|
|
|
(Вологда)
На протяжении многих лет в Советском Союзе судьбой захоронений иностранных военнопленных, погибших во время Второй мировой войны, а также в послевоенный период, интересоваться было не принято. Любое упоминание по этой теме в лучшем случае расценивалось как проявление непатриотизма, в худшем случае — как оскорбление памяти миллионов жертв фашизма. Ситуация изменилась лишь с началом перестройки, когда в 1990-х годах российское правительство заключило с рядом европейских государств (Германией, Австрией, Польшей, Финляндией, Италией, Венгрией и так далее) межправительственные соглашения об уходе за захоронениями жертв Второй Мировой войны, в том числе за могилами военнопленных и интернированных граждан других государств. Целью настоящей статьи является выяснение степени сохранности и возможности благоустройства захоронений пленных солдат и офицеров неприятельских армий на территории Европейского Севера России. Подсчеты показывают, что через лагеря и спецгоспитали Архангельской и Вологодской областей в 1939–1949 годах прошло свыше 85 тысяч иностранных военнопленных трех десятков различных национальностей, более 8,5 тысяч из них навечно остались лежать в северной земле. Изучение вынесенной в подзаголовок статьи проблемы целесообразно начать с рассмотрения соответствующих положений международного и советского законодательства. В Женевской конвенции «О содержании военнопленных» от 27 июля 1929 года подчеркивалось, что все умершие в плену должны быть погребены с честью и достоинством. О необходимости уважительного отношения к могилам скончавшихся солдат неприятеля также говорилось в «Положении о военнопленных», принятом Советом народных комиссаров СССР в июле 1941 года 1. Более детально порядок погребения бывших вражеских солдат и офицеров разъяснялся директивами, инструкциями и распоряжениями Народного комиссариата (министерства) внутренних дел, которое отвечало перед Советским правительством за работу с бывшими неприятельскими военнослужащими. Так, в инструкции «О порядке содержания военнопленных в лагерях НКВД» от 7 августа 1941 года указывалось, что каждое место погребения должно иметь опознавательный знак с указанием матрикулярного номера и номера учетного дела 2. Следующим документом, более подробно регламентирующим порядок захоронения пленных, явилась директива Главного управления по делам военнопленных и интернированных Народного комиссариата внутренних дел СССР № 28/2/23 от 24 августа 1944 года. Согласно документу, в практику вводилась унифицированная форма кладбищ: земельный участок, отведенный под захоронение, разбивался на квадраты по двадцать пять могил каждый; погребение умерших следовало производить в индивидуальных могилах (рядовых хоронить в нижнем белье, офицеров — в белье и верхней одежде); на каждой могиле предлагалось установить опознавательный знак — прочный кол с прибитой к нему дощечкой, на дощечку несмываемой краской должен был наноситься номер могилы 3. Несмотря на жесткие требования инструкций и директив, в организации погребений иностранных военнопленных допускались серьезные нарушения. В связи с большой смертностью в 1944–1945 годах лагерями и спецгоспиталями практиковались групповые захоронения военнопленных. Так, по свидетельству бывших узников Череповецкого лагеря-распределителя № 158, их скончавшихся товарищей хоронили в братских могилах по пятьдесят-шестьдесят трупов в каждой. Нередко на трупах не было нательного белья 4. Групповые захоронения производились лагерями № 158 в Череповце, № 193 в Соколе, № 211 в Архангельске, № 224 в Вельске, № 437 в селе Богородское Череповецкого района, а также спецгоспиталями № 1825 в Череповце, № 3732 в поселке Вожега, № 3739 в Вологде, а затем в Череповце, № 5091 в Череповце 5. Иначе как объяснить тот факт, что при наличии в кладбищенской книге спецгоспиталя № 3732 записей о смерти трехсот одиннадцати военнопленных на кладбище имелось всего лишь шестьдесят семь могил? 