Многие из дам до того пристрастились к игре, что проводят ночи за картами, не думая о семействе; матери забывают своих малюток, а девицы не смеют оставить гостей или вечернее собрание, не дождавшись окончания игры. Часто они просиживают до рассвета. Танцевальные вечера мало занимают молодых людей; все устремляются играть, и всегда случается, что недостает кавалеров для танцев по причине страсти последних к картам. Я сам видел много раз, что дамы предпочитали игру танцам. Находятся некоторые из дам, до того пристрастившиеся, что
<даже> в болезни занимаются картами. Есть праздные и легкомысленные молодые люди, которые занимаются картами как промыслом; многие из них впадают в бедность и нищету от проигрышей, и, наконец, делаются пьяницами и развратниками. Есть примеры, что дети с семи лет приучаются к игре сначала для препровождения времени, а потом для препровождения денег. Такою страстью очумлены многие семейства, которые от этого разоряются и гибнут* [* Многими постановлениями запрещалась картежная азартная игра, а злонамеренных игроков велено предавать уголовному суду.
«Улож.», гл. XXI, п. 15: «А которые воры на Москве и в городах воруют, карты и зернью играют, и проигрався воруют, и таких всяких чинов людям имая, приводить в приказ, и тем ворам чинить указ тот же, как писано выше сего о татех»,– т. е. судить уголовным судом.
Указ 1696 г. февр. 18, п. 26: «Тем людям, у кого карты и зернь вынут, велеть их бить кнутом». УК. 1717 г. дек. 11: «Чтоб никто не играл в деньги, под тройным штрафом имеющихся денег в игре». УК. 1733 г. янв. 23: «за первое преступление по вышеозначенному 1717 г. указу, тройным взятием имеющихся денег и остального в игре, и из них давать объявителю об игре третью часть, а две доли на госпиталь. Будеже кто в оном преступлении явится вторично, таковых сверх оного взятья, сажать в тюрьму на месяц, а подлых (простого сословия) бить батогами нещадно, а за третий преступление, сверх взятия денежного, оное наказание умножить вдвое, а кто уже затем пойман будет, с таковым поступать жесточае, смотря по важности дела». Вслед за этим идет ряд указов, подтверждающих запрещение азартной игры, как то: 1747 г. мар. 11, 1761 г. июн. 16, 1763 г. июл. 21, 1766 г. янв. 30, 1782 г. апр. 8, 1787 г. мая 28, 1801 г. июл. 11, 1819 г. июн. 19, 1832 г. марта 12, и Устав благоч., ст. 257, пункт 1–6.].
Нередко злонамеренные игроки составляют свои сообщества, ловят охотников и обирают их до последнего. Неопытные попадаются им в сети и погибают. Если приглашают кого-либо на чашку чая, то это значит – для игры, и того приглашают, кто играет. Просвещенный человек не годится им, добрый и умный не их прихода. Кажется, что более занимаются картами, нежели науками. Отчаянным игрокам нипочем проиграть несколько тысяч и более. Между тем, если бы сотая часть из проигранной тысячи была ими уделена в пользу общественную: на просвещение, науки, о, с какою благородной гордостью можно было бы указать на таких любителей наук. Ими достойно бы хвалились современники, а отдаленное потомство не забыло бы их. Увы! Столько на свете богачей, и столько добра многие из них проигрывают! Не заслужив доброго имени, отчаянные игроки часто умирают в нищете и в презрении. И те, кои причиною их бедствий, не имеют ни малейшего к ним ни сострадания, ни человеколюбия. Проигравшиеся оканчивают жизнь в мучениях совести и голода, и губители их не подают им даже куска черствого хлеба.
Ни в Германии, ни во Франции не играют с таким пристрастием в карты: там повсюду есть свои общества, где проводят время в танцах и других забавах; курят сигары, сидя за пивом, и рассуждают о предметах промышленности, торговле, художестве, просвещении, одним словом, о всем том, что питает сердце и просвещает ум. Я всякий раз приходил в восторг от их собраний и завидовал им.
V
ВЕСЕННИЕ ХОРОВОДЫ
ЗНАЧЕНИЕ ХОРОВОДА
Невозможно обозначить времени и места происхождения хороводов, ибо они принадлежат глубокой древности и составляли первоначально часть языческих религиозных обрядов. Ассирияне и вавилоняне еще за 2000 л. до Р. X. при приношении жертв Вавилу совершали хороводные пляски вокруг его жертвенника. У греков возвышались религиозные обряды торжественностью хороводных танцев, называемых каравино, и пением у жертвенника гимнов одними непорочными девушками. Они одевались тогда в белые платья и украшали свои головы цветочными венками.
Прекрасно изображен хоровод Гомером:
Юноши хорами в плясках кружатся; меж них разлаются
Лир и свирелей веселые звуки; почтенные жены
Смотрят на них и дивуются...
В круге их отрок прекрасный по звонкорокочущей лире
Сладко бряцал, припевая прекрасно под льняные струны,
Голосом нежным, они ж вокруг него – пляшучи стройно,
С пеньем, и с криком, и с топотом ног хороводом несутся.
Юноши тут и цветущие девы, желанные многим,
Пляшут, в хор круговидный любезно сплетяся руками.
Девы в одежды льняные и легкие, отроки в ризы
Светло одеты, и их чистотой как елеем сияют.
Тех венки из цветов прелестные всех украшают;
Сих золотые кожи на ремнях чрез плечо серебристых.
Пляшут они, и ногами искусными то закружатся,
Столь же легко, как в стану колесо под рукою испытной,
То разовьются и пляшут рядами, одни за другими.
Купа селян окружает пленительный хор и сердечно
Им восхищается; два среди круга их головоходы,
Пение в лад начиная, чудесно вертятся в средине* [* Гнедич «Илиада Гомера», песнь XVIII, стих. 494 – 496, 569 – 572, 593 – 600 и 601 – 605. Изд. 1839 г.].
Впоследствии хороводы образовывали веселие одних молодых девушек, которые, собираясь на лугу в праздничные дни, пели круговые песни и танцевали, и страсть к этой забаве до того распространилась между европейскими греками, что Аспазия, женщина необыкновенной красоты, покровительница наук и изящного, заставила однажды важного философа Сократа принять участие в хороводном веселии. На олимпийских играх отличные певицы и танцовщицы показывали свое искусство в хороводах. Правители республик, знаменитые и великие люди, присутствовали на этих забавах вместе с народом. Всеобщее одобрение и венок служили наградою отличившимся.
