|
Седьмого сентября 1816 года корабли четвертой кругосветной
экспедиции, снаряженные на средства Российско-Американской компании,
отправились из Кронштадта в кругосветное плавание. Экспедицию в
составе двух кораблей - "Кутузов" и "Суворов" возглавлял
капитан-лейтенант Л. А. Гагемейстер. Старшим офицером на "Суворове"
был Семен Иванович Яновский, которому в то время шел двадцать
восьмой год. Это был уже достаточно опытный морской офицер. Ходил С.
И. Яновский в Балтийском и Немецком морях, и только на военных
судах. Кругосветное плавание было для молодого мореплавателя
нелегким, но желанным испытанием.
Позже выяснилось, что он не только добросовестно исполнял свои
прямые обязанности. Сменившись на вахте, офицер спешил в каюту к
перу и бумаге, сделать очередную обстоятельную запись в дневнике.
Эти записки впервые опубликованы в "Известиях Калужской ученой
архивной комиссии" в 1898 году. Написанные живым языком строки
создавали правдивую картину не только жизненного уклада и обычаев
далеких от России стран, но и образ самого автора - человека
сильного, честного, наблюдательного и пытливого.
"Суворов" пришел на Аляску 23 июля 1817 года. Гостей с далекой
родины приветствовали пушечным салютом. На пристани
Ново-Архангельска толпился самый разномастный народ: бородатые и
просоленные морскими ветрами русские промысловики, чиновники в
мундирах, низкорослые охотники-алеуты, индейцы в экзотических
костюмах...
Главный правитель российских колоний в Америке Александр Андреевич
Баранов устроил в своем доме путешественникам праздничную встречу и
накануне ужина представил офицерам дочь Ирину, которой в то время
шел семнадцатый год.
Вечер удался на славу. О делах на время было забыто. Ирина, для
которой отец выписал на Аляску немку-гувернантку (после того, как
она закончила начальную церковную школу для девочек), была вполне
прилично начитана, умела поддержать беседу и даже немного
музицировала на фортепиано, которое стояло в отцовской библиотеке.
Прознав про это, гости немедля перетащили инструмент в зал. Морские
офицеры, не скрывая удивления, любовались одетой в красивое
европейское платье девушкой.
И вот настал момент, когда попросили сыграть на старом пианино
лейтенанта Яновского. Он мастерски исполнил несколько современных
пьес, чем очаровал и гостей, и хозяев. А потом заиграл мазурку...
Умудренный жизнью старый правитель не мог не заметить, что его дочь
стала как-то по-особенному смотреть на лейтенанта Яновского. Боевой
двадцативосьмилетний офицер, первый помощник капитана корабля, гроза
матросов-выпивох, оказался благовоспитанным и учтивым кавалером. В
тот вечер он был душой компании. Возвращаясь заполночь на корабль,
друзья шутили и дружески поздравляли старшего офицера с удачей.
Яновский был смущен. Ему действительно понравилась эта хрупкая
скромная девушка-креолка, о которой он услышал еще задолго до
прибытия на Аляску.
А история ее рождения была такова.
А. А. Баранов подружился с вождем индейцев-чугачей, который после
крещения его русскими взял имя Григорий. Но чтобы упрочить этот
союз, Баранов попросил у вождя в жены одну из его дочерей. Тот с
готовностью согласился. Авторитет русского купца, показавшего себя
человеком смелым, решительным и умеющим держать слово, был среди
индейцев довольно высоким. Впрочем, несмотря на разницу в возрасте
(девушке было около 16 лет), этот брак не был подневольным со
стороны невесты, получившей при крещении имя Анна. Не в обычае
индейцев было отдавать своих дочерей замуж насильно. Молодой
индианке Анне было лестно, что к ней посватался великий вождь белых
людей. Ирина Баранова и стала в 1801 году первым ребенком этого
брака.
Семен Иванович Яновский Отдохнув несколько дней после трудного плавания, команда "Суворова"
принялась за дело. Потрепанный штормами корабль нуждался в
основательной починке. Паруснику предстояло возвращение в Кронштадт.
Для старшего офицера нашлось дело и на берегу. С разрешения капитана
Семен Яновский возглавил работы по строительству новой пристани
Ново-Архангельска. Выпросил Яновского у капитана сам главный
правитель, сославшись на то, что среди его людей нет толкового
мастера. Скорее всего, Александр Андреевич Баранов лукавил. Ему
хотелось получше узнать молодого морского офицера. Кроме того, он
видел, как его сын Антипар зачастил на пристань. Юношу тянуло к
работе, к офицерам, которые нередко собирались в маленьком дощатом
домике у самой пристани, - там Яновский раскладывал свои чертежи и
расчеты. Порой вместе с братом приходила и Ирина.
