3) нравственное воспитание;
4) цели и средства нравственного влияния школы на учащихся:
а) воспитывающий характер обучения,
б) школьные порядки как одно из воспитательных средств;
5) общая дидактика:
а) наглядность в обучении и наглядные пособия,
б) систематичность и последовательность в обучении,
в) распределение учебного материала,
г) личный интерес учащихся в обучении,
д) эвристический и катехизический методы обучения,
е) предметы обучения в народной школе,
ж) учебные пособия.
Бунаков подробно остановился и на вопросах обучения родному языку в народных школах. Перед народными учителями он изложил методику обучения грамоте, методику объяснительного чтения и письменных упражнений.
Наконец, в заключение Бунаковым было прочитано несколько лекций по истории педагогики, в которых он сообщал учителям о жизни и деятельности видных западноевропейских педагогов: Коменского, Руссо, Песталоцци, Фребеля, Дистервега — и русских педагогов: Ушинского, Корфа, Водовозова и других. При всем своем уважении к Чернышевскому и Добролюбову, Бунаков, конечно, не мог в то время включить в курс лекций материалов об их педагогической деятельности. Но в освещении Бунаковым ряда вопросов, например вопроса о дисциплине, чувствовалось влияние передовой революционно-демократической педагогики.
Излагая важнейшие положения, относящиеся к учебно-воспитательному процессу, Бунаков стремился обосновать их данными современных наук — логики, психологии, физиологии и др. Теоретические положения он подкреплял конкретными примерами из своей практики, делая их наиболее ясными и доступными для всех слушателей.
Развивая в лекциях основные положения передовой педагогической науки, Бунаков высказывал и свои взгляды на постановку учебно-воспитательного дела. Весьма интересны в этом отношении его высказывания по вопросам обучения родному языку, в частности по вопросам объяснительного чтения. Критически оценивая высказывания своих предшественников по этому вопросу и учитывая практический опыт народной школы, Бунаков изложил в лекциях свою точку зрения, наиболее верно ориентирующую народных учителей.
Обогащая народных учителей теоретическими знаниями, Бунаков в то же время имел своей целью воспитать у учителей стремление к самостоятельным наблюдениям учебно-воспитательного процесса. Об этом он говорил во вступительной речи на Тамбовских курсах: «Я опять-таки предложу свои изложения не столько с целью поучать, сколько возбуждать к размышлению, к поверке и приведению в порядок ваших собственных воззрений, мыслей, наблюдений. Мне хотелось бы вызвать в каждом слушателе работу над своим внутренним миром»1[1 Н. Ф. Бунаков. Речь на Тамбовских курсах в 1897 г. (рукопись)]. Развивая эту мысль, Бунаков указывал, что всякое дело много выигрывает, если работники оглядываются на свою работу, задумываются над ней, проверяют и приводят в порядок свои знания, мысли, наблюдения и выводы. Учебно-воспитательное дело, по его мнению, как никакое другое, требует от его исполнителей серьезной мыслительной деятельности.
Бунаков справедливо отмечал, что результаты работы народной школы будут во многом зависеть от того, насколько ее практические работники проникнутся сознанием важности своего дела, осознают его главную задачу и умело используют для осуществления этой задачи лучшие методы и приемы. Исходя из этого, он учил народных учителей критически подходить к своему делу, обсуждать каждый свой шаг, чтобы избегнуть возможных ошибок.
Важнейшее значение в работе съезда имели практические занятия в школе, которые должны быть, по мнению Бунакова, неотъемлемой частью всей работы учительских съездов и курсов. Подчеркивая их значение, он писал: «Учитель — практический деятель, и практическое дело, естественно, бывает центром в занятиях всякого учительского собрания, имеющего целью усовершенствование дела и школы»1[1 «Русский начальный учитель», 1884, № 1, стр. 14].
Н. Ф. Бунаков придавал важное значение организации на учительских съездах и курсах временной школы. На Костромском съезде такая школа была организована из 42 детей (25 мальчиков и 17 девочек). Все дети соответственно их подготовке и умственному развитию были распределены на три группы: младшую, среднюю и старшую. Занятия велись учителем одновременно с двумя или тремя группами, как и в обычных народных школах.
Для наблюдения учителям предлагались преимущественно типовые уроки, являвшиеся образцом для проведения других уроков. Между уроками была связь и последовательность, каждый новый урок строился на базе предыдущего, а все вместе они составляли небольшую часть общей программы народной школы по всем основным предметам первоначального обучения. Система в обучении детей во временной школе была важна как для учителей, интересующихся результатами работы, так и для обучающихся в школе детей. За время пребывания в такой школе дети смогли приобрести известные законченные знания.
Практические занятия в школе проводились самим Н. Ф. Бунаковым. Талантливый педагог, прекрасно знающий школьное дело, он своими уроками давал живую и убедительную иллюстрацию к теоретическим положениям. Так, в присутствии учителей на Костромском съезде Бунаков провел уроки наглядного обучения (6), уроки обучения грамоте (6), объяснительного чтения (5), арифметики (15), наглядной геометрии (1), грамматики (21) и др. Глубоко продуманные и содержательные уроки Бунакова были примером творческого подхода к педагогическому делу. Своим энтузиазмом и любовью к школьному делу он воодушевлял учительство к совершенствованию педагогического мастерства.
Бунаков стремился привлечь к проведению практических занятий в школе и народных учителей. В работе временной школы на Костромском съезде 60 учителей принимали участие в проведении уроков. В подготовке и проведении уроков Бунаков предоставлял учителям большую самостоятельность. Это давало им возможность широко использовать свой опыт, применять на практике те методы и приемы, которые практиковались ими в своих школах.
Бунаков отмечал, что уроки во временной школе, помимо всего прочего, давали обширный материал для наблюдения и сравнения, для содержательных обсуждений, поучительных выводов.
По мнению Бунакова, для самосовершенствования учителя в его практической работе нет средства более плодотворного, нежели внимательнее наблюдение чужой работы. Он справедливо указывал, что каждый учитель, слушая урок своего товарища или руководителя и замечая его сильные и слабые стороны, будет невольно составлять в уме свой план урока с тем же содержанием, с теми же задачами, будет продумывать способы и приемы для лучшего и более легкого выяснения того или иного понятия, придумывать примеры, вопросы, задачки и т. д.
Важную роль в повышении активности учителей имели также и педагогические беседы или совещательные занятия, на которых проводился разбор уроков, заслушивались подготовленные учителями доклады и рефераты, обсуждались вопросы школьного дела и т. п. На этих занятиях каждый из присутствующих мог свободно высказывать свое мнение.
Занятия, посвященные обсуждению уроков в школе, проходили следующим образом. Вначале руководитель кратко излагал содержание урока. Затем предлагалось самому учителю высказать замеченные им недостатки в своей работе. После этого присутствовавшие на уроке учителя высказывали свои замечания, касаясь содержания урока, его формы, методов обучения, дисциплины на уроке и т. д. Это делалось не с целью осудить работу товарища, а для того, чтобы, пользуясь живым примером, выяснить основы правильного обучения, найти целесообразные и верные приемы обучения и сделать их общим достоянием учительского собрания.
Обсуждение уроков заканчивалось обобщающим выступлением руководителя. Причем внимание слушателей он заострял главным образом не на частных, а на важных, принципиальных вопросах.
Большая часть времени на совещательных занятиях отводилась для чтения и обсуждения докладов, приготовленных учителями. Этой работе учителей Бунаков уделял много внимания; она была, по его мнению, одним из лучших средств воспитания творческого отношения к делу.
Для коллективного обсуждения учителя сами выдвигали интересующие их вопросы и готовили по ним доклады. Эти доклады заслушивались всеми участниками съезда, после чего проводилось обсуждение наиболее актуальных вопросов, положений. Бунаков отмечал, что такие занятия проходили особенно оживленно и вызывали огромный интерес у народного учительства.
