Жюль Верн.
Таинственный остров
* ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПОКИНУТЫЙ *
ГЛАВА VI
Пенкроф зовет. - Ночь в Трубах. - Стрела Харберта. - План
Сайреса Смита. - Затруднение неожиданно разрешается. - Что
произошло в Гранит-ном Дворце. - Как колонисты, приобрели
нового слугу.
Сайрес Смит остановился, не говоря ни слова, а спутники
его шарили в темноте по стене, думая, что лестницу снесло
ветром, и искали на земле, предполагая, что она оборвалась. Но
лестница исчезла бесследно. В глубокой тьме невозможно было
даже проверить, не закинуло ли ее ветром на первую площадку.
- Если это шутка, то очень скверная* - вскричал Пенкроф. -
Вернуться к себе и не иметь лестницы, чтобы подняться в
комнаты! Это не очень-то приятно усталым людям!
Наб тоже испускал горестные восклицания.
- Сегодня не было ветра, - заметил Харберт.
- Мне начинает казаться, что на острове Линкольна
происходят странные вещи,- сказал Пенкроф.
- Странные? - возразил Гедеон Спилет. - Наоборот, Пенкроф,
все вполне понятно Пока нас не было, кто-то пришел, завладел
нашим жилищем и убрал лестницу.
- Кто-то пришел? - вскричал Пенкроф.- Но кто же?
- Охотник, стрелявший из ружья,- ответил журналист.- К
чему он нужен, как не затем, чтобы объяснить этот неприятный
случай?
- Ну, если там наверху кто-нибудь есть, - сказал с
проклятием Пенкроф, которого начала разбирать злость, я его
окликну, и ему волей неволей придется мне ответить.
И моряк испустил громовым голосом протяжное: "Э-э-эй!.-",
громко повторенное эхом. Колонисты прислушались, и им
показалось, что наверху, в Гранитном Дворце, раздался какой-то
странный смех. Но никто не ответил Пенкрофу, который напрасно
повторял свои окрики
Все это могло изумить самых равнодушных на свете людей, а
колонисты отнюдь не были равнодушны. В их положении всякое
обстоятельство являлось значительным, и, конечно, за те семь
месяцев, которые они провели на острове, не случалось ничего
более удивительного
Как бы то ни было, колонисты стояли теперь, забыв
усталость, у подножия Гранитного Дворца, подавленные этим
необычайным происшествием. Они не знали, что думать и что
делать, задавали друг другу вопросы, остававшиеся без ответа,
строили всевозможные предположения, одно невероятней другого.
Наб горько сетовал на то, что не может попасть к себе на кухню;
к тому же припасы истощились и не было никакой возможности
добыть пищу.
- Друзья мои,- наконец сказал Сайрес Смит,- нам остается
одно: дождаться рассвета, затем действовать сообразно
обстоятельствам. А пока что пойдем в Трубы. Там мы будем под
крышей и если не сможем поужинать, то, по крайней мере,
выспимся.
- Кто же тот нахал, который сотворил с нами эту штуку? -
спросил еще раз Пенкроф, который никак не мог примириться с
положением дела.
Но кто бы ни был "нахал", колонистам, как советовал
инженер, оставалось только одно - отправиться в Трубы и ожидать
там рассвета. Топу было приказано не уходить из-под окон
дворца, а когда Топ получал приказание, он обязательно выполнял
его. Умная собака осталась у подножия стены, а ее хозяева
приютились среди скал
Сказать, что колонисты, при всей своей усталости, хорошо
выспались на песке в Трубах, значило бы погрешить против
истины. Им не терпелось выяснить смысл последнего происшествия
и определить, случайность ли это, причины которой выяснятся с
наступлением утра, или дело рук человека Кроме того, им было
очень неудобно лежать. Как бы то ни было, их жилище в данное
время было занято, и они не могли туда вернуться. А ведь
Гранитный Дворец являлся для колонистов не только жилищем, но и
складом Там находился весь инвентарь колонии: инструменты,
приборы, оружие, снаряды, запасы продовольствия. Если все это
разграблено, колонистам придется устраиваться заново, снова
выделывать оружие и снаряды Трудная задача!
