|
Продажа русских владений в Северной Америке Соединенным Штатам до
сих пор окружена множеством легенд и слухов. Со времени продажи
Аляски в печати упорно циркулировали слухи о взяточничестве и
коррупции в Вашингтоне.
Сравнительно недавно «Аляскинскому скандалу» было посвящено
специальное исследование П. С. Холбо, который, однако, без
использования русских источников не мог прийти к окончательным
выводам1. В то же время в некоторых советских работах подчас
появлялись совершенно невероятные заключения. Так, Т. М. Батуева
утверждала, что США недоплатили России более 100 тыс. долл., так как
государственный секретарь У. Сьюард истратил их на агитационную
кампанию при прохождении договора 1867 г. через конгресс2. Другой
автор, ссылаясь на неизвестные «архивные материалы», писал даже о
подкупе «некоторых лиц, имевших влияние на царя и всячески
способствовавших заключению этого договора»3.
Взятки действительно давались, но не в Петербурге, а в Вашингтоне, и
не до, а после заключения договора от 18 (30) марта 1867 года.
Рассмотрим, однако, этот вопрос с учетом всех доступных нам архивных
и опубликованных документов.
В годовом послании конгрессу от 3 декабря 1867 г. президент Э.
Джонсон напомнил законодателям о необходимости «предоставления
средств для уплаты России причитающейся ей по договору суммы за
продажу Аляски. После официальной передачи владения нашему
уполномоченному эта территория, – писал президент, – в настоящее
время остается во власти вооруженных сил в ожидании той гражданской
организации, которая будет учреждена конгрессом»4.
Между тем в стране произошли события, которые грозили оказать
неблагоприятное влияние на ход обсуждения вопроса о выплате царскому
правительству компенсации за уступку Соединенным Штатам русских
владений в Америке. 25 ноября 1867 г. по инициативе одного из
противников договора с Россией и вообще присоединения каких-либо
новых земель к США, К. Уошберна (штат Висконсин), палата
представителей проголосовала против «дальнейших территориальных
покупок», что конкретно было направлено против покупки
принадлежавших Дании островов Сент-Томас и Сент-Джон. Кроме того,
пять дней спустя палата запросила юридический комитет, имеет ли она
по конституции право отвергнуть выделение средств, предусмотренных
договором о покупке Аляски5. Еще ранее, в июле 1867 г., влиятельный
председатель комитета по иностранным делам палаты представителей Н.
Бэнкс и сенатор Г. Уилсон (оба от штата Массачусетс) представили
соответственно в палату и сенат петицию вдовы Б. У. Перкинса А. Б.
Перкинс о том, чтобы из причитающихся России по договору об Аляске
денег была удержана сумма, достаточная для покрытия иска ее
покойного мужа к царскому правительству6.
Надо сказать, что запутанное «дело Перкинса» омрачало
русско-американские отношения на протяжении нескольких десятилетий.
Свое требование о возмещении убытков Перкинс основывал на том, что в
июне 1855 г. он якобы устно договорился с Э. А. Стеклем (в то время
российским поверенным в делах в Вашингтоне) о поставке в Россию 154
т пороха, а затем 12 января 1856 г. заключил предварительное
соглашение с О. Лилиенфельдом (будущим директором Сестрорецкого
оружейного завода) о поставке 30 или 35 тыс. ружей. Порох и ружья
никогда в Россию доставлены не были, поскольку Крымская война вскоре
закончилась, но Перкинс утверждал, что он потерпел огромные убытки,
так как уже купил заказанное военное снаряжение. Свой убыток, даже
без процентов, Перкинс исчислял в 1858 г. в 373 613 долларов!
Верховный суд в Нью-Йорке рассматривал это дело и отклонил иск
Перкинса, выплатив ему всего 200 долларов. Получив это небольшое
вознаграждение, Перкинс обещал прекратить дело, но не выполнил
своего обязательства. В 1860-1862 гг. этот вопрос был вновь
поставлен по дипломатическим каналам7. Стекль и царское
правительство категорически отвергли законность претензий Перкинса.
Не был уверен в иске и посланник США в Петербурге. «Я настаивал на
претензиях Перкинс, как только мог, – сообщал К. Клей У. Сьюарду в
апреле 1862 г., – предложив в качестве компромисса выплату около 130
000 долларов... Но русское правительство заявило, что оно приняло
решение по этому делу и не будет к нему возвращаться». «Признаюсь, –
продолжал посланник, – что я сам не убежден в его справедливости...
Во всяком случае, я считаю это дело безнадежным»8.
Вдова Перкинса, естественно, придерживалась на этот счет иного
мнения и сумела найти в Вашингтоне влиятельных покровителей (Бэнкс,
Уилсон, Батлер). И хотя попытка связать «иск Перкинса» с выплатой
денег за покупку Аляски не имела никакого юридического основания,
изрядно взволнованный Стекль обратился 11 сентября 1867 г. по этому
поводу к государственному секретарю со специальной конфиденциальной
нотой: «Я не знаю, мой дорогой сэр, осведомлены ли Вы о том, что
некоторые лица в этой стране, заинтересованные в претенциозном и
избитом иске, выдвигаемом против русского правительства, известном
как «иск Перкинса», предполагают просить конгресс удержать часть
находящихся на рассмотрении денег по договору с Россией для
удовлетворения этого иска. Слухи об этом замысле могут, возможно,
достичь С.-Петербурга и произвести там некоторое замешательство. Я
надеюсь, что Вы не сочтете, что я поступил неправильно, затронув это
дело». В тот же день Сьюард дал твердый и совершенно недвусмысленный
ответ: «Я не думаю, чтобы в каком-либо случае правительство
Соединённых Штатов не выполнило условия, содержащиеся в букве и духе
русско-американского договора, и я думаю, что Вы без колебания
можете заверить в этом кабинет в С.-Петербурге»9.
Особое значение в этом деле приобретала позиция влиятельного лидера
радикальных республиканцев председателя комитета по ассигнованиям
палаты представителей Т. Стивенса. Именно к нему обратился за
помощью адвокат по «делу Перкинса» летом 1867 г. и именно в
отношении его позиции проявлял особое беспокойство Стекль10. В
шифрованном донесении А. М. Горчакову в январе 1868 г. российский
посланник сообщал о трудном положении, которое сложилось в
конгрессе, и о попытках связать уплату денег России с «делом
Перкинса». «Я поступаю так, как нахожу лучшим, – отмечал Стекль, – и
надеюсь, что в палате еще найдутся лица, достаточно благородные,
чтобы выступить против акта, который нанесет оскорбление
дружественной нации. Я рассчитываю на влияние Стивенса, который
первый поднял это дело, но который теперь настойчиво действует в
нашу пользу»11.
По совсем ясно, что конкретно имел в виду Стекль, когда писал об
изменении позиции Стивенса. Последний всегда был сторонником
присоединения Аляски и не был склонен связывать «иск Перкинса» с
выплатой денег по договору 1867 года. Так или иначе, у посланника,
по всей видимости, имелись веские основания зачислить Стивенса в
число своих сторонников. Уже в декабре 1867 г., как только возник
вопрос об уплате денег по договору с Россией, Стивенс предложил
передать его на рассмотрение комитета по иностранным делам палаты,
где можно было рассчитывать на положительное решение. Когда же
активный сторонник «иска Перкинса» Б. Батлер (штат Массачусетс)
предложил передать этот вопрос на рассмотрение комитета по
ассигнованиям, членом которого он состоял, тот же Стивенс высказался
против. В результате предложение Батлера не получило одобрения, а
Стивенс совершенно недвусмысленно высказался в пользу уплаты России
причитающихся ей по договору денег: «Что касается выделения средств,
то я, конечно, буду голосовать за. Когда Конституция, которая
является высшим законом страны, говорит, что мы имеем долг, я покрыл
бы себя позором, отказавшись его уплатить»12.
Решительный противник договора, член комитета по иностранным делам
палаты представителей К. Уошберн 19 декабря 1867 г. затребовал у
правительства США документы, относящиеся к покупке Аляски, которые и
были представлены конгрессу 17 февраля 1868 года13.
