|
Этнография, фольклор и письменность Русского Севера
|
|
(Ярославль)
Культ «деревенских святынь» 1, имевший в своей основе архаичные, дохристианские представления, на протяжении долгого времени занимал важное место в духовной жизни русских. Несмотря на различные меры, предпринимавшиеся Русской православной церковью по борьбе с этим «остатком язычества», данный пласт народной культуры не исчез, а остался на уровне поверий и тесно связанных с ними фольклорных текстов и обрядов. В настоящее время активно обсуждается широкий круг вопросов, связанных с темой почитания местных святынь в XIX–XX веках в различных местах русского культурного ареала 2, в том числе в южных районах Ярославского Поволжья 3. В то же время северная часть названного региона, во многом отличавшаяся от южной, остается неизученной. Последнее обуславливает значимость предлагаемой темы и обращение к ней. В данном сообщении мы попытаемся рассмотреть и проанализировать факты почитания местных святынь — природных и искусственных объектов — в традиционной культуре русского населения северных уездов Ярославской губернии XIX — начала XX века: Даниловского, Любимского, Мологского и Пошехонского. Источниками для данной работы послужили материалы фонда Ярославской губернской архивной комиссии, хранящегося в Государственном архиве Ярославской области (Ф. 582), «Ярославские губернские ведомости», «Ярославские епархиальные ведомости», «Труды Ярославского губернского статистического комитета». Заметки, помещавшиеся на страницах этих изданий и касавшиеся темы настоящего исследования, принадлежали перу А. В. Балова, И. А. Тихомирова, Е. И. Якушкина. Кроме письменных источников, большое значение могло иметь использование данных археологических исследований, проводившихся на местах культовых объектов. Однако в настоящее время таким работам не отдается должного внимания, поэтому основная роль в изучении темы принадлежит материалам этнографии. Обратившись к теме работы, отметим, что в изучаемом регионе в XIX — начале XX века было зафиксировано большое количество сообщений о почитаемых камнях, колодцах, родниках, деревьях. Распространенным мотивом фольклорных произведений, связанных с этими местами, было явление на них икон и святых. Так, в окрестностях села Богданова Любимского уезда на берегу реки Соть находилось почитаемое место «Николин остров» 4. По преданию, сюда приплыла резная «в рост человека» икона Николая Можайского, ставшая позднее святыней местной церкви. С этим местом было связано поверье о лечебных свойствах глины, находимой на «Николином острове» 5. Аналогичное явление было зафиксировано в начале XX века в окрестностях деревни Севастьянцево Мологского уезда. По преданию, около незамерзающего зимой родника страдающему «расслаблением» крестьянину Степану на сосне явилась икона Святого Николая Мирликийского. Позднее здесь были сооружены часовня и храмы в честь этого святого и Владимирской Божией Матери 6. Сведения о дальнейшей судьбе явленного образа отсутствуют. Однако, принимая во внимание факты обретения иконы Святого Николая Мирликийского, с одной стороны, и строительства в честь святого церкви — с другой, предположим, что в этом храме и помещался данный образ. Интересное сообщение было записано в конце XIX века в Пошехонском уезде. Около села Феодоринского находились камень с углублением, представлявшим собой «отдаленное сходство со следом человека» 7, дерево и часовня. Согласно преданию, на этом валуне «одному богобоязненному мужу» явилась Преподобная Феодора Александрийская и повелела здесь построить часовню 5. Ежегодно в день памяти святой 11 сентября сюда приходили жители окрестных селений и, желая получить исцеление от болезней, вешали на дерево одежду, украшения и кресты 8, а воду, собиравшуюся в «следе», использовали в лечебных целях 6. Принимая во внимание связь между именем святой и названием селения, вблизи которого она явилась, можно говорить, что фольклорный текст не только обосновывал священность места, но и являлся своеобразным