В Древнем Риме хороводы составляли священные обряды: там девушки пели благодарственные гимны перед изображениями богов, но когда повсеместные увеселения перешли за круг освященных обрядов, тогда хороводы превратились в народные забавы.
Ни один народ в Европе, кроме славян, не усвоил их своей жизнью и никто не сохранил их для своей забавы с такими многообразными изменениями, как русские славяне. Германцы, от природы мрачные, задумчивые и чуждые веселым забавам, не знают хороводов. Их народные танцы и круговые песни не могут сравниться с русской пляскою и восхитительными напевами наших народных песен. Хороводы наши, душа увеселений девушек, слились с русской жизнью. Нет деревни, где бы не совершались они. Девица, которая не принимает участия в веселости своих подруг, делается предметом замечаний: «Верно, болит у нее сердце? Верно, нет здесь ее дружка? И для кого ей выказывать себя?» Все девушки непременно стараются показать здесь свою игривость и непринужденную ловкость; поют, резвятся, шутят, бегают, вертятся попарно и венцом, кружатся и раскланиваются. Но хороводные игры не везде отправляются единообразно; смотря по местности и песне они изменяются или в действии или в самом пении* [* В Малороссии хороводы известны под именем веснянок, в коих, однако, заключаются весенние песни.].
Дух хороводных песен есть семейная жизнь. В них живо передано веселье и думы наших предков; в некоторых попадаются колкие замечания о семейном быте и его пороках. Время сочинения хороводных песен и имена сочинителей неизвестны. Судя по слогу, они относятся к разным векам, за исключением немногих, а именно: синичка, мак растить, просо сеять, которые должны быть
<отнесены к> XVI в., все прочие <к> XVII и XVIII вв., но и эти искажены местностию до того, что нельзя определить настоящей их эпохи. Сочинители же были из простолюдинов, потому что никто другой не мог выразить с таким простодушием и таким знанием сельского житья, как тот, кто родился, возрос и наслаждался в простоте природы неподдельными забавами; сочувствовал им и передавал в тоническом распеве, не гоняясь за вычурными выражениями.
При наступлении игр и забав всякий спешит на улицу; старики садятся перед окнами своего дома, а молодые рассыпаются по улице или становятся в кружок. Мужчины составляют свои отдельные круги, а женщины свои, но каждый, подходящий к собеседникам, снимает шапку и приветствует: «Мир вашему сиденью». Ему отвечают, сняв шапки: «Поди к нашему смиренью»,– он садится с краю завалины. Беседа идет – о чем? Домоводство, пашня, посев, скотоводство, распоряжения опытных в этом деле, распоряжения начальства, ряды старосты, суд головы и (где люди без страстей?) – пересуды соседей или соседок перебираются в их разговорах. В то же время собеседники не забывают любоваться живописной окрестностью: за речкою пасутся на зеленеющем лугу кони, свободные на нынешний день от плуга; за рощею чуть видна колокольня ближайшего села; за пригорком извивается черная полоса дороги, по которой ездят в поле. Здесь, ближе, в речке плавают утки и гуси со своими малютками. Но живее рисуется деревенская улица, протянувшаяся по возвышенному берегу речки. Здесь девушки снуют в разноцветных уборах, бегают одна за другой, смеются и любуются своими нарядами. Хорош на
<той> московский сарафан, но эта прекраснее в русском: стянутая под взволнованными грудями шелковым поясом, как она стройна и гибка! На некоторых наброшен на голове шелковый платок, на других золотая лента с широкой поднизью. Резвые и легкокрылые, они идут с конца улицы к тому месту, где всегда собираются играть хоровод; они идут и поют:
Выходили красны Девушки
Из ворот гулять на улицу.
Выносили соловеюшку на рученьке,
Посадили соловеюшку на травыньку,
На муравыньку, на цветы лазоревы.
Соловеюшка рассвищется,
Красны девушки распляшутся,
А молодушки расплачутся:
Поиграйте, красны девушки,
Поколь волюшка жить у батюшки,
Поколь негушка у матушки.
Неровен жених присватается,
Неровен, как черт, навяжется:
Либо старый и удушливый,
Либо малый и недужливый,
Либо ровня, горький пьяница.
Уж я старого утешила,
На осинушку повесила;
Уж я малого утешила,
Возмахнула, в воду бросила.
Уж со ровнюшкой гулять пошла.
Но не думайте, чтобы душа русской девицы омрачалась чувством скорбным при этой песне, чтобы она верила жалобам молодых женщин, которые вмешиваются в их хоровод и поют эту песнь. Девицы сами поют ее и тут же смеются; смотрят на парней, которые вьются около веселой их толпы, вертятся и кружатся свободно; потом, взявшись за руки, они составляют круг, движущийся в обе стороны, и поют:
Как у нас во торгу клич кликали,
А что дорого? А что дешево?
Дорожили красных девушек:
Первая во сто рублей,
Другая во тысячу,
А третьей цены нет!
Дешевы во торгу добры молодцы:
По семи молодцов за овсяный блин.
Восьмой на придачу,
Девятый в провожать!,
Десятый с конем, и с седлом.
И с золотой уздой.
В больших селах собираются хороводы не в одном месте, а на обоих концах главной улицы. Тогда взоры зрителей развлекаются по обеим сторонам. Один хоровод с одного конца, а другой с другого идет навстречу и поет:
Возле тыну хожу,
Я капер-траву сажу.
Не быть капру
С тыном ровну;
Не быть свекору
Против батюшки,
А свекрови
Против матушки.
Сошедшись, оба хоровода поют вместе:
Подойду, подойду
Под Царь-городок;
Вышибу, вышибу
Копьем стену...
Затем меняются игры и песни. Порядок их зависит от произвола и выбора хоровода. Почти каждая песнь сопровождается мимикой, тихой и плавной. Хоровод то строится в ряды, то свивается в кружок – по содержанию песни. Вот идут в один ряд игривые девушки и поют; потом расходятся и вновь собираются, задумывая играть хоровод.
СОЗЫВАНИЕ ДЕВУШЕК В ХОРОВОД
Собравшиеся на зеленой поляне или на улице девушки берутся за руки, делают круг и начинают созывать подружек в хоровод. Во время пения они ходят кружком:
Травонька, муравонька зацвела,
Я вечор та, молодая, в хороводе не была.
Красна девушка прошаталася,
С милым дружком каталася.