На съезде в Костроме учителями было приготовлено более 50 докладов, в которых затрагивались различные вопросы школьного дела. Например, были заслушаны и обсуждены доклады: «Объяснительное чтение в народной школе» Н. Ф. Бунакова, «О наградах и наказаниях» учителя Краснухина, «Первый день учебного года в школе» учителя Волжского, «Об играх, гимнастике и пения в народной школе» учительницы Либеровой, «Насколько может народная школа иметь влияние на домашний быт жителей, какие у нее есть для этого средства и как пользоваться ими?» учительницы Петровой и др.
В результате обсуждений обычно принималось решение, которое записывалось в протоколе собрания. Так, после обсуждения доклада учителя Чудецкого об отношениях учителя к местным жителям, съезд постановил: «Учитель, как личность, стоящая в нравственном отношении выше среды сельского общества, ничем не рискует, сближаясь с обществом, а последнему может быть полезен своим влиянием, советом, примером; поэтому желательно сближение между учителем и сельским населением, но под условием, чтобы учитель, ни в каком случае, не ронял своего достоинства и не забывал своей роли в среде неразвитых людей, а в то же время и не выставлял бы неосторожно или высокомерно своего превосходства: истинное нравственное достоинство всегда твердо, но скромно и разумно»1[1 «Народная школа», 1873, № 10, стр. 42].
На съезде были представлены, но не обсуждены из-за недостатка времени доклады: «О школьной дисциплине», «Об экзаменах в народной школе», «О домашних ученических работах», «О чтении поэтических произведений», «Как достигать беглого, сознательного и выразительного чтения», «Как применить начало наглядности к разным учебным предметам в школе», «Родное слово» Ушинского и «Дар слова», «Детский мир» Ушинского и «Наш друг» Корфа, как книги для классного чтения». Этот далеко неполный перечень тем докладов, приготовленных учителями для коллективного обсуждения, дает возможность судить о содержании педагогических бесед, составлявших важную часть работы учителей на Костромском съезде.
Обсуждались на съезде и вопросы улучшения быта, условий учительского труда. Так, в связи с чтением и обсуждением доклада учителя Колибрино «О необходимости и пользе общения между народными учителями и как его лучше организовать» участниками съезда было уделено значительное внимание и вопросу о материальном положении народного учителя. На съезде выяснилось, что большинство учителей Костромской губернии живете неблагоприятные условиях, их труд оплачивается сравнительно низко.
Было отмечено также, что на результатах учебно-воспитательной работы отрицательно сказывалась и разобщенность учителей между собой. В связи с этим было принято решение:
«а) Чтобы школьное дело развивалось, а не стояло на одной точке, чтобы деятельность народного учителя имела опору и надлежащую поддержку, необходимо общение между учителями.
б) Оно должно быть направлено как к улучшению школьного дела, программ, методов и приемов обучения, так и к лучшему ограждению личности учителя от неблагоприятных влияний среды и разных случайностей, к лучшему материальному обеспечению, к всестороннему улучшению его быта, так как качество работы, исполняемой человеком, много зависит от его материального положения и от нравственной поддержки со стороны товарищества.
в) Средствами для такого общения в настоящее время представляются: посещения учителями друг друга в каникулярное время, учительские съезды и учительские кассы — последние учреждения могут дать учителю хорошую нравственную и материальную поддержку на его трудном, хотя и почетном поприще»1[1 «Народная школа», 1873, № 10, стр. 42].
Иногда такие решения учительства получали практическое осуществление. В целях помощи нуждающимся учителям на Костромском съезде было предложено основать ссудо-сберегательную кассу. Силами учителей и прогрессивных общественных деятелей был устроен литературно-музыкальный вечер. Вырученные средства были вложены в фонд организуемой кассы. Значительная помощь этому делу была оказана и со стороны костромского земства. Оно выделило для этого 1500 рублей.
Вся эта работа проходила, конечно, при самом активном участии руководителя. Н. Ф. Бунаков проявлял большую заботу об улучшении материальных условий жизни народного учительства, о тесном сближении учителей друг с другом. Он неоднократно указывал, что «пока учащие лица не будут удовлетворительно поставлены в материальном отношении, пока они и семьи их... не будут основательно ограждены от холода и голода, пока у них не будет средств для удовлетворения живой потребности в самообразовании и в сближении с товарищами по работе, до тех пор у нас будет невозможным желательное высокое качество народной школы и процветание народного просвещения» 2 [2 Н. Ф. Бунаков. Отчет Курскому земству, 1899, Курск, 1900, стр. 49].
Наконец, следует отметить еще одну весьма интересную и полезную работу, которая проводилась на Костромском съезде. Она заключалась в том, что учителя по данному руководителем плану составляли подробные и обстоятельные описания своих школ, давая в них критическую оценку различным сторонам школьной жизни. Такая работа требовала от учителей большой самостоятельности и серьезного размышления над вопросами школьного дела. Описания учителей просматривались руководителем, а наиболее содержательные из них предлагались для всеобщего внимания и обсуждения.
На основании этих описаний Бунаков составлял общую характеристику работы народных школ той или иной губернии, отмечая ее положительные и отрицательные стороны. Кроме того, обобщая коллективную работу народных учителей, Бунаков составлял подробные отчеты, в которых излагал содержание, организацию и порядок проведения занятий на учительских съездах и курсах. Все они печатались в педагогических журналах «Русский начальный учитель» и «Народная школа», а часть издавалась местными земствами (в гг. Тамбове, Ярославле, Херсоне и Курске). Эти отчеты, характеризующие содержание и общее направление занятий учительских съездов и курсов, дают возможность утверждать, что Н. Ф. Бунаков проводил среди народного учительства весьма разностороннюю и чрезвычайно полезную работу.
Как мы могли убедиться, все занятия учителей были направлены на то, чтобы будить мысль рядовых практических работников народной школы, повышать их творческую активность и самодеятельность, вдохновлять к дальнейшему совершенствованию знаний и педагогического мастерства.
Этому в значительной степени способствовало установление на съездах и курсах дружественных, доброжелательных отношений между учителями, собиравшимися в интересах одного общего и дорогого для всех дела. Такие близкие и сердечные отношения между участниками Бунаков стремился установить с первых же дней работы. В своей вступительной речи на Тамбовских курсах он говорил учителям: «От души желаю, чтобы с первого раза между нами установились желательные товарищеские и дружеские, а не сухие, только официальные отношения. Наше учительское дело, — продолжал он, — слишком живое дело, чтобы к нему можно было относиться только формально. Оно требует не только умственного напряжения, но и сердечного участия, оно требует «всего человека»1[1 Н. Ф. Бунаков. Речь на Тамбовских курсах в 1897 г. (рукопись)].
И надо сказать, что усилия Бунакова в этом отношении были успешны. На занятиях почти всех съездов и курсов, руководимых им, работа учителей проходила в обстановке взаимного уважения и доверия.
Дружная работа учительского коллектива, глубоко заинтересованного в успехе школьного дела, оказывала самое благотворное влияние на каждого из присутствующих. Эго подтверждали сами учителя. Так, одна из участниц Пензенских курсов писала Н. Ф. Бунакову: «Не говоря уже о себе одной, скажу и о всех слушателях, что после этих курсов все мы чувствуем себя совершенно обновленными, с запасом новых сил и знаний для дальнейшего труда... И уже нет того безотрадного, мрачного взгляда на свою деятельность, какой был раньше, благодаря разным житейским невзгодам»1[1 Журн. «Народное образование», Спб., 1902, октябрь, стр. 281].
Успех съездов и курсов во многом определялся тем, что их возглавлял такой опытный, преданный школьному делу и народному учительству руководитель, каким был Николай Федорович Бунаков. Талантливый педагог и прекрасный оратор, Бунаков умел увлечь слушателей своим примером, вселить в них бодрость.
Всю многолетнюю работу на учительских съездах и курсах Бунаков подчинял одной цели — помочь народному учительству в выполнении их почетной и ответственной роли воспитателя и просветителя народа. «Удалось ли мне облегчить слушателям их тяжелый и ответственный труд? — спрашивал он себя, — удалось ли просветить их понимание своего святого дела? Удалось ли зажечь или раздуть в их душах чувство любви к делу учительства, к школе, к маленьким ученикам? Удалось ли хоть сколько-нибудь поднять успех учеников и нравственную удовлетворенность учителей и учительниц?