топонимическим преданием. Материалы по изучаемой теме показывают, что особую группу «деревенских святынь» составляли объекты, сооруженные, согласно устной традиции, святыми. В этом отношении отметим, что в изучаемом регионе существовало большое количество колодцев с целебной водой, выкопанных, как считали, святыми. Среди последних в Пошехонском уезде фигурировали Игнатий, ученик Кирилла Белозерского 9, Корнилий Комельский и Леонид, ученик Адриана Пошехонского 10, в Любимском уезде — Геннадий Костромской и Любимоградский 11. В данном случае обратим внимание, что почитаемые колодцы соотносились с именами святых, деятельность которых проходила в названных регионах 12. В этой связи можно предположить, что почитание данных природных объектов являлось одним из элементов местного народного почитания святых. Как свидетельствуют источники по народной культуре северных уездов Ярославской губернии XIX — начала XX века, широким почитанием пользовались возвышенности, на которых, согласно преданиям, некогда находились часовни, храмы, монастыри, но были разрушены врагами, «самостоятельно» переместились в другие места или провалились под землю. В качестве таких объектов назовем «Гору Святого Петра» в окрестностях села Грамотино 13 и «Святую гору» вблизи села Никольского что на Ухтоме Пошехонского уезда 14, «Святую гору» у села Троицкое на Волчьих горах Даниловского уезда 15. Отметим, что сказания о «передвигающихся» и проваливающихся храмах были зафиксированы и в других местах расселения русских в XIX–XX веков 16. По нашему мнению, в данных произведениях нашли отражение реальные факты, связанные с сооружением и разрушением храмов, выбором места для церковного здания. Очевидно, с течением времени воспоминания об этих событиях приобрели форму фольклорных текстов, часто служивших укреплению авторитета местных церквей. Материалы, касающиеся темы сообщения, свидетельствуют о важном месте, которое занимал в духовной жизни крестьян изучаемого региона культ деревьев. В этом отношении обратим внимание на следующее сообщение. В XIX — начале XX веков около деревни Ульяновской Пошехонского уезда на месте захоронения упоминаемого выше Леонида, ученика Адриана Пошехонского, росла береза 17, на ветвях которой паломники оставляли «различные приношения» 18. Известно, что около дерева находилась часовня, которая в 1881 г. с разрешения епархиальной власти была перестроена на средства Санкт-Петербургской купчихи В. В. Мартьяновой 19. В контексте затрагиваемого вопроса отметим факты почитания деревьев, имевшего иной характер. Известно, что в начале XX века в окрестностях деревни Окулово на Ухре 20 Пошехонского уезда на месте разрушенного в древности монастыря находилась часовня с иконами Святого Пантелеймона и Макария. Около часовни росла сосна, имевшее «развилье», которое пересекалось суком; в образовавшееся отверстие женщины «пронимали» своих детей. Данный ритуал совершала старая женщина, которой матери детей платили деньги для приобретения сжигаемого в лампадке масла. Одежда с детей вешалась на сучья лечебной сосны или бросалась к ее корню «до истления». Считалось, что данное действие способствовало скорейшему выздоровлению детей. Кроме того, сообщалось, что в Ильин день около этого дерева совершались молебны 21. В связи с этим сюжетом, скажем, что источники XIX — начала XX века свидетельствуют о широком бытовании аналогичных обрядов, исполнявшихся около священных деревьев не только в русском культурном ареале 22, но и за его пределами 23. О существовании «лечебных» ритуалов, сходных с описанными выше, в более раннее время свидетельствует «Житие» Преподобномученика Адриана Пошехонского, составленное в 1626–1670 годах. В произведении сообщалось, что церковный дьяк с.