Мой милый дружок не женатый, холостой,
Он приглядчив и хорош,
На меня, молодец, похож.
Собиралися девушки все во кружок,
Расходилися во лесок,
Садилися на лужок,
Где муравонька и цветок.
Сорывали с цветов цветочки,
Надевали на головы веночки.
Пошли в хоровод, пошли в хоровод!
В хороводе веселились,
По эабавушкам пустились.
Песни славно запевали,
Подруженек собирали:
Собирайтесь во единый кружок!
Запоем ту песню нову
Про радость нашу к хороводу.
Созывание девушек в хоровод само собой выражает свое значение: желание девушек порезвиться.
ПРИГЛАШЕНИЕ ПАРНЕЙ В ХОРОВОД
Одним девушкам скучно играть: они посматривают на парней и горят нетерпением, чтобы
<те> поскорее пристали к ним; дают и знать о своем желании глазами и движениями; после запевают призывную песнь, в коей соблюдают прежний порядок хоровода.
Собиралися ясны соколы в дубровушку;
Слеталися белые лебедушки в зеленую.
Со куста на куст перелетывали.
Диди, лади, диди, ладушки!
Собирались все на единый на точек.
Между собой токовалися.
Все по паре разбиралися.
Диди, лади, диди, ладушки!
Они думали, гадали:
Как гнездушки завивать будем?
Как теплые сооружать будем?
Диди, лади, днди, ладушки!
Как нам, девушки, хоровод собирать?
Как нам, красным, новы песни запевать?
Одна девица все придумала, удумала.
Диди. лади, диди, ладушки!
Вы подруженьки любимые!
Вы красавицы, эабавницы,
Сходитесь на лужок,
Да и станем все в кружок.
Вы сцепитесь все за ручки
И приймите молодчиков с собой.
Диди, лади, диди, ладушки!
Выходите, веселые, веселится.
Резвые пары, сохи собирать;
Пары, пары, пашиньку пахать.
Бел леночек время сеять;
Нельзя время упустить.
Приглашение парней в хоровод показывает, что забава девушек без участия в ней мужчин скучна, утомительна и единообразна. Только тогда и весело красавицам, когда резвятся с ними беззаботные и игривые молодцы. Тогда и радость, когда веселится беспечность.
САДИТЬ ХРЕН
Составив большой круг, берутся девушки за руки. Между тем одна девушка становится в круг, а другая насупротив ее, за кругом: обе они, взявшись за руки, поднимают и опускают их на голову каждой из девушек, обходя вокруг всех до трех раз. Это значит садить хрен. В то время поют хороводные:
Уж ты хрен, ты мой хрен,
Садовый ты мой хрен!
Кто тебя садил?
Кто тебя поливал?
Поливала Селифанова жена.
При дороженьке жила
Со удалым молодцом.
Я ему сулила, я ему дарила
Два коня вороных,
Две плети шелковых.
Где калина, где малина,
Тут и девушки сидят,
Промеж себя говорят,
В хоровод идти хотят.
Обойдя три раза круг при беспрерывном пении, садившие хрен входят в хоровод и начинают все кружиться. Если хотят продлить игру, то выходят другие девушки садить хрен.
Наши сельские девушки потешают себя между работой песенками, которыми смягчают самые тяжелые труды. Им бы хотелось покинуть работушку и заняться лучше хороводом, потому сговариваются между собою: как бы нам, девушки, зачать хоровод! «Забавы и игры – удел молодости», – высказывается в этой игре.
СТРАСТЬ ДЕВУШЕК К ЗАБАВАМ
Составив хороводный круг, девушки и мужчины поют все вместе:
Ты зоря ли, моя зоренька,
Зоря вечерняя, игра наша веселая!
Вы играйте, красны девушки,
Покудова вы у батюшки,
V родимый у матушки.
Отдадут нас во чужи люди,
Во незнамые, не знакомые.
Нам не будет такой волюшки!
Белы руки грязью замараются,
Лицо от солнца закраснеется.
Свекор-батюшка у ворот стоит;
Он меня, младу, домой зовет.
Я нейду домой, не слушаю:
Не доиграны наши игры,
Не допеты наши песенки,
Не добаины бесенки.
После этого становится в середину парень. Он, представляя свекра, выполняет угрозы и старается разогнать девушек домой. При последнем стихе: «красных девок высылать»,– он берет девушку насильно, выталкивает ее из круга и гонит домой, покрикивая: «Вот я те, разгулялась! Домой!» Девушки начинают снова петь и продолжают петь дотоле, пока парень не прогонит всех из круга и не разгонит.
– Уж вы, девушки, красавицы!
Не пора ли вам игры оставлять?
Не полно ли вам песни распевать?
– Мы оставим все гулянья –
Нас домой всех кричат!
Родной батюшка зовет,
Родна матушка грозит.
Нам не хочется идти,
Нам охотно погулять,
В хороводе поиграть.
Разудалый молодец,
Своим детушкам отец:
Он и белый, кудреват,
Красных девок высылат.
Эта игра выражает явно, что девушки веселились бы вечно, если бы не останавливали их. Девицы думают, что они родились для одних веселостей, забывая, что всему есть время: время забавам и время благоразумию. Мечтательность и ветреность – неразлучные спутники красавиц.
АЛАЯ ЗАРЯ
В середине круга сидит горюющая девушка: она тужит, что ее не пускают веселиться.
Расцветала алая заря,
Расцветала алая заря;
Растужилась, расплакалась
Красна девушка-душа,
У батюшки во терему сидючи.
Просилася красна девица
У родимой матушки
К подружечкам с рукодельем посидеть.
Ее маги не пускала, рукоделья не давала.
Она бегает в отчаянии по кругу.
Красавица с горечи бежала
Во темныя во леса: «Не увижу ли дружка?
Вы леса мои, лесочки,
Приклонитеся к земле,
И развейтесь все зеленые листы.
Вы прикройте меня от жару,
Сберегите мне лицо.
Лице бело потускнело,
На жару оно сгорело».
Под березою сидела, сама себе говорила:
Участь моя горькая,
Зла несчастная судьба!
Девушка плачет от горя – а горе девушки, когда не дают ей воли: тогда всякая из них клянет свою судьбу.
Привела меня судьба,
Плакать вечно навсегда.
Много слез девушка проливала.
Все листочки потопляла.
Является в кругу парень, представляя себя стреляющим из ружья, потом он зовет свою суженую. Девушка является на его голос и обнимает молодца.