Обширная документация, направленная администрацией палате,
открывалась замечаниями У. Сьюарда, в свое время неофициально
представленными сенату вместе с текстом договора от 18(30) марта
1867 года. «Архивы государственного департамента, – отмечал Сьюард,
– отражают продолжающийся прогресс и рост дружбы и сердечности в
отношениях между Соединенными Штатами и Россией». Даже последняя
гражданская война, которая серьезно повредила, «если не потрясла до
основания отношения США с большинством европейских стран, с самого
начала была отмечена проявлениями симпатии и заинтересованности со
стороны России к стабильности союза». От всех других соглашений в
истории дипломатии настоящий договор, по словам государственного
секретаря, отличался тем, что он был задуман и осуществлен без
обычных в таких случаях «предшествующих и сопутствующих протоколов и
донесений»14.
В числе важнейших документов, предшествовавших договору, Сьюард
выделил памятную записку законодательного собрания территории
Вашингтон (1866 г.) о важности предотвращения помех и препятствий
для рыболовства и другой деятельности граждан США в русских
владениях в Америке, отметил и миссию заместителя морского министра
Г. В. Фокса в Россию с выражением дружественных чувств русскому
народу и правительству, напомнил также о приглашении великому князю
Константину посетить США в качестве гостя американской нации,
направленном 26 декабря 1864 года. Понятно, что палате
представителей был представлен текст самого договора, который
вступил в силу после обмена в Вашингтоне ратификационными грамотами
20 июня 1867 г., а также множество документов, свидетельствовавших о
важности приобретения Русской Америки, включая письма С. Джэксона,
Дж. Киртланда, II. М. Коллинза, М. К. Мигса, Дж. Роджерса, Г. У.
Халлекаи др.15.
Палата представителей запросила президента и о материалах по «иску
Перкинса», которые были направлены конгрессу 5 марта16. В конечном
итоге эту обширную документацию решено было не публиковать, а просто
переслать в комитет по иностранным делам. По словам Г. Орта (штат
Индиана), «иск Перкинса» не имел «никакого отношения к покупке
Аляски», и присланные материалы касались лишь частных претензий
наследников Перкинса к царскому правительству17. Общий подход
конгресса к «иску Перкинса» нашел отражение в резолюции,
представленной 10 февраля 1868 г. от имени Т. Стивенса конгрессменом
У. Келли (штат Пенсильвания): государственному секретарю
рекомендовалось представить «дело Перкинса» «на дружественное
рассмотрение российского императора», причем защита интересов
американского гражданина не должна была нарушить «честь и
достоинство» правительства России18. По словам Бэнкса, Стекль и
Сьюард заверили, что «иску Перкинса» будет уделено «необходимое
внимание». Бэнкс не утверждал, что Стекль «обещал в какой-либо мере
признать справедливость иска, но он заявил, что вопрос будет
рассмотрен и урегулирован, на основе фактов». Государственный
секретарь был об этом осведомлен и посоветовал «не печатать
многотомную корреспонденцию» и не идти дальше того, что «обеспечит
внимание к этому вопросу русского правительства»19. Именно этой
линии и последовала палата представителей.
Учитывая опыт успешной кампании при ратификации договора в сенате,
У. Сьюард и на этот раз решил попытаться воздействовать на
общественное мнение. С этой целью он обратился за содействием к
своему старому другу и единомышленнику, последовательному стороннику
экспансии, влиятельному вашингтонскому адвокату и бывшему министру
финансов США (1845-1849) Р. Дж. Уокеру20. «Где-то в декабре 1867 г.,
– свидетельствовал позднее Уокер, – я имел длительную и интересную
беседу с государственным секретарем м-ром Сьюардом по вопросу об
Аляске, о. Сент-Томас и Сент-Джон... Он знал, что я всю жизнь был
аннексионистом – сторонником аннексии в любом направлении: на север,
юг, восток и запад, – показал мне договор и попросил написать статью
в его защиту»21.
Как можно было ожидать, Уокер охотно выполнил эту просьбу Сьюарда, и
в конце января 1868 г. на страницах влиятельной газеты «Washington
Daily Morning Chronicle», издававшейся его старым другом полковником
Дж. У. Форни, появилась обширная статья в защиту покупки Аляски и
датской Вест-Индии. Как подчеркивал Уокер, в будущем борьба за
торговое господство в мире будет решаться главным образом на Тихом
океане «и присоединение Аляски, включая Алеутские острова, в
огромной мере укрепит нашу позицию». Новое присоединение, считал
автор, сократит путь через Тихий океан в два раза, и от Японии и
Китая американцев будет отделять только несколько дней пути22.
Понятно, что именно аргументы такого рода могли произвести в
конгрессе наибольшее впечатление. За свой счет Уокер издал это
сочинение в виде отдельной брошюры. Причем по просьбе Сьюарда
предоставил 1 тыс. экземпляров государственному секретарю, а около 9
тыс. распространил сам23. В поддержку договора высказывались и
другие осведомленные и влиятельные люди. Так, Бэнкс рекомендовал
Сьюарду некоего Дж. Р. Бронреса, который специально занимался
изучением западного побережья Америки. По его отзыву, это был
человек «обширных знаний» и прекрасных личных качеств, крайне
заинтересованный в покупке Русской Америки. «Его влияние среди
членов палаты весьма ценно», – многозначительно добавлял
председатель комитета по иностранным делам24.
В целом большинство осведомленных политических деятелей США не
сомневались, что условия договора 1867 г. в конечном итоге будут
выполнены. «Аляска вне всякой опасности, – подчеркивал Уокер, – но
судьба Сент-Томаса остается неясной»25. Одним из немногих
сомневающихся оставался Стекль. Опасаясь серьезных осложнений в
отношениях обеих стран в связи с «делом Перкинса», Стекль писал в
январе 1868 г. Горчакову: «Ваше превосходительство может составить
себе представление, сколь затруднительно мое положение». Посланник
ссылался далее на то, что «жульничество Перкинса» получило поддержку
и влиятельных органов печати, и членов конгресса 26.
Чтобы несколько успокоить Стекля, Горчаков напомнил о решении
верховного суда Нью-Йорка, в соответствии с которым Перкинс за 200
долл. отказался от всех дальнейших претензий27. Впрочем, это
нисколько не успокоило посланника в Вашингтоне, который в ответ
направил в МИД России обширное изложение обстоятельств, связанных с
обсуждением «иска Перкинса»28.
Тем временем стало очевидным, что конгресс не успеет принять решение
о выделении 7,2 млн. долл. в установленный договором срок (10
месяцев после обмена ратификационными грамотами). 24 февраля палата
представителей проголосовала за импичмент президента; этот вопрос в
сенате обсуждался до 26 мая. «Продолжающийся суд в сенате, как
полагают, отложит на время все общественные дела в палате
представителей, – писал Бэнкс государственному секретарю в марте
1868 г. – Осознавая это, члены комитета (по иностранным делам)
неофициально согласились отложить этот вопрос (речь шла о выделении
средств по договору с Россией. – Н. Б.), пока суд не закончится. Это
следует понимать не как результат оппозиции биллю, а как признание
неизбежного течения общественных дел. Мое мнение состоит в том, что
комитет выскажется в пользу уплаты и что средства будут выделены
палатой представителей в точном соответствии с условиями билля»29.
В Петербурге отнеслись к сообщению о нарушении условий договора о
сроке выплаты долга достаточно спокойно и сразу же выразили свое
согласие на отсрочку платежа. В свою очередь, Сьюард от имени
президента поблагодарил за «понимание и либеральность», проявленные
царским правительством, и вновь заверил, что «средства будут
выделены конгрессом в скором времени»30.
В спокойном и реалистическом духе были выдержаны и инструкции Стеклю
от 9 (21) апреля 1868 года. Посланник в Вашингтоне был уполномочен
направить одновременно «энергичную и вежливую ноту, в которой
указать, что Россия, выполнив все свои обязательства, сохраняет
убеждение во взаимной лояльности, соответствующей характеру великой
страны и основанной на международном акте, который обязывает обе
стороны». С одобрения императора Горчаков специально оговаривал, что
Стеклю не следует говорить «ни слова о продаже без компенсации»,
дабы не искушать этим алчность американцев. В случае уплаты денег за
продажу русских владений в Америке Стекль мог предложить оставить
«дело Перкинса» «открытым для последующего соглашения между двумя
правительствами»31.
Сам Стекль, однако, продолжал пребывать в состоянии крайней
озабоченности, близкой даже к панике. Возвращаясь позднее к
обстановке, сложившейся в Вашингтоне весной 1868 г., посланник
подчеркивал, что сторонники «иска Перкинса», заручившись поддержкой
некоторых конгрессменов, решили воспользоваться прохождением
договора 1867 г. через палату, чтобы удовлетворить свои претензии,
доходившие до 800 тыс. долл., за счет денег, причитавшихся России за
уступку Аляски. Первоначально они надеялись передать дело
«юридическому комитету для того, чтобы добиться с его стороны
благоприятного решения». Когда стало ясно, что этого вряд ли удастся
достичь, возникла идея передать дело на арбитраж, причем 800 тыс.