Гужова Пошехонского уезда 24 Иван Прокопиев «хождаше по вся летах к Илье Пророку на пустоши на реку Ухру, на устье реки Ушломы (в настоящее время р. Ушлонка. — А. К.) к рябине на Ильинскую пятницу» 25. Кроме того, сюда совершали шествия настоятели и прихожане окрестных церквей, служившие здесь молебны с иконой Параскевы Пятницы, приезжали «торговые и земские люди» из Ярославля, Костромы, Вологды, Романова и Пошехонья 26. В этот день страдающие различными недугами совершали здесь следующий ритуал: «у рябины сквозе сучие пронимаху дети малыя и юноты, а инии людие и в совершенном возрасте пронимахуся» 27. Как свидетельствует «Житие», на этом месте позднее была сооружена церковь Илии пророка и Параскевы Пятницы и обнаружено место захоронения убитого Преподобного Адриана Пошехонского. Последним автор «Жития» объяснял целебные свойства рябины: «не от древа бысть исцеление, но от его многострадальных мощей» 28. Данное описание содержит большое количество элементов, позволяющих наиболее полно представить локальный культ священного дерева в XVII веке. Во-первых, в качестве святыни выступала рябина, которая, согласно русским поверьям, обладала магическими свойствами 29. Сдругой стороны, автор «Жития» называет день массового паломничества к священному дереву — «Ильинская пятница». Известно, что «Ильинская пятница» являлась почитаемой вне канонов пятницей, приходящейся на одноимённый день недели перед праздником Святого Илии Пророка 30. Кроме того, интересно, что в молебнах, служившихся около рябины, упоминается икона Параскевы Пятницы — святой, тесно связанной с народной медициной 31. Сооружение храма на месте почитаемого дерева объясняется общей тенденцией Русской православной церкви к «охристианиванию» местных языческих культов. Сравнивая описания почитания деревьев около деревни Гужова в XVII веке и деревни Окулово на Ухре в начале XX века, заметим, что массовый характер этот культ приобретал в периоды, связанные с празднованием дня Илии Пророка (Ильинская Пятница и непосредственно Ильин день). Последнее можно объяснить связью народного почитания Святого Илии Пророка с культом деревьев 32. С другой стороны, вызывает интерес сходное исполнение «лечебных» ритуалов путем «пронимания» сквозь древесное отверстие в локально ограниченном регионе. Принимая во внимание данный факт, предположим, что здесь существовал культ деревьев, по традиции и путем заимствований передававшийся в течение долгого времени. Как показывают источники, почитанием пользовались не только отдельно стоящие деревья, но и рощи. Авторы XIX — начала XX века сообщали о совершавшихся в «заповедных рощах» молебнах и устраивавшихся гуляниях 33. Известно, что в XIX — начале XX века к северу от церкви села Воскресенского на Обноре Любимского уезда 34 располагалась так называемая «заповедная роща», которая вместе с находившимися недалеко часовней и четырьмя колодцами связывалась с именем Преподобного Сильвестра Обнорского 35. Согласно народным преданиям, часовня была сооружена на месте встреч Преподобного Сильвестра Обнорского с мирянами 36, а колодцы выкопаны самим святым. В данном случае можно говорить о существовании в окрестностях села Воскресенского на Обноре своеобразного культового пространства, включавшего вместе с храмом большое количество почитаемых объектов. Как говорят источники, среди святынь Воскресенского прихода особым почитанием пользовалась «заповедная роща», скоторой было связано большое количество преданий. Сообщали, что в этой роще после разговоров с мирянами преподобный Сильвестр Обнорский совершал «безмолвные подвиги». Чтобы не нарушать тишину, святой «заповедал» не рубить ветви в этой роще. Запрет, данный святым, сохранялся на протяжении долгого времени и подтверждался «чудом», произошедшим в 1645 году. Рассказывали, что инок Воскресенского Обнорского монастыря Иов после нарушения заповеди, данной святым, ослеп. Зрение вернулось к Иову, когда он помолился и попросил прощения у раки с мощами преподобного 37. Кроме того, в отношении этой «заповедной рощи» сообщалось, что в ее северной части «неподалеку один от другого» находились два кургана, называвшиеся «Большой» и «Малый могильники». Предполагалось, что возникновение этих захоронений относится ко времени «нашествия казанских татар, кои в XVI веке нападали на здешнюю северную