Слово бояре в общем значении лучших, знатных людей, противополагаемых
простым  людям,  употребляется  не  в  одной Новгородской,  но и во всех
других летописях;  понятно,  что в других  княжествах  под  именем  бояр
обыкновенно    члены    дружины   противополагаются   всему   остальному
народонаселению.  Так,  под 1315  годом  летописец  говорит,  что  князь
Афанасий  Данилович  пошел из Новгорода в Торжок с новгородскими боярами
без черных людей,  при описании усобиц в Твери говорится, что тяжко было
боярам и слугам,  тяжко было и черным людям. О Димитрии Донском сказано,
что он,  желая предупредить Михаила тверского,  привел по всем городам к
присяге бояр и черных людей. При описании Раковорской битвы новгородский
летописец говорит,  что много пало добрых бояр,  а иных черных людей без
числа.  Встречается и старинное название люди в значении простых, черных
людей и  в  противоположность  знатным,  боярам,  дружине  вообще;  так,
говорится,  что тверской князь Михаил Александрович, пожегши Дмитровские
посады,  волости и села,  бояр и людей привел  пленными  в  Тверь,  а  в
Волынской  летописи встречаем название простых людей в противоположность
боярам.   Наконец,   в   противоположность   дружине    все    остальное
народонаселение   носит   название   земских  людей.  Таким  образом,  в
противоположность князьям все не князья  были  смерды,  черные  люди;  в
противоположность  боярам и дружине вообще все остальное народонаселение
также носило название простых,  черных людей;  из этого  народонаселения
будут  выделяться  новые высшие разряды,  или сословия,  и все остальные
низшие в отношении к этим новым разрядам будут называться также  черными
людьми.  Так,  в  Новгороде  при подробном перечислении слоев городового
народонаселения после бояр встречаем житых людей, значительных по своему
богатству,  людей,  которые,  не принадлежа к городовой аристократии,  к
лицам и фамилиям правительственным,  не принадлежали также и  к  купцам,
ибо не занимались торговлею. За житыми людьми, или мужами, следуют купцы
и,  наконец,  черные люди;  под 1398 годом  летописец  говорит,  что  ко
владыке новгородскому пришли бить челом посадники, бояре, дети боярские,
житые люди и купеческие дети; иногда житые люди помещаются после купцов.
Те  же самые части городового населения,  кроме житых людей,  видим и во
всех других городах Северо-Восточной Руси:  когда князь  Юрий  Ярославич
обновил запустелый Муром и поставил в нем свой двор,  то ему подражали в
этом  бояре,  вельможи,  купцы  и  черные  люди.  В  Москве  купцы   уже
разделяются на гостей и суконников;  московские князья в договорах своих
условливаются обыкновенно гостей,  суконников и городских  людей  блюсти
вместе  и  в службу их не принимать.  Последнее условие объясняется тем,
что гости,  суконники и вообще городские  люди  были  люди  данные,  или
тяглые,  и  позволение переходить им в дружину лишало бы князей главного
источника доходов,  лишало бы их средств платить выход в Орду.  После, в
XVII  веке,  мы  увидим,  какой страшный ущерб в московских финансах был
произведен  стремлением  тяглых  городских  людей  выйти  из   податного
состояния  вступлением  в службу или зависимость от духовенства,  бояр и
служилых людей  и  какие  сильные  меры  употребляло  правительство  для
воспрепятствования  этому  выходу.  То  же  самое  побуждение заставляло
князей и в описываемое время условливаться не принимать в службу  данных
людей,  ни купцов, ни черных людей, ни численных, или числяков, и земель
их не покупать;  если же кто купил подобные земли,  то прежние владельцы
должны выкупить их,  если могут,  если же не будут в состоянии выкупить,
то покупщики должны потянуть к черным людям;  если же не захотят тянуть,
то   лишаются   своих   земель,   которые   даром   переходят  к  черным
людям,распоряжение,  тождественное  с  позднейшими  распоряжениями,   по
которым беломестцам,  людям нетяглым,  запрещалось покупать земли тяглых
людей. То же самое побуждение заставляло московских князей условливаться
не  держать  в Москве закладней и не покупать человека с двором;  князья
обязываются также не покупать земель ордынцев и делюев,  которые  должны
знать  свою  службу,  как  было  прежде,  при  отцах.  Под именем делюев
разумеются всякого рода ремесленные и промышленные люди,  поселенные  на
княжих землях;  ордынцами же называются пленники, выкупленные князьями в
Орде и поселенные также на княжих землях.