долл. предполагалось удержать в качестве гарантии уплаты по иску.
«Они надеялись, и не без основания, – писал Стекль, – что, получив
однажды деньги в свои руки, им будет легче диктовать нам способ
арбитража в свою пользу»32.
Отсрочка решения комитета по иностранным делам палаты представителей
в связи с обсуждением вопроса об осуждении президента Джонсона
сенатом и начало предвыборной кампании создавали угрозу переноса
рассмотрения дела на следующую сессию. Стекль отдавал себе отчет в
серьезных последствиях такого развития событий, грозивших нанести
ущерб «дружественным отношениям, всегда существовавшим между двумя
странами», и решил в этой связи предпринять собственные действия:
«Федеральное правительство, к несчастью, не могло мне помочь.
Президент хотел направить послание для оказания давления на
конгресс. Я попросил м-ра Сьюарда отговорить его от этого». Не без
оснований Стекль полагал, что, учитывая отношения, сложившиеся в то
время между исполнительной и законодательной властями, «подобный
демарш принес бы больше вреда, чем пользы». Государственный
секретарь также не мог ничего сделать. Его враги в конгрессе
использовали «жульничество Перкинса» для того, чтобы задержать
голосование в палате представителей. «Что касается меня, то я должен
был действовать с прежней осторожностью» и не скомпрометировать
«достоинство императорского правительства»33.
Нельзя не заметить, что российский посланник в Вашингтоне несколько
сгущал краски и явно преувеличивал драматизм сложившейся ситуации.
По всей видимости, это ему было необходимо, чтобы оправдать свои,
мягко выражаясь, не совсем обычные действия, которые, кстати, больше
всего и могли поставить под угрозу «достоинство императорского
правительства».
Приведем, однако, документальные свидетельства, которыми мы
располагаем. В первую очередь это известные уже показания Уокера
перед комиссией конгресса 17 декабря 1868 г. «Я не могу вспомнить
точную дату, но я думаю, что это было в начале мая 1868 г., когда
меня впервые посетил барон Стекль, с которым я был близко знаком в
течение многих лет34. Он сказал, что хотел бы конфиденциально
поговорить со мной, и мы удалились в заднюю комнату моей конторы.
Затем он сказал мне, что хотел бы нанять меня в качестве адвоката
своего правительства для помощи в прохождении законопроекта о
выделении аляскинских денег. Я ответил, что не предполагаю, чтобы
существовала какая-либо опасность отклонения билля о выделении
средств; поскольку договор ратифицирован сенатом только при двух
голосах против, я полагал, что отклонение билля при таких
обстоятельствах может привести к серьезным последствиям для наших
отношений с Россией, и не имели малейших сомнений в успехе с уплатой
денег... Барон Стекль сказал, что думает, что со стороны палаты
существует расположение к экономии и сокращению расходов
правительства именно во время этой сессии, и он опасается, что если
билль и не будет отклонен, то его могут отложить до следующей
сессии, а это могло бы очень серьезно повредить существующим
дружественным отношениям между Россией и США». Дав самую высокую
оценку памфлету об Аляске и датской Вест-Индии, Стекль предложил
Уокеру выступить в защиту договора, и в частности «опубликовать
памфлеты, написать статьи для газет, представив все аргументы в
пользу выделения средств», и обещал заплатить за эти услуги «сумму в
20 000 долларов золотом»35.
Из дальнейших показаний Уокера видно, что он «написал памфлет»,
который был опубликован в «Intelligencer», а также несколько статей
для «National Intelligencer» и вашингтонского «Chronicle». Уокер
утверждал, что он не разговаривал ни с одним членом конгресса, за
исключением своего старого друга генерала Бэнкса. «Он сообщил мне,
что законопроект находится совершенно вне опасности; что, по его
мнению, он пройдет большинством более чем два к одному и что во
всяком случае его прохождение очевидно».
В качестве своего помощника Уокер привлек бывшего члена конгресса Ф.
П. Стэнтона, выделив ему 5 тыс. долл. в бумажных гринбеках из 26
тыс. долл. золотом, которые он должен был получить за свои услуги от
Стекля. В свою очередь, Стекль по его совету заплатил 3 тыс. долл.
золотом владельцу «Washington Daily Morning Chronicle» Д. Форни,
который с начала 1868 г. содействовал прохождению договора через
конгресс «без всякого обещания или ожидания вознаграждения». Уокер
также неоднократно решительно заявлял, что он «никогда не платил и
не предлагал заплатить ни одного доллара ни одному из членов обеих
палат конгресса»36.
Посмотрим, однако, как выглядит эта не слишком привлекательная
история в изложении Стекля в неизвестном ранее исследователям
донесении Горчакову от 18 (30) апреля 1868 г. «Во время задержки,
вызванной процессом над президентом, я воздерживался беседовать о
нашем деле с сенаторами и членами палаты. Любой демарш с моей
стороны мог бы рассматриваться как просьба, и наше достоинство не
позволяет просить о выплате суммы, на которую мы имеем право; но я
имею на своей службе нескольких верных лиц и среди них сенатора
Уокера, человека очень влиятельного и на которого я могу полностью
положиться. Он мне передал следующее сообщение: «Истцы Перкинса
сделают безнадёжную попытку добавить поправку в билль о выделении
средств для удержания суммы, на которую они претендуют. Если это им
удастся, сенат отвергнет ее и тогда будет создан согласительный
комитет обеих палат, и в этом случае может стать необходимым
манипулировать некоторыми членами комитета. Я уверен, что результат
будет удовлетворительным, но при таком составе палаты, как сейчас,
никто не может дать ответ». Сьюард со своей стороны настойчиво
работает совместно с Уокером и использует все средства перед членами
палаты, чтобы привлечь их на нашу сторону, когда будет производиться
голосование. Оба действуют с наибольшей осмотрительностью и таким
образом, чтобы нисколько меня не скомпрометировать»37.
Обращаясь весной 1868 г. за содействием к Уокеру, российский
посланник действовал не только на свой страх и риск, но и заручился
определенными гарантиями со стороны правительства. Разрешение на
«негласные расходы» было получено Стеклем еще в мае 1867 г., после
того как он подробно известил министра финансов России М. X.
Рейтерна об успешной ратификации договора сенатом и обстоятельствах,
позволивших получить от правительства США в уплату за русские
владения в Америке не 5, а 7,2 млн. долларов38.
В своем ответе с пометкой «совершенно секретно» Рейтерн писал:
«Милостивый государь Эдуард Андреевич! Письмо в. пр-ва от 7/19
апреля я имел счастье повергнуть в подлиннике на высочайшее
воззрение государя императора. Е. и. в-ву благоугодно повелеть мне
сообщить в. пр-ву, что необходимые наличные расходы по делу об
уступке наших Северо-американских колоний будут приняты на счет
казны и при этом присовокупить, что в расходах сих должна быть
соблюдена возможная экономия»39.
Получив разрешение на «негласные расходы», посланник в Вашингтоне
соблюдал чрезвычайную осторожность в своих сообщениях по этому
вопросу, и в его официальной корреспонденции практически не удалось
обнаружить упоминаний о каких-либо конкретных тратах. Едва ли не
единственным подтверждением подкупа американских конгрессменов
является шифрованное донесение А. М. Горчакову от 30 апреля (12 мая)
1868 г., в котором указывалось: «Дело с договором (L’affaire du
Traite) уже потребовало расходов, которые поглотили большую часть
двухсот тысяч долларов, которые были даны мне вслед за его
подписанием для того, чтобы покрыть секретные расходы, не касаясь
семи миллионов. Я предупредил об этом в свое время г-на Рейтерна»40.
Мы имеем, таким образом, прямое свидетельство о том, что еще до 12
мая 1868 г. Стекль уже осуществил большую часть «негласных
расходов». Не без влияния этих последних уже 18 мая 1868 г. (т. е.
еще до окончания суда сената над президентом) комитет по иностранным
делам высказался в пользу законопроекта о выделении 7,2 млн. долл.
