самыми значительными колониальными владениями и именно
с ее стороны Соединенные Штаты встречали наиболее решительное
противодействие своему территориальному расширению в северо-западном
направлении. Следует подчеркнуть, что эта беседа происходила до
указа Александра I от 4 (16) сентября 1821 г. и поэтому заявление
американского правительства не может рассматриваться как ответ на
притязания России.
Антибританские настроения Д. К. Адамса в полной мере проявились и в
его знаменитой речи 4 июля 1821 г. по случаю очередной годовщины
провозглашения независимости США16. На это не мог не обратить
внимания и Полетика, который не замедлил переслать текст речи со
своими комментариями и пометками в Петербург17. Наконец, 26 ноября
1822 г. в беседе с С. Каннингом по вопросу о торговле с Британской
Вест-Индией Д. К. Адамс вновь заявил, что «вся система современной
колонизации является злоупотреблением правительства и настало время
положить ей конец»18.
Переходя к событиям, связанным с появлением указа Александра I от
4(16) сентября 1821 г., следует в первую очередь отметить, что этот
документ фактически не затрагивал территориальных прав Соединенных
Штатов, поскольку сами американцы не выдвигали серьезных притязаний
к северу от 51-й параллели. Показательно, что 10 мая 1816 г. в
инструкциях американскому посланнику в Петербурге У. Пинкни Д. Монро
даже писал, что при урегулировании взаимных притязаний на
северо-западе с правительством России «Соединенные Штаты были бы
удовлетворены, если бы в качестве границы между ними на Тихом океане
была принята 49-я параллель»19. Реальные противоречия по вопросу о
границах и до и после указа 1821 г. существовали в первую очередь
между США и Англией, отчасти между Россией и Англией, но отнюдь не
между Россией и Соединенными Штатами20. В этой связи характерно
замечание Д. К. Адамса от 12 ноября 1822 г. насчет того, что для
Соединенных Штатов практически не имеет значения, «дойдет ли Россия
до 55-й или до 51-й параллели. Этот вопрос затрагивает в первую
очередь Великобританию»21.
С другой стороны, торговые ограничения, установленные сентябрьским
указом Александра I, запрещение иностранным судам приближаться к
русским владениям в северной части Тихого океана на расстояние ближе
100 итальянских миль, в первую очередь затрагивали интересы
американских купцов и были ответом на постоянные жалобы
Российско-американской компании относительно деятельности
«бостонских корабельщиков». Еще в 1808 г. директора главного
правления этой компании представили царскому правительству «Записку
о подрыве, делаемом компании бостонцами»22. Этому же вопросу была
посвящена обширная «Записка о торговле североамериканцев в русских
колониях в Америке, декабря 23 дня 1816 года», а также донесение
Российско-американской компании управляющему министерством
иностранных дел России К. В. Нессельроде от 26 апреля (8 мая) 1817
года23. В 1818 г. русские владения в Америке посетил на шлюпе
«Камчатка» капитан В. М. Головнин, который представил по возвращении
в Петербург подробный отчет о состоянии дел в Русской Америке.
Головнин подверг резкой критике деятельность компании и разоблачил
многочисленные злоупотребления и бесхозяйственность, царившие в
русских владениях в Америке. Он также особо подчеркнул вред, который
наносили торговле компании иностранные контрабандисты и в первую
очередь подданные Соединенных Штатов24. Не случайно поэтому, касаясь
провозглашения указа от 4(16) сентября 1821 г., К. В. Нессельроде
ссылался прежде всего на жалобы Российско-американской компании о
действиях иностранных контрабандистов, занимавшихся, по его словам,
нелегальной торговлей пушниной, снабжавших туземцев оружием и
подстрекавших их к сопротивлению местным русским властям. «Было
важно, – писал Нессельроде, – противопоставить суровые меры этим
опасностям и гарантировать компанию от ощутимого ущерба, который был
результатом этого»25.
В проекте новых привилегий, направленном советом
Российско-американской компании на утверждение царскому
правительству весной 1819 г., южную границу русских владений
предполагалось установить по 45-й параллели северной широты. В ходе
дальнейшего обсуждения, учитывая «появление американцев Соединенных
Штатов в устье реки Колумбии», царское правительство приняло решение
ограничиться 51-й параллелью. «Предупреждая, чтобы компания не могла
разстроить доброго согласия империи с иностранными державами, –
подчеркивал министр финансов Д. А. Гурьев в докладе Александру I 9
(21) сентября 1821 г., – в то же время надлежит обезопасить
восточные берега Сибири, прикрыть наши колонии и содержать сии
последние в тесной связи...»26.
Разумеется, не следует думать, что Россия руководствовалась только
стремлением оградить свои владения от проникновения иностранцев и
обезопасить свои восточные рубежи. Не приходится сомневаться, что в
указе от 4(16) сентября 1821 г. и новых привилегиях
Российско-американской компании вполне определенно отразилась
колониальная политика царизма, его стремление не только оградить, но
и по возможности расширить свои владения на северо-западе Америки. В
результате принятых в сентябре 1821 г. постановлений в сфере
монопольного влияния Российско-американской компании оказалась
значительная часть тихоокеанского Севера. «Производство торговли,
китовой и рыбной ловли и всякой промышленности на островах, в портах
и заливах, и вообще по всему северо-западному берегу Америки,
начиная от Берингова пролива до 51° северной широты, также по
островам Алеутским и по восточному берегу Сибири, так, как и по
островам Курильским... предоставляется в пользование единственно
российским подданным». Иностранным судам под угрозой конфискации
запрещалось приближаться к «означенным» берегам на расстояние «менее
ста итальянских миль»27.
Не приходится удивляться, что, как только текст царского указа был
получен в Англии и США, оба правительства не замедлили заявить
протест. Более удивительно другое: та легкость, с которой правители
царской России отказались от проведения в жизнь постановлений указа
1821 г., а также их очевидная уступчивость в последовавших затем
дипломатических переговорах. Александр I и Нессельроде явно не
хотели обострять отношения с США и Англией из-за интересов
Российско-американской компании на северо-западном побережье далекой
Америки.
Акад. А. А. Губер справедливо обратил внимание на то, что в отличие
от колониальной политики западноевропейских держав, которая
характеризовалась «морским океаническим характером, колониальная
политика Российской империи была преимущественно континентальной.