Если да, то я буду счастлив и доволен собой, какие бы упреки и обвинения не сыпались на мою голову» 2[2 Газ. «Юг», 1902, 19 апреля].
Судя по отзывам учителей, Бунакову удавалось достигнуть этой цели.
Следует отметить, что общение Бунакова с народными учителями не ограничивалось его работой на съездах и курсах. Он продолжал и после съездов и курсов поддерживать связь с наиболее активной частью учительства, о чем убедительно свидетельствуют сохранившиеся письма от учителей, адресованных Н. Ф. Бунакову. Так, после проведенного съезда в г. Ирбите в 1883 г. Бунаков переписывался с некоторыми из своих слушателей, в частности с учителем А. И. Фадеевым. В письме Фадеев сообщал Николаю Федоровичу о результатах работы в своей школе, о неблагоприятных условиях своей жизни и вообще народного учительства и т. д.
В письме учительницы К. Н. Эйгер, участницы Ирбитского съезда, было выражено глубокое уважение и признательность Николаю Федоровичу.
Учитель В. И. Печерин от имени одесского учительства писал Н. Ф. Бунакову: «Мы все здоровы и работаем по-прежнему на нашей скромной школьной ниве, несмотря ни на какие препятствия, встречавшиеся чуть ли ни на каждом шагу» 1[1 Письмо учителя Печерина от 22.Х 1904 г.].
Учителя заверяли Николая Федоровича, что они хорошо помнят его заветы и прилагают все усилия к их осуществлению.
Подводя итоги разносторонней деятельности Н. Ф. Бунакова среди народного учительства, следует сказать, что она имела большое значение для улучшения практики воспитания и обучения детей в народных школах. Чуткий и отзывчивый руководитель, прекрасно знающий школьное дело и потребности народной школы, он пользовался огромной популярностью и глубоким уважением среди народного учительства, которое присвоило ему почетное звание «учителя народных учителей». Свою работу среди народного учительства сам Бунаков описал в замечательной книге «Как я стал и как перестал быть «учителем учителей».
Воспитывая на съездах и курсах огромную армию практических работников народной школы, Бунаков стремился подготовить из них настоящих просветителей, распространяющих свет научных знаний среди самых широких народных масс. Таким просветителем был, прежде всего, сам Николай Федорович.
6. ОБЩЕСТВЕННАЯ И КУЛЬТУРНО-ПРОСВЕТИТЕЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СРЕДИ НАСЕЛЕНИЯ
Просветительной работе среди населения Бунаков уделял внимание в продолжение всей своей педагогической деятельности. Работая в школе, он, как уже отмечалось, постоянно стремился привлечь к участию в школьной жизни широкие слои местного общества и с помощью школы оказывать благотворное влияние на местное население. Наряду с этим Бунаков придавал важное значение таким видам просветительной работы, как чтение публичных лекций, проведение народных чтений с демонстрацией картин, организация музыкально-литературных вечеров, народного театра.
С первой лекцией на тему «Об эмансипации женщин» Бунаков выступил в г. Воронеже в 1866 г. Лекция была прочитана им в зале дворянского собрания в пользу публичной библиотеки. На эту же тему Бунаков читал лекцию в г. Вологде, дополнив ее и значительно переработав. В этой лекции он использовал роман Чернышевского «Что делать?», хотя и не мог при этом сообщить слушателям ни названия романа, ни имени автора.
В следующем 1867 г. в пользу детского сада Бунаков выступил в зале военной гимназии с публичной лекцией «Руссо, Песталоцци, Фребель в теории и практике воспитания». В этом же году он принимал участие в проведении торжественного вечера, посвященного памяти И. А. Крылова, на котором он прочитал лекцию «Басни Крылова как нравственно-педагогический материал» (опубликована позднее в «Педагогическом сборнике»).
Н. Ф. Бунаков принимал активное участие в различных благотворительных литературно-музыкальных вечерах, на которых он с большим подъемом читал стихотворения Пушкина, Некрасова, Майкова и др. В связи с организацией «Товарищества помощи бедным учащимся» Бунаков прочитал в пользу товарищества две публичные лекции — «О Пушкине и Некрасове» (1881 г.) и «Идеалы Московского государства» (1882 г.). В последней Бунаков развивал мысль о том, что общественные идеалы не изменяются людьми произвольно, но возникают и развиваются в силу определенных исторических условий. Отсюда, по мнению Бунакова, современное ему общество не может изменить свои идеалы, сложившиеся в условиях освободительной эпохи 60-х годов, как бы этого ни хотели отдельные личности; призывавшие общество возвратиться к идеалам далекого прошлого.
В 1883 г. Товарищество вспомоществования бедным учащимся избрало Бунакова своим почетным членом. В пользу этого общества в том же году Бунаков прочитал лекцию о Тургеневе, в которой подчеркнул, что в произведениях этого писателя дано реалистическое изображение русской жизни. Лекция имела большой успех. В 1887 г. Бунаков, читая лекцию о Пушкине, резко отозвался о великосветском петербургском обществе, которое явилось причиной гибели великого русского поэта. Косвенно он выразил отрицательное отношение и к современному ему обществу. Лекция Бунакова вызвала недовольство у местного дворянства и чиновничества. На него был подан донос. Одновременно был установлен тщательный надзор за деятельностью Бунакова в селе Петино, Однако пользуясь поддержкой со стороны прогрессивной части воронежского общества, он продолжал выступать с публичными лекциями еще смелее.
В 1889 г. по приглашению комитета публичной библиотеки Бунаков прочитал в зале Воронежской городской думы лекцию о жизни и литературном творчестве А. В. Кольцова. В своей лекции он подробно остановился на значении его поэзии в русской литературе. Свою лекцию он закончил словами: «Надо желать... чтобы не слепая случайность, а разумная школа, свободная от губительной сословной замкнутости, умеющая толково и внимательно относиться к детям народа, давала нам время от времени как силу, освежающую вырождающееся общество, Ломоносовых и Кольцовых»1[1 Н. Ф. Бунаков, Моя жизнь, 1909, стр. 185—166].
Бунаков не был только популяризатором педагогических и литературных знаний. Используя трибуну лектора в целях пробуждения самосознания народных масс, он смело, иногда рискуя попасть под подозрение, высказывал в своих лекциях передовые взгляды и убеждения, затрагивая важные вопросы общественной жизни. Несмотря на строгую проверку текста лекций, Бунаков при их чтении умело включал в них то, что категорически запрещалось цензурой. Не случайно, содержание его лекций не нравилось воронежским аристократам. Зато среди простонародной публики его лекции пользовались большим успехом. Залы, в которых выступал Н. Ф. Бунаков, были всегда переполнены.
В последующие, годы Бунаковым была прочитана лекция о Лермонтова (1890 г.). В 1892 г. в пользу крестьянских семейств села Петино, пострадавших от неурожая, он прочитал лекцию о воронежских поэтах Кольцове и Никитине. В последний раз перед воронежцами он выступал с юбилейной лекцией о Пушкине в 1899 г.
Просветительная деятельность Н. Ф. Бунакова особенно широко развернулась в селе Петино. Близкое знакомство Бунакова с крестьянской жизнью и понимание интересов и потребностей трудового народа помогали ему находить наиболее приемлемые средства воздействия на неграмотное крестьянское население. Среди них, прежде всего, следует отметить народные чтения.
Бунаков указывал, что «народные чтения, иллюстрированные световыми картинами, надо признать особенно важным просветительным двигателем именно у нас, при ничтожном проценте грамотных людей, с одной стороны, при крайней бедности средств для снабжения грамотного меньшинства материалом для чтения — с другой» 1[1 «Русский начальный учитель», 1896, № 4, стр. 185]. Народные чтения обычно проводились в здании школы, куда собирались по вечерам родители и родственники учащихся, бывшие ученики школы и другие сельские жители.