Тревога мучила колонистов. То один, то другой вскакивал и
ежеминутно выходил посмотреть, хорошо ли Топ исполняет
обязанности сторожа. Только Сайрес Смит выжидал с обычным
спокойствием, хотя его упрямую мысль раздражало сознание, что
он стоит перед совершенно необъяснимым фактом. Инженер
возмущался, думая о том, что вокруг него, а может быть, и над
ним действуют какие-то силы, которых он не может даже назвать.
Гедеон Спилет вполне разделял чувства Смита Оба друга несколько
раз принимались вполголоса обсуждать непонятные обстоятельства,
перед которыми пасовали их проницательность и жизненный опыт. С
островом связана какая-то тайна - сомневаться в этом было
нельзя. Но как ее разгадать? Харберт не знал, что и думать; ему
хотелось поговорить об этом с инженером Наб в конце концов
решил, что все это - не его дело, а хозяина; и если бы честный
негр не боялся показаться невежливым, он так же добросовестно
выспался бы в Трубах, как и на своем ложе в Гранитном Дворце
Что касается Пенкрофа, то он негодовал больше всех и был
искренне взбешен
- Это шутка! говорил он.-С нами сыграли шутку! Я не люблю
шуток, и горе шутнику, если он попадется мне под руку.
Едва на востоке показались первые проблески зари, как
колонисты, тщательно зарядив ружья, отправились на берег, к
кромке скал Лучи солнца намеревались вскоре осветить Гранитный
Дворец, который был обращен прямо на восток. И действительно,
еще не было пяти часов, когда окна дворца, прикрытые ставнями,
стали видны из-за завесы листьев
С этой стороны все было в порядке Но вдруг из груди
колонистов вырвался крик" дверь, которую они заперли перед
уходом, была широко открыта
Кто-то проник в Гранитный Дворец, теперь это было уже
неоспоримо Верхняя лестница, соединявшая площадку с дверью,
была на месте, но нижняя оказалась убранной и поднятой до
порога Было более чем очевидно, что пришельцы хотели
обезопасить себя от всяких неожиданностей.
Что же касается их вида и количества, то определить это
было пока невозможно. Ни один из незнакомцев не показывался.
Пенкроф крикнул еще раз.
Никакого ответа
- Вот негодяи! - вскричал моряк. - Они спят там спокойно,
как будто находятся у себя... Эй вы, пираты, бандиты, морские
разбойники, дети Джона Буля (32)!
Пенкроф считал эпитет "дети Джона Буля" самым
оскорбительным прозвищем.
Между тем совершенно рассвело, и Гранитный Дворец
засверкал под лучами солнца. Как внутри, так и вне его все было
тихо и спокойно.
Колонисты начали было сомневаться, действительно ли
Гранитный Дворец подвергся нападению. Но положение лестницы
доказывало это с достаточной очевидностью. Несомненно было и
то, что оккупанты, кто бы они ни были, не могли убежать. Но как
до них добраться?
Харберту пришла мысль привязать к стреле веревку и пустить
стрелу таким образом, чтобы она попала между ступеньками
лестницы, болтавшейся у порога. При помощи веревки можно будет
вытянуть лестницу до земли и восстановить сообщение с Гранитным
Дворцом. Больше ничего не оставалось делать; маневр, требующий
некоторой ловкости, должен был удаться. К счастью, луки и
стрелы хранились в одном из коридоров Труб, где находилось
также несколько сот метров легкой веревки из гибиска. Пенкроф
размотал веревку и привязал ее одним концом к хорошо оперенной
стреле. Затем Харберт натянул лук и прицелился в висячий конец
лестницы.
Сайрес Смит, Гедеон Спилет, Пенкроф и Наб отступили назад,
чтобы видеть, что происходит в окнах Гранитного Дворца.