Дальневосточное и тихоокеанское направления политики России играли в
то время неизмеримо меньшую роль и находились в подчиненной
зависимости от общей политической ситуации в Европе»28. Влиятельный
царский эксперт граф Я. О. Ламберт подчеркивал, что «России
вследствие ее географического положения не предначертано большое
развитие ее морских сил» и что поэтому она должна с большой
осмотрительностью относиться к развитию торговли на отдаленном
расстоянии от центра и своих основных портов. Консервативный
характер политики феодально-крепостнической России на Тихом океане и
северо-западе Америки вполне проявился в скептическом отношении к
проектам американского коммерсанта П. Добелла о развитии торговых
связей Камчатки и Русской Америки с Филиппинами, Калифорнией,
Кантоном и т. д., в отклонении просьбы «владельца Сандвичевых
(Гавайских. – Н. Б.) островов» Каумуалии о принятии его в русское
подданство и категорическом отказе поддержать предложения доктора Г.
А. Шеффера о присоединении Гавайских островов в 1818-1819 годах29.
Напомним в этой связи, что даже в гораздо более важном для
государственных интересов России «восточном вопросе» Александр I и
Нессельроде не решались в то время на сепаратные действия и не шли
на открытый конфликт с Оттоманской Портой. Во имя реакционных
принципов «легитимизма» и верности идее «коллективных действий» были
принесены в жертву национальные интересы страны, уволен в бессрочный
отпуск И. А. Каподистрия, а греческие патриоты оставлены без всякой
помощи 30.
Что же касается сентябрьского указа 1821 г., то уже 3 (15) июля 1822
г. К. В. Нессельроде сообщил министру финансов Д. А. Гурьеву, что
Александр I, «желая всемерно сохранять наилучшее согласие в
отношениях своих с иностранными державами и особенно имея в виду
избегнуть, чтобы между российскими и американскими кораблями не
дошло до самоуправства», распорядился снабдить русские корабли
предписаниями «производить свои наблюдения сколь можно ближе к
твердой земле и не простирать оного далее той широты, под которою
Американская компания действительно пользовалась преимуществами
своими в звериной и рыбной ловле». Из письма К. В. Нессельроде
видно, что император также распорядился, чтобы барон Ф. В. Тейль
«назначен был к замещению г-на Полетики в качестве российского
императорского чрезвычайного посланника и полномочного министра при
Соединенных Штатах и немедленно отправился в Вашингтон, дабы с сим
правительством условиться в мерах, кои могут быть с общего согласия
приняты к отвращению всякого дальнейшего спора»31. 9(21) июля 1822
г. Д. А. Гурьев передал распоряжение царя начальнику морского штаба
адмиралу А. Ф. Моллеру, а последний 3(15) августа направил
соответствующие инструкции командиру фрегата «Крейсер» капитану 2-го
ранга М. П. Лазареву32. Сибирский генерал-губернатор М. М.
Сперанский обратил внимание на некоторую неопределенность «разстояния,
на коем суда наши обязаны производить наблюдения», и предложил в
качестве уточнения принятое по «общему морскому праву» расстояние,
равное пушечному выстрелу33. Соответственно 13 (25) августа 1822 г.
Лазареву были даны дополнительные инструкции, в которых указывалось:
«Что поелику производить наблюдение для крейсирующих судов
определяется по высочайшей воле сколь можно ближе к твердой земле,
то сия возможная близость разстояния должна быть принята к
исполнению на пушечный выстрел от берега»34. Прибыв в
Ново-Архангельск (Ситку) 3(15) сентября 1823 г., командир фрегата
«Крейсер» передал копии предписаний А. Ф. Моллера главному правителю
русских поселений в Америке М. И. Муравьеву. Последний, «сообразуя
настоящее положение с волею правительства, означенною в сих копиях,
– доносил Лазарев в Петербург, – всякое крейсерство фрегата мне
вверенного щитает излишним». Ввиду трудностей с продовольствием было
решено отправить шлюп «Ладогу» вместе с фрегатом «Аполлон» в
Петербург, а Лазарев на фрегате «Крейсер» направился за провизией в
Калифорнию35.
Излагая общие принципы политики России в отношении Соединенных
Штатов, К. В. Нессельроде писал, что она продолжает основываться на
чувстве «естественного доброжелательства», на «неизменном желании
способствовать сохранению спокойствия», на «решимости уважать все
признанные права» и на стремлении поддерживать отношения «мира и
доброго согласия». Руководитель ведомства иностранных дел указывал
далее, что в связи с тем, что американское правительство в письме
Адамса Полетике от 25 февраля 1822 г. выразило сожаление об
отсутствии возможности согласовать с Россией путем предварительных
переговоров договор для примирения интересов обеих сторон, император
в настоящее время согласен на открытие соответствующих переговоров с
Соединенными Штатами. «...Нашим крейсерам даны указания как можно
меньше удаляться от берега и ни в коем случае не распространять
своего патрулирования за пределы, где наша Американская компания
действительно осуществляла свою привилегию на охоту и
рыболовство»36.
Поскольку переговоры по урегулированию взаимных притязаний на
северо-западе Америки касались трех держав – России, Соединенных
Штатов и Великобритании, было решено, что наиболее целесообразно
проводить их в Петербурге. Сразу же по прибытии в Вашингтон Тейлю
поручалось передать американскому правительству пожелание
императора, «чтобы г-н Миддлтон незамедлительно был снабжен
полномочиями, необходимыми для окончания с императорским кабинетом
путем соглашения, основанного на принципе взаимного удобства, всех
споров, которые были подняты между Россией и Соединенными Штатами в
результате опубликования указа от 4(16) сентября 1821 года. Вы
добавите, что мы уже сделали такое же предложение британскому
правительству и что мы имеем все основания полагать, что оно будет
принято» 37.
Встречаясь с И. А. Каподистрия, К. В. Нессельроде, М. М. Сперанским
и другими русскими государственными деятелями, американский
посланник в Петербурге Г. Миддлтон был прекрасно информирован о
фактическом отказе царского правительства от проведения в жизнь
указа 1821 г. и о его стремлении урегулировать разногласия на
северо-западе Америки на приемлемой для всех сторон основе. «С
некоторых пор я начал замечать, – писал Г. Миддлтон Д. К. Адамсу 8
(20) августа 1822 г., – что на условиях указа не будут настаивать.
По-видимому, он был подписан императором без достаточного изучения и
справедливо может рассматриваться как полученный обманным путем.
Едва ли можно сомневаться поэтому, что при небольшом терпении и
умении он примет менее нежелательную форму». Когда 24 июля (5
августа) 1822 г. Г. Миддлтон сообщил И. А. Каподистрия о своем
намерении просить официальной встречи с К. В. Нессельроде, чтобы в
соответствии с полученными из Вашингтона инструкциями представить
вербальную ноту протеста против указа 1821 г., ему был дан совет
воздержаться от этого. И. А. Каподистрия откровенно сообщил
посланнику, что русское правительство не намерено строго
придерживаться положений указа. Император уже убедился в том, что «в
этом деле не следует заходить слишком далеко». Военным судам даны
распоряжения ограничиться предотвращением контрабандной торговли в
пределах, признаваемых другими державами, и взяв за основу
существующие поселения38.