Содержанием таких чтений были преимущественно классические произведения известных русских писателей. Например, были прочитаны такие произведения русской литературы, как «Капитанская дочка», «Дубровский», «Полтава», «Борис Годунов», А. С. Пушкина; повести Гоголя «Майская ночь», «Ночь перед Рождеством», «Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»; «Бирюк» Тургенева; поэмы Некрасова «Мороз, Красный нос» и «Коробейники», отрывки из поэмы «Кому на Руси жить хорошо»; драмы Островского «Гроза», «Бедность не порок»; рассказ Л. Н. Толстого «Поликушка» и др. Кроме того, был прочитан и ряд научно-популярных рассказов. Чтение сопровождалось необходимыми разъяснениями и демонстрацией картин. Используя народные чтения как одно из важных просветительных мероприятий, Бунаков широко знакомил крестьянство с образцами русской классической литературы.
Заботился Бунаков и о широком распространении в народе элементарных научных знаний, чем и объясняемся то обстоятельство, чем и объясняется значительное внимание чтению научно-популярных рассказов. По мнению Бунакова, народные чтения подводили крестьян к пониманию более содержательных докладов и лекций. «От таких чтений,— говорил он,— один только шаг до публичных лекций для сельского населения, которые сделаются возможными, когда у нас крестьяне привыкнут и научатся слушать связное изложение и объяснение фактов и событий да когда у нас явятся талантливые и знающие лекторы, способные говорить для крестьян» 1[1 Н. Ф. Бунаков. Сельская школа и народная жизнь, Спб., 1906, стр. 29].
Таким талантливым лектором был, прежде всего, сам Николай Федорович. Для крестьянского населения он неоднократно читал публичные лекции, посвященные памяти русских писателей — Пушкина, Кольцова и других. Знакомя крестьян с жизнью и творчеством писателей, Бунаков умел увязать эти вопросы с вопросами современной ему жизни, что имело весьма важное значение для политического просвещения народных масс. Например, в лекции о А. С. Пушкине в 1899 г. Бунаков говорил крестьянам: «За что же этому человеку такая честь, какой не оказывают ни храбрым генералам, ни сильным чиновникам, ни важным и гордым барам, ни богатым купцам и фабрикантам? Правда, Пушкин не водил солдат в кровавые битвы, так сказать — на убой, не придумывал законов и правил о взыскании податей, об усмирении рабочих, требующих повышения заработной платы и восьмичасового рабочего дня; не гонялся за чинами и орденами; не заводил фабрик и торговых заведений; не наживал капиталов, не устраивал пышных пиров и гулянок для праздных людей» 2 [2 Н. Ф. Бунаков. Лекция о Пушкине (рукопись)]. Подчеркнув неоценимую заслугу Пушкина перед родиной, его служение родному народу «живым и могучим словом», Бунаков противопоставил ему общество эксплуататоров, преследующих свои эгоистические, узкокорыстные цели.
Раскрывая художественный образ Петра I, данный в произведениях А. С. Пушкина, он говорил о том, каким должен быть настоящий честный гражданин, подводя слушателей к практическому выводу: «Этому живому примеру последует всякий простой крестьянин, если на сельском сходе будет резать правду-матку, не боясь кулаков-мироедов» 1[1 Н. Ф. Бунаков, Моя жизнь, 1909, стр. 300].
Как видим, Бунаков не ограничивался чисто просветительными целями. Высказывая свои мысли о литературных образах, он раскрывал крестьянам глаза на окружающую действительность и призывал их к активному выступлению в защиту своих интересов.
Важную роль в просвещении народных масс играл народный театр, организованный Бунаковым в 1887 г.
О театре в Петино Бунаков писал: «Наш театр «народный» не только в том смысле, что представления в нем даются для народа, т. е. для местных жителей села, для его крестьянского населения, но и в том смысле, что его силы, его исполнители из того же народа, т. е. из местной крестьянской молодежи, прошедшей с успехом курс местной народной школы»2 [2 Н. Ф. Бунаков, Успехи и культурная сила народного театра, журн. «Русский начальный учитель», 1901, № 4, стр. 159—160].
Идею организации народного театра Бунакову приходилось отстаивать в борьбе с враждебными взглядами представителей господствующего класса, стремившихся тормозить всякие прогрессивные начинания в деле просвещения народные масс. «Вот эти-то господа, — писал о них Николай Федорович, — особенно усердно воюют против народной школы, против расширения ее программы, против народных чтений — и против народного театра, да и вообще против всего, что может внести в народную жизнь хоть один луч света» 3 [3 Н. Ф. Бунаков, Сельская школа и народная жизнь, стр. 114].
Бунаков разоблачал реакционные рассуждения о том, что внесение в народ культуры и просвещения будто бы приведет к ухудшению его нравов, подорвет устои истинно народной жизни. Вскрывая классовую сущность этих измышлений, целью которых было оправдание политики царского правительства в области народного образования, он указывал, что только просвещение самых широких слоев крестьянского населения, приведет к действительному освобождению народа от всех оков рабства и угнетения, создаст благоприятные условия для расцвета его способностей и дарований
Талантливость русского народа, его одаренность и острый ум, отмеченные лучшими людьми того времени, проявились и в деятельности народного театра, организованного Бунаковым. По этому поводу он писал: «Русская крестьянская молодежь к делу относится гораздо проще, разумнее и серьезнее многих интеллигентных артистов-любителей и профессиональных актеров. Легко усваивая существенный характер того действующего лица, которого надо изобразить, эти актеры из народа не знают шаблонов, каждую роль понимают и воплощают не по шаблону, а по ее индивидуальным особенностям, играют просто и жизненно, не ломаются, не манерничают, не вдаются в шарж или рисовку»1[1 «Русский начальный учитель», 1901, № 4, стр. 166].
Признавая огромное образовательно-воспитательное значение народного театра, Бунаков неоднократно подчеркивал его доступность для широких слоев крестьянского населения. В своей речи в честь 10-летнего юбилея народного театра он говорил: «Театр хоть и забава, а приходится сродни училищу, потому что делает одно с ним дело: он тоже учит уму-разуму, правде, добру, благочестивой и разумной жизни. Училище дает ребятам грамоту и посредством грамоты научает грамотный, а театр учит и не знающих грамоты, лишь бы у них были уши, глаза да ум в голове»2 [2 Н. Ф. Бунаков, Речь на Петинском акте в 1898 г. (рукопись)].
Имея в виду эту общедоступность народного театра, Бунаков и придавал ему такое большое значение в просвещении народа: с помощью театра он стремился приобщить к культуре самые отсталые и забитые гнетом народные массы. При этом Бунаков указывал, что влияние народного театра на народные массы может значительно усилиться благодаря широкому распространению знаний в народе посредством народной школы: «Наш театр чуть ли не важнее школы по силе нравственного воздействия на крестьянскую молодежь, хотя, конечно, без предварительного школьного обучения это воздействие театра было бы невозможно. Прежде всего, все-таки нужны толковая грамотность и некоторое умственное развитие, а потом — театр, театр и театр, как упражнение грамотности, как превосходное средство для расширения умственного кругозора»1[1 Н. Ф. Бунаков, Моя жизнь, 1909, стр. 278].
Каково же было содержание театральных представлений, устраиваемых для народа?
Для репертуара театра Бунаков отбирал такие пьесы, которые правдиво отражали народный быт, обладали высокими художественными достоинствами и оказывали благотворное нравственное влияние на зрителей. Содержание пьес должно, по его мнению, вызывать непосредственный интерес у крестьянской публики. «Надо помнить, — писал Бунаков, — что все значение, вся сила их (театральных представлений. — В. С.) заключается в характере впечатлений, производимых на зрителей. Важно, чтобы они не нагоняли скуки и не возбуждали недоверия, — напротив, привлекали бы к себе и захватывали внимание, а затем, конечно, нужны впечатления, смягчающие, возвышающие, возбуждающие отвращение, антипатию и смех по отношению к явлениям жизни грубым, неодобрительным, безобразным, сочувствие к явлениям светлым»2 [2 Н. Ф. Бунаков, Сельская школа и народная жизнь, 1906, стр. 127].