   Городское тяглое  население   по-прежнему   разделялось   на   сотни:
новгородцы говорят в своих грамотах, что купец должен тянуть в свое сто,
а смерд в свой погост;  здесь под смердом  разумеется  сельский  житель.
Московские  князья  в  своих  договорах говорят о черных людях,  которые
тянут к сотникам;  иногда же говорят о черных  людях,  которые  тянут  к
становщику:  и здесь надобно,  думаем, понимать так, что в первом случае
говорится о городских людях,  а во втором  -  о  сельских.  Сотник,  или
сотский,  удерживает прежнее значительное положение свое в Новгороде;  в
начале  договорных  грамот  с  князьями  говорится,  что  шлется   князю
благословение от владыки, поклон от посадника, тысяцкого и всех сотских.
Но если купцы и вообще горожане  тянули  к  своим  сотским,  то  сотские
должны  были  тянуть к тысяцкому;  великий князь в договорах с удельными
выговаривает, чтоб московская рать по-прежнему выступала в поход под его
воеводою  и  чтоб  князья  не  принимали  к  себе  никого  из этой рати;
последнее условие показывает нам,  что эта рать состояла из горожан;  мы
знаем также,  что имя воеводы давалось преимущественно тысяцкому.  Кроме
собственных горожан,  тянувших в городские сотни, могли жить в городе на
своих   дворах  холопи  и  сельчане  княжеские:  так,  Димитрий  Донской
условливается с Владимиром  Андреевичем  серпуховским  послать  в  город
(Москву)  своих  наместников,  которые  должны  очистить  холопей  их  и
сельчан;  от этого происходило,  что в Москве находились дворы,  которые
тянули к селам.
   На вятское устройство могут указать нам только первые строки послания
митрополита Ионы,  который обращается к троим воеводам земским,  ко всем
ватаманам,   подвойским,   боярам,   купцам,  житым  людям  и  ко  всему
христианству.
   В городовом быту Юго-Западной Руси до  литовского  владычества  самым
замечательным  явлением  был  приплыв  чуждого народонаселения - немцев,
жидов, армян. Под 1259 годом волынский летописец сообщает нам любопытное
известие  о  построении  и населении города Холма:  однажды князь Даниил
Романович,  охотясь,  увидел красивое и лесное место на горе, окруженной
равниною  (полем):  место  ему  полюбилось,  и он построил сперва на нем
маленькую крепость,  а потом другую,  большую и начал призывать отовсюду
немцев  и  русских,  иноязычников  и  поляков,  и  набежало много всяких
ремесленников от татар:  седельники, лучники, тулники, кузнецы, медники,
серебряники,  закипела  жизнь,  и наполнились дворами окрестности города
(крепости),  поле  и  села.  Князь  Мстислав  Данилович  для  выслушания
завещания  брата  своего  Владимира  Васильевича  созывает  во Владимире
Волынском  горожан  (местичей)  -  русских  и   немцев;   на   похоронах
Владимировых   плакали  немцы,  сурожцы  и  жиды.  Во  время  литовского
владычества жиды получили большие льготы;  по грамоте Витовтовой, данной
в 1388 году, за убийство, нанесение раны, побоев жиду виноватый отвечает
так  же,  как  за  убийство,  раны,  побои,  нанесенные  шляхтичу;  если
христианин  разгонит  жидовское  собрание,  то  наказывается  по  обычаю
земскому и  все  его  имущество  отбирается  в  казну;  за  оскорбление,
нанесенное  школе жидовской,  виноватый платит великокняжескому старосте
два фунта перцу.  Жида можно заставить присягнуть  на  десяти  заповедях
только при важном иске,  где дело идет не меньше как о 50 гривнах литого
серебра;  в других же случаях жид  присягает  перед  школою,  у  дверей.