Журналист, приложив ружье к плечу, взял дверь на прицел.
Харберт спустил тетиву. Стрела засвистела, увлекая за
собой веревку, и застряла между двумя последними ступеньками
лестницы.
Маневр удался.
Харберт тотчас же схватился за конец веревки, но в ту
минуту, когда он встряхнул ее, чтобы опустить лестницу, между
стеной и дверью быстро просунулась рука, схватила лестницу и
втянула обратно -
- Трижды негодяй! - вскричал Пенкроф.- Если тебе хочется
пули, то ты скоро ее получишь.
- Но кто же это такой? - спросил Наб.
- Как? Ты не узнал?
- Нет.
- Да ведь это обезьяна - макака, мартышка, сапажу,
орангутанг, бабуин, горилла, сагуин... Обезьяны захватили наше
жилище. Это они забрались туда по лестнице, пока нас не было!
В эту минуту, словно желая подтвердить слова моряка, у
окон показалось несколько четвероруких. Они отодвинули ставни и
приветствовали настоящих хозяев дворца всевозможными ужимками и
гримасами.
- Я же говорил, что это глупая шутка! - вскричал Пенкроф.-
Но, по крайней мере, один из шутников поплатится за остальных!
Моряк приложил ружье к плечу, быстро прицелился и
выстрелил. Все обезьяны скрылись, кроме одной; смертельно
раненная, она упала на берег. Эта огромная обезьяна,
несомненно, принадлежала к высшему разряду четвероруких.. Была
ли это шимпанзе, орангутанг, горилла или гиббон она, во всяком
случае, относилась к числу человекообразных обезьян, которых
назвали так за их сходство с людьми. Харберт заявил, что это
орангутанг. А юноша, как известно, был сведущ в зоологии.
- Вот прекрасное животное! - сказал Наб.
- Пусть оно двадцать раз прекрасное, ответил Пенкроф,- но
я все еще не вижу, как мы сможем вернуться!
- Харберт прекрасный стрелок, - сказал журналист,- и его
лук при нем. Пусть он еще раз...
- Нет, эти обезьяны достаточно хитры! - вскричал Пенкроф.
- Они не покажутся у окон, и мы не сможем их перебить. Когда я
думаю, какой беспорядок они устроили в комнатах и на складе...
- Терпение! - сказал Сайрес Смит.- Эти звери не смогут
долго причинять нам затруднения.
- Я успокоюсь только тогда, когда увижу их на земле, -
сказал моряк. - Да и знаете ли вы, мистер Сайрес, сколько дюжин
этих безобразников собралось там наверху?
Было нелегко ответить на этот вопрос Пенкрофа. Харберту
было также трудно возобновить свою попытку, так как нижний
конец лестницы втянули в дверь. Когда юноша, еще раз дернул
веревку, она оборвалась, и лестница осталась на месте.
Положение действительно создалось трудное Пенкроф выходил
из себя. Во всем, что случилось, был эле мент комического, но
Пенкрофу это вовсе не казалось смешным Было ясно, что колонисты
в конце концов вернутся в свое жилище и выгонят оттуда
пришельцев Но когда и каким образом? Этого никто не мог
сказать.
Прошло еще два часа Обезьяны избегали показываться наружу,
но они все еще были во дворце. Несколько раз из окон или дверей
показывалась рука или морда, которую колонисты встречали
ружейными выстрелами.
- Давайте спрячемся, сказал инженер - Может быть, обезьяны
подумают, что мы ушли, и снова покажутся наружу. Пусть Спилет с
Харбертом скроются за скалами и стреляют во всех, кого увидят.
Распоряжение инженера было выполнено, и журналист с юношей
- лучшие стрелки колонии - заняли удобное место, где обезьяны
не могли их видеть Тем временем Наб, Пенкроф и Сайрес Смит
поднялись на плато и отправились в лес, чтобы раздобыть немного
дичи Наступил час завтрака, а припасов больше не было.
