|
I
Истории Российско-Американской компании посвящены всего два труда.
Из них исследование П. Тихменева, изданное в двух частях в 1861-1863
гг.,1 [П. Тихменев. Историческое обозрение образования
Российско-Американской компании и действий ее до настоящего времени,
ч. I, СПб., 1861, стр. 386 + 66,ч. II, СПб., 1863, стр. 388 + 292]
написано по заданию самой Компании и потому имеет явно тенденциозный
характер. Располагая материалами, которые впоследствии были
утрачены, автор по чисто ведомственным соображениям обошел молчанием
ряд вопросов, откровенное изложение которых было не в интересах
Компании. Всю ее историю он делит на период подготовки колоний к
принятию «начал общественного устройства» и период прочного
водворения этих начал. В действительности же первые 25 лет
существования Компании характеризуются явлениями иного порядка. В
эти годы происходил насильственный захват территории островов и
Аляски, порабощение уцелевшей при этом части местных племен и
создание необходимых для Компании материальных условий для
хищнической эксплоатации природных богатств края (главным образом –
пушных). В этом процессе своеобразного «освоения» сами колонии
выполняли роль основного источника средств Компании. Она в этот
период сконструировалась как организация, живущая преимущественно за
счет ограбления захваченных земель при помощи хищного по своим
устремлениям, а в организационном отношении плохо налаженного
административного аппарата, неумело и слабо руководимого правлением.
Значительная часть последнего совершенно не отвечала деловым
требованиям, но была весьма заинтересована в занятии доходных
компанейских постов. Даже П. Тихменев – автор явно тенденциозного
исследования – после красноречивых рассуждений о водворении в
колониях «просвещения в мере, наиболее соответствующей туземным
требованиям», принужден был закончить следующей конфузливой
констатацией: «по самой силе обстоятельств и с неизбежною
необходимостью период этот должен был отличаться жестокостью,
своеволием и вообще неустройством всякого рода».2 [П. Тихменев.
Указ. соч., I, стр. III]. Весьма характерно то обстоятельство, что,
располагая неисчерпаемыми природными ресурсами на островах и на
американском материке, подвергая коренное население самой
беспощадной и зверской эксплоатации, Компания все же, несмотря на
поддержку правительства, влачила жалкое существование и не раз
оказывалась на грани банкротства.
Автор второго, недавно вышедшего труда по истории Компании – С. Б.
Окунь3 [С. Окунь. Российско-Американская компания, стр. 259,
Соцэкгиз, 1939] воздержался от исследования экономической
деятельности этой крупнейшей хозяйственной организации. Он почему-то
решил, что экономика Компании «все же полно была обследована П.
Тихменевым»,1 [С. Окунь. Указ. соч., стр. 8] работу которого тем не
менее сам называет «ведомственной». Исследовав экспансию Компании в
северном бассейне Тихого океана и обрисовав положение русских
промысловых рабочих и коренного населения на территории колоний, С.
Б. Окунь не коснулся хозяйственной деятельности Компании.
Таким образом, вопрос о финансово-экономическом базисе
Российско-Американской компании до сих пор остается исследованным и
освещенным лишь частично и притом явно тенденциозно, т. е. лишь
постольку, поскольку этого когда-то требовали ведомственные интересы
самой Компании. А она всегда очень тщательно оберегала свои
коммерческие и финансовые тайны и строго засекречивала их не только
от непосвященных, но даже и от высших государственных учреждений,
наблюдавших за нею. В этом отношении достаточно сослаться на
заявление, с которым корреспондент Компании Н. П. Резанов обратился
10 октября 1800 г. к генерал-прокурору. «Описание, – утверждал он, –
все сии предметы в себе заключающее (речь шла о сведениях
относительно возникновения Компании. – В. Ш.), изъяснение в нем
некоторых обстоятельств, к сведению только высокого правительства
принадлежащих, не позволяют мне представить оное прямо в
Коммерц-коллегию».2 [Архив вн. полит., культ, и быта (ЦГАВПК и Б),
ф. Канц. ген.-прок. Сената, д. 2402, л. 2.] Это тщательное
засекречивание производилось по мотивам, с исчерпывающей четкостью
сформулированным в обращении Канцелярии главного правления Компании
от 14 февраля 1825 г. за № 155 в Цензурный комитет с просьбой «не
одобрять к напечатанию в издаваемых здесь журналах статей,
касающихся до оной Компании.., ибо в противном случае могут быть
открыты или тайны Компании, или помещены ошибочные и превратные
сведения». Это ходатайство было удовлетворено.
Недостаточно освещен и весьма важный вопрос об учете богатств,
полученных Компанией путем эксплоатации островов и Аляски, и о
характере использования этих богатств Компанией в годы захвата
колоний.
В настоящее время данные, отсутствующие в труде П. Тихменева и в
некоторых ранее появившихся работах, касающихся истории Компании,3
[В. Берх. Хронологическая история открытия Алеутских островов, или
подвиги российского купечества. С присовокуплением исторического
известия о меховой торговле. СПб., 1823; К. Хлебников. Жизнеописание
Александра Андреевича Баранова, главного правителя Российских
колоний в Америке, СПб., 1835] не могут быть целиком восполнены.
Причиной этого является утрата необходимых документов. Еще в 1823 г.
Берх, упоминая в своей работе о Российско-Американской компании,
писал, что издает подготовленную к печати книгу, хотя и сознает ее
неполноту. В свое оправдание он писал: «ежели бы счастливый случай
не доставил мне помещенных здесь материалов, то вероятно были бы они
уже теперь совершенно истреблены».4 [В. Берх. Указ. соч., стр. 166].
За 120 лет, прошедших с тех пор, потеряно и истреблено многое из
того, чем располагали первые исследователи истории Компании.
Утрачена, например, большая часть архива главного управления, а
уцелевшие разрозненные документы рассеяны по разным хранилищам.
Поэтому первые и во многих отношениях несовершенные труды,
характеризующие Компанию, в настоящее время сами являются
первоисточниками. Все это значительно осложняет исследовательскую
работу. Тем не менее и то немногое, что сохранилось, все же дает
достаточно убедительный материал для характеристики как промысловой
деятельности Компании и ее финансово-экономического состояния, так и
хозяйственно-административной деятельности того аппарата, который
осуществлял работу Компании в период ее конструирования и освоения
ею американских колоний.