Определяя содержание работы народного театра, Бунаков стремился отобрать такие пьесы, которые помогали бы вырабатывать у народных масс «критическое отношение к окружающей жизни, к ее уродливым явлениям и ненормальностям» 3[3 Н. Ф. Бунаков, Успехи и культурная сила народного театра, «Русский начальный учитель», 1901, № 4, стр. 165].
Такое воспитывающее содержание было, прежде всего, в замечательных произведениях русской классической литературы. На сцене Петинского театра ставились пьеса Островского «Женитьба Бальзаминова», сцены из драматической хроники «Козьма Захарьевич Минин-Сухорук» Островского. Большой интерес у крестьянской публики вызывала комедия Н. В. Гоголя «Женитьба». К 50-летию со дня смерти Гоголя предполагалось поставить его знаменитую комедию «Ревизор», что, правда, не удалось осуществить. В юбилейный Пушкинский год в народном театре были исполнены сцены из драмы А. С. Пушкина «Борис Годунов».
Учитывая возможности народного театра и способности его артистов, Бунаков стремился обогащать репертуар новыми пьесами из русской классической литературы. В связи с этим ему постоянно приходилось полемизировать с представителями аристократического общества, высмеивавшими народные спектакли, содержанием которых были классические произведения. Они утверждали, что исполнение таких произведений, как «Борис Годунов» Пушкина, якобы, не доступно народному театру, его бедная обстановка может оскорбить память великого поэта.
Бунаков понимал истинный смысл этих заявлений аристократов, стремившихся сузить рамки деятельности народного театра, ограничить его репертуар посредственными пьесами малоизвестных писателей. Отзываясь отрицательно о таких пьесах, написанных специально для народного театра, Бунаков указывал, что народу противны и вовсе не нужны нравоучительные наставления, которыми были полны подобные сочинения. Он отмечал, что крестьянская публика «обладает хорошим и верным чутьем, легко угадывающим всякую фальшивую выдумку, сочиненную для ее поучения, как бы искусно она ни была замаскирована»1[1 Н. Ф. Бунаков, Сельская школа и народная жизнь, стр. 127].
Бунаков был убежден в том, что народу нужны лучшие, высокохудожественные произведения, прежде всего произведения русской классической литературы. «Думается, — писал Бунаков, — что и сам великий Пушкин не оскорбился бы толковым и одушевленным исполнением его превосходной трагедии на подмостках народного театра в глухой русской деревне, как бы бедна и незамысловата ни была обстановка этого деревенского театра. Он увидел бы в этом только отрадный признак именно того, что он действительно становится народным русским поэтом, в широком смысле слова; увидел бы очевидное начало исполнения его заветной мечты: «Слух обо мне пройдет по всей Руси великой, и назовет меня всяк сущий в ней язык»...
Думается, что не может оскорбить памяти ни Пушкина, ни Гоголя, ни Шекспира тот, кто дает возможность простому русскому человеку насладиться их великими созданиями, толково к одушевленно воспроизведенными на подмостках народного театра, хотя бы и при самой убогой обстановке»1[1 Н. Ф. Бунаков, Успехи и культурная сила народного театра, «Русский начальный учитель», 1901, № 4, стр. 170].
Сделать достоянием широких народных масс лучшие произведенья русской классической литературы и посредством их вырабатывать у народа правильный взгляд на окружающую действительность — таково было постоянное стремление Н. Ф. Бунакова, определившее содержание всех проводимых им просветительных мероприятий, в том числе и содержание работы народного театра. Бунаков считал возможным одновременно использовать и ряд других сравнительно удачных пьес на темы из народной жизни. Успехом у зрителей пользовалась пьеса Васильева «Сиротка» (изд. 2-е, Спб., 1887). Она состояла из двух действий: в первом действии показывалась тяжелая жизнь мальчика-сироты в чужой семье; во втором действии изображалась сцена «в ночном», напоминавшая «Бежин луг» Тургенева. Эта сцена была очень живая и поэтичная, разговоры действующих лиц сменялись народными играми и песнями, что придавало ей веселый характер и очень нравилось крестьянской публике. Не менее успешно шла пьеса, написанная Бунаковым по мотивам либретто известной оперы Глинки, в которой изображался подвиг Сусанина в 1613 г. Сцена геройской смерти Ивана Сусанина производила на крестьян большое впечатление и вызывала всеобщее одобрение. Эта пьеса много лет не сходила со сцены Петинского театра. Кроме того, ставились и такие пьесы, как «Илья Муромец», «Бобыль», «Ямщики», «Степка Отпетый» и др.
Народный театр был открыт пьесой Васильева «Сиротка». Действующие лица в пьесе были большей частью подростки, что соответствовало и возрасту исполнителей, учеников народной школы. К этому представлению готовились долго и серьезно: заучивались роли, проводились репетиции, изготовлялись декорации.
Первый спектакль был бесплатным. Он прошел весьма успешно и повторялся несколько раз. На последующие представления вход в театр был по билетам, которые приобретались крестьянами по самой минимальной цене,
С первого же спектакля театр получил полное признание у крестьянского населения. На протяжении всей своей деятельности театр был местом, куда крестьяне шли с большим желанием и интересом. Петинский театр посещали крестьяне не только из села Петино, но и других сел и деревень. Частыми посетителями театра были городские жители, сельская интеллигенция, например учителя народных школ.
Успех народного театра вызвал недовольство у его противников. На театр и его организатора ополчились церковь и духовенство. Чтобы отвлечь народ от театра, местное духовенство проводило гнусную пропаганду среди населения, запугивая крестьян: театр есть «бесовское дело» и посещать его «великий грех»; театр и все село провалится в преисподнюю, говорили церковники крестьянам.
Однако все эти измышления и угрозы мало действовали. Попытки духовенства помешать деятельности народного театра, ослабить его влияние не имели успеха. Своим успехом народный театр был обязан, прежде всего, Н. Ф. Бунакову. Вся подготовка к театральным представлениям и их проведение осуществлялись при самом активном участии Николая Федоровича. Занимаясь с утра в народной школе, он все свободные вечера посвящал театру. Немало труда и сил вкладывал он в это живое и интересное дело. «Мне, — писал Н. Ф. Бунаков, — приходится быть и переписчиком ролей, и декоратором, и машинистом, и режиссером, и суфлером, а иногда и автором, потому что пьесы необходимо то сокращать, то переделывать, то дополнять, сообразно с силами исполнителей, пониманием крестьянской публики, средствами театра»1[Н. Ф. Бунаков, Моя жизнь, 1909, стр. 191].
Особенно много внимания он уделял репетициям, которые всегда проводились под его наблюдением.
Для народного театра Бунаков на свои средства приобретал костюмы для артистов, музыкальные инструменты, приглашал в театр художников-декораторов. В 1892 г. для театра было построено специальное помещение. В последние годы жизни Бунаков построил здание народного дома, большая часть которого отводилась для театра. Стремления Бунакова создать благоприятные условия для деятельности народного театра, его бескорыстная помощь этому чрезвычайно важному и полезному делу были не напрасны. Петинский театр наряду со школой являлся действенным средством просвещения народных масс. Он способствовал пробуждению в народе замечательных, самобытных талантов.
Успешная деятельность народного театра давала возможность Н. Ф. Бунакову разоблачать несостоятельность утверждений аристократов, стремившихся сохранить монополию на культуру и просвещение. Он убедительно показал, что народу доступны высокохудожественные произведения русской классической литературы как для глубокого понимания, так и для талантливого исполнения. Это доказывалось всей деятельностью Петинского народного театра.
Заботясь о просвещении народа, Бунаков широко пропагандировал идею организации народного театра. В 1895 г. им были представлены материалы о работе театра на происходившую в этом году выставку по народному образованию, устроенную Комитетом грамотности. Благодаря этой выставке популярность Петинского народного театра еще больше возросла. По его примеру было организовано еще несколько народных театров. Бунаков горячо приветствовал такие начинания и оказывал постоянную поддержку организаторам этого дела советами, делился с ними своим опытом по проведению народных спектаклей.