страну» 38. В настоящее время атрибуция данных захоронений неизвестна. Тем не менее, отметим, что сходные по содержанию факты почитания рощ были зафиксированы и в других местах расселения русских XIX–XX веков. Так, в Череповецком уезде Новгородской губернии в конце XIX в. существовала старая сосновая роща, носившая название «Могильницы» 39. Известно, что раньше в этой роще стояла часовня, позднее устроены угольные ямы. По сообщениям местных жителей, первый человек, соорудивший угольную яму, ослеп 40. В этой связи отметим, что часовни преимущественно устанавливались в особо почитаемых местах 41. Последнее подтверждается фольклорными текстами, связанными с этой рощей. Обратим внимание, что автор сообщения не объяснил причину слепоты человека, соорудившего в роще первую угольную яму. Однако, основываясь на аналогичных фактах русской народной культуры, можно связывать данный сюжет с наказанием за нарушение запрета рубить здесь деревья, что предусматривалось при сооружении угольных ям. С другой стороны, топоним «Могильницы» может свидетельствовать о существовании на этом месте захоронений 42. В данном контексте обратим внимание на исследования 1984 года, проведенные вологодским археологом И. Ф. Никитинским в священных рощах (так называемых «кустах») Тарногского района Вологодской области. Автором этих работ были зафиксированы поверья о «кустах» и обнаружены в них могильники, предположительно, финно-угорского происхождения. Как и в описанных выше случаях, в этих рощах запрещалось рубить ветви и деревья 43. Принимая во внимание вышеизложенные факты, почитание «заповедной рощи» Преподобного Сильвестра Обнорского можно связать с находившимися в ней захоронениями и культом покойников 44. Однако, как отмечает А. К.Байбурин, запрет уничтожать старые деревья мог соотноситься и с русскими поверьями о «праве» старых и сухих деревьев на «естественное» истребление 45. Возможно, что культ «заповедной рощи» относился к более раннему периоду, чем время составления «Жития» Преподобного Сильвестра Обнорского, но был «освящен» пребыванием здесь святого. Подводя итоги, можно говорить, что почитание «деревенских святынь», характеризовавшееся наличием сплава языческих и христианских представлений, занимало важное место в народной культуре русского населения северных уездов Ярославской губернии XIX — начала XX века. Частая фиксация данного культа в рамках христианских представлений позволяет говорить о существовании в регионе локальных вариантов народного православия. ПРИМЕЧАНИЯ 1 Термин «деревенские святыни» был впервые введен А. А. Панченко, который включал в данное именование ландшафтные объекты искусственного и природного происхождения, почитание которых не предусматривалось каноническим церковным обиходом, но занимало важное место в традиционной религиозной практике крестьянина. Об этом см.: Панченко А. А. Исследования в области народного православия: Деревенские святыни Северо-Запада России. — СПб., 1998. — С. 12. 2 См., например: Шеваренкова Ю. М. Святыни Серафима Саровского в Нижегородском крае: Культ канавки // Традиционная культура. — 2001. — № 1. — С. 93–98; Филичева О. Н. Почитаемые источники Восточной Новгородчины // Живая Старина. — 2003. — № 3. — С. 19–20; Шевченко Е. А., Канева Т. С. Часовни и кресты Малопинежья // Живая Старина. — 2004. — № 2. — С. 2–7; Иванова А. А. Легенды Светлояра // Живая Старина. — 2004. — № 2. — С. 7–10. 3 См.: Добровольская В. Е. Рассказы о святой Варваре в Переславском районе // Живая Старина. — 1998. — № 4. — С. 21–22; Альквист А. Синие камни, каменные бабы // Journal de la Societe Finno-Ougrienne (Helsinki). — 1995. — №86. — С. 7–32. 4 В настоящее время село Богданово Первомайского района Ярославской области. 5 Студитский Н. Сведения об иконе Святителя и Чудотворца Николая так наз[ываемого] Можайского, находящейся в Смоленской церкви с. Богданова Любимского уезда // Ярославские епархиальные ведомости. — 1887. — № 4. — С. 63. 