для уплаты за покупку Аляски. Как сообщал Стекль, Бэнкс представил
доклад большинства, подписанный пятью членами комитета (доклад
меньшинства был подписан четырьмя конгрессменами). От имени
меньшинства миллионер из Висконсина К. Уошберн и Дж. Морган (штат
Огайо) утверждали, будто новое приобретение не имеет «никакой
ценности» и потребует лишь новых затрат на управление. Голосование в
комитете было не слишком обнадеживающим, но Бэнкс вновь заверил
Стекля, что средства будут выделены, хотя это встречает сильную
оппозицию и вызовет продолжительные дебаты. «Если только это дело
закончится положительно, отсрочка еще на несколько дней не делает
никакой разницы, поскольку договор уже нарушен. Это первый случай, –
продолжал посланник, – когда федеральное правительство нарушает
торжественно заключенные обязательства, и нынешний конгресс будет
иметь эту печальную честь»41.
Дальнейшее прохождение законопроекта через конгресс задержалось не
только потому, что суд над президентом Джонсоном еще не был
закончен, но и в связи с начавшейся предвыборной кампанией. В
результате обсуждение билля в палате могло начаться лишь в конце
июня в перерыве между конвентами республиканцев и демократов. Тем
временем в демократической «National Intelligencer» и
республиканской «Chronicle» появились статьи Уокера с обоснованием
важности нового приобретения42.
В результате накануне обсуждения Бэнкс в письме государственному
секретарю оценивал перспективы принятия билля достаточно
оптимистически: «Мы насчитали 117 голосов в пользу билля (из
примерно 200. – Н. Б.), многие другие под сомнением»43. Открывая
дискуссию по договору, 30 июня 1868 г. Бэнкс выступил с
обстоятельной речью, которая, однако, оказалась далеко не такой
яркой и убедительной, как в свое время доклад Ч. Самнера в сенате.
Основное внимание оратор уделил даже не ресурсам новой территории, а
ее стратегическому положению. Владея Аляской, Алеутскими островами и
договорившись с Гавайями, «мы будем иметь в наших руках контроль над
Тихим океаном». Алеутские острова станут «мостом между Америкой и
Азией». Как и его коллеги из числа экспансионистов, Бэнкс считал,
что США будут играть на Тихом океане «цивилизаторскую роль, которая
когда-то принадлежала Европе. Аляска – часть этого будущего, и если
Соединенные Штаты не возьмут будущее в свои руки, это сделает их
британский соперник»44.
Главный противник выделения средств на покупку Аляски Уошберн
представил своим коллегам более изощренную аргументацию. Крупный
предприниматель из Висконсина, заинтересованный в первую очередь не
во внешней, а во внутренней торговле, утверждал, что новая
территория совершенно не подходит для сельского хозяйства, ее климат
очень холодный и дождливый и вообще Соединенным Штатам не нужны
дальнейшие покупки территории. После Аляски сенат ратифицирует
договор о покупке Сент-Томаса. «В настоящее время ведутся переговоры
о покупке у Дании Гренландии и Исландии». Отвечая на одобрительный
смех своих коллег, Уошберн ехидно продолжал: «Джентльменам, которые
выступают за Аляску, я скажу, что на сегодняшний день Гренландия
представляется лучшей покупкой». И хотя предпринимательский нюх на
этот раз обманул миллионера из Висконсина, ему нельзя отказать в
остроумии и изобретательности. Кроме того, его коллегам импонировали
нападки на администрацию, критика тайных переговоров Сьюарда и
утверждение прав палаты представителей в вопросах внешней политики
45.
Показательно, что среди противников договора подавляющее большинство
(41 из 43) составляли сторонники импичмента президента Джонсона.
Отметим, в частности, Б. Лоана (штат Миссури), Т. Уильямса (штат
Пенсильвания), О. Ферриса (штат Нью-Йорк) и др. Впрочем, в палате,
как и ранее в сенате, радикалы по вопросу об Аляске не выступали
единой группой. Наоборот, их самые влиятельные лидеры Ч. Самнер в
сенате и Т. Стивенс в палате представителей оказались решительными
сторонниками договора. Тяжелобольной Стивенс нашел в себе силы,
чтобы выступить с возражениями Уошберну и изложить причины своей
поддержки выполнения условий договора. Признанный лидер радикальных
республиканцев вполне определенно высказался за экспансию и
присоединение новых территорий, что, по его отзыву, сделало другие
грехи Сьюарда более простительными46.
Аргументы, связанные с торговыми интересами и экспансией, получили в
палате широкую поддержку. «Владея Аляской и сотнями ее островов, мы
можем возглавить и контролировать тихоокеанскую торговлю», – заявил
Г. Орт из Индианы. «Вся богатая торговля Востока» окажется «в наших
руках», вторил ему Г. Раум из Иллинойса. Только один конгрессмен (У.
Шеллаборгер из Пенсильвании) высказался вообще против экспансии и
«системы зарубежных колониальных владений»47.
В конце дискуссии на заседании палаты представителей 7 июля выступил
еще один, и, пожалуй, самый непримиримый враг президента Джонсона,
представитель Массачусетса Б. Ф. Батлер, предложивший удержать 500
тыс. долл. из причитавшейся России суммы, с тем чтобы в дальнейшем
можно было их использовать для удовлетворения притязаний
американских граждан. Батлер прямо утверждал, что «Россия заключила
соглашение с американским гражданином (подразумевался Перкинс. – Н.
Б.) во время Крымской войны для покупки военного снаряжения. Она
получила снаряжение, но за него не заплатила»48.
Несмотря на настойчивость Батлера, предложенная им поправка таки не
была принята, а его коллеги не проявили большого интереса к его
выступлению (на заседании присутствовало только 36 членов палаты)49.
Не получило одобрения и предложение отложить принятие законопроекта
до следующей сессии конгресса в декабре 1868 года. Большинством
голосов (96 против 35) палата приняла предложение Бэнкса провести
голосование 14 июля, когда из Нью-Йорка вернутся участники партийных
конвентов50. Наконец, в день голосования У. Лоуридж (штат Айова)
предложил включить в преамбулу законопроекта дополнение о том, что в
тех случаях, когда договор, заключенный президентом и одобренный
сенатом, предусматривает выделение денежных средств, палата
представителей имеет право действовать по собственному усмотрению.
Хотя эта поправка вступала в противоречие с конституцией и не могла
получить одобрение сената, палата все же проголосовала за ее
принятие. Вслед за этим был одобрен и билль о выделении 7,2 млн.
долл., предусмотренных договором (113 за, 43 против и 44 не
голосовали)51.
Пересылая 15 июля Сьюарду газету «Globe» с итогами голосования,
Бэнкс сопроводил ее следующими пояснениями: «Из 44 не участвовавших
в голосовании, 28 высказались бы за, 7 считаются сомнительными, но
скорее всего голосовали бы положительно, а 11 – отрицательно; в
результате окончательное голосование составило бы 151 голос за билль
и 50 против»52. Председатель комитета по иностранным делам явно
гордился результатами голосования, рассматривая их и как личный
триумф. Этого же мнения придерживались и его друзья в Вашингтоне,
прочившие ему пост посланника в России.
Личные чувства и планы Бэнкса хорошо передает его письмо жене Мэри,
написанное под непосредственным впечатлением от голосования в
палате. «Все мои друзья поздравляют меня в связи с блестящим
голосованием, которое произошло у нас вчера. Мы, по существу,
получили 150 голосов из 201. Все чувствуют удовлетворение...
Государственный секретарь в восторге. Все говорят мне, что я должен
отправиться в Россию. За обедом это сделалось предметом обсуждения,
и все согласились, что теперь это самая лучшая миссия в Европе:
наиболее интересная и важная. Таково было мнение твоего друга – м-ра
Стэнтона, бывшего военного министра. Мне сообщили, что французская
миссия очень активно выступала против Аляски. Оппозиция включала
также всех лидеров республиканской партии в палате, кроме м-ра
Стивенса, чья поддержка таила в себе и некоторый ущерб, поскольку
была столь яростной. Все стороны в палате отдают твоему мужу заслугу
в проведении законопроекта, и это рассматривается людьми, имеющими
наиболее длительное знакомство с конгрессом, как знаменательный
триумф»53.
Хотя это письмо носит частный и даже личный характер, оно прекрасно
передает восторг Бэнкса по случаю успешного голосования в конгрессе.
Некоторые оценки, быть может, страдают преувеличением, другие еще
нуждаются в дополнительной проверке (например, об активном
противодействии прохождению договора через конгресс со стороны
французских дипломатов в Вашингтоне). Не исключено, что радость
Бэнкса отчасти объяснялась и перспективой получения денежного
вознаграждения от Стекля (последнее, однако, нуждается в
доказательствах).