Флагман "Кутузов" пришел в Ново-Архангельск лишь 20 ноября. Именно с
прибытием этого корабля на Аляску связана непростая история смены
главного правителя Русской Америки Александра Баранова. Поскольку в
декабре 1811 года Российско-Американская компания была переподчинена
Министерству внутренних дел России, было решено на места главных
правителей компании ставить морских офицеров царского флота.
Энтузиазм предпринимательства русских купцов уступал дорогу
официальной политике империи. Это огорчало купца Баранова. Но более
всего его беспокоила судьба детей... Что будет с ними после того,
как ему, семидесятидвухлетнему старику придется уступить другому
место главного правителя? Что ждет их там, в России, куда так
стремятся Ирина и Антипар? Сын, которому идет четырнадцатый год,
мечтает стать морским офицером, дочери пришла пора искать надежного
спутника жизни, думать о своей семье... Кто позаботиться о потомках
каргопольского купца и индианки там, в далекой России, если у них
нет ни связей, ни большого наследства?..
По субботам и воскресеньям на новом храме Михаила Архангела,
построенном в 1816 году на деньги Баранова, звонили колокола. Народ
с утра шел в церковь. Было среди верующих-православных, помимо
русских, немало алеутов и креолов. Главный правитель с дочерью
аккуратно посещали храм. Бывали там и морские офицеры. Яновский,
украдкой наблюдая за Ириной, стоящей рядом с отцом, невольно
отмечал, насколько искренне и прилежно молится она.
В свободные от работы дни Баранов приглашал к себе Яновского на
чашку чая.
Владея тремя языками - немецким, английским и французским, Семен
Яновский решил и здесь не терять времени даром: записывал в свою
походную книжечку те или иные выражения туземцев. Учителем нового
"иностранного" языка стала все та же Ирина, которой в свою очередь
хотелось овладеть французским.
* * *
11 января 1818 года в дом Баранова явился в сопровождении офицеров
сам Гагемейстер, и старому правителю было официально объявлено о его
отставке. Власть в Русской Америке перешла в руки представителя
военно-морского флота России. Сдав преемнику все дела и атрибуты
власти, Баранов отписал вернувшемуся на корабль Гагемейстеру письмо
с уведомлением, что собирается отплыть на остров Кадьяк для свидания
с женой и младшей дочерью. Но получил отказ. Гагемейстер был напуган
анонимным письмом, сообщавшим, что Баранов готовится поднять
восстание. Привезти в Ново-Архангельск жену и дочь Баранова новый
правитель поручил Яновскому.
Через два дня небольшой двухмачтовый корабль новоархангельской
фактории был подготовлен к отплытию. Лейтенант Яновский уже
заканчивал упаковку своих вещей, когда в его комнату кто-то
постучал. Не отрываясь от дела, он разрешил войти. Через порог
перешагнул невысокого роста индеец в своей традиционной зимней
меховой одежде с ружьем за спиной и, вежливо поклонившись, сказал на
вполне приличном французском, что он готов сопровождать господина
офицера в его пути до Кадьяка и обратно. Яновский опешил: это была
Ирина.
Любовь не оставляет после себя никаких документов, если влюбленные
рядом, а не состоят в переписке. Блестящий морской офицер,
петербуржец, участник войны с Наполеоном... Ему были открыты многие
салоны Северной столицы, где он встречал немало молодых дворянок
знатных фамилий. Но потомственный дворянин влюбился самым
неожиданным образом на краю света в девушку без роду-племени,
которая и паркета ни разу в жизни не видела...
В жилах Ирины текла не только кровь богобоязненных русских купцов,
но и кровь вольнолюбивых северных индейцев. Она хорошо владела
веслом, могла управлять парусной лодкой и байдаркой. Воспитываясь
рядом с братом, научилась стрелять из ружья и пистолета. Хорошо
переносила морскую качку, была неприхотлива и вынослива, несмотря на
свою хрупкость. Баранов знал свою дочь, а позже и старший офицер
"Суворова" понял, что перед ним не изнеженная барышня, а человек, на
которого можно положиться в трудную минуту.