Н. Ф. Бунаков проявил себя также и как общественный деятель. В 1901 г. он был избран гласным в уездное, а затем в губернское земское собрание, в работе которых он принимал самое активное участие. Характеризуя состав земского собрания того периода, Бунаков отмечал, что в нем «преобладают чиновники и землевладельцы с бюрократическими замашками, карьеристы и тупицы. Свободных людей мало, свободных идей того меньше, да мало и свободных денег. Поэтому нет ни размаха, ни живого дела, а так формализм, интриги, подвохи, отсутствие живого интереса» 1[1 Н. Ф. Бунаков, Моя жизнь, 1909, стр. 333].
Однако в собрании были и прогрессивно настроенные деятели, среди которых Бунаков пользовался большим авторитетом и уважением. Он был выбран в члены училищного совета и в члены санитарного совета «Лично ко мне, — писал Николай Федорович, — собрание относилось очень доверчиво и с достаточным уважением. По вопросам народного образования мои слова имели решающее значение»1[1 Н. Ф. Бунаков. Моя жизнь, 1909, стр. 332].
Выступая в земском собрании, Бунаков стремился всеми силами способствовать развитию народного образования. Всемерное расширение сети народных школ, постоянная забота о повышении умственного и культурного уровня народных масс должны быть, по его мнению, неотложной задачей земских учреждений и передовых общественных деятелей.
В целях успешного развития школьного дела Бунаков предлагал значительно увеличить средства, отпускаемые земством на народное образование. На одном из заседаний земского собрания он внес предложение о введении в Воронежской губернии всеобщего обязательного обучения.
Выступая по поводу 40-летней годовщины освобождения крестьян от крепостной зависимости, Бунаков отметил, что освобождение крестьянства было далеко не полным, оно было только внешним. Необходимо освобождение народа от темноты, невежества и предрассудков. Только школа, по его мнению, может сделать человека человеком в истинном смысле слова. Не удовлетворяясь содержанием обучения в земской народной школе, Бунаков высказывался за дальнейшее расширение ее учебной программы и увеличение учебного курса до 5—6 лет. В протоколе земского собрания было записано следующее предложение Бунакова по этому вопросу: «Признавая, что существующий тип земской школы с ее узкой программой не может дать этого освобождения, полагал желательным, чтобы в память великого освобождения земство создало несколько школ с 5—6-ю годичным курсом, с более широкой программой, могущей дать народу не только грамотность, но и общее образование и свет науки»2 [2 Журнал Воронежского земского собрания за 1901 г., стр. 68].
При обсуждении вопроса об организации летних учительских курсов Бунаков высказался за то, чтобы придать им общеобразовательный характер, так как только такой характер и может обеспечить подготовку учителей, отвечающую потребностям современной ему народной школы. «В учительском персонале народных школ, — говорил он, — в настоящее время замечается стремление именно к общему образованию... и дело земства идти навстречу этой потребности, а курсы технического характера хотя и не бесполезны, но не соответствуют чувствуемой учителями потребности в общем образовании»1[1 Журнал Воронежского земского собрания за 1901 г., стр. 73].
Следует отметить, что в земском собрании Бунаков выступал с критикой правительственных распоряжений, не отвечающих потребностям народной школы. Так, он смело критиковал циркуляр министерства народного просвещения о введении школьных касс, указывая на недопустимость его осуществления на практике. Организация таких касс, по его мнению, может гибельно отразиться на нравственности подрастающего поколения. «Мне представляются юноши, — говорил он, — в которых выпотрошены, убиты всякие светлые идеальные стремления, — все поглощено одним стремлением копить и высчитывать те проценты, которые нарастут на эти накопления... Какой ужас! Да ведь это юные Чичиковы и Плюшкины!» 2 [2 Н. Ф. Бунаков, Моя жизнь, 1909, стр. 336]. В конце своей речи Бунаков призвал всех присутствующих выступить с открытым, решительным требованием отмены министерского циркуляра о школьных кассах. Выступление Н. Ф. Бунакова было поддержано земским собранием. Несмотря на протесты со стороны председателя, предложение Бунакова было принято большинством голосов.
Таким образом, выступая в качестве земского деятеля, Бунаков продолжал защищать интересы народной школы, горячо отстаивать права народных масс на культуру и просвещение.
Не был Н. Ф. Бунаков индифферентным и к общественно-политическим вопросам. Доказательством этого может служить его выступление в комитете по нуждам сельскохозяйственной промышленности в 1902 г. В своей речи Бунаков подверг резкой критике современный ему общественный строй, являвшийся, но его мнению, основной причиной упадка не только сельскохозяйственной промышленности, но и общей отсталости русского государства. «Этот строй... — говорил он, — характеризуется бесправием личности, подавленностью общественных сил, отсутствием свободного слова и независимой печати, антагонизмом, даже взаимною враждою и, во всяком случае, взаимным недоверием сословий, произволом администрации, стоящей выше суда, жалким положением школы и ужасающим невежеством массы» 1[1 Н. Ф. Бунаков, Моя жизнь, 1909, стр. 354].
Бунаков в этой речи говорил о «радикальных изменениях всего строя русской государственной и народной жизни»2 [2 Там же, стр. 355]. Только коренные изменения общественного строя могли обеспечить дальнейший прогресс общества и способствовать улучшению материального благосостояния трудящихся масс.
Председатель собрания неоднократно и грубо прерывал оратора, предлагая ему «держаться поближе к сельскохозяйственной промышленности».
Разумеется, это выступление Н. Ф. Бунакова было не случайным. В нем выразились с наибольшей полнотой те взгляды и убеждения, которыми Бунаков руководствовался на протяжении всей своей жизни.
Смелое выступление Н. Ф. Бунакова не осталось без последствий. Как уже отмечалось, он неоднократно подвергался репрессиям со стороны правительства и министерства народного просвещения. Его фамилия уже давно числилась в списке заподозренных лиц. Выступление Н. Ф. Бунакова в комитете сельскохозяйственной промышленности послужило правительству лишь поводом к тому, чтобы окончательно расправиться с прогрессивным общественным деятелем и видным педагогом.
Вскоре после этого выступления Бунаков был вызван на допрос в главное жандармское управление в Санкт-Петербург, где от него потребовали соответствующих объяснений. В этом же году Бунаков, как политически неблагонадежный, был подвергнут аресту и сослан под гласный надзор полиции первоначально в село Петино, а затем в г. Острогожск, Воронежской губернии. Всякая педагогическая и общественная деятельность была ему строго запрещена, петинская школа и театр закрыты, а здание, в котором помещались школа и театр, Бунаков пожертвовал для народного дома в Воронеже, где впоследствии был организован народный университет.
Так закончилась разносторонняя и плодотворная деятельность Н. Ф. Бунакова, видного педагога-просветителя, отдавшего всю жизнь бескорыстному служению родному народу. Насильно оторванный от своего любимого дела, лишенный живой практической работы, он в последние годы своей жизни занимался только литературным трудом.
Бунакову незадолго до его смерти была возвращена свобода и право заниматься общественной деятельностью. Но ссылка и глубокие переживания окончательно подорвали здоровье. По дороге в Петербург он тяжело заболел и 8 ноября 1904 г. скончался. На похоронах Н. Ф. Бунакова было много прогрессивной студенческой молодежи, На его могиле произносились страстные речи, в которых разоблачались реакционные действия царского правительства. Один из студентов, выступая с речью, призывал к борьбе с самодержавием.
Славный жизненный путь Н. Ф. Бунакова, честного и неутомимого труженика народной школы, смелого и активного защитника народных интересов, служил замечательным примером для передовой русской молодежи.
Глава II
ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ
1. ОБЩИЕ ВОПРОСЫ НАРОДНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
В своих педагогических работах Бунаков неоднократно затрагивал общие вопросы народного образования, подходя к их решению с демократических позиций. В его высказываниях были ясно и четко сформулированы требования широкого просвещения и общего образования для народных масс. Бунаков не мог мириться с таким положением, при котором массы трудового народа были лишены самых элементарных знаний, а строительство школ для них считалось «опасной роскошью».