Едва ли не самым заинтересованным лицом в успешном завершении дела
был Уокер. Еще в начале июля он писал Сьюарду: «Я сделал для Аляски
все, что мог. Теперь еду в Нью-Йорк. «Tribune» выскажется за Аляску.
Я думаю и надеюсь, что демократы поместят ее на своем знамени».
Говоря о значении нового приобретения, Уокер отмечал, что
присоединение Аляски станет «величайшим актом» администрации
Джонсона. «Театром наших величайших триумфов призван стать Тихий
океан, где у нас скоро не будет ни одного грозного европейского
соперника. Конечным итогом будет политический и коммерческий
контроль над миром»54. Как и следовало ожидать, Сьюард сразу же
переслал эту восторженную оценку покупки Аляски президенту
Джонсону55.
Торжествовать оказалось, однако, рано. Сенат заботился об
обеспечении своих прерогатив ничуть не меньше, чем палата
представителей, и принял законопроект без преамбулы, содержавшей
поправку Лоуриджа56. Пришлось создавать согласительный комитет из
представителей сената (Ч. Самнер, О. Мортон, Дж. Дулиттл) и палаты
(Н. Бэнкс, У. Лоуридж, С. Рэндалл). По словам Уокера, «возникла
самая серьезная трудность», и ему пришлось вновь проявить свои
адвокатские способности. Для урегулирования дела он отправился к
Самнеру, который всегда выслушивал его «с большим уважением» и
отношения с которым всегда были исключительно хорошими. Из показаний
Уокера следовало, что сам он был убежден в праве палаты
представителей «отказывать в выделении средств», необходимых для
выполнения международных договоров, и подробно изложил свои взгляды
об «опасности разногласий между сенатом и палатой»57.
В конечном итоге после бесед Уокера с Самнером и Стивенсом
согласительный комитет вновь отредактировал преамбулу и, по
существу, устранил спорное добавление Лоуриджа. 23 июля палата
представителей, а 24 июля сенат одобрили согласованный текст
законопроекта и
27 июля он стал законом. «Дело закончено, средства выделены
полностью и будут перечислены представителю Барингов», –
телеграфировал Стекль в Петербург58. Вслед за этим посланник
направил в МИД конфиденциальное донесение, в котором подробно
изложил историю заключения договора 1867 г. и его прохождения через
конгресс.
Анализируя это донесение, нельзя не отметить явное стремление Стекля
преувеличить стоявшие перед ним трудности и соответственно свои
заслуги в успешном завершении дела с продажей Русской Америки. «Акт
продажи наших колоний, – утверждал посланник, – никогда не был
популярен в Соединенных Штатах. Вся пресса высказывалась против
этого территориального приобретения. Газеты всех направлений
заявляли, что Соединенные Штаты, которые обладают территорией,
способной прокормить население численностью в 200 миллионов, не
имеют никакой необходимости расширять свои границы за счет районов,
лишенных ресурсов и не подходящих для сельского хозяйства, особенно
в момент, когда страна обременена колоссальным долгом»59. Хотя
подобные аргументы действительно приводились в прессе и выступлениях
в конгрессе, большинство газет с самого начала высказывалось в
пользу присоединения, и даже главный противник покупки – «New York
Daily Tribune» – после ратификации договора смягчила свою позицию.
Подчеркивая своевременность заключения договора и свою
предусмотрительность, Стекль продолжал: «Тихоокеанские штаты,
которые были больше всего заинтересованы в этой сделке, проявляли
более чем умеренный энтузиазм, я могу заверить Ваше пр-во, что если
бы этот договор перезаключался в настоящее время, мы бы не получили
одного миллиона, если бы нам и удалось его заключить». Не считая
нужным вновь подробно обосновывать необходимость уступки русских
владений в Америке, посланник ссылался на свою прошлогоднюю записку,
которая получила одобрение Горчакова. Вместе с тем он еще раз
заверил министра в том, что «добросовестно выполнял свой долг
верноподданного и слуги нашего августейшего государя»60.
В тот же день (15/27 июля) Стекль направил в МИД России два письма с
настоятельной просьбой о предоставлении отпуска, в котором не был с
1860 г. (одно своему другу В. И. Вестману, а другое – А. М.
Горчакову). «Я не могу дать представление о невзгодах и
непониманиях, которые мне пришлось перенести до того, как
закончилось это дело. Мне срочно необходим отпуск на несколько
месяцев. Не говорите мне о необходимости оставаться здесь, потому
что для меня нет другого места, а предоставьте возможность на
некоторое время подышать в более чистой атмосфере, чем в Вашингтоне,
и потом можете делать со мной, что хотите». Этот «крик души»
сочетался и с более спокойной ссылкой на плохое состояние здоровья:
«Мое здоровье полностью расшаталось, и мои глаза, которыми я всегда
страдал, стали такими слабыми, что мне невозможно работать по
ночам»61.
В ожидании отпуска Стеклю пришлось заканчивать важные дела по
договору. Уже на следующий день после выделения средств конгрессом
Сьюард направил министру финансов США официальную просьбу выписать
для Стекля чек на 7 млн. 200 тыс. долл. золотом, что и было сделано
1 августа 1868 года. В тот же день Стекль дал расписку в том, что
получил в казначействе все 7,2 млн. долл. полностью62. Одновременно
он поручил банку Риггса перевести деньги в Лондон компании братьев
Барингов.
Как показало расследование, проведенное конгрессом в конце 1868 –
начале 1869 г., дело оказалось не столь простым, как могло
показаться на первый взгляд. ПО свидетельству государственного
казначея США Ф. Спиннера, в обмен на чек в 7,2 млн. долл.,
подписанный Э. А. Стеклем для Дж. У. Риггса 1 августа 1868 г.,
последнему были выданы два пересылочных чека в 7 млн. и в 100 тыс.
долларов. Риггс оставил в качестве «специального депозита» 100 тыс.,
которые затем были переведены ему чеками в 25 тыс. (3 августа), 35
тыс. (4 августа), 20 тыс. (9 сентября) и 20 тыс. (10 сентября). Со
своей стороны, Риггс дал показание конгрессу, что он перевел
представителю компании братьев Барингов в Нью-Йорке только 7 035 000
долл. и, кроме того, по указанию Стекля выплатил 26 тыс. долл.
Уокеру, а остальные 139 тыс. долл. самому российскому посланнику
четырьмя частями – 18 тыс., 35 тыс.,45 тыс. и 41 тыс. долларов (при
переводах представителю компании братьев Барингов Риггс получил одну
двадцатую часть процента, или 3600 долл. за перевод всей суммы в 7
200 000 долларов 63).
Итак, царское правительство получило только 7 034 000 долл.,
остальными распорядился Стекль по своему усмотрению. И здесь
начинаются трудноразрешимые противоречия и неясности. В ходе
расследования конгрессом было установлено: 26 тыс. долл. золотом
получил Уокер, из которых он передал часть своему помощнику Ф.
Стэнтону (5 тыс. долл. в гринбеках, или 3333 долл. золотом). 3 тыс.
долл., по предложению Уокера, Стекль заплатил владельцу газеты «Washington
Daily Morning Chronicle». 1 тыс. долл. в гринбеках получил редактор
газеты «Alta California» (Сан-Франциско). Наконец, около 10 тыс.
долл. Стеклю пришлось уплатить телеграфной компании «Вестерн юнион»
(долг за мартовскую телеграмму 1867 г. Горчакову, поскольку
госдепартамент отказался взять на себя эти расходы)64. Все это в
целом составило около 40 тыс. долларов. В результате у Стекля
оставалось еще 125 тыс. долл. золотом (165 тыс. – 40 тыс.). Куда же
пошли эти деньги? Дать точный ответ на этот вопрос оказалось совсем
непросто.