Выступления перед туземцами о том, что Баранова не "свергли", (как
было велено говорить новым начальством) что он уступил свое место
"добровольно", заканчивались в чисто русском духе: народ
безмолвствовал. Но узнав, что Ирина - дочь Баранова, охотники
начинали с ней разговор на своем наречии, а после подносили и
бросали ей под ноги связки бобровых, песцовых и лисьих шкурок. При
этом поясняли: это в подарок Александру Андреевичу. Позже Ирина так
передавала их разговор Яновскому: все они очень жалеют старого
правителя, который очень добрый и справедливый человек. Они будут
молиться русскому Богу о его здравии.
Перед самым отплытием Яновского на Кадьяк, Баранов передал ему из
рук в руки свиток старых пергаментных карт, на которых был начертан
почти весь архипелаг аляскинских островов. Многим картам исполнился
не один десяток лет. Они были плодом труда самоучек шкиперов -
российских первопроходцев. Эти карты надо было уточнить и проверить.
Яновский воспринял это как особое доверие.
На третий день после возвращения из кадьякской экспедиции на
аудиенции у капитана Панафидина Яновский попросил дать разрешение на
женитьбу. Добряк Панафидин дал разрешение, но был озадачен: уж
Яновский-то мог выбрать себе более достойную партию. Баранов со
слезами на глазах благословил Яновского и Ирину. Свадьбу сыграли
перед Великим постом. Венчались молодые в храме Михаила Архангела, а
после был великий пир в доме бывшего главного правителя, где семь
месяцев назад отмечался день прибытия на Аляску парусника "Суворов".
Отцовские чувства Баранова были удовлетворены. Ирина вышла замуж за
достойного и надежного человека, на которого, как на родственника,
мог опереться и брат Ирины Антипар.
 Женитьба Семена Яновского, заменившего Гагемейстера в конце 1818 г.,
на Ирине Барановой была тем необходимым компромиссом, в котором
больше всего нуждалась тогда, прежде всего, сама
Российско-Американская компания. Охотники-промысловики увидели в
лице молодого морского офицера законного преемника старого
правителя. И не только в делах семейных. Офицеры хотя и были
озадачены столь неожиданным поступком Яновского, позже с облегчением
поняли, что этот брак положил конец раздорам между военной косточкой
и купеческим сословием. В добросовестности, энергичности и деловой
хватке Семена Яновского не сомневалась ни та, ни другая сторона.
Кроме того, время вступления Яновского в права главного правителя
совпало со временем преобразований, начатых дирекцией компании: ему
приходилось по предписанию Петербургского руководства
переукомплектовывать штаты контор, разбросанных по островам и менять
старую паевую систему оплаты на новую систему постоянного жалования
промысловикам. Так что реформы, начатые в Петербурге М. М.
Сперанским, докатились и до американских владений России.
Яновский ввел особую плату за сверхурочную работу, следил за
бесплатной выдачей одежды и обуви промысловикам, в том числе и тем
алеутам, которые охотились для компании, хотя и не состояли в ее
пайщиках.
* * *
История любви Яновского и креолки Ирины Барановой прекрасна и
трогательна, но счастье, которое нашел молодой офицер российского
флота в Америке, было непродолжительным.
В первой половине 1821 года срок службы Семена Ивановича на посту
главного правителя российских колоний подошел к концу. Согласно
новым порядкам Российско-Американской компании, морские
офицеры-правители, независимо от того, насколько они успешно
проявляли себя на службе, стали сменяться через каждые 3-4 года.
Яновский был спокоен за дела, которым отдал немало времени и сил.
Аляска стала для него второй родиной. Здесь родилась и выросла его
жена, здесь он провел лучшие годы своей жизни, насыщенные семейным
счастьем и славными трудами, здесь родился его первенец, сын
Александр... Но впереди опять была дорога.
Семья Яновских стала готовиться к отъезду в Россию. Путь предстоял
трудный и опасный. 4 мая 1821 года, попрощавшись с родственниками,
друзьями, Семен Иванович и Ирина Александровна Яновские с двухлетним
сыном Александром вышли в открытое море.
"Итак: прощай, Ситха! - записал в свой путевой дневник Яновский. -
Увижу ли я тебя когда-нибудь?... С сожалением оставил я ту страну,
где приобрел себе любезную подругу жизни, ту страну, которой я с
честью и, могу сказать с похвалою, управлял четыре года. В этой
стране Господь благословил меня семейством и, благодарение Господу,
честными трудами нажил себе маленькое состояние. В 30 лет и в чине
лейтенанта я занимал такое высокое место без всяких протекций. Дай
Бог, чтобы мои дети были так счастливы, как я, бывши в Америке...".