6 См.: Горицкий П. Будущий храм в Жущикове, близ дер[евни] Севастьянцева Ярославской губернии Мологского уезда // Ярославские епархиальные ведомости. — 1915. — № 26. — С. 548–549. 7 Отметим, что валуны с высеченными углублениями, отверстиями, «следами», напоминавшими по форме отпечатки ступней, копыт, лап животных и птиц («камни-следовики»), встречались в большом количестве во многих регионах расселения русского народа в XIX–XX веках. Большинство исследователей, обращавшихся к изучению «камней-следовиков», связывало их первоначальное почитание с культом зооморфных или антропоморфных предков. См.: Моряков С. В. О чем молчат камни древнего Верха // Отечество. — М., 2000. — С. 114. 5 Балов А. Народные суеверия и предрассудки в Пошехонском уезде // Ярославские губернские ведомости. — 1888. — № 52; Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. — СПб., 1994. — С. 230. 8 Якушкин Е. И. Молитвы и заговоры в Пошехонском уезде // Труды Ярославского губернского статистического комитета. — Вып. 5. — 1868. — С. 161; Балов А. В. Народные суеверия и предрассудки в Пошехонском уезде // Ярославские губернские ведомости. — 1888. — №52. 6 Якушкин Е. И. Молитвы и заговоры в Пошехонском уезде… 9 Там же. — С. 160; Б. а. Преподобный Игнатий Чудотворец и основанная им Спасо-Ломская пустынь, что ныне села Спасского на Лому церковь // Ярославские епархиальные ведомости. — 1892. — №50. — С. 789. 10 См.:
Громыко М. М., Буганов А. В. О воззрениях русского народа. — М., 2000. — С. 27. 11 Орлов В. Л. Старый Любим // Орлов В. Л. Старый Любим и вся Россия. — Ярославль, 2000. — С. 105. Кроме того, с именем преподобного Геннадия Костромского и Любимоградского связывали часовню, находившуюся в Любимском Спасо-Преображенском Геннадиевом монастыре. Сообщали, что она была перестроена из житницы, сооруженной святым. Согласно поверью, часовня обладала лечебными свойствами: чтобы излечиться от зубных болезней, люди отрезали от нее стружки и грызли их. Полагали, что это действие помогало в лечении. Кроме часовни, здесь находились выкопанные преподобным два пруда и колодец, на месте которого в 1999 году была сооружена часовня. См.: Б. а. Обозрение епархии Преосвященнейшим Ионафаном, Епископом Ярославским и Ростовским, (с 11 августа по 2 сентября сего 1880 года) // Ярославские епархиальные ведомости. — 1880. — № 47. — С. 371. Монастыри и храмы земли Ярославской. — Т. 2. — Ярославль-Рыбинск, 2000. — С. 148. 12 Аналогичные факты были зафиксированы в других регионах Ярославского Поволжья. Так, в Ростовском районе Ярославской области находится большое количество почитаемых колодцев, возникновение которых связывали с уроженцем этих мест Сергием Радонежским, в Борисоглебском районе — с затворником Борисоглебского монастыря в XVII веке преподобным Иринархом. См.: Титов А. А. Ростовский уезд Ярославской губернии. — М., 1885. — С. 148, 555; Мартышин В. Иринархов колодчик // Любитель природы: Экологический сборник. — Рыбинск, 2000. — С. 354. 13 Государственный архив Ярославской области. Ф. 582. Оп. 1. Д. 212. Л. 6. 14 Балов А. Легенды и предания о некоторых местностях Пошехонского уезда // Ярославские губернские ведомости. — 1889. — №1. — С. 2; Б-ъ А. [Балов А. В.] Святая гора: Народная легенда, записанная в Пошех[онском] уезде // Ярославские губернские ведомости. — 1892. — №27. — С. 1. 15 Б. а. Ухорский ям: (устное предание) // Ярославские губернские ведомости. — 1850. — №18. — С. 175. 16 См.: Панченко А. А., Панченко В. Б., Селин А. А. Почитаемое место у деревни Кашельково: Опыт междисциплинарного исследования // Российская археология. — 2002. — № 2. — С. 117. 17 В настоящее время деревня Ульяновское Пошехонского района Ярославской области. 18 См.: Тихомиров И. А. Пешком по Ярославской губернии. — М., 1914. — С. 19. 19 Б. а. Устройство часовен // Ярославские епархиальные ведомости. — 1881. — №41. — С. 329. 20 В настоящее время деревня Окулово Пошехонского района Ярославской области. 21 См.: Тихомиров И. А. Пешком по Ярославской губернии… — С. 25–26. 