II
Основным источником доходов Компании являлась внутренняя и внешняя
торговля мехами, которые ею же добывались в Америке и на островах. В
самих колониях происходил обмен с коренным населением, которое за
приобретаемую от него «мягкую рухлядь» получало холст, солдатское
сукно, обувь, мелкие железные изделия, бисер и табак. Кроме того,
часть товаров сбывалась самим промышленникам (звероловам). В России
(главным образом в Петербурге, Москве и на ярмарках Ирбитской и
Макарьевской) продавались меха и вымененные на них у китайцев
товары. Внешняя торговля велась преимущественно через Кяхту и
Кантон, где меха менялись на местные товары. Этот обмен происходил и
в самих колониях с посещавшими их иностранцами, от которых
получались главным образом продовольственные припасы, корабельные
принадлежности, а в отдельных случаях и самые корабли. В
организованной таким образом торговле основными предметами сбыта
являлись так называемые промысловые товары, т. е. меха морских
котиков, морских и речных бобров, лисиц, песцов, выхухоли и т. д. От
добычи этих мехов полностью зависело благополучие Компании. Она, как
это заявлялось акционерам в одном из докладов правления, «имеет
самый богатый, верный и непоколебимый источник промысла, как бы
наилучшую вотчину в морских котах, ловящихся близ островов Уналашки,
Георгия и Павла, при которых сего зверя можно промышлять до 300 000
штук в каждый год».1 [Арх. Русск. геогр. общ.,– Рукоп. трудов о
Российско-Америк. колониях, разр. 99, оп. 1, № 6, л. 3 и отдельные
документы].
Выгодность котикового промысла была несомненна. По утверждению
директоров Компании, котиковых шкур могло расходиться в Сибири,
Европейской России и Кяхте 150 000 штук в год. При оценке правлением
котиковых шкурок по 6 р. 50 к. за штуку предполагаемая выручка от их
продажи должна была дать «невступно один миллион рублей, а за
исключением привоза и расходов – 600 000 руб. каждогодного и верного
приобретения».2 [Там же]. На самом деле действительность сильно
разошлась с предположениями. Одна из причин этого расхождения
заключалась в том, что работавшие в Компании промышленники должны
были целиком сдавать ей всю добычу. При расчете они получали на свою
долю половину шкурок. При такой системе расчетов они были
непосредственно заинтересованы в увеличении количества убитых зверей
(главным образом морских котов). Из документов Компания видно, что в
1805 г. промышленники «из жадности к большему составлению своих
полупаев, по невежеству и незнанию судить о настоящем добре –
напромышляли их (шкурок. – В. Ш.) до 900 000 и не могли высушивать
всех, как должно, на воздухе, вешали сушить в жаркие бани, чем почти
на половину из оных перепортили до того, что иные изопрели и шерсть
во всех отдиралась от кожи, а иные перегорели так, что кожа ломалась
на многие штуки, и большая часть тех и других сделались к
употреблению негодными».3 [Там же, л. 3] Тем не менее из этого
безнадежно испорченного запаса шкурок большая часть (617 141 штука)
была отправлена в Охотск, а оттуда в Иркутск. Результат не замедлил
сказаться. Шкурок «ни в Кяхте, ни в Сибири, ни в России сбывать было
не можно, а в Кяхте даже и на хорошие коты пало от китайцев
подозрение, почему долго и их менять опасались, а хотя в то же время
из числа оных и было несколько по разным местам пущено в продажу, но
ходили по весьма низкой цене, так что и провозы, на них
употребленные, едва выручились».1 [Арх. РГО, Рукоп. труд, о РАК,
разр. 99, оп. 1, № 6, л. 4]. В отчете констатируется, что сбыт
шкурок прекратился: «большая же часть тех котов по причине их
худости лежала тунно (бесполезно. – В. Ш.) в пакгаузах до 1809
года». Пришлось спешно принять экстренные меры. «Приискиваны были
разные мастера, чтобы выбраковать из них по возможности годные к
выделке» в целях реализации. Таким путем удалось достигнуть весьма
незначительных результатов. «Около 200 000 штук выделано было в
разные сорта и виды и с 1808 года сбыты с рук, но тоже по весьма
низкой цене, ибо всяк видел, что выделкою подделаны были худые
коты».2 [Там же]. Остальные шкурки в числе 111 799 штук были
публично сожжены в Иркутске и Охотске. При этом Компания понесла
«убытку по крайней мере около 800 000 рублей».3 [Там же, № 5, л. 3].
Кроме непосредственного убытка, сказались и другие результаты
хищнической постановки промысла. «По частным сведениям известно
сделалось, что от непорядочной и торопливой уборки трупов зверь сей
начал от островов отшатываться далее». Это обстоятельство конечно
уменьшало доходность промысла. Стремясь придать ему правильную
организацию, правление распорядилось прекратить на пять лет охоту на
котов, не принимать от промышленников прелых и горелых шкур и
высылать в Охотск только доброкачественные меха. В 1810 г. правление
вновь разрешило охоту, ограничив ее добычей от 100 000 до 150 000
шкурок в год. Но в последовавших после этого поступлениях опять
обнаружились меха «с пороком», и китайцы в 1813 г. при промене в
Кяхте часть шкурок забраковали. Таким образом Компания опять не
получила никакой прибыли. Поэтому правление вновь подтвердило
главному правителю Российско-американских областей А. А. Баранову
свое прежнее распоряжение о том, чтобы «промышляемые в Уналашкинском
отделе и на котовых островах морские коты были всевозможнейше
оберегаемы в их шкурах от банной сушки, которая делает их прелыми,
горелыми, трещалыми и к употреблению вовсе негодными, отчего
Компания вместо нескольких миллионов прибыли потерпела столько же
убытку».4 [Там же, № 6, л. 9].
Кроме того, правление предложило произвести на месте «через особого
верного человека» ревизию и уничтожить все имеющиеся негодные
шкурки. Таковых, по донесению Уналашкинской конторы, оставалась 186
572 штуки, оцененные по себестоимости в 308 430 р. 19 к. 5 [Там же].