Бунаков осуждал современные ему общественные порядки, обрекавшие народные массы на бесправие и духовное рабство. Господствующие классы стремились держать народ в темноте и невежестве для того, чтобы легче его эксплуатировать. Этим и определялась, по словам Бунакова, их боязнь затратить лишний рубль на народное образование.
Интересам привилегированного меньшинства служило и министерство народного просвещения, деятельность которого получила наиболее реакционное направление при министре графе Д. А. Толстом. Характеризуя деятельность министерства народного просвещения за этот период, Бунаков отмечал, что оно «перестало быть для русского народа учреждением просветительным и больше всего направляло свои заботы к тому, чтобы стеснить и ограничить деятельность земства по народному образованию, не развивать, не поддерживать, а душить и убивать созданную земством... народную школу, что ему и удавалось в значительной мере...» 1[1 Н. Ф. Бунаков, Моя жизнь, 1909, стр. 93—94].
Реакционные мероприятия, осуществлявшиеся министерством народного просвещения, Бунаков подвергал резкой критике, разоблачал попытки представителей господствующих классов оправдать политику «народного затемнения», осуществляемую правительством крепостников.
Безграмотность и отсталость русского народа, как неизбежный результат такой «просветительной» политики царского правительства, Бунаков считал большим злом. Отсутствие широкого образования для народа отрицательно влияло, по его мнению, не только на материальное благосостояние трудящихся масс, но и на всю общественную жизнь страны. Подчеркивая общегосударственную значимость народного образования, Бунаков писал: «Грамотность, народное образование — потребность прямо государственная...» 2 [2 Там же, стр. 229].
«Вне широкого умственного развития и науки для нас нет спасения. Научное знание, широкий умственный кругозор и сильная развитая мысль одинаково необходимы на всех поприщах человеческой деятельности. Это все равно, что свет, без которого не возможна никакая производительная работа. Недостаток в этом свете главная и чуть ли ни единственная беда нашего отечества, этого царства невежества и безграмотности» 3 [3 Там же, стр. 201].
Чтобы вывести народ из вековой темноты и невежества, необходимо достижения науки и культуры сделать достоянием самых широких масс трудящихся. Бунаков указывал, что распространение научных знаний в народе поможет ему лучше понять и осознать свое тяжелое положение, откроет глаза на окружающую действительность и усилит его активность в борьбе за свои права. Бунаков настойчиво требовал создания большого количества образцово поставленных народных школ, в которых крестьянские дети могли бы приобретать необходимые для них знания.
Важным условием для широкого просвещения народных масс Бунаков считал обеспечение доступности образования для беднейших слоев крестьянского населения. Открытие большого числа народных школ еще не делало их доступными для широких народных масс. Бунаков справедливо замечал, что народные массы, задавленные налоговым бременем и нищетой, не будут в состоянии воспользоваться в должной мере этими школами, если обучение детей потребует от них новых расходов. Хорошо понимая нужды крестьянства, он указывал, что только бесплатность обучения сделает народную школу действительно общедоступной для самых широких народных масс и будет способствовать упрочению ее авторитета. «Начальное обучение детей народа, — писал он, — должно быть общедоступным и бесплатным... У нас в России, так сильно отставшей в деле народного образования, эта бесплатность и общедоступность обучения важнее и нужнее, нежели где-либо» 1[1 «Русский начальный учитель», 1897, № 10, стр. 496].
Не менее важным требованием Бунакова в области народного образования было требование всеобщего обязательного обучения, что, по его мнению, могло обеспечить наиболее быструю ликвидацию неграмотности среди крестьянского населения и создать базу для дальнейшего культурного подъема.
Вопрос о всеобщем обязательном обучении, как известно, выдвигался неоднократно в передовой русской педагогике. В 90-х годах прошлого столетия, в период промышленного подъема и роста производительных сил в стране, возникла острая потребность в большом количестве подготовленных, грамотных рабочих. В связи с этим вопрос о всеобщем обязательном обучении приобретал практическое значение. Он обсуждался в передовых общественных кругах, на страницах педагогической печати. Прогрессивные деятели народного образования и видные педагоги выступали с требованиями немедленного его практического осуществления.
В 1895 г. в журнале «Русский начальный учитель» появились две статьи Н. Ф. Бунакова: «Десятилетний юбилей сельской школы и обязательное обучение» и «К вопросу о всеобщем обязательном обучении в России». В них Бунаков высказывался за немедленное практическое осуществление всеобщего обязательного обучения. «Все дело в том, — говорил он, — чтобы, отбросив опасения, сомнения и колебания, немедленно положить начало, от обсуждений в кабинете перейти к практическому осуществлению, хотя бы в самых умеренных размерах» 1 [1 Н. Ф. Бунаков, Сельская школа и народная жизнь, стр. 210].
Поборник женского образования, Бунаков считал, что обязательность обучения следует распространять не только на мальчиков, но и на девочек. По его мнению, ограничение обязательности обучения одними мальчиками, как это предлагал В. П. Вахтеров, будет как раз противоречить основной задаче, заключающейся в возможно скором и широком распространении грамотности.
Придавая большое значение обучению и воспитанию девочек, Бунаков указывал, что «для распространения образования в народе — прежде всего, нужны грамотные и сколько-нибудь развитые умственно матери» 2 [2 Н. Ф. Бунаков, Моя жизнь, стр. 983 (рукопись)].
Требование обязательного обучения для девочек имело большое значение и потому, что крестьяне не всегда охотно отдавали их учиться в школу.
Отстаивая необходимость обязательного обучения для всех детей, Бунаков дал решительную отповедь тем, кто считал всеобщее обязательное обучение насилием над народными массами. Вскрывая классовую сущность подобных рассуждений, он писал: «Говорят, это будет возмутительное насилие, но в сущности этим лжелиберальным протестом против насилия прикрывают тайное опасение, чтобы-де грамотное и мыслящее крестьянство не затерло погибающее дворянство, самодурное купечество и чиновническое лакейство»3 [3 Н. Ф. Бунаков, Моя жизнь, 1909, стр. 229].
Убежденный в том, что в России «можно и должно» установить всеобщее обязательное обучение4 [4 Н. Ф. Бунаков, Сельская школа и народная жизнь, стр. 228], Бунаков намечал конкретные пути, по которым должно было идти, по его мнению, практическое осуществление этого важного мероприятия. Исходя из учета реальных возможностей, он предлагал вводить в стране всеобщее обязательное обучение постепенно, сначала в тех местностях, где наличие школ позволяло добиться полного охвата всех детей школьного возраста. С этой же целью Бунаков предлагал на первых порах вести обучение в две смены при соответствующем увеличении учащего персонала. Таким путем при сравнительно небольших расходах можно было, по его мнению, достигнуть более быстрого практического осуществления всеобщего обучения.
Хорошо понимая, что введение всеобщего обязательного обучения потребует во всяком случае значительных материальных затрат на народное образование, Бунаков настойчиво требовал «увеличить в несколько раз расход государства на содержание народных училищ» 1[1 Н. Ф. Бунаков, Сельская школа и народная жизнь, стр. 229].
Разумеется, прогрессивные требования Бунакова, как и других его современников, не могли быть осуществлены в условиях царской России. Он и сам видел, что самодержавное правительство совершенно не заинтересовано в широком просвещении народных масс. Об этом свидетельствовал и тот факт, что народные школы имели плохую базу, часто располагались в неприспособленных помещениях, не имели средств для приобретения учебных пособий.
Широкое развитие народного образования возможно, по его мнению, лишь при непосредственном и активном участии в этом деле самого народа, при поддержке народных интересов передовой русской общественностью. Он считал в высшей степени важным «воспользоваться существующим общественным настроением» и предлагал «поддерживать и поощрять деятельность общественных учреждений, земства и частных лиц в этом направлении, посредством расширения возможности деятельности»2 [2 Там же].