22 Якушкин Е. И. Молитвы и заговоры в Пошехонском уезде… — С. 159; Б. а. Языческие верования в древней Ростовской области // Ярославские епархиальные ведомости. — 1868. — №4. — С. 30; Овсянников А. Замечательное дерево в Мологском уезде // Ярославские губернские ведомости. — 1869. — № 49. — С. 1–2. 23 См.: Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. — Т. 2. — М., 1994. — С. 304; Фрэзер Д. Фольклор в Ветхом завете. — М., 1985. — С. 360. 24 В настоящее время село Гужово Даниловского района Ярославской области. 25 Житие и страдание святаго преподобномученика Адриана, игумена, пошехонского чудотворца. — Пошехонье, 1894. — С. 15. Позднее на месте этой рябины возникла Рябинина пустынь, в которой особым почитанием пользовалась икона преподобного Адриана Пошехонского. См.: Монастыри и храмы земли Ярославской. — Т. 1. — Ярославль-Рыбинск, 2000. — С. 314. 26 Житие и страдание святаго преподобномученика Адриана, игумена, пошехонского чудотворца… — С. 18. 27 Там же. — С. 16. 28 Там же. — С. 20. 29 См.: Тульцева Л. А. Рябина в поверьях // Советская этнография. — 1976. — №5. — С. 95. 30 См.: Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила… — С. 422. 31 Харузин Н., Иванов П. Кому и в каких случаях народ молится // Этнографическое обозрение. — 1898. — №4. — С. 141. 32 Русский праздник: Праздники и обряды народного земледельческого календаря. — СПб., 2001. — С. 212. 33 Якушкин Е. И. Молитвы и заговоры в Пошехонском уезде… — С. 159; Дерунов С. Хороводные гулянья в Пошехонском уезде // Ярославские губернские ведомости. — 1870. — № 23. — С. 90. 34 В настоящее время село Воскресенское Любимского района Ярославской области. 35 Преподобный Сильвестр Обнорский (преставился в 1379 году), ученик Сергия Радонежского, основатель Воскресенского Обнорского монастыря, обращенного в 1764 году в приходскую церковь с. Воскресенского на Обноре. См.: Монастыри и храмы земли Ярославской. — Т. 2. — Ярославль-Рыбинск, 2000. — С. 150. 36 Как свидетельствуют источники, в XIX веке к этой часовне ежегодно 25 апреля (день памяти преподобного Сильвестра Обнорского) совершался крестный ход, и служили молебен. См.: Б. а. Церковь села Воскресенское на Обноре // Ярославские епархиальные ведомости. — 1861. — №23. — С. 224. 37 Корсунский Н. Преподобный Сильвестр, игумен, обнорский чудотворец: (Житие и древние чудеса). — Ярославль, 1881. — С. 15. 38 См.: Местный житель. Несколько слов о двух курганах или насыпях, лежащих близ заповедной рощи преподобного Сильвестра Обнорского // Ярославские епархиальные ведомости. — 1879. — №24. — С. 191–192. 39 См.: Герасимов М. К. Из преданий и поверий Череповецкого уезда // Этнографическое обозрение. — 1898. — № 4. — С. 127. 40 Там же. 41 См., например: [Поляков И. С.] Этнографические наблюдения во время поездки на юго-восток Олонецкой губернии. — СПб., 1873. — С. 174. 42 В данном контексте отметим широкое распространение почитания деревьев, выросших на кладбищах. См.: Попов Г. Русская народно-бытовая медицина. — СПб., 1903. — С. 198. 43 Никитинский И. Ф. Грунтовые могильники в священных рощах-кустах на Кокшеньге и Сухоне // Краткие сообщения Института археологии АН СССР. — Вып. 195. — М., 1989. — С. 74–80. 44 В этой связи отметим, что в русском народном фольклоре широко бытовали произведения, посвященные наказаниям за неуважительное отношение к умершим. См.: Афанасьев А. Н. Народные русские сказки А. Н. Афанасьева. — Т. 2. — М., 1957. — С. 113; Смирнов В. И. Народные похороны и причитания в Костромском крае // Труды Костромского научного общества по изучению местного края: Второй этнографический сборник. — Кострома, 1920. — С. 51. 45 См.: Байбурин А. К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. — Л., 1983. — С. 29. |
|
А. В. Киселев. Почитание деревенских святынь в народной культуре (по материалам северных уездов Ярославской губернии XIX — начала XX века) // Русская культура нового столетия: Проблемы изучения, сохранения и использования историко-культурного наследия / Гл. ред. Г. В. Судаков. Сост. С. А. Тихомиров. — Вологда: Книжное наследие, 2007. — С. 546-553. |