Жида-заимодавца   нельзя   заставить   выдать  заклад  в  субботу.  Если
христианин  обвинит  жида  в   убийстве   христианского   младенца,   то
преступление  должно  быть засвидетельствовано тремя христианами и тремя
жидами добрыми;  если же свидетели объявят его невинным,  то  обвинитель
должен потерпеть то же наказание, какое предстояло обвиненному. Во время
литовского владычества города русские  стали  получать  право  немецкое,
магдебургское.  Ставши королем польским, Ягайло немедленно, в 1387 году,
дал Вильне магдебургское право;  великий князь Сигизмунд  Кейстутович  в
1432   году  подтвердил  это  пожалование  грамотою  на  русском  языке:
вследствие этого  жители  Вильны,  как  римской,  так  и  русской  веры,
высвобождались  из-под  ведомства  воевод,  судей  и  всяких  чиновников
великокняжеских и во всех делах расправлялись  перед  своим  войтом.  От
того же Сигизмунда жители Вильны,  как ляхи,  так и русы, получили право
безмытной торговли  по  всему  княжеству  Литовскому,  весчую  и  другие
пошлины  в своем городе,  а великий князь Казимир Ягайлович освободил их
от обязанности доставлять подводы.  В привилегии короля Казимира, данной
литовским  землям  в  1457  году,  городские  жители сравнены в правах с
князьями,  панами и боярами,  кроме права выезжать за  границу  и  кроме
управы  над подвластными людьми.  Старый Полоцк,  имевший одинакий быт с
Новгородом Великим,  сохраняет  этот  быт  или  по  крайней  мере  очень
заметные следы его и при князьях литовских. Так, видим, что он заключает
договоры с Ригою,  с магистром ливонским и привешивает к этим  договорам
свою  печать.  Король  Казимир в своей уставной грамоте Полоцку говорит:
"Приказываем,  чтобы бояре,  мещане, дворяне городские и все поспольство
жили в согласии и дела бы наши городские делали все вместе согласно,  по
старине,  а сходились бы все на том месте, где прежде издавна сходились;
и  без  бояр  мещанам,  дворянам и черни сеймов не собирать".  Для сбора
денег на короля устроен был в Полоцке ящик  за  четырьмя  ключами:  ключ
боярский,  ключ  мещанский,  ключ  дворянский  и  ключ поспольский;  для
хранения ключей избирались из всех этих сословий по два человека добрых,
годных  и верных,  которые один без другого ящика не отпирали.  Кто были
эти дворяне? Без сомнения, служня прежних полоцких князей.
   Внешний вид русского города не разнился от внешнего вида его в прежде
описанное  время.  В  Москве явилась каменная крепость (кремль) только в
княжение  Димитрия  Донского;  мы  видели,  как  во  время   Тохтамышева
нашествия москвичи хвалились, что у них город каменный, твердый и ворота
железные.  В 1394 году задумали в Москве копать ров от  Кучкова  поля  в
Москву-реку:  много  было людям убытка,  говорит летописец,  много хором
разметали,  много трудились - и ничего не сделали.  Через пять лет после
заложения   московского   кремля   заложен   был   и   каменный   кремль
нижегородский. Заложение обширной крепости в Твери летописец приписывает
еще св.  Михаилу Ярославичу; но под 1368 годом встречаем известие, что в
Твери срубили деревянную крепость и глиною помазали;  потом князь Михаил
Александрович  велел  около крепостного вала выкопать ров и вал засыпать
от Волги до Тмаки,  а в 1394 году тот же князь велел  рушить  обветшалую
стену   и  тут  же  рубить  брусьем.  Как  видно,  кремль  Донского  был
единственною  каменною  крепостью  во  всем  Московском   княжестве;   в
Серпухове  князь  Владимир Андреевич построил крепость дубовую.  Гораздо
более известий о городских постройках встречаем в летописях новгородских
и псковских: в 1302 году заложена была в. Новгороде каменная крепость; в
1331 владыка Василий заложил город каменный от  Владимирской  церкви  до
Богородичной и от Богородичной до Борисоглебской,  и в два года строение
было окончено;  а юрьевский архимандрит Лаврентий поставил  стены  около
своего монастыря в сорок сажен, с заборалами; в 1334 году владыка покрыл
свой каменный город,  а в следующем  году  заложил  острог  каменный  от
Ильинской  церкви  к  Павловской.  В 1372 году выкопали ров около Людина
конца, Загородья и Неревского конца; в 1383 выкопали ров около Софийской
стороны,  к старому валу;  в 1387 сделали вал около Торговой стороны.  В