6 Пытаясь предотвратить подобную практику, в апреле 1945 года отдел по делам военнопленных и интернированных Управления Народного комиссариата внутренних дел по Вологодской области потребовал объяснений от начальника по материальной части спецгоспиталя № 1825 С. П. Беляева, отвечавшего за погребение умерших вражеских солдат 7. Имели место также случаи захоронения военнопленных на гражданских кладбищах. Так, венгр Тет Андраш Ференц оказался погребенным на кладбище в селе Телегово Красноборского района Архангельской области. За неимением собственного кладбища захоронение трупов на гражданском кладбище производило лагерное отделение № 8 лагеря для военнопленных № 158 на станции Суда Северной железной дороги. В 1943–1944 годах на городское кладбище в Грязовце отправлял умерших военнопленных офицерский лагерь № 150 8. Вряд ли удастся когда-нибудь обнаружить могилы австрийца И. П. Райхарта и латыша Я. Я. Рознекса, которые содержались в психиатрической лечебнице поселка Кувшиново под Вологдой и были похоронены на кладбище для душевнобольных 9. По всей видимости, вместе с советскими заключенными были погребены трое умерших военнопленных, содержавшихся в тюрьме № 1 в Вологде 10. Опознавательные знаки на могилах не устанавливались, что приводило к невозможности разыскать ту или иную могилу. Процедура похорон, по словам бывших военнопленных и сотрудников лагерей, выглядела следующим образом. Умершему к ноге привязывали деревянную бирку, на которой указывались сведения о военнопленном (фамилия, имя, год его рождения и дата смерти) 11. Иногда имя умершего писали на ноге химическим карандашом. Трупы возили в специальном ящике, который заполнялся семью-восьмью телами. Из числа военнопленных в каждом лагере формировалась похоронная команда, которая работала ночью, а днем отдыхала. Утверждался специальный маршрут движения похоронной процессии, проходивший наиболее малонаселенными местами, отклонение от которого строго запрещалось 12. Большие трудности возникали с погребением умерших в зимний период. В процессе рытья могилы несколько могильщиков ломом долбили землю, другие откидывали ее лопатами. Иногда производился подрыв мерзлого грунта толом. С наступлением весеннего периода такие могилы оседали, образуя провалы, и заполнялись водой. Попытки привести захоронения военнопленных в порядок стали предприниматься только после окончания Великой Отечественной войны. В инструкции Главного управления по делам военнопленных и интернированных Народного комиссариата внутренних дел СССР № 28/74 от 17 декабря 1945 года подчеркивалось, что правильная организация захоронения умерших военнопленных является «исключительно важной задачей» в работе лагерей и спецгоспиталей. Этот документ обязывал областные подразделения Народного комиссариата внутренних дел СССР провести полный учет и проверку всех существующих кладбищ военнопленных, представить в Главное управление по делам военнопленных и интернированных Народного комиссариата внутренних дел СССР планы захоронений и впредь уделять состоянию кладбищ повышенное внимание 13. В требуемый в директиве срок — начало марта — проверочные комиссии уложиться не смогли, так как мощный снежный покров не позволял выявить степень сохранности кладбищ. Проверку пришлось отложить на более теплое время года. Выехавшие весной 1945 года на места дислокации кладбищ проверочные комиссии обнаружили полнейшее нарушение ведомственных инструкций. Так, в акте обследования кладбища лагерного отделения № 5 лагеря № 158 на станции Шеломово Северной железной дороги указывалось: «Кладбищенский участок на квадраты не разбит, находится в болотистой местности. Могилы не имеют опознавательных знаков и расположены в разброс. Участок не огорожен. Захоронения производились по несколько трупов в могилу. Кладбищенской книги нет» 14. Обнаружив полное запустение обследуемых захоронений, проверочная комиссия списала его на разрушительное воздействие природных факторов. Так, запущенное состояние кладбища лаготделения № 1 Соломбальского лагеря № 211 объяснялось весенним паводком. Одновременно были приняты меры по восстановлению кладбищ: их территория была огорожена двойным забором из колючей проволоки, заново