|
Геннадий Васильев - публицист,
много лет проработавший в Англии и Соединенных Штатах Америки, автор
многих книг. Одна из главных тем, занимающих писателя, - жизнь наших
соотечественников за рубежом. Последняя книга, написанная Васильевым
совместно с женой, писательницей Галиной Башкировой, - «Путешествие
в Русскую Америку. Рассказы о судьбах эмиграции».
В настоящее время Геннадий Васильев - политический обозреватель
газеты «Московские новости».
Ныне и присно и во веки веков, - нараспев провозглашал священник.
Пел невидимый хор. Густое звучание баритонов, взмывающие ввысь
звонкие женские голоса, тонкие переливы мелодии, чуждающейся резких
перепадов. Тоска по гармонии человека с самим собой, с жизнью.
Церковь была очень светлая, я сказал бы, даже веселая. Выполненные в
свежих красках сцены из жизни святых, солнечный день, врывающийся в
зал через высокие узкие окна, белые стены. Нет, что-то было не так,
как у нас дома. И свечи горели не так страстно и истово. И красные
язычки лампад почти терялись в солнечном свете, льющемся из окон. Не
так все это видится и чувствуется у нас дома, в нашей сумеречной,
дождливой, заснеженной стране.
Но церковь-то была русская, православная, хоть и находилась она в
Вашингтоне. Свято-Николаевский кафедральный собор. На
Массачусетс-авеню, респектабельной, широкой, осененной каштанами,
там, где улица делает один из своих плавных поворотов, видишь с
левой стороны, если ехать из центра, белое гармоничное здание
закругленных форм с ликом Христа над главным входом. Это и есть
православный храм американской столицы. Сколько раз в те годы, когда
работал здесь, я проезжал мимо и ни разу не притормозил, не зашел
внутрь. А сегодня, в первый же день командировки, пришедшийся на
воскресенье, иду пешком. Потому что у меня появилось много знакомых
среди наших эмигрантов, русских американцев, как их называют здесь,
и один из них, Виктор Порфирьевич Петров, предложил встретиться
именно в церкви, на утренней службе.
Прихожан не так уж много. Человек сорок-пятьдесят. Седоголовые
старики, люди среднего возраста, дети. В церкви несколько поколений
русских американцев. И те, кто, может быть, родился еще в
дореволюционной России, и их дети, вот как этот молодой черноволосый
человек в темно-синем клубном пиджаке. Наверное, бизнесмен или юрист.
А вот и Петров, высокий, сутуловатый, профессорского вида человек.
Идет служба, разговаривать неприлично, но Виктор Порфирьевич шепчет
мне на ухо:
- Вот видите, эта дама, слева от нас, - это правнучка русского
Колумба - Чирикова, того, кто вместе с Берингом открывал Русскую
Америку. А вот там, вот та представительная дама, - это княгиня
Оболенская. Ее муж работает в госдепартаменте в отделе переводов. А
это потомок князей Чавчавадзе.
Отец Димитрий - так зовут священника - закончил службу объявлением:
- В следующее воскресенье мы будем праздновать Покров Пресвятой
Богородицы - один из самых больших праздников в России. Считается
праздником русского богословия, а также праздником казачества. Будем
праздновать по старому стилю. Вознесемся мыслями к России, которая
переживает трудные, но сулящие благие перемены времена.
После службы спускаемся в подвальное помещение церкви, где накрыты
столы, можно налить чашечку кофе, взять к ней печенье, пирожок.
Такая здесь традиция. Для того чтобы люди могли не только принять
участие в богослужении, но и поговорить, обменяться новостями и
мнениями. Ведь русская православная церковь в Америке - это нечто
гораздо большее, чем место отправления религиозного обряда. Это и
этнический клуб, и культурный центр, одним словом, важная
общественная сила, способствующая сохранению языка, обычаев,
традиций, поддерживающая ощущение родства с далекой, покинутой
навсегда страной.
Чувство сопричастности эмигрантов с судьбами Родины! Признаемся
честно: за прошедшие десятилетия у нас было сделано многое, чтобы
убить его среди соотечественников за рубежом. Во всяком случае тех,
кого по терминологии того времени не относили к числу «прогрессивных».
Но таких ведь было большинство! И дореволюционная эмиграция, и «перемещенные
лица» второй мировой войны, и нынешняя массовая волна уезжающих.
Покровительственное отношение Родины распространялось лишь на
небольшие, непрерывно уменьшавшиеся общины, состоявшие
преимущественно из детей и внуков тех, кто покинул нашу страну до
революции, представителей так называемой «трудовой эмиграции».