1400   владыка   Иоанн   заложил    каменный    детинец.    Иностранному
путешественнику Ланноа (в начале XV века) Новгород показался удивительно
огромным,  но дурно укрепленным;  Псков,  по его  отзыву,  укреплен  был
гораздо  лучше.  Действительно,  мы часто встречаем известия о городовых
постройках в Пскове:  в 1309 году здесь заложена была стена плитяная  от
Петропавловской  церкви  к  Великой-реке;  в 1374 году псковичи заложили
четвертую стену плитяную от реки Псковы до Великой, подле старой стенки,
которая  была  с  дубом  немного  выше человеческого роста,  а через год
поставили два костра каменных  на  торгу;  в  1387  году  поставили  три
каменных костра у новой стены на приступе;  в 1394 выстроили перши,  или
перси;  в 1397 четыре костра каменных;  в 1399 заложена  новая  стена  с
тремя кострами;  в следующем году поставлены два новых костра,  а в 1401
году пристроили новую стену к старой подле реки Великой; в 1404 заложили
новую  стену  каменную  подле  реки Псковы и старой стены,  толще и выше
последней,  и покрыли ее; в 1407 выстроили стену против персей от гребли
сторожевой избы толще и выше;  в 1417 наняли мастеров, выстроили стену и
поставили костер:  в Петров пост кончили строение,  а  в  Успенский  оно
упало;  в  1420  поставили  новый  костер  и выстроены были новые перши:
строили их 200 человек, которые взяли у Пскова за работу 1000 рублей, да
тем, которые плиту обжигали, дали 200 рублей; но через три года строение
распалось.  В 1452 году урядили новую стену у першей и в ней 5 погребов;
в  1458  надделали  над  старою  стеною  новую  и  дали  за это мастерам
полтораста рублей.  Кроме самих Новгорода и Пскова в их волости видим  и
несколько  других  каменных  городов:  Копорье,  Орешек,  Ямский  город,
Порхов,  Изборск,  Гдов;  как легко и скоро строили деревянные крепости,
видно из известия под 1414 годом,  что псковичи поставили город Коложе в
две  недели;  деревянную  московскую  крепость  Калиты   начали   рубить
(строить) в ноябре и кончили в начале весны следующего 1338 года.
   В Новгороде от 1228 до 1462 года было выстроено не менее 150 церквей,
включая  монастырские  и  исключая   поставленные   на   месте   старых,
обветшалых;   из   этого   числа   не   менее  100  каменных;  в  период
предшествовавший,  как мы видели, было построено около 70 церквей, и так
как число церквей,  построенных при св.  Владимире и Ярославе I,  нельзя
простирать далеко за 20,  то число всех церквей новгородских в  половине
XV века можно полагать около 230; любопытно, что в продолжение первых 42
лет - от 1228 до 1270 года - летописец  упоминает  о  построении  только
двух  церквей в Новгороде.  Во Пскове в описываемое время построено было
35 церквей,  из них 23 каменные, две деревянные и о десяти неизвестно. В
Москве  летописец  упоминает  о  построении  только  пятнадцати каменных
церквей:  из этого видно, как отстал главный город Северо-Восточной Руси
от  Новгорода  и  даже  от  Пскова;  о  количестве  церквей московских в
половине XIV века можно судить по известию о пожаре 1342 года:  сказано,
что погорел город Москва весь и церквей сгорело 18. В Нижнем Новгороде в
конце XIV века было 32 церкви.  Упоминаются мостовые в Пскове: например,
в 1308 году посадник Борис замыслил помостить торговище,  и помостили, и
было всем людям хорошо, заключает летописец; в 1397 году снова помостили
торговище;  но  мы  видим,  что  от  Пскова  или  Новгорода никак нельзя
заключать к другим городам,  да и  во  Пскове  мостили  только  торговую
площадь,   где   было   беспрерывное   стечение  народа,  для  которого,
разумеется,  было хорошо,  когда он не был принужден стоять по колена  в
грязи.  Эта мостовая была,  разумеется, деревянная, ибо каменной не было
здесь и в XVII  веке.  В  Новгородской  и  Псковской  летописях  находим
известие  о  построении мостов с некоторыми подробностями:  например,  в
1435 году наняли псковичи наймитов сорок человек строить новый  мост  на
реке Пскове; балки должны были доставить наймиты сами, а рилини, городни
и дубья были псковские;  наймитам заплачено было 70 рублей;  в 1456 году
намостили  мост большой через реку Пскову и дали мастерам 60 рублей,  да
потом еще прибавили 20.  Из городских  частей  упоминаются  в  Новгороде
концы, улицы, полуулицы, улки.
