|
Гавриил Андреевич Сарычев был одним из образованнейших русских
морских офицеров конца XVIII – начала XIX в. Он известен как крупный
ученый-гидрограф, руководитель ряда экспедиций, составитель карт,
атласов и лоций, а также наставлений по морской описи.
Сарычев родился в 1763 г. Семи лет он был зачислен в
подготовительный класс Морского кадетского корпуса. В 1778 г. после
окончания корпуса, Сарычев, произведенный в гардемарины, плавал в
Финском заливе в эскадре контр-адмирала Сухотина на корабле «Не
тронь меня». В 1781 г. он был произведен в мичманы и на том же
корабле совершил плавание от Кронштадта до Ливорно и обратно. С 1782
до 1784 г. Сарычев снова плавал на Балтийском море, а также
участвовал в описи рек Днестра и Сожи.
В 1785 г. Сарычев был произведен в лейтенанты и назначен в
Северо-восточную географическо-астрономическую экспедицию,
руководство которой было возложено на англичанина И. И. Биллингса,
специально приглашенного для этой цели на русскую службу.
Назначение англичанина Биллингса начальником секретной русской
экспедиции, возмущавшее передовых моряков русского флота,
по-видимому, было вызвано тем, что руководство
Адмиралтейств-коллегией считало Биллингса, как участника третьего
кругосветного путешествия Кука, знатоком условий плавания в северной
части Тихого океана и в Чукотском море. В сущности же в этом
назначении сыграло роль характерное для правящих кругов того времени
преклонение перед иностранцами.
Для двадцатидвухлетнего Сарычева Северо-восточная экспедиция, в
которой он оказался без всякого руководства и действовал совершенно
самостоятельно, явилась прекрасной школой. В ней он закалился и
сложился как ученый и гидрограф. Больше того, Сарычев сыграл в этой
экспедиции главную роль. Известный русский мореплаватель И. Ф.
Крузенштерн так оценил участие Сарычева в экспедиции:
«В 1785 г. предпринята новая экспедиция, начальство над коей
препоручено было англичанину Биллингсу. Сего путешествия,
оконченного в 1796 г., издано недавно два описания, из коих первое
на английском языке, секретарем капитана Биллингса Соуром1 [По
другим источникам – Зауер], а второе нынешним вице-адмиралом
Сарычевым. Последнее содержит в себе главную цель сей экспедиции,
многие любопытные описания и подробности, весьма важные и полезные
для мореплавания. Между офицерами российского флота находились тогда
многие, которые начальствуя, могли бы совершить сию экспедицию с
большим успехом и честью, нежели как то совершено сим англичанином.
Все, что сделано полезного, принадлежит Сарычеву, толико же
искусному, как и трудолюбивому мореходу. Без его неусыпных трудов в
астрономическом определении мест, снятии и описании островов,
берегов, портов и пр. не приобрела бы может быть Россия ни одной
карты от начальника сей экспедиции».
Экспедиция Биллингса, которую по справедливости следует называть
экспедицией Биллингса – Сарычева, продолжалась восемь лет
(1785-1793). Задумана она была очень широко, стоила очень дорого. От
нее ожидалось многое. О последнем можно судить хотя бы по наградам
участникам экспедиции, предусмотренным при ее организации. Так при
назначении поручика Биллингса начальником экспедиции он был
произведен в капитан-поручики. После достижения устья Колымы
Биллингс должен был объявить себя капитаном 2 ранга, а после
достижения мыса Св. Ильи (Северная Америка) – капитаном 1 ранга.
Повышения в чинах, а также денежные награды и льготы были
предусмотрены инструкцией и остальным участникам экспедиции.
Экспедиция, как и все северные и северо-восточные экспедиции того
времени, имевшие целью определение границ России и присоединение к
ней новых земель, была объявлена совершенно секретной, и был
установлен строгий порядок хранения и пересылки ее материалов в
Адмиралтейство.
Согласно инструкции, целью экспедиции являлось описание Чукотского
берега от Колымы до Берингова пролива, не выполненное Великой
Северной экспедицией, а также изучение морей, находящихся между
северо-восточными берегами России и противолежащими берегами
Америки. Кроме того, экспедиция должна была обследовать землю, будто
бы усмотренную сержантом Андреевым к северу от Медвежьих островов,
«или по крайней мере разведать о всех обстоятельствах этой земли,
как-то: остров ли оная или твердая, протягивающаяся от Америки
земля, обитаема ли жителями и сколько оные многолюдны и прочая».