Добрый молодец дознался
И во лесочек отправлялся.
Во ружейце стрелял,
Громким голосом кричал: –
Ay! Милая моя! Выходи-ка ты сюда.
Все девушки считают себя несчастными, когда не дают им воли; в то время они готовы бросить отеческий свой дом, и всякий их ласкатель – уже их суженый; о будущем не рассуждают.
ВЕНОЧКИ, ИЛИ ЖЕНИХ, ИЩУЩИЙ НЕВЕСТУ
Одна из девушек, ходящая в хороводном круге, представляет жениха, ищущего невесту. Когда поют хороводные имя невесты, тестя, тещи, шурина, своячиницы, тогда мнимый жених выводит всякий раз из круга любимую им девушку и ставит ее подле себя.
А я вью веночки, вью зеленочки!
Хожу ль я вокруг городочку,
<Ишу> ль я, найду ли я
Лескову себе невесту.
Ты будешь мне, красна девушка, невестой.
А я вью веночки, вью зеленочки!
Хожу ль я вокруг городочку,
Ищу ль я, найду ли я
Ласкового себе тестика.
Ты будешь мне ласковый тестик.
А я вью веночки, вью зеленочки!
Хожу ль я, хожу вокруг городочку,
Ищу ль я, найду ли я,
Лескову себе тещу.
Ты будешь мне ласкова теща.
А я вью веночки, вью зеленочки!
Хожу ль я, хожу вокруг городочку,
Ищу ль я, найду ли я
Ласкового себе шурина.
Ты будешь мне ласковый шурин.
А я вью веночки, вью зеленочки!
Хожу ль я, хожу вокруг городочку,
Ищу ль я, найду ли я
Ласкову себе своячину.
Ты будешь мне ласкова своячина.
Набравши упоминаемых в песне особ, хороводные начинают петь о приготовлении к свадьбе, а жених обращается с поклоном к тестю, теще, свояку и своячине. Он кланяется, когда поют их имена. Когда же станут посылать их к черту, тогда жених прогоняет в шею своих родственников и оставляет при себе одну свою жену.
А я вью веночки, зеленочки!
Хожу ль я, хожу вокруг городочку:
– Ласковый тестюшка, вари-ка пива.
А я вью веночки, эеленочки!
Хожу ль я, хожу вокруг городочку:
– Ласкова теща, пеки пироги.
А я вью веночки, эеленочки!
Хожу ль я, хожу вокруг городочку:
– Ласковый свояк, оседлай коня.
А я вью веночки, зеленочки!
Хожу ль я, хожу вокруг городочку:
– Ласкова своячина, шей-ка ширинку.
А я вью веночки, зеленочки]
Хожу ль я, хожу вокруг городочку.
Выпивши пива, пошел к черту.
Тесть выталкивает свояка из круга и всякий раз выталкивает тех, про кого скажут: «К черту».
Съевши пироги, пошла к черту, теща.
Изъездивши коня, поди к черту, шурин.
Износивши ширинку, поди к черту, своячина.
А мы с тобой, невеста, пойдем плясати.
Жена, увидев, что муж прогнал всю ее родню, сердится на него и бросает его самого. Муж упрашивает ее, кланяется, целует, и все напрасно. Жена оставляет дом мужа и уходит к своим родным.
Веночки изображают мужа, женившегося по расчетам: он ссорится со своей роднёю, гонит ее из своего дома и, наконец, доводит до крайности свою жену молодую еще в медовых месяцах, которая сама оставляет его. Сколько таковых примеров на свете!
ВЫБОР НЕВЕСТ
Составляется два ряда играющих: в одном находятся невесты, называемые царевы, а в другом женихи, называемые бояре. Обе половины, взявшись за руки, отходят на известное расстояние, и когда поют женихи: «Вы, царевы» и т. д., тогда начинают сходиться оба ряда друг против друга. Когда поют невесты: «Вы, бояре» и т. д., тогда начинают отступать обе половины. Таким образом продолжают приступать и отступать, пока не скажут: «Вот вам невесты!» Обе половины поют попеременно. При требовании невест: «Покажите халат, сапоги и шляпу», – женихи им показывают. Разыгрывая выбор невест, наряжаются все как можно щеголеватее, особенно женихи: у них и рубашка красная, и сапоги вымазанные, и шляпа поярковая со страусовым пером; у них и глаза говорят: «Молодец я!» Ретивое бьется и кажется, кричит, подпрыгивая: «Жениться хочу!»
– Вы, царевы, пропустите в города,
Пропустите в города!
– Вы, бояре, вам зачем в города?
Вам зачем в города?
– Вы, царевы, нам невест выбирать,
Нам невест выбирать.
– Вы, бояре, у нас невесты не выращены,
И цветно платье не сряжено.
– Вы, царевы, нам цветно платье
Не нужно, да не нужно.
– Вы, бояре, покажите женихов,
Покажите женихов.
– Вы, царевы, вот вам женихи,
Вот вам женихи.
– Вы, бояре, покажите,
Есть ли у них халаты,
Есть ли у них халаты?
– Вы, царевы, вот вам халаты,
Вот вам халаты.
– Вы, бояре, покажите сапоги,
Покажите сапоги.
– Вы, царевы, вот вам сапоги,
Вот вам сапоги.
– Вы, бояре, покажите шляпы,
Покажите шляпы.
– Вы, царевы, вот вам шляпы,
Вот вам шляпы.
– Вы, бояре, вот вам невесты,
Вот вам невесты.
Указав на невест, т. е. на всех девушек, предоставляется парням выбор любой, нередко от шуток доходит до дела. Кому из девушек неприятно скорее замуж? Но то беда, что женихи разборчивы. Несмотря на странную привычку женихов, а всего более на их вкус причудливый: кому нравится чернобровая, а кому голубоокая, кому тонкая, а кому толстенькая, дородная, румяная, пылкая, кипящая вулканом страстей, а кому чтобы и нежная, и мягкая,– причудливый вкус мужчин! А какой вкус девушек – мы не знаем, только знаем одно, что они чересчур взыскательные, разборчивые, часто рады, когда отыщут им жениха, хоть кулика, да лишь бы не просидеть в девушках. Случается на грех, что жениху нередко понравится сатана, лучше ясного сокола. Кто ж после этого неразборчив? Девушки? – Нет! – Мужчины? – Нет! Неразборчив тот, кто перезрел, и в доказательство этого сами девушки говорят: «Вот вам невесты, выбирайте, кто вам понравится». Это значит, что они давно были узаконенные невесты, а теперь перезрелые, потому – выбирайте: вот вам невесты!