насыпаны могильные холмики, перезахоронен ряд групповых могил, установлены колышки с табличками, содержавшими личные данные на умерших военнопленных. В ответ на запрос начальника Главного управления по делам военнопленных и интернированных Министерства внутренних дел СССР генерал-лейтенанта М. С. Кривенко в сентябре 1946 года начальник Управления Министерства внутренних дел по Архангельской области подполковник Быков сообщал, что все ранее отмеченные недостатки в обустройстве кладбищ военнопленных устранены 15. К сожалению, даже после окончания Великой Отечественной войны установленный порядок захоронения военнопленных не выполнялся. Так, погребение трупов лагерем № 224 проводилось беспорядочно, знаков и могильных холмиков не устанавливалось, ограждения вокруг кладбища не имелось 16. На явные нарушения ведомственных инструкций начальство лагерей для военнопленных смотрело «сквозь пальцы». В актах очередной проверки состояния кладбищ военнопленных, прошедшей осенью 1947 года, указывалось, что состояние большинства захоронений удовлетворительное 17. Случалось, лагерные власти вообще забывали хоронить умерших военнопленных. Так, в одном из архивных документов отмечается, что в 8 ноября 1946 года в покойницкой лагеря № 193 был «случайно» обнаружен труп военнопленного, который находился там в течение месяца. При расследовании этого происшествия выяснилось, что на захоронение военнопленного был составлен фиктивный акт 18. Подобные нарушения допускались и в погребении заключенных. К примеру, в апреле 1946 года трупы заключенных колонии № 1 Управления исправительно-трудовых лагерей и колоний Архангельской области три дня лежали на кладбище не преданными земле из-за отсутствия могилы 19. Если о погребении рядовых обитателей лагерных бараков лагерное начальство особо не беспокоилось, то погребение умерших антифашистов проходило с большой помпезностью. Так, в сентябре 1947 года в лагере № 158 прошли торжественные похороны военнопленного немца Людвига Тота, который являлся хорошим производственником и членом лагерного антифашистского актива 20. После расформирования лагерей для военнопленных и спецгоспиталей уход за кладбищами поручался местным органам власти (сельским советам, городским советам депутатов трудящихся и так далее), которые в большинстве своем из-за отсутствия средств и рабочей силы ухода за кладбищами не производили. Большие трудности возникали с выделением земельных участков под кладбища, что утверждалось специальным решением Советского правительства. Так, на основании решения Совета Министров СССР № 151 от 6 января 1948 года лагерю № 437 и спецгоспиталю № 3739 был отведен один гектар земли за счет колхоза «Привет» Богородского сельского совета 21. Незаконное занятие земель под кладбище не раз служило поводом для конфликта между лагерями с одной стороны и районными и городскими советами депутатов трудящихся, с другой. Так, осенью 1948 года командованием Вытегорского лагеря № 211 без разрешения исполнительного комитета Вытегорского районного совета депутатов трудящихся у колхоза имени В. М. Молотова под кладбище было отведено полтора гектара земли, чем был нарушен устав сельскохозяйственной артели. В результате районные власти потребовали от начальника лагеря для военнопленных полковника Г. И. Сырмы снять заграждение, возведенное вокруг занятого участка, захороненные трупы выкопать и перевести, а землю возвратить колхозу 22. Впрочем, подобный казус не был исключением. Весной 1946 года к эксгумации останков девятнадцати бывших солдат вермахта пришлось прибегнуть сотрудникам спецгоспиталя № 3739 в Вологде, которые получили приказ о переносе кладбища военнопленных на новое место 23. В связи с приближением срока окончания репатриации заместитель министра внутренних дел СССР генерал-лейтенант И. А. Серов 24 мая 1949 года обязал начальников лагерей и спецгоспиталей для военнопленных привести все кладбища в надлежащий порядок и сдать их для дальнейшего надзора местным органам Министерства внутренних дел СССР 24. В обязательном порядке сдаче в областные архивы