Еще в 1927 г. американский профессор Д. Перкинс справедливо обратил
внимание на то, что провозглашение Д. К. Адамсом «принципа
неколонизации» было связано в первую очередь не с территориальными,
а торговыми интересами. «Именно потому, что колониальная система
исключала торговые отношения, государственный секретарь объявил о ее
изгнании с американских континентов». Вместе с тем Д. Перкинс
признавал, что ему не удалось проследить какой-либо прямой связи
между интересами купцов Новой Англии и позицией Адамса39. В
настоящее время на основании изучения бумаг Д. К. Адамса, хранящихся
в Массачусетском историческом обществе в Бостоне, переписки Д. Монро
в публичной библиотеке Нью-Йорка и материалов Национального архива в
Вашингтоне можно с полным основанием сказать, что прямая связь между
государственным секретарем Д. К. Адамсом и торговыми кругами Новой
Англии в данном вопросе установлена документально. В октябре 1822 г.
в бостонском журнале «The North American Review» была опубликована
большая статья «Изучение русских притязаний в отношении
северо-западного побережья Америки», в которой подробно оспаривались
аргументы Полетики в защиту указа 1821 г. и подчеркивалась важность
торговли американских граждан на тихоокеанском Севере40. Автором
статьи, как установил С. Ф. Бемис, был богатейший бостонский
торговец У. Стургес (фирма «Брайант и Стургес»), наживший свое
состояние на меховой торговле и прекрасно знавший северо-запад
Америки 41.
Примечательно, что еще до выхода в свет упомянутой статьи У. Стургес
поспешил переслать ее текст Д. К. Адамсу, поскольку полагал. что
приводимые в ней сведения могут быть полезны для американского
правительства42. Позднее, в мае 1823 г., он обратил внимание
сенатора Д. Ллойда (Массачусетс) на эту статью, который также
принимал деятельное участие в обосновании прав Соединенных Штатов на
северо-западе Америки. У. Стургес писал, что сенатор найдет в ней
«его мнение о ценности и значении северо-западной торговли». «Я могу
только добавить, – продолжал Стургес, – что с октября прошлого года
к этому побережью и островам отправились 4 корабля и только один
вернулся; 17 судов остаются в настоящее время в плавании. Все суда,
занятые в северо-западной торговле, большую часть времени находятся
севернее 50-й параллели; наиболее ценные меха (шкуры морских бобров)
редко встречаются южнее 51° ...Монополия на всю торговлю к югу от
50° не позволит мне послать за сезон ни одного корабля... Обычная
стоимость груза для такого путешествия составляет около 30 тыс.
долларов, стоимость корабля и снаряжения дают еще 20 тысяч, а
товары, предназначенные для этой торговли, представляют малую
ценность для другой цели; я предвижу, что суда, отсутствующие в
настоящее время, будут лишены русским указом права продолжать свое
путешествие, в результате чего последует общий и разорительный
убыток»43.
Несколько дней спустя, 16 мая 1823 г., Ллойд направил пространное
(на 29 страницах!) письмо президенту Монро с подробным обоснованием
значения торговых интересов США на северо-западном побережье Америки
и с приложением письма У. Стургеса. «Все эти факты, – делал вывод
Ллойд, – показывают настоятельную необходимость дать отпор...
претензиям России в отношении ее юрисдикции на море, – доступ к ее
берегам, в пределах признаваемой за ней территории, без сомнения,
имел бы для нас огромное значение»44. Материалы, полученные от
Ллойда, как относящиеся к делам государственного департамента,
президент незамедлительно переслал Д. К. Адамсу. В распоряжении
государственного секретаря оказался в то время и ряд других
документов, связанных с конфликтом на северо-западе. 21 апреля 1823
г. Брайант и Стургес обратились к государственному секретарю с
официальной жалобой по поводу инцидента с бригом «Пёрл», которому
правитель русских поселений в Америке и командир военного фрегата
«Аполлон» приказали покинуть район северо-западного побережья к
северу от 51-й параллели. «Мы знаем, – писали далее Брайант и
Стургес, – что русские власти на северо-западном побережье приняли
меры для того, чтобы отогнать от этого побережья другие американские
суда, и со дня на день ожидаем сообщения от них с Сандвичевых
островов, куда они должны пристать. Вложив более двухсот тысяч
долларов в северо-западную торговлю, мы крайне заинтересованы в
результате и не можем не надеяться, что правительство предпримет
такие меры, которые обеспечат нам вознаграждение за огромные потери,
которые нам угрожают»45.
Многочисленным нападкам подвергался сентябрьский указ также на
страницах американской печати и в конгрессе. Рассматривая всю
Северную Америку чуть ли не в качестве своего «естественного
владения», наиболее ярые защитники американских прав на
северо-западе не скупились на угрозы России. Выступая в палате
представителей 24 января 1823 г., Ф. Бейлис (Массачусетс) заявил: «У
того самого берега, на который он (Александр I. – Я. Б.) претендует,
он встретит наши военные суда». Оратор подробно обосновывал
необходимость оккупации северо-западного побережья Америки.
«Джентльмены толкуют о естественных границах. Сэр, наша естественная
граница – это Тихий океан. Расширяющаяся волна нашего населения
должна и будет катиться до тех пор, пока воды этого Великого океана
не ограничат нашу территориальную империю. Когда два океана будут
омывать наши берега, торговое благосостояние мира будет наше, и
воображение е трудом может оценить силу, величие и власть, которые
ожидают нас»46.
В лице государственного секретаря, который, кстати говоря, был
одновременно и представителем штата Массачусетс, купцы и
судовладельцы Новой Англии нашли неутомимого защитника своих
интересов. Разделяя мысли и чувства своих корреспондентов, а также
конгрессменов, инициаторов проекта оккупации бассейна р. Колумбии,
Д. К. Адамс открыто заявил о своих взглядах по этим вопросам в ряде
официальных и частных документов, в том числе в письме Ллойду от 15
июля 1823 года. «Президент Соединенных Штатов просил меня выразить
вам свою признательность за ваше письмо от 16 мая и приложения,
относящиеся к торговым интересам нашей страны в Тихом океане и на
северо-западном побережье Америки», – писал Д. К. Адамс и
«обосновывал» далее права США на весь бассейн р. Колумбии: «Я не
знаю другого места, которое столь хорошо отвечало бы этой цели, как
поселение, уже основанное в устье р. Колумбии. В соответствии с
нашими самыми последними картами воды Колумбии простираются к югу до
41-й или 42-й параллели и к северу по крайней мере до 50-й или 51-й.
