ских, равно как и тем, кои к югу от Марианских (Las Carolinas),
и сандвичан называют каролинцами (Carolinos).
Когда мы оставили остров Гуахан, порывы ветра с дож
дем сопровождали нас на некоторое расстояние от берега;
но с полуночи 26-го числа погода сделалась ясная и дул
свежий пассат во все сутки. Вечер был прекраснейший: луна
блистала в полном своем величии, море было покойно и уме
ренный ветер давал быстрый ход шлюпу. В 10-м часу вечера,
сидя в моей каюте, я услышал запах дыма. Не зная, откуда
оный происходил, я тотчас пошел в другую каюту осведо
миться и с ужасом узнал от одного из моих людей, что на куб
рике в одной из офицерских кают пожар. Я бросился туда,
велел подать воды, и пожар был скоро утушен. После того
велел я выломать на кубрике все каюты и переборки, дабы
впереди иметь там один общий огонь под присмотром часово
го. По исследовании нашлось, что замоченное ромом белье от
искры, нечаянно на него попавшей, вспыхнуло. В сем случае
было всего хуже то, что в начале пожара не дали знать об
оном, желая сами погасить его и скрыть случай сей от сведе
ния других, а чрез то подвергали шлюп и экипаж неизбеж
ной гибели.
Теперь для перепутья предстояли нам два порта, по поло
жению своему равно выгодные: Кантон в Китае и Манила на
Филиппинских островах; но разность их заставила меня пред
почесть во всех отношениях Манилу. Одно только желание
видеть столь странный и необыкновенный народ, каковы ки
тайцы, могло понудить меня идти в Кантон, но сим любо
пытством я должен был пожертвовать пользе службы: чрез
вычайная дороговизна на все съестные припасы в Кантоне,
обманы купцов, притеснения, какие мандарины делают ев
ропейским кораблям, могли уже отклонить меня от намере
ния идти в Кантон. Но я имел еще другую, важнейшую при
чину не заходить в китайские порты: подозрительность ки
тайского правительства столь велика и безрассудна, что,
вероятно, прибытие к ним русского военного шлюпа оно
приписало бы не случаю, а какой-нибудь цели, для них не[ 7°3 ]