Министерства внутренних дел СССР подлежали копии разрешений местных органов власти на занятые под кладбища участки земли, схемы кладбищ, легенды (описание местности, где расположено кладбище), списки умерших военнопленных, акты на закрытие кладбищ. Заняться обустройством кладбищ погибших неприятельских солдат Советский Союз обязывало и международное законодательство, а именно, Женевская конвенция 1949 года, к ратификации которой готовилось Советское правительство. В инструкции Главного управления по делам военнопленных и интернированных Министерства внутренних дел СССР № 8/2/3196 от 12 мая 1949 года говорилось: «В связи с тем, что надлежащее сохранение кладбищ военнопленных предусмотрено действующими международными конвенциями о военнопленных, не исключена возможность разрешения правительственными органами посещения отдельных кладбищ военнопленных представителями иностранных государств» 25. Данные распоряжения Министерства внутренних дел СССР были изданы слишком поздно. К этому времени большая часть лагерей для военнопленных уже перестала существовать, и готовить кладбища к сдаче было некому. Так, в материалах обследования кладбищ бывших лагерных отделений № 3 и 4 Сокольского лагеря № 193 указывалось, что лесные массивы Монзенского и Лежского леспромхозов, на территории которых располагались данные захоронения, подверглись сплошной вырубке и расчистке, вследствие чего восстановление кладбищ невозможно. Комиссия, прибывшая для осмотра кладбища лаготделения № 2 лагеря № 193 в поселке Печаткино (ныне часть территории города Сокола) обнаружила, что место его дислокации затоплено водой 26. В акте проверки кладбища военнопленных 2-го лагерного отделения Соломбальского лагеря № 211 сообщалось: «Захоронение умерших производилось не в соответствии с инструкцией. Квадраты не соблюдены. По кладбищенской книге и дополнительному списку значатся 358 умерших, фактически захоронено 369 чел<овек>. На большинстве могил отсутствуют опознавательные знаки, так как они были сделаны из фанеры и расклеились от дождя и ветра» 27. Немалую инициативу в разрушении захоронений бывших неприятельских солдат проявляли и советские граждане. Уже спустя несколько месяцев после передачи кладбищ под присмотр местных властей их ограда и могильные столбики, как говорится в материалах проверок, были «сломаны и растащены на дрова», а «на могилах пасся скот» 28. В течение лета 1949 года большинство кладбищ военнопленных в Архангельской области были восстановлены руками заключенных-преступников, в Вологодской области — силами военнопленных режимного лагеря № 437. Заново насыпались могильные холмики, расчищались межмогильные дорожки, на могилах устанавливались прочные столбики с номерами могил и квадратов. Территория кладбищ была обнесена забором из колючей проволоки, а охрана возложена на сторожей из числа местных жителей 29. Всего к 1950 года на учете Управлений Министерства внутренних дел по Вологодской и Архангельской областям состояло двадцать семь кладбищ военнопленных и интернированных, хотя фактически существовало не менее тридцати восьми кладбищ. По большому счету никакого надзора за кладбищами, за небольшим исключением, так и не было организовано. Разрушение захоронений шло колоссальными темпами. Если в 1950 году на учете Главного управления по делам военнопленных и интернированных Министерства внутренних дел СССР состояло две тысячи восемьдесят восемь кладбищ военнопленных, разбросанных по автономным республикам, краям и областям Советского Союза, то в мае 1959 года их осталось всего лишь пятьдесят (!) 