Все эти убытки, вызванные хищническим характером промысла и явными
недочетами в организации промыслового хозяйства, увеличивались от
замедления товарооборота. Пушнина, вывезенная в Охотск и Иркутск,
«расходилась в продажу с малым успехом».6 [Там же]. Помимо
недоброкачественности самих шкурок, задержка в продаже отчасти
являлась следствием применявшейся в Компании системы расчетов с так
называемыми «промышленниками». Последние, получая при расчете с
Компанией половину добычи, за бесценок продавали свою часть на
сторону. Скупщики, приобретя пушнину очень дешево, могли продавать
ее по таким низким ценам, которые были для Компании по ее затратам
явно убыточны, так как были ниже себестоимости шкурок. Конкуренция
скупщиков несомненно замедляла и вместе с тем снижала торговый
оборот Компании. Это вынудило правление отказаться от традиционной
системы расчетов с промышленниками. Введены были новые правила, по
которым так называемый «полупай» стал выдаваться промышленникам не
натурой, не мехами, а деньгами, «по сочиненной таксе». Это дало
возможность сосредоточить все вывозимые из Америки меха в руках
Компании. В силу этого, «продажная расценка оных стала зависеть от
ее собственных расчетов и видов ховяйственных».1 [Там же, л. 2].
Принимались и другие меры для ограждения интересов Компании: был
запрещен ввоз в Россию иностранцами морских котов.2 [Краткое
историческое обозрение образования и действий РАК, стр. 17, литогр.
изд. 1861 г.]. Несмотря на это, добыча мехов, а, следовательно, и
торговля ими, с каждым годом все больше осложнялась вследствие
значительной конкуренции американских предпринимателей, которая
сильно затрудняла сношения колонии с местными племенами. Сведения об
этом неоднократно поступали в правление. «Г. Баранов, – говорится в
одном документе, – сильно жалуется на умножившихся в тамошних краях
мореплавателей – граждан Северо-Американских Штатов, которые
привозят свои и чужие колониальные товары и оные променивают
индейцам на пушные промысловые, отвозя сии последние в Кантон на
продажу. Если бы сих мореплавателей туда не ездило, то бы все
промысла индейцев ближних и дальних были в руках нашей Компании. Все
же более жалуются на то, что те мореплаватели променивают индейцам
огнестрельные и другие орудия, порох, ядра и свинец и что индейцы,
получив употребление сих орудий, затрудняют некоторым образом
свободный и безопасный промысел нашим русским промышленникам, так,
как и торговлю с ними, отчего произошло, что для приобретения
промыслов должно иметь разные вымыслы, как-то: ездить гораздо в
дальние места, нежели прежде, с большим людством и издержками и
иметь всегдашнюю воинскую осторожность».3 [Арх. РГО, Рукоп. труд, о
РАК, разр. 99, оп. 1, № 5, л. 3].
Осложнения, вызванные конкуренцией иностранцев, сильно уменьшили
экономическую эффективность промыслов. Правитель колоний А. А.
Баранов вынужден был входить с иностранными промышленниками в
договорные отношения, контрактовать их и, «придавая им своих
промышленных, байдары и инструменты, посылает в разные промысловые
даже и дальние места с тем, чтобы промысел разделить пополам».4 [Там
же].
Весьма сильный урон понесло промысловое хозяйство Компании впервые
годы ее существования из-за гибели фрегата «Феникс» и потери острова
Ситхи. На «Феникс» были погружены в большом количестве ценные товары
и материалы, необходимые колониям. Кроме того, на нем отплыло 90
промышленников, которые должны были заменить вернувшихся из колоний
в Сибирь. Непоступление жизненно необходимых грузов, потеря которых
стала известна лишь через три года, само по себе поставило колонии в
весьма тяжелое положение. Но особенно разрушительно отозвались на
хозяйстве колоний последствия гибели 90 промышленников. «Оставшееся
в колониях малолюдство русских не в состоянии было охранить и
защитить острова Ситхи, на котором в1801 году напавшими дикими
островитянами, подстрекнутыми иностранным корабельщиком Барбером,
наша крепость до основания разорена, а гарнизон ее то побит, то
уведен был в полон, причем дикие ограбили сверх компанейского
имущества до трех тысяч морских бобров, бывших уже на лицо».1 [Арх.
РГО, Рукоп. труд, о РАК, разр. 99, оп. 1, № 6, л. 2].
Прямым следствием потери острова Ситхи были не только большие и
единовременные убытки, понесенные Компанией, но и невозможность
из-за отсутствия опорного пункта продолжать пушной промысел в
прежних масштабах. «Деятельность в промысловых и других
хозяйственных занятиях в крайний пришла упадок сколько оттого, что
за потерею острова Ситхи не осталось при полуденных берегах
благонадёжного прибежища, а не менее и потому, что все почти прочие
селения в Америке за неприходом «Феникса» остались без подкрепления
необходимыми потребностями, лишились через то и средств производить
промыслы с прежним успехом, которые опять в надлежащую деятельность
не прежде могли быть приведены, как по обратном завладении тем
островом в 1806 году и по возобновлении на оном существующей ныне
уже прочнейшей оседлости, укреплений и корабельной верфи. Словом
сказать, потери сей по ее последствиям оценить нельзя, и она имела
величайшее влияние».2 [Там же, л. 3].
Таким образом, в течение первого десятилетия XIX в. промышленная
деятельность Компании, являвшаяся основным источником необходимых
для нее средств, протекала в крайне неблагоприятных для ее успеха
условиях.