Обладание устьем реки дает нам право на линию побережья примерно в
этих пределах, а также на все внутренние воды вплоть до того места,
где они почти смыкают свои истоки с истоками Миссури, Платты и
Арканзаса». В заключение государственный секретарь в самой
категорической форме выдвигал «принцип неколонизации»: «Я не думаю,
что 100 итальянских миль закрытого моря будут непреодолимым
препятствием в переговорах. Но какое право имеет Россия на любое
колониальное владение на континенте Северной Америки? Имеет ли она
что-нибудь, что мы должны признавать? И не настало ли время для
американских стран заявить государствам Европы, что американские
континенты впредь не должны быть открытыми для учреждения новых
европейских колоний?»47.
Два дня спустя, 17 июля 1823 г., Д. К. Адамс официально выдвинул
этот принцип в беседе с русским посланником в Вашингтоне бароном
Тейлем. Адамс писал в своем дневнике: «Я специально сказал ему, что
мы будем оспаривать право России на любое территориальное владение
на нашем континенте и что мы вполне определенно выдвигаем принцип,
согласно которому американские континенты не могут впредь быть
объектами для любых новых европейских колониальных владений»48.
Сообщая об этой беседе в Петербург, царский дипломат отмечал:
«Американское правительство воспользуется, вероятно, настоящим
случаем, чтобы потребовать принятия общего принципа, в силу которого
иностранные государства окончательно и навсегда отказались бы от
учреждения новых колоний в обеих частях Америки»49.
Надо сказать, что при обсуждении инструкций американскому посланнику
в Петербурге Г. Миддлтону на заседании кабинета в конце июня 1823 г.
точка зрения Д. К. Адамса, оспаривавшего право России на любое
территориальное владение в Америке, не встретила поддержки. Было
решено, что Соединенные Штаты признают русские владения к северу от
55-й параллели, а в обмен будут настаивать на праве свободной
торговли50. Именно в этом духе и был составлен окончательный текст
инструкций Миддлтону от 22 июля 1823 года51. С другой стороны, в
инструкциях американскому посланнику в Лондоне Р. Рашу от того же
числа «принцип неколонизации» не только был прямо упомянут, но и
получил наиболее развернутое обоснование. Характерно, что, возражая
против распространения владений европейских держав в Америке, Д. К.
Адамс считал экспансию самих Соединенных Штатов вполне естественной
и законной. «Невозможно представить, что в условиях, сложившихся в
настоящее время в мире, какая-либо европейская страна одобрила бы
проект учреждения колонии на северо-западном побережье Америки; то,
что Соединенные Штаты создадут там поселения с целью приобретения
абсолютного территориального права и развития внутренних
коммуникаций, не только должно ожидаться, но и указано перстом
природы и было в течение многих лет предметом серьезного обсуждения
в конгрессе»52.
Ссылка государственного секретаря на «перст природы» звучит
несколько необычно для дипломатических инструкций. Впрочем, Д. К.
Адамс уже не впервые обращался к такого рода аргументам, и всякий
раз «законы природы», «предначертания судьбы», «намерения творца»
неизменно соответствовали планам американского правительства.
Позднее, представляя президенту Монро записку о деятельности
государственного департамента, Д. К. Адамс писал: «По предложению
русского императорского правительства, сделанному через посланника
императора в Вашингтоне, посланнику Соединенных Штатов в
С.-Петербурге переданы полномочия на переговоры по урегулированию
соответствующих прав и интересов обеих стран на северо-западном
побережье этого континента и прилегающих к нему морях. Аналогичное
предложение было сделано е. и. в-ом правительству Великобритании,
чей посол в России соответственно был снабжен полномочиями для
урегулирования интересов Великобритании в этом же районе.
Присоединяясь к этому дружественному образу действий, правительство
Соединенных Штатов стремилось продемонстрировать огромную важность,
которую оно неизменно придает дружбе е. и. в-ва, и свою
неослабевающую заботу о сохранении и развитии самых гармоничных
отношений с его правительством. В переговорах, явившихся результатом
этой заинтересованности, и в соглашениях, которыми они могут
закончиться, случай сочли подходящим для утверждения в качестве
принципа, с которым равным образом связаны права и интересы народа
Соединенных Штатов, что американские континенты ввиду свободного и
независимого положения, которого они достигли и которое они
сохранили, не должны впредь рассматриваться в качестве объектов для
будущей колонизации любой европейской державой»53.
Этот абзац с самыми незначительными редакционными изменениями и
сокращениями президент Монро включил в виде 7-го параграфа в текст
ежегодного послания конгрессу от 2 декабря 1823 года54. «Принцип
неколонизации» стал важнейшей составной частью доктрины Монро.
В общей оценке «принципа неколонизации», как и всей доктрины Монро,
следует избегать односторонности. Колонизация, по мнению Д. К.
Адамса и других представителей торгово-промышленных кругов Новой
Англии, была связана с торговой монополией и устранением Соединенных
Штатов с рынка колониальных владений европейских стран. Выдвигая
«принцип неколонизации», Соединенные Штаты тем самым выступали
против колониальной монополии европейских держав, против барьеров,
которые ставились американскому мореплаванию, торговле, купцам,
промышленникам и судовладельцам. Как видно из документов, связанных
с разработкой и провозглашением этого принципа, право на экспансию в
пределах американских континентов, по мнению руководителей внешней
политики Соединенных Штатов, должно было принадлежать исключительно
США. Показательно, что в послании Монро от 2 декабря 1823 г.
содержалось утверждение о связи могущества и благосостояния США с
экспансией, с расширением территории американских штатов.
«...Экспансия нашего населения и присоединение новых штатов, –
говорится в заключительной части послания, – оказали счастливейшее
влияние на все высшие интересы Союза. Это в огромной мере увеличило
наши ресурсы и прибавило нам силу и достоинство державы, признанной
всеми... Совершенно очевидно, что, расширяя базис нашей системы и
увеличивая число штатов, сама эта система сильно укрепилась»55.
Именно эти тенденции и получили в дальнейшем самое широкое развитие
в американской внешней политике, и «принцип неколонизации», как и
вся доктрина Монро, на практике стал орудием создания колониальной
сферы самих Соединенных Штатов.
В исторической литературе существует мнение, что на переговорах в
Петербурге о границах русских колоний в Америке «доктрина Монро
впервые одержала победу» и что эта победа была достигнута главным
образом в результате «совместного выступления с Англией»56.