Какое безумное разбазаривание духовных и материальных ресурсов нации!
Сравнить его можно разве лишь с тем, как бездумно, хищнически
разбазаривали мы природные богатства страны.
И вот новые времена, большие перемены на Родине. Встрепенулись
эмигранты, заволновались, пришли в движение. Отправились в
турпоездки даже те, кто «принципиально» никогда не ездил. Начался
сбор средств на восстановление церквей и других исторических
памятников в России. Приезжают в Москву представители последней «волны»,
предлагают организацию совместных предприятий. Не осталась в стороне
от всего этого и Русская православная церковь Америки. Расширились
ее связи с Московской патриархией. Особенно после того, как на
Родине широко отпраздновали тысячелетие крещения Руси.
За чаепитием удалось поговорить с прихожанами. Андрей Герич.
Инженер-строитель. Его предки в свое время приехали в Россию
откуда-то из нынешней Югославии. Недавно Герич вместе с отцом
Димитрием, еще несколькими представителями прихода ездили в Москву.
Вели переговоры с Московской патриархией и с
художественно-производственным объединением, что находится в поселке
Софрино. Договаривались с художниками-иконописцами, чтобы те
приехали в Вашингтон расписать Свято-Николаевский собор.
- Плакать хочется, когда видишь, как живут люди в России, - говорит
Герич, - и помочь ничем нельзя. Был у нас один московский
корреспондент, спрашивал: не могут ли состоятельные люди из числа
русских эмигрантов помочь? Но состоятельных людей среди нас немного.
Пока не начнет работать новая экономическая система, материальная
помощь будет чаще всего уходить как в песок...
Еще один человек подсел к нашему столу. Джон Криницкий. Инженер,
химик. Говорит, что родился в русском посольстве в Вашингтоне, в том
самом здании на 16-й улице, где сейчас находится наше
дипломатическое представительство. Его отец был представителем
России в Соединенных Штатах, закупавшим военное оборудование и
вооружение во время первой мировой войны. После Октябрьской
революции и до 1933 года, когда США признали Советский Союз, здание
посольства находилось в распоряжении бывшей русской миссии. Его отцу
и матери разрешили жить в одном из помещений. Там доктор Джон
Криницкий, по-русски Иван Криницкий, и родился.
Подошел отец Димитрий. Без рясы он являл собой облик
дореволюционного русского интеллигента: русая подстриженная бородка,
внимательные серые глаза, мягкие манеры. Отец Димитрий, в миру
Дмитрий Дмитриевич Григорьев, - доктор философии, автор работ о
Достоевском. До недавнего времени он возглавлял кафедру филологии в
Джорджтаунском университете.
Родился в Англии. Но - это он сразу уточняет - был зачат в России.
Отец его одно время был губернатором Сахалина и Николаевска-на-Амуре.
Три новых знакомых, и все представители интеллигенции. Два инженера,
один гуманитарий. Да и старый мой знакомый, журналист и писатель
Петров, тоже, как говорится, человек с высшим образованием.
Вспомнилось, кто-то рассказывал мне, что по уровню образования
русские стояли на первом месте среди всех этнических групп населения
США. Правда это или нет? Во всяком случае, такие имена, как
Сикорский, Зворыкин, Тимошенко, Ипатьев, Леонтьев, вписаны золотыми
буквами в историю научно-технического прогресса Америки. А наши
великие музыканты - Рахманинов, Стравинский, Гречанинов - разве они
не обогатили духовно молодую, динамичную страну?
Сколько русских в Америке? Об этом говорим с отцом Димитрием и
Петровым. На что уж люди знающие, а точно сказать, сколько в Америке
русских, да и кто такие американские русские, могут не сразу.
- Русских в Америке два миллиона, - говорит Петров. - Те, кто
считают себя русскими, может быть, даже говорят по-русски. Но все
это очень непросто. Ведь Америка - страна эмигрантов, и внуки или
правнуки давно приехавших сюда русских уже не считают себя таковыми.
Интересные мысли высказывает отец Димитрий.
- Я бы не подводил русскую эмиграцию под общепринятые оценки.
Эмигранты из России - первая и вторая «волна» - вынуждены были
оказаться за пределами Родины. Я бы сказал, что это эмиграция,
имеющая явно выраженную политическую окраску. Эти люди сохраняют
язык, культуру, национальную общность дольше, чем все остальные
эмигранты, которые довольно быстро и, надо сказать, охотно
перевариваются в общеамериканском котле. Русские люди из первой и
второй «волн» эмиграции продолжали думать: может быть, мы вернемся
на родину. Эта надежда была у первой волны, меньше - у второй.