   Что касается  до  внешнего  вида юго-западных русских городов,  то мы
знаем отзыв венгерского короля о Владимире Волынском,  что такого города
не  находил  он  и в немецких землях;  городские стены и на юге,  как на
севере,  утверждались пороками  и  самострелами.  В  Холме  при  Данииле
Романовиче  среди  города была построена башня высокая,  с которой можно
было стрелять по окрестностям,  основание ее было каменное,  вышиною  15
локтей,  а  сама была построена из тесаного дерева и выбелена,  как сыр,
светилась на все стороны;  подле нее находился колодезь,  глубиною в  35
сажен.  В  поприще  от  города  находился столп каменный,  а на нем орел
каменный изваян,  высота камню 10 локтей,  с головами  же  и  подножками
-12.0  князе  Владимире  Васильковиче  летописец  говорит,  что он много
городов срубил; между прочим, в Каменце поставил столп каменный, вышиною
в  17 сажен,  так что все удивлялись,  смотря на него.  Столица великого
княжества Литовского,  Вильна,  в начале  XV  века  состояла  из  дурных
деревянных  домов,  имела  деревянную  крепость  и  несколько  кирпичных
церквей.
   Так как и в  описываемое  время,  кроме  стен  и  церквей,  остальное
строение  в  русских  городах было почти исключительно деревянное,  то и
теперь пожары  должны  были  свирепствовать  по-прежнему.  О  московских
пожарах  летопись  упоминает  в  первый раз под 1330 годом;  в 1335 году
Москва погорела вместе с некоторыми другими городами;  в 1337 был  новый
большой  пожар,  причем  сгорело 18 церквей;  после пожара пошел сильный
дождь,  и что было вынесено в погреба и на площади,  то все потонуло.  В
1342 подобный же пожар;  в 1357 Москва сгорела вся с 13 церквами; в 1364
году загорелась Москва во время сильной засухи и зноя,  поднялась буря и
разметала огонь повсюду;  этот пожар,  начавшийся от церкви Всех святых,
слыл большим;  в 1388 сгорела почти вся Москва;  в 1389 сгорело в Москве
несколько тысяч дворов; подобный же пожар в 1395 году; потом упоминается
о пожаре в Москве в 1413,  1414,  1415,  в 1422, 1441; в 1445 знаменитый
пожар после Суздальского бою; в 1453 выгорел весь кремль; в 1458 сгорело
около трети города.  Таким образом,  в 130 лет 17 больших пожаров  -  по
одному  на 7 лет.  В Новгороде в 1231 году сгорел весь Славенский конец;
пожар был так лют,  говорит летописец,  что огонь ходил  по  воде  через
Волхов;  в 1252 году опять погорело Славно;  в 1261 сгорело 80 дворов; в
1267 сгорел конец Неревский,  причем много товара погорело на Волхове  в
лодьях,  все сгорело в один час,  и многие от того разбогатели, а другие
многие обнищали;  в 1275 погорел  торг  с  семью  деревянными  церквами,
четыре каменные сгорели да пятая немецкая;  в 1299 году ночью загорелось
на Варяжской улице,  поднялась буря,  из Немецкого двора  перекинуло  на
Неревский  конец,  занялся  большой  мост,  и  была  великая пагуба:  на
Торговой стороне сгорело 12 церквей, в Неревском конце - 10. В 1311 году
было  три  сильных  пожара:  сгорело 9 церквей деревянных,  46 обгорело;
потом упоминается сильный пожар под 1326 годом;  такой же  -  под  1329,
1339;  в  1340  году упоминается об одном из самых лютых пожаров:  между
прочим, погорел владычный двор и церковь св. Софии, из которой не успели
вынести всех икон;  большой мост сгорел весь по самую воду; всех церквей
сгорело 43,  по другим известиям - 50,  а людей погибло 70  человек;  по
иным  известиям,  сгорело 48 церквей деревянных и упало три каменные.  В
1342 году,  во время большого пожара,  сгорело три церкви  и  много  зла
случилось; люди не смели жить в городе, перебрались на поле, а иные жили