Компания не сумела правильно организовать промышленную деятельность
и потому вместо верной прибыли получала от торговли мехами убыток. С
большим трудом, с большими затратами, с большой потерей времени
удалось устранить часть недочетов, мешавших нормальной торговле,
лишь в 1813 г. Отрывочность сохранившихся документов, отсутствие
балансов Российско-Американской компании и ее счетных книг лишают
возможности установить точные размеры убытков и восстановить во всех
подробностях полную картину деятельности Компании. Следует при этом
учесть, что и текущая отчетность велась в этот период ее
деятельности крайне неудовлетворительно. Поэтому даже при условии
полной сохранности архивов Компании нельзя было бы точно установить
ее действительное финансово-экономическое состояние. Отчетность
Компании была несомненно тенденциозно и не соответствовала (в лучшем
случае – не вполне соответствовала) действительности. Счетные
документы обрабатывались и перерабатывались по нескольку лет, а лишь
после этого по ним «сочинялись» балансы и отчеты. Это не могло не
отразиться на всей деятельности Компании.
Но все же даже частично сохранившиеся документы с достаточной
убедительностью выясняют обстановку, в которой протекала
деятельность Компании. Они освещают картину откровенно-хищнического
отношения, проявленного Компанией в лице ее агентов к основному
источнику ее доходов – пушному промыслу. Это отношение тем более
характерно, что само правление Компании вполне сознавало их значение
и приравнивало острова по их пушным богатствам к «наилучшей
вотчине».
Хищническое использование природных богатств, доставшихся Компании,
привело к тому, что в первое десятилетие XIX в. ее промышленная
деятельность, истощая колонии, не дала тех прибылей, которые от нее
ожидались, и экономический фундамент самой Компании сказался крайне
неустойчивым.
III
Из сохранившихся документов видно, что уже в первые годы
существования Российско-Американской компании ее
финансово-экономическое состояние внушало директорам самые серьезные
опасения. 1 декабря 1799 г. Компания имела «кредитного долгу» 1 374
957 р. 01 к. при «истинном капитале» в 2 634 256 р. 57¾ к. Эти суммы
значились в -представленной Павлу I «краткой ведомости» (баланс).1 [ЦГАВПК
и Б, ф. канц. ген.-прокурора Сената, д. 2402, л. 38]. На самом же
деле указанная сумма основного капитала неверна, так как баланс
Компании был фальсифицирован директорами компании Мыльниковыми, 2
[там же, л. 42] причем путем увеличения оценки активов капитал был
увеличен на 588 377 р. и фактически равнялся 2 045 979 р. 573/4 к.
Первые годы промышленной и торговой деятельности нисколько не
улучшили положения Компании, а скорей ухудшили его. Один из
сохранившихся документов дает следующую весьма соответствующую
действительности оценку положения: «Компания находилась в чрезмерно
расстроенном и затруднительном положении».3 [Арх. РГО, Рукоп. труд,
о РАК, разр. 99, оп. 1, № 29, л. 1]. Об этом было доложено собранию
акционеров лишь через несколько лет, а именно 22 августа 1813 г.,
когда острота положения смягчилась, причем и тогда характеристика
была дана в значительно смягченной форме: «первые пять лет были не
только без приращения в капитале, но еще с небольшим недостатком
оного».4 [Там же]. Не удалось поправить дела и продажей новых акций.
Капитал Компании, «состоящий более в местных хозяйственных
заведениях, в старых кораблях, в разном движимом имуществе и
неверных долгах.., рассеян был по России, Сибири и Америке.
Снабжение колоний всеми потребностями через Охотск... требовало
несоразмерных с силами Компании издержек. Частые потери кораблей от
худой оных постройки и дурного управления усугубляли эти траты». 5
[Там же].
Нужно сказать, что состояние флота Компании всегда было весьма
неудовлетворительным. В плавания отправлялись ветхие суда,
годившиеся только на лом. Так, в 1808 г. пришло с плавания судно
«давнишней охотской постройки» «Петр и Павел». Оно, прозимовав,
достигло Охотска, доставив туда промысловый груз, и осталось в нем
уже навсегда, «по своей ветхости быв обращено в складочный магазин».
6 [Там же, № 5, л. 1]. В одном из документов отмечается, что
«состояние мореходных судов предвещало скорое прекращение служения
некоторых из них...Мореходные суда, которые по состоянию своему
вскоре должны были прекратить плавание, тем не менее считались в
значительном капитале». 7 [Там же, № 130, л.6].
Не касаясь вопроса о повышенной и совершенно нереальной оценке
судов, следует отметать, что Компания все время несла большие убытки
от гибели принадлежавших ей кораблей. Кораблекрушения начались
вскоре после организации Компании. Первым погиб фрегат «Феникс»,
«отправленный из Охотска в 1799 г. с знатным грузом на подкрепление
колоний наших и 90 человек свежих промышленных». За этим несчастьем
последовал ряд других: «кораблекрушение катера «Орел», брига «Ситхи»,
корабля «Юнона», бригов: «Елизавета», «Александр» и «Мария»,
кораблей: «Нева» и «Беринг» с богатым грузом бобров и российских
товаров; кораблекрушение «Эклипса» с грузом кантонских товаров».1
[К. Хлебников. Указ. соч., стр. 73]. По-видимому, кроме дурного
состояния судов, эти катастрофы были вызваны недостаточной
подготовленностью командного состава кораблей. В книге Хлебникова,
долго служившего в Компании и хорошо знакомого с положением ее дел,
сохранились отголоски суждений о причинах частой гибели судов. Так,
по поводу потери «Феникса» он пишет «некоторые достойные уважения
особы приписывали сию потерю невежеству мореходца Г. Шильца,
придавая ему обидные названия бродяги и проч.».2 [Там же, стр. 58].
Сильно ухудшилось финансовое состояние Компании обилием так
называемых «неверных» долгов, всегда являвшихся в ней одним из
больных мест. Вопрос о них неоднократно обсуждался и в правлении, и
в собрании акционеров, причем всегда неизменно выяснялась в
достаточной степени безотрадная картина. Так, директор Крамер,
избранный в 1807 г., определил долги, которых «за настоящий и верный
капитал поставлять не следует, потому что они наиболее сомнительны и
ненадежны», – огромной суммой в 900 695 р. 33 к.3 [Арх. РГО, Рукоп.