ПРИ ДОЛИНЕ СОЛОВЕЙ
В кругу стоят парень и девушка, оба они горюют; парень посматривает на свою девушку, она отворачивается от него.
При долинушке калинушка стояла,
На калинушке соловей-пташка сидел,
Тонку ягоду клевал,
Спелу, зрелу, переспелу.
Я устала, красна девушка,
Соловьев-пташек шугать,
Надокучило мне по саду гулять.
Прилетали к соловью два сокола сизы,
Взяли, брали соловья из сада.
Посадили соловья в высоком терему,
Заставляли соловья песенку запеть.
– Уж ты пой, соловей, голосистый, распевай!
Приутешь сокола при кручине при такой;
Взвесели при печали красну девушку-душу.
Что ты, молодец, не женат?
– Мне жениться давно хочется.
Хуже себя взять не хочется.
Через двор живет молода вдова,
У ней есть дочка молода,
Молода, хороша, Машенька-душа.
Как и по мосту, мосточку,
Ой, калина, ой, малина!
По калиновому частому
Селезень переходит,
Серу утку переводит.
Ой, калина, ой, малина!
Калин мостик обломился,
Сера утка потонула.
Девушка скрывается из круга, парень плачет по ней.
Ой, калина, ой, малина!
Тужит, плачет селезень:
Как бы мне ее не жаль,
И не стал бы я тужить.
Ой, калина, ой, малина!
Калин мостик возмостился.
Девушка появляется в кругу, парень тут радуется, и они оба обнимаются и целуются. Девушки, называемые в предпоследнем стихе утками, удивляются перемене своей подруги, которая первоначально не любила его и не хотела идти за него замуж. Бесчисленное множество примеров, что девушки сначала не любят, а потом полюбят; сначала клянутся, что готовы лучше лишить себя жизни, нежели идти замуж за немилого, не по сердцу, а потом сами влюбляются в немилого. Поэтому выходит, что мужчина, будь немного получше беса, полюбится красавице, следовательно, должны ли верить женским клятвам и их отчаянию? По большей части все притворно.
Сера утка восплыла.
Ой, калина, ой, малина!
Селезень возрадовался:
Они стали целоваться,
Прочие утки дивоваться.
Ой, калина, он, малина!
Смысл этого хоровода выражен уже выше, т. е. что многие девушки, обнаруживая притворную ненависть, облекают ее в любовь.
ПТАШКА НА КУСТУ
Девушка ходит в кругу; она прикрывается платком, стыдясь смотреть на своих подруг.
Сидит пташка во саду* [* Пташка на кусту и При дуброве во краях, помещенные здесь в числе хороводов, собственно суть плясовые, но
<так> как их разыгрывают вместо хороводов (в Волжском уезде Саратовской губ.), то потому они внесены сюда],
На яблонке во кусту:
Хорошо пташка поет –
Она весело живет.
Ох, ты пой, распевай,
Тоску, скуку забывай.
Если песенок не петь,
Хлеба, соли не иметь,
Во снаряды не ходить,
Про любовь не говорить.
Ты, полянка, поляночка моя,
Да и где ты, поляночка, погуливала?
Да и где ты, поляночка, разгуливала?
Не слыхать про тебя.
Ровно не было тебя!
Как на белой заре
Проявилася красна девка на дворе;
Как на белой заре проявилася.
Вот все девушки говорят,
На красну девицу глядят.
Не дивитесь, не глядитесь, подруженьки мои!
Не дождавши дружка,
Я сама с милым пришла.
Она выводит из круга парня, который, обняв ее, ходит с нею.
Лучше сперва запоемте казачка,
Про того ли казачка, про забавничка.
Ты казак, казач<ок>...
Девушки скачут и пляшут.
Казак, миленький дружок!
Тебе скачем, тебе пляшем,
Тебе песенки поем,
Тебе честь от* [* От – сокращенное вот.] воздаем.
Поздно на дворе, нам пора со двора,
Ты прости, казачок.
Казак, которого разыгрывал парень, уходит из круга; девушка прощается с ним и клянется любить его вовек.
Прости, сердце мое!
Я любить тебя буду
И вовек не забуду.
Ежедневные и ежечасные примеры свидетельствуют, что девушки клянутся любить вечно, по гроб. И если бы кто осмелился разлучить нежных любовников на этом свете, то они соединятся на том свете, уже на века. «Там,– говорят они, – сердца нежные будут дышать невинностью и, чуждые пылкой страсти, коварной измене, будут жить без слез, обнимаясь и целуясь, вечно, вечно. И только там будут ворковать свободно: «Я твоя! я твой!» – и всякий раз признание будет запечатлеваться поцелуем чистейшей любви, а та, какая была на этом свете, про то знают одни любовники страстные».
КАЗАЧОК УДАЛОЙ
Казачок расхаживает в кругу и поигрывает в гудочек. Девушки, кружась вокруг него всем хороводом, припевают под гудок, иногда и пляшут:
Из-за лесу, перелесу, шелковая трава!
Ходил, гулял донской казак,
Ой, люшеньки, ой, люли!
Он гулял, во гудочек играл,
Он невесту выбирал.
Ой, люшеньки, ой, люли!
Тут останавливается хоровод, выходит из круга девушка и останавливается пред казаком, который играет под голос песни:
Выходила девушка тонка и долга,
Ой, люшеньки, ой, люди!
Белоличка, круглоличка, хороша!
Хорошая, пригожая.
Поди замуж за меня.
Ой, люшеньки, ой, люли!
А не пойдешь за меня,
Спекаешься навсегда.
Ой, люшеньки, ой, люли!
Воспомянешь ты меня,
Удалого молодца.
Ой, люшеньки, ой, люли!
Здесь перестает играть казак, только поют одни девушки:
Пойтить было к соседу,
Спросить про него.
Ой, люшеньки, ой, люли!
Сударушки, соседушки! Каков человек?
Он пьяница, пропивается,
Ой, люшеньки, ой, люли!
Пропьет весь домик
За единый стаканчик.
Девушка оставляет его с презрением, а казак удалой свистит себе.
Таковы удалые женихи! Удастся – хорошо; не удастся – свистит себе. Бранит невесту, поносит ее достоинства и весь род ее и вдобавок говорит: «Я сам отказался. И если бы я хотел, как бы не отдали за меня, удалого молодца!»