Экспедиция была снабжена метеорологическими, астрономическими и
другими инструментами, морскими и сухопутными картами и выписками из
журналов путешественников с 1724 по 1779 г.
Иркутскому генерал-губернатору предписывалось оказывать экспедиции
всяческую помощь надежными людьми, провизией, всякого рода
снаряжением, проводниками и толмачами. Предполагалось, что в
Иркутске к экспедиции присоединится натуралист Патрин – «для
наблюдений и описаний, до натуральной истории касающихся». По
прибытии в Охотск Биллингсу разрешалось выбрать для экспедиции суда,
«а в случае негодности тамошних казенных судов, поспешить
построением новых, надежных и прочных».
Экспедиция, «в случае открытия новых земель или островов», должна
была «стараться оные присвоить скипетру Российскому». С жителями
«дикими и непросвещенными» участникам экспедиции предписывалось
обходиться «ласково и дружелюбно; вселить хорошие мысли о
россиянах», обращаться с ними осторожно, чтобы не озлоблять их. При
встрече с иностранными судами вести себя с ними «дружественно, не
подавая ни малейшего повода к ссорам и распрям».
***
В сентябре 1785 г. Сарычев выехал из Петербурга в Охотск, куда и
прибыл после чрезвычайно трудного зимнего пути 27 марта 1786 г.
Выяснив на месте, что подходящих для экспедиции судов нет, Сарычев
занялся подготовкой леса и организацией в Охотске постройки новых
судов.
Начальник экспедиции Биллингс прибыл в Охотск только в первых числах
июля. Вслед за ним в Охотск приехал капитан-лейтенант Р. Р. Галл1
[Галл Роман Романович (1761-1844), выходец из Англии, только в 1810
г., уже в чине вице-адмирала принявший русское подданство, в
экспедиции Биллингса был следующим по старшинству за Биллингсом],
которому Сарычев и передал налаженную им постройку судов.
1 августа Сарычев по приказанию Биллингса выехал из Охотска в
Верхнеколымск. Здесь, на реке Ясашной под руководством Сарычева были
построены два судна: «Паллас», командование которым принял на себя
Биллингс, и «Ясашна», командиром которого был назначен произведенный
в это время, в соответствии с указом императрицы, в
капитан-лейтенанты Сарычев. Следует отметить, что на «Ясашне» только
Сарычев и боцманмат были знакомы с морем. Все остальные никогда в
море не бывали и потому Сарычеву пришлось, прежде всего, взяться за
обучение своей команды морскому делу.
24 июня 1787 г. «Паллас» и «Ясашна» вышли из Колымы в море. Попытки
пройти на восток из-за льдов не удались, и 26 июля, т. е. в самый
разгар полярного лета, суда вернулись в Колыму.
Неумелые и нерешительные действия Биллингса во время этого плавания
впоследствии были подвергнуты жестокой критике. Так, известный
историк русского флота Берх в 1821 г. писал: «Обсудим, вправе ли он
(Биллингс. – Н.З.) был прекратить путешествие 21 июня? Должен ли был
становиться так часто на якорь? Почему не следовал по одному
направлению на север или восток и по каким препятствиям доставил нам
только одно наблюдение в то время, когда именовался начальником
Географической и Астрономической экспедиции. Капитан Биллингс,
возвратясь из экспедиции своей 8 лет и 6 месяцев продолжавшейся,
оставил службу. Журнал путешествий его издан в свет почтенным
Сарычевым, коему ученый свет обязан всем, что в сей книге только
есть полезное».
Любопытно, что Соур, секретарь Биллингса, в своем описании
экспедиции, изданном на английском языке в Лондоне в 1802 г.,
отметил, что после достижения 69°35/36" северной широты и 168°54'
восточной долготы Сарычев и другие офицеры предлагали продолжать
плавание. В частности, Сарычев считал возможным произвести опись
берегов Чукотки на малых судах. Биллингс не внял этим доводам и
приказал возвращаться. Далее, известный историк Аляски Бэнкрофт
подчеркивал, что неудача экспедиции в выполнении основной ее цели
–описи морского пути от Колымы в Берингово море – произошла из-за
неспособности и ложной гордости Биллингса, не считавшегося с мнением
его подчиненных.
Биллингс сразу же после возвращения из плавания уехал в Якутск, взяв
с собой врача, секретаря и часть команды. Устройство и отправка
остальной команды и все остальные дела были поручены Сарычеву:
вовремя всей экспедиции во все трудные операции Сарычев посылался
первым и возвращался последним.
24 ноября 1787 г., после очень тяжелого путешествия, Сарычев
вернулся в Якутск.
В январе 1788 г. Сарычев выехал из Якутска в Усть-Майскую пристань,
где наладил постройку лодок для перевозки пушек, якорей, камбузных
котлов и других тяжелых грузов, после чего 12 июня вернулся в
Якутск.
Уже 14 июля Сарычев во главе отряда из 120 человек на семнадцати
лодках направился от Усть-Майской пристани по рекам Мая и Юдома до
Юдомского Креста; здесь кончился водный путь и лодки были
разгружены. Сам Сарычев, подготовив все для перевозки грузов сухим
путем, поехал с командой в Охотск, куда и прибыл в сентябре.
Оставленные у Юдомского Креста грузы были перевезены на собаках по
зимнему пути.
Во время зимовки в Охотске Сарычев описал устья рек Охота и Кухтуй и
составил план Охотска.
31 мая 1787 г. Сарычев на байдаре вышел в море и описал берег
Охотского моря от Охотска до реки Улькан и 7 июля вернулся в Охотск.
Надо подчеркнуть, что Сарычев был горячим сторонником производства
морской описи на малых судах. Вот что писал он по этому поводу:
«...чтобы иметь верные карты здешних морей, надобно опись делать,
так сказать, ощупью. Для сего нужно производить ее на больших
кожаных байдарах или на малых гребных судах, удобных по малому
углублению своему безопасно плавать подле самых берегов...».
Затем Сарычев продолжает:
«...Каждая байдара может описать, при благополучном ветре, до 50
верст и более. Я в 1789 году на деревянной байдаре описал морской
берег от города Охотска до реки Улькана, что сделает 400 верст, в
восемь дней; потом в 1791 году на маленькой алеутской байдарке –
северную сторону острова Уналашки, на 100 верст, в полтора дня;
прочие же немалые заливы с промером глубины описывал не долее, как
по одному дню. И при всей этой скорости соблюдаема была совершенная
верность».
В сентябре 1787 г. суда экспедиции «Слава России» и «Доброе
Намерение», строившиеся в Охотске под наблюдением Галла, были готовы
к плаванию к берегам Америки. Однако, 8-9 сентября на выходе из
устья Охоты судно «Доброе Намерение», которым командовал Галл,
внезапно пришедшей с моря зыбью было выброшено на мель и погибло.
19 сентября «Слава России» под командованием Биллингса вышла в море.
22 сентября был открыт остров св. Ионы – единственный остров в
открытой части Охотского моря. Обогнув в дальнейшем Камчатку, «Слава
России» 5 октября 1789 г. вошла в Петропавловскую гавань. Здесь
Сарычев узнал о производстве его в капитаны 2 ранга.
Во время зимовки в Петропавловске Сарычев побывал в Большерецке. 9
мая 1790 г. «Слава России» под командованием Биллингса вышла из
Петропавловска к берегам Америки. На Алеутских островах Сарычев на
байдарах описал крупнейшие заливы острова Уналашка, Бобровую губу на
острове Спиркина и Капитанскую гавань, залив Ляхик в гавани Трех
Святителей на острове Кадьяк, побывал в Чугацком заливе на коренном
берегу Америки между полуостровом Кенай и устьем реки Атна (Медная).
Кроме того, во время этого плавания Сарычев неустанно описывал
увиденные с моря острова.
13 октября 1780 г. из-за недостатка провизии «Слава России»
вернулась в Петропавловск на зимовку.
Соур в своем описании экспедиции Биллингса отмечает, что Сарычев и
другие офицеры предлагали Биллингсу оставить их для продолжения
гидрографических работ в заливе Принца Вильяма. Биллингс
категорически этому воспротивился, и из-за этого было потеряно много
драгоценного времени.
19 мая 1791 г. «Слава России» опять вышла в море к Алеутским
островам. На пути она задержалась на некоторое время у острова
Беринга в ожидании второго судна экспедиции, которое капитан Галл
должен был за зиму построить на Камчатке. Во время плавания у
острова Медного произошел характерный случай. Биллингс, предпочитая
русским картам карты Кука, в тумане лег на курс, ведущий прямо на
подводные камни. Только благодаря категорическим настояниям Сарычева
курс был надлежащим образом изменен.
Не дождавшись судна Галла, «Слава России» отошла от острова Беринга,
в конце июня подошла к Алеутским островам и, обойдя их с севера, 25
июня стала на якорь у острова Уналашка.
8 июля «Слава России»» вышла в море и прошла, посетив острова
Прибылова и Св. Лаврентия, к Берингову проливу. После плавания в
Беринговом проливе «Слава России» 4 августа зашла в губу Св.
Лаврентия (залив Лаврентия). 5 августа к «Славе России» на 12
больших чукотских байдарах прибыли толмач Николай Дауркин и казачий
сотник Кобелев, специально посланные из Нижне-Колымска для
предупреждения чукчей о предстоящем приходе экспедиции. Биллингс,
предпочитавший езду по суше плаванию по морю, сдал командование
«Славой России» Сарычеву и отправился в Нижне-Колымск через
Чукотский полуостров, намереваясь по пути обследовать северное
побережье Чукотки.
14 августа Сарычев снялся с якоря и 29 августа 1791 г. подошел к
Уналашке.
2 сентября капитан Галл привел на Уналашку вновь построенное судно
«Черный Орел» и как старший в чине принял в командование «Славу
России». Сарычев вступил в командование «Черным Орлом».
В феврале 1792 г. Сарычев занялся описью острова Уналашка. В
продолжение сорока дней на трехместной байдарке в сопровождении двух
алеутов Сарычев обошел вокруг острова, посетил ряд поселений алеутов
и собрал ценнейшие сведения о природе острова и о быте его жителей.
Названия многих мысов и бухт, появившихся на карте Сарычева (в
частности, Капитанская гавань, названная так в честь
предшественников Сарычева капитанов Креницына и Левашева),
сохранились и до сих пор.
16 мая 1792 г. «Слава России» и «Черный Орел» вышли в море и19 июня
прибыли в Петропавловск. Здесь «Слава России» была сдана в порт, а
«Черный Орел» отправился в Охотск, куда и прибыл 18 сентября.
14 июля 1793 г. Сарычев выехал из Охотска и в апреле 1794 г.
вернулся в Петербург.
Работа сухопутного отряда Биллингса была мало успешной. Посланный
Биллингсом сержант геодезии Гилев произвел на байдаре съемку берегов
Чукотки от мыса Дежнева на запад и прекратил опись, не дойдя миль
девяносто до Колючинской губы. Путь самого Биллингса от
Мэчигменского залива до Нижне-Колымска пролегал в значительном
удалении от берегов. Таким образом, экспедиция одну из основных
своих задач – опись северо-восточного побережья Азии – не выполнила.
Как мы видели, экспедиция, благодаря неумелым и нерешительным
действиям Биллингса, не выполнила в 1787 г. и другой своей задачи –
обследования приколымского района Восточно-Сибирского моря.
Мы видели также, что в 1790 г. «Слава России», которой в то время
командовал Биллингс, вынуждена была из-за недостатка провизии
прекратить опись алеутских берегов и до следующего лета оставаться в
Петропавловске.
Все это происходило потому, что Биллингс и следующий по старшинству
офицер Галл к своим обязанностям относились формально. Сарычев, по
своей молодости, не мог оказывать решающего влияния на ход
экспедиции, но он вкладывал в порученное ему дело все свои знания и
способности. Справедливо Крузенштерн подчеркнул: «Все, что сделано
(в этой экспедиции. – Н. 3.) полезного, принадлежит Сарычеву».
*** * *
После возвращения с Дальнего Востока Сарычев до 1801 г. служил в
Кронштадтском порту и плавал на Балтийском море. В 1799 и 1800 гг.
Сарычев, командуя кораблем «Москва», совершил переход из
Архангельска к берегам Англии и затем в Кронштадт. В 1801 г. Сарычев
был произведен в капитан-командоры.
Одновременно со многими служебными обязанностями Сарычев усердно
работал над большой книгой «Путешествие флота капитана Сарычева по
северо-восточной части Сибири, Ледовитому морю и Восточному океану в
продолжение восьми лет при географической и астрономической
экспедиции, бывшей под началом флота капитана Биллингса с 1785 по
1793 гг.». Книга эта была издана в 1802 г. и вскоре переведена и
издана в Германии, Франции, Голландии. Канадский ученый Бэнкрофт,
автор изданной в 1886 г. обширной монографии по истории Аляски,
подчеркивал выдающееся значение этого труда Сарычева. Не потеряла
своего значения эта книга и в настоящее время.
С 1802 г. в течение шести лет Сарычев занимался исправлением морских
карт Балтийского моря и Финского залива.
В 1803 г. Сарычев был произведен в контр-адмиралы, командовал
эскадрой из трех фрегатов, плававшей в Балтийском море для обучения
гардемаринов и исправления морских карт. В том же году он был
определен в члены Адмиралтейств-коллегии.
В 1804 г. Сарычев составил и опубликовал «Правила, принадлежащие
Морской геодезии, служащие наставлением как описывать моря, берега,
острова, заливы, гавани и реки, плавая на больших парусных и малых
гребных судах, также и идучи с мерою по берегу с показаниями, как
сочинять морские карты и на оных располагать описанные места».
В 1805 г. во время войны России, Англии, Австрии и Швеции с
наполеоновской Францией Сарычеву было поручено конвоировать двадцать
шесть торговых судов, доставлявших в Померанию десантные войска с
острова Рюген. На переходе во время шторма бриг «Диспач», на котором
находился Сарычев, разбился. Сильно пострадавший Сарычев покинул
корабль последним.
В 1808 г. Сарычев был назначен почетным членом Государственного
Адмиралтейского Департамента со званием генерал-гидрографа и
произведен в вице-адмиралы с назначением на должность командира
Свеаборгского порта. В том же 1808 г. вышел труд Сарычева «Дневные
записки плавания вице-адмирала Сарычева по Балтийскому морю и
Финскому заливу в 1802, 1803 и 1805 годах, с астрономическими и
геодезическими наблюдениями, принадлежащими к поправлению морских
карт».
В 1810 г. Сарычев председательствовал в Комитете по преобразованию
Камчатского края. В 1811 г. вышел труд Сарычева «Путешествие
капитана Биллингса через Чукотскую землю от Берингова пролива до
Нижнеколымского острога и плавание капитана Галла на судне «Черный
Орел» по Северо-восточному океану в 1791 году с приложением словаря
двенадцати наречий диких народов, наблюдения над стужею в
Верхнеколымском остроге и наставления, данного капитану Биллингсу из
Государственной Адмиралтейств-коллегии».
В 1812 г. Сарычев был определен непременным членом Адмиралтейского
департамента.
В 1814 г. Сарычев командовал эскадрой в практическом плавании на
Балтийском море и одновременно занимался описанием Финского залива.
После этого Сарычев написал труд «Лоция или путеуказание к
безопасному кораблеплаванию по Финскому заливу, Балтийскому морю и
Каттегату», изданный в 1817 г.
В 1820 г. Сарычев составил подробный и точный план Петербурга.
В 1824 г. Сарычев был назначен членом Главного правления народных
училищ, а в 1826 г. послан в Архангельск с различными поручениями.
Вид устья Капитанской гавани на острове Уналашка
(из атласа к путешествию Сарычева)
В 1826 г. был опубликован замечательный «Атлас северной части
Восточного океана, составлен в чертежной Гос. Адмиралтейства
Департамента с новейших рукописей и карт под руководством
вице-адмирала и гидрографа Сарычева». Карты Сарычева, помещенные в
этом атласе, долгое время оставались единственными для северной
части Тихого океана не только в России, но и в Англии и в Америке,
где они были известны главным образом в копиях. Зарисовки Алеутских
островов, сделанные Сарычевым, стоят на первом месте не только в
отечественных лоциях; много рисунков в английской лоции 1940 г.
взяты из сочинений Сарычева.
В 1827 г. Сарычев был назначен главным командиром и военным
губернатором Кронштадта, а после преобразования учреждений Морского
ведомства – генерал-гидрографом Главного Морского Штаба. В 1829 г.
Сарычев был произведен в полные адмиралы.
Последние десять лет своей жизни Сарычев работал над историей всех
русских портов.
Умер Гавриил Андреевич Сарычев в 1831 г.
Жизнь Сарычева протекала в непрестанном и разнообразном труде,
благодаря которому он снискал глубокое уважение современников.
Исключительной чертой Сарычева были – добросовестность и точность
наблюдений. Сам Сарычев в «Предуведомлении» к книге о своих
путешествиях во время экспедиции 1785-1893 гг. писал: «...До пользы
мореплавателей касающиеся наблюдения учинены со всякою точностью и
описаны сколько можно обстоятельнее».
Точность наблюдений Сарычева считалась сама собой разумеющейся –
моряки верили Сарычеву. Так, например, В. М. Головнин прямо писал:
«Усмотрев Петропавловскую гавань... мы употребили карту Сарычева:
известная точность этого мореходца, с какою описывал он берега,
заставила меня иметь к его планам гаваней полную доверенность...».
Сарычев был не только замечательным практиком-гидрографом.
Одновременно он был и теоретиком этого дела.
Надо напомнить, что в те времена методика морской описи была весьма
несовершенной. Прочных теоретических основ гидрографическая наука не
имела. Переводы старых английских и голландских руководств мало
отвечали новым требованиям. И вот Сарычев взялся составить новое
наставление, обобщив в нем замечательный опыт русских военных
гидрографов. Составленное Сарычевым руководство по морской описи,
напечатанное в 1804 г. и переизданное с дополнениями под несколько
измененным названием в 1825 г., долгое время служило прекрасным
учебным пособием. Уже отмечалось, что «Атлас северной части
Восточного океана», напечатанный в 1826 г., является классическим.
Не менее замечательна роль Сарычева в деле воспитания молодых
кадров. Командуя на Балтийском море эскадрой из трех фрегатов, на
которых проходили учебную практику воспитанники Морского кадетского
корпуса – будущие офицеры, командиры военных кораблей, Сарычев
привлек их к работе по исправлению морских карт. Из их числа
впоследствии вышло немало выдающихся гидрографов и исследователей
морей. Первые навыки научной работы и вкус к ней они приобрели во
время плаваний под командой Сарычева.
Но Сарычев был не только ученым-моряком, мореплавателем и
гидрографом. Его интересы были гораздо шире. Ярче всего это
выявляется в его трудах, посвященных описанию экспедиций 1785-1793
гг., совершенных под начальством Биллингса.
***
В своем труде «Путешествие по северо-восточной части Сибири,
Ледовитому морю и Восточному океану», Сарычев подчеркивает, что он
не считает себя ученым, а между тем его описания быта и обычаев
якутов, чукчей, камчадалов и алеутов безусловно следует считать
классическими. При описании этих народов Сарычев старается многое
объяснить. Так, например, он говорит:
«Якуты, как думать надобно, происходят от древнего поколения тех
татар, кои не были еще магометанами. Доказательством сему служит
подобие лица, образ жизни, а более всего язык их, который так сходен
с татарским, что бывший в экспедиции с нами татарин большую часть
разговоров их мог разуметь без нужды».
Описывая обычаи коренных жителей северо-восточной части России и
Алеутских островов, Сарычев объективно перечисляет и их достоинства,
и их недостатки. Он отмечает, что: «алеуты одарены природным
разумом, имеют многие способности и довольно понятны». Русские
промышленники, «проживая по нескольку лет... на одном месте, могли
бы сделать пробу над хлебопашеством, садить огородные овощи,
развести домашних животных и выучить алеут нужным рукоделиям. Из
всего оного увидев островитяне немалую пользу, охотно бы последовали
их примеру».
Сарычев не ограничивается описанием виденного. Он всегда отмечает,
что и как лучше использовать в посещенных им краях своей родины.
Так, описав очень подробно Авачинскую губу, он говорит, что эта
превосходная гавань может быть использована для торговли с Китаем,
Японией и т. д. При этом он указывает примерный путь торговых судов,
а также товары, которыми можно обмениваться. Кроме выгод от торговли
это способствовало бы увеличению населения Камчатки, и «со временем
страна сия сделалась бы страной изобилия, богатства и счастья, так
как «климат здесь умеренный, земля плодородна и с избытком
произрастает все нужное».
В своем «Предуведомлении» Сарычев предупреждает, что его описание
«недостаточно также и в принадлежащем до физического описания».
Конечно, о физической географии посещенных Сарычевым мест можно
сказать гораздо больше, чем им сказано. Несмотря на это, некоторые
высказывания Сарычева заслуживают всяческого внимания. Так,
описывая, как у Большого Баранова мыса (Восточно-Сибирское море)
жители загоняют линяющих диких гусей в сети, бьют палками и бросают
их в ямы, вырытые в вечно мерзлой почве, Сарычев говорит:
«В здешней стороне погребенные мертвые тела без превосходного
египетского бальзамирования пребудут вечно нетленными и с тем еще
преимуществом, что не только не потеряют ничего из своей
вещественности, но и платье на них сохранится невредимо».
Этим своим высказыванием Сарычев как бы предвосхитил предложение
некоторых наших ученых устроить в вечно мерзлой почве музей для
сохранения современной фауны и флоры на долгие времена.
Касаясь находки останков мамонтов на берегах Северного Ледовитого
океана, Сарычев говорит:
«Теперь следует вопрос, требующий решения: каким образом звери сии
могли обитать в столь бесплодном и совсем не естественном для них
климате, где стужа бывает более 40 градусов? Некоторые думают, что
они не водились здесь, а только заведены во времена давно бывших
походов из теплых стран на северные народы. Другие утверждают, что
мертвые тела сих животных занесены сюда водою, когда был всемирный
потоп. Однако, сии мнения не основательны... Мне кажется, –
продолжает Сарычев, – лучше приписать это великой перемене земного
шара, нежели упомянутым причинам; и верить, что в сих местах был
некогда теплый климат, сродный натуре сих животных. Впрочем, я
оставлю решить сие сомнение испытателям природы».
Эти взгляды Сарычева вполне согласуются с современными.
Важно отметить, что во время стоянки у Большого Баранова мыса
Сарычев произвел первые археологические раскопки на Крайнем Севере.
Вот что записал Сарычев:
«По берегу ручья нашел я обвалившиеся земляные юрты не в дальнем
одна от другой расстоянии. Сделаны они были сверх земли и казались
круглыми, в диаметре сажени три. По разрытии земли в середине нашли
кости тюленьи и оленьи, также много черепьев от разбитых глиняных
горшков и два каменные треугольные ножа, наподобие геометрического
сектора – сторона, которая дугою, вострая, другие две – прямые и
толстые...».
Советские археологи высоко оценивают археологические изыскания
Сарычева. «Раскопки Сарычева, – писал А. П. Окладников, –
представляют собой замечательную страницу в истории мировой
археологической науки. Они явились первыми раскопками древних
памятников Арктики, предпринятыми с научной целью, и положили начало
полярной археологии как науке».
***
До недавнего времени считалось, что первым, указавшим на
существование к северу от Чукотки острова, называемого ныне островом
Врангеля, был известный путешественник по Северному Ледовитому
океану Ф. П. Врангель. Действительно, 19 марта 1823 г. Врангель со
слов старшины чукчей записал, что между мысами Шелагским и Шмидта «в
ясные летние дни бывают видны на севере, за морем, высокие, снегом
покрытые горы, но зимой однакож их не видно». Предположительное
местонахождение этого острова Врангель нанес и на карту своих
путешествий.
Однако в приложении ко второму изданию сочинения Врангеля было
опубликовано письмо участника экспедиции Врангеля Ф. Ф. Матюшкина, в
котором Матюшкин также со слов чукчей писал об острове к северу от
мыса Якан, т. е. об острове, ныне называемом островом Врангеля, еще
3 ноября 1822 г.
В связи с этим любопытно отметить, что о возможном существовании
острова к северу от Чукотки Сарычев писал еще в июле 1787 г., т. е.
почти на тридцать пять лет раньше.
Сарычев заметил, что у Большого Баранова мыса колебания уровня моря
не более пятнадцати сантиметров «и то без всякого порядка». Из этого
он заключил, что «к северу должна быть не в дальнем расстоянии
матерая земля, что видимое море не обширно и потому в нем не
наблюдаются значительные приливы».
Это заключение Сарычева подтверждало еще и то, что после
двухдневного юго-западного шторма льды не отгоняло от берега, как
будто их что-то задерживало. Кроме того, Сарычев записал, что его
спутник капитан Шмалев рассказывал, «что он слышал от чукоч о
матерой земле, лежащей к северу не в дальнем расстоянии от
Шелагского носа, что она обитаема и что шелагские чукчи зимнею порою
в одни сутки переезжают туда по льду на оленях».
Таким образом Врангель и Матюшкин свои выводы основывали только на
рассказах чукчей. Сарычев же, говоря о том же на тридцать пять лет
раньше, кроме того, пытался рассказы чукчей подкрепить некоторыми
своими наблюдениями.
Любопытны и другие высказывания Сарычева о Ледовитом море. Так,
говоря о его режиме, он писал:
«Итак, если б через проливы, коими соединяется это море с океанами,
не выносило льдов, то оно давно бы совершенно наполнилось ими.
Отсюда следует, что причину малого или большого количества бываемого
на море льду должно приписывать не теплому или холодному лету, а
единственно расположению дующих ветров, иногда способствующих
выходить льдам в проливы».
Этот вывод Сарычева вполне соответствует современным представлениям.
Далее, отмечая появление у Большого Баранова мыса множества белух,
тюленей и даже одного кита, Сарычев видит в этом «неоспоримое
доказательство, что Ледовитое море имеет соединение с Восточным или
Северным океаном».
Как мы знаем, этот вывод Сарычева также оказался верным.
После осмотра острова Св. Матвея в Беринговом море Сарычев пишет:
«На восточной стороне острова по берегам находится много наносного
лесу, напротив того, на западной не видно ни одного выкинутого
дерева, почему заключать должно, что на американском берегу против
сего острова впадает в море какая-нибудь большая река изобильная
лесом».
А ведь во времена Сарычева такие реки, как Юкон, впадающий в
Берингово море несколько севернее, и Кускоквим, впадающий несколько
южнее острова Св. Матвея, европейцам не были известны.
А вот еще одно любопытное наблюдение Сарычева:
«Во время стояния нашего в устье Авачинской губы примечено при
началах прилива и отлива моря два разных течения: одно верхнее,
глубиною от поверхности моря на сажень или несколько более идущее с
приливом или отливом; другое нижнее, под слоем первого течения,
стремящееся совсем в противную сторону. Такое же действие моря
примечено было нами и прежде во время тишины близ американского
берега у острова Цукли, на глубине 60 сажен. Опущенный на дно
лотлинь изгибался по направлению течения в разные стороны, и
привязанные к лотлиню марки из флагдуку, означающие сажени, верхние
обращены были по направлению верхнего течения, а нижние влекомы были
совсем в противоположную сторону исподним течением».
Не ограничиваясь описанием подмеченного им явления, Сарычев далее
пишет: «...Причины примеченного нами течения полагать должно от
прилива и отлива океана. Ибо заметил я, что при окончании отлива
вода во всю глубину свою стремилась в одну сторону и при начале
прилива, когда вода должна была обращаться на прилив, следуя
движению луны, тогда поверхность моря, подлежащая большому ее
действию, прежде переменяла свое направление и стремилась на отлив,
между тем как внизу или в глубине она следовала еще прежнему своему
направлению, отчего и происходили два течения – верхнее и нижнее».
Эти наблюдения и рассуждения Сарычева о влиянии приливов на создание
верхнего и нижнего течения во время смены приливных течений являются
первыми в океанографии.
Таких примеров можно было бы привести очень много.
Сарычев обладал пытливым умом настоящего исследователя, его научные
интересы были необычайно широки. Он был действительно одним из
крупнейших океанографов и предшественников славных русских учёных
моряков, блестяще проявивших себя в кругосветных плаваниях начала
XIX столетия.
***
В одном из некрологов о Сарычеве было сказано: «...Адмирал Сарычев
был одним из тех почетных россиян, которые, делая честь роду своему,
увековечивают имя свое в летописях».
И это правда.
|