труд, о РАК, разр. 99, оп. 1, № 6, л. 11]. Такое положение само по
себе не могло не истощить Компанию и вызывало хроническую
потребность «постоянно очищать долговые суммы от ненадёжных ко
взысканию».4 [Там же, № 130, л. 10]. Сумма таких долгов всегда была
значительной, но исчислялась чаще всего лишь ориентировочно. В этом
отношении весьма характерна своей нарочитой неопределенностью фраза,
относящаяся в одном из документов к ненадежным долгам, «подлежащим
сложению по особым уважениям». В этом документе отмечается, что
«всего же по всем означенным статьям подлежит исключению
немаловажная сумма, которая должна быть приведена в положительную
известность по получении требуемых справок и тогда исключена из
счетов». 5 [Там же, л. 7].
Затруднительное положение сопровождалось ростом кредиторской
задолженности Компании. «К 1805 году она состояла уже в таком долгу,
который, судя по толь разбросанному и в существе своем ничтожному
капиталу, – мог почитаться неоплатным, ибо кроме надежды на
случайную перемену обстоятельств и на благоуспешные промысла, ничем
иным не была обеспечена».6 [Там же, № 29, л. 2]. На 1 декабря 1799
г. задолженность Компании равнялась 1 374 957 р. 01 к., а в 1807 г.
«Компания имела на себе кредиту 2 394 362 р. 34¼ к.». 7 [Там же, №
5, л. 3]. Такой рост задолженности принимал явно угрожающий характер
при неудачном размещении средств Компании. Она существовала
исключительно за счет кредита, основанного на доверии к отдельным ее
директорам. Этим главным образом и объясняется долговременное
пребывание в правлении Булдакова – зятя Шелихова и наследника части
его богатств. Один из документов Компании дает вполне правильную
оценку того положения, в котором она находилась. «Без ошибки сказать
можно, – говорится в этом документе, – что при малейшем потрясении
кредита Компании совершенное падение ее было бы неизбежно. Если же
того не последовало действительно, то сим Компания обязана личному
кредиту тогдашних своих директоров и капиталам наследников
Шелихова».8 [Там же]. Правление должно было употреблять чрезвычайные
усилия для того, чтобы при полном истощении средств Компании
поддерживать ее работу и сохранять внешний вид благополучия. Доходов
от торговых операций не хватало на уплату процентов по долгам и на
обеспечение текущей деятельности. «Необходимая потребность в
наличном для сего капитале удовлетворялась одним средством –
займами. Чрезмерные проценты, усугубляя издержки, служили к вящему
Компании обременению». 1 [Там же, № 29, л. 1].
Не малая доля вины в этом тяжелом положении Компании падает и на ее
административно-управленческий аппарат. При ознакомлении с
разрозненными остатками архивов Российско-Американской компании
сразу бросается в глаза крайне неудовлетворительное состояние учета
и отчетности. Это замечание относится не к одному какому-нибудь
периоду. Плохая постановка отчетности Компании наблюдается в течение
всей ее истории. Разбираясь в причинах, вызвавших это явление,
нельзя не остановить внимания на крайне неудачном подборе служащих
Компании. В конце XVIII в. она унаследовала от влившихся в нее
отдельных купеческих компаний большое число служащих, связанных
узами близкого родства с бывшими хозяевами, главным образом с
Шелиховыми. После образования Российско-Американской компании и
перевода Главного правления в Петербург порядок замещения
открывавшихся в Компании должностей не мог не стать несколько иным.
Надзор за работниками на местах несомненно ослабел, чему
способствовала и самая отдаленность районов действия Компании.
Все это повело к тому, что в своем докладе собранию акционеров 1
февраля 1812 г. директора Компании должны были отметить «много
неприятностей в ходе внутренних хозяйственных дел». Одной из главных
причин этих «неприятностей» являлось, по мнению директоров, то, что
«служители Компании, в разных местах находящиеся, не исполняют своих
обязанностей, либо при том же неисполнении растрачивают капитал, им
вверенный, и уклоняйся различными пронырствами, не дают отчета,
либо, давая отчеты, затрудняют оные по дальности мест, где они
находятся, делаемыми им от начальства послаблениями, без сомнения
вынужденными корыстью». Не довольствуясь этой общей неутешительной
констатацией, правление привело ряд весьма характерных примеров,
ссылаясь на отдельных агентов. Так, «Сисин, бывший в Якутской
конторе правителем … из хорошего человека сделавшись распутным,
запустил свой счет за 1807 год и за всеми неусыпными стараниями
нашими едва получили мы оный 9 ноября 1810 года, наполненный
неверностями и сверх того не дозволительным употреблением сумм в
свою пользу». Таким же оказался правитель Охотской конторы Петров.
Его, по уверению директоров, «немилосердным образом из хорошего
служителя сделал худым тамошний бывший начальник Бухаринов,
расстроил его как в поведении, так и в капиталах, ему вверенных, о
которых уже по смерти его, случившейся от его пьянства, принуждено
было (Главное правление. – В. Ш.) поверять и сосчитывать многим
людям и многим временем и так еще, что неизвестно теперь, какой
конец покажут счеты его при последней здесь ревизии, а между тем
виден уже недостаток в 11 тысяч рублей, кроме того, что он более 20
тысяч передавал Бухаринову во взяток». 2 [Там же, № 5, л. 7].
Такую же «предприимчивость» проявил предшественник Сисина по
управлению Якутской конторой Лопатин. Он «несколько лет исправлял
должность довольно изрядно, наконец оказался во многих непорядках в
употреблении сумм на не принадлежащие до Компании предметы ... и
особливо в недаче ей (Иркутской конторе. – В. Ш) учета за несколько
лет». В Охотскую контору для приведения в порядок дел, расстроенных
спившимся управителем Петровым, был командирован бухгалтер Токарев.
Но и «он не токмо не исполнил обещанного в его обязательстве и,
слагаясь на великую затруднительность и краткость времени его
контракта, еще умножил беспорядок так, что по необходимости его же
должно было вновь договорить за большое жалованье. Однако же удалось
определить туда другого надежного бухгалтера и того беспутного
служителя принудить под его руководством привесть дела в порядок».
Явным хищником оказался и камчатский комиссионер Компании иркутский
купец Мясников. Он, «имев в производстве своем до 700 тысяч рублей
капитала, не присылал несколько лет отчетов, почему он сменен
другим». Тюменский комиссионер купец Саватеев употребил «капитал
компании до 18 тыс. рублей в свои собственные обороты». 1 [Арх. РГО,
Рукоп. труд, о РАК, разр. 99, оп. 1, № 5, л. 7].