ПРИ ДУБРОВЕ ВО КРАЯХ
Тут девушки кружатся в продолжение почти всей игры. Стоящая в кругу девушка ходит весело и любуется собой. Для этого выбирается белолицая, круглолицая, небольшая ростом и всех наряднее.
При дуброве во краях,
При зеленых лугах
Тут цветочки расцветали.
Промеж самыих цветов
Красны девушки гуляли;
Красные цветочки, алые,
Красные девушки, румяные,
Хорошие, пригожие
Заразили молодцов
В хороводе, при народе.
А мы песню запоем,
Про чужую сторону.
Как чужая сторона
Разлучила молодца;
Разлучила молодца
От матери, от отца.
Мне не нужен отец, мать,
Жаль сударку покидать.
Возьму Любушку с собою,
Не оставлю без себя.
Я знаю, разумею.
Как в разлуке трудно жить:
Мне в разлуке с нею не жить,
Лучше жизнь свою лишить.
При долине, при равнине
Раззеленый куст стоит.
Как на кустике зеленом
Соловеюшка сидит,
Звонко, громко он поет,
В терем голос подает.
Как во этом терему
Все забавы и прохлады,
Развеселая сама жизнь.
Там цветочки расцветали,
Красны девушки гуляли:
Что лучше всех, то сударушка моя!
Она сама собой невеличка,
Белым лицом круглоличка.
Она ходит всех наряднее,
Нельзя Любушку не признать.
Молодец выходит из круга, подходит к ходящей в кругу девушке, снимает шапку и кланяется ей; потом берет ее за руку и целует при народе.
Признавал, узнавал
Один молодец удал.
Он за рученьку брал,
Прочь от девушек отзывал,
Он полою одевал, при народе целовал* [* Когда парню по сердцу девушка, тогда он обходится с нею свободнее, чтобы все видели, что он любит ее; ходит с нею вместе, дозволяет себе вольность: обнимать и целовать, забывая, что посторонние это видят. Но любовь везде слепая; часто парень, прижимая свою милую, прикрывает ее полой своей одежды, чтобы защитить стыдливость от укоризненных взглядов, потому сказано здесь: «Он полою одевал, при народе целовал».].
Везде гордятся девушки своей красотой, и везде они умеют побеждать.
СО ПУТИ, СО ГОРОДА
В кругу хоровода ходит парень, отеческий сын. Девушки поют:
Откуда, откуда, молодец?
Откуда, отецкий сын?
– Вы, люди добрые!
Я со пути, со города,
Со пути, со дороженьки,
Со дальней сторонушки.
– Покажи-ка, молодец,
Свою шляпу черную...
Он снимает с себя шляпу, поднимает ее высоко и говорит: «Вот! У меня шляпа пуховая». Девушки продолжают петь:
Вот вам, люди добрые,
Шляпа черная, шелковая.
– Откуда, откуда, молодец?
Откуда, отецкии сын?
– Вы, люди добрые!
Я со пути, со города,
Со пути, со дороженьки,
Со дальней сторонушки,
– Покажи-ка, молодец, Свои кудри русые.
Он снимает шляпу. «Вот кудри мои русые». Надевает шляпу и ходит по кругу. Девушки поют:
– Вот вам, люди добрые,
Мои кудри русые.
– Откуда, откуда, молодец?
Откуда, отецкии сын?
– Вы, люди добрые!
Я со пути, со города.
Со пути, со дороженьки,
Со дальней сторонушки.
– Покажи-ка, молодец,
Свои руки белые.
Он поднимает руки вверх и говорит: «Вот вам мои руки белые». Девушки продолжают:
– Вот вам, люди добрые,
Мои руки белые!
– Откуда, откуда, молодец?
Откуда, отецкии сын?
– Вы, люди добрые!
Я со пути, со города,
Со пути, со дороженьки,
Со дальней сторонушки.
– Покажи-ка, молодец,
Свою молоду хозяюшку.
Он подходит к девушкам, ищет ее между ними и <ту>, которая ему нравится, выводит на середину круга и говорит: «Вот вам моя молода хозяюшка!» Тут обнимает ее и целует. Девушки поют:
Нате вам, люди добрые,
Молоду мою жену.
Моя-то жена чернобровая,
Черноглаза, расхорошая душа!
ШЛЯПА-МУРМАНКА
В кругу расхаживает пьяный пан, вдали <от> него стоит панья. Уронив шляпу, он требует, чтобы жена подняла и подала ему.
Ехал пан от князя пьян,
Уронил шляпу-мурманку* [* Мурманки – старинные шапки высотою более поларшина; они опушивались дорогим мехом; их носили великие князья и бояре. В торжественных выходах не снимали их со своих голов.].
.
Гаркал пан на свою панью молодую:
– Подь сюды, панья моя молодая!
Подыми, подыми мою шляпу-мурманку.
Панья отвечает с хороводными:
Я тебе, пан, не служанка;
Я служанка родимому батюшке,
Родимой матушке.
Тут поют одни хороводные:
Ехал пан от князя пьян,
Уронил шляпу-мурманку.
Гаркал пан на свою панью молодую:
– Подь сюды! Подь сюды! Панья молодая!
Подыми, подыми
Мою черну шляпу-мурманку.
Панья поднимает и надевает ему на голову,
Я тебе, пан, служанка,
Подыму тебе черну шляпу-мурманку,
Надену шляпу на буйну головку* [* По употреблению здесь слов: пан, панья, гаркал и мурманка должно полагать, что этот хоровод принадлежит к старинным.].
Мужья поступали прежде со своими женами как со служанками. Потому этот хоровод выражает деспотическую власть мужей.
ЯРТЫНЬ-ТРАВА
Девушки и парни поют вместе, взявшись за руки. Одна девушки ходит печальная:
Кто у нас, кто у нас,
Яртынь-траву притоптал?
– Притоптали яртынь-травку,
Заволжинские бояре.
Парень, представляющий бояр, ходит за девушкой – это значит, что он ловит ее:
Ловили они душу, красну девушку:
Красна девушка не давалась...
Она убегает от него, прикрываясь платком:
Во лесочек удалялась, Тонким листом укрывалась.
Однако, боярин словил ее, и это значит, что он отыскал ее и повел к жениху.
Отыскали девушку в лопухе,
Во горькой во траве,
Близ ключевой воды.