Через полчаса охотники вернулись с несколькими скалистыми
голубями, которых кое-как удалось изжарить. Ни одна обезьяна не
появлялась.
Гедеон Спилет и Харберт отправились завтракать, а Топ
сторожил под скалами Поев, они вернулись на свой пост.
Через два часа положение нисколько не изменилось
Четверорукие не подавали никаких признаков жизни, и можно было
думать, что их нет во дворце; но более вероятным показалось
предположение, что, напуганные убийством одного из своих
товарищей и ружейными выстрелами, они притаились в комнатах или
даже на складе. При мысли о богатствах, хранящихся в этом
складе, терпение, к которому призывал инженер, переходило в
ярость Да и было из-за чего.
- Все это уж слишком глупо, - сказал журналист.- И это,
видимо, никогда не кончится.
- Но надо же вытурить этих негодяев! - вскричал Пенкроф.
- Мы бы их, конечно, одолели, будь их хоть два десятка, но
для этого надо схватиться с ними врукопашную. Неужели же нет
способа до них добраться?
- Есть, сказал инженер, которому пришла в голову новая
мысль.
- Способ? - спросил Пенкроф. Ну, раз нет другого, значит
это наилучший. Какой же?
- Попробуем спуститься в Гранитный Дворец через бывший
водосток озера
- Тысяча и тысяча чертей! - воскликнул моряк. А я-то не
подумал об этом!
Это действительно было единственное средство проникнуть в
Гранитный Дворец, чтобы дать бой обезьянам и выгнать их Правда,
отверстие водостока было скрыто за плотной стеной камней,
которую пришлось бы разрушить, но ее можно будет позже
восстановить. К счастью, Сайрес Смит не привел еще в исполнение
свой проект - скрыть это отверстие, затопив его водой озера В
этом случае намеченная операция потребовала бы много времени.
Было уже за полдень, когда колонисты, хорошо вооруженные,
снабженные кирками и лопатами, вышли из Труб и прошли под
окнами Гранитного Дворца, дав Топу приказание оставаться на
своем месте. Они намеревались подняться по левому берегу реки
Благодарности и выйти на плато Дальнего Вида.
Но не успели они пройти пятидесяти шагов, как послышался
яростный лай Топа. Он звучал, как отчаянный призыв.
Все остановились.
- Бежим! - сказал Пенкроф".
Колонисты со всех ног бросились вниз. Дойдя до поворота,
они увидели, что положение изменилось.
Обезьяны, испуганные каким-то неведомым обстоятельством,
пытались убежать. Некоторые из них с лов костью акробатов
прыгали и бегали от одного окна к другому. Они не сделали даже
попытки сбросить лестницу, по которой легко было бы спуститься,
и, по-видимому, от страха забыли об этом способе спасения.
Вскоре пять или шесть обезьян оказались под выстрелом, и
колонисты, спокойно прицелившись, открыли огонь.
Некоторые из раненых обезьян с криками упали назад в
комнату, другие свалились вниз и разбились; спустя несколько
минут можно было предположить, что во дворце не осталось ни
одной живой обезьяны Ура! Ура! Ура1 закричал Пенкроф
- Не слишком ли много "ура"? - сказал Гедеон Спилет.
- А что? Они же все перебиты! - удивился моряк Согласен,
но это не помогает нам вернуться к себе. Идем к водостоку,
сказал Пенкроф.
- Конечно, - ответил инженер. - Но было бы удобнее. .
В эту минуту, словно в ответ на слова инженера, лестница
показалась из-за порога двери и упала вниз.
- Тысяча трубок? Вот это здорово! - вскричал моряк, глядя
на Сайреса Смита
- Слишком здорово, - вполголоса произнес инженер и первым
бросился к лестнице.
- Осторожнее, мистер Сайрес! - воскликнул Пенкроф.- А
вдруг там еще остались обезьяны?
Увидим,- бросил инженер, не останавливаясь.
Его товарищи поспешили за ним и в одно мгновение добрались
до дверей Они обыскали все. В комнатах никого не было. Склад
тоже был пощажен животными.