Показательно также, что американский историк М. Лазерсон
рассматривал русско-американскую конвенцию 1824 г. как первое
международное соглашение, явившееся результатом провозглашения
доктрины Монро, как «великую моральную победу» молодой американской
республики над «тысячелетней русской монархией»57. Детальное
изучение вопроса о влиянии доктрины Монро на ход переговоров в
Петербурге и конвенции 5 (17) апреля 1824 г. не подтверждает
подобной точки зрения. Провозглашение доктрины Монро не нанесло
сколько-нибудь существенного ущерба отношениям России и Соединенных
Штатов. Больше того, именно после провозглашения доктрины Монро
русско-американские переговоры по урегулированию конфликта на
северо-западе Америки вступили в решающую фазу и довольно быстро
пришли к успешному завершению. На первый взгляд это может показаться
парадоксальным, поскольку принципы доктрины не разделялись царским
правительством и даже непосредственно затрагивали интересы России,
имевшей владения на северо-западе Америки. Следует, однако, учесть,
что в тот период Соединенные Штаты фактически не возражали против
наличия русских владений в Америке, а к разного рода общим
декларациям далекого республиканского правительства царская Россия
относилась довольно равнодушно и не стремилась обострять без
серьезных на то оснований свои отношения с Соединенными Штатами.
Наконец, наиболее важным моментом для понимания сложившегося после
провозглашения доктрины Монро положения является то, что эта
доктрина в гораздо большей степени затрагивала интересы
Великобритании.
Сепаратное провозглашение доктрины Монро, и в частности выдвижение
«принципа неколонизации», повлекло за собой новое обострение
противоречий между Соединенными Штатами и Англией и имело решающее
значение для срыва англо-американского сотрудничества, намечавшегося
в переговорах по поводу северо-западного побережья Америки.
Напомним, что инструкции, данные Г. Миддлтону и Р. Рашу 22 июля 1823
г., действительно исходили из возможности совместных действий Англии
и Соединенных Штатов в переговорах с Россией. Более того, в августе
1823 г. в пользу совместных действий с Соединенными Штатами
решительно высказался и британский министр иностранных дел Д.
Каннинг38.
Положение коренным образом изменилось после получения в Лондоне
известий о послании президента Монро от 2 декабря 1823 года. Беседуя
с Р. Рашем 2 января 1824 г., Д. Каннинг указал на затруднения,
связанные с установлением границ на северо-западе Америки, и
сообщил, что он еще не послал соответствующих инструкций английскому
послу в Петербурге Ч. Баджету. Британский министр отметил, что
послание Монро в значительной степени усложнило ход переговоров, и
«он (Каннинг. – Н. Б.) считает, что самое лучшее – вообще взять
назад инструкции сэру Чарлзу Баджету в той части, в которой они
касаются согласования действий трех держав, и разрешить ему
действовать лишь сепаратно, не смешивая своих переговоров с
переговорами посланника Соединенных Штатов в С.-Петербурге»59.
Таким образом, то, что ранее могло быть целесообразным, в новых
условиях, после провозглашения доктрины Монро, Д. Каннинг считает
уже нежелательным. «Из бесед, которые я имел с г-ном Каннингом
сначала этого месяца, – доносил Раш в Вашингтон, – я обнаружил, что
он откажется послать инструкции сэру Чарлзу Баджету для ведения
совместно с нашим правительством и правительством России переговоров
относительно северо-западного побережья Америки»60. Действительно,
вскоре английскому послу было дано распоряжение вести переговоры в
Петербурге независимо от представителя США, причем в качестве
основания Д. Каннинг прямо ссылался на послание президента Монро.
«Принцип, выдвинутый президентом Соединенных Штатов, внес
расхождение между соответствующими позициями Соединенных Штатов и
Великобритании в отношении России, которого ранее не
существовало»61.
Категорическое отрицание Великобританией «принципа неколонизации»
нашло впоследствии официальное выражение в протоколе конференции Р.
Раша с уполномоченными английского правительства 29 июня 1824 года.
«Британские представители вопреки вышеупомянутому принципу заявили,
что они считают незанятые части Америки в той же мере, как и прежде,
открытыми для колонизации Великобританией, так же как и другими
европейскими державами в соответствии с конвенцией 1790 г. между
британским и испанским правительствами, и что Соединенные Штаты не
имеют никакого права протестовать против учреждения новых колоний
Европы в любых подобных частях американского континента»62.
Между тем переговоры, которые вел Г. Миддлтон в Петербурге, довольно
быстро пришли к успешному завершению, причем ни послание президента,
ни «принцип неколонизации» в них даже не упоминались. Открывая
переговоры, К. В. Нессельроде дипломатично обошел обсуждение
абстрактных принципов права и предложил попытаться урегулировать
разногласия на наиболее приемлемой для взаимных интересов
Соединенных Штатов и России основе63. В ходе дальнейших переговоров
уже не было никаких, даже косвенных ссылок на принципы послания
Монро. Спорные вопросы были урегулированы относительно быстро.
Окончательные условия конвенции, подписанной 5(17) апреля 1824 г. со
стороны России К. В. Нессельроде и П. И. Полетикой, а со стороны
Соединенных Штатов – Г. Миддлтоном64, отражали общую умеренную и
примирительную позицию правительства России. Известно, что указом
1821 г. южная граница русских владений расширялась вплоть до 51-й
параллели. В соответствии с инструкциями Адамса Миддлтон настаивал
на 55-й параллели. Нессельроде согласился на установление границы по
54°40' северной широты, что обеспечивало удержание Россией острова
Принца Уэльского. Особенно настойчиво американский представитель
настаивал на свободе торговли и рыбной ловли у северо-западных
берегов Америки. И в этом вопросе, стремясь к сохранению
дружественных отношений с Соединенными Штатами, Россия пошла на
уступки, согласившись на установление взаимной свободы навигации на
10 лет, разумеется, с ограничениями незаконной торговли в районах
русских поселений, впрочем, мало действенными.
В кругах, связанных с Российско-американской компанией, условия
конвенции вызвали огромное неудовольствие. Последовали
многочисленные записки и протесты, в которых, в частности,
указывалось, что разрешение американским купцам и
зверопромышленникам торговать в русских владениях грозит компании
самыми тяжелыми последствиями65. Попытки компании предотвратить
ратификацию соглашения с Соединёнными Штатами успеха не имели.
Оправдывая условия конвенции 1824г. и доказывая ее выгодность для
колоний России в Америке, К. В. Нессельроде писал адмиралу Н. С.