по берегу в судах,  весь город был в  движении,  бегали  больше  недели,
наконец,  владыка  с духовенством замыслили пост и ходили со крестами по
монастырям и церквам.  В 1347 году  погорело  шесть  улиц;  в  1348  два
пожара:  во второй горело на пяти улицах, сгорели 4 деревянные церкви; в
1360 погорел Подол с Гончарским концом,  причем сгорело семь  деревянных
церквей;  в  1368 году был пожар злой,  по выражению летописца:  погорел
весь  детинец,  владычный  двор,  церковь  св.  Софии   сгорела,   часть
Неревского  конца  и  Плотницкий конец весь,  а в следующем году погорел
конец Славенский;  через год новый пожар: погорел весь Подол и некоторые
другие  части  города;  в  1377  году  сгорело семь церквей деревянных и
сгорели три каменные;  в 1379 сгорело 8 улиц и 12 церквей;  в  1384  был
пожар  в Неревском конце,  сгорело две церкви;  в следующем году сгорело
два конца - Плотницкий и Славенский, весь торг; каменных церквей сгорело
25,  деревянных 6; начался пожар в середу утром, горело весь день и ночь
и в четверг все утро, людей сгорело 70 человек. В 1386 году сгорел конец
Никитиной  улицы;  в  1388  году погорела Торговая сторона:  сгорело 24.
церкви и погибло 75 человек.  В 1391 сгорело 8  деревянных  церквей,  по
другим известиям - 15,  сгорело 3 каменные,  по другим известиям - семь,
людей погибло 14 человек;  в том же месяце погорел весь  Людин  конец  с
семью   деревянными  церквами  и  четырьмя  каменными;  в  1394  погорел
владычный двор с околотком,  сгорело 2 церкви деревянные  и  8  каменных
сгорело;  в  1397  погорел  берег;  в 1399 был пожар в Плотницком конце,
Славенский  сгорел  кесь,  сгорело  22  каменные  церкви,  сгорела  одна
деревянная;  в  1403  году  опять  погорела  часть Плотницкого конца,  а
Славенский сгорел весь,  причем сгорело 15 каменных церквей,  по  другим
известиям,  каменных - 7,  а деревянных - две;  в 1405 - два пожара:  на
Яневой улице  сгорело  15  дворов,  потом  погорел  Людин  конец,  часть
Прусской  улицы,  часть  детинца,  сгорело  5  деревянных церквей и одна
каменная, сгорело каменных 12, причем погибло 30 человек; в 1406 погорел
княжой  двор,  а  в  следующем году погорел Неревский конец,  сгорело 12
церквей каменных,  и в том числе св. Софии, сгорело 6 деревянных; в 1414
погорел  Неревский  конец,  пять деревянных церквей сгорело,  8 каменных
сгорело;  в 1419 погорело два конца  -  Славенский  и  Плотницкий  с  24
церквами;  в  1424 погорела Торговая сторона и Людин конец весь;  в 1434
погорели два конца; в 1442 было три сильных пожара в одном месяце. Таким
образом,  в Новгороде в описываемое время приходилось по одному сильному
пожару на 5  лет.  Под  1391  годом  встречаем  в  летописи  известие  о
средстве, которое придумали новгородцы для предупреждения пожаров: после
большого пожара,  бывшего в этом году,  они взяли у св.  Софии с полатей
десять тысяч серебра,  скопленных владыкою Алексеем, и разделили по 1000
рублей на каждый конец:  на эти деньги поставили костры каменные по  обе
стороны  острога  у  всякой улицы.  Во Пскове упоминается десять больших
пожаров, в Твери - семь, два-в Смоленске, два - в Торжке и по одному - в
Нижнем,  Старице,  Ростове, Коломне, Муроме, Корельском городке, Орешке,
Молвотичах.  Что касается народонаселения городов,  то  под  1230  годом
говорится,  что в Смоленске погибло от мору 32000 человек; в Новгороде в
1390 году,  по одному иностранному известию (Кранца),  погибло  от  мору
80000 человек; в Москве во время Тохтамышева взятия, по одним известиям,
погибло 24000 человек, по другим - вдвое меньше.