30. Пытаясь взять ситуацию под контроль, Министерство внутренних дел СССР летом 1954 года предложило Управлениям Министерства внутренних дел СССР по Архангельской и Вологодской областям выявить наиболее крупные кладбища, установить объем восстановительных работ и представить смету расходов на приведение их в надлежащий порядок. Беспокойство ведомственных чиновников о сохранности захоронений отчасти объяснялось и ростом запросов иностранных подданных о судьбе своих родственников, погибших в советском плену, а также просьбой руководства Германской Демократической Республики о передаче ему списка захоронений немецких граждан на территории Советского Союза 31. Проведенное в регионе обследование показало, что на работы по восстановлению и обустройству кладбищ и осуществление за ними «повседневного надзора» требуется не менее ста двадцати тысяч рублей. В итоге, финансовый отдел Министерства внутренних дел СССР выделил Управлениям Министерства внутренних дел СССР по Архангельской и Вологодской областям лишь половину запрашиваемой суммы 32. В течение лета 1959 года была проведена очередная инвентаризация кладбищ в регионе. По ее итогам власти приняли решение оставить на централизованном учете Министерства внутренних дел СССР лишь одиннадцать захоронений. Однако уже через год ввиду ограниченного финансирования были оставлены под надзором только шесть кладбищ, дислоцировавшихся в Архангельске, Череповце, Вологде, Грязовце и Великом Устюге. По решению руководства Министерства внутренних дел СССР кладбища у поселков имени Ворошилова и Новая деревня под Архангельском были включены в официальный перечень кладбищ для передачи правительству Германской Демократической Республики 33. За каждым кладбищем закреплялся постоянный сторож, который охранял территорию, вел текущий ремонт, очищал территорию от мусора, и за что получал месячную заработную плату в двести рублей. Остальные же кладбища было решено ликвидировать «по причине их несоответствия требованиям международных конвенций» 34. Ликвидация подразумевала под собой сравнивание могильных холмиков, уничтожение опознавательных знаков и ограждений, а также возврат земельных участков местным органам власти. Выехавшие на места дислокации кладбищ группы сотрудников Управлений Министерства внутренних дел СССР по Архангельской и Вологодской областям вернулись ни с чем. Как указывалось в документации, кладбища, предназначенные к ликвидации, «совершенно разрушились от давности и установить их местонахождение на местности не представляется возможным» 35. Ведомственные чиновники просто осматривали места их примерной дислокации и констатировали факт их полного разрушения. В итоге, на территории Архангельской области «принудительно» было ликвидировано лишь одно более или менее сохранившееся кладбище бывшего лагеря № 224, которое располагалось на станции Шангалы Северной железной дороги. Уничтожение могильных холмиков, ограды и опознавательных знаков было поручено сторожу кладбища П. М. Козлову 36. Однако маховик уничтожения не миновал и оставшиеся захоронения иностранных военнопленных. В мае 1960 года в связи со строительством коллектора сточных вод Соломбальского целлюлозного комбината было уничтожено кладбище около поселка Новая деревня. В инструкции, подписанной заместителем начальника Главного управления мест заключения Министерства внутренних дел СССР полковником Булановым, указывалось: «Работы по ликвидации внешних признаков этого кладбища целесообразно произвести таким образом, чтобы его ликвидация не производилась демонстративно» 37. В начале была убрана ограда и столбики с опознавательными знаками, а затем на расчищенной территории начались строительные работы. Одновременно была снята охрана кладбища у поселка имени Ворошилова. В 1962 году территория кладбища заросла кустарником, могильные холмики сгладились, 40 процентов ограждений оказались разрушенными. На ходатайство об окончательной ликвидации кладбища заместитель начальника Главного управления мест заключения Министерства охраны общественного порядка РСФСР отвечал: «кладбище <…> оставьте в таком состоянии, в каком оно находится в настоящее время. Выделение денег на его содержание или его ликвидация производиться не будет». Формула «оставить в прежнем состоянии» работала безотказно. В мае 1975 года исполняющий обязанности начальника Управления внутренних дел Архангельского облисполкома В. Н. Вдовин сообщал заместителю начальника Главного управления исправительно-трудовых учреждений Министерства внутренних дел СССР генерал-майору внутренней службы Ф. Т. Кузнецову: «…территория кладбища стала труднопроходимой, наполовину залита грунтовыми водами, где растет осока и хвощ. Восстановить кладбище невозможно» 38. К 1975 году были сняты с учета кладбища военнопленных под Череповцом, Грязовцем и Вологдой. Если на территории первых двух производились погребения советских граждан, то последнее было засыпано четырехметровым слоем земли при торфоразработках 39. В середине 1980-х годов, в самом начале перестройки, после принятия правительственного разрешения была произведена частичная передача японским и некоторым другим иностранным представительствам списков военнопленных, погибших на территории СССР. Кроме того, прорабатывался вопрос о передаче ряду государств сведений о кладбищах военнопленных. В связи с предполагаемым разрешением посещения мест захоронений военнопленных делегациями иностранных государств местным органам внутренних дел давалось задание обследовать территории кладбищ, произвести их благоустройство и фотографирование, а также завести книги отзывов о посещении кладбищ. На места высылались «Рекомендации по организации посещения иностранными гражданами кладбищ военнопленных и интернированных лиц». Однако обследование мест погребения военнопленных, дислоцировавшихся на территории Вологодской и Архангельской областей, показало, что они полностью разрушены. Информирование иностранных государств о таком положении вещей было признано нецелесообразным 40. На Бородинском поле рядом с памятником русским воинам стоит монумент памяти солдатам наполеоновской армии, погибшим в России. Ухожены могилы советских воинов на военных кладбищах в Германии, Финляндии, Венгрии и Румынии. Отрадно осознавать, что начинают приводиться в порядок и захоронения иностранных военнопленных на Европейском Севере России. Точкой отсчета работы по поиску и благоустройству кладбищ военнопленных стало заключение 16 декабря 1992 года российско-германского соглашения «Об уходе за военными могилами в Российской Федерации и Федеративной Республике Германии». Стороны обязались «обеспечивать защиту военных могил и вечный покой погибших в войнах каждой из сторон в своем государстве». Согласно достигнутой договоренности, финансирование работ по восстановлению немецких кладбищ брала на себя немецкая сторона. Одновременно были заключены аналогичные соглашения между Россией, с одной стороны, и Италией, Венгрией, Польшей, Финляндией, Японией, с другой стороны. Они предусматривали идентификацию мест захоронений, составление списков погибших, облегченный режим посещения могил родными и близкими. На основании постановлений Правительства Российской Федерации № 1026 от 23 октября 1995 года, № 33 от 13 января 1996 года и № 1397 от 23 ноября 1996 года работа по поиску и восстановлению кладбищ была возложена на Ассоциацию международного военно-мемориального сотрудничества «Военные мемориалы» 41. По подсчетам сотрудников этой организации, на территории бывшего Советского Союза находится от полутора до двух тысяч захоронений военнопленных, из которых лишь половина (прогноз, на наш взгляд, чересчур оптимистичный) пригодна к восстановлению. Восстановление кладбищ производится по единой схеме: земельный участок с захоронениями обносится оградой, на центральном месте устанавливается железный крест высотой около пяти метров с надписью на русском и немецком языках: «Здесь покоятся военнопленные — жертвы Второй Мировой войны». Большая работа по восстановлению кладбищ военнопленных проводится Народным Союзом Германии по уходу за военными захоронениями. В соответствии с соглашением между правительствами Российской Федерации и Федеративной Республики Германии от 16 декабря 1992 года Народный Союз безвозмездно и бессрочно обеспечивает сохранность и достойное содержание российских воинских захоронений и памятников на территории Германии. Одновременно Народный Союз стремится разыскать погибших и пропавших без вести в годы Второй Мировой войны немецких солдат с целью перезахоронения их останков на сборных немецких кладбищах с тем, чтобы родственники погибших могли посещать могилы своих