Мордвинову 11 (23) апреля 1824 г., что этот акт «в некотором смысле
есть начало политического бытия их и безопасности, ибо ныне в первый
раз определяются их отношения с иностранным государством»66. 21 июля
(2 августа) 1824 г. под председательством Нессельроде состоялось
заседание специального комитета, в котором участвовали Канкрин,
Сперанский, Дружинин и Полетика. Присутствующие с некоторыми
оговорками высказались за утверждение конвенции, причем основную
роль в этом решении играли политические мотивы. «Не должно выпускать
из вида, – указывается в официальном протоколе от 21 июля (2
августа) 1824 г., – что условием 5(17) апреля прекращаются все
споры, к которым подало повод постановление 4(16) сентября 1821 г.,
постановление, изданное по формальной и неоднократной просьбе
Российско-американской компании; что сии споры делались уже весьма
важными и, конечно, возобновятся опять, если Россия не утвердит
условий, и что в таком случае невозможно будет предвидеть ни конца
их, ни последствий»67.
В Соединенных Штатах открыто выражалось удовлетворение соглашением,
заключенным с Россией. «Недавно заключенный договор относительно
северо-западного побережья и Тихого океана предоставляет, как я
считаю, все, что мы могли бы просить», – писал Д. Монро Т.
Джефферсону в октябре 1824 года68. Позднее, в ежегодном послании
конгрессу в конце 1824 г., президент Монро специально выразил
удовлетворение переговорами с Россией б9.
В целом рассмотрение истории конфликта на северо-западе Америки
свидетельствует, что в этом районе столкнулись интересы трех
государств: царской России, Англии и Соединенных Штатов. Наиболее
активную экспансионистскую политику с начала 20-х годов XIX в.
проводили Соединенные Штаты, что нашло выражение в притязаниях их на
особые права на всей территории Америки и провозглашении принципа,
запрещавшего дальнейшую колонизацию американских континентов любой
европейской державой. И если уж говорить о реальной угрозе, то не
Россия и Русская Америка угрожали безопасности США и других стран
западного полушария, а скорее сами Соединенные Штаты начали угрожать
русским владениям в Америке. Впрочем, и этот аспект не следует для
того времени слишком преувеличивать. Хотя с чисто внешней,
формальной стороны дела провозглашение «принципа неколонизации» было
связано с русско-американскими отношениями, фактически и главным
образом этот принцип, как и вся доктрина Монро, был направлен против
Великобритании, обладавшей наиболее крупными колониальными
владениями в Северной Америке и являвшейся основным соперником
Соединенных Штатов в борьбе за влияние в западном полушарии. Что
касается указа Александра I от 4(16) сентября 1821 г., то он
представлял собой скорее удобный повод, чем действительную причину
для провозглашения этого принципа в 1823 году. Показательно, что еще
летом 1822 г. царское правительство практически отказалось от
проведения в жизнь этого указа, дало новые инструкции своим военным
кораблям и согласилось на открытие переговоров для урегулирования
возникших разногласий. Общая примирительная позиция России в
переговорах с Соединенными Штатами в Петербурге привела к заключению
конвенции 5(17) апреля 1824 г., причем в ходе этих переговоров
послание президента Монро от 2 декабря 1823 г. даже не упоминалось.
Примечания
1 Архив внешней политики России (далее – АВПР), ф. Канцелярии, д.
6931, л. 68 (X. А. Ливен –- К. В. Нессельроде от 2 (14) января 1824,
№ 3).
2 Н. Temperley. The Foreign Policy of Canning 1822-1827. L. 1925, p.
104.
3 Th. Bailey. America Faces Russia. Ithaca. 1950, pp. 32, 337 etc;
«America and Russia. A Century and a Half of Dramatic Encounters».
Ed. by O. Jensen. N. Y. 1962, pp. 12, 40-62.
4 «The Monroe Doctrine: Its Modern Significance». Ed. by D. M.
Dozer. X. У.1955, p. 168.
5 Н. Н. Болховитинов. Доктрина Монро (происхождение и характер). М.
1959, стр. 5, 334 и др.
6 I. С. Nichols. Jr. The Russian Ukase and the Monroe Doctrine: A
Re-evaluation. «Pacific Historical Review», February 1967. При всех
достоинствах статьи И. Николса следует сказать, что он пользовался,
к сожалению, почти исключительно опубликованными американскими
источниками и практически игнорировал работы советских авторов (если
не считать известной книги проф. С. Б. Окуня «Российско-американская
компания». М.-Л. 1939).
7 J. Q. A d a m s. Writings. Vol. I-VII. N. Y. 1913-1917. Vol. IV,
pp. 128, 209 (Д. К. Адамс – А. Адамс от 30 июня 1811 г., Д. К. Адамс
– Д. Адамсу от 31 августа 1811 г.).
8 J. Q. Adams. Memoirs. Vol. I–XII. Philadelphia. 1874–1877. Vol.
IV, pp. 438-439.
9 АВПР, ф. Канцелярии, д. 12192, л. 3 (П. И. Полетика – X. А. Ливену
от 26 августа (7 сентября) 1819 г.).
10 V. Blue. The Oregon Question – 1818-1828. A Study of Dr. John
Floyd’s Efforts in Congress to Secure the Oregon Country. «The
Quarterly of the Oregon Historical Society». Vol. XXIII, Sept. 1922,
№ 3, pp. 193–219.
11 «Annals of Congress», 16th Congress, 2nd Session, p. 679.
12 Ibid., pp. 945–959.
13 АВПР, ф. Канцелярии, д. 12200, лл. 20 и далее (П. И. Полетика –
К. В. Нессельроде от 21 января (2 февраля) 1821 г.). 30 сентября (12
октября) 1821 г. К. В. Нессельроде направил донесение Полетики и
прилагавшиеся к нему материалы министру финансов Д. А. Гурьеву,
который, в свою очередь, познакомил с ними главное правление
Российско-американской компании. 8 (20) октября 1821 г. министр
финансов препроводил К. В. Нессельроде специальную записку с
обоснованием прав России на северо-западе Америки вплоть до 51-й
параллели, а в следующем, 1822 г., на страницах популярного в то
время русского журнала известный мореплаватель В. М. Головнин
опубликовал статью, в которой доклад комитета Флойда был подвергнут
подробному критическому разбору (ЦГИА, ф. 18, оп. 5, д. 218, лл. 1,
25, 19–24 и др.; В. М. Головнин. Замечания на донесение комитета,
составленного Американским конгрессом... «Сын отечества». Ч. LXXVI,
1822, №№ 18, 19).
14 Следует оговорить, что запись своей беседы со Стратфордом
Каннингом Д. К. Адамс вел от первого лица.
15 J. Q. Аdams. Memoirs. Vol. V, p. 252.
16 См. E. Tatum. The United States and Europe 1815-1823. Berkeley.
1936, pp. 241-250.
17 «An Address Delivered at the Request of a Commission of the
Citizens of Washington on the Occasion of Reading the Declaration of
Independence, on the Fourth of July.1821». By J. Q. Adams.