Сенсационное разоблачение совершенно случайно в 1912 г. сделал
известный американский историк У. А. Даннинг, опубликовавший
памятную записку президента Джонсона, находившуюся среди бумаг
последнего в рукописном отделе Библиотеки конгресса США65. Ниже
приводится ее полный текст: «6 сентября в воскресенье 1868 г. м-р
Сьюард и я проехали верхом семь или восемь миль по дороге, ведущей в
Малсборо (штат Мэриленд). Около места, называемого «старые поля», мы
въехали в тенистый дубовый лесок. Принимая освежающие напитки
вовремя разговора на разные темы, [государственный] секретарь
спросил, приходило ли мне когда-либо в голову, как мало имеется в
конгрессе членов, совершенно независимых от денежного влияния. Я
ответил, что никогда не пытался производить точные подсчеты, но с
сожалением признаю, что число это оказалось гораздо меньшим, чем я
одно время полагал. Затем он заявил: «Помните ли Вы, что выделение
семи миллионов в уплату русскому правительству за Аляску или
находилось в подвешенном состоянии, или было заблокировано в палате
представителей. Когда выделение средств было отсрочено, русский
посланник заявил мне, что Дж. У. Форни сказал ему, что нуждается в
30 тыс. долл., так как потерял 40 тыс. из-за вероломного друга, и
что ему необходимы 30 тыс. долл. золотом, что нет шансов, чтобы
палата представителей выделила средства без определенного влияния в
пользу такого выделения. 30 тыс. долл. были выплачены, отсюда и
поддержка «Chronicle» выделению средств. Оп также заявил, что 20
тыс. долл. выплачены Р. Дж. Уокеру и Ф. П. Стэнтону за их услуги, Н.
А. Бэнксу, председателю комитета по иностранным делам, – 8 тыс.
долл. и что неподкупный Т. Стивенс получил в качестве своей «взятки»
скромную сумму в 10 тысяч. Все суммы были выплачены русским
посланником прямо или косвенно соответствующим участникам для
обеспечения выделения правительственных средств, предусмотренных
торжественным договором, уже ратифицированным обоими
правительствами, для уплаты России. Считалось, что Бэнкс и Стивенс
являлись адвокатами по иску против русского правительства за оружие,
которое было предоставлено некоторыми нашими гражданами, известному
как «иск Перкинса». Отсюда плата за их влияние в пользу выделения
средств и т. д. Бэнкс был председателем комитета по иностранным
делам»66.
Очевидно, «освежающие напитки», которые пили на прогулке 6 сентября
1868 г. президент и государственный секретарь, развязали язык
Сьюарда, и он сообщил Джонсону со слов Стекля поразительные сведения
о вашингтонских нравах. Цифры, названные Сьюардом, хотя и не
совпадают с приводимыми выше материалами расследования, но в
известной мере перекликаются с ними. 20 тыс. долл. Стекль
первоначально обещал уплатить Уокеру за его услуги, а затем повысил
эту сумму до 26 тыс. долл. золотом. Нельзя не отметить, что по тем
временам 20 тыс. долл. золотом – это огромная сумма, и щедрость
Стекля просто поразительна.
Упоминание о получении Дж. У. Форни 30 тыс. долл. во многом может
объяснить его неожиданную незаинтересованность в 3 тыс. долл.,
которые ему предложил Уокер и которые затем были переданы Д. Форни.
Что касается Бэнкса и особенно Стивенса, то здесь дело обстоит
сложнее. Президент Джонсон ненавидел лидера радикалов в палате
представителей, и не потому ли он с таким удовольствием записал о
взятке, которую получил «неподкупный» Стивенс. Стекль действительно
был заинтересован в поддержке Бэнкса и Стивенса и неоднократно
встречался с ними в ходе прохождения договора через конгресс. Но это
не значит, что есть прямые доказательства, что взятки были даны.
Особенно большие сомнения возникают в случае со Стивенсом, хотя его
фамилия и названа прямо. Лидер радикалов был очень тяжело болен, а в
августе1868 г. уже находился на смертном одре. 11 августа он
скончался, и вряд ли практически можно было успеть передать деньги,
которые у самого Стекля оказались только после 1 августа.
Даже Даннинг, который не испытывал особой симпатии к радикальным
республиканцам, выразил сомнение, что Стивенс успел получить
причитавшиеся ему деньги67. Большинство последующих исследователей
выносили лидеру радикалов оправдательный приговор68. Нам также
представляется, что серьезных оснований подозревать Стивенса нет. Он
с самого начала поддерживал договор, был сторонником экспансии и
присоединения Аляски. Наконец, известно еще одно свидетельство:
рассказ Сьюарда своему ближайшему другу Дж. Бигелоу 23 сентября 1868
года. Принимая бывшего посла в Париже в своем доме, государственный
секретарь сообщил ему, что прежде чем конгресс выделил деньги за
Аляску: «20 тыс. долл. было дано Р. Дж. Уокеру, 10 тыс. долл. –его
партнеру Ф. К. Стэнтону, (по?) 10 тыс. долл. – десяти членам
конгресса и 20 тыс. Форни, который потерял 20 тыс. (40 тыс.?) из-за
растраты своего клерка. Еще 10 тыс. долл. предназначались Тэду
Стивенсу, но никто не брался передать их ему, поэтому я сам взялся
за это. Несчастный умер, и они теперь у меня»69.
Отсюда совершенно очевидно, что Стивенс не получил причитавшихся ему
денег, которые остались у Сьюарда. В тот же вечер 23 сентября Стекль
был у Сьюарда, и все трое играли в карты. Почему же Сьюард сразу не
вернул деньги Стеклю и какова их дальнейшая судьба? Не удалось
установить, кто конкретно были те десять конгрессменов, о которых
глухо упомянул словоохотливый Сьюард. В отношении Бэнкса специально
изучавший этот вопрос П. С. Холбо вынес приговор: «Не виновен, или
по крайней мере вина не доказана»70.
Современные исследователи, потратившие массу времени на
разбирательство дела, не могли не прийти в конечном итоге к
заключению: единственным человеком, который знал, куда пошли все
недостающие деньги из уплаченных казначейством США, был царский
посланник Стекль, «и этот секрет он, очевидно, унес с собой»71.
Естественно, что одной из целей настоящей работы стало выяснение
этого вопроса. Просмотр переписки вашингтонской миссии по всем
фондам МИД позволил установить, что разрешение на «негласные
расходы» было дано Рейтерном еще 28 апреля (10 мая) 1867 г. и ровно
через год «дело с договором» (а не «дело Перкинса», как из-за
неточности в статье Голдера считалось до сих пор) поглотило уже
большую часть 200 тыс. долларов. Таким образом, Стекль заплатил или
обещал заплатить за предоставление ему поддержки и услуги не позднее
10 мая 1868 года.
Попытки найти что-либо интересное и важное в материалах фонда
Личного состава и хозяйственных дел, в частности в делах о
чрезвычайных издержках миссии в Вашингтоне, окончились неудачей. В
лучшем случае в этих документах упоминалось о расходах Стекля или
его секретаря Бодиско на поездки в Нью-Йорк и обратно в Вашингтон
(144 долл.), телеграфные депеши по делам службы (148 долл.) и т.
п.72 Ничего существенного не удалось установить и в бумагах
министерства финансов в ЦГИА СССР в Ленинграде, тем более что
большинство дел, относившихся к внешней политике, в свое время было
передано в МИД. И вдруг неожиданная удача! В делах, составляющих
ныне фонд Российско-американской компании, удалось обнаружить
заверенную копию письма М. X. Рейтерна Э. А. Стеклю о принятии
отчета о сделанных им «негласных расходах» по договору от 18 (30)
марта 1867 года. Вот его полный текст:
«Секретно. Милостивый государь, Эдуард Андреевич! Долгом считаю
препроводить при сем к Вашему пр-ву список с высочайшего указа, по
всеподданнейшему докладу моему 13-го сего декабря состоявшегося, о
зачислении действительным расходам, удержанным Вашим пр-вом из числа
7 м. 200 т. долл., причитавш[ихся] русскому правительству] по
трактату с Сев. Амер. Соед. Шт. 18/30 марта 1867 г., на известное
его величеству употребление 165 т. долларов. Примите, м. г.,
уверения в совершенном моем почтении и преданности. Подписано: М.
Рейтерн73. 23 Декабря 1868. № 74 Э. А. Стеклю». Далее следовала
копия указа Александра II: «Господину министру финансов.
Израсходованные на известное мне употребление чрезвычайным
посланником и полномочным министром в Вашингтоне тайным советником
Стеклем 165 т. долларов повелеваю зачислить действительным расходам.
На подлиннике собственной е. и. в-ва рукой написано: Александр. С.
Петербург. 13 декабря 1868. Верно: Делопроизводитель»74 (подпись
неразборчива).
Вслед за этим 18(30) декабря 1868 г. начальник канцелярии
министерства финансов Д. Кобеко столь же лаконично сообщил в
государственное казначейство, что удержанные Стеклем 165 тыс. долл.