В 1805 г., прибыв на остров Уналашку, Резанов нашел «тамошние
магазины наполненные товарами, совершенно негодными к употреблению
или вовсе не составлявшими необходимости для населения»... Резанов
прямо высказывал в своих письмах директорам Компании, что
командированный правлением в 1804 году для ревизии компанейских
контор в Сибири директор Деларов был совершенно обманут
управляющим». 2 [П. Тихменев. Указ. соч., 1, стр. 134].
Приведенные примеры с достаточной убедительностью выявляют не только
уровень значительной части ответственных работников Компании, но и
полное отсутствие нормальной отчетности на некоторых весьма крупных
участках Компании (например, в Якутской конторе), длившееся иногда
годами. Эти примеры приобретают особенную выразительность и значение
на фоне безотрадного заявления директоров, что «кроме сих можно бы
представить и еще многих ослушников и похитителей, но, сокращая
столь скучную материю, заключаем сие».3 [Арх. РГО, Рукоп. труд, о
РАК, № 5, л. 7].
Главное правление Компании считало основной причиной безудержного
хищничества своих агентов их безнаказанность, отмечая, что «все те
поступки компанейских служителей произошли от их вероятного надеяния,
что они, как бы мы и управляемые нами конторы ни старались, не будут
строго судимы».
Явный развал аппарата отдельных контор, конечно, самым отрицательным
образом отразился на отчетности, парализуя ее. Правление Компании
только в 1813 г. оказалось в состоянии представить собранию
акционеров балансы с 1806 по 1812 гг. Затруднения по составлению
отчетности увеличивались тем, что и в Петербургской канцелярии
Главного правления Компании счетный аппарат оказался не на высоте
положения. «Имели мы большую неприятность и от своих здесь
служителей по бухгалтерской части, - сообщали директора 1 февраля
1812г.собранию акционеров. – Сочинение генеральных ведомостей к 1808
году, инвентаря и баланса сперва возложено было на бухгалтера
Беляева, который, однако ж, ничего не сделав, оказал себя еще
дерзким в своих поступках – и за выговоры, ему сделанные, отказался
от служения».4 [Там же]. Его место занял помощник бухгалтера Гренин,
но в результате его неблаговидных действий пришлось «не только
отказать ему от должности, но и выгнать его из правления». 5 [Там
же].
IV
Благоприятный поворот в делах Компании наметился лишь после того,
как завязалась непосредственная торговля американских колоний с
иностранцами. Еще в 1806 г. корреспондент Компании Резанов обратил
внимание на Калифорнию и «сделал первый опыт снабжения колоний
хлебом из сего полуострова». 1 [Там же, № 29, л. 2]/ Главный
правитель колоний А. А. Баранов установил с иностранцами постоянные
торговые отношения, не только покупая у них «все нужное для
продовольствия колоний, но даже и самые корабли их, столь
превосходящие во всем суда собственной тамошней постройки».2 [Там
же, л.3]. В тех случаях, когда для перевозки компанейских товаров не
хватало собственных судов, Баранов зафрахтовывал иностранные.
Усиливая внешнюю торговлю колоний, Баранов сбывал иностранцам
главным образом промысловые излишки, «кои не могли расходиться в
продажу по России и от долгого лежания могли бы гнить или сгорать,
как то прежде нередко с котовыми шкурами и случалось».3 [Там же]. В
результате удачной торговли колонии перестали нуждаться в подвозе
необходимых припасов из России и Сибири. Это видно из того, что,
получив от Главного правления с 1808 по 1819 гг. разных материалов и
товаров на 884 224 руб.,4 [Там же] они просуществовали эти 11 лет
исключительно за счет усилившегося товарооборота с иностранцами. При
смене в 1819 г. Баранова, в одном только Ситхинском запасном депо
оказалось товаров на 928 000 руб., т. е. больше того, что было
получено колониями от Правления за весь 11-летний период. За это же
время было вывезено из Америки котиковых, бобровых и лисьих мехов,
не считая медведей, соболей, росомах, рысей, волков, норок,
моржового зуба, струи бобровой и белых песцов, – на 15 649 683 руб.
За этот период Главное правление употребило «на снабжение колоний
разными товарами, материалами и вообще всякого рода потребностями
через Охотск и вокруг света 2 817 319 руб.». 5 [Там же, л. 3. Из
этой суммы, как уже указывалось, фактически было получено в Америке
запасов всего лишь на 884 224 руб.]. За вычетом этих затрат, колонии
дали Главному правлению чистой прибыли 12 832 364 руб. Путем
присоединения этой прибыли к капиталу, который равнялся в 1808 г. 1
420 000 руб., сумма собственных средств, находившихся в распоряжении
Главного правления в течение 11 лет, определяется в 14 252 364 руб.
Из них были произведены в течение этого периода следующие затраты: 6
[Там же, л. 4].
Израсходовано по управлению делами . . . 4 696 364 руб.
Израсходовано по погашению долга.... ……1 700000 »
Израсходовано на выдачу прибылей…….... 2380000 »
Израсходовано на отправление 5 экспедиции …1234 000
Всего 10 010364 руб.
За вычетом этих затрат, «оставалось к 1820 году в России чистого
капитала в наличных деньгах, векселях и товарах р. 4 147 960».7 [Там
же]. Но так как оценка некоторых хозяйственных статей совершенно не
соответствовала действительности, то с них была «сделана сбавка от
30 до 50%, а другие зачислены в один рубль». Всего было списано по
приблизительному подсчету правления более двух миллионов рублей, что
дало возможность очистить баланс «от ложного перевеса»1 [Арх. РГО,
Рукоп. труд, о РАК, разр. 29, № 1, № 29, л. 4]. В общем, в конце
второго десятилетия своего существования Компания вышла из того
тяжелого положения, в котором она оказалась вначале своей
деятельности вследствие хищнической эксплоатации пушных богатств.