Washington. 1821; АВПР, ф. Канцелярии, д. 12200, лл. 119 и далее (П.
И. Полетика – К. В. Нессельроде от 30 нюня (12 июля) 1821 г.).
Разъясняя содержание своей речи, Д. К. Адамс писал 31 января 1822
г., что колониальные владения несовместимы с социальным прогрессом и
что долг человечества – уничтожить их в будущем (см. J. Q. Adams.
Writings Vol. VII. pp. 197-207).
18 J. Q. Adams. Memoirs. Vol. VI, p. 104.
19 National Archives (далее – NA). Diplomatic Instructions, All
Countries, vol. 8, pp. 51-52 (Д. Монро – У. Пинкни от 10 мая 1816
г.). Позднее Пинкни было сообщено, что президент Монро «имеет
некоторые основания считать, что правительство России будет
удовлетворено границей по 55-му градусу северной широты». Ibid., р.
137.(Р. Раш – У. Пинкни от 21 апреля 1817 г.).
20 Ibid., pp. 205-214 (Д. К. Адамс – Д. У. Кэмпбеллу от 28 июня 1818
г.).
21 J. Q. Adams. Memoirs. Vol. VI, p. 100.
22 «Внешняя политика России XIX и начала XX века». Т. IV. М. 1965,
стр. 241-243.
23 АВПР, ф. Канцелярии, д. 12182, лл. 31-49; ЦГИА, ф. 994, оп. 2, д.
831, лл. 1-3.
24 См. В. М. Головнин. Путешествие вокруг света, совершенное на
военном шлюпе «Камчатка» в 1817, 1818 и 1819 годах. М. 1965, стр.
143-146, 201-202 и др.; Записка капитана 2-го ранга Головнина о
состоянии Российско-американской компании в 1818 г. «Материалы для
истории русских заселений по берегам Восточного океана». Вып. I.
СПБ. 1861, стр. 100-103 и др.
25 Correspondence of Russian .Ministers in Washington 1818-1825.
«American Historical Review» (далее – AMR). Vol. XVIII, 1913, № 2,
p. 330 (К. В. Нессельроде – П. И. Полетике. Циркуляр № 8 от 7(19)
октября 1821 г.).
26 АВПР, ф. Российско-американской компании, оп. 888, д. 288, лл.
84-93, «Проэкт привилегиям, предполагаемым на будущее время»; лл.
313-347 (Д. А. Гурьев – Александру I 9(21) сентября 1821 г.). Доклад
Гурьева был итоговым документом, подготовленным в результате более
чем двухлетнего обсуждения вопроса, к которому были привлечены М. М.
Сперанский, К. В. Нессельроде, В. М. Головнин и др.
27 П. Тихменев. Историческое обозрение образования
Российско-американской компании. Ч. I. СПБ. 1861. Приложения, стр.
27 и далее.
28 См «Политика европейских держав в Юго-Восточной Азии (60-е годы
XVIII–60-е годы XIX в.). Документы и материалы». М. 1962, стр. 10.
29 См. там же, стр. 477-490 (записка Я. О. Ламберта от 2(14) января
1817 г.). АВПР, ф. Канцелярии, д. 13378, лл. 165-173, Observations
sur le Memoire de Monsieur Dobell, par le Chambellan Saltykolf,
1816-1817. (Замечания М. А. Салтыкова на предложения Добелла); ф.
Гл. арх. 1-10, оп. 9, д. 1, лл. 131-135 и др. (К. В. Нессельроде–
Александру I от «Майя – дня 1819 года»).
30 А. В. Фадеев. Россия и восточный кризис 20-х годов XIX в. М.
1958, стр.63-65 и др.
31 ЦГАВМФ, ф. 166, оп. 1, д. 666, лл. 299-302 (К. В. Нессельроде –
Д. А. Гурьеву от 3(15) июля 1822 г.).
32 Там же, лл. 221-222 (Д. А. Гурьев – А. Ф. Моллеру от 9(21) июля
1822 г.); л. 306 (А. Ф. Моллер – М. П. Лазареву от 3(15) августа
1822 г.); М. П. Лазарев. Документы. Т. I. М. 1952, стр. 236-237.
33 ЦГАВМФ, ф. 166, оп. 1, д. 666, лл. 341-346 (М. М. Сперанский – А.
Ф. Моллеру 4(16) августа 1822 г., № 105); лл. 347-354, проект правил
для инструкции.
34 Там же, лл. 356-357 (А. Ф. Моллер – М. П. Лазареву от 13(25)
августа 1822 г.); М. П. Лазарев. Указ. соч. Т. 1, стр. 237-238.
35 ЦГАВМФ, ф. 166, оп. 1, д. 666, лл. 417-420, рапорт Лазарева от
10(22) декабря 1823 г. из Сан-Франциско; М. П. Лазарев. Указ. соч.
Т. 1, стр. 250-253.
36 AHR. Vol. XVIII, 1913, № 2, pp. 335–344 (К. В. Нессельроде – Ф.
В. Тейлю 13(25) июля 1822 г.). Подлинник инструкции, а также
многочисленные сопроводительные документы см. АВПР, ф. Посольства в
Вашингтоне, оп. 512(3), д. 22, л. 62 и далее. Следует напомнить, что
примерно в это же время в Петербурге был окончательно урегулирован
длительный спор между Англией и США по поводу толкования 1-й статьи
Гентского договора. В результате грамматического разбора текста
статьи русское правительство признало более основательной точку
зрения США и 30 июня (12 июля)1822 г. в Петербурге К. В.
Нессельроде, И. А. Каподистрия, Ч. Баджет и Г. Миддлтон подписали
соответствующую конвенцию (см. Ф. Мартенс. Собрание трактатов и
конвенций, заключенных Россией с иностранными державами. Т. XI. СПБ.
1895,стр. 289-298).
37 AHR. Vol. XVIII, 1914, № 3, р. 541 (К. В. Нессельроде – Ф. В.
Тейлю от 2(14) декабря 1822 г.).
38 «Proceedings of the Alaskan Boundary Tribunal» (далее – PABT).
Vol. II. Washington. 1904, pp. 42-45 а. о., Г. Миддлтон – Д. К.
Адамсу от 8(20) августа 1822 г.,а также: Note Verbale 24 Juillet
1822 (Prepared but not delivered): N. A. Despatches from the United
States Ministers to Russia. Vol. 9. (Г. Миддлтон – К. В. Нессельроде
от 27 июля (8 августа) и К. В. Нессельроде – Г. Миддлтону от 1(12)
августа 1822 г.). О фактическом отказе царского правительства от
проведения в жизнь указа 4(16) сентября 1821 г. было известно и
Англии. В беседе с герцогом Веллингтоном 10 сентября 1822 г. Ливен
сообщил, что император не намерен проводить в жизнь условия указа в
их широком смысле и что русским судам дано указание крейсировать на
возможно близком расстоянии от берега. PABT. Vol. II, pp. 108-109
(Меморандум Веллингтона от 11 сентября 1822 г.).