«ныне государем императором по всеподданнейшему докладу г. министра
финансов» зачислены «действительным расходам»75. Формула «на
известное его величеству употребление» обычно относилась к расходам
секретного и деликатного характера, и мы имеем теперь прямое
доказательство, что Стекль действительно использовал эти деньги на
расходы, призванные обеспечить прохождение договора 1867 г. через
конгресс.
Все попытки найти отчет Стекля или текст доклада Рейтерна Александру
II от 13 (26) декабря 1868 г. оказались пока безрезультатными.
Поэтому можно лишь вновь очень предположительно сделать подсчет
«негласных расходов» Стекля, используя несовершенные и
противоречивые данные расследования конгресса и свидетельства
Сьюарда. При этом используется метод, впервые предложенный Миллером,
исходившим из того, что часть платежей осуществлялась в гринбеках (а
не золотом)76. К сожалению, свидетельство на этот счет казначея США
Ф. Спиннера77 не получило при первоначальном расследовании должного
внимания, хотя оно прямо указывало, что в этом случае расходы должны
были производиться только на территории США.
В общих чертах картина «негласных расходов в золотых долларах»
представляется следующей: 26 тыс. (Р. Дж. Уокер и Стэнтон), 3 тыс.
(Д. Форни), 1 тыс. (М. Ноа), 10 тыс. (мартовская телеграмма 1867
г.), 30 тыс. (Дж. Форни), 21 667 (царская награда за договор Стеклю
и Бодиско), 73 333 (плата 10 членам конгресса = 100 тыс. в гринбеках
+ 10 тыс. Стивенсу (остались у Сьюарда), тоже в гринбеках) –
всего165 тыс. долларов.
Общий итог при пересчете гринбеков и рублей в золотые доллары точно
совпадает с 165 тыс. долларов! Однако следует учитывать, что здесь
используется «лукавая цифра», когда исследователь манипулирует
удобной статистикой и приходит к нужному выводу. Точный же ответ
может быть дан только после нахождения в архивах отчета Стекля и
доклада Рейтерна царю. Но даже в этом случае критический
исследователь может остаться неудовлетворенным, так как у нас нет
гарантии в абсолютной честности Стекля. Напомним, он был совершенно
не удовлетворен, что получил от царя за договор только 25 тыс.
рублей. В то же время он распоряжался 165 тыс. долл. необычайно
щедро и практически бесконтрольно. Уже первое предложение уплатить
за услуги Уокеру 20 тыс. долл. превышает всякий разумный гонорар
адвокату. И хотя отчет Стекля вполне удовлетворил царя и Рейтерна,
исключить возможность «приписок», конечно, нельзя.
Не совсем ясна и дальнейшая деятельность посланника. Александр II
удовлетворил настоятельное прошение Стекля об отставке и наградил
его 20 апреля (ст. ст.) 1869 г. орденом Большого Орла. При этом ему
была установлена пенсия из государственного казначейства в 6 тыс.
рублей в год78. В 1869 г. ему было 65 лет. Что случилось со Стеклем
позже, установить не удалось. По всей видимости, он уехал за границу
и, во всяком случае, на русскую службу не возвратился. О приеме в
Петербурге, близких отношениях с Сьюардом и планах на будущее
свидетельствует последнее известное письмо Стекля в США из
Петербурга от 17(29) мая 1869 года: «Мой дорогой м-р Сьюард, Вы,
возможно, уже слышали, что я оставил свой пост в Вашингтоне. Перед
отъездом я сказал Вам, что единственное событие, которое может
побудить меня возвратиться, – это, если Вы останетесь на своем
посту. Император принял меня самым сердечным и лестным образом. Он
сказал мне, что ценит мои услуги и опечален тем, что я покидаю
Вашингтон, но что, конечно, мне полагается некоторый отпуск после
долгих и тяжелых трудов в США. Он соизволил выразить надежду, что
моя отставка не будет продолжительной и мои услуги снова окажутся
для него полезными. Тем временем он предоставил мне очень щедрое
вознаграждение. Я предполагаю отправиться путешествовать и отдохнуть
в течение одного или двух лети затем вновь поступить на службу, если
в этом будет необходимость...Что касается меня, то я всегда с
чувством глубокой благодарности буду помнить бесчисленные проявления
доброты, которые Вы постоянно проявляли ко мне в наших официальных и
частных контактах. Именно этой доброте я обязан тому, что оказал
важные услуги своей стране». Далее Стекль выражал надежду вновь
посетить в будущем Сьюарда и США. где он оставил «так много горячих
и добрых друзей»79. Насколько можно судить по известным нам
материалам, им так и не суждено было встретиться. Сьюард умер в
своем имении в Ауберне 15 октября 1872 г., а дальнейшая судьба
Стекля остается пока неизвестной.
Примечания
1 Holbo P. S. Tarnished Expansion: The Alaska Scandal, the Press and
Congress 1867-1871. Knoxville. 1983.
2 Батуева Т. М. Экспансия США па севере Тихого океана в середине XIX
в. и покупка Аляски в 1867 г. Томск. 1976, с. 46.
3 Войтоловский Г. По разные стороны Берингова пролива, – Мировая
экономика и международные отношения, 1986, № 6, с. 38.
4 A Compilation of Messages and Papers of the Presidents. Vol. 1-10
(далее - Messages and Papers). Vol. 6. Washington. 1903, p. 560;
University of Rochester (далее -UR), Rush – Rhees Library, W. H.
Seward Papers, r. 185.
5 House Journal, 40th Congress, 1st Session, pp. 266-267, 280; The
Alaska Treaty. Comp. by D. H. Miller. Kingston. 1981, p. 149.
6 House Journal, 40th Congress, 1st Session, p. 175.
7 Наиболее обстоятельно «дело Перкинса» изложено Д. X. Миллером. Его
касались и другие исследователи, но к окончательному решению не
пришли (The Alaska Treaty, pp. 166-176: Golder F. A. The Purchase of
Alaska. – American Historical Re-view, vol. 25, № 3, April 1920, p.
422; Farrar V. The Annexation of Russian America. Washington. 1937,
pp. 85–86; Holbo P. S. Op. cit., pp. 15-16; etc.). Огромная
документация о «деле Перкинса» отложилась в Архиве внешней политики
России (АВПР) и Национальном архиве в Вашингтоне. Достаточно
сказать, что дипломатическая переписка по этому вопросу продолжалась
до 1871 г., а в конгрессе США это дело обсуждалось до 1886 года.
8 National Archives and Record Service (далее – NARS), Record Group
(далее – RG), 59; Despatches from the United States Ministers to
Russia, vol. 19, № 21.
9 Russian America, 40th Congress, 2nd Session. February 16, 1868.
House Doc. 177,p. 21: The Alaska Treaty, p. 167. Подлинник см. NARS,
RG 59, Notes to Russia, vol. 6, p. 225.
10 Library of Congress, Manuscript Division (далее – LC, MD), The
Stevens Papers, Cont. 4
11 АВПР, ф. Канцелярия, 1868 г., д. 152, лл. 215-216.
12 Congressional Globe (далее – CG), 40th Congress, 2nd Session, pp.
71, 92-95.
13 40th Congress, 2nd Session, House of Representatives. House Doc.
177. Russian America. Pt. 1, pp. 1-361; Pt. 2, pp. 1-19 (доклад был
передан комитету по иностранным делам палаты и опубликован в
материалах конгресса).
14 Ibid. Pt. 1, p. 3.
15 Ibid., pp. 4, 10, 25-33 etc.
16 Messages and Papers. Vol. 6, p. 628.
17 CG, 40th Congress, 2nd Session, pp. 1706-1707.
18 Ibid., p. 1092.
19 The Alaska Treaty, pp. 163–164.
20 Подробнее о взглядах Уокера см.: Shenton J. P. Robert J. Walker.
A Politician from Jackson to Lincoln. N. Y. 1961. Еще будучи
сенатором (1835-1845), Уокер зарекомендовал себя активным
экспансионистом, сторонником захвата всей Мексики (ibid., pp.
102-104, 190-194 etc.).
21 40th Congress, 3nd Session. House of Representatives, Report №
35, 27 February 1869. Alaska Investigation, p. 11.
22 Letter of Hon. Robert J. Walker on the Purchase of Alaska, St.
Thomas, and St. John’s. – Washington Daily Morning Chronicle, 28,
29, 30.1.1868.
23 Alaska Investigation, pp. 11-12.
24 UR, Rush – Rhees Library, W. H. Seward Papers, r. 102.
25 Ibid.
26 АВПР, ф. Канцелярия, 1868 г., д. 152, лл. 215-216.