близких. В настоящее время в Северо-Западном Федеральном округе, куда относятся Архангельская и Вологодская области, действует один из его филиалов, занимающийся поиском, раскопкам и перезахоронением останков своих погибших соотечественников. В 1999 году Народный Союз выступил с инициативой восстановления кладбища военнопленных, располагающегося в окрестностях Архангельска. Новое отношение к делу увековечения памяти погибших было продемонстрировано на вологодской земле. Уже в 1989 году городские власти Череповца подняли вопрос о восстановлении кладбища финских военнопленных. По инициативе мэра города В. Е. Позгалева 25 августа 1992 года на городском кладбище был установлен памятник-мемориал погибшим финским военнопленным. Венки к монументу возложили представители Союза бывших финских военнопленных. С тех пор посещение финскими гражданами братской могилы своих соотечественников на вологодской земле стало традицией. В 1998 году в Череповце был установлен аналогичный памятник скончавшимся венгерским военнопленным. В настоящее время активно обсуждается вопрос о восстановлении кладбищ военнопленных, расположенных в Вологде и Новодвинске. Как и следовало ожидать, дискуссия вокруг строительства памятников бывшим военнослужащим противника носит политизированный характер 42. Необходимо отметить, что работа по поиску и восстановлению кладбищ военнопленных находится в начальном этапе. Исследователям еще предстоит изучить культуру воинских захоронений в России, создать полный банк данных по военнопленным, погибшим в регионе, выявить на основании архивных документов все места погребения узников войны, содействовать установлению связей с зарубежными мемориальными и общественными организациями, занимающимися восстановлением и сохранением воинских захоронений. Восстановление и уход за кладбищами военнопленных необходимо рассматривать как работу по сохранению памяти о жертвах Второй Мировой войны, как напоминание живым о недавнем прошлом, как попытку предотвратить возможность новой войны и рост насилия в современном мире. Уважительное отношение к праху человека, погибшего в плену, является не только юридически закрепленной обязанностью каждого гражданина, но и нравственным долгом, вкладом в борьбу за торжество мира на всей земле. ПРИМЕЧАНИЯ 1 Военнопленные в СССР, 1939–1956: Документы и материалы / Под ред. М. М. Загорулько. — М., 2000. — С. 67, 1023. 2 Русский архив. Великая Отечественная: Иностранные военнопленные Второй мировой войны в СССР / Под ред. В. А. Золотарева. — Т. 24 (13–1): Нормативные документы. — М., 1996. — С. 51. 3 Военнопленные в СССР, 1939–1956: Документы и материалы… — С. 462–463. 4 Dehnel R. Deutsche Kriegsgefangene im Gebiet Wologda 1942–1949. — Hamburg, 1995. – S. 24. Бывший вахтер лагеря №158 Н. Н. Курашкин в своих воспоминаниях, хранящихся в личном архиве автора, сообщает, что военнопленных хоронили по четыре человека в могилу. 5 Архив Управления внутренних дел Архангельской области (далее – Архив УВД Архангельской области). Ф. 50. Д. 93а. Л. 25; Материалы проверки кладбищ лагерей военнопленных, дислоцировавшихся на территории Архангельской области за 1949 год. Л. 180; Архив Управления внутренних дел Вологодской области (далее – Архив УВД Вологодской области). Ф. 10. Оп. 1. Д. 76. Л. 14, 26, 29, 34, 39–39 об., 45–45 об. Д. 77. Л. 111, 118 об. 6 Архив УВД Вологодской области. Ф. 10. Оп. 1. Д. 76. Л. 43–43 об. 7 Архив УВД Вологодской области. Ф. 10. Оп. 1. Д. 367. Л. 32–33. 8 Архив УВД Архангельской области. Ф. 50. Д. 93а. Л. 51; Архив УВД Вологодской области. Ф. 10. Оп. 1. Д. 76. Л. 29. Д. 77. Л. 12. 9 Архив УВД Вологодской области. Ф. 10. Оп. 1. Д. 355. Л. 82. 10 Архив УВД Вологодской области. Историческая записка к фонду № 10. Т. 1. Л. 35. 11 Архив УВД Архангельской области. Ф. 50. Д. 93а. Л. 18 об. 12 Dehnel R. Deutsche Kriegsgefangene im Gebiet Wologda… — S. 24; Архив УВД Вологодской области. Ф. 10. Оп. 1. Д. 409. Л. 44. 13 Архив УВД Архангельской области. Ф. 50. Д. 93а. Л. 1–1 об. 14 Архив УВД Вологодской области. Ф. 10. Оп. 1. Д. 76. Л. 26. 