Повезли девицу
Во Царев городок* [* Имя города Царева – применение к местности. Эта песнь взята из г. Царева Саратовской губ. Должно заметить, что при этой песне всякий раз вставляется имя того города, в котором разыгрывают этот хоровод.]:
– Чем та нас, Царь, пожаловашь?
Жаловал нам Царь
День за ночь во сто рублей;
За неделю год во тысячу,
Это намек на те прежние обычаи, когда сваты ездили сватать из деревни в деревню, из города в город. Ласками и хитростями они успевали, а девушка: хочь не хочь, должна была принять венец в церкве Божией.
ЛУГ-ЛУЖОЧЕК
Собравшиеся на зеленой поляне или на ровном месте девушки кружатся и поют. При этом они топочут ногами, представляя, что они топчут траву:
Луг ты мой, луг зеленой!
Зелен луг, лужочек.
Кто тебя топтал?
Да кто толочил?
Топтала девица,
Другая – вдовица,
Третья – молодица.
У той молодицы
Мужа дома нет,
Уехал муж во Москву
Белил закупать.
Как приехал муженек
Во единый во денек;
Привез он белил,
Стал жену дарить.
Тут девушка в шляпе, представляющая мужа, идет к ходящей в кругу девушке, берет ее за руку, ставит ее посреди круга и дает ей платок вместо белил; она сердито отворачивается, бросает на землю и не глядит на своего мужа. Девушки поют вместе с мнимым мужем:
Ты прими-ка, жена, не ломайся!
Ты прими-ка, душа, не гордися.
Поглядите, люди добрые!
Как жена меня не любит,
На доброго молодца не глядит.
Я поеду, молодец, во Китай-город,
Я куплю своей жене
Гостинчик дорогой.
Такой гостинчик – башмаки.
Ты прими, жена, не ломайся!
Ты прими, душа, не гордися.
Она бросает башмаки на землю. Девушки поют:
Поглядите-ка, люди добрые!
Как жена меня не любит,
На доброго молодца не глядит,
Я поеду, молодец, во Китай-город,
Я куплю своей жене гостинчик.
Такой гостинчик дорогой,
Шелковую плетку.
Ты прими, жена, не ломайся!
Ты прими, душа, не гордися.
Она тотчас обращается к нему, обнимает его и целует. Девушки поют:
Поглядите-ка, люди добрые!
Как жена мужа любит,
Из глаз своих не спускает:
Где не сойдется, все поклонится,
И друг с дружкой поцелуются.
При этом они целуются, а круг расходится врозь.
Сделавшись женой, надобно быть покорной, а не своенравной. Прадеды наши управлялись с дражайшими своими половинами очень скоро – плеткой. Конечно, этого средства нельзя допустить в наш век, но и в наше время не одному мужу приходит мысль, разумеется, мысль варварская, несообразная при нежности нашего прекрасного пола, чтобы прибегнуть иногда к смирительной пружине: оттого, что горькой опытностию дознано: пагубна воля жены.
ОКОЛО ГОРОДУ ХОДИЛА Я
Около хороводного круга, представляющего город, ходит молодая жена и побрякивает перстнями. Когда пропоют: «Поклонись ты пониже», – молодец выходит из круга, кланяется ей и потом прижимает ее.
Около городу ходила я!
Во том ли городу
Золоты перстни меняю.
– Отворяй-ка ворота, господин!
Подойди-ка, господин, поближе,
Поклонись-ка ты пониже,
Прижми к сердцу поплотнее.
Молодая жена, отлучающаяся из дома по произволу, приносит с собой подарочки, а слабый муж принимает ее. Он хотя догадывается, откуда приносит жена, однако он думает: «Обуха плетью не перешибешь». Философия добросердечных рогоносцев.
ЯСНОЕ ЗОЛОТО
Молодка пляшет в кругу, и ей нет надобности ни до своего дома, ни до родных.
Ясное золото разгоралося,
Я, млада, разыгралася.
За мной, молодой,
Посол за послом:
Поди-ка, молода,
Поскорее со двора.
На тебя свекор раскручинился.
Со той со кручины голова болит.
Худо можется.
Много на свете женщин, для которых хоть все пропадай в доме, только бы им повеселиться.
ОЛЕНЬЮШКА
Взявшись за руки, девушки ходят при пении то в ту, то в другую сторону; между тем одна из девушек ходит в кругу с детьми и представляет все действия оленьи.
Из-за лесу, лесу темного,
Выходила оленюшка
С малыми оленятками.
Вирила* [* Вирила – есть сокращение пастушьего крика: «Вир, вири, ля, ля!»], ох ли, с оленятками!
Выходила она во зеленые луга.
Вирила, ох ли, во лужечки!
Щипала, срывала травоньку зеленую,
Вирила, ох ли, зеленую!
Кормила, питала деток своих малыих,
Вирила, ох ли, малыих!
Сопущалась оленюшка со крутого бережка,
Вирила, ох ли, бережка!
Девушка останавливается с оленятками у ключа,
<чтобы> напоить их.
Подходила со малыми оленятками ко ключику,
Вирила, ох ли, к студеному!
Поила оленюшка своих детушек
Ключевой водой.
Вирила, ох ли, ключевой водой!
Выходила оленюшка из-под бережка крутого,
Вирила, ох ли, крутого!
Где же взялся свирепый лев
Вирила, ох ли свирепый зверь!
Выбегает парень в виде льва и терзает олениху; дети разбегаются с визгом.
Поймал, схватил оленюшку.
Вирила, ох ли, оленюшку!
Растерзал оленюшку безвинную,
Вирила, ох ли, безвинную!
Разбежались оленятушки, малые детушки,
Вирила, ох ли, детушки!
По дикой степи уральской* [* В уральской степи не водятся львы, и эта песнь применена уральскими жителями к своей местности.]
Вирила, ох ли, по уральской!
Во глухую полночь, во темную,
Вирила, ох ли, во темную!
По прошествии некоторого времени сбегаются дети к своему пепелищу и там рыдают о своем несчастии.
Пришли оленятушки ко теплу гнездушку,
Вирила, ох ли, гнездушку!
Возопили оленятушки громким голосом,
Вирила, ох ли, голосом!
Беззащитное семейство, по смыслу этой песни, гибнет, именно потому что беззащитное. Остающиеся сироты рыдают на своем пепелище, и только одно им утешение, что не запрещают им плакать о своем горе.