Требования Бунакова предоставить народу и передовой общественности свободу деятельности в организации народного образования в тех условиях, несомненно, были прогрессивными. Однако, возлагая большие надежды в деле просвещения народных масс на передовую общественность, Бунаков не понимал, что только революционное преобразование общества явится решающим средством, которое сможет обеспечить широкое развитие народного образования. В этом сказалась ограниченность его мировоззрения.
Но, критически оценивая высказывания Бунакова по вопросам народного образования, нельзя не подчеркнуть их положительного значения. Выступления его в защиту широкого просвещения народных масс сыграли важную прогрессивную роль в борьбе за дальнейшее развитие народного образования, за расширение сети народных школ.
Заботясь о широком распространении знаний среди народных масс, Бунаков определял и содержание образования, которое, по его мнению, должно соответствовать насущным потребностям народа, Какое же образование должна давать народная школа?
Вопрос о характере народной школы являлся весьма актуальным. Этот вопрос решался представителями различных классов по-разному. Как уже отмечалось, господствующие классы были вообще против просвещения народа, а если и вынуждены были давать ему образование, то пытались ограничить его самой элементарной грамотой и начальным счетом. В период реакции 80-х годов в правительственных кругах усилилась тенденция к тому, чтобы придать народной школе узкоутилитарный характер, определяющийся якобы «потребностью самой жизни», развитием производства и т. д.
Истинный же смысл таких стремлений со стороны господствующих классов был выражен в заявлении одного из защитников утилитаризма, утверждавшего, что распространение в народе общего образования «приносит нередко более вреда, нежели пользы: оно возбуждает в народе недовольство своим положением...»1[1 Газ. «Порядок», 1881, 28 мая]
Растущее недовольство народных масс, которое, несомненно, могло увеличиться при широком умственном развитии народа, не без основания вызывало большое беспокойство в правящих кругах. Этим и объяснялась их попытка снизить уровень образования для крестьянских детей.
Иначе решался вопрос о характере народной школы представителями демократического лагеря. Выступая против мелкого практицизма, узкого утилитаризма, грозящего народной школе, передовые педагоги защищали общее, широкое образование для народа. К их числу принадлежал и Н. Ф. Бунаков, последовательно отстаивавший права народа на широкое научное образование. Критикуя доводы своих противников, он утверждал, что требования крестьянства далеки «от той узко утилитарной практичности, какую стараются навязать народной школе некоторые опекуны ее, как официальное, так и добровольцы; между крестьянами нет и речи, чтобы школа учила пахать, хлебы печь или какому-нибудь ремеслу» 1[1 Н. Ф. Бунаков, Сельская школа и народная жизнь, стр. 7]. Крестьяне «от школы ждут именно того, что она может давать, для чего она и должна существовать — ждут «настоящей» грамотности, придавая ей очень широкое значение» 2 [2 Там же].
Обучая детей, школа, по Бунакову, должна давать им такое умственное и нравственное развитие, при котором они могли бы сами приобретать знания из книги, из природы и жизни, умели бы пользоваться ими и применять их в своей практической деятельности.
«Даст ли школа людям это развитие, — спрашивал он,— если сосредоточит свое обучение на узкоутилитарных целях, — если, например, все заботы свои устремит на то, чтобы сообщить ученикам кое-что пригодное для пахаря, пекаря, кузнеца, горшечника, мыловара, в области их производств, если будет усердно сообщать рецепты, как приготовлять хороший хлеб, хорошие кирпичи, как истреблять тараканов и блох, как хорошо содержать лошадь, жарить мясо, варить яйцо и пр. и пр.?... Можно с уверенностью сказать, что она при таком содержании и направлении обучения не придет ни к каким полезным результатам» 3 [3 Н. Ф. Бунаков, Школьное дело, 1886, стр. 7].
Практические знания, случайно подобранные учителем, могут быть полезны, по мнению Бунакова, лишь при известных условиях, а при других — останутся совершенно мертвым капиталом, бесполезным, ни на что не нужным хламом. Напротив, общеобразовательные знания и умственное развитие, по его справедливому замечанию, могут и непременно будут иметь приложение и смысл при всякой обстановке, при всяких условиях.
Бунаков указывал, что задача народной школы состоит в том, чтобы дать ученикам такое умственное и нравственное развитие и такой круг общеобразовательных знаний, которые обеспечивали бы: сознательное отношение к окружающей действительности; хорошие, соответствующие человеческому достоинству наклонности, стремления, потребности, привычки; способность и некоторое умение самим учиться из книг, из природы, из жизни. Обучение в народной школе должно проникаться широким воспитательным, гуманитарным характером.
Как видим, наряду с требованиями широкого общего образования для народных масс Бунаков защищал воспитывающее, «очеловечивающее» обучение. Он указывал на высокое назначение народной школы, с особой силой подчеркивая то обстоятельство, что она должна не только сообщать знания, но и воспитывать у крестьянских детей лучшие нравственные черты, поднимать в детях народа человеческое достоинство, каким бы трудом ни пришлось им заниматься в жизни, на какой бы ступени общественной лестницы им ни пришлось стоять.
Бунаков резко критиковал представителей аристократии, проводивших грань между народной школой и школой, предназначенной для детей привилегированных классов. Показывая несправедливость такого разделения школ по старому принципу сословности образования, Бунаков писал: «Искусственное традиционное различение школы «дворянской, барской», развивающей и облагораживающей, и школы «народной, мужицкой», в которой довольно букваря, да и у того желательно отхватить значительную часть времени на ремесло, — это различение, какими бы красивыми, в сущности — лицемерными, фразами об уважении к народу оно ни прикрывалось, есть жалкий остаток отживших понятий времен крепостного права, когда в мужике хотели видеть только грубую рабочую силу, пожалуй — ремесленника, лакея, повара и т. п., но никак не человека» 1[1 Н. Ф. Бунаков, Родной язык как предмет обучения в начальной школе, 1899, стр. 3].
Народная школа, как и всякая другая, должна иметь в виду всестороннее развитие личности детей. Нужно всегда помнить, что школа, по выражению великого славянского педагога Я. А. Коменского, есть мастерская гуманности. Она должна всемерно содействовать поднятию уровня народных понятий и способствовать «очеловечению» массы, внося в жизнь ее как можно более человеческих начал»1[1 Н. Ф. Бунаков, Школьное дело, 1875, стр. 8].
Эту важную задачу могла, по мнению Бунакова, выполнить только школа, имеющая общеобразовательную программу, обучение по которой могло обеспечить как умственное, так и нравственное развитие детей.
Общеобразовательную школу с ее воспитывающим характером Бунаков счлтал основой воспитания подрастающего поколения. Он справедливо замечал, что для любого профессионального совершенства, прежде всего, необходимо то широкое умственное развитие, которое может давать только общеобразовательная школа: «Без такой школы, хорошо и прочно поставленной, как без фундамента, все профессиональные учебные заведения, технические, сельскохозяйственные, ремесленные и т. п., не могут давать желательных результатов, и у народа все-таки будут плохие техники, земледельцы, ремесленники, способные только к валовой черновой работе по преданиям старины, но не способные вести дело вперед, совершенствовать и согласовывать его с потребностями времени, общества, страны» 2 [2 Н. Ф. Бунаков, Лекция на Одесских курсах в 1900 г. (рукопись)].
В чем же заключалась, по мнению Бунакова, разница между общеобразовательной и профессиональной школами?
Она заключалась «не только в предметах, в программе обучения, в содержании уроков, — разница в самом духе, в характере и направлении, зависящая от различия основной задачи и от различного отношения к учащимся» 3 [3 Н. Ф. Бунаков, Школьное дело, 1906, стр. 8].
Бунаков отмечал, что общеобразовательная школа и общеобразовательное обучение всегда имеют в виду, прежде всего, самого ученика, как полноправную человеческую личность со всеми ее индивидуальными свойствами, тогда как профессиональная школа имеет своей целью подготовку к деятельности в определенной отрасли труда.