39 D. Perkins. The Monroe Doctrine 1823–1826. Cambridge (Mass.).
1927, pp. 17, 19, note 39.
40 Examination of the Russian Claims on the North West Coast of
America. «The North American Review», 1822, October. Эта статья
тогда же привлекала внимание русских представителей в США, и они
поспешили переправить ее текст в Петербург. Русский генеральный
консул в Филадельфии Ф. Иванов справедливо считал, что аргументы,
приводимые в статье, могут быть использованы американской
дипломатией в переговорах с Россией. АВПР, ф. Канцелярии, д. 9246,
лл. 3-4 (Ф. Ф. Иванов – К. В. Нессельроде от 2 (14) октября 1822
г.), см. также д. 12206, лл. 2-18.
41 S. Е. Morison. The Maritime History of Massachusetts 1783-1860.
Boston.1961, pp. 68-70; S. F. Bemis. John Quincy Adams and the
Foundations of American Foreign Policy. N. Y. 1949, pp. 510-511.
42 NA, RG 76, Russian Claims-Miscelaneous, Env. 1, Folder 3 (У.
Стургес – Д. К. Адамсу от 14 сентября 1822 г.).
43 New York Public Library. The Monroe Papers (У. Стургес – Д.
Ллойду от 13 мая 1823 г.).
44 Ibid. (Д. Ллойд – Д. Монро от 16 мая 1823 г.).
45 NA, RG 76, Russian Claims-Miscellaneous. Env. 1, Folder 3
(Брайант и Стургес – Д. К. Адамсу от 21 апреля 1823 г., с
приложением протеста от 24 ноября 1822 г., заверенного американским
агентом на Сандвичевых островах Д. Джонесом).
46 Полный текст речи Ф. Бейлиса от 24 января 1823 г. см. «Annals of
Congress»,17th Congress, 2nd Session, pp. 680-688.
47 The Massachusetts Historical Society. The Adams Papers. Letter
book, № 22, pp. 240-242 (private) (Д. К. Адамс – Д. Ллойду 15 июля
1823 г.).
48 J. Q. Adams. Memoirs. Vol. VI, p. 163.
49 АВПР, ф. Канцелярии, д. 12211, л. 62 (Ф. В. Тейль – К. В.
Нессельроде от 12(24) июля 1823 г.).
50 J. Q. Adams. Memoirs. Vol. VI, p. 163.
51 «American State Papers, Foreign Relations» (далее – ASPFR). Vol.
I-VI. Washington. 1832-1859. Vol. V, pp. 436-438. (Д. К. Адамс – Г.
Миддлтону от 22 июля 1823 г.).
52 ASPFR. Vol. V, р. 447. (Д. К. Адамс – Р. Рашу от 22 июля 1823
г.).
53 New York Public Library. The Monroe Papers. Minute of Subjects
with Reference to the Department of State for the Consideration of
Congress. [17] Nov. 1823. Автограф Д. К Адамса. На оригинале имеется
также карандашная надпись: [Nov. 13].
54 «Annals of Congress», 18th Congress, 1st Session, pp. 12–24.
55 Ibid., р. 24.
56 С. Б. Окунь Указ соч., стр. 82.
57 М. М. Lasersоn. The American Impact on Russia 1784-1917. N. Y.
1962, p. 141; W. H. Goetzman. When the Eagle Screamed. The Romantic
Horizon in American Diplomacy. 1800-1860. N. Y. 1966, p. 19.
58 Подчеркивая свое дружественное расположение к Соединенным Штатам,
Д. Каннинг сообщил американскому дипломату X. Юзу, что петербургский
двор отказался от «всех своих экстравагантных требований и
притязаний» на Тихом океане. Единственный вопрос, который осталось
урегулировать, – это вознаграждение, которое Англия и США согласятся
получить за «ошибку» России. Д. Каннинг считает, сообщал X. Юз в
частном письме к Д. К. Адамсу 27 августа 1823 г., «что у нас есть
общие интересы с Англией в этих спорах с Россией». Британский
министр предложил Юзу задержаться в Англии до 11 сентября, чтобы
присутствовать на переговорах с Р. Рашем «по русско-американскому
вопросу до того, как я отправлюсь в С.-Петербург». Поскольку,
однако, Р. Раш не нашел подобную задержку достаточно оправданной, X.
Юз отправился в Россию, не ожидая возвращения Д. Каннинга в Лондон.
См. письма X. Юза Д. К. Адамсу от 27 августа 1823 г. и 19 февраля
1824 года. The Massachusetts Historical Society. The Adams Papers.
59 «Diplomatic Correspondence of the United States». Canadian
Relations 1784-1860.Vol. II. Washington. 1942, p. 397 (P. Раш – Д.
К. Адамсу от 6 января 1824 г.).
60 ASPFR. Vol. V, р. 463 (Р. Раш – Д. К. Адамсу от 9 января 1824
г.).
61 РАВТ. Vol. II, р. 149 (Д. Каннинг – Ч. Баджету от 15 января 1824
г.).
62 R. Rush. Memoranda of a Residence at the Court of London.
Philadelphia. 1845,p. 629.
63 ASPFR. Vol. V, р. 458 (Г. Миддлтон – Д. К. Адамсу от 7(19) апреля
1824 г.).
64 «Treaties and Other International Acts of the United States».
Vol. I-VIII.Washington. 1931-1948. Vol. Ill, pp. 151-155; О
заключении Россией конвенций 1824-1825 гг. с США и Англией см.
также: Ф. Мартенс. Указ. соч. Т. IX, стр. 304-322; S R. Tompkins.
Drawing the Alaskan Boundary. «The Canadian Historical Review», Vol.
XXVI, 1945, March.
65 См. также С. Б. Окунь. Указ. соч., стр. 85-88 и др.
66 ЦГИА, ф. 994, оп. 2, д. 849, л. 16 (К. В. Нессельроде – Н. С.
Мордвинову от 11 (23) апреля 1824 г.).
67 ЦГИА, ф. 994, оп. 2, д. 851, л. 3 (протокол конференции от 21
июля (2 августа) 1824 года).
68 J. Monroe. Writings Vol. I-VII. N. Y. 1898-1903. Vol. VII, p. 42
(Д. Монро – Т. Джефферсону от 18 октября 1824 г.).
69 «Compilation of the Messages and Papers of the Presidents». Vol.
II. Washington.1907, p. 820.
|