ДУБОВАЯ ЛАВА
В середине крута сидит печальная девушка, представляющая женщину. Между тем девушки и парни, взявшись за руки, поют:
Как на реченьке, на речице,
Лежит лавонька дубовая,
Дубовая доска, досченая.
На той лавоньке, на дубовой,
Сидит шведонька молодая,
На ней шубенька голубая,
Перепоясочка шелковая.
Несколько парней выбегают из круга, подхватывают шведку:
Где же взялись драгуны,
Молоды души, кавалеры.
Взяли шведоньку, подхватили,
Во колясочку посадили:
Продолжают петь:
Вдоль Москвы шведку провозили.
Шведка плачет. Тогда одни из парней утешают ее, другие играют, а остальные пляшут.
Стала шведонька слезно плакать,
А драгуны утешать:
Приударили в барабаны,
В сиповочки заиграли.
Видя веселящихся, шведка забывает свое горе и начинает плясать с ними. Хороводные поют:
Стала шведонька веселее,
Начала шведка плясать.
Поплясавши, поклонилась:
Исполать вам, драгуны!
Вы умеете шведку брать,
И горазды шведку утешать.
Плен в иноземной земле часто забывается, когда развлекают забавами. Эта песнь сочинена на плененных шведок во время войны Петра I с Карлом XII.
ПРЯХА
Одна из девушек ставит в середине круга свой гребень и садится тут прясть. Во время прядения она дремлет, переваливается с бока на бок, бьется головой об пряслицу, хватается за нее руками, зевает, потягивается и начинает снова прясть; потом опять дремлет и качается во все стороны. Девушки поют:
Дрема дремит за гужелью (за гребенем),
Гужель портит,
Шелк теребит.
Полно, дрема, дремати,
Пора, дрема, перестати!
Вон, дрема, свекор-батюшка идет,
Грозу тебе несет.
Вот я встану, погляжу!
Пряха вскакивает, смотрит вокруг себя и потом бегает по кругу. После снова садится за свою работу и дремлет по-прежнему. Девушки поют:
Ой ли, люди злолукавы!
Не видя люди – видят;
Не слыша люди – слышат.
Дрема дремит за гужелью.
Гужель портит,
Шелк теребит.
Полно, дрема, дремати,
Пора, дрема, перестати.
Вон свекровь твоя идет,
Грозу несет.
Вот я встану, погляжу!
Она бросает гребень, бегает по кругу, смотрит на все стороны и снова садится. Девушки поют:
Ноне люди злолукавы!
Не видя люди – видят;
Не слыша люди – слышат.
Дрема дремит за гужелью.
Гужель портят,
Шелк теребит.
Полно, дрема, дремати,
Вон, дрема, лида идет (муж)
Грозу несет, плеть шелкову.
Вот я встану, погляжу!
Между тем другая девушка выходит из круга и несет жгут, заменяющий плеть. Пряха просыпается и, видя мужа с плетью, принимается усердно за свою работу. Муж кричит: «Ты, что ли, сонуля, ленивица – заработалась? Ночь не спала, все бегала». Замахивается жгутом и начинает хлестать. Жена бегает по кругу, муж кричит: «Проучу! Тебе все веселитися с парнями, играть с ребятами молодыми, не женатыми». Жена выбегает из круга и голосит: «Забил меня муж! Забил меня муж! Умучил, окаянный».
Не так ли бывает иногда в быту простолюдинов? Нет, гораздо еще в высшем. Жены недосыпают ночей, дремлют, ходя днем, – и все будто бы трудились, работали всю ночь; будто бы их мужья – тираны, не дают им ни покою, ни отдыха, заставляя работать тяжелую работушку не одну ночь, а все темные зимние ноченьки; с рассветом, не слетают еще петухи с насестов, жена уже работай! Между тем жена или многие жены проводили ночь в играх и забавах, все с молодыми да с неженатыми. Поневоле жены дремлют, а в дремоте каких не привидится грез, разных забав, и эти забавы превращаются потом в пламенное желание наяву.
УТЕНЯ
Взявшись за руки, девушки ходят кругом то в одну, то в другую сторону; но изменение их движений совершается по содержанию песни;
Плыла утеня*[ Этот стих поется еще так: «Шла, шла утеня». Утки плавают, а не ходят по морю; но этот стих более сообразен с тоническим складом русских стихов.]
Через сине море. – Как, как утеня.
Ноженьки обмочила?
Шаркая догами, девушки показывают:
– Этак утеня,
Этак серая,
Ноженьки обмочила!
Плыла утеня,
Через сине море.
Как, как утеня,
Крылушки обмочила?
Девушки машут руками:
– Этак утеня.
Этак серая,
Крылушки обмочила!
Плыла утеня
Через сине море.
Как, как утеня,
Крылушки встрепенула?
Девушки хлопают в ладоши:
– Этак утеня,
Этак серая,
Крылушки встрепенула!
Плыла утеня,
Через сине море.
Как, как утеня,
На бережок садилась?
Девушки приседают:
Этак утенят.
Этак серая,
На бережок садилась!
Этим оканчивается хоровод и начинается другой. Выражение этой игры есть одна веселость и резвость, ищущая новых забав.
ЦАРЕВ, СЫН КОРОЛЕВ
Мужчины и девушки, взявшись за руки, составляют круг, который называется городом. Вокруг города ходит в шляпе царев, сын королев. Кружок, стоя на одном месте, поет:
Царев, сын королев.
Круг города ходит,
Круг города ходит.
Царев, сын королев,
Город высматривает,
Город высматривает.
Царев, сын королев,
Невест выбирает,
Невест выбирает.
Царев, сын королев,
Войди, сударь, в город,
Войди, сударь, в город.
Круг расступается, и царей, сын королев, входит в его середину; потом круг сходится и продолжает петь:
Царев, сын королев,
Стань, государь, прибодрися,
Стань, государь, прибодрися.
Он подпирается руками в бока.
Царев, сын королев,
Низесенько поклонися,
Низесенько поклонися.
Он снимает шляпу и раскланивается всем.
Царев, сын королев,
Низесенько поцелуйся,
Низесенько поцелуйся.
Он подходит к одной из девушек, становится перед нею на колени, целует ее руку и отдает ей шляпу. В простом сословии играют точно так же, за исключением
<случаев>, когда мужчина станет на колени перед девушкою, тогда и она становится пред ним. Девушка, пред коею стоял на коленях мужчина, выходит из круга и делается царевой, дочерью королевой.