Семен Иванович, торопясь в Россию, пошел на немалый риск, сказался
характер настоящего моряка, привыкшего к опасностям. Кому, кому, а
ему - главному правителю русских колоний в Америке - было доподлинно
известно, что в период с 1799 г. по 1821 г. на службе
Российско-Американской компании побывало 28 судов водоизмещением от
30 до 300 тонн. Из них потерпело крушение 16.
Охотское море встретило плоскодонный легонький галиот "Румянцев",
предназначенный для плавания в прибрежных водах, сильнейшим штормом.
Лишь, благодаря мастерству и самообладанию самого Яновского, судно
выдержало все испытания и 28 июня прибыло в порт Охотска. Морские
опасности были позади. Начальником охотского порта и всей Охотской
области был добрый приятель и сослуживец Яновского Владимир
Григорьевич Ушинский. В Охотске семья Яновских пробыла около месяца.
Дав отдохнуть жене и маленькому сыну, Семен Иванович направился с
семьей в Петербург на лошадях.
Первый, самый трудный отрезок сибирского пути - от Охотска до
Якутска - был длиною более 1000 верст. Переправы через бурные реки,
горы и болота, обилие диких зверей, шайки разбойников - все несло и
таило в себе опасность для путешественника.
Однажды, при переправе кавалькады через реку Урака, береговая земля
под ногами лошади, на которой сидел Семен Иванович, вдруг
обвалилась. Лошадь рванулась и понесла, не слушая поводьев, по
тайге. Яновский, ударившись грудью о полуповаленное дерево, едва не
погиб.
В другой раз лошадь, на спине которой была корзина с его двухлетним
сыном, вдруг провалилась в болото и стала тонуть. С большим трудом
удалось ее вытянуть из топкого места. Однажды ночью к стоянке
путешественников подошли медведи и, распугав лошадей, утащили сумы
со съестными припасами...
* * *
Как ни торопились Яновские, но успеть до рождения второго ребенка в
Санкт-Петербург им не привелось. Известно, что в столицу Семен
Иванович и Ирина Александровна прибыли уже с двумя детьми.
Второй ребенок родился в пути, в Сибири. Позже это доставило
Яновскому серьезные хлопоты. В 1832 году Калужское дворянское
собрание из-за отсутствия метрического свидетельства отказалось
внести Марию Яновскую в Дворянскую родословную книгу. Пришлось
писать и ждать ответа из Иркутска.
От Иркутской Духовной Консистории пришло свидетельство, в котором
было сказано, что в метрических книгах города Якутска записи о
рождении дочери капитана 2-го ранга Семена Ивановича Яновского Марии
не оказалось. Зато нашлись свидетели того события: "восприемная мать
ее, купецкая жена Анна Сокольникова" и крестивший девочку "священник
Василий Кондаков". Они и удостоверили, что "вышеозначенная дочь
Яновского рождена от законного его супружества".
Но этого оказалось недостаточно. Пришлось испрашивать Высочайшего
повеления на внесение записи в родословную книгу. В Калужском
госархиве сохранился документ, относящийся по времени к октябрю 1835
года. Это не что иное, как копия письма Яновского Государю
Императору Николаю I. Царь благосклонно отнесся к просьбе Яновского.
Так, спустя более 10 лет после своего рождения в Сибири, была
официально признана калужской дворянкой Мария Яновская - еще один
потомок российских дворян и североамериканских индейцев.
* * *
Молодая семья Яновских устроилась в Санкт-Петербурге. Но счастье
семьи оказалось недолгим: Ирина Александровна вскоре умерла от
туберкулеза легких.
Спустя много лет после смерти жены, уже покинув холодный и сырой
Петербург, Семен Иванович так вспоминает свой отъезд с женой из
Ново-Архангельска в мае 1821 года:
"... Любезная, предчувствовала ли ты, что навсегда оставляешь свою
родину... Многие из креолов были вывезены отсюда (более 12 человек)
в Петербург для обучения разным наукам, особливо мореплаванию и
кораблестроению. Их содержали прекрасно, они ни в чем не имели
недостатка, но возвратились только двое, прочие все умерли с тоски и
от климата получили чахотку.
Такой жребий ожидал и тебя, моя бесценная и любимая подруга жизни...
Мог ли я вообразить, что столица России будет твоим гробом во цвете
лет твоих! Если бы я это знал, то никогда, никогда не повез бы тебя
в Россию, не разлучил бы с родиною, лучше сам остался бы в этих
диких пустынных странах Америки!..". |