27 Там же, л. 302. Поскольку Стекль, возможно, не знал об этом,
министр переслал ему соответствующий документ.
28 Там же, лл. 220-223.
29 The Alaska Treaty, pp. 152-153. Соответственно государственный
секретарь известил Стекля о содержании письма Бэнкса и добавил, что
заверения председателя комитета по иностранным делам «вполне
надежны» (NARS, RG 59, Notes to Russia, vol. 6, p. 241-242).
30 АВПР, ф. Канцелярия, 1868 г., д. 152, л. 31; NARS, RG 59, Notes
to Russia, vol. 6, p. 245.
31 АВПР, ф. Канцелярия, 1868 г., д. 152, лл. 319-320.
32 Там же, л. 254.
33 Там же, л. 256.
34 Это было, по всей видимости, раньше, во всяком случае, уже в
апреле, поскольку Стекль сообщал о встрече и ее результатах в
донесении Горчакову от 18 (ст. ст.?) апреля 1868 г. (там же, лл.
235-237).
35 Alaska Investigation, p. 12.
36 Alaska Investigation, pp. 13-15. Показания Уокера нельзя не
сопоставить со свидетельствами его помощника Ф. Стэнтона, который
признал, что беседовал с несколькими членами палаты представителей
(среди них он назвал Стивенса, генерала Шенка и «нескольких других»)
и приводил аргументы в пользу принятия законопроекта. «Я беседовал с
небольшим числом членов конгресса и удостоверился, как я и думал, в
том, что билль пройдет почти наверняка» (ibid., р. 20).
37 АВПР, ф. Канцелярия, 1868 г., д. 152, лл. 335-337.
38 АВПР, ф. Российско-американской компании, д. 412, лл. 66–70. В
материалах русской миссии в Вашингтоне сохранился также
неразборчивый черновик частного письма министру финансов от 7(19)
апреля 1867 г. (АВПР, ф. Посольства в Вашингтоне, оп. 512/3, д. 93,
лл. 238-241).
39 АВПР, ф. Посольства в Вашингтоне, оп. 512/3, д. 93, л. 261.
40 Там же, лл. 902-903. Сверка по копии донесения: там же, оп.
512/2, д. 34,№ 19. В фонде Канцелярии (д. 152) сохранилась только
обложка донесения, а местонахождение подлинника неизвестно. Ф. А.
Голдер впервые привел часть первой фразы, но связал ее содержание с
«делом Перкинса» (G о 1 d е г F. A. Op. cit., р. 424, note 14).
Ошибка, а быть может, описка Голдера (в первоначальной выписке у
Голдера более правильно указывалось «дело Аляски» – Hoover
Institution, Stanford University (далее – HI, SU) F. A. Golder, Box
3) существенно исказила смысл секретных расходов Стекля и оказала
влияние на всю последующую историографию. Даже такой авторитетный и
осведомленный исследователь, как Миллер, принял эту описку за
достоверный факт и высказал предположение, что русский посланник был
специально уполномочен царским правительством использовать денежные
средства для нейтрализации «дела Перкинса» (The Alaska Treaty, p.
172). В действительности же Стекль получил разрешение на «негласные
расходы» только по делу об уступке русских колоний в Америке весной
1867 г. и еще до обращения вдовы Перкинса в конгресс США летом 1867
года.
41 CG, 40th Congress, 2nd Session, pp. 2528–2529. House of
Representatives, Report, № 37; АВПР, ф. Канцелярия, 1868 г., д. 152,
лл. 65–66. Первоначально, встретив Стекля в Нью-Йорке, Бэнкс
сообщил, что он скоро вернется в Вашингтон п поставит билль на
утверждение палаты до 15 июня (АВПР. ф. Канцелярия, 1868 г., д. 152,
лл. 243-246).
42 Holbo P. S. Op. cit., pp. 21, 23–24; Washington Daily Morning
Chronicle,24, 27.VI.1868; National Intelligencer, 19.VI.1868; Alaska
Investigation, p. 12.
43 UR, Rush – Rhees Library, W. H. Seward Papers.
44 CG, 40th Congress, 2nd Session, App., pp. 386- 392.
45 Ibid., pp. 392–400.
46 Jensen R. J. The Alaska Purchase and Russian-American Relations.
Seattle, 1975, pp. 115–116; Van Deusen G. G. William Henry Seward.
N. Y. 1967, p. 546 etc.
47 Jensen R. J. Op. cit., pp. 116–118; CG, 40th Congress, 2nd
Session, pp. 377-378, 403-416, 429-432 etc.
48 Как видно из приводимого отрывка, Батлер совершенно исказил «дело
Перкинса», который никакого снаряжения в Россию не доставил. Стекль
утверждал, что Батлер лично «заинтересован в 30 тыс. долл.», которые
он рассчитывал получить в результате «жульничества Перкинса» (HI,
SU, F. A. Golder Papers, Box 3; The Alaska Treaty, p. 159).
49 CG, 40th Congress, 2nd Session, App., pp. 400-503.
50 Ibid., pp. 3883-3884.
51 Ibid., pp. 4053-4055.
52 UR, Rush – Rhees Library, W. H. Seward Papers.
53 LC, MD, N. Banks Papers, Cont. 5.
54 LC, MD, A. Johnson Papers, r. 33.
55 Ibid.
56 CG, 40th Congress, 2nd Session, pp. 4159, 4321, 4340-4341.
57 Alaska Investigation, p. 13.
58 АВПР, ф. Канцелярия, 1868 г., д. 152, л. 249. Компания братьев
Барингов вела финансовые дела царского правительства за рубежом.
59 Там же, л. 258.
60 Там же, лл. 258-259.
61 Там же, лл. 261, 263-265. В Петербурге вняли «крику души» Стекля
и предоставили ему отпуск на 4 месяца. Обрадованный посланник решил
воспользоваться им уже в октябре 1868 г., как только позволят
неотложные дела, которые необходимо было завершить в Вашингтоне (там
же, лл. 336, 272 – 273).
62 Все соответствующие документы опубликованы: Alaska Investigation,
pp. 5-6,9; The Alaska Treaty, p. 176.
63 Alaska Investigation, pp. 7. 9.
64 Alaska Investigation, pp. 9, 14, 15, 21 (150 долл. в гринбеках
составляли в то время 100 долл. золотом).
65 Dunning W. A. Paying for Alaska. – Political Science Quarterly,
vol. 27, № 3,September 1912, pp. 385-386.
66 LC, MD, Andrew Johnson Papers, vol. 145, Folies 22539-22540;
Series 1, r. 34, September 6, 1868. Форни до 4 июля 1868 г. был
секретарем сената и решительным противником президента Джонсона, а
его газета печатала статьи Уокера, обосновывавшего целесообразность
присоединения Аляски.
67 Dunning W. A. Op. cit., р. 397.
68 Thomas В. P. Russo-American Relations, 1815-1867. Baltimore.
1930, p. 161; Korngold R. Thaddens Stevens. N. Y. 1955, pp. 431-433;
Brodie F. Thaddeus Stevens. N. Y. 1966, pp. 359, 416; H о 1 b о P.
S. Op. cit., p. 105 etc.
69 The Alaska Treaty, p. 183. Д. X. Миллер тщательно реконструировал
свидетельство Сьюарда по оригиналу дневника Бигелоу в New York
Public Library, Manuscript Devision и опубликованному варианту
(Bigelow J. Retrospections of an Active Life. Vol. I–V. Garden City.
1909-1915. Vol. IV, pp. 214-217).
70 H о 1 b о P. S. Op. cit., p. 109.
71 J e n s e n J. R. Op. cit., p. 127.
72 АВПР, ф. Дел личного состава и хозяйственных дел, оп. 667/1, д.
769, л. 2.
73 АВПР, ф. Российско-американской компании, д. 412, л. 430.
74 Там же, л. 430об.
75 Там же, л. 426.
76 См. The Alaska Treaty, p. 192; Jensen J. R. Op. cit., p. 130.
77 Alaska Investigation, p. 7.
78 АВПР, ф. Дел личного состава и хозяйственных дел, 1 стол, 1869
г., д. 55, лл. 11-14, 4. Копия Аттестата от 3(15) мая 1867 г.
(негативный фотографический отпечаток) в настоящее время хранится
также в Библиотеке конгресса США.
79 UR, Rush – Rhees Library, W. H. Seward Papers.
БОЛХОВИТИНОВ Николай Николаевич – член-корреспондент АН СССР,
заведующий отделом истории США и Канады Института всеобщей истории
АН СССР.
|