Улучшив организацию пушного промысла, удачно наладив торговлю с
иностранцами, колония получила возможность самостоятельно
удовлетворять свои потребности в припасах и материалах и по
утверждению Главного правления стала давать ему «верный и притом
обильный доход».2 [Там же]. Констатируя улучшение финансового
положения Компании, правление с полным правом утверждало, что
«оставалось только поддерживать дела в том же порядке, и дальнейшее
преуспеяние было бы несомненно».3 [Там же]. Неожиданно обстановка
резко изменилась к худшему.
В 1818 г. на пост Главного правителя колоний вместо А. А. Баранова
был назначен флота капитан-лейтенант Гагемейстер. При нем круто
изменилась вся хозяйственная политика колоний. Была отменена
традиционная выдача промышленникам половины добычи мехов по
установленному расчету. Порядок участия промышленников в паях
основывался на том соображении, что «собственный прибыток каждого
заставит охотнее трудиться и радеть о том, чтобы промысла были
богатее и прибыльнее».4 [Там же, л. 5]. Назначение промышленникам
определенного жалованья вселило в них, по наблюдениям директора
Прокофьева, «равнодушие к успехам Компании в промыслах. Каждый
промышленный теперь уверен, что получит непременно ему назначенное,
хотя бы промыслы были вовсе безуспешны».5 [Там же]. Таким образом
назначение промышленникам твердых окладов вместо их традиционного
участия в фактической выработке уменьшило количество мехов,
поступавших в распоряжение Компании.
Значительно сильнее отозвалось на делах Компании прекращение
торговли колоний с иностранцами. До отмены торговых сношений все
необходимое для колоний приобреталось в обмен на местные промысловые
товары. При новых порядках необходимо было эти товары сначала
продать, а затем на вырученные деньги производить закупки. На этот
оборот требовалось не меньше трех лет, притом с большим риском порчи
груза, а иногда и его полной потери при морских перевозках. Кроме
того, при непосредственной торговле с иностранцами колонии сбывали
им главным образом котиковые шкурки, спрос на которые в России был
весьма невелик. При запрещении торговли с иностранцами запасы
котиковых шкурок стали вывозиться из колоний в Россию «только для
того, чтобы по нескольку лет лежать бесполезно в пакгаузах с потерею
нередко своей доброты».6 [Там же, л. 7]. Снабжение колоний всем
необходимым путем отправки из России ежегодных экспедиций требовало
затраты огромных средств. При этом стоимость получаемых из России
товаров повышалась более чем вдвое по сравнению с приобретавшимися
на месте от иностранцев. «Сие подтверждается, – отмечает один из
документов того времени, – самыми верными и никакому сомнению не
подлежащими расчетами. Достаточно указать на одну экспедицию 1820
года: на корабле «Кутузов» отправлено было всех товаров на 200 000
руб., а самое отправление этого груза стоило 700 000 рублей». 1 [Там
же]. При таких условиях благосостояние Компании настолько
пошатнулось, что Главное правление принуждено было сделать самый
мрачный вывод: «принятая вновь система распоряжения делами Компании
вела ее к совершенному разорению и через два-три года конечный
упадок ее был бы несомненным».2 [Там же, л. 11].
V
Руководство Компанией в первую четверть века ее существования, т. е.
в тот период, когда она осуществляла захват определенной территории
и подчиняла местное население, в значительной степени находилось в
руках людей, совершенно не подготовленных к управлению колоссальным
предприятием и притом смотревших на Компанию главным образом как на
источник личного обогащения. «Директоры ее (Компании. – В. Ш.)
правления, – говорится в одном из документов, –посвятили себя
внимать единственно пользам собственным».3 [Центр. арх. нар. хоз. (ЦАНХ),
ф. 18, деп. мануф., 2 отд., 2 ст., д. 706 А, л. 59]. С большим
основанием один из крупнейших акционеров Компании упрекал директоров
в том, что они обнаруживают «недостаток в хозяйственном
соображении». Это подтверждается рядом фактов. Так, например,
относительно экспедиции 1821 г. директор Прокофьев писал, что «она
была отправлена более для вида, нежели для существенной надобности».
При этом отмечались следующие характерные подробности. Для
экспедиции был «куплен посредством дома братьев Крамеров в
Соединённых Штатах корабль «Елена». Директор Крамер, имея от
главного правления поручение тот корабль купить, несмотря, что
капитал акционеров в расстроенном положении, не упустил случая
воспользоваться за комиссию по 6 процентов с рубля... Не было уже
никакого сомнения в прибытии корабля «Елены» в Кронштадт, однако ж
сочтено нужным купить другой корабль «Елизавету». За него заплачено
30 000 рублей, да на починку и снаряд издержано более 70 000 рублей.
Но за всем тем корабль сей по ветхости не мог следовать далее мыса
Доброй Надежды и к благодарению благости провидения, что весь экипаж
не погиб в океане. Корабль «Елены», как будто для подтверждения, что
куплен без надобности, оставлен в Кронштадте».4 [Там же].
Комментируя факт отправки этой экспедиции, стоившей 435 000 руб.,
один из акционеров Компании справедливо утверждал следующее: «Не
есть ли сие яснейшее доказательство, что директоры, получая большое
жалованье, выпрашивая неограниченные и нисколько своим заслугам не
соответственные награды … не почитали стыдом брать за комиссию ...
Следовательно, все виды и попечение их обращено было не к пользе
Компании, а к обогащению себя. Крамер от должности директора
отклонен, а товарищ ему во всех беспорядках Северин остается
директоромдоныне».5 [Там же].
Бесполезная экспедиция 1821 г. ничему не научила правление, и оно
постановило вновь отправить из Кронштадта в Камчатку корабль с
грузом в 10 000 пудов ржи, хотя «опыт уже показал, что хлеб в зерне
не может безвредно доставляться на кораблях через жаркий зон.