А лестница-то! закричал моряк - Какой это джентльмен
послал ее нам?
В это время послышался крик, и в залу вбежала огромная
обезьяна, преследуемая Набом.
- Ах, разбойник! вскричал Пенкроф И, взмахнув топором, он
собирался раскроить голову животному, но Сайрес Смит остановил
его:
- Не трогайте ее, Пенкроф
Мне помиловать этого черномазого? Да, это он выбросил нам
лестницу. Инженер сказал это таким странным тоном, что было
трудно решить, серьезно он говорит или нет.
Колонисты бросились к обезьяне и, несмотря на мужественное
сопротивление животного, повалили и связали ее.
- Уф! - вздохнул Пенкроф.- А что мы теперь из нее сделаем?
Слугу, - ответил Харберт.
Говоря это, юноша был почти серьезен: он хорошо знал,
какую пользу можно извлечь из этих разумных четвероруких.
Все приблизились к обезьяне и начали внимательно ее
рассматривать. Это был орангутанг. Подобно своим сородичам, он
не отличался ни злостью бабуина, ни легкомыслием макаки, не был
нечистоплотен, как сагуин, или нетерпелив, как маго, и не
обладал дурными инстинктами собакоголовых. Именно об этих
человекообразных рассказывают столько историй,
свидетельствующих о их почти человеческой сообразительности.
Как домашние слуги, они подают к столу, убирают комнаты, чистят
платье и башмаки, умеют управляться с ложкой и вилкой и даже
пьют вино не хуже самых лучших двуногих лакеев. Как известно, у
Бюффона (33) была такая обезьяна, которая долго и усердно
служила ему. Представитель орангутангов, лежавший связанным в
большом зале Гранитного Дворца, был огромный детина в шесть
футов ростом, прекрасно сложенный, с широкой грудью и средней
величины головой; череп был круглый, нос выдавался вперед.
Гладкая, мягкая, блестящая шерсть покрывала кожу. Одним словом,
это был законченный образец человекообразных. В его небольших
глазах светился разум. Белые зубы сверкали под усами.
Подбородок был покрыт небольшой курчавой каштановой бородкой.
Красивый парень! - сказал Пенкроф. - Если бы знать его
язык, с ним можно было бы разговаривать.
- Так вы не шутите, хозяин? - спросил Наб. - Мы берем его
в слуги?
- Да, Наб,- с улыбкой ответил инженер.- Но только ты не
ревнуй.
- Надеюсь, что из него выйдет хороший слуга,- сказал
Харберт,- По-видимому, он еще молод, его легко будет воспитать,
и нам не придется пускать в ход силу или вырывать ему клыки,
как делают в таких случаях. Он, наверное, привяжется к
хозяевам, если они будут с ним ласковы.
- Это так и будет, - сказал Пенкроф, который уже забыл,
как сердился на "шутников". - Ну что, друг. как поживаешь? -
спросил он оранга.
Оранг ответил легким ворчанием, звучавшим довольно мирно.
- Мы, значит, зачислились в колонисты? продолжал моряк. -
Мы хотим поступить на службу к мистеру Смиту?
Снова утвердительное ворчание.
- И будем довольствоваться одним столом, без жалованья?
Обезьяна заворчала в третий раз.
- Она разговаривает довольно однообразно,- заметил Гедеон
Спилет.
- Ничего, - сказая моряк. - Молчаливые слуги самые лучшие.
И к тому же без жалованья. Слышишь, приятель? Для начала мы не
положим тебе никакого жалованья. Но потом мы его удвоим, если
ты нам понравишься.
Таким образом, число колонистов увеличилось еще одним
членом, который впоследствии оказался очень полезным. Когда
возник вопрос, какое ему дать имя, Пенкроф попросил, чтобы, в
память о другой знакомой ему обезьяне, его назвали Юпитером,
сокращенно Юпом.
И вот дядюшка Юп без дальнейших церемоний сделался
обитателем Гранитного Дворца.