15 Архив УВД Архангельской области. Ф. 50. Д. 93а. Л. 60. 16 Архив УВД Архангельской области. Ф. 50. Материалы проверки кладбищ лагерей военнопленных, дислоцировавшихся на территории Архангельской области за 1949 год. Л. 173. 17 Данная проверка была проведена на основании распоряжения Министерства внутренних дел СССР № 597 от 17 сентября 1947 года «Об упорядочении учета умерших военнопленных и интернированных в лагерях, спецгоспиталях и рабочих батальонах и мест их захоронения». См.: Архив УВД Архангельской области. Ф. 50. Дело переписки по кладбищам за сентябрь-октябрь 1947 года. Л. 1–23. 18 Архив УВД Вологодской области. Ф. 10. Оп. 1. Д. 253. Л. 272. 19 Архив УВД Архангельской области. Ф. 3. Д. 75. Л. 79. 20 Архив УВД Вологодской области. Ф. 10. Оп. 1. Д. 405. Л. 9. 21 Архив УВД Вологодской области. Ф. 10. Оп. 1. Д. 362. Л. 70. 22 Архив УВД Вологодской области. Ф. 10. Оп. 1. Д. 77. Л. 276–279. 23 Архив УВД Вологодской области. Ф. 10. Оп. 1. Д. 405. Л. 2. 24 Специальное распоряжение Управления Министерства внутренних дел по Вологодской области № 1/78сс «О передаче для дальнейшего надзора горрайотделам МВД кладбищ военнопленных расформированных лаготделений и спецгоспиталей» вышло 30 июня 1949 года. См.: Архив УВД Вологодской области. Ф. 10. Оп. 1. Д. 77. Л. 314. 25 Архив УВД Архангельской области. Ф. 50. Д. 93а. Л. 5; Архив УВД Вологодской области. Ф. 10. Оп. 1. Д. 77. Л. 2. 26 Архив УВД Вологодской области. Ф. 10. Оп. 1. Д. 362. Л. 77, 83. 27 Архив УВД Архангельской области. Ф. 50. Материалы проверки кладбищ лагерей военнопленных, дислоцировавшихся на территории Архангельской области за 1949 год. Л. 10. 28 Там же. Л. 208, 229. 29 Архив УВД Вологодской области. Ф. 10. Оп. 1. Д. 362. Л. 87–88. 30 Конасов В. Б. Встанет ли обелиск примирения? // Мезон (Вологда). — 2001. — № 6. — С. 5–6. 31 Военнопленные в СССР. 1939–1956: Документы и материалы… — С. 530. 32 Архив УВД Архангельской области. Ф. 50. Документы и переписка по приведению в порядок кладбищ интернированных и военнопленных за 1957–1960 годы. Л. 1; Архив УВД Вологодской области. Ф. 29. Оп. 2. Д. 35. Л. 13. 33 Архив УВД Архангельской области. Ф. 50. Документы и переписка по приведению в порядок кладбищ интернированных и военнопленных за 1957–1960 годы. Л. 36–38. 34 Два кладбища бывшего лагеря для военнопленных № 224, расположенные на станциях Сенгас и Ломоватка Северо-Печорской железной дороги, были переданы под надзор Ерогодского сельского совета Великоустюгского района Вологодской области. Об этом см.: Архив УВД Архангельской области. Ф. 50. Документы и переписка по приведению в порядок кладбищ интернированных и военнопленных за 1957–1960 годы. Л. 53, 66. 35 Там же. Л. 52. 36 Там же. Л. 63. 37 Там же. Л. 87–89. 38 Архив УВД Архангельской области. Ф. 50. Дело с материалами обследований кладбища военнопленных в поселке Ворошиловское. Л. 18. 39 Архив УВД Вологодской области. Ф. 10. Дело переписки с заинтересованными организациями и ведомствами по вопросам розыска мест захоронений военнопленных и интернированных. Л. 9. 40 Архив УВД Архангельской области. Ф. 50. Дело с материалами обследований кладбища военнопленных в поселке Ворошиловское. Л. 24; Архив УВД Вологодской области. Ф. 10. Дело переписки с заинтересованными организациями и ведомствами по вопросам розыска мест захоронений военнопленных и интернированных. Л. 9–10. 41 Архив УВД Вологодской области. Историческая справка к фонду № 10. Т. 1. Л. 33; Дело переписки с заинтересованными организациями и ведомствами по вопросам розыска мест захоронений военнопленных и интернированных. 42 Об этом, например, см.: Стариков Е. Где поставить памятник? // Вологодские новости (Вологда). — 2002. — 12–18 сентября. — С. 11. |
|
А. Л. Кузьминых. Захоронения иностранных военнопленных Второй Мировой войны на Европейском Севере России: проблемы сохранения и благоустройства // Русская культура нового столетия: Проблемы изучения, сохранения и использования историко-культурного наследия / Гл. ред. Г. В. Судаков. Сост. С. А. Тихомиров. — Вологда: Книжное наследие, 2007. — С. 288-298. |