Наверно полагать было должно, что в Камчатке получили бы одни
сгоревшие комья... Сверх того на экспедицию требовалось не менее
полумиллиона рублей, которые, по недостатку на сей раз наличных
капиталов, надлежало большею частью занять – занять для того, чтобы
истратить и бесполезно и невозвратно».1 [Арх. РГО, Рукоп. труд, о
РАК, разр. 99, оп. 1, № 29, л. 10]. Отсутствие элементарного
хозяйственного расчета при отправке экспедиций подтверждается и
сообщениями из колоний, главный правитель которых заявлял, что
экспедиции «были для него бесполезны и что, с одной стороны,
лишенный нужных потребностей, с другой, отчужденный от всякого
сношения с иностранцами, он не столько уже должен помышлять о
промыслах, сколько о содержании главной колонии в оборонительном
положении от неприязненных дикарей, оскорбленными иностранцами
подстрекаемых». 2 [Там же].
Бесполезность и убыточность экспедиций, отправленных правлением в
колонии, подчеркивается и в поданной царю жалобе акционера Лобанова.
Он заявлял, что «директоры правления дел Компании, не имея должного
внимания к существенным и необходимым в колониях надобностям,
отправляются туда большею частью ненужные вещи, кои и оставались там
без употребления, причиняя тем двойной убыток Компании».3 [ЦАНХ, ф.
18, деп. мануф., 2 отд., 2 ст., № 706 А, л. 101]. Тот же жалобщик
отрицательно характеризует деятельность директоров и в другом
отношении, обвиняя их за списание с баланса для его очищения «от
ложного перевеса» огромной суммы в 2 044 594 р. 93 к. Он с полным
основанием утверждает, что самый факт этого списания «очевидно
представляет, до какой степени они [директора. – В. Ш.] беспечны
были к пользе Компании, распоряжаясь без всякой ответственности и
отчетности миллионами сумм ее. Ибо они сами произвольно делали
кредит неблагонадежным людям, чему служит доказательством, что с
сумм, пропавших в долгах, также в материалах и товарах и с каких-то
иных статей сделаны сбавки».4 [Там же, л. 98].
В настоящее время очень трудно установить, в каком именно случае
неудачные мероприятия Компании объясняются исключительно одной
неподготовленностью директоров к управлению огромным предприятием,
владевшим отдаленной колонией, равной территории большого
государства, и в каком они продиктованы главным образом личной
заинтересованностью и являются явным злоупотреблением со стороны
директоров. Были случаи, когда директоров обвиняли в махинациях явно
уголовного характера. Такое, например, обвинение возникло в связи с
уходом из состава директоров Крамера. Вступив в правление в конце
1807 г., Крамер заведывал в нем счетной частью. Нельзя сказать,
чтобы начало его работы сопровождалось большим успехом. Только в
1813 г., т. е. с опозданием на пять лет, находящаяся под его
наблюдением бухгалтерия, как мы уже указывали, представила правлению
баланс и отчет. Уже в этом первом своем отчете, потребовавшем столь
продолжительной подготовки, Крамер предложил акционерам «составить
капитал в приличной ясности и несомненности» и с этой целью
«выключить» все долговые и ненадежные статьи, составлявшие солидную
сумму в 683 700 р. 36 к., списав ее на определенных условиях в
убыток.5 [Арх., РГО, Рукоп. труд, о РАК, разр. 99, оп. 1, № 6, л.
11]. Освоившись в течение своей долголетней службы с порядками,
установившимися в Компании, Крамер до того перестал стесняться, что
совершенно открыто взял комиссию за покупку для Компании корабля,
произведенную при помощи фирмы, в числе совладельцев которой состоял
он сам. Его чрезмерная «предприимчивость» в конце концов оказалась
неприемлемой даже для Российско-Американской компании, и 1 января
1824 г. он выбыл из состава директоров после 16-летнего в нем
пребывания. При этом Крамер уклонился от подписания составленного за
1822 и 1823 гг. баланса, который в силу этого не был своевременно
представлен общему собранию акционеров.1 [Там же, № 29, л. 9]. Через
полтора года после своего ухода с поста директора, 12 июня 1825 г.
Крамер объяснил отказ в подписании баланса тем, что книги, по
которым был составлен баланс на 1 января 1824 г., были составлены
уже после его увольнения.2 [ЦАНХ, ф. 18, деп. мануф., 2 отд., 2 ст.,
№ 706 А, л. 62]. Это заявление вызвало большие толки среди
акционеров, пытавшихся уяснить себе «сие происшествие, заключающее в
себе явное злоупотребление».3 [Там же]. Они пришли к правильному
выводу, что «нет еще такого примера в порядке, чтоб прежде был
сделан отчет, а потом книги составлялись, а всегда отчет делается из
книг».4 [Там же]. Лишь в октябре 1825 г. правление предъявило
собранию акционеров давно ожидаемый баланс, который оказался
выведенным с убытком в 300 000 руб.
Поведение директоров в этой истории, а также непонятное промедление
в оглашении баланса, который по заявлениям правления был составлен
еще на 1 января 1824 г., вызвали обвинение директоров в
злоупотреблениях и подлогах. Эти обвинения изложены в жалобе
акционера Лобанова царю. Дело однако было замято. Ни большинство
акционеров, ни правительство не пытались изменить установившиеся в
Компании «порядки», в силу которых директора и, вероятно,
правительственные чиновники извлекали немалые выгоды. «Директора сии
получают, – ядовито констатирует цитированный выше документ, –
каждый по 15 000 рублей в год жалованья и нередко выпрашивают себе
награды. Трем директорам выдано было в награду каждому по 100 000
рублей; кроме сего, уволенному из них от должности директора
производится пансион по 10 000 рублей в год, а г. директору
Прокофьеву сверх получаемого им 15 000 рублей в год жалованья
прибавлено столовых по 12 000 рублей в год. Все сии весьма
значительные награды нисколько не соответствуют их заслугам и тем
ускоряют уничтожение Компании. Но и за всем тем они, распоряжаясь
капиталами Компании более к собственным выгодам, довели оные до
истощения».5 [Там же, л. 93].
Хищническая эксплоатация колоний, бесхозяйственность и
злоупотребления администрации привели к тому, что уже в 20-х годах
XIX в. Компания не только остановилась в своем росте, но не имела
никаких благоприятных перспектив для дальнейшего развития и
расширения своей деятельности. Общий крепостнический строй
государства не мог не сказаться на деятельности такой организации,
как Российско-Американская компания.
|