Третья волна - иная. Это люди, которые ищут лучшей жизни. Они
быстрее приспосабливаются к здешней жизни, усваивают язык, привычки,
нравы.
А сколько русских проживает в Вашингтоне, в округе Колумбия? Отец
Димитрий считает, около пяти тысяч русских всякой масти». Петров
думает, около тысячи. Постоянных прихожан у церкви Святого Николая
приблизительно 350 человек. Еще сто - сто пятьдесят человек бывает в
соборе нерегулярно. Между прочим, не все прихожане знают русский
язык. Поэтому по воскресеньям кроме русской службы проводится
богослужение на английском. Для тех русских, кто уже забыл свой язык,
и для американцев, принявших православие. Служит помощник отца
Димитрия отец Константин Уайт, чистокровный американец. Жена у него
японка, тоже православная. Зовут ее матушка Нина.
В США три русских православных церкви. Православная церковь Америки.
Самая большая. К ней принадлежит и Свято-Николаевский собор. Около
одного миллиона прихожан во всей стране. Церковь пользуется
автокефалией, независимостью от Московской патриархии. Но признает
ее как реально существующую и поддерживает с ней связи. Зарубежная
православная церковь. Она возникла из Русской православной церкви,
созданной русскими эмигрантами в Югославии. Занимает враждебные
позиции по отношению к Москве. Никаких связей с Московской
патриархией не поддерживает. И, наконец, патриарший экзархат.
Церковь, представляющая Московскую патриархию, которая назначает и
посылает в Америку епископа. Между тремя православными церквами
Америки отношения непростые.
...После службы Петров повез меня к себе домой. Живет он в пригороде
Вашингтона, Роквилле. Круглый год как бы на даче. Небольшой внешне,
но очень просторный внутри дома. Терраса на нескольких уровнях, с
которой открывается вид на холмистую местность и небольшое озерцо.
Петров родился в Китае. Его отца, священника, направили, как мы
сказали бы теперь, обслуживать работников, начинавших строить КВЖД.
Было это давно, еще в конце прошлого века. Что-то от священника и в
облике самого Виктора Порфирьевича, в его гордой посадке головы.
Жизнь Виктора Порфирьевича - пример трудолюбия и целеустремленности.
Нет, не все русские люди безнадежно безалаберны. Виктор Порфирьевич
- ученый и писатель, автор более тридцати книг, научно-популярных и
беллетристических. Большинство из них посвящены истории русских в
Америке и в других частях света. Среди них «Сага Форта Росс», «Колумбы
российские», «Камергер двора», «Город на Сунгари». Для кого он писал
эти книги? Бели они издаются на русском, большинство американцев
прочитать их не могут?
- Не для американцев, - отвечает он. - Мои читатели в Америке -
русские. Для детей первой «волны» эмиграции и второй. Третья «волна»
меня не читает. А вообще-то пишу для будущей России. Правда, до
самого последнего времени думал, что при моей жизни читать меня в
России вряд ли будут.
Но времена меняются. Недавно Виктор Порфирьевич побывал в Москве,
подписал контракт с издательством «Дружба народов», которое решило
напечатать одной книгой его три работы, посвященные Русской Америке.
А издательство «Наука» уже выпустило его книгу «Русские в истории
Америки». Много успел сделать за свою жизнь Петров. Не только книги
писал, но и преподавал, был на государственной службе. Виктору
Порфирьевичу 83 года. Конечно, от возраста никуда не спрячешься. Но
Петров и сейчас деятельный, подвижный человек. Сам водит машину,
занят литературной работой, пишет от руки, а затем набело набирает
тексты на компьютере. И все время путешествует.
- Совершаю в год две-три поездки, - говорит Петров. - И вернувшись,
пишу книги. Побывал, наверное, почти всюду в мире. Не был только в
Тибете. Был в Мексике, взбирался на гору Мачу-Пикчу. На
Галапагосских островах, на острове Пасхи, в Патагонии, на Огненной
Земле... Между прочим, на Огненную Землю меня соблазнил поехать Саша
Вертинский. Мы с ним были знакомы в Китае, очень хорошо помню, как
он сидел за роялем и пел:
- В тихом и далеком океане, где-то там, близ Огненной Земли...
Всего лишь один день провел я в компании моих соотечественников,
занесенных ветрами истории на берега Потомака. Но за это короткое
время передо мной открылось новое, малоизвестное дотоле измерение